Продолжение р-за Братья.
- А нам в Прибалтике тоже один артиллерист, как ты, здорово помог, - вспомнил новый эпизод Алексей.- Знаешь, Сеня, фашисты не так страшны были, как литовские националисты. Его бьёшь, зная – это точно враг.
А эти исподтишка орудовали. Такие злые, беспощадные, просто звери!.. Немцы в сердце метят, а бандиты - в спину.
Мы, значит, немцев из ихнего хутора трое суток выбивали, голодные, уставшие. Колбасу, консервы, хлеб - весь сухой паёк подмели, а продовольствие не везут. Командир дал команду на отдых.
Двоих в караул послал, а троих - в другой хутор за продуктами. Улеглись мы кто на чердаке, кто на сеновале, кто в большой риге на соломе.
Спим мы, уставшие и голодные, мертвецким сном. И артиллеристы с нами тоже дрыхнут, но подальше – на горке в хлеву.
Ночью наши охранение то ли тоже заснуло, то ли их тихонько бандиты сняли. И оружие наше в сенках, сволочи, реквизировали, и десять спящих рядовых потихоньку вырезали...
Короче, проснулись мы от пушки – это артиллерист метрах в 50 от нас начал из неё бабахать, разбудил нас.
Пушки - это всё, что у нас осталось, не считая личного оружия у офицеров, да гранаты у каждого пехотинца всегда при себе.
Вот где мы опростоволосились: спим, думая - немцев выбили, охранение поставили. Кто ж знал, братишка, что второй враг нападёт?
Так мы обозлились, тоже озверели, пистолетами и гранатами эту банду порешили, оружие своё вернули. Их 16 человек всего-то и было.
У них мы и узнали, что послов за харчами они на осинах повесили, сволочи…
Только с бандой разделались, глядим, на эту суматоху немцы вновь попёрли. Хотели хутор у нас отнять. А может, с бандитами сговорились, кто знает?
Ну, артиллеристы их орудиями-то остановили, да налетевшая авиация как-то быстро наши пушки-то разбомбила. Видать, бандюги им просигналили про нашу дислокацию.
Но мы не подпустили гитлеровцев к хутору тем оружием, что у бандитов отбили.
Осталось у нас одно орудие - на горе боком лежит, полуразбитое, крутится на колесе, блестит на солнце. Чего они его боялись, мы так и не поняли, но фашисты весь день в него палили и сбить не могли…
Мы же много гитлеровцев тогда подкосили, боялись, видать, нас. Пока они не знай чего день раздумывали, мы засекли их огневые точки, передали командованию, а сами окопались, подмоги и обед дождались, и в атаку рванули.
Так с боями освобождали каждый хутор.
Зато националисты нас не иначе, как оккупантами не называли, неблагодарные...Столько ребят полегло там - ужас!
Алексей достал кисет, свернул самокрутку. Вспомнил павших, задымил. Даже цигарка в зубах затряслась. В глазах брата Семён увидел незнакомые доселе молнии гнева. Всегда спокойный брат просто клокотал возмущением.
– У них старые корни ненависти к русским. Думаешь, немцы глупые идеологи были? Когда в Прибалтику пришли, сразу разрыли курганы убитых коммунистами сотни репрессированных. Народ собрали, показали.
После этого ужаса разве прибалты могли не поддерживать немцев? Сталин ведь дорогу к морю открыл России за счёт их свободы. Они жили себе по-своему, а их насильно в колхозы затолкали, отняли землю, скот, выслали, разогнали по всему СССР, разлучили с родными.
А тут война. Ненависть кипела, били они нас нещадно, мстили за недавние обиды.
- Да и в Польше пшеки думаешь, меньше нам вредили? – продолжал Алексей. - Мы их от фашизма спасаем, а они, суки продажные, против нас тоже! – Алексей заскрипел зубами. –
- Мы свои семьи в тылу побросали, могли бы уже дома у жён под боками нежиться на мягкой перине, детей растить. А не валяться тут в грязи, рискуя с двух сторон быть убитыми… Но куда там- «а кто друзьям помогать будет?» –передразнил кого-то раненый солдат.
- Мы жизни свои не жалеем ради этих двуличных проституток, а за что, скажи? На хрен бы нам сдались эти пшеки? Пускай бы и жили себе со своим Пилсудским гетманом да с любимыми немцами.- прорвало Алексея.
-Да что ты мне рассказываешь? - перебил возмущение брата Семён. - Я сам в Польше на собственной шкуре это испытал.
- Помню, послали нас на задание. Близ Хелма зашли мы в деревушку. Дом выбрали абы какой, Зашли, якобы, водицы испить, т.е. разнюхать как и что.
Хозяин как засуетился, куды там: бутылку на стол. «Добже, добже!» с улыбочкой бормочет.
Молодую панночку за салом и колбасой в погреб послал. Пшечка - старшая в печь за горшками полезла…
А дочка ихняя с колбасой и салом всё не идёт и не идёт. Ну, мы суп-то хлебаем, но не дураки же, смекнули, куда он её послал и еле успели до леса доскочить, как тут же 12 мотоциклов с немцами примчались. А нас всего четверо.
Перестреляли мы их половину из надёжного укрытия, да в лесу нас шиш достанешь. А немцы леса, как огня боятся. А если бы мы не улизнули?..
Меня, между прочим, в Ростове молодая жена ждёт. Ой, красавица, я те скажу!- разулыбался Семён. – Оленька моя!- и показал брату фото счастливо улыбающейся блондинки.
- А вот убили бы меня тогда?.. Впрочем, пшекам всё равно. На всей истории войн России ляхи вечно с нашими врагами дружили. Свой интерес блюдут- чужими руками думали себе кусок от российского пирога оторвать…А я должен за них умирать… Тьфу!
Алексей тоже достал фотографию своей жены и дочек, насмотрелся, вздохнул, снова цигаркой задымил.
Продолжение см. 7. Интуиция