Каждая встреча, которая трогает нашу душу,оставляет непроходящий след.
Милата боготворила мужа. Еще когда молоденькой выходила за него за муж, все думала:
- Что же он во мне нашел? Высокий, красивый самый видный жених в Зибенбюрге. Она - обыкновенная, из обедневшей семьи.
Им знакомиться было не нужно. Городок небольшой, все немцы знали здесь друг друга, а что она выйдет только за немца - было без сомнения. Хватило семье переживаний с Тетис, которая не послушалась мать и связалась с этим венгром, который бросил ее с ребенком. Милата обожала мать. Отца не было уже несколько лет и она старалась все делать чтобы Мила, как называли ее даже они с сестрой, поменьше расстраивалась.
Миле жених нравился тоже.
Не нравился он только Тетис, и она называла его гусаком. Но Тетис пусть лучше молчит. Ей всегда кажется, что ее мнение единственно верное.
Может быть, так оно и лучше, что она уезжает в Берлин. Милата чувствовала, что она раздражает Конрада.
Что бы он не сказал, Тетис принимает в штыки, и если и говорит с ним, то каким-то надменным насмешливым тоном.
А этого он никак не заслужил. В конце концов, он лучший инженер на горном предприятии, которое когда-то принадлежало им. Он помнит отца и всегда с уважением о нем вспоминает.
Милата знала, что многие ее подруги от счастья бы поумирали, если бы он оказал им такое внимание, как ей. Он такой галантный. Вчера в театре она замечала, сколько завистливых взглядов было брошено в их сторону. Еще бы научиться не краснеть при каждом пустяке. Хоть он и находит это милым и забавным, но самой ей так хотелось бы стать немножко уверенней, не быть такой тихоней, иногда хоть поддерживать разговор, а не краснеть, как рак, от одной мысли, что привлекает к себе внимание.
Милата была хорошей хозяйкой, она старалась вести дом как подабает. Умела и стол накрыть, как положено, и за годы без отца, когда семья осталась без средств, научилась сама и готовить и шить. Когда удавалась минутка, читала и играла на фортепьяно.
Конрад мог быть доволен молодой женой. Но считал своим долгом постоянно следить за всем, что бы она не делала, и вовремя поправлять ее и научить где нужно, как сделать правильно.
Тетис казалось это придирками и занудством. Но Милате нравилось его постоянное внимание. Она не замечала раздражения в его голосе. Да и прав он был всегда. Она старалась угодить во всем. Один за одним родились четверо детей. Три сына и дочка. Уехала Тетис. Началась война. Становилось все труднее. Мать решила уехать с Ингой, дочерью Тетис, которая все эти годы жила с ними, к Тетис в Берлин.
А для Милаты Инга стала такой же родной, как и свои дети.
Инга с сыном Милаты и Конрада Александром.
Инге Ита, как она называла Милату, стала второй мамой. Со своей она встретилась не скоро, уже подростком. Отношения с ней складывались трудно.
Вернуться же в Румынию, в Зибенбюрген, Инге было не суждено, наскитавшись с бабушкой, пережив ее смерть, она нашла мать.
Конрад же смог приспособиться при новой социалистической власти. Так и оставался главным инженером на заводе, дети выучились, все занимали видные посты.
Все рано ушли из дома, не выдерживая строгого характера отца.
Только Милата покорно сносила все его придирки и постоянное недовольство.
Уйдя на пенсию, Конрад стал еще невыносимее. Казалось, теперь вся его жизнь из того только и состояла, что смотреть под руку жене и комментировать каждое ее движение.
И чем больше она уходила в себя и старалась угодить, тем больше он раздражался.
Первый раз это произошло нечаянно, он толкнул ее на крыльце, потому что она замешкалась с ключом в двери.
Милата ударилась затылком. Синяк никто не видел и все обошлось. Пожаловалась она только Инге в письме. Теперь уже взрослая, она жила в Австрии. Виделись они только однажды. Инга приезжала с мужем Мартином на три дня. По тем временам железного занавеса даже это было чудом. Но и трех дней хватило женщинам, чтобы понять, как они близки друг другу.
Редкая до этого переписка оживилась. И Милата стала доверять Инге все свои мысли, сомнения и обиды. Для нее это было своего рода причащением. Настолько нереальным был тот мир, в котором жила Инга.
Муж и дети настороженно относились к этой переписке, боясь, как бы она не навредила их коммунистической карьере.
Но видимо тонкая материя переживаний двух дам никого не интересовала.
Пришло время, когда мир стал менятся. И многие немцы, предки которых уже веками жили в Зибенбюргене, стали получать разрешение на выезд в Германию.
Семья Милаты засобиралась тоже. Решили первыми отправить Милату и Конрада.
Тем более сестра Милаты, Тетис, сделала вызов и разрешение пришло довольно скоро.
Собрали контейнер с самыми лучшими вещами - остатками фамильного серебра и украшений.
Дочь предупредила, чтобы Милата не вздумала делить все это с Тетис. В конце концов, они сберегли все это, а ведь могло бы все прахом пойти.
Милата и Конрад без особых трудностей устроились в Германии. Конрад даже стал более сдержан - ведь все оформление бумаг и все походы по инстанциям легли на плечи Милаты, она лучше знала язык и ее спокойная, немного стеснительная улыбка, помогала решать многие вопросы. Да многим и было жаль этих интеллигентных двух стариков, на старости лет оторванных от детей и Родины.
Разрешения на приезд на жительство в Германии детей все не приходиди. Не помогали и хлопоты Инги, хоть она и жительница Австрии. Тетис уже нуждалась в уходе. Помочь с бумагами не могла. Один за одним все четверо получили отказ, причиной которого стала карьера детей и их чины при коммунистической власти.
Разрешено было приезжать в гости, проведывать родителей. А тем было вольно вернуться или остаться. В гости приехали дочь с мужем на небольшом транспортном грузовичке, в который в обратном порядке были погружены наследственные сокровища, а оставшееся место заняли вещи, которые Милата и Конрад успели приобрести.
Но зато вечером, прогуливаясь, муж дочери приметил совсем хороший кожаный диван, выставленный на улицу за ненужностью, утром должна приехать машина и вывезти на свалку.
Он был низковат для Конрада и зять ловко прибил под каждую ножку по чурке.
Решено было, что Милата и Конрад остаются в Германии. Здоровье уже не то, разве в Румынии им смогли бы вставить такие зубы и выписывать бесплатно такие дорогие лекарства.
Милата собрала внукам по подарочку, но когда дочь и зять уехали, увидела, что коробка осталась стоять у входа. Расстроенная, позвонила им, но те посмеялись и сказали - лучшим подарочком стали бы немецкие марки, на которые они сами себе смогут купить, что им действительно нужно.
Единственной радостью теперь были эти звонки и приезды Инги. Иногда Милата и Конрад навещали Тетис. Но ее отношение к мужу сестры не изменилось, а может даже и ухудшилось.
Хоть Милата и не жаловалась, но даже сквозь притворное при людях отношение к ней Конрада, она чувствовала, как Милате не легко.
Теперь упреки и тычки стали повседневностью. Это Милата виновата, что они оказались вдали от детей никому не нужными.
Зрение становилось все хуже и сноровка стала сдавать. В очередной приезд Инга наняла женщину, чтобы та убирала у стариков два раза в неделю, и сама платила ей.
Та и рассказала, как Конрад обижает Милату. Но стоило Инге завести разговор об этом, Милата умоляла Ингу не заговаривать об этом с мужем.
Она-то знала - останется с ним наедине и будет еще хуже.
- Жизнь прожита, детка моя, все хорошо. Я много читаю, он смотрит телевизор, моя душа спокойна за детей, они смогли неплохо устроиться все. Скоро снова приедут в гости.
Здоровья бы немного получше. Конрад стал хуже ходить и мы меньше можем гулять. И часто он не может удержаться, пока приходим домой - он мокрый. Ему бесплатно выписали подкладки.
Врач советует операцию.
После операции Конрад стал совершенно озлобленный. Иногда мог за едой швырнуть в Милату тарелкой. Несмотря на старания Милаты и помощницы, в квартире появился запах.
Тетис умерла в феврале и они еще смогли поехать на похороны.
Там я с ними и познакомилась.
Эта пара для меня казалась воплощением какого-то достоинства и если бы мне нужно было представить какую -то чету знатного рода, то именно их и представила бы. Оба, несмотря на возраст и высокий рост, держались очень прямо. И хоть Конрад и опирался на палочку, но не присел ни разу по длинной дороге по кладбищу.
Мне кажется я одна и плакала на похоронах. И потом уже, бывая на этих печальных мероприятиях, я заметила, что почти нет слез. Просто глубокое молчание.
Не прошло и месяца, как хоронили Конрада. Он умер внезапно, шел со своей тросточкой по коридору и упал. Милата даже и сделать ничего не смогла. Пробовала поднять, но не смогла конечно. Так и сидела, положив его голову на колени, пока не приехала скорая и не увезла Конрада.
Инга забрала на какое-то время Милату к себе в Вену, и это было хорошо им обоим.
Я провожала их на вокзале. Мы ждали поезда и сидели на лавочке на перроне. Мне хотелось их утешить и я рассказала им о Фрау Недрам, как она почти попрощавшись уже с жизнью, решила жить пока хоть один раз в день сможет радоваться.
Мне казалось Милата не очень и слушала меня.
Постоянно остаться жить у Инги Милата не могла. Другое государство. Сложности с пенсией и другие проблемы. Инга и Мартин узнали просто случайно, а может быть и не бывает таких случайностей, что на Химзее, в одном из самых красивых мест Германии, есть дом престарелых, или как по-другому он называется Сеньоренхайм, от землячества немцев из Румынии.
Милате отвели большую светлую комнату, обставить которую она могла по своему усмотрению.
Это было десять лет назад.
Инга и Мартин часто проведывают ее.
Фото сделано Милатой в один из приездов Инги.
Это по дороге в Мюнхен, где у них подрастают две внучки.
Как-то они пригласили нас встретится в гостинице у озера и мы провели такой хороший день все вместе с Милатой.
Гуляя у озера, мы немного приотстали с ней и шли не спеша, слушая крики чаек.
Милата рассказала мне о своей жизни.
-Мила, ты была с Тетис до конца и мне помогла своими словами о том, что нужно жить, пока хоть раз в день будешь радоваться.
Когда я пришла в этот сеньоренхайм, то только я приехала, ко мне в комнату пришли мои подруги.
Ты не поверишь, мы не виделись много-много лет, а тут те же девчонки с которыми прошло детство и юность.
Мы могли часами снова говорить и гулять. Я вспоминала Конрада и мне очень не хватало его. Особенно ночами, как будто какой-то части меня нет рядом.
Но потом наступило какое -то спокойствие и я поняла, что могу жить и какая-то мудрая радость охватила меня. Может быть это даже лучше, чем счастье и восторг, это радость такая ровная. Самое дорогое, что у есть у нас с подругами, это наши воспоминания, фотографии. Нас было трое, теперь мы с Эвелиной остались вдвоем.
Посмотрела на берег. Была осень. И вспомнила,
А на этом месте мы летом купаемся. Это так смешно. Мы брались за руки и как в детстве бежали в воду. Я посмотрела на Эвелину, она почти лысая, связала резиночкой хвостик и ей так все равно как она выглядит. Я представила нас со стороны и так хохотала.
Потом мы пили кофе и она, как и я, припивала каждый кусочек торта глотком кофе. А здешний народ всегда сначала сьедает тортик, а потом пьет кофе. Ну вот значит у нас не только общие буквы в имени.