Кабинеты офиса торговой фирмы по утрам были обычны открыты. Проходя по коридору, работники фирмы, заглядывали в кабинеты и вежливо здоровались со своими коллегами, на ходу спрашивая о делах и самочувствии.
Дверь кабинета главного энергетика оказалась прикрытой. Евгений Багратов вошёл к нему бесцеремонно, как обычно заходят к своим сослуживцам, с которыми находятся в приятельских отношениях. Разница в их возрасте была минимальной.
- Приветствую, Николай Александрович, - протянул руку Евгений, сидящему за своим столом главному энергетику.
Тот пожал руку, и продолжал говорить в телефонную трубку.
- Мама, говоришь, звонила, да? И ты сказал, что я заснул на диване? Молодец, сынок! Спасибо! В общем, она подумала, что я у тебя ночевал. Хорошо, с меня причитается. Пока.
Николай Александрович положил трубку на аппарат, и с облегчением вздохнул.
- Что Коля, любовные похождения продолжаются? – с улыбкой спросил Евгений.
- Ты ведь знаешь, как я люблю жизнь.
- И сын, как я успел сейчас заметить, понимает тебя.
- Ещё бы, моя кровинушка! Бывает, что и я его выгораживаю перед невесткой, - не без гордости сказал Николай Александрович, - конечно, я ему не рассказываю подробностей, но и мне неприятно просить его о таких одолжениях. Сидит же во мне хоть какая-то мораль.
- Конечно, конечно, - в шутливом тоне поддержал приятеля Евгений, - значит, аморальные удовольствия скребут твою мораль?!
- Знаешь, что Женя, не издевайся, я не выспался сегодня, - уставшим тоном сказал Николай Александрович.
Евгений понимающе посмотрел на приятеля и сел перед компьютером за соседний столик.
- Пока не начался рабочий день, я взгляну на свою почту, - попросил он энергетика воспользоваться его компьютером.
- Пользуйся, у нас стукачей здесь нет.
Работникам фирмы запрещалось пользоваться интернетом в личных целях в рабочее время.
Николай Александрович прикрыл глаза, стараясь потратить оставшиеся десять минут до начала работы на короткую дремоту, которая взбадривала бы его.
Евгений торопливо листал страницы интернета. Заметив сообщение в свой адрес на одной из страниц, он, прищурившись, прочитал его, затем недоуменным тоном прочитал вслух:
- Евгений, вы были в Харькове в1987 году?
Отвечать на такой вопрос он не был намерен, тем более, что его спрашивала молодая женщина, которой в отмеченном ею году было от роду всего пять лет. Внешность женщины Евгению поначалу показалась знакомой, но приглядевшись к её фотографии, он сразу отмёл мысль о том, что он мог когда-нибудь её видеть. Молодёжная причёска и пирсинг в носу возмутили его. Среди его знакомых и их детей, он не мог вспомнить никого с такой внешностью. Хотя глаза, грустно глядящие с монитора, кого-то ему напоминали.
- Ну и что ты делал в Харькове 24 года назад? - поинтересовался Николай Александрович, не открывая глаз.
- Я там сто раз бывал. Не могу же я всё помнить…
- Ну, смотри сам.
Рабочий день начался у Евгения как всегда, с составления заявки на приобретение товаров. Обычно эта работа у него занимала не более получаса, но прошло немало времени, а он всё пытался вспомнить был ли он в Харькове 24 года назад.
К нему уже наведалась в кабинет секретарь директора справиться, что могло произойти с Евгением Багратовым, обычно аккуратным и одним из первых подающих заявки на приобретение товаров.
Когда заявка была готова, Евгений облегчённо вздохнул, теперь немного можно предаться воспоминаниям. Дальнейшая работа не отнимала у него умственного напряжения, и он стал представлять, казалось давно забытые горбачёвские восьмидесятые, от которых в памяти оставались лишь очереди за спиртными напитками и бегство из родного города, где всё становилось ему чуждым.
После рождения сына в мае1986 года, Евгений ввёл для себя своё собственное летоисчисление от той даты, когда он стал отцом. Теперь он вспоминал восемьдесят седьмой год, когда его сынишке исполнился один год, и ещё через полмесяца малыш радовал всех своих родных первыми неуверенными шагами и громким восторженным криком. Всё это время с момента рождения сына, он находился безвыездно в своём городе, а всё лето проводил на прибрежной даче.
Евгений вышел из кабинета покурить. На балконе, куда обычно выходили на перекур сослуживцы, никого не было, и он вновь предался воспоминаниям. На память Евгений никогда не жаловался, но вспомнив, что он, действительно находился в Харькове в течение месяца, ему стало неловко за такую забывчивость.
В один из сентябрьских дней восемьдесят седьмого главный инженер предприятия, где он работал, вызвал Евгения и предложил ему отправиться в командировку в Харьков на курсы повышения квалификации сроком на один месяц.
- Но у меня маленький ребёнок и супруге будет нелегко одной, - сразу взмолился Евгений.
Главный инженер ожидал такого ответа, но у него была заготовлена фраза, представляющая веский аргумент, и она прозвучала незамедлительно.
- Скажи, Женя, я лично тебя когда-нибудь, о чём-нибудь просил?
Евгений смог убедить супругу, что поездка даже благополучно скажется на их семейном бюджете, так как он легко может прожить на суточные и отправится в Харьков в плацкартном вагоне, а купит для отчётности за рубль использованный билет у проводника спального вагона. Таким образом, на сэкономленные деньги можно приобрести что-нибудь стоящее для жениного гардероба.
- Мне тебя не будет хватать, - сказала на прощание ему жена.
- И я буду скучать по вас, - ответил он взаимностью, чувствуя предстоящую тоску.
Ранним сентябрьским утром он прибыл в Харьков и без труда нашёл экономический институт, где должны были проходить курсы. В общежитии института Евгению вместе со слушателем из Таллинна была выделена комната гостиничного типа с двумя кроватями, шифоньером, столом и мягкими стульями, тумбочками, умывальником за перегородкой, и конечно репродуктором, из которого доносилась бойкая речь председателя какого-то передового колхоза.
Не успел Евгений разложить свои вещи, как говорится, по полочкам, а эстонский слушатель вытянул бутылку водки из портфеля. На вид ему было не более сорока. По его расторопности и по некоторым предметам, которые он выложил на стол, было видно, что этот человек значительную часть своей жизни проводит в разъездах. Его складной нож с ложкой, вилкой, ножницами, штопором и какими-то ещё инструментами был, несомненно, надёжным спутником в его путешествиях.
- Ну, что за знакомство?! – предложил он.
- Спасибо, но я не пью так рано.
- Время обеда, в самый раз, - не унимался гость из Эстонии.
- Разве, что по чуть-чуть.
Евгению новый знакомый представился Андреем Петровичем. Как оказалось, это был профессиональный командировочный служащий, которого содержали на предприятии для разных поручений вне Эстонии. Он объездил почти всю страну и очень любил свою работу, которая позволяла ему путешествовать на командировочные выплаты.
- Ты знаешь, Женя, - сказал Андрей Петрович, критически разглядывая комнату, - я здесь жить не буду.
- Неужели перейдёте в гостиницу?
- Боже, упаси! На мои-то доходы?! Нет, Женя! Андрей Петрович был уже не раз в Харькове по делам своей фирмы и познакомился с очаровательной дамой, к несчастью, замужней. Её супруг вот-вот должен отправиться в дальнее плавание, доверив мне своё брачное ложе.
- Прямо таки, и доверенность выпишет?
- Молодой человек, не пошлите. Не надо понимать всё в прямом смысле, иначе вам никогда не понять поэтическую душу.
Евгений виновато посмотрел на своего нового знакомого.
- Не обижайся на меня, - сказал Андрей Петрович, - Жаль, что я не смогу составить тебе компанию в будущем. Зато, комната будет пустовать, но ты сможешь пригласить сюда даму, чтобы тишина не была столь умопомрачительной.
«Умопомрачительная тишина», - задумался Евгений над такой фразой, с которой мог встретиться разве, что в книгах.
- Андрей, вряд ли я прибегну к такому совету. У меня жена, ребёнок.
- У меня их двое. И по-прежнему красивая жена. Но чем реже мы видимся, тем больше любим друг друга.
- В смысле… - Евгений не смог подобрать нужного слова.
- И в смысле секса тоже. Поверь, что в нашей стране секса больше чем у американцев.
Евгению вспомнился американо-советский телемост, на котором одна из участниц с советской стороны заявила в своей реплике, что у неё в стране нет секса, чем вызвала смех у американцев. На следующий день смеялись и советские люди, понимая, как оговорилась соотечественница. Все прекрасно понимали, что советская дама была отчасти права. В пуританской стране, где на первом месте были «плакаты вперёд», об интимной жизни не принято было говорить вслух. Слово секс употреблялось в печати и на телевидении, когда говорили о жёстких нравах Запада, но к образу жизни в советской стране это слово практически не применялось. Стало быть, дама была права, утверждая, что в советской стране секса нет, так же как и других понятий, далёких от пуританского восприятия.
Занятия на курсах «Интенсификация производства» начинались со знакомства куратора с образовавшейся группой слушателем. Оказалось, что на курсы приехали слушатели со всего Союза и это были работники предприятий одного отраслевого министерства. Евгений и его новый приятель Андрей Петрович сидели за одним столом и время от времени перешёптывались между собой.
- Мужиков как всегда больше женщин, - недовольно заметил Андрей Петрович.
- И они все взрослые, - шепнул в ответ Евгений, хотя он оставался бы равнодушным, даже если б в группе были одни амазонки.
- Похоть ровесников не ищет, - ответил шепотом его приятель.
Евгений громко усмехнулся, привлекая внимание куратора и слушателей.
- Я сказал что-то смешное? – куратор, интеллигентно улыбнувшись, вопросительно посмотрел на Евгения.
Он поднялся со своего места, обдумывая как ответить милому на вид куратору.
- Подскажите, пожалуйста. Когда у нас перерыв намечается? – пришёл на помощь своим вопросом Андрей Петрович.
Куратор вновь улыбнулся, хотя так не понял причину усмешки Евгения.
- В 12 – 45. То есть по окончанию второй лекции. Вас так устраивает?
- Так магазины ещё закрыты! – недовольным тоном заявил Андрей Петрович.
В группе раздался дружный смех. Куратору понравилась шутка слушателя, и он рассмеялся вместе со всеми, предлагая жестом Евгению занять вновь своё место.
Продовольственные магазины в стране обычно открывались в восемь часов утра, а вино-водочные отделы по указу Горбачёва – в два часа дня, вместо прежних одиннадцати утра. Зачастую за фразой «пойти в магазин» принималось понятие о бесконечных очередях покупателей за водкой, которая попала в разряд дефицитных товаров во время антиалкогольной компании.
Евгений чувствовал на себе взгляд сидящей справа от него за соседним столом молодой замужней женщины. Её семейное положение он определил по массивному обручальному кольцу на безымянном пальце правой руки. Она была среднего роста с начёсанными холмиком волосами, напоминающей крону берёзки. Её карие глаза, в обрамлении густо подкрашенной туши выглядели страстно и обворожительно. Когда их взгляды встречались, Евгений под её настойчиво любопытным взором поспешно отворачивал глаза в сторону куратора, рассказывающего о бедственном положении в экономике страны.
- Парадокс, раньше нам твердили, что мы лучшие, - продолжал шептать Евгению его приятель.
- Уже сейчас очевидно, - говорил с искренним сожалением куратор, - что национальный доход страны не досчитает около двадцати миллиардов рублей. Это связано с тем, что на мировом рынке значительно упали цены на нефть и газ. Это связано с Чернобыльской катастрофой. Это связано…
Аудитория насторожилась. За годы советской власти они впервые слышали такие откровения. Куратор обвёл взглядом застывшие лица слушателей. Все ждали узнать третью причину сокращения национального дохода.
- И наконец, это связано, - продолжил куратор лекцию, - с тем, что реализация спиртных напитков в последнее время резко сократилась. А ведь, продажа алкоголя и табака является основной статьёй национального дохода. А как вы думаете, что ещё является одним из основных источников национального дохода?
Аудитория замерла. Слушатели стали переглядываться друг с другом. Евгений вновь ощутил на себе взгляд молодой женщины, похожей на берёзку. Понемногу слушатели расхрабрились и стали озвучивать свои версии.
- Продукты питания, - предложил кто-то.
- Не согласен, - ответил куратор, - сюда может войти хлебопродукты, мясомолочное производство, рыбный промысел. А это уже разные отрасли.
- Пиво!
- Косметика?!
- Ювелирные изделия!
Куратор отрицательно качал головой на каждую реплику слушателя, и ему уже казалось, что правильного ответа он не дождётся.
- Кино, - нерешительно предположил неожиданно для себя Евгений.
- А почему Вы так решили? – поинтересовался куратор.
- Люблю ходить в кино.
- А ведь Вы правы, молодой человек, - улыбаясь, сказал
куратор, - действительно, наша кинопродукция даёт ощутимый доход в государственную казну.
«Берёзка» обласкала Евгения нежным взглядом.
- Получается, что нашему народу нужны водка и зрелища, - резюмировал с места Андрей Петрович.
По аудитории прокатился смех.
- Не надо делать скоропалительных выводов, - возразил куратор, приготовившись отразить софистический приём слушателя, но прозвеневший звонок не дал ему продолжить полемику.
Вечером после ужина Евгений прилег на кровать. Усталости он не чувствовал, особой бодрости тоже. На соседней кровати слегка похрапывая, лежал Андрей Петрович. По репродуктору передавали оркестровую музыку советских композиторов. С коридора доносилась монотонная речь дикторов программы «Время». Единственным развлечением на этаже был цветной телевизор, принимающий два канала – Центральное телевидение и Украинское телебачення. Программу «Время» передавали по обоим каналам.
Несколько раз Евгений пытался начать чтение в журнале «Юность» повесть ранее гонимого писателя, но никак не мог понять, чем автор не угодил в своё время властям.
Взглянув на часы, он подумал, что прошёл один час, как он выкурил сигарету. Можно было покурить в очередной раз, хотя особого желания у него не было, но и оставаться в кровати, созерцая выбеленный потолок с жёлтыми пятнами ему не хотелось. Едва он приоткрыл дверь, как звуки агрегатов какого-то производственного гиганта, откуда вели репортаж для программы «Время» разбудили Андрея Петровича. Он испуганно приподнял голову и недоуменно посмотрел на Евгения. Помятая щека от лежания состарила его лет на двадцать. Другая половина лица оставалось молодой.
- Ты куда? – спросил он медвежьим голосом.
- Во Дворец труда, - в рифму ответил Евгений.
- Понятно, - ответил приятель и, повернувшись на другой бок, через несколько секунд захрапел.
Покурив сигарету, Евгений заглянул в небольшой холл на этаже, где постояльцы, в основном мужчины, без особого интереса смотрели телевизор, наверняка, ожидая обзора спортивных новостей. Евгений заметив свободный табурет, сел на него, оглядываясь назад, чтобы никому не помещать своим присутствием. Как только на экране телевизора появился спортивный обозреватель, постояльцы оживились. Как оказалось, они были с разных республик страны и каждый болел за свою футбольную команду. Когда комментатор сообщал результаты очередного тура чемпионата страны, одни радовались, другие огорчались, третьи не могли понять этих эмоций и наслаждались равнодушием.
В это время по коридору проходили женщины и мужчины замирали, глядя на них до тех пор, пока они не скрывались с поля зрения. Женщины шли с мокрыми волосами, очевидно с душевой и по этому поводу кто-то из постояльцев не обошёлся без обычных шуток, связанных с массажем спины. «Банально и пошло», - подумал Евгений.
Он заметил среди женщин свою «Берёзку». Только на сей раз её влажные волосы никак не оправдывали придуманное им имя, но её глаза были такими же, страстными и зовущими.
Через час, когда постояльцы стали расходиться, Евгений решился завязать знакомство с Берёзкой. Он уже знал комнату, где поселилась она, и теперь оставалось только найти повод для близкого знакомства.
- Простите, я беспокою вас в позднее время. У вас не будет консервного ключа? – спросил Евгений, оказавшись в некотором замешательстве, на пороге стояла соседка Берёзки по комнате.
- А что это такое? – наморщила она лоб, пытаясь сообразить, о чём её просят.
- Открывалка для консервных банок?
Она вновь наморщила лоб.
- Кто это там? – послышался любопытный голос, без сомнения принадлежащей Берёзке, мелодичный и такой же нежный как её взгляд.
На пороге появилась молодая женщина, прикрываясь полами халата. Увидев Евгения, она смущенно улыбнулась.
- Простите ещё раз, может быть, Вы подскажете, как открыть консервную банку.
- Консервы есть на ночь вредно, - сказала Берёзка, явно пытаясь завязать разговор.
- А если это сгущёнка?
- Я сейчас поищу открывалку.
Соседка Берёзки ретировалась, отказывая себе в удовольствии общения с милым молодым человеком.
Евгений прикрыл дверь и отошёл от неё, задумывая дальнейшие интриги в разговоре.
Дверь приоткрылась и в коридор вышла Берёзка. Она подошла к нему, протягивая открывалку.
- А к Вам можно ещё обращаться? Видимо мне это придётся часто делать. Не могу же я всё хозяйство перевезти сюда на курсы.
- Конечно, обращайтесь. Я буду рада Вам помочь.
- Вот как? – для него это было неожиданностью, - Спасибо, но мне кажется, я не заслужил такой расположенности к себе.
Берёзка сделала вид, что призадумалась.
- Почему же, Вы замечательно вспомнили на лекции про кино.
- И Вы любите кино?
- А кто не любит его!?
- Я бы предложил Вам пойти в кинотеатр, но мы успеем только к концу последнего сеанса, - сказал Евгений не без сожаления.
- У нас будет ещё много времени для этого, - сказала Берёзка, - но для начала, вы не желаете назвать своё имя.
- Евгений, или просто Женя. Как Вам будет удобно.
- Моё имя… А какое бы имя мне подошло? – она посмотрела на него испытывающим взглядом.
- У Вас прекрасные пышные волосы и мне Вы напомнили берёзку. В своей абстракции я называл Вас Берёзкой, - Евгений старался говорить вполголоса.
- Вот как? Это после Вашего живого созерцания к абстрактному мышлению и от него к практике. Диамат Вы хорошо усвоили в институте.
- Не думал, что придётся когда-нибудь вспомнить об этом непрактичном предмете. Но как Вас зовут?
- После душевой я наверняка выгляжу тополем, но упаси господи меня так называть. Конечно, мне нравится, как Вы меня мысленно прозвали, но моё имя Алла. Спокойной ночи!
Она протянула ему левую руку. Он слегка пожал её и пожелал доброй ночи.
Евгений теперь отчётливо вспомнил имя и фамилию женщины, с которой познакомился почти четверть века назад. Вопрос, заданный ему в интернете неизвестной молодой женщиной, касался именно того времени. Он вновь оказался у компьютера и лихорадочно стал искать свою страницу на сайте. Вот и та женщина, которую, как казалось, ничто не волнует в жизни, кроме единственного вопроса, был ли он, Евгений Багратов в Харькове в восемьдесят седьмом году. Теперь он понял, что это спрашивает дочь той самой Аллы Ларионовой. Родители её не назвали в честь красивой киноактрисы. Ларионовым был её муж, от которого и досталось эта фамилия, но ей, как он помнит, нравилось быть тёзкой звезды отечественного кино. Евгений не знал, как ответить молодой женщине на вопрос, заданной ею. Если он подтвердит своё пребывание на тех курсах повышения квалификации, то последуют новые вопросы. И откуда она вообще могла знать о его существовании? Неужели сама мать, Алла могла рассказать о своём романе с ним, нисколько не беспокоясь о своей репутации преданной жены перед дочерью человека, которому она изменяла. Евгению вспомнился утренний разговор сослуживца, просящего по телефону сына выгородить его от подозрений жены в супружеской неверности.
Приближалось обеденное время, но Евгений по-прежнему сидел в замешательстве перед компьютером, соображая каким образом ответить на столь каверзный вопрос Ларионовой-младшей, чтобы она впредь не донимала его расспросами.
- Ну, и где ты был 24 года тому назад? - спросил весёлым тоном вошедший в кабинет Николай Александрович.
Евгений вздрогнул от неожиданности.
- Не бойся, - продолжил свою иронию главный энергетик, - алиби у тебя будет железное. Я скажу, что в восемьдесят седьмом я был с тобой.
- Спасибо, - смеясь, сказал Евгений, - ты настоящий друг!
- Чего бы мы стояли, если не выручали б друг друга. Вот и ты меня выручи.
Евгений протянул руку за портмоне.
- Боже упаси! Я ни это имел в виду. Хочу тебя коньяком угостить.
- Ты же ночь не спал.
- Зато прекрасно себя чувствую. Ведь я не кирпичи ночью таскал.
Евгений провёл перерыв в кабинете главного энергетика, и всякий раз просил своего приятеля не наливать в его рюмку коньяк, но каждый раз Николай Александрович уверял Евгения, что очередная рюмка будет последней.
- Так что ты натворил в прошлом веке? – спросил он у Жени, - ты и в лице изменился после того сообщения.
- Видимо дочь моей давней любовницы пронюхала про роман своей матери со мной и желает узнать я или не я тот самый любовник.
- Напиши, что это не ты, - посоветовал Николай Александрович, сдерживая смех.
- Тебе смешно, а я бы не хотел, чтобы мои старые грехи давали о себе знать.
- Тогда какого хрена ты выставляешь свою…
- …рожу, - помог приятелю высказаться Евгений.
- Да, рожу свою, зачем выставляешь в интернете?
- Так все сейчас делают.
- Ну и живи как все. Вот приедет сюда дочь твоей древней любовницы и потребует компенсации за разбитую семейную жизнь родителей. Начнёт шантажировать тебя.
- Не сгущай краски.
- Поверь моему опыту, в жизни случается и не такое.
Николай Александрович потянулся за бутылкой.
- Мне не наливай! – убедительно сказал Евгений.
- А может быть ещё? Ну, хотя бы двадцать капель?
- Не могу, я уже чувствую лёгкое опьянение.
- Годы не те уже. Понимаю. Я представляю, каким гигантом ты был, если до сих пор о тебе дети любовниц вспоминают, - Николай Александрович затрясся от смеха, - извини, но непонятно, почему эта особа проявляет к тебе интерес?
Евгений пожал плечами.
Весь остальной рабочий день он как бы ни старался не думать о происшедшем с ним в Харькове, но картины прошлого живо представлялись перед ним. Порой он не слышал телефонных звонков в своём кабинете, не замечал сослуживцев, обращающихся к нему. Перед его глазами возникал то образ Аллы Ларионовой, то её дочери, нарушившей его спокойный образ жизни.
На следующий день после лекций на курсах, Евгений предложил прогуляться новой знакомой по улицам Харькова. Они немного побродили по проспектам, ведущим в нижнюю часть города. Ей было особенно приятно прогуливаться по улице Свердлова. Улица была узкой, посередине неё, грохоча, проезжали трамваи. Казалось старинные здания, расположенные по обе стороны этой улицы развалятся от уличного грохота. На улице было расположено много разных магазинов, кафе, прочих забегаловок, где можно было наспех достаточно вкусно и сытно перекусить. Евгений пригласил Аллу в кафе, где у них завязалась дружеская беседа. Алла не пыталась строить из себя скромницу и сказала напрямик своему спутнику, что замужем и никогда бы себе не позволила ухаживания другого мужчины, но Евгений ей понравился, и она не может отказать себе в удовольствие пообщаться с ним.
- Могу ли я себе позволить однажды такую шалость? – глядя исподлобья, спросила она его.
- А могу ли сделать тоже самое? – ответил он вопросом.
Алла в первую же встречу рассказала о своей семье. Родом она была из Поволжья, но вышла замуж и проживала в черноморском городе Новороссийске. Её старшему сыну было девять лет, дочери – пять. Муж был старше неё почти на десять лет. К нему она не питала особых чувств. Вышла за него замуж только потому, что он сделал ей предложение, а она не отказала ему. Алла была на четыре года старше Евгения, но выглядела моложе своих лет, и была как бы под стать ему.
Они посетили старинный кинотеатр «Боммеръ», который был чуть моложе самого кино, так и сохранивший своё первоначальное название. Кинофильм они смотрели без особого интереса. Они больше думали друг о друге, чем о происходящем на экране, и когда сеанс закончился, оба были обрадованы. Теперь они могли вволю наговориться.
Алла рассказывала Евгению то, о чём она не доверила бы близким друзьям – о своих мыслях, чувствах, о симпатиях и о том, что ей приходится терпеть дома и на работе.
Евгений, в основном рассказывал о том, что мечтает открыть кооперативную мастерскую по ремонту бытовой техники, сделать небольшой капитал и уехать из страны. Он не верил ни в перестройку, ни в перспективы улучшения качества жизни.
Когда они подошли к общежитию, Евгений поцеловал её в губы и предложил встретиться в полночь на этаже у телевизора. Но всё получилось по-иному.
Едва Евгений вошёл в комнату, как увидел своего Андрея Петровича. На нём был надет костюм и по его виду, упакованному чемодану было видно, что он решил покинуть комнату.
- Женя, слава Богу, дождался я тебя. В общем, покидаю я тебя. Мой заместитель по хозяйственной части, наконец, отправился в морское путешествие, оставив мне на попечение свою супругу, которую я обязуюсь холить, лелеять, любить и во время смыться от неё.
- Понятно, у тебя прекрасно всё совпало. Наши курсы и плаванье твоего соперника проходят одновременно, - заметил Евгений.
- В любви мне всегда везёт, поэтому я не играю в карты.
Если меня будут спрашивать, скажешь мне на занятиях. Я думаю, что в этой комнате ты тоже проведёшь свой медовый месяц.
Оставшись один, Евгений не знал радоваться уходу Андрея Петровича, или печалиться полученному одиночеству. Полежав на кровати, он почти поминутно поглядывал на часы, дабы не проспать свидание в фойе. Было около одиннадцати часов, из коридора раздавался приглушенный звук телевизора. Внезапно послышался осторожный стук в дверь. Казалось, одним движением он оказался у двери, и осторожно приоткрыл дверь. На пороге стояла Алла. Она смотрела на него испытывающим взглядом и нежно улыбалась.
- Тебе не нужна открывалка? – спросила она не без иронии.
- Ты мне больше нужна.
Войдя в комнату. Она сразу заметила, что Евгений один в комнате.
- Так ты один сегодня.
- Нет, с тобой, - он обнял её и стал покрывать её шею поцелуями.
Она молчала и лишь вытягивала шею, дыша взволновано и прерывисто. Руки её неуверенно гладили спину, а потом прижимали его к себе.
- Сюда могут войти? – спросила она, нисколько не заботясь об этом.
Этим вопросом она как бы говорила: закрой дверь на ключ и делай со мной, что тебе захочется.
Евгений поспешно повернул на все обороты ключ и вновь предстал перед своей женщиной. Пояс её халата был расслаблен, грудь была обнажена.
Перед рассветом она покинула его комнату, обещая, что в следующую ночь всё вновь повторится.
Так прошло несколько ночей, но в одну из них она не ушла, а проспала с ним до тех пор, пока они не услышали торопливых шагов слушателей, спешащих на лекции. С тех пор, Алла проводила с ним всё время. Она вставала раньше и приготавливала ему завтрак. Вместе ходили они на лекции, вместе обедали и лишь расставались тогда, когда они шли в душевую.
Через день они ходили на переговорный пункт пообщаться со своими семьями.
Ночью, когда их тела были расслаблены очередными любовными приступами, они лежали на спине, глядя в потолок и мило беседовали.
- Как у тебя дома? – невзначай спросила она его.
- Нормально, как у тебя?
- Дочка упала, поранила себе коленко. Мужу трудно одному успевать, хотя он сейчас в отпуске.
- Скучаешь по семье?
- Если честно, только по детям. А ты?
- Скучаю, у меня замечательная жена. Я люблю её.
Алле стало неприятно от таких признаний, она резко повернулась набок, натягивая на себя большую часть одеяла.
На следующий день на лекции Андрей Петрович шепотом расспрашивал, как проходит жизнь молодого человека в «стенах его комнаты».
- Уход полный. Трехразовое питание, - шептал Евгений, - Представляешь, я имел глупость, сказать, так, между прочим, что люблю свою жену. Она отвернулась от меня, отобрав всё одеяло. Завтрак был сегодня отвратительным.
- Дурачок! – возмутился Андрей Петрович, - никогда не говори женщине о симпатиях к другой особе, а тем паче о любви. Понял?
Евгений покачал головой.
- Да! Виноват! Как твои дела?
- У меня завтрак был бесподобный, - улыбаясь, сказал Андрей Петрович, перейдя от шепота к обычному тону, чем сразу привлёк внимание лектора по экономике, сухого и долговязого старичка с ироничным взглядом.
- Молодой человек, - обратился он к Андрею Петровичу, - может быть, Вы подскажете аудитории, какой же главный показатель работы предприятия.
- Выполнение государственного плана, - последовал быстрый ответ.
- М-да, значит хотите любой ценой выполнить государственный план и отчитаться перед вышестоящим начальством, - деланно возмутился старичок, - кто ещё подскажет?
- Сосиалистические обязательства! – уверенно сказал слушатель из Средней Азии.
- Нет ни соцобязательства.
- Рентабельность?
- Реализация товарной продукции?
- Доход предприятия, - ответил всё ещё стоявший Андрей Петрович.
- А точнее, - спросил старичок, - кстати, откуда Вы?
- Из Таллинна.
- Понятно. Вас сейчас больше волнуют политические проблемы. А Ваш сосед, позвольте узнать, откуда будет?
Багратов, поднявшись с места, назвал свой родной город.
- Ну, на Кавказе всегда понимали толк в предпринимательстве.
- Ну, если бы у меня было своё предприятие, - раздумывая, отвечал он, - то в первую очередь меня волновала бы прибыль.
Старичок усмехнулся и погрозил ему пальцем.
- Молодой человек, у вас правильный ход мыслей. Вся экономика должна строиться на том, что выгодно, а не то, что кому-то надо. Да, именно прибыль – это основной показатель деятельности предприятия.
Алла посмотрела на Евгения влюбленным взглядом. Поймав её взгляд, он понял, что впереди его ждут вновь радостные и волнующие моменты прелюбодеяния.
- Следующий завтрак у тебя будет королевский, - шепотом заметил Андрей Петрович.
В перерыв Алла и Евгений вновь оказались в комнате. Их радости не было границ. Они не могли оторваться друг от друга. Всякий раз, она встала с кровати и высказывала мысль, что пора браться за ум. Евгений с ней соглашался, нежно целовал за такие умные мысли и вслух журил себя за праздный образ жизни, и при этом вновь скидывал с неё одежду.
Вечером они пошли на переговорный пункт. Едва автомат проглатывал жетон, возвещая абонента о начале связи, Евгений преображался. Он говорил своей супруге, что очень скучает без неё, без женской ласки и чувствует себя как заключенный в камере тюрьмы. Всякий раз ему казалось, что супруга знает о его амурных делах, но услышав её радостный голос, успокаивался. Можно было продолжать в том же духе радоваться жизни.
Алла со своей кабинки долго не выходила. Она о чём-то долго расспрашивала собеседника, периодично подкармливая автомат жетонами.
Вышла она с кабинки с красным лицом, и виновато глядя Евгению в лицо, с отчаянием в голосе сквозь сжатые от обиды губы, процедила:
- Я уезжаю…
Он посмотрел ей в глаза, словно пытаясь прочесть в них причину такого скоропалительного решения.
- Что случилось у тебя? – спросил Евгений.
- Дочка разодрала колено. А муж беспокоится, как бы заражения не было. И сын внезапно простудился.
- Поезжай, успокой мужа и сама успокоишься за детей.
- Хорошо. Я уеду ночным рейсом. У нас будет время попрощаться.
Перед занятиями Андрей Петрович сразу заметил отсутствие Аллы.
- А где твоя Аллочка? Заболела?
- Нет, дети заболели, и она уехала к ним в Новороссийск.
- Жаль, - сочувственно произнёс Андрей Петрович, - ты знаешь, я тоже вечером дал маху.
Евгений вопросительно посмотрел на него.
- Да, Женя, представляешь. Я-то думал, что в любви Эйнштейн, а повёл себя как последний дилетант.
- Бывает. Мы ведь не роботы, нам свойственно ошибаться. А в чём ты прокололся.
- Вчера я, как подобает порядочному человеку, попросил позвонить по междугородке в Таллинн. Минуты три поговорил с женой, не назвав ни разу её, ни дорогой, ни любимой, ни пусей-мусей. И вдруг она входит в комнату и как зашипит, мол, может быть, ты её приведёшь спать сюда. Я сразу дал отбой, - Андрей Петрович глубоко вздохнул, - в течение вечера она со мной так и не заговорила.
- А ночью?
- Около одиннадцати она бросила мне на диван подушечку и плед, так и не позвав меня в спальню.
- Петрович, а что ты сам не вошёл в её опочивальню?
- Опочивальню… - усмехнулся он, - чтобы она меня оттуда попёрла? Нет, дорогой. Пусть успокоится немного.
Евгений сочувственно отнёсся к приятелю, и перспектива возвращения Андрея Петровича его не очень радовала.
- А завтрак вкусным был? – спросил Евгений с надеждой в голосе.
- Завтрак как всегда, был отменный. Странно, я об этом не подумал. Может быть, она просто не может плохо готовить.
- Может быть, у неё критические дни? – предположил Евгений, вспоминая Аллу.
- Ты знаешь, возможно. Я почему-то не подумал об этом. Но, как мне извиниться перед ней? И что я не пошёл на переговорный пункт, - отчаивался Андрей Петрович.
- Пустяки. Купи букет цветов и сделай вид, что никаких недоразумений между вами не было, - теперь Евгений поучал своего старшего приятеля уму-разуму.
Занятия начались с основного предмета «Интенсификация производства». Преподаватель этого предмета вёл себя на лекциях строго, но к отсутствию некоторых слушателей отнесся с пониманием. На курсах существовало такое правило, если слушатель не посещал лекции, то эти дни не отмечались в его командировочном удостоверении, и ему на работе пришлось бы не только оправдываться в пропуске занятий, но и отвечать по закону за совершенные прогулы.
- Как они появятся на занятии, пусть объяснят мне причину пропуска лекции. Вот и как раз мы сегодня поговорим о роли человеческого фактора в интенсификации производства…
- Наконец-то о людях вспомнили, - шепнул Андрей Петрович.
Евгений посмотрел на часы. Уже был конец рабочего дня, а он по-прежнему перебирал папки с всякими заявками и переписками и каждый раз вспоминал, что он ищет.
«Так нельзя работать» - подумал он.
Работники фирмы уходя, прощались друг с другом. В приоткрытую дверь они просовывали головы, напоминая о конце рабочего дня. Евгений не имел привычки оставаться после работы. Руководимый им отдел бытовой и видеотехники работал отменно. Он сам подбирал умных молодых людей на работу. В его отделе напрочь отсутствовали слова продавец, покупатель, а вместо них были консультанты и клиенты. Многие работники фирмы мечтали работать под его началом, только для того, чтобы ощутить свою значимость, которую всегда находил в людях и подчёркивал это Евгений Багратов. На фирме он считался эталоном порядочности и образцовым семьянином.
«Вот бы узнали мои подчинённые, о том, как я на тех курсах беззастенчиво в комнате общежития занимался любовью, а точнее сексом, и теперь порой преподаю им уроки морали, учу правилам хорошего тона. Хотя, по нынешним меркам всё, что произошло со мной в Харькове, считалось бы обыкновенным баловством молодого человека, по воле командно-административной системы, то есть не по своей воле, и не по законам рыночной экономики, оказавшимся на никому не нужных курсах повышения квалификации. Что-то никто после этих курсов никто не почувствовал себя высококвалифицированным специалистом».
За ужином супруга обратила внимание на его задумчивое настроение и неожиданно в шутку спросила, не вспоминает ли он свою первую любовь и никак не ожидала такой болезненной реакции от него. Он чуть не поперхнулся кусочком слегка прожаренной телятины, которую обычно ел медленно, тщательно разрезав лангет на мелкие доли.
- Что ты говоришь? – спросил он её, отпивая с бокала минеральную воду.
- Я не ожидала, что это произведёт на тебя такое впечатление.
- О чём ты меня спросила?
- О твоей первой любви.
- И что именно?
- Ты не её вспоминаешь? Ты какой-то задумчивый сегодня.
- Мне бы твои мои проблемы?
- Что, неприятности на работе? – искренне поинтересовалась супруга.
- Так, пустяки, - сказал Евгений, выходя из замешательства.
Во время ужина он старался быть более разговорчивым, но всякий раз, когда он пытался завязать беседу, супруга бросала на него удивленный взгляд.
Поужинав, он уединился на балконе и с удовольствием закурил, вспоминая своё пребывание в Харькове.
Не прошло и трёх дней, и Алла вернулась из поездки в приподнятом радостном настроении. Едва он вошёл в комнату после занятий, как она кинулась в его объятия и крепко прижалась к нему так, как будто б кто-то хотел отнять его у неё.
- Если б ты знала, как я по тебе скучала?!
Евгений был несколько сконфужен, так о себе он не мог сказать.
«Что же ты будешь делать, когда закончатся курсы и нам придётся расстаться?»
Стол в комнате был сервирован на две персоны, и казалось, тосковал в ожидании едоков. Алла приготовила изысканные блюда, умудрилась к приходу Евгения охладить бутылку пшеничной водки.
- Как детки твои? – спросил он, разливая водку в рюмки.
- Всё нормально. Муж запаниковал. Он впервые остался с детьми.
- За детей, за их здоровье! – предложил Евгений тост.
- За твоего сынишку! – сказала она, чокаясь с ним и одновременно целуя его в губы.
Едва они поужинали, как их тела сплелись в одно целое. Казалось, что они не виделись несколько месяцев. Постоянные напоминания Аллы о том, что она очень скучала по Евгению, превращались в причитания вплоть до тех пор, пока их тела не обмякли после полученных удовольствий.
- Ты у меня единственный мужчина в мире! – произнесла Алла, как только их дыхание вернулось в нормальный ритм.
- Твой муж уже не в счёт.
- После тебя, я его даже не почувствовала. Мне приходилось под ним артистично ахать и охать, чтобы его не разочаровать. В разлуке с тобой я поняла, что очень люблю тебя.
Такие признания были приятны Евгению, он был в меру тщеславен, но привязанность Аллы к нему несколько беспокоила его. Он не мог дать ей то, что она питала к нему.
Ему нравилось, что в течение месяца вдали от жены ему не приходится укрощать свою похоть и думать об услугах проституток. Алла не просто его устраивала как объект вожделения, она нравилась ему, и общение с ней ему доставляло не просто удовольствие, временами он чувствовал к ней лёгкую влюбленность. Вспоминая свою супругу и ребёнка, угрызения совести не тревожили его. Евгений считал, что таким образом поступает любой мужчина, оказавшийся вдали от своей семьи.
Оставшиеся дни проходили для слушателей быстро. Евгений жалел, что в свободное время он так и не осмотрел всех достопримечательностей Харькова. Не съездил ни в Полтаву, ни в Белгород, как это делали многие слушатели, закупая колбасы, сало, и прочие копчености в этих городах.
За несколько дней до окончания курсов, в комнату вернулся Андрей Петрович, придерживая носовой платок возле глаза.
- Представляешь, этот урод дальнего плавания вернулся раньше на целую неделю, - сетовал он Евгению, - испортил мне физиономию. Я бы ему показал Кузькину мать. Жаль только мою любимую женщину.
Алла сделала ему примочки, обработала синяк возле глаза косметическими кремами, и ко дню экзаменов он выглядел почти как обычно.
Евгений и Алла продолжали спать в одной кровати. Андрей Петрович просил её не покидать комнату, гарантируя, что он никак не помешает их идиллии. И действительно, он рано ложился спать и поздно вставал. Его храп, свидетельствующий о его безучастности в реальности, успокаивающе действовал на влюбленных, и они могли спокойно предаваться наслаждениям.
День экзамена слушатели встретили без особых волнений. Свидетельства о прохождении курсов были заранее подготовлены для слушателей. Командировочные удостоверения были заполнены и утверждены печатью.
В последний день Алла была скучна, неразговорчива. Евгений чувствовал на себе её печальный взгляд, и он замечал, как всякий раз её глаза увлажняются слезами.
- Мы никогда не увидимся, - спрашивала она часто.
Губы её дрожали, голос терялся во всхлипываниях.
- Пиши на главпочтамт, до востребования.
- Писать я буду, - говорила Алла, - но и без писем я тебя найду.
Прошло несколько дней после курсов. Евгений казалось, рассказал домашним, сослуживцам всё о своей поездке, о своих впечатлениях. О своём Харьковском романе поведал близкому другу.
- Если тебя не тяготила работа, то, что тебе оставалось делать, как не предаваться любовным утехам?! – резюмировал друг.
- Но мне стыдно порой смотреть жене в глаза, - признался Евгений.
- Не строй из себя монаха. Ты правильно проводил время. И ещё раз убедишься, что твоя жена лучшая. Я надеюсь, что ваша связь прервана навсегда?
- Конечно, - соврал Евгений, вспоминая о возможных письмах, которые должны были придти на главпочтамт.
- Ни телефон, ни адрес, ни место работы таким дамам нельзя оставлять. Влюбленная женщина практичней спецслужб, она отыщет своего возлюбленного, даже если этого не могли сделать по всесоюзному розыску.
- Почему тогда не оставлять, если они всё равно могут тебя разыскать.
Через неделю после приезда, Евгений обратился в отдел писем главпочтамта. Ему пришло два письма. Первое письмо Алла писала в спешке, сообщая, что никак не могла уснуть без него и ходит по городу, словно пьяная. Во второй она писала о своих чувствах, о том, что благодарила судьбу за то, что она свела её с ним.
«Ты можешь предположить, что я ветреная, распутная женщина, положившая глаз на симпатичного молодого человека. Я вышла замуж девственницей и всю жизнь мечтала о большой любви. Но мой супруг, и во втором своём браке так и не понял, чего желает женщина. В последнее время, он совсем утонул в хозяйских делах. Для него любовь стала таким же занятием как приём пищи и отправление естественных нужд. Увидев тебя, я сразу почувствовала, что мужчина одним взглядом может обласкать женщину и даже общение с ним приятней ночных поползновений, формально выполняемых супругами.
Благодаря тебе я почувствовала себя женщиной, молодой и желанной».
Евгений сожалел, что не может сохранить это письмо и разорвал на мелкие клочья, и рассыпал их в урну. Сев за столик он там же в почтамте, на обратной стороне бланка телеграммы написал ей ответное письмо. Скорее это была записка, где он поблагодарил её за письмо и выразил признательность за её чувства.
Через неделю он взял недельный отпуск и должен был отправиться с супругой в Пятигорск на свадьбу её сестры.
Перед отъездом он вновь зашёл на Главпочтамт справиться о письмах от Аллы. Ему быстро отыскали письмо. Едва он отошёл от стойки, как клерк его подозвала.
- Вам ещё одно письмо.
Евгений поблагодарил за второе письмо.
- А вот это тоже для вас.
В очереди за стойкой кто-то из посетителей хихикнул, понимая, что возлюбленная молодого человека буквально осыпает его любовными письмами.
Не глядя, на графу отправителя он распечатал конверты и стал быстро читать письма, пропуская по несколько строк над составлениями которых она трудилась, как только засыпали её дети и муж. Она писала ему о своей любви, о чувствах, которые ранее ей были неведомы, о том, как она по-иному стала воспринимать мир. Всё теперь казалось для неё милым и прекрасным.
Во втором письме она писала, что желает его увидеть и много бы отдала за то, чтобы его увидеть. В третьем письме Алла просила его забронировать номер в гостинице на неделю и встретить поезд, в котором должна была приехать.
Евгений вышел из почтамта, обдумывая, что ему следует предпринять. Запомнив дату и время её приезда, он разорвал письма и, оглянувшись, бросил клочья в урну.
Он взглянул на часы и вздрогнул – в это время следовало отправляться на вокзал. Прочитывание писем, как бы быстро он не пытался прочесть, заняли немало времени. Он никак не ожидал, что он получит сразу три письма. Остановив такси, он через несколько минут оказался у своего дома, где у подъезда взволнованно поджидала его семья и его родители.
Теперь у Евгения не было никакой возможности сообщить Алле о своём отъезде. Утром, приехав в Пятигорск, его встретили родственники жены и ни на секунду не оставляли своих гостей. Устроившись в одной из комнат, предоставленных им, он решил отправиться на телеграф, дать телеграмму своим родителям о благополучном приезде и заодно предупредить Аллу, чтобы она отменила свою поездку.
- Женя, миленький, я только, что позвонила к маме и сообщила, что нас уже встретили и их дорогой внучек чувствует себя в Пятигорске превосходно.
- М-да? Я тогда немного прогуляюсь.
- Подожди немного, я тоже хочу посмотреть Пятигорск. Сто лет не была здесь.
На третий день их приезда состоялась свадьба свояченицы Евгения. В этот день Алла, озираясь по сторонам, сошла с вагона, и долгое время провела на платформе, в надежде увидеть Евгения. Волоча за собой чемодан, она двинулась в зал ожидания, обдумывая, что ей предпринять в дальнейшем.
С момента получения Аллиных писем, Евгений был в постоянном замешательстве. Он мысленно ругал себя за нерасторопность, считая, что при получении сообщения о приезде Аллы, ему следовало сразу дать телеграмму с просьбой перенести этот её внезапный визит. Но всё ещё надеялся, что она ждёт его согласия на приезд. Текст её письма он уже не помнил, и надеялся, что она всё- таки справлялась о подтверждении готовности и согласии встретить её.
На свадьбе он старался пить побольше спиртного, чтобы отвлечься от своих мыслей. Мысль о том, что Алла всё-таки не отменила свой приезд, угнетала его. Она могла в городе разыскать квартиру Багратовых через адресный стол и дожидаться его возвращения. Нужно было быть готовым к любым неожиданностям.
Вернувшись домой, Евгений обнаружил в почтовом ящике среди газет конверт без штемпеля. Вскрыв его, он почувствовал знакомый запах её духов, хотя на лицевой части конверта значился отправитель Ларионов Альберт.
«Жаль, что не смог застать тебя. У меня много интересных вопросов накопилось по теме «Интенсификация производства. Дай бог, увидимся ещё.
Мне недавно рассказали анекдот: «Телеграмма из Одессы. Сёма, ё.. твою мать! Подробности письмом!»
Пока. Альберт Ларионов».
Через несколько дней Евгений оказался в главпочтамте. Клерк без предъявления паспорта выдала ему письмо.
«Женя, милый! Я сейчас еду обратно в Новороссийск, а в глазах у меня наворачиваются слёзы. Объясни, почему ты меня не предупредил, что ты должен был уехать. Я подумала, что ты не получил моих писем, но в главпочтамте мне сказали, что все письма от меня ты получил.
Я вспомнила место твоей работы и очень милая женщина в отделе кадров вашего предприятия сообщила мне твой адрес. Не переживай, я ей не представилась твоей любовницей. Просто, объяснила ей, что мне понабились конспекты лекций по «Интенсификации производства». Кстати, в твоём городе ты мне лучше представлялся. Никак не думала, что в вашем городе такие приставучие мужчины. Я провела два дня в вашем городе, он мне очень понравился. Жаль, что тебя не было со мной. Я тебя люблю, очень люблю. К сожалению, ты не смог этого понять. Ты для меня многое значишь. Ради такой любви можно пойти на измену, ведь мы не посягали на благополучие наших семей. Ну, вот и всё. Через три часа я буду дома. Как-нибудь, переживу свою печаль. Я всегда тебя буду ждать. Успехов тебе в работе. Интенсифицируй своё производство. Целую тебя. Алла Ларионова».
Весь вечер Евгений Багратов провёл перед телевизором, и к удивлению своей супруги смотрел такие передачи, над которыми раньше просто подсмеивался. Но она не могла знать, что перед его глазами далёкий восемьдесят седьмой год. Сколько он не старался, никак не мог восстановить в памяти образ женщины, полюбившей его. Ей пришлось прибегнуть к разным ухищрениям, чтобы вновь увидеть его, но он не смог оценить это, и просто цинично подвёл её. Чем она объяснила своё отсутствие в своём доме, можно было только догадываться. Писала ли она ему после, Евгений не знает. С того дня, как он получил последнее письмо, в главпочтамт больше не заходил. Все эти годы о ней он изредка вспоминал, хотя ни один из последующих дней его жизни не был так насыщен любовью, как это было с Аллой Ларионовой – тёзкой знаменитой некогда киноактрисы.
Ближе к полуночи, когда домашние уже спали, он вновь решил посмотреть на фото молодой женщины, чей вопрос поверг его к воспоминаниям, которые заняли всё его сознание. В течение дня он так и не смог сосредоточиться на чём-то другом и наверняка допустил пробелы в работе, постоянно думая о тех харьковских курсах, которые иначе как курсами любви, он теперь не называл.
Он включил ту страницу, где всё ещё дочь Аллы, как ему показалось, ожидала ответа на свой вопрос. На этот раз он заметил поразительное сходство этой виртуальной гостьи со своей давней любовницей.
«Да, милое создание, я был в Харькове в 1987 году».
Следующее сообщение, к его удивлению пришло от неё незамедлительно. Как будто б весь мир был затаён в ожидании его ответа.
«Евгений, вы, должно быть, помните Аллу Ларионову. Это моя мама. Вы с ней обошлись очень жестоко. Но мама моя так не считает. А жаль».
Евгений находился некоторое время в замешательстве. Он не знал, как ответить этой молодой женщины. Спросить о том, как поживает её мать, спустя четверть века, было бы нетактично.
«Но почему Москва, ведь вы раньше жили на Кавказе?»
Её тон сообщений теперь казался менее агрессивным.
«Когда жизнь стала невыносимой, мне пришлось покинуть родные места и всё начинать сначала».
«Моя мама любила вас, и приехала ради вас, в чужой город. А вы не удосужились её встретить. Несмотря, на тот случай, у нас замечательная семья. Мама с отцом строят возле самого моря большой трёхэтажный дом, где будут жить родители, моя семья и моего брата».
«Милое создание, мне остаётся только радоваться за Аллу и её семью. В тот невезучий день, когда я получил от Вашей мамы письма, я прочитал их перед самым отъездом. После у меня не было возможности написать ей. Вот такой я нерасторопный. Простите меня, ради Бога. А маме низко кланяйтесь от меня. Прощайте».
Прошло около получаса. Евгений уже подумал, что дочь Аллы утомилась от переписки и отправилась спать, как тут появилось сообщение.
«Уважаемый Евгений, я понимаю, как вам в то время, было трудно послать весточку маме. Я передам маме от вас привет. Всего вам доброго. Прощайте».
Евгений был несколько удивлен тем, что Алла могла довериться своей дочери о своём давнем романе. Она не скрыла от неё и свой приезд к нему в город и какие разочарования ей пришлось испытать. Насколько доверительные отношения были между матерью и дочерью, можно было теперь только догадываться. Евгению вспомнился утренний разговор с сослуживцем Николаем Александровичем. И у него был доверительный разговор с сыном, который согласился выгородить отцовские ночные проделки с другой женщиной. Но пришёл бы он на помощь, и смог бы понять отца, если у родителя оказались вполне серьёзные отношения с дамой, ставшей соперницей его матери?!
И всё, наоборот, у женщин. Стала бы Алла рассказывать дочери свою давнюю историю с Евгением, если к нему у неё было только одно сексуальное влечение?!
Евгений мысленно благодарил Аллу за её чистые отношения к нему, о которых она поведала своей дочери.