Сибирский поход Ермака давно и сильно волновал воображение художника, к тому же предки Василия Ивановича вместе с Ермаком завоевывали Сибирь, осели на новых землях и основали будущий город Красноярск.
Покорение Сибири было событием чрезвычайной исторической значимости. Это была борьба, прежде всего, с ханом Кучумом, который властвовал грабежами и разбоями и, собрав пестрое многоплеменное войско, дошел до Урала, угрожая Поволжью и другим исконным русским землям.
Крупные солепромышленники Строгановы, владельцы громадных уральских вотчин, терпели от набегов Кучума непоправимые беды, слали в Москву отчаянные письма, прося разрешения набрать казаков в свои городки.
Владелец Чусовской вотчины Максим Строганов больше всех страдал от нападений из-за Урала. Попав в безвыходное положение, послал за казаками на Волгу, и оттуда, во главе с Ермаком, прибыло около тысячи человек с ружьями и пушками («с огненным боем»).
Когда нагрянули татары царевича Алея, Ермак не дал им разорить Чусовские городки. Отбитый на реке Чусовой Алей ушел к Соли Камской и учинил там дикий погром. «И с тех мест, –– утверждали гонцы, –– учели оне, Ермак со товарыщи, мыслить и збираться как бы им дойти до сибирской земли и того царя Кучюма».
Строгановы понимали трудность затеянного похода гораздо лучше, чем казаки. Строгановские «людишки» давно бороздили Чусовую –– единственную реку, пересекающую Уральский хребет, –– знали какие силы у хана Кучума. Знали и то, что в дни весеннего паводка и осенью после сильных дождей вода в горных реках поднималась, и тогда перевалы становились доступными для перетаскивания судов волоком. На легких ладьях казаки могли вести летучую войну с татарами и даже захватить внезапным набегом их столицу Кашлык. Но затем Кашлык неизбежно стал бы для них ловушкой: выдержать длительную войну с многотысячной татарской ратью казаки не смогут, а вернуться им не позволят обмелевшие реки и зимняя стужа. И все же ненасытные Строгановы заранее испросили у Ивана Грозного жалованную грамоту на земли по Тоболу, Иртышу и Оби.
Заботило Строгановых и другое обстоятельство. По уходу Ермака за Урал ничто не помешает Алею опустошить их владения. Страшась этого, они не решились отпустить с Ермаком стрельцов и пушкарей, служивших в их городках. Ермак взял с собой шестьдесят человек «тутошних людей», тем дело и ограничилось.
1 сентября 1581 года казаки выступили в поход, о чем донес царю воевода Чердыни Василий Перепелицын. Дружина Ермака насчитывала чуть больше пятисот воинов. Было три священника и татарин, знавший дорогу к Кучуму.
Ермак понимал, что только стремительное и внезапное нападение может привести его к победе. Поднявшись по Чусовой и Межевой Утке до Серебрянки, зазимовали. Как только весенние воды освободились от льдин, стали подниматься на перевал, топорами расчищая лесные завалы. Не было времени убирать камни, и потому не тащили суда по земле, используя катки, а на плечах поднимали их в гору.
После недолгой передышки спустились по склону вниз. На спуск затратили много сил, но это было уже не то сверхчеловеческое напряжение, которое потребовалось при подъеме.
По реке Тагилу, используя течение и попутные ветры, флотилия Ермака добралась до Туры, оттуда –– к Тоболу. Судовым кормчим пришлось впервые прокладывать путь по незнакомым им местам, что требовало большой осмотрительности и хороших навигационных навыков. Отчасти им помогали бывалые Строгановские «людишки».
Первое столкновение с татарами произошло у деревни Епанчин. Ермак потерпел неудачу и не смог добыть «языка», столь необходимого в начале похода. Более того, бежавшие из-под Епанчина татары добрались до Кашлыка раньше Ермака, сибирский хан получил от них известие о появлении русских. Элемент внезапности, на который рассчитывал Ермак, был безвозвратно утерян. Но тут помог сам Кучум, которого подвели его расчеты. Получив точную информацию о малочисленности отряда Ермака, Кучум не мог и предположить, что тот решится вступить в единоборство с его ратями, обладавшими подавляющим превосходством сил. Он знал, что казаки в случае малейшей задержки в Зауралье окажутся в снеговой западне. Вот почему престарелый хан ни минуты не сомневался в том, что русские без промедления повернут вспять. Какого же было его изумление, когда 23 октября казаки подошли к Кашлыку! «Приходу на себя Ермакова я не чаял, а чаял, что он воротитца назад на Чюсовую».
На своей картине «Покорение Сибири Ермаком» Суриков запечатлел момент взятия Кашлыка. Казачья флотилия движется навстречу туземному войску, но казаки спокойны. На их лицах нет и следа боязни; хотя нет и показного героизма. Без суеты и спешки они делают свое дело. Противоположны казакам неистовые лица и резкие движения туземцев, прижатых к подножию берега. Тревогу и смятение в их лагере подчеркивает своим разорванным силуэтом конница на верху горы.
В этом бою казаки стремительно атаковали конное и пешее воинство Кучума и опрокинули его. Хантские князьки, напуганные залпами огнестрельных орудий, первыми покинули поле боя. Их примеру последовали мансийские воины, укрывшись после отступления в непроходимых болотах.
Преследуя бегущего врага, казаки ранили главного татарского военачальника хана Маметкула. Татары с трудом спасли его от плена, и на лодке переправили за Иртыш. Кучум, наблюдавший за боем с вершины Чувашевой горы, отступил на юг, так и не приняв участия в баталии. Казаки в тот же день беспрепятственно вступили в покинутую татарами столицу сибирского царства.
В «Ермаке» Суриков поднялся на необычайную, даже для него, высоту исторического прозрения. Недаром он утверждал, что композиция картины, то есть расстановка движущихся сил, была им продумана и решена до того, как он ознакомился с летописным изложением события. «А я ведь летописи и не читал. Картина сама мне так представилась: две стихии встречаются. А когда я, потом уж, Кунгурскую летопись начал читать, вижу, совсем, как у меня. Совсем похоже. Кучум ведь на горе стоял. Там у меня скачущие».
Работа над картиной «Покорение Сибири Ермаком» потребовала от художника массу времени, поисков соответствующей натуры и такого напряженного труда, который исключал всякую возможность другой сколько-нибудь серьезной работы. В чертах Ермака художник обобщил знакомые черты сибирских казаков, главной из которых было присутствие несокрушимой воли.
Художник Нестеров увидел законченное полотно одним из первых. «Я чувствовал, что с каждой минутой больше и больше становлюсь если не участником, то свидетелем огромной человеческой драмы, бойни не на живот, а на смерть, именуемой Покорение Сибири... Суровая природа усугубляет суровые деяния. Вот он, Ермак, с вытянутой вперед рукой, на втором, на третьем плане; его воля –– непреклонная воля, воля не момента, а неизбежности, «рока» над обреченной людской стаей».
Картина была отправлена в Петербург на выставку передвижников. Еще до начала ее посетил император Николай II. В это же время в России праздновалось трехсотлетие покорения Сибири и открытия Транссибирской железной дороги. Совершенно случайно Василий Иванович попал «в точку», оказавшись в неловкой для себя роли «официального живописца». Император купил «Покорение Сибири» за сорок тысяч рублей. Совет Академии художеств присвоил Василию Ивановичу звание академика