ЩЁДРИКИ
(колядки)
Маленькая Настя сидела за столом рядом со взрослыми, как взрослая. На столе стояло нехитрое угощение. Картошка с квашеной капустой, маринованные огурчики с помидорами, бутылка самодельного вина из вишни, нарезанный тонкими ломтиками чёрный подовой хлеб, когда в прихожей раздался звонок в дверь.
— Щёдрики, щёдрики пришли! — соскочила со своего места Настёна. — Я открою, — и полетела в прихожую открывать дверь.
Мать с отцом переглянулись. Вздохнули. Такой обычай. Нельзя его нарушать, если хочешь, чтоб год был удачным.
Мама достала из шкафчика специально приготовленный для этого дня мешочек со сладостями.
— Щедруем, щедруем! Колбасу мы чуем, — раздались в прихожей детские голоса.
— Открывайте сундучки, доставайте пятачки, — мама вышла в прихожую. — Пятачков нету, давайте конфету! — сунув руку в мешочек, достала пригоршню карамелек, да печенюшек. — Извиняйте, дети! Нету шоколада. Приходите через год, будем вам мы рады! — раскрыла ладонь, высыпав сладкое её содержимое в подставленный пакетик.
— Богатства, радости весь год желает маленький народ. Отдали нам вы сладости, мы ж вам подарим радости.
И дети дружной гурьбой кинулись стучаться в другие двери.
— Мамочка, я тоже хочу щедровать! Я стишки эти знаю, — Настенька бойко их продекламировала.
— Пусть идёт, — улыбнулся отец, — она у нас уже взрослая, четыре годика исполнилось!
— Ну, хорошо, — согласилась мать, — но только в нашем подъезде.
Они ещё не успели ничего решить, а Настя уже выскочила в прихожую и начала одеваться.
На пояс ей завязали большой, в ярких цветах, отделанный бахромой, платок. На лицо она надела маску зайца. По какому-то там календарю, наступивший год, год зайца. И она во всеоружии, с целлофановым пакетом в руке вышла за дверь... И растерялась. Что делать дальше?
— Ага, - вспомнила она, — нужно позвонить в дверь!
Она с тоской посмотрела на кнопку звонка. Высоковато. Не достать. Сжала маленький кулачок и тихонько постучала, прокручивая в голове текст, который нужно будет говорить, когда откроется дверь.
Но дверь не открылась. Она постучала ещё, уже посильнее. Тот же результат.
«Вниз пойти или вверх», — мысли вихрем пронеслись в её головке.
— Пойду вверх, — наконец решилась она. И маленькие ножки заспешили по, всё-таки высоким для неё, ступенькам.
Кнопка звонка здесь была гораздо ниже. Ниже, но не настолько, чтобы Настя могла до неё дотянуться. Она вставала на цыпочки, тянула ручонки. Но нет, всё же кнопка была недосягаема.
Тогда она опять постучала. Тишина. Опять постучала. Опять тишина.
Комок обиды подступил к горлу. Она знает всё, что нужно говорить. Пусть только откроют! Ну же?
Но никто её не услышал. То ли стучала тихо, то ли по какой другой причине.
Она прошла все пять этажей. Безрезультатно. Села на ступеньку. Стянула, ставшую не нужной, маску. Прижалась лбом к студёному железу перил и тихонечко заплакала. Ведь это так обидно, когда тебе не открывают дверь...
Потом она встала и начала медленно спускаться вниз, держась за холодные, железные прутья ограждения, волоча по ступенькам ножки, одетые в старенькие ботиночки. Она тянула за собой пустой мешочек, приготовленный под сладости. И слёзы сами собой катились из глаз, пробегая по упругим, розовым подушечкам щёк и капая на серый цемент лестницы, оставляя, маленькие тёмные точечки.
Внизу хлопнула входная дверь в подъезд. Настенька остановилась. Прислушалась. Наверх кто-то поднимался. Она с надеждой смотрела вниз. И, наконец, увидела мужчину в кожаной куртке, с большой сумкой на плече.
— Вы не могли бы кому-нибудь позвонить? Я стучу, стучу. Никто не открывает!
— А куда тебе позвонить? Тебе, в какую квартиру?
— Всё равно. Я щедрую. А мне конфетки дадут!
— Ах, вон, в чём дело! Ну, тогда пошли ко мне. Я тебе открою. — Он взял её за ручку, и они стали подниматься вверх по лестнице.
— Щедруем, щедруем, — начала Настенька отрабатывать, не дожидаясь, когда они подойдут к двери.
— Колбасу мы чуем, — ещё изредка всхлипывая, продолжала она, — открывайте сундучки, доставайте пятачки. Пятачков нету, давайте конфету.
— А конфеты нету? — Неожиданно включился в игру новый знакомый.
Настенька застыла на месте. Что говорить в этом случае она не знала. На глазах опять начали наворачиваться слёзы. Но вдруг, будто что-то вспомнив, она просияла и, немного запинаясь, почти выкрикнула:
— Тогда дай шоколада. Буду очень рада!
Тут и новый знакомый остановился. И присел на корточки. И заглянул ей в глаза, всё ещё полные слёз. И, как будто говорил со взрослой, произнёс:
— Ну, ты, блин, даёшь!
И сел на ступеньку. Сунул руку во внутренний карман куртки. Потом видно что-то, вспомнив, расстегнул дорожную сумку. Порылся в ней, достал коробку конфет и протянул Насте.
— Держи, заработала.
Настенька схватила двумя ручками коробку. Такое богатство. Она не могла поверить в удачу. Подхватилась и побежала вниз по лестнице. Потом остановилась. Поднялась назад.
— Богатства, радости весь год, желает маленький народ. Отдали нам вы сладости, мы ж вам подарим радости. - Развернулась и, не дожидаясь реакции, заспешила вниз, домой.
— Господи! Как мало надо маленькому человечку для счастья.
Он встал со ступеньки. Открыл дверь своей квартиры, где никто его не ждал, и вошёл. Затем, не раздеваясь, присел на банкетку в прихожей. Меньше всего сейчас ему хотелось быть одному.
Настенька раскрасневшаяся и возбуждённая ворвалась в квартиру.
— Смотрите, что у меня есть! — Она показала удивлённым родителям коробку конфет.
— Кто тебе это дал, Настенька?
— Дяденька сверху, что один живёт, — она махнула рукой.
— Это Иван, наверное, из восемьдесят шестой. Жена умерла, а детей Бог не дал, — сказала мать.
— Настенька, а давай мы его к нам, на чай пригласим? — спросил отец, получив одобрительный кивок жены.
— Давайте, — обрадовалась Настенька, — я сейчас.
Она выбежала на лестничную площадку. Её ножки начали быстро-быстро перебирать ступеньки.
Через некоторое время родители услышали, как маленькие кулачки нетерпеливо забарабанили в дверь где-то там, наверху. Щёлкнул замок, и открылась дверь. Перед Настенькой стоял её новый знакомый.
— Пойдёмте к нам, чай пить! — не дав опомниться, она схватила его за руку и потянула из двери. — И мама, и папа вас зовут!
Он присел на корточки. Притянул Настёну к себе. Глаза его потеплели и сделались влажными.
— Конечно, пойдём, малышка! Подожди, только ключи возьму, — он захлопнул дверь, взял её за ручку.
«Как мало, всё-таки, — подумал он, — человеку надо для счастья. Протяни руку, и вот оно».
И они начали, не спеша, спускаться вниз.