Иллюстрацию нарисовал мой сын, Леонид Поторак
У нас ещё тепло. Осень ощутима пока только в лёгких ехидных намёках ночного ветра, в хриплом баритоне подросшего за лето скворчонка, в неуловимых моментах беспричинной печали. Поверхность пруда потихоньку перестаёт бездумно гонять блики и начинает всё строже и пристальней всматриваться в небо. Это время первой осенней рыбалки. Дети берут самые крепкие удилища, с самыми толстыми лесками и громадными острыми крючками. Наживку не готовят, потому что не рыба нужна им – нет, не рыба!!! А нужен им старый башмак-утопленник по прозвищу Сапог. Рыбы уж знают и даже не суются. Это не их день, им должно лишь смотреть и пускать пузыри.
Сапог тоже пускает пузыри, но намеренно направляет их в сторону, чтоб забулькало не над ним, а в другом месте. Он не собирается становиться лёгкой добычей! Однако и дети хитры – и не ведутся на уловки, ибо знают, с кем имеют дело. И всё же никогда ещё, никогда никому не удавалось выловить коварного старца ранее сумерек. Он любит ловиться именно в сумерках, когда появленье его из глубин выглядит таинственно и страшно. И дети принимаются дико вопить в полупритворном ужасе. « Тятя, тятя!» - вопят они – «Наши сети притащили Сапога!»
«Какая-такая Тятя? Какие, нафиг, сети??? » - каждый раз удивляется Сапог, мокро и грузно вися на крючке. Он не знает стихов Пушкина, он полагает, что маленькие паршивцы то ли издеваются, то ли бредят от страха. Его вытаскивают на берег, выливают воду и уносят в дом. Пруд упокаивается, замирает и принимается отражать ночь. Этим кончается лето.
Весной и летом Сапог занимается лягушками. Лягушки-девочки по очереди прячутся в нём, и сидят в самом его носке, вырашивая на головах серебряные короны из воздушных пузырьков. Сапог становится драконом, и мускулистые рыцари-самцы вызывают его на бой. Они бьются о его вечную, стальную кирзу с такою страшной силою, что принцессы восхищённо пугаются, выскакивают и начинают метать икру. Сапог притворяется убитым, и довольные рыцари победно окропляют икру молоками а потом выскакивают на поверхность и громко хвастаются. Потом для головастиков Сапог становится то таинственной пещерой, то страшной щукой-лягушкоедом, а позже просто домиком, маленьким и тесным. И вот когда головастики вырастают из Сапога, когда им становится с ним скучно – тогда мир чувствует приближение осени.
Осенью и зимой Сапог занимается мышами. Сначалы мыши даже не хотят смотреть в его сторону, потому что от него пахнет лягушками, и мыши ревнуют. Но потом пробуждается печка, сапог высушивается и пахнет теплом, покоем, домом. Мыши переносят в него вещи и запасы и начинают зимовать. Большую часть холодного времени Сапог спит, а мыши в нём шебуршатся, пищат и безумствуют. Бывает, они расшалятся так, что Сапог просыпается. Тогда в его тёмных недрах оживают древние дремотные сказки, и мыши слушают их и спят. Тихо становится в доме и на всём свете. Снег идёт.
Но выспавшись, набравшись сил, мыши каждый раз начинают безумствовать ещё пуще. И однажды они так надоедают Сапогу, что он выходит из себя.
«Всё!!!!» - думает он – «Нету сил моих больше! Утоплюсь!» Понятно, что это он сгоряча так думает, но мыши всё равно обижаются – собирают барахло и выселяются. Тогда уж по-настоящему обижается Сапог: «Не, ну нормально??? Теперь уж точно утоплюсь – назло!» И на этот раз он в своём решении твёрд, и в мире начинают таять льды и снега. Когда оттаивает пруд, дети выносят Сапога на улицу, собираются в трагическую процессию и запевают душу рвущую песню:
«А Мо-ори Чио-о-о-рррна-ае
Риве-е-ла и-и-и стана-а-а-ла…»
С песнею несут они Сапога топить. И когда песня кончается, раздаётся громоподобный плюх! И все рыдают и ржут. Ну, тут и весна приходит.