Однажды в нашем городке, неподалеку от нанимаемой мной квартиры случилось довольно странное происшествие. Вечером холодного осеннего дня, некий немолодой уже мужчина выбежал из дома в одних лишь тапочках и пижаме, панически петляя промчался по близлежащим тротуарам и улицам и, наконец, утихомирился, будучи сбитым каким-то громоздким транспортным средством - трамваем, кажется, а может быть и церковным фургоном. Как потом написали в газетах, мужчина этот оказался малоизвестным писателем, промышляющим вроде как фантастическими, впрочем, скорее мистико-психологическими - если можно так выразиться - произведениями. К примеру, его перу принадлежат такие повести и рассказы (романов он, видимо, не писал), как «Справляюсь – не справляюсь», «Формальное убийство», «Огурцы в тесте», «Тень от тени» и «Проблемы с гравитацией в полдень»…
Честно признаюсь, до самой гибели писателя, я о нем слышать не слышал, точнее сказать, даже до следующего дня после его гибели. На следующий же день, я все узнал, как уже говорилось, из газет, которые в количестве одной штуки имею обыкновение рассеянно просматривать за завтраком. Помимо таинственных обстоятельств гибели несчастного, меня немало заинтриговали названия его произведений, мельком упомянутые в газетной статье. Так что, днем позже, зайдя по дороге со службы в книжную лавку, я разжился парой его книг. Кстати сказать, это были последние экземпляры, так как книги Герхарда Олса - так звали писателя - расхватали после его гибели словно какие-то горячие пирожки. Вот люди! М-да… Жизнь, знаете ли, идет рука об руку со смертью и чего только вокруг не происходит, когда последняя пожимает руку первой…
Итак, став счастливым и заинтригованным обладателем сборника рассказов и книги, содержащей в себе пару-тройку повестей, я собственноручно приготовил чай с бутербродами и, удобно устроившись в кресле у окна, принялся за чтение в постепенно угасающем свете осеннего солнца.
Первый рассказ назывался «Тук-тук, кто в домике?» То была короткая и не без юмора (что меня приятно удивило) поданная история одного новоиспеченного сельского врача, сходящего с ума от духовного одиночества и отчасти обусловленного им холостяцкого образа жизни. Через некоторое время, проведенное в печальном отдалении от цивилизации, личность молодого врача, который, как нам ненавязчиво намекает автор, с детства страдал от неразрешимых внутренних противоречий, окончательно расщепляется на две противоположные составляющие.
Однако, как ни странно, это не ведет к трагедии и ничем кроме новообретенного дуализма личности героя, не напоминает читателю известной повести про доктора Джекилла... Противоположные части личности молодого доктора почти сразу же находят общий язык и (с некоторым даже удивлением) обнаруживают, что могут прекрасно уживаться, взаимно дополняя или подменяя друг друга в различных житейских обстоятельствах (которые, к слову, описываются автором весьма занятно и, как я уже говорил, не без юмора). В общем, отделившись и оказавшись автономными, эти самые полярные части личности молодого человека, чуть ли не впервые в его жизни начинают отлично ладить друг с другом…
В конце же рассказа, после неких драматических обстоятельств личного характера, расщепленные части личности героя рассказа особенно ясно осознают насколько они друг другу дороги и необходимы и, жертвуя собственной самостоятельностью, решают вновь слиться в одно целое.
Молодой доктор, до этого считающийся в местном обществе довольно подозрительным субъектом, так сказать исцеляется, и теперь лишь иногда в глазах этого уже весьма популярного и всеми уважаемого члена общины загораются этакие дьявольские искорки. Искорки, пугающие и в тоже время чарующие женские сердца, в тех (нередких отныне) случаях, когда их миловидные обладательницы оказываются вдруг рядом с обретшим внутреннюю гармонию героем…
Я оторвал глаза от страниц и, скорее из чувства долга, нежели голода, дожевав свой последний бутерброд, продолжил весьма захватившее меня чтение.
***
Второй из прочитанных мною рассказ Олса назывался «Сны, спрятанные под подушку». В нем речь шла об одной светловолосой девчушке (самом младшем ребенке в большой сельской семье), видящей по ночам чудесные волшебные сны, уносящие девочку в совершенно иной мир и делающие ее счастливой.
Но однажды старшая сестра пугает маленькую героиню рассказа брошенными вскользь словами, сказав, что взрослея, люди перестают видеть сны, да и с чего бы - ведь теперь они все время только и делают, что работают, и даже если они и видят что-то во сне, то все равно никогда не помнят об этом на утро!
Хельга, так зовут девчушку, сильно расстраивается, но затем пытается, придумать какой-нибудь выход из столь удручающего положения. И она действительно находит выход. В одном из своих снов она вновь оказывается в уже знакомом ей удивительном девственном лесу, где некая женщина в темно-зеленом плаще с капюшоном и прекрасным, как бы лучащимся светом лицом объясняет ей, что для того чтобы всегда видеть волшебные сны, девочка должна вышить на подушке магический узор и показывает героине, какой именно, рисуя его на древесной коре. Девочка просыпается и первым делом зарисовывает по памяти волшебный узор на самом последнем листке своей школьной тетради.
Однако, затем происходит нечто непредвиденное: в этот же день старенький учитель математики вдруг устраивает незапланированную контрольную работу и собирает тетради для проверки. Конечно же, вместе с тетрадью, скрывающей в себе волшебный узор…
Маленькая Хельга ужасно переживает и, как оказывается, не зря. На следующий день вдруг выясняется, что бедный учитель, кажется, сошел с ума - по крайней мере, он неожиданно совершенно потерял память, так что, выйдя утром в гостиную в одной ночной рубашке до смерти напугал гувернантку, как своим видом, так и странным поведением. Маленькая героиня рассказа приходит в отчаяние, она думает, что больше не увидит своей тетрадки с узором. Но вот, на смену старенькому учителю приходит новая учительница, высокая и красивая мисс Уиндэм. И это дарит Хельге некоторую надежду. Мисс Уиндэм в первый же день завоевывает детские сердца, а на второй - навещает жилище больного учителя и забирает у его гувернантки пачку ученических тетрадок. И вот она уже раздает в классе собственноручно проверенные контрольные работы… но почему-то Хельгиной тетрадки среди работ не оказывается.
А вскоре после этого, в округе начинают пропадать дети и вообще, творится черт знает что, к примеру, пара местных выпивох клянется и божится, что, идя по тропинке через лес, они слышали раздающийся то тут, то там звон каких-то «неземных» колокольчиков и чарующий, но одновременно пугающий женский смех.
Расстроенной и напуганной последними событиями маленькой Хельге вдруг начинает казаться, что женщина из ее сна была удивительно похожа на недавно появившуюся в их городке мисс Уиндем. Впрочем… все, довольно неожиданно (для читателя) и весьма благополучно разрешается. Этот рассказ Г. Олса (по воле автора), так и не становится "настоящим" мистическим рассказом. К отставному учителю математики постепенно возвращается память, а мисс Уиндем неожиданно сама куда-то исчезает (ходят слухи, что она скоропостижно вышла замуж за кого-то из дирекции городского банка и переехала в город, о чем мечтала с самого появления в небольшом городишке). Пропавшие дети находятся – оказывается малышей украли и держали у себя цыгане, но ребятам удалось сбежать. Ну, а маленькой Хельге постепенно перестают сниться волшебные сны… но это уже не так важно, так как ее голова теперь забита романтическими мечтами о поцелуях и принцах с такими же синими и такими же бездонными, как море, глазами…
В общем, все идет своим чередом и лишь старого математика постепенно восстанавливающегося после случившегося год назад удара (да, годы просто-таки летят), поджидает удивительный сюрприз. Однажды утром он обнаруживает упавшую когда-то за массивный комод школьную тетрадку ученицы начальной школы Хельги Ларсен с поразительным рисунком на последней странице. В рисунке старый математик, не веря своим глазам, узнает напоминающий одну из буддийских мандал Октеракт, точнее его двумерное изображение, – проекцию на плоскость этого Восьмимерного куба - фотографию которой он, по случайному совпадению, впервые увидел всего за пару дней до этого в свежем номере «Математического вестника»…
На этом второй рассказ Олса заканчивается.
Я лишь покачал головой и, так и не решив, как мне относится к прочитанному, перешел к следующему рассказу.
«Цветы для ее Плохой Стороны». Третий, совсем короткий рассказ Герхарда, поразил меня своим мрачным реализмом и в то же время какой-то трогательностью. В нем шла речь о практически беспризорном мальчике, почти малыше, живущем где-то на отшибе небольшого городка вдвоем со своей внутренне сломленной матерью. Та любит его, но периодически, по нескольку раз в неделю, на ее разум находит помутнение и тогда рядом с ней становится просто жутко, не то, что малышу, любому взрослому. Мальчик день за днем терпит ее срывы, «держится», так как очень любит свою «настоящую» маму, урывками мечтая, что однажды она излечится, и они заживут радостно и счастливо, как когда-то, на заре его детства…
У мальчика есть подруга – уже старенькая, но еще крепкая и живая женщина, в прошлом преподававшая грамматику в общеобразовательной школе. Бесс, так зовут эту одинокую необычную бабушку с пронзительным взглядом и выкрашенными в рыжий цвет волосами, очень добра к малышу, хотя ее и считают в округе немного чокнутой. Впрочем, это скорее всего предрассудки, основанные на ее манере красить давно поседевшие волосы в необычные цвета, а также привычке бесстрашно говорить правду людям в глаза. Мальчик же считает, что рыжий цвет очень идет ее удивительным серо-синим глазам и обожает разговоры с ней, которые касаются всего на свете и не содержат никаких табу. Она ненавязчиво учит его всему, что знает, а он помогает ей управляться с домом и небольшим огородом…
Но вот однажды, мальчик неожиданно пропадает и лишь пару дней спустя Бесс, которая повсюду искала его, даже навещала его мать (впрочем, не смогла от нее ничего добиться - у той был очередной приступ помутнения) и, в конце концов, обратилась в отделение полиции, находит в почтовом ящике (куда она месяцами не заглядывала, так как не получает никакой почты) прощальное письмо от малыша. Тот пишет, что идет искать для своей мамы особые цветы, точнее, он пишет – Цветы для ее Плохой Стороны. Якобы ему насоветовала сделать это какая-то гадалка, - и это странно, так как никаких гадалок в их городке, на памяти Бесс, отродясь не наблюдалось... В общем, мальчик пропадает и лишь следующей весной на одной из альпийских вершин находят его замерзшее тело. Недалеко от пастельно-голубых цветков Сон-травы…
После этого рассказа я закрыл книжку и задумчиво уставился в темноту за окном. Впрочем, какие-то огни там все же горели. Освещали чужие жизни, чужих мне людей. Равнодушные, так сказать, огни. Бесхарактерные даже… Старательно додумав до конца все эти глупости, я почесал в затылке, бросил взгляд на чашку с давно остывшим чаем и опять раскрыл книгу.
***
От, скажем так, "магического реализма", Олс на время обращается к… романтической фантастике. По крайней мере, четвертый его рассказ – «Чистая гениальность», среди прочего, удививший меня неким родством наших мыслей, уже явно содержит фантастические элементы. Во время его прочтения (впрочем, так было с рассказами Олса с самого начала), мне то и дело казалось, что я и сам не раз смутно думал или неосознанно догадывался о чем-то подобном…
В этом рассказе речь идет об одном внешне ничем не примечательном субъекте, который обладает нюхом на… гениальность. Чем он успешно и пользуется, отыскивая на задворках города талантливых художников, музыкантов, врачей и даже будущих ученых - и все это лишь для того, чтобы «пустив их в дело», постараться затем максимально нажиться на талантах своих подопечных. Больше всего мистер Бинш (так зовут этого «нюхача») боится простуды и обыкновенного насморка.
И вот, в один прекрасный день (впрочем, для кого как) Бинш, возвращаясь с очередной охоты, – он навещал некий сонный городишко и даже кое-что там разнюхал, - сильно простужается. Он несколько часов едет в купе рядом с приоткрытым окном, которое не осмелился прикрыть так как в том же купе находится очаровавшая его дама, пожаловавшаяся мимоходом на духоту... Весь следующий день Бинш лежит в постели под грудой одеял, пьет чай с малиновым вареньем и, старательно потея, громко сморкается… И все это время его гложет нехорошее предчувствие.
Практически выздоровев, Бинш выходит в свет, точнее, торопливо выскакивает на улицу и спешно навещает своих «протеже»… Он пугает бывших «подопечных» заявляясь к ним с дикими глазами и вытворяя черт знает что. Хватает некого молодого дирижера во время концерта за лацканы пиджака - мучительно их обнюхивая. Мешает работать начинающему, но уже известному архитектору над его новым проектом. Судорожно вдыхает переполненный запахами краски воздух в мастерской одной пока малоизвестной, но многообещающей художницы и… С ужасом обнаруживает, что предчувствие его не обмануло – кажется, от них больше ничем особенным не пахнет!
Никто и отдаленно не догадывается о причинах такого странного поведения известного финансиста, ведь он держал свои способности в тайне, а сам Бинш вдруг исчезает из поля зрения публики.
Дни идут за днями, но вот, наконец, проходит слух, что Бинш обнаружился. Выясняется, что теперь он живет в небольшом городке в скромном особняке (единственное место, куда его, запаниковавшего и удрученного, смог привести вышедший из строя нос), вместе с одной очаровательной особой, - как ни странно, той самой, по милости которой он простудился когда-то в поезде! Но оказалось (как великодушно делится с нами автор), что на самом деле, эта самая особа являла собой образчик Чистой гениальности. То есть была талантлива абсолютна во всем! Отчего нос бедняги Бинша и испытал после их знакомства такую ужасную перегрузку и просто перестал реагировать на запахи одиночных талантов…
В итоге, немного неожиданно, но как-то вполне органично главные герои этого рассказа Олса, обретают (быть может, и не заслуженное?) счастье рядом друг с другом. Ведь один из них, как никто способен оценить по заслугам достоинства другой, ну, а эта самая другая отчего-то (удивляясь даже самой себе) совершенно явно чувствует, что любит этого невзрачного и странноватого, вечно шмыгающего носом темноглазого человечка…
Прочтя четвертый рассказ Олса, я бросил взгляд на часы и с сожалением закрыл книгу. Потом немного подумал и, решив махнуть на все рукой, передвинул светильник ближе к креслу и вновь погрузился в чтение.
«Слопай его!» Даже не знаю, как определить жанр данного рассказа Г. Олса. Да и важно ли это?.. В нем - опять вызывая у меня ощущение некого "идейного дежа вю", - мистер Олс рассуждает об эволюции и, в частности, о «взаимоотношениях с хищником». Точнее, рассуждает обо всем этом главный герой его рассказа - доктор Мартин Твиг, одиноко живущий в большем особняке на холме и взирающий оттуда на окружающий его мир отрешенно и непредвзято. Этот, довольно известный в научных кругах уже немолодой доктор биологических наук, воспринимает свой город, впрочем, как и другие города мира и всю социально-культурную жизнь лишь как результат подлой победы одного вида над другими. С последующим вытеснением последних на перефирию своего, все разрастющегося, ареала обитания... Многолюдные человеческие «поселения», с их закатанными в асфальт улицами и одетыми в разноцветные «тряпки» прохожими, по его скромному мнению могли бы вообще не появиться на нашей планете, не возьми некогда одна обезьяна в руки палку и... не шарахни ею по голове другой. В результате чего, всё, так сказать, «пошло поехало»… Огонь, колесо, монеты, банки и прочая и прочая… Олс с некоторым даже удовлетворением описывает, как сидя в концертном зале и гладя на длинные бледные пальцы иностранного пианиста, Мартин Твиг рисует в своем воображении пальцы орангутанга, покрытые рыжеватой шерстью и гораздо более цепкие, но все же очень, очень похожие…
Часто размышляя об эволюции, Твиг, особенно, после поездок в трамвае в часы пик, то и дело задумывается о стрессе и вызывающих его факторах, как основном ее (эволюции) двигателе. Стресс, неприятные новые впечатления… вот что, по его мнению, заставляет виды менять свое привычное поведение: полезные изменения закрепляются со временем в генах, и, таким образом, жизнь приспосабливается к меняющимся внешним условиям. Одним из максимальных стрессовых факторов для особей любого вида, по мнению Твига, как впрочем, и многих других биологов, являются «взаимоотношения с хищником». На самом деле, суть этих «взаимоотношений» можно охарактеризовать весьма кратко: «ням-ням!» Однако, доктору Твигу мнится за приведенным выше определением нечто большее. Ему даже кажется, что он балансирует на пороге некого озарения, особенно после того, как он вдруг ясно осознает, что всю жизнь только и делал, что вырывался на свободу из тесных оков менталитетов различных социальных групп. Сначала это были некие неписанные правила, которым старательно следовали мальчишки, его одноклассники (которые даже разговаривали между собой на особый, агрессивный манер), затем, он день за днем бился внутри себя против мира так называемых взрослых, позже незримо боролся с предрассудками, распространенными и в научных кругах… В общем, за прожитые годы Твигу до смерти надоело это самое «коллективное бессознательное», этот правящий социальными группами безмозглый и жестокий инстинкт. Хищник.
Что было бы, если б мышь перед смертью рассмеялась в лицо загнавшей ее в угол кошке? - спрашивает Мартин Твиг самого себя. А если бы я укусил за розовое ухо нагловатого юного полисмена? Его воображение рисует и многие другие подобные картины… Нет, - затем бормочет себе под нос доктор Твиг, - нет, это все глупости, - и частенько так и засыпает в кресле…
Однако… спустя пару страниц, события приобретают некий загадочный оборот, - возможно, оттого, что автор рассказа и сам не очень-то понимает, что ему теперь делать со своим странноватым, но скрупулезно прорисованным одиноким героем и, так сказать, закидывает удочку наугад – вдруг повезет!
Однажды, доктор Твиг не является на кафедру, а несколькими днями позже, заглянувшая в его скромное, но просторное холостяцкое обиталище, полиция (среди которой, как отмечает автор, присутствует и один весьма молодой и даже слегка лопоухий представитель), обнаруживает в пустом доме лишь непонятную записку, лежащую на письменном столе: «Захотел стать смеющейся мышью».
Приходящая прислуга доктора, некая девица по имени Мэнни, не проливает ровно никакого света ни на исчезновение Мартина Твигга, ни на содержание записки. Разве что упоминает, что доктор никогда не соглашался держать в доме кошку, хотя, мыши здесь «так и хозяйничали». «Кажется, он не переносил насилия, - не уверенно добавляет Мэнни, - во всем остальном же, он оставался джентльменом порядочным и не имеющем странностей»…
Заканчивает же данный свой рассказ Олс, описанием произошедшего в должный срок приезда и вселения в опустевший дом вполне довольных таким оборотом дела наследников: двоюродного брата Твига с его семьей – женой и тремя детьми. На чем данный рассказ исчерпывает себя, так и не давая читателю никаких ключей к разгадке описанного происшествия…
А, впрочем, думаю я, всегда ли нужны эти ключи? Ведь иногда рассказчик умудряется оставить некую метафизическую дверь для полета фантазии слушателей совершенно открытой (ну, разве что, быть может, она пару раз хлопнет на ветру). По крайней мере, так случается со мной. Дочитав рассказ Олса, я некоторое время сижу глядя перед собой, пытаюсь вообразить, что произошло с доктором Твиггом и прислушиваюсь к тихому поскрипыванию несуществующих дверных петель…
Глава 2 (недописанная)
Вернувшись на следующий вечер с работы и наскоро перекусив я, с каким-то подозрительным и почти забытым нетерпением, вновь открываю томик Г. Олса. Немного подумав и решив хотя бы насильственно изменить своему извечному педантизму и не читать все рассказы в строгой очередности, я раскрываю содержание и, пробежав глазами список названий, останавливаюсь на первом же привлекшим внимание. Рассказ называется «Экстремум и черепашки». Наверное, что-то связанное с математикой, думаю я с предвкушением, смутно припоминая апорию про Ахиллеса и черепаху.
Однако, оказывается что этот рассказ не имеет к математике ровно никакого отношения. Речь в нем идет об одном полковнике Королевских ВВС, пилоте истребителя. Автор с некоторым даже трепетом описывает полеты мистера Х. [*ха] над застывшими полями облаков среди холодного ветра и слепящего солнечного света. Полковник всем своим существом любит эти минуты полной концентрации внимания и в тоже время какой-то почти абсолютной свободы… Той свободы, что он никогда не ощущает на земле. Некого внутреннего экстремума.
Мистер Х., которому уже немного за сорок, все еще холостяк, хотя, впрочем, есть одна женщина, которую с некоторыми оговорками можно назвать его невестой. Познакомившись с двумя сторонами жизни летчика – той, что проходит наверху и его обычной, земной жизнью, мы ожидаем, что вся фабула рассказа как раз и будет вертеться вокруг этих двух полюсов, но… постепенно начинаем подозревать, что невидимый автор, опять интригует в свое удовольствие и вообще, водит читателей за нос. Дело в том, что ровно и стройно начавшееся повествование то и дело начинает провисать или даже, если можно так выразиться, сползать… на черепашек.
Черепах показывают по телевизору в научно-популярной передаче, которую смотрят полковник со своей подругой. Черепаху дарят мальчишке-племяннику полковника, – белобрысому добродушному лентяю и троечнику. Рисунки черепах усеивают коробки с различными товарами в супермаркетах и даже встречаются на плакатах какой-то молчаливой демонстрации, на которую полковник натыкается возвращаясь домой от зубного врача.
Такое ощущение, что мир вокруг героя рассказа оказывается просто наводнен черепахами.
Полковнику, кстати, черепахи совсем не нравятся. Кажется, он инстинктивно чувствует в них некую скрытую угрозу, неведомую опасность, готовую обрушиться на его фундаментальные жизненные ценности. Ни читатель, ни подруга героя толком не понимают, что именно нервирует и удручает полковника во всем этом черепашьем нашествии, пока, наконец, одна в некотором смысле вполне трагическая сцена не проливает на данный вопрос больше света.
Волею судьбы (а может статься и мистера Олса), одним умиротворяющим зимним днем полковник вместе со своей подругой оказываются в почти пустом городском зоопарке. Они проходят мимо клеток со львами, восхищаясь их тяжеловесной грацией. Наблюдают за пантерой и беспокойными волками. Обмениваясь впечатлениями, наши герои переходят от одной клетки к другой, пока, наконец, не оказываются в помещении с земноводными. И тут полковнику на глаза как на зло попадаются… черепахи.
Черепахи сидят в частично заполненном водой аквариуме, причем одна из них, одолев другую, каким-то образом взобралась на ее панцирь и занимается… о, ужас, тем, что медленно… уже, видимо, удручающе долгое время… обгладывает кожу с головы той черепахи, что находится внизу.
Побелевший как мел полковник неподвижно замирает у злосчастного аквариума, не в силах отвести взгляда от участка обнажившегося розоватого мяса на голове оказавшейся в ловушке нижней черепахи, которая полностью находится под водой и даже воздуха не может набрать в легкие…
Совершенно обескураженный этим зрелищем полковник смотрит на черепах до тех пор пока не подоспевает его ненадолго отлучавшаяся по каким-то своим делам подруга и, взяв его под руку, не увлекает к местному буфету.
Когда, выпив по чашке кофе, полковник со спутницей возвращаются назад, черепахи, как помимо своей воли отмечает бедный полковник, все еще остаются в прежней удручающей ситуации.
Оказавшийся, наконец, на улице полковник судорожно глотает ртом холодный воздух и пытается прийти в себя. Тем временем его подруга, вновь отлучавшаяся куда-то на несколько минут, возвращается обратно и с азартом новообращенного кристаллографа ловит на руку в перчатке и даже на язык медленно падающие снежинки. Полковник постепенно успокаивается, они садятся на электричку и едут обратно в город…
Полковник возвращается на базу и продолжает свои вылеты, но теперь перед его глазами все чаще встает безысходная картина, увиденная в зоопарке. Кажется, для полковника она воплощает саму смерть. Тихую, безысходную и тоскливую, какой она (возможно?) и является на самом деле…
Выбитый из колеи герой рассказа пытается успокаивать себя тем, что вся наша жизнь – борьба за выживание, а картина, что он наблюдал в зоопарке – просто очень сильно замедленная разновидность такой борьбы. И именно разница в течении его личного времени и времени этих нелепых потомков ящеров должно быть сыграла с ним такую дурную шутку… Впрочем… полковник понимает, что с помощью подобных рассуждений лишь пытается обмануть самого себя... Абстрактная безысходность придвигается к нему все ближе и ближе.
Не в силах больше терпеть эти странные душевные мучения, спустя пару недель полковник в одиночестве едет за город и почти крадучись возвращается в зоопарк. Но, к собственному изумлению он не находит там аквариума с черепахами. Некоторое время герой стоит в нерешительности перед пустующим сейчас местом, где разыгралась так повлиявшая на него экзистенциальная драма, пытаясь понять, что же тут происходит, когда к нему приближается служащий и, подобострастно заглядывая в глаза, спрашивает полковника, чем он может ему помочь. Полковник, чуть замявшись, отвечает, что ищет аквариум с черепахами. Служащий отчего-то краснеет, и сообщает полковнику, что никакого аквариума тут не было. Полковник понимает, что тот врет. Его серые глаза холодеют и… не выдержав этого взгляда, служащий признается, что пару недель назад сюда ворвалась некая разгневанная дама и… выудив черепах из аквариума, потрясла ими перед носом остолбеневшего служащего…
"И еще, сэр… – чуть заминается он, – она дала неплохого тумака той, что кусалась… Так что сейчас эти черепахи временно содержатся в картонных коробках, а аквариум… Он на ремонте… его разделят на секции, чтобы каждая черепаха могла жить отдельно…"
Полковник внимательно выслушивает служащего, отрывисто кивает ему на прощание и покидает зоопарк.
Возвращаясь домой, он вдруг замечает, что напевает себе под нос.
Теперь они, наконец, живут вместе, причем, оба (каждый по-своему) счастливы. Его жена все так же любит ловить на язык пушистые снежинки, а сам полковник по-прежнему любит минуты, проведенные в небе, но теперь, возвращаясь на землю, он смотрит на мир вокруг себя другими глазами. Совсем другими глазами.