У меня был хороший отпуск. Работа не снилась, с похмелья я болел всего один раз и из телевизионных программ случаем смотрел футбольный канал меня не увлекший. Я прочел затрапезную книжку о приключениях Тома из Питера, съездил на рыбалку посмотреть, как рыбачат другие люди, и посетил монастырь без желания в нем остаться. Молоденький монашек попенял, что в храме нужно смирение в лице иметь. Из чего я сделал пару выводов – с годами мое лицо становится все добрее и о том, что священники на Руси все же переведутся. Ему бы глупому возмутиться, что без креста я на теле. Невдомек новому, что господь всяких принимает. А креста действительно нет…
Таможенник мельком глянул на экран, потом на меня:
- Подкова?
- Ну.
- Настоящая?
- Старая…
Подошли еще двое, как-то по-другому, дружески, что ли глянули. Подкова в чемодане, это точно – на счастье. Когда коня гладишь – все жилки под рукой играют. Прижмешься головой, «ху-ур-р-р» всхрапывает, на тебя косит. И от запаха сена, конского пота, упряжной кожи вдруг по-иному мир вертеться начинает. Сотни лет предки выходили за ворота. И не все из нас возвращались назад…
Брат копал трубу, а выкопал солдата. Немцы пришли, хозяин прикопал убитого бойца, да и забыл. А может и сам погиб. Рядом курган старый, на нем они оборону держали. Винтовка потраченная, пару ремней, ботинки, подсумок и все.
- А где боец-то?
- Там и лежит. Кому он нужен кроме нас?
Сложил брат его в ящик, да и закопал обратно. Сверху яблоню посадил. Священник газовую печку освещал, заодно и бойца отпел. У нас на хуторах раньше часто в саду хоронили. Пусть и он там будет…
А хорошо, что мужики курганы не запахивают. Так и стоят они среди ржи или пшеницы. Сотни их, а может и тысячи. Стоять надо на вершине и смотреть на дорогу. И люди, проезжавшие мимо, не машут, но видят. И каждый отметит себе, что тоже посидит. Обязательно. Я знаю.