Среди города на маленькой площадке стоял древний идол. Уже никто не помнил народа, что его, деревянного поставил. Забылось и имя бога. Все его звали просто – идол.
Иногда приходила отчаявшаяся мать и просила здоровья ребенку. Девушки доверяли ему сердечные тайны. А дети иногда загадывали желания. Идол молчал. Уже давно ушел из этого мира бог, которого он олицетворял. А собственных сил у идолы хватало только на то, чтобы видеть и понимать. И ему было достаточно. Он привык. Как привык к мысли, что когда-нибудь, окончится срок секрету старого мастера, и его дерево превратится в труху.
- Где твоя сила, идол?
Идол молчал.
Город захватили враги. Отовсюду неслись крики и стоны. Тянуло гарью сжигаемых домов. Трупы валялись на улицах. Живые устали упрекать своих богов и, теперь, кричали убегая истукану:
- Где твоя сила, идол?
Какой-то обезумевший человек попытался срубить его, но в отчаянии бросил топор и умчался. Горящий дом, стоявший неподалеку, накренился, рухнул, и завалил основание идола, превратившись для последнего в погребальный костер. Истукан подумал, что, видимо, ему придется умереть не трухой, а пеплом. Не то, чтобы это пугало. Просто привычка была разочарована новизной.
Какой-то солдат повалил рядом с ним девушку и принялся рвать на ней одежду, отвечая на каждый ее крик ударом кулака.
- Где твоя сила, идол?
От жара ли, от горя ли потекли смолистые капли из глаз идола злыми слезами бессилия?
Он напряг все те силы, что у него еще оставались, и рванулся. Надрубленное и обугленное основание треснуло, и с ревом тяжелый истукан рухнул на ноги насильнику. Злодей закричал, задергался, чувствуя, как на переломанных костях жарится его мясо. Губы идола треснули от удара о землю. Казалось – он улыбается.
Тело его уже наполовину сгорело.
А девушка, с трудом натянув на себя обрывки платья, подошла к нему, поцеловала деревянные губы, и сказала:
- Спасибо тебе, бог.