Декабрь 1988 г.
ТВОРЦЫ и СОБИРАТЕЛИ КУЛЬТУРЫ
Часть 1-я
В одном из очерков Владимира Солоухина рассказывается об известной в прошлом столетии, но неизвестной нам, советским людям, княгине Тенишевой Марии Клавдиевне. Спасибо автору за такое интересное знакомство нас с поистине благородными людьми царской России, а их ведь было немало, посвятивших жизнь и средства для искусства, науки и культуры.
По рассказу Владимира Солоухина, Тенишева жила в Талашкино, поблизости Смоленска. Вообще-то весь очерк о ней взят автором из книги самой героини под названием «Впечатления моей жизни», изданной Русским историко-генеалогическим обществом во Франции в 1933 году.
Что, если бы не это заграничное издание, может быть мы никогда не узнали о женщине, посвятившей свою жизнь и средства воспитанию молодого поколения, которая можно сказать, гордость всей России. Россия, забыв о ней, не имела бы возможности восстановить ее деяния, ибо они вандалистски уничтожены в самом Талашкино.
Эта женщина, став богатой княгиней, строила по своему вкусу образованной художницы и архитектора само селение Талашкино под Смоленском. Причем, тратила на все это строительство собственные денежные средства. Процитирую, потому что лучше, чем о ней рассказывает Солоухин, мне не написать.
« Деятельность ее (М.К.) выразилась в реорганизации школы для детей рабочих, в организации столовых для рабочих, в организации ремесленного училища. И первое, и второе, и третье было проведено с достаточным размахом и принесло, во всяком случае, удовлетворение организаторше. Однако наиболее яркая реформа была проведена с жильем для рабочих. Наблюдая тесноту и скученность людей, живущих семьями в бараках и казармах, Мария Клавдиевна предложила раздавать рабочим участки пустующей земли, принадлежащую заводу (завод принадлежал ее мужу. – О.С.), с тем, чтобы они строили себе отдельные небольшие домики. За эту землю с рабочих бралась арендная плата, но, очевидно, она была небольшой, потому что тотчас вокруг завода возникли целые улицы и слободы».
«… по совету Репина, она открыла студию для молодых художников, где они учились бы под руководством самого Репина и готовились бы к поступлению в Академию художеств».
«Желающих поступить в так называемую «Тенишевскую школу» - рассказывает уже сама Тенишева в своих воспоминаниях, - было в десять раз больше, чем позволяло помещение.
…тогда происходили очень тяжелые сцены, когда Репин, после пробных занятий, отправлял того или другого ученика, не находя в нем достаточно талантливых данных.
… Студия выходила на Галерную. На этой улице не было ни ресторана, ни приличной столовой или кондитерской. Пойти закусить и позавтракать, было некуда… Я придумала, чтобы устранить это неудобство, устроить в особой комнате, рядом с мастерской, что-то вроде чайной. В двенадцать часов подавался огромный самовар с большим количеством булок. Вначале мои художники стеснялись пользоваться даровым чаем, отказывались под разными предлогами..., но потом понемногу привыкли к этому обычаю, тем более, что я приходила вначале сама с ними пить чай, приглашая составить мне компанию. В конце концов, все до такой степени привыкли к этому чаю, что потом, уже поступив в Академию, прибегали к нам оттуда, даже приводя с собой товарищей…».
В этом селении Талашкино, княгиня прикупила к своим землям хутор под названием Фленово, специально для своей деятельности. «Первым заведением, организованным во Фленово после его покупки, и была сельскохозяйственная школа для крестьянских детей, преимущественно для сирот».
Вот как об этом рассказывает сама княгиня:
« В скором времени во Фленове вместо покривившихся и ветхих построек выросло хорошее здание с просторными классами, богатой учительской и ученической библиотеками и разными учебными пособиями. Рядом со школой я построила общежитие на двадцать человек, с комнатой для сторожа, удобной столовой и светлой кухней, чтобы ученики могли, по очереди дежуря в ней, сами следить за доброкачественностью провизии. На одной линии с общежитием расположилось длинное здание, состоящее из четырех квартир, для управляющего школой, преподавателей и сторожа, прилегающего одной стороной к старому липовому саду, по склону которого была расположена пасека, наблюдательный павильон со стеклянным учебным ульем, весами, для наблюдения ежедневного взятка меда и картограммами. Сад, огород и фруктовый питомник…
… Так же реформирована была и моя маленькая школа для девочек. Приобщив девочек к сельскохозяйственному образованию, я построила для них отдельное большое помещение. На занятия и в столовую они ходили вместе с мальчиками, а ночевать в общежитие под надзором смотрительницы».
« В этой-то сельскохозяйственной школе – (В.Солоухин) – было уже на втором году ее существования введено обучение игре на балалайке. Все основательно и по-тенишевски на широкую ногу. Обучать мальчиков игре на балалайке, а в дальнейшем руководить оркестром балалаечников (из тридцати человек) приглашен профессионал В.А.Лидин. Балалайки делали в собственных мастерских, но талашкинские, расписанные художниками…
Балалайки расписывали Мамотин, Головин, Врубель, Сомов и сама Тенишева. Оркестр выступал в Смоленске (благотворительно), а в 1900 году на международной выставке в Париже произвел настоящий фурор. Французы хотели купить уникальные балалайки, но княгиня и слышать не захотела. Жаль, что до наших дней их дошло всего девять штук из них врубельская только одна, четыре балалайки хранятся в фондах исторического музея в Москве, четыре в «Теремке» во Фленове и одна (врубельская) в фондах Смоленского музея.
Талашкинский театр тоже целиком связан с ее школой: знаменитые талашкинские мастерские тоже пошли от школы.
Талашкинские мастерские прикладного искусства, основанные княгиней, это столярная резьба по дереву, живописные, керамические, красильные, вышивальные, эмалевые.
На предметах домашнего обихода появилась затейливая резьба и напомнила об узорах на уютной прадедовской утвари. Фантастические цветы, небывалые папоротники и поделочники, как красочные символы народных суеверий, расцвели на глиняных сосудах, на ларцах, полочках и разноцветных тканях. Прихотливые завитки, украшавшие когда-то заглавные листы требников и края крестьянских лубков, запестрели снова на страницах иллюстрированных изданий».
Извлечения из статьи Сергея Маковского Владимиром Солоухиным.
« Производство села Абрамцева постепенно уступило первенство производству села Талашкино, где свила себе гнездо известная меценантка и даровитая художница княгиня Мария Клавдиевна Тенишева».
«Условно распределяя деятельность Марии Клавдиевны по пунктам, мы под номером третьим поставили строительство и архитектуру в Талашкино. Хотя,.. деятельность эта была едина, питаемая одой идеей. Одно вытекало из другого, одно органично сочеталось с другим.
Одна часть строительства была вызвана необходимостью и носила утилитарный характер. Понадобилось помещение для собрания старины - построили «Скрыню», понадобилось жилье для семьи Сергея Васильевича Мамотина – построили ему дом. Не говорим уж о школе, общежитии и дома для учителей.
Вторая часть строительства имела чисто декоративный характер. Построили так называемый «Теремок». Просто для красоты. По проекту Сергея Мамотина. Потом, чтобы теремок не пустовал, разместили в нем школьную библиотеку, но могли бы и не размещать. Просто это был образец стиля, эксперимент, деталь ландшафта.
Ставили там и сям разные орнаментальные ворота. Тоже все по эскизам Мамотина. В том числе и главные въездные ворота в село - имение. Но венцом всех архитектурных сооружений в Талашкино был, конечно, храм, который строился (с перерывами) и украшался грандиозными мазанками Рериха и его росписью двенадцать лет. Этот храм должен был сосредоточить в себе практически все виды прикладного искусства, процветавшее в Талашкино:
архитектурный стиль, керамику, деревянную резьбу, эмаль, художественное шитье, роспись, чеканку, вышивку, ковку, да сверх всего еще вот – мазанки Рериха.
Было много проектов этого храма, не пятнадцать ли. Пробовали свои силы тут и Репин, и Васнецов, и Мамотин. Сохранились две фантазии Врубеля.
Профессор Прахов не понял замысла Тенишевой и предложил пятиглавый собор. Архитектор Суслов начертал проект семиглавой пышной громады. Тогда княгиня сама при помощи И.Барщевского принялась лепить макет будущего сооружения, использовав, вероятно, элементы и штрихи из предыдущих проектов, преимущественно, как предполагают, из проекта Мамотина.
Поставленный на холме, видный издалека, и сверкающий разноцветными черепицами кровли (двенадцать кокошников и закомар) и эмалями, храм напоминал сказочную Жар-птицу, опустившуюся на зеленый холм среди перелесков. Однако он не имел бы все же уникального художественного значения, если бы величайший художник всех времен и народов Николай Константинович Рерих не украсил его своими мазанками и живописью.
Над входом в храм засияла огромная мазанка с изображением Спаса Нерукотворного, а вся алтарная часть внутри была расписана фресками, сложной богородичной композиции, которую сам Рерих называл: «Царица Небесная на берегу реки жизни». А ведь это десятки квадратных метров живописи Николая Рериха. Все это уже было сделано и закончено. И если бы сохранилось, уцелело, то Талашкинскому храму не было бы теперь никакой цены».
А теперь немного о нашем вандализме!
« Судьба перечисленных построек такова. Здание театра сгорело. «Скрыня» цела, хотя вид у нее теперь совершенно непотребный. В ней размещается пункт по приему молока. Мамотинский дом не уцелел. «Школа» цела, но пустует и приходит в полную негодность. «Общежитие» цело, в этом доме живут несколько семей.
В храме, так называемой бывшей сказочной Жар-птице, десятилетиями хранили не то зерно, не то картошку, так что внутри не осталось ни одного квадратного сантиметра росписи, не уцелела и разноцветная, обливная черепица кровли, не уцелел барабан с эмалями, не уцелел крест. А ведь это строение не тысячелетней давности, ему менее века, т.е. оно подвергалось вандализму, а не разрушением времени.
Декабрь 1988 г.