Ковчег

Аннотация:

Окруженный новыми легендами и славой матерый сталкер Бес вернулся из очередной ходки. Тревожные известия о внезапной кончине учителя застали его врасплох. Но не только об этом предстоит задуматься Бесу. Попрощавшись с прошлым, знал ли он, что оно снова настигнет его за пределами Зоны? В разрушенном Киеве ему предстоит встретить своих старых друзей и вместе с ними создать новый ковчег для всего человечества. Вам не кажется, что в запериметрье произошло что-то непредвиденное?


Ковчег.

… мы настолько привыкли к атмосфере тотального апокалипсиса, что очередной конец света мы благополучно проспим, опоздаем посмотреть на шоу, или что-то вроде того.



Глава 1.

Кто и каким представлял себе свое будущее? Я думаю, уж точно не таким представляли его жители образцово-показательного города Припять в 1986 году. Город строился с размахом, с завидным запасом, чтобы и внукам места хватило. Коммунизм наступит, и будет всем счастье… ну да, конечно.
Говорят, истинный коммунизм с отменой реальных денег здесь наступил лишь после известной трагедии. Неудачно окончившегося эксперимента на ЧАЭС. Единственной твердой, а вернее жидкой валютой у ликвидаторов тех лет была водка. Думал ли кто-то из них, что это и есть новый ядерный коммунизм? Мне так не кажется.
Что привело меня в Зону, я не могу объяснить даже теперь. По прошествии стольких лет, мне думается, что так было всегда. Ночная прохлада и первые тяжелые росы на неестественно зеленой траве, надсадное завывание слепых псов, ветер, хлопающий ставнями давно покинутых, полуразвалившихся домов – привычная музыка Зоны.
Общение с «монолитовцами» не прошло для меня даром. Порой, просыпаясь ночью в ходке, или в «гостинице» при каком-нибудь сталкерском баре, я подолгу смотрел в темноту, пытаясь понять, на самом ли деле я тот, кто я есть, или это всего лишь морок, наваждение, неиро-программирование? Иногда мне сложно отделить свои воспоминания от тех, что чертовы сектанты заложили в мою дурную голову.
Так или иначе, я старался не думать обо всем этом, лишняя тревога, она ведь ни к чему хорошему не приводит. Сегодня шастал в болотах Старых Шепеличей, вернее, конечно они здесь были раньше. Название населенных пунктов давно покрылись ржавчиной на дорогах, поросших бурьяном. Я намерен был добраться до Беневки, где и заночевать. На завтра намечался марш-бросок на Припять.
В Припяти будет мягкая постель и вкусная еда, - так я уговаривал себя. Конечно, никакой мягкой постели в «Светлячке» не было, еда, как и везде, никаких тебе свежих овощей, накопивших цезий и стронций. Но там наш брат сталкер находился хоть и в относительной, но все же безопасности.
Я представлял, какая нынче должна быть Припять. В этом году я туда еще не захаживал. Всегда, приходя в этот город весною, мне казалось, что здесь умерла осень. Когда-то давным-давно. И теперь ее сухой пыльный труп тихо шуршит серыми листьями под ногами. Город вообще весь - серый. И то ли он отражается в небе, то ли небо - в его стенах. Кто-то мне говорил, что, глядя на Припять весной, хочется быть безумной птицей, хочется вырваться за облака к ярким краскам и солнечным лучам. Не хочется оставаться здесь, не хочется покрываться этим серым налетом пыли. Но новая граница времени года. Новая осень стучалась в дом.
Не мало легенд ходило про местные деревни, поросшие бурьяном и растащенные мародерами от сохи, еще до того как Зона перестала быть просто радиологическим заповедником. Еще до того дня, как здесь появился источник аномальной энергии, и все стало так, как стало.
Еще больше говорили про закрытый еще в советские времена пресловутый Чернобыль-2 с его ЗГРЛС. Доводилось мне слышать, если память не изменяет, в том же «Светлячке», возведенном, к слову, рачительным хозяином, на месте одноименного магазина. Говорили посетители полушепотом, будто выдавали военную тайну. Говорили, что ЗГРЛС и есть генератор аномальной энергии. Дескать, от закопанной деревни-призрака Копачи уходит к Чернобылю-2 разбитая бетонная дорога, и кто на нее выйдет случайно или по умыслу, уж назад никогда не воротиться.
Сам я этого великолепия не видел, врать не стану, но от всех этих баек, рассказанных перед выбросом, минут этак за пятнадцать, даже по моей дубленой шкуре нет-нет, да и пробегут мурашки. К тому же, каждый знает, что в Зоне все может быть, даже и то, чего в принципе не бывает. Разве кто думал, там за кордоном о том, что в одной отдельно взятой точке обыкновенного на первый взгляд пространства может возникнуть такая критическая масса, которая со страшной силой втягивает в себя всё, что находится в радиусе 10-15 метров? Такая понятная и «простая» аномалия «воронка». Шансов выжить при попадании в которую практически нет, тело угодившего в нее животного или человека сжимается в плотный комок, а затем разрывается, в момент так называемой разрядки аномалии. Я невольно поежился, вспомнив, что лучше всего распознать воронку можно как раз по разбросанным в округе фрагментам растерзанных ею тел.
Сегодня улов у меня был неплохой. Хватит на ремонт амуниции, и на боезапас, не только тот, что ношу с собой, но и пополнить пару схронов. Однако шкуру неубитого медведя делить нехорошо. Устроившись за поваленным деревом, я одернул сам себя. До «Светлячка» еще добраться надо, а какие сюрпризы приготовила мне сегодня Зона, боюсь, и Черному сталкеру не известно.
С тех пор, как «долговцы» взорвали последнюю установку, генерирующую S-поле, прошло добрых лет семь. Я об этом вообще-то случайно узнал, когда менял ПДА, сперва, думал, заменить только аккумулятор, да оказалось, устарел мой «навигатор» морально и физически.
- Да, ты не меняешь Бес! – кинул мне в спину Сторож, - давай, как найдешь чего интересного, заходи, не стесняйся, скучно мне здесь, с молодежью-то и поговорить не о чем, - памятуя об его словах, я что-то сегодня разосторожничался.
В Зоне всегда проводились какие-нибудь эксперименты, то по изменению климата, то по контролю над человеческим сознанием. Вот ведь ученным делать нечего, нет бы, лекарство изобрести от СПИДа, или рака, или даровать прекрасной половине человечества вечную молодость, ну или еще что-нибудь более полезное, нет ведь. Но Зона справедлива. В этом мне довелось убедиться уже не единожды. Нет здесь добра, и то верно, но справедливость есть. С нашей ли помощью сталкерской, или своими силами расправляется она с неправыми и ищущими материальной выгоды людьми. Я ни раз видел такое. Рядом совсем прошли истории Сармата, добывающего редкий артефакт «душа», да ни в одном экземпляре, а необходимо было целых восемь, для лечения его смертельно больной дочери. Или путь Капитана П, искавшего покоя. Кто-то мне говорил, что Кэп сошел с ума, потому, как его действительно оставили в покое, причем абсолютно все. Он искал смерти, но химера бежала прочь от него, он хотел дойти до монолита, чтобы, как вроде бы он писал в местной сети «раскодироваться» но выброс навсегда превратил его в зомби. Тут много дурного, но, я часто думаю, что именно в этом втором круге ада ярче и виднее свет далекой надежды, и все то, хорошее, что существует в каждом человеке.

Вечерело. Сизый туман клубился в редеющем подлеске. Самое дурное время, но за все эти годы здесь, я успел приспособиться и полюбить лесисто-болотную часть «радиологического заповедника». Разрушающиеся железобетонные конструкции с их более или менее постоянными обитателями, навевали на меня щемящую тоску по, оставленному в прошлом, советскому детству.
С декабря мои вылазки, которые мне больше нравилось именовать путешествиями, проходили в полном одиночестве. Ни то, что я перестал верить людям, просто кончились люди, которым можно было верить.
Последней, к счастью, не боевой потерей стал Вар. Неожиданно, может, и для себя самого, парень вернулся на «большую землю». Его нельзя было обвинять в этом. Сталкер себе уже все доказал, а тут какой-то НАТОвский комплекс при Янтаре, совместная научная лаборатория, что ли. Именно там, сбывая хабар, мой старинный друг, и именно там он встретил любовь. Я представляю, каким циничным был бы я там, за кордоном, на «большой земле», что сказал бы Вару. Но только в «Бункере» сидя за банкой кислого пива напротив Сторожа, я говорил своему, быть может, лучшему другу совсем другие слова.
Очень скоро он уехал. Забрал эту молоденькую японочку, и уехал. Сторож потом передал мне письмо и несколько фотографий из другой жизни. Я сохранил их, повесив на стенку в его норе. Зона отпустила его, или наоборот, проводила в большую жизнь. У каждого свой путь.
После встречи с Лемуром, я опасался новичков. Сейчас какое-то совсем дурное стало время, или это я уже подзабыл, как под чутким руководством Вара и Гуру делал свои первые шаги в Зоне? Отличие же мое было в том, что я попал в Зону уже взрослым, сформировавшимся человеком, которому, по большому счету, никому и ничего не нужно было доказывать.
Да и, признаться, не знал я точно, что в этой истории с загадочными «итаками» было правдой, а что вымыслом. Я говорил об этом артефакте со случайным торговцем в «100 рентген», с местными как-то не рискнул. Тот очень странно себя повел, а после я его уже никогда не видел. То ли случайное совпадение, то ли знак свыше, не лезь, мол, Бес, ни в свое дело, жив – и ладно. Ну ладно, так ладно.
Подкидывая болт на ладони, я отмерял  последние километры  до Беневки. Становилось все темнее, и я опасался ненароком влететь в какую-нибудь гравитационную аномалию, поэтому замедлил шаг. Дня ПНВ пожалуй, рановато, да и гравиконцентрата все равно в нем не увидеть.
Первые покосившиеся домики проступили на фоне чернеющей ночи уже через двести шагов, судя по звукам, разносившимся по округе, в этих хатах обосновались полтергейсты. Иногда я думаю, что они одни из самых загадочных созданий Зоны. Даже химеры, ни к ночи будут помянуты, и те, более, как бы лучше выразиться? Реальны, чем полтергейсты. Мне всё интересно, и вот есть один момент в жизни этих менталов низшего уровня. Они шумят, обозначая себя только в присутствии человека? Или сами по себе тоже безобразничают? В Припяти, захаживал я в одну нехорошую квартиру, облюбованную этими существами, если б не был седой, точно поседел бы. Эти менталы странным образом с непонятной мне, простому сталкеру, дотошностью воспроизвели там типичное жилище семьи какого-нибудь инженера-атомщика. Со всем тщанием они откуда-то насобирали неплохо сохранившиеся предметы обстановки и быта 1986 года. Только вот этот идеальный порядок во всем был испорчен одной маленькой, но весомой деталью, ведь весь интерьер располагался на потолке, а в присутствии человека, стоило тому неловко скрипнуть половицей, все это обрушивалось прямиком на его бедовую голову.
Наконец, я выбрал безопасное место для ночлега, встретив по дороге десяток всполошившихся кенгов и пару жадинок. Вот они предвестники скорого выброса. Стоит поторопиться немного.
Аномалии на своем жизненном пути, точно люди, проходят три стадии, которые я могу условно обозначить, как юность, полный рассвет и старость. Конечно, это не относится к постоянным аномалиям, которые появились здесь в момент второго взрыва на ЧАЭС и так навсегда и остались на своих местах, точно приклеенные. Сложно сказать, чем именно подпитываются они, из этой проклятой земли ли берут свои силы, или прав был Лемур, говоря о том, что Зона – точно грибница на теле Земли? Да вот парадокс, а был ли мальчик?
От таких мыслей стало совсем тошно. Я чувствовал себя главным героем романа Оруэлла, который со стопроцентной достоверностью не мог утверждать, что же в действительности было с ним в не таком далеком прошлом.
На чердаке покосившегося домишки уже была лежка. Хотя бревна кое-где и подгнили, тем не менее, немедленным обрушением данные дефекты моему убежищу не грозили. Я раскатал спальник на настил из досок, покрытых соломой, пахнувшей прелым. И сколько тут у нас рентген? Ладно, пока счетчик Гейгера соловьем не заливается – жить можно.
Забаррикадировав залаз, я установил на всякий случай довольно примитивную растяжку. Вряд ли, конечно, какой мародер в своем уме полезет сюда, да и зверья опасного не водиться, а вот вдруг какой шальной кровосос-шатун, так это, может быть, а я вообще перестраховщик в последнее время.
Сон необычно быстро пришел ко мне. Мне снился «Бункер», но не такой, как сегодня, а будто бы три, или четыре года назад, еще до того, как его пытались взять штурмом новоявленные поборники «Нового Порядка». Сильный был клан, но не с того ребята начали, эх, ни с того.
Мне виделись проржавевшие конструкции потолка, кое-как покрашенные для создания подобия уюта. Лампы дневного света перемигивались, издавая характерный треск. Сторож стоял за стойкой, полируя граненый стакан. Народа не было. Видимо раннее утро. Последовала смена кадра.
Я скептически осматриваю посетителей, сидящих за стойкой. Многих знаю, или слышал про них. Слева у барыг, толкутся новички, стайка, человек десять. Я не перестаю удивляться, откуда они берутся? Снова и снова, пополняя ряды радиоактивного мяса.  «Сегодня таких мы их называем отмычками,- невольно подумалось мне,- из них, наверное, сталкерами станут всего несколько человек, зря они надеются на успех…. Хотя, может быть, и их Зона позвала».
Затем, я подхожу к стойке, заказываю пиво и галеты. Сторож сообщает мне, как бы, между прочим, что меня искали. Я не удивлен. Многие хотят сделать заказ, или взять меня в проводники, да статус обязывает. Самодовольно ухмыляюсь про себя:
- Кто и зачем?
- Какой-то мутный сталкер. Я его ни разу не видел, но говорят, что из Московской Зоны пришел. Наш человек, словом, сразу видно.
Пожав плечами, окидываю взглядом бар. «Кому я еще понадобился?... хм… из московских..».
Во сне «москвичи» были особой кастой. Прошедшие ад, застигнутые Зоной в собственных постелях, они считались по умолчанию бывалыми. Сколько было тех испытаний? Немногим меньше полугода. Но они выстояли.
- Этот сталкер там, в самом углу, - продолжил Сторож, - на любимом месте Доктора обосновался.
Вглядевшись в темноту, в направлении, указанным Сторожем, я вздрогнул от ощущения какого-то дежавю, - Полковник…. – вымолвил я… , - ни фигово девки пляшут!
Рассиживаться дальше за стойкой не было нужды, подхватив жестянку и пластиковую тарелку, я направился за его столик, и, самодовольно взгромоздился на стул напротив.
- Мне сказали, что ты обязательно сегодня заглянешь сюда,- не поворачивая головы, вполголоса сказал материализовавшийся призрак из прошлого.
Несмотря ни на то, что говорил он тихо, его бас, казалось, оглушал, отражаясь эхом от стен.
- Бес, мне нужна твоя помощь.
- Подожди-подожди, -  прервал я его, - зачем ты здесь, и вообще как ты сюда попал?
- Мне нужна твоя помощь. Есть всего лишь несколько людей, которые могут помочь мне, ты один из лучших. Думаешь, я не запомнил то, как ты действовал в Москве, в некоторых кругах до сих пор о тебе говорят.
- В каких таких кругах? – прищурился я.
- В тех, где еще помнят, Что случилось. Те, кому не промыли мозги. Пойми меня правильно, Бес, я никогда, даже в той жизни никогда бы не стал бы просить, тем более в Зоне. Но сейчас мне нужны люди, и нужен опытный командир, за которым они бы пошли, не задавая вопросов.
- Не задавая вопросов, говоришь? Как ты это себе представляешь?  Сталкеры, которые будут беспрекословно подчиняться, и молча гибнуть ни пойми за что?
- Пойдем, пройдемся…
Дорога, по которой мы шли, была не знакомой, она напоминала переход до Шепеличей, и в то же время последний этап пути до Припяти, если через лес. Она все время забирала на запад, и сужалась по мере продвижения к группе сросшихся аномалий.
- Помнишь, - продолжил Полковник, - еще там, в запериметрье, вы все прикалывались, над тем, что я очень большое значение придавал снам?
Я рассмеялся, и передразнил:
- Вы знаете, мне сегодня приснилось, что на Землю упал метеорит, и все лягушки стали хищными! - Полковник никак не отреагировал на мою попытку пошутить.
- Так вот, перед тем, как произошло то, что произошло, я имею в виду, до того, как Зона прорвалась за свои границы на большую землю, я увидел странный сон. Описывать его не имеет смысла, самое главное-то, что я сделал после. Поддавшись внезапному порыву, я позвонил всем близким и друзьям, попросив приехать ко мне, согласились не все, чего уж там? Дальше стало совсем весело, ведь я предложил веселой компании на спор спуститься в подвал и переночевать там. Дальше, все банально. Метро, ну, каждый из нас был своего рода отмычкой, только путь мы отмыкали путь сами себе. Никто ведь не слышал ни про жарки, ни про ментальные удары, тем более про мутантов, заполонивших Москву. Каждый выживал, как мог….

Кажется, я что-то ответил, мы пожали руки друг другу, но сон закончился, я, будто еще пытался цепляться за ускользающую картинку остатками сознания, но не смог удержать ее. Дымка развеялась, я резко сел. Перед глазами плясали радужные круги. По телу прокатился вялый приступ дурноты, я потер веки, отгоняя мерзкое послевкусие нового антирада.
Несколько минут я находился под впечатлением от увиденного, медленно приходя в себя, как будто, заново осознавая мир. «Что это было, черт возьми? Игры подсознания? Или где-то под ближайшей корягой притаился ментал высокого уровня? В этом месяце в любом случае придется наведаться к доктору, иначе эти игры в «было ли это на самом деле?» меня доконают».
Спешить было некуда, до Припяти до выброса не добраться, самое лучшее переждать его здесь, а там с новыми силами – в путь. Я почистил автомат, тщательно протирая механизм промасленной ветошью. Механические действия, совершаемые на рефлекторном уровне, помогали привести мысли в порядок. Итак, пять рожков патронов, два в резерве, три не тронутых сухпайка, как всегда, несколько картофелин, армейские аптечки, бинты, антирад, пистолет, дробовик и артефакты на продажу. Вот патронов для ГШ-18 маловато осталось, эх, это мое извечное желание сделать все быстро - никогда ничем хорошим не заканчивается. Ей богу, то на засаду напорюсь, причем, как правило, бандитскую, то «Долг» на помощь позовет… а я ведь благородный бродяга, большей своей частью. Тьфу!
На северо-западе небо окрасилось алым. Верный предвестник того, что скоро выброс. Сквозь прорехи в крыше я видел надвигающиеся всполохи, значит, пора перебираться в подвал. Все же творения рук человеческих долго не могут без этих самых рук. Банальщина такая, а вот, огороды, когда-то бывшие здесь уже едва угадываются по ровным участкам разбушевавшейся флоры. Дома потихоньку разваливаются, догнивают, а дождевая вода, в конце-концов, подточит и бетон. Некоторые оазисы человеческого существования, просто язык не поворачивается сказать «жизни», сталкеры еще поддерживали в более ли менее нормальном состоянии. Подлатывали крыши, стаскивая строительный мусор с обвалившихся построек; в избах спонтанных сталкерских поселений перестилались полы… но все одно, не то это было, не жизнь, выживание, приспособленчество, побывки.
Так и здесь, вроде бы и скобы в деревянном настиле новые, да и крышу латали, это точно, но, сколько тут ребят за год проходит? Вот то-то же, я, да Ржавый, да может еще Синус и Гога с Рамзесом, да и все на том.
Потемкинские деревни, так, кажется, молодая поросль кличет эти места? Тут мало кто бывает. Считается, что бесперспективно. Говорят, здесь только аномалии, да зверье, никаких тебе «полей артефактов», и вообще, на «Ростке» оно круче, там, мол, такое добывали! Или в Припяти, уже не говоря об окрестностях ЧАЭС. Ну, это, они, конечно, от лени природной, и оттого, что, как ни крути, каждому сталкеру хочется к Монолиту. У каждого есть какое-то свое заветное желание, которое, ну вот только Там и может исполниться. Раньше я был таким же, как они. После я бы, наверное, стал смеяться над ними. Теперь я смотрю на все это как на естественный порядок вещей, отыскивая здесь, в «Потемкинских деревнях» не известные некоторым яйцеголовым, артефакты.
Нельзя сказать, что новички не были правы в своих предпочтениях. Историю первой чернобыльской катастрофы и в 2006-ом то уже помнили с трудом, чего уж говорить о сегодняшней радости жизни? Одно дело это мутанты и аномалии. А есть еще и радиация. Вот, к примеру, у Буряковки, почему фон беспредельный? Потому что здесь были захоронены радиоактивные отходы. Кто помнит все зарытые первыми ликвидаторами деревни? Нет уж больше ни тех людей, ни тех карт.
Мне совершенно случайно слил кто-то по доброте душевной скан из какой-то книги, кто-то из новичков, кстати, как ни странно, да только у него была известно какая цель. Всего в рожок патронов стала мне та карта, и вот спасибо доброму человеку, покамест, ни разу она меня не подвела, позволяя ориентироваться между пятен особо сильного радиоактивного заражения, оставленного взрывом 1986 года на этой, забытой богом земле.
Чего только здесь не было! Один проект ХОЯТ чего стоит! Дескать, все равно Зона, а давайте-ка, используем ее полезнее? Вот и предложили Украинским властям все радиоактивные отходы сюда сбывать, устроить, значит, хранилище отработанного ядерного топлива.
Я тогда не понимал, чего это старожилы посмеиваются над новым амбициозным проектом ученых, которые под прикрытием военсталов все что-то проектировали, потом нагнали технику, стали фундамент закладывать. Говорят, там, в верхах уже все откаты были проплачены, и взятки получены, ан-нет. Хозяева Зоны были против.
Сначала техника ни с того ни сего останавливалась. Ломались, и глохли надежные французские бульдозеры. Переставали заводиться российские автокраны. Не переносили нагрузки немецкие экскаваторы. Потом люди пропадать начали. Вроде и на ровном месте, вот шел человек, а вот ррраз, и нету. А уж как аномалии пышным цветом расцвели на выбранном для строительства участке, это уж ни в сказке сказать, ни пером описать, просто любо-дорого посмотреть, что за картина!
Все заглохло, как какой-нибудь долгострой девяностых. Так и остались торчать бетонные конструкции посреди лысого поля. Как только ушли люди, тут и аномалии отступили, и, говорят, даже уровень радиации понизился. Не любит Зона чужих, и корыстных не любит. Да только разве это объяснишь?
Спустившись в подвал, я зажег спиртовку. Закипятил чайку, не гоже теперь спешить. Там, на поверхности, за метровым слоем земли и дерева бушевал выброс. Спустя несколько лет в Зоне сталкеры чувствуют его кожей, сколь бы надежными не были их укрытия. У кого-то сводит зубы, у кого-то уши закладывает, хотя вроде бы и не с чего. У кого-то старые раны ноют, точно на непогоду. Сжиться с Зоной, стать ее частью – вот как это называется.
Интересно, может, через пару лет сталкеров будут ловить, и выставлять на потеху почтеннейшей публике в зоопарках?
Я усмехнулся своим собственным мыслям. Чай, армейские галеты, банка рыбных консервов. Никаких тебе проблем с желудком. Есть захочешь – и не такое сожрешь. Закопченный алюминиевый ковшик, такая же чашка. Я придирчиво оглядел свои пальцы в обрезанных перчатках, и сделал большой глоток сладкого напитка. Обычно выброс бушует недолго. Самое большее - часа два. Но всегда есть опасность, что выброс будет не одиночный, а последует серия, как при землетрясениях. Я всегда отсиживаюсь, выжидаю, осторожничаю.
Кто-то назвал бы меня шакалом и трусом, но я  не обижаюсь. Спасибо Гуру, и моему родному брату, отучили. Там, в запериметрье одно неловкое слово, жест, или недомолвка могли вызвать в моей душе бурю эмоций, как и в Зоне, поначалу, за косо брошенный взгляд я мог бы набить морду, хотя и дрался не очень, но все меняется. Жизнь выпиливает, рихтует из нас, хотелось бы верить, что людей. Ну, а там, как получится. Нет смысла обижаться на новичков, у них свой путь, нет смысла обижаться на бывалых, они ведь многое видели, уж никак не меньше, чем я. Каждый из них имеет право на злость, досаду и негодование. Чаще всего мне удавалось разрешать конфликты мирным путем. Если бы кто-то из прошлой жизни увидел меня сегодняшнего – не поверил бы, это точно.
Но время неумолимо двигалось вперед. Тщательно упаковав свой рюкзак, надев разгрузку, я стал готовиться к выходу. На ПДА упали первые некрологи. Так всегда. Естественный отбор, чтоб его. Интересно, что делала небольшая группа бродяг неподалеку от Шепеличей? Забредают же сюда неподготовленные.
Когда я вылез на поверхность - от земли еще парило. Скоро тут будет уверенная жарка, так что надо поспешить.
Прибавив ходу, я выставил на ПДА курс на «Светлячок» и уверено зашагал по знакомому маршруту. Пока аномалии приутихли, нужно успеть преодолеть как можно больше километров пути.
Слепые псы, отбившиеся от стаи, похоже, еще не установили ментальной связи с вожаком, и метались теперь по подлеску, как потерянные. У меня, право, не поднялась рука расстреливать их сейчас, хотя умом, я понимал, что эта откочевавшая столь стремительно стая, может еще аукнуться мне в одной из ходок, а ни мне, так неплохим сталкерам. Но сейчас мне казалось, нападать будет бесчестно.
Одна псина угодила в жадинку, и жалобно заскулила, в тщетных попытках освободиться. Собратья не могли сориентироваться, носились вокруг, подвывая. Мое сердце дрогнуло. «Да пошло оно все!». Примерно с такой мыслью я ломанулся через неприметный овражек, а радиация-то в нем, дай боже четвертому энергоблоку. Чуть ни вляпался. Вот как не вовремя во мне миротворец проснулся, сам себе поражаюсь.
Выстрелив в воздух одиночным, я отогнал, формирующуюся стаю. Попавшая в западню особь зарычала, я рявкнул на нее, чтобы мутант опешил, иногда это помогало выиграть драгоценные секунды в схватке, сработал прием и на этот раз. Я закинул в жадинку камень поувесистее, что вызвало перегруз и разрядку недозревшей аномалии. Собака тявкнула, и была такова. «Ни тебе здрасте, ни до свидания», - себе под нос пробубнил я.
В Зоне не бывает случайностей. Если бы я не отвлекся на слепую собаку, если бы ни сошел со своей надежной тропы, я бы непременно влетел в, созревший буквально за прошедшие минут пять, гравиконцентрат. Я понял это по характерному треску пораженного радиацией дерева, и то, как его аномальная сила пригнула к земле.
Я обернулся, готовый стрелять на поражения, но необходимости не было.
Мысленно поблагодарив хозяина Зоны и Черного сталкера, я продолжил движение. Привычный унылый пейзаж разбавляли, светящиеся зеленоватым, шляпки грибов. Их было не так уж и много, и свет, сглаженный днем, не так сильно бросался в глаза, а вот так попадешь в такой подлесок среди ночи, свихнуться можно от светомузыки, если кто, конечно, сталкерским мясцом раньше не полакомиться.
Я думаю, что проверяет нас Зона, вот так, ненавязчиво. Мол, чего ты стоишь человече? Уважаешь ли творения мои? Не зарвался ли?
Экзамен сдан. Сколько до следующего урока?
И ведь не расскажешь этого новичкам, не научишь. Стало быть, что? Нужно так? Снова вопросы. И нет ответов.
На просеке, уже пробивался веселый лесок. Уровень радиационной угрозы снова возрос, и я как мог, избегал запредельных значений. Здесь, вроде бы был захоронен лес, принявший на себя первый удар радиационной «стихии» в далеком 1986, или я что-то путаю? Как бы там ни было, мне повезло больше, чем безымянному maverick'у. На ПДА он был обозначен кратно «Maverick 201». Даже прозвище себе не успел выбрать, бедолага.
Мародерство ли это? Забирать у, простившихся с жизнью, сталкеров, то, что может послужить другим? Я не испытывал угрызений совести, снимая с трупа разгрузку и пару малоценных дорожных артефактов. Ему-то они уж точно не понадобятся. Нет, ну правда, не отсылать же имущество семье, если таковая имеется? Тут своя семья. И как он прошел сюда с таким вооружением, не иначе отмычкой, полагаю. Так может его горе-автомат кому-то жизнь спасет. Поэтому все полезное имущество было национализировано мною, оставлю в первом же схроне. Никто не знает, какая нужда застанет здесь следующего ловца удачи.

Глава 2.

Схрон я устроил в ближайшем сухом дупле, проверив его на наличие завышенного радиационного фона и жильцов. Все было спокойно, и я сделал отметку в сети, для тех, кто, может быть, попадет в беду в этих краях. Что-то я сегодня добрый какой-то, и сугубо правильный.
Ноги утопали во мху по щиколотку. Подстилка из опавших иголок мягко пружинила, скрадывая звуки шагов. Досадно, что не только моих. ПДА молчал. Нормальный человек в дебри не полезет, а вот сталкер – это запросто. Наградой за терпимость и хорошее поведение стал лежащий на пеньке «каменный цветок», образующийся в аномалии «трамплин». Красивое образование с зеркальной поверхностью и желто-красными вкраплениями. Подозрительно, присядь на пенек, блин, съешь пирожок.
Кинув на поверку несколько болтов, я убедился, в том, что аномалия действительно разряжена, и только потом приблизился к артефакту, и осторожно поднял его. Еще раз убедившись, что это не чья-то хитроумная ловушка, я поблагодарил хозяина Зоны, и двинулся дальше.
При ношении этого артефакта на поясе увеличивает иммунитет к втягивающим гравитационным аномалиям, таким как воронка и карусель, а также появляется легкий эффект защитного поля, снижающего поражение от стрелкового оружия. Полезная штука. Хорошо иметь сборку из нескольких разнополярных. Подумаю об этом, когда доберусь до «Светлячка».
Порыв ветра донес до меня стрекочущий звук вертушки. Скорее всего, плановый облет, но я затаился. Неприятности ни к чему. А вот кто-то видно не смог. На самом границе приема ПДА, я увидел несколько красных точек, стремительно перемещающихся, по направлению ко мне. А затем и услышал голоса:
- Шухер, пацаны, валить надо.
Вот только этого мне еще не хватало! Хорошо, если просто бандюки, а вот с мародерами встречаться не хотелось бы. Заметили ли их с вертолета? И вообще, что бандиты забыли так далеко от проторенных троп? Тут даже и пограбить толком некого? Хотя, может парни заблудились, или попали в пространственную аномалию, а может просто уходили от военсталов, или другого разбойничьего клана. Долго разве? В запериметрье наживаешь себе врагов со свистом, чего уж говорить про Зону?
Меня бандиты не заметили, слишком торопились, а зря вы это, ребята, ох, зря. Из ветрушки начали стрелять. Спасибо, что не из гранатометов. В отдалении, я услышал крики ужаса и боли. Я не думаю, что пилот такой отличный стрелок, скорее парни влетели в тот гравиконцентрат, который мне удалось обойти. На мой взгляд, лучший бой, это такой, которого не было.
Медленно и осторожно я выбрался из укрытия, почти сразу почувствовал чье-то присутствие. И ПДА не понадобился, чтобы убедиться в этом. Из соседней канавы поднялся весь по уши грязный, выживший бандит. Он попытался выхватить обрез, заприметив меня, да куда там, стреляю я быстрее. Ему повезло, мог бы и кисть отстрелить, ГШ-18 это вам ни «макаров» или «ТТ».
Парень отдернул руку, обрез полетел в кусты.
- Еще вопросы есть? – предав металла голосу, спросил я.
Судя по всему, он был совсем молодым, и даже ни сразу нашелся что ответить, а ствол поднял, скорее по привычке, чем действительно собирался в меня стрелять. Заштопанная кожанка, ни к черту защита, рюкзак советского образца. Ужас. Просто метр семьдесят сантиметров кромешного, грязного кошмара. На мою, между прочим, голову.
- Не убивайте меня, товарищ сталкер, - наконец, выдохнул он, - вот возьмите все, - парень принялся снимать рюкзак, но лямка зацепилась за «пагон» на куртке.
- Спокойно, - милостиво объявил я, - не дергайся. Стой, где стоишь.
Обойдя горе-бандита по дуге, я поднял его обрез, а, приблизившись, потребовал сдать оставшееся оружие. Он был так напуган, что беспрекословно исполнил мою просьбу. В мой рюкзак перекочевала пара ножей, а разгрузка дополнилась стареньким «макаровым» ну, собственно, ничего нового.
- Отпустите меня, товарищ сталкер, - робко попросил он.
- И куда ты пойдешь, один без оружия? – поинтересовался я.
- Туда, - горе-бандит указал в направление, где сгинули его подельники.
- Ну… стадное чувство, это конечно, понятно, но я думаю, что там тебе не помогут. Скажи-ка мне лучше вот что, почему ты не побежал вместе с ними?
Парень немного осмелел, осознав, что прямо сейчас я его явно не убью, и вообще я весь такой из себя добрый и правильный, стало быть, можно и поговорить.
- Понимаете, мы возвращались после выброса на базу, но приборы сильно сбоили, в общем, направление было выбрано не верно. Мощная электромагнитная аномалия что-то сделала с нашими ПДА, в итоге мы только теперь поняли, где находимся, но тут на горизонте нарисовалась вертушка…
- Ты не ответил на вопрос.
- Так это, товарищ сталкер, у меня зрение хорошее, я видел, как вы упали.
«И интуиция у тебя зашибись, так точно среагировать, про зрение молчу - это надо разглядеть человека с расстояния около пятисот метров, да еще в лесу, не слабо - не слабо!».
- Хм… - только и мог ответить я.
- ..я решил последовать вашему примеру. Раз вы упали, значит, есть на то какие-то основания. В любом случае, я бы потом своих, наверно, догнал. А раз вы пришли оттуда, - парень показал направление, - значит, лучше знаете, что делать.
- Странная у тебя логика. Будем считать, что я тебе поверил. Ладно, пойдешь со мной в Припять, там посмотрим…
Парень изменился в лице, похоже, он до конца так и не понял, где очутился, или не представлял себе всех обстоятельств сложившегося положения.
- Но… - вымолвил он, - там же фон запредельный и зомби, говорят, агрессивные!
Я не стал разочаровывать новичка.
- Ну вот, мы и проверим.
С отмычкой всегда легче, особенно, когда у нее нет выбора. Но бросить я его не мог, это я понял сразу. Никогда бы себе такого не простил. Это ни говоря уже о том, чтобы просто пристрелить. А вот утверждать свой авторитет, доказывать, кто в этой стае вожак, мне было сильно лень. Поэтому я свел общение к минимуму.
Километры пути один за другим оставались позади. Покинутые деревни салютовали нам обвалившимися крышами и покосившимися, прогнившими насквозь заборами. Несколько раз приходилось отстреливаться от припять-кабанов. В итоге я был вынужден вернуть парню оружие, иначе бы не дошли. То ли гон у них начинается, то ли сами кого перепугались. Хорошо бы до городской черты не встречаться с этим «кем-то». Мы все ускоряли шаг. Аномалии то окружали нас плотным кольцом, то отступали ненадолго, освобождая около километра пути. У меня уж и болтов почти не осталось, чертовы обстоятельства. Но ругать можно было только себя, нужно было не лениться, а захватить побольше расходного материала, и снимать с болтов гайки, используя отдельно. Ну, да, ничего-ничего, прорвемся!
- На шесть часов! – трагичным голосом сообщил мой спутник.
Вот ведь, даже имени его не спросил, не хорошо, ну да ладно, до Припяти дойдем, там и поговорим, там-то уж я мальцу мозги на место поставлю, ну или пристрою на крайний случай. Присту молодняк завсегда нужен. А если парень толковый, что авансом имеется, то глядишь, все еще хорошо сложится.
Я крутанулся на пятках, всматриваясь в редеющие кроны деревьев, готовясь к неравному бою, таким трагичным выглядел парнишка, но, приступ хохота, чуть не пополам меня скрючил.
- Не ссы, лягуха, болото за нами будет, - весело сказал я, - это ж памятник!
- Какой еще, п…п-памятник? – заикаясь спросил он.
- Обыкновенный. Воин освободитель. Героям, павшим в Великой Отечественной войне.
- А п..п..п-очему среди леса?
- Ну, добрый человек, не всегда же тут лес был.
Среди сталкеров вообще-то ходят легенды, что «солдаты» эти, их тут трое в округе, стражи этих мест. И сколько бы времени ни прошло, все так же несут они свою службу, охраняют эти места, и ничего-то им не делается. Врут, конечно. Просто сердобольный наш брат обработал их специальным полимерным раствором, чтобы не портились от дождей и ветров. Память нужна не мертвым – память нужна живым.

Оставшийся путь мы проделали молча. Когда бетонные стены «города-призрака» показались на горизонте, я перевел дыхание. Каждый следующий шаг давался легче предыдущего. Конечно, не следовало расслабляться, но мы всего лишь люди. Как бы ни любил я болотистые леса «заповедника», но я ведь как и всякий человек, как только вижу что-то знакомое, родное, человеческое – сразу успокаиваюсь, настраиваясь на мирный, безопасный лад.
Сегодня хозяева Зоны, были на моей стороне, а, может, на стороне моего незадачливого спутника. С небольшой сворой слепых псов мы справились легко, зомбаки порадовали несвежестью, и стреляли в основном паршиво, что позволило не тратить много патронов.
- Тебя зовут-то как, а, малой? – немного не своевременно спросил я, но, лучше поздно, чем никогда.
- Кот, - нехотя сказал он.
Но я расспросов не продолжил, просто протянул руку:
- Бес, будем знакомы.

В «Светлячке» было сумрачно. Верхняя «палуба» для салаг, дезактивировали, как могли, но, все равно с «100 рентген» или «Бункером», да даже с «КП-1» не сравнить, фонит здорово. А вот подвальные помещения, как и всякие резервные бомбари атаку радиацией пережили. Тут у Приста была жилая территория и бар для «своих-любимых».
С Пристом я познакомился случайно. После одного из редких отпусков. Конечно, нельзя сказать, что мы тут весь год вкалываем, а потом отправляемся по путевке от сталкерского профсоюза на 21 день в Крым к морю. При одной такой мысли меня пробрало на «ха-ха». Конечно, все оказалось гораздо прозаичнее. Есть в Украине славный город Славутич, некогда он был последним оплотом относительно мирного атома. Построен в рекордные сроки, красивые широкие улицы, молодое население. Да, наверное, один из самых молодых городов СССР, последняя всесоюзная стройка. Сегодня Славутич это режимный город, однако, многие сталкеры мотаются туда на «собаках» посмотреть что ли, или вспомнить о том, какая она вообще-то жизнь за периметром?
Когда в город приезжают туристы из разных стран шенгена здесь устраиваются увеселительные мероприятия, дискотека «Орбита», зоопарк «Радиологический заповедник. Чудеса природы». Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться кого в этом «зоопарке» показывают туристам, заплатившим изрядное количество убитых енотов.
Ну, а нашего брата, здесь интересует другое. Простое, так сказать, человеческое общение, которое не крутилось бы вокруг трех известных тем: «Зона, хабар, кто сегодня погиб». И, разумеет, женщины.
Нельзя не вспомнить случая, когда кому-нибудь из местного женского населения сталкеры не обещали душу, и ведь приносили же! Артефакты, разумеется, а те облучались по неведению. К счастью, вскоре ребята перестали делать такие необдуманные подарки своим избранницам.
Ну, а в Зоне, так или иначе, все юбки на перечет. Не место в Зоне женщине, но нет-нет, да зацепится взгляд за радующие мужской глаз округлости. Официантки в «Бункере» случаются, чего уж тут, шила в мешке не утаишь. Или вот женское шоу в «100 рентген» пользуется большой популярностью. Что до женщин-сталкеров, я встречал таких совсем немного. Но все они, кажется, ушли из Зоны по семейным обстоятельствам… в декрет.
Конечно, можно вспомнить обслуживающий персонал НАТОвских баз, но, я считаю, америкосы со своей политкорректностью вообще чокнутые. Не жалеют своих теток, посылая в горячие точки, ну и здесь, соответственно, ходят такие гордые, эмансипированные, в камуфляже, обвешанные всякой фигней, которой и пользоваться то не обучены. Было дело, приходилось патруль такой вызволять.
А в Славутиче отдыхали телом и душой. И вот, в один прекрасный день в кафе «Ивушка» я увидел его. Он столь же меланхолично протирал стакан, как и сегодня. Спутанные черные волосы, засаленный фартук, потухший взгляд зеленых глаз. По телосложению, скорее подросток, чем мужчина, но это первое впечатление было обманчиво. Просторная рубашка не первой свежести не могла скрыть натренированного тела, а из-под закатанных рукавов проглядывали старые шрамы, свидетельствовавшие о том, что парень ни раз участвовал в заварушках.
- Доброго времени суток, сталкер, - сказал он, глядя куда-то мимо меня.
Я покрутил пальцем у виска, а Прист ощерился, выставив мне какой-то алко-трешный коктейль с пожеланием удачной рыбалки.
- Да я вообще-то… - хотел было отказаться я от предложенной выпивки, но бармен жестом остановил меня.
- Мы с тобой еще свидимся по ту сторону кордона, пей, я угощаю.
Все так и получилось. Оказалось, Прист продал какую-то недвижимость, чтобы, неслыханное дело, перебраться в Припять. Нужно сказать, слова его оказались пророческими. И уже очень скоро между нами установились ни то, чтобы доверительные, но приятельские отношения, насколько они могут быть таковыми с барменами.

Сегодня все было как всегда. Увидев моего спутника, Прист поморщился. Если я не один, а тем паче, с такой шелупонью, тут не повыпендриваешься. Парень даже как-то скис, но, взяв себя в руки, направился к нам.
- Здорово, Бес, откуда такая птица в наших краях?
Осклабившись, я пожал его руку.
- Да вот, соскучился, решил заглянуть на огонек.
- Правильно, принес чего? – заинтересованность в глазах Приста росла по мере того, как я неспешно выкладывал контейнеры для артефактов на стол.
- Вот так бы оно и сразу, - улыбнулся он, подгребая их к себе, - тут Док заходил, а у меня не полный комплект, сам понимаешь, не порядок. И научникам для опытов. Все как обычно. Тебе комнату?
- Да, двухместный номер.
Прист кивнул, и быстро удалился.
Местную публику он обслуживал сам. Иногда ему помогал одноглазый Джо. В нижнем баре было уютнее, чем наверху, аппендикс подвала, соединенный с бомбарем был превращен в подобие гостиницы. Здесь нам и предстояло заночевать.
Кот вел себя примерно, я бы даже сказал чересчур. Он не нарывался, он вообще не разговаривал ни с кем, кроме меня, точно понимал, что статус его шаток, а судьба не определена.
Другой бы на моем месте, наверное, стал бы кичиться своим положением, воспитывать, подчеркивать заслуги. Мне было лень. Вообще, мне кажется, лень – двигатель прогресса. Парень был смышленый. Спросил, что ему необходимо делать. Я посоветовал отправиться в душ. Кот слушался меня, и я был рад, что он не проявляет обычной агрессии, свойственной юности. Должно быть, от шока еще не отошел, бедолага.
Расположившись в номере, я ждал Приста. После того, как гонорар перекочевал в мой рюкзак, я вздохнул с облегчением. Нет нужды проверять Приста, но есть возможность нарваться на его заказчиков, если товар будет не соответствовать их высоким стандартам.
- Кого ты притащил, Бес? – с ухмылкой спросил меня торговец.
- История долгая, и запутанная.
- Излагай, я не тороплюсь.
- Ты удивишься, но парень не бандит, или не совсем бандит. Я не знаю, что заставило его идти с теми, с кем он шел. Тем не менее, он произвел на меня благоприятное впечатление. Я бы попросил тебя выдать ему какое-нибудь заданице, и амуницию получше подобрать, обидно, что такие кадры пропадают.
Прист одобрительно хмыкнул.
- Это мы подумаем. Работенка - всегда найдется, да и на снарягу не поскуплюсь, если ты говоришь, оно того стоит. Расскажи, как сам? Что-то тебя давно видно не было, с прошлого года, почитай.
- Ну, есть такое дело. Мне бы к Доку, давно он был?
- На прошлой неделе, немного ты не успел.
- Да ладно, ничего, свидимся…
- Ложные воспоминания?
- Черт его знает, - с Пристом нужды в подковерных играх не было, я был уверен в том, что он не предаст, - я не знаю, что сейчас правда, а что ложь. Говорят, у некоторых людей так же сохранились отрывочные полусны или псевдовоспоминания о том, что Зона вырвалась за свои теперешние границы, и стала всемирной.
- Заметь, все эти люди, побывали в руках у «монолитовцев» в тот или иной период своей жизни, а некоторые, просто… - Прист выразительно покрутил пальцем у виска, - того.
- Поэтому я и хочу повидаться с Доком, чтобы избавиться от этих видений и снов.

На пороге нарисовался Кот. Отмывшись от болотной трясины, и дорожной пыли, он стал похож на человека. Худощавый, на виске шрам, прямой нос, глаза светло-серые. Походка нервная, подпрыгивающая непривычная для глаз «человека Зоны». Человек Приста, видимо, уже позаботился об его внешнем виде, и кожаную куртку заменил защитный костюм, бывший когда-то черным, но из-за того, что ни раз бывал в употреблении, стал серо-пыльным, похожим на камуфляж, от покрывающей его слоями грязи. Но все же это гораздо лучше, чем было.
- Ну вот, это уже другое дело! – улыбнулся я, провожая взглядом парня. Он присел на краешек кровати, и, стараясь не выдавать своих чувств, наблюдал за нами. Прист быстро откланялся, пожелав нам спокойной ночи. Пусть сейчас и был световой день, это не имело значения. Выносливый сталкер – выспавшийся сталкер. Аксиома.
Наконец, Кот решился. Неизвестность снедала его последние несколько часов. Наверное, это хуже всего.
- Что теперь? – спросил он, теребя завязку капюшона. 
Я выдохнул:
- Ты – свободный человек. Я порекомендовал тебя своему приятелю, который держит это «заведение», я думаю, без средств к существованию ты не останешься, да и обижен не будешь. А потом – тебе решать, что делать и как. Я надеюсь, что с бандюками я тебя больше не увижу.
Кот опустил глаза, подумал немного, и сказал.
- Бес, я здесь почти случайно… пошел вместе с другом, за компанию. Романтика. Приключения. Нажива. Какое-то время все шло неплохо, но Корень погиб. Погиб от руки мародеров. Я чудом добрался до «100 рентген». Потом была Арена, - Кот выразительно посмотрел в мои глаза, мол, знаешь ли ты, бывалый, что такое АРЕНА. Я знал, и сдержав его взгляд, кивком показал: «Продолжай», - у меня не осталось ничего, но выигранные бои позволили мне примкнуть к банде Косого. То, что было дальше – ты знаешь.
- Почему ты хотел стрелять в меня?
- Проклятая рефлексия, - вздохнул парень, - с одной стороны, я понимал, что только ты сможешь вывести меня отсюда, а с другой… а с другой я боялся, что ты выстрелишь первым.
- Проехали, - отмахнулся я, - располагайся, отдыхай.
Парень с облегчением лег, закрыл глаза, и почти тут же заснул. «Молодежь!»- улыбнулся я, глядя на то, каким ровным становится дыхание парня, как перестают дрожать веки и подергиваться пальцы.
Мне не спалось. Я закрыл Кота в номере, а сам отправился пройтись.
Здравствуй, Припять. Город сказка, город мечта.
Около «Светлячка» была выставлена вооруженная охрана, нападения со стороны зомби и слепых псов можно было не опасаться. Периметр простреливался. Кажется, Прист поднялся за последнее время вполне неплохо, раз смог позволить себе приблизиться к уровню «100 рентген», и это менее чем в двадцати километрах от «монолита» - неслабо, что скажешь? Не верю я только, что обошлось без покровителей. Мне ли судить?
Прогулочным шагом я преодолел небольшое расстояние до некогда жилых кварталов. Намять эхом минувших событий невольно относило меня в прошлое. Я представлял, какого было людям, спешно покидавшим свои дома в 1986-ом. И тут же мое подсознание угодливо подбрасывало трагические картинки спешной эвакуации, на которые наслаивались другие воспоминания… об эвакуации из Москвы.
Откуда брались все эти жуткие подробности? Вереницы автобусов, раскиданные мясорубками, или выброс, заставший военных, сопровождающих колонну автомобилей… я не мог этого видеть, даже если все это случалось на самом деле.
Увлекшись изучением природы этих воспоминаний, я чуть было не налетел на «долговца», направляющегося в сторону «Светлячка».
- Прошу прощения, - произнес я, едва уйдя от столкновения.
- Осторожнее, - не злобно откликнулся он, а, вглядевшись внимательнее, крякнул, - Бес, какие черти тебя принесли в Припять?
С удивлением, узнав Кузьмича, я невольно распахнул навстречу объятия.
- Да, вот так вышло…
В бар мы вернулись вместе.
- Не хорошо, брат сталкер, ты шутишь с судьбой, фон тут ни в тапки гадить, а ты разгуливаешь в какой-то сомнительной полумаске, что давно у Дока не был? – Кузьмич ворчал больше для проформы, чем действительно хотел устыдить меня. Прист снова суетился, разливая по кружкам напитки.
Кузьмичу оно и понятно, водки, а мне горячего чая. Свои клиенты это всегда хорошо, поэтому к нашим причудам он относился с пониманием.
- Я вот тут Кота подобрал, - подмигнул я, - не хочешь пока здесь покружить, а то Прист, знаю я его, надает таких заданий, что парень через неделю сгинет. А мне все-таки жалко…
- Ага, это, мы в ответе за того, кого приручили, - усмехнулся он своей шутке.
- Ну, что-то типо того.
- Отчего же, ни покружить? Я как раз собирался отдохнуть от ратных, если можно так выразиться, подвигов. Последняя вылазка по зачистке территории, чего греха таить, не прошла для меня даром. Старым, наверное, становлюсь, в этом все дело. Или на покой пора, а мне так это, ненавязчиво намекают.
Я усмехнулся. Допивая горячий напиток. Пару часов подремать все-таки не лишним будет. Оставив Кузьмича в гордом одиночестве, я отправился в выделенную Пристом комнату, чтобы привести мысли в порядок, и решить, куда двинуться дальше.
Разум рекомендовал мне направиться к Болотному Доктору, но, это как-то весьма просто все получается. А простой с виду путь, а, как следствие, решение проблем никогда не бывает таковым на самом деле.
Зона научила меня, что самое короткое расстояние между двумя точками никогда ни есть прямая. Кот спал чутко. Как только я опустился на свою койку, расшнуровывая ботинки, он приоткрыл глаза, а, убедившись, что это я, отвернулся к спине. «Доверяет», - отметил я про себя. В душе боролись два противоречивых чувства. С одной стороны, парень неплохой, поднатаскать бы и хороший сталкер из него выйдет, но, ведь я договорился с Пристом и Кузьмичом, а кроме того, едва ли для салаги те тропы, которыми я хожу покажутся легкой прогулкой.
Размышляя о судьбе Кота, я провалился в черноту. Внутренние часы не подвели. Проспал я чуть более полутора часов, и снова был готов, если ни к бою, то к длительному путешествию это точно.
Мы упаковали рюкзаки, и отрегулировали комбезы. Пришла пора прощаться, Кот выглядел немного подавленным. Отчасти я понимал парня, ведь мне он доверял, а кто все эти люди? Фактически его судьба снова повисала в вакууме неизвестности. Большинству известных мне людей, это не нравится. Всегда легче следовать за кем-то, чем методом проб и ошибок прокладывать свою собственную дорогу.  Мы пожали руки, я похлопал салагу по плечу, пожелав удачных вылазок и безаномальной погоды.
 
Передо мною лежал нелегкий выбор. Начать ли движение в сторону Янтаря, или снова углубиться в болотистые топи прилегающих лесов? Рассудок подсказывал, что необходимо топать к научникам, взять пару заданий, двинуть к «Бункеру», где у Сторожа оставить записку для Дока, записаться на прием, так сказать. С другой стороны, ноги никак не несли меня в сторону мало-мальски населенных пунктов. Здесь, казалось бы, в глуши вляпался, а там что будет? По сути, я ведь человек мирный, не люблю стрелять понапрасну, а нередко случается так, что не понятно, где по делу, а где «переволновался». Меньше людей – меньше соблазнов.
«Больше артефактов!» - говорил мой азарт. Вот, кто его спрашивал? Нет ведь, надо свое слово вякнуть. А в лесах, да торфяниках - где взять боеприпасы? Даже зомби брезгуют здешними местами, а, уж когда был замечен «исход кровососов», заговорили о том, что там народилась новая аномалия, которой даже мутанты бояться. «Ну, я ведь не мутант», - оправдывался я перед собой, уверено шагая к кромке леса.

Глава 3.

Лишь только под ногами захрустели прошлогодние иголки – дозиметр залился соловьем. Я усмехнулся. Ведь жизнь в Припяти в 1986 не завершилась. Улицы города-призрака отмывали десятки машин, стараясь максимально снизить радиоактивный фон, но в лесах-то никто не прибирался с шампунем. Напротив, деревья, набравшие большую дозу облучения, закапывали здесь же, зачастую пренебрегая самыми обычными правилами безопасности. Пришлось надеть противогаз, рисковать напрасно не хотелось, как и выказывать собственную удаль. Оно всегда успеется, если найдется во что, или в кого пострелять.
Противоречия. Я думаю, что на них строится мир. Уж мое существование – точно. Человек часто сам не знает, чего он хочет. В запериметрье находятся добрые дяди с коробки кукурузных хлопьев, которые покажут, как нужно жить, что нужно делать, и, главное, к чему стремиться, а потом, довольно доступно объяснят каким образом всего этого достичь. В Зоне, понятное дело, рекламы нет, а местные твари не нуждаются в предвыборных компаниях. Кажется, что именно поэтому нередки случаи бессмысленной отваги, среди нашего брата сталкера, да и, знаете ли, многие бессмысленные действия, которые нередко приписывают к воздействиям контролеров. Все это, как и свое теперешнее положение в лесном массиве я склонен объяснять свободой воли, которая ограничивается здесь лишь уровнем собственных навыков выживания.
День был серым. Нельзя было сказать, смеркалось, или рассвело. Если ни приборы, порой и внутренние часы не бывают точны. Особенно когда идет сталкер в ходке ни первый день, твари его потрепали разные, или мародеры, и пока не наступит ночь, он едва ли поймет, сколько сейчас времени, если ПДА не подскажет.
Все относительно. Создается такое ощущение, что прежде человек был более защищен от влияния окружающей среды, чем теперь. Ну, да, землетрясения там разные, извержения вулканов. Это все вполне понятно, что их и предсказывать пока не научились. Но вот, что касается непогоды, или нападения дикого зверя… а теперь попробуй, окажись в незнакомой ситуации? И сразу что? Паника. «У меня нет опыта, что же мне делать?». Если нас ждет техногенный апокалипсис, полагаю, сталкеры – это будущее генофонда человечества. Лучшие, суть твою, из лучших. Устойчивые к радиации и другим коллизиям. Ну, тут уж, себя не похвалишь, никто не догадается.
Всегда приятно ощущать себя лучше, и выше всех остальных. Как говорил когда-то нарисованный человечек: «я Д’Артаньян, а все педерасты». Не зря говорят, что в Зоне каждый становится философом. Лучше все-таки с самим собой разговаривать, чем с контролером. 
После недавнего выброса карта аномалий сместилась на северо-восток. Не могу сказать, что этот сектор стал непроходимым, но дополнительных сложностей появилось немало. Гравитационные аномалии одни из самых коварных. Если жарки скажем, или ведьмин студень, а то и комариную плешь характеризует приличное количество внешних признаков, то притаившийся гравиконцентрат или трамплин довольно легко прозевать. Достаточно небольшого преломления света и ваш неудачный день будет подкреплен в лучшем случае пяти метровым полетом, это если виной стал трамплин. Ну а грави не оставит и мокрого места от незадачливого искателя приключений.
Негромкий шорох где-то позади молниеносно прервал мои мысли. Кажется, что за столько лет, в подобных ситуациях мозг отключается сам собою, уступая инстинктам право лидера в борьбе за выживание.
Шорох не был обычным, как если бы с дерева сорвалась отмершая ветка, или скажем, осторожный кенг прогуливался бы по своим делам. Я немного замедлил шаг, но не так, чтобы предполагаемый преследователь, понял, что обнаружен. Затем я достал несколько болтов и нарочно кинул вперед, сам весь оборотясь во слух. Перебежка. Быстрая, но тихая. Это был человек, сомнений не оставалось, и, либо он с самого начала следил за мной, либо присоединился уже по дороге. Какого хрена?
Я резко ушел с линии огня, прячась за опаленный остов дерева. Скорее всего, до выброса здесь располагалась не хилая такая жарка, но теперь аномалии перекочевали и прочерченная мною «тропа» была относительно безопасной. Рука метнулась к пистолету, а организм уже вырабатывал адреналин. Я готовился увидеть «монолитовца» или какого «свободного», я подспудно накинул несколько шансов Коту, но какого же было мое удивление, когда, выглянув на мгновение из-за дерева, я только чудом не снес башку парню лет пятнадцати. Он выглядел как типичный подросток. Субтильное телосложение, тонкие руки и ноги… но как-то все это не вязалось с картиной суровой реальности Зоны. Более того, его ноги были обуты в легкие кожаные башмаки, в таких в ведьмин студень точно лучше не соваться. Плащ был легким, скорее пыльник, не могу взять в толк от чего он смог бы его защитить? И венчала картину плетеная корзина за его спиной.
- Привет, Бес, я – Змей, – сказал он.
Картина явления неожиданного путника настолько сбила меня с толка, что я не нашелся, что ответить парню. Его глаза улыбались, из оружия при нем я заметил только костяной нож, небрежно заткнутый за пояс и непонятной конструкции пистолет, болтавшийся в самодельной кобуре, явно не по размеру оружия.
- Скорее всего, ты как и все… - начал было, мой случайный попутчик, но запнулся на полуслове, и продолжил, - но это не важно. Я искал тебя. Поверь мне, сталкер, это было непросто. Меня послал Болотный доктор, за тобой и твоей командой.
Сказать, что я был удивлен, значит, ничего не сказать.
- Вы меня видно, с кем-то путаете, - я старался быть вежливым, - у меня и команды-то никогда не было. Но, если вы мне поможете встретиться с Болотным Доктором, я буду вам очень благодарен.
- Хорошо, - улыбнулся Змей, и уверенно зашагал вперед.
Откуда он мог меня знать? Не ловушка ли это? Действительно ли он ученик Доктора? Ну, кем еще он мог быть? Только безумец будет передвигаться по Зоне в легком пыльнике, домотканом костюме и, будучи столь нелепо вооруженным.
Я шел за парнем, понимая, что ввязываюсь в очередную авантюру. Скорее всего, что-то по-настоящему редкое понадобилось Доку, и он послал своего ученика за мной. Мне нравилось разгадывать тайны и распутывать узлы. Почему нет? Конечно, я не лучший, и «на старуху бывает проруха», но, хочется верить в то, что после выполнения миссии Док поставит мне мозги на место.
Я перебирал в уме знакомых сталкеров, из которых при желании можно было бы действительно составить неплохой штурмовой отряд. Был бы здесь Вар… эх… Вар… мы бы зажгли. Из всей нашей братии на ум приходили только ребята Гуру, и несколько проверенных «долговцев», со «Свободой» я бы точно не связался, уж не говоря про «грешников». Был еще отличный парень Рог, да вот смерть его была глупой, в прочем, как и любая смерть. В прошлом году, мы сошлись на Арене. Ничего такого, два лоботряса решили силой померятся. В итоге, не победил никто, но взял меня Рог тогда на «слабо». Мол, на «Росток» пойдем, принесем огненный цветок. У кого больше – тот и победил, казалось чего проще? Но проржавевший настил того полуразрушенного завода просто не выдержал его веса, и Рог сломал себе шею.
Кто бы подумал. Не кровосос, не контролер, не коварный гравиконцентрат. Видно пора было. А может, теперь и мне пора? Но без борьбы сдаваться, ну уж нет!
Лица случайных попутчиков и, навсегда ушедших друзей, чередой представали перед моим внутренним взором. Я не знаю, во сне или наяву это было. Кто-то с укоризной смотрел на меня, кто-то с надеждой. Это было странное состояние, будто я попался в сети контролера, но в то же время, мог самостоятельно решать, как мне стоит двигать руками и ногами. Я шел за Змеем, шел след в след, кажется, он достал из своей котомки какую-то дудочку, и теперь играл на ней, иначе, откуда эта пронзительная мелодия?
Не знаю, сколько времени прошло. Час, может быть два. Парень объявил привал. Оглянувшись назад, я оценил, какое расстояние мы отмахали за такое короткое время. Не зря говорят, что у Дока талант, что его Зона слушает, но, чтобы это и ученикам передавалось! Вот это и в правду, чудо.
- Послушай, Бес, сейчас мы немного подкрепим силы, и двинемся дальше. Я веду тебя обходным путем. Здесь ни один сигнал не достанет до твоего ПДА. Бес, грядет большая беда. Тебе не единожды приходилось давать отсрочку сущему, но и твои силы не безграничны. Сейчас, скорее всего, все попытки изменить судьбу вашего рода будут бесплодны, но, нельзя не дать вам шанса.
Взгляд Змея был каким-то отсутствующим. Что-то потустороннее было в его интонациях, движениях, в нем самом. Меня как будто с головой во фрост окунули. Я стоял, опустив руки по швам, и смотрел на парня. Оцепенение охватило все мое тело. Неожиданно на нас опрокинулась темнота. Его слова шли откуда-то издалека, а я оказался в каком-то каменном мешке. Ощупав стены, я понял, что попал в какой-то подвал. Где-то за стеной гремели взрывы. На голову сыпалась цементная крошка и строительная пыль. А его голос звучал у меня в голове:
- На твои долю выпали суровые испытания. Ты видел, как погиб твой родной город, ты слышал взрывы на его улицах, и рискуя собой, спасал выживающих в убежищах людей. Ты встречал друзей и врагов, узнал, что такое преданность и предательство….
Я оказался у подножья Останкинской башни. Все вокруг выглядело не привычно. На оборванных проводах пышным цветом стелились ржавые волосы и жгучий пух. Фиолетовый мох обрамлял остовы некоторых металлических конструкций. Запустение. Страх. Смерть. Безумие. Я оглядывался вокруг, и не мог поверить в то, что все это происходит со мной. Я видел людей с оружием, они проходили сквозь меня, и кажется, за одним их плексигласовых стекол полумаски, я узнал себя. Морок прошел, а я все никак не мог отделаться от видения, сжимая пальцами вязкую пустоту.
- Твоя память повреждена, - констатировал парень, - но не переживай, скорее всего, она восстановиться. Док обязательно поможет.
Я недоверчиво кивнул. Очертания предметов вернулись к прежним. В глазах больше не двоилось. Мы все еще были в лесу. Парень жевал хлебную лепешку, кидая небольшие кусочки в котомку за плечами. Что находилось там, я предпочитал не думать, поскольку знал, что у Болотного Доктора давняя страсть собирать непонятных существ, народившихся в Зоне, и приручать их. Меня это всегда немного напрягало, не известно же, как они себя поведут при контакте с человеком, тем более с незнакомым.
Идти со Змеем было легко. Скрытые аномалии будто нарочно распускались перед ним пышным цветом, обозначая свое присутствие, мол, вот я, здесь, не проворонь. Зверье же, напротив сторонилось, угрожающий вой послышался лишь однажды, откуда-то издалека.
Я думал над тем, что будет, когда мы доберемся до жилища Дока, что я ему скажу, как попросить избавить меня от напасти, если, по словам его ученика, это и не напасть вовсе, а все мои галлюцинации – это реально существующие события. Как такое может быть?
Но новые километры пути выбили из головы все ненужное. Механика движений, позволила поднятым нервам осесть, волна негодований и возмущений, нарождающихся во мне, была сбита монотонным повторением одних и тех же действий. Шаг, еще шаг, и снова шаг. Куда? Зачем? В какой-то момент все это перестало иметь для меня какое-либо значение. Было важно лишь двигаться вперед. Двигаться вообще.
Во второй раз за небольшой промежуток времени над нами опрокинулась чернота. Я не знаю, шли мы двое суток, или это мое безжалостное подсознание играло со мной в запутанные игры. Наконец едва видная нить тропы выплюнула нас на наезженную просеку.
Здесь я отчего-то почувствовал себя неуютно. Полуголые сосны, покрытые слизью, неглубокие лужицы ни то черной воды, ни то мазута по краям неверной дороги, редкие аномалии и гудящая тишина.
Несколько раз просеку пересекали выводки псевдоплоти, но держались они поодаль, опасности не представляли, поэтому я счел, что стрелять будет неправильным. От просеки на другую сторону леса сбежала новая едва угадываемая тропа, мой проводник не думая ни секунды, ступил на нее. Нет, обратно без Змея мне точно не вернуться, особенно тем же путем. Тропа вильнула еще пару раз, уж не знаю, сколько мы прошли километров десять, явно не больше, когда, наконец, оказались на месте.
- Передохни, Бес, я скоро, - бросил парень, оставляя меня одного на небольшом пригорке. Я хотел двинуться за ним, но понял, что не сумею сделать и шага. Ноги гудели, как после марафонской дистанции. Давненько со мной такого не случалось. Если подумать, наверное, лет пять. Я опустился на пожухлую траву. Местность была довольно спокойная, как могло быть иначе у жилища Болотного доктора?
Я уже представлял себе, что скажу Ивану, прикидывал в уме, во сколько мне выльется психологическая реабилитация. Между делом, я достал энергетический батончик и не без удовольствия сточил его за один присест. Змея не было довольно долго. Может быть, около получаса. Я не терял времени даром. Подкрепил силы, принял энергетик и антирад, где только успел схватить дозу? Наверное, в той канаве, которую парень с легкостью перемахнул, а мне пришлось переходить вброд. Впрочем, Змей обещал, что это будет не опасно. 
Когда по моим прикидкам прошло около часа, я все же решил отправиться в сторону покосившейся избушки Доктора.
На самом деле, его жилище было менее скромно, чем казалось на первый взгляд. Но все было устроено специально, чтобы у человека случайно оказавшегося здесь, не возникало никаких соблазнов. При условии, если он не был ранен, или не нуждался в помощи. Однако, когда я приблизился к строению, я понял, что иллюзия не рассеялась, и что-то не так.
Стоило мне протянуть руку к ветхой двери, как из-за нее появился Змей. Выражение его лица нельзя было назвать озадаченным, скорее он был расстроен.
- Мы не успели, - сказал он.
Наверное, он посчитал меня провидцем, или, возможно, высоко ценил мои телепатические способности, потому, как не счел нужным что-то объяснять.
- Э… - протянул я.
- Мы не успели… - повторил он, - его уже нет здесь.
- То есть как? – переспросил я.
- Точнее его нет «в сейчас».
- Змей, что за глупые шутки?
- Это не шутки, Бес. Все самое страшное уже случилось. И… я честно говоря, не знаю, как нам быть. На этот счет Док не оставил никаких распоряжений. Он полагал, что мы все-таки успеем.
Отодвинув парня в сторону я вбежал в дом. Здесь царило запустение. Будто пару лет, или около того, здесь никого не было. Все имущество Дока стояло не тронутым, но слой пыли свидетельствовал о том, что прошел ни один месяц. Я быстро прошелся по комнатам, заглянул в операционную, и заметил странную деталь.
Все клетки с существами местной фауны были открыты… стало быть, Док все-таки знал… и готовился к такому финалу.
- Змей, - позвал я парня к себе,- нам нужно как следует осмотреть дом, быть может, здесь мы сможем обнаружить то, что поможет нам сориентироваться в ситуации. Сдается мне, что Док предвидел подобный финал.
Парень выглядел потеряно, то и дело теребил засаленные светлые, почти белые волосы, или рукав пыльника. Ему сложно было действовать в одиночку. До этого у него был четкий план, задание, если угодно, миссия, а теперь он один, ему не на кого опереться. А может, за его нервозным состоянием скрывалось что-то еще; знал он что-то такое, о чем или не мог, или не хотел распространяться. Гадать до рассвета вовсе не выход.
- Давай-ка и ты, приятель, подкрепи силы, дорога нам предстоит долгая, нам же Дока выручать, - я попытался приободрить Змея.
- Ты не понимаешь, - тот взглянул на меня с жалостью, - ни Дока надо спасать, а всех вас спасать надо.
Что-то обреченное и зловещее было в его словах, мне показалось, что сильный порыв ледяного ветра пробрал меня до костей. Не разумом, скорее нутром я почувствовал, что парень не преувеличивает. Что слова его сказаны вовсе не для нагнетания обстановки.

Змей выглядел потерянным и каким-то постаревшим. После того, как я напоил парня чаем, он предпочел держаться за мной, чем быть проводником. Какой-то странный цикл был завершен. Зона забирала обратно то, что дала нам обоим еще день или два назад.
После того, как мы покинули дом Болотного Доктора на нас из кустов вышли две псевдособаки. Ничего сложного, но Змей неожиданно запаниковал, и кроме прицельной стрельбы по тварям, мне пришлось вытаскивать его из жадинки. Да будет милостив к нам Хозяин Зоны, что это была только эта довольно безобидная аномалия!
Я понимал, что сейчас лучше всего было бы не болтаться черте где, но сориентироваться мне не удавалось отчего-то довольно долго. Лишь когда мы выбрались на нахоженную тропу, мне стало понятно направление, да и ПДА, наконец, заработал. Змей все еще выглядел потерянным, но постепенно к парню вернулась некоторая уверенность в себе.
- Давай-ка остановимся здесь на ночлег? – предложил я, когда понял, что еще совсем немного и моему резерву сил настанет конец. Тот согласился, но без особого энтузиазма.
Змей неспешно повесил гамак между двумя соснами. Я подумал, что не стоило бы поступать столь опрометчиво, но ничего не сказал. Я понимал, что спать придется в полглаза, а разумнее всего просто дать отдых ногам. Тут на энергетиках как-то, но до пристанища добреду, а там уж решим, чего делать.
Но выспаться мне не пришлось. Откуда-то с окраины леса, как раз по направлению нашего движения, прозвучали длинные автоматные очереди. Оставаться на стоянке было нельзя. Змей уже было задремал, но мне пришлось вытаскивать его из уютного гамака, буквально ставить на ноги и уходить, ползком по канавам и буеракам.
Не люблю я ночью по Зоне шляться. Каждая подобная вылазка может стать последней. Во-первых, многих аномалии не видно, во-вторых, нюх у человека, даже распоследнего сталкера гораздо хуже, чем у той же псевдоплоти.
- Почему мы убегаем? – прошептал Змей, натягивая респиратор.
- Я не знаю, кто стреляет и сколько их. В любом случае, ничего хорошего нам это не обещает.
Незнакомых любителей полночной стрельбы мы обходили почти до рассвета. А когда на востоке мазнуло фиолетовым залегли в развалинах ни то какой-то бывшей фермы, ни то скотного двора. Вокруг было тихо. Животных форм, необычных для местности не наблюдалось. Я предположил, что, скорее всего, военсталы отстреливались от сплоченной группы мародеров, ну кто еще патронов не пожалеет? Кто победил? Тут уж бабушка надвое сказала. И лучше нам встретить навьюченных хабаром бандюков, чем убеждать в том, что мы пришли с миром, злых, не выспавшихся вояк.
Левую ногу нехорошо сводило. Это долгая ходьба, болото, перетянутый шнурок, утяжеленный армейский нож и несколько запаянных в свинец капсул с обезболивающим и антирадом, давали о себе знать. Дотянуть бы до янтаря, а то любой Чернобыльский пес захочет закусить нами на обед. Точно в подтверждении моих мрачных раздумий слева завыли собаки.
- Суть твою! Суть твою! Да что ж с тобой Змей, у нас все ни слава Черному сталкеру-то, а? Парень, ты в чем перед Хозяином Зоны-то провинился? – в сердцах высказался я.
На самом деле, мои слова не имели в себе цели упрекнуть моего случайного напарника. Скорее мобилизовать свои же силы, настроиться на борьбу, запустить в работу резервные источники питания, если можно так выразиться.
Парень невесело улыбнулся, и впервые за весь наш совместный поход достал из кобуры свой, показавшийся мне нелепым, пистолет.
- Просто правила изменились, - невесело усмехнулся он.
Собакам легко удалось бы взять наш след, и мы потратили бы много времени и боезапаса, отстреливаясь от них, однако ночных стрелков они заметили раньше. Завязался короткий, но суровый бой. Вероятно в стае были беременные самки, поэтому столь остервенело двое Чернобыльцев кидались на позицию вояк. Прорыв тварей не удался, а мы снова, точно два дезертира обползали боевые позиции. «Добраться бы до Янтаря…»- вертелось у меня в голове. Еще один энергетик, и на какое-то время я чувствую себя почти супермэном. Это обманчивое чувство, любой бывалый знает об этом. Кажется, что тебе море по колено, океан по плечо. Ни пуля тебя не возьмет, ни аномалия. Нельзя поддаваться, и совершать в первые минуты неоправданные резкие действия.
Мы движемся вперед уже бодрее. Змей вымотан сильнее, чем я. Неизвестно, где только берет силы! По сути, я бы назвал его ребенком, если бы парень не был учеником Доктора. Почему-то я был уверен, что он не просто так забрел сюда, или был кем-то привезен. Скорее всего, он и не человек вовсе.
Помню, когда не пробыл я в Зоне еще и трех лет, мой брат, ступивший на эту землю, узнал об ее устройстве больше, чем иные за год-другой. Он-то и рассказал мне о судьбе Болотного Доктора, Черного сталкера и некоторых других обитателей Зоны, которых до того дня считали легендами, или почти что местными богами. Правда, в его рассказ о Черном сталкере я так и не смог до конца поверить, да и о Хозяине Зоны брат так же ничего не говорил. Должно быть, поэтому некий суеверный страх во мне все-таки присутствовал. Ни все должно быть известно человеку, иначе жить не интересно, да и, скорее всего, коротко.
На Янтарь мы дотопали лишь к обеду. За спиной раздавались выстрели потревоженных зомби. Однажды неприцельный огонь чуть было не стоил Змею жизни, помогла сноровка. Если бы полумертвых тварей оказалось больше, я думаю, они смели бы нас за счет превосходства в численности, но мы успели проскользнуть к яйцеголовым до того, как к растревоженным охранникам не понятно чего присоединились местные снорки. То ли из праздного любопытства эти мутанты оторвались от привычных дел, то ли запах пороха возбудил их чувствительные рецепторы, и они решили «найти и уничтожить» его источник, то ли просто ненавидели всех прямоходящих существ.
Как только яйцеголовые заперли за нами тяжелые гермодвери, я смог перевести дух.
- Кого там черт принес? – поинтересовался профессор Круглов, выглядывая из подсобного помещения, а завидев меня, расплылся в довольной лыбе, - Бес, какими судьбами да в наших краях? Тут принесли весточку из Припяти, что ты там обретаешься, и тут вдруг… а вы молодой человек, простите, чьих будете?
Змей немного растерялся. Видимо, до этой встречи он имел не очень богатый опыт общения с людьми. Я ответил за нас обоих:
- Долгая история, проф, ты лучше это, пусти нас отдохнуть, сделай милость?
- Э нет, Бес, я помню, чем твое «отдохнуть» обычно заканчивается, так что, если есть хабар какой, давай поторгуемся, а если нет, так иди с миром. Сухпайков я вам так уж и быть, подарю по доброте душевной, в группу на «100 рентген» приставлю, чаем напою, но, не более того.
Я кивнул. Упрекать в чем-то ученого – себе дороже. Вот случится, реальная беда прижмет – так и сочтемся, а пока ерунда, так, мелкие затруднения.
Действие энергетика закончится через четыре часа. Если идти с группой ученых, то непонятно еще кто кого прикрывать будет, а тут пока до «100 рентген» доковыляешь по прямой дороженьке могут бандитские снайперы снять, или снорки полакомиться, а еще по дороге, там один кровосос обитал. Не думаю, что если не оголодал сильно, так уж в атаку и ринется, но может… может, почему бы и нет? Звезды для нас со Змеем стали в какую-то очень уж не привлекательную позицию, но выбираться надо было как-то.
Парень выглядел совсем скверно. Отдых и хороший хорошая порция калорийной пищи ему бы сейчас не помешали. Но, до относительно безопасной постели было еще далеко, а оттого, что я предлагал – Змей отказывался.
После чая мы разомлели. Ноги не несли нас обратно в беспросветную серость периметра. Черт побери, скоро зима. Кондратий говорит, что в этом году будет необычно холодная. Обещал, что все мы ахнем. Как завьюжит, забелит землю, укутает холмы морозным туманом, набросит на деревья, траву, покосившиеся заборы и стены полуразрушенных домов тончайшую снежную паутину, нанесет на реки и протоки ледяные разводы, и сделает воздух острым, как яблочное вино.
Таких зим никогда в Зоне не бывало, но Кондратий никогда в деле погоды не ошибался. Тоже мне, пророк в своем отечестве! Ни дай бог нам такое белоснежное счастье! Ученые, они конечно, обрадуются, новых мутантов говорят по такому случаю привалит, как грибов после дождя. Растительность тоже ошалеет, что нам не обещает ничего хорошего, вот как пить дать! А кто виноват? Сто процентов военные. Почему? Так это к Кондратию не ходи, и у Монолита не спрашивай.
- А кто такой Кондратий? – неожиданно спросил Змей.
Я чуть не подпрыгнул на месте, и чаем горячим не облился. Я, конечно, предполагал, что Болотный Доктор успел многому обучить своего ученика, но чтобы вот так в наглую мысли считывать? Или у меня все на лице написано… тут и химера не разберет, чего к чему.
- Да, понимаешь, местный Гидрометцентр. Говорят, на заре существования клана «Долг» прибился он к ним из одиночек, но недолго отходил в кварте. Попал в какую-то временную аномалию. Или и вовсе в воронку. Но остался жить. И, когда стал с кровати подыматься, выяснилось у него странное свойство. Погоду мог предсказать всегда. Хочешь на один день, хочешь на месяц вперед. Хочешь дожди, хочешь кислотность, направление ветра и все такое. Кто-то из «долговцев» сказал, что ему одно из «подключений к карте Зоны» перепало. Но я в это лично не верю. Но с тех пор устроился он на базе не дурно. Берегут его, конечно, мало ли что. Но нередко сейчас можно увидеть его в «100 рентген», и от базы не далеко, и на дармовую выпивку рассчитывать можно.
Змей пожал плечами, и о чем-то задумался. Где он витал? Что планировал? Нам ведь еще идти и идти! Это ведь кажется, что рукой подать до безопасного места, а на деле, я тут не был чертову уйму времени, как и, куда откочевали аномалии? Каков их рисунок? Сила? Вдруг срослись? Что с нахоженными тропами? В Зоне нельзя быть уверенным даже в себе самом, куда уж тут до проторенных дорожек?
- Пора нам, - неожиданно твердо заявил парень, - иначе не успеем.
«Хоть одна здравая мысль», - подумал я.
Попрощавшись с учеными, мы двинулись в «100 рентген». Зомби и снорки были почти уничтожены прошедшим здесь до нас патрулем. Что ж, все идти легче. Но не успел я порадоваться, как случилось нечто странное. Я не успел осмыслить произошедшей перемены, но явственно чувствовал, что изменилось всё.
Я двигался не чувствую земли под ногами. Спина Змея маячила впереди. Будто сквозь беруши слышал я стрельбу и поскуливание псевдособак, но глаза мои видели будто бы два измерения одновременно. В одном я шел за учеником Болотного Доктора по имени Змей, поднимая автомат и передергивая затвор, чтобы снять зарвавшегося бандита, а после высадить полрожка в кровососа, который все же решился вылезти из своего убежища в этот «погожий денек». А в другом, я бежал по темному тоннелю, лишь неяркое пятно дрожащего света маячило в метре передо мной.
- Быстрее! Быстрее! – раздалось за спиной, - сейчас они задраят герму!
Но мы успели, выметнулись на освещенную платформу в тот самый момент, когда в оборотном тоннеле лязгнули затворы. Я огляделся, и понял, что нахожусь не в Московском метрополитене, где-то в другом месте… и станции не такие огромные, не монументальные. Питер? Киев? – рассудок стремился ухватить что-нибудь знакомое, пока тело послушно выполняла команды кого-то из вне.
- Бес, наконец-то! – послышался знакомый голос Полковника, - я знал, что только ты можешь справиться, только ты дойдешь сюда, и приведешь помощь!
В следующий момент, укрываясь за мешками с песком, я палил куда-то в черноту. Кто-то слева подавал ленту. Я все никак не мог взять в толк, чего же мы все стреляем? Как вдруг заметил перекатывающиеся серебристо-белые, масленые тела. Существо, или существа, лезшие, будто из самых глубин преисподни, прижимали нас, заставляя оставлять одно укрепление за другим.
- Надеть противогазы! Всем надеть противогазы! Внимание! Пускаем газ!
Неожиданно мне стало нечем дышать. Я почувствовал, как ноги мои подкосились, и свинцовая тяжесть пульсировала в голове. В ушах стоял неясный гул. Рука тянулась к автомату, но я все никак не мог нащупать его.
- Бес! Бес! – позвал меня кто-то.
И мне казалось, что я тону, а этот кто-то выдергивает меня из тяжелых морских вод. А мне так не хочется туда на поверхность.
- БЕС!
Я открыл глаза, и обнаружил себя сидящим около железной перегородки разделяющей треклятый «бандитский дворик» от территории «100 рентген». На лбу наливалась ощутимая такая шишка, а ушах противно звенело.
Сплюнув кровью, видать и язык прикусить успел, я поднялся на ноги. Перед глазами танцевали желтые круги. Я чувствовал, что действие энергетика заканчивается, и еще немного и я свалюсь от бессилия. Сколько мы таскались по этим чертовым лесам «короткой дорогой»? Сколько мы шли сейчас? И что это еще за «деление реальностей»?
Стоило нам миновать своеобразный вход на территорию «100 рентген», как сердце мое стало биться ровнее. Из каких-то закутков слышалось негромкое пение и мужской раскатистый смех. «Да уж, здесь мир еще в порядке», - подумалось мне.
Быстро сторговавшись с Крысом насчет комнаты, мы со Змеем поспешили занять свой угол. Мне кажется, кто-то успел шепнуть, что меня искал Гуру, что он здесь, в «долговском» лазарете. Но я не мог поручиться за то, что это было на самом деле. Я лишь утвердительно кивнул этому кому-то и, добравшись до импровизированной постели, сбросив армейские ботинки, тут же провалился в сон.

Глава 4.

Утро для меня случилось внезапно. Несмотря на крайнюю измотанность, и переломившую волю усталость, инстинкты, впившиеся в спинной мозг, работали безупречно. Я вскочил на ноги, выхватывая пистолет из-под подушки. Вошедший в помещение Змей чуть было не уронил поднос со снедью, которую притаранил нам на завтрак.
- Суть твою! – выругался я.
Мышцы повторили мое ругательство, но чуть тише, чем я ожидал.
-Эффектно, - улыбнулся парень, - ты в боевиках случайно не снимался.
Ну, дитё-дитём, что с него возьмешь? Я улыбнулся уголком рта. И потянулся к покоцаной алюминиевой кружке с дымящимся напитком. Было в ней что-то среднее между кофе и чаем. Ни того, ни другого понятное дело в бармена не было, поэтому в состав тонизирующего утреннего варева входили все безобидные или стимулирующие местные травы, одобренные учеными для данных целей, ну и не будем забывать об остатках гуманитарной помощи НАТОвским солдатам.
Сегодня Змей вовсе не казался мне мудрым учеником «Доктора Зло», который знает все тайны мироздания. Он выглядел на свой возраст, да и вел себя так же. Мне стало с ним отчего-то очень легко и свободно. Мы позавтракали, и я хотел было спросить бывал ли здесь парень прежде, но он опередил меня, выдав информацию по поводу Гуру.
Мой давний товарищ, в какой-то мере учитель, человек, спасший моего брата, и научивший его разговаривать с Зоной, был в беде. Если быть точным, сейчас он находился в госпитале «Долга», и был очень плох. Я отставил недопитый напиток, и решительно направился к выходу.
- Змей, ты последи тут… я скоро вернусь.
Признаюсь, мне было не по себе. Одно дело, когда ты с некой опасностью выходишь один на один. Возможно, ты не знаешь, что это будет. Аномалия, мутант, или бандитская группировка, но ты знаешь, что делать. А когда видишь своего боевого товарища, еще вчера полного сил и решимости, на больничной койке, опутанного проводами, то руки опускаются сами собой. Мне приходилось хоронить достойных людей, рисковавших жизнью ради достижения своей мечты, или ошибившихся один раз, всего лишь раз. Нередко в Зоне этого достаточно, чтобы не вернуться из ходки. Но всего больнее видеть, когда от тебя не зависит ничего. Ни ум, ни ловкость, ни опыт, ничего не может помочь… я понял это еще до того, как переступил порог «долговского» лазарета. Я угадал, и был не рад своей правоте, быть может, впервые за все время своей новой жизни.
- Бес, это ты? – спросил полушаман. Его голос звучал тихо, был больше похож на шелест. Сейчас его жизнь поддерживалась с помощью нескольких мощных артефактов, и питательных капельниц.
Я крепко сжал кулак, чтобы не выдать своих чувств. Ногти впились в ладонь. Суть твою, я всегда думал, что это удел дешевых дамских романов, что в жизни не место этим штампам. Выходит, хреново я ее знал.
- Да, брат.
- Вот и хорошо… - он как-то нервно вздохнул, и попытался приподняться, но сил не хватило. А я стоял, пригвожденный к полу его беспомощностью и не мог сделать ни шагу, только все крепче сжимал кулак, чувствуя, как ногти впиваются в загрубевшую кожу, - у меня мало времени, Бес. Послушай меня. То, что со мной случилось, это не аномалия, не монстры, не ментальный удар. Это огромная доза радиации. Я не знаю, сколько рентген… - он закашлялся.
- Но ты… - я с трудом подбирал слова, - ты же опытный… ты же почти шаман…
- Это другое, - он провел сухой ладонью по воздуху. В некоторых местах у пальцев виднелись кровавые трещины. Да нет в Зоне источника Такой высокой радиации, чтобы лучевая болезнь буквально выжгла человека. Не дурак Гуру, чтобы в четвертый энергоблок соваться, да и делать ему там нечего. Если б даже и хватанул, то локально… не ТАК, - Бес, это не в Зоне… это За Периметром.
Я не знал что сказать, я был обескуражен. Что Гуру мог делать в запериметрье, и откуда Там мог взяться фон? Может это мы тут мутировали между делом? Может, пройден какой-то критический рубеж невозвращения? Или? Или там случилось что-то… что-то ужасное? Третья мировая? Но постойте же. Зона, это, конечно, объект закрытый, но сложно было бы не заметить повышения фона во столько раз, да и вояки бы уже забеспокоились, засобирались, тут вон каждый раз, как кто из СНГ кого-нибудь врагом объявляет, так сразу усиление.
- Как? - я вытолкнул из себя вопрос, но он был вовсе не тем, что мне хотелось знать. Вовсе не тем, что мне хотелось сказать старому товарищу. Происходящее было похоже на иллюзию. Да, бывали трудные времена. Мы ходили по краю, и заглядывали смерти в лицо. Мы прощались с лучшими из лучших, но не с учителями. И казалось, что они вечны. И что никогда не умрут. И, несмотря ни на что, мы, взрослые, овеянные славой бывалых, увенчанные знаками «олда» всегда будем рядом с ними. Плечом к плечу. Но если вдруг что, то нас прикроют, научат, и нам будет прийти к кому за советом.
Но вот здесь в лазарете лежит беспомощный полу-шаман. Мой наставник. Взрастивший не одно поколение отличных, и даже превосходных сталкеров. Выявивший дар моего брата. Уже не человек. Тень былого человека. Он знает, что его жизнь держится на стальной воле и, быть может, на помощи Зоны, которой он отдал практически всего себя. Но он и теперь стремиться защитить нас. Защитить меня. Рассказать, что он видел в запериметрьи.
- Я не знаю, что произошло. С виду, вроде бы все нормально, - торопливо объяснял он,- но дозиметр вдруг соловьем залился, после кордона. И куда бы я не отходил всюду слышал проклятый треск. Когда понял, куда бежать надо, было уже поздно, - Гуру сделал паузу, - попытался сфокусировать взгляд на мне, но, видимо, не смог, и продолжил.
- Бес, я не знаю, что там произошло. Там все приборы ведут себя иначе, чем здесь. Некогда оживленный поселок покинут, но не выглядит разрушенным. У Сидоровича при этом ни сном, ни духом. Все в норме. По нашим понятиям естественно… ты… ты за ребят не волнуйся. Артефакты держат эту дрянь вокруг меня. Потом, если тебе будет не сложно…
Я едва сдерживал слезы, щиплющие глаза. Поэтому прервал его решительным:
- Я все знаю, и все сделаю… и с этим… с этим мы разберемся.
- Я выполнял одно задание. Я нес несколько приборов, которые были усовершенствованы нашими умельцами. Предполагалось, что я передам их в Киев. Приборы не пострадали… Бес… они предназначались как раз для лечения лучевой болезни. Для детей и внуков тех, кто пострадал здесь в 1986… и… если ты сможешь… я думаю… там, как никогда нужна эта помощь.
- Я все сделаю, обещаю тебе.
Гуру слегка кивнул, и закрыл глаза.
Я оставался стоять на том же самом месте, пока пришла медсестра, облаченная в специальный костюм. Все же боялись, что артефакты не удержат тот чудовищный фон. Молоденькая еще девчонка, я всегда удивлялся, откуда женский контингент появляется в Зоне? И ведь каждый год новенькие! Ну, наемники НАТОвские, ну, борцы там, за неведомые права, экологи, ученые, это понятно, но вот, такие как эта безымянная медсестричка? Они-то здесь откуда? Неужели в их родном городке и податься-то больше некуда, что лучшим домом и местом работы становится Зона?
Вколола что-то, наверное, обезболивающее и стимулятор. Сменила капельницу. А что она еще может сделать? Был бы здесь Болотный Доктор, или хотя бы Змей… да что же я?! Со всех ног я кинулся к нему, теша себя призраком надежды, на то, что вдруг… вдруг сейчас у кого-то окажутся кварцевые ножницы, очень редкий и ценный артефакт, но его же находили! И не может быть, чтобы у «долговцев», или у «свободных» не было ни части! Мамины бусы найдутся у научников, да тут недалеко! Подумаешь, еще разок под обстрелом. Это не страшно, потому, что знаешь, что с этим делать. Мы ведь сможем!
Когда я влетел в отсек, Змей опередил меня одним жестом руки. Казалось бы, подросток, тинейджер, да, очень способный, наделенный даром; по легенде, порожденный самой Зоной. Но все-таки мальчишка, да, что он может? Но одним только взмахом руки он остановил меня, и разбил все мои нелепые надежды.
- Его час пришел. Он готов переступить черту, и делает это осознано. Не волнуйся о своем друге. О нем позаботятся.
Я тяжело опустился на циновку. Змей был прав. Даже собрав все нужные артефакты, даже вымолив у Монолита или Хозяина Зоны еще один шанс, нам не удалось бы обмануть судьбу. И честно ли было бы это по отношению к Гуру? Слишком сложно принять адекватное решение. «Черт! Черт! Черт!».
- Довольно, - парень мягко взял мою руку и задержал ее в нескольких сантиметрах от бетонного пола. Я не успел заметить, как разбил костяшки пальцев, в порыве бессильной ярости. Если быть честным, я не знаю, ярость ли это была, или осознание своей собственной беспомощности перед лицом неизбежности. Перед лицом почти полного одиночества.
«Теперь, Бес, ты сам за себя!». Но я должен, я обещал разобраться с тем, во что вляпался один из самых опытных сталкеров, полу-шаман, мой учитель и друг.

Поздним вечером четверо «долговцев» и мы со Змеем сопроводили до аномалии фрост освинцованный гроб, сработанный на скорую руку местными умельцами. Аномалия ожидаемо схлопнулась, подарив нам артефакт под названием душа. Ни один из сталкеров не тронул его. Мы стояли и молча смотрели, как он посверкивает желтовато-красными гранями. Стоящий рядом «долговец» неумело перекрестился, кажется, кто-то последовал его примеру. А ветеран, стянул вязаную шапку с изрезанной шрамами головы, и вытер ею лицо.
Змей потянул меня за рукав. Мне не хотелось уходить. Во всяком случае, прямо сейчас. Но парень был настойчив, поэтому мы покинули сектор «Долга», и устремились вглубь общей территории бара.
- Нам нужно к Кордону, - коротко сказал Змей. В его заплечной корзине что-то шумно завозилось.
- Так скоро?
- Нам нечего здесь больше ждать. Здесь нет тех людей, которые пойдут за тобой. Они напуганы и не готовы к тому, что может их постигнуть за периметром.
- Почему ты считаешь, что я готов?
- Ты уже был там…
Я пожал плечами. У меня не было сил спорить, кажется, у меня их не было даже для того, чтобы разговаривать.
- Ладно, - наконец, выдохнул я, - мне нужно дойти до оружейника.
Змей ничего не сказал, он снял с плеча свою котомку, и покрошил туда немного черствого хлеба. Мне казалось, что я видел это раньше, и огромные черные перепончатые крылья застилали солнечный свет.
Я потряс головой, отгоняя туман наваждения. Может, я рассудком повредился? Говорят, если ты можешь задать себе этот вопрос, то с сознанием твоим, очевидно, все в порядке. Что теперь? Идти на Кордон? Идти к Сидоровичу? Как я буду смотреть старику в глаза? Что я скажу ему про Гуру?
Разные мысли одолевали меня по пути к оружейнику. Вот сейчас пополню боезапас, кому это нужно? Зачем? Может взять задание на ведьмину косу, и ну его в болото… да нет, Змея боязно одного оставлять. Что бы он там не говорил. Как бы не смотрел. Он мальчишка.
У меня создавалось четкое впечатление оттого, что проведение снова навесило на меня ответственность за чью-то жизнь. Да что ж за дела-то такие?

Сегодня в оружейной «Долга» был Феликс. Долговязый парень, с извечной «пяточкой» в зубах, нехорошо посмеивающийся над каждым нерасторопным или нетерпеливым движением любого сталкера.
Фел пришел в Зону по нашим меркам совсем недавно. Ведь, пары лет не прошло! Но вот, черт его знает, какими судьбами попал на базу «Долга», я бы лично его до складов не допустил. А тем более с оружием. Но видать, выслужился малой, это тоже надо уважать, в «Долг» абы кого не берут. Да и просто так в штаб работать не назначат.
Кто-то в баре месяца два назад что ли, шепнул мне про него, что одолели, дескать, его сны в запериметрье. Очень уж рассказ был похож на то, что творилось со мной в последнее время, оттого и не пропустил его я мимо ушей, как это обычно бывает, когда речь идет не о деле. Но самое главное, почему мне вообще запомнилась эта история, заключалось в том, что и мне нашлось место в этих его ночных кошмарах. И будто бы были мы с ним то ли враги, то ли что ли. Он и сам толком не помнил, но точно помнил, что стрелял в меня, а еще Москву в руинах, и важную миссию, которую должен он выполнить, чтобы людей спасти.
Вот уж, пути господни неисповедимы, только вот господни ли? Стоит, щериться, мол, подходи, браток, не задерживайся, для таких, как ты, у меня что-нибудь найдется. А я и не сомневаюсь. Вот, гранат не мешало бы, да батареек, и хорошую такую мину. В идеале, ни одну, да вот только, Змей наверняка откажется иметь дело с чем-либо сделанным из железа, и имеющим главную цель своего существования – убивать.
Я немного поразмыслил, устраивая гранаты в разгрузке, и спросил:
- А нет ли у тебя Фел, какой-нибудь химзы. Чтобы и от иприта при случае уберегла, и высокие дозы радиации выдержала.
- Насколько высокие? – небрежно бросил Фел, перелистывая страницы импровизированного каталога.
- Как были на ЧАЭС в период первого взрыва.
Феликс усмехнулся, поправил кобуру на поясе. Его зеленые глаза сейчас оценивали и взвешивали мой потенциал. Можно ли надуть меня прямо сейчас, впарить какую-нибудь дешевку под брендом известной марки? Не сошел ли я с ума? Тот ли я Бес? И даже, если тот, то насколько можно меня обсчитать?
Что-что, а людей малой знал хорошо. Особенно хорошо у него получались с ними торгово-денежные отношения. Быть может, именно поэтому, хотя и нельзя сказать наверняка, он занял этот не последний пост в иерархии клана.
- Абсолютной защиты не существует. Даже, если ты решил взять четвертый энергоблок штурмом. Я могу предложить тебе на выбор несколько костюмов. Один лучше защитит тебя от радиации, другой позволит свободнее двигаться, а третий будет надежным спутником, если тебе придется использовать тяжелое оружие и вступить в неравный бой.
Я задумался. По чести сказать, я был вполне доволен своим облегченным и усовершенствованным ПСЗ-9Мд. Тут имелась система дыхания замкнутого цикла, встроенная система подавления аномальных полей, а сама броня комбеза предоставляла хорошую защиту от пулевого и осколочного попадания. Но он не особо хорошо мог защитить меня от высоких уровней радиации. Конечно, я носил на поясе артефакт - пузырь, с таким трудом добытый в центре болотца у стен армейской части. Подумав о нем, я снова испытал странное чувство, точно мне стало не по себе, но в то же время я был благодарен Гуру. Ведь это был его безрассудный план. Тогда мы не собирались меряться силами с вояками, как говориться, все получилось само собою. Мы искали один из потерянных контейнеров для ученых, но попали в засаду.
Бой был изматывающим, и грозил растянуться на долгие часы, в незнакомой местности это не предвещало ничего хорошего. Но Гуру спланировал все четко, и в решающий момент позиции вояк были атакованы бюрерами. Я не знаю, как это удалось полу-шаману, но мутанты так точно координировали свои действия, что вояки отступили, увидев количество особей во вполне организованной стае.
- А что ты можешь мне предложить, помимо традиционного «Севы»?
- Ну, могу предложить тебе СПП-99, хотя, думаю, для тебя Бес… это не вариант. Тебя заинтересует совсем другое предложение. Хотел бы ты СПП был бы сейчас на Янтаре, или, в крайнем случае, оформлял бы пропуск на «Арену». Но нет! Ты пришел ко мне. Значит, - Фел нехорошо прищурился, - ты все же решился проверить, решился узнать… и в этом ты весь, сталкер! - нехорошее предчувствие отозвалось горькой слюной. Какого хрена он мне тут пытается в душу лезть? – Тебе нужен «Черный камень». Сам прекрасно знаешь, с каких бойцов его снимают. С мертвых разумеется.
- У тебя нет «черного камня», - уверенно сказал я, - это очень редкий и дорогой бронник. Его можно встретить лишь на бойцах особых отрядов «Монолита».
- Ты прав, сталкер, но прав лишь в одном, у меня Пока нет этого бронника, поскольку он сейчас на реставрации, - Фел нехорошо ощерился, понимая, что я у него на крючке и никуда не денусь. Я возьму этот комбез, залезу в долги, и отдам ему сейчас все ценные артефакты, которые у меня есть.
- Я подумаю, Феликс, - спокойно ответил я, - но бронник должен быть не более, чем через три дня на Кордоне.
- Я знал, Бес, что ты не сможешь мне отказать.
Я ухмыльнулся, и вышел из оружейни.
Зона постоянно меняет людей. Перемалывает их, как жернова огромной мельницы, и, что получится в итоге из каждого из нас - загадка. А я, перешагнув этот порог, вдруг неожиданно понял. Все эти артефакты, редкие боеприпасы к мощному оружию и оптика, все эти местные деньги, все это пыль, ерунда, фантики и стекляшки.
Это было похоже на то, как в детстве ты дорожишь стеклянным шариком с застывшей каплей воздуха внутри, как тебе нравится смотреть сквозь него на солнце, наблюдать за преломлением света… но проходит буквально год, или даже полгода и шарик забыт. Лежит в жестяной коробке, которую уже тронула ржавчина, а рядом такие же нехитрые богатства – несколько вкладышей от американской жвачки, пластмассовый индеец из венгерского набора, а для тебя они не значат больше ничего. Быть может лишь забавное воспоминание, но, едва ли больше.

Змея я нашел в закутке, который мы сняли у Крыса. Парень послушно дожидался меня, точно боялся не дойти без меня до Кордона. Кто знает, были ли у него вообще какие-то планы? Что он хотел на самом деле? И хотел ли он чего-то вообще?
Я не удержался, потрепав его по спутанным волосам, улыбнулся, как мог более дружелюбно и сказал такую банальщину, что едва самого не стошнило:
- Все будет хорошо, малой, мы справимся.
Змей улыбнулся, как-то так по-доброму, по-детски. И сразу стало легче. Поскольку я знал, что с Крысом предстоит нелегкий разговор, и, что с самого начала я буду обманывать человека, с которым поддерживал хорошие отношения долгие годы. Крыс, конечно, не был ангелом, но и подстав явных не совершал. Врать же я если и научился, то довольно скверно, да и не было нужды у меня. С самого начала и до этого самого дня рядом со мной оказывались достойные люди, у которых так или иначе, я учился, если не добру, то уж точно не подлости.
Я спустился в бар, сдав пистолет при входе, подошел к бармену и понял, что не смогу сейчас ничего сказать. Тогда, впервые за долгое время я заказал местного пива. Крыс был удивлен моим выбором, однако, угостил меня лучшим напитком своего заведения.
- Чего-то ты сам на себя не похож, Бес, - сказал он, глядя исподлобья.
Крыс был невысоким немолодым человеком, который не так уж сильно возвышался над своим прилавком. А когда посетители взгромождались за стойку, так и вовсе казался маленьким и невзрачным.
Прозвище свое бармен получил, я думаю, не просто так. У меня нередко складывалось впечатление, что Крыс был всегда. Как был и его бар «100 рентген». Конечно, я лукавлю, Крыс не был хозяином «100 рентген», если у этого пристанища и были какие-то учредители, то, полагаю, они имели отношение скорее к клану «Долг», чем к таким людям, как Крыс.
Я не знаю, был ли он когда-нибудь сталкером, или какая нелегкая занесла его в эти места, но, когда любой новичок попадал в «100 рентген» первым, кто встречал его - был Крыс. Он каким-то непостижимым образом умел найти нужные слова для каждого. Он и Сидорович были теми людьми, которые вроде бы и никто тебе, а в то же время воспринимаешь их как некоторую данность. Как своего рода столпы этого места.
Кто-то из бывалых говорят, что именно Сидорович и Крыс придумали для салаг маячки. Это потом научники нашли способ реализации этой идеи. Маячок закреплялся где-нибудь на местности, где салаге, скажем, требовалась помощь, или где, по его мнению, было довольно опасно. Это уже потом, много позже, и бывалые не стали брезговать такими электронными маячками, чтобы наметить более ли менее безопасные тропы, или показать остальному честному люду, что мол, здесь прошли другие люди, да и по-старинке вешками уже не пользовались.
Сделав пару глотков и отставив стакан, я наконец, решился. Кивком подозвав Крыса я спросил:
- Могу ли я попросить у тебя в долг?
Бармен невозмутимо посмотрел на меня. Не думаю, чтобы в «100 рентген» к кому-то было особое отношение. Поэтому никаких особенных чудес я не ждал.
- Мне кажется, Бес, ты-то не бедствуешь… с чего бы это сталкеру твоего уровня просить в долг у бармена?
Я опустил глаза. Наверное, нужно было заготовить какую-то легенду. Что-то придумать. Соврать как можно более банально, но я не смог. Будь передо мною другой человек, возможно у меня бы получилось, однако, с Крысом так или иначе, мы были на одной стороне. А сталкер, он, в каком-то смысле, как солдат, если уж совсем не ссучился. Если в бандиты не подался, да и у тех говорят, есть свой кодекс чести. Зона лжи и предательства не прощает.
- Мне нужен костюм «черный камень».
Сказать, что бармен был удивлен, значит, ничего не сказать. Но Крыс совладал с эмоциями, поскольку, приобретение костюма такого уровня означало, что, либо я безумец, либо, что хуже, собрался воевать с «Монолитом» на его территории.
- Зачем тебе? – в полголоса спросил он.
- Ты слышал, как Гуру умер?
- Предположим, - насторожился он.
- Мне нужно знать наверняка. И еще… он оставил мне оборудование, которое я должен доставить в запериметрье. Если он не прошел со всеми своими способностями, то я решил подстраховать себя хотя бы так.
Бармен крякнул, ушел вглубь импровизированной кухни. Вернулся с тем же стаканом в руках, что и уходил. Выглядел Крыс странно. Таким обеспокоенным я его не видел, наверное, никогда.
- Вот что, сталкер, - сказал он, - ты иди на Кордон, об остальном не беспокойся. Я думаю, что смогу поспособствовать.
Потом наклонился почти к самой стойке, я невольно поступил точно так же, и тогда Крыс шепнул:
- Будет тебе костюм. Тут все в той или иной степени остались должны Гуру, так что не заморачивайся.
Я коротко кивнул, поблагодарил за пиво, и отправился собираться. Нередко так бывало, что я направлялся в ходку, имея минимум вводных, но обстоятельства сами почти всегда выстраивались так, что мне удавалось выбираться с минимумом возможных последствий. Гуру говорил, что Зона признавала меня. А вот отпустит ли? Почему сейчас Крыс взялся мне помогать? Конечно, здесь была и логическая составляющая. Можно вполне себе представить, как запериметрье существует без Зоны. Но вот Зону, без запериметрья представить себе нельзя. Оружие, боеприпасы, продовольствие, исследовательское оборудование и различные защитные костюмы и бронники – все это, так или иначе, доставлялось из-за периметра, всеми правдами и неправдами выбивалось финансирование, и налаживались поставки. Если что-то случилось Там, то людям в Зоне долго не протянуть. Должно быть, это являлось мощным мотивационным фактором для Крыса.

На Кордон Змей отправился со мной. Погода была сносной. Дождя не было, но небо выглядело так будто, его против собственной воли выгнули и изломали перспективу обзора. На обочине дороги рос чахлый кустарник, где-то под сохранившимся мостом возились местные твари. Черный сталкер знает, какие. Я не любил задавать подобные вопросы, мол, что за мутанты, да откуда. Не нападают – значит хорошо.
Трое «долговцев» стояли на обычном посту, наблюдая за тем, чтобы собачья стая не подобралась слишком близко. Мне кажется, была здесь какая-то пси-аномалия, иначе чего бы они все сюда так яро стремились?
В Зоне в последний год, а может два появилось много нового, в том числе и для меня. Сравнительно недавно народились аномалии-симбионты. Такие сложные образования, являющееся симбиозом сразу нескольких аномалий. Например пси-поля, жарки и мясорубки. Спутать их с чем-либо невозможно. К примеру, одна проросла неподалеку от «тоннеля жизни», мало нам там электр было, честное слово! Торчащие из-под земли скрюченные «когти», которые видны издалека, до сих пор наводят ужас и на бывалых, особенно тех, кто давно не бывал на Кордоне. Мне кажется, что именно поэтому, вояки перенесли свой пост, а насыпь просто взорвали. Без их участия вообще мало что обходится. Вот теперь там имеем и другую аномалию под кодовым названием «зыбучие пески». Хотя, ничего «кодового» в этом названии нет. Помню, кто-то порадовался, что вояки ушли, разминировал подходы, все мол теперь круто будет, а вот как бы не так! Там и сгинул. Зыбучие пески, как в Каракумах каких-нибудь, или джунглях Амазонки. В общем, такая она – местная экзотика.
И еще танк. О нем нельзя забывать, даже когда через тоннель с электрами лезешь, потому, что не ровен час – бахнет. Танк это военные забыли, ну, а когда спохватились, уже выброс был, так боевая машина и приросла к какой-то аномалии, ну, или аномалия к машине. В общем, бывает что стреляет. Чем – не понятно. Боеприпасы, если бы и были, то кончились бы однозначно, да и кому заряжать? Контролер что ли балуется? Но как бы там ни было, но осколками огребли несколько отчаянных парней. Кто-то, я помню, еще шутил на эту тему, дескать - не бойтесь танка. Достаточно его просто перевернуть - и он вам ничего не сделает. Но, героев для переворачивания этого пока найти не удалось. Объявление что ли повесить? – подумал я, - тут либо с юмором, либо прямо сейчас помирать, а это в планы на сегодня не входило.
Преодолев порядочное расстояние для финального рывка, оставив позади развилку дорог к «Свободе» и базе «Монолита» мы подошли к заброшенным домам. Здесь ни раз разыгрывались нешуточные бои. Мародеры устраивали новичкам горячий прием, но с еще большим энтузиазмом провожали бывалых до Кордона.
Сейчас же судя по показанием ПДА сектор был безлюдным. В какой-то мере, народившиеся аномалии сыграли нам на руку. Новички не ходили через насыпь. Бывалые все больше пользовались «тоннелем жизни», а бандитов отпугивала аномалия-симбиот. Полная идиллия, но нельзя было забывать о военных патрулях.
Не успел я подумать о вечном, как материализовавшееся опасение настигло меня в виде красной точки на экране персонального детектора. Вот ведь! И было бы наивным предполагать, что военсталы не заметили подобного же сигнала от моего наладонника и теперь с радостным предвкушением «что товарищи нарушители, огонь на поражение?» не занимают удобную позицию для стрельбы по движущимся мишеням. Но и мы не лыком шиты. Во-первых, Змея они не видят, поскольку ПДА у него нет, да и на тепловизорах парень не «отражается», черт его знает почему, но это я лично проверил. Стало быть, уже сюрприз. Во-вторых, у переходной точки, как правило, матерые не дежурят. Сюда ставят салажат, чтобы обстрелянными были, пообвыклись, что к чему осознали. Толком не понятно, чего этот патруль тут забыл. Не иначе, как случайно забрели, ну идите, родимые, будет Сидоровичу неплохой приварок.
Мы заняли удобную позицию за пригорком, а товарищи военные даже не удосужились спуститься на дорогу, чтобы обойти нас с фланга. Неужели, настолько уверены в своей огневой мощи?
Когда мне удалось увидеть цель в оптический прицел, я сразу понял, почему патрульные столь беспечны. Нашивки на рукавах были английские. Стало быть, НАТОвцы, стало быть, подвоха не ожидают. Вот и ладненько. Существуют два способа стрельбы на средних и дальних расстояниях: выпускать патроны по одному, но без больших пауз, при этом нужно стрелять в уровень груди или шеи, а можно выпускать по одному патрону точно в голову, но прицел при этом немного сбивается.
Раньше я не мог понять, как же можно прокрутить все эти действия у себя в голове за несколько секунд, согласовать все движения, и сделать главное – выстрелить. Сейчас я мог легко сосчитать сколько вдохов и выдохов требовалось мне, чтобы выстрелить. Присел, прицелился, спустил курок, в укрытие. Вот и весь несложный алгоритм.
Странно, но очереди в нашем направлении не прозвучало. Что бы это могло означать? Змей лежал на земле, закрыв голову руками, вжавшись в траву. Вроде не впервой ему, почему парень так трясется? В Зоне каждый день кого-то убивают, да и прежде не наблюдал я за ним подобной робости. Сменив позицию, я снова припал к оптическому прицелу. Оказывается, в нашу локальную разборку вмешалась третья сила. Я не мог короткой очередью снять обоих, а вот стервятники вовремя подоспели. Прости Сидорович, не принесу тебе английский шлем, хотя хотелось порадовать, не скрою.
- Уходим, - коротко бросил я.
У мародеров чаще всего ПДА имеют небольшой радиус действия. Вероятно, нас они даже не засекли, а вот вояк углядели. И то ли не решались напасть, то ли еще какие-то соображения у них имелись, в общем, главное, что помеха была устранена, а нам нужно было двигаться вперед, и как можно быстрее.
- Зачем вы все это делаете? – Змея ощутимо потряхивало, но он старался не отставать от меня, - разве ты не слышал, как им было, черт побери, страшно?
Я пожал плечами, и подтолкнул парня вперед. Некогда мне сейчас душеспасительные беседы проводить. Даже если патруль не представлял для нас прямой опасности, это еще не значит, что не представлял никакой.
Впереди маячил черный зев «тоннеля жизни». Я еще раз бросил взгляд на ПДА, все было относительно спокойно, только псевдоплоть ковырялась в какой-то канаве.

Глава 5.

Пройти по «тоннелю жизни» можно несколькими способами. Молодые и рьяные выбирают самый простой, который предполагает разрядку одной аномалии, использование двух стимуляторов и резкий рывок вперед.
Бывалые разряжают все аномалии горстью болтов, перед чем складывают все металлическое в прорезиненные мешки, и быстро проходят опасный участок. Но есть еще способы, и, если верить моему брату, их два. Я не шаман, и просто не увижу те узкие промежутки, где аномалии электры не сцепляются между собою, образуя смертоносное электрическое поле. Но, на время притушить аномалии с помощью артефактов пустышек могу даже я. Молодые сталкеры пожалели бы тратить хабар на прохождение тоннеля, но я считал это вполне допустимыми потерями. Иногда время оказывалось ценнее артефактов, чего уж говорить о человеческой жизни?
Миновав первое препятствие, мы оказались в заболоченной местности. Странно, мне всегда казалось, что здесь был подлесок, сдерживающий заболачивание местности. Может, такие сильные дожди прошли? Черт его знает. Когда новые аномалии народились, многое изменилось и здесь.
Дорога, ведущая к деревне новичков, выглядела сегодня какой-то особенно жалкой. Проламываясь через асфальт, прорастали искореженный аномальной энергией кустики и деревца. Кое-где жгучий пух догрызал проржавевшие вышки, на которых когда-то располагались линии электропередач.
Я помню, какой показалась мне эта дорога, когда я первый раз ступил на землю Зоны. Мне казалось, что пирамидальные тополя, обрамляющие ее, походят на безмолвных часовых. Даже разметку будто бы периодически обновляли, хотя, для кого бы? Единственная грави аномалия, будто бы случайно оказавшаяся здесь, разряжалась, со звуком, напоминавшим мне литавры. А теперь, ни то я состарился, ни то, дорога состарилась раньше меня.
Мы хотели пройти логом, но заболоченность оказалась еще большей, чем показалось вначале. И вот мы двигались по дороге, шли, минуя молоденьких часовых, шли мимо пристанища Волка, мимо нашего с Варом «дома», дальше… под ногами крошился асфальт, где-то вдалеке слышалась негромкая речь и довольный смех. Новички они и есть новички. Мне казалось, что салаг довольно много и в «100 рентген», и в «Бункере», да и на «КП-1» нет-нет, да забредал кто-нибудь, но только сегодня я вдруг понял, как же сильно я ошибался, называя тех ребят радиоактивным мясом! У костров, разведенных в остовах старых бочек, сидели вчерашние школьники в промышленных респираторах и промасленной спецухе. Откуда они здесь? Что произошло? Кто пустил? Какого черта? Что это я… может быть, всегда было так, только я этого не замечал? Не хотел видеть?
Глядя в эти счастливые лица, ищущие здесь приключений и романтики, мне хотелось провалиться на этом самом месте. Что самое досадное, никого из бывалых среди них я не приметил. Что делает Волк, который хоть как-то останавливал этот поток малолетних самоубийц? А Неверьхуд? Что ж за жизнь-то такая!
Змей положил мне руку на плечо, и негромко сказал:
- Не переживай, быть может, они избежали худшей участи, чем ты для них видишь.
Я вздохнул и не оглядываясь, зашагал к подвалу Сидоровича.
Старик сдал за последнее время. Сколько я его не видел? Год-то точно. И света в каморке, как будто стало меньше, и само помещение мне казалось теперь каким-то убогим, выщербленным, одряхлевшим. Сидорович обрадовался, увидев меня и Змея.
- Ого-го! Какие люди, и без охраны! – раскатисто рассмеялся он, - давненько вас обоих я не видел, особенно тебя, Бес! Как жизнь молодая?
- Да ничего, потихонечку, - отозвался я.
Железная дверь, соединявшая торговый отсек, и прочие помещения была отперта, входная же напротив, закрыта.
- Вы просто так не приходите, - вздохнул торговец, закуривая сигарету, - а раз уж и Змей здесь, значит, снова что-то случилось. Ну, выкладывайте! – Сидорович окинул нас строгим взглядом, подразумевающим «правду, и ничего, кроме правды». Я не мог сказать торговцу в сущности ничего хорошего, да и Змей, думаю, тоже. Мы присели на перевернутые ящики, и как-то долго неловко молчали.
- Гуру погиб, - сказал я. Слова такие простые, казалось, покатились по полу двумя стеклянными шариками, и отозвались гулким эхом, разорвавшейся гранаты. Не хотел я произносить их. Не хотел так начинать общение. Но утаивать это - было еще хуже, хотя я и понимал, что ПДА Сидоровича уже просигналил об этом, а вечерние выкладки Паука пестрели некрологами.
- Как? – короткий вопрос. Быстрый и четкий, как удар топора.
- Лучевая болезнь.
- Где?
- За периметром.
Если бы можно было потрогать тишину, должно быть, она была бы похожа на вату, в которую добавили стеклянной крошки. Сидорович не сводил с меня испытывающего взгляда. Ему не хотелось верить мне, но не поверить, не было оснований.
Какое-то время мы молчали, не в силах произнести ни слова, и ничто не нарушало этого молчания. Пока Сидорович, наконец, не собрался с мыслями и не принялся командовать нами. Иногда воинская закалка, приобретенная в советское время, давала о себе знать. Командовал он вовсе не оттого, что пытался доказывать кому-либо свою значимость. Скорее мы нуждались в твердой руке и четком алгоритме действий. Я-то уж точно,
- Значит так, сейчас отдыхайте, набирайтесь сил, я свяжусь с Пауком, узнаю чего и как, найдем для вас транспорт. Я помню, что у Сторожа в загашнике оставался армейский БМП…
Змей вздохнул и произнес:
- У Сторожа нет транспорта, кроме того, обычный бронетранспортер нам не поможет. Нужна как минимум БРДМ-2рх, но сейчас мы не сможем отбить эту технику, поскольку она используется в основном военными и научными организациями вблизи четвертого энергоблока.
- Да ты умен, не по годам, - улыбнулся старик, и поставил закопченный чайник на электроплитку, - ладно, давайте-ка приведем мысли в порядок. Есть у меня одна идея, Шпик подкинул. Не нужно морщиться, мальчики, мужик он может и мутный, но котелок у него варит.

Я сидел, опершись о стену, переводя взгляд то на Змея, то на Сидоровича. Размышляя о том, что, несмотря на все трудности, которые нам предстоит преодолеть, несмотря на то, что происходит вокруг, на все эти экстремальные условия и я, и Сидорович, и Змей – все мы нашли здесь то, чего не было в запериметрье. А именно – настоящих друзей и поддержку.
Выбраться из задумчивости мне удалось не сразу. Кажется, Сидорович и Змей негромко о чем-то беседовали. Будто, я слышал, как дважды хлопнула дверь. Должно быть, торговец связался с кем-то еще, но кто из бывалых смог бы успеть сюда столь быстро? Осмотревшись, я увидел Волка. Его очень сложно спутать с кем-либо другим. Немного поодаль держался мало знакомый паренек, должно быть тот самый, упомянутый ранее Шпик. Получивший свое неоднозначное прозвище за то, что пару раз обвел вояк вокруг пальца.
… - и что мы имеем в итоге? – спросил он.
Его голос показался мне похожим на скрип несмазанной автомобильной оси. Он стоял ближе всех ко мне, поэтому впечатление только усиливалось.
Шпик по меркам Зоны был долгожителем, но в барах о нем побасенок не рассказывали. В основном, сухие факты. Сколько патрулей нейтрализовал, в каких зачистках участие принял, какую технику у вояк отбил. И все сухо, как-то очень по-военному. То ли перебежчиком парень был, то ли наемником. Хотя, кто в Зоне не наемник? Такого еще поискать. Разве, что на «Монолит» и «Грех» поработать не успел. А в остальном, засветился во всех кланах на особо трудных задачах по добыче приборов и техники, в особенности для лабораторий.
- Что ты думаешь, Бес?
Вопрос был для меня довольно неожиданным, учитывая то, что я пропустил часть беседы, выпав из дельты реальности. Я просто развел руками, дабы не показать свою неспособность вникнуть в суть проблемы. Но Шпик, можно сказать, спас мою репутацию.
- Бес понимает всю рискованность операции, но я не вижу другой возможности. Второго шанса нам тоже не дадут. Незаметно Зону через Кордон сложно покинуть даже одному человеку. Гуру был гением… он знал обходные пути, он мог видеть мины на приграничной полосе. Ни один из нас не сможет воплотить всего комплекса условий, чтобы совершить «побег» незаметно, поэтому способ один, и он не из лучших  - боевой прорыв.
Мой план состоит из следующей комбинации. Сначала мы собираем здесь основные ударные силы. Затем разбиваемся на группы. Нам предстоит снять, как минимум три блок поста. Что означает, живым и дееспособным оттуда ни должен выйти ни один солдат. Но главное, никто из них не должен связаться с центром. Паук как сможет, поспособствует нам, внеся некоторые искажения в эфир. Не стоит думать, что его возможности безграничны, поэтому, локализацией сигнала его действия являться не будут. Это будет отсрочка, которой мы и воспользуемся.
Фаза вторая. Военные вместе с научниками планируют взять какие-то пробы в пяти километрах отсюда. Когда точно – не уточнено. Для этого научники зарезервировали себе вертолет. Вот он-то и является нашей главной целью. Две группы будут направлены к вертолетной площадке, и будут ждать сигнала от тех, что вынесут блок посты. В научную зону я имею два пропуска, меня там знают. Стало быть, я и Бес пойдем напролом. Наша задача добраться до вертолета и целым и невредимым доставить его сюда, пока и в научной зоне будет произведена зачистка. По моим расчетам, тут у нас будет не больше получаса, и нужно будет слезно просить помощи у «Долга» для третьей фазы. Она заключается в том, чтобы максимально минимизировать наши потери. «Долговцы» должны прикрыть наше отступление вглубь Зоны, где мы распределим новичков по нескольким лагерям. Я предполагаю, что логично будет расплатиться с «Долгом» новобранцами, ну и «Свободе» кость подкинуть, мол, вас ребята, мы тоже уважаем.
Если вояки решат нанести удар «возмездия», то под удар попадет Кордон, а именно деревня новичков. Сидорович с оставшейся группой проследит за обстановкой. В любом случае, вояки вернуться сюда, и если в деревне совсем не останется людей, то нам, простите, нечего будет соврать.
- Кроме того, - вступил в разговор Сидорович, - мне не хотелось бы уходить отсюда. Все последние лета я занимался тем, что встречал новоприбывших, старался устроить будущих сталкеров, выявить, так сказать, их потенциальный способности. Я не думаю, что моим «навыкам» найдется применение где-то в другом месте.
Волк внимательно оглядел всех нас, и задал вопрос:
- С чего вы взяли, что «Долг» даст нам своих людей? Гуру был выдающимся человеком, однако, я не думаю, что память о нем может быть настолько обязывающей.
- Ты прав Волк, - Шпик нехорошо так сузил глаза, - но есть козыри покрупнее, чем «память о Гуру», это будет неправильно и, быть может, жестоко, но это деньги и схроны Гуру, которые он оставил в наследство клану, при условии, что те выполнят его последнюю волю. Я думаю, догадаться несложно, какими там все оборудовано ловушками.
Сидорович крякнул:
- Пси-ловушки на намерение, это вам, мальчики, ни связка гранат с детонатором. Даже не с артефактом, я вам скажу.
Мне доводилось слышать что-то о пси-ловушках, но, признаюсь, я и подумать не мог, что это не просто чьи-то пьяные бредни. Должно быть, человек едва ли смог бы сохранить рассудок после встречи с таким «приятным сюрпризом».
- В общем, - заключил Шпик, - я сегодня устрою своеобразную конференцию с «Долгом», много времени, я думаю, это не займет. Змей, ты поможешь Волку начать переброс новичков к «100 рентген», там хватает всякой пакости.
- Между прочим, мы на подходах патруль англицкий сняли, да мало такого счастья, там мародеры хозяйничают, не вышло бы чего.
Молчать об очевидных вещах было глупо, но Сидорович, наверняка затаит на меня мелкую обиду, ведь, несмотря на близость англичан – шлем их я так и не принес, а нехорошо, нехорошо друзей обижать. Торговец погрозил мне пальцем,  чтобы разрядить обстановку. Дышать стало как будто легче. Нам всем предстояло хорошо потрудиться, чтобы реализовать план Шпика.

Почти сазу после того, как боевые задачи были обозначены, я потерял Змея из вида. Может быть, это было даже к лучшему. Я не знал, как помочь парню преодолеть внутренний кризис, а, учитывая его нечеловеческую природу, со своими советами и «дедовскими» методами, мог бы и навредить. С другой стороны, я знал, что если малой будет с Волком, то ничего плохого с ним точно не произойдет, а стало быть, и беспокоиться не о чем.
Не скрою, его слова, брошенные после устранения потенциальной угрозы, царапнули мою, затянувшуюся панцирем безразличия, душу. «Зачем вы это делаете?». Мы же не звери. Да и те, поступают ни в пример честнее. Как часто мысли расходятся у нас с делами. Вот и я сейчас подумал о том, что нужно собираться, как следует. Будет у меня желанный защитный костюм или нет – значение не имеет. Хорошее оружие и достаточное количество боеприпасов к нему, вещь жизненно необходимая, но и об остальных элементах снаряжения, забывать не в коем случае нельзя. Не секрет, что именно «мелочи», помогают в целом успешно достигнуть, и развить успех в деле, и именно с «мелочей», при пренебрежении ими, начинаются мелкие неудачи и нередко, конечный провал задуманного предприятия.
Нужно сменить нож - индивидуальное холодное оружие иногда играет решающую роль в заключительной схватке. Бронежилет рискует мне понадобиться также. Прибор ночного видения (ПНВ), ну, может быть, опять же не стану пренебрегать. Если костюма я так и не дождусь, то броню надо будет как-то утяжелить.
Внутренние часы были взведены. Пошел обратный отсчет. Утром местный «Гидрометцентр» обещал выброс. Редкостная удача! Неплохо было бы, конечно, побеседовать со Шпиком немного, узнать, кто еще пойдет с нами в связке, оценить, так сказать, будущих напарников. Хотя с другой стороны… с другой стороны – всегда проще действовать по намеченному кем-то плану, чем придумывать свой собственный.
Ночь прошла в сборах, но, несмотря на это, мне удалось немного поспать. Еще одно преимущество того, что тебе надлежит выполнять чьи-то команды, заключается в том, что не нужно планировать свое время. Не нужно думать за всех, расставлять людей, думать о чьих-то слабых и сильных сторонах. Конечно, в дальнейшем это может выйти мне же боком. Но сейчас я чувствовал в себе силу и решимость довести начатое дело до конца. И если сейчас есть необходимость стать оружием в чьих-то руках, я был согласен на это. Не всегда одиночка, даже очень опытный и успешный может решить судьбу миссии, особенно такой дерзкой. Если бы ни силы «Долга», я думаю, дело бы не выгорело.

Шпик был не только грамотным стратегом, но и неплохо понимал в людской психологии. Ни один командир не выделил бы свободных людей, чего уж говорить о людях в Зоне? Даже в «Долге» каждый был при деле, выполняя свою часть работы клана. Но наш «вождь» сумел грамотно мотивировать лидера клана, а так же некоторых обтертых Зоной одиночек. Конечно, момент был выгодный, и как мне было ни жаль Гуру, его смерть так же играла свою не маловажную роль. В запериметрье могло случиться все, что угодно, и приоткрыть завесу этой нехорошей тайны было необходимо.
Выброс бушевал недолго. Мне показалось, что прошло едва ли больше двадцати минут. Конечно, это было неправдой, но специфическое восприятие времени перед боем давало о себе знать. Бойцы «Долга» подтягивались довольно долго. Все дело в том, что передвижение слишком большого количества людей, да еще и неплохо вооруженных людей, наверняка вызвало бы подозрение вояк, и привлекло бы к нам ненужное внимание.
Паук, ровно как и прошедший выброс играли нам на руку. Скоординированные до временной нетрудоспособности связи «долговцы» двигались по заранее отработанной схеме. Если несколько бойцов клана и попали в поле зрения патрулей, то едва ли вызвали подозрение, поскольку связи между военными не было.
Адреналин гнал кровь по венам быстрее. Это чувство очень сложно описать. Может быть, именно поэтому мальчишкам так нравится играть в войнушку. Мы рождены мужчинами, борьба для нас естественное состояние. Глупо подменять его стремлением к материальным благам. Глупо думать, что на ринге кто-то из нас смог бы реализовать свое либидо. Скорее на любой войне. Вот почему в начале 90-х годов прошлого столетия вчерашние мальчишки так легко и охотно сколачивали банды, или вступали в отряды наемников, чтобы узнать какого это – настоящий бой.
Да, безусловно, говорить тут не о чем, большинство таких вот «вчерашних мальчишек» были убиты или покалечены, сломанные судьбы, разрушенные семьи. Но так, и только так остальные, те, кто выжили и отрастили клыки и когти смогли понять, что такое настоящая борьба не за абстрактные идеалы большого дяди с голубого экрана, а за свою собственную шкуру. За некую общую цель.
Я не видел лиц тех, кто шел вместе с нами. Впереди маячила спина Шпика. Передвигался он мягко и легко. Не какая-нибудь штабная крыса. Как ни странно, этого добра и теперь в Зоне хватает. Будем надеяться, что «Долг» прислал нам бойцов. Выходя из первобытных времен, отрываясь от корней, истоков выживательства мы обрастаем никому не нужной бюрократией, обзаводимся мнимыми стимулами. А что в итоге? Относительно медленное, а главное безопасное умирание в хитиновом панцире административных барьеров. К черту!
На нашем пути, как и предполагал Шпик, мы не встретили серьезного сопротивления. Два патруля, не успевших вообще никак среагировать, атака была стремительной, и никто из противников не успел воспользоваться средствами связи. Позже попалось несколько слепых псов. Я опасался пси-атаки, бог весть кого нам Зона прислала. По идее, гон мутантов до Кордона редко доходит, чего бы зверью дальше переть? Да и случается ни после каждого выброса. Мы сильно не опасались. Главное было успеть. Успеть, пока Паук держит связь под своим контролем. Пока работают не все навигационные приборы. Пока наш, шитый белыми нитками обман, еще не столь очевиден. Ну, какие научные сотрудники отправились бы брать интересующие их пробы сразу после выброса аномальной энергии? Сейчас по Зоне не то, что летать – ходить опасно! Но Шпик был уверен, и его уверенность передалась нам.
Мое сознание снова выкинуло финт, разделив происходящее надвое. Мне показалось, будто душа отделилась от тела, или же сам я превратился в кукловода, а физическая оболочка моя стала не больше, чем марионеткой.
Вот мы прошли первый блок пост. Я заметил зачехленную турель, укрепленную на позиции, это скверно, очень скверно, что если она здесь ни одна такая. Не скупятся здесь на собственную безопасность. Вопрос в том, как используют, и используют ли? Особенно, если исследования ученых спонсируются ведущими мировыми корпорациями от медицины или от науки, или псевдо науки, что, в общем, сегодня практически одно и тоже.
На третьем и последнем посту выясняется, что наши пропуска не действительны. Шпик устраивает скандал по ПДА, делает вид, что бурно выясняет с кем-то отношения, а в следующий момент кидает дымовую гранату. Пошла жара! Точно в замедленной съемке я нажимаю на курок. Я почти не слышу выстрелов, потому, что они сливаются в сплошной грохот. Привыкшее ухо различило и здесь едва различимый звук – так поворачивается наводимая турель.
Но один из наших сопровождающих уже у пульта. А мы со Шпиком бросаемся в укрытие. Пули прошли выше, и срезали порядочный кусок гипсокартонной стены. Запах пороховых газов, быстрые шаги, лающие голоса.
«Главное закончить все в здании. Главное, чтобы они не повредили вертолет!» - других мыслей у меня нет. Я не думаю о том, что могу погибнуть. Я не думаю о том, что рискую жизнью, и уж тем паче, не думаю, о том, что это может не стоить того.
Несколько пуль прошлись вскользь по бронежилету, рикошет от стен, тут не поймешь, свои ли, чужие… такое не предскажешь - я едва почувствовал. «Надо быть осторожнее»,… - подумал я, и тут же ринулся в гущу событий.
Когда на огонек пожаловала охрана, все огневые точки были уже ликвидированы. Я раздавал удары прикладом направо и налево. По-видимому, этим ребятам не приходилось вступать в бой часто. Едва ли у них вообще случались серьезные боевые ситуации. А теперь, видя внезапную смерть своих товарищей, они просто растерялись. Должно быть, они никогда не видели столько крови. Скорее всего, они бежали бы, если бы им было куда бежать.
Шпик уже заминировал выход, и бойцы охраны внутреннего корпуса были вынуждены вступить с нами в бой. Стреляли они из рук вон плохо ни то со страху ли, ни то с недоученности выходило то одиночными, но как-то все больше в потолок, или разряжали сразу всю обойму вникуда. Мы огрызались скупыми очередями, скрываясь за перевернутыми шкафами и столами. Используя любую мебель или капитальную стену для защиты и прикрытия огневой позиции.
Три-четыре патрона, и кто-то из вояк застывал навсегда. Зрелище не для слабонервных, но, перешагивая через бездыханные тела, я не чувствовал ничего. Они были помехой. Они стояли на пути к нашей цели. Одного из наших «долговцев» зацепила шальная пуля, и я бездумно разрядил пол-обоймы в  голову не вовремя высунувшегося из-за двери противника. Конечно, будь враг более серьезным - не стоило позволять себе такой роскоши, но это была досада, а патронов тут было вдосталь.
Завязнуть здесь надолго было нельзя. На внешнем контуре охрана серьезнее, и, если те бойцы ворвутся сюда, мы четверо их не удержим – это точно. Наконец, сопротивление было сломлено. Шпик остался на зачистке, а я вместе с нашим сопровождением со всех ног кинулся к вертолету. «Интересно», - подумал я набегу, - «а у нас тут есть пилоты, или все как обычно, по обстановке разберемся?».
Из авиационного «обучающего курса», полученного по случаю в баре КП-1 я помнил смутно, что МИ-8 оборудован автопилотом, обеспечивающим стабилизацию крена, тангажа и рыскания, а также поддерживающего постоянную высоты полета. Навигационно-пилотажные приборы и радиосредства, которыми оснащен вертолет, позволяют совершать полеты в любое время суток и в сложных метеоусловиях. Вот, пожалуй, и все, что было мне известно о самой распространенной летающей рабочей лошадке Зоны.
МИ-38 несмотря на свой серийный выпуск пролетали где-то в глубине Зоны, да и не стоило и пытаться заполучить такую малышку «без палева». И без того рисковали порядочно. Интересно, мы все-таки полетим?
К счастью, парень по имени Рам был пилотом. Вот почему он держался поодаль от того беспредела, который сотворили мы втроем. Прям Тимур и его команда, только со знаком минус. Теперь бежать, бежать вперед. Помочь раненному товарищу. Шпик садится на место штурмана, я пристегиваю раненого, взлетаем. По нам начинают стрелять с земли не сразу. И я, наконец, ощущаю себя в собственном теле, когда пули прошивают легкую обшивку, но, к счастью, нам повезло, они не повредили ни нам, ни машине. Уходим в сторону Кордона, за нами скоро подоспеет группа зачистки. Сквозь стрекотание вертушки я услышал, как захлебнулись пулеметы военных. Это группа «долговцев», зачищала квадрат.
Только теперь будучи в безопасности мы снимаем полумаски. К моему удивлению на соседнем сидении морщиться от боли Кот. Ловко орудуя кровоостанавливающей пастой, он оказывает себе первую помощь. Рана кажется не слишком серьезной, но медицинская помощь не помешает.
- Ты, какими судьбами? – я расплываюсь в довольной лыбе, а Кот пожимает плечами.
- Хотел сделать что-то полезное.
- И как тебя Прист отпустил?
- Это его поручение.
Что тут скажешь? Друзья остаются друзьями.
Через пару часов в местной сети появилось объявление от вояк. Ни то они не поняли, кто на них напал, ни то, это был отвлекающий маневр. Один из выживших охранников  утверждал, что на охраняемую площадку пришел пилот вертолета, а с ним еще двое неизвестных. Пилот заявил, что вертолет необходимо перегнать для ремонта в ангар, который находится примерно в пятнадцати километрах. А только потом лететь за учеными. После этого, мол, пилот вместе с двумя неизвестными улетели. Затем на базу ворвались бойцы без опознавательных знаков вооруженных сил, или местных группировок и кланов, и устроили бессмысленную пальбу.
Громких заявлений от высоких чинов не последовало. Видать, не все там было чисто.
Сидорович радовался, мол, вон как ребята хорошо сработали, аж эвакуация лишней оказалась! Мол, есть еще порох в пороховницах, еще повоюем. Но Рам и Шпик не разделяли его оптимизма. Вполне очевидно, что засланные казачки от конторы, которую мы так лихо обворовали, уже имеются. Что рано или поздно – они выйдут на нас, а дальше все зависит не только от быстроты реакции и численного преимущества, но и от дипломатии. Но это все будет в любом случае не теперь. Сейчас никому лишний шум не нужен… а я вдруг всем существом своим ощутил, что время дорого, и долго оставаться на одном месте мне нельзя.

С утра Кот чувствовал себя не очень. Но с помощью медикаментов, которые нашлись у Сидоровича, удалось избежать лихорадки, и заражения. Шпик выразил желание взять парня с собой на Янтарь. Я не стал препятствовать, кто я такой в конце-концов, чтобы учить кого-то жизни?
На смену одним бойцам «Долга» в деревню новичков прибыли другие кварты, у одной из них был груз на мое имя. Признаться, я уж и не надеялся, что Феликс действительно проведет полную реставрацию «черного камня», что Крыс сдержит свое слово и поручиться за меня, и уж тем паче, что столь дорогую и редкую вещь доставят на Кордон в целости и сохранности. Сказать, что я был рад, значит, ничего не сказать. А еще, я испытал очень большое облегчение. Неправда, что сталкеры не боятся за свою жизнь. Не зря ведь говорят, даже там, в запериметрье, что выживают только параноики.
По пути в местные «апартаменты» я свернул к старой аномалии трамплин. Была у меня такая дурацкая привычка подойти к ней или к карусели, поглядеть в центр, вроде как благословения что ли спросить. Неожиданно я понял, что аномалии здесь больше нет. Видимо прошлый выброс перенес ее на другое место, а может, кто и разрядил. В жухлой траве поблескивал фосфоресцирующими вкраплениями артефакт «ночная звезда». Я улыбнулся, мысленно сказав Зоне «спасибо», но звезды не тронул. Пусть повезет кому-нибудь еще. Пусть придет сюда парень, такой же, как Кот, а может быть, совсем другой. Пусть это будет его первой удачей, и пусть эта удача не вскружит ему голову. Говорят, если носить ночную звезду на поясе, то снижается эффект поражения от стрелкового оружия, на первых порах, это новичку не помешает.
Теперь мне предстояла примерка костюма и недолгие сборы в дорогу. Кто будет моим пилотом? Согласиться ли Рам? Ведь если за периметром все действительно скверно, то вряд ли кто-то в здравом уме и твердой памяти согласится добровольно пожертвовать своей жизнью, поскольку, если за периметром все нормально, тогда вся наша затея полное безрассудство в квадрате, и украинскому ПВО будет очень весело сбить неопознанную винтокрылую машину.
С «черным камнем» мне повезло. Костюм был подогнан практически точно по мне. Даже не пришлось менять защиту на ногах, что редкость. Теперь уже мне самому предстояло разработать детальный план как добраться до Киева. Возможно ли придумать правдоподобную легенду, и получить более ли менее похожие на легальные документы на мой груз и покоцаный пулями вертолет?
События снова закручивались вокруг меня, заставляя снова быть, если ни супер героем, то уж точно не сторонним наблюдателем. Весь день я провел в импровизированном штабе, прикидывая и так, и этак. Уже вернулись Волк и Неверьхуд. Подтянулись некоторые «долговцы» для охраны деревни и Сидоровича. Я все никак не мог решить, как же поступить лучше. Потом тренировался в новой экипировке, и делал вид, что мне все фиолетово, и даже немножечко черно. Но чем больше я приближался к необходимости огласить свое решение, тем очевиднее оно становилось.
- Я должен пойти один.
Несколько пар глаз уставились на меня. Не знаю чего больше было в общем климате в бункере у Сидоровича. Сожаления? Облегчения, оттого, что никому не придется выглядеть трусом?
- Бес, ты никогда не летал! – ударил по столу Неверьхуд, - ты себя угробить хочешь?! Тебе никогда не добраться ни то, что до Киева… вообще никуда не добраться!
-  Никогда не говори «никогда», пока еще есть силы, патроны и злость! – я усмехнулся, фраза избитая, но подействовала отрезвляюще, - Рам, ты научишь меня, как взлетать, заложишь необходимую программу автопилоту, и найдешь для меня парашют. На вертолете я летал раз десять, и было это в лохматых годах, еще в запериметрье. И вертолет был – компьютерной игрой-симулятором, так что не нужно на меня так смотреть, я не посажу машину. Остается только десантироваться. С этим я, пожалуй, как-то справлюсь.
Уверенности во мне не было. Но и страха я не ощущал. Я обещал Гуру, и только я в итоге в ответе за эти слова. Его оборудование весило немало. Это значит минимум минус семь кило полезного груза, а вспомнить вес «черного камня», значит минус десять… фигово, конечно, но отступать я был не намерен, поэтому импровизированное совещание посчитал оконченным.
Перед решающим рывком необходим отдых, иначе боец из меня будет неважный. Попрощавшись со всеми, я вышел прочь. Ветер гнал по земле скукоженные пожелтевшие листья. В воздухе едва ощущался запах гари. Все как обычно, хмарь и муть. Кажется, будет дождь. Перед решающим рывком следовало дать себе отдохнуть. Кто знает, придется ли еще?

Глава 6.

- Прямо сейчас, Бес, ты никуда не полетишь! Нечего и думать. И завтра не полетишь, и даже послезавтра. Ты меня пойми, - старался Рам, - мне не  тебя, мне вертолет жалко, загубишь же. И эта твоя безумная идея с десантированием. Ты голливудский боевиков насмотрелся что ли? Джентльмен удачи! У тебя же, в конце-то концов, инженерное образование. Не надо отнекиваться, я твои сборки видел. На такое менеджеры и юристы не способны, а значит, ты умнее, чем обезьяна с гранатой, из чего следует, что обучить кое-чему тебя я сумею.
Вот так и началась моя «летная школа».
Двигатель у МИ-8 располагается на крыше, прямо под винтом, из-за чего расслышать что-то даже в наушниках было проблематично. Рам все больше старался рассказать мне о бесконечных авиационных приборах, автопилотировании и навигации, когда машина была на земле. Мои неловкие попытки управлять ею пару раз едва не закончились трагедией. Не знаю, сколько  седых волос прибавилось на голове у Рама, но он был парнем упорным, и сдаваться не собирался.
Мои первые попытки взлететь были похожи на эпилептические припадки глубоко больного человека. Машина сильно дергалась, нервно подпрыгивала, и однажды чуть было не закопалась лопастями в землю. Мне думается, что если бы Рам был постарше, у него бы случился инфаркт. Однако Зона была милостива к нам, и, видимо, Хозяину надоело смотреть на мои жалкие попытки овладеть летным искусством и… сознание мое, как и в бою за МИ-8 сделалось иным. Я вновь осознал себя кукловодом. Самым главным в этом странном состоянии было то, что мне не было страшно. Я адекватно, без лишнего эмоционального сора воспринимал все команды Рама, и четко выполнял их, понимая, что, и в какой момент от меня требуется.
Как мы не сожгли весь запас горючего у «Долга» - остается загадкой. У них нефтеперегонный завод, что ли? Где-то бочке на третьей Корх стал нас костерить, на чем свет стоит. Его чувства можно было понять, но мы на свой страх и риск попросили еще. Он матерился, говоря, что мы разорим «Долг», а потом не расплатимся, но в итоге выдал нам столько горючего,
сколько было необходимо. С переправой топлива поначалу были большие проблемы, но, неожиданно присоединились «свободовцы» со своими вездеходами, что вообще-то нонсенс. Это все равно, что Америка стала бы поддерживать страны третьего мира не только распространением демократии и гуманитарными подачками, но и реальными делами.  Дело пошло веселей. Не помню, чтобы когда-то я провел в деревне новичков столько времени, если только ни залечивал раны, или ни ожидал прихода экспедиции, с которой должен был отправиться вглубь Зоны.
Я бы соврал, если бы сказал, что стал чувствовать себя уверено за штурвалом вертолета. Специфика МИ-8 не радовала: при взлете меня очень сильно трясло, катапульты в вертолете не было предусмотрено, стало быть, страховки у меня тоже не было. И вообще, рожденный ползать летать не может! Какого ж черта? В такие моменты я порой вспоминал жизнь за периметром. И чего мне на месте не сиделось? Стабильность мне, видишь ли претила. На, вот получи приключения. На две жизни хватит. Рассказать бы кому из прежней жизни – не поверили бы никогда. Да вот, если не потороплюсь, то не узнаю. Может там рассказывать уже и некому.
Для меня, как особо одаренного Рам в итоге сделал необходимые подписи в кабине. Порою на низких высотах на меня нападал непонятный ступор. Мне казалось, что вот-вот машина упадет, что я не контролирую ситуацию, и песенка моя спета. Хотелось бросить штурвал и побыстрее закончить все это мощным ударом о землю.
Рам объяснял, что чувство это иногда возникает у новичков, особенно если человек особо в летчики не рвался, и главное – он всегда был рядом. Помогал мне и поддерживал. И я с дрожью в сердце ожидал того дня, когда «долговец» скажет мне, что я готов к самостоятельному полету. Ощущение у меня было, что ни хрена я не готов. И никогда готов не будут. Но, как это всегда бывает, день этот наступил. Рам просто ушел. Собрал вещи и ушел. Не предупредив ни меня, ни Сидоровича. Я думаю, сделал он это специально и был абсолютно прав. Поскольку иначе я бы уговорил его остаться еще хотя бы на денек, а потому еще на пару дней. Или слезно просил бы торговца не выпускать парня из деревни новичков.
Но теперь мне предстояло совладать с собой и произвести последние приготовления. Странно было наблюдать за тем, сколь сплоченно действовали сталкеры из разных кланов. Все они помогали мне. Кто-то принес необходимое оборудование, кто-то помогал специальными, улучшенными боеприпасами. Кто-то грузил все необходимые вещи в вертолет.
Похоже на хороший исход операции никто особенно не рассчитывал. Все приготовления все больше и больше напоминали мне проводы на войну. Но, ведь я обязательно должен вернуться, чтобы рассказать им…
Подвиги - не удел храбрых героев. Зачастую подвиг, это поступок не особенно смелого человека. Вот, например, такого, как я. Обстоятельства, над которым сгруппированы таким образом, что другого выхода просто нет. Когда обещание и принципы связывают по рукам и ногам, и как в шестнадцать лет, лучше гибель, чем предательство. Я-то думал, что давно пережил это, перешагнул рубеж. Ан-нет! То ли слишком мало ставилось прежде на кон, то ли старею уже. Но слов своих обратно я не заберу. Это мой путь. Путь сталкера.
Лететь предстояло с рассветом. Я долго не мог заснуть, все ворочался, какие-то ненужные мысли лезли в голову. Однако в какой-то момент я увидел перед глазами абсолютно спокойное лицо Полковника. Это был сон, но в то же время, он был каким-то чересчур уж реальным. Мой противогаз был поврежден, но старый знакомый жестом показал мне, что в нем здесь нет необходимости. Я лежал на асфальте, где-то посреди незнакомого города. И какие-то люди спешили мне на помощь.
- Не суетись Бес, все будет хорошо.
Вибрация ПДА вырвала меня из сонного оцепенения. Мне показалось, что даже спина ныла так же, как и во сне. Было ли это сном? Полковник? В Киеве? Стряхнув последние обрывки наваждения, я вышел к общему костру. На востоке еще не забрезжило. Мне следовало поторапливаться, но не попрощаться я не мог. Мы просто стояли и смотрели друг на друга. Желать в дорогу удачи считается среди сталкеров не очень хорошей приметой. И то, если бы в Зону, а тут в запериметрье. Я выдохнул. Улыбнулся, помахал всем рукой. Не останавливаться. Все, что угодно, только не останавливаться. Шаг. Другой. Вот я уже бегу к вертолету. Когда только успел забраться в кабину?
Поехали!

Ничему люди ничему не учатся. Говорят, есть свидетельства о сверхмощной ядерной катастрофе древности, по мнению некоторых специалистов, они содержатся в старинных преданиях и эпосах многих народов. Если перевести мифы африканских пигмеев о «большом огне, спустившемся с неба», отбросив метафоры, то получится совершенно достоверная хроника взрыва и его последствий - ядерной зимы. А в известном древнеиндийском эпическом сказании «Махабхарата» довольно подробно повествуется о том, как спасались те, кто уцелел в ядерной бойне 25-тысячелетней давности. От губительного пламени люди уходили под землю, вырывая первые в своей истории бомбоубежища.
Неужели история снова движется по спирали?
Вертолет летел вдоль Киевского водохранилища. Колени уже не дрожали так сильно, как в первые минуты. Я пообвык, и теперь старался как можно лучше рассмотреть окрестности. В эфире была тишина. Сердце ухало каждый раз, как я слышал нечто отдаленно похожее на упорядоченные сигналы, однако мои ожидания не были оправданы. Вертолет забрал немного восточнее, и я, мазнув взглядом по расстилающемуся на земле пейзажу, неожиданно понял все. Ничего не будет. Ни запроса аэродромов, ни военных истребителей… не сработает украинское ПВО, ведь, насколько я помню, Украина сотрудничала с НАТО на условиях контракта «Співпряця заради миру» (сотрудничество ради мира), что не предусматривало нахождения ядерного оружия в стране.
Земля была изъязвлена гигантскими воронками. Обугленные остовы каких-то построек зияли выщербленными стенами. Почему же мы в Зоне ничегошеньки не слышали о событиях в запериметрье? Возможно, Зона каким-то образом уберегла нас от разрушительного воздействия радиации, возможно, как своим неразумным детям, подарила последний приют. Надолго ли? Бог его знает. Только один монстр мог сделать это. И имя ему – Человек.
Дымор, Ирпень, Вышгород …. Все лежало в руинах. От некоторых сел вообще ничего не осталось, только огромные зияющие чернотой воронки. В Вышгороде еще возвышались какие-то здания. Не могу сказать, что высота была задана большая, но я едва различал пробегающие под фюзеляжем постройки.
И что же? Так теперь везде? Кто на кого напал? Как? Почему это случилось? Сказать, что я испытал шок, значит не сказать ничего. Мне казалось, что за годы, проведенные в Зоне, я привык ко всему. Что ничего не удивит меня, ничто не напугает, не поселит ужас в моей душе. Ох, как же я ошибался!
Что мне делать? Может еще не поздно повернуть назад? Ведь Рам показал, как пользоваться автопилотом. Надо связаться с Пауком, с теми, кто остался по другую сторону Кордона. Но вопрос в том, смогу ли я это сделать? При всем ужасе разрушений и произошедшего, мне было ясно другое, что бы ни случилось, случилось это не вчера. Прошло какое-то время, ведь вот, сквозь дома прорастают небольшие молодые деревца, а кое-где буйство неизвестной растительности «доедает» поселок. Мне показалось, что я видел остовы кораблей, лежащие у берега водохранилища… что это было? Временная аномалия? Почему вояки в Зоне ни сном, ни духом? Я покрутил ручку рации, настраиваясь на частоты Паука. Ничего. Помехи и
треск. Никаких позывных. Никакой реакции. Мертвый эфир.  Сделав несколько глубоких вдохов, я увеличил высоту. Впереди был Киев. Даже в страшном сне я не мог представить себе картину, которая скоро предстала перед моими глазами. А мне еще предстоит искать площадку, чтобы посадить вертолет.
Рам говорил, что невозможно сесть на автопилоте. Что, конечно, в учебниках написано, вот и в авиационном институте им говорили, что да, де, можно, в теории. Но на практике никто и никогда этого не делал. Мою идею с десантированием он отвергнул почти сразу. Неуправляемая машина может повести себя как угодно, да и кто знает, как и, куда мне придется удирать. Если была возможность сохранить вертолет, то сделать это стоило.
Какой же там фон? Чем ближе был Киев, как ни странно, тем реже встречались воронки и разрушения от снарядов. Как я мог судить с такой высоты, здесь были все больше ковровые бомбардировки, и, судя по характеру разрушений, велись локальные бои. Выполнили ли НАТОвцы свои договоренности? Или удар был нанесен не со стороны Америки? Кто же мог быть способным на такое преступление против человечества? Китай? Я слышал что-то году в 2005, что якобы Китай подтягивает войска к границе с Россией. Конечно, это были учения. Потом были какие-то отдельные сообщения в прессе о том, что, Китай активно строит огромные подземные бункеры для эвакуации при землетрясениях». Один из них был открыт в центре мегаполиса Нанкин. Подземный город площадью 16 гектаров, вмещал до 6,6 тысяч человек. Неужели они решились? А потом… потом все были против всех? Перед мысленным взором разворачивались страшные картины разрушений. Паника. Хаос. Смерть.
Скорее всего, здесь не ждали атаки. Даже нечаянной. Слепо доверяя большому и сильному соседу, а так же всесильному покровителю. Но что-то случилось. Что-то пошло не так, не по плану.
Наконец, достигнув столицы Незалежной, я стал замечать наспех сооруженные укрепления на улицах города. Кое-где стояла тяжелая военная техника. На одном из перекрестков я сумел рассмотреть огромную воронку, и искореженные детали, ни то танка, ни то гаубицы. Что же делать? Можно ли рассчитывать на нормальную вертолетную площадку, и если я обнаружу оную, стоит ли пытаться на ней сесть? Мне казалось, что мозг готов взорваться от скорости обрабатываемой информации. Но я продолжал анализировать. Где же сесть? Я уже сжег больше половины горючего, кружа над городом. Однако теперь мои движения перестали быть необоснованными. Я примерялся к перекресткам. Ну, куда же?
Где-то попадались остатки брустверов, оставленных военными. Где-то почерневшие остовы машин стояли столь плотно, что не было никакой возможности нормально посадить вертолет. Наконец я решился и начал снижение. На пересечении Крещатика и  Институтской улицы, там, где было рукой подать до Площади Независимости, а значит, где-то рядом было одноименное метро. Если выжил кто-нибудь… хоть кто-нибудь, тогда наверняка  люди должны были воспользоваться этим объектом гражданской обороны. Наверняка!
Полозья коснулись земли. Двигатель недовольно хрюкнул. Я зажмурился и стал глушить винты. Стоило мне разомкнуть руки, как они начали предательски подрагивать. Я сделал это! Я посадил этот чертов драндулет! Так хорошо… хорошо… теперь снять шлемофон. Сменить фильтр в противогазе, замерить фон и в метро.
Как говорил один неглупый товарищ – хочешь рассмешить бога, расскажи ему о своих планах. Как только двигатель был заглушен, мое ухо уловило совершенно не дружественный звук. Собаки захлебывались лаем где-то на востоке. И не успел я спрыгнуть на землю, как осознал, что расслабляться рано, а все самое «интересное» только начинается.
Местные твари передвигались не по асфальту, нет! Они мчались на меня прямо по стене близлежащего дома. Легко преодолевая намеченное расстояние. У этих необычных особей были лапы с длинными пальцами и присосками вместо подушечек, а вытянутые морды срослись в хоботки,  из которых торчали острые зубы, как у миноги. Я бы не хотел узнать способы питания и предпочитаемые блюда этих мутантов.
- Это когда же вы такие красивые народились? – задал я риторический вопрос, адресуя его в пространство.
Я хотел было рвануть к ближайшей станции метро – Площади Независимости, но все оказалось ни так-то просто. С одной стороны вестибюль был завален, а с другой, непосредственно на площади под ногами была непонятная оранжевая субстанция. Она не внушала мне ни малейшего доверия. Вот ведь, все по Фрейду, хотели революцию – получите. Тьфу, проклятая ноосфера. Бойтесь ваших желаний - они сбываются. По крайней мере, после ядерной войны.
К сожалению, я не догадался взять с собой карту Киева. Сигнал до Паука отсюда не доходил. Мой ПДА стал красивой, но почти бесполезной игрушкой. Чтобы настроить его на какую-то работу мне потребовалось бы время. Сейчас у меня не было ни секунды в запасе. Хорошо, что выработанная годами привычка к бою сослужила мне полезную службу.
Первые особи были срезаны длинной очередью в десять патронов. Остальных не сразу смутила смерть сородичей. Но когда следующий десяток патронов вспорол воздух с характерным звуком, псины остановились, а некоторые обиженно заскулив, прятались за более крупными сородичами. Еще одна длинная очередь и смена рожка. Пусть пара, но потерянных секунд. Борьба взглядов. Вожак сверлил меня полными ненависти глазами и был готов в любой момент ринуться в бой. Но я не отвел взгляда. Собаки неспешно отступили. Сперва молодняк, затем более подростки, после матерые сильные особи, а последним - он.
Черт бы побрал этот гребаный город! Откуда! По всем законам физики и биологии такое не могло народиться! Как? Почему? Вопросов было больше чем ответов. Мне нужно было двигаться вперед. Нужно было найти вход под землю. Но с киевской топографией, откровенно говоря, знаком я не был. Стало быть, предстояло навесить на плечи рюкзак и двигаться наугад.
«И чего же мне так не рады? Вот в прежние времена, помниться, все спрашивали, когда приеду, когда приеду, а тут, на тебе, пожалуйста!» - мысли мои были злыми. Рюкзак весил порядочно с оборудованием, которое досталось мне от Гуру. Я не знал, куда именно стоит направиться, а в городе было довольно опасно. Между домами разгорался рассвет. Я точно не знал, безопасны ли нынче солнечные ванны. Поэтому прятался в тени, а после перебежками добрался до какого-то подъезда и, стараясь производить как можно меньше шума, нырнул вглубь. Даже через фильтр противогаза я чувствовал гнилостный неприятный запах разложения. Чего-то тут издохло, и, судя по запаху, не так давно. Поднявшись на пару этажей, стараясь укрыться от прямых солнечных лучей, я выбрал какую-то квартиру. Центр города. Шикарный район. Вид на Кремль. Здесь, конечно, не совсем Кремль, но тоже сойдет.
Осматривать помещение у меня не было времени. Поэтому, недолго думая, я устроился в коридоре. Употребил стимулятор, дабы случайно не заснуть, поставил растяжку у двери, и принялся ждать. Может, я преувеличиваю опасность? Может быть, мой костюм достаточно хорош, чтобы защитить меня от губительного воздействия ультрафиолета? Но нет, лучше я посижу, подожду.
Помню давно читал я всяческие книги про конец света, про выживание в мире после апокалипсиса. Подспудно приходилось ориентироваться и сегодня на это не всегда адекватное чтиво. Ведь предсказал же Жюль Верн появление подводных лодок, кто знает во всем ли были не правы молодые и амбициозные авторы постъядерной культуры?
Мне еще сильно повезло, что была поздняя осень. День стремительно укорачивался, значит долго околачиваться здесь не придется. Вообще погожий солнечный денек был скорее редкостью, чем правилом. Эх, сейчас бы в Припять, в бар к Присту… и ни о чем не думать, а я сижу, черт знает где, и размышляю, что меня убьет быстрее солнечные лучи, или местные мутанты?
Несмотря на прием стимулятора, уже через полтора часа я стал клевать носом. Потом почувствовал, что шея нещадно затекает. Наконец, решил заняться полезным делом – настройкой ПДА. Дозиметр мне не помешает. Да и детектор жизненных форм. Конечно, здесь у него нет привязок к передатчикам, радиуса едва ли хватит на 5-10  метров, и то, я, наверное, оптимист. Но лучше иметь какую-то страховку, чем не иметь вообще ничего.
В том доме, в который мне довелось забраться, радиационный фон немного превышал норму. Норма для Зоны была 20-50 мкр/ч. Обычно до 80 мы особенно не дергались. Ночевать в подобных условиях я бы, пожалуй, не стал, но и антирад глотать не повод. В Зоне все вообще было иначе. Здесь же был другой мир. Злой, оскалившийся, чужой. Но, несмотря на все это, он был мне более понятен, чем существующий дотоле порядок запериметрья.
Для очистки совести, я слопал горькую пилюлю антирада, поднял глаза, протер плексигласовое стекло маски противогаза, и крепко так призадумался, а туда ли я зашел…
На противоположной стене поблескивали фиолетовым, мягкие пульсирующие наросты. Пес их знает, что за хрень. Как только я их раньше не заметил? Все непонятное лучше всего обходить стороной, как бы чего не вышло! И чего я такой не внимательный стал. То-то сюда никакая живность не суется. Вдруг из этих милых «актиний» сейчас чего-нибудь как повыползет. И хорошо, если только выползет, а не выстрелит, выметнется, выплюнет какую-нибудь дрянь! Минутный приступ паники сменился трезвым расчетом. Я тут, в конце-концов, уже почти два часа сижу, хотело бы пожрать – давно бы захавало, и спасибо сказало. Мол, какие вкусные Сталкерские консервы, в следующий раз закажу-ка с тунцом.
Я слегка улыбнулся. Нет, дело тут было совсем в другом. Мы всегда считали себя хозяевами мира. А вот, сперва там в Зоне, теперь и здесь в запериметрье, мир, природа, животные, растения сама мать-Земля решили показать нам, как сильно все мы заблуждались. Это форма жизни. Какая, я не знаю. Враждебная или нет, но у нее теперь гораздо больше прав, чем у меня, или любого другого сталкера. Она ведь не изобретала атомной бомбы, и не устраивала войн. Ей до лампочки мировые цены на нефть. Да эта штука почти буддист! Может быть, поговорить с ней о религии?
- Привет, - сказал я. Из-под маски противогаза голос звучал глухо. Скоро снова понадобятся новые фильтры. Тут уж никуда не денешься, - давно ты тут? Я тут просто в гости зашел. Знаешь, если бы ты слышала что-нибудь о Будде, наверное, тебе бы это понравилось. Вот висишь ты тут на стене, такая вся из себя фиолетовая и не знаешь, ни радости, ни печали. Растешь себе, размножаешься… и все мировые проблемы тебе по фигу. А так и надо! Зато никакой депрессии, никаких нервных стрессов, и язвы желудка, кстати, тоже никакой.
Неожиданно пульсация наростов изменила свою интенсивность. Сперва они были похожи на огоньки в ночных клубах, а теперь скорее на гигантскую во всю стену, плазменную панель. На ней было немало «битых пикселей», но, и того, что было, хватало с лихвой, чтобы разглядеть изображения.
По мягким наростам волнами пробегал голубоватый свет, пока они вдруг все не зашевелились и не завибрировали. Это было похоже на гигантский экран со светодиодами. Быть может, причудливая шутка природы и заключалась в том, чтобы повторить человеческое творение. Я сидел и смотрел на это великолепие, не в силах оторвать взгляд. Наконец нестройные ряды импульсов выстроились в довольно четкое изображение.
Прихожая. В центре стоит рослая женщина средних лет, поправляет каштановые волосы. Прическа все никак не получается, она оглядывается через плечо, хмуриться, но в итоге решает оставить все как есть, а не собирать волосы в хвост. Звука нет. Но мне несложно самому достроить звукоряд.
Вдруг в коридоре появляется девочка лет пяти, она бежит со всех ног, широко расставив ручонки, стремясь поскорее добежать до матери, но спотыкается о некстати подвернувшуюся обувку, и падает, успев выставить вперед ручки. Тут же детское личико кукситься, женщина делает несколько шагов по направлению к ребенку, ласково гладит по голове, подымает на руки, отвлекает от недавней трагедии. Горе забыто, малышка смеется, что-то рассказывает обстоятельно, с толком с расстановкой.
Смена кадра.
Та же прихожая. Растрепанная женщина спешно собирает какие-то вещи, раскатившиеся в разные стороны банки консервов. Пакеты с крупами, один как назло порвался. Надо уходить. Скорее. В итоге, хватает только большую сумку, девочка плачет, натягивая мягкий рюкзачок-собачку. Женщина что-то торопливо объясняет, и тянет ее прочь… скорее, скорей! Едва за ними захлопывается дверь, импровизированный экран из сияющих наростов снова становится белым. В прихожей орудует мародер. Его было сложно не узнать. Осуждаю ли я действия этого человека? Едва ли. Но что за экипировка? Растянутый свитер, респиратор типа «лепесток», дутые штаны от армейского комбинезона… он ранен. Это становится понятно не сразу. Он сильно припадает на левую ногу. За ним на запах крови в квартиру забирается какая-то мохнатая тварь. Таких я пока не видел.  Мутант выжидает, а после выстреливает ядовитым жалом в незащищенную тканью часть тела. Кажется в руку. Человек падает бездыханным.
Последний кадр. Занавеска, висящая в кухне, колышется на ветру. В квартиру залетаю жухлые листья и какой-то бумажный мусор с улицы. По полу прошмыгнула крыса.
Когда я очнулся от странного оцепенения, я обнаружил себя сидящим и смотрящим в одну точку. Фиолетовые наросты на стене, будто бы сделались крупнее, раздулись, увеличились в размерах, раза, наверное, в два, а то и в три. Они все так же блекло посверкивали в произвольном порядке.
За окном была непроглядная темень. Ни одного источника света. Лишь вдалеке слышится надсадный вой. Нет, ну ни идиот ли я? Сейчас бы ПНВ, а где он? В вертолете вестимо! Конечно, у меня есть фонарь, и более безопасные фосфорицирующие палочки, но безопасно ли это? Я не знаю города, я понятия не имею, куда идти и, что хуже, чего ожидать. Нужно было выйти отсюда несколько часов назад, когда ночь еще не опрокинулась на улицы Киева.
Я с трудом поднялся на ноги, хватаясь за стену, нащупал рюкзак. Голова налилась свинцовой тяжестью, ну, конечно! Я не сменил фильтры. А эти вот-вот грозились издохнуть. Недостаток кислорода сыграл со мною злую шутку. Галлюцинировал ли я, или эти странные штуки действительно мне тут показывали хронику последней войны?
Надломив фосфорицирующую палочку, я выбрался в подъезд. С новыми фильтрами дышалось легче. В голове еще стоял неприятный звон, но с каждым шагом я вроде как чувствовал себя увереннее. Фон постепенно повышался, но критичных отметок не достигал. Редко где было больше рентгена, но лишь только у меня возникало подозрение на завышенные уровни, как я сразу старался изменить направление движения.
Город покинули люди, но на их место быстро пришли другие обитатели. Одни уже успешно осваивали пустующие квартиры, а другие не дурно чувствовали себя в смердящих подвалах, и стоках, затопленных канализацией. Как же так! Почему? Что за эксперимент поставила над нами мать природа? Пройдя квартал до конца, я увидел вдалеке темный силуэт. «Увидел» наверное, неподходящее слово. На фоне ночной тьмы он выглядел сгустком мрака, и он не стоял на месте. Что ж… получи, сука! Я дал короткую очередь, особо не целясь. Мутант взревел, и бросился прочь. Уж не знаю, спугнул я его, или рассердил еще больше. Я побежал, зная, что нельзя этого делать ни в коем случае, но оставаться на месте было еще хуже, чем бежать вникуда. Различая остовы машин в неярком сиянии фосфорицирующей палочки, я старался огибать их, но в один момент мне не повезло. Врубился чуть ни всем корпусом в искореженную легковушку.  Костюм, конечно, смягчил удар, но я чуть не был сбит с ног, и надо сказать, именно эта досадная оплошность спасла мою шкуру. В тот момент, когда я отклонился назад, над моей головой стремительно промелькнула серая тень. Что это был за зверь, мне не очень-то хотелось выяснять, я решил сменить тактику и держаться поближе к домам.
Чернеющие провалы окон, казались мне опасными черными дырами, высасывающими мою силу и норовящими повредить разум. Улица превратилась в бесконечный опасный лабиринт, со всех сторон которого были слышны шорохи, поскуливания, чавканье и рычание. Я уже несколько раз порывался включить фонарь, и останавливал сам же себя, думая о том, что электрический свет рискует переполошить всю округу и сделать меня желанным обедом для новых обитателей каменных джунглей.
И почему я отказался от шлема со встроенным ПНВ? Волновался из-за возможных пьезо аномалий, которые в прошлом году появились в Зоне. Я не знаю, почему я решил, что если тут что-то случилось, то, все будет выглядеть как в привычном мне мире. А эти чертовы аномалии были опасны тем, что стоило туда попасть камушку, болту или иной какой-то мелочи, она начинает пульсировать и излучать направленно инфразвук. Ни дай бог, случалось  такое ночью, хотя чаще всего так оно и было. В лучшем случае сталкер терял сознание, в худшем – сходил с ума.
Интересно, а кто сказал, что в киевском метро есть жизнь? Подумать если, это я придумал себе такую чудесную сказочку, что, дескать, все выжившие там, что меня здесь даже ждут. А, ну, конечно, иначе и быть не могло. Только что-то белого коня не видно. Вот ведь какое упущение. Без коня не пустят, как пить дать!
Я отступил от Крещатика на Институтскую. Мощеная брусчаткой улица насмехалась надо мной, бросая под ноги вывороченные булыжники, или организуя неожиданности в виде сваленных деревьев. Я приноровился лавировать между остовами машин. Некоторые из них выгорели дотла. Некоторые возвышались памятниками людской беспечности. Судя по истлевшим или попробованным мутантами трупам, некоторые всерьез полагали, что автомобили смогут защитить их от надвигающейся беды. Вот она безграмотность поколения твиттеров и Интернета. Ладно. Не время теперь, и не место. Фосфорицирующая палочка погасла. Запас такого света у меня был ограничен. Поэтому я мог лишь просить проведение послать мне подсказку. Но я по опыту знал, что все подобные мысли ведут лишь в тупик. И положившись на непостоянство фортуны можно угодить в серьезную неприятность.
Наверное, именно в этот момент, я понял, что мой лимит удачи исчерпан. Нельзя долго передвигаться по чужой территории и оставаться при этом незамеченным для ее истинных хозяев. Порой я двигался, как слон в посудной лавке. Хуже иного радиоактивного мяса ей богу. Шугался каждого фонящего пятна, а когда понял, что избрал не правильную тактику, было уже поздно. Что было верным в Зоне, не работало здесь в городе, полным чужеродного разумения, других, установившихся именно здесь цепей питания, в которой человечина занимало одно из весомых мест, и, видимо, играла роль деликатеса.
Пока я не видел своего противника, но чувствовал, как под противогазом у меня волосы на голове шевелятся. Сомнений практически не оставалось, по моему следу шла стая. Умелая, с четким разделением ролей. Оставаясь, до сей поры невидимой. Меня загоняли. Загоняли поближе к небольшим дворикам, подальше от больших улиц, где у меня был хотя бы какой-то шанс. Где же… где это треклятое метро? Что угодно! Где их сталкеры? Такая ночь пропадает. В книжках же писали… хм, ну да, а я дурак, поверил. Фантастике, сгинувшего в лету мира. Я ускорился. Ускорился настолько, насколько позволяла дорога, освещенность, мой груз и собственные силы. Ох, как мне не понравился мост, изъеденный какими-то странными растениями, похожими на жгучий пух. Он возник надо мной внезапно. Его контур выпрыгнул на мгновение из окружающего мрака, и тут же скрылся все в ту же темень, стоило мне миновать этот участок. Свернув в один момент направо, я точно не знал, выгадал ли я что-нибудь. Импантический контакт со стаей был разорван, но радоваться не стоило, просто мои преследователи перешли в открытое нападение.
Несколько особей перекрыли мне дорогу вниз по выбранной траектории. Ну что, бежать дальше бесполезно. Прятаться? Можно рискнуть. Но стая быстрее меня, поэтому сейчас  все пути для отступления будут перекрыты. Что же… я принимаю бой!
Световая граната почти на полминуты осветила небольшую улицу неестественным голубоватым светом. Мутанты не ожидали такого подвоха и сбитые с толку вспышкой были дезориентированы. Я дал несколько коротких и точных очередей, которые унесли жизни двух крупных особей. Звери чем-то напоминали собак, но были значительно крупнее. Оскаленные пасти не внушали мне надежд на переговоры или сотрудничество. Выгнутые спины повествовали об агрессии. Безумная, чудовищная смесь генома собачьих, кошачьих и бог знает, кого еще находилась передо мной, на расстоянии выстрела.
Еще одна световая граната. Вообще-то поберечь бы. Осталось две штуки. Сигнальная ракета. Одна единственная. Стая уже не боится. Они выработали стратегию. Твари начинали наступать. Одно неверное движение и все будет кончено. Я бросил осколочную гранату как можно дальше за спину. Улица шла под уклон, и я отступал по выщербленной брусчатке, прижимаясь к домам с выбитыми стеклами, отчаянно огрызаясь короткими очередями, я и продолжал отступать. Твари напирали. Мне было хорошо видно, как шевелятся их уши, как слюна капает из смердящих пастей. Ужас не сковывал меня по рукам и ногам. Желание выжить заставляло действовать, хотя мозг оценивал мои шансы, как крайне хреновые.
И когда я было решил зарядить тварям последней световой, а потом использовать связку осколочных со стороны приземистой белой постройки заработал пулеметный станок. Люди. Живые люди! Кто же еще может стрелять? Сердце мое радостно забилось, и в охватившей меня эйфории, я оступился. Нет, я не упал, даже не покачнулся, но упустил тот самый момент, когда мутант, размером с небольшого теленка сделал решительный прыжок вперед. Последнее что я видел – это его оскаленные клыки. Они клацнули где-то совсем близко. Когтистые лапы ударили в наплечники. Костюм выдержал, а вот шланг противогаза нет. Падая на спину, я пытался выхватить пистолет. Но выстрел не получился, пуля ушла в молоко.

Глава 7.
Я слышал грохот выстрелов, чьи-то крики. Топот ног в тяжелых армейских ботинках. Автоматная очередь ухнула где-то совсем рядом. Тварь резко потяжелела, и ослабила хватку. Еще бы немного и защитная пластина на плече не выдержала бы. Я извернулся вытащить нож и добить мутанта, но сил, чтобы скинуть с себя мертвую тушу у меня не осталось.
Из-за веса твари мне было трудно дышать. «Черный камень» был отличным костюмом, но он не был оснащен биомеханикой, а если в него и входило какое-то гидроусиление, то Феликс избавился от этих элементов. Я закрыл глаза. Вокруг была темнота, только противный холод мешал мне уснуть, уйти от этого нескончаемого кошмара. Меня определенно куда-то тащили. Судя по голосам, все-таки люди. Это обнадеживает. Только зачем? Мой противогаз был поврежден, я чувствовал, как холодный воздух проникает в легкие. Сколько там на дозиметре? Когда же я вновь открыл глаза, то увидел перед глазами абсолютно спокойное лицо Полковника. Это был сон? Снова тот же самый?
- Не суетись Бес, фон в норме, - сказал он.
Мне хотелось тотчас же вскочить на ноги, броситься к нему, задать миллион вопросов, но тело не слушалось. Меня несли на носилках. Наверное, все-таки мутант оказался сильнее, чем я предполагал. Даже «черный камень» не выдержал. Его просто сплюснуло, поэтому я и не могу пошевелить ни рукой, ни ногой. Что это за станция метро? Ладно, какое это имеет значение. Я у друзей. Все будет хорошо.
Снова увидеть белый свет мне довелось лишь утром следующего дня. Сознание обрело меня, ну или, я его обрел в больничном отсеке, отгороженном от госпитального несколькими ширмами из непрозрачного плексигласа. Если судить по первым ощущениям, то пострадал я не шибко. Немного тянуло плечо, саднила скула, и во рту ощущался неприятный привкус антирада. Вот собственно и все потери. Не так уж плохо, теперь увидеть бы Полковника, выяснить, можно ли восстановить костюм, и исходя из всех вводных, продумать дальнейший план действий. Но этому не суждено было сбыться, во всяком случае, сразу.
- Вы очень спешите, сталкер Бес, - решительным движением рук медсестры я был возвращен в горизонтальное положение.
На меня смотрели внимательные серые глаза, в обрамлении мелких морщинок. Женщина не была молоденькой выпускницей медвуза, и, быть может, еще недавно и понятия не имела, как это человеку следует ставить капельницы, но здесь и сейчас чувствовала себя уверено. А может быть, именно ее, спешащую на помощь пострадавшим, людской волной отрезало от кареты скорой помощи. И, волею судеб, она, посвятившая десяток лет спасению людей там, на поверхности, в той прежней жизни, вернулась к привычным обязанностям. В клиентах недостатка не было, а ее талант ценился на вес золота.
- Я чувствую себя удовлетворительно, - отрапортовал я.
- Полковник предупредил меня, что вам не захочется дожидаться полного восстановления, но я настаиваю, чтобы вы провели здесь еще один день. Не переживайте, ваша амуниция находится в оружейном отсеке, о ней позаботятся. Полковник сейчас на рейде в месте с лучшими сталкерами ОСТа. Вам не о чем беспокоится.
- Даже так? – я не стал предпринимать новых попыток подняться. Полковника нет, мне не к кому приставать с расспросами, кроме медперсонала. – Ну, хорошо, погощу у вас еще денек. А… как вас зовут?
- Не думала, что мне так легко удастся утихомирить вас. Меня зовут Надежда Дмитриевна. Можно просто Надя.
Я улыбнулся. Как-то не успел заметить, как быстро пробежало время. Теперь действительно можно «просто Надя». Мне отчего-то так безотчетно захотелось назвать ей свое настоящее имя. Чтобы кто-то за все эти годы назвал меня так же, как называла меня мама. Но пока что я на войне. Это другой фронт. Другой противник, но все тот же бой за выживание, за близких мне людей, за то, что было дорого. Бой с обстоятельствами, с человеческой глупостью, со вселенской катастрофой и с самим собой.
- Наденька, а вы мне не расскажите, что у вас тут случилось? Я ведь к вам издалека, из украинской глубинки, от самых Дитяток, из деревни, можно сказать.
Надежда всплеснула руками, улыбнулась шутке, и поставив мне очередную капельницу с питательным раствором, присела рядом. Должно быть, сейчас я был единственным пациентом. Или, обход остальных был завешен, и именно поэтому у нее нашлось время поболтать со мной. А может, медработника так достали местные лица, что она была рада увидеть кого-то из вне. Я не терял уверенности в своей привлекательности, и даже находясь на больничной койке, старался быть куртуазным.
- Полковник говорил мне, что вероятно, у вас появятся вопросы. Я даже не знаю с чего начать. Как описать вам весь тот ужас, который обрушился на нас, тот хаос, который преследовал людей и даже спустя время, здесь, в убежище… столько всего произошло…
Я не торопил ее. Только положил свою ладонь на ее тоненькие пальчики. Я не пытался смутить Надежду, даже не заигрывал с ней, и вся моя куртуазность враз превратилась в человеколюбие. Мне захотелось защитить эту женщину. Защитить весь ее хрупкий мир. Бог знает, чего они тут натерпелись. Вот она мама-Зона твоя защита. По сравнению со всеми теми, кто был за периметром, у нас не изменилось ничего. Ни одна ракета не упала на территорию радиологического заповедника Припять. Ни в одном из его уголков не повысился фон. Мы были заняты междоусобной войной, всех со всеми, и не заметили, как время, отпущенное человечеству, истекло.
- Рассказывайте так, как считаете нужным.
Надя согласно кивнула.
- Наверное, о том, что началась война, вы уже догадались. Российские спутники зафиксировали пуск ракет с американской площадки. Китайцы подтвердили то, что пуск действительно был произведен. До этого эскалация конфликта на дальнем востоке достигла того уровня, когда ничего не делать было невозможно, а демократы уже ничего не решали. Сейчас уж никто и не скажет, сбой это был, или провокация. Был ли запуск в действительности, и если был, то кому предназначался. И вообще, правда ли все это. Я рассказываю вам, сталкер Бес, с тех слов, которые выливались в те дни на нас из радиоприемников и с голубых экранов. Интернет пестрел сообщениями о том, что грядет апокалипсис и нужно спасаться. Ну а мы… мы всего лишь люди. Мы по привычке не верили. Все надеялись на авось, все привыкли жить в безопасности. А потом началась война. Мне кажется, воевали все и против всех. Заключались какие-то минутные союзы, которые могли быть расторгнуты уже к концу дня. Какое-то время находиться на поверхности еще считалось условно безопасным, ну а после… никакая власть уже ничего не контролировала. Гражданская война была скоротечной. Опорные пункты цивилизации на сегодняшний день остались лишь в больших бомбоубежищах и здесь в метро. Конечно, первые месяцы, зараженные с поверхности старались брать бомбоубежища и укрепленные станции метрополитена штурмом. Когда им это удавалось, за какую-то неделю-другую вымирала вся станция, или убежище вымирало. Но не стоит думать, что во всем виноваты мародеры и радиация. Украине повезло. По крайней мере, Киеву. Как я понимаю, здесь упало не больше десятка ядерных ракет. Хотя, вы же сами понимаете, я могу и напутать. Фон у нас на поверхности скачкообразно повышается и столь же хаотично нормален… но… вместе с радиоактивностью появились чудовища. Можно что угодно говорить про ускоренный мутагенез, но я-то знаю! Я ведь химико-биологический оканчивала, так не бывает! Чтобы добиться устойчивого появления того или иного признака у особей второго поколения, чтобы заставить эти вторые поколения размножаться, и удерживать желаемый признак – уходят годы. А здесь… не прошло и трех месяцев, как новые виды расселились по поверхности. Какое-то время наши сталкеры приносили мне не очень крупных и не очень опасных особей. Мы тогда еще не пробовали приспособить новые виды к каким-то своим нуждам, скорее пытались изучить. Но они мутировали все больше. Я признаюсь, пыталась их как-то классифицировать, но вскоре сдалась.
После того, как границы нашего нового мира были обозначены. После того, как люди поняли, что под землей тоже можно жить, рожать и воспитывать детей, а на поверхности еще остается не так мало ресурсов, они снова стали людьми, принеся сюда худшее, что было в загубленном ими мире. Снова вспыхнули междоусобные войны, снова полилась кровь. Станции захватывались то одной враждующей группировкой, то другой. К счастью, на нашей станции к власти пришли Полковник и его люди. Вы будете смеяться, Бес, но он знал о грядущей катастрофе заранее, наверное, именно поэтому ему удалось поддерживать здесь относительный мир и порядок. Но главное было сделано лишь недавно. Благодаря дипломатии и, чего греха таить, подкупу некоторых начальников станций, нам удалось создать в метро ОСТ. Это аббревиатура обозначает простую фразу «Объединенные станции треугольника», вы же знаете, в Киеве нет кольцевой ветки, как в Москве, решили, что та фигура, которая образована линиями на схеме, и должна дать название новой конфедерации. И хотя все шесть станций управляются разными людьми, хотя противоречия между нами еще остаются, но ОСТ это… это все, что осталось от былой мощи цивилизации, во всяком случае здесь, в Киеве. Говорят, в Москве дела обстоят немного лучше, мы несколько раз слышали их радио эфир. В общем, жизнь продолжается, даже после конца света.
Надя невесело улыбнулся, а я погладил ее похолодевшие пальцы. Все это было как-то нереально. Как-то слишком, слишком даже для нас. На языке вертелось слово «бесчеловечно», но произносить его вслух я не решился. Бесчеловечно поступали мы многие десятилетия с тем, что было нам дано природой, богом, Землей. В общем-то, заслужили, чего уж там? Я не знал, что сказать этой милой женщине. Надя поправила выбившуюся седую прядь, и слегка сжав мою руку, сказала:
- Отдыхайте, Бес, силы вам еще понадобятся.
Потом она убрала катетер из вены, унесла пустую капельницу и подставку, а я лежал и старался очистить свой разум от мыслей. Так, словно меня собирался атаковать контролер. Чтобы ни одной дурной идеи вот сейчас же очистить мир от скверны не возникло. Ох, как это чревато! И я знал, что нужно было только перетерпеть. Весь этот понятный и праведный гнев сейчас никому не нужен. Надо действовать по ситуации, надо действовать разумно, а значит никаких скоропалительных выводов. Никаких безрассудных решений. Никаких: «грудью на амбразуру». Нужно попытаться сохранить то, что осталось от человечества. Нужно найти какой-то выход. Но, чтобы все взвесить трезво и рассудительно, сейчас мне просто нельзя думать о том, как несправедливо устроен мир, и, сколько вокруг сволочей и гадов, даже теперь, когда черта невозвращения была оставлена за спиной.

Ужин был весьма неплох. Я если честно, давно не ел подобных деликатесов. В Зоне нормальную еду все больше заменяли сублимированные аналоги. Наполненные витаминными и протеинами соевые кусочки «индейки» или «кролика» не шли ни в какое сравнение с наваристой местной кашей. Я предпочитал не обращать внимания на мелкие косточки, попадающиеся в ней. Черт его знает, крысы, голуби или кошки? В желудке все перевариться. Главное, чтобы не больше 80 мкР/час.
Ночь прошла также спокойно. Во всем надо уметь найти положительные стороны. Почему бы и нет? Последнее время мне редко приходилось спать в настоящей постели, еще реже без автомата под подушкой. И уж совсем не припомню случая, чтобы я расставался с обмундированием на сто процентов. А здесь, в киевском метро тело мое чувствовало неимоверную легкость, точно с весом защитного костюма и разгрузок с меня разом снял лет так десять-пятнадцать разом.
Лежа под одеялом, я с удовольствием касался босой ногой прохладной простыни, и думал, какая же это на самом деле роскошь! Может и не придется больше вот так разлеживаться? Оно и к лучшему. А пока… пока спать.
Снилась мне Зона. Какая-то вылазка за редким и ценным хабаром. И вдруг, достав ни то ведьмину косу, я вместе с «долговцами» очутился на Янтаре, где велись переговоры с «Монолитом». Им предлагались довольно выгодные условия по охране прилегающих территорий. На столе лежали заготовки договоров. Вот присниться же такое! Переговоры! Да еще и с кем! Проснулся я от собственного смеха.
В моем отсеке снова дежурила Надежда. Принесла мне завтрак, и смену белья. Я благодарил ее, не зная, что еще, кроме этих теплых слов могу сегодня сделать… сказать, чтобы выразить те настоящие эмоции, которые я испытывал. Уже ни раз замечал я эту странную человеческую особенность, которой и сам оказался не чужд. Лишь потеряв что-то очень дорогое, очень привычное, что-то нормальное, важное, а, быть может, и вовсе нет, мы можем по-настоящему оценить что-то важное. Что-то такое, о чем говорили в далеком детстве. Волшебные слова «пожалуйста» и «спасибо». Вежливое «здравствуй» и «прощай». Так глупо… и в то же время, вот оно, перекатывается на языке теплым шариком, и понимаешь, что как-то иначе уже невозможно.
Это нельзя объяснить словами. Это можно только почувствовать. Пережить. Когда-то читал я про Норильск. Город, построенный на костях политических заключенных. Город, возведенный вопреки всякому здравому смыслу. Город, где десять месяцев в году – зима. Где вопрос «день сейчас или ночь?» не вызывает глупой усмешки. Я никогда сам не был в Норильске, но те люди, которые приезжали на «материк» оттуда обладали какой-то необычной человечностью. Они объясняли это тем, что у них слишком холодно, и недостаток солнечного света, они компенсируют теплом своих сердец.
Выжил ли кто-нибудь из них? Вообще, сильно ли досталось Норильску? Там настолько замкнутая коммунальная система, что ежели до них не долетела ни одна боеголовка, они в принципе, могли и не узнать о том, что случилось. Кого я обманываю? Нет ни Норильска, ни Гренландии, скорее всего, Австралии тоже нет. Даже если некий город, некая местность избежала прямого попадания ядерных снарядов, то озоновый слой, единый для всех нас, не порадует жителей отдаленных уголков Земли. Шанс есть, наверное, лишь у африканских племен, которые никак не зависят от цивилизации.
Надя проводила меня в комендантскую, где мы и распрощались. В небольшой комнате, служившей и прежде административным помещением, было тихо. Похоже, я был первым, кто пришел. На стене висела карта Киевского метрополитена, рядом с ней нарисованные от руки располагались карты московского и питерского метро. Местная карта была сплошь испещрена различными пометками, смысла которых я пока не понимал.
Охрана на входе, видимо, была оповещена заранее, и не проявила ко мне никакого интереса. На платформе, там за дверью, вовсю кипела жизнь. Армейские палатки, тесня друг друга, образовывали нечто похожее на городок беженцев в Албании, но в то же время, было в них что-то очень русское, что-то очень родное. Не было гвалта рыночного базара, я не слышал громких криков и споров. Должно быть, за то время, что прошло с момента Катастрофы люди научились уважать и понимать друг друга. «Хотя бы что-то…» - подумал я. Дверь неожиданно распахнулась. Даже в тусклом свете неярких ламп я понял, что передо мной Полковник. Я не помню, как вскочил и оказался стиснутым в кольце его стальных объятий.
- Ну, Бес, не прошло и двух с половиной лет, как до тебя дошло!
- Теря, какого хрена?
- Понимаешь ли, ни всем же по взорвавшимся атомным электростанциям лазить в поисках смысла жизни, я тоже успел кое-что усвоить. Но ты, это, садись. У нас будет долгий разговор.
Я фыркнул, однако, устроившись поудобнее, приготовился слушать.
- Дела наши фиговые Бес. Когда я только собрался в Киев, думал, что все будет иначе. Думал, что все будет, как четыре года назад, когда ты, возглавив ударный отряд, дал нам всем отсрочку. Быть может, если бы сильные мира сего не решили, что народу не надобно помнить о произошедшем, то все было бы иначе. Люди задумались бы о том, что хорошо, что плохо. Я говорю банальные вещи. Но, понимаешь, Бес… из таких вот банальностей и соткана ноосфера.
- Что-то я не пойму никак, куда ты клонишь?
- Помнишь, в той другой жизни, у меня была закрытая черепно-мозговая травма?
- Это сложно забыть.
- Вот она-то меня и спасла от амнезии, в которую благословенно погрузился весь мир. Хотя, не весь конечно, это я утрирую. События, которые имели место быть в Москве и по всему миру четыре года назад, когда Аномальная Зона вырвалась за свои прежние границы, проросла при помощи ретрансляторов, сотнями щупалец опутала земной шар. Люди просыпались в своих домах, в окружении аномалий, и это в лучшем случае. Многие счастливцы умерли во сне, когда их накрыли гравитационные взрывы или выбросы аномальной энергии. Ну, ты сам, лучше меня знаешь, что это такое. Но, Бес, тогда все было иначе. Тогда не было такого радиационного фона. Тогда, из вашей Зоны нам довольно быстро добрались сталкеры, они помогали выжить, зачастую, стоя плечом к плечу с военными, а после появился ты, и ты ведь точно знал что делать. Я не знаю, что у вас там произошло с командой Эдда Радикала, почему ты бежал обратно, но неизменным остается другое. Мир снова стал прежним. Мы пережили весь этот кошмар. Кто-то говорил, что ты добрался до Кремлевского Монолита, и загадал желание. Кто-то говорил, что это правительство все исправило. Версий было много. Немного было тех, кто помнил.
Как несложно догадаться люди быстро вернулись к своим проблемам, к насущным делам, войнам, склокам, грызне между собой. Конечно, войну развязал ни абстрактный бог, или ноосфера, но сдается мне, что кто-то там наверху не смог потерпеть подобного хамства с нашей стороны.
- Что мы имеем сейчас?
- Сейчас мы имеем то, что имеем. Я как мог, собирал народ. Провоцировал. Заставлял. Сам подумай, какого мне было. Многие, кто помнил, попали в дурку. Но я начал издалека. Учил благоверную стрелять, убеждал друзей, что лучший отдых в Одессе. Лукавил, конечно, на самом деле, я не знал, что что-то подобное произойдет, но подспудно чувствовал, что ничего еще не закончилось. Можешь смеяться, но мне стали сниться сны. В них я бывал в разных местах мира, наблюдал за укреплением ядерных потенциалов разных стран. Провидение, или назови это, как хочешь, будто бы указывало мне на то, что произойдет что-то недоброе. Я не мог сидеть, сложа руки, как ты понимаешь, я и не сидел.
Когда я разобрался, как управляться со своими сновидениями ко мне пришел твой брат, и сказал, что времени осталось совсем немного, что я должен связаться с тобой. Я был немного шокирован этим заявлением. Я вообще не знал, что он в курсе того, где ты и, что с тобой. Я просил его помощи, но он ответил, что все, что мне нужно у меня уже есть. Так вот с того дня я начал звать тебя через сны. Ты ничего не помнил про то, как Зона стала всемирной, ничего не помнил про Москву. Насколько мне удалось понять в твоей памяти иногда всплывали отдельные фрагменты произошедшего. Потом ты умудрился угодить под промывку мозгов вашей местной организацией, и благодаря этому, тебе не только удалось не сойти с ума, но и добраться сюда, поскольку ты стал более восприимчив к передаче мыслеобразов.
- Я запутался, - и это было действительно так. Мне казалось, что за несколько минут в меня пытались закачать такой объем информации, который мой мозг просто не в состоянии обработать, - давай-ка еще раз. С помощью моего брата ты овладел техникой проецирования себя в сны других людей?
- Ну, практически так.
- И ты посредством снов звал меня, потому, что знал, что апокалипсис грядет?
- Суть ты уловил верно. Сперва я, признаюсь, думал ломануться в Зону, но не поверишь, не успел. Случилась ядерная война.
- Мда. Неплохая у тебя альтернатива… вопрос теперь в другом. Какие у тебя, Полковник, планы? Я тут слыхал, что ты стал большим авторитетом, вот, гляжу уж станциями управляешь. Что дальше? Однажды мир прогнется под нас?
Теря беззлобно рассмеялся.
- Все сложнее, Бес, гораздо сложнее. Ты сам рассуди. Сколько мы еще так протянем? Пока работает резервное питание, пока еще есть чего пограбить на поверхности. Да, это опасно, но продсклады еще полны. Еще не распечатаны НЗ, но условия хранения во многих из тех, что мне известны нарушены. Ну, хорошо, мы кое-что уже выращиваем тут сами. Шампиньоны всякие, мелкую живность на мясо. Но сколько мы протянем без капремонта? Тут ведь грунтовые воды почти как в Питере, рядом много рек, мало запасных частей к воздухофильтрам, я уж не говорю об источниках питьевой воды. Еще лет пять, ну может быть семь или десять. Но это не решает проблемы. Это все временно. Я в растерянности. Я просто не знаю, что делать дальше.
Уже сейчас там, на поверхности, хозяйничают странные и страшные создания. Ну, ты и сам видел. Имел, так сказать, тесное знакомство с гааками. Нечто среднее между кошкой, собакой и черт-знает-чем. Я не знаю, откуда оно все такое повылазило. Ни то из секретных лабораторий, ни то всю жизнь жило тихо спокойно под корягами, да под мостами, а тут на радостях поперло. Я где-то читал про радиоактивный мутагенез. Одно из его проявлений помниться – полиплодия, когда происходит удвоение хромосомного набора, которое ведет к гигантизму и удвоению некоторых органов: два сердца или два ряда зубов. Но, черт побери, то, что сейчас происходит… это прямо демографический взрыв в Кунцкамере. Я не то, чтобы жду, что ты в очередной раз спасешь мир, но очень надеюсь на то, что вместе мы придумаем какой-нибудь выход.
Наверное, только теперь я заметил, как Полковник был измотан. Несмотря на то, что общая его физическая форма наверняка бы вызвала зависть у тинейджеров из благополучных прошлых лет, но отнюдь ни фитнесс-центры сыграли здесь свою решающую роль. Под глазами Тери залегли темные тени - отражение бесконечного ожидания сигнала тревоги. Теперь Полковник был коротко стрижен, и в цвете волос его преобладало серебро. Два багровых шрама на предплечье, один длинный багровый, переходит на шею. Видимо тоже свезло остаться на этом свете, а может напротив, кто его знает. Часто бывает, знаешь человека, а на самом деле, знаешь только одну его сторону. Одну, так сказать, оболочку.
- Панацеи здесь не может быть. Я думаю, это ты, Полковник, понимаешь лучше меня. Пока давай не будем никуда спешить. Ты расскажешь мне об особенностях этого мира. Я посмотрю, что сумею сделать. У меня тут недалеко вертолет припаркован. Если его местное зверье не угнало, то можем вполне направиться в Зону, поинтересоваться у ребят, как лучше поступить, раз такое дело.
Полковник согласно кивнул. В комнату вошла девушка в защитном комбинезоне, не очень-то похожая на обслуживающий персонал. Положив охотничий карабин на стол, она поинтересовалась, не принести ли нам чаю. Теря утвердительно кивнул, и девушка скрылась из виду, но очень скоро появилась опять с подносом, на котором стояли две дымящиеся чашки. Пока здесь не экономят чай и сигареты. Конечно, найти их со временем станет все сложнее, но пока нет необходимости.
Как ни странно мне принесли кофе. И только тут до меня дошло.
- Думал, я не узнаю тебя, Бес?
Женский голос показался мне очень знакомым, но, несмотря на это, я не сразу догадался, что передо мной Глосси. Она очень сильно изменилась с нашей последней встречи. Да и сколько лет прошло? Не меньше семи это точно. Как странно, тяжелые условия жизни, и страх перед завтрашним днем, который в сегодняшних реалиях может просто не наступить, она продолжала выглядеть хорошо. Черные волосы, уверенная походка, даже теперь, подкрашенные глаза.
Я улыбнулся.
- Мне кажется, ты совсем не изменилась. А если и есть какие-то перемены, то они к лучшему.
- Да, - довольно крякнул полковник, - лучшего снайпера вряд ли найдешь во всей округе.
- Ого! Ну, вы блин даете!
- А что ты мне прикажешь делать? Одного меня она бы все равно не отпустила. Вот так, как говориться вместе по жизни.
- Экстрималы хреновы, - беззлобно пробурчал я, делая большой глоток.
Напиток обжег язык и небо, но это было что-то такое, не из неприятных мелочей, а напротив. Когда я очень спешил куда-нибудь на встречу в Москве, я частенько так обжигался. Прежние времена. Говорят, нет ничего хуже ностальгии. Но куда уж хуже, если кроме нее вообще ничего не осталось?
Сейчас мне в голову пришла мысль о том, что как Теря и Глоссии, как Надежда и другие обитатели этого последнего прибежища человека, весь наш род сейчас держится на воспоминаниях о вчерашнем дне. Только вот к светлому, доброму и вечному прийти не получится.

В дверь постучали. Полковник приосанился, накинул на плечи китель. Если пришли по делу станции, ему нужно было выглядеть официально. Но тревога оказалась ложной, потому что к нам присоединился знакомый мне из периметра Зоны Болотный Доктор.
- Какими судьбами! – воскликнул я, не скрывая радости встречи.
- Добрый день, сейчас я все вам расскажу.
Я жадно всматривался в его черты, надеясь заметить произошедшие перемены. Однако Иван был таким же, каким явился мне в первую нашу встречу. Человек ли он? Ничего ли не напутал брат, когда вернулся из прошлого?
- Все оказалось хуже, чем я предполагал, - сказал он, опустившись за стол напротив Глосси, - Зону временная воронка отбросила на два года назад. Своеобразный защитный механизм, по всей видимости. Конечно, я пробыл под воздействием аномального излучения дольше, чем ты Бес, но не обо всем я знаю больше. Единственное, что я знаю так это то, что Зона постоянно меняется. И, быть может, сейчас это одно из самых безопасных мест на Земле для обитания человека.
- Доктор, на что вы намекаете? – спросил я.
- Пока ни на что, - отозвался тот, поправив очки.
Вот именно этой детали раньше не было в его облике. Значит, что-то меняется? За пределами периметра ему понадобился прибор для корректировки зрения. Зона питала его? А теперь вдали от нее, от источников аномальной энергии его тело испытывает некоторый дискомфорт? Или я все себе выдумываю?
- Давайте решать проблемы по мере их поступления, - слово Полковника было решительным, и все мы замолчали, ожидая выслушать его точку зрения, - Бес, ты сказал, что прилетел на вертолете правильно?
- Да.
- Так вот, предлагаю, первым делом проверить его, узнать, не повредили ли его ночью наши соседи сверху, не свили ли себе там гнезда, или что-то вроде того.
- У меня был полезный груз.
- Вот! Заберем груз, переместим машину в более безопасное место, если она испорчена – найдем толкового механика. Метро у нас не маленькое, народу толкового тоже хватает. Потом послушаем, говорил ли что-нибудь сегодня Москва. Говорят, у них там какие-то перебои с электричеством. Кстати, Бес, ты знаешь, что накануне катастрофы твой брат отправился в Санкт-Петербург?
- Откуда я должен был это знать?
- Ах, ну да… если у нас с Зоной было два года разница… то он тебе присниться на следующей неделе.
Я пожал плечами. Кажется, моим добрым друзьям удалось вынести мне мозг окончательно рассказами о произошедших в мире изменениях. Вот черт! Сидел бы себе в Припяти в баре у Приста…
- Бес, тебе нужно пройти небольшой курс реабилитации, - Док вывел меня из задумчивости одной фразой.
- Тогда мое сознание перестанет раздваиваться?
- Конечно, более того, я тебе скажу, именно из-за подавленных воспоминаний оно и ведет себя не совсем обычным образом.
Я согласился не задумываясь. Выпасть из реальности в бою – не самое веселое, что может случиться со сталкером. Опыт – это, конечно, хорошо, и даже замечательно, но иногда быстрота реакции определяет исход схватки.
После всех манипуляций проведенных Иваном я почувствовал себя значительно лучше физически. Правда, прозрения не случилось, но Док сказал, что не все сразу, и что главный блокатор моих воспоминаний был им успешно устранен, а значит, я скоро пойду на поправку.
Этот день был наполнен неожиданными встречами, долгими разговорами, той душевной атмосферой, которая кажется, пылилась на полке со времен лихих восьмидесятых. Глядя на своих товарищей, я думал, что все мы на самом деле трусы, а вся эта борьба, все эти лозунги: «ты не должен сдаваться, ты должен быть сильным!» - это всего лишь наше убежище. Но что же делать? Каким бы ни был мир вокруг нас, мы в силах влиять на него, но еще больше мы в силах менять то, что внутри. И менять это нужно к лучшему.

Глава 8.

- Ты правильно поступил Бес, что утром не сунулся. Сейчас хоть и дело к зиме, но солнце выжигает все живое. Защитного барьера больше нет, но проблема не столько в этом. Многие, кто ходил на поверхность днем если не переоблучились, то ослепли. Теперь мы ночные обитатели. Но не стоит думать, что ночью там проще. Во-первых, темень кромешная, а, во-вторых, я думаю, что самые опасные твари выползают из своих нор лишь с наступлением сумерек. Зимой будет попроще, но не намного.
Я усмехнулся:
- Знаешь, Полковник, в Зоне ведь никогда зимы толком не было. Такая вот своеобразная аномалия. Но в этот год один местный синоптик, который точнее барометра всегда погоду предсказывал, велел всем ждать сюрприза от природы. Сказал, что ничего хорошего не ожидается. Снег, мол, пойдет и многие сталкерские уловки перестанут действовать. А я подумал, интересно, как же аномалии и местные мутанты отреагируют на такую радость?
- Изменения редко приносят что-то хорошее. Хоть мы и пережили уже две зимы, но после каждой звери становятся выносливее, и приобретают новые навыки выживаемости. У меня субъективное впечатление, что и ненависти к нам в них прибавляется с каждым годом.
- Что ты, звери не могу ненавидеть, это же не люди.
Вместе мы прошлись по платформе. Мне предстояло посетить оружейный отсек, поглядеть чего местные умельцы натворили с моим обмундированием. Почти в самом центре станции под присмотром нескольких вооруженных людей играли детишки. Играли стреляными гильзами от патронов, какими-то самодельными машинками и тряпичными куклами. На мой немой вопрос Полковник ответил кратко:
- Мы стараемся не давать детям ничего, что долгое время пробыло на поверхности. Они – все, что у нас осталось ценного.
Я кивнул. Еще бы, нельзя рисковать ради минутной радости ребенка. Кто знает, сколько рентген накопили в себе плюшевые мишки и пластмассовые машинки. Радиоактивные аэрозоли взвешены в воздухе и медленно, иногда неделями и месяцами, выпадают на поверхность земли, почву, листья, траву, кустарники и крыши домов. В зависимости от погодных условий воздушные течения могут переносить их на большие расстояния, иногда на сотни километров. Чего уж говорить о том, что в мире творилось сейчас?
Да, Украине не так сильно досталось, но движения воздушных масс никто не отменял. Хотя они сейчас не те, что прежде, как и океанские течения. Все изменилось в одночасье, однако внезапные повышения радиационного фона до тех значений, что не могли определить местные дозиметры, были обычным делом. Полковник говорил, что тут уж кому как повезет. Укрылся в подвале в течение одной другой минуты – будешь жить, а нет, так пиши пропало.
Конечно, не малую роль в защите от радиоактивного поражения играли костюмы. Но не многие могли себе позволить полный комплект РХБЗ. Не потому, что они были редки, или дороги. Совсем недавно группа сталкеров с Площади независимости поделились своею находкой. Склад батальона радиохимической безопасности был хоть и не большой, но средств защиты хватило почти всем сталкерам. Проблема этих костюмов заключалась в том, что они отчаянно нуждались в доработке, человек в полном облачении становился неповоротливым, а значит, был легкой добычей для мутантов.
Проводив меня к оружейному отсеку, Теря вернулся к насущным делам станции, я видел, как он, уже в костюме руководителя он прошел в свой кабинет. Полковнику предстояло решать десятки насущных вопросов, ведь он был в ответе за всех этих людей. Да уж, подобной участи едва ли можно было позавидовать. К нему приходили советоваться уже меньше, это я знал со слов Глосси. Но людям нужен был лидер. Тот на кого можно ровняться, тот, кто решит все их проблемы, или подскажет, как поступить в той, или иной ситуации. Так часто бывает. Это не показатель слабости человеческой, скорее символ пароды. Кто-то мне помниться сказал, что идти за вожаком – это стайный атавизм. Я тогда только плечами пожал, кто его знает?

В оружейном на Крещатике трудились очень хорошие специалисты. Видно было, что ребята до того, как попасть в этот импровизированный цех получили неплохое образование, да и руками успели немало поработать. Костюм мой был разве что, не лучше нового, дополнительно усилен кевларом и доработан по швам изолирующими материалами. Так же с легкой руки этих кулибиных «черный камень» обрел усиленный каркас. Почти экзо скелет, если бы они могли сделать нечто подобное, я уверен, что они бы сделали. Я горячо поблагодарил их за проделанную работу. Все мы здесь были в одной лодке, и ребята как никто понимали, что во многом от их труда зависела жизнь не только их станции, но и ОСТа в целом.
Я понимал, что после текучки Полковник перейдет к главному делу, к тому, о чем мы не успели толком договориться, или же он просто боялся меня ущемить, на правах лидера формируя ударную группу.
Пойдет ли он с нами? Есть ли в этом смысл? Кого он поставит в ударную группу? С каким противником предстоит столкнуться наверху? Мой противогаз был испорчен, и здесь же в оружейном парень по имени Квант (в миру Кирилл) предложил мне новый шлемофон. Он был уже со встроенным ПНВ и кассетными фильтрами, рассчитанными на больший срок. Я согласился не раздумывая, похоже, прибор ночного видения был здесь одним из главных помощников сталкера на поверхности.
- Скорее всего, наверх группа пойдет завтра. Совсем недавно сталкеры вернулись с большого выхода, брали что-то со склада РХБЗ, - делился со мной он, - сейчас надо собрать народ с Дворца спорта, Площади независимости, Театральной и Золотого города.
- Золотых ворот? – переспросил я, сверяясь с планом метро и ОСТа, копию которого выдал мне Теря.
- Ну, там все сложно, - усмехнулся Квант, - ОСТ – это все же конфедерация станций. Да, мы, в общем, такие дружные, но на Золотом городе у нас собрались приверженцы того, что откроются врата божьи, и все мы будем жить в раю, а сейчас вроде как в чистилище, и только избранные выдержат. На самом деле, это еще не худший вариант, скажу тебе.  На площади Независимости у нас либералы. Они за демократию и гражданские права выступают. Говорят, у них там какие-то выборы были, и референдум. У нас с ними договор, свободный проход, транзит. Там музыканты разные тусуются, но и сброда немало. Хорошо, хоть посты из наших. Ну, и дамочки там все как на подбор – ладные, так что ты это, если что, так туда. Рекомендую!
Я усмехнулся, есть вещи, которые никогда не меняются.
- А на Дворце спорта что?
- Там у нас милитари зона, - с готовностью продолжил Квант, - мини-Спарта, если хочешь. Всех ущербных и не полноценных, по их мнению, они отправляют на соседние станции. Хотя лично я думаю, что просто в тоннель отводят и, лицом к стенке ставят. Борются за чистоту крови от мутантов, даже стараются организовать здоровое питание, особенно мамочкам. Ну, действуют по инструкции лохматых годов. Предпочитая, скажем, вареное мясо жареному, ибо при жарении мяса и рыбы происходит их обезвоживание и на поверхности образуется корочка, препятствующая выведению вредных веществ. Много еще таких вот загонов. Если бы ни это, то я бы сказал, что они вполне нормальные ребята, но по факту, лучше держать ухо востро. Знаешь, мне бы тоже хотелось пойти в этот рейд, ведь я на поверхности всего пару раз был.
- Квант… это ведь не увеселительная прогулка. Представь на минуту свою славную гибель. Оно, конечно, может благородно и, не сомневаюсь, красиво, но станция в твоем лице потеряет отличного оружейника, и эта потеря едва ли быстро восполниться, если восполниться вообще.
Парень опустил глаза. Он понимал, что я прав, но ему ведь так хотелось помочь! Он должен был быть на передовой! Вряд ли я вел бы себя иначе, будь мне двадцать пять, и окажись я в подобных обстоятельствах, но сейчас следовало действовать мудрее, - твой час еще не пробил. Тебе не пора.
Кирилл понуро кивнул. Надеюсь, что Полковник не отпустит его наверх. Всякое может случиться, а нам тут не до трагедий сейчас.
С каким-то неприятным осадком, покинув оружейный отсек, я направился дальше. Осмотрел местную библиотеку, а вернее книгохранилище. Прошелся до постов, расставленных во всех тоннелях, после решил, что неплохо будет прогуляться на другие станции, посмотреть, как там обстоят дела. Предупредив часового на Крещатике, я направился переходу, который вел на Площадь Независимости. Уж больно мне было любопытно, какие они либералы постъядерной реальности. Неужели заняться им больше не чем?
Я проходил мимо разрозненных жилых палаток, и тех, что стояли, прижавшись друг к другу. Рассматривал немногие торговые лотки и местные закусочные. Мало что поменялось. Бизнес  есть бизнес. Там наверху были деньги фантики, а здесь все вполне конкретно. Патроны к Калашникову – крупные купюры к пистолетам – помельче. Чем для большего вида вооружения подходили те или иные боеприпасы, тем на лучшие товары народного потребления можно было рассчитывать. За последнее время я успел отвыкнуть от подобного. В Зоне бал правили евро, реже доллары. Охотно брали юани. Но последнее время все расчеты были в электронных деньгах, а еще чаще хабар обменивался на товар, т.е. на оружие, боеприпасы, армейские аптечки или еду.
Наконец, я добрался до кордона со стороны Площади Независимости. Здесь бойцы ничем не уступали ребятам с Крещатика. Может быть, были только немного моложе. Но Квант сказал, что вроде бы как рубежи держат люди Полковника. Вообще сложно мне было осознать, что Теря теперь распоряжается небольшим городом, если угодно, и что все те, кто живут здесь верят в него, рассчитывают на него, и «ставят интересы партии выше своих собственных». Но в мире все постоянно меняется. Сегодня один порядок, завтра другой.
На платформе Площади Независимости народу было будто бы больше. Все они спешили по своим делам, мало обращая внимание на то, что происходит вокруг. То здесь то там проглядывали самодельные таблички, гласящие, что здесь располагается такой-то комитет или профсоюз, а то и целая партия.
Я подумал, что руководство этой станции тоже можно понять. Люди не могут быть день и ночь заняты работой. Им нужна отдушина. Нужен элемент творчества. Чувство сопричастности к происходящему вокруг, здесь проблема решалась подобным образом, в то время, как Теря делал упор на милитаристскую составляющую. Как бы он ни пытался этого скрыть, как бы ни рассказывал об обратном, ссылаясь на книгохранилище и какие-то кружки, вроде кройки и шитья - Крещатик был военной станции. Ориентированной не только на оборону, но и на нападение. Не уж-то случайно именно его люди стояли в дозорах? Полковника можно понять, и, по моему мнению, он сделал все абсолютно верно. Одному богу известно, каким образом ему удалось удержать весь этот сброд в узде, и наладить четкую работу этого самого ОСТа. Я думаю, что не везде и не всегда он лично следил за взаимодействием шести станций, однако нашел разумных управляющих, и теперь какая-никакая, но стабильность присутствовала.
Из задумчивости меня вывел чей-то сильный и высокий голос, вещавший с импровизированной трибуны:
- Доколе! Доколе мы будем терпеть этот беспредел! Граждане свободного Киевского метрополитена! Доколе мы будем продолжать прогибаться под москалей! Почему они считают, что могут нести своим правлением свет в наши сердца? И светом ли является это мудрое в кавычках правление российских сапогов!? Мы забываем украинский язык! Мы теряем свою самобытность! Мы – великий украинский народ….
Я усмехнулся. Где-то это уже было. История постоянно повторяется, но не до такой же степени! До меня еще долетали некоторые реплики выступающего, я предпочел отойти подальше, чтобы случайно не «взять слово». Оратор из меня был, конечно, не очень, но мне кажется, если бы у меня не хватило куртуазности, я бы разъяснил делом, что я думаю обо всей этой оранжевой демократии. Отойдя в другой конец платформы, я успокоился. Все-таки если сравнивать с Зоной здесь было слишком много людей. Успел я отвыкнуть от культурного общества.
Меня бросило в жар. Эмоции – не лучший союзник. Я знаю, знаю… а толку от этого знания? Засучив рукава, я приблизился к небольшому лотку с надписью «Киев Общепит». Заказав растворимого кофе, я оглянулся по сторонам, и заметил в нескольких шагах от себя еще одно довольно сборище. В отличие от политической трибуны здесь все было мирно и без лозунгов. Народ толпился вокруг небольшого пятачка, где, я не поверил своим глазам, собиралась выступать какая-то музыкальная команда. Но что-то у них все никак не ладилось. Расплатившись за кофе, я  подошел поближе поглядеть, что происходит. Живой музыки я не слышал уже несколько лет, если не считать сталкерских песен, заменяющих нередко тонизирующие средства, а может и антидепрессанты.
Однако парень, установивший нехитрое оборудование все никак не мог справиться с гитарой, что-то там случилось у его электроакустики. Мне подумалось, что тут неплохо живут, раз электричество тратят и на такое. Но, приглядевшись, я понял, что у ребят были свои аккумуляторы, и к дизелям станции они никакого отношения не имели. Гитарист попробовал и так, и этак, но инструмент не слушался, приглядевшись, я понял в чем дело. Первая струна порвалась, а он, заменив ее на вторую, пробовал настроиться хотя бы так. Не знаю, что подтолкнуло меня в тот момент, но я сделал шаг вперед, и решительно сказал:
- Дай, помогу.
Быстрый колючий взгляд был мне наградой, но совсем молоденькая девочка, сжимавшая в руке дудочку, дернула его за рукав пиджака, и что-то очень быстро зашептала. Я не вслушивался, но, судя по всему, убеждать она умела. Я улыбнулся уголком рта, присел на корточки. Вот ведь, сколько лет прошло, а руки все помнят. В разгрузке все еще лежали две струны. Вторая и первая. В нескольких довольно щекотливых ситуациях пара струн уже спасали мою шкуру. Надо ли говорить, что использовал я их вовсе не для музыкальных инструментов. Вот и эти, гм… приберег.
Я даже выстроил гитару по памяти, на мой взгляд, здесь строй был опущен на полтона. Музыканты смотрели на меня странно, ведь я был одет как сталкер, а откуда нашему брату знать что-либо об их тонкой душевной организации? Вернув инструмент, я улыбнулся, и отошел в толпу слушателей, уж больно было мне интересно.
Чистый и сильный голос девушки заставил меня буквально замереть. Не ожидал я такого, да, не ожидал. Я даже не запомнил, о чем была первая песня, столь сильное впечатление произвела на меня эта пигалица! Кто же мог подумать. Чистенькое платьице с несколькими заплатками, русые локоны, большие зеленые глаза, вздернутый носик… такая молоденькая. За что ей все это? Ей бы на эстраде выступать. Хотя, о чем это я? Таких искренних и честных на эстраде не любят. Я не думаю, что за то время, что я отрешился, так сказать, от дел мирских там что-то шибко поменялось. Хотя, наверняка грязи стало на порядок больше.
Я с удовольствием выслушал несколько песен. Мое настроение улучшилось, и даже дышаться стало как будто бы легче. Жизнь больше не казалась безрадостной и бессмысленной. Какие они молодцы. Нет, все-таки есть надежда! Пока живы такие вот люди, пока они способны растопить лед заскорузлых душ.
Я мерил шагами платформу, и кажется, сиял, как начищенный таз, улыбаясь случайным людям, казалось, я способен перевернуть мир. Да, черт возьми, мы изменим все к лучшему. Еще повоюем! И будем гнать проклятых мутантов, покуда вновь не станем хозяевами на поверхности. Неожиданно кто-то хлопнул меня по плечу. Будь мы в Зоне, так точно схлопотал бы в торец. Ибо не смешно же, говорят, так раньше контролеры подкрадывались. Но сейчас все было слишком хорошо, и я пребывал в полной уверенности, что ничего плохого не случится.
- Сергей, это вы?
Я вздрогнул, точно от удара током. По имени меня практически никто не называл. Даже теперь. Даже здесь. Даже Полковник. Рефлекторно опустив рукава свитера, я обернулся. Кажется, что и от татуировок толком ничего не осталось. Краски выцвели и потускнели. Ближе к правому локтю ожог – встреча с аномалией жарка. На левой руке несколько отметин от зубов тушкана и псевдособаки. Пара «звездочек» от пуль. Только со сделанной монолитовцами меткой ничего не случилось. Но я не комплексовал. В Зоне как-то ни у кого вопросов не возникало. Ни то, что здесь. Чертова цивилизация! Ты у меня еще автограф попроси.
Настроение снова просело. Я и забыл, как это бывает, идешь себе, никого не трогаешь, и тут, бац! Все равно, что в жадинку с разбега влететь, или на болоте наступить на дремлющего бюррера. Говорят, случалось и такое, только таких простофиль потом никто не видел.
- Доброго времени суток, - выдал я, первое, что пришло в голову.
- Простите мою навязчивость. Мое прозвище Призрак. Я услышал о том, что Полковник собирает отряд, для ответственной экспедиции на поверхность и отправился на Крещатик, так я и подумать не мог, что увижу вас в рядах сталкеров! Говорили ведь, что вы погибли шесть с половиной лет назад.
Что я мог ему сказать? Что не время играть в ковбоев? Что все это будет не классно и не здорово? И не так, как в «старые времена»? Что я прибыл из Зоны? Что… но я осекся. Было у малого во взгляде что-то, что сказало мне за его судьбу больше, чем любые слова и послужные списки. Этот человек видел смерть. Он оказался здесь не просто так. Он потерял все в той жизни, которая, если и не баловала его, то была вполне нормальной, ни то, что теперь.
И я протянул ему открытую ладонь:
- Ну, здоровеньки булы! Меня сейчас, видишь ли, редко узнают на улицах. А про «погиб», так это не дождетесь.

Когда я вернулся на Крещатик вместе с Призраком, я думал, что Теря взглядом прожжет во мне дыру.
- Ты какого хрена творишь! Там у них может революция!
- Спокойно, Полковник, не суетись… ты же того, сам объявил мобилизацию. Вот я тут паренька толкового привел.
- Бес, мать твою, каким ты был, таким ты и остался! Ничего в тебе ни хрена не поменялось! Охрану он предупредил, а то, что у нас мир с этими либералами на честном слове! А у них там еще какой-то союз «Рiдна Украина», ты подумал? Если бы они тебя в заложники взяли?
- Ты сам сейчас понял, что сказал?
Полковник показал мне кулак, и вернулся к группе сталкеров, собравшихся около дверей его кабинета.
- Значит так, мужики. Выдвинитесь с наступлением темноты. Вот это Бес, мать его, знакомьтесь. Его опыт жизни в экстремальных условиях и ваш боевой потенциал должен сослужить нам хорошую службу. Задача предстоит не из легких. Я не знаю, кто тебя учил летать, Бес, но худшее место для посадки стоило еще по всему Киеву поискать. С одной стороны там ржавое пятно. Мы точно не знаем, что оно из себя представляет, но люди рядом с ним начинаются вести себя неадекватно. Вроде и фон там в норме, только у многих галлюцинации начинаются, если долго там находится. С другой стороны это граница территории гааков. Да и собачьи стаи там частые гости. Довершает картину конкурирующая группа выживших. Драться за ресурсы будут остервенело. На предложения перейти в метрополитен отвечают категорическим отказом. Вернее, отвечали. С полгода как мы не разговариваем, только воюем.  Предположительно они укрываются в бункере Рады, но точной информации мы не имеем, там райончик тот еще, все простреливается их снайперами. То есть, мы полагаем, что те стрелки с ними заодно. Ну и летающих монстров никто не отменял. Повезет если – всего лишь птерикс. Хуже если бэтмана словите, или кроля. Это может и звучит смешно, но на деле совсем не до юмора будет.
Все сталкеры внимательно слушали Полковника. Мне сделалось очевидным, что он с нами не пойдет. Рад бы, и рад бы меня не пускать, но не может поступить иначе. Обезглавить станцию второй раз за трое суток рискованно. Меня не пустить – подозрительно, вот и выкручивается, как может. Что же, теперь нужно только дождаться заката…
Команда подобралась неплохая. Большой толпой идти изначально не имело смысла. Полковник самолично отобрал четырех человек мне в помощь, и снова смерив меня таким взглядом, после которых кажется, что ты остался без кожи, сказал:
- Вас прикроет Глосси. Но если ты ее подставишь… если вы не сможете вовремя отойти, я сам тебя скормлю гаакам. Она пойдет по своей тропе, так что теоретически, встретиться на поле боя вы не должны. Если только по возвращении на Крещатик.
Я согласно кивнул, и пошел догонять свою новоявленную команду. Руководство операцией было возложено на опытного бойца – Горина. Роман не стал брать никакого псевдонима. Он не был суеверным. Ему приходилось раньше волею судеб бывать в горячих точках. И теперешнею заварушку он воспринимал, как продолжение тех самых вооруженных конфликтов. Я не нарывался. Ответственность – самое поганое бремя, которое приходится время от времени нести каждому из нас. Меня определили в середину группы, как обыкновенно поступают с любым из новичков. Я думаю, что ребята бывали в ходках ни раз. К чему мешать хорошо сбитой кварте? По большому счету, это я тут лишний.
Роман разложил карту прямо на столе в оружейной, и принялся объяснять нам, что той дорогой, которой я заявился на Крещатик мы не пойдем, мы проложим более безопасный путь, пройдя от станции Театральная до необходимой точки. Но возвращаться скорее всего придется иначе. Сперва существенный крюк, на который нам потребуется ни два часа, а четыре по его подсчетам, но так, наверняка нам удастся избежать лишних опасностей. Я снова подумал о том, что положение расстояние в Киеве меряется так же, как и в Зоне - кратчайшее расстояние между двумя точками редко есть прямая.
Огневую мощь нашей группы представляли Дым и Хром. Всяко может случиться нельзя без пулемета на поверхность. Боеприпасы к этим рабочим лошадкам берегли и ни каждый день на поверхность выгоняли такую артиллерию. Чувствовалось, что от вертолета ждали многого. Это был, наверное, лучший транспорт, который можно было пожелать в сложившейся ситуации.
Мне, конечно, хотелось спросить, где это Дым обзавелся ручным пулеметом L86A1, производства Великобритании. Сегодня эта легковесная модель считалась устаревшей, но я был рад, что Полковник так серьезно подошел к нашей вылазке. Ручной пулемет Калашникова (РПКМ) Хрома был более привычен и почему-то его вид, совместимость патронташа с АКМ добавляли мне уверенности.
С другой стороны, конечно, все эти бирюльки не больше чем самоуспокоение. Ведь пулеметный огонь не имеет большой точности, и служит скорее для устрашения. Это оружие для нападения, а не для защиты, да и  не знаю, как здесь с мутантами-менталами, но вот бюрреры нашли бы себе место по фигу, и на раз выбили бы столь грозное оружие из рук любого с помощью кинетического удара.
Призрака поставили замыкающим, после чего я еще раз имел шанс убедиться в том, что малой был не только на хорошем счету, но, очевидно, проявил себя в подобных операциях. Ведь идти замыкающим еще более трудная задача, чем направлять отряд.
Эх, нам бы гранотомет. Но такое тяжеловесное вооружение еще больше замедлит наше продвижение, так что придется ограничиться осколочными гранатами, если все выйдет совсем уж скверно.
Каждый из сталкеров настраивался на выход по-своему. Я видел как сосредоточены были бойцы, как серьезен Горин. Кажется, у него даже прибавилось морщин. И сам он был как взведенная пружина. Что характерно, все молчали. Лишь перед самым выходом к дрезине, которая должна была отвезти нас к Театральной, Горин расстелил перед нами карту и кратко обозначил задачи каждого. Затем подробно выспросил у меня координаты местонахождения вертолета, и еще раз выслушал мой рассказ, о том, как я добрался оттуда до Крещатика.
- Ну, присядем на дорожку, - сказал Горин, и все послушно опустились на край платформы, - пусть вас хранит то, во что вы верите, - заключил командир, а дальше в наших действиях казалось, осталась только механика.
Я раньше как-то думал, что автопилот можно включить только у машины. Вот у вертолета, например, можно включить, но оказалось, что и у меня такой имеется. В Зоне я испытывал нечто подобное, собираясь в ответственные ходки. Как двигаться и что делать за тебя решает какой-то выработанный инстинкт. Сложно объяснить это, сложно подобрать такие слова. Но, повинуясь именно этому чувству, сталкеры нередко обходят абсолютно безопасный, на первый взгляд, участок, там, где вроде бы и трава зеленее, и солнышко ярче, а на самом деле зыбь или замаскировавшийся гравиконцентрат. Когда включается инстинкт мыслей почти не остается, зато руки и ноги знают что делать.
До Театральной долетели быстро. По внутренней связи им уже передали, что для нас необходимо открыть герму. Теперь осталось совсем немного. Волнение покалывает кончики пальцев, я машинально проверяю костюм, шлем с противогазом, запасные фильтры, боезапас. Стандартный комплект или взять два рожка сверх? Костюм позволяет. Идти не далеко. Небольшая прибавка к весу. Нас провожают, точно солдат на войну. Горин не оглядывается. Никто из сталкеров не оглядывается. Никто не прощается. Никому не желают удачи. В Зоне были примерно такие же приметы. А быть может, кому-то из них приходилось бывать и в наших краях. Эка невидаль! Я уже делю свое время не на то, что было до моего прихода в Зону, и то, что было в ней, а на «теперь» и «тогда».
Вот, позади остались суровые лица охранников. Первая герма. Отсек дезактивации. Вторая герма и эскалатор наверх. Нужно будет, потом что-то придумывать, или, может, менять точку выхода. Металл не вечен.
Как только огни станции и двух кордонов остались позади мы все, как по команде включили ПНВ. Сумерки сгустились быстро. На небе плотная пелена облаков. Порывы неприятного ветра норовят сбить с ног. Конечно, наша экипировка слишком тяжела, но с первых минут приходится преодолевать тугую воздушную завесу.
Необитаемость улиц обманчива. То здесь, то там мелькают силуэты новых жителей Украинской столицы. Горин просигнализировал нам боевую готовность. Сейчас мы передвигались по центру не очень широкой улицы, но, все больше забирали к домам. В шлемофоне я услышал четкую команду: «Идем дворами». Здесь было не так ветрено, но более опасно, однако летающие мутанты теряли сове преимущество и пространство для сложных маневров.
Как только в проулке отделяющим нас от следующего поворота показались несколько шерстяных комков, наши пулеметчики немедля открыли по ним огонь. И тут я понял. Такая мощная огневая поддержка была рассчитана вовсе не на конкурирующую группу людей. Нет. Порождения нового мира были много опаснее наших двуногих противников. Меховые клубки были похожи на перекати-поле, но это сходство оставалось недолгим, потому, как звери быстро развернулись во весь свой не дюжий рост. Похожие на землероек и утконосов одновременно они ревели и били по растрескавшемуся асфальту увесистыми хвостами. Мне даже показалось, что утолщения у окончания – это костяные пластины.
Этих мутантов не пугали громкие звуки пулеметных очередей, отражающиеся истовым лаем от стен, опустевших домов. Дальше руки делали все сами, без участия мыслительного процесса. Одна осколочная граната, и стрелять разрывными из пистолета. Пулеметчики намечают цель, а мы подходим ближе, откуда-то сверху поддерживает Глосси. Мутанты, поняв, что силы не равны, а полакомиться человечинкой не получится, с рассерженным, даже с раздосадованным шипением, расползаются в стороны. Не теряя времени, мы движемся дальше.
Шум мы подняли знатный. Мобильность наша вполне условная. Обычно сталкеру не требуется навыка быстро перемещаться в пространстве, ну а уж в метро-то и тем паче особо не побегаешь. Рывок удается, но он не настолько хорош, чтобы говорить о нашем скоростном преимуществе. Гааки и уже знакомая мне стая мутировавших собак, несущаяся не только по ровной горизонтальной поверхности, но не брезгующая и стенами домов, стоящими под углом девяносто градусов.
- Началось!
Я старался работать короткими очередями, но на собаки довольно легко уклонялись от них, что заставляло нас сдавать с таким трудом отвоеванные позиции, а там за спиной могли очухаться эти утконосы, или черт знает, кто это были. Я снова выдернул ГШ-18 разрывные пули были эффективнее, но понятно, что на всех мутантов не напасешься, и чего они все разом поперли? Дома им не сидится, что ли?
- Это мы их вспугнули, - отрывисто прокомментировал Дым мои невеселые размышления о природе вещей, - но на широкую улицу опасно. Такое передвижение гааков и собак вызовет закономерный интерес кролей. Но иначе, не пройти.
Я предпочитал не думать о том, кто такие кроли. Представлялся мне летающий кролик, использующий уши, как вертолет лопасти, мне отчего-то даже смешно стало. Но окрик Горина вернул меня в нужную стезю.
- Помеха слева. Цветок настроения.
Этот самый цветок был похож на одуванчик, который уже отжил свое и теперь готов отдать свои семена ради продолжения рода. Только допущение это было бы справедливым, если бы одуванчики были под три метра ростом, и светились бы в темноте фиолетовым. «Ментал», - отметил про себя я. Значит, кроме ядерных боеголовок в этих краях использовалось что-то еще. Что-то, после использования чего, в Зоне появились контролеры, бюрреры и, возможно, даже химеры.
Призрак кидает зажигательную. Столб жирного дыма взметнулся почти до самой крыши, я готов был поклясться, что слышал крик. Мы совершаем новый рывок. И каким это чудом Глосси удается поспевать за нами? Не зря Полковник сказал, что лучше снайпера нам не найти. Совсем скоро мы достигнем широкого проспекта. Если верить Горину, тот путь, который мы проделали до этого - был разминкой. С одной стороны мутантов, конечно, сложно убить, но как они были животными, так и остались, а вот люди… люди способны на многое ради достижения своих целей, и зачастую не отступают даже перед численным превосходством противника.
Чем ближе мы подходили к месту посадки, тем хуже было видно в ПНВ.
- Ржавое пятно излучает, - пояснил Хром, - черт знает, что за штука такая… но вот с самого начала там, - его надсадное дыхание и отрывистые слова в шлемофоне не внушили мне оптимизма. При необходимости той же дорогой, быстро мы не уберемся… но уж больно нехороший мост на том пути, которым двигался я.
Вперед выдвинулись Хром и Дым, мы шли следом. Не успели мы приблизиться метров на десять, как рядом с моей ногой пуля высекла искру. Пулеметчики заработали в круговую, сквозь канонаду я умудрился различить несколько выстрелов снайперки. Не уж-то Глосси засекла врагов? Вот это я понимаю. Мы с Гориным перебежками добрались до вертолета. Тут надо заметить, противник был осторожен. Машина нужна была ему невредимой, как и нам. Заглянув внутрь, я понял, что ничего не пропало. Должно быть, разведчики конкурентов доложили о находке примерно в то же время, как мы стали планировать операцию. Что же… теперь нужно было отстоять наш летающий транспорт и по возможности припарковать его в другом месте.
Перестрелка была вялотекущей. Патроны старались не тратить ни мы, ни другая сторона. Наши пулеметчики молчали, пока мы перегружали необходимые вещи и сухпайки в свои рюкзаки. Когда же стреляли снайперы, включалась и наша огневая поддержка. Конечно, их стрелки были бы точнее, если бы им не приходилось задумываться о вертолете, но я мог понять их досаду. Ведь буквально на их глазах мы забирали все самое ценное. Еще минута и нервы сдадут!
Беспорядочная пальба с той стороны дезориентировала Глосси. Направление же пуль не давало нам возможности без потерь выйти из-под огня.
- Световыми их, даст бог, они пользуются ПНВ.
Четыре световых гранаты почти синхронно полетели в направлении противника, пять щелчков тумблера. Режим ночного видения выключен, и мы отходим к домам. Нашей группе просто не хватило скорости. Над площадью послышался возмущенный клекот.
- Твою мать, мы разбудили кролей!
- И бэтмана…
Такого я не видел никогда. Даже самый искусно нарисованный кинематографический кошмар голливудских режиссеров не смог бы сравниться с тем, что собою представляли эти твари. Мазнув взглядом по небу можно было подумать, что кто-то растревожил больших ворон. Очень больших ворон, но, приглядевшись, становилось ясно, что от ворон у летающих тварей остались только черные перья, и, может быть, лапы, а вот клацающая зубастая пасть и когти на сгибах крыльев, как у ископаемого динозавра, явно не были подарком матери-природы. Я быстро понял, почему местные называли их кролями. При атаке «птички» издавали вопль, который дезориентировал. Это было некое подобие гортанного «крол», срывающегося на визг.
- Уходим.
Интонация Горина свидетельствовала о том, что он был не готов к такому повороту событий. Тварей было слишком много. И что это за бэтман такой непонятный? Видимо, лучше было этого не знать, поскольку кроли зашли на траекторию атаки, и вот-вот готовы были ринуться вниз.
Оглянувшись, я увидел, что наши конкуренты даже не пытались приблизиться к вертолету. Часть кролей направилось к их позициям, а остальные последовали за нами. Горин вел нас «моим» маршрутом. Черт бы его побрал! Зона такого не простила бы. Нас слишком много. Я не могу объяснить это логически. Просто я знал, что сейчас под тем мостом нужно быть очень внимательными! Это было чутье, наитие, ничего больше. Как только группа приблизилась к мосту, я крикнул так, что у самого динамик чуть не заклинило. «Стоять!». И вынув горсть болтов, швырнул вперед, с тем, чтобы охватить максимальный радиус, а со спины нагоняли верещащие кроли. Самое опасное в подобной ситуации это нервы. Вот так бывало стоишь перед птичьей каруселью, справа гравиконцентрат, а слева электра, и протиснуться надо аккурат между разрядом и притягивающей силой, а сзади псевдособаки прут… поторопишься – труп будет, либо хорошо прожаренный, либо мелко нашинкованный. Я почувствовал, как пот выступил на лбу. Я знал, что вперед нельзя. Что надо ждать. И в подтверждении моих мрачных догадок из-под моста, справа от нас выползла щупальца, потрогала болт, затем другой, а после втянулась обратно, оставив за собой клейкий желтый след.
- На дрянь не наступать, открыть пулеметный огонь по предполагаемому противнику, обходить слева! – рявкнул я.
И откуда что берется? Вот уже я бегу замыкающим, кидая гранату в эту каракатицу подмостовую, а сверху проклятое: «Крол! Крол!», шелест крыльев, утробный клекот и завывания… это гааки, без них не обойдется. Пока они обозначили свое присутствие только воем. Но это потому, как сами бояться кролей, или этого загадочного бэтмана.
Неожиданно облака разошлись. На фоне почти полной мертвенно бледной луны мелькнул силуэт, напоминающий очертаниями летучую мышь. Почти физически я ощутил страх своих боевых товарищей. Похоже, этот бэтман будет похуже всех остальных. Тем временем кроли набрали необходимую для маневра скорость и  высоту, а мы неслись со всех ног к Ольгинской улице, стараясь держаться в тени домов и подальше от полу осыпавшегося берега. Благо мутировавшие собаки остались где-то там за спиной, и не пытались преследовать нас дальше. Кроли пикировали вниз, я слышал, как одна из особей царапнула когтями асфальт. Потом затравленный визг гаака, видимо одной из «птиц» удалось схватить мутанта. Какая-никакая, а все ж еда.
Бэтман снижался, кружа все ниже. Я видел, как заплетаются ноги у моих спутников. Они больше не могли бежать. Это что же? Сдались? Сейчас? Ну, уж нет! Нам еще вертолет перепарковать надо! Да там Глосси, рискует не меньше, а может больше, нас там люди ждут!
Я не пожалел патронов выстрелив длинной очередью в воздух. Ни в кого не попал, конечно. Да и не пытался.
- Вперед! Не отставать! Всем вперед!
- Бесполезно, - отозвался Дым.
- На том свете оправдываться будешь! Пшел!
Неожиданно Призрак оступился и упал. Именно так это выглядело со стороны. Горин старался собрать деморализованную группу, но командир едва держал себя в руках. И меня пробирало, не скрою, однако, видать артефакты, висящие на поясе в специальных контейнерах, делали свое дело. Пси атаки не доставали до меня. И я гнал ребят, гнал вперед, понимая, что сейчас окажись какие-нибудь уроды на нашем пути – и все тут ляжем.
Подставив плечо Призраку, я понял, что дело плохо. Это не пси удар. Это пуля. Значит, враг шел за нами. Шел так же, как шла Глосси. Парень пытался идти самостоятельно, да куда уж там. Знатно плечо разворотило, одно хорошо – навылет. Какого черта. Почему я? За что? И эта хрень черная кружит, как специально. Стервятник, ей богу, стервятник!
- Не останавливаться! Не оборачиваться! На небо не смотреть! Вперед!
«Никогда не оставляй товарища в Зоне. Она запомнит это», - учил меня Гуру. Я старался по мере сил следовать его завету. И сейчас… я бы добежал. Но с двумя рюкзаками и раненным парнем. Черта-с два! Пришлось остановиться, я вколол Призраку стимулятор и антирад. Главное дотащить, врачи разберутся. Эти несчастные пятьсот метров превратились для нас в один сплошной кошмар. Откуда-то выкатилась Глосси вся в крови и саже. Но насколько я понял, кровь была не ее. Умница девочка!
- Не смотри на небо! – строго прикрикнул на нее я, - вот возьми, беги к остальным, немного осталось, - снайперша коротко кивнула, подхватила рюкзак и короткими перебежками нагнала остальных. Как только нас увидели на верхней заставе у Крещатика, сразу заработали пулеметами по воздушному противнику.
Гааки почуяли запах крови. Я слышал рычание у себя за спиной, но на саму улицу мутанты не высовывались стремно было. Ну, а-то! Наверху кружили кроли, готовые в любой момент сорваться вниз за добычей. А вот эта черная штука из поля зрения пропала, вот что хреново. И тут же захлебнулся один из пулеметов… плохо. Плохо. Плохо! Гранату? Своих задену. Парню тяжело, да и мне не легче. То, что никто не бросился, чистая удача. Его бы сейчас хоть биоклеем заклеить, а то кровью истечет.
Там наши все живы. Видимо заклинило чего-то. Хоть что-то хорошее! Пулеметчики с Крещатика машут нам, мол, скорее давайте. Но тут уж никого уговаривать не надо. Глосси уже топает по ступенькам, за ней Дым и Хром. Горин прикрывает, пулеметчики спускаются, унося боеприпас и стволы. Я прислонил парня к наскоро сооруженному укреплению.
- Ты терпи, немного осталось. Все, как на псевдособаке заживет. Лью биоклей, не жалею, - еще метров сто… и все будет о’кей.
Но нельзя предусмотреть всего. Пока убирал препарат, упустил главное. Горин ошибся. Не понял меня. Пошел вниз, думал мы прошли. Тыл остался неприкрытым. Кроль пикирует! На землю, мать твою, что ж ты делаешь!
Призрак оттолкнул меня с какой-то неестественной силой, я загремел вниз, пересчитывая ступеньки, разве что ни затылком, успевая лишь швырнуть со всей дури автомат ему в ноги. Успел, черт побери, успел же! Парень скатился вслед за мной. На груди и шее следы когтей кроля….
Не помню, как вскочил, не помню, как метал гранаты. Одну за другой, пока последний взрыв не оглушил меня, и в голове нестерпимо зазвенело. Не помню, как схватил парня, и потащил в метро, по эскалатору, понимая, что не успеваю, понимая, что слишком большая кровопотеря. Руки сводило, а я все шел… как в тумане все, и открывшаяся герма, и мои крики, казавшиеся чьими-то чужими, чьими-то далекими…
- Ты попробуй мне тут сдохнуть, сука! Только попробуй!
Я колол ему стимуляторы, пока кто-то не оттащил меня к дезактивационному отсеку, и свет, резанув по глазам пронзительно белым, погас.

Глава 9.

Когда я снова открыл глаза, ощущение у меня было, точно похмельный синдром терзает мой организм уже дня три. Суставы отдавали неприятной ломотой, а в ушах стоял противный звон. В общем и целом я был в порядке. Несколько синяков, ушибы, царапины, общая разбитость – обычные спутники любого удачливого сталкера. Удачливого, черт побери. Мысли мои лениво ползли, перебираясь с одной детали вчерашнего дня на другую, пока перед глазами не возникло лицо Призрака. Серьезные зеленые глаза, и в контраст им, точно в насмешку, веснушки. Коротко стриженный, рыжий с легкой сединой на висках. Едва ли ему было больше тридцати. Жив ли он?
Заставив себя слезть с кушетки, я отправился пройтись по другим боксам. В Зоне кто-то говорил, что надежда вещь дурацкая. Что нет ничего хуже, чем питать себя несбыточными иллюзиями, что надеется вредно, что чувство это толкает на безрассудные поступки, которые ничем хорошим не заканчиваются. А другие бывалые напротив говорили, что благодаря надежде можно свернуть горы. Можно пройти по самым гиблым местам, и вернуться живым. Но тут не Зона. Тут все иначе. Тут цивилизация.
- Что вы здесь делаете? – медсестра смотрела на меня строго, как на провинившегося школьника, - во-первых, вы не должны тревожить других больных, во-вторых, вам надлежит лежать, вы контужены!
- Я только хотел спросить вас, Наденька, а где тот парнишка? Рыженький такой?
Она поджала губы. Скорее всего, получила распоряжение не расстраивать меня. Полковник знает, я человек деятельный, а еще нестабильный, как ртуть. Среди людей мне никак нельзя.
- Вернитесь в свой бокс, прошу вас.
- Просто ответьте на мой вопрос, - я старался говорить ровно, чтобы голос мой не дрожал, чтобы не выдать своего намерения немедленно пойти к Полковнику. Нет, не пойти, ворваться в его кабинет, хлопнуть дверью так, чтоб та с петель слетела, и высказать ему все, что я думаю о местных сталкерах. О том, как в действительности должна быть организована моя работа. Да, черт возьми! Работа! Чтоб я еще подрядился идти с кем-то? Да никогда!
- Наш хирург делает все, что может. Шансы у сталкера по имени Призрак очень скверные, - отчеканила медсестра.
Тот час весь пыл и гнев, копившиеся во мне сошли на нет. И сам я, сдутый, как воздушный шарик, опустился на стул. Сложно сказать, сколько времени я просидел там, глядя в одну точку. Призрак был жив. Если Док здесь, то он сумеет. Он его вытащит! Ну, кто если ни Док!? Скольких он ребят с того света вернул! Скольких на ноги поставил?! Справится, а парень молодой – выдюжит. 
Я очнулся, когда Надя погасила свет. Она не прогоняла меня. Не пыталась заговорить со мной. Она была очень опытным медиком, и это касалось не только ран физических, но и человеческих чувств. Надежда чувствовала очень хорошо что и когда следует делать.
Я вышел из медицинского блока. Ноги несли меня подальше отсюда. Внутри засела тупая уверенность в собственной правоте. Чувство поганое, если быть честным. Особенно в такой ситуации. Ладно, хоть хватило ума и самообладания не врываться к Тере. Но тут и другое сказалось. Перегорел я уже. Запала не было, да и что толку ругаться, когда все, что могло произойти - уже произошло?
Я деликатно постучал, и только после получения разрешения от охраны, переступил порог. Полковник сидел за столом и что-то надписывал на карте. В почти конторской тишине неожиданно затрещал телефон. Большой черный аппарат без кнопок и без диска выглядел точно декорация из фильмов про вторую мировую войну. Теря поднял трубку, выслушал собеседника, отдал несколько отрывистых распоряжений и переключил свое внимание на меня.
- Ну, что скажешь, Бес?
А что я ему мог сказать? Но раз уж мы начали, нужно было отыграть свою роль до конца.
- Хотел ворваться сюда, разнести твой кабинет к ****ям, но понял, что это бессмысленно. Давай так. Пока я здесь. Пока формально я в твоем подчинении – я работать буду один. Я не хочу больше нести ни за кого ответственность. Не рассказывай мне сказок о том, что я ее не несу. И Глосси в помощь мне не надо посылать, я знаю, чем это все заканчивается. Я все сделаю сам. Это не самоуверенность. Я просто слишком давно один. Да, мне помогали. В тот или иной момент моей жизни рядом были верные друзья или добрые боевые товарищи, но все это было временно. Учитель мой, который был меня лет на пятнадцать моложе, сгинул где-то. Первый, кто принял меня и научил, какого это быть сталкером. А тот человек, на кого я хотел быть похожим, научиться так же слышать Зону – погиб, пытаясь сделать жизнь людей здесь, за кордоном лучше. Мне больше нечего тебе рассказать и больше не о чем просить. Я не хочу, чтобы умирали люди!
- Поэтому ты решил геройски покончить жизнь самоубийством?
- Конечно, мне не довелось жить именно здесь, я не знаком со спецификой данной местности и вообще многое для меня в диковинку, но я могу тебя уверить, что в Зоне у нас Куршавеля не было. Я заметил, что здесь принято писать отчеты о проведенных операциях.
- Да что та так завелся-то? Да не всегда выходы на поверхность заканчиваются удачно. Да, сталкеры гибнут. Но все мы прекрасно понимаем, что такое случается. От этого никуда не деться. И каждый сталкер знает, что завтра может не вернуться на родную станцию. Вы проведенной операцией, быть может, спасли ни один десяток жизней. То оборудование, которое ты принес, когда пришел, возможно, перевернет всю нашу местную медицину. Оно позволяет эффективно очищать организм от накопленной  радиации, что теперь является, чуть ли ни определяющим фактором. Это сотни людей, здоровье которых можно будет сохранить.
- Я умом это все прекрасно понимаю.
Полковник замолчал.
Несмотря на то, что я чувствовал себя разбитым, несмотря на то, что голоса никто из нас не повысил, до серьезной ссоры было не более двух фраз. Я замолчал, отведя взгляд. И? правда, чего завелся? Может быть, у меня и человека ближе на всем свете не осталось, а я..
- Прости, что-то меня после этого выхода колбасит.
- Не бери в голову, - черты лица Полковника смягчились, - он подошел к шкафчику вынул бутылку коньяка, и разлил янтарную жидкость по стаканам. В контраст бутылке стаканы были гранеными с выщербленными краями.
- Это что за романтика подземного мира? – усмехнулся я.
- Эти стаканы были здесь, когда я решил занять это помещение, и, если честно мне кажется, они гораздо больше повидали, чем любое богемское стекло.
- Я ведь уже несколько лет не пью крепкого.
- Вот! – Полковник наставительно поднял палец вверх, - отсюда и нервы, - ну, будем.
Пряная горячая волна ухнула в желудок. Я как-то поздно вспомнил, что было бы неплохо позавтракать. Мне показалось, что от алкоголя у меня прояснился рассудок. Весьма обманчивое ощущение, сколько ребят так под стимуляторами, смешенными с водкой в Зоне сгинуло? Благо, что сейчас никуда не надо было идти. Я сидел, откинувшись на спинку стула, и чувствовал, как телом завладевают приятное тепло и легкое отупение. Мысли, казалось, обрели более сглаженные контуры, у них больше не было острых углов. Полковник плеснул еще немного в мой стакан, мы выпили за тех, кто в море. Я решил, что с меня хватит. Слишком большой был перерыв, отчаянно тянуло в сон, я разомлел и подумал, что Теря сделал это специально. Ловкий ход, чтобы нейтрализовать меня на какое-то время. Кажется, я глупо улыбался и тряс его руку, а, добравшись до своей палатки, рухнул на топчан и мгновенно уснул.
Чувство голода разбудило меня, когда на станционных часах была местная ночью. Лампы на платформе были притушены, и горели мягким желтоватым светом. Года через три, наверное, начнут экономить, и будут использовать аварийное красноватое освещение, однако пока до этого далеко. Кажется, что далеко… это нормально, человеческая психология, ничего больше.
Первая смена работающих отдыхала, из некоторых палаток раздавались приглушенные голоса. Я не прислушивался к разговорам, отчего-то мне казалось это верхом неприличия, особенно сейчас.
Понятие дня и ночи окончательно смешались в подземном мире подземки. Некоторые все еще работали, и я, повинуясь зову своего желудка, дошел до общей столовой. Мне очень хотелось свернуть в медотсек, справиться о здоровье Призрака, извиниться перед Надеждой за свое поведение, но я намерено оттягивал этот момент, хотя мог потерпеть без обеда еще некоторое время.
Меню здесь не пестрело разнообразием, хотя для меня это был ресторан на главной улице города. В Зоне все же все было намного скоромнее и проще. Со своей порцией я расправился довольно быстро, оставив пожилому повару пару патронов сверх условленной суммы. За доброту нужно благодарить, и, если я могу сейчас сделать хотя бы что-то, почему бы мне не внести свой скромный вклад в копилку со знаком «плюс»?
За соседним столом шла разухабистая гулянка. Окинув взглядом празднующих, я счел, что никакой опасности они не представляют. Местные сталкеры отмечали удачно окончившуюся ходку. Наверняка молодежь. Почему-то чем дольше человек держится в нашей «профессии», тем реже у него возникает желание и необходимость «проставиться». Мои соседи сами обратили на себя внимание, когда попросили присоединиться к ним.
Памятуя о давешних событиях, к спиртному я не притронулся, но ребята не обиделись, а продолжали балагурить и рассказывать истории из жизни на поверхности.
- … а я такой достаю дробовик, и бах-бах! Нет у собаки головы!
- .. не, а вы знаете, чего Горец с Золотого дворца рассказывал?
- Чего?
- Ну, короче так же выстрелил в собаку из дробовика, у которых челюсти на хоботки похожи, и что ты думаешь? Снесло ей голову на хрен, а за место нее прямо буквально сразу две головы выросло, он ее в корпус только и добил!
- Да, брехня все это! Ты гонишь!
- Ну, если кто и гонит, так это Горец.
- А ты, сталкер, чьих будешь? Давно ли на поверхности был?
- Давно, - улыбнулся я.
- Расскажи, чего видел-то, интересно, аж, жуть!
- Чего там интересного, обычная работа, лучше вы расскажите, чего в этих краях водиться?
- Новичок что ли? – заулыбались ребята, - или поглумиться над нами хочешь?
- Нет, просто ходка скоро, хочу разузнать последние новости.
Парни щедро делились информацией, я так же подкинул им пару фактов про нехороший мост. Все они предпочитали уходить в сторону от места посадки вертолета, и о тех, кто засел, предположительно под Радой, говорили мало и неохотно. То ли не сталкивались, то ли итог был не таким, как им хотелось бы. Зато про мутантов и тварей разных живописали так, что кровь должна была застыть в жилах. Для некоторых это все еще была игра. Такая вот героическая и увлекательная с привкусом крови и антирада, но ничего больше. Они до конца не верили, что это уже навсегда, надеясь на то, что прилетит вдруг волшебник, и все вернется на круги своя, надо только немного подождать! И фьючерсы с биржами станут более привычными, чем отполированный приклад верного калаша.
- О, кстати, чувак, ты слышал, как позавчера группа Косого прошла? Это что-то! Короче, их прижали какие-то твари недалеко от гнездовья кролей, ну те думаю, что все пипец! А один из них возьми, да к кролям связку гранат кинь. Те конечно, проснулись от такого, и давай вопить. Тем мутантам, что прижал, значит, ребят и Косого поплохело, они акустические какие-то были, то ли нео-нетопыри, то ли вообще новый подвид. Они врассыпную, и видать кто-то из этих случайно влетел в подвал, где обретались гааки, а те как повали с выводком своим на спинах, ну те чего долго соображать, давай палить! А у Шмеля был с собой гранатомет… в общем, месилово было то еще! Мутантов гнали, чай до самого Майдана!
Наверное, то, как изменилось мое настроение в эту минуту было понятно и незнакомому человеку, поскольку один из ребят, которого называли Рогом поинтересовался, все ли со мной хорошо.
- Докладывать о таких вещах ваш Косой не пробовал?
- Дык… кому докладывать-то? Задание выполнено и дело с концом!
- А то, что завтра по маршруту на Майдан другая группа пойти может, этого не судьба предположить?
- Так ведь это, на Майдан никто не ходит. Сумасшедших-то нету! Там ржавь эта проклятая и радовые…
- Тьфу, епт! Прости господи…
Я резко встал и зашагал прочь, чтобы не наговорить массу неприятных вещей, про себя ругая Полковника, на чем свет стоит. А сколько еще человек могут вот так напороться на растревоженный улей? Хотя конечно, я понимал, что Теря не виноват, что он итак крутиться, как белка в колесе, что всего предусмотреть не возможно, но тот, кто владеет информацией в конечном итоге остается жив. Но, я знал, что нужно делать. Я решительно направился к посту, который дежурил у выхода на поверхность.
- Ребят, от Беса заявочку на выход примите.
Записавшись в специальную тетрадь, я, наконец, направился к медотсеку. Но, чем ближе я подходил, тем тоскливее и холоднее мне становилось. Предчувствия редко обманывали меня. Навстречу попался Иван, неразговорчивый и угрюмый. Я не стал ничего спрашивать, только заглянул к Надежде. Куда же мне было еще податься? Извинился за себя, но ничего не спросил. Впервые за долгое время мне было действительно страшно, но, быть может, из-за этого самого страха я обманулся.
- Бес. Тот мальчик… ,- приготовившись услышать приговор я отвел взгляд, не желая смотреть Наде в глаза, - … мне нужны антибиотики… иначе через пару дней мы его потеряем. У меня не хватает всего, что необходимо.
Я подхватил ее за хрупкие плечи и приподнял над полом сантиметров на тридцать, так, что она пискнула от неожиданности, а, поставив на невысокую табуреточку счастливо крикнул:
- Все будет. Не волнуйся. Все будет. Я принесу.
Вот так дали ниточку, а ты знай себе держись. Другого пути нет. Не сдаваться! Скорее бы пролетели эти проклятые пять часов. Хорошо, что световой день недолог. Ладони знакомо покалывало. Все получиться. Обязательно все получится. Я смогу. Я сделаю все, что задумал. Призрак будет жить, и может, выход на поверхность ему будет заказан, но у него все будет хорошо, родятся детки, он будет учить местных сталкеров уму разуму, а главное учить как это - не бояться смерти. Глядеть ей прямо в лицо и, не дрогнув, принять вызов. Пожертвовать собой, ради других.
Мне кажется, что время тянется слишком медленно. Я меряю шагами станцию снова и снова. Ко мне подходят какие-то люди. Мы общаемся. Кто-то благодарит меня, на лбу, что ли у меня написано, что я сталкер? Кто-то сочувствует. Большинство заискивающе смотрят в глаза, и коротко просят:
- Ребятушки, вы уж не подведите!
Наконец, до того момента, как стемнеет, остается не более часа, я направляюсь к себе в палатку, дабы собраться. Сегодня только самое необходимое. Запас еды на пару суток. Пять рожков в разгрузке, три в рюкзаке. Гранаты, а то в порыве злости все израсходовал и точку прикрытия бойцам Крещатика испортил, что, правда, то - правда, надо как-то спокойнее на все реагировать. Может валерьяночки спросить у кого?
Усмехнувшись, я положил термос с горячим кофе. Черт его знает как чего сложиться. Вдруг придется безвылазно торчать где-то пару суток? Помниться бывалые в КП-1 рассказывали, мол, бывает, так прижмет, что лежишь, сутки в грязи и не знаешь, жив или мертв. Хорошо, если сухарей в дорогу взял, стало быть, выжил, а на нет и суда нет.
Закончив со сборами, я проверил, не болтается ли чего по рюкзаку. Удовлетворившись осмотром, затянул потуже клапана. Все необходимое нужно унести за раз. И если лекарства много места не займут, то средства связи вполне могут. Как хорошо, что все-таки правительства наших стран успели протащить законопроекты, разрешающие использование мирного атома в батареях к КПК и телефонов. Конечно, сотовые едва ли нам понадобятся, а вот КПК и элементы питания сослужат весьма неплохую службу. Как жаль, что я имею слабое представление о том, как вяжутся малые интерсети. Думаю, что и здесь умельцы найдутся, те, что если и не развернут нам спутник, то вещание на нужных частотах наладят.
Опять планы. Масса планов. Успеть бы все. Тело стареет очень быстро, несмотря на то, что рассудок отказывается это признавать. В Зоне кажется, само время текло по-другому. Выбравшись на «большую землю» я уже ни в первый раз почувствовал себя потерянным, каким-то маленьким и бесполезным. Вот ведь, незадача какая! Если бы по эту сторону периметра все оказалось иначе? Если бы не было никакого конца света? Если бы не пришлось мне решать всех этих насущных проблем - был бы я все еще жив?
Ладно, не те мысли я думаю перед выходом. Нужно быть позитивнее, глядишь, и все впервые в жизни будет по плану, ну, хотя бы теоретически. Сталкеры, с которыми я встретился в столовой, довольно ощутимо помогли мне в создании картины того, что происходит на поверхности. Полковнику конечно, рапорты пишут все, но кто же будет руководителю всё рассказывать. Где и, на какой банановой кожуре спотыкнулся салага. Какое окно в соседней многоэтажке показалось подозрительным, из какой подворотни вдруг холодом повеяло…а зря! Зря, между прочим! Может быть, если бы такие подробные записи имелись, и гибло бы поменьше народу. Но ничего мы тут такой информационный центр создадим, что все инновации Паука детским утренником покажутся!
Перед выходом себя необходимо подбодрить, настроить на нужный лад. Тут главное не переборщить, как и в каждой тонкой настройке, чтобы голову не потерять от собственной крутизны. «Звездочка» в сталкерском деле вещь, должно быть, более опасная, чем в каком-либо другом. Вот идет опытный командир отряда, все умеет, все знает, и думает, что ничего не предсказуемого случиться не может. Ан-нет! У судьбы всегда есть мнение на этот счет.
Вместе со мной на поверхность поднималось еще несколько человек. Пока это было возможно, здесь собирали дрова, чтобы зимой не было холодно. Расходовать электричество на дополнительный подогрев станций было не допустимо, поэтому отопление было печным. Для меня до сих пор загадка как они умудрились организовать все эти коммуникации. Кто-то, кажется, говорил, что все было продумано еще до часа «икс», на крайний случай. Спасибо стране советов, не поскупилась в свое время.
Пройдя знакомой дорогой по расшатанным ступеням эскалатора я отсалютовал дежурным, мол, бдите! Они помахали нам вслед. Ребята, поднявшиеся за мной, направились в противоположную сторону, недоуменно оглянувшись через плечо, мол, куда этот чудак собрался. Я же, начав путь по схеме Горина, остановился у открытого зева подъезда, чтобы понять, нет ли самоволочки у Глосси. Записей в книге регистрации я не заметил, но это еще могло ничего не значить. Мне не нравилась перспектива отвечать за нее перед Полковником.
Киев был для меня чужим городом. В каждом здании здесь мне чудилась враждебность. Цепляющиеся корнями за неподатливый камень искореженные деревца, скрипящие на ветру рассыхающиеся рамы, легкий противный снежок, переходящий в дождливую морось, все это не располагало к романтике.
Город казался выпотрошенным, и снующие, невидимые глазу твари, навевали дурацкие ассоциации с  опарышами, копошащихся в его разлагающихся внутренностях. У меня не было сомнений в том, что за два визита со всеми постояльцами посапокалиптического Киева познакомиться мне не удалось. И как бы я ни желал избегнуть такого счастья, провидение обязательно представит нас друг другу.
Над тем, где искать антибиотики для Призрака я даже не задумывался, нужно просто каким-то образом обойти эту ржавь на Майдане, попасть в ближайшие торговые центры, куда ни один нормальный сталкер в жизни бы не сунулся и забрать все, что там есть. План простой, как пять копеек, и сложный в выполнении, как постройка космической станции. Не зависнуть бы где-то посередине. Там же и вероятного противника из Рады можно встретить.
Одно было хорошо, мутантов пока видно не было: то ли злость их на человека пошла на убыль, то ли твари откочевали к лучшей кормушке, но дорога не была столь напряженной. Где-то слышался вой. Под ногами временами сновали крысы. Мелкие серые зверьки мало чем отличались от своих довоенных собратьев, именно поэтому выбранное направление внушило мне немного больше оптимизма.
Чтобы не попадаться в прежние ловушки, и не обманываться проторенными тропами я забрал много южнее, обходя безмолвным дозором покинутые человеческие владения. Здесь не было ни души, чем дальше в дворики и небольшие улочки я забирался, тем тише и необитаемее они становились. В вышине послышался протяжный вой. Отчего-то я не испугался. Подняв голову, я успел заметить, как черная тень проскользнула над домами. «Ну, и кто же ты, ужас, летящий на крыльях ночи?».
Говорят же, что от любопытства кошка сдохла. Но я-то не кошка! Сталкер – это, черт возьми, звучит гордо! Вот что значит свобода выбора, куда хочу – туда и иду. Конечно, не стоило так выкрутасничать. От моих действий зависела не только моя жизнь,  я чувствовал, что «звездочку» не словил, что я просто должен сейчас разобраться с этим самым бэтманом, более того, именно теперь у меня есть очень хорошая возможность сделать это. Выбрав подходящий дом, я направился к черному провалу подъезда. Собственные шаги отдавались гулким эхом. Обожженные стены смотрели на меня с немым укором, но я знал другое – мне нужно наверх! Вообразив себя не меньше, чем пантерой я, с грацией потревоженного на лежке кабана, взбежал по лестнице почти до самой крыши. Чердачное помещение оказалось незапертым, и я скользнул в проем, образованный покосившейся дверью и деревянной балкой, придавившей сверху какие-то пыльные полусгнившие чемоданы. Несколько уверенных движений и я оказался на крыше. Мне показалось, что даже дышать здесь стало легче. Странное ощущение, выдыхать свежий воздух через фильтры. Почему-то мне показалось, что в нем присутствовал слабый цветочный привкус.
На крышу, планируя, спускалась черная тень. Отсюда пресловутый бэтман был похож на воздушного змея, потерявшего свой спасительный тросик. Еще пара минут и летающее чудовище шлепнулось всем своим весом подле меня. Сильные когти на несколько сантиметров впивались в шифер, кроша его, а мелкие обломки меланхолично сползали вниз.
Мне не было страшно. Болотный Доктор постарался на славу. Я знал этого «парня», едва ли он был более опасен, чем люди со станции Площадь Независимости.
- Ну, - пророкотал он, - мог бы и поэнергичнее передвигаться. Напялил на себя черте что и лазает тут. Я едва тебя по запаху узнал.
- Доброго времени суток Дарк, - улыбнулся я, протягивая руку в перчатке.
Демон осторожно потряс мою кисть огромной лапищей, и ехидно сощурился.
- А хвоста-то ты и не учуял!
- Твою мать! – в сердцах выругался я, - я вроде все проверил. Где она?
- На противоположной крыше наблюдает за нами в оптический прицел, и, кстати, будет стрелять. В меня, между прочим.
- Тебе это не причинит вреда?
- Не переживай я создам для девочки иллюзию, а сам стану невидимым, спускайся вниз, там и поговорим. Я выполнил рекомендацию Демона, и очень скоро вновь очутился на улице, продолжив движение к цели. Дарк нагнал меня квартала через три. Голос у него был жизнерадостный, и вообще, кажется, он был полностью доволен происходящим.
- Как тебя сюда занесло? – поинтересовался я.
- Да как тебе сказать? Вот любите вы люди, уничтожать свой мир. Ну а мы, тут как тут. В прошлый раз ты научил меня питаться человеческой едой, и от голода я, как видишь, не страдаю. Но тут выяснилось новое свойство. Тогда, когда из-под человеческого контроля вырвался поток аномальной энергии. Это было концом вашего привычного мира, но лично я в себе никаких изменений не заметил. А теперь эта чертова радиация многократно усилила способности моего рода. Конечно, кроме вашей еды тут летает и прыгает не мало вкуснятинки, но вот люди, почему-то думают, что мы на них охотимся, и впадают в ступор. Можешь быть спокоен, никого из твоей стаи наши еще не пожрали. Но пока вы стоите, точно каменные истуканы – другие твари не упускают возможности полакомиться сталкерскими консервами.
- Ну, и юмор у тебя!
- Это не юмор, а суровая правда жизни. Думаешь, почему ты сохранил способность трезво мыслить? Я тогда еще хотел тебя окликнуть, но испугался, что крылья издырявят. Там такие серьезные агрегаты стоят, которые свинцом плюются. Неприятно очень, потом неделю не взлететь.
- Бэтман недоделанный, - хихикнул я.
- Чего?
- Да так, был один мультперсонаж. Человек - летучая мышь. Это твое прозвище кстати, слыхал?
- Нет. Человеки со мной не разговаривали. Бояться очень. Один даже от разрыва сердца помер. Ты кстати, куда, Бес, путь держишь?
- Да вот, парня одного надо выручить. Мне бы до Майдана, и там в торговый центр какой-нибудь. Ну, знаешь, такую большую коробку бетонную, перед которыми аномалия эта ржавая еще.
- Тебе кто-нибудь говорил, что ты поступаешь не совсем разумно?
- Мне нечто подобное постоянно говорят.
- Бес, то пятно, которое ты называешь ржавой аномалией на самом деле переход, тонкая пленка между несколькими мирами. Мы не рискуем приближаться к нему, поскольку есть вероятность, что по возвращению, это будем не совсем мы.
Я пожал плечами:
- Знаешь, мне давно кажется, что я - это уже совсем не я.
- Странный вы народ. Прости уж, сталкер, но туда я с тобой не пойду.
- Чего уж там? Давай лети! Не пугай  тут наших, а то скоро совсем никого не останется!
- Постараюсь!
Я услышал, как заработали большие кожистые крылья. Меня обдало волной упругого воздуха, Демон улетал.
- Удачной охоты, сталкер!
Я глупо помахал рукой пустому беззубому небу и зашагал своей дорогой. Вот оно как, значит. Даже Демоны в тех краях не гуляют. А нам придется. Нам не привыкать! Нет, все-таки есть за что поблагодарить Дока, в моем вскипевшем мозгу не произошло землетрясение, и в то же время, знакомые монстры шока не вызывают. А не схожу ли я с ума? Впрочем, уже, наверное, давно сошел. Одно плохо. И не просто плохо, а очень плохо. Едва ли Глосси спросила у Полковника разрешение на выход, и, скорее всего, воспользовалась одной ей известной тропой. Скорее всего, какая-то неиспользуемая вентиляционная шахта. Девочка в героя хочет поиграть. Черт побери, а я отвечай потом! Как же иначе! У нас только с мужиков спрашивают, а дамы только равные права имеют. Тьфу. А делать-то мне теперь чего? Не возвращаться же? Назад нельзя. Ну, храни нас Черный сталкер.
Ржавь эта, которую я уже успел окрестить местной аномалией, действительно излучала что-то странное. Я бы не сказал, что чувство, возникшее у меня при приближении к ней, было похоже на то, что испытываешь перед выбросом. Не было металлического привкуса, как если бы фон здесь достигал запредельных значений. Но было в воздухе что-то потустороннее, отчего хотелось бежать сломя голову. Нужно было уже определяться с какой стороны я хочу обходить эту хрень, а я никак не мог оторвать взгляда от ее центра. Глядя сквозь аномальное свечение, я видел людей, идущих по своим делам, смеющихся, разговаривающих о чем-то. Кажется, я даже слышал их разговоры. Где-то щебетали птички, и чудилось, что с той, с другой стороны небо было высокое и голубое. Вечный день. Рай. Благоденствие.
Тряхнув головой, я справился с наваждением. И вовремя! Еще несколько шагов и я вошел бы в это проклятое рыжее пятно! Ну, уж нет! Маршрут сложился сам собой, и я бросился по нему, огибая проклятое место по параболической траектории. Сунулся было ко входу в подземный город, помниться мне кто-то рекламировал, мол «МЕТРОГРАД» - это 20 тыс. кв. м. торговых площадей, занимающих подземное пространство от вестибюля станции метро Площадь Толстого до улицы Крещатик. Двадцать три входа - в самых оживленных местах столицы, двухуровневый комплекс европейского класса и бла-бла-бла. Но реальность оказалась более жестока, чем я себе представлял.
Вот почему палатки так плотно стоят друг к другу на Крещатике, вот почему так тесно на Площади Независимости! Эта дрянь стекла по ступенькам и заполнила собою коридоры. Скорее всего, переходы с «Метроградом» были завалены или взорваны. Люди как могли, останавливали «новую стихию». Собственно выбора у них не оставалось. Одному богу известно, что здесь творилось в первые дни.
Люди умирали там, где их застала ржавая смерть. Похоже, здесь тоже пытались наладить какой-то быт, но было слишком поздно, зараза уже распространилась под землей. Кажется, тела были совсем свежими, и сознание покинуло мертвецов пару часов назад. Кто-то сидел, прислонившись к стене перехода, кто-то держал в руках какую-то утварь, а вот несколько вооруженных людей бежали прочь от входа. Видимо, они уже поняли, что случилось что-то ужасное. Поняли, но не знали, что спасения стоит искать вовсе не в глубине коридоров подземного Киева. Вся ужасающая картина, представшая перед моими глазами, напоминала застывших в янтаре насекомых. Только масштабы были не те. Почему остановилась оранжевая смерть? Что не позволило ей заполонить метро? Мощи не хватило? Истопник излучения был локализован? Не грозит ли она будущему ОСТ'а, ровно как и всему местному метрополитену?
Шаг за шагом я приближался к остову подземного гипермаркета. Когда-то здесь был стеклянный купол. Я даже что-то смутно такое помню, кто-то как будто рассказывал. Сейчас же от былого размаха человеческой души остался лишь ржавый остов, и полуразрушенный армированный каркас.
Первой моей мыслью было спуститься вниз на веревке. Пусть моток у меня был не такой уж и большой, тем не менее, я рассчитывал придумать что-то по ходу пьесы. Но мечты мои, о том, что все будет очень просто, легко, а главное, все самое страшное уже позади, натолкнулись на гранитную плиту реальности.
Стоило мне только подойти к надежной, по моему мнению, балке, как я увидел несколько полу обглоданных трупов, запутавшихся в капроновых веревках систем для скалолазания. «Намек понят, учтем!».
Что же делать? Должна же быть у этого долбаного комплекса система вентиляции? Одна из башенок, которая некогда исполняла роль вентиляционной вытяжки, была сильно деформирована. У меня создалось впечатление, что мощное пламя выжгло ее изнутри. На ум пришла только аномалия жарка, хотя я понимал, что в данной местности подобная активность исключена. Зато вторая напротив, сияла чистотой и первозданностью. Ощущение, что апокалипсис, ядерные взрывы – это вообще не про нее. И вообще все хорошо, на небосклоне светит солнышко, ведь правда? Я обошел странную вентиляционную шахту по широкому кругу, и несмотря ни на что, выбрал ее соседку, обожженную и покореженную неведомым огнем. У меня было подозрение, что металл рассыплется под руками, лишь я возьмусь за оцинкованный каркас, но несмотря ни на что  конструкция выдержала. Я тщательно закрепил конец веревки, неплохо было бы сделать страховку, но, к сожалению, в Зоне лазить особо не приходилось, опыта сооружения обвязок у меня не было. Осторожно я полез внутрь. Хорошо, что не пришлось далеко ползти. Вентиляционный короб шел под уклоном и заканчивался в метре от пола технического коридора. Вот и славно. Чтобы быть уверенным я поставил крестик флюрисцентным маркером на том коробе, из которого вылез, и, включив ПДА, стал продвигаться в противоположную сторону, чтобы не напороться на лаз от непонравившейся мне вентиляционной шахты. Уже теперь я понял, что пережидать световой день, очевидно, пройдется прямо в торговом центре, поскольку спешить категорически нельзя, а какие опасности подстерегают меня впереди, я не знаю. Еще нужно будет проверить как там Глосси, но это уж если успею. Сейчас надо сосредоточиться на чем-то одном.
Технический коридор кончился внезапно. Я очутился у небольшого пролома в стене, за которым начинался сам магазин. Если быть точным, когда-то здесь был гипермаркет. Сейчас же царила разруха и запустение. Я осматривался, отмечая про себя расположение разгромленных прилавков и опрокинутых стеллажей.  Кое-где виднелись остовы истлевшей одежды, быть может, кому-то удалось провести здесь несколько дней, прожить пару лишних недель, не страдая от голода и жажды, но радиация добралась и сюда в уголок относительной стабильности. Сколько сотен людей было здесь? Сколько из них успели добраться до такого близкого метрополитена? Надо бы спросить Полковника про ржавь. С самого начала ли она здесь…
Пейзаж вокруг стал терять краски, я выключил ПНВ. Сколько же я шел? Не уж-то больше восьми часов прошло? Если бы ни ПДА, я бы совсем потерял счет времени. Пора было искать укрытие. Вспомнив забавную примету о том, что в здании могут произойти любые разрушения, но вот туалетная комната будет стоять, точно памятник человечеству. Самое важное должно быть вытесано в мраморе, на века!
Я усмехнулся, ориентируясь по заляпанным указателям. Меня несколько смутило отсутствие следов жизнедеятельности каких-либо организмов, и вообще дурное это место. А ведь еще аптеку нужно найти. Надеюсь, что кредитки тут принимают…

Глава 10.

Укрытие было выбрано практически идеально, а главное, сразу было ясно, что ни я один такой умный. Рядышком в разных позах примостились несколько полуистлевших скелетов и одна неплохо сохранившаяся мумия. Над этими ребятами неплохо поработали мелкие грызуны, предположительно крысы, а стало быть, время для беспокойства пока не пришло.
В женской части заведения было более «многолюдно», а я не переношу толпу, пусть даже и мертвую, поэтому я предпочел соседство с тремя реальными пацанами. Впрочем, я не патологоанатом, и с уверенностью сказать не могу. Фон здесь был терпимым, газоанализатор, примочка чисто киевская – не шалил, стало быть, снимаем противогаз. Устроившись поудобнее, я приготовился к нескольким часам вынужденного дежурства. В том, что я привык работать один - были свои минусы, один из них заключался как раз в том, что нельзя было расслабиться, пережидая неблагоприятные условия внешней среды. Будь то выброс, или, как здесь, солнечный день. Скорее всего, завтра придется полдня провести на стимуляторах и энергетиках. Но это не так страшно, как, к примеру, быть сожранным неведомой тварью во время безмятежного сна.
Устроившись в одной из ниш, так, чтобы окружающее пространство просматривалось до входной двери, я достал из рюкзака термос с кофе и налил себе немного. Несколько глотков позволили взбодриться, но в следующий момент произошло то, чего я уж никак не ожидал. В коридоре послышались шаги. И, ни какой-то там твари, а вполне себе нормальные, человеческие.
- Чую, тут у вас русским духом пахнет!
Сказать, что я сильно удивился, значит, ничего не сказать. За какие-то секунды, я упаковал рюкзак, надвинул противогаз, и переведя оружие на режим автоматического  огня, занял удобную позицию для стрельбы.
Покосившая дверь скрипнула, и на пороге возник вовсе не мутант, а вполне себе обычный старик, в возрасте от пятидесяти пяти до семидесяти лет, заросший густой, косматой бородой, одетый в линялую оранжево-зеленую форму гипермаркета. Он не видел меня, максимум, что могло меня выдать, так это запах кофе. Черт, нет ума, считай калека! Но странному гостю, похоже, не было до меня никакого дела. Неторопливо он подошел к двум полуистлевшим скелетам и чинно поздоровался с ними, затем прошелся до мумии, поприветствовал и ее тоже, и собирался было уходить, но вдруг обернулся и гневно заметил:
- А вот на кофий-то, могли бы и меня пригласить, а то все ведь себе, да себе, а чего там Хаорыч со склада? Да у него и на складу, мол, полно всего.
Совершенно ясно мне было одно. Это не галлюцинация. Не мутант. Не аномалия, а в меру нормальный живой такой Человек! Не утерпев, я сделал шаг вперед, и громко сказал:
- Здравсвуйте!
Старик вздрогнул, отточенным движением рука его метнулась к поясу, где был закреплен импортный гвоздомет и какой-то пневматический пистолет. Вот был бы я сейчас без маски с противогазом даже это оружие могло бы повредить моему здоровию, а так, опасаться было нечего. Но, человек, признав во мне сородича, опустил ствол.
- Эхе-хе! Это кто же к нам пожаловал? А? С поверхности? Али спецназ? Война-то там как кончилася?
Я неторопливо снял маску, приладив ее к специальному креплению на груди.
- Меня зовут Бес. Я сталкер. Добрый день вам. Война уже давно кончилась… но не так хорошо, как хотелось бы.
- Ой, сынок, а мне ли не знать! – он притворил за собой дверь, подперев ее стулом, который я не приметил, заходя сюда. Сам незнакомец устроился подле, использовав сумку, висевшую на плече, как сидушку, - Я, почитай, еще сам Чернобыль помню. Молодой, конечно, был, но первую «дозу» получил именно тогда. Когда ж все началось, я тута уже работал, на складу. Ну и, говорил же я им… вон Витьку и Женьке, что нечего на верхних ярусах-то делать! Все ж в радиации! А ее как вычислить? Не видно же, и не слышно ни фига! Но кто ж Хаорыча слушать станет? Вот не послушались… и тут остались. Много сперва людей-то было, таких, как вот мы с тобой… но они ели не правильную пищу, и пили не правильную воду. Я же им говорил, да все отмахивались. На нижние склады и в цеха заморозки никто и не заглядывал, говорили, мол, на черный день, а дозу свои и так всякий получит. Так вот и повывелись все… а я только, понимаешь, дозором тута все обхожу случается. Вот видишь, тебя встретил, и то ладно вышло!
- А вы, значит, там спрятались?
- Ну да.. тут кого солнце нашло. Совсем лютое стало, особенно в прошлом году. Кого пуля достала. Кто выбирался из центра-то, тех и перестреляли. Сейчас ведь тоже стрельба слышится, все больше ночью. Вот  думаю, кончилась там война вторая-то, или нет? Видать ядерные боеприпасы-то все поизрасходовали, к позиционным боям приступили… и чего им Киев-то сдался? Кто хоть с кем воюет-то? Гражданская война теперяча?
- Да, кончилась война-то, это так… локальные стычки.
- А… вот, стало быть, что… а ты чего? За едой что ли? Или инструменты нужны? Ты говори, не стесняйси… я тут вроде как за старшего теперь. С них-то, - старик ткнул пальцем в направлении мумии, - толку мало.
- Ну, да, не отказался бы.
Я никак не мог понять, как же мне вести себя с этим странным последним героем этих мест. Понятно, что сознание старика помутилось, что мыслит он прежними категориями, и что без костюма химзащиты до метро я его не доведу. Здесь его мир. Собственная вселенная. Все, что я мог сделать сейчас – подыграть ему.
- Вот оно дело. Сейчас солнышко уйдет. Оно быстро… осень теперь же. И пойдем. Тут после войны-то, что плохо стало, крысы расплодились, просто сил нет! Но ничего, я на них управу нашел. Я ведь еще старой закалки человек, сподобил крысиного яду, из того, что тут нашел, вот и отвадил, а иначе ничего бы не уберег. Еще какие-то зверушки залетали, так я их это, антимолью, или репеллентом глушил. Тоже больше не водятся… уж не знаю, чего и делать буду, когда срок годности у всего этого богатства закончится. Недолго уж осталось… но я ведь чего думаю, долго мне тут и не протянуть. Иногда, ты знаешь, я чувствую, что крыша-то едет, но это от одиночества… Как говоришь тебя? Бес? Сталкер? Читал я… книги такие. Черненькие, стояли тут. Про тебя, правда, не писали. Про других все больше. Вот уж не думал, что действительно такое существует! Вот знаешь, Бес, вот если бы не книги, да не телевизор, то я б наверное, точно с ума сошел. Мирный атом все же сила! У меня знаешь, тут DVD есть, да… смотрю вот его, и музыку слушаю. Уже до буквы «Д» дошел по каталогу-то. А вот радива нет. Не ловит… иногда только… когда луна, значит, выползет, то чего-то из Москвы слышно. Но чего не разобрать. Все лязг какой-то и скрежет. Ну, да я все записал, может ты разберешси!
- Может и так. А вас, как звать-то? Вы наверх-то поднимались после войны?
- Да Хаорыч я… Хаорыч. Всегда так звали, и теперь значит тоже… наверно бы, если б было кому. Так, а наверх-то? Да что ж мне там делать, когда стреляют? Страшно мне, поэтому я тут и живу.
- Ну, тоже верно. Знаешь, Хаорыч, мне бы еще в аптеку бы зайти. У меня товарищ один заболел… ты бы меня проводил, а?
- Да, тоже не проблема, конечно, провожу… чего ж не проводить. Только там Лидочка дежурит. Я ее не люблю, вредная больно, да строптивая. Тут уж сам, как договоришься.
Я кивнул, предполагая, что ли Лидочкой он называет не реального человека, а то ли мутанта какого, а может и останки когда-то жившего человека.
Так за разговорами о послевоенной жизни мы скоротали время светового дня. Хаорыч был очень разговорчивым, сказывалось долгое отсутствие собеседников, но благодаря этому я узнал много всего интересного о ржави, которая пролилась дождем с неба, о военных, которые однажды заглянули сюда, затарились водой, обещали помощь, да так и не пришли. Рассказывал старик и о людях, которые погибали от лучевой болезни, потому что ели зараженные продукты, или выходили погулять на улицу, когда светило солнце.  А после уж его рассказ сбился на собственный воображаемый мир. В нем были живы наши мирные соседи, и даже та мумия, на которую Хаорыч особенно злился за занятые пятьдесят гривен. Я слушал… слушал, и кивал, вставляя нужные реплики. Без старика я здесь за сутки не разберусь. Как бы это ни было бесчеловечно, я должен воспользоваться его помощью, я должен оставить его хрупкий мир в целости и сохранности, и обязательно пообещать вернуться. И может быть, когда-нибудь выполнить свое обещание.
Экскурсия началась с главного холла, где до сих пор красовалась надпись «Глобус, где мир еще в порядке». Все так переплелось между собой. Ирония, самообман, надежда. Мне уж казалось, что и шагу нельзя ступить, чтобы не увидеть какой-нибудь знак. Хаорыч держался рядом, спокойный, уверенный, обстоятельный. Освещая дорогу большим светодиодным фонарем. В моем присутствии он точно скинул лет двадцать, ни меньше. На правах старожилы повествовал о том, что здесь было раньше, какие были порядки, кто с кем ругался и какой у кого имелся блат. Мне кажется, что он помнил по именам весь персонал. Может быть, и придумал чего, но это не имело никакого значения. Я старался проявлять уважение и такт, не торопя старика, но и подольститься не пытаясь.
Сперва мы заглянули в отдел с бытовой техникой. Хаорыч деловито встал за кассу, и сказал, что я могу выбрать все, что мне потребуется, но расплатиться нужно обязательно. Я деловито кивнул, взял слегка тронутую ржавчиной корзинку и отправился «за покупками». Много техники было испорчено сыростью и плесенью, от пары КПК я отказался из-за повышенного фона. Все же я собирался принести все это в метро, а от долгого ношения подобной радости на теле могли наступить негативные последствия, и тут уж дезактивация не поможет. Наконец, я нашел то, что мне было нужно. Неповрежденные упаковки хранились под прилавком, фон здесь был почти довоенный. Вот как такое может быть? Вернувшись на кассу, я деловито продемонстрировал Хаорычу коробки, затем протянул свою кредитную карточку. К моему удивлению старик проворно оживил кассовый аппарат. Должно быть, успел подсоединить к нему атомные батареи – писк моды последних лет. Ответа от банка не последовало. Старик пожал плечами, вернул мне карту, и велел:
- Ну, ничего, мы завтра им позвоним, а вы, молодой человек, напишите мне расписочку, будьте любезны!
Я не стал возражать, и старательно заполнил пожелтевшую квитанцию, записав свой настоящий адрес и телефон. Почему нет? Быть может через многие тысячи лет… хотя, что тут думать? Мы ведь еще должны зайти в аптеку! Ни за что бы не догадался, где она притулилась. Вывеску лизнуло языком пламени, отчего буквы съежились и почернели. Горел соседний павильон, но вот именно эту ячейку почему-то огонь миловал.
- Все, Бес, дальше я не пойду… ну понимаешь, там Лидка… и все такое. Ты это, потом как закончишь, спустись по лестнице «В» на минус второй этаж. Там может оно конечно с вентиляции тараканы полезут. Но не волнуйся, они не больше кошки, ты со своим стволом-то на раз перестреляешь. Там коридорчик будет. Я там, на дверях все написал. Буду в гостиной. Коль, не забудешь, загляни, а? Я гостинец твоим передам.
- Хорошо, Хаорыч. Не забуду.
Старик направился к себе, а я, надвинув маску, заглянул внутрь. Кое-где в тесном помещении с потолка свисали клочья паутины. Одна витрина была разбита, а шприцы и упаковки от презервативов россыпью валялись на полу. Как будто ничего не пропало. Вообще все было очень странно, наверное, всему причиной была пресловутая ржавь. Здесь, в подземном торговом центре я не замечал особых следов мародерства, как это было в витринах наземных магазинов. Все выглядело так, будто люди, спасшиеся здесь, просто брали то, что им было необходимо, не больше не меньше. Разве что не расплачивались за это. Действовали очень рационально, очень грамотно, подчиняясь видимо, какому-то руководству. Им не хватило совсем немногого. Они просто не поняли, с чем столкнулись. Поэтому погибли. А может быть, как в одном старом рассказе, хотели сохранить иллюзию прежнего мира, оттого и действовали, как раньше, не делая скидок на изменившиеся обстоятельства и появившиеся угрозы.
Заглянув за прилавок, я встал, как вкопанный. На крутящемся офисном кресле сидела еще одна мумия. На голове ее был целлофановый пакет, перетянутый на шее ни то бельевой веревкой, ни то резинкой. На столике рядом лежала тетрадь, обернутая в пищевую пленку, и в небольшой вазочке, точно смеясь, красовались яркие искусственные цветы.
На тетради, был приклеен стикер, надпись маркером не выцвела, должно быть потому, что солнечный свет не попадал сюда. Легким почерком без излишеств было выведено: «Вот и все, что останется после меня». Я глубоко вдохнул, справляясь с приступом внезапно накатившей безысходности. Мне не хотелось думать. Я действовал автоматически, заставляя свое тело двигаться, руки открывать ящички, и забирать необходимые лекарства. Некоторые приходилось брать наугад, поскольку надписей на русском было совсем немного.
«Апокалипсис произошел, -  повторял я себе с остервенением, - каждый сам за себя! Если ни ты, то тебя! Нельзя давать волю человеческим чувствам. Не сейчас, черт побери!». Но, забрав все, что было необходимо, и немного сверх того, я все же дрожащими пальцами  взял эту тетрадку и, смахнув с нее небольшой слой пыли, сунул в рюкзак. Кто знает, может быть, грядущим поколениям помогут последние слова о конце нашего мира не совершить своих собственных фатальных ошибок?
Я покидал это место с тяжелым сердцем, разрываясь между тем, что мне пора, что нужно немедля выбираться отсюда, и собственным обещанием, данным Хаорычу. Уговорив собственную совесть на том, что я быстренько, только попрощаюсь и пойду, я побежал к лестнице «В». По чистой случайности долго плутать мне не пришлось, а ноги сами вынесли меня на нужную площадку. Благодаря схеме, на которой, я довольно просто добрался до цели. Местные тараканы не вызвали у меня приступа панического ужаса. Нормальные такие насекомые, «слегка» увеличившие свои размеры до среднего роста собаки. Мне хватило пары выстрелов, чтобы они убрались восвояси. Спуск на минус второй этаж занял менее двух минут. Разруха и запустения заканчивались внезапно. Жилая зона была обозначена образчиками вычурной мебели. Пол был отмыт, разве, что ни до блеска, а стены оклеены различными видами обоев, что создавало странную атмосферу лавки завзятого коллекционера.
Кажется, старик уже и не ждал меня. Во всяком случае, когда я из деликатности постучал, он встрепенулся, а, повернувшись ко мне лицом, смахнул скупую слезу. Затем порылся на полке, стоявшей неподалеку от продавленного дивана.
- Спасибо, что заглянул. Вот, возьми эту флешку. На нее я записал все, что удалось поймать из Московских радиопередач. Надеюсь, что все сделал правильно. Ты ведь меня пойми, все эти новые технологии мне пришлось осваивать по найденным здесь же самоучителям. Вижу, Бес, ты хороший парень… ты уж не забывай старика. Идет?
- О чем речь, Хаорыч, буду рядом – забегу на огонек!
Он прочувствованно потряс мою руку, а после заторопился.
- Ты должен идти, Бес. Возвращаться домой. Тебя, небось, уж и хватиться могли. Ты только не забывай меня. Можешь письмо мне написать, я в обиде не останусь, ты не думай. А если вы там радиво свое заведете, так уж услышу, будь покоен, обязательно услышу, ты поспеши… а то еще до рассвета не успеешь! - я кивал ему, а старик умудрился всучить мне каких-то гостинцев, обещав, что срок годности в норме, ровно, как и радиационный фон небольшой, поскольку все из самых нижних ярусов склада.
Обратная дорога до вентиляционной шахты далась мне легче, наверное, по проторенным тропам всегда идти веселей. Но, добравшись до своей флюрисцентной отметки, я немного растерялся. А как же не растеряться тут? Ведь теперь скособоченных алюминиевых коробов было два! И на обоих, как несложно догадаться стояла пометка. Вот мне только этой радости не хватало. Ладно, разберемся. Бывало такое в Зоне, кто-то кажется рассказывал. Правда, не помню о природе возникновения такой аномалии. Скорее всего, и нет ее, этой природы. Потому, что от природы такого не бывает. И ведь ни одного отличия же! Даже конец веревки из обоих свисает так заманчиво, значит: «выбери меня, выбери меня, птица счастья завтрашнего дня». Но никогда еще смекалка не подводила русского человека.
Ну да, может в дебри завести, но не подведет, это уж точно. Я достал термос с остатками кофе, отвернул крышку, и плеснул вперед так, чтобы жидкость попала на оба короба. Я, конечно, не ожидал такой бурной реакции, но предполагал, что что-то должно было произойти. Лже-короб  задымился, с него на пол стекала какая-то противная белая слизь. Дабы не дожидаться финала этой душещипательной истории, я схватился за веревку и быстро выбрался наружу.
На поверхности все было по-прежнему. Одна вентиляционная шахта сияла новизной, другая напротив выглядела закопченной золушкой. Мне отчего-то показалось, что теперь они поменялись местами. Ну да ладно, будет минутка – нанесу обозначения на интерактивную карту, что уже начал рисовать, пользуясь данными Полковника, собственными представлениями о картографии и какой-то относительно свежей, хотя и довоенной, базой GPS.
Что же, пока все в той или иной степени удавалось так, как я задумывал. Теперь следовало попытаться подобраться к вертолету, и совершить опасный перелет. Вряд ли теперь сторона противника ожидает активных действий метрошников. Более того, я один, а значит, вряд ли привлеку чье-то внимание. Надо попробовать убить всех зайцев разом. Вот бы только быть уверенным в том, что они меня не расстреляют.
При мысли о зайцах с ружьями я улыбнулся. Сейчас следовало воспользоваться старой техникой подавления мыслительной деятельности, чтобы чертова ржавь не вскипятила мозги. Несколько быстрых рывков и я у цели. Точно почувствовав мое приближение, из тени выскользнул Дарк.
- Что опять задумал, двуногий? – поинтересовался демон, - ты живучий, прямо как таракан, поэтому и интересуюсь.
- Спасибо на добром слове! – я был несколько удивлен его внезапным появлением, но то, что оно было как нельзя кстати – неоспоримый факт, - помоги мне, а?
- А что мне за это будет?
Я даже остановился на бегу от такого вопроса.
- Быстро же ты очеловечился, демон! Ну, угощу я тебя чем-нибудь необычным, как насчет сладкого?
- О, я пока только читал об этом. Хорошо… хорошо, Бес!
- Ты читаешь? – ей богу, если бы у меня было побольше времени я бы допросил его с пристрастием.
- А чем я хуже вас двуногих?
- Ладно… слушай. Мне надо где-то посадить вот эту штуку, чтобы фон был минимальный, и чтобы ее не повредил никто.
- Хорошо…
Мы уже были недалеко от вертолета. Как я и ожидал, в округе все было спокойно. Судя по следам, противник пытался завести машину, однако к счастью страх что-то испортить пересилил желание «насолить соседу». Первым делом я проверил вертолет на наличие взрывных механизмов, но, не обнаружив таковых, занял место пилота.
- Ишь ты, летать он научился.
Дарк появился рядом, внезапный, точно диарея, и я, привыкши ко всяким неожиданностям, и то передернул плечами. В пустынном безмолвии заброшенного города винтокрылая машина производила уж очень много шума. Интересно, всех ли кролей и прочих летающих бестий мы разбудили? Как ни странно этот взлет дался мне довольно легко. Горючего было достаточно, и машина слушалась моих команд, не дергаясь и не уходя в крен. Дарк указывал дорогу, выбирая наиболее безопасное место для посадки. Странно ведь, сквозь наушники и шлем не было слышно практически ничего, так шумел двигатель, но голос демона доходил до моего сознания четко, как если бы он исходил вовсе не из вне, а находился в моей голове. Об этом лучше не думать, а то так и с ума сойти недолго.
Приземлиться удалось мне ни с первой попытки. Я кружил над указанным Дарком пятачком земли и все во мне замирало, точно не было в моем теле других клеток, кроме нервных. Место действительно находилось недалеко от Крещатика, как мне и хотелось, но вокруг импровизированного аэродрома мало того, что светилась какая-то синяя дрянь, так еще и пахло сероводородом. Будто ни болотце здесь было, а врата в ад. Но было в словах демона нечто резонное, нечто пересилившее мои собственные страхи. И это «нечто» поспособствовало принятию окончательного решения. «Сюда же ни один дурак не сунется! Ни тварь одна, ни человек в здравом уме!». Вот так и живем. Интересно, сколько раз за эту бесконечную ночь мне еще предстоит совершить невозможное? Кажется, лимит-то исчерпан.
Второй заход был удачен. Полозья МИ-8 коснулись асфальта, и я свободно вздохнул. Дарк сославшись на крайнюю занятость, покинул меня, пообещав, как-нибудь «зайти в гости». Но сверток с конфетами Хаорыча не забыл прихватить. Долг платежом красен. До рассвета оставалось совсем немного времени. Я не то, чтобы знал, когда должно взойти солнце, но почувствовал по усилившейся активности тварей.
Сегодня несмотря ни на что, картина оставалась почти такой же идиллической, как и в ночь моего выхода на поверхность. Должно быть, вертолетный двигатель ни так сильно возмутил местных жителей, как попытка человека восстановить свои попранные права, с помощью автомата и взрывчатых веществ.
Из окон близлежащих домов за мной наблюдали чьи-то злые глаза, но, кто бы там ни прятался, напасть тварь так и не решилась. Быть может, аура Дарка была так сильна, а может, и от места посадки тянуло не амброзией, и существо, сбитое с толку не могло точно определить кто его противник, и, где он находится. На Крещатике сталкеров встречала восстановленная огневая точка. Все-таки они молодцы, что прикрывали возвращающихся. Полковник это грамотно продумал. Помахав ребятам, я сделал последний решительный рывок до спасительного уюта киевского метрополитена.
Процедура дезактивации успела стать для меня почти привычной. Какой все же человек предсказуемый. Вот и я такой же. Такой же, как и все. Привык к хорошему, безопасному, чистому. Дезактивация вот, пожалуйста. Уверенность в том, что здесь мне ничего не угрожает. Ха, как бы ни так! Кто я в этом мире? По сути - чужак, пришедший из вне. Не будь Полковника, долго бы я тут продержался?
- Ребята, давайте скорее, - недовольно покрикивал я на дезактивационную бригаду, - у меня куча дел, и я надеюсь, что успею вовремя.
К счастью ребята подобрались понимающие, на слова мои резко не реагировали, и лишь изредка делали мне замечания, мол, мог бы быть и повежливее. Но мне сейчас было не до соблюдения протокола. Несмотря на то, что усталость давала знать о себе, ноги гудели, что я почувствовал, лишь спустившись в метро. Видимо там, на поверхности энергетики и стимуляторы помогли мне продержаться так долго, без особого отдыха, а сейчас схлынувшее напряжение забирало последние силы.
Дойдя до мед.отсека я передал Наде необходимые медикаменты, и увидев ее сияющие глаза, понял, что угадал с наименованиями и других лекарств. Нужно сказать, что по-украински я понимал плохо, но, видно проведению было угодно помочь мне в этот момент. Призрак поправиться. И, возможно, еще несколько неплохих ребят не окончат свой жизненный путь раньше времени.
К Полковнику я не пошел, полагая, что его и без меня оповестят, о моем возвращении и удачной операции с вертолетом. Я не думаю, что верхний пост не услышал одиноко работающей вертушки. Не так часто здесь появляется МЧС.
Только переступив порог своей палатки, я тотчас же свалился на топчан, даже не расшнуровав берцы. И все было бы хорошо и прекрасно, если бы спустя пару часов меня не разбудили весьма экзотическим способом. Проснулся я внезапно оттого, что вооруженные люди куда-то настойчиво меня волокли. Тут уж поспорить было сложно, ко всему прочему, эти товарищи успели разоружить меня, так что сопротивляться было глупо и бесполезно. Не оставалось ничего другого, как отдаться на волю случая и позволить их заботливым рукам приволочь меня к конечной цели их столь вежливого визита.
- Бес! – рявкнул на меня Полковник, лишь только его бравые ребята поставили меня на пол, едва не приложив головой об косяк, - где, черт тебя дери, моя жена!
Что-то подсказало мне, что неприятности только начинаются.
Глава 11.

- Глосси сказала, что отправиться с тобой. Что ваш выход согласован. Прошло уже четыре часа. Ты не хочешь мне ничего объяснить?
Его взгляд не предвещал ничего хорошего. А любое мое неверное движение могло обернуться лишней дыркой в черепе. Нужно было объяснять ситуацию очень доходчиво и очень осторожно, ну, а самое главное, не стоило выдавать Дарка. Я не думаю, что Полковник пришел бы в восторг, если бы я рассказал о демоне, который помогал мне, и с помощью него-то я краем глаза заметил Глосси. А, что с ней стало дальше, не имею ни малейшего понятия.
- Послушай. После того рейда, когда ты нашел лучших людей и мы получили серьезный урон, я не хотел бы, чтобы наверх со мною поднимался кто-либо, а уж тем более, твоя жена. Когда я записывался, ее имя в журнале не значилось. Кроме того, я проверил журнал еще раз, подозревая такую возможность, и снова не обнаружил, чтобы со мной кто-то собирался идти на поверхность. Успокоенный этим, я совершил выход. Мой отчаянный поход на Майдан сопровождался непредвиденными сложностями, и я не очень-то смотрел по сторонам в поисках снайпера одиночки. Так случилось, что главной моей угрозой были мутанты, и я был слишком увлечен в попытках не сдохнуть, и добраться до цели, чтобы предугадать внезапное появление Глосси.
Теря зло сверкнул глазами. Но ничего не ответил, жестом показав охране, что та может быть свободной, и дальше мы поговорим по-мужски наедине. Не люблю я все это. Сейчас я ругал себя последними словами. С чего я собственно решил, что мне тут будут безоговорочно доверять? Это ни Зона, где на заставах меня чуть ни каждая собака знала. Где слово Беса было гарантом выполнения обещаний. Тут большой мир, широких возможностей, чтоб их!
- У меня нет причин не верить тебе, Бес, но и верить тебе у меня тоже нет веских оснований. Я знаю Глосси, конечно, ей было интересно проявить себя, конечно, она могла пойти не заручась огневой поддержкой, такое бывало, но мне казалось, что она не стала бы обманывать дежурных насчет цели своего выхода.
- Она посчитала меня таким беззащитным?
- Не иронизируй! – тяжелый кулак с грохотом опустился на стол, - лучше расскажи, как это тебе без особых усилий удалось перегнать вертолет. Не отнекивайся, встречающему посту не услышать его было сложно.
- Да, мне действительно удалось отогнать винтокрылую машину. Там не было тех товарищей, которые преградили нам путь в прошлый раз, я вообще склонен думать, что постоянно они там не тусуются. Да и мутанты вели себя спокойнее. Я что-то не пойму, Полковник, куда ты клонишь? Неужели решил, что я подставил твою жену ради вертолета?
Теря опустил глаза. Конечно, он так не думал, слишком хорошо он меня знал. Наверняка верные советники насоветовали. Мол, пришел чужак, кто знает, чего можно от него ожидать, и правда ли все то, о чем он рассказывает. Мол, дружба, дружбой, а вон оно ведь как вышло. И он если бы речь шла ни о Глосси, может, и не придал бы никакого значения, не прислушался бы, а тут – все пустое.
- Сейчас я уверен в одном, Бес, Глосси у них.
- Почему ты так думаешь? – я старался анализировать ситуацию, по мере поступления новых данных. Чего, каких фактов мне еще не достает, чтобы сделать правильный выбор. С чего он так уверен, что ни один мутант к ней не мог близко подобраться? Там пси-сущностей с батальон бегает, всякое может случиться.
- Недалеко от ее обычного маршрута наши ребята нашли ее зачехленную винтовку…
- Умница девочка! – воскликнул я. А на недоуменный взгляд Полковника ответил, - да если бы они ее со снайперкой взяли, шансов найти ее целой и невредимой у нас было бы ноль целых ноль десятых!
По взгляду Тери я понял одно, меня хотят прибить. Прямо здесь, не сходя, так сказать, с этого самого места. И дабы не случилось братоубийственной бойни, нужно срочно что-то предложить, или продекларировать. Что-то очень веское!
- Значит, наши шансы повышаются. Слушай, ты ведь точно не знаешь, где засели эти? Зато ты знаешь точно, что им нужен вертолет. Мне же ясно другое, пилотов среди них нет. Стало быть, произведем обмен….
Я старался говорить, как можно более обстоятельно. Чувствуя, как непросто будет реализовать мой план, и что если хоть что-то пойдет не так, то живым, наверное, не уйдет никто. Да и где гарантия, что эти товарищи станут играть по нашим правилам?
Головная боль снова дала знать о себе, с противным легким звоном вонзившись в левый висок. Теря слушал внимательно, не перебивал. Не знаю, чего ему стоило признать разумность моих доводов, но мне удалось отстоять свою точку зрения. Вломиться в надежно укрепленный бункер и залить все напалмом – не лучший выход, хотя я и прочел нечто подобное в глазах Полковника в первые минуты нашего оживленного диалога.
Скоро решение было принято, Теря отдал приказ об общей мобилизации. Что характерно, никаких возражений высказано не было. Правильно ли это? Должно быть, Полковник никогда не промахивался. Кто-то наверняка надеялся на крупномасштабную операцию, которая сулила неплохие дивиденды, некоторые, не сомневаюсь, смутно надеялись на смену власти, а, следовательно, на передел ресурсов. Иногда у меня создавалось чувство, что народу было в общем все равно с кем и за что воевать, главное жать на курок, а там, как бог даст. Только мало кто из этих так называемых сталкеров, которые выступали сегодня в первых рядах, знал, что бывает - входное отверстие - на два пальца, а выходное - с кулак. Очередь из АК - в тело – это никаких шансов на то, что ты действительно выживешь, а пули со смещенным центром тяжести - входят в ногу - выходят возле уха - ломая все кости на пути…
Все эти ребята сражались в основном с мутантами, и с такими же неумехами с других станций. Зверью и ответить по большому счету нечем, а соседи тоннельного эха бояться.
И чего я, в самом деле, так завелся? Увидев следующую группу, состоящую из профессиональных бойцов, я осознал, что не все так скверно, что возможно, некоторые критические замечания высказало во мне собственное тщеславие. Скромнее надо быть, определенно, скромнее.
И все-таки я слишком расслабился здесь. Ситуация эта была вполне предсказуема. И имей я немного больше времени, я бы сумел просчитать ее, как и возможные последствия, и можно было бы попросить Дарка проследить за снайпершей. И вообще, много чего можно было бы. Да все мы задним умом крепки. Теперь нам предстояло осуществить мой безумный план, в некоторых своих пунктах, граничащий с абсурдностью.
Местным на сборы Полковник отрядил час. Я собрался выдвинуться налегке. Закинувшись стимуляторами и энергетиком, уже через десять минут я чувствовал себя сносно, в голове образовался легкий звон, но усталость и напряжение ушли, забрав с собой головную боль. Максимум через сутки, мне придется отдать организму сторицей, за использованные резервы, но сейчас все это казалось второстепенным и не значительным.
Почему мне все время приходится что-то кому-то доказывать? Спешить на помощь, точно я член команды спасателей из старого диснеевского мультика «Чип и Дейл»? Но тут же, разозлившись на себя, я подумал: «А не ты ли хотел быть нужным? Значимым? Приносить, черт побери, какую-то пользу? Так вот не жалуйся! И давай, вперед!».
Чашей безумия можно измерить только человеческое отчаяние. Если бы ни пасмурная погода, и небо, плотно затянутое тучами, наверное, многие из тех, что отправились в этот рейд, ослепли бы, незащищенные ничем от ультрафиолета, льющегося с неба. Теря ни то, что не жалел людей, он сейчас не думал о них. Просто не мог. Конечно, все подумали, что мудрый вождь просчитал все на несколько ходов вперед…
Мне едва удалось отогнать от себя все эти мысли. Нечего пенять на другого. Сам-то хорош. Сколько раз бросался в омут с головою. Быть может, именно благодаря этому до сих пор топчу эту землю. Но, черт его знает, кого мы встретим этим славным осенним утром на просторах украинской столицы? Насколько мне стало понятно, дневные обитали известны сталкерам плохо. Вот тебе и «легкая прогулка». Кажется, мой план с самого начала пошел наперекосяк.
На поверхности все было тихо. Турели встречающего поста стояли зачехленными, а мы топали по широкой улице так уверенно, точно и не было никакой ядерной войны. Вот подумаешь, двенадцать человек напялили на себя химзу и маршируют. Сложно представить себе что-то более странное, чем то зрелище, которое представляла собой наша организованная толпа. Я думаю, каждый внутри себя подозревал, что выход не станет равнозначным походу за дровами, поэтому бойцы нарочито бодрились, перебрасываясь скабрезностями.
Я чувствовал, что это должно скоро закончиться. Зона не любит подобного отношения к себе. И хоть здесь не было выбросов аномальной энергии, хоть не дышал в затылок четвертый энергоблок, а все-таки чувствовалось присутствие Чего-то. Я не могу точно сказать, чего именно. Не могу придумать названия, однако, я явственно ощущаю на себе его пристальный взгляд. Не успел я чертыхнуться, как впереди появилось нечто.
Силуэт существа напоминал гориллу, но рост был чуть выше. Хвост слегка покачивался на весу. Никто не заметил, как оно прыгнуло. Бесшумно, изящно, и, черт побери, красиво. Прыжок, достойный Настоящего хищника. Пока оно летело, никто не двинулся, никто не поднял оружие и, не выстрелил, никто даже ничего не сказал. Лишь только, когда его когти вонзились в одного из команды, только когда один из нас уже погиб, только тогда кто-то из команды очнулся и, в воздухе прозвучал первый выстрел. Люди очнулись. Я ничего не мог поделать, я только тупо нажимал на курок, усилием скорее воли направляя автомат в сторону этого порождения сплошного кошмара. Я жал на курок, пока не отстрелял все тридцать патронов, пока не послышались щелчки спускового механизма. Сколько пуль нашли свою цель? Три или четыре? Монстру хватило, но не для того, чтобы умереть, а для того, чтобы разозлиться. Оно настигло очередную жертву, и оторвало ей голову одним ударом. Похоже, я начал сходить с ума. И тут он прыгнул во второй раз. На меня. Его маленькие хищные глаза излучали какой-то успокаивающий свет, мне уже расхотелось жить, я почти смирился со своей участью жертвы.
Как мне удалось выхватить пистолет? Я не знаю, пуля попала в находящегося на излете монстра. Уже мертвый, он рухнул на меня, заливая все вокруг своей кровью и дергаясь в конвульсиях.
Точно в замедленной съемке ко мне бежали разметанные неожиданной атакой люди. Полковник вместе с мало знакомым сталкером едва стащили с меня эту тварь. Мне казалось, что мы где-то виделись с ним раньше. И ник был такой знакомый, что оторопь брала. По скованным движениям присутствующих я понял, что они сильно напуганы. Ведь фактически, никто из нас не мог противопоставить этим монстрам ничего из привычного арсенала.
- Это менталы, - с умным видом изрек я, хотя, признаться, на сто процентов тут уверенным быть глупо. Черт его знает, что это за хрень такая народилась? – Сразу стреляйте, не смотрите им в глаза, есть надежда, что это поможет. И, если, здесь ни у кого нет никаких возражений, предлагаю пересмотреть первоначальный план.
Возражений не было. Произведя разведку, мы выбрали безопасное здание, подходы к которому хорошо просматривались, и, поднявшись на третий этаж, принялись живо обсуждать сложившуюся ситуацию.
- Не успели мы и пяти километров пройти, как у нас уже два «двухсотых»! И ни похоронить ребят, ни дотащить обратно - надежды нет. Сейчас привлечем внимание сородичей этой твари, там все и поляжем. Я лично таких никогда не видел. Мне кажется, нужно переждать день, занять круговую оборону, затем как стемнеет отправить одну группу обратно, тех, кто будет дежурить, а оставшимся продолжить путь.
Доводы Талого были понятны, логичны и обоснованы. Вот только меня такой расклад не устраивал, ровно как и Полковника. Я знал, что если сейчас надавить на Терю, то он пойдет к Раде один, и там голыми руками, если понадобится, перевернет все вверх дном. Вернется он, конечно, вряд ли, но и живым никого не выпустит. Меня такая диспозиция не устраивала потому, что повторное принятие стимуляторов на меня не подействует, а спустя четыре часа вызовет обратный рефлекс, стало быть, обратно, я уже просто не дойду. Нельзя «занимать» энергию постоянно, потому что ее резерв не безграничен. Но я по рангу не мог высказываться ни вторым, ни третьим, поэтому просто стоял и продолжал слушать все тот же план Талого с небольшими поправками на вероятные обстоятельства. Полковник был почти взбешен безальтернативщиной наших идей и доводов. Ну что же, супер-герой, твоя очередь… выдохнув я поднял правую руку вверх:
- Минуточку внимания, народ, все это разумно, но слишком долго. Мы упустим время. Стало быть, действовать надо сейчас. Как – это второй вопрос. Мы столкнулись с сильным противником. С таким, с которым раньше нам никогда не приходилось иметь дело, но как показывает практика, с противником вполне победимым, значит, сворачиваться прямо сейчас резона нет. Во всяком случае, не всем. По существу, предлагаю следующее: Талый, я, Полковник, Водянов и вот вы, простите, не запомнил вашего имени, - я указал рукой именно на того сталкера, который помогал Тере свалить с меня мутанта. Раз уж он не дрогнул при виде этой туши, и, как я успел понять, был одним из тех, кто стрелять не перестал, значит, нужно взять его с собой.
- Сфинкс, - представился тот.
- Отлично, стало быть, наша пятерка отправится к Раде. Все остальные, разворачиваются и идут в метро через любой удобный вход. Смысл этих манипуляций следующий. Как только наступит ночь, вы снова выйдете на поверхность, и будете ждать нас на подступах к Крещатику. Я предполагаю, что мы вернемся ни одни, и фейерверк нам не помешает. Опять же, если что-то пойдет не так, если у нас ничего не получится, станция не должна остаться обезглавленной.
Меня слушали чуть не затаив дыхание, особенно те ребята, что не произвели на меня впечатления в самом начале. Да, я мог бы баллотироваться в президенты, если бы это было еще кому-нибудь нужно.
Я понимал, что мое предложение менее грамотно, но, как часто случается, но зато более популярно. Я видел, как ребята вздохнули с облегчением. Задерживать их более не имело смысла. Полковнику удалось совладать со своими чувствами и с душевным порывом, что чуть было, не стоил мне места в команде, и отдал распоряжение об отступлении части группы к метро.
Передвигаться стало значительно легче. Ребята знали свое дело, и все выглядели ни в пример новичкам, собранные и внимательные, внутренне готовые к опасностям и неожиданным поворотам. Впереди шел Водянов, за ним Сфинкс и Полковник, мы с Талым замыкали группу. Знать бы еще чего тут может выползти. Но антропологического справочника по «дневным» тварям поверхности ни у кого не оказалось.
Спокойствие вымерших улиц настораживало. Тишина давила на уши, а звуки собственных шагов, и хрустящий под ногами мусор, заставляли меня подолгу прислушиваться, и вглядываться в проулки и провалы окон домов, мимо которых мы проходили. У меня создавалось впечатление, что та тварь, которая встретила нас, была индикатором – лакмусовой бумажкой, мол, справимся, или нет? И раз уж мы с нею справились, что предпримут остальные? Выждут, пока мы уйдем? Или пошлют кого-нибудь более проворного по нашему следу?
Неожиданно где-то справа и сбоку послышался надрывный плачь. Я бы хотел сказать «вой», но на звериные вопли этот звук был совсем не похож. Воздух рассекло нечто. Потом снова, и опять, и еще. Наша команда не сразу сообразила укрыться в ближайшем подъезде, несмотря на опасность быть съеденными кем-либо из ночующих здесь ночных обитателей верхнего мира. Однако на том месте, где мы только что стояли, асфальт был испещрен огромным количеством стрел. «Это еще что за племя аборигенов?». С ужасом я заметил, что в тех местах, где стрелы коснулись асфальта - грунт оплавился и зиял асимметричными воронками, и не хорошо так светился.
- Это еще что за Эвенки? – поинтересовался я.
Судя по молчанию мои спутники столкнулись с этими товарищами так же впервые. Так мы, господа, оказывается здесь еще и не единственные люди. Интересно, а Хаорычу вот эти аборигены сильно досаждают? Он вообще их видел когда-нибудь? Или тоже боятся ржави и внутрь не лазают?
Отвечать на приветствие местных жителей мы не спешили. Хрен его знает, что это такое на самом деле, однако те, осмелев, послали разведчиков вперед. У меня от их вида, разве что волосы на голове не зашевелились. Эти существа на людей походили меньше, чем безволосые розовокожие мутанты. Радиация изломала и искорежила их суставы, заставив передвигаться рваными короткими перебежками. О проблесках разума можно было судить лишь по владению не сложным оружием. В одежде, они, кажется, и вовсе не нуждались. Так – самое необходимое, какие-то тряпки, чтобы не замерзнуть зимой, или не сгореть под палящими лучами солнца. Волос на их телах почти не было, глаза были выпучены, а нос будто и вовсе отсутствовал.
- Не стоит их недооценивать, - предостерегающе сказал Талый, и словно в подтверждении своих слов выстрелил по племени зажигательной гранатой.
Что сказать? Это было эффектно, и возымело свое действие. Дикари отпрянули куда-то во дворы, мы, прикрываясь пыльной крошевом, взвившимся в воздух, быстро преодолели почти целый квартал, а за спиной слышался все тот же рассерженный плачь. Судя по тому, что звук его удалялся, преследовать нашу группу мутанты не стали. «Не так уж много времени прошло, - подумал я, - а всё здесь уже не человеческое. Не для человека».
По плану мы должны были забрать сильно северо-западнее, обогнуть Майдан, и зайти противнику в тыл. Но уже теперь было ясно, что это слишком долго, и придется снова ломиться практически напрямик. В то же время, игнорировать Площадь Независимости было нельзя. Здесь была наша первая стычка. Понятно, что у тех, кто засел в бомбаре под Радой, или черт знает где, это Теря думал, что там настоящий бункер, а я так вообще ничего себе представить не мог. Но на Майдане у них точно не может быть штаба, но здесь мог быть выход одного из тоннелей, или какой-то важный, стратегический объект.
Наш прорыв чуть было ни стоил Талому жизни. Мы даже не поняли, что это была за дрянь. Ни то летающая рыба, ни то плавающая птица. Она взметнулась из провалившегося канализационного люка, и если бы ни молниеносная реакция Сфинкса, то впилась бы мертвой хваткой в тело нашего боевого товарища. Каким образом тот заметил тварь, остается для меня загадкой, но Талого успешно заменила трухлявая покрышка. Тварь клацнула зубами, и бултыхнулась обратно в люк.
Когда показался перекресток у Площади Независимости, мы даже вздохнули с облегчением. Здесь противник был нам хотя бы знаком. Я ожидал увидеть собак, но вместо этого увидел надпись. На асфальте чуть ли ни каллиграфическим подчерком нам рекомендовали прибыть в расположение генерал-майора Трунина, где и произвести обмен, если оный нам интересен. За жизнь нашего разведчика генерал-майору и всей их коммуне, полагался вертолет с пилотом. Ну, а нам живая и невредимая Глосси.
Что ж, все было примерно так, как я и предполагал. Люди, они вообще весьма и зело предсказуемы. И тут уж ничего не поделаешь, атомная война, или голодомор. Человек всегда остается самим собою.
Теперь делиться на группы было уже поздно, поскольку нас наверняка вели, если не снайперы, то какая-то другая система наблюдений. Я не берусь судить, расставили ли они здесь web-камеры, или использовали сигнальные флажки, но нас будут ждать, и будут вести до самой цели. У отворота в один из дворов Водянов остановился.
- Здесь раньше была пожарная часть, - сказал он, - есть надежда найти какой-нибудь автомобиль. Нас не так уж и много, а если так пойдет и дальше, то сегодня мы попадем гарантировано лишь в одном направлении, и я боюсь, вам оно не понравится.
Логика была правильная, и спорить никто не стал. Благо во дворе оказалось тихо. И до поры до времени, ничего не вызывало подозрений. Несмотря на это, помня прошлый опыт бойцы наши были на стороже. Бдительность все же никогда не бывает лишней, даже когда используешь известные тропы.
Пожарная часть произвела на меня двоякое впечатление. Особенно сильно не понравилось мне ее левое крыло. Было в нем что-то неправильное. Как и в торговом центре на Майдане. Оборудование выглядело так, будто им еще совсем недавно пользовались люди. И ничего ведь не выползало оттуда, не выпрыгивало, и не пыталось сразу же сожрать, но что-то уж больно не хорошее было во всем этом. Так же разительным контрастом служило правое крыло, где все было присыпано ни то пылью, ни то землей, ветром в разбитые окна нагнало всякого мусора. Типичная картина – как и везде в прочих зданиях фон здесь скакал, но ничего ужасного я не намерял. Исправную машину мы отыскали не сразу. У одной глох мотор, другая, казалось, была мертва еще до произошедшего катаклизма, несколько машиномест пустовали. Интересно, доехали ли бригады по назначению, или все инициативы потонули в царившем вокруг хаосе и беспорядках? На пятой машине нам повезло. Прочихавшись, движок ожил, и порадовал нас утробным урчанием. Конечно, пожарная машина – это не броневик, тем не менее, хотя бы какой-то транспорт.
Предвидя нехватку горючего, Сфинкс и Талый обследовали гараж тщательнейшим образом, нашли полканистры необходимого бензина, да слили с тех машин, что остались здесь на вечном приколе. Нужно было решить проблему, как выгнать машину на улицу, но и с этим довольно быстро управились. Теперь мы стали более маневренны и защищены от всяческих неожиданностей, которые приятными отнюдь не назовешь.
Дорога, изрытая военными действиями и корнями местной флоры была едва проходима, но, несмотря на это, Талый уверено справлялся с задачами шофера. Все новые и новые повороты и улочки оставались позади. Кое-где неплохо развернулись товарищи военные. Бреши в стенах домов явно просто так не появились. На одном из перекрестков точно в подтверждении моих слов обнаружился обожженный танк, а в нескольких метрах от него разорванный в клочья бронник. Это что же здесь такое произошло? Фон снова скакнул, но не критично. Говорят, в Киеве было несколько мест, где радиация была хлеще, чем при первом взрыве на ЧАЭС. Чем же не задалась земля обетованная? Разве что, не там ее искали. Или, природа нового мира оказалась сильнее?
До места добрались без приключений. Признаюсь, меня это даже удивило. Но не успел я поблагодарить Черного сталкера, как первые робкие пули чиркнули по корпусу нашей колымаги. Все дальнейшее можно охарактеризовать, как события, имеющие весьма небольшое отношение к здравому смыслу.
То ли те, кто предлагал нам заплатить выкуп не ждали нас с транспортом, то ли так удивились тому, что мы не пришли, а приехали, а может быть, какой-то не очень уравновешенный командир приказал открыть огонь. Тем не менее, за первыми выстрелами, раздались автоматные очереди, и бог его знает, чем бы все закончилось, не втопи Талый педаль газа в пол. Видимо, для ощущения собственной неуязвимости он не забыл и о сирене. Пожарка утробно взвыла, и заблистала огнем, единственным уцелевшим. Так, с воем, ревом и фанфарами, подсвеченные алым в сгущающихся сумерках, мы сами того не подозревая, пересекли полосу ловушек местной армии Робина Гуда. Уж не знаю, что она представляла собою, скорее всего она была рассчитана на людей, которые пойдут, но не поедут.
Грациозно затормозив у парадного входа, юзом зацепив местные редуты, мы чуть ли ни высыпались в парадное. Не заметить нас было довольно сложно, и стрельба началась буквально со всех сторон.
- Фига себе план! – выкрикнул Сфинкс, включившись в перестрелку, - Бес, бля, ты в своем репертуаре!
На самом деле ничего этого в моем плане не было. Я полагал, что мы культурно так подъедем, проведем переговоры, оставим заложников, теоретически меня и Терю. Мы выспимся в местной тюрьме, затем уж под конвоем отправимся к вертолету. По дороге наши положат их, мы переоденемся в их форму, на вертолете вернемся за лидером, и, взяв его в заложники, потребуем Глосси взад. А вот хочешь насмешить всевышнего – запланируй что-нибудь. Укрываясь за искореженным кузовом, мы старательно отстреливались от наступающего противника, попутно решая, в какую же сторону двинуться.
Оказалось, что налегке  вышел только я, и в боеприпасах Сфинкс, Талый, Водянов и Полковник недостатка не знали. Неужели им тоже так хотелось пострелять? Или они изначально предполагали, что у нашей великолепной задумки неожиданно появиться незапланированное продолжение? Так или иначе, вход пошли осколочные гранаты и даже бутылки с зажигательной смесью. Потому, как захлебывались атаки, я стал понимать, что боезапас противника должно быть на исходе. Что местные жители, наверняка испытывая сложности с боеприпасами, увидев вертолет, сопрягли его с надеждой на возрождающуюся власть, а когда поняли, что на вертолете доставлена помощь «метрошникам» сильно не порадовались, и решили отбить хотя бы его, чтобы достичь земли обетованной, ну или чего они там хотели бы достичь. Точно в подтверждении моих мрачных мыслей на нас кинулся какой-то мутный паренек с криком:
- За Трунина!
Должно быть, он собирался расстрелять нас из дробовика, но в его действиях было мало расторопности, и Сфинкс с Полковником были быстры. Все мы, почуяв слабость жертвы, мгновенное преобразились. Много ли в человеке этого самого человеческого? Полковник отстреливался короткими очередями, Водянов использовал уже почти весь арсенал зажигательных гранат. Местные пытались дать нам организованный отпор, но, по всей видимости, им не приходилось иметь дела с людьми, обученными убивать, или делавшими эту нехитрую работу уже долгое время.
Скорее всего, все их стычки проходили здесь. Наверное, у них было несколько хороших стрелков, и быть может, даже неплохих снайперов, но в ближнем бою все эти бледные напуганные люди показали себя непрофессионалами. Что же заставляло идти их на верную смерть? Кажется, Водянов ни раз уже крикнул «сдавайтесь!». Но никто из них не дрогнул. Разобрать где здесь бойцы, где женщины, где дети было тяжело, да мы и не выбирали дороги. Полковник был уверен, что следует спускаться вниз, там был бомбарь. Вот мы и спускались, проходя жилые сектора. Точно во второсортном боевике, да нет, еще гаже, круша все, что встречали на своем пути.
Отстреляв последний рожок, я поднял с пола чей-то автомат. Китайский калаш. Лучше чем ничего. Хотя затвор клинило пару раз, но здесь справился бы даже отряд ОМОНа. В чем же проблема? Почему они до сих пор держали укрепленные позиции?
Ответ напрашивался сам собою. Просто некому было здесь особенно воевать. Пока объезжали эту местность, мы натолкнулись на пару довольно сильных очагов радиации. Они к метро выйти не могли. Должно быть, был какой-то тоннель к ТЦ, скорее всего даже к продовольственному складу. Но то ли грунтовые воды, то ли другое природное или техногенное событие вмешалось в жизнь этих людей… теперь это было уже не важно.
Численность защитников Рады уменьшалась с каждым пройденным нами этажом. Пока, наконец, перед нами не показался сам виновник банкета генерал-майор Трунин.
- Остановитесь! Мы сдаемся.
 Полковник усмехнулся, глядя на тщедушного старичка, одетого в потертый китель, который действительно украшали погоны генерала. Но, кажется, я видел его раньше, то ли в музее, то ли на какой-то картинке. На лысине местного вождя уже появились старческие пятна, а руки тронул легкий тремор, но, несмотря на это, он сжимал в руке стечкин времен второй мировой.
- Оружие на землю! – рявкнул Водянов.
Вояка до сих пор ждал какого-то подвоха. Не было гарантии, что Глосси все еще жива. У нас вообще никаких гарантий не было. Исход дела выглядел благоприятно, но нельзя сбрасывать со счетов тот опыт, который имели эти люди в непримиримой борьбе друг с другом.
- Я не думал, что вы, «метрошники», настолько сильны, - усмехнулся наш генерал-майор. Наверняка звание он придумал себе сам, чтобы вызвать больше доверия со стороны своих последователей, а таковых было немало, - но раз уж вы все равно уничтожили государство Радости, значит делать нечего…
Только молниеносная реакция Полковника спасла нас в этот момент. Чуть не дождавшись конца пафосной речи Трунина, Теря выстрелил по его правой руке, и не ошибся. Трунин, вскрикнув от боли, выронил пульт дистанционного управления. Сфинкс успокоил новоявленного диктатора точным выстрелом в голову.
- Твою мать, - негромко выругался я, - и, что мы будем со всем этим делать?
- Найдем Глосси….
- И?
- Черт… - Талый поскреб шлем, - придется как-то выводить всех этих людей отсюда.

Глава 12.

События, которые произошли немного позже, я помнил смутно. Вот Полковник и Сфинкс собрали уцелевших в главном зале. Потом Водянов толкнул какую-то речь о том, что мы пришли с миром, и хотим повести их в светлое будущее. Худые, и голодные люди, в запыленной одежде не были сломлены, и смотрели на нас исподлобья, а такие взгляды ничего хорошего не сулят.
Водянов обещал, что если они отправятся с нами, то нужде будет положен конец, что двери метро открыты для всех, что нужно спасти детей, и тех, кого еще можно спасти. Ведь как оказалось никакого бункера у Рады нет. Так пресловутый бомбарь, все необходимое из которого было вынесено и использовано еще в первый год жизни здесь. Но Трунин сумел сделать с ними то, чего не удалось проделать коммунистической системе. Урезав пайки до минимума, раздав оружие надежным людям, он сумел заразить этих полуголодных людей идеей. Идеей, что во всем виноваты проклятые «метрошники», что чуть ли ни они развязали войну. Что в метро – рай на земле, а они избранны, чтобы сокрушить кровавый диктат. Как только нашелся общий враг - дело пошло веселей…
Все это и многое другое мы узнали из рассказов местных узников. В тюрьме, которая располагалась на полузатопленном уровне пленники и местные диссиденты содержались в поистине нечеловеческих условиях. На их примерах воспитывали молодежь. Точно в романе Оруэлла «1984», жители «государства Радости» имели счастье созерцать своих вчерашних соседей по коммуне. Но главное, они могли ненавидеть их. Презирать за предательство. И, в компенсацию за собственное плачевное положение дел раз в неделю – по выходным кинуть палкой, или камнем, или каким другим строительным мусором, в столь ненавистных врагов народа.
Меня неумолимо тянуло в сон. Как только я увидел Глосси, организм сам нажал на «выкл.». Кажется, Полковник говорил что-то, увещевал. Досматривал его речь я уже во сне. Мне снился Хаорыч, Зона и торговый центр «Глобус», где мир еще в порядке. За стойкой сидела Лидочка и улыбалась. Кажется, вокруг стреляли, а вот Лидочке было все равно. Я подумал во сне, как же ей удавалось вести свой дневник. Ведь он-то до сих пор лежал на дне моего рюкзака. Достать и спросить ее? Но Лидочка куда-то исчезла. Ее место заняла какая-то старуха. От нее пахло ржавчиной и морской солью. Она сказала, чтобы я спал. Я покорно закрыл глаза, а когда снова открыл их, обнаружил, что нахожусь в кузове пожарной машины. Кто-то заботливо подложил мне рюкзак под голову, и стащил противогаз. Это они зря, конечно, но от пары часов с меня не убудет.
Вокруг было тихо, но из этого абсолютно ничего не следовало. Мое чувство опасности задремало. И я подумал, что самое время открыть Лидочкин дневник, раз уж она попросила об этом через сон. Включив фонарик, чтобы стало светлее, я порылся в своем бауле. Наконец, на свет появилась искомая тетрадь. Сняв с нее полиэтилен, я распахнул слегка отсыревшие страницы. Исписано было немного. Едва ли больше десятка. Вначале почерк был уверенным и сильным, а потом все более расплывчатым и прыгающим, что и не мудрено. Я не знаю, как повел бы себя, окажись я на ее месте.

Приблизительно через 2 недели после.
Сижу... Никогда не курила. А сейчас после трудного дня (и после дежурной смены) всегда закуриваю сигарету. Становится легче. Хочется верить, что кошмар закончится. Верить. Только паника и безнадежность все больше отвоевывают внутри меня, норовя столкнуть с утеса спокойствия в ущелье ужаса.
Спустя час
Я думала, что не увижу, что такое война. Не познаю. Не соприкоснусь. Все оказалось не так. По новостям говорят одно, но у нас в торговом центре уже никто ни во что не верит. Мы в ловушке. Уйти через метро нельзя — двери закрыты, а там, где надеялись прорваться – разлилась какая-то оранжевая штука. Некоторые мужчины погибли. Все чаще появляется мысль, что нас не спасут, что мы здесь умрем. Иногда слышится стрельба и разрывы снарядов. Пока нам везет. Прямых попаданий не было.
Анатолий Оленин взял на себя бремя лидера. Ему это дается тяжело. Организовал место для раненых. Мы собирали все, что может пригодиться в нашем заточении из покинутых павильонов. Долго пришлось искать человека, который проверит на повреждения освещение. Несколько пригодных помещений все-таки остались без света. Продукты все сразу стали выдавать пайками. Наверно Толя был военным. Не знаю. Как же было страшно. Приходилось брать себя в руки и не впадать в ступор. Я торгую лекарствами. Я не врач. А пришлось смотреть на раны, переломы. Первое время меня постоянно тошнило от вида крови, кружилась голова. Сейчас легче, но смотреть на раны все равно не могу- мутит.

Через 5 часов
Мы все сначала думали теракт. Потом оказалось война. Потом сообщили, что ядерная. Это удар. Это страшный удар. Стараюсь не думать о семье. Просто молюсь. Все тревоги и сомнения задушила глубоко в душе. Только молитва. Только бы живы. Только бы спаслись.

Сутки спустя.
Мужчины пытаются выбраться наружу. Генератора на долго не хватит. Экономим его мощности, чтобы пища дольше сохранялась в холодильниках.

3 часа спустя
Меняла повязки. Некоторым не помочь без специальной аппаратуры и лекарств. Смотрят на меня. НО Я НЕ ВРАЧ. Отвратительное чувство бессилия.

Еще через 7 дней
Прорвало трубу с водой, когда что-то взорвалось наверху. Залило часть площади. Первая группа мужчин, ушедших наружу, до сих пор не вернулись. Другая группа мужчин не ушли далеко. Быстро вернулись, но уже не полным составом. Около нашего лаза что-то бурлит ржаво-красного цвета, кажется та же штука, которая была у выхода к метро. Один из второй вылазкой группы поскользнулся и упал в эту непонятную мелкую реку. Его стало разъедать, словно кислотой. Пытались вытащить. Не получилось. У самого смелого, что пытался вытащить друга, руки в ожогах. Кричит. Плоть стекает, как горелая пластмасса. Я так и не смогла подойти помочь. Помогали другие. Я же могла только подавать перевязочные средства.

Ночь этого дня
Меня тошнит. Какая-то интоксикация. Слегка горит горло. Возможно простыла. (Господи, только бы я простыла).

2 суток долой
Коля умер в муках. Радиация. Я раздала всем витамины какие были. Только это не поможет. Немного дополнительных элементов, думаю, не помешают. Искала модифилан. Его не много. На долго не хватит, да и не является сильной защитой от радиации.

После 8 часов сна
Модифилан закончился. Раздала всем. Старалась в равных дозах.
Пытаюсь найти в фармакологическом справочнике противорадиационные препараты сильного действия. Я не питаю иллюзий. Мы все заражены, и мы умрем. Мы совершенно не защищены от излучения и нечем защититься. Не понятно у кого какая доза. Это не Чернобыль. Это гораздо страшнее.
Пытаться составлять нужные препараты из имеющихся трудно.
Идея оказалась невыполнимой. Единственный составленный порошок испробовала на себе. Сильные пробочные действия из-за примесей (ведь веществ в чистом виде у меня нет).
Вид людей начинает быть нездоровым. Появились постоянные симптомы у всех — у кого сильные, у кого не очень.
Руководитель пригласил на совет. Мы (я и еще 5 человек) тихо беседовали. Будущее рисовалось четко и не радужно. Решили продолжать «борьбу», чтобы не поднимать панику. Решение о выходах наружу — категорически запретить. Надо отдать людям должное, за все это время я не видела настоящей паники. Но теперь уже не страшно.
Свет погас. Генератор работает, но ток больше не подается. Видимо перестала работать электростанция. Свечей мало. Пробуем приспособить атомные батареи, которые извлекаются из техники, но получается не всегда. Какой-то старик пытался убедить Оленина, что внизу безопаснее. Но те, кто поначалу пытался скрываться на нижних уровнях – погибли от переохлаждения. Да и где гарантия, что там нет радиации? Дозиметров-то нет. Никаких. Ни у кого.

Горло болит невыносимо. Горит изнутри. Хочется чуть ли не разодрать себе шею. Хочется пить. И не мне одной.
Детям даю снотворное и обезболивающие, чтобы больше спали и страдали меньше взрослых. Раненых больше нет. Сильно больны и тех, кому не помочь, руководитель приказал убивать, чтобы не тратить ресурсы. Все мучаются расстройством желудка, головными болями. Пишу, а у меня трясутся руки. Тихо плачу, вместо отдыха. Не могу остановиться. Господи....

Я не хочу жить. Я не хочу смотреть, как люди умирают.

Я не могу больше мучиться. Опять кровь. Меня опять тошнило кровью. Постоянно кружится голова. Не могу спать от болей внутри себя. Лекарств подходящих нет.

Господи прости....[/i]

С трудом проглотив подступивший к горлу ком, я отложил в сторону тетрадь. Это были очень мужественные люди. У них не было оснований верить Хаорычу. Да и, был ли Хаорыч? Или это все мне в бреду привиделось? Может, по ним все-таки зарядили? Или накрыло радиоактивным дождем? Или виной та самая вода, которая натекла внутрь?
Чем больше я пребывал в этом исковерканном мире, тем меньше понимал его. Тем больше меня тянуло обратно, точно Зона звала меня. Я был рад увидеть старых друзей. Мне нравилось помогать людям, быть нужным, принимать решения. Но здесь, черт побери, было слишком много людей. Слишком много боли, унять которую было ни в моих силах. Мне так отчаянно вдруг захотелось проснуться, чтобы все это кончилось. Чтобы за окном светило яркое солнце, а в мою ладонь ткнулась морда верного пса.
Скрипнула дверца. Кто-то шмыгнул внутрь. Судя по тому, как тихо передвигался пришелец, это была Глосси. Я не видел ее, так как сидел полу боком ко входу.
- Ты извини меня, Бес, - сказал она, - я тут всех на уши поставила. Но мне очень уж было интересно поглядеть, куда ты направишься. А уж когда я увидела, что ты с бэтманом болтаешь… просто не смогла удержаться. Я давно поняла, что в принципе эти гигантские летучие мыши не слишком опасны. Людей убивает страх. И мне казалось, очень важным разузнать что-нибудь.
- И как? – буркнул я, - узнала?
- Не дуйся. Конечно, узнала. Правда, про другое. Про местных. И вот, что я тебе скажу. Что Водянов там распинается, это все пустое. Не пойдут они никуда. Я не знаю, как, может быть, поначалу какие-то наркотики были, хотя я и не уверена. Но Трунину удалось фактически зомбировать всех этих людей. Как ты можешь догадаться, это вовсе не бывшие депутаты, а как раз, что называется, электорат. Не знаю, что на них так подействовало, но вот… сложилось такое псевдо коммунистическое общество. Где все общее, и полный «peace». Однако через несколько месяцев коммуна ощутила нехватку продовольствия, и был найден общий враг. В метро они пройти не могли, не было химзащиты, лазили по близлежащим улицам, но многие умерли от лучевой болезни, или были растерзаны мутантами. В общем, пайки становились меньше, народ начал роптать. И именно тогда они убили первых сталкеров, и обнаружили тоннель, ведущий к Майдану. То ли это была старая канализационная отворотка, то ли кабельный канал, я так и не поняла. Но диссиденты говорят, что некоторые сгинули по пути туда.
Вождь же был непоколебим, он считал, что нужна опорная точка именно там, в сердце Киева. Здесь были оборудованы снайперские позиции, и всех, что приходил сюда расстреливали. До крыш домов ржавь не добивает, поэтому стрелки не опасались ее. Пробовали попасть в ТЦ, но ничего не получилось. Пробовали проникнуть через разрушенный купол, пробовали через вентиляционную шахту…
- Ту, которая не горела, - машинально вставил я.
- Ну, да, откуда ты знаешь?
- Не важно, продолжай…
- Так вот, никто из разведчиков не вернулся. Продуктов соответственно не было. Ситуация патовая, что делать не понятно. Многие продукты в бомбаре испортились, его начало подтапливать водой, поэтому люди и не жили там. В общем, диктатор начал терять доверенных людей, поскольку кто-то уходил в диссиденты, кто-то просто уходи. Ну, и тут появляешься ты. Сперва твое появление связали со скорым спасением, ну а после, когда ты зашел в метро, прозвали предателем родины. Ну, все как в СССР, короче. Заочно тебе и всем «метрошникам» вынесли приговор. Многие, из оставшихся в живых, после вашей операции «тотальное уничтожение» до сих пор уверены, что это так. И этот внезапный штурм укрепил их во мнении, что Трунин был прав. Они считают, что те, кто укрылись в метро, живут в шоколаде, что у нас там благодать и рай на земле, и еще, что самое странное, что Третью мировую развязали именно мы, поэтому нас надо уничтожать. Вроде бы, они даже начали рыть подкоп к Крещатику, но напутали с направлением, да и инженеров среди них не было, поэтому тоннель обвалился. Вот такие не веселые новости.
Я выдохнул, повернувшись к Глосси, в свете фонаря она выглядела какой-то маленькой и немного напуганной. Чумазое лицо, растрепанные волосы, химза кое-где порезанная – искали оружие, но не усердствовали, это хорошо, а значит и повреждения костюма минимальны.
- Ты молодец, что бросила винтовку. Иначе они бы тебя точно к стенке поставили.
- Знаю… это я сама виновата. Путь отхода не проверила. Как вы вообще на такое решились? У вас, что разведка была, что у этих «радостных» почти не осталось ни боеприпасов, ни сил? Их вымотала стая голодных псов и каких-то новых тварей, пришедших с севера, около трех дней назад. Мутанты любят эти места больше, чем человекообразные дикари.
- Ты их видела?
- Нет, цвет местного диссиденства успел поделиться. Мне там делать нечего было. И, чтобы как-то избавиться от чувства голода мы трепались обо всем, что происходило здесь. Про метро я не стала шибко рассказывать, сам понимаешь, тут бабушка на двое сказала… по-моему, тут никому доверять не стоит.
Я пожал плечами.
- Это что-то из старого мира. С одной стороны, ты права, конечно. Но если никому не доверять, как можно выжить в мире, которого больше нет?
Глосси пожала плечами.
- Послушаем, что скажет Теря и Водянов.
- Хорошо. Знаешь, я был внутри, в ТЦ «Глобус». Да, это довольно неприятное местечко, но там есть не испорченные продукты питания, новая одежда и техника на атомных батареях. Идти надо через закопченный лаз. И еще, на нижних этажах там обитает дед, зовут Хаорыч. Он славный… надеюсь, что его не тронут. Ржавь там сильно мозг ест, но ничего, вынести можно. Мумий там много, но ничего страшного. В аптеке еще кое-что осталось. А так, знаешь, что я тебе скажу, вот там жило справедливое общество. Они, пожалуй, каким-то странным, непостижимым образом сохранили человечность почти до самого конца…
- Но они все, или почти все погибли?
- Да, погибли. Вот, - я протянул Глосси дневник фармацевта, - почитай на досуге.
Она засунута тетрадь в накладной карман на бедре, и сказала, что подобные свидетельства действительно очень ценны. Как-никак нам тут мир воскрешать предстоит.
Я натянуто улыбнулся, и предложил ей перекусить. Возражений не было, поэтому, достав из рюкзака пару саморазогревающихся каш, я протянул ей один из свертков. Молча, мы прикончили нехитрую еду. Я сам удивился тому, как проголодался. Вот же какой я весь из себя правильный, рассуждаю здесь о чести и достоинстве, о человечности, а сам положил кучу народа, причем не за что, не разбираясь, кто прав, кто не прав, и нет гарантии, что среди них не было женщин и детей. Мне бы тут корить себя и переживать, а я думаю, съесть ли мне сублимированного цыпленка, или все-таки поделиться с Глосси паштетом? Да и ей вроде бы ничего. Я не заметил, чтобы кусок в горло не лез. Бодренько так умяли мы кролика и цыпленка. Соя, конечно, но сейчас желудки были благодарны такой закуске. Вот чаю бы еще. Именно с такой мыслью мы выбрались из пожарки. Вокруг все еще клубился дымок. Где-то потрескивала, догорая мебель. Да, дел мы тут, конечно, натворили. Но где бы взять посудинку, в которой вскипятить воду?
Прогулявшись до заставы, я отыскал закопченный котелок. Вот, надо будет, кстати обзавестись, а то никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Фон у изделия был умеренным, и нареканий у меня не вызвал. Глосси не возражала. Вода у меня была с собой. Тут же соорудили костерок, пристроили наше сооружение, и стали ждать, пока вода закипит. Заварили там же. Снайперша принесла откуда-то граненые стаканы, и мы разлили по ним ароматный напиток.
Пока мы чаевничали, откуда ни возьмись, появился Сфинкс. От идиллической картины «двое на ступеньках Верховной рады пьют чай в сгустившихся сумерках» у него отвисла челюсть.
- Вы что, обалдели? А что если тут люди Трунина? Или мутанты какие-нибудь?
- Мы наделали столько шума, что думаю, все веселье начнется завтра ночью, поэтому давайте решать, как и куда поедем, - спокойно ответил я.
Сфинкс сейчас был без противогаза, и я понял, почему он показался мне смутно знакомым. Когда я попал в будущее Зоны с помощью генератора S-поля,  Артем, мой старый друг и коллега носил такой ник, обретаясь там. Сейчас я понял, что не ошибся. Эта бурная жестикуляция, желание немедленно действовать, а главное убедить нас…
- Ты лучше присядь, - я успокоил взвинченного сталкера, положив ему руку на плечо, и заставил сесть рядом с нами, - вот чайку попей, и расскажи-ка нам, Артемий, откуда ты взялся? Ни то, чтобы вообще, или конкретно здесь, а в Украине в эпоху всемирного ППЦ, как говорили в Интернете?
Сфинкс вздрогнул. Но стакан взял. Тут же сделал большой глоток, закашлялся.
- Ну, наверное, для тебя не будет секретом, что твой брат подарил мне одну вещь, когда вернулся из Зоны. Один артефакт. Мне стало очень интересно узнать больше. Но контракты, обязательства, работа одним словом не пускала. И тут, я узнал, что Полковник собирает народ. Это, конечно, громко сказано. Он в последние годы прослыл у нас предвестником апокалипсиса. Над ним все посмеивались, и, как, принято говорить, в «приличное» общество не звали. Много говорили, что, мол, вот один сгинул ни за что, а вот второй умом помутился. Я, правда, не верил. Или, знаешь, верил, но не до конца. Слова Карлоса сыграли решающую роль, так освободившись от последнего контракта, я поехал в Зону. Но, как видишь, не доехал.
- Может, оно и к лучшему?
На захламленном крыльце появился Талый, немного удивившись картине, представшей перед его взором, он пригласил нас внутрь. Противиться мы не стали, и последовали за ним. В том месте, где был зал, толпились люди. Все они не были в восторге от нас, и всем своим видом показывали, что было бы у них оружие – мы бы крупно пожалели о том, что родились на свет.
Сколько же часов Полковник и Водянов уговаривали их? Уговорили ли? Навряд ли. Такими взглядами не приветствуют воинов-освободителей.
Полковник выглядел измотанным, Водянов – не лучше. Что они хотели от нас? Чтобы мы вразумили толпу фанатиков, на глазах у которых кровавый диктатор из такового превратился в великомученика, а пророчества его сбылись?  Но, несмотря на все вводные, я знал, что попытаться стоит. Стоя перед любой проблемой всегда проще всего опустить руки. Зная, что ты обречен на проигрыш, зная, что все равно ничего не получится, ничего не измениться. Но я знал и другое пробовать надо, даже тогда, когда, кажется, что выхода нет.
Заняв место за импровизированной трибуной, я оглядел присутствующих. И начал резко. Голос мой окреп, и создалось такое впечатление, что выступать перед народными массами мое второе призвание:
- Я не знаю, что говорили сейчас мои друзья. И я не буду оправдываться. Мы поступили нехорошо, ворвавшись сюда, наш изначальный план не предполагал такого развития событий, и я приношу вам свои извинения. Не могу не заметить, что ваши снайперы первыми открыли по нам огонь, и похитили нашего человека. А так же, что на протяжении последних полутора лет вам неоднократно делались предложения по перебазированию в Киевский метрополитен, но ваш лидер всегда отвечал отказом.
- Да, потому, что вы все лживые собаки, развязавшие кровопролитную войну! – выкрикнул кто-то.
- И вы можете это доказать? Вы можете показать те приказы, которые подписал лично я? Я прибыл сюда из Чернобыля на вертолете, согласитесь сложно отдавать приказы о начале Третьей мировой войны из зоны отчуждения? – ропот смолк, а я, окрыленный успехом, продолжил, - Как я уже говорил, мы поступили не правильно, и единственная возможность попытаться хоть как-то загладить свою вину перед вами – это предложить всем вам убежище в метрополитене. Я понимаю ваши чувства, но сейчас нужно подумать о другом. О том, что у вас есть выбор. В течение получаса, все, кто желают присоединиться к нам должны собраться у входа. Я прошу вас брать с собой лишь самые необходимые вещи, а в идеале не брать ничего, поскольку машина у нас только одна, а костюмов химзащиты я у вас видел от силы штуки четыре, да и те, видимо, были отданы снайперам. Район тут сильно загрязнен радиацией, и добраться до метро будет непросто, но я считаю, что попытаться стоит. Я думаю, что у нас получится прорваться к Театральной, и воспользоваться тамошним входом. Если вам наплевать на себя, прошу вас, подумайте о будущем ваших детей. У меня все.
В помещении сделалось тихо. Очень тихо. Я слышал дыхание стоящего рядом Сфинкса, и мне казалось, что еще немного и любой даже самый тихий шорох проткнет едва осязаемую мембрану кромешной тишины.
На стенах коптили факелы… один из них особенно громко треснул. Кто-то не выдержал и выстрелил в него, испортив весь эффект от моего выступления. Ни то это был Талый, ни то Сфинкс. Блин, чего все такие нервные-то стали?
Желающих ехать с нами нашлось немного. Несколько диссидентов, да пара ребятишек, которых нам буквально сунули растерянные, исхудавшие женщины.
- Ну, а вы что же? – недоумевал Водянов.
Но те ничего не ответили, и лишь стыдливо отводили глаза. Я не знал, что еще можно сделать для этих, объединенных на смерть бестолковой идеей, людей. Мы оставили им практически все продукты, которые были у нас с собой. А после отправились к пожарной машине, молясь тому, во что верили, чтобы она была еще на ходу. Как ни странно техника не подвела, и с горем пополам Водянов завел колымагу.
Попутчиков кутали во всю одежду, которую сумели здесь отыскать. Талый не парился, стащил с какого-то трупа химзу, и бросил бодренькому диссиденту по имени Семен. Пылу у того как-то сразу поубавилось, я увидел в его глазах зарождающийся страх. Зато детишки ничего не боялись, как ни странно, освоились довольно быстро обряжались во все, что протягивал им Полковник. Для них это была игра. Странная, новая, интересная. Сейчас дяди сталкеры повезут их в поход. Будет весело, можно не сомневаться.
Мотор надсадно взревел, стало понятно, машина долго не протянет. Ну, уж мы как-нибудь. Давайте же… поехали! Машина подпрыгнули на лестнице, и стремительно понеслась прочь. Я и не подумал бы, что эта колымага на такое способна. Наверное, нас гнал вперед страх. Опасение, что будут стрелять, что закончится ночь, что, возможно, нас станут преследовать. Кто ж их знает этих нео-коммунистов, что у них на уме? Где засады? Не заминированы ли окрестные улицы? Опять же короче было ехать по Банковской до Институтской улицы, а там и до Крещатика рукой подать, но короткий путь - не значит безопасный. Меня больше всего беспокоили те хвостатые твари, всегда ли они отдыхают по ночам в своих берлогах, или это просто новый вид, борющийся за новые территории? Ни о них ли диссиденты рассказывали Глосси?
Мы летели к Лютеранской, и там напрямик, по черт знает каким оружием, вырубленной «просеке». Фон прыгал, но мы продолжали нестись вперед. Машину сильно мотало. Скорее всего, одна из передних осей все же пострадала, я уж не говорю о покрышках, превратившихся в лоскуты под воздействием каких-то кислотных лужиц и тружеников тыла «государства Радости».
Сильно трясло, но нам нужно было обогнать смерть. Убежать от высоких уровней и наступающего дня. При повороте на Пушкинскую, мы чуть было не перевернулись, но, Водянов удержал тяжелую машину. До входа на станцию здесь было совсем недалеко, но спутники сильно замедляли наше движение. Когда мы провожали их вперед по эскалатору, где-то сзади слышался надсадный собачий вой.
Открыли почти сразу. Они явно не ожидали увидеть тринадцать человек, лишь шестеро из которых были сталкерами. Дежурный чуть было не лопухнулся, но окрик Полковника поставил все на свои места: «Закрывай, живее!» - рявкнул он, и герма за нами затворилась со смачным чавком.

Глава 13.

- Телефонируйте на Крещатик: «С командой Полковника все в порядке. Миссия завершена успешно. Есть раненые. Людей с наземных постов снять». Это все, - Теря тут же стал отдавать распоряжения. Нас еще не дезактивировали, не говоря уже о медпомощи спасенным из «города Радости».
После всех необходимых процедур нас проводили к управляющему. Тот заискивающе заглядывал в глаза Полковника, и мне даже на минуту показалось, что он не рад, что наша операция увенчалась успехом.
Талый и Водянов покинули команду сразу после того, как получили свой гонорар. Они ушли на свои станции, Теря остался разбираться с новоприбывшими, а мы все отправились в местную столовую, поскольку легкий перекус на ступенях Верховный Рады успел сгореть на том количестве адреналина, которое выработал организм за столь непродолжительный отрезок времени.
Ну вот, первые проблемы были решены, и даже что не планировали, то реализовалось. Что теперь? Я жевал гречневую кашу, и размышлял о том, как же мне поступить дальше. Зима надвигалась неотвратимо. Если я решусь лететь, то лететь нужно на этой неделе. Кого-то, очевидно, нужно взять с собой, но кого? Полковника нельзя, это точно. Тут все передерутся и устроят коллективизацию совместно награбленного имущества. Глосси, тем более нельзя. Ведь даже не разобравшись в ситуации, мне чуть башку не оторвали, а уж если действительно, что случится? Нет… такие треволнения не для меня. Тогда выбор не велик, или подхватить Дока, или Сфинкса. Конечно, я с удовольствием взял бы Талого и Водянова. С такими ребятами было бы легче убеждать в своей правоте, но я не мог оставить Терю без надежных людей, готовых в любой момент прийти на помощь. Гребаная правильность! Когда-нибудь я за свое «джентльменство» получу, и очевидно это будет не медовый пряник.
Терзаясь сомнениями, как же лучше поступить я, оставив Глосси в гордом одиночестве, удалился в местную библиотеку. Молодец, Полковник. Силком, говорят, заставлял книги в метро носить, причем на разных языках, чтобы народ и украинский и русский не забывал, да и самобытность какая-то да сохранялась.
Взяв какой-то потрепанный томик наугад, я ненадолго погрузился в чтение. Было что-то из классики. Про красивую жизнь, кажущуюся сейчас беззаботной. Душевные метания героев, лучшие порывы души… Жили же раньше люди!
Я открыл заметки в ПДА, сделал несколько записей, набросал на загруженные карты опасные места и начал классификацию местных мутантов. Мне нужно было привести мысли в порядок, а для этого я систематизировал полученный знания и боевой опыт. Больше всего меня беспокоила последняя стычка, где хвостатому мутанту с такой легкостью удалось смести все мои защитные барьеры. Да что там? Я оказался совершенно не подготовленным для ментального удара такого типа. Дневными ли обитателями были эти твари? А если завтра им больше понравится ночь? Все же двое сталкеров – это большая потеря. Да и я, едва устоял, если бы не инстинкт, вбитый в спинной мозг, годами, проведенными в Зоне, едва ли я бы и сам ушел оттуда живым.
Сейчас двигаться не хотелось. Хотелось горячего душа и мягкой постели. За некоторое количество сублимированной пищи и патронов здесь можно было купить минимальный комфорт. Натуральный обмен. Кажется, все возвращается на круги своя. Еще бы в парикмахерскую заглянуть, но вот где они нынче остались? Длинные волосы в современных условиях нечто более обременительное, чем «приятная память о былом». Но, я уже в который раз, не находил времени для простой и незатейливой процедуры, а меж тем становилось ясно, что новее противогазы не станут, а значит снимать и надевать их станет все сложнее. Но вот взять ножницы и самому постричь, как попало – рука не поднималась.
После водных процедур и бронирования койкоместа в гостинице «Версаль», где от одного названия я чуть не покатился со смеху, я решил посмотреть, чего же за флешку дал мне Хаорыч. Наличие этого незатейливого предмета свидетельствовало о том, что встреча в ТЦ мне не приснилась, что возможно он действительно мог записать что-то любопытное. Я задумался о том, как люди в других городах пережили апокалипсис. И пережили ли они его? Много ли новых дикарей заселили руины былого мира? Выиграют ли они в конкурентно-видовой борьбе?
Пошарив в кармане разгрузки, я нашел полу сдохшие наушники, уж не знаю, как они туда попали? Но, я хорек запасливый, поэтому все собираю, вдруг пригодится? Вот, понимаешь, и пришла пора. Правый наушник не работал, но я решил, что обойдусь и одним. Подключив соответствующий разъем, я нажал на «play», но ничего не произошло. Формат записи был какой-то очень странный. Я попробовал одну кодировку, потом другую. Перебрал почти все, что давал стандартный плеер, но в лучшем случае, слышался какой-то треск и шипение. Что-то не то… что это может быть?
Больше «на удачу», чем осознано я запустил программу раскодирования сигнала. Пользовался я ею может раз или два, да и то для того, чтобы перехватить переговоры вояк в Зоне. Как ни странно, помогло. Радио вещание велось на тех же частотах при использовании той же криптографии!
«Доброго времени суток в постапокалиптическом мире. Вы находитесь на обратной стороне реальности. С Вами Эд Радикал. Если вы нас слышите, значит, вы все еще живы.
Прослушайте краткие новости. Сегодня 20 ноября. Метеоусловия остаются нелетные, что ярко подтвердил вчерашнего дня один неопознанный борт, пытающийся зайти на посадку на Домодедово, но потерпевший крушение. Ведутся работы по выяснению личностей, прибывших в столицу. Пока никаких официальных комментариев. Ха-ха. Официальных, сами поняли, что я сморозил? Но, продолжаем обзор столичных событий. В гламурном клубе «ДягилевЪ» кажется, поселился новый мутант, товарищи сталкеры, будьте внимательны и осторожны. Не знаем, как до убийства, но, говорят, засасывает насмерть. Мораль сей пошлой присказки состоит в том, что хорош гоняться за дармовым алкоголем, в тусовочных местах, его все равно разбавляли.
Новости Московского метрополитена. Коммунистическая партия под управлением Александра Кровавого снова попыталась пойти приступом на капиталистический оплот демократического государства. Ну, что за бред я несу? В общем, жители Сокольнической ветки, под управлением какого-то идиота пытаются совершить вооруженный переворот на крайних станциях Арбатско-Покровской линии. Однако мало-помалу их оттеснили к центру и вот, теперь особенно кровопролитные бои кипят на пересечении Арбатской и Библиотеки им. Ленина.
Меж тем радиационный фон в столице умеренный. Дует северо-восточный ветер с офигенными порывами. Нас слегка раскачивает. Оставайтесь с нами, узнаете много нового».
После того, как выпуск новостей закончился, в эфир ворвался зубодробящий хэви.
Я отложил наушник.
Стало быть, Москва стоит. В том, или ином виде. Спаслось там, быть может, по боле людей, чем здесь. Более того, Москва вещает частотах, пользуясь военной криптографией. И еще… я, черт возьми, знаю этого парня! Я его слышал, и он вел похожие радио передачи в уничтоженном Зоной мире. Что же теперь? Ничего не изменилось? Просто угроза стала другой? Все было напрасно? Те люди… те друзья, которых я потерял? Потому, что один человек, если и в силах изменить многое, но не может изменить мир. Как говорили в старой компьютерной игрушке «война никогда не меняется». И сейчас, несмотря на то, что весь мир лежал в руинах. Несмотря на то, что пригодных мест для существования человечества осталось не так уж и много, и там продолжалась кровавая мясорубка.
Я сидел, уставившись в небольшой экран ПДА и думал, к чему все это? Почему я все еще цепляюсь за робкую, ускользающую из рук надежду. Надежду на то, что я смогу еще что-нибудь изменить. За веру в то, что я еще что-нибудь значу. Сфинкс появился неожиданно. Конечно, разыскать меня было несложно, но я не думал, что Артем найдет меня так быстро. Ему хотелось поговорить, расспросить меня о времени проведенном в Зоне, но я не знал, что ответить ему, ведь в том, в другом настоящем, или как это правильно назвать? В другом отрезке времени именно он научил меня, как выжить.
Но время не могло сделать дважды один и тот же виток. Я был рад, что Сфинкс был здоров, и ничего не угрожало его жизни. Совершенно ясно, что генерировать S-поле в Зоне никто больше не собирался, поскольку сведения об этом были уничтожены, и носители этих сведений тоже. То, что вольным сталкерам, засветившимся в данной операции повезло, остается неоспоримым фактом. Но теперь все это было далеко, неважно, точно ни в этой жизни, и точно бы не со мной.
Память имеет такое странное свойство. Словно бы человек всегда находится в прошлом. Ведь стоит какому-то слову быть сказанному вслух, или мысли подуманной про себя, как все эти мгновения становятся прошлым. Будущего, по сути, не существует. Нет же его, поскольку, оно строится на основе прошедшего. На основе опыта, полученного вчера, или год назад. Так человек оценивает, как поступить в следующий момент. Взвешивает своего нового собеседника, строит ассоциативный ряд. Так, что собственно пожить днем сегодняшним едва ли успевает. Больше шансов, конечно, у детей, поскольку эмпирия их не столь широка, и они еще «не приспособлены к жизни».
- Ты чего завис? – Сфинкс вывел меня из оцепенения. Я встряхнулся, и ответил что-то малозначительное, - Ты мне лучше расскажи, что ты намерен делать дальше, - продолжил он.
- Знаешь, я постоянно думаю об этом. Надвигается зима. Скоро ляжет снег. И нужно куда-то двигаться, только я покамест не принял окончательного решения.
Сфинкс посмотрел на меня искоса.
- Думаешь вернуться? Потому, что там теперь твой дом?
- Я пока не решил. Я занял тут койкоместо. Завтра дойду до Крещатика, там будет разговор, сейчас мне кажется, что я выжат досуха.
- Ты же понимаешь, Сережа, вечно это продолжаться не может. Сколько мы еще тут продержимся, ну хорошо, положим лет десять. Затянем пояса, так лет двадцать. На наш век может и хватит, но, подумай, какое мы имеем права лишать ни то, что будущего… надежды на существование этого самого будущего тех деток, которые рождаются теперь. Они же совсем другие. Не видя белого света, они принимают довоенную жизнь на поверхности за красивую сказку. Как ты им объяснишь все наши Человеческие понятия? Много ли тут у нас учителей? Достаточно трем поколениям быть неграмотными и о человечестве можно будет забыть… а коли так, что нас ждет? Морлоки, живущие… даже, как это? Доживающие свой недолгий век в рушащихся пещерах? Сейчас уже видно, то тут, то там плывут горизонты. Осыпаются тоннели. Еще вчера можно было безопасно пройти, а сегодня вода под ногами… и ржавь эта лезет. Ты только шибко не распространяйся. ОСТ сперва шире был. Мы использовали несколько коридоров ТЦ, перемещались очень широко, думали даже, что вагонетки какие пустим… но эта оранжевая штука с поверхности прет. Ненадолго удается останавливать ее. Ну, знаешь, пробуем огнеметы. Работает… а через месяц уж и не действует вовсе. Адаптировалась. Я думаю, она, ржавь эта, живая. Что-то типо, как ты их назвал? Менталы? В общем, оно и живое и не живое одновременно, и цели ее отличные от человеческих.
- Все в этом мире, Тёма, как ни крути, хотят выжить. Ты укрепил меня во мнении, что нужно возвращаться, и там, на месте решать, что делать дальше. Ясно, что один я не справлюсь. Мне нужно поговорить с Доком, не полетит ли он, его ученик очень переживает… и, я хотел бы спросить у тебя… все же, отсюда я не могу сдернуть ни Полковника, ни тех ребят, что ходили с нами в рейд.
- Я с тобой.
Сфинкс дал свое согласие сразу. Он не раздумывал ни минуты. Он никогда не раздумывал, если я затевал очередную авантюру. Он слепо верил мне, и я не могу сказать, что я не ценил этого, но в данной ситуации такая поспешность могла быть опасна. Однако я ничего не сказал, а только одобряюще кивнул в ответ.
- Вот и отлично. Завтра будем держать совет у Полковника. Там, я думаю, все и решим. Я пилот от слова «худо», так что, готовься, будет немного трясти.

Заснул я как-то необыкновенно легко. И снилось мне, что будто бы ничего этого не было, ни обучения моего пилотажу, ни атомной войны, ни Киева. Будто шли мы с Гуру и Варом на «Росток» за каким-то расчудесным артефактом. И будто хорошо у нас так все и здорово. И даже весело мы так шагаем, шутим чего-то. Гуру ворчит на нас, мол, Зона такого отношения легкомысленного не потерпит! Хорош ржать, мол, а самому тоже хорошо. И погода в кои-то веки ни дождичка, ни ветерка, и мутанты все куда-то попрятались! Но вся безмятежность картины нарушилась неожиданным обрывом пленки. И чей-то голос будил меня, кто-то тряс во сне за плечо, кричал в уши, что нет ничего, и быть не может, и если я теперь же не начну действовать, то все будет кончено, а драгоценное время уйдет.
Пробуждение было стремительным и не приятным. В палатке, ясное дело, никого не оказалось. Я чувствовал себя разбитым и не выспавшимся, но мы со Сфинксом должны были сегодня присутствовать у Полковника. Предполагался разбор полетов. Кроме того, у меня накопилось много информации и идей реализации местной кибер-сети, чем мне очень хотелось поделиться со специалистами.
Со Сфинксом идти было легко. Я рассказал ему про случай с Призраком, про то, что хотелось бы мне его проведать. Пост охраны легко пропустил нас через оборотный тоннель, ребята рекомендовали нам двигаться по возможности быстро, челноки с каких-то отдаленных станций почему-то не жаловали тоннели, связывающие этот отрезок ОСТа.
- Это оно, - многозначительно сказал Сфинкс, - уже давит. Уже чувствуется. Сколько его еще будут сдерживать наши примитивные методы? Три года? Может быть пять лет? Если само не уйдет, не знаю…
- А вы не пробовали найти для этой штуки паразита?
- В смысле?
- Ну, сейчас на поверхности так много новых видов растений и животных. Вдруг, какое из них подойдет, и уничтожит эту ржавь?
- Я думал об этом, но это ведь палка о двух концах, есть вероятность того, что пойдет цепная реакция. Понятное дело, что этого никто не хочет, а пробы, пусть даже самые малые быстро как бы это сказать… приходят в негодность…
- Что ты имеешь ввиду?
- Оно исчезает. Эта субстанция. Черт знает, куда девается… но экспериментов толком никто поставить не может. У меня есть такое мнение, что она имеет свой интеллект.
- Ты уж определись «она» или «оно»…
Сфинкс фыркнул:
- Не важно. В общем, эта штука растет там, где ей интересно. И когда ее стараются отделить от целого по кусочкам, то на самом деле никуда она не девается, не исчезает вовсе, а, используя молекулярную структуру, перетекает во что-то еще. Или, что хуже становится частью человека, только он не замечает этого. Ты видел? В ней же люди кое-где, как мошки в янтаре, кажется, разобьешь такой «кокон» и они снова оживут… и, все будет хорошо. Говорят, попробовали. Только те, кто попробовал - не вернулись.
Я пожал плечами. Ситуация вырисовывалась не радужная. Нам действительно следовало спешить. Хотя, я смутно представлял, что же мы будем делать, когда вернемся в Зону, и встретимся с тамошними. Ну, да ладно, все оно как-то образуется. Что-то ведь да произойдет? Вот в таких растрепанных мыслях я добрался до «резиденции» Полковника. Теря был настроен благодушно. Несмотря на то, что все прошло несколько не так, как планировалось, он сумел удержать свой непререкаемый авторитет и право на лидерство. Узнав, с какими опасностями пришлось столкнуться бойцам, никто не смог ничего возразить против этого. Вот она всенародная любовь, и диктатура пролетариата.
Нас со Сфинксом усадили по правую руку Полковника, Глосси сидела напротив него за длинным широким столом. Совещание было приурочено к успешному завершению рейда, и совмещено с застольем по этому поводу. Вопреки ожиданию много не пили. Это можно было объяснить и тем, что алкоголь берегли, ни то на черный день, ни то, как последнее обезболивающее ни от телесных ран, а как средство ухода от реальности, своеобразный антидепрессант «на крайний случай». Зато наедались впрок. Именно поэтому сначала почти никто ничего не говорил и обсуждения, как такового не было.
Мы не стали отказывать себе в трапезе, и лишь после сытного обеда Теря взял слово. Говорил он недолго, но очень прочувствовано. Даже я поверил в то, что все мы великие герои, и подвиг наш будет прославлен в веках. И откуда в нем взялось все это красноречие? Что-то раньше я за ним такого не замечал. Вождь народа всегда должен быть на шаг впереди. И, должно быть, не только своего народа, но и впереди всех слухов и завистливой молвы.
После официальной речи Теря и Водянов приступили к разбору полетов. Глосси было высказано несколько нелицеприятных фраз. Но, несмотря ни на что, главная линия получила всеобщее одобрение. Новые менталы не давали повода для оптимизма, а значит тренировки сталкеров должны стать более интенсивными и приближенными к реальным событиям. Сперва я подумал, что Водянов и Талый просто наемные сталкеры, но как вышло из этой встречи они только являлись на зов Полковника, но и принимали живое участие в обсуждении дальнейших действий.
- Мы не можем терять людей! – воодушевившись, вещал Полковник, - нас итак остается не так уж много. Нет ничего дороже и ценнее человеческой жизни!
«Социально ориентированный тоталитаризм, - подумалось мне, - где-то это мы уже слышали», - однако вслух я ничего не сказал. Скоро мне сделалось скучно, но я продолжал кивать с умным видом, мол, так все и было, мол, истинная правда, и танки наши быстры.
Начинать разговор с Полковником сейчас не имело смысла. Насколько он верил в то, что говорил? Пытался ли таким образом переманить на свою сторону больше сторонников? За столом кроме нас сидело довольно много разного люда. Про себя я раздел их на «сословия». Медицина, наука, торговля и сталкеры. Была еще одна неприятная мне группа, скорее всего, политики и экономисты нового времени. Сейчас, пока ситуация угрожала их жизни и безопасности в общем рода людского, они помалкивали, но, чует мое сердце, настанет день… и вся эта дружная компания не преминет воспользоваться положением для дерьмократических преобразований.
Только, когда вояки и другие специалисты разошлись, мы остались в более ли менее тесной компании я, наконец, решился на разговор.
- Я принял решение, Полковник. Я не могу оставаться здесь зимовать. Ты говорил хорошо и красиво. Я на секунду даже усомнился, уж не веришь ли ты в то, что говоришь? Но на деле обстановка гораздо хуже и именно поэтому делать что-то нужно уже теперь. Постарайся не допустить кровавого бунта и резни, со своей стороны я обещаю сделать все возможное, и еще немного сверх того, чтобы организовать какое-то подобие поселения в Зоне. Я понимаю, что у нас там тоже не сахар, что тяжело начинать жизнь у черта на куличиках, но, поверь мне, там… все как бы более предсказуемо. Жизнь в Зоне имеет четкие алгоритмы, и, если постараться, то их можно понять.
Иван неожиданно живо включился в наш разговор.
- Как ни странно, Бес прав. Послушайте меня, тот мир, который существует в Зоне отчуждения. Он порожден человеческим сознанием. Вывороченным, ужасным, но все же человеческим. В нем гораздо больше смысла, чем в том хаосе, который происходит здесь и сейчас. Более того, те создания, которые порождены Монолитом, которые получают энергию от выбросов аномальной энергии, они изначально не были готовы убивать. Прошло немало лет, люди совершили немало ошибок… тем не менее, тот мир хоть бы и по радиационному фону гораздо ближе для всех нас, чем то, что натворили здесь лидеры мировых держав. В общем, решать, конечно же, вам, но каков бы не был итог, через два года я покину киевское метро.
Все молчали. Ситуация складывалась непонятная. До сих пор все было более ли менее ясно. Как действовать, куда идти, что добывать. Полковник знал, что я прав, но просто так сдернуть с места около десяти тысяч человек, а то и больше, он тоже не мог. В ОСТе слово Полковника было весомым аргументом, и многие не раздумывая, пошли бы за ним, многие… но не все. Будет ли у нас возможность предпринять что-то после? Как они переживут эту зиму? Поверят ли нам?
- Я заберу Сфинкса с собой, я думаю, вдвоем мы быстрее сумеем повлиять на местных. Скорее всего, весной сюда будет нанесен визит «любви и дружбы» нашим воякам и научникам нужно будет убедиться, что наши слова чего-то да стоят, поэтому, Полковник, держитесь. Заготавливайте горячительного и ждите гостей.
- Я надеялся, что ты останешься…
- Я до последнего сомневался, но теперь думаю, что мне будет лучше вернуться в Зону. Потому, что никто из вас не сможет провести переговоры со всеми представителями тамошней общественности. Кроме того, один местный синоптик обещал нам весьма непростую зиму… да и за технику я, честно говоря, опасаюсь.
- Понятно… ты там… это… поосторожнее только. Извини, что, не разобравшись, наехал.
- Пустое, - отмахнулся я.
Мы крепко обнялись с Полковником, я пожелал им удачи. Нужно было собираться в обратный путь. Многие со станции Крещатик не могли поверить в то, что где-то еще остались живые люди. Москвы здесь было неслышно. Я наскоро показал Глосси файлы, которые мне удалось прослушать, и снайперша пришла в восторг оттого, что услышала живые голоса. Я старался успеть охватить все, в оставшееся на сборы время. На многое не хватало знаний, на некоторые нюансы опыта. Я описывал сеть ПДА, я рассказывал программистам, что и как должно работать. Жаль, что я не мог быть им более полезным, поскольку я видел, как это функционирует, но не мог бы объяснить, как это все устроено. Утешало то, что ребята тут были толковые. Они и сами удивлялись, почему не подумали об этом раньше. Рации, конечно, у сталкеров были. Местная мобильная связь тоже, но все это не выходило на поверхность. Где-то был слишком высокий фон, а где-то логово мутантов, что к передатчикам и не подобраться, и своих не установить.
- Сейчас, как никогда нам всем нужно работать в команде. Я не знаю, каким будет наше завтра, но сегодня мы должны постараться облегчить жизнь тем, кто зависит от нас.
Я говорил вдохновенно, и видел живой отклик в глазах своих слушателей. У меня не оставалось сомнений в том, что умельцы с Крещатика последуют моим советам, привлекут специалистов с других станций, и реализуют проект.
Я передал им флешки с картами, которые успел составить, а так же с картами Зоны, чтобы если случится им оказаться в наших краях было что и с чем сравнивать. Ребята мне были очень благодарны. Я так же успел классифицировать местные аномалии и мутантов, пусть пока виде аудио энциклопедии, однако, я никогда не был силен в моделях З-D, но Док, остаашийся в Киеве, обещал помочь. Говорят, именно он являлся легендарным составителем «брошюры сталкера», рассказывающей о монстрах, аномалиях и артефактах в Зоне, тех, кто не претерпевали изменения в дальнейшем. Теперь Ивану снова предстояло выступить в роли учителя для людей, выживающих в новом мире.

Мы со Сфинксом собирались долго и основательно. Нас нагрузили провизией и местными картами. Даже дали несколько видео записей и фотографий. Я сомневался, что все это переживет преодоление некоего электромагнитного барьера, имевшего место быть у Кордона в Зоне. Так же меня беспокоил сам факт повторного вторжения в тамошнее воздушное пространство. Автоматчиков на вышках еще никто не отменял. Кроме того, из-за того, что мы угнали вертолет мог подняться нехилый шухер, а улеглись волнения или нет сказать трудно, более того, невозможно.
Был у меня и альтернативный план. Что садиться будем в непосредственной близости от «границы», пробираться будем ночью. В защитных комбезах все будет хорошо, и если не полезем в эпицентр, то и дозы большой не схватим. Оставалось только загрузить все необходимое в вертолет и дозаправить его. Хорошо, что с горючим не было пока никаких проблем. То ли будет через пару лет? Все имеет свой конечный срок годности. Если им так нравится родное киевское метро, почему же эти люди не думают о том, чтобы развивать какое-то производство? Поверхность не сможет кормить их вечно!
- Бес, ты прямо как отец народа хмуришься! – уел меня Сфинкс.
- Чтоб тебя! – рассмеялся я.
- Ты все что-то решаешь, что-то прикидываешь, как будто уже взвалил ответственность за всех этих людей себе на плечи. Ну, ты сам подумай, кто они тебе? Какое тебе вообще до них дело? Сейчас ведь ясно, что больше половины тут останется, даже если в этой твоей Зоне все сложится по твоему плану, в чем я лично сомневаюсь.
- Это еще почему?
- Серёг… - Сфинкс хитро прищурился, - вот за все двадцать лет, что я тебя знаю, назови мне хотя бы один момент, хотя бы одно мероприятие, которое бы у Тебя прошло по плану?
Я призадумался. А ведь Сфинкс был прав! Ведь каждый раз, будто провидение какое-то отодвигало от меня одни цели, которые казались мне наиболее важными, а на место них ставило другие… уж не подготовка ли это была? А как же теперь? Хотя… а что изменилось?
- Лучше, по-моему, просто не думать об этом, а то у меня мозг закипит.
- Вот, это правильно! Меньше знаешь – крепче спишь!
Мы ждали ночи, чтобы взлету нашему ничего не помешало. Несколько сталкеров вызвались помочь нам с перебросом скарба, а я решил наведаться к Призраку, от кого-то я слышал, что малой пошел на поправку. Стоило одобрить его хотя бы словом.
Надежда снова дежурила в мед.отсеке. Меня это немного удивило, однако не настолько, чтобы я перевел тон разговора из светского в задушевный.
- Наденька, признайся мне честно, ты тут живешь?
- Случается, - ответила она, - ты к Призраку?
- А то…
- Поправляется парень. Если бы ни ты…
- Проехали… мы со Сфинксом сегодня улетаем. Пришел попрощаться, и тебе спасибо сказать.
- Так скоро? – в голосе ее послышалась мимолетная тоска, но медсестра постаралась взять себя в руки.
- Но мы обязательно вернемся…
- Почему ты не хочешь перезимовать здесь?
Я пожал плечами. С одной стороны все это суеверия и предчувствия, но в Зоне я настолько привык им безоговорочно доверять, что казалось, и теперь у меня не было иного выбора.
- Я знаю, что я должен быть там.
- Да… ведь там твой дом, знаешь, Бес… знаешь, как тебе повезло?
Надя вдруг как-то вся переменилась. Профессионал уступил в ней место женщине. И я обнял ее, потому, как не мог поступить иначе. А она плакала, тыкалась мокрыми щеками мне в грудь… и все говорила. О семье, которая осталась где-то в Арзамасце, о том, что только работа удерживает ее от сумасшествия, и о том, какими мелочными были обиды в том довоенном мире. – Мы ничего не ценили, Бес, ничего! Мы не знали, как это хорошо просто ходить, разговаривать друг с другом, видеть друг друга. Все мерили деньгами… а в итоге, что? Где мы все? Кто мы? Ради чего все это? Казалось, вот она цель, а уж и нет ее. Вот так и у меня ничего нету. Ничего не осталось. Ты, пожалуйста… возвращайся. Ты ведь единственный здесь человек, у которого Там еще что-то осталось. У которого еще есть это «Там».
Мы стояли посередь кафельного безмолвия коридора. Надя говорила очень тихо, и почти не всхлипывала. Мне казалось, что я даже слышал, как кто-то из пациентов ворочался во сне. И я гладил его по волосам, и ничего не говорил. Я не знал, что будет завтра. Я не мог предугадать останусь ли я в живых, смогу ли осуществить все задуманное. Но сейчас, сейчас мне нужно было просто быть рядом с этой сильной женщиной, потому, что все мы, даже самые сильные иногда нуждаемся в поддержке, чтобы и дальше служить опорой другим. Чтобы было, откуда черпать новые силы, наконец, просто чтобы почувствовать, что мы всё еще живы.

Глава 14.

На поверхности  наступил долгий ноябрьский вечер, когда я, пожелав Призраку скорейшего выздоровления, прощался с ним и с Надеждой. Я боялся им что-нибудь обещать, поэтому не обещал ничего. Сфинкс даже успел заскучать, но к моему приходу вся группа сопровождающих нас сталкеров уже была готова к выходу. Когда я рассказал, где именно посадил вертолет, решимости у ребят поубавилось, но никто из них не отступил.
- Может быть, сегодня я познакомлю тебя с одним моим добрым товарищем, - я загадочно улыбнулся Сфинксу, прежде чем надвинул на лицо маску противогаза. Тот окинул меня странным взглядом, пожал плечами, и последовал моему примеру.
В природе что-то переменилось. Почерневшие стволы деревьев стояли, точно в мутном оцепенении, а у корней клубился нехороший такой, вязкий туман. Где-то в вышине слышались заунывные крики кролей, но вниз мутанты не спускались. Вдалеке подвывали собаки, а в домах, кто-то сипло вздыхал. Казалось, что Киев, лежащий в руинах, сейчас обрел единообразие, став одним организмом. И вот, этот великан вздыхает, ворочается, устраивается поудобнее, чтобы заснуть до весны. Вот-вот полетят белые мухи, укутают сугробы его рыхлое, дряхлое тело…
Я потряс головой, чтобы избавиться от минутного наваждения. Кажется, нечто подобное испытали все, идущие в группе.
- Сегодня придет зима, – чей-то голос в шлемофоне был задумчивым и немного грустным, - наша третья зима после конца света. Давайте-ка ребята, поторопимся, а то нам еще домой возвращаться.
Мы все прибавили шагу. Оцепенение, казалось, охватило и живущих на поверхности тварей. Каждый, как мог, готовился к холодам и лишениям. Кто-то забивался глубже в норы, кто-то созывал младших особей. А может, все было совсем не так, мне просто хотелось так думать. Хотелось верить, что пусть звери и существа на поверхности имеют теперь отличную природу, но действие былых законов остались неизменными.
Киев отпускал нас. Он устал скалиться и нападать, кусать за пятки. Мы пересекли какой-то невидимый, но осязаемый барьер на самом подходе к цели. Я чувствовал, что людям не хотелось бы приближаться к вертолету, который провел здесь какое-то время. Ребята верили, что слава подобных мест дурна, и ничего хорошего ожидать от них не приходится. Но слово данное Полковнику было крепче любого обещания. Хорошо это или плохо – покажет время. А пока, наша команда споро грузила вертолет всем необходимым, и стремительно покидала «нехорошее место». Сталкеры отдалились от нас с Сфинксом метров на двести и только тогда подняли вверх руки в знак прощания. Ну, что ж… где наша не пропадала?
Забравшись в кресло пилота, я проверил все приборы, и завел двигатель. Я не стал прощаться. В Зоне прощаться – дурная примета. МИ-8 взревел двигателем, и по упругому морозному воздуху захлопали лопасти винта. Медленно мы оторвались от земли, и взлетали все выше, пока не поднялись до определенного предела. Машина легла на курс и утробно рыча, потянулась в сторону Чернобыля.
Слева мелькнул темный силуэт. Я понял, что Дарк решился сопроводить нас. Сфинкс смотрел вокруг во все глаза. Несмотря на то, что была непроглядная темень, ему было интересно все. Вот какая-то речушка фосфорицировала в темноте, какой же там фон, интересно? Вот где-то вдали сверкнули хищно глаза крупного кроля, спешащего домой, в Киев град… интересно, а далеко они вообще улетают от насиженных мест?
Разговаривать было бесполезно, поэтому Сфинкс был занят тем, что боялся. Я краем глаза успел заметить, как он спал с лица, а я пытался пилотировать вертолет как можно более ровно. Рам мог бы гордиться таким учеником, как я. Но не успел я порадоваться, как машину повело. Хрен его знает, какая такая турбулентность была тому причиной, но я успел попрощаться со всеми, и даже поблагодарить всевышнего за еще один шанс для этого чертового мира. Но, каким-то чудом, я все-таки вытянул штурвал, и не думая больше о том, чтобы доказать Сфинксу и себе, что управлять вертолетом это очень легко, включил автопилот.
Чем ближе мы подлетали к цели, тем больше мне становилось не по себе. Одно дело взлетать в сумерках, и совсем другое – садиться в темноте. Если бы у границ Зоны все еще была жизнь, я бы зацепился за какой-нибудь населенный пункт, я бы сориентировался, плюхнувшись на какое-нибудь распаханное поле. Только вот незадача, снаружи уж два года, как никто не жил.
Если же с разгону пройти над Кордоном, боюсь, что местные пулеметчики не пожалуют такой стремительной интервенции воздушных судов непонятного происхождения. Сейчас не понятно даже где лес, а где дорога. Идеально было бы сесть именно на нее. Вот только, боюсь с приземлениями на пересеченной местности у меня не все в порядке.
Мысленно попросив помощи у Зоны, я зашел на очередной круг. Нужно было максимально подробно вспомнить местность и постараться не прогадать, потому, что если опущусь в лес – второго шанса не будет. Винты будут повреждены, двигатель может загореться, и не хотелось думать о том, что тогда будет с нами.
Вдруг в кромешном мраке вспыхнул огонь. За ним еще один. И еще! Черт! Меня все-таки ждали. Кто бы ни разжег сейчас костры. Кто бы не помогал нам сесть, ориентируясь на них, и что бы ни было дальше, я направил машину к неожиданно обретенной вертолетной площадке. Сели почти идеально.
Пока винты еще крутились и мы, пригибаясь, спрыгивали, и бежали за световую границу, кто-то шустро тушил разгоревшиеся поленья. Сложно описать мою радость, когда я увидел приближающуюся ко мне фигуру Змея. Он всматривался в наши лица, и что-то тревожное, нехорошее было в его колком взгляде.
- Бес, как ты вовремя! – коротко поприветствовал меня он, - кто это с тобой? Впрочем, не важно. Послушай… здесь много всего произошло. Я не хотел вмешиваться… это вообще не мое дело! Но военные сильно обеспокоены, начались рейды по зачистке территории. В их главном штабе считают, что одна из сталкерских группировок совершила теракт, вследствие чего, что-то случилось со связью. Нам нужно спешить… там что-то случилось у самых границ… Гуру погиб потому, что побывал практически в эпицентре ядерного взрыва, никто ничего не понимает. Бес, мне удалось преодолеть эту преграду, за счет того, что я прошел сильно севернее, но мои силы на исходе. Мне нужно вернуться в Зону…
- Сколько ты ждал здесь?
- Не больше недели, - улыбнулся Змей.
- Проклятье! – в сердцах воскликнул я, - ты хоть знаешь, какой тут фон!? Это не Зона! Все гораздо хуже, - я, не сдерживаясь, орал на парня, а тот лишь улыбался в ответ, - они разнесли этот мир ко всем чертям, понимаешь? Ничего не осталось! Там в Киеве полный швах, там по улицам гуляют такие кисоньки и собачки, что вся местная флора и фауна просто образчик теории Дарвина! Там... там ничего не осталось! Нигде! Ничего!
- Успокойся, - Змей положил руку на мое запястье, - ничего не происходит просто так, твоя жизнь и то, что ты делаешь не напрасная трата времени.
Мне сделалось спокойно. Поднявшиеся было нервы, вернулись в свое нормальное состояние. Мне показалось, будто зеленоватая змея быстро юркнуло в рукав его балахона, правда тут я не решился бы утверждать, уж не примерещилось ли мне. Сфинкс тем временем начал разгружать вертолет. Почти сразу сделалось понятно, что в одну ходку всего нам не унести. Артефакты мои были почти разряжены, и об увеличении нагрузки не могло быть и речи.
- Вернетесь через несколько дней, - уверено сказал Змей, - здесь все равно никто не ходит… и все останется так, как и есть.
Мы со Сфинксом нагрузились под завязку. В любой другой ситуации, я бы никогда не сделал этого, но с нами шел Змей, а значит все незримые для простых сталкеров дороги расстилаются перед нашими ногами. Нужно было торопиться. Мне не хотелось встретить новый день в неопределенности. К тому же, парень и вправду выглядел не очень хорошо. Он весь как будто осунулся. Сложно выжить вдали от родной земли, что уж говорить о тех, кто сам был создан ею?
Пост охраны на подступах к Деревне Новичков был сильно укреплен, но часовые точно и не видели нас. Мы двигались в каком-то мареве, и я бы мог поклясться, что слышал музыку, которая была осязаема, имела четкий лимонный запах, и плотную структуру. Змей шел впереди, кажется, к его губам была прижата костяная дудочка. Что происходило на самом деле, я не знал, Сфинкс шел за мною следом, и не видел, а только чувствовал, что это так. Более того, я чувствовал, что Дарк парил где-то в вышине над нами. Сможет ли демон преодолеть своеобразный барьер Зоны? Я не знал и не мог судить об этом. Дарк не снижался, и познакомить его с друзьями у меня не было никакой возможности. Время еще не пришло.
Снова осознать себя мне удалось, как только мы миновали некую мембрану. Я не столько почувствовал это, сколько понял, что воздух изменил свой состав и вкус. Я вернулся домой.
Перед нами был вход в подвал Сидоровича, и я рванул Сфинкса за руку так, что мы едва не скатились вниз по ступенькам.
Торговец не ждал нас, и был очень удивлен, увидев меня живым и невредимым. Более этого его удивило то, что живым вернулся и Змей.
- Что я вижу, Бес, вернулся! Да еще и ни один! Ну, давай сталкер, проходи, что же ты в дверях стоишь? Клиенты, думаешь? Да какие после вашей выходки тут клиенты?! Но, я не отчаиваюсь, потому, как ваш брат меня не забывает, как говорится, с довольствия пока не снят.
Мне стало совестно перед стариком, и, правда, черте-что тут должно было твориться. У военных, скорее всего, сигналы обратно стали приходить цикличные, потому, что там, за Кордоном нет больше привычного им времени, и мира привычного тоже нет. А расскажи, так кто же мне поверит? Нужно поглядеть, что с записями стало, и настроиться на местные частоты.
- Да, навели мы тут шороху, но ты на нас зла не держи. Плохо все, Сидорович, очень плохо. Хуже, чем мы даже в самом страшном кошмаре могли себе вообразить. Но тебя порадовать могу. Если даст Хозяин Зоны и все у нас получится, то клиентов у тебя будет - хоть отбавляй.
- Ну, ты скажешь тоже, как будто тут будет город-сад…
- Может и будет, - лукаво сощурился я.
Сидорович хрипло рассмеялся.
- А ну, представь меня своему спутнику, молодой человек, вы откуда?
Сфинкс, наконец, снял противогаз, улыбнулся, пожав протянутую руку торговца, и представился. Он рассказал немного о Киеве, о том, что случилось на «большой земле», рассказал, что решился лететь в Зону, потому, как другого нетронутого радиацией края на Земле, может быть, не осталось вовсе.
Сидорович внимательно слушал его, и лицо торговца становилось все мрачнее. Сфинкс окончил свой рассказ на том, что люди в Киеве сейчас едва ли сдвинуться с места, но в итоге им сделать это придется, а коли так, то наше дело изменить здесь всё. Сказать-то оно, конечно, легко. Но и ему самому предстоит пройти непростой путь акклиматизации. Революции за один час не делаются.
- Нам понадобится время, - выдохнул старик, - а после всего, что случилось, вам придется долго и упорно доказывать воякам, ученым, и лидерам группировок свою правоту. Может быть, Зона будет благосклонна к вам. А может… , -Сидорович не договорил, не захотел нас расстраивать. Ведь мы проделали весь этот долгий путь, и теперь нуждались в отдыхе, а Сфинкс еще и в разъяснении новой боевой обстановки.
Недолго думая, торговец выдал киевскому гостю ПДА, запрограммировав на ник, которым тот представился, а затем, вскипятив нам чаю начал неторопливый рассказ про обитателей Зоны. Впервые за несколько дней я расшнуровал берцы, и теперь наслаждался полным комфортом и душа моя, казалось, наконец, обрела долгожданный покой.
Змей не стал отказываться от угощения, было видно, что путешествие за пределы Зоны не просто далось парню. Он с удовольствием слушал байку Сидоровича, которую рассказчик сдабривал огромным количеством подробностей, придуманных только что.
- Вот ты, Сфинкс теперь знаешь о наших легендах и обычаях так сказать, пусть понаслышке, но все же. А вот знаешь ли ты, что от нас скрывает легендарный Бес? Конечно, же нет! Так я расскажу! Некоторые мутанты, по слухам обладают собственным интеллектом, который пусть и не похож на наш с тобой, но едва ли уступает. Задачи у них другие. Вот, выжить например. Так вот, в тот день небо страдало редкостным накренизмом. Вылезать из норы бюрреру по имени Голум совершенно не хотелось, и он задрых.
- Поди-ка, у бюрреров имена! – усмехнулся я.
- Да погоди ты Бес, помолчи, покуда я твои тайны гостю дорогому выдаю. Значит так, к обеду, как водится, полило, но не сильно, а так это противно, тягостно. Суставы заломило у Голума с непривычки. «Охохонюшки-хохо, - квохтал бюррер, - как быстро-то хорошие времена прошли! Разве ж раньше-то столько народа по нашей земле шлялося? Да еще с оружием. Понатаскали-то палок, плюющих огнем, метала, поди не жалели, а мы страдай. Да, как завидят, супостаты, так в крик: «Мутанты на десять часов, мутанты!» сами, между прочим, не красавцы, еще и не приспособленные к тому же… вон две руки, две ноги, а толку? Силы в них нет… и смысла… А в норе холодно, скоро заливать начнет».
Почесав левый бок, Голум накинул затасканный плащ, и осторожно высунулся наружу. Тут был большой риск нарваться на какого-нибудь лихого сталкера. Всякое бывает. Он давно уже понял, что вместе с кланом лучше не держаться. Больше всего двуногие любят приходить именно в клан, или в гнездо. Им нужны ягоды дерева Чу. Но какие же они право смешные, эти люди… надо же так нецелесообразно использовать ягоды! Но чего с них взять, идиоты, они и есть идиоты, из-за них-то и есть стало нечего. Приходится приспосабливаться, переходить на их манер, на мясоедение. Ну не будешь же сородичами питаться, вот их, родимых-то жрать и приходится. И было б дело вкусными б уродились, а то так, кожа да кости с привкусом алюминия и резины, тьфу, грехи мои тяжки!
Голум сплюнул на землю, и тот час узнал, что два часа назад здесь прошел сталкер-одиночка. Был он ранен, и судя по всему, изможден. Тут надо затаится… подождать… это Голум умеет. Терпение свойственно Голуму. «Вот и ладушки, вот и ужин подоспел. Там может, и детишкам гостинцев отнесу, ну бог в помощь». Заторопился Голум засобирался, посидел под корягою часа два, тут уж и ночь скоро, а ночь это самое оно, самое то, значит, потому, как двуногие, они этой ночи шибко бояться, и в исконных их краях не шастают.
Для Голума взять след, так это проще, чем для слепой собаки, хотя это двуногие думают, что стерхи слепые, ну, где же они слепые, если они всю-всю землю внутренним оком видят, одно дело, пропащее племя. Ничего-то не понимают, и понимать не хотят. Теперяча главное, чтобы конкуренции не возникло, поскольку один сталкер, это на самом деле очень мало, вот если бы у него плоды Чу были, тогда это да…
Тьма опрокинулась черная, непроглядная, то, что нужно, и дождик-то приутих. А сталкер значит, до бетонного укрытия не добрался, вот и хорошо, так оно легче будет его выудить, схоронился в канаве, да лапником прикрылся… хе-хе… ну, молодняк, может, и не почуял бы, но не Голум. Это же ни в первый раз, теперь то уж точно спешка ни к чему.
Хороший человечишка попался, не строптивый. Сам видно понял, что с Голумом тягаться он не в состоянии. Как только он лапник-то разрыл, так тот даже за палкой своей огненной не стал тянуться. А сел, и говорит:
- Ну, черт, достал ты меня… да я уж и сам понял, не дойду. Давай только не здесь что ли… ты уж, будь ласка, дотащи меня до норы своей, а там и порешишь, я препятствовать не стану. Не могу больше.
Вот говорила же Голуму мама, ненужно играть с едой! И, наверное, старушка уж точно бы не одобрила, того, что ее сын с едой еще и в полемику вступает.
- Ладно уж, - буркнул Голум, сладил из лапника волокуши, да и попер свой ужин в нору. Он-то все правильно рассудил, живет он один, даже если человек и оклемается, что вряд ли, то до детишек его сталкеру, ни в жизнь не добраться.
До норы путь не близкий, все по кочкам, канавам, да выбоинам, но сталкер не жаловался, молчал, хотя хребтом, небось, немало камней отсчитал. Допер, стало быть, его Голум до дому, затащил в нору, и только решил, что поужинать надо бы, а человек достал палку поменьше и к своей непутевой голове приставил. Но что-то видать там заклинило, поскольку не убился он.
- Ну вот, - пробурчал Голум, - ничего-то ты непутевый двуногий сам сделать не можешь, лежи уж, я за камнем схожу.
Но дождевая вода подмыла залаз в нору, когда Голум полез наверх за камнем, оступился он, и полетел вниз. Да так треснулся о свод, что искры из глаз полетели. Понял он, что не может и шагу сделать. «Вот же проклятье!». Бывало такое и раньше, когда неразумные дети из его племени стукались лбами друг о друга, или об камень, к примеру, а потом не возможно в пространстве ориентироваться, ни то чтоб подняться или еды добыть. Неясно ведь, где верх, где низ, и как ноги ходят. Через три дня его попустит, конечно, но сейчас-то что делать? Так и простынуть недолго!
- Эй, сталкер, дурья твоя башка, из-за тебя все, окаянного! Самому тебе подыхать придется…
Человек ничего не ответил. Похоже, он был слишком слаб, чтобы отвечать. Сколько прошло времени сложно было сказать, но Голум смог переместиться ближе к двуногому. Так было хотя бы не так промозгло. Тот все еще дышал. Можно было б его и так сожрать, но больно уж противно, когда ты ешь, а еда сопротивляется. Надо было ждать, но есть все хотелось сильнее, да и как же там детишки!
- Скажи-ка, сталкер, нет ли у тебя плодов дерева Чу?
Человек плохо понимал, что происходит, но важно было другое, он понимал Голума. Ни то со страху, ни то от какой-то своей исключительности. Хотя, если подумать, часто ли вы видели сталкеров, разговаривающих с бюррерами? То-то и оно…
- А что это?
- Ну… как сказать, вот вы все лазаете у нас в доме-то, ищите, собираете, уносите, потом штуки всякие делаете… вот это оно и есть.
- Артефакты?
- Они самые…
- Есть… а тебе зачем?
- Есть хочу. Дубина ты неотесанная. Думаешь, от хорошей жизни я тебя, что ли жрать собрался? Да вот из-за тебя еще и сенсор мой поврежден. Так что давай, давай сюда плоды, может еще пощажу…
Сталкер усмехнулся.
- Сил нет, возьми на поясе в контейнерах. Я спать хочу.
- Ну, точно дебил. Сам носишь плоды Чу на поясе, и говорит, что сил нет. Ты бы покушал, так, глядишь, силы бы и появились.
- Я умру тогда…
- Так какая разница от чего?
Человек недоверчиво протянул руку к контейнеру, достал светящийся артефакт, в сталкерской среде названный «бенгальский огонь» и протянул бюрреру, тот взял и проглотил его в один момент. Так же поступил с «огненным цветком» и «золотой рыбкой», а вот редкую «ведьмину косу» убрал за пазуху.
- Сладкое – детям, - пояснил, - а это вот чего у тебя тут? Вот это финик, ешь его… ешь говорю, не бойся, вся твоя хворь тут и кончится!
Голум чувствовал себя уже лучше, и смог даже самостоятельно сесть. Достав последний артефакт из поясного контейнера человека, тыкнул им в лицо, только отвернулся сталкер.
- Да ты не трусь, ешь, давай!
- А… все одно помирать…
Голум так и не понял, чего человек так орал. Но потом вроде успокоился, затих. К щекам его прилила нормальная краска, и он заснул. Странные они все-таки эти люди, - заключил бюрер, навсегда покидая любимую нору.
Проснувшись в какой-то земляной пещере, укрытый грязными тряпками Бес едва разодрал глаза. К его руке была прикреплена странная записка, написанная точно бы детским почерком «Ты как хочешь, а я поехала. Целую, твоя крыша». Ни одного артефакта при нем естественно не было, как и автомата с патронами. Спасибо хоть еду и рюкзака не уперли. «Вот же мародеры приколисты пошли!» - подумал он.
Я хохотал от души. Это надо же такое загнуть! Чтобы бюрреры артефакты ели!
- Сидорович, ты честно признайся, откуда ветер дует? А? Что это за напутствие молодым палеонтологам? Или кому там? Прикинь, если молодежь действительно артефакты попробует на зуб. Это ведь образования причудливой формы, часто с оплавленными комьями земли, песка, кусочков растений, блин, ты чему народ учишь?
- Да ладно тебе, ты ж легенда, а Бес у нас и есть человек – легенда. Вот о нем и слухи ходят соответствующие. На самом деле, это очередная версия истории о том, как тебя «свобода» кинула. Но, больно уж хороша! Правду я говорю? Али не хороша?
- Хороша! Хороша!! – отмахивался я, вытирая слезы, выступившие от очередного приступа хохота.
- Вот, - самодовольно заключил торговец, - теперь Сфинкс ты знаешь всю подноготную своего боевого товарища.
Сфинкс фыркнул в чашку чая, и тоже засмеялся. Только Змей не принял участие в общем веселье, и с некоторым осуждением посмотрел на всех нас. Потом пожал плечами, и заключил:
- Кто его знает, может, так оно и было…
-Да ладно тебе, Змей, никто не знает ведь, как оно было… изначально.
- Болотный Доктор знает…
- Когда Иван вернется, имеет смысл у него поинтересоваться.
- Он не вернется, - тихо сказал Змей, – его уже давно нет. Просто в Киеве у Ивана есть два лишних года.
Мы все как-то синхронно замолчали. Обстановку разрядил Сфинкс.
- Сколько проживет банка тушенки, лишенная человеческого внимания?
Сидорович усмехнулся и ответил в том же духе:
- Я полагаю, юноша, она будет жить долго и счастливо, и умрет в один день со сталкером, ее обнаружившим.
Из бункера Сидоровича сейчас уходить не имело смысла. Запершись изнутри, мы стали устраиваться на отдых. Сейчас свободных закутков было предостаточно, и торговец не скупился на незамысловатый сервис.
Сколько же раз я останавливался здесь. Сколько раз помощь приходила так вовремя. Сколько раз я приходил после ходок израненный, подцепивший какую-нибудь местную хрень, просясь на постой, и Сидорович никогда не отказывал мне. Он не отказывал тем, кому доверял. Лежа на привычном продавленном топчане, я думал, о том, что сейчас над нами будет бушевать выброс. Я не подключался еще к местной интер-сети, я просто это знал, чувствовал кожей. Немного покалывало язык и немели щеки. Бывало по-разному. То нос щипало, то зубы сводило, но непременно, какое-то легкое недомогание в начале. И я представлял себе, как из молний аномальной энергии прорастают сейчас новые артефакты и аномалии, как выпрыгивают новые коаксиальные существа, которым еще никто не дал название. А все уже улеглись, и будто стараясь не выдать своего присутствия, негромко выдыхали спертый, застоявшийся воздух. Опять у Сидоровича фильтры ни к черту. Ну, ничего, об этом мы позаботимся. Обязательно позаботимся!
Как ни странно, кроме Киева, Сфинкса и предстоящей непростой зиме я думал о столице России. Думал о том, спаслись ли люди в других метрополитенах? Москва еще вещала на каких-то частотах. Значит все было не так уж и плохо… значит… значит ли это хоть что-нибудь?
Я старался не думать о знакомых, родных и близких, оставшихся Там, я вспоминал слова Надежды и старался изо всех сил забыть былые обиды. Отделить образ человека от надуманной части о нем. Все наносное в итоге растаяло. Я прикинул, что не очень то мы изменились со времен Достоевского, ведь тогда, в благополучной Москве не было ничего обиднее, чем сказать человеку, что он не оригинален, слаб характером, без особых талантов и человек обыкновенный. А вот сейчас, я скорее почел бы такое рассуждение за комплимент. Но бытие мое сейчас было уже в другом времени, и, не побоюсь этого слова в другой стране.

Утром все  были не разговорчивы. Сфинкс и Сидорович варили кофе, мы со Змеем занимались подготовкой оружия. Я чистил и смазывал автоматы, а парень полировал костяной ножик, да крошил сухарики в извечную заплечную котомку. Сейчас план, как ни странно был прост. Не нарываясь на бандитов и военных, стоило пройтись по базам группировок сталкеров и попытаться доказать им необходимость совместных действий, а уже после идти к военным и ученым, и пытаться доказывать им примерно то же самое. Все очень просто, прямо-таки, как пять копеек. Остается самое сложное во всей этой простоте – выжить.
Мне кажется, что ребята понимали это, не хуже чем я. Никто не спешил, даже двигались все как-то очень выдержано и обстоятельно. Все материалы, которые удалось привести из Киева и перевезти через границу Зоны мы тщательно скопировали и перепроверили. Часть оставили Сидоровичу, часть в специально оборудованном тайнике на чердаке одного из домов. Только проделав все это и записав послания «для потомков» я, Змей и Сфинкс распрощались с торговцем и двинулись вглубь Зоны.
Небо висело над нами тяжелое, обрюзгшее. Как я и предполагал, не успели мы добраться до «тоннеля жизни», как с неба посыпалось ледяное крошево. Защитные костюмы пока держали температуру, но хуже холода было другое - никто не знал, как поведут себя аномалии в такие, простите за каламбур, аномальные погоды.

Глава 15.

Я не помню другого случая, чтобы я соблюдал буквально все меры предосторожности, и израсходовал столько болтов на определения очевидных аномалий.
- Всё меняется… - заключил Змей.
Отчего-то, даже теперь, находясь в родной стихии, он не решился возглавить отряд, доверив это дело мне. Сфинкс замыкал «строй», для него все здесь было в новинку, и он то и дело озирался по сторонам. Я боялся, что он отстанет, что на нас нападут все мутанты разом, или что, какая-то ползучая аномалия вот именно теперь решит с бухты-барахты переменить свое место жительства. Да, конечно, стоило поставить Змея замыкающим, вообще, всем нам следовало вооружиться получше, следовало дождаться «свободных» или «долговцев», но откуда-то во мне было это странное ощущение, даже не ощущение – Знание, что ждать нельзя.
Сфинкс с интересом осматривался. Кажется, он никогда не унывал. Он не знал, что его ждет, но некоторый оптимизм передался и мне. И все было бы прекрасно, и, наверное, даже замечательно, если бы на подходах к извечной дежурной точки «Долга» не обнаружился военный патруль. Обыкновенно «долговцы» караулили здесь подступы к «100 рентген» от гона мутантов, но теперь ситуация складывалась иначе.
Военная точка еще не была укреплена пулеметами, но стойки для турелей уже наличествовали. Самих бойцов было так же немного. Но что они делали здесь, в непосредственной близости от баз «Долга» и «Свободы»? Рассудив, что самая лучшая схватка, это та, которая не состоялась, мы выключили ПДА и обошли пост по широкой дуге. Если бы вояки развернули все свои системы обнаружения вероятного противника, я не думаю, что нам бы столь легко удался этот маневр.
Падающий снег не способствовал незаметному продвижению. Оставалось надеяться, что слепые псы не возжелают позавтракать сталкерами прямо сейчас. Любая стрельба могла привлечь внимание военных, поэтому мы двигались осторожно, не спеша, и я мог бы поклясться, что Змей снова использовал существо, живущее в его котомке. Стоило мне оглянуться назад, как я понял, что наших следов почти не видно. Вот это уже хорошая новость! Наконец, перед нами замаячил небольшой импровизированный мост, перекинутый через канаву, и непосредственно вход  на территорию «Долга». Можно было перевести дух, и, переправившись на другую сторону, вздохнуть свободно.
Несмотря на все предпринятые нами усилия несколько собак все же учуяли нас. Конечно, от военных мы были довольно далеко, но сейчас активизируется пост «долговцев», и тут уж следует исхитриться, и не попасть под перекрестный огонь. Но, действовали мы со Сфинксом на удивление слажено. Подоспевшие на помощь сородичем твари, пополнили ряды убиенных нами мутантов, едва ребята на посту успели сделать по паре выстрелов, отгоняя от нас собак.
На самой базе было непривычно многолюдно, и какая-то нервозная обстановка царила вокруг. В «100 рентген» Змей покинул нас, отправившись дальше по своим делам, а мы с трудом протолкались к Крысу, который как раз заканчивал улаживать какие-то дела со «свободовцами».
Увидев нас, и узнав меня, бармен спал с лица, и сделался будто бы ниже. Темные круги под глазами и набрякшие мешки, сделались похожими на нелепый макияж.
- Ты что, с ума сошел? – сипло поинтересовался Крыс, - ты зачем сюда приперся? Разве ты ничего не знаешь?
- А чего я должен такого знать, Крыс? Ну, да, угнали мы вертолет… я предполагаю, что вояк этот факт не порадовал, скорее всего, за мою голову назначена награда, в общем, все как всегда?
- Ты что, спятил? Ты тут вообще террорист номер один. Из-за тебя всем досталось, а кто не будет сотрудничать с военным, тут разговор короткий будет.
- Нам бы Сидорович рассказал, если бы что-то серьезное стряслось…
- Ни черта он не знает… - бармен дернулся, но тут же усилием воли взял себя в руки.
- Не дури, Крыс… - я еще пытался сохранять шутливый тон, однако, получалось скверно. Я понимал, что мы вляпались в серьезную переделку. Очевидно, придется бежать, и возможно прямо сейчас. Хуже всего было то, что оружие мы оставили в камере хранения при входе в бар, как и требуют того местные обычаи. Да, пистолет я при себе оставил, но многих ли я перестреляю? Числом задавят. Остается одно – идти к «Долгу» на поклон.
Бармен нехорошо дернул щекой.
- Давай-ка, я помогу тебе скрыться, а там иди свой дорогой.
На деревянных ногах Крыс скрылся в помещении кухни. Я знал, о которой двери говорит бармен, но что-то мне не понравилось во всем его облике, что-то было не правильно. То ли мужик был слишком напуган, то ли напичкан стимуляторами, а на нас уже начали оборачиваться. Идти сейчас за Крысом было бы правильно, но я ухватил Сфинкса за рукав, и потопал к парадному выходу.
Если это засада, то нас будут ждать с черного входа, быть может, степень моего кретинизма еще не стала притчей во языцех, и нам удастся пройти эти триста метров без особых потерь. Как ни странно, автоматы нам были возвращены. Я старался не показать вида, что нервы мои взвинчены, и сам я точно пружина, готовый выпрямиться в любой момент. Я даже перекинулся несколькими общими фразами с охранником на выходе и мы, как можно более степенно отправились к воротам «Долга».
- У нас большие проблемы, - сказал я в полголоса, - прости меня, что я втянул тебя в это. Тебя, Сфинкс здесь не знают. Сейчас у тебя есть шанс отстать от меня и затеряться в толпе. Потому, что я не знаю, и даже не могу предположить, что ожидает нас за теми серыми воротами.
Сфинкс решительно шагнул вперед. Возможно, мне не стоило вкладывать в слова столько героизма и пафоса. Но оно как-то вот так всегда выходит.
В запериметрье ведь как оно было? Чем хуже, тем лучше. Все в говне, ну и ты, будь добр не отставай. А здесь, откуда что берется? Казалось бы, что только в музыке можно было увидеть мир иначе, отчистить его, поглядеть через призму нездешнего света, а вот оно как повернулось. Говорю ведь слова правильные, и верю в то, что говорю. Аж самому противно!
На территории «Долга» был идеальный порядок. Даже снег, что успел нападать уже смели, а где образовались небольшие заносы – расчистили. Почти армия, только самопровозглашенная, так сказать. С оружием снова пришлось расстаться, тут уж и ГШ-18 пришлось отдать. С этими ребятами шутки плохи, пулю в лоб можно получить за то, что фэйс-контроль не прошел.
Нас провели в штаб, и велели «подождать в приемной». Обстановка внешне была спокойной, но даже от обшарпанных стен веяло холодом и нервозностью.
- Знаешь, Сфинкс, здесь ведь никогда не было зимы… снега никогда не было. Всегда только осень. Дождь, слякоть, серость, по праздникам - солнышко. Бывало, что и припекало, как в Ташкенте, ну и хрусткий ледок с утра в ноябре, или декабре, вот, пожалуй, и все.
- Они боятся. Боятся, потому, что не понимают. И правды они, скорее всего не примут. Потому, что не захотят, - ответил он.
Ожидание затягивалось. Снаружи доносились разрозненные голоса, это, скорее всего, группа захвата, направленная по нашему следу меняла дислокацию. Мы все томились в «приемной», сидя в продавленных креслах, ведя пустопорожнюю беседу, бежать было некуда. Отыграть ситуацию назад – невозможно.
Наконец, нас пригласили в кабинет. В довольно просторном помещении в окнах присутствовали стекла, и само оно отапливалось не по-черному, а с помощью дизель-генератора. У «Долга» было несколько хорошо укрепленных постов, и две базы, та, при которой пригрелся «100 рентген» по праву считалась одной из самых оборудованных. Но даже она не дотягивала до любой передвижной лаборатории научников. Зато с чистотой и послушанием проблем здесь не знали.
Руководящий состав клана претерпел кардинальные изменения. Среди всех руководителей отрядов и кварт, представших перед нами, мне было знакомо едва ли больше двух-трех человек.
- Надо же, сам явился! – ухмыльнулся неприятного вида тип в НАТО’вской форме, имевшей, однако, и украинские знаки отличия, - что ж товарищ Бессребреников, расскажите нам о своей террористической деятельности и о той ОГП, которую вы организовали в Зоне и за его пределами. Хорошо ли идет сбыт артефактов? И на подрыв безопасности, какой страны вы собственно рассчитываете?
Я не знал, плакать мне теперь или смеяться. Вот Сфинкс стесняться не стал, и заржал в голос. «Долговцы», находящиеся в импровизированном зале суда даже смутились.
- Он, террорист? Да вы видели, видели, как он вертолетом управляет? Вы чего все психи что ли, или новостей из России насмотрелись по телеку?
- А с вами товарищ, мы поговорим позже, - зеленея от накатившего раздражения, сказал наш «судья» и стукнул кулаком по столу, - Александр Бессребреников встаньте!
Я встал. Сложно не исполнять приказы, когда точно знаешь, что ни один десяток стволов немедленно прибавит тебе смирения, стоит только выказать неповиновение этой легализованной толпе праведников.
- По законам военного времени, властью военного трибунала, гражданин Александр Бессребреников приговаривается к расстрелу.
Наверное, только тогда мне сделалось по-настоящему страшно. Этим дай только повод. Ребят из «Долга» я знал, как правило, без суда и следствия вопрос решается только с мародерами. За что же мне выпала подобная честь?
- У меня есть хотя бы последнее слово? – поинтересовался я.
- Оно ничего не решит, впрочем, присутствующие, не будут против, выслушать вас.
«Убей меня об стену тапком и закопай в горшок с цветами», - тоскливо подумалось мне. Красноречие в борьбе с мутантами не требуется, а вот теперь придется блеснуть. Сфинкса они, скорее всего, отпустят, или устроят допрос с пристрастием. Ладно.. нужно попытаться выиграть время.
- Вы все хорошо знаете, что мой друг сталкер по имени Гуру погиб. Андрей Гурьянов, если вам, так будет удобнее классифицировать. Погиб от высокой дозы радиации, которую он получил за периметром Зоны отчуждения. Он предчувствовал, что случилось что-то не совсем обычное, что-то выходящее из ряда вон. Он успел передать мне просьбу о доставке в Киев оборудования для радиологического центра, если вы сомневаетесь в этом, вы вполне можете снять показания с датчиков в вашем профилактории, поскольку происходило это все здесь. По-моему, вы до сих пор не используете тот бокс из-за высокого радиационного фона, который не смогли до конца сдержать даже сборки из артефактов. Я подошел к просьбе друга ответственно. Здраво опасаясь и за свою жизнь тоже, я решился лететь. Согласитесь, едва ли объединенные силы НАТО выдали мне вертолет под расписку? Поэтому мною был выбран полулегальный исследовательский центр. То, что произошло за периметром не поддается описанию. И все самые худшие предположения Гуру были подтверждены. Мне удалось добраться до Киева, ситуация там плачевная. Произошла ядерная катастрофа, после которой, здесь в Зоне самое безопасное место. Я понимаю, что на слово вы мне не поверите, поэтому я готов предоставить вам доказательства своих слов. Вертолет совершил посадку в нескольких километрах от периметра, в нем находятся недостающие фото и видео материалы, а так же оружие и боеприпасы. Вы можете проверить меня на любом детекторе, но мне кажется, гораздо проще высунуть нос в запериметрье и оценить масштабы проблемы.
- Ты всегда отличался красноречием, Бес, - в разговор вступил один из моих знакомых – командир отряда «долговцев» парень по фамилии Кернц, - у нас есть другая версия произошедшего. Ты и Гуру попробовали добраться до «Монолита», у тебя это получилось. У него – нет. Естественно тебя можно проверить на любом детекторе лжи, и он покажет нам, что ты говоришь истинную правду, дело в том, Бес, что тебе промыли мозги. А вертолет, и рухнувшая система связи с внешнем миром, все это осуществлено тобой и «монолитовыцами», возможно под твоим командованием…
- Рядом со мной сидит человек. Он прибыл из Киева.
- Возможно, этот человек, - он показал на Сфинкса, - действительно прибыл из Киева, но никто не мешал сектантам завербовать его раньше…
Кернц выглядел угрюмым, я не думаю, что был он здесь по своей воле. Его взгляд был острым, но не выражал неприязни и враждебности. Сама поза его свидетельствовала о том, что ему неуютно в той компании, в которой он теперь оказался, и, быть может, он с удовольствием проверил бы мои гипотезы, но воля клана была важнее личных приоритетов и ощущений.
- Хорошо, вы сами свидетельствуете о том, кстати, товарищ, вы не представились, что мой приговор окончателен и обжалованию не подлежит, ну, если я так не прав, тогда чего вы боитесь сделать марш-бросок по указанным мною координатам, вам-то вояки, небось вертолет выдадут, даже облучаться не придется, и поглядеть, что там действительно происходит? Небось, кишка-тонка летать наугад, без разрешения с той стороны? Не так ли?
- Ты мне за это ответишь, - процедил сквозь зубы мой обвинитель. Имени его я так и не узнал, но это меня не расстроило. Я видел по растерянным лицам, что что-то пошло не так, и раз нас еще не вывели на плац, стало быть, есть шанс, и им надо воспользоваться.
- Я готов отвечать за каждое свое слово, более того, сегодня как никогда готов выступать за объединение всех вооруженных сил, которые находятся с этой стороны Кордона. Пройдет совсем немного времени, и вам придется высунуть нос за забор. Зона, видите ли, это одна большая аномалия, живущая по своим законам, по своему времени, мы с вами никогда не сможем постигнуть смысла всех тех процессов, которые происходят здесь. Тем не менее, господа, ее аномальность, видимо, имеет свои границы и пределы. Вы помните такую зиму, чтобы с этой стороны периметра шел снег?
В комнате повисла напряженная тишина. Я понимал, что все эти новоиспеченные командиры не хотят брать на себя ответственность, что если, этот безумец прав? ЧТО ЕСЛИ….? Но не исполнить приказ военных, которые, по всей видимости,  взяли «Долг» на довольствие, они тоже не могли.
- Я предлагаю отправить сталкера на «Арену».
«Это кто у нас такой добродетельный?» - подумалось мне. Неожиданно я увидел знакомое лицо Ястреба. Парень был в цветах «Долга», и не походил на того повесу, что повстречался мне несколько лет тому назад в доме Болотного Доктора. Сталкер заметно заматерел и, несмотря на давящую атмосферу, сейчас держался довольно непринужденно.
- Кто это сказал? – спросил наш судья и прокурор.
- Ястреб, командир кварты клана «Долга», - четко отрапортовал он, - если есть хотя бы один шанс из сотни, что они правы, то нам сильно не поздоровиться, поскольку только эти двое видели, что там в запериметрье. Ну, а если Зона распорядится иначе, так на все воля ее Хозяина.
Предложение Ястреба неожиданно было встречено весьма радушно. Мда, из огня, да в полымя…
Сфинкс смотрел на меня, не веря, что все это происходит на самом деле. Но в глазах его не было упрека, или же я просто утешал себя этой мыслью. Суровые бойцы за добро и справедливость были весьма любезны в нашем полном разоружении. Спасибо, хоть подошвы вспарывать не стали. Наши разгрузки и бронежилеты перекочевали к «долговцам», или тем, кто сегодня носил их цвета, а нас вытолкнули на свет божий, и под дулом автоматов препроводили в изолятор.
Под ногами резво похрустывал, успевший вновь нападать, снежок. Все понимали, что «аномалия зима» здесь всерьез и надолго. Бойцы, сопровождающие нас, зябко ежились, а тот, что шел первым даже похлопывал себя по плечам.
- Они напуганы, - сказал Сфинкс, когда мы, наконец, остались одни, - но людям всегда проще избавиться оттого, что их так сильно пугает, чем, разобравшись в ситуации, преодолеть свой страх. Как ты думаешь, каковы наши шансы?
Артем не говорил «выжить», но здесь все и без конкретики было понятно, я попытался улыбнуться.
- Думаю, что те твари, что выступят против нас, не будут сильно отличаться от тех, с которыми ты имел дело в Киеве. Местная специфика не хуже того мира, что лежит теперь в запериметрье. Я не знаю, кого именно они выставят против нас, но простого решения ждать не приходится. Я надеюсь, что придется драться с такими же людьми, как мы с тобой, хотя бы в одном из раундов.
Сфинкс пожал плечами. Несколько часов ничего не происходило. Мы находились в одном из многочисленных подсобных помещений. Глупо тратить силы на напрасные думы и переживания, когда кто-то уже сделал за тебя свой выбор.
- Чайку бы сейчас, - мечтательно потянул я, - горяченького… с сахаром, а там можно и на арену.
Сфинкс посмотрел на меня не понимающе. Тусклая лампочка под потолком давала неровный дрожащий свет. Глядя на нее, я продолжил мысль: 
- Вот, и в Киеве скоро так… никак нельзя умирать честному сталкеру!
Когда за нами, наконец, пришли мы выглядели настолько блаженно, что мальчишка, зашедший в каморку, сперва даже отшатнулся. Я подумал, что мы легко могли бы пройти его, и вон тех двоих, но, обзаведясь оружием, и выметнувшись в зимнюю Зону, были бы очень скоро накрыты автоматическим огнем с вышек. Да и что мы сможем сделать, находясь здесь вне закона? Точно в средневековье нам придется доказывать свое право на жизнь. Только перед кем? Перед богом ли?
Арена может кому-то показаться забавным местом. Возможно, для оных так оно и есть, ежели данные субъекты попали сюда добровольно. А вот для меня сей «аттракцион» выглядит совсем иначе. Каменный мешок, пахнущий кровью, потом, страхом и цементной крошкой. Нагромождения ящиков, испещренных следами от пуль и когтей, где-то в вышине несколько люминесцентных ламп, а слева от входа на расстоянии нескольких метров от них «трибуны» для привилегированных особей, либо скучающих вояк. Я не знаю, по какой причине Арена притягивает к себе посетителей. Не тех несчастных, что проштрафился, или проворовался, а тех, что лицезрят весь этот кровавый спектакль.
Здесь я заступился бы и за слепого пса, насильно стравленного с псевдоовцой на забаву почтеннейшей публике. Но сейчас забавой предстоит стать нам. И остается лишь надеется на то, что Сфинкса и меня не стравят друг с другом. Я не знаю, о чем думал Артем. Следующему нашему конвоиру похоже было все равно. Он равнодушно вел нас вперед, зная, что защищен, зная, что ему-то уж точно ничего не угрожает. Непонятно откуда в моей душе поднялась волна черной злобы. А сколько их таких вот, прозябали и прозябают по уютным местечкам, уверенные в своем завтрашнем дне? Гром не грянет – мужик не перекреститься. Вот ради них, ради таких вот я должен сейчас выживать?!
Коридор кончился внезапно. Массивная железная дверь с противным скрежетом отъехала в сторону. Тут уж задерживаться не было причин. Лишь только мы шагнули вперед, дверь за нашими спинами захлопнулась. Мне почудился рев толпы и отдаленный железный грохот, хотя ничего похожего не было и в помине. Под потолком что-то сверкнуло и глухо бряцнуло у металлических контейнеров. Что ж … вот и оружие. Два армейских ножа. По ходу аттракциона «выживание» нам могут подбросить несколько артефактов для острастки сюжета, но не понятно, помогут они чем-нибудь, или напротив причинят увечья.
Сейчас нужно было действовать быстро. Я рванулся вперед, Сфинкс старался не отставать. Все же не могу не поблагодарить судьбу за то, что это был именно он. Артем понимал, куда именно ему следует переместиться в следующий момент. Видимо, за то время, что я провел вдали от арены правила «игры» немного видоизменились. То здесь, то там я отмечал небольшие ловушки, способствующие скорейшему завершению поединка. Убить, они, пожалуй, не убили бы, но живописное поедание, скажем, кровососом сталкера, обеспечили бы точно.
А кто же у нас противник?
Не успела шершавая рукоять коснуться моей ладони, как из-за спины послышался страшный треск и воинственный рык. Несколько ящиков, стоящих слева разлетелись в мелкие щепки, обдав нас весьма ощутимым деревянным дождем.
Противниками в первом «раунде» были снорки. Сперва, мне показалось, что их двое, но куда там? Справа большими скачками на нас двигались еще две половозрелые особи.
Говорят, что снорки – это большей частью сошедшие с ума сталкеры, попавшие под выброс или подвергнувшиеся влиянию контролера. От местных зомби, снорков отличает исключительная живучесть, наличие хоть каких-то мозгов и обилие сухожилий в теле, особенно в конечностях. По виду, снорки походят на людей. Одеты в обычную сталкерскую одежду, нередко в армейские бронежилеты. Есть версия, что они, как и вся Зона – один большой неудавшийся эксперимент.
Но какая бы их гипотез ни была правильной, она едва ли помогла бы  нам.  Меню  снорков  очень разнообразно, ведь в него входит все, что снорк  может поймать, съесть и переварить. В «дикой природе» снорки ползают по земле на четырех конечностях, принюхиваясь к земле, а, обнаружив добычу, снорк  по-звериному бежит навстречу к ней, а, подбежав, прыгает….
Главной рекомендацией для любого сталкера в подобной ситуации является – незамедлительная атака, пока дистанция не сокращена для прыжка.
Меня хватило лишь на одну рубленную фразу:
- Не дай прыгнуть!
И все завертелось, точно происходило в калейдоскопе. Сферические лампы, ржавые борта контейнеров, выщербленные, подгнившие ящики и запачканные бурым стены. Я передвигался стремительно, почти на пределе. Пытаться измотать мутантов – бесполезно, нужно ждать удобного момента, чтобы нанести решительный удар. За спиной слышался рык, изредка, где-то на периферии зрения мелькал отчаянно дерущийся Сфинкс. «А ножом-то он владеет лучше меня, Хозяин Зоны, помоги ему!».
В какой-то момент я замешкался. Один из снорков нагнал меня и прыгнул. Инерции хватило, чтобы отпрыгнуть влево. Сейчас бы дать очередь по нему… куда там? Малой шустр, как китаец в Сибири. В следующий момент мутант едва не достал меня своими лапами, во время кувырка в сторону. Самым действенным в этот момент оказался обычный пинок, подаривший мне целых две секунды. Выдох. Выпад. Удар. Вдох.
Лезвие пробило шланг противогаза на морде твари, затем и вонзилось ему в челюсть, где и застряло. Мать твою! Снорк отпрянул, унося в себе мое единственное оружие, а на меня бросился второй мутант, едва заметив замешательство сородича. Не сумев уйти от атаки противника полностью, я получил две весьма болезненные царапины, но этим все не закончилось.
Первый напавший на меня мутант. Проявил редкую живучесть и попытался сделать еще один прыжок. Вот уж, хрен тебе! Я прыгнул на опережение. Это было опасно, но снорк был ранен и у меня был шанс сыграть на его замедленно реакции. Так и вышло. Он закономерно получил берцом в морду, а затем и вовсе лишился своего «хобота». Моя рука рванулась к мутанту, и сорвала с него противогаз. Истерический визг снорка, казалось, заполнил собою все пространство. Его товарищ остановился в нерешительности и водил мордой по воздуху, будто прикидывая, стоит ли продолжать бой, или уже достаточно?
Я рванул на себя рукоять ножа, и вовремя, поскольку вторая тварь решилась. В ближнем бою у снорков почти нет шансов, при условии, что ты не новичок, а в руках у тебя огнестрел. А здесь… я просто стоял и ждал завершения прыжка мутанта, чтобы одним точным движением лишить его жизни.
Одним красивым и точным не получилось. Мутант навалился на меня всей тушей, ох, если бы ни «черный камень», пусть и лишенный бронежилета, боюсь, не увидеть мне руки друга, добившей тварь в спину.
К концу схватки Сфинкс выглядел более свежим, чем я. Его пышный хаер украшали изящно расплесканные мозги противника, а так же буро-зеленая сукровица вперемешку с гноем. Но, если не считать всех живописных деталей, содержащихся внутри местной фауны, то на Артеме едва ли была пара царапин. Он лыбился во все тридцать два зуба и выглядел распаленным схваткой.
Я поднял большой палец вверх, мол, молодцом! Еще повоюем! Не успели мы прийти в себя, как откуда-то сбоку раздался противный звук охрипшего пионерского горна, возвещающий второй раунд. А сколько их? Три, и все по-честному, или пока у них там твари не кончатся? Это надо же было расстараться отловить где-то всех этих…
Устрашающий рев был красноречивее рыка снорков. От него холодела кровь. Сфинкс недоуменно оглянулся на меня. «А вот это, Тёма, настоящий ****ец…» - подумалось мне. Кровососы. Сколько? Ну, как минимум двое…
Проблема в другом. Особей специально откармливали для схватки, стало быть, возможность непосредственно увидеть мутантов у нас появится лишь тогда, когда они окончательно измотают нас, или нанесут серьезное повреждение. Сидорович что ли мне говорил, что лабораторным происхождением кровососа объясняется его способность на время исчезать из виду, как бы растворяясь в воздухе. Дескать, всему виной особый пигмент в шкуре кровососа.
Но нам опасны не только его стелс-возможности. Мощные ноги, высокая маневренность и жажда крови, которой тут было пролито вдосталь.
Сфинкс никогда не видел таких мутантов. Я так надеялся, что эта теплая встреча либо не состоится вовсе, либо состоится тогда, когда преимущество будет на нашей стороне. Ни дай бог никому увидеть жуткие щупальца этой твари, содержащие парализующий яд…
Шанс у нас появляется лишь при том раскладе, если этих товарищей совсем недавно содержали в неволе. Дело в том, что интеллект этих мутантов в общем невелик, они четко блюдут границы своих территорий, редко выходя за ее приделы, да и охотятся в основном ночью. А значит… либо их сильно разозлили, либо они были не такими уж сытыми, как казались на первый взгляд. Чем более голодны мутанты, тем меньшее количество времени смогут оставаться в «стелс-режиме», чем более сытые, тем быстрее им осточертеет вся эта кутерьма…однако, глупо забывать об их бешеной способности к регенерации. Ха! Как будто у нас был выбор.
Я не успел предостеречь Сфинкса, или хотя бы обмолвится словом, прежде чем тварь прыгнула на него и прижала к земле. Странно, что мутант не стал заходить со спины, как это обычно происходит. Так сколько же их здесь. Но, не зная, с чем именно имеет дело, Тёма все-таки дотянулся до ножа и каким-то нечеловеческим движением всадил острие в живот кровососа, потянув вверх, выпустил кишки еще живому мутанту. Тот обижено зарычал, отпрыгнул в сторону, пытаясь снова накинуть свой «плащ-невидимку», но я не дал ему уйти далеко. А над ухом слышалось противное: «Ваааахр!».
Я рванулся наугад влево, бросился в ноги встающему Артему, повалив его, и над нашими головами в каких-то двадцати сантиметрах просвистела лапа мутанта. Кровосос был разозлен, добыча была непредсказуема, и все никак не хотела выходить из строя. У всякой твари есть лимит своих сил. Один мутант был повержен, двое тяжело ранены. Регенерация требовала большой отдачи, что играло нам на руку, поскольку пигмент, отвечающий за невидимость кровососов, функционировал все хуже. Сколько ж здесь тварей? Три? Или все-таки больше? Насколько мне известно, к сложным логическим выводам эти мутанты не способны, но черт его знает.
Я чувствовал, как силы стремительно покидают меня. Насколько еще хватит собственной дури и адреналина? Есть у меня один стимулятор в запасе, таблетка зашита в отворот тельника на подобный случай. Но как понять, пора ли? Второго шанса не будет.
Я заорал, как будто мой псевдоним теперь отражал всю мою истинную суть. Я ринулся на врага, чувствую кожей, его животный страх. Нет ничего страшнее крысы, загнанной в угол. Да мне есть что терять, мне, черт побери, есть, что терять! Я обещал всем этим людям, я Наде обещал, в конце-то концов! Сдохни!
Не помню, сколько ударов нанес я по торсу мутанта, второй хотел добить меня, но Сфинкс прицельно метнувший свой нож положил конец его страданиям. Тварь взревела, но я орал громче, не контролируя ни эмоции, ни силы. Я кромсал безжизненную тушу, пока кровь толчками выходила из растерзанных вен.
Кажется, Артем оттащил меня в сторону. Противник был повержен. Зрители молчали в полном недоумении. Они явно не ожидали такого финала. Кого они приберегли напоследок? Я успел расстегнуть ворот костюма, и зубами выдернул капсулу стимулятора. В ушах тут же зазвенело, однако, это было вовсе не действие стимулирующих веществ. «На сладкое» эти нелюди оставили нам контролера. Интересно знать, все ли они имеют защитные артефакты? Или шлемы защищают их от пси-ударов.
- Не думай! – гаркнул я.
- Что это значит? – вяло поинтересовался Артем, он уже был под властью пси-мутанта.
- Просто, не думай! – я ударил его по лицу, не наотмашь, а сильно и уверено, коротким хуком. Он опрокинулся назад, загребая руками, ставший вязким воздух.
- Какого хрена! – слова доходили медленно. Надеюсь, зрители решат, что это проделки контролера, а не моя добрая воля.
- Не думай, я сказал! – я нанес еще один удар. Ничего критичного. Главное, его вырубить. Но Сфинкс понял все неправильно, и с возросшей яростью кинулся на меня.  Мы обменялись несколькими быстрыми ударами, у меня было преимущество, за счет стимулятора. Еще какое-то время я смогу не обращать внимания на ноющие мышцы, отчаянно просящие пощады, и царапины, нанесенные снорком, которые снова начали кровоточить, - теряем время! – прорычал я, и вложил в очередной удар столько силы, сколько смог.
Сфинкс рухнул, как подкошенный. А я с остервенелой яростью бросился вперед. Куда вперед? Звон в ушах. Перед глазами молочная пелена. Я не вижу противника, и бестолково размахиваю перед собой армейским ножом. Ничего, может быть, у Артёма потом будет шанс.  Мне показалось, будто за уплывающим сознанием я расслышал гул мотора. Будто бы где-то неподалеку какой-то легкий самолет заходил на посадку. В следующий момент в моей голове будто взорвалась граната. Я качнулся и свалился навзничь. Успев разглядеть бурый подтек на потрепанной синей штанине контролера.

Глава 16.

Темнота заполняла мое сознание, пока сквозь нее не начали пробиваться странные звуки. Быстрая ходьба, переходившая в бег. Отрывистые крики, заглушенные чем-то ватным и теплым. Кажется, была еще автоматная стрельба и гул самолетных движков. Что за бред…
- Ты никогда не задумывался Бес, - спросил чей-то голос, - почему все созданное человеком стремиться к тому, чтобы разрушиться? Ты, конечно, можешь мне возразить, что горы также со временем станут песком, что реки обмелеют и изменят русла, но, видишь ли, никто не расстроиться, если такое случится. Природа вообще не знает, зачем ей нужно расстраиваться, если какие-то изменения происходят в ней. Но она чувствует другое, что твой род и деятельность этого рода приведет ее в могилу, поэтому и сопротивляется, смею заметить, из последних сил. Все эти изменения, которые ты видишь, вся эта ваша радиация положительно сказалась на ней. Конечно, ей было не по себе, но все вернулось на круги своя. Почему ты столь упорно жаждешь продлить агонию?
Я пытался возражать, но слова мои были чем-то иным, нежели человеческой речью:
- Люди, такие же дети природы, как и все сущее, может быть, они не всегда действовали разумно. Или, напротив, всегда действовали не разумно, но это не значит, что они не достойны того, чтобы жить. Часть не может существовать без целого!
- Но если эта часть бунтует против целого? Что тогда? Ты прекрасно знаешь, как это называется, и ты прекрасно знаешь, как это лечиться.
- Теперь, даже если человек очень захочет, к бунту он вернется нескоро. Моя задача сделать так, чтобы не захотел.
- Смотри, Бес… не сдержишь слова, так все погибнут, и всё погибнет. Еще раз природе просто не подняться.
Кажется, я кивнул, если в данной ситуации вообще можно было кивнуть. Поток теплого ветра обжог лицо. «Какой здесь фон? - подумалось мне, - не уж-то и я закончу так, как Гуру?».
- … и именно здесь мы видим вход в пресловутый радужный поток, - сказал кто-то голосом моего старого друга. Сталкер вдруг резко обернулся на меня, - что ты здесь делаешь, Бес? – рявкнул он, - твое время еще не пришло! – все, что я успел разглядеть, это как Гуру со всей силы стукнул по моим рукам какой-то длинной, отполированной до блеска, палкой. Я закричал от боли и очнулся.
Вокруг бегали люди. Арена была заполнена едким дымом, неподалеку от меня на корточках сидел контролер и с интересом смотрел на меня. Мне редко случалось видеть у мутантов такой осмысленный взгляд. Он же должен был убить меня, или, во всяком случае, взять в рабство, сделаться кукловодом, чтобы я исполнял его неведомые ритуалы. Но в ответ на мои мысли он лишь осуждающе покачал головой, мол, ты, что совсем стыд потерял? Затем он вскинул руку и указал в противоположную сторону, где около прошитого пулями ящика лежал Сфинкс. Медлить было нельзя. Я поблагодарил взглядом порождение Зоны. Вот уж не думал, что придется с такой искренней теплотой смотреть в глаза твари, погубившей не одну жизнь. И не мне судить, были ли те парни никчемным радиоактивным мясом, или напротив, непризнанными гениями современности.
Сфинкс был оглушен взрывом, наверное, я тоже пострадал бы сильнее, если бы контролер не оглушил меня. Какого черта здесь произошло? От балкончика со зрителями не осталось практически ничего, в потолке зияла внушительная дыра, оттого арену заливал неровный серый свет, и снежинки, кружась, падали внутрь, осваивая новые территории. На фоне всего этого великолепья была слышна беспорядоная стрельба, гул голосов и топот ног в армейских ботинках.
Сфинкс был жив. Мне удалось растормошить его. Некоторое время Тёма непонимающее тряс головой и вглядывался в мое лицо. Времени прийти в себя - у него не было, поэтому я рванул его за руку, и мы вместе понеслись к выходу. Наше оружие представляло собой один армейский нож на двоих, только клинок Сфинкса выжил в схватке с монстрами Зоны. Ситуация за Ареной не оставляла сомнений в том, что случилось что-то непредсказуемое.
Едва мы выбежали во двор, как почти тотчас пожалели о своих скоропалительных выводах. Артем инстинктивно потянул меня к единственному доступному сейчас укрытию – ржавому металлическому баку. Отовсюду доносилась беспорядочная стрельба. От пороховых газов резало глаза. Кто-то затеял войну местного масштаба? Что вообще происходит?
Из общего шума и гама, из растерянных распоряжений, которые, судя по всему, не приносили «долговцам» нужного результата, я выделил один нехороший звук. С таким неприятным и тихим лязгом падает на бетонный пол стреляная болванка из противотанковых орудий, или гранатометов нового поколения. Я упал на Сфинкса, открыв рот и зажав уши руками. Раз я слышал это, значит, стрелок находился совсем недалеко, и упаси Черный сталкер, он видел, где именно мы схоронились.
Раздался оглушительный взрыв. Стена рядом с нами содрогнулась. По ней тотчас поползли, зазмеились трещины, щерясь все шире и шире. Я сорвался с места, подгоняя Артема. Кажется, он еще не пришел в себя после приключений на Арене, но времени на это не было. Нужно было убраться отсюда подобру-поздорову. Есть ситуации, когда геройствовать не просто не нужно, а еще и не оправдано. Кто-то или что-то давало нам шанс выбраться. Я полагал единственный путь, более ли менее безопасного отступления является путь в глубь Зоны. Но, что мы люди перед лицом вселенского промысла? Завладев автоматами из рук поверженных «долговцев» мы небольшими перебежками передвигались к ангарам. Эх, противогазы и дозиметры бы нам сейчас. Но вместо этого выметнувшись на относительно ровную площадку, мы оба застыли в изумлении. Тяжелого бетонного забора, окружающего базу «Долга», а так же защищающего вольных сталкеров от различного рода вторжений из вне, просто не было. Вместо небольшой возвышенности имелась неплохих таких размеров воронка, и неподалеку от всего этого великолепия гордо красовался красавец АН-12, с подломанной слева стойкой шасси и едва не переломленным о бетонную балку крылом.
- Офигеть! – вымолвил Артем.
- Я, конечно, все понимаю, - пробормотал я себе под нос, - но как?!
- Откуда это здесь? – продолжил он мою мысль, - в Киеве такого точно нет.
«Неужели… из Москвы?» - мелькнула мысль. Сердце затрепыхалось, разум застилали ненужные сейчас вопросы про судьбу некогда родного города. Хорошо, что Сфинкс, несмотря на удивление, сохранил способность мыслить довольно трезво и вовремя снял стрелка в цветах «Долга», собиравшегося так стремительно оборвать наше земное существование. Пути назад не было, поэтому мы направились к самолету.
Если я доживу до весны, я надеюсь, кто-нибудь мне напомнит, чтобы я никогда не принимал опрометчивых решений в сложной боевой обстановке. Не успели мы пробежаться до крыла летающего гиганта, как незамедлительно попали под перекрестный огонь. Пришельцы стреляли в «долговцев», те в ответ поливали шквальным огнем неожиданных пришельцев. Больше всего, признаться, я волновался даже не за то, что мы со Сфинксом вот уже четыре минуты лежим, вжавшись в землю, стараясь использовать любую неровность ландшафта для маскировки. А то, что если наши бодрые бойцы «Долга», большинство из которых, как я подозреваю, в данный момент составляли вояки, попадут по топливным бакам самолета. Но гости нашего скромного убежища не стеснялись. В ход пошли крупнокалиберные пулеметы и даже несколько «шмелей». Ошалев от такой наглости, сталкеры отступили вглубь. Свинцовый шторм прекратился минуты на две, но этого нам вполне хватило, чтобы вскочить на ноги и добежать, крича, что-то вроде: «мы пришли с миром!» и «мы безоружны!» до первого солдата наших гостей.
Я не знаю, как они не изрешетили нас тут же. Но боец принимающей стороны зло зыркнул, отобрал разряженный автоматы, и чуть ли не пинками погнал к самолету.
- Тут еще двое перебежчиков, шеф, вооружить?
- Да, только пошустрее.
Как оказалось многие «долговцы» резво сменили свои идеалы. А как же верность клану? Как же великие идеи о том, чтобы очистить Зону от мутантов? Думаю, дело было в другом. За последнее время клан претерпел сильную ревизию со стороны вояк. Теперь же, избежавшие этих самых чисток, изо всех сил сражались за свою свободу. Им наплевать кто эти чужеземцы, важно другое, они снова будут самостоятельно принимать решения, а если и нет, то третья сила порою бывает лучше прочих известных.
Военные действия длились недолго. Вояки отступили к своим базам, вглубь Зоны. У меня не было сомнений о том, что сейчас будет произведена перегруппировка сил, а чуть позже чужаки получат ответный удар. Но, так или иначе, время было выиграно.
Все вольные сталкеры, «долговцы» и «свободовцы» волею судеб оказавшиеся в этой мясорубке собрались у самолета. Это было чем-то похоже на старый советский мультик «Маугли», когда стая волков встречает своего вожака. Я потряс головой, отгоняя странный ассоциации.
Люди выглядели измученными и уставшими. Многие нуждались в медицинской помощи. Но, несмотря на это, ждали объяснений. Сейчас информация являлась живительным глотком воздуха для всех нас.
В напряженной тишине прошло несколько минут. Дверь АН-12 наконец-то отворилась, и неспешной походкой к нам вышел коренастый мужчина, на вид лет пятидесяти пяти. Он держался уверенно, имел повязку на глазу, точно Кутузов. Черты лица его были вполне обычными. Крупный нос, среднего размера и толщины губы, немного обвисший подбородок. Взгляд его был цепок, и вместе с тем, мужчина выглядел уставшим. И это выражение лица, наряду с уверенностью в себе было отчего-то очень мне знакомо. А уж когда он заговорил, и сочный бас его покрыл все прилегающее пространство сомнений у меня не осталось. Перед нами стоял Александр Манякин.
- Соратники! В этот тяжелый час вы пришли нам на помощь, и коммунистическая партия Новой России не забудет ваш подвиг. Мы долго добирались сюда, и преодолели много препятствий на своем пути. Быть может, речь моя полна патетики и украшений, но она правдива, и говорю я от самого сердца.
«Интересно, где он научился так складно излагать, - подумал я, - что там, в Москве-то случилось. Сашу Манякина в президенты?». А Александр продолжил:
- Мы здесь, потому, что нашим радистам удалось связаться со столицей Украины. Там нет средств передвижения, способных без ущерба покрыть такие расстояния. Вас разделяет всего сотня километров, а мы преодолели полторы тысячи, и считаем, что пришли не напрасно. Послушайте, сталкеры! Сейчас Чернобыльская Зона – это, быть может, самое безопасное место на Земле. Киевские собратья поведали нам, что эхо ядерной катастрофы по каким-то причинам не затронуло эти земли, но недалек тот день, когда границы Зоны и того, что находится за ее периметром будут стерты, и тогда… тогда вы не удержите натиск врага, грозящего вам с той стороны. Я предполагаю, что уцелевшие осколки государственности, а именно армейские подразделения не поверят нашим словам, но не оставляю надежды на благоразумие их! И мы готовы предоставить все необходимые доказательства, а так же каналы связи с Москвой и Киевом. По дороге сюда мы сбросили несколько десяткой ретрансляторов, и несколько из них уцелели, а значит, прием должен быть уверенным. Товарищи! Сейчас, как никогда время сплотиться и единым фронтом подавить сопротивление. Точно на заре советского союза объединить враждующие стороны в Зоне, иначе, боюсь, остальному миру придется очень туго.
Эта земля, эти растения и животные, а так же вы все – самый чистый и не подверженный радиационным изменениям генофонд человечества. Прошу вас, подумайте об этом. Прошу вас, отнеситесь к моим словам серьезно. Если мы не предпримем ничего сегодня – завтра может стать уже слишком поздно!
Речь Александра обладала каким-то магическим действием. Практически все жадно ловили каждое его слово, и ни у кого не оставалось сомнений в том, что он говорил правду. У присутствующих было много вопросов, но новоявленный полководец и здесь повел себя молодцом:
- Я готов ответить на все ваши вопросы, более того, если нам удастся снова поднять нашу крошку в воздух, то я готов показать вам то, что происходит за пределами Зоны. Но сейчас нас всех ожидает еще одно испытания. Те силы, что противостояли нам, наверняка сейчас перегруппируются, для нанесения решающего удара. Нам нельзя дожидаться этого шага! Товарищи! Мобилизуем все наши резервы! Не дадим уничтожить лучшее, что осталось от этого чертового мира! Я здесь перед вами. Мое имя Александр Манякин, до последнего времени я руководил несколькими станциями московского метрополитена. Да-да! Старая компьютерная игра, похоже, сделалась реальностью гораздо более страшной, чем мы могли себе представить. Нам неоткуда ждать помощи, поэтому мы пришли к вам. Зона отчуждения это последний оазис и последняя надежда человечества. Своего рода «Ноев Ковчег». Прошу вас, не позвольте нашим усилиям пасть прахом! Встанем же плечом к плечу! Обеспечим достойное будущее нашим детям!
«Насчет последнего, это он зря, конечно…» - подумал я. Но нужный эффект уже был достигнут. Глаза сталкеров горели праведным гневом. Они были готовы идти куда угодно и сокрушать врага. Но будет ли достаточной их огневая поддержка? Какие еще козыри он прячет в рукаве?
В мои планы не входило сейчас обнаруживать себя. Всякая смена руководства никогда не проходит бескровно, и всегда несет в себе угнетение прав и свобод какой-либо части вольного или не очень электората, но следом за Александром из самолета показался пилот.
Я тут же определил это по летной куртке и шлему, который тот залихватски крутил на одном пальце. Ну, что за ребячество? Тут война или где? Но я не успел додумать эту мысль, поскольку осознание невозможности встречи обрушилось на меня, и заставило действовать неадекватно. Я поднялся с кочки, на которую мы со Сфинксом присели. Тот одарил меня не понимающим взглядом. Но в следующий момент и Артем осознал, что же со мной произошло. Мы оба резво преодолели разделяющие нас и вождя революции метры, чуть было не получив за это прикладами по башке.
Но негласным приказ исполнен не был, поскольку и пилот АН-12 узнал нас. Шлем откатился в сторону. Мы стояли все трое обнявшись, пытаясь сказать хоть слово, но вместо связной речи получалось что-то вроде: «Да, как же так!?», и «Да, где ж ты был?!». По щекам Алексиса катились слезы радости, а мы попеременно обнимали его, не давая прийти в себя.
- Девочки, я рад, что вы счастливы, но сейчас у нас много другой работы, - назидательно заметил Манякин. Мы сделали вид, что устыдились, а этот коммунистический борец за добро и справедливость по-доброму подмигнул нам, мол, узнал, потом чего-нибудь сообразим. А мне ужасно захотелось, чтобы все это немедленно закончилось. Чтобы не было никакой войны, никаких вооруженных столкновений. Чтобы перестали ни за что гибнуть молодые ребята и ветераны Зоны. Чтобы мы сели за стол переговоров, чтобы у меня, наконец, было немного времени, чтобы просто поговорить со своими друзьями, в некотором роде, ставшими моей второй семьей.
Но я отдавал себе отчет в том, что есть мечты, а есть суровая реальность. Нам со Сфинксом требовался отдых. После всего пережитого, бойцами мы будем не важными, поэтому я сразу обозначил диспозицию нашему главнокомандующему, и мы отбыли в «100 рентген». Разворошенная штаб-квартира «Долга» кишела людьми, как лесной муравейник муравьями. «Долговцы», «свободовцы», одиночки, бродяги, несколько лиц, имеющих бандитскую наружность, какие-то неизвестные цвета странных кланов. Все смешалось в один бесконечный поток лиц, нашивок, званий.
Крыс выглядел еще хуже, чем накануне. Его привычный мир, где все было объяснимо и удобоваримо – рухнул. На место него надвигалось что-то непонятное, агрессивное и новое, что никогда не сулит ничего хорошего. Он смотрел на нас затравлено, но казнить давнего знакомого понапрасну мне не хотелось. Конечно, по закону военного времени, мы, наверно, должны произвести несколько показательных казней, но пусть это будет не он. У бармена просто не было выбора. Вернее, выбор был небогат. В Зоне не все могут с легкостью принять негласный кодекс сталкера, да и не обязаны, по моему мнению. Часто самыми удачливыми сталкерами или дельцами здесь становились те, кто не имел принципов вовсе, кому не требовалось ломать себя, чтобы предать вчерашних друзей, ради минутной выгоды. В то время как по Крысу было видно, что еще одной борьбы с собой он просто не переживет.
Мы запросили комнату и сухпайки. Сейчас вместе с Крысом за стойкой трудились несколько молодых парней. Кто знает, быть может, их жизни были выменяны на наши со Сфинксом шкуры? Я предпочитал не задумываться больше об этом. Но вряд ли я буду частым гостем в «100 рентген» теперь. Осадочек, знаете ли. Как и со «свободными» я предпочел бы держаться подальше от Крыса и его забегаловки. Мой ум мог оправдать практически все, но дух наивной веры в справедливость, не позволял оставаться в нейтралитете.
Не знаю, удалось ли Сфинксу заснуть. Тонкие стены, обитые цинковым железом, легко пропускали звуки, а с той стороны было непривычно людно. Более того, внутри комнат-кают температура мало отличалась от той, что была на улице. Хотя сталкеры быстро просекли, что зима здесь всерьез и надолго, но подготовиться, как следует, не сумели. Конечно в Зоне много дармового электричества, но не все умеют правильно приспосабливать артефакты и аномалии. У некоторых группировок, не говоря уже о кланах, имеются свои электрогенераторы, но и их успели установить не везде.
Мне повезло больше. Даже без брони «черный камень» отлично спасал от холода, и позволил мне проспать, не думая ни о чем, около полутора часов. Для ритма, в который мы угодили с бухты-барахты, это было очень даже неплохо. Потом протрубили подъем и общую мобилизацию. Да, я ни капельки не соврал. Именно протрубили в горн.
Одиночки и рвачи, вчерашние мародеры и наемники, «долговцы», «свободовцы», вояки… все как один высыпали на импровизированный плац, готовые выполнять приказы.
Что толкает людей вставать под чьи-либо знамена? Что способствует сплоченности разобщенного ранее коллектива? Только ли вера в «сильную новую метлу» подгоняет сейчас сталкеров? Скорее нет. В минуту осознания общей угрозы, осознания того, что вчерашняя страшилка сделалась сегодняшней правдой, подталкивает к принятию подобных решений. И пусть завтра все они будут просить суверенитета, а у Александра, скорее всего, появится новое прозвище «Кровавый», но сегодня надо выстоять. Сегодня нужно дать решающий бой. 
Мы шли вперед, точно легионеры. Не доставало в руках щитов и мечей. Все, как один ждали слова Александра. И все же, ему необычайно быстро удалось расположить к себе таких разных и людей, с различным воспитанием и приобретенными ценностями. Сталкеры вообще не тот контингент, чтобы вестись на проповеди, но вот, поди ж ты!
Иногда мне кажется, что все мы, так или иначе, скучали по СССР, не зря же наряду с прочей валютой в ходу здесь оставались именно советские деньги, и это, наряду со всеми прочими обстоятельствами, играло свою немаловажную роль. Из динамиков вместо привычного «… вступи в «Долг», защити человечество…» звучали военные гимны.
Я никогда не мог представить себе войну в Зоне. Кругом аномалии, мутанты разные, и мы еще тут резню устроим. Картина маслом. Такого нам бы Хозяин Зоны не простил. Но, к счастью, все мы оказались неправы, а среди военных тоже бывают нормальные люди. Стоило нам дружным строем, при поддержке отлично обученных ребят, которых привез с собой Манякин, выйти к условной полянке, как с другой стороны послышалось довольное урчание бронников, и характерный звук, издаваемый бойцами в экзоскелетах.
Обе импровизированные армии выстроились друг напротив друга. Впереди поле, состоящее из ловушек и аномалий, с востока обиталище снорков. В общем, хорошее место, а тут еще и у всех ПДА пищат, мол, выброс скоро. Просто, лучше и подгадать было нельзя. С одной стороны, для выброса сейчас никак не время. Но с другой, концентрация психо-эмоциональной энергии настолько высока, что меня лично это ни сколько не удивляло.
От группы военных отделилось трое. Все они были в полной броне, подобной той, что носят «монолитовцы», только с другой эмблемой. Собственно, тут к гадалке не ходи, понятно, где чье финансирование. Цели не ясны, ну так, это сейчас нам изложат. Странная решимость, наряду с позицией наблюдателя все никак не могли поделить между собой мое сознание, но как бы то ни было, ждать осталось совсем немного.
- Меня зовут Григорий Островский, я нахожусь в звании подполковника. После известных событий я принял командование объединенных вооруженных сил на себя. Сказанное подразумевает, что под мое командование перешли почти все вооруженные военные формирования, которые представлены в Зоне ЧАЭС. Данная мера является вынужденной, в связи с наступившей чрезвычайной ситуацией. Сталкеры! В тридцатикилометровой Зоне радиоактивного поражения объявляется военное положение. Нас с вами… - его голос дрогнул, не знаю, специально ли это было сделано, или получилось само по себе, - осталось не так уж и много, чтобы продолжать этот бессмысленный и беспощадный геноцид. В связи с изменившейся и резко осложнившейся политической обстановкой, а если быть точным, ее полным отсутствием, предлагаю заключить перемирие и относиться друг к другу с пониманием. Также, я приношу извинения за опрометчивые и непродуманные действия моих коллег. Остатки сепаратизма, я полагаю, мы искореним общими усилиями. Сейчас же я прошу вас сесть за стол переговоров. Пусть прекратится бессмысленное кровопролитие.
Я вздрогнул. Не было сомнений, человек этот говорил искренне, но послушаются ли его те, кто стоит сейчас за его спиной? К моему удивлению бронетехника снималась с позиций и по щербатой бетонной дороге уходила к местам прежней дислокации, а все мы стояли и молча смотрели вслед лениво уползающим вдаль бронникам.
Как и ожидалось, вперед выступил Саша Манякин. Он произнес не менее воодушевляющую речь, после которой Островский вместе со своими людьми двинулся к нам навстречу. Это были напряженные минуты. Снова ожидание. Снова страх, что у кого-то могут не выдержать нервы. Одна шальная пуля – и хрупкому мостику наметившегося диалога конец.
Но все прошло гладко. Индикаторы на ПДА больше не сигнализировали о грядущем выбросе. Зона отпустила нас, позволила, поспособствовала тому, что сейчас мы не станем понапрасну проливать кровь, а напротив, сядем за стол переговоров.
Все закрутилось, как огромная государственная машина. Откуда-то вынесли забытую ленинскую трибуну, растянули кумачовые флаги, руководство с той и с другой стороны заняло выжидательные позиции. Пока сооружали стол, пока решали, кто будет говорить, наши ребята успели рассредоточиться по сильно пострадавшей базе «Долга». Кое-где застучали молотки, заработали мотопилы. Сталкеры старались быстрее восстановить часть стены, обрушившуюся при посадке самолета. Кроме вражеских набегов здесь не стоило пренебрегать такой силой, как мутанты. Я сидел на перевернутом ящике, и думал, как же быстро мы все можем спуститься в средневековье, если подумать, мы и мыслим уже теми категориями. Стоит ли рисковать сейчас жизнями тех, кто остался? Но решение принято. Шестеренки крутятся. Иногда я почти слышу их скрежет.
До вечера практически все возились с утеплителем, стараясь каким-то образом приспособить помещения к наступающим холодам. Конечно, Украина, находится несколько в иных климатических условиях, чем средняя полоса России, лютых морозов ждать не приходится, но нужно быть готовыми ко всему.
Ни я, ни Сфинкс не принимали участия в обсуждениях. Но после всех событий нам удалось перемолвиться словом с тем самым командиром кварты «долговцев», который не позволил расстрелять нас на месте. Наш старый знакомый Ястреб поведал общую линию действий.
- Они собираются закрепиться здесь. Еще больше усилить охрану периметра. На этот раз от входящей угрозы. Какою бы тут не была зима, планируют начать строительство и утепление домов, восстановление старого жилищного фонда. Я понимаю, что звучит несколько глупо. Пришельцы не знакомы с нашей спецификой. Да и вы не хуже меня понимаете, что Зона может этого просто не позволить. Бывало, просыпаешься так после выброса, а рядом с тобою аномалия во всей красе, и хоть стой, хоть падай. Хорошо, хоть этаковые ловушки худо-бедно справляются, но дом из этаков не построишь. Они сейчас притащат сюда людей, и… что мы собственно будем с ними делать? Нет, ну хорошо, можно вполне себе заселить Дидятки, можно двинуться дальше… до Кордона. И то, у нас тут есть несколько долгоживущих аномалий… это ведь не игрушки.
- А может быть, Зона именно этого и ждет? Никто из нас не может быть точно уверен, - вмешался в разговор Сфинкс.
- Ждет чего? – не понял Ястреб.
- Ну, что к ней придут не с оружием в руках, а созидать…
- Да, конечно, псевдоовец стричь, - усмехнулся я.
И надо же было мне, черт побери, натолкнулся взглядом на одно из этих уродливых созданий. Мутанты, удивленные снегом бродили неподалеку от аномалии «карусель», недоверчиво поводили носом, и блеяли, точно взаправдашние овцы. С некоторых клоками свисала грязно-бурая шерсть, которой прежде у мутантов не наблюдалось.
- Черный сталкер, меня побери! – прошептал Ястреб.
Больше мы не говорили ни о Зоне, ни о псевдоовцах. Работы было много, как не странно к ночи к нам присоединились вояки, помогавшие оттащить самолет на безопасное расстояние, поднять несколько упавших железобетонных плит. Они были единственными, у кого здесь была какая-то техника. Мне было немного странно, но, в то же время, и радостно видеть, как все работают одной слаженной командой. Стараются для общего блага. Я бы не взялся загадывать на будущее. Время покажет. Сейчас каждый человек чувствовал себя частью большого дела, которое нужно не только ему одному.
Как правило, в кризисных ситуациях срабатывают два принципа поведения человека. Либо он старается выжить любой ценой, попирая все моральные устои, либо группа людей старается худо-бедно сохранять социализацию, помогая себе подобным. Не могу сказать, что меня не радовало, что в Зоне был выбран второй путь выхода из чрезвычайной ситуации.
Когда силы наши были на исходе, вояки снова удивили своей расторопностью, подогнав несколько полевых кухонь. Голодным не остался никто.

«100 рентген» бурлил. Конъектура менялась так быстро, что ПДА разрывались от огромного количества сообщений. Идеи в массах витали безумные. Мало того, опасные. Были сталкеры, предлагающие вот сейчас идти штурмовать ЧАЭС. Кто-то собирался запустить оставшиеся три энергоблока, кто-то напротив, выдвигал мысль, что надо сейчас же упасть на колени и молить господа о пощаде. Все они находили своих единомышленников. И так, как «закрытого чата» в местной сети не существовало, вся эта галиматья всё сыпалась и сыпалась на мой несчастный КПК.
Мы сидели со Сфинксом за столом бывалых, на правах переживших испытание Ареной. Практически всем остальным сталкерам приходилось есть стоя. Только теперь я почувствовал, как же был вымотан на самом деле. Все, сидящие рядом с нами ели быстро, не заботясь о том, чтобы хорошенько переживать пищу. Практически никто не разговаривал друг с другом. Алюминиевые кружки быстро наполнялись паленой водкой, и столь же быстро пустели. Но захмелевшим не выглядел никто. Новая реальность не будет ко всем благосклонна. Точно понимая это, сталкеры старались отдать должное тем благам, которые были еще доступны. Никто не мог предсказать, что будет завтра, но я полагаю, что каждый хотел, чтобы это «завтра» все-таки наступило.
После сытного армейского обеда – нечета нашим дневным рационам, меня начало клонить в сон, но взявшись будто бы из ниоткуда, нас нашел Алексис. Проводить время в «100 рентгенах» и далее мы сочли не целесообразным, и поплелись за ним, денек у меня и Сфинкса выдался тот еще!
Юрец лучился энергией и оптимизмом. Будто бы ничего не могло отклонить этого сильного и уверенного в себе человека от когда-то взятого вектора. Даже, я бы сказал, преображения разительным образом превратили его из скептика в оптимиста.
- Я уж и не чаял свидеться, други! Думал, что оба вы сгинули в этом атомном аду. Но вот ведь как судьба распорядилась! – он бодро вышагивал впереди нас, оглядываясь уже по-хозяйски, где бы чего расположить. А я старался не препятствовать, каждый сам должен познакомиться с мамой Зоной, спешить тут некуда.
- Расскажи-ка, с чего бы тебе тут оказаться? – Сфинкс еще минуту назад выглядевший усталым и выжатым, как лимон уже гарцевал козликом, требуя от Алексиса обстоятельного рассказа со всеми подробностями.
- Чудные дела творятся в мире,- отмахнулся Алексис, - вот после удара, или после войны, кто как считает, в самом большом бомбоубежище столицы – метрополитене, люди стали налаживать свой нехитрый быт. Деваться нам было некуда. - Алексис посмотрел на черное небо, затянувшееся снежными облаками, зябко поежился, и мы, наскоро разведя костерок в железной бочке, устроились неподалеку. – Конечно, даже тогда люди оставались людьми. Первые два-три месяца было страшно, все сидели, как пришибленные тише воды, ниже травы, а потом… потом пошло-поехало. Всякому нужны были ресурсы и власть. Локальные войны и стычки уже в первый год унесли сотни жизней, а на второй к руководству станциями пришли другие люди. Да что там станциями? Порой целями ветками. Мир сузился, и в то же время стал более понятным, более конкретным, если желаете. Теперь все, что у тебя было – это ты сам и твое желание выжить. Не буду уточнять, какими правдами и неправдами я очутился на красной ветке, однако здесь я принял решение. Я остаюсь с этими людьми. Должно быть, мой рассказ кажется вам сбитым и спутанным, но такое было время. Вот ведь всего ничего прошло, а мне кажется, что я всегда и жил так… под землей мечтая о небе, о глотке свежего воздуха.
В общем, люди, которые обитали на красной ветке, называли себя нео-комунистами. Идеи развивали схожие с предшественниками, символика, дисциплина. Наверное, все это наряду со стабильностью и сильными вооруженными силами на станциях сыграло свою роль. А еще… мне стало известно, что руководит всем этим Александр Манякин. Уж не ослышался ли я, спрашивал я себя много раз. Уж не тезка ли? Ни однофамилец? Но все оказалось так, как вы видите. Сашка сильно изменился, я не могу оценивать в какую именно сторону. Он стал вождем. Он стал совсем другим человеком. И дело его отныне – забота о других. Поговаривают, что у него стальной кулак и кровавая поступь, но все это оттого, что сейчас нельзя расслаблять хватки, иначе все, конец человечеству. И он понимает это, как никто другой. Поэтому лишь услышав сигнал из Киева, о том, что там есть живые, о том, что на земле, ставшей вновь непознанной, есть какой-то островок стабильности – он не раздумывал ни минуты.
Много жертв было положено для того, чтобы мы смогли только добраться до незатронутого взрывами аэродрома. Местная флора и фауна, мне кажется, еще даст фору здешним обитателям. Но мы выстояли, и сделали это. Вот, и мои авиационные навыки не пропали даром. Я слышал, что в Киеве дела обстоят намного хуже, чем в Москве, что вопрос там нужно решать, причем, чем быстрее, тем лучше, - я коротко кивнул, а Алексис продолжил, - мы решили сделать все возможное, чтобы спасти как можно большее количество людей. Иногда мне кажется, что это безрассудно, что на наш век хватит, но… знаешь, Манякин все-таки потрясающе говорит, и умеет находить нужные слова для каждого.
- Прямо Иегова… - мы посмеялись. Юрка достал из кармана разгрузки фляжку крепкого, мы разлили ее содержимое по кружкам.
- Будем, - сказал он.
- Будем! – откликнулись мы.

Глава 17.

А дальше была зима. Белесая, холодная, злая. Колкостью снежинок вгрызалась она в заброшенные более двадцати пяти лет назад постройки. Хрустким неверным ледком, выстилала сталкерские тропы. Предавала сил некоторым аномалиям, следы зверья и иных опасностей прятала. Нам казалось, что и у этого времени года в Зоне есть душа.
Главным врагом всех вдруг сделался холод. Тут очень выручали военные и люди Саши Манякина, которые споро сооружали теплушки, и не позволяли людям замерзнуть от недостатка еды и тепла. Череда бело-серых дней змеилась конвейерной лентой, и не было ей ни конца, ни края.
Бывали дни, когда меня одолевало отчаяние. Как, ну, как же мы приведем сюда людей? Детей? Женщин? Стариков? Ведь ничего не готово, мы не успеваем, да и не знаем, как успеть! Начали было расчищать Припять от растительности, строили-то там на совесть, на века, можно сказать, но тут не поймешь откуда налетело жгучего пуха, что в жизни там не бывало такого количества этой пакости. И все работы пришлось свернуть. Пробовали в Чернобыле одну пятиэтажку привести в божеский вид, так после любого выброса, аккурат в ней – новая аномалия.
У людей опускались руки, и призывы Манякина, ровно, как и понукания военных не могли придать оптимизма. Нет ничего хуже, чем видеть, что все усилия твои напрасны, и дело благое, оборачивается катастрофой для ни в чем не повинных ребят.
Неожиданно на нашей «комсомольской» стройке я увидел Кота. Того самого паренька, что вызволил с нелегкой работы мародера, и передал на поруки Присту.
- А ты чего тут делаешь? Разве у Приста проблемы появились в его заведении?
Малой похоже и не признал меня сразу, но крепко пожал руку. Потом хлопнул себя по лбу.
- Бес! Ничего себе встреча! Ты тут какими судьбами? Говорили, что ты погиб на Арене!
- Это ж кто такой добрый? Третий раз уже меня похоронили. Не дождетесь! – рассмеялся я.
Работали мы в несколько смен, но каждый раз Зона упорно отбирала скромные человеческие завоевания. Точно хлопала по рукам неразумных малышей, мол, чего вы устроили на кухне игру в грязевые куличики?
В тот вечер состоялось стихийное собрание. Манякин и Островский старались поднять наш боевой дух, но все было напрасно, поскольку стены дома, которые мы укрепляли последние двое суток, обрушились буквально на наших глазах из-за зародившейся аномалии грави-концентрат.
Когда переспорить уставших сталкеров, переквалифицировавшихся на время военного положения в строителей было уже невозможно, вдруг появился Змей. Он действительно появился, точно воздух в той точке пространства сделался плотнее, материализовался в своем сером потрепанном пыльнике и с извечной котомкой за спиной. Только бывалые обратили внимание на нового слушателя, а все остальные были заняты тем, что яро демонстрировали друг другу свое отчаяние и уныние.
Когда Змей добрался до импровизированной трибуны его, наконец, заметили все. Парень попросил слова, по всему было видно, что Манякину и Островскому не очень нравится такой поворот событий, но от местных реалий деваться им было некуда.
- Добрый день, - тихо начал Змей ни к кому конкретно не обращаясь, - простите меня, что я вмешиваюсь в ваши дела. Многие из вас, сталкеров, встречали меня. Но для тех, кто видит меня впервые я представлюсь. Меня зовут Змей. Я ученик Болотного Доктора. И я хочу поблагодарить вас всех за помощь. Я пришел к вам, чтобы сказать, что то, что вы делаете сейчас правильно. Но вы выбрали не верное место, и… мысли ваши далеки от их воплощения. Я постараюсь говорить на том языке, который вы будете способны воспринимать. Не нужно воскрешать каменные саркофаги, они не дадут вам желаемого, и не оградят от опасности. Чтобы все получилось лучшим образом, вам следует двигаться в двух направлениях. Первое выбрать в Машеве, а второе в Корогоде. Там подземные воды подверглись меньшему загрязнению во время катастрофы в ЧАЭС. Не доверяйте старым советским картам. Вообще поменьше полагайтесь на то, что привыкли считать истиной в последней инстанции. Как только начнете свой труд в этих местах, сама природа поможет вам. Если вы, люди, во что-то верите, не скупитесь благодарить своих богов, кто знает, возможно, они ответят вам. И еще… я понимаю, что страх ваш велик. И именно поэтому пришел сюда сам, и я буду помогать вам, обещаю, но вы не должны на созидательный труд носить с собой оружие. Я знаю, что людям свойственно боятся всего неизвестного, что вы подвержены стереотипному мышлению, и если вы считаете что-то уродливым, то обязательно считаете это опасным. Вы все время убегаете. От своих страхов, от протянутых вам рук, от самих себя. Сейчас наступило другое время. Я признаюсь, что я думал, вашему роду не возродится. Но нет ничего конечного. Всё есть продолжение сущего, и вы, и я, и Зона. Мы все растем и учимся. Прошу прощения, должны расти и учиться. На своих и чужих ошибках.
Тьма, царящая за периметром, угрожает не только вам, но и всем обитателям Зоны. Мы должны научиться помогать друг другу, как бы сложно и опасно это не показалось на первый взгляд.
Больше мне сказать вам нечего. Решение остается за вами.
Сталкеры были оглушены этой речью. Я сам понимал, что это уже ни в какие ворота. Подумайте сами! Оставить все, что нажито непосильным трудом, и с голыми руками да строительными инструментами идти, продираясь через непроходимые леса и болота, чтобы строить деревянные дома.
Но что-то нужно было решать. Решать сейчас. Мне показалось, что очертания Змея начали таять, сам он как будто поблек. Будто ты ошибся с проявочной жидкостью, и снимок получается нечетким. И если сейчас он уйдет, то эту кашу нам будет не расхлебать уже никогда.
Я сделал шаг вперед.
- Я пойду с тобой, Змей.
Окружающие образовали вокруг меня пустое пространство. Черт, как же это знакомо! Ничего не меняется. Никакие обстоятельства, кажется, не способны изменить человека, его глубинную суть. Кто не с нами, тот… против нас? Это же очевидно. Закон стаи.
- И я пойду, - шаг вперед сделал Сфинкс. Ну, Тёма, что ж ты так веришь в меня. Мало тебе Арены было? Или? Я ухмыльнулся, друг ответил взаимной ухмылкой.
- А, черт с вами! – махнул рукой Ястреб, - хоть будет что вспомнить!
Многие с недоумением посмотрели на сталкера. Парень надвинул на голову капюшон, и подтянул лямки рюкзака. У сталкера была очень короткую стрижку с кокетливым хвостиком на затылке вроде для прикола, да и противогаз надевать не мешает. Кажется, сейчас он стеснялся такого внимания к себе и старался скрыть шрам на левой скуле - встреча со слепым псом однажды не прошла не замеченной.
Мало-помалу другие сталкеры потянулись за нами. Да их было не так много, как хотелось бы, но не все в этом мире материально, и я знал, что если Змей решил повести нас за собою, значит, дело того стоит. Конечно, я не мог представить, как ни пытался, как можно по зимнему лесу довольно споро преодолеть такое существенное расстояние. А после еще быть способными валить деревья и каким-то образом строить дома. О строительстве я знал, чуть больше, чем ничего. Но по дороге один бывалый по кличке Шмель рассказывал нам, чего мы неразумные должны бы понимать кое-что. Например, что в стенах сруба не должно быть мостиков холода, а толщина ее должна быть максимальной. Быстрый прогрев обеспечивается только печью, в то время как камин или даже электрогенераторы прогревают помещения медленно. Проектируя площадь сруба, следует помнить, что значительную его часть займет именно печь. Если же мы, все-таки остановимся на генераторном источнике тепла, или придумаем сцепку для запитки от аномалии, то сруб придется устанавливать на очень глубоком котловане, в котором (когда он будет оборудован как подвал, разместится генератор, или переходники и преобразователи, вдали от холода и влаги). Внутреннюю отделку следует производить таким образом, чтобы оставить место для заглубленных в стену окон, а двойные рамы, снабженные внутренними и наружными ставнями - не допустят резкого снижения температуры.
«Отлично, - думал я, - нам еще и печь надо складывать? И не одну?»… Вся затея казалась сумасбродной. Уж не рехнулись ли все мы? Но Змей уверено шагал вперед. Как и прежде аномалии будто бы отскакивали с его тропы, а зверье пробегало мимо. Мы шли точно по прорубленному в пространстве и времени коридору. Это было такое странное чувство, как если бы человек мог видеть сны наяву. Не знаю, что испытали остальные, но за себя отвечу – это было волшебно, и никогда раньше я не чувствовал в себе столько сил и энергии, никогда прежде я не видел в себе столько знаний и полезных навыков. Мне казалось, что все, что сейчас происходит просто вырезано из какого-то диснеевского мультика, и вклеено грубо и неаккуратно в повседневную серую действительность.
Я видел странные дома в Дидятках. Промелькнувшие на мгновение, точно показанные по телевизору. Там был и мой дом, и дом Вара… какая-то девушка с долгой косой сидела на крыльце и нянчила детей, на руках которых были небольшие портативные ПДА. Вообще, там было непривычно людно. Детский смех, почти осязаемая беззаботность… пасущиеся недалеко псевдоплоти… что за?
Нас выбросило в холод и сумрак. Погода, будто обидевшись на мое неверие, больно хлестнуло холодным ветром, наполненным иглами снежинок. Все высыпавшиеся на поляну сталкеры были ошеломлены. Что они видели? То же, что и я? Или что-то свое? Какие-то другие, известные только им грезы?
На поляне было много снега, гораздо больше, чем на бывшей базе «Долга» или в Припяти. Шмель недавно вернулся оттуда, говорил, что дела идут - хуже не придумаешь. Люди напуганы и все прежние отношения и расклады потеряли всякий смысл. Как удалось избежать всеобщей резни и дележа оставшихся ресурсов, черт его знает. Все считают, что чужаки появились во время, и кабы не они, то вояки едва ли бы справились со всеми внутренними противоречиями.
Но теперь все разговоры были оставлены на потом, поскольку всем нам предстала небывалая картина. На месте села, объявленного когда-то радиологически не благополучным, все будто бы осталось в первозданном виде. Ну да, кому в здравом уме и твердой памяти пришло бы в голову переть сюда? Артефактов почти нет. Мутантами леса кишмя-кишат, да и по карте если судить, то нет здесь ничего интересного… кроме готового, правда, законсервированного до поры до времени, людского жилья.
Я померил фон, и не поверил своим глазам. Для Зоны это не то, чтобы норма. Это гораздо лучше, чем норма! Подумаешь каких-то тридцать микрорентген в час! В Киеве сейчас такое делается, что пятьдесят уже норма. Но, главное было даже не это… главным было то, что вода здесь не заражена. А есть вода – будет и жизнь.
Пусть нам предстоит много работы по очистке и облагораживанию территории, но все это можно сделать, важно начать. Кое-где убрать плесень, где-то подлатать крышу, а где-то заменить петли. Основная же работа была проделана без нас. Люди надеялись вернуться сюда. Мало кто верил, что эвакуация продлиться три дня. Тридцатикилометровую зону отселяли долго, именно поэтому у рачительных хозяев было время на то, чтобы позаботится о своем жилище. Теперь же Змей отдавал все это богатство в наши руки. Верил ли он в нас, или считал, что мы погубим его малую родину? Я не знаю. Как никогда не узнаю и о том, какая борьба велась в его душе. Я видел смятение на его лице, я видел, как тяжело давался парню этот шаг, но он отмел свои собственные желания. Сумел бы я поступить в его возрасте так, как нужно, а не так, как хочется?
Иногда при взгляде на этого нескладного пседоподростка у меня возникало чувство, будто он такая же неприкаянная душа советского прошлого, как и Болотный Доктор, как Черный сталкер, историю которого рассказывал мой брат. Будто бы сама Зона это осколок того беззаботного времени, очерненный и залитый нечистотами форматной современности. Но, что теперь? Теперь, когда нет никакого «завтра», когда за периметром вообще больше ничего нет. Может быть, поэтому максимум усилий существо Зоны бросило на то, чтобы поддержать свой внутренний порядок. Создало такую аномалию, которая позволила в относительной безопасности переждать самое страшное время. Самое ли? Не потому ли дни Ивана сочтены?
Что-то происходит. Какие-то глобальные процессы. Это невозможно не замечать. По большому счету, что случилось? Стало меньше выбросов. Мутанты сделались менее агрессивными. Аномалии хоть все так же плодятся, но слыханное ли дело уцелеть в птичьей карусели? А давеча в баре я краем уха слышал, что кому-то свезло.
- Отсюда вы начнете строить свой новый мир, - тихо сказал Змей. Мы все в своей радости как-то забыли о том, кто привел нас сюда. Мы жадно осматривались вокруг, уже прикидывая, что и как переделать, укрепить, поставить защитные доты и, возможно, вышки для автоматчиков.
Сфинкс подошел к парню, положив руку ему на плечо:
- Спасибо тебе, брат, - сказал он, - ты подарил нам второй шанс.
Змей слабо улыбнулся, а Сфинкс стиснул его в объятьях.
Артем всегда отличался эмоциональностью, но текущее положение дел внесло известные коррективы. Он стал замкнутым, нервным и немного, и в то же время, немного заторможенным. Конечно, все это никак не проявлялось во время боя, но в иные минуты тишины и спокойствия, многое стало ему безразличным.
Я думаю, подобные метаморфозы произошли с каждым из нас, но за собой уследить сложно, а за товарищем – это завсегда! Змею, несмотря на свой небольшой возраст и странное происхождение, легко удавалось находить со Сфинксом общий язык, я думаю, им удалось подружиться, только на каком-то другом, метафизическом уровне. Вот и сейчас, Артем разглядел гораздо больше, чем все мы, и наш проводник, кажется, был ему благодарен.
- Я оставлю вам коридор, - растрогано произнес Змей, - пусть Сфинкс будет вашим проводником. У меня будет еще много работы. Я думаю, сталкеры, с вами мы еще встретимся. Я вам скажу напоследок самое главное, хотя и знаю, что пройдет немало лет, прежде чем вы придете к этому простому решению. В общем, вам вовсе не обязательно убивать других существ, которые окружают вас. Вам вообще не нужно никого убивать. Другое дело, что, как вы их называете, «мутанты» вам не доверяют. Однако, други, все в ваших руках. И, если вы постараетесь, то все у вас обязательно получится. Самая настоящая борьба… борьба за существование только начинается. Постарайтесь не проиграть в ней, и сохранить в себе то человеческое, за что вам и был дарован этот последний шанс.
Змей исчез почти сразу, после того, как были произнесены последние слова. Я стоял, опершись о столетнюю ель, и смотрел на сталкеров, которые радовались как дети. Они уже не помнили, кто привел их сюда, они очищали новые дома от пыли и грязи, вдыхали в новую жизнь в эти стены, канувшие было в оцепенелое небытие.
Закреплялись на новом месте мы долго. Уже успели миновать суровые морозы. Хотя, конечно, смотря, что с чем сравнивать. В Москве бывало и сильнее выстужало. Минус двадцать пять с ветром – это перебежками от машины до дома, от дома до магазина. Да, такие были времена. А теперь что? Надо лежать час или сутки, пережидать гон мутантов, или аномалия тебя поприжала, так что до следующего выброса тебе с места не сдвинуться, вот и лежишь, не жалуешься, благодаря хозяина Зоны, да Черного сталкера, что вообще жив остался. Пока живешь – есть надежда. Пока есть надежда – живешь.
Сейчас, конечно, все перевернулось. И не знаешь, то ли жизнь -  это война, то ли Зона тебе мать родна. Хорошо, что свободного времени у нас нет. Все же молодец Манякин, да и вояки не подкачали. Днем все работают в Городе, как гордо именуем мы Машево, а вечером, кто не устал – тактические учения, построения, стрельбы. Все почти как в учебке. То ли понимают наши отцы-командиры, что скоро и здесь жареным запахнет, то ли не дают никому духом пасть, и от коллектива отбиваться.
Вот показатель – кулак новой советской власти. Ни одного покушения. Ни одного грабежа. Ни одного разбоя. Чудеса! И не знаю, радоваться или печалиться. А весна все близилась, наступала на пятки. Вот и последние февральские морозы оскалились, кусали за пятки. Но, не удержавшись, срывались капелью, таянием сосулек, прочерчивали черным земляные жирные полосы. Вот уже начался гон у слепых псов, а ветер перестал быть колючим. Световой день становился все длиннее, снег съедался быстро.
Утром нередко наползали туманы, и очень не нравились они мне. Серо-зеленые с болезненной желтой сердцевиной. Но Зона будто бы и в этом решила помочь нам. Туманы, шедшие со стороны Киева, очень быстро превращались в пар над болотами, и истончаясь, уходили куда-то на северо-запад. Другое огорчало. Сколько бы ни пытались наши радисты дотянуться до Киева или Москвы – не хватало мощностей. Видимо, какие-то ретрансляторы не перенесли зимовки и испортились. Самым близким, что удалось зацепить - была какая-то радиостанция, которая передавала отрывки передач Эдда Радикала, призывала всех держаться, но на связь не выходила. То ли передатчик там был односторонний, то ли сама станция была не чем иным, как ретранслятором Москвы.
Наконец, снег сошел совсем. Земля из бурой каши под ногами сделалась твердой, а все мы общими усилиями поставили АН-12 на крыло. Теперь для него была оборудована взлетно-посадочная полоса, расстояния должно было вполне хватить, но в Киеве сесть такой махине негде. Аэропорты уничтожены, или не исследованы, и еще неизвестно, что хуже. Тем не менее, в Киев нужно было возвращаться. Нужно было решать что делать, и каким образом транспортировать людей. Как хорошо, что в обще суматохе Островский не забыл и о моем вертолете! Винтокрылая машина будет очень кстати, ровно, как и припасенный арсенал. Теперь я полечу не один. Вояки прикроют, выделят технику, да и солярка найдется, подберут соответствующий контингент, чтобы операция прошла без сучка и задоринки.
Против своей воли, в мыслях я все чаще возвращался в госпиталь. В те белые глянцевые боксы, стены которых были покрыты кафельной плиткой, и разносили гулкое эхо слов далеко за пределы коридора или комнаты. Кажется, я соскучился. Вот это что-то новенькое! Но, все же, как там Наденька? Все ли в порядке с Призраком? Я видел, что Сфинкс находится в том же смятении, но все, что мы могли – это упорно трудится, чтобы не изводить себя напрасными ожиданиями. Наконец, последние приготовления завершились, отряды были укомплектованы, а автопилоты запрограммированы. Садиться я намеревался в том же месте, где и взлетал, крайне не рекомендуя ребятам выбирать готовые вертолетные площадки на крышах домов. С этих бетонных коробок еще как-то нужно спускаться, а уж чего там в них вывелось за зиму – черт его знает, это не говоря о кролях, и тех тварях, что напоминают собак, а сами носятся по стенам, похлеще любой мухи.
Нам со Сфинксом предстояло на какое-то время сделать инструкторами для всех остальных ребят. Только невозможно впихнуть в чужие головы то, чего и сам не знаешь. Нельзя объяснить, почему чувствуешь опасность и как распознаешь непредвиденное. Вояки были неплохо оснащены, хорошо подготовлены, но оставались военными. Что наши солдаты, что пехота и лейтенантский состав из НАТОвского блока. Действовали все подразделения слажено, стреляли точно, передвигались быстро. Только все они редко покидали пределы собственных баз даже здесь в Зоне, чего уж говорить о том, какие радости жизни встретят их в Киеве?
Спасибо Раму и Алексису – оба пилота не остались в стороне. Мои умения – это на крайний случай. Я лучше за пулеметной турелью посижу, мне оно как-то спокойнее будет.

Вылет был назначен на вечер. Лучи весеннего солнца и в обычной-то обстановке не доставляли пилотам большой радости, что уж говорить о нашем теперешнем положении дел? Около ста километров до Киева. Совсем немного. Не более часа лету. Отчего же так тревожно на душе?
В тот день я собирался как-то особенно тщательно, не забывая об аптечках, провианте, боеприпасах. За три месяца может произойти все, что угодно. За три месяца полной изоляции, молчания и неизвестности. В голову лезли дурные мысли. Что если ничего не было на самом деле? Что если это воспоминания о моем прошлом, переплетенные с «монолитовскими» установками сделали меня свихнувшимся параноиком? Что если сейчас я веду людей на верную смерть? Что если…?
С другой стороны, Сфинкс был здесь, Алексис представлялся более чем реальным человеком, то же самое я мог бы сказать, как об Александре Манякине, так и о подполковнике Островском. Так к чему все это? Нужно перестать сомневаться. Сейчас у всех нас много других проблем, поэтому лучше сосредоточиться на них.
Наконец, все сборы были закончены. Каждый занял свое место в винтокрылых машинных. Тяжелые «МИшки», нагруженные провиантом и боеприпасами летели поодаль, впереди же двигались надежные военные КА-52 «Аллигаторы» несколько КА-60, которые мы намеревались использовать для эвакуации людей. Однако не стоило забывать, что продуманный план, известные обстоятельства это еще не все, что нужно для благополучного завершения операции. Человеческий фактор – трудно предсказуем, и не объясним с точки зрения любой, даже самой точной теории. Наверное, лишь выучка военных позволила нам без потерь преодолеть этот короткий и в то же время, такой длинный и страшный маршрут.
Любой сталкер подспудно готов ко всему. У многих из нас за плечами была суровая школа жизни, некоторые прошли горячие точки, не раз участвовали в военных компаниях на ближнем и дальнем Востоке, а кто-то в запериметрье даже не думал, что ему придется приблизиться на километр к войсковой части. Но Зона сплотила, наделив чем-то незаурядным, чем-то таким, что нельзя объяснить никакими человеческими словами. Разве, что ухватить мыслью, да и то ненадолго. Когда сталкер видит новую аномалию, артефакт, мутанта, или то, что местность еще вчера бывшая ровной дорогой сделалась непролазным лесом, или покрылась зарослями неведомых растений, он не удивляется. Ему просто некогда. Он должен принимать решения по обстоятельствам. Поэтому, увидев пейзаж в окно иллюминатора, наши парни приняли к сведению переменившиеся условия среды, ужаснулись наступившим временам, померили фон и стали разрабатывать свои собственные планы на случай «Если». Так же поступили и немногочисленные люди Александра Манякина, отправившиеся с нами. А вот вояки растерялись.
Я слышал их переговоры в шлемофоне, и мне было сильно не по себе от осознания того, что ребята если и побывали в боевой обстановке, то ждали в Киеве чего-то похожего, либо на Кавказ, либо на привычную Зону. Жизненный опыт, к счастью, взял верх над силой впечатлений полученных людьми.
Город выглядел таким же понурым и неизлечимо больным, как и в прошлый мой визит. Но что-то обреченное сквозило в осколках оконных стекол. Как-то по-весеннему надрывно скрежетали, срываемые ветрами и дождем жестяные листы. Мы подлетали к месту посадки по широкой дуге, и краем глаза я заприметил Дарка и его сородичей, вероятно, они пришли поохотится на кролей, хочется верить, что эти создания ноосферы защитят нас, хотя бы и косвенно.
Дальше размышлять было некогда. Буквально отовсюду полетели и полезли уродливые порождения ядерного апокалипсиса. Потревоженные шумом вертолетных винтов, растревоженные и разозленные, они спешили прекратить наше существование, но и мы были не лыком шиты. Почти одновременно заговорили пулеметы. Солдаты делали то, что привыкли. Пусть мутанты здесь были злее, больше, умели летать, имели острые клыки и другие особенности, но было и сходство - их можно было убивать, а раз так, то ничего нового. Такая работа.
Спустя полчаса мы вышли на заданные точки и были готовы совершить посадку. На площадке, где я садился в прошлый раз, места хватало не всем вертолетом, поэтому самые опытные пилоты отправились под чутким руководством Сфинкса искать другой «аэродром». Мы же сели без помех. Зверье до времени попряталось в руинах, скорее всего, отвыкло за зиму от свинцового дождя, и от человеческого запаха. Ну, так это мы мигом поправим.
Со мной в вертушке передвигались знакомые ребята. Исключение составил Сфинкс, отправившийся с людьми Манякина. Все же хорошо, что нас оказалось двое. Мы бодро осматривались, не поменялось ли здесь чего, а меж тем некто Ковальский с легкой руки своего шефа назначил меня главным в группе. Это вообще ни в какие ворота! Вот чем плох Ястреб? У него и опыт имеется, как-никак командира кварты «Долга». Насколько я помню, подчиненные всегда отзывались о парне более чем хорошо незаметный, но эффективный, умеющий и прикрикнуть, где надо, и проявить снисхождение. А я чего? Я только местность знаю немного лучше. Все это возмущение волной нахлынувшее на меня тотчас же улеглось. Обстановка боевая, это мы потом, у Полковника обсудим, за рюмкой кофе. А сейчас… вперед!
Как хорошо, что я подумал про ПДА для Киева. Сталкеры и вояки привыкшие пользоваться определенной системой и здесь не остались «слепыми». Ребята Тери видать хорошо поработали, раз обеспечили нам такой уверенный прием.
Если бы я знал! Если бы я только мог предположить, каким трудом далось это нынешним жителям подземелья. Лишь только мы выбрались на шоссе, и я заприметил прошлогодние ориентиры, как все наши ПДА отчаянно завибрировали. Точно вторя, этому звуку со всех сторон нас обступили исписанные предупреждениями стены домов, сделанные флюрисцентной краской. Нам даже почти не приходилось пользоваться фонарями. Может быть, метрожители не надеялись, что автоматика сработает, но передатчики не подвели. «Остановитесь! Опасность!» - кричали они. «Эпидемия!». «Чума в метро!».
Мы передвигались быстро, но надписи всякий раз опережали нас. Было принято решение провести экстренный совет. Искать подходящий дом долго не пришлось. Я выбрал здание, окруженное подозрительной растительностью. Во-первых, кустарник выглядел чахлым, во-вторых, на его стенах надписи были самыми подробными.
Трупов на нашем пути обнаружено не было. Оно и немудрено. Естественный отбор. Нынче от него никуда не деться. Выбрав укрепленную прежде квартиру, мы померили фон, а кто-то из прибывших с нами вояк где-то раздобыл даже сканер биологической активности. К счастью, данный тип опасности нам не грозил, поэтому все мы, наконец, смогли снять противогазы.
- В метро что-то произошло, - неожиданно уверено начал я, - все, о чем свидетельствуют многочисленные надписи и свалившиеся на нас сообщения. Я мало знаю о природе распространения вирусов. Можно сказать, не знаю ничего. Но в последние годы, что я провел за кордоном, от чумы никто не умирал. В Киевском метрополитене находится один из самых сильных докторов теперешней реальности, я не думаю, что он пропустил бы эту угрозу, или не справился с ней. Но, вспомните XX век. Чумой называли СПИД, а так же любую другую неизвестную заразу, так что, мы не знаем, с чем имеем дело, и поможет ли наша защита уберечь людей. Поэтому, предлагаю следующий план. Часть группы отправится к вертолетам, и будет ждать нас там. Часть останется здесь, и укрепится. Займет наблюдательные позиции, что бы не случилось, я полагаю, этот опыт не будет бесполезным. Между тем, я и небольшая разведгруппа отправится в метро. Вопросы?
Как и следовало ожидать, обсуждению мои слова не подлежали. Все было очень просто. Никто не хотел брать на себя ответственность за те или иные действия в заново открывшихся обстоятельствах .Ну, да ничего, прорвемся!
В разведгруппу вызвались немногие. Никому не хотелось рисковать жизнью непонятно за что. Абстрактный мир во всем мире никого не устраивал, ровно как и гипотетическое спасение каких-то абстрактных людей.
Со мной вызвались идти Кот, Алексис, Ястреб и пара ребят из Манякинской дружины. Кажется, их называли Святом и Логом. Я был несколько удивлен столь разношерстной компании, но противиться выбору ребят не стал. Я бы не хотел оставить при случае группу без второго пилота, поэтому я настаивал на том, чтобы кандидатура Алексиса была отсеяна. Но сталкеры и вояки заверили, что справятся, а спорить дальше я не стал.
Кот сильно изменился со дня нашей последней встречи. Возмужал, и окреп. Он мог оказаться полезным, хотя доля безрассудства – это не всегда здорово. Ястреб смотрел уверено, и ничего не говорил. Мы никогда особенно тесно не общались. Я что-то слышал про перо ястреба, которое он носил в Зоне с собой. Якобы оно предсказывало выброс. Если оно видимой причины становятся острым, точно бритва - есть повод искать укрытие, да понадежней! Парень был молчалив, стремителен, неплохо разбирался в клинковом оружии, но предпочитал американские штурмовые винтовки, или «Абакан». Возможно, мне показалось, но я видел у него автоматический арбалет. 
Про Свята и Лога я не знал ровным счетом ничего, но одно то, что сталкеры прибыли вместе с Манякиным говорило о многом. Похоже, парням был неведом страх. Так или иначе, жизнь на поверхности они знали лучше. И пусть их становление пришлось на столичный регион другого государства, тем не менее, они представляли какой опасности можно ожидать, откуда она придет, и как влияет на наземную флору и фауну наступление другого сезона.
Вопреки ожиданиям моих спутников прямо к станции метро, к укреплениям, созданным у Крещатика, мы не пошли. Напротив, мы взяли несколько севернее, и отправились к заброшенному торговому центру. Ночью передвигаться было сложнее. Непривычные пейзажи и обитатели. Благо, что отстреливаться часто не приходилось. Свят и Лог действовали четко, прикрывая наши спины.
Остановившись ненадолго, я предупредил о следующем шаге:
- Будет сложно, - предупредил я, - но мы должны нанести один визит. Есть там один человек, к которому я обещал заглянуть.

Глава 18.

Внутрь «Глобуса» мы попали довольно быстро. Кажется, за прошедшую зиму здесь ничего не изменилось. Разве что, пришло в еще больший упадок. Это естественно, наверное, так и должно быть.
Мои мысли находились в полном раздрае. Четкого плана действий у меня не было, хотя всё выходило естественно, если не приглядываться. Если бы мне не навязали ответственность, если бы не поставили «командовать парадом», я тотчас ломанулся бы к метро. Плевать как и где, но отыскал бы вентиляционную шахту, чтобы узнать, что же произошло, я бы добрался, если необходимо вынес бы столько кордонов и постов, сколько нужно... и... «А что собственно «и»? Дурья, твоя башка? Думай Бес, думай!». Быстрые шаги. Лестничные пролеты остаются за спиной один за другим. Тело двигается на автопилоте. Остановится, осветить, выцеливать, несколько шагов, и снова остановиться, осветить. Наконец, мы добрались до нужного уровня, прошли по коридору, обклеенному разными расцветками всевозможных обоев. Миновали несколько ловушек, о которых Хаорыч предупреждал меня. А, когда, наконец, добрались до двери, я боялся поверить своему счастью, ведь за ней, через врезанный зачем-то глазок, струился мягкий электрический свет, а значит, здесь всё еще теплилась жизнь.
Было ли мне страшно в тот момент? Да, безусловно. Когда я стучал в укрепленную дверь, когда звонил в импровизированный звонок, душа моя уходила в пятки. Что если Хаорыч мне не откроет? Что если, зараза пришла в метро с поверхности? Отсюда? Я чувствовал, как по затылку полз липкий пот, но я ничего не мог с собою поделать, продолжая внешне демонстрировать невозмутимость, мол, да я каждый день преодолеваю болотца галлюциногенной оранжевой дряни через вентиляционные отверстия. А люди, шедшие со мной – верили мне. Верили беспрекословно и слепо. Верили в то, что я знаю, что делать и куда идти. Вот почему я люблю отвечать только за себя. Я всегда шел туда, куда вела меня судьба. Поступал часто вопреки здравому смыслу. Кто-то называл это особым чутьем, а что-то говорил, что Бес - таки продал душу дьяволу, а я, по сути, так и остался раздолбаем, в некотором роде действуя по принципу «авось!».
Сколько времени прошло? Тридцать секунд? Минута? Больше? Мне показалось, что я успел просмотреть все самые значимые события собственной жизни. И не только просмотреть, но и проанализировать их. Но вот, дверь негромко скрипнула, на пороге появился заспанный старик. От него пахло дорогим коньяком, кажется, Хаорыч не терял времени даром.
- Ох, ты, фу ты, ну ты! – поздоровался с нами хозяин места, где мир еще в порядке, - Бес, ты ли это? Святые угодники, кто это с тобой? Уж не бойцы ли вооруженных сил Украины?
- Нет, Хаорыч, все  гораздо хуже. Ты бы принял что ли гостей дорогих, почитай из самого Чернобыля путь держат, - я сменил тон на успокоительно-ласковый. Не стоило волновать старика понапрасну, особенно рассказывать о том, что некоторые особи мужского пола стоящие сейчас на пороге его дома прибыли не только из Чернобыля, но и из Москвы.
Хаорыч оказался радушным хозяином. С гордостью демонстрировал свои усовершенствования и приспособления, и все никак не мог наговориться с  настоящими живыми собеседниками.
- Ребята, вы уж на деда-то не обижайтесь. Я уж думал, умом тронусь. Поймите меня правильно! Я уж со всеми покойниками тут перезнакомился вроде как заново, с некоторыми даже дружбу завел. Вот так пройдусь перед сном по знакомым павильонам, вроде как пообщался, или радио послушаю. В последнее время сигнал прорвался, я хоть понимать стал, что к чему, а не просто каляки-маляки какие-то. Вы хоть расскажите как там в Чернобыле? Куда теперь путь держите?
Пока мы рассказывали, старик соорудил нам сносный ужин. Все с удовольствием подкрепились практически домашней едой, и пусть соевое мясо уступало по вкусу армейским консервам, тем не менее, Хаорыч очень старался, чтобы угодить своим первым за два с половиной года гостям.
Оказалось, знал он не так уж и много, если быть точным, практически ничего не знал. Слышал, что с наступлением весны люди в городе активизировались, ну кто, как ни люди станут стрелять друг в друга, правда, ведь? Но к старику никто не заглядывал, и сам он наружу не совался. Слышал какие-то отрывистые разговоры на коротких волнах, вот, пожалуй, и все.
Расстраивать Хаорыча не стали. Поблагодарили за хлеб, за соль, попросились на ночлег, а лишь получив комнату в свое распоряжение, да необычно удобные раскладушки с матрасами, так свалились, и проспали что-то в районе трех-четырех часов к ряду.
План следовало изменить снова. Чем быстрее, тем лучше. В таких ситуациях мне лучше долго не думать. Не то, чтобы первое решение будет самым правильным, просто на всё остальное духа может не хватить. Я долго ворочался, полагая, что самым лучшим для меня вариантом был бы одиночный марш-бросок к Крещатику. Дорогу я знаю, что со мной может случиться? Хуже все равно уже некуда. А вот людей надо поберечь. Того и гляди у мутантов начнутся брачные игры, а нам куда деваться? Но разве Алексис позволит мне спокойно встать и уйти. Если постараться, то любого из вояк я бы обвел вокруг пальца, а Алексиса нет.
Как сейчас стоит перед глазами картина ночевки в каком-то захолустье… еще тогда, до войны, до Зоны. Ни одна половица не скрипнула, а Юрец знал, что я один за водкой. Вот так и теперь. Не стоило и пытаться. Острый слух, осознание ситуации – этого не отнимешь. Но все же, не подготовиться к возможным опасностям никак было нельзя. Поэтому передохнув, мы вместе с Хаорычем отправились к его приемнику прошерстить местные радиочастоты, вдруг чего и наклюнется. О, как же своевременно мы оказались там!
Хаорыч толком не мог разобраться во всех премудростях принимающей аппаратуры. Хотя он достиг многого, и сумел приспособить для своих нужд огромное количество электроники и механизмов, но Алексис сумел справиться с приемником лучше.
[i]… «если вы нас слушаете, значит, вы все еще живы. Новости приходят неутешительные. Друзья мои, почтим память безвременно ушедших от нас сталкеров и мирных жителей. Новая весна принесла нам новые беды. Перестал откликаться Петропавловск-Камчатский, ребята, друзья… братья, если вы нас слышите, дайте весточку, через Мурманск, или Санкт-Петербург, мы верим в вас! Украина. Держись, Полковник! Привет тебе из Москвы. Последнее сообщение обнадежило нас, ведь эпидемия Красной чумы в Киевском метрополитене, наконец, пошла на убыль. За прошедшую зиму эти станции и туннели превратились в братскую могилу для тысяч украинцев и наших соотечественников. Есть ли резон делить людей по национальному признаку теперь? – голос диктора дрожал, кажется, он действительно прочувствовал все, что теперь говорил. Если верить Манякину, парень всегда вещал «на живую» без заготовок и бумажки, - все, кому удалось выжить, сейчас находятся на станции Крещатик. Группа отправленная в помощь украинцам и на разведку под руководством Александра Манякина пропала бесследно, и вот уже почти четыре месяца в Москве от них нет никаких вестей. Не исключено, что коммунистический строй на Красной ветке Московского метрополитена может вскоре смениться на демократический. Ходят слухи, что Борис Лучевский, оставленный каманаданте на время отсутствия Александра вступил в тесное сотрудничество с лидерами Арбатско-Покровского альянса и теперь слияние – это только вопрос времени. С вами Эд Радикал. Если вы нас слушаете, значит, вы до сих пор живы…».[/i]
На смену новостной ленты из похрипывающего динамика полился тягучий блюз.
- Нет времени у нас, ни черта у нас нет времени. Алексис, мы отправляемся прямо сейчас. Ты и я.
Пилот не возражал. Не то по мне соскучился, не то какая-то его часть не могла и дня прожить без приключений. Хаорычу наказали отряд бойцов беречь, как бы чего не вышло. Ведь помощь может понадобиться тем вертушкам, что пошли искать себе безопасного аэродрома.
- Вечно ты меня куда-то впутываешь, - ворчал Алексис, однако, по глазам даже за стеклами противогазов было видно, что рад был, точно мальчишка. А чему тут, интересно, радоваться?
Вот и старые знакомые, перемещающиеся по стенам. Милые такие, почти ручные пёсики. И не деться ведь никуда. Твари точно знали, что вот сейчас мы появимся из вентиляционного выхода, и поджидали нас с другой стороны. Гранатой, конечно, хорошо было бы, да опасно – завалим вход и наши останутся куковать надолго. Вообще-то раньше они сюда не совались. Совсем что ли всякий страх потеряли? Или изменилось чего?
Убежать от собак невозможно, а уж от этих тварей и подавно. Выручали пули со смещенным центром тяжести, не зря я мучился с переоснащением рожков. Насколько мне удалось оценить арсенал у Манякина – некоторые боеприпасы были изготовлены уже после ядерного апокалипсиса, и, поэтому немного, пусть самую малость, но отличались от заводского стандарта. Надеюсь, что мой автомат не выкинет какой-нибудь фортель по этому поводу. Пока все шло хорошо. Местные собаки использовали довольно примитивную тактику. То ли отвыкли за зиму, то ли оголодали. В любом случае, отстреливаться долго не пришлось, и мы резво продвинулись к искомой цели.
Юра стрелком оказался неплохим. По началу, правда, меня смутила его нерешительность и чрезмерное выцеливание, но минуте на пятой он вошел в колею и не сбивался с заданного мною темпа. К друзьям человека скоро прибавились  и другие товарищи, решившие сделать из нас вкусный обед. Не беда, что время позднее, главное мясо еще трепыхается, свежачок! Признаюсь, не очень-то хотелось быть главным блюдом на этом празднике жизни, поэтому отстреливались мы остервенело, оставляя после себя едкий запах пороха, стреляных гильз и трупы уродливых мутантов.
Здесь, в новой реальности все шло в дело. Павшие товарищи нападавших тварей почти сразу становились закуской. Слепая ярость, с которой они атаковали нас – чужеродный элемент в их иерархии, в их привычном мире.
- Гнездо у них тут что ли?! – воскликнул Алексис. И ведь точно! Как я про это не подумал. Не гнездо – ясли!
- Рвем когти!
Давненько я не бегал так быстро. В Зоне вообще бегать нельзя. Это вредно, так и в аномалию недолго влететь. В Киеве приходилось вспоминать утраченные ранее навыки, ведь от этого сейчас зависела жизнь. Мы неслись наперегонки с мутантами, улавливая заунывный вой где-то позади себя. Конечно, сколько от собак не удирай, все равно проиграешь, если только они не защищают свою территорию. На условно обозначенной границе твари остановились. Они скалили клыки, демонстрируя нам свои возможности, но дальше не шли. Значит, расчет был сделан верно. Но это вовсе не значит, что другим мутантам не будет до нас никакого дела. И мы неслись, неслись во всех ног, насколько позволяла нам убитая дорога, и приборы ночного видения.
Укрепленный наземный вестибюль Крещатика уже маячил на горизонте. За турелями впервые никого не было. Мое сердце болезненно сжалось, но я заставил себя переставлять ноги. На последнем рубеже нас заметили кроли. И как только разглядели с такой высоты? Сейчас после зимовки, твари выглядели неуклюжими. Крылья их обросли легким пушком, вот откуда эти странные клоки шерсти, которые я принял за разновидность жгучего пуха.
Птицы начали заход на вираж, а мы мчались со всех ног, чтобы только успеть укрыться в черном зеве вестибюля. Конечно, и внутри могла притаиться какая-нибудь тварь, но кролей там не было точно! Поскользнувшись на чем-то липком, я чуть было не съехал вниз на пятой точке, но Алексис подстраховал, вовремя схватив меня за шиворот. Вот, это я понимаю, рука помощи, протянутая в нужный момент. Мне показалось, что я слышал, как обижено кроли били крыльями по воздуху, создавая воздушную волну где-то там, наверху, а мы спешно перебирая ступеньки, спускались все ниже и ниже.
Я старался не думать. Отключиться. Так, если бы мне предстояла схватка с контролером. Эмоции мне не помогут, я только накручу себя и не смогу реагировать в соответствии с ситуацией. Перед гермодеверью висел предупреждающий плакат. От дождей и прочего он был защищен полиэтиленом. Несмотря на это края подпортились, ни то от радиации, ни то местная фауна поспособствовала. Тем не менее, понять общий смысл слов было просто. Автор сообщал, что в киевском метрополитене свирепствует эпидемия. Больше всего ее проявления напоминают симптомы сибирской язвы. Обычные антибиотики не действуют. Всем сталкерам рекомендовано направляться в сторону Чернобыля и искать Беса, стало быть, меня. Понятно, что затея авантюрная. Добрался ли кто-нибудь? Попытался ли совершить подобное безумство? Дальше шел шифр для открытия гермодвери снаружи. Они настолько верили в нас, что поставили здесь кодовый замок. Все было сделано кустарным способом, и, не известно сработает ли теперь. Но по радио сказали, что станции ОСТ’а еще держатся… вперед!
С жалостливым скрипом металлическая махина отъехала в сторону. Код был верным. Видимо опасаясь кислотных дождей, зверья и прочих разрушающих факторов он был повторен несколько раз, являясь максимально простым для человека, но не для ментально-развитого зверья. Я видел, как перекрестился Алексис. Достаточно ли будет наших защитных костюмов? В дезактивационной камере не было никого. Здесь на стенах везде были развешаны памятки, что и в какой последовательности делать. Кроме оных обнаружились предупреждения, оставленные нам. «Защитные костюмы обработать составом №3, после обработки не снимать!». Мы следовали инструкциям, и торопились, да… наверное,  я никогда так небрежно не относился к процессу дезактивации. Конечно, это было в корне не правильно, но я, черт побери, должен был знать!
Ноги сами несли меня в медицинский блок. Положение вещей на станции радовало и печалило одновременно. Все было практически так же, как в тот день, когда я ступил на Киевскую землю. Здесь не было трупов, не было грязи и запустения. Лишь на жилых палатках лежал толстый слой пыли. Такое же запустение царило практически всюду. Но теплилось пока что аварийное освещение. Трепыхались огоньки лампадок. Значит здесь еще оставались живые! Не все было потеряно! Сдаваться и падать духом было нельзя! С Алексисом действовать быстро было легко. Он ловил налету мои команды. И кто его так вымуштровал? Хотя, кто теперь не военный? Методично мы прошлись по ряду жилых палаток. Практически нигде людей не было. Только в последнем жилище мы обнаружили мумифицированный труп мужчины. Это было несколько неприятно, но не столь критично. Все остальные, где они? Ушли? Но куда? В кабинете Полковника горел свет. Мы с Алексисом не стали проверять вторую линию палаток, а сразу двинулись на свет.
Наверное, так бывает только в красивых фильмах, когда герои успевают в последний момент. Изможденные долгой болезнью люди сидели или полулежали в креслах и на стульях. По всему было видно, что путь отнял у них много сил и времени. Увидев нас, Глосси слабо улыбнулась уголками растрескавшихся губ, и слабо кивнула на лист бумаги, лежащий на столе. На листе было написано про страшную эпидемию, выкосившую большую часть населения метро. Однако с помощью Болотного доктора удалось найти вакцину. Сейчас смерть от вируса никому не грозит, но люди очень ослаблены. Им нужен уход и усиленное питание. Мы пришли вовремя, и теперь жизни обитателей киевского метро были в наших руках, и я понял, что собирать здесь нужно всех, измученный люди не переживут дороги, а нам на некоторое время предстоит стать для них не только сиделками, но и разъяснить, что будет ожидать их в наших суровых краях.
Полковник как мог, объяснил нам, что в медицинском блоке мы можем взять вакцину, чтобы не дай бог, ни один из вновь прибывших не столкнулся с этой заразой. Слишком большую жатву собрала здесь старуха с косой. Я не мог относиться к такому философски. Как рассказать обо всем Сфинксу? Как убедить солдат, что необходимо оставаться здесь? Ковальский назначил меня главным, но разве мог он заставить всех слушать мои команды? Обстоятельства изменились резко и круто. Что я вообще теперь мог?
Вслед за нами на станцию подтянулись Свят, Лог, Кот и Ястреб. Вся четверка выглядела потрепанной, парни были недовольны нашим «не спортивным» поведением, и грозили рога поотшибать тому, кто это придумал. Я выступил вперед, и усмехнувшись, сказал, что сталкеры могут преступать к отшибанию рогов.
Конечно, все обернулось миром. Сделав прививки от местной заразы, все мы избавились от химзы, прошли дезактивацию, перенесли людей в больничный блок, и закипела работа. Уборка, готовка, стирка, спасение выращенных местными фермерами культур. Все мы чувствовали легкое недомогание, но Глосси успела сказать, что для здоровых людей это является единственным побочным эффектом вакцины. Алексис передал сигналы остальным, чтобы на месте оставались только мобильные группы для охраны вертолетов, а все свободные руки и головы нам необходимы здесь, желательно с провиантом.
Сталкеры и вояки, прибывшие из Зоны, подтягивались на Крещатик еще несколько дней. Все были поражены разнообразием жизненных форм, представляющих опасность, обретших в постъядерном Киеве свой дом родной. Чего только стоили кроли! Ведь никто из вояк или проверенных ребят из «долга» и «свободы» не имел дела с летающими мутантами.
У меня была смутная догадка, что не обошлось без помощи Дарка, ведь среди сталкеров потерь практически не было.
Вакцины на станции хватило на всех, а вот запас продовольствия был сравнительно небольшим. За пару дней мы исследовали все оставшиеся целыми станции киевской подземки. Страшась эпидемии, загнанные в угол люди взрывали тоннели, нередко погребая под завалами целые станции, которые в считанные дни становились для всех общей могилой. Некоторые, судя по всему, сумели уберечь станцию от эпидемии, но не выдержали фильтры, или кончилось продовольствие. Сталкеров у них своих не было, или гермоворота заклинило. В общем, судьба их была не намного лучше погребенных под завалами заживо. Только ОСТу удалось остаться более ли менее цивилизованным содружеством, и только здесь примерно тысяча человек сумела уцелеть. Всем этим людям требовался курс реабилитации, как сказали бы до ядерного Армагеддона. Ну а сейчас… усиленный паек и минимальные поддерживающие препараты – вот и все, чем мы располагали.
В суматохе всех этих забот, переписи населения и снаряжения отряда в Зону, дабы известить о положении наших дел, я совсем закрутился. Я пытался хвататься за все сразу, чтобы не единой минуты не осталось для размышлений о том, какой ценой нашим товарищам удалось спастись, и через какой ад они здесь прошагали. Но все же, когда выпала свободная минута, я вырвался из череды поручений и обязанностей. Раздал указания и пришел в бокс, выделенный Полковнику. Несмотря на слабость и неважное самочувствие Полковник трудился и теперь. Кто лучше Тери мог знать обо всех людях, составляющих костях ОСТа? Знать всех старост и переписчиков в лицо? Что-что, а организовывать работу он умел.
Первое, что он сказал  мне было:
- Я знал, что вы вернетесь. Наверное, во многом именно ожидание помогло нам пережить эти страшные дни. Бес, послушай, в городе творится черт знает что, все твари будто с ума посходили. Мне кажется, эта хрень и на них действует. Всё началось с того, что ржавь, держащаяся на Майдане почти полностью исчезла. Мы обрадовались было, да нечему особенно было радоваться. Я думаю, что именно она стала причиной того, что случилось потом.
Сперва мутанты точно взбесились. Кидались друг на друга, и на сталкеров, лишь только те на поверхность нос показывали, потом все прекратилось. По всему городу валялись мертвые тела. Полуразложившиеся, истлевшие. Некому было убирать падаль. А потом вся эта гадость попала в Днепр. Так или иначе, вся вода оттуда, и, сколько не фильтруй, все одно. Не исключен вариант, что и каким-то другим образом зараза проникла в метро. Тем не менее, мы узнали, что такое ад на земле. Точнее под землей, - Полковник усмехнулся, - симптомы были похожи на сибирскую язву, лихорадку, у некоторых на бубонную чуму. Будто эта штука использовали личные страхи каждого. Но не все ли равно от чего умирать? Конечно, мы ввели карантин. Кто-то взрывал тоннели… вариантов было много. Итог один. У нас оставались сталкеры на поверхности. К счастью, тогда мы уже начали провешивать систему оповещения, почти у всех у них были ПДА. Мы просили людей не возвращаться в метро. Некоторые послушались нас. Через месяц живых осталось немного. Не скрою, были и те, кого зараза обошла стороной. Кто-то из них сходил с ума, видя страдания и муки окружающих. Сложно передать каким образом нам удалось избежать беспорядков. А потом вернулся Док. Никто не знает, где он был, но вид у Ивана был сильно помятый. Он заперся в лаборатории, и через тридцать часов у нас был антидот. Успели почти все, кто остался на ОСТе… проблема была в том, что антидот был сильнейшим стрессом для организма. Не все выдерживали его прием. И как видишь, случись какая-то беда, нас можно было бы взять голыми руками. Я должно быть, путано говорю, но я просто не знаю, где найти слов, чтобы выразить ими весь тот ужас, который все мы пережили.
- Все закончилось, брат, - сказал я, - нам еще предстоит возродить человечество. Не списывай никого со счетов.
Мне ужасно хотелось расспросить Терю про Надежду, узнать судьбу Призрака, но сейчас он был не в лучшей форме, а рассказ о положении дел отнял у Полковника много сил. Я пожал его руку и, попрощавшись, вышел прочь.
На Крещатике кипела работа. Наши стаскивали на станцию продовольствие и арсенал. Молодцы ребята, все четко организовали. Кот и Ястреб прохлаждались на посту. Зачем их в дозор на взорванном тоннеле поставили, это конечно, вопрос, но не ко мне.
- Товарищи, дело есть. Надо встретить наших, ушедших на запасной аэродром. Давайте, прогуляемся.
Ребята были не против. Тяжело долго оставаться в обители скорби, несмотря на то, что все самое страшное осталось позади. Местные умельцы подсказали, как избежать прямых солнечных лучей, вооружив нас специальными масками с поляризационными фильтрами. Надеяться оставалось лишь на то, что химза выдержит; все же неплохие портные остались там в Зоне. Что это, если не ностальгия? Как это все не вовремя!
Нынешняя фауна восстановилась гораздо быстрее своих двуногих подземных собратьев. Кажется, и не было нечего, и, если бы не рассказ Полковника, едва ли бы можно было сказать, что был великий мор, среди мутантов. Стали ли они устойчивее к вирусам? Те, что выжили? Или, все осталось по-прежнему? Негоже рассуждать на столь отвлеченные темы. Главный аргумент в этой борьбе пока что огнестрельное оружие. Интересно, что мы будем делать, когда закончатся патроны? То есть, не у нашей конечно, группы веселых и находчивых, а вообще все патроны закончатся, а автоматы и прочие радости сталкерской жизни придут в полную негодность? Успеем ли наладить производство? Актуально ли будет оно в условиях постоянно меняющейся окружающей среды? Железо, выплавленное однажды, так же не вечно. Эк меня занесло. Сейчас все вполне конкретно, о потомках пусть вот Полковник позаботится, у меня от другого должна голова болеть.

Днем передвигаться по улицам Киева было едва ли ни вдвое опаснее, чем ночью. Один плюс – не нужно включать жрущий аккумуляторы ПНВ. Безжалостное солнце высветило Киев во всей его послевоенной разрухе. Если ночью все казалось не столь плачевным, чудилось, будто подправь здесь немного, и все будет хорошо! Все восстановимо. То днем с этими иллюзиями пришлось распрощаться.
У меня создавалось впечатление, будто я попал в какой-то фильм, вроде «Безумного макса», или игру «Fallout», но реальность не была не тем, и не другим. Не успели мы пройти и пары километров, как заговорил автомат Ястреба. Что ж, естественный отбор в действии. Дневные обитатели, похоже, были несколько умнее своих ночных собратьев. Получив вооруженный отпор волкособы, выскочившие нам навстречу, подрастеряли былой задор и укрылись в развалинах ближайших домов. Хорошо бы, чтобы у этих тварей не было там помощников. Мутанты не объявились, а мы двинулись дальше. Пока наш импровизированный отряд не вышел на достаточно ровную дорогу, меня не покидало чувство, будто в затылок мне уперся чей-то взгляд, и этот кто-то отнюдь не руку пожать мне желает. Но лишь только ощущение исчезло, я почти сразу забыл об этом, а зря, ведь маневр для нападения сейчас был, что ни на есть подходящий. Монстр не стал больше медлить. Он обрушился на нас, точно глыба льда. Угрожающе заскрипели расшатанные конструкции рекламного щита, который мутант использовал, точно пожарную лестницу. Асфальт тряхнуло, словно при землетрясении. В остальном хищник не издавал ни звука, хоть зарычал бы что ли, для разнообразия! Но нет… ни звука, только хвост дергается, и зеленые глаза-бусинки злобно сверкают. Вот злобно ли? Это вопрос. Смотрит так понимающе, и по кругу нас обходит. Играет, что ли? Проверяет на прочность. У кого раньше нервы сдадут? А что если эта милая тварь господня тут не одна?
Первым молчание нарушил Кот. Тварь рванулась на нас. Челюсти щелкнули в каком-то метре от Ястреба, но парень сохранял спокойствие, дал короткую очередь по ногам. Он видимо, успел сообразить, что пули Кота не причинили монстру особого вреда, а ноги чудовища не были защищены так хорошо, как торс. Мутант неуклюже всплеснул передними лапами, и грузно повалился на растрескавшийся асфальт. Ни единого звука кроме звука падения и грохота наших автоматов. Что за черт? От кого такое страшилище научилось так защищаться?
Однако наш зверь не издох, он пытался отползти подальше от центральной части дороги. Перебитые ноги плохо слушались, но он забыл и думать о своих обидчиках. Ястреб не стал продолжать его агонию, выстрелив точно в глаз. Мутант дернулся в последний раз, и застыл. За спиной послышался слаженный вой.
- А вот и наши милые четырехлапые друзья. Давайте скорее выбираться отсюда.
До Майдана мы буквально бежали, забыв об осторожности и возможных опасностях. Зря конечно. Но эта исполинская туша, соскользнувшая с крыши с грацией пантеры, все еще стояла у меня перед глазами. Какой набор ДНК мог породить Это? Хитиновый покров туловища почти идеально защищал монстра от пуль. Небольшая голова, роговые наросты, широкая пасть с несколькими рядами зубов, и в то же время, почти человеческие руки! Зато, какие когти, и хвост! Бррр… не хотел бы я увидеть такое во сне, ни то, что прекрасным весенним днем взаправду. Углубившись в сторону реки мы, наконец, поймали сигнал ПДА Сфинкса. Судя по всему, народ продвигался в нашем направлении довольно уверенно. Но теперь сталкеры укрылись в одном из подвалов, попеременно посылая позывные в эфир. Это они правильно решили. Мы своих не бросаем.
Глядя на сообщения, я мог сказать уверенно: пару человек они все-таки потеряли. И один был тяжело ранен. Ну, да ничего! Прорвемся! Дальше мы действовали более осмотрительно. Стараясь не вспугивать мутантов понапрасну. Сейчас ведь весна, период гнездований. Даже кроли нас игнорировали, хотя черт его знает, может они днем видели хуже? Или спасались от того, кто пострашнее?
До места, где дожидались сталкеры, мы добрались лишь к полуночи. Пришлось отстреливаться от собак, которые бегали по стенам, да и волкособы не оставили нас в покое. Уж не знаю, те ли это были особи, что преследовали нас на Крещатике, или новая стая.
В дороге мы поиздержались в патронах, все по глупости. Надо быть экономнее, кто знает, что нас ждет на обратном пути? Парни порядком вымотались, хотя и держались молодцом. Нужен краткий отдых, чтобы провести всю группу к метро и постараться не допустить потерь больше.
Спустившись в указанный Сфинксом подвал, картину мы увидели нерадостную. Сталкеры и вояки были сильно потрепаны. Им довелось встретиться с какими-то «зелеными обезьянами», и встреча не прошла для них даром. Никогда я не умел принимать взвешенные решения.
- Так ребята, собирайтесь. Отправляемся!

Глава 19.


Путь к метро отнял у нас больше сил и времени, чем я рассчитывал. Хорошо, что все добрались живыми, и даже раненный боец стоически пережил нелегкую дорогу. Дело осложнялось тем, что группа могла передвигаться лишь ночью, или с наступлением сумерек, а в это время мутанты становились особенно агрессивными.
На небольшом привале, который нам был просто жизненно необходим, Сфинкс поведал мне о своих приключениях. Оказалось, их небольшая авиагруппа была атакована кролями. Но даже когда отбились, мутанты не оставили их в покое. Пришлось уходить за город, а чем дальше от Киева, тем больше уровень радиации. Черт его знает, почему так получилось. В конце концов, приняли решение садиться в поле. Как выяснилось, не зря. Но пробираться в город было нелегко, понесли потери. Теперь что говорить? Молодцы ребята, выстояли. Моя задача помочь им добраться до Крещатика.
Одно хорошо - ржавь на Майдане больше не угрожала людям. Полковник был не совсем прав, говоря, что вся она издохла, скорее, изменилась структура аномалии. Вообще-то к «Глобусу» можно было и не сворачивать, но я решил заскочить к Хаорычу, разжиться продовольствием, и поговорить со стариком на предмет отправиться нами. Почему-то я не сомневался в том, что он откажется, но несмотря на это, снарядил нас старожил на славу. Теперь бы до Крещатика добраться! Помогла приятная неожиданность, за турелью у самой станции шмалял в небо Косой. И так видать, малый разошелся, что расчистил нам дорогу от самого поворота. Боеприпасов сегодня не жалели. Я не сразу понял, в чем дело, но всему виной оказался пресловутый гон. Конечно, это не Зона, тут выбросами текущие погоды не меряются, но на зверье воздействовала куда более древняя сила, известная человеку под именем «весна».
Теперь на финальном отрезке пути скорость передвижения определяли ребята, несущие раненых. Я знал, что запах крови будоражит местных обитателей, но останавливаться было нельзя. Мы шли с полной выкладкой. Раньше я думал, что это только в кино показывают как тяжело нести носилки аж шести воякам. Но, несмотря на то, что носилки были добротные НАТОВские, человек на них помещался в полной химзе, сам, надо понимать, не был кисейной барышней, да и на нас было навешано килограмм по тридцать-сорок, это не считая той же самой химзы, оружия и боеприпасов!
Все равно, черт побери, медленно! Спасибо Косому, прикрыл. Парни обливались потом, но не бросали товарищей. Вход Крещатика приближался, но силы человеческие не бесконечны. Споткнулся и упал замыкающий. Кажется Сизов его фамилия. Я прикрикнул, чтоб не расслаблялись, а сам развернулся к парнишке. Как его-то угораздило? Срочник небось, из вояк. Из тех, что две недели в Зоне и на дембель вот уж, суть твою! Я рванул его на себя, за шкирку. Плевать, сейчас это не самое главное. Дыхание сбито, кажется, ногу подвернул. Это мы потом разберемся. Страшно ему. Ну, еще бы. Столько впечатлений. А за спиной мечутся волкособы. Поделили они тут территорию, что ли по-новому? Стреляю наугад, и волоку за собой этого гада. Ну, почему мне больше всех надо. Отец командир, черный сталкер тебя побери. Не удержался, толкнул парнишку к ступенькам. Думал, спустится-то уж сам, да куда там? Покатился кубарем, благо ничего себе не сломал. А мы с Косым стояли и методично расстреливали монстров, пока те не отступили с разочарованным воем.
Да, провались оно все! Но зайдя в дезактивационный отсек, я понял, что сил ругаться, или учить кого-либо «как надо жить» у меня больше нет. Надо будет – сам всему научится. Сейчас моя ответственность за этих товарищей кончилась. Сейчас, только есть и спать. Но желанию моему не дано было осуществится, поскольку, опираясь об руку мужа поговорить со мной пришла Глосси. Нужно было улыбаться. Сменить гнев на милость и быть вежливым. Вот с одной стороны, вроде бы бабе в Зоне не место, а вот даже там как менялись все мы, стоило только хоть в баре, хоть в комплексе оказаться женщине? Никакой расхлябанности, да чтоб у кого шнурок был развязан, или грязь на ботинках – упаси Хозяин Зоны! Вот и сейчас, несмотря на навалившуюся усталость от проделанной работы и нервного напряжения я машинально развожу плечи, улыбаюсь, и вытираю мысок берца о камуфляжную штанину.
- Доброго времени суток, - здороваюсь я. Пожимаю Полковнику свободную руку, и мы все трое двигаемся в сторону кабинета Тери.
- Как все прошло? – интересуется он.
- Как видишь. Вот продовольствия принесли. Не обессудь, уж сколько смогли.
Полковник слабо улыбнулся. Мы присели за стол.
- Послушай, Бес, - Глосси давно собиралась сказать мне что-то важное, но не представлялось случая, - когда ты пришел к нам первый раз, кажется, сумел навести здесь шороху. Сам посуди, такой видный мужчина, - она хихикнула. Я покровительственно кивнул. Я уже предполагал, что именно Глосси расскажет мне, и очень надеялся, что новости будут хорошими. – Так вот, перед тем, как эпидемия разразилась во всю силу, я сделала одну большую глупость. Пойми меня правильно, я думала, что мы не протянем и месяца, поэтому спасала людей, как могла. В общем, Призрак и Надежда были в длительной ходке. Их прикрывали те, кто не был инфицирован в самом начале. Они отправились к одному резервному медицинскому спецхрану. Мы уже пытались подступиться к нему раньше, но все время что-то мешало. Что-то из вне. Но на этот раз, им удалось. Надежда отправилась с ними потому, как только она и Болотный Доктор знали, что именно следует взять в первую очередь.
В ходке они были несколько дней, за которые ситуация резко ухудшилась. Мы велели им не возвращаться. Понимаешь, не открыли шлюз? Они оставили лекарства перед входом и ушли по направлению к Чернобылю. Полковник убедил, командующего группой, что их там встретят. Схроны, устроенные, примерно на такой случай, у нас имелись. Точно предчувствуя чрезвычайную ситуацию, мы сделали довольно большую закладку на месте вашего основного «аэродрома». С тех пор с ними не было никакой связи. Конечно, я понимаю, что такой путь, тем более зимой, преодолеть крайне сложно, но данных, что группа погибла у нас нет.
Глосси обессилено выдохнула. А я напротив, вскочил и принялся мерить кабинет шагами. Эти двое преступно молчали! Да как они могли! Черт, что я несу…
Наконец я рухнул на стул, так, что несчастный затрещал под моим весом.
- Спасибо, - хрипло выдавил я.
- Не суетись, - резюмировал Полковник, - я все понимаю. Они тебе не чужие люди.
Как я был благодарен ему, что не сказал «она»!
- Да, - ответил я.
- Поэтому не принимай поспешных решений, не делай необдуманных действий. Они не добрались до вас за три месяца потому, что вероятно пришлось где-то зимовать. Насколько я понял, группа нашла горючие и транспорт, а именно – снегоходы и, таким образом, отправилась в путь.
- Там же бешеный фон! У самой границы Зоны!
- Я не думаю, что наши ребята столь безрассудны. Посуди сам, в лесах еще снег лежит, и им не пробраться, поэтому у тебя есть несколько недель, а то и месяц, чтобы разобраться с этой ситуацией.
Я глубоко вдохнул. Теря был прав. Я понимал это. Разумом понимал. А сердце мое требовало идти наверх, хоть бы и пешком, но зато прямо сейчас.
Вернувшись в общую столовую, организованную тут же на платформе, я без особого интереса проглотил положенную пайку. Сейчас нам полагалось отдыхать, группа Сфинкса уже преспокойно почивала, а я все еще расхаживал по платформе, точно лев по тесному вольеру. И чего мне так неймется? Кто она мне, в конце концов? Вот угораздило же…
- Не спиться?
Мои душевные самоистязания прервал голос Сфинкса.
- А ты чего здесь? – сердито буркнул я, - иди в лагерь. Вы блин, горе партизаны, раньше не могли сигнал подать?
Артем не обиделся, он понимал, нервы нынче у всех ни к черту, а уж после пережитого.
- Оружие надо в порядок привести, а после можно и на боковую. Да и тебя вот послушать решил, ты все-таки только от Полковника, а раз уж так возбужден, стало быть, наклевывается интересное дело!
- Твою ж мать!
- Не ори, люди спят…
Я откашлялся, и понизив голос, спросил:
- Суть твою! Тебе что НЕ ДОСТАТОЧНО? Тебе что шкура твоя не дорога?! Артем, везение когда-нибудь закончится!
- Сергей, оно уже закончилось. У всего человечества разом. Позволь мне самому выбирать, что мне делать, а чего мне не делать, - серьезно, но без тени озлобленности сказал Сфинкс.
Что с ним делать? В сущности, он остался мальчишкой. Добрым, чувствительным и отзывчивым. Нет, оно понятно, что эти качества никак не мешали размозжить какому-нибудь мутанту голову из автомата, или придушить расшалившегося снорка, но Сфинкс всегда был немного более мягким, чем все остальные. Вот и теперь готов в огонь и воду. Дилемма? Уже нет.
- Ладно, Тём… слушай сюда. Нужно сделать кое-что невозможное. А именно найти живыми и невредимыми группу из восьми или десяти человек, которая выдвинулась в сторону Чернобыля около трех месяцев назад. Как тебе?
- Легко! – во взгляде Сфинкса появился азарт. «Приключения, это же так классно!» - говорил весь его вид. Вот слов никаких не хватает. Да и нужны ли они?
Я ухмыльнулся, и потопал к своей палатке. А все-таки удачно все складывается. С одной стороны, ничего же я товарищу не стал объяснять, просто задачу обозначил, а он? Видя всю незавидную перспективу ситуации с радостью, фактически соглашается идти со мной туда, не знай куда, искать то, не знаю что! Может быть, именно это и называется дружбой?
Я завалился на раскладушку, не снимая ботинок. Я пытался какое-то время продумать план предстоящей  операции. Но в голову ничего не шло. Образы цеплялись друг за друга, путались, сплетаясь в диковинный клубок ярких искр. Я закрыл глаза, и тут же очутился на занесенной снегом дороге. Покосившиеся строения вдоль нее вселяли животный ужас. Я буквально чувствовал, как липкий страх ползет по хребту. Но принадлежал он не мне. У развилки покосившийся указатель, что на нем? Не разобрать… а после я вдруг перенесся в заснеженный лес.
Вековые ели цепенели от подобравшегося холода. Ночь была лунная, но, несмотря на это огромные стволы деревьев будто таили в себе угрозу. Снег предательски хрустел под снегоступами. Группа из восьми человек, одетых в защитные костюмы медленно двигалась вперед. Вот, наконец, им удалось преодолеть опасный участок пути и выйти на поляну, где было более ли менее спокойно. Но это было первое обманчивое впечатление.
Стоило двоим отделиться от общей группы для розжига костра, как из-за деревьев появились странные твари. В общем, все в них было человеческое на первый взгляд, но передвигались они странными скачкообразными движениями. Люди в костюмах химзащиты остановились. По-видимому, они экономили патроны, а зря!
- Стреляй! – я проснулся от собственного крика.
Посмотреть на такое шоу сбежалась парочка патрульных. Обычно Бес без причины не голосит.
- Прошу прощения… задремал… - сконфужено оправдывался я, открыв глаза от лязганья автоматов.
Парни лыбились, по очереди выбираясь из моей платки. Никого здесь нет из металла. Все мы люди. И предел сил, возможностей, терпения есть у каждого. Не уж-то моя черта близка? Или сон был пророческим? Быть может, мне снилась Надежда?
Я снова вскочил, чуть не опрокинув палатку. Что же там было во сне? Такого знакового? Перед тем как меня занесло в лес? Указатель… я знаю, где их искать!

- Мне нужно оружие, боеприпасы, медикаменты, небольшой запас продовольствия.
- А больше ничего тебе не надо? – новый завхоз, похожий на крыса-переростка, похоже не питал уважения к авторитетам, и наотрез отказался выдавать мне что-либо без письменного разрешения Полковника. Я решил приколоться, и сказать, мол, что тебе в трех экземплярах? Но решился, вдруг бы принял за чистую монету?
Порядок оно, конечно, хорошо, но я уже как-то начал привыкать к привилегированному положению. А вот это уже скверно.
- Прости, брат, - сказал я, - сейчас все будет, правила есть правила.
Завхоз лукаво усмехнулся.
- Да ладно-те Бес… я думал, ты с гонором, а ты, наш человек. Будет тебе все. Ты это, только…давай уж, как в сказках про тебя детям рассказывают. Чтобы, значит, в самую радиацию, но на самом не одной царапины, понял? И чтобы все живы и счастливы, сделаешь?
- Буду стараться, - выпалил я.
- Вот то-то же!
Старичок тут же смягчился, и стал похожим на раздобревшую крысу. Мол, хочу казню, хочу милую. А значит, про меня уже сказки рассказывают. Вот так-так… не успел в Киеве появиться, а мной уже пугают детей. Ну, ладно-ладно, не пугают. Но тут еще неизвестно, что лучше.
Почему-то меня не сильно удивила оперативность Сфинкса. Если Бес отправляется куда-то, значит, всех ждут великие дела. Да уж, ну и установочки. Да и что великого в том, чтобы стрелять по живым движущимся мишеням? Конечно, если задуматься, в этом есть свой особенный резон. Потерявшие все люди банально мстили за своих родных и близких. А может, не хотели, чтобы дети нового мира не верили в то, что был какой-то другой мир, кроме, разрушенного ядерным апокалипсисом. Чтобы они не говорили, что мы придумали такую веселую сказку для самоуспокоения. Чтобы человечество не оказалось низвергнутым в пропасть, где полуголые люди, в набедренных повязках, устроили бы храмы в помещениях «Икеи» или «Меги» и молились бы новым иконам из вечного пластика.
Многие говорят, что не нужно ничего записывать, для потомков, если они и будут, то знание им не понадобится. Дескать, ученые расшифровывали македонские таблички, или иероглифы Египта и полуострова Юкатан. И что? Откуда нам знать, что расшифровали правильно? Вот и наши закорючки не будут иметь никакого значения. Новое человечество, как и прежде, начнет с нуля.
Я разозлился сам на себя. Завелся не на шутку. Ну, уж нет! Не позволю! Вот самолично, своими руками не позволю похоронить цивилизацию. Ведь если не цепляться за это, тогда за что же еще? Я не знаю, каким образом мой мозг сумел увязать все эти логические цепочки в одну. Но желание действовать воспылало с новой силой.
- Спасибо вам всем, что не оставили меня сегодня. Наша задача является очень сложной. Но я знаю, с чего начать.
Боюсь, врать я так и не научился. Но Сфинкс, задорно усмехнувшись, поманил народ в оружейную. Наверняка я знал только одно – нам нужен вертолет. Дороги были повреждены, да и перемещаться по незнакомой местности «на удачу» - не лучшее решение, когда опасность может появиться буквально из-за каждого поворота. Я сфотографировал в памяти развилку, на которой путешественники из сна свернули к лесу, сейчас я был почти уверен, что сумею отыскать ту самую поляну. А вот, что делать дальше я понятия не имел.
Со мной выручать Надежду решились двинуться в путь немногие. Алексиса я очень долго отговаривал, но после оставил эту затею. Кот и Ястреб согласились, как мне кажется, из праздного любопытства, но мешать ребятам я не стал. Пусть будет так. У каждого своя судьба, свой путь. Кто я такой, чтобы мешать человеку делать выбор?
В Киеве ситуация постепенно выравнивалась. Люди приходили в себя, становились на ноги. Наш импровизированный аэродром готовился к принятию первых пассажиров. Полковник лучше всех остальных управится с переездом. Мне работы здесь больше не осталось. Конечно, не хорошо с нашей стороны было забирать у сталкеров двух пилотов, но учитывая, что как минимум один вертолет группа Сфинкса потеряла точно, это было не столь критично.
Новый поход. Новое дело. Новое приключение. Зона, она, наверное, никогда не заканчивается. Помню сидя в «100 рентген», или в «КП-1» я нередко слушал разговоры старших сталкеров. Часто, старших вовсе не по возрасту, а по «стажу». Они находили в такой жизни какую-то свою прелесть.
«Зона – это наш наркотик. Мы не можем долго без дозы. Наверное, каждый, кто прожил здесь достаточно лет, знает какого это, - говорил Ржавый, - все сперва, думают, что быстренько заработают состояние и будут таковы. Только кто из вас знает хотя бы одного такого счастливчика?». Я одного такого счастливчика знал, но в монолог не встревал к чему все это? А сталкер продолжал, втолковывая прописные истины молодняку: «Я думаю, мы на адреналин подсаживаемся. Не только на него, конечно, но всякому хочется заниматься по-настоящему мужской работой, а не портки по кабинетам протирать. Отсюда и так называемые подвиги».
Я не взялся бы судить, прав был сталкер Ржавый, получивший такую кличку оттого, что жгучий пух как-то голыми руками хватанул, по молодости лет, да так на ладонях ржавый налет и остался. Повезло еще, что не в сезон дело было, а то бы пальцев лишился это точно. У каждого из нас своя дорога. Вопрос в том, куда же она приведет?
Я никогда не думал, что Зона станет мне домом, никогда не думал, что в некоторой степени я даже сумею полюбить этот дом. Со временем, быть может, я и разложил бы всю эту любопытную гамму эмоций по полочкам. Скажем, лежа в хлюпающей грязи, где-нибудь в окрестностях «Ростка», или выжидая восьмой день к ряду, когда аномалии притухнут, а я сумею выбраться из какого-нибудь подвала на «Агропроме». Но в то, что Зона сумеет подарить шанс на выживание человечеству, я бы не поверил никогда. Что здесь говорить? Реальность всегда случается более абсурдной, чем самая абстрактная фантазия.
Винтокрылая машина с натугой набирала высоту. Что-то было сегодня в воздухе набрякшее, студеное, совсем не весеннее. Повышенная влажность что ли? Не хотелось бы попасть под дождь. В постъядерном мире хуже дождя, наверное, только солнце. До того момента, когда светило войдет в свою полную силу у нас еще остается какое-то время.
Поляризационные фильтры, так хорошо приспособленные метрошными жителями, пока что спасали, так же как и химза. Кое-где вполне можно было обходиться без противогазов. Чем дальше от Киева мы отдалялись, тем больше встречалось таких мест, однако все это счастье не вечно. И насколько я понимаю, летом и нам нужно будет подсуетиться насчет защиты от губительных ультрафиолетовых лучей. Из потока мыслей меня вышиб вопрос Алексиса. Голос в шлемофоне звучал с помехами, был каким-то неживым, надтреснутым.
- Бес, где мы снижаемся?
Я повернулся к нему, чтобы ответить, хотя, конечно, этого не требовалось, ведь перекричать работающий мотор, это все равно, что разговаривать стоя около Ниагарского водопада. Я пытался сказать, что-то, но голос почему-то не слушался меня. Я вдруг понял, что не знаю, где нужно снижаться. Я просто сорвал людей, гонясь за обрывками собственного сна, как с такой высоты я вычислю тот самый перекресток? Ведь все, что я помню, это покореженный знак с остатками букв, железка которого, точно пробита выстрелом из дробовика, а слева на ней же в букве «О» нарисован чем-то зеленым неровный треугольник.
«Иногда стоит закрыть глаза, чтобы что-то увидеть», - кажется, так говорил мой брат. Повинуясь наитию, я зажмурился. Откуда-то издалека память принесла мне запах свежей травы и перегноя. Картина мира дала трещину. Перед мысленным взором картина мира была иной. Всё и вся пронизывали светло-розовые нити, они тянулись от дерева к траве, от травы к насекомым, от тех к птицам, мне показалось, что еще несколько секунд и я пойму всё, над чем так долго билось человечество, и я обязательно расскажу об этом! Все так просто! Но, вместо этого мое сознание погрузилось в черноту, а кто-то совсем чужой говорил сейчас в шлемофон, надетый на мою голову: «Снижаемся здесь. Возьми на десять часов, там будет удобная площадка. Юра, будь осторожен, не задень винтом за ветки. Лучше сделать еще один заход».
Я действовал механически, точно робот. Но как только полозья коснулись растрескавшегося асфальта, ко времени вернулась его нормальная вязкость и густота.
- Это что сейчас было? – поинтересовался Алексис.
- В смысле? – стряхнув с себя морок, поинтересовался я.
Юра пожал плечами.
- У меня было такое чувство, словно все мы вместе с МИ-8 попали на участок пленки VHS, которую сперва просматривали на ускоренном просмотре, а затем растянули во времени. Я, честно говоря, не могу это описать словами. Но ощущение мерзкое.
Сфинкс поежился. Кот и Ястреб не сказали ничего. Кажется эти трое вообще не испытали на себе воздействие странного феномена, или были достаточно скромны, чтобы обсуждать это.
- Вот, этот указатель, - сказал я, и снова не узнал своего голоса.
Это было невероятно, однако, небольшой кадр из сна. Отрывок, впечатавшийся в сознание, оказался правдой. Пора бы привыкнуть и перестать удивляться таким вещам, а я вот как дурак, пока не верю в барабашек и прочую нечисть.
- Тут был бой… - констатировал Кот, глядя под ноги.
На пробивающейся травке россыпью валялись гильзы разного калибра. Надо думать, что орудие у выходцев с Крещатика отличалось, но не так разительно. Вот несколько гильз от охотничьих ружей. Их сразу видно, выделяются из всех. А здесь отстрелянный рожок от калаша. Вот это наши, очень может быть. Так торопились? Смертельная угроза?
Ощетинившись стволами, мы двинулись по предполагаемому маршруту. Больше ни на что зарастающая в лесу просека не походила. Скорее всего, ребята прошли здесь же. Как ни странно, все вокруг казалось мне знакомым. Запахи. Звуки. Ощущение земли под ногами. Словно я уже прошел здесь, только зимой. С Надеждой и сопровождающими ее сталкерами.
Озираясь по сторонам, мы вышли на поляну. Мы думали, что были готовы ко всему. Но все оказалось иначе.
Со стороны леса в нашу сторону уже мчались странные существа. Если возможно представить себе волка с черепом напоминающим лосиный, с такими же рогами, будто бы поросшими мхом, то это было оно. Звери обступили нас, но переходить  известную только им черту не решались. Они стояли, скаля зубастые пасти. Четыре или пять особей, будто ждали нападения от пришельцев. Мол, вот тогда повоюем, тогда мы покажем вам, жалкие людишки силу наших рогов и остроту когтей. Сталкеры медлили. «Нервы у всех железные что ли?» - думал я. Но причина была в другом. Никто просто не мог выстрелить. Не смог и я.
Тварь средних размеров решилась на прыжок, я давил на курок, пытаясь поднять дуло автомата, но пальцы мои не слушались. С оружием не произошло ничего. Волколось совершил прыжок, но зрительно также остался на месте. «Аномалия…. - осенило меня, - искусственно созданная аномалия «Дали», названная в честь одноименного художника авангардиста. Но кто мог в такой глуши создать гравитационно-временную ловушку?».
Некоторое время не происходило ничего. Вот что чувствует муха, попавшая в каплю сосновой смолы. Хотя, есть ли у мухи чувства? Ответа на этот вопрос, кажется, не было в учебнике биологии, или он был отрицательным. Не успел я вспомнить занимательный параграф, как из-за деревьев слева послышались радостные возгласы. Нам повезло, голоса принадлежали людям.
- И кто это у нас тут? – вопрошал приятный баритон, - обед или ужин?
А вот такие рассуждения мне уже совсем не нравились. Но всё переменилось, лишь только из-за близлежащих кустов показались двое. Ну, да, конечно, на поясах контейнеры для артефактов, а в них пустышки, это как пить дать – своеобразный антидот.
- Смотри, не померещилось! – воскликнул обладатель баритона, невысокого роста мужчина по самые брови заросший бородой, которую не смогла скрыть даже защитная маска.
- Люди! – воскликнул второй, - живые! На вертолете! Я то думал, что рассудком тронулся.
Вместе охотники смотрелись крайне комично. Их химза напоминала сталкерскую, собранную на коленке, но все же более удобную, чем у метрошников. Один парень был очень молод, имел весьма высокий рост и намек на хорошие манеры, ну а бородач напротив был короток, разухабист, немного вульгарен, но тембр его голоса неожиданно располагал к беседе.
- Вы откуда, ребятушки? – спросил он, - с неба свалились, али временное правительство пригнали на убой?
Никто из нас ничего не ответил.
- Томас, вы забываетесь, - сказал длинный, - они же грави-ловушке. Нам следует освободить их, ведь ничего дурного они нам не желают, но доставить на разговор в главко не помешает.
- Ты прав, сынок. А что если это лазутчики из Чернобыля? Что если они несут знамя своего рассвета и на наши нары? Не хотелось бы мне провести лучшие годы у параши судьбы.
- Томас, они не выглядят опасными!
- Посмотри, падре, - съязвил он, - какие у них безопасные автоматы! Миротворческие гранаты и рабочий демократический вертолет!
- Вы преувеличиваете…
- Нет человека, нет проблемы!
Вот теперь мне совершенно перестал нравиться их разговор. Что же… все так и закончится? Теперь?
- Томас! Вы забыли, что сказал главнокомандующий? Сперва к нему, потом расстрел!
- Вечно ты все усложняешь, возьми вот этого, - Томас ткнул в меня пальцем в замызганной перчатке, я и оглянуться не успел, как каким-то приспособлением вроде багра меня подтащили к безопасному островку и вытянули к, ставшей теперь видимой, тропе. Интеллигентный напарник Томаса весьма ловко разоружил меня, я даже мяукнуть не успел.
- Попрошу вас без глупостей, - сказал он мне, и зачем-то добавил, - молодой человек.
Какой я ему, к черному сталкеру, молодой? Но все вопросы потом. Не убили, дали шанс, что ж… может именно к этим «дикарям» попали наши метрошники? Я представил, какая участь могла ждать Надежду, попадись она в руки этим с позволения сказать «товарищам» и… клапаны сорвало. Я не знаю, как мне удался этот маневр, видимо, наработанные инстинкты взяли верх над разумом и рассудком. Я сделал вид, что споткнулся, боднул длинного, тут же сделал шаг в сторону, навалился на Томаса, сшиб его с ног, завладел его пистолетом. И спустя какую-то секунду мы все трое стояли на четвереньках в грязи, уперев стволы в головы друг друга. А точнее будет сказать, что это два автоматных ствола упирались в мою дурную голову, а я приставив дуло трофейного «Стечкина» к подбородку хозяина не взирая на сложившуюся ситуацию умудрялся орать на него из-под защитного фильтра. Монолог мой разнообразием и велеречивыми оборотами не отличался, что свидетельствовало вовсе не о недостатках советской школы, а скорее о нервном перенапряжении.
- Где те люди, которые пришли из киевского метро? Что вы с ними сделали, мрази?!
От удивления «мрази» даже замешкались, и опустили оружие. Ей богу, если бы Томас не заржал, как лошадь, я высадил бы ему мозги тут же. Но от громогласного смеха смутился и я.
- Дурак ты что ли? Мы и есть те самые «люди, из киевского метро», - пояснил он, отсмеявшись, - так значит, все же выжили? Да? Эпидемия закончилась?
У меня опустились руки. Все дальнейшее я помнил плохо, а окончательно пришел в себя лишь когда все мы сидели за накрытым столом в старом советском бункере и что-то отмечали. Здесь же были Кот, Ястреб, Сфинкс, Алексис, мои недавние конвоиры, Призрак, какие-то полузнакомые люди, но главное – Надя. Она смеялась, нарезала сублимированный хлеб и раздавала ребятам. Те улыбались, хлопали меня по плечам, мол, здорово ты это все придумал. Бес – голова! Настоящий полководец!
Что за бред? Что вообще произошло? Дуракам везет? Ну, и бог с ним! Я согласен! Пусть везет, а я мне и в дураках неплохо. Я пил местную сивуху, точно воду, закусывая какими-то странными корнеплодами. «Вроде не фонят», - машинально отметил я, глянув на дозиметр. Было вкусно, тепло и безопасно. Я почти забыл значение последнего слова. У меня кружилась голова, то ли от стремительности смены событий, то ли от выпитого. Но все сложилось. Пазл закончен.
Ребята продолжали гулять. А я выбрался в общий коридор. Стрельнув у кого-то сигарету. Сейчас это было можно. Сколько лет я не курил? Семь или десять? Затянувшись всего раз, я закашлялся. Но отлегло, сделалось будто бы больше воздуха. Не знаю с чем еще можно сравнить этот эффект. На мое плечо почти невесомая легла чья-то рука. Я мог бы не оборачиваться, чтобы понять, что это была Надя. Не помню сколько я стоял, замерев минуту или три. Весь этот момент. Это прикосновение казалось мне сейчас верхом изящества. Все так просто и в то же время.
- Ты пришел за мной? – с улыбкой спросила она. Я не видел ее лица, потому, что стоял спиной, но я понял бы и с закрытыми глазами.
- Да.
- Спасибо.
- Я…
Она повернула меня к себе, и быстро поцеловала в уголок губ.
- У меня для тебя сюрприз, Бес. Здесь уцелели не только все мы, но и твой старый товарищ Вар, помнишь такого?
Я подхватил ее на руки. Надя счастливо взвизгнула. «А жизнь-то налаживается…» - подумал я.

Эпилог.

- …давным-давно в глухие и темные времена жили-были люди-варвары. Они не чтили и не любили планету, на которой им довелось родиться. Все, что они не делали, вело к ее гибели. Наконец, мать Земля не выдержала, не могла она вечно терпеть поступков неблагодарных детей своих. Изошла она ранами, но не остановились окаянные. Пуще прежнего возжелали они войны. Уничтожали друг друга, отбирая у Земли кровь и дыхание ее, а когда казалось, что ничего уже не измениться спустился с небес страшный огонь и не стало мира, людей и птиц, трав и деревьев, не стало ни единого клочка суши и моря, где можно было бы укрыться неразумным детям Земли. Постигли их смерть и болезни, ведь воды и пища их были отравлены, а благодатную почву превратили в пепел болезнетворные дожди и ветра.
Стонала и плакала мать Земля, никак не могла поверить в то, что неразумные дети ее настолько безрассудны, что и теперь готовы на все ради сомнительных благ. Но сжалилась и уберегла под своими покровами существа человеческие. Не бывает вечной ночь, и когда покаялись дети ее, разрешено было придти лучшим сынам в мир новый, опасный, но нетронутый пагубным влиянием.
И был он мал, и тянулся с запада на восток в просторах старого света, на картах людских, как верная смерть обозначенный. Выглядел неприглядным новый мир. Островком, среди бушующих вод выглядел он. Но появились на нем первые люди, те, что прошли огонь очистительный. Назвали свой новый мир они Зоной, Ковчегом человечества, а сами взяли себя прозвища Первых Сталкеров.
О прошлых диких временах вспоминать было не принято, так и в Своде Заповедей сказано, и ныне и присно и во веки веков, память о глупости человеческой хранить, но позору предков не уподобляться. Долгое время выжившие в смутные времена сыны Земли были разделены непроходимыми болотами, жгучими землями, и лесами, населенными страшными тварями, но сердца их верили в лучшее, в возрождение рода человеческого, которое и началось здесь в Зоне ЧАЭС.
- Мама, а расскажи еще про Беса-Сталкера!
- Поздно уже, спать пора…
- Ну, пожалуйста, мамочка!
- Нет, солнышко, завтра к первому уроку, поэтому укладывайся, глазки закрывай, и одеялом укрывайся. А то придет серый снорк и укусит за бочок!
Выключив свет и притворив за собой дверь, невысокая женщина с раскосыми глазами выскользнула из комнаты. Из-под ног прыснула карликовая химера.
- Барсик! Чтоб тебя! – шепотом ругнулась она, - вот ведь несносное животное…
Бросив беглый взгляд в зеркало, она улыбнулась своему отражению, и, скинув  тапочки, забралась в собственную постель. ПДА показывал четверть одиннадцатого.
- Что так долго, - спросонок поинтересовался муж.
- Всё сказки про прежний мир рассказывала, уже весь язык отбила, а что делать? Завтра из школы новых историй принесет о том, как же именно произошел конец света.
- Ну, своих предков нужно чтить…
- Не говори лучше, это когда было? Пра-пра-пра… сколько раз пра? Может, вовсе и не так все произошло, как в учебниках пишут. У меня дневник деда есть, но боязно мне… да и флешка совсем древняя, это разве, что к Артемию идти.
- Да, флешки с начала времен часто перегорают. Тут есть возможность и повредить данные. Обидно будет.
- Мне мама говорила, что она не решилась смотреть, и бабушка тоже, - женщина вздохнула, плотнее прижимаясь к мужу, - ладно, давай спать. Мне завтра еще псевдоовец стричь, не хочу даже думать об этом.
- Спокойной ночи, милая.
- Доброй ночи, родной.