Новосибирск. 2009-ый. Сижу, развалившись, на старом ободранном кресле в актовом зале очередного дворца культуры. В одной руке пачка сухарей, которые я мечтала умять на протяжении всего дня, в другой - микрофон, - на случай, если мне что - то не понравится. Тусклое, серое, слабоосвещенное помещение, словно после ядерной войны еще больше усиливает чувство голода Так уж случилось, что сегодня я не просто измученная ведущая очередного музыкального мероприятия. Сегодня я еще и режиссер-постановщик концертного шоу.
Генеральная репетиция. Завтра всё состоится. И мне заплатят. И тогда я куплю двадцать пачек этих чертовых сухариков и буду есть их весь день.
Боже, сколько их много. Мне кажется, что эти музыканты и их творческие руководители не кончатся никогда. А если они и кончатся, то только к завтрашнему дню, когда нужно будет начинать уже сам концерт. И каждому нужно прорепетировать не менее ...цати раз. А мне, разумеется, запоминать все изменения в сценарии и их выступлениях. Если честно, это, пожалуй, самая нудная работа - по тридцать раз повторять одно и то же, чтобы до исполнителя наконец-то дошло, как именно будет построен его выход на сцену.
Рядом со мной Темка, мой старый напарник и по совместительству хороший приятель. Знаем друг-друга уже лет десять, чуть ли не с детского сада. После репетиции очередного участника он не выдерживает, берет микрофон и произносит:
- Перекур! Обеденный перерыв 15 минут.
Обеденный? Стрелки моих часов уже показывают семь вечера. Это значит, что мы сидим в этом чертовом кресле уже 9 часов. Но вот пообедать, вернее, перекусить нам точно сейчас не помешает.
Грызем сухари. На голодный желудок даже эти канцерогенные "ешки" кажутся божественными на вкус. Темка аппетитно чавкает в микрофон, который забыл выключить. Вокруг нас очень много людей, которые гремят, кричат, суетятся, но наш взгляд падает лишь на одну девушку. Девушку с порядковым номером тридцать шесть.
Когда она прошла мимо нас к выходу, мы с моим напарником невольно переглянулись. Эта странная особа выглядела очень нелепо: по зашарканным на коленях леггинсах можно было понять, что им уже довольно много лет. Расстянутая, изношенная, наверное когда-то мерцающая кофта превратилась в мешок, который обволакивал её силуэт. А поверх всего - старая мужская куртка со сломанным замком, размеров на пять больше нужного. Волосы природного желтого цвета собраны резинкой в тугой низкий хвост. На бледной, белейшей коже лица не грамма косметики.
Глаза Темки, в этот момент, казалось, увеличились раз в двадцать пять:
- Ты ЭТО видела?
Еще бы я "это" не видела. В своей жизни я встречала самых разных людей, но такие, действительно, бросаются в глаза.
Тема все не унимался:
- И как можно этот бомж-стайл на сцену выпустить?!
В конце-концов, мне удалось его успокоить. Ибо концерт, который завтра состоится всего лишь обычный творческий вечер. Люди придут на него послушать новой музыки, а не оценивать новинки фэшн-индустрии.
Опускаю глаза на сценарий, ищу тридцать шестой номер в списке исполнителей.
Её зовут Яна Канашлент. И она репетирует следующая.
По мере приближения этой особи к сцене моё удивление выходит за рамки дозволенного: девушка, которую только что обозвали бомжихой, достаёт из чехла гитару Gibson Custom Michael Bloomfield Aged 1959 Les Paul Standard - одну из самых лучших и, что самое главное, дорогих, гитар в мире.
-Про таких людей нужно арт-хаусные фильмы снимать, - шепчу я своему напарнику.
- На деньги, отданные за этот мощный шестиструнный инструмент, можно было бы купить несколько комплектов новой одежды, набор косметики, сходить к парикмахерскую и купить себе другую гитару - немного попроще, - ухмыляется Тема.
Мой приятель давно мечтает о Гибсоне именно этой модели.
Неужели он завидует "бомжу"?
- Здрасьте. Сделайте, пожалуйста звук погромче, - это была единственная фраза, что она произнесла перед репетицией.
Три. Два. Один.
Слышатся первые чистозвучащие аккорды. Она начинает петь.
Как ни странно, но впервые за этот мучительный день в зале слышится голос лишь одного исполнителя.
Все слушают, удивленные не меньше нас. Кто-то даже открыл от потрясения рот, а некоторые из тех, кто прислушивался к тексту, заплакали. Слова, превращающиеся в капли воды.
Я и сама поддалась этому гипнозу. Её голос, не смотря на довольно низкий тембр и явную прокуренность, очень тесно сочетался с музыкой, которую она создавала. Она пела о человеке, которого больше нет. О мужчине, которого потеряла.
Она не плакала. Она улыбалась и постоянно смотрела в одну точку зала, как будто бы там уже собрался народ. Обращаясь к невидимому зрителю, она будто спрашивала у него, как его дела, хорошо ли живется ему на небесах и интересовалась, ждет ли он её еще там, на небе.
В тот момент я поняла, что она потеряла всё. У неё есть только гитара и эти песни, которые помогают её жить.
-Спасибо, - девушка скрылась в толпе музыкантов.
- Она под кайфом. У нее зрачки расширенные, - сказал мне Тёма.
- Но даже то, под чем она находится, не убавляет в ней искренности, - ответила я, - она настоящая. Она рассказывает нам о том, что творится внутри ее сердца.
На следующий день, незадолго до её выступления, я встретила её все в той же одежде, курящей за кулисами какую-то гадость.
- Скажи мне, зачем ты это делаешь? Это тебе совсем не надо, - сказала я ей.
На лице девушки застыло удивление:
- Как не надо? Если я не скурю это, то Алекс не сможет прийти ко мне и посмотреть моё выступление. Без этого он меня просто не найдёт.
- Алекс? Это твой друг? А какая связь между ним и этой дрянью, что сейчас ты собираешься поджечь? - эта девушка меня удивляла все больше и больше.
- Конечно, я всегда пою только для него. Я и на гитару долго копила...Он всегда хотел именно её, именно этот "Гибсон".
Дело в том, что я не всегда могу его видеть. Шесть лет назад Алекс ушел от меня. На небеса. Полтора месяца мы были с ним вместе, гуляли по Раю, радовались совместной смерти. А потом....А потом меня послали снова в Ад! Сюда, на Землю. Представляешь, я просыпаюсь на больничной койке, среди десятка капельниц и нифига не чувствую. Даже ног и рук как будто у меня нет.
Но нам удалось всех обхитрить. Иногда он приходит. Тайно. Никто об этом не знает, кроме нас двоих. Это наш с ним большой секрет. Ты же никому об этом не расскажешь? А теперь, прости. Мне нужно сделать это. Оставь меня, пожалуйста, у меня осталось мало времени, скоро мой выход.
Во время выступления очередного исполнителя я обдумывала все, что сказала мне эта странная девушка. Я ошиблась, подумав, что кроме гитары у нее ничего нет. У нее есть настоящее искреннее сердце. Она посвящает свои песни единственному человеку, из всех находящихся в зале. И каждый, кто находится в этом зале во время её выступления думает, что он - тот самый человек. И плевать, что этого человека на самом деле давно не существует.
Если бы я была режиссером, я бы сняла про неё арт-хаусное кино.
Через несколько минут на сцену вышла и Яна.
-Здрасьте.
Три. Два. Один.
Слышатся первые чистозвучащие аккорды. Она начинает петь.
Впервые за весь концерт в зале слышится только один голос - голос этой странной девушки.
Все слушают, удивленные и пораженные.
А Яна просто пела и улыбалась, постоянно смотря в одну точку зала.
Алекс сегодня пришёл.