От неожиданного звонка Виталька подпрыгнул почти до самого потолка. Фигурка зеленой утки из пластилина, которою он старательно лепил вот уже почти час, упала на пол с глухим стуком. Результат такого падения был налицо – нос у утки пропал, а вместо него теперь было только плоская лепешка. Вышел какой-то уродец! Не мышонок, не лягушка, а неведома зверушка!
- Черт! – буркнул себе под нос мальчик. – Кого там еще принесло?
И он нехотя направился к двери, шаркая старыми тапками по полу.
В дверь забарабанили ногой. Что за наглость! Ничего себе в гости кто-то рвется!!!
Ну, конечно! Это ж Тимка! Кто ж еще может быть! Тут даже вариантов нет.
- Ты чего, как ненормальный в дверь ногами дубасишь?! – набросился на него Виталька. – Ты и домой к себе так ломишься? Из-за тебя вот все насмарку пошло - утку на пол уронил!
- Я это …, - начал дружок. – Пришел сказать тебе… Ну, это… Мне велели сказать…
- Да говори же ты! – не вытерпел Виталька и рявкнул на малыша. – Что там еще у тебя?
- Твой папка приехал! - наконец выпалил Тимка. – Он у нас сидит. Он торт с розочками к чаю привез. Там много розочек... На всех хватит.
В душе у Виталика вдруг все как-то сжалось, затрепетало и оборвалось. Как такое чувство называется, он еще не знал, но оно ему было давно знакомо. Завистью это назвать было трудно, обидой – тоже. Это было что-то и то и другое. И это чувство было очень неприятно, жило постоянно внутри и где-то около сердца отдавало тупой болью.
Виталик был уже взрослым мальчиком и вида, что ему стало плохо, постарался Тимке не показать – так и остался спокоен. Лишь губу сильно прикусил. Научился за короткое свое детство скрывать в себе «девчоночьи» чувства. Не выставлять их напоказ.
Ему было очень неприятно постоянно узнавать от посторонних, что, когда папа приезжал в его поселок, то всегда сначала заходил в Тимкину семью, а уж потом приходил к ним с мамой. Хотя это было странным – ведь Виталька жил на третьем этаже, а Тимка на четвертом. Казалось бы, что все должно было быть совсем наоборот. Но его папа мог и вообще к ним не зайти. И такое тоже случалось. А то, что он был, Виталька узнавал только через день-два – Тимка пробалтывался.
Отец Виталика давно не жил с ними. Ушел. Вернее, его попросила это сделать мать мальчика. Почему его родители так поступили, он понять не мог. А мама никогда и не стремилась посвятить Виталика в эту их семейную тайну.
То, что его папа живет и работает в соседнем поселке, не было секретом. Об этом знали и мама, и Виталик, и, конечно же, Тимкина семья. Ведь Виталькин и Тимкин отцы когда-то вместе учились в одном институте. Вместе потом и работать стали на одном заводе. А уж потом они семьями и детьми обзавелись.
- Приехал..? Опять к вам? Ну и что? – с деланным безразличием фыркнул Виталик. – А мне-то что до этого? – и в сердце его опять что-то обидное кольнуло. Теперь уже, как иголкой… - Ну и пусть сидит у вас. Ему ж там больше нравится, наверное.
- Ты разве не хочешь с ним увидеться? – удивился маленький Тимка такой реакции своего друга. – Он попросил меня сходить за тобой.
- Не пойду я к нему, - Виталька отвернулся и пошел в комнату. – Иди и пей с ним… этот… его торт с розочками. А мне и здесь хорошо. Иди! - мальчик подтолкнул Тимку к двери. – Иди отсюда! Не пойду я к вам. И ты не приходи сюда больше. А ему передай, что меня дома нет! Гуляю я! А где – ты не знаешь! Понял?
И он грубо вытолкал друга за дверь.
А потом сел у окна на стул и свернул на бок голову пластилиновой утке. Слезы обиды катились по его щекам и капали на пол с кончика его носа. Но он этого не замечал.
- Ну и пусть.., - твердил он себе под нос, превращая утку в обычный кусок мягкого пластилина. – И пусть они объедятся его тортом… А мне ничего не надо… Он мне не нужен!
И Виталик, что есть силы, запулил зеленый пластилин в закрытую уличную дверь. Удар получился сильным и очень громким. А зеленый кусок пластилина большой бесформенной лепешкой так и остался висеть на белой поверхности двери.
В ту же секунду дверной замок щелкнул, и дверь медленно открылась. На пороге стояла мама и испуганно заглядывала в комнату. Она вернулась с работы.
- Что это было? – спросила мать. – Что за удар?
И тут она увидела то, что не должна была увидеть.
- Ты обалдел что ли совсем? – мама стала отлеплять то, что полминуты назад еще было в Виталькиных руках. – Совсем от безделья с ума сошел? Ты зачем дверь пачкаешь? Следы же останутся – не ототрешь!
- А пусть сюда больше не приезжает! – выкрикнул ей в глаза Виталик. – Зачем он здесь?
- Кто он? – не поняла мама.
И Виталик неожиданно для себя понял, что он не мог вслух сказать ни слово «папа», ни слово «отец». Он оба этих слова стеснялся. Они давно уже стали для него, как два ругательных матерных слова, которые произносить нельзя никогда.
- Он…, - и мальчик потупил глаза. – Ну, в общем, ОН у Тимки.
И тут до мамы дошло, наконец, о ком идет речь.
- Отец опять приехал? – задала она вопрос, ответ на который знала.
- Да, - уже спокойно ответил мальчик. – Он торт им привез… Тимка чай будет пить с розочками… А я…, - он не договорил, потому что к горлу опять подступили предательские слезы.
Виталик быстро вошел в ванную и запер за собой дверь на щеколду, чтобы мама не стала его успокаивать. На самом деле ему очень хотелось, чтобы его погладили по голове и сказали что-нибудь приятное, чтобы в щеку поцеловали, чтобы в ушко нежно пошептали. Но два ручья на щеках не позволяли даже надеяться на это. Ведь мальчишки не должны показывать, что и им иногда хочется поплакать. А видимой причины для слез сейчас просто не было – он же не порезался ни ножом, ни стеклом, никуда не упал и не расшибся.
Мальчик открыл посильнее кран с холодной водой – так мама не услышит его всхлипываний. Он посмотрел в зеркало на кафельной стене. Оттуда на него смотрел белобрысый мальчишка с веснушками на лице и длинноватым носом. Симпатичный – не симпатичный – сказать трудно! Но хочется верить, что мама не обманывала его, когда говорила, что он не красивый, а оригинальный. И что он такой один на всем белом свете. Это было очень приятно. До щекотки в носу и мурашек по всей спине.
Виталик просидел в ванной достаточно долго – наверное, сто лет. Ему даже показалось, что он слышал, как два раза щелкнул дверной замок. Но нет! Это, наверное, ему только почудилось. Чего маме с дверью-то баловаться? Не девочка ведь уже, а большая тетенька!
- Эй! Ты там не заснул случайно? – это мама постучала в дверь. – Выходи! Скоро ужинать будем. Или ты объявляешь голодовку в знак протеста?
Что такое «в знак протеста», Виталька не знал, но почувствовал, как он сильно проголодался. Сейчас мальчишка готов был съесть что угодно – хоть целого поросенка. Но, скорее всего, мама опять приготовила на ужин какую-нибудь кашу! Но только бы не манную! Только бы не ее! Это будет на сегодня уже перебором – сразу две неприятности за последний час.
- Не сплю я! – огрызнулся он. – Щас!
Слезы уже высохли, но сполоснуть лицо не мешало бы, иначе опять начнутся всякие неприятные расспросы про его опухшую внешность и красные глаза.
- Ну, что там на ужин сегодня? – буркнул он и постарался выразить такую скуку на лице, что всему миру сразу стало ясно, что не все у него так хорошо, как кажется.
- Сардельки вот сварила, - мама выложила их на блюдечко. – Розовенькие… Красивые… С винегретиком сейчас их навернем – так замечательно получится! С горчичкой в самый раз. Смотри, как они вкусно дымятся!
Ну, это еще можно было есть. Винегрет, конечно, не его любимый салат «оливье», но тоже вкусный. Это тебе, слава богу!, не манная каша, пусть даже и со сладким киселем.
И в этот момент в дверь опять стали ломиться. Тут уже даже думать не нужно было – Тимка был предсказуем.
Мальчик хотел опять на него наорать или прибить как муху. И он уже открыл было пошире рот, чтобы выразить свое недовольство непрошенному гостю, но за Тимкиной спиной стоял его - Виталькин - папа и счастливо ему улыбался.
- Привет, Виталик! – и он протянул ему руку для пожатия. А маме он помахал другой рукой.
А потом поднял его и громко несколько раз поцеловал в обе щеки.
- Как ты вырос! - папа леконько потряс его в воздухе. – Такими темпами скоро и меня догонишь, - и он несильно потискал его в своих объятиях.
Виталькин папа был самым красивым папой в их городе. И мама тоже. И вообще, по части красоты, в городе с ними сравниться никто не мог. И этим маленький Виталька очень гордился.
А еще его папа всегда вкусно пах зеленым одеколоном «Шипр», которым Виталька тоже иногда украдкой мазался, когда летом бывал у бабушки. Ведь там тоже был флакончик папиного одеколона.
А еще Витальке безумно нравилось, что когда папа его целовал, то кололся как ежик. Это было так необычно. Бороду его папа не носил, но она у него постоянно сама пыталась вырасти. Поэтому ему каждый день приходилось включать электробритву, которая жутко и страшно тарахтела, как трактор МТЗ или «Беларусь». Соседи, наверное, были совсем не рады такой его бритве. Особенно с утра.
- Ну что, сын? Мы вот все в лес собрались. На природу. Костер будем делать. Пойдешь с нами? Будет весело.
И он так улыбнулся своему ребенку, что душа Виталика сразу запрыгала на одной ножке и сама выкрикнула: «Конечно!»
Мальчик посмотрел вопросительно на маму – как она отреагирует. Но она как-то грустно улыбалась, глядя на эту сцену, и отговаривать его от такого похода не стала.
- Ладно…, - махнула она рукой, - Идите.
- А ты? – он заглянул ей в глаза. Там была печаль, но мама быстро отвернулась.
- А мне еще постирать нужно. И белье погладить. Я сейчас вам чего-нибудь в лес соберу, - и она пошла на кухню.
Виталик пожал плечами, взял своего отца за руку и улыбнулся своей бесхитростной улыбкой.
- Я тут тебе интересную книжку в подарок привез, - и его добрый папа вытащил из внутреннего кармана своего пиджака книжку с яркими картинками и крупными буквами. – Называется «Фантазеры». Читал такую?
- Не-а, - он обрадовано, широко раскрыв глаза, смотрел на чудо-книжку. – Такой я еще не видел. Спасибо! Мне она так нравится! – и он обнял за шею сидящего перед ним на корточках своего отца.
- Николай Носов написал. Хороший писатель, - и его папа стал листать книжку. – У него много интересного написано.
Тимка, конечно же, был тоже тут как тут. Заглядывал в книжку и совал в нее свой любопытный нос. Виталька, как мог, старался встать между ним и своим папой, но дружок был очень шустрым и вертелся вокруг них ужом.
- Но я не смогу ее прочитать, - грустно и тихо произнес Виталька, оттесняя Тимку от красивой книжки.
- Почему? – удивился папа. – Она же с крупными буквами и легко читается!
- Я еще не все буквы знаю, - признался сын. – На кубиках помню, а когда вижу в книжке, то забываю.
- Ну, ничего, - папа прижал его к себе. Его умилило такое признание ребенка. – Научишься еще. Ты же у меня умный мальчик! Научишься, да?
- Да, - и Виталька прижал книжку к своей груди. – Я пока ее в комнату отнесу, можно?
- Можно, конечно! Чего спрашиваешь? Она ж теперь твоя, - и папа слегка похлопал своего сына по спине. – Иди, положи. И береги ее.
- Хорошо, - пообещал Виталька и умчался в комнату, нарочно топая тапками очень громко. Непонятные чувства переполняли его и бурлили горячим гейзером.
А когда он вернулся, то мама стояла в коридоре и передавала папе сваренные сардельки, несколько кусков черного хлеба, винегрет в стеклянной баночке, пару помидорок и огурчиков, соль в спичечном коробочке и большой бумажный кулек с мелкой картошкой.
- Долго не засиживайтесь там, - попросила она отца. – Виталик недавно переболел. Еще немного подкашливает.
- Постараемся, - пообещал ей папа. – Ты не бойся! Он же со мной будет.
- Да уж.., - хмыкнула мама и медленно закрыла за ними дверь.
Почему-то у Виталика сейчас было ощущение, что мама знала, что они пойдут в лес. Что-то она слишком быстро разрешила Виталику пойти в лес. Подозрительно как-то…
А на улице их уже поджидал Тимкин папа. Стоял и молча курил.
- Ну что, пацаны? Вперед! В лес! – скомандовал Виталькин папа, и мальчишки унеслись вперед. Даже повторять не нужно было.
Они прекрасно знали дорогу. Убегали вперед, притормаживали и радостно ждали, когда отцы догонят их. И так – несколько раз.
А лес начинался сразу же за стадионом, поэтому никто устать и не успел. Даже маленький Тимка не запыхался.
Они пришли на свою любимую «заячью поляну», по которой протекал чистый ручей, разделяя ее на две равные части. Это Виталька так прозвал ее после того, как однажды пришел сюда один, а малыши из соседнего детского садика со своими воспитательницами играли на ней в зайчиков и белочек.
Хотя ее с таким же успехом можно было назвать и «оленьей». Было с ними однажды такое, когда на их веселую компанию с родителями выскочил из леса красивый олень с высокими ветвистыми рогами. Он постояла немного, травку пощипал и опять скрылся в чаще леса.
Но «заячья» звучала как-то лучше. И пушистее.
В жару на этой полянке было очень приятно посидеть. Вода была настолько чистой, что воду для чая с собой не брали, а черпали прямо из лесного ручья. И все продукты в ней мыли.
Искать место для костра не пришлось. Оно уже было в углу и даже с непрогоревшими чужими дровами. А под соседней березой была еще небольшая поленица. Тут же валялось два толстых бревна, которые использовались любителями костров вместо скамеек. Пришлось только самых мелких веточек поломать, чтобы только огонек загорелся от спички.
Виталик присел на корточки рядом со своим отцом и своим сопением и пыхтением стал помогать ему зажечь костер. По-видимому, его помощь была неоценимой, потому как костер очень даже охотно разгорелся. Скоро он уже походил на пионерский и был до самого неба.
И тут на поляну вышли еще двое – симпатичный мальчик, чуть помладше Виталика, и его папа. Они вежливо попросили разрешения присоединиться к Виталькиному и Тимкиному костру.
Было совсем не жалко. Почему бы и нет?
И незнакомцы представились. У мальчика было красивое имя – Герман. Фотографиями лиц таких мальчиков обычно украшают красивые журналы и витрины в магазинах. А имя его папы сразу же вылетело у Виталика из головы. Да и какая разница? Ведь играть они будут с Германом, а не с его папой.
Тимка сразу насупился, так как почувствовал конкурента в лице нового знакомца. Но Виталька его не бросил и познакомил с Германом.
Так они стали друзьями на долгие годы.
Удивительное дело, но новые знакомые пришли в лес тоже не с пустыми руками.
Все съестное тут же было выложено на клеенку. Оказалось, что вкуснятины было столько, что можно было автономно жить на этой поляне неделю. Не меньше!
Дровишки при таком жаре быстро прогорели, и в середину костра полетели маленькие картофелины. Их оказалось четырнадцать штук. Получалось по две на каждого, и еще даже оставалась парочка.
Эх, жаль, что в лес они выбрались так поздно. Стемнело быстро, и немного обугленные картофелины по одной пришлось вытаскивать уже в темноте. Только пламя костра освещало их счастливые лица, которые быстро стали чумазыми. Ведь картошка с помидоркой, огурчиком и сарделькой была такой вкусной. Кусочки колбасы с жиром, которую принесли из дома Герман с папой, ароматно шкворчали на прутиках, заполняя своим нестерпимо вкусным запахом все окрестности Вселенной. Даже прутики, на которых поджаривались эти кусочки, потом были облизаны. Не выбрасывать же такую вкусноту?
- А тут, по-моему, должно было оставаться еще две картофелины, - Виталькин папа перебирал палочкой красные угольки, но картофелины, как сквозь землю провалились. – Кто-то съел не две картофелины, а больше. Признавайтесь, негодники!
Но все молчали.
- Наверное, они сгорели и сами стали углями, - высказался папа Германа.
- Ну, и ладно! Тут же еще много всякой всячины, - и Тимкин папа раздал всем по теплому беляшу, которые их мама дала в лес.
Вся компания с удовольствием ела, смотрела на огонь и глупо улыбнулась. Тут даже разговаривать о чем-то было совсем не обязательно.
- Правильно говорят, что бесконечно долго можно смотреть на воду в реке, огонь в костре и звезды в небе. Никогда не надоедает, никогда скучно не бывает. Да, мальцы? – Виталькин папа поправил что-то в костре.
- Угу, - лениво ответили объевшиеся мальцы, подбрасывая палочками в середину огненной топки выскочившие угольки.
- А вы знаете, откуда появился огонь? – папа отложил палочку и посмотрел на детей.
- Конечно! – кивнул Виталька. – Из спички.
- А вот и не угадал, - усмехнулся его папа. Глаза его горели от пламени костра. – Его принесли на Землю боги.
- Какие боги? – Виталька посмотрел на отца, но тот немного отодвинулся от пламени, и лица его теперь было почти не разглядеть.
И Виталькин папа поведал всему детскому окружению историю про Прометея, который когда-то, давным-давно, украл у самого главного греческого бога Зевса огонь и принес его людям с самого неба, чтобы те могли возле него согреться, приготовить себе покушать что-нибудь и пережить трудные и холодные времена.
- Не верю.., - произнес тихо Виталик. – Как он мог на небо-то забраться? Самолетов же тогда не было? И ракет тоже…
- Ну… Это же только миф…, - попытался разъяснить этот непростой вопрос его папа. – Сказка по-нашему.
- Нуууу, - разочарованно протянул Виталька. – А я-то думал…
- Ты не расстраивайся. Не все так плохо, как может показаться, - и Виталькин папа закурил папиросу.
Виталику всегда нравилось, как его папа курит. Но еще больше нравился запах, который после выкуренной папиросы исходил от его лица и волос.
Мальчик молча поднялся и тихонько прокрался отцу за спину. Руки непроизвольно коснулись его мягких волос, а потом стремительно оплели отцову шею.
- Ты чего? – спросил папа. – Замерз?
- Я тебе хочу что-то сказать, - прошептал Виталька ему на ухо.
- Ну… Говори, - и папа повернулся в нему ухом.
Виталька наклонился и стал очень тихо шептать. Его губы касались мочки уха, отчего стало нестерпимо щекотно. И папа громко рассмеялся.
- Если ты хочешь, чтобы я что-то услышал, то говори немного громче и не в самое ухо, - папа улыбался во весь рот. – Мне же щекотно. Как будто бы котенок об ухо трется. Так и защекотать можно до смерти!
Виталька улыбнулся. Такое сравнение с котенком ему очень понравилось. Захотелось почаще быть маленьким котенком, ластиться и мурлыкать в его руках.
- Я хочу сказать тебе по секрету, - опять начал шептать мальчик, - что это я вытащил незаметно из костра две картофелины.
- Зачем? – громко спросил папа.
Все посмотрели на них. Но Виталька быстро успел зажать своей маленькой ладошкой папин рот, чтобы он еще чего доброго не спросил.
- Тихо ты! – попросил он в ухо. – Я их не украл, честное слово, - прошептал он. – Это я для мамы взял. Ей же тоже хочется. Ты не будешь на меня за это сильно сердиться?
- Не буду, - также тихо ответил папа и, обняв его, поцеловал сына в щеку. – Честное слово – не буду! Как же я скучаю по тебе! Как же ты пахнешь здорово!
- Скучаешь? – Виталик повернул к себе его голову. – А почему тогда не приезжаешь к нам?
Папа вздохнул и прошептал опять Виталику в ухо:
- Ты еще маленький… Всего не поймешь… Это очень сложно… А мне так бы хотелось забрать тебя к себе, - и он нежно погладил его по спине.
- Меня мама не отпустит, - Виталик прижался сильнее.
- Знаю…, - кивнул головой папа. – Поэтому и скучаю. Иди сюда!
И папа, приподняв его, быстро посадил сына на колени и прижал к себе.
- Улететь бы отсюда куда-нибудь… Далеко-далеко… Чтобы никого рядом не было, - папа быстро-быстро говорил ему в ухо. – Понимаешь? На звезду улететь бы! А там - только мы с тобой и больше никого вокруг!
- И мамы? – спросил Виталька.
Папа немного замялся, а потом ответил:
- А мама потом прилетела бы к нам. Потом… Когда нам скучно станет.
Виталька посмотрел на звездное небо и стал мысленно выбирать место, где было бы им хорошо.
- Ой, па! А с неба звезда только что упала! – вскрикнул мальчик.
- Ты успел загадать желание? – улыбнулся папа и посмотрел в небо.
- Ага! – Виталька даже обрадовался, что успел что-то загадать.
- И что же ты загадал? – поинтересовался папа.
- Не скажу, - Виталик опять обнял шею отца руками. – А то – не сбудется.
- Ну, хорошо. Не говори, - хмыкнул папа с улыбкой на губах.
- Па! А звезды большие? – он запрокинул голову и внимательно всматривался в черноту ночи. – Их так много…
- Большие… Они очень большие, - папа гладил его по голове рукой.
- А на какую мы полетим? – он показал пальцем вверх. – На вон ту маленькую или на вон ту побольше?
- На какую ты захочешь, на такую и полетим, - папа тоже посмотрел в небо.
- Па! А как звезды на небе-то оказались? Кто их туда прицепил-то? – Виталик был любознательным мальчиком, поэтому вопросов для папы хватало.
- Никто… Они сами зажглись, - ответил папа.
А потом добавил: «Если звезды зажигаются, то значит – это кому-то нужно».
- А кому это нужно? – опять спросил Виталик.
- Не знаю… Так сказал один из героев сказки «Маленький принц». Очень умный герой, - папа опять повернулся к костру. – А хочешь, я тебе расскажу еще одну сказку?
- Про этого Маленького принца? – спросил Виталик в его ухо.
Тихо-тихо так спросил. Ему вдруг опять захотелось сделать для папы «котенка», от которого он так заразительно засмеялся.
- Нет…Про звезды, - грустно улыбнулся его папа и нажал пальцем на его нос, как на кнопку дверного звонка. – Пиииип!
- Конечно, хочу! – Виталику сегодня так крупно везло – папа с ним надолго, да еще и сказки рассказывает.
И тогда его папа рассказал ему душещипательную историю про парня, который спас очень много людей от врагов, когда повел их за собой через темные дремучие леса и высокие холодные горы. В руке он нес яркий факел. А когда его факел сгорел без остатка и погас, и не стало видно, куда идти, он разорвал свою грудь руками, вырвал оттуда свое живое сердце, поднял его высоко над своей головой и вновь повел за собой людей. И они выжили. Он вывел их из темноты, а потом упал на землю без сил и умер. Сердце его упало и разбилось на мелкие-мелкие кусочки, которые превратились в маленькие искры. Они все улетели на небо, но не погасли, а там так и остались, освещая с высоты людям дорогу и напоминая оттуда своим светом о славном герое по имени Данко.
Все у костра слушали этот рассказ. И всем стало грустно. И жалко этого Данко.
И Виталька стал думать, а смог бы он также сделать. И решал, что этот вопрос слишком трудный, чтобы вот так сразу на него ответить, поэтому его следует отложить на потом. Чуть позже они с Тимкой и ответят на него. Может быть, завтра…
- Ну!? Что притихли, огольцы? – Виталькин папа посмотрел на часы. – О, ребята! Домой-то давно уж пора! «Спокойной ночи, малыши!» закончились еще два часа назад. Боюсь, что ваши мамы сейчас очень беспокоятся.
- Пааа! – заныл Виталька. – Ну, еще чуть-чуть. Капельку…
- Нет. На сегодня хватит, - он поднялся и потянулся, разминая затекшую от сидения спину. – Хорошего понемногу. А то мама нас больше никуда не отпустит. Ты же этого не хочешь? Мы еще посидим у костра, обещаю.
Тимка с Германом тоже не хотели идти домой. Но против пап не пойдешь. И им пришлось подчиниться. Но все трое огольцов договорились, что завтра они встретятся на стадионе у старого-престарого дуба, в дупле которого живут и гудят дикие пчелы. Оказывается, что Герка (он же Герман) знает это дерево - тоже под ним желуди собирал.
С папой Виталька расставался очень неохотно. Так хотелось опять прижаться к нему, почувствовать сладковатый запах его любимого зеленого одеколона и услышать в его груди гулкое бу-бух-бу-бух-бу-бух – сердце, которое всегда будет светить только ему - Виталику.
- Папа! Ты приезжай ко мне еще! Пожалуйста… Мне так без… тебя… плохо, – слезы душили, но Виталька собрал свои эмоции в кулак и закончил фразу. - Я люблю тебя, папа! -прошептал он папе на ушко и поцеловал в колючую щеку, когда большой мужчина и маленький мальчик прощались у двери квартиры.
И тут они оба поняли, что впервые в своей жизни услышали вслух слово «папа». И светлые слезинки радости блеснули в синих глазах обоих.