Если первый прыжок у вас не удался, значит парашютный спорт не для вас - аксиома парашютизма!!!
"Ахтунг" - Предупреждение: тому, кто ни разу не вешал жизнь "на тряпку парашюта", читать вряд ли будет интересно...
Мой друг, поэт и композитор Константин Фролов всегда имел тягу к авиации, заметив которую, я тут же "подвигнул" Костю на совершение парашютного прыжка. Костя долго упирался, но мой довод, что прежде чем подняться в небо на самолёте, надо знать, как этот самолёт покидать, его доконал и он дал согласие.
Совершив свой первый и пока единственный прыжок с парашютом, поэт "разродился" песней от переполнявших его эмоций...
Что-то родственное с Бруттом моего дружка роднит.
"Хочешь прыгнуть с парашютом" - он мне как-то говорит.
Вот Господь послал мне друга - "окаянный зубоскал"
Я, как помню, от испуга пол стакана расплескал.
Но упало семя в темя и не выбить топором.
Я смотрю подходит время ехать на аэродром
Я то плакал, то смеялся, то сочился, как вода.
Я уже перебоялся, когда ехали туда.
Ветер тучки разгоняет над просторами страны.
И на мачте раздувает "полосатые штаны".
Я ж позора дожидался, усмиряя в теле зуд.
Я опять перебоялся, одевая парашют.
Всё надеюсь, что суровый не осуществиться план.
Но приятель держит слово, подогнал аэроплан.
Откровенно растекался из подмышек липкий пот.
Я уже перебоялся, залезая в самолёт.
Поднимаясь по спирали, АН - второй рычал нутром.
Все заложники взирали молча на дверной проём.
Только мне бояться поздно, я кого-то оттолкнул
И шагнув на свежий воздух с облегчением вздохнул...
Скажем поэту спасибо. Я думаю, примерно такие же чувства испытал каждый начинающий парашютист, но я хотел рассказать в порядке обмена опытом вот какую историю:
Лет десять подряд мне периодически снился один и тот же сон. Я падаю с нераскрытым куполом парашюта. Земля надвигается "со скоростью курьерского поезда", уже различаю камни и травинки между ними, понимаю, что через несколько секунд врежусь в эту землю и не знаю, что делать? В этот момент я всегда просыпался весь в холодном поту... Потом я настолько привык к этому сну, что даже начал получать от него "удовольствие" - вижу, как летит на меня земля, вижу её самые мелкие детали, ощущаю сознание опасности, но я знаю, что я не разобьюсь, как и тогда - в жизни...
На своей первой "тридцатке" на 15-ой секунде я сорвался в "плоский штопор". Сначала даже не сильно "расстроился" - эка невидаль, предупреждали ведь, что такое может быть. Картинно выставил руки на вывод, совсем как на плакате в парашютном классе, предвкушая, как я сейчас его "оседлаю" этот "плоский штопор"... Но оказалось, что с перепугу не угадал, вместо того, чтобы дать руки на вывод, я их дал на ввод, по штопору. Земля закружилась вправо с огромной скоростью, как в калейдоскопе. Перегрузка пошла такая, что я почувствовал, как голова отрывается от тела... Коэффициент "обалдения" достиг 100 процентов. Ничего уже не соображая, я заорал "мама" и двумя руками дёрнул кольцо парашюта. Парашютисты могут представить, что было дальше. Стропы закрутились до самого купола и "дальше", потом раскрутка в обратную сторону, и так несколько раз. Я в это время висел "сосиськой с вытаращенными глазами" и медленно отходил от шока. Хорошо раскрытие купола произошло где-то на 1500 метрах, и у меня было время "очухаться" до приземления.
Пришёл на старт, ожидая сильнейшего "втыка" за допущенные ошибки, но вместо этого прапорщик Иван Задесенец, Мастер Спорта СССР, подошёл ко мне и громко сказал, так чтоб слышали все девочки на старте: "Вася, а спорим на коньяк, что ты и вторую "тридцатку" все 30 секунд не пропадаешь..." Такого позора я допустить не мог - "Спорим" только и оставалось сказать мне... Уложили по новой парашюты. Я тогда прыгал на парашюте Т-4м, а Ваня, как член сборной Авиации Балтийского Флота на УТ-15к. Сели в самолёт АН-2, взлетели. Ваня мне какие-то советы даёт, я ему в ответ киваю головой, но совершенно не понимаю, что он мне глаголет. Мне главное - секундомер не забыть включить перед выходом из самолёта. Набрали высоту 2100 метров, открыли дверь. Мастера все повыскакивали на отработку групповой акробатики, мы с Ваней сидим, ждём. Если выскочить сразу, то я своим "высшим пилотажем" могу их всех "распугать". Наконец время пришло, Ваня показывает "Подъём" и давай "Делай ноги", а то "дядя лётчик" уже сердится. Ему обедать уже пора, а мы тут расселись.
Нажимаю кнопку включения секундомера, выскакиваю из самолёта, боковым зрением успеваю заметить, что Иван падает надо мной... Дальше ничего не помню, я видел только секундную стрелку. "Боже, как же она медленно ползла". Всё падение было, как мы говорим: "Полное БП (беспорядочное падение голова-ноги...) Я не делал никаких попыток его как-то стабилизировать. Главное - продержаться 30 секунд. На 31-ой секунде дёрнул кольцо. Как ни странно парашют раскрылся без всяких выкрутасов...
Иван со словами: "Ну тебя и крутило, Вася", - выставил, коньяк. Мы его "уговорили" всем коллективом. После чего я с молчаливого согласия "публики" сгонял в магазин и добавил ещё две бутылки, после распития которых и советов, что мне надавали почувствовал себя "матёрым парашютистом". Главное, что я усвоил - чтобы стабильно падать, надо просто хорошо прогнуться.
На следующий день я пошёл на третью свою "тридцатку". Вышел с самолёта, прогнулся, лёг на поток и полетел стабильно без всяких вращений - песня! Правда после 10-ой секунды началась небольшая раскачка по тангажу, но это уже "такие семечки" после моих первых двух неудачных попыток. На 28-секунде стал готовиться к раскрытию купола. Обычно парашютисты или слегка переходят на пикирование иди на бок, чтобы "шарик" (вытяжной парашют) сразу сдуло. Сейчас на современных парашютах это делать необязательно, т.к. рукой сам выбрасываешь вытяжной парашют в поток. Но тогда это надо было делать, т.к. если раскрывать парашют, падая плашмя, иногда возникало явление "залипание купола". Т.е. кольцо дёрнул, а парашют не раскрывался, т.к. потоком его прижимало к куполу.
В итоге, я поджал обе руки, перешёл на пикирование, и только хотел дёрнуть кольцо, как меня повело на сальто. Мелькнула мысль "надо подождать, пока снова вниз головой окажусь", но рука сама вытащила кольцо. Я почувствовал, как по спине и по ногам пошли стропы. Дальше рывок. Я вишу строго вертикально вниз головой, весь в своих стропах, как в коконе. Вверху торчат мои ботинки, а выше ботинок узел и скомканный купол парашюта. Сразу мысль: "Надо отцепляться". Руки легли на плечи, на замки отцепки. (Тогда замков было два, а не как сейчас отсоединение купола происходит одной подушечкой отцепки). А следующая мысль: "А что дальше? Ведь ты запутан в стропах и от купола всё равно не освободишься."
Я видел, как быстро надвигается земля. До сих пор, вспоминая этот случай, "сосёт под ложечкой - когда понимаешь - остались секунды и не знаешь, что делать. Чувство полной беспомощности... Потом, помню, я заорал "матом" и стал рвать на себе стропы. На третьем рывке провалился вниз ногами, узел разошёлся и я закачался под куполом нормально раскрывшегося парашюта. Глянул на высотомер, подо мной оставалось 200 метров высоты, это примерно 5 - 7 секунд до столкновения. Приземлился с мелкой дрожью в руках и понимаю, надо снова немедленно прыгнуть, иначе потом, возможно, не смогу перебороть страх...
Понимание этого пришло после следующего эпизода. Мой друг и однокашник по училищу Виктор Савинов из-за полного отказа энергетики вынужден был катапультироваться всем экипажем с самолёта ТУ-22р. Хотя для всех всё закончилось благополучно, ни штурман, ни оператор продолжать лётную работу не смогли. Шок от пережитого страха не позволил им вернуться к полётам.
Как мне повезло, я понял лишь потом. Дело в том, что Начальник Парашютно-Десантной Подготовки авиации Балтийского Флота полковник Падра Николай Семёнович перед посадкой в самолёт дал мне ЦУ (для тех, кто не знает - Ценное указание) "Поскольку ты телом не владеешь, хоть и пропадал 30 секунд, пойдёшь последним. Причём выскочишь не ранее, чем через 30 секунд после покидания самолёта замыкающего второй четвёрки. Ребята готовятся к соревнованиям, пойдут на сцепку и надо, чтобы им никто не мешал." Вообще-то это было нарушением. Такого "солопеда" как я должен обязательно выпускать выпускающий, но у Николая Семёновича было своё видение, как надо воспитывать "джигитов парашютизма". Более того, его любимым "воспитательным приёмом" был следующий. Когда самолёт ещё только набирал высоту, делая широкий круг над аэродромом, половина парашютистов в это время спала,(подъём на парашютных сборах ох, ранний), а вторая половина расслабленно "балагурила", Николай Семёнович вдруг делал "страшные глаза", орал: "За мной"... "Бежал" к двери и прямо в крене выскакивал из самолёта. Все, естественно, сыпались за ним и тут начиналась "хохма" - спросонья надо было вспомнить кроки аэродрома, опознать местность, над которой ты оказался, определить ветер по косвенным признакам, выбрать место, где приземлить "свои кости" и потом успешно реализовать свой замысел. Но приключения на этом не кончались. Надо было со своими двумя парашютами (один из которых раскрывшейся) совершить кросс по пересечённой местности,( это как правило от 3-х до 6-и км) и попасть на аэродром с "первого раза." Сам Николай Семёнович при этом делал себе всего одну "поблажку". Он бежал как и все, но его парашюты несло "специально обученное лицо", которое "случайно" оказывалось в том районе, где происходила эта "внеплановая" выброска.
Польза от таких прыжков была огромная. Приземляться приходилось на лес, овраги и прочие "неровности" земной поверхности, т.е. психологическая закалка к "экстриму" происходила намного быстрее... Хотя и риск при таких прыжках был значительно выше и не всегда это обходилось без травм, но это уж "кому как повезёт". Зато потом мы не раз с благодарностью вспоминали эту науку приземляться "где попало".
Но вернёмся к нашему главному "герою". Прихожу я на "старт" (так называется место, где на парашютистов одевают парашюты, если "сами они это сделать не в состоянии"). Ожидаю "втык" за нарушение всех правил раскрытия парашюта, или наоборот "благодарственных объятий" за то, что выпутался и не пришлось "скидываться на венок", но, смотрю, на меня никто и внимания не обращает. Оказывается, происходил отбор в сборную Балтийского Флота для поездки на первенство Вооружённых Сил, и с земли все смотрели в бинокли и прочие "подзорные трубы", как быстро Мастера сойдутся в воздухе и открутят фигуры групповой акробатики. И никто не обратил внимания, что один самый дальний и последний парашютист оказался значительно ниже остальных. Если б заметили, меня бы в этот день к прыжкам не допустили. А так я свой купол бросил, увидел чей-то уложенный свободный, "без хозяина" парашют, тут же его одел и в самолёт. У Николая Семёновича была "демократия" - у кого купол уже уложен, тот и прыгает - это стимулировало "любителей посачковать" при укладке. В общем, вывалился я как во сне. Хорошо, этот подъём был на "точность приземления", и прыгали с 1200 метров, т.е. мне не пришлось "корячиться" в свободном падении... В результате, страх я свой выбил сразу и прыгать уже не боялся, но спустя какое-то время пришёл этот повторяющийся кошмарный сон...
Примерно лет через десять он мне перестад сниться, но спустя 20 лет "повторился", но уже в ином аспекте. В 1997 году в марте месяце проходили парашютные сборы в гарнизоне Саки в Крыму. Ещё было холодно, делали по 6-7 прыжков в день, "солопеды" типа меня от такой нагрузки уставали сильно. Почему обозвал себя "солопедом" - несмотря, что на тот момент я уже 30 лет занимался парашютным спортом, но напрыгал немного, всего под 800 прыжков. Дело в том, что лётчикам официально положено 2 прыжка с парашютом в год, все остальные я выполнил, сбегая на прыжки как школьник с уроков, в основном, без разрешения вышестоящих командиров. А на таких руководящих должностях как командир полка, где вроде сам себе начальник просто объём работы и службы не давал возможности отдаться любимому делу полностью. Полк же не бросишь и на сборы не уедешь...
Но под конец службы "повезло" - попадал на парашютные сборы дважды. В декабре 1996г. в Очакове, и теперь вот в Саках фортуна "улыбнулась".
В тот день, выполнив три прыжка и уложив свой парашют, я прямо на бетонке заснул, лёжа головой на своём парашюте. И снится мне сон, такой яркий, весь насыщенный красками, что у меня на очередном прыжке не раскрывается основной парашют. Рифовка чуть вышла, (парашют ПО-9, серии 2), а дальше полный "Кирдык". Я рву на себе подушечку отцепки. Силой инерции на вращении меня буквально выбрасывает из купола... А чем кончился сон дальше досмотреть не дали, ребята разбудили: "Вася, вставай, машина пришла на обед ехать." Жую я в столовой борщ, а сам мыслями в этом сне, уж больно он яркий и эмоциональный. Приехали после обеда на "старт", одевая парашют, я мысленно повторил все действия при отцепке. Затем в вертолёт, набираем высоту, сижу максимально собран... высота 2100 метров, пора, выходим с интервалом, так, чтобы не мешать друг другу, 10 секунд на разгон, кручу комплекс, стабилизируюсь, дёргаю кольцо. Парашют выходит как миленький, без всяких экцессов.
Делаю ещё два прыжка, всё "Абге махт!" На следующий день 6 прыжков, всё нормально. Только после них я успокоился.Думаю: "Это отголоски того первого сна всплыли, только в иной интерпретации".
Очередной день начался с "приключений". Десятибальная облачность с нижним краем 600 - 700 метров и сильный ветер с моря метров 10-12 в секунду. Сделали разведку погоды. Верхний край 1100 - 1200 метров. Тофик Бабаев, старший сборов, принял решение - "Прыжки по плану..." Пошли на первый подъём. Вертолёт МИ-8. Прыгаем по 10, в два захода. Договорились, открытие парашюта перед входом в облака, и пока не пробьём облака все стоим с одним курсом, а именно с курсом выброски,чтобы не столкнуться, т.е. все стоим "носом" от береговой черты. После выхода из облаков каждый маневрирует как хочет. Но в первом заходе штурман "слегка" не рассчитал. После прохода привода взял время с "хорошим" запасом на ветер, но он его переоценил. В итоге, выхожу из облаков, "Мама родная, под ногами бушующее море, а до берега 2 - 2,5 километра". Какие тут маневры. Скорее на "большой снос", и на всех парусах к берегу. Короче, страху "натерпелись" - смеюсь. Кое-кто, в основном Мэтры, умудрились долететь до гарнизона (не путать с аэродромом), но основной "народ" приземлялся на пляже и был этому бесконечно рад! Хотя потом топать до старта пришлось километра три.
В следующих подъёмах эту ошибку учли, взяли поправку, и все парашютисты уже вываливались с облаков почти над аэродромом. Я сделал ещё два прыжка, начал укладку, купол набросал, и тут команда: "Всем на обед".
В парашютном спорте вообще-то существует правило, каждый укладывает парашют себе сам, но из любого правила бывают исключения, и это не является уж таким "страшным" нарушением. Иногда по обстановке это делает для тебя кто-то другой, которому ты доверяешь. Так произошло и в этом случае. Я мог оставить свой парашют наполовину уложенным и доуложить после обеда. Но тогда бы не успел в очередной подъём. Одного 9 человек ждать не будут. Я выбрал второй вариант. Увидев, что несколько человек ехать на обед не собираются,в основном из "местных", я попросил: "Володя, доуложишь стропы." - "Хорошо, Вась, езжай". Пока я обедал, Володя уложил парашют себе, потом начал мой. И тут девочка из начинающих попросила: "Володя, помоги проверить стропы." Время уже поджимало, и Володя попросил заключительную операцию, уложить рифовку и зачековать ранец, своего друга Юру. Т.е. мой парашют укладывали профессионалы, но их было три. И парашют "обиделся".
Приехали мы с обеда, погода улучшилась, ветер начал стихать, хотя облачность по прежнему держалась десятибальной. Если с утра прыгали на точность приземления, то с обеда начали ходить на отработку комплекса, т.е. на "высоту", благо штурман уже "набил руку и глаз тоже" в расчёте на выброску из-за облаков.
Сажусь в вертолёт, про сон уже и думать забыл. Высота 2100 метров. На борту 10 человек,прыгаем по двое в каждом заходе. Выхожу замыкающим четвёртой пары. Открутил комплекс, вхожу в облака, принимаю позу для открытия, палец левой руки ложиться в кольцо, правая рука чуть вперёд перед собой для стабилизации позы, дёргаю кольцо... Знакомого рывка нет. Взгляд вверх. Вытяжной парашют вылез на метр, треплется и не думает выходить дальше. Первая мысль шоковая: "Не может быть!!!" А вторая: "Да ты же всё это во сне видел." А во сне я отцепился, только не успел досмотреть, чем дело кончилось. Если бы не сон, я бы попытался сначала вытащить рифовку. Но тут без колебаний рву подушечку отцепки, на вращении меня выбрасывает из ранца основного купола, переворачиваюсь на спину. Убеждаюсь, что мой нераскрывшийся парашют в стороне, дёргаю кольцо запаски. В момент раскрытия запасного парашюта облака уже пробил, землю видно. Закачался на стропах, нашёл глазами свой падающий парашют. Видел, как он со "страшной силой" шмякнулся об землю. Запомнил место, где это произошло, и начал готовиться к собственному приземлению. Ветер хоть и стих, но оставался 7-8 метров в секунду. Для круглой запаски это много. Выбираю место, стараюсь "подрулить" туда. Перед землёй разворачиваюсь на стропах, удар... всё, я на земле.
Сижу, наслаждаюсь жизнью, птички поют и думаю: "Хоть и не курю, но сейчас закурил бы с удовольствием." Вижу, как по бетонке несётся "санитарка" в мою сторону.(Санитарка не женщина, а машина скорой помощи - не путать). Метрах в 100 останавливается, дальше проехать нельзя, я сижу среди каких-то "камешков". Из машины выскакивают двое и бегут. Тофик Бабаев к моему нераскрывшемуся парашюту, а друг Андрей Сундуков ко мне. Я сижу, смотрю на них, и у меня вдруг возникло сильнейшее странное ощущение. Что между мной и бегущими ребятами прозрачная, крепчайшая стена. Причём с их стороны это Жизнь, а с моей Смерть. И сейчас они до меня не добегут, упруться в стену. Но подскочил Андрей, меня обнял, наваждение сразу пропало. "Вась, что произошло, почему отцепился? - Андрюха, я и сам до конца не понял, пошли к Тофику разбираться."
Не буду "утомлять" читателей описанием причины, почему на 778 прыжке не раскрылся купол и пришлось отцепляться, этих парашютов уже нет. Важно другое. Едем на "старт", Тофик спрашивает: "Ты как? - отвечаю - нормально, но чувствую потребность сразу прыгнуть, чтобы с психикой "эксцессов" не было. Тофик согласился, забрал у кого-то купол, и я в ближайшем подъёме выполнил ещё прыжок, т.е. сделал также, как и при случае, когда запутался в стропах и "нетерпелся страху". Вечером, возвращаясь с аэродрома, зашли втроём в "чипок", выпили без особых тостов и слов бутылку вина, и я спокойно пошёл в казарму спать без сновидений, и лишних переживаний. На следующий день выполнил уже на своём парашюте 6 прыжков и так продолжал прыгать все сборы. Но теперь очень внимательно относился к своему парашюту, даже с ним разговаривал. Он ведь за день меня предупредил, что я к нему стал "легкомысленно" относится...
Кстати, о психике. Уже не помню, кто мне рассказал, поэтому за достоверность на 100% не ручаюсь, что одновременно со мной на параллельных сборах в Миргороде у парня произошёл подобный же отказ. Но он падая до 400 метров, всё-таки сумел распутать рифовку и приземлился на своём парашюте. В то же время утром, когда пришёл на службу, в волосах появилась седина. Т.е. у меня был секундный страх, но я тут же отцепился и ввёл в действие запаску. А он падал порядка 10 секунд и не знал, чем всё это кончится, т.е. страх длился "долго"...
А вообще, господа "экстремалы",чтобы пробудить вашу "фантазию" насчёт внимания к своей психике , приведу такой пример. Сидят у меня как-то в гостях в Николаеве два генерала: Иван Дмитриевич Федин, который впоследствии стал Командующим авиации Военно-Морского Флота России, и Валерий Николаевич Лазебный, тогда был зам. Командующего ВВС Балтийского Флота. Разговор, как всегда за "рюмкой чая" - "С женщинами о работе, а на работе о женщинах" - смеюсь. Говорили, конечно же о работе. Вспоминали различные эпизоды полётов и службы. Валерий Николаевич вспомнил случай, который меня тогда поразил тем, что он о нём рассказал без "утайки" со всеми переживаниями. Вкратце пересказываю. Это произошло с ним, когда он служил в Германии на должности командира полка. (Меня поправили, что он был к-ром полка в Венгрии) - не буду спорить, фуражка 53 размера не может всё запомнить до мельчайших подробностей, да это и не столь важно.
Ещё некоторые "правдолюбы" говорят, что и катапультирования не было. Так это то же не важно, хотя я не думаю, что один генерал будет врать другому. Важно то, ЧТО СКАЗАЛ О СЕБЕ ЛАЗЕБНЫЙ ВПОСЛЕДСТВИИ и что я слышал своими ушами:
При стрельбе из пушек с пикирования по наземной цели произошёл отказ управления. Его СУ-24 бросило на отрицательную перегрузку. Привязные ремни оказались неплотно подтянуты, и его прижало к фонарю кабины. Он видел как надвигается земля, но не мог дотянуться до "держек" ( рычагов катапульты ). И вдруг он "увидел", как стоит Командующий над его могилой и говорит: "Эх, полкан, даже катапультироваться не смог... Слабак!" И Валерий Николаевич говорит: "Каким-то неимоверным усилием воли я смог зацепиться сначала пальцами, потом руками и ввёл в действие катапульту.
Вместе со штурманом ушли штатно. Видел, как взорвался мой самолёт. Страха особого не было. Приземление прошло нормально. Через неделю после прохождения ВЛК допустили к полётам. Сделал два контрольных полёта с генералом, командиром дивизии. Он даёт оценку: "Всё нормально, Валерий Николаевич, летите дальше самостоятельно..." А я вдруг почувствовал, что ноги и руки вдруг стали ватными. И что я не только лететь, я из кабины выбраться не могу. "Тов. генерал, я слетаю завтра" - "Ну что вы, это не методично, летите сегодня." - "Тов. Генерал, я слетаю завтра...
Это пример вспомнил, как пример того, что психика лётчика может дать сбой и принести сюрприз, когда Вы его совсем не ждёте. Здесь ВАЖНО, ЧТО ЛАЗЕБНЫЙ РАССКАЗАЛ ОБ ЭТОМ САМ. То, что потом попался на махинациях с машинами, меня вообще не "колышет". В данном контексте мы говорим о психике, и я за действия генерала никакой ответственности не несу. (Так что, господа "правдолюбы" - все претензии к генералу Лазебному, с него и спрашивайте, а у меня художественная проза, а не биография полковника Чечеля)
Но продолжим, в общем, завтра я слетал, но для этого пришлось приложить определённые волевые усилия. "Никогда бы не подумал, что моя психика может дать такой сбой..." - так закончил свой рассказ Лазебный.
А через два дня на наших парашютных сборах сделали выходной. С другом Андреем Сундуковым поехали в город Симферополь "развеяться" и экспромтом без предупреждения попали к поэту и композитору Константину Фролову в гости. Я рассказал Косте о своём "крайнем" случае и через несколько дней он "разродился" песней.
Отцепка.
Такого - Бог не приведи! Но коль стряслось - запомнишь крепко
И подлый холодок внутри от слова хлёстского - отцепка.
Пусть раз на - тысячу прыжков. Но эта чёрная страница
Напомнит сединой висков и не единожды приснится.
Коль не выходит парашют, сумевший отцепиться знает,
Что стоят несколько секунд, которым многим не хватает!
Рвануть замки что было сил. Потом запаску - вниз спиною!
Ведь притяжение земное ещё никто не отменил.
Орать проклятья во весь рот, увы, бессмысленно и глупо.
Кто б знал, как медленно ползёт вытягивающийся купол!
Земля, как ЗИЛ на всём газу летит навстречу обречённо...
Но вот хлопок! И облегчённо вздохнут ребята - там внизу.
Такой отказ произошёл с моим дружком - в душе поэтом.
Но что чертовски хорошо - он сам поведал мне об этом.
Закончить эту "исповедь перворазника" хочу словами Четырёх кратного олимпийского чемпиона по горным лыжам француза Жана Клода Килли: "Горные лыжи сами по себе не могут дать счастье. Но вполне могут заменить его..." Тоже самое я могу сказать и о парашютном спорте. И поверьте, я знаю, что говорю. Обоим этим своим "Увлечениям" я отдал более 30 лет жизни и продолжаю заниматься ими сейчас.
Ребята, встать на горные лыжи или прыгнуть с парашютом никогда не поздно в любом возрасте. Для этого надо совсем немного: чуть-чуть чувства романтики и немного смелости... Желаю всем Удачи и до встречи на горнолыжных трассах или в воздухе...