- Пап, расскажи что-нибудь.
- А что?
- Ну, что-нибудь. Хорошее.
- Хорошее? Гм… У лукоморья дуб зелёный…
- Ну, пап, сто раз рассказывал.
- Не может быть, чтобы сто.
- Ну, пап! Ну расскажи!
- Посадил дед…
- Папа!
- Уронили мишку на пол…
- Ну, папа! Ты меня просто дразнишь!
- Что, не нравится?
- Да я всё это знаю! Я ещё не родилась, а уж знала!
- Ух ты. Это тогда мама, наверно, тебе рассказывала. Потихоньку от меня.
- Расскажи! Интересное что-нибудь. А то мне скучно.
- А чего же это тебе скучно? Надо учиться себя занимать чем-нибудь. Ты уж вон какая вымахала! Пять лет, а меня переросла. Выше меня уже!
- Конечно, раз ты на полу сидишь, а я стою! Расскажи, пап. Мы с тобой и вчера не говорили и позавчера.
- Работа такая, дочь…
- Ну вот, а сегодня ты дома. Расскажи, а?
- А что? Сказку?
- Что хочешь. Интересно чтоб!
- Так… Ну, про Петра Степановича тебе неинтересно, про работу тебе непонятно, про машину чёртову, барахлит что-то, тебе не… А ты знаешь, что мама посылала меня сегодня за молоком?
- И что?
- Ты знаешь, утром – ты ещё спала – вышел я во двор. Ночью был дождик, моросил долго, нудно так. А тут выхожу… Ах ты, господи ты боже ты мой! Красотища! Небо – синее. Солнце – яркое. Кусты – умытые, зелёные. Птицы – бешеные. Распелись – уши затыкай! Так бы и стоял и смотрел. И дышал. Воздух! Утонуть можно – такой воздух. Так бы в нём и бултыхался! Ты можешь это представить?
- Ага. А дальше что?
- А что ж дальше? Ну, потопал я. Иду по тропинке – ворона сидит, на меня смотрит. А я – на неё. Дальше иду – кошка валяется на лавке, вытянулась, глаза закрыла, никого знать не хочет – так ей, видать, здорово. В арку вышел – бог ты мой. Вчера не было, а тут вся поляна жёлтая – одуванчики расцвели, после дождя-то. Ну, сказка. Знаешь поляну за аркой?
- Конечно, знаю. Мы там сколько раз играли с Наташкой.
- Ну вот. Эх, думаю, почему я не жук? Так бы и полетел на эту поляну. И прыгал бы с цветка на цветок, нектар жрал бы, жужжал и чавкал. Чего смеёшься?
- Смешно потому что! А почему жук, а не бабочка?
- Бабочка – это ты. А я жук. Мужик такой. Какая из меня бабочка?
- Тогда мотылёк. Мотылёк – это он?
- Он-то он, но… Вон Витька – сосед наш, он мотылёк. Вот он похож. Туда-сюда! Ну, ладно. Заворачиваю за угол – голуби летают, и все белые. На солнце играют, кувыркаются. И странно: белые, а переливаются разными цветами. На солнце, видимо. Голубятню знаешь?
- Знаю.
- Ну вот, там старичок всегда сидит, толстый такой, как шар.
- Видела я его, сколько раз! Он голубей кормил.
- А ты заметила, какое лицо у него хитрое? Такое хитрое-хитрое. И шест у него с тряпкой – голубей гонять. Я иду, на голубей засмотрелся, а он как гикнет! Я чуть не упал, споткнулся. Не ожидал от него. И не слышал никогда. Сколько лет его вижу, не слышал, чтоб он говорил. Сидят со своей будкой - одинаковые такие. В смысле – неподвижные. А тут вдруг чуть не оглушил он меня.
- А зачем он кричал?
- Голубей гонял тряпкой-то на шесте. Палка такая длинная. И кричал на них. Чтоб летали, не ленились, жир не копили. Птица – она ведь летать должна, да? Рождённый ползать – летать не может! Ну, что-то из этой области…
- А потом?
- Что, интересно?
- Ага…
- Иду дальше – две собаки. Смешные. Знакомятся стоят. Одна маленькая, лысая, рыжая, а другая чёрная, побольше и лохматая. Носами уткнулись, и хвосты у них то дрожат, то виляют. Меня не замечают. Стою – не замечают. Подхожу – ноль внимания. Рядом присел – хоть бы хны. Представляешь? Чихали они на меня. Вижу – не принимают меня в свою компанию, да и всё! Ну и пожалуйста, говорю, ещё пожалеете! И дальше пошёл. Там ступеньки – шесть штук. Оглядываюсь – никого. Я по ступенькам вниз, потом вверх, потом опять вниз, потом вверх. Несколько раз! И всё без лифта!
- А зачем?
- А просто так! Потом неудобно стало. Люди, может, видели из окон. Дядька по ступенькам скачет как заведённый. Как ты думаешь, это по-дурацки?
- Нет. Это просто весело!
- Да? И я так подумал. Ну, вот весело мне! Что я могу поделать?
- А потом?
- А потом? А потом… я так же весело купил хлеб.
- А тебя же мама за молоком посылала?
- Вот именно…