Кот

Кот.

Юрка Котов слыл парнем чудаковатым и независимым. Был немногословен, ироничен и ходил по-кошачьи бесшумно. За это, да и от фамилии тоже, получил прозвище Кот. Он жил в одной комнате с Антоном, который был всеобщим любимцем. Ещё бы, тот был открытым, весёлым, лёгким на подъём. От его улыбки таяли сердца не только сокурсниц, но и суровых преподавателей.
Тем летом друзья заканчивали четвёртый курс, параллельно сдавая задолженности по зачётам, и «прожигали» жизнь на строительстве детских деревянных городков. Появилась возможность подработать – местные жилконторы решили обновить детские игровые площадки во дворах, и оперативно организованная студенческая бригада усердно трудилась на нелёгком поприще городского благоустройства. Поэтому друзья и застали тот момент, когда в общежитии появились поступившие в институт желторотые первокурсники. Ребят, как водится, было мало, да и интересовали они их постольку поскольку, а вот девчонки, на фоне полупустого общежития, напоминали скворцов, обживающих новые скворечники. Со звонким щебетом они занимали предоставленные им комнаты, деловито носились по коридорам с сумками, табуретками, тазиками, тряпками…  Стайка таких вот щебетушек и поселилась этажом ниже.
Вскоре, как водится, по-соседски последовали просьбы прибить гардину, повесить полки, починить бачок в туалете, что ребята и сделали. Потому что скучновато целый день махать топором на солнцепёке, а потом, поужинав супчиком из консервов, пытаться разглядеть что-нибудь в шипящем телевизоре. Заодно познакомились с соседками поближе. Кстати, в их комнате и жила та самая… Вика, Виктория. В персиковом сиянии.
Первая встреча с ней ошеломила Юрку. Как-то вечером, после трудового дня, завернул в булочную за хлебом. А на выходе – обомлел. Такое с ним случилось впервые – будто кто под локоть толкнул! Мимо прошла девушка в лёгком сарафане персикового оттенка, с тонкой талией и часиками на изящном запястье. Она удалялась, и ветерок колыхал её русые волосы, спускавшиеся ниже плеч. Она шла, а Юрке казалось – плыла, несомая стройными ногами в босоножках на звонких каблучках. И, забыв про усталость и про ждущего его голодного Антона, Юрка пошёл за ней. Идти пришлось недалеко – прямо к дверям общежития!...  Она прошла к ящику, в котором лежала почта. Самое время подойти. С губ готово было слететь банальное: «Что, не пишут?..», а дальше по обстоятельствам… И тут она повернулась лицом! Юрка ошалело замер, неприлично уставившись на неё. Лицо оказалось настолько уродливым! Шрам, от залатанной ещё в детстве заячьей губы сам по себе был аккуратным, но перекосил нос и верхнюю губу. А она, видимо привыкшая к подобной реакции, не оскорбилась, лишь в глазах её мелькнула тень лёгкой досады, и, не обратив на него более никакого внимания, спокойно прошла к лестнице. Уже персиковая юбка  мелькнула между первым и вторым этажами и скрылась из глаз, а он всё стоял, глядя ей вслед, и чувствуя крайнюю неловкость.
Во вторую встречу, когда девчонки попросили помочь, он был уже более адекватен – не таращился, но и не прятал взгляд. А через некоторое время, исподволь присмотревшись, с удивлением понял, что она ему всё больше и больше нравится. Характер Вика имела лёгкий, необидчивый, с чувством юмора у неё был полный порядок. А смеялась она по-особенному – будто колокольчик звенел.
Вскоре «теремочный» калым закончился, к началу занятий стал подтягиваться народ, а там и наступил новый учебный год. Благодаря Антохиной гитаре, у ребят частенько собиралась тёплая компания. В эту самую компанию Вика вписалась почти сразу. С ней было легко. Общалась она свободно, абсолютно не обращая внимания на косые взгляды. А ещё она рисовала. Бывало, пока под гитару распевались песни, а под них разливалось в стаканы дешёвое вино, она, сидя в уголке, и держа на коленях папку для черчения, чиркала пёрышком что-то своё. Но рисунками делилась не со всеми, умудряясь подсовывать любопытствующим наброски или просто почеркушки.  А Юрке с Антоном её рисунки нравились. Была в них озорная лукавинка. И вообще, к концу семестра друзья даже не заметили насколько привыкли к ней, к её независимым и ненавязчивым суждениям и переливчатому смеху.
Юрка отметил это для себя когда она, уехав домой, на несколько дней задержалась. Уже началась сессия, ребята вовсю корпели над курсовой, устроив мозговой штурм. Антон делал расчёты, а Юрка, более сведущий в черчении, чертил за обоих. Наливая в три часа ночи очередную кружку кофе, машинально обернулся, чтоб спросить: «Вик, тебе кофе плеснуть?» -- и понял, что доработался до ручки. Забыл, что уже глубокая ночь и вообще – её нет! Даже ощутил лёгкую тоску оттого, что она где-то там… дома! Чёрт возьми, ему её не хватало! От удивления Юрка даже присел на край кровати, чуть не промахнулся и, чудом не опрокинул на себя горячий кофе!
-- Что, спёкся, студент? – шутливо прокомментировал его кульбит Антон.
-- Есть немного.
Антон опять уткнулся в расчёты, а Юрка, держа в руках горячую кружку, стал размышлять над своим открытием. Он привык видеть Вику каждый день, как нечто само собой разумеющееся. Она его волновала. Как женщина, ох, как волновала! Своими круглыми коленями, изяществом тонких рук и упругой красивой грудью, которую не мог скрыть джемперок-чехол, надеваемый ею в общежитии. Ну, а если на ней обнаруживалась юбка выше колен, то учёба Юрке начинала казаться делом, хоть и важным, но необязательным. Но на то, чтоб пофлиртовать с Викой, пригласить на рюмочку супа и так далее – было табу. Даже в мыслях он не покушался на эту роскошь. И не потому, что было настолько отталкивающим её лицо. Человек ко всему привыкает: красота приедается, а уродство со временем перестаёт казаться таковым. В глубине Викиных глаз таилось что-то такое, к чему невозможно было прикасаться походя, бездумно, грубо. Эта девушка не заслуживала дешёвого тисканья в полумраке дискотечного зала и банальных комплиментов под чьё-нибудь нетрезвое ржание. Но она и не стремилась к этому. Когда она находилась рядом ему становилось уютно и тепло… Влюбился?!!! «А не сошёл ли я с ума?»
Размышления Юркины прервал стук в дверь. Вслед за этим на пороге появился Андрюха по кличке Слон. Он всегда имел на лице выражение одновременно тупости и хитрости, и поражал всех своей непотопляемостью. К слову сказать, вызывало недоумение – как он вообще смог поступить в институт?!! Слон пришёл с початой бутылкой и предложением «догнаться». То есть «догнаться» нужно было ему, а ребят он решил угостить для компании. Те не отказались – кофе уже опостылело, а кроме него взбодриться было нечем. Разлили по стаканам, выпили.
-- Эх, щас бы тёлку. – Крякнул Слон.
-- Так что мешает? Вокзал рядом.
-- Ээ, ведь там – за деньги! – он сделал выразительный жест пальцами, -- А я «по согласию» хочу, – и заржал. Затем вдруг оживился, -- А где эта…  ваша Квазимода?
-- Кто?! – напрягся Юрка и в упор посмотрел на Слона.
Но Слон не заметил его реакции.
-- Ну, Вика! Фейс у неё страшнее атомной войны, а вот фигура… -- он мечтательно облизнул сухие губы. – Поди ещё девочка. А у меня, ей богу, никогда…
И тут неожиданно Антон с ненавистью процедил сквозь зубы: — Пошёл вон.
-- Ты чё, с дуба рухнул? – изумился Слон. И тут же на его физиономии появилось неподдельное любопытство: -- А ты чё, её – уже?.. Ну, ты даёшь! И как?...
-- Пошёл вон! Забирай своё пойло и убирайся!  -- Антон вскочил, готовый броситься на него. Мешал стол. Юрка тоже вскочил. Он сунул Слону бутылку и кивнул на дверь.
-- Уходи!
Лицо у Слона вытянулось: -- Понял, не дурак. Ну, вы даёте, браты-акробаты…
-- Воон!!! – взревел Антон. Юрка с трудом сдерживал его – только битых рож не хватало на экзаменах! – Антон же кричал вслед этому дебилу: -- Только сунься к ней, урод! Утрамбую!..
Поспать в то утро не удалось. Друзья были настолько взвинчены, что, попив кофе, быстро собрались и поехали в институт. Происшедшее они не обсуждали, но Юрка понял, что не один он сумасшедший. У Антона к Вике, оказывается, были такие же чувства!
После сессии друзей расселили в одноместные комнаты, как расселяли всех пятикурсников по выходу на «диплом». Так они оказались в разных концах общежития, радостные и недовольные лишь тем, что теперь приходилось ходить друг к другу через всё здание. Потом все разъехались на каникулы, и по возвращении из дома, ещё толком не распаковав сумки, Юрка первым делом, отправился к Антону. У того уже собралась привычная компания. Была и Вика. И в этот вечер, глядя на неё, радостную, оживлённую, Юрка подумал: «И что тебе, мил-человек, ещё надобно? Вот оно -- счастье. С такой в одной упряжке можно всю жизнь идти и не притомиться!» Но хоть и сидел рядом, а так и не решился оказать ей знаки внимания, сосредоточенно соображая, как к этому делу подойти. А чуть позже прибежали девчонки, её соседки по комнате, и она ушла с ними. А ещё через день… Юрка увидел её у Антона! И понял, что – опоздал! Антон за столом спокойно разбирал конспекты, а Вика сидела на его самодельном топчане и, как это было много раз, чиркала что-то, держа на коленях папку. Коротко взглянула, улыбнулась, и Юрку бросило в жар. Она будто похорошела за два последних дня! Даже в том, как она держала голову, в каждом её жесте ощущалась пробудившаяся женственность и какая-то новая грация. Да и взгляд, каким Антон смотрел на неё, говорил о многом. Юрка почувствовал себя глупым, лишним, ненужным, и совершенно не знал, куда деть руки. Она выбрала Антона! А Юрка… посидев немного, ушёл.
В тот вечер он напился. Шатался по улице, не обращая внимания на дождь, балагурил с какими-то пацанами на остановке, и никак не хотел возвращаться в общежитие. Но утром, всё же, обнаружил себя в своей комнате: на кровати и в грязных кроссовках. Юрка с тех пор стал ещё более замкнутым.
Со временем он всё же успокоился. «В конце концов, Антоха относится к Вике должным образом. Она рядом с ним вся светится. Чего ещё надо?»
А вот, поди ж ты! Антон сидел перед ним и рыдал пьяными слезами, а Юрка еле сдерживался, чтоб не набить ему морду!
-- Она обещала сделать аборт, а сама не пошла… А теперь уже поздно. – Антон обхватил голову руками: -- Как я её матери покажу?!..
-- Выходит, она тебе безразлична.
-- Да не в этом дело...
-- А в чём?!! – Юрка смотрел на Антона, еле сдерживаясь. – Такая девчонка его любит, а он харей завилял! Как же – всеобщий любимчик, красавец, везунчик, а жена – уродка!..
-- Ты?.. Я тебе как другу… -- обиженно начал Антон, но Юрка сгрёб его за грудки и придвинувшись вплотную, хрипло и зло проговорил.
-- Нет у тебя больше друга, сучонок! Не нужна тебе такая – я сам на ней женюсь! И ребёнка твоего воспитаю, и её красавицей сделаю! Понял? – они несколько минут в упор глядели друг на друга, наконец, Юрка его отпустил, --  Пошёл вон, мразь!
Больше друзья не разговаривали. Здравствуй – до свиданья и мимо. Даже в институте за разные парты садились. Антон же с Викой подали заявление в ЗАГС и вскоре сыграли свадьбу.
Юрка на свадьбу не пошёл, хотя Вика сама приглашение принесла. Спрашивала, почему поссорились, но он отмолчался. Он стоял у окна в своей комнате, когда жених с невестой садились в машину. И подумал тогда, горько вздохнув: «А ведь мог завертеть-закрутить, намолоть Антохе с три короба, и сейчас бы сам её под венец повёл!...  А что бы это изменило? – Ничего! Перепачкался бы только по уши... Это она сделала выбор…»