Дорогами илархов. Часть 3. Горы

Горы

                Встреча с Кавказом.


Несколько дней провели верхом, не встречая людей. Как будто все вымерли. Только дикие стада паслись в степи, да рыскали хищники, прячась в высокой траве. Оно и понятно – весна, кочевники гонят скот на север к просыпающимся заливным лугам.
Вставали рано. Чтобы размять кости, Фидар и Колобуд боролись, потом Фидар показывал Исмену приемы рукопашного боя с копьем или с мечом. Наскоро перекусив, садились на коней. Останавливались только с закатом. Синяя полоска гор у виднокрая росла и вскоре превратилась в неровный скалистый  хребет.
Вечерело. Облака, похожие на растрепанные гусиные перья, заволакивали небо. Как будто рыжая небесная лиса, чей хвост огненным шлейфом еще виднелся над горизонтом, устроила разбой в птичьем гнезде. Вечерняя дымка серого тумана нехотя заполняла долину. Туман не клубился и не наплывал сплошной стеной, а тянулся тонкими полосками.
Перед путниками выросла гора, словно высоченный курган. Склоны горы пологие. Вершина как будто сглажена.
- Наконец-то я дома, - вдохнул Фидар полной грудью, и глаза его заблестели. – Заночуем на вершине. Там есть пещеры.
Они поднялись, огибая торчащие уступами скалы. Полоски тумана остались внизу. Нашли небольшой грот, где можно было укрыться от пронизывающего холодного ветра. Впереди выросла еще гора, странная с пятью вершинами.
 - Фондз Хох, - объяснил Фидар. – Пять вершин.
Вскоре совсем стемнело.
 - Смотрите, какое небо! – зачарованно говорил аорс, подняв глаза к черной сверкающей бездне. Облака разошлись, а звезды нависали так низко, что казалось, протянешь руку, и можно набрать целую пригоршню драгоценных камней. – Здесь даже звезды сверкают ярче.
Костерок пылал, отбрасывая блики на серые скалы песчаника. Путники сидели вокруг костра, кутаясь в плащи.
- Фидар, а как нас примет твой народ? – беспокоился Исмен. – Мы с будином  из чужого племени, не знаем ваших обычаев…
- В этих горах столько племен смешано, как трава в степи… Вы не беспокойтесь, если человек пришел с миром и добром, к нему так же будут относиться - как к родному. Но если он размахивает мечом – горе ему. Главное – теперь мы свободны.
- Как нам держаться? Что говорить, приветствуя старших? Можно ли смотреть женщинам в лицо? – не унимался Исмен.
- Сам почувствуешь, как надо вести себя, где я подскажу,- уверял его Фидар.
Пламя в костерке вспыхивало, раздуваемое ветром. Но вдруг ветер неожиданно стихал, и пламя успокаивалось. Под нудную песню уахуза и под треск хвороста в костре Исмен уснул.
Его разбудил яркий свет. Солнечные лучи коснулось щеки, как теплые мягкие пальчики. Будин еще храпел, укутавшись с головой в серый пропыленный плащ. Словно медведь рычал. Фидара уже поднялся. Его место оказалось пустым. Исмен встал, размял затекшие ноги. По узкой, еле заметной тропке обогнул скалу и оказался у обрыва. Фидар стоял неподвижно на самом  краю. Озорной ветер трепал его кудри, пытался сорвать плащ с плеч.
- Фидар! – окликнул его Исмен.
- Иди скорее сюда, - не оборачиваясь, позвал его воин.
Исмен подошел, и у него захватило дух. Под ним расстилалась зеленая долина. Серебряной извилистой нитью сверкала быстрая горная река. Так, наверное, боги видят землю с небес. За долиной поднимались могучие синие горы. А над горами возвышался, сияющий белизной, двуглавый великан.
 - Отец Эльбрус, - дрожащим голосом произнес Фидар. - На его вершинах живут боги. Какой же он красивый! А воздух здесь какой сладкий! Посмотри, что за чудесные луга! Моя земля!
- Почему Эльбрус белый? – спросил Исмен. Ветер рвал слова.
- Там всегда лежит снег и никогда не тает.
- Но как же боги пасут свои стада? – не понимал Исмен.
- Чудак! – усмехнулся Фидар и потрепал его по плечу. - Разве небесным коням нужна трава?
Наскоро перекусив, они спустились в долину и продолжили путь. Конь под Фидаром, будто чувствовал настроение хозяина, то и дело пытался переходить на рысь. Аорсу приходилось его сдерживать.
- Я никогда не видел гор, - признался Исмен. – Думал, что мир состоит только из степи и моря. Горы представлялись мне высокими курганами…Но они такие огромные!
 - Старики говорят, что у каждой горы есть душа и своя легенда, - сказал задумчиво Фидар.
 - А что за легенда у той горы, с пятью вершинами и у той, на которой мы отдыхали?
- Где мы ночевали, гора названа по имени красавицы Машуко. Не было девушки стройнее и краше. Лицо круглое, брови тонкие, глаза огненные. Влюбился в нее старик Эльбрус. Но сердце прекрасной Машуко принадлежало молодому ксаю. Разозлился Эльбрус и вызвал его на поединок. Бились они на секирах. Ксай размахнулся и рассек голову Эльбруса на две части. Но силен был старый великан. Умирая, он изрубил молодца на пять кусков. Вот Машуко и плачет вечно, склонившись над телом любимого. Оглянись, посмотри повнимательнее, ты увидишь девушку, рыдающую над убитым ксаем.
- Пастухи, - крикнул будин, указывая вперед.
Белым потоком медленно двигались кучерявые овцы. Двое наездников погоняли отару. На головах пастухов мохнатые шапки. Такая же мохнатая одежда без рукавов, грубые холщевые штаны и войлочная обувь.
- Пусть мир поселится в вашей долине! – крикнул Фидар пастухам.
- Спасибо. И тебе – легкой дороги, - ответил басом крепкий бородач. – Куда направляетесь?
- К горе святой Румы.
- Поворачивайте. По этой дороге не проедите.
- Почему? – расстроился Фидар.
- Три дня в горах сильный ливень шел. Реки с ума сошли, все дороги размыли. Идите через горы.
- Но, это же - крюк огромный.
- Тогда ждите. Дней через пять вода успокоится.
Фидар тяжело вздохнул.
- Поворачиваем.

Путники попали в ущелье, где среди отвесных  неровных стен бурлила горная речка. Напоили коней.
- Вода ледяная – зубы ломит, - пожаловался Исмен.
- Вон, видишь, из скалы ключ бьет, - показал Фидар выше по тропинке на тоненькую струйку, с шипением вырывающуюся из камней.  – Это теплый источник.
Исмен подошел к ключу и набрал в ладони воду.
- Она пахнет тухлятиной, - с отвращением сказал он. Попробовал на вкус, тут же выплюнул, скривился. – Отрава.
- Глупый ты, - рассмеялся Фидар, смело зачерпнул вонючую, пузырящуюся воду и с наслаждением выпил. – Нарзан - напиток ксаев. Он лечит любые раны и восстанавливает силы.
- Да как же его можно пить? – возмутился Исмен.
- Сам Фагимасад подарил нарзан людям. Это не просто вода, нарзан – божественный напиток.
- Неужели, сам Фагимасад? – засомневался Исмен. - Как же это произошло?
- Далекая история. Как-то в горах год за годом повторялась засуха. Реки обмелели, а иные вовсе пересохли. Трава выгорела. Скот погибал. Люди голодали. Ходили за водой далеко в горы. Не все возвращались. Кто в пропасть срывался, на кого зверь нападал, иных горные духи изводили. Однажды через наше селение путник шел. Старик дряхлый, в ветхой одежонке, немощный, горбатый. В руках посох – палка сучковатая. Подошел он к одному селянину и попросил воды. «Не могу я тебе дать воды, - вздохнул селянин. – Для детей берегу последний кувшин». «Посмотри на меня, - взмолился старик. – Я долго иду. Ноги меня еле держат. Я не прошу у тебя хлеба, не прошу кров. Всего лишь – глоток воды. Или ты хочешь, чтобы я умер от жажды прямо перед твоим порогом?». Пожалел его селянин и вынес старику последний кувшин, что для детей приберег. А старик взял, да и выпил его до дна. «Эх, что же ты сделал, - горестно вздохнул селянин. – Теперь и я, и мои дети иссохнут от жажды». «Не печалься, - ответил старик. - Помогу твоему горю». Вдруг он расправил плечи и превратился в грозного великана. Посох в его руке сделался железным копьем. Размахнулся великан, да как стукнет острием в скалу. Молнии во все стороны разлетелись, горы задрожали, и из недр забил источник. Вот так Фагимасад подарил моему народу нарзан.
Исмен набрался храбрости, зачерпнул ладонями воду и выпил.
- А, ничего. Привыкнуть можно. - Вдруг что-то привлекло его внимание. – Посмотри. - Исмен указал вверх.
На выступе серой скалы лежал выбеленный от солнца и времени лошадиный череп. С черепа вниз спускалась коса, сплетенная из конских волос. Коса была черная, а самый конец ее колыхался по ветру ярко красной кистью.
- Ох, куда нас занесло, - недовольно сдвинул брови Фидар. – Надо бы поскорее убраться отсюда.
- Чей это знак?
- Народ здесь живет жестокий. К ним в руки лучше не попадаться.
Ничего не объясняя, Фидар заставил спутников вновь сесть на коней и быстрее тронуться в путь.  Тропа еле проглядывалась среди низкой травы. Слева тянулись неровные отвесные стены, изъеденные ветрами и дождевыми потоками. Справа обрыв. Внизу шумела река. Другой берег поднимался такими же отвесными скалами.
Ущелье сужалось. До противоположных скал – четверть полета стрелы. Фидар обернулся и предупредил спутников:
- Будьте внимательны. Албаны - отличные стрелки.
- Кто такие - албаны, - спросил Исмен.
Фидар не успел ответить. Репейник,  бежавший впереди, зарычал. Всадники тут же перекинули щиты со спины на левую руку. Потянулись к копьям. Стрела со стуком вонзилась в щит Фидара. Оперение черное, а кромки подведены красной охрой.
- Вот и албаны, - недовольно буркнул аорс. – Выследили.
Исмен выхватил лук и готов был вложить стелу.
- Не смей! - крикнул ему Фидар. – Ты стрелка еще не видишь, а он в тебя уже целит. Кто-нибудь  заметил, откуда стреляли?
Но сколько путники не напрягали зрение – кругом только серые скалы. Конь Исмена призывно заржал. Раздалось ответное ржание. От скалы на противоположной стороне ущелья отделилась фигура всадника. Он уверенно восседал на низком черном коне. Что конь, что всадник почти сливались с камнями. Всадник открыто подъехал к самой кромке обрыва. Круглый легкий щит за спиной. Копье торчало острием в небо. На голове медный шлем с гребнем. Лицо до самого подбородка скрывала боевая маска.  Всадник натянул лук и послал вторую стрелу. Она опять угодила в щит Фидара.
- Охотишься? – крикнул аорс всаднику.
Тот чуть заметно кивнул, колыхнув плюмажем конских волос на шлеме. Плюмаж, как и оперение стрелы, был черным, а наверху  красная кромка.
- Я поеду вперед, - сказал Фидар спутникам, освобождая копье из чехла. – Вы не суйтесь.
- Почему? – удивился Исмен.
- Потом объясню.
- Может, лучше мне поехать, - предложил будин. – Ты горы знаешь. Если с тобой что-нибудь случиться - мы пропадем.
 - Нет. Он меня хочет. Да не переживайте, я справлюсь. Держитесь в стороне.
Аорс поскакал вперед. Таинственный всадник проследил взглядом за Фидаром, повернул коня и скрылся в скалах.  Исмен и будин осторожно двинулись следом. Шум реки, отраженный от узких стен ущелья, становился все громче. Всадники преодолели подъем, и перед ними открылась просторная зеленая долина. Дорога пошла вниз, петляя почти у самого обрыва, и дальше бежала вдоль реки. Прямо в бурном потоке крутились два всадника, молотя друг друга копьями в щиты.
- Скорее, на помощь Фидару! – крикнул Исмен.
- Он просил не вмешиваться,- напомнил Будин, но Исмен уже пустил коня вскачь.
 Не так-то просто оказалось спускаться по узкой горной тропе с крутыми поворотами.  Из-под копыт срывались в пропасть шаткие камни.  Ноги коня разъезжались. Когда Исмен, наконец, выскочили к реке, то в воде уже никого не было. Он весь похолодел от мысли: неужели Фидар убит! Или ранен, и его унесло потоком?
- Смотри, - будин указал на противоположный берег.
Спокойно, бок обок, на возвышенности стояли два коня, один из них – Уахуз Фидара, другой поменьше и изящнее, весь черный с красной гривой и длинным черным  хвостом, конец которого тоже был выкрашен охрой. Исмен перебрался через реку, вылетел на бугор и застыл в изумлении. Фидар весь мокрый сидел на гранитном валуне. Рядом такой же мокрый сидел недавним противник. Они мирно беседовали и дружно смеялись. Разве такое возможно? Только что сцепились в смертельном поединке, а теперь перекидываются шутками, словно старые друзья.
Приглядевшись, Исмен еще больше удивился. Воин на деле оказался красивой женщиной. Круглое скуластое лицо с большими карими глазами. Впереди на грудь свисали две толстые косы до самого пояса, по спину сползала третья. Просторная одежда из темной коричневой кожи свободно сидела на ее стройной фигуре. Доспехов на воине не было, только широки боевой пояс, начинавшийся чуть ли не от груди. Бронзовые прочные пластины  на пояс. Широкий кожаный ремень шел наискось от левого плеча, стягивая правую грудь, отчего она казалась одногрудой. Шлем с плюмажем лежал рядом на камнях.
Увидев Исмена и будина, женщина подобрала шлем, быстро поднялась, высокая, стройная, легко вскочила на коня и умчалась, поднимая шлейф пыли.
- Кто это был? – удивленно хлопал глазами Исмен.
- Албана, женщина – воин. Ты разве не слышал о них.
- Нет, - признался Исмен. – Что она хотела?
- Лиса вышла на охоту. Теперь я ее пленник.
- Как, пленник? – испугался Исмен.
- Не переживай, это ненадолго, - как-то странно усмехнулся аорс. - Выше в горах находится их селение. Погостим несколько дней, отдохнем, поедим от души, и она меня отпустит.
- Я не понимаю тебя, - начинал злиться Исмен. – Ты пленник или гость?
- Поехали, сам все увидишь. – Фидар поднялся. На камне осталось темное мокрое пятно. – На ветру быстрей обсохну.
- Может, не стоит туда ехать, - насторожился будин. – Как-нибудь уйдем тихонько.
- Я дал слово. Да и не скрыться нам никуда: кругом их земля, их горы. Нагонят и в ежей превратят. Стреляют они отменно. Вот змея! – посетовал он, осматривая щит.  – Всю облицовку испоганила. Теперь придется новый где-то доставать. – Он показал друзьям щит с изодранной кожей, и помятыми металлическими пластинами. Сквозь прорехи выглядывала измочаленная плетеная основа. – Вроде маленькая, хрупкая, а удар как у бывалого воина.


                Жрицы Аргинпасы.

Селение заметили издали. Долина заканчивалась у поворота реки. На другом берегу начинался отрог горного хребта. Множество домиков теснились на склоне, как гнезда ласточек. А на самом верху возвышалась цитадель, как будто выросшая из скал. В долине паслись стада овец и коров. Пастухи, завидев всадников, спешили отогнать животных и освободить дорогу, униженно кланялись.
- Какие-то они запуганные, - высказал свое мнение Исмен, наблюдая за пастухами.
- Невольники, - объяснил Фидар. – Тут все мужчины – невольники.
- А кто правит?
- Женщины. - И добавил наставительным тоном: - Будем у них гостить, ничему не удивляйся и не возмущайся. К мужчинам тут относятся, как к скоту. Могут лелеять и ублажать, как хорошего коня, а могут кровь пустить за один дерзкий взгляд.
- Не пойму ничего из твоих слов, - возмутился Исмен. – Зачем мы тогда к ним  едем? Не лучше ли повернуть обратно?
- Я же сказал: не уйти нам. Да, не переживай, не так они и страшны эти албаны, даже – наоборот. – Он усмехнулся, но сразу же нахмурился: - Если покажется, что тебя унижают, стойко перенеси все оскорбления, но не теряй достоинства. Албаны – народ горячий. У них жестокие законы: слово скажешь против – и тебе глотку враз перережут.
Они взбирались к цитадели по грязной тесной улочке,  извивающейся, словно змея. Странное селение, удивлялся Исмен. Чтобы построить дом, врывались в склон. Вертикально обтесывали скалу – получалась задняя стена. Две боковые стенки клали из тщательно подогнанных камней. Фасадную, с входным проемом сооружали из переплетенных прутьев, обмазанных глиной. Крыши плотно перекрывали бревнами, потом настилали солому, а сверху насыпали речную гальку с глиной. Дома шли уступами так, что человек, выходя за порог, оказывался на крыше соседа, живущего ниже. За последним венцом из домиков поднимались отвесные скалы, локтей двадцать в высоту, как будто зуб из десны. Естественная крепость кое-где была достроена  стрелковыми башнями. В скале прорублен проход, который преграждали массивные дубовые ворота. По обеим сторонам на длинных шестах торчали лошадиные черепа с черными косами, концы которых были выкрашены красной краской.
Ворота распахнули перед путниками.  Их встречали женщины, больше двух десятков. Все в мужской одежде: кожаные куртки, широкие боевые пояса, анаксириды, высокие сапоги со шнуровкой спереди. За поясом у каждой выглядывала рукоять кинжала. И у всех через плечо шел широкий ремень, стягивающий правую грудь. Волосы заплетены в три косы: две свисали спереди, третья падала на спину. Они наглыми откровенными взглядами оценивали прибывших путников, делали едкие замечание и при этом покатывались со смеху.
- Пусть шутят, - успокаивал друзей и, прежде всего себя, Фидар, но сам весь посерел от злости. – Мы тоже любим шутки.
Вперед вышла высокая девушка, некрасивая: с грубыми чертами лица, к тому же рыжая и рябая. Тело ее больше походило на мужское: мускулистое, угловатое. Короткие мощные ноги слегка искривлены. Широкий пояс поверх длинной рубахи из мягкой замши перетягивал талию, подчеркивая необычную для девушек ширину плеч. По поясу шел узор из медных крылатых зверей с львиным телом и орлиными головами.
- Кто из вас аорс по имени Фидар из клана Рыси? - спросила она грубым голосом.
 - Я, - ответил Фидар.
 - Слезай с коня, - приказала рыжеволосая. -  В храме Аргинпасы нельзя мужчинам появляться верхом.
Фидар послушно сошел на землю. Рыжеволосая оказалась ниже аорса всего на полголовы; а, ведь, Фидара боги ростом не обделили.
- Оружие тоже оставь за воротами, - продолжала диктовать условия девушка.
- Даже нож? – недовольно пробурчал аорс.
- Он тебе не пригодится.
К воротам подошли еще несколько женщин и нагло, как  быков на торжище принялись осматривать путников.
- А это кто? – спросила высокая, крепкая албана, указывая на будина. Ее темные большие глаза вспыхнули любопытством.
- Мой щитоносец, - ответил Фидар.
- Силен, - она внимательным взглядом ощупала Колобуда с макушки до пяток.
- Еще как, - подтвердил Фидар. – Вон, видишь, чем он воюет, - Указал на кувалду, висевшую вместо меча на поясе.
- Ты из какого племени, - приблизилась она к будину.
- С севера я, из лесных охотников.
- Хвораешь чем: язвы какие есть, или с зубами маешься?
- Здоров. А зубами могу руку тебе перекусить, - обиделся будин.
Она подошла совсем близко и нагло заглянула в глаза. Сказала властно:
- Слезай!
- Зачем? – растерялся Колобуд.
- Угощу тебя вином, - хитро улыбнулась албана. – Сыграю на флейте и спою сладкую песенку.
Будин густо покраснел, слез с коня, смущенно озираясь. Женщины захохотали,  когда албана сама  отцепила кувалду с его пояса, отвязала нож с бедра, передала оружие Исмену. Схватила будина  за руку и потащила за собой. Тот, как жертвенный бык, послушно поплелся следом.
- Проходи, Серебряная Змея ждет тебя, - смягчив тон, пригласила Фидара рыжеволосая.
- Постой! А Исмен как же? Он с нами.
- Ему нельзя, - жестко отрезала девушка.
- Тогда я тоже не пойду, - заупрямился Фидар.
- Нельзя ему, - сердито повторила рыжеволосая. – Он не достиг еще возраста зрелости, и его никто не выбрал. Не беспокойся за мальчишку: поживет в нижнем городе. Его будут хорошо кормить и за лошадями присмотрят.
Но Фидар продолжал стоять в нерешительности.
- Иди, - подтолкнул ему Исмен. – Я же не младенец. Меня грудью кормить не надо, и задницу подмывать. Справлюсь.
- Хорошо, - согласился Фидар, передал ему оружие, сам в это время тихо сказал: - Займи самый нижний домик у выезда. Держи лошадей всегда наготове. Мало ли что…
Исмен чуть заметно кивнул.
Он нашел у самой дороги хижину, косо сложенною из булыжника на глине. Поселение заканчивалось. Дальше открывался вид на зеленую долину. Журчала река, перекатываясь через донные валуны. Старик в мохнатой овечьей шапке вежливо пригласил его в дом. Поверх серой холстяной рубахи он носил меховую безрукавку. Штаны холщевые, широкие. На ногах войлочная мягкая обувь, обшитая кожей.
Исмен поставил коней под навес, принес охапку сена. В кормушку насыпал несколько горстей ячменя. Старик сходил к реке, принес воды, налил в специально выдолбленную яму в земле. Исмен осмотрел у лошадей ноги. Убедился, что бабки не сбиты и копыта целы. Прошел в дом.  Небольшое помещение три на пять шагов, с низким закопченным потолком. Ужасный застоявшийся запах гнилого сена и гари ударил в нос. Вход завешивала старая рогожка, да и ту старик откинул, потому что дым от очага вытягивало через входной проем. Очаг находился посредине и без того небольшого помещения. По кругу лежали булыжники. На углях пеклось мясо, нанизанное на прутья.
- Коровье кислое молоко, - предложил хозяин, протягивая пузатый кувшинчик.
- Позволишь, я его собью, - спросил Исмен.
Он вылил молоко в свой походный кожаный мешок для воды, добавил соли и долго бил мешок палкой, затем развязал и разлил по чашам.
- Ничего вкуснее не пробовал, - похвалил старик. После предложил гостю сыр. Снял с углей готовое мясо и положил его в большое деревянное блюдо.
- Поведай, отец, что за народ здесь живет, - спросил Исмен, жуя сочный кусок баранины и запивая его кислым молоком. – Язык понятный. Ты же меня понимаешь, и я тебя.
- На горе цитадель видел? Там живут здешние воительницы -  албаны. А в нижнем городе  мы – гаргареи. Но гаргареи здесь постоянно не живут. Мы приходим отбывать повинность.
- За что?
- Раньше албаны разоряли наши селения, угоняли скот. Старейшины попросили у них мира. Взамен албаны потребовали, чтобы мужчины приходили сюда и выполняли всякую черную работу. Кто сеет и выращивает ячмень, просо; кто скот пасет, доит коров и взбивает масло. Я воду ношу в цитадель. Мой сын пасет лошадей. Скоро тридцать дней, как мы с сыном отбываем повинность. Через пять дней придут другие нам на смену, а мы  отправимся в родное селение. На следующий год вновь придем.
- Как могли появиться албаны? Где их мужчины? Или эти женщины с сотворения мира живут одни?
 -  Мой прадед рассказывал: когда он был маленьким, в этой долине жило два могучих племени: одно на месте этого поселения, другое по ту сторону долины. Там до сих пор стоят руины их домов. Эти племена никак не могли поделить пастбища. Уж из-за чего у них вышла ссора - не ведаю, да и забыто давно, но однажды все мужчины сошлись на бой, встали под горой и принялись резать друг друга. Дело зимой происходило. Разгневался бог Тешуб и накрыл их снежной лавиной. Погибли все. В селениях не осталось мужчин – одни женщины. Прознали об этом дарги.
- Дарги, тоже народ?
- Да. Воинственный, жестокий. Они живут высоко в горах, занимаются охотой и разбоем. Так вот, прознали дарги и решили захватить долину. Мужчин нет. Кто им окажет сопротивление? Женщины с той стороны из враждующего селения пришли сюда с детьми и скарбом, что успели захватить. Их приняли. А куда деваться? И тогда два племени, в котором остались только женщины, решили объединиться и дать отпор врагу. А чтобы больше не было внутри раздора, решили жить только женским обществом. Дарги пришли в селение по ту сторону долины, а там - никого. Разозлились и подожгли дома. Решили и это селение уничтожить. Но тут, видел, какая скала? Дарги попытались штурмом взять, а им на головы полетели булыжники и стрелы. Когда поняли, что не одолеть сходу, решили измором заставить женщин сдаться. Разбили лагерь у реки, разложили костры. Думали, что албаны проголодаются, да и спустятся. Не тут-то было. Поплатились за беспечность. Албаны ночью, вооружившись колами, дубинами, ножами, на веревках тихо спустились и напали на спящих даргов.  Одних на месте пришибли, других к реке погнали. Лед тонкий был, да поток быстрый, почти все дарги потонули.
- Но, как же они живут без мужчин? – удивился Исмен.
- Хорошо живут, - уверенно махнул рукой старик. - Вот, спутников твоих заманили,  значит – к осени будет прибавление.
- А если родятся мальчики?
- Мальчиков они отдают нашим женщинам. Сын у меня, - понизил голос хозяин, хотя кроме них двоих никто не услышал бы разговор. – Сын у меня старший от албаны. Прискакала ночью на коне и отдала супруге. Вот – вырастили: крепкий, умный – на радость старикам.



Томирис

Утром Исмен поднялся с рассветом и повел коней к реке. До чего чудесное утро в горах. Склоны, обращенные к востоку, вспыхивают, озаряемые ранним оранжевым солнцем, а западные еще спят в глубокой синей тени. Резко очерчиваются скалы и расщелины. В низинах тает розовая легкая дымка. Кудрявые облачка задержались, отдыхая на белой снежной вершине. Воздух влажный, холодный, так и обжигает грудь, но дышится легко.
Исмен обогнул скалу. Впереди звонко журчала река. Промелькну стайка юрких птиц. Рыжие белки сердито цокали, быстро взбираясь по стволу высоченной пихты.
- Стой! – раздалось сзади. – Ты куда направился?
Исмен обернулся. На дороге никого не увидел. Поднял глаза вверх. На уступе скалы стояла юная албана примерно его возраста. Одежда из коричневой мягкой  кожи почти сливалась с песчаником. Боевой широкий пояс отсутствовал; талию стягивала изящная  матерчатая лента с узором. Справа короткий тонкий  акинак на перевязи через плечо. Албана и сама была тонкая,  совсем не похожая на своих толстобедрых соплеменниц. Исмен подметил, что все на ней как-то аккуратно, изящно. Кожаные анаксириды с ровными швами обтягивали стройные еще худые девичьи бедра. Голенища узких сапожек с острыми носами поднимались до самых колен. Впереди шла аккуратная шнуровка из красной бечевы. Просторная удобная одежда расшита магическими узорами. Рукава на запястьях удерживали широкие медные браслеты. Лицо не круглое и не скуластое, как у большинства албан. Слегка вытянутый нежный овал с розовыми щечками и острым подбородком, нос правильный, прямой. Глаза большие, темно-карие смотрели внимательно и строго. Брови изогнуты тонкими дугами. Две черные косы свисали спереди ниже пояса. Концы выкрашены охрой. Третья – за спиной. Но, не смотря на видимую хрупкость, в ней чувствовалась сила.
С грацией рыси албана быстрыми шуршащими шажками подошла к краю скалы и спрыгнула вниз. Исмен даже сделал невольное движение вперед, чтобы поддержать: уступ высокий, примерно в два человеческих роста. Но девушка легко приземлилась, слегка сгруппировав тело. Тут же распрямилась.
- Куда идешь? – повторила она строго.
- Коней решил искупать, - ответил Исмен, с интересом разглядывая албану. Никогда не видел девчонку в мужской одежде. Сестры обычно носили длинные грубые рубахи до самых пят. Поверх надевали безрукавки из овчины.
- Кто тебе разрешил? – продолжала допрос албана.
- А кто мне может запретить? – пожал он плечами.
- Я!
Она подошла к нему вплотную. Девушка оказалась чуть ниже  ростом, худая, но не тощая.
- Запрещай, - просто ответил Исмен. – Только, вряд ли я послушаюсь. И чего ты ко мне пристала.
Юная албана еще больше изогнула тонкие брови и  рассержено воскликнула:
- А вдруг ты решил удрать. Ты же из этих, из гостей.
- Удрать? – не понял Исмен. – Без чепраков, без оружия, без дорожной поклажи…
- Верно, - смутилась албана. – А почему не приказал гаргареям искупать коней? Почему сам пошел?
- Зачем зря людей беспокоить? Я справлюсь, - не понял Исмен. - У них своя работа есть.
- А если коней твоих зверь напугает, ты сможешь удержать всех четырех?
- Я не один. У меня помощник есть, - указал Исмен на Репейника, который в это время метил все ближайшие бугорки и камни, с важностью задирая  заднюю ногу.
- Вот это лохматое чудовище? – не очень поверила албана.
- Он со щенков пасет лошадей. И очень быстро бегает. С волком может справиться.
- Как зовут этого зверя?
- Репейник.
- Репейник? – она звонко рассмеялась, показывая ровные белые зубки. – Что за имя для пса?
- Он лохматый, всегда шерсть торчит клочьями во все стороны, - объяснил Исмен. – Да и репьи у него вечно в шерсти, не успеваешь вычесывать.
Взгляд девушки слегка потеплел.
- Хочешь, покажу тебе спокойную заводь, - уже дружелюбно предложила она. - Я свою лошадь обычно там купаю.
- Показывай, - согласился Исмен.
Его очень удивила резкая смена настроения юной албаны. Из грозовой тучки вдруг превратилась в яркое солнышко.
- Только, место это не близкое, – предупредила она. - Лучше верхом проехаться.
- Ты сможешь без чепрака?
- Конечно. Разреши я на этого коня сяду, - попросила она, погладив Цырда. – Какой красивый! Ноги какие сильны. – Глаза ее загорелись.
- Нет, - качнул головой Исмен. – Этот конь строптивый. Чужих не любит. Только хозяину позволяет садиться верхом. Извини. Выбирай другого.
- Жалко. Я бы хотела иметь такого коня. Он твой? Заметно. Так и ластится к тебе.
Исмен взобрался на Цырда.  Албана легко вскочила на круп коня будина и, совсем не дергая уздой, умело управляя одними коленями, направила его вперед. Заводь оказалась удобной, мелкой. Исмен мыл коней по очереди пучком травы с песком.  Албана в это время игралась с Репейником. Исмен очень удивился. Репейник не признавал людей кроме него. Только посмей чужой его погладить, тут же зубы покажет, а то и цапнуть может. А тут: нашел сучковатую палку, бросил к ногам девушки и призывно залаял. Она кидала палку далеко в траву, пес находил ее и приносил обратно. Даже с ним, с Исменом Репейник давно так не резвиться, словно щенок. А тут, разыгрался, да еще с человеком, которого впервые увидел… Странно!
- Как зовут тебя? - спросил Исмен, когда они ехали обратно.
- Томирис, - ответила девушка. – А твое имя?
- Родители нарекли меня Исменом, - представился  он.
- Хорошее имя, - чуть улыбнулась девушка. – Обычно так называют наследников рода. Из какого ты клана?
- Этого клана уже нет, - грустно вздохнул Исмен.
- Прости. Что случилось?
- Вырезали. Такова воля богов. Ничего не поделаешь.
За поворотом показалась цитадель и город под ней.
- Хочешь, я покажу тебе нашу долину, - предложила Томирис. – На той стороне есть горячие источники. А там дальше, - указала она рукой куда-то на далекий склон, - древнее святилище.
- Хочу, - обрадовался Исмен.  Что-то в ней было необычное, притягивающее, как вспышка молнии в ночи. Или ему только это казалось? Хотелось подольше побыть с ней, слушать ее голос порой звонкий и жесткий, как звук скрещивающихся клинков, а порой мягкий, словно ветерок пробежался по верхушкам деревьев. Он стеснялся, но все же иногда заглядывал в ее глубокие темные глаза, и сердце сладостно вздрагивало. Когда же она бросала на него быстрый взгляд, а алые пухлые губы чуть заметно расцветали улыбкой, Исмен чувствовал, как кровь приливает к щекам, краснели даже уши.
- Тогда, отведи коней, захвати горит и акинак. Подъезжай к воротам цитадели, жди меня, - приказала она, легко соскочив на землю.
Исмен поставил коней в загон. Хозяина, старика дома не было.  Исмен почистил свой чепрак. Протер медные кольца для крепления ремней.  Цырд радостно зафыркал и стал стучать передним копытом, когда  Исмен накинул чепрак ему на спину.
- Застоялся, бедняга, - ласково потрепал юноша его по загривку. – Потерпи, сейчас выведу тебя на свободу. Разомнешь ноги!
Когда он подъехал к воротам цитадели, его никто не встретил. Створки оставались открытыми,  но  ни охраны, ни Томирис  не видно. Исмен постоял немного. В Цитадели - тишина. Вдруг возникла дерзкая мысль: а что, если войти без  разрешения? Исмена разбирало любопытство: что же там внутри; как живут эти загадочные албаны? Он, конечно, помнил предостережения Фидара: не делать глупости...  А вдруг, не заметят. Только одним глазком… Зайду и сразу выйду. Любопытство пересилило страх. Исмен спешился и тихонько, затаив дыхание, вошел внутрь.
За стенами оказался обширный  чистый двор, мощеный булыжником. Одинокая массивная башня с узкими стрельчатыми окнами возвышалась  локтей на сорок неровным прямоугольником. В основании башни лежали огромные камни. Неужели человеку под силу принести такие большие валуны, да еще обтесать их, уложить ровно в кладку? А за башней шла отвесная скала, в которой располагались входные проемы, обрамленные круглыми колоннами. Скала чем-то напоминала гнездовье стрижей в утесе. Наверх поднимались ступеньки, вырубленные в камне.
Справа блеснул огонь. Исмен пригляделся.  Прямо в скале зиял грот. Перед гротом разбит цветник. В глубине мерцало пламя в огромной каменной чаше. Свет пламени выхватывал белую мраморную фигуру. Исмен осторожно подошел к гроту. Пахнуло ароматными воскуриваниями. Он окунулся в полумрак небольшой пещеры. Кругом по стенам висели головы животных: здесь и медведи, и бараны, волки, лисы, быки. Посредине, перед алтарем с неугасающим огнем величественно стояла мраморная статуя богини в человеческий рост. На холодном лице с мягкими чертами едва проскальзывала улыбка - чуть-чуть кривились полные губы. Но складывалось впечатление, что добродушное выражение лица богини может в любой миг смениться гневом.  Руки  плавно протянуты к входящему с открытыми ладонями. Она как бы призывает: «Подойди, расскажи все. Я тебя утешу, дитя мое». Но в то же время голову богини украшал боевой шлем с коровьими рогами, сбоку висел кинжал, а из-за спины торчал горит со стрелами. Богиня была обнаженная. Только широкий боевой пояс защищал ее выпуклый живот, бут-то с младенцем в утробе; но выше теснилось множество грудей, набухших молоком.
Так, вот она какая, Аргинпаса. Исмен стоял завороженный, внимательно исследуя взглядом каждый изгиб ее тела. Он вздрогнул, услышав, как Цырд недовольно ржет и бет копытом о камни. Вышел из оцепенения. Почувствовал себя вором, залезшим в чужую кибитку. Как бы не застали его здесь. Нельзя бес спроса заходить в чужой храм. Быстро зашагал обратно к воротам.
- Эй! Ты кто такой?
Ему преградила дорогу албана, некрасивая девушка лет пятнадцати, с грубыми чертами лица. Тело крупное, угловатое с короткими толстыми ногами и длинными руками – совершенная противоположность Томирис. Широкий боевой пояс с бронзовыми защитными пластинами едва обозначал талию. Из-за ворота толстой кожаной одежды торчала слегка искривленная мощная шея. Маленькие, глубоко посаженные глаза зло сверкали. Она широко расставила ноги в растоптанных грязных сапогах, положила ладонь на рукоять кинжала и грубым голосом закричала:
- Кто тебя впустил?
Исмен на миг растерялся, но тут же собрался, развернулся к албане левым боком. Ладонь легла на рукоять акинака.
- Я его позвала! -  Между ним и рыжей девушкой встряла Томирис.
- По какому праву?
- Он уже уходит.
- Нет! Никуда он не уйдет! – еще громче пригрозила албана.
Томирис подошла вплотную к девушке и грозно прошептала:
- Прочь с дороги!
- Не пущу! – Рыжая отступила на шаг и вынула кинжал. – Я его прирежу. А тебя, гадина, накажут. Это ты ему позволила войти в священный город.
Томирис тут же выхватила свой нож. Албаны, как две кошки стали осторожно подступать друг к другу, грозя клинками. Томирис бросилась вперед, метя в лицо сопернице. Рыжая еле успело уклониться, в ответ тяжело махнула кинжалом. Томирис присела. Лезвие молнией сверкнуло над головой.
- Остановитесь! – попробовал разнять их Исмен, но сам чуть не получил удар острием в глаз.
Томирис опять кинулась вперед и перехватила занесенную руку соперницы. Та вцепилась в ее руку с кинжалом. Они стояли, рычали, толкались. После свалились на землю и стали кататься в пыли. Каждая старалась подмять под себя соперницу. Томирис маленькая, юркая выкручивалась, извивалась. Рыжеволосая давила силой. Неизвестно, кто бы победил, но вскоре на шум сбежались женщины. Вмиг растащили в стороны дерущихся и отобрали ножи. Исмен не успел глазом моргнуть, как с него сорвали все оружие и скрутили руки. 
Всех троих повели к квадратной башне. Миновав низкий арочный вход, очутились в темном коридоре. Исмен чуть не упал, споткнувшись о ступеньку. Вверх вела крутая узкая лестница.  Поднявшись наверх, его впихнули в просторное  помещение примерно десять  на десять шагов. Узкие окошки пропускали скудный дневной свет. Привыкнув к сумраку, Исмен различил стены, грубо сложенные из булыжника. Кладку частично скрывали большие пестрые ковры. Такие же ковры устилали пол. Потолок низкий, деревянный, в темных пятнах копоти от масляных светильников. Посредине возвышался каменный трон. Два сидящих льва грозно оскалились. Между львами тумба-сиденье. Спинку представлял собой орел, расправивший  крылья.
Из бокового проема появилась пожилая женщина в красивой длинной одежде: тонкий выбеленный холст расшит красными птицами и черными зверями. Лицо не молодое, строгое, с волевым взглядом. На голове высокая цилиндрическая тиара, украшенная золотыми подвесками. Она села на трон, грациозно положив ладони на головы львов.
- Ну? – громко спросила она. – По какому поводу шум? Говори, Дзерасса.
Соперница Томирис поклонилась и сказала:
- О, Справедливая Мать Растад. Все - эта смутьянка Томирис. Она провела внутрь мужчину. Ее надо наказать смертью.
- Мужчину я здесь не вижу, - осадила ее женщина. – Всего лишь отрок, в начале превращения в юношу.
- При нем оружие, - вставила одна из албан. – Акинак и горит.
- Кто он, гаргарейский охотник? – спросила женщина.
- Нет, приехал с гостями, - тихо напомнила одни из албан, наклонившись к уху Справедливой Матери Растад.
- Ах, вот оно что, - кивнула та. – Это меняет дело.
- Дозволь сказать, Справедливая Мать Растад, - попросила Томирис.
- Говори.
- Он не враг нам. Он даже не знает о племени даргов.
- Он – мужчина. Ты знаешь наши законы, - укорила ее мать Растад. – Мужчины не должны осквернять священный город.
- Но гаргареи заходят в крепость, - возразила Томирис.
- Гаргареи – наши слуги. Он - не слуга. Если бы ты его выбрала, тогда только могла пустить в крепость, да и то – без оружия. Но тебе еще рано познавать мужчин, да и его возраст не подходит для продолжения рода.
Исмен мало понимал из разговора албан, но чувствовал, что попал в серьезную передрягу.
- Справедливая Мать Растад, я сам, без разрешения вошел через ворота, - встрял он, и тут же пожалел об этом. Десятки пар глаз, полные ненависти и презрения впились в него, словно острые стрелы. Исмен почувствовал себя точно так же, как возле похоронного кургана Скопаса, когда сидел со связанными руками и ждал страшной участи.
- Сначала ты должен спросить разрешения открыть рот, - зло сказала одна из албан.   
 Но Справедливая Мать, сделала чуть заметный жест рукой, и албана замолчала.
- Ты ксай? – спросила она.
- Да. Сколоты посвятили меня богу Савру.
- Тогда ты должен говорить только правду. Уста твои не должна осквернять ложь, - укорила его Растад. – Если бы ты сам, один без разрешения проник в цитадель, Томирис обязана была тебя убить на месте, ни о чем не спрашивая. Но она этого не сделала. Наоборот - встала на твою защиту.
- Справедливая Мать, зачем такая строгость? – воскликнула Томирис. – Он впервые попал в горы. Его родина далеко в степях. Откуда ему знать наши законы?
- Кругом враги. Не забывай об этом, - ответила Растад каменным голосом.
- Но на нашу долину уже лет двадцать никто не нападает, только мы делаем набеги, наводя ужас на другие народы.
- Потому и не нападают - боятся. Нельзя расслабляться. Как только потеряем бдительность, так сразу погибнем все. Тебе ясно?
- Да, Справедливая Мать.
- А теперь объясни, почему ты с ножом кинулась на сестру?
- Но она первая обнажила кинжал, - оправдывалась Томирис.
- Я хотела прирезать преступника. Она помешала, - в негодовании выкрикнула Дзерасса.
- И вы подрались, – недовольно покачала головой Растад. Подвески на ее тиаре сердито звякнули. – Подрались из-за мальчишки. Скверно! Если бы вы поспорили из-за коня, за оружие, еще из-за чего-нибудь – я поняла бы. Но из-за мальчишки… Томирис, неужели ты намеревалась убить сестру?
- Нет, Справедливая Мать. Я хотела ей лицо подправить. А то ее даже лошади бояться.
- Да ты сама – полукровка! – взревела гневно Дзерасса.
- Тихо! – властно прикрикнула Растад. – Нет ничего более постыдного, чем раздор в семье. Вы обе будете наказаны. К вечеру я решу, какая кара вас ждет. А теперь – идите. Если еще раз сцепитесь – обеих посажу в яму.
- А с мальчишкой что делать? – спросила одни из албан, державшая Исмена за скрученные руки. В ее голосе послышалось столько холода, что Исмену стало не по себе. Он помнил предупреждение Фидара: скажешь слово против – тебе сразу глотку перережут. Если верить его словам – давно бы уже перерезали.
Справедливая Мать пристально посмотрела ему в глаза и тихо приказала:
- Отведем его к Аргинпасе. Пусть богиня решит его участь.
Исмена повели вниз по лестнице. Миновав залитый солнцем двор, оказались возле грота-святилища.
- Проходи, - толкнула его албана внутрь. – Поклонись Аргинпасе.
Исмен послушно переступил порог храма, склонил голову перед многогрудой богиней. Женщины вошли следом. В храме стало тесно. Справедливая Мать Растад подошла к изваянию, произнесла грудным голосом:
- Рассуди нас покровительница.
Она приказала принести жертвенную птицу. Одна из албан передала ей серенькую горлицу. Птичка испуганно таращила черные глазки-бусинки, сидела смирно. С птицей в руках Справедливая Мать обошла вокруг алтаря с неугасаемым огнем и громко произнесла:
- Покровительница, прими эту жертву.
Одна из албан достала нож, чтобы перерезать шею горлицы. Но птица вдруг встрепенулась, вырвалась из рук Растад, с шумом заметалась по пещере, роняя перья.  Все бросились ее ловить, тянули руки, подпрыгивали. Горлице удалось подлететь к выходу. Отчаянно хлопнув крыльями по воздуху, птица умчалась на свободу.
- Что это было? – растерянно спрашивали Справедливую Мать женщины.
- Аргинпаса не пожелала принять нашу жертву, - рассудила Растад. – Она не хочет крови.
- Что же делать с пленником?
- Отпустить.
- Неужели он не понесет наказание за осквернение священного города? - не поняли албаны.
- Он ни в чем не виноват. Так рассудила богиня и наша покровительница, - твердым голосом ответила жрица.
Исмена выставили за ворота, вернули меч и горит. Вывели коня. Цырд недовольно фыркал и пытался вырваться из чужих рук. Увидев хозяина, успокоился.
Оказавшись в нижнем городе, Исмен с облегчением вздохнул. Гнетущее впечатление оставила квадратная башня. Не очень то приятно было находиться в окружении разъяренных албан. Ну и влипли они. Интересно, чем Фидар и Колобуд занимаются?  Наверное, развлекаются в обществе своих избранниц, пьют вино… а Исмен чуть головы не лишился.  А вдруг, их уже нет в живых! От такой мысли бросило в жар. Нет, не может быть. Но как проверить?
Цырд потянулся мордой к нему, требуя ласки.
- Прости меня, - погладил его Исмен. – Не получилось сегодня побегать. Ну, ничего, не переживай. Завтра пущу тебя в долину порезвиться.
Сквозь входной проем из домика выплывали клубы сизого дыма. От запаха печеного мяса живот так и забурлил. Старик гаргарей приготовил на обед баранью печень, варенную в сыворотке, и поджарил седло молодого барашка.
- Что там за шум в цитадели? – спросил старик, когда Исмен наелся.
Он рассказал хозяину, что произошло. По мере продолжения рассказа, старик все больше хмурился, недовольно качал седой головой.
- Тебя легко могли прирезать, как я сегодня утром этого барашка.
- Верю, - согласился Исмен.
- Плохо, что и Томирис досталось. Ох уж эта неугомонная Томирис! Не первый раз ее наказывают. Своевольная, дерзкая, непослушная…но добрая, - в конце мягко добавил он.
- Она меня защищала, - вспомнил Исмен. – Из-за моей глупости ее наказали. Только, зачем она на сестру с ножом кинулась?
- Томирис делает все назло своей сестре Дзерассе. Не любят они друг друга вот с таких лет. – Он показал ладонью два вершка от пола.
- Не похожи они на сестер, - подметил Исмен. - Томирис высокая, тонкая, лицо нежное, щеки румяные. А Дзерасса похожа на валун, скатившийся с горы, к тому же рыжая и бледная.
- Так сестры они, совсем не сестры. Сестрами они только называются. Они все там, в цитадели – сестры, - старик не знал, как доходчиво объяснить Исмену. -  Раз в год, весной со всех поселений гаргареев сюда приходят женщины, у которых в этом году родились девочки. Справедливая Мать осматривает младенцев и отбирает самых крепких. Отбирает немного: из десятка – одну или двух. Матерям в обмен дают корову. У нас каждая женщина мечтает девочку обменять на корову. Посуди сам: мальчик – будущий работник, кормилец. А девочка? Хорошо, если красивая и пухленькая вырастет, за нее выкуп хороший с родителей жениха можно получить. А если худая и кривая, тогда что с ней делать? Вот, видишь как! Да и у самих албан дети от разных отцов.
- Как они мужчин ищут? Расскажи.
- О! – протянул старик. – История не простая. Прежде всего, албана должна убить воина и желательно - из племени даргов. Принесет девушка Справедливой Матери его меч и голову,  только тогда посвящают ее в совершеннолетие. Ну, и возраста она должна достичь соответствующего – четырнадцати лет. Она становится – воительницей, полноправной жрицей Аргинпасы. Ей разрешают отправляться на поиски мужчин. Могут и в наших селениях искать, а могут уехать далеко, далеко! Даже по ту сторону хребта забираются, за Эльбрус. Бывает такое, и не редко, что мужчины, познав их, потом с ума сходят. Да! Приезжают сюда с богатыми дарами, умоляют Справедливую Мать отдать им возлюбленную. Горы золота предлагают, клятвами разбрасываются.  Но у албан законы жестокие: хочешь – гости, но потом  - уезжай.
- А если мужчина слишком настойчив?
- Убивают, - пожал плечами старик. - Без всякой жалости, как быка перед алтарем. Здесь, в долине албаны гостеприимны: напоят путника, накормят, позабавят. Но только он покинет границу их земли, так должен скакать без оглядки, иначе получит кинжал в спину или стрелу в глаз. Переступил границу – ты уже не гость, ты – враг.
- Спасибо, что предупредил, - поблагодарил его Исмен.
- И друзьям своим передай, - понизив голос, добавил он. – Как только их отпустят, сразу же на юг, вдоль реки, а потом выше в горы, к перевалу. И гоните коней без остановки.
Вечером Исмен расстелил плащ  на охапке соломы, улегся на спину, подложив руки под голову, и долго смотрел, как блики от угольков очага играют на прокопченном потолке.  Старик возился во дворе. Пришел его сын, на цыпочках вошел в дом. Стараясь не мешать гостю, устроился в другом углу.
Исмен никак не мог уснуть. Почему-то из головы никак не выходила Томирис. Перед глазами так и стояло ее лицо. И что же в ней такого особенного? Чем она так притягивает его? Почему-то он беспокоился: что с ней будет, как ее накажут. Он вспомнил своих сестер и других девчонок из становья. Как-то раньше никогда не заглядывался на них, наоборот – призирал. Но к Томирис он испытывал какое-то непонятное влечение.  Раньше с ним такого не происходило…
Вошел старик. Уселся на солому и начал стаскивать войлочную обувь, готовясь ко сну.
- Послушай, отец, - позвал его Исмен. – Как ты думаешь, Томирис красивая?
Старик усмехнулся.
- Конечно красивая. Разве есть еще у кого такая тонкая талия. А как она ходит, словно рысь крадется. А взгляд… Глаза, что у серны. Да ты никак полюбил ее.
- Что ты за глупости говоришь! – возмутился Исмен.
- Эх, воин, - тяжело вздохнул старик. – Нельзя в них влюбляться - Аргинпаса накажет.
Рано утром Исмен повел коней на реку. Дошел до скалы, где вчера его встретила Томирис. Никого. Стало немного грустно. Он съездил к той же заводи, что и в прошлый раз. Помыл коней, сам искупался в студеной горной воде. Как-то пусто было. Чего-то или кого-то не хватало. Даже Репейник, который обычно обнюхивал каждый след, раскапывал норы или пугал маленьких серых ящериц, что решили погреться на солнышке, нынче просто улегся на берегу и грустно глядел в воду.
Исмен отвел коней назад в селенье, задал корму. Не зная, к чему приложить руки, решил сходить в долину, хоть птицу какую-нибудь подстрелить. Закинул за спину горит. На правое бедро привязал нож. Выбрал легкое копье.
Репейник затрусил следом.
Долину заливал солнечный свет. Змеилась река. Тени облачков проносились стремительно по зеленой равнине. Словно стайки мушек паслись стада. Исмен высмотрел заводь с густой порослью камыша. Наверняка, там будут утки.
 Вдруг репейник завилял хвостом и бросился вперед, радостно подвывая. Что с ним? Исмен увидел, как пес пытался взобраться на скалу у въезда в поселение.
 - Куда собрался?
Наверху стояла Томирис.
- Тебя не посадили в яму? – обрадовался Исмен.
- Нет, - беспечно ответила девушка. – Вижу, и тебе еще Дзерасса горло не перерезала. Так, куда ты направляешься?
- Решил поохотиться.
- Какое совпадение! – Она подняла с камней горит и  легкое метательное копье. – Я тоже решила подстрелить добычу.
- Возьми меня с собой. Ты же знаешь места, где можно найти зверя.
- Знаю, - согласилась она. - Но я птичек не стреляю. Мне нужна косуля или горный баран. 
- Как же ты его потом  дотащишь? – усмехнулся Исмен.
- Не думай, что я слабее тебя, - фыркнула Томирис.
 
Наконец Репейник вскарабкался наверх и принялся вертеться  у ног албаны, поскуливая, и так рьяно вилял лохматым хвостом, что казалось, он оторвется.
- Это чудовище берем с собой? – она потрепала Репейника по загривку, от чего он замахал хвостом еще чаще. – Не будет мешать?
- Репейник очень умный. Может зверя выслеживать. Попусту не лает. И даже кабанов не боится. Да что он так трется возле тебя?
- Решил сменить хозяина, - посмеялась Томирис. Исмену стало немного обидно от ее слов.
Помимо оружия, албана взяла с собой мешок с припасами. На голову надела высокую лисью шапку. Широкий кожаный ремень повязала наискось через плечо.
- Дай мне мешок. Я его понесу, - предложил Исмен.
- Зачем? – нахмурилась албана. – Считаешь меня слабой?
- Нет…
- Не смей больше предлагать помощи. И запомни: албаны – это не самки и не рабы мужчин. Мы – жрицы Аргинпасы. Мы сильнее вас. Мы выше мужчин. Не веришь?
- Верю, - согласился Исмен, лишь бы только успокоить ее гнев.
- Врешь!  Сомневаешься! Запомни: я все чувствую: что ты думаешь, что ты хочешь сделать - все наперед знаю.
- Я ничего плохого о тебе не думаю, - тоже начал злиться Исмен. – Предложил помощь из вежливости. И я сомневаюсь, что ты сильнее меня.
Томирис сверкнула гневно глазами.
- Посмотрим, как ты себя в горах будешь вести. Если отстанешь, я ждать не буду. Выбирайся потом сам.
Она зашагала быстрее.
- Ты плащ взял? – спросила Томирис, не оборачиваясь.
- Да.
- А шапка есть?
- Нет. Зачем?
- У тебя уши в горах отмерзнут. Ночью холодно.
- Мы что, к вечеру не вернемся?
Она лишь загадочно и немного зло ухмыльнулась. Исмен тут же пожалел, что напросился на охоту.
Томирис спустилась к реке и, легко перепрыгивая с камня на камень, оказалась на другом берегу. Исмен последовал за ней, но на последнем камне поскользнулся и плюхнулся в воду. Стремительный поток тут же подхватил его и понес. Одной рукой ему удалось зацепиться за скальный выступ, другой удерживал копье, чтобы  не уплыло - жалко. Но он в таком положении никак не мог выкарабкаться на сушу. Сильные руки  схватили его за шиворот и подтянули к берегу. Репейник туда же – зубами впился в одежду и помогал.
Исмен поднялся на ноги. Весь перемазался в глине. Вода струями стекала с одежды. В сапогах чвякало. Холодная мокрая куртка противно липла к телу.
Томирис хохотала, чуть не падая.
- Иди обратно в селение, обсохни, - предложила она, давясь от смеха.
- А ты?
- Я одна пойду.
- Нет, - упрямо пробурчал Исмен. – Веди. Куда дальше? – И зашагал вперед.
- Эй, - серьезно сказала она. – Простынешь.
- Не знаю, что это такое, - буркнул Исмен.
Они карабкались по крутому склону. Огибали отвесные скалы по узким  звериным тропкам. Ноги каменели от напряжения. Дыхания не хватало. Легкие разрывались. Сердце бешено колотилось. Наконец поднялись на горное плато. Тут же ледяной обжигающий ветер чуть не сбросил их обратно. Преодолев плато, начали спускаться. Склон скрыл их от ветра, который волком завывал где-то вверху, над головой.
- Ноги береги, - посоветовала Томирис.
Спускаться оказалось намного тяжелее. Того и смотри, поскользнешься или наступишь на шаткий камень. В низине сели передохнуть.
- Обсох? – пощупала его одежду Томирис.
- Почти.
- Еще не выдохся?
- О чем это ты? – натянуто усмехнулся Исмен. Сам ног не чувствовал.
- Тогда – продолжим.
Она вскочила и вновь полезла в гору. Казалось, нисколечко не устает эта взбалмошная девчонка.
Шли без остановок весь день то, взбираясь на кручи то, спускаясь в долины. Пару раз переходили быстрые бурлящие речушки. В конце попали в ущелье, где кругом нависали желтые скалы. Местами склоны обросли густым кустарником. Тут же в расщелинах лес: стройные пихты поднимались высоко в небо тонкими пирамидами. Преодолев непроходимые заросли кустарника, набрели на небольшой грот в скальном уступе. В гроте оказался очаг, сложенный из камней и заполненный пеплом.
- Пришли, - объявила Томирис, скидывая мешок с плеча. – Устал?
- Нет, - покачал головой Исмен, хотя так и тянуло упасть на землю.
Даже Репейник сразу же улегся, вывалив розовый язык.
- Нравится здесь?
- Ага, - безразлично ответил Исмен, присаживаясь на камни.
- Сама нашла это место. Я всегда здесь охочусь. Там дальше ручей есть. К нему тропка ведет. Звери ходят на водопой. Сейчас перекусим и пойдем в засаду.
Она достала из мешка кусок белого козьего сыра и флягу с подсоленной молочной сывороткой. Сыр разломила пополам. Одну половинку протянула Исмену. Немного дала Репейнику. Они отщипнули по кусочку сыра и бросили перед собой, жертвуя богам. Исмен совершил молитву Савру, Томирис – Аргинпасе.
Продрались сквозь густые тенистые заросли кизила, вышли к тропинке. Чуть заметная стежка петляла среди камней и спускалась по склону. Внизу слышалось журчание ручейка. Охотники притаились за выступом скалы. Стали ждать. Репейник поднялся чуть выше и замер. Солнце клонилось к западным вершинам. Кругом тишина, только доносилась слабая песенка ручья, да иногда ветерок тревожил листву.
Вдруг Репейник глухо коротко рыкнул. Охотники насторожились. Стрелы уже лежали на тетиве. Послышались мягкие шажки, шуршание, и прямо на них вышел  крупный ирбис. Мохнатый, рыжеватый с черными пятнышками. Желтые холодные глаза, не мигая, уставились на охотников. Маленькие уши прижались к голове.
Кошка очень медленно припала к земле, готовясь к атаке. Охотников и хищника разделяло не больше десяти шагов.  Исмен осторожно отложил лук и поднял копье, приготовился ударить Ирбиса.
Хищник продолжал наблюдать за людьми. Наверное, размышлял: прогнать непрошенных гостей или лучше убраться самому. Но тут сверху появился Репейник. Оскалив зубы, вздыбив холку, он смело двинулся на хищника. Ирбис коротко рявкнул, резко повернулся и скрылся в чаще, сердито дергая кончиком хвоста. Решил, что с троими ему не справиться. Исмен и Томирис одновременно выдохнули.
- А если бы ты была одна? – спросил Исмен.
- Пришлось бы сражаться, - ответила девушка. -  Теперь надо следить, чтобы он со спины не подкрался. Это его угодья; он здесь хозяин.
- Репейник не даст, - уверенно сказал Исмен.
На тропинке опять послышался шум. Охотники спрятались. Мимо пробежала козочка с двумя козлятами. Исмен  натянул лук. Томирис покачала головой – нельзя. Следом появился крупный горный козел, гордо неся большие изогнутые рога. Теперь можно: Томирис выстрелила. Козел подпрыгнул на всех четырех ногах, повалился на бок, но тут же вскочил и помчался обратно в гору.
- За ним! – крикнул Исмен Репейнику.
Они бросились вслед раненому животному. Козел, хоть и подстреленный, но убегал шустро. Охотники увидели его на краю скалы. Все, ему не уйти! Но Томирис дернула за руку Исмена. Вниз! Репейник нагнал козла и готов был вцепиться. Но животное неожиданно сигануло с обрыва. Ударившись о камни рогами, козел, как ни в чем не бывало, помчался дальше, лихо взбираясь по уступам.
Охотники, задыхаясь, выбежали  к отвесным скалам.
- Упустили, - посетовала Томирис.
- Где он?
- Наверху. Теперь его не нагоним.
Козел стоял  над ними и нагло наблюдал за охотниками. 
- Он же раненый. Вон, твоя стрела в боку торчит.
- В том то и дело, звери раньше его завалят. Наверняка тот ирбис следит.
- Попробую. – Исмен натянул лук, что есть силы. Наконечник стрелы уперся в излучину. Рука задрожала от напряжения. Затаил дыхание… Выстрел! Козел полетел вниз с пробитым горлом.
- Вот это – выстрел Гайтасира! – воскликнула восхищенная Томирис.
- Я хорошо стреляю, - не без гордости ответил Исмен. Ему было приятно: наконец-то она хоть раз похвалила его. Они подошли к убитому зверю.
- Ну и туша, - удивился Исмен. Козел был большой, не меньше полугодовалого теленка. – Что мы будем с ним делать?
- Съедим на месте, - пошутила Томирис. – Отрежь ему голову. Я вскрою брюхо и достану печень нам на ужин. И давай поторопимся. Скоро на запах крови прибегут волки.
С последними лучами охотники добрались обратно к гроту. Исмен  положил в дальний угол голову козла с большими загнутыми рогами, пошел собирать хворост для костра. Томирис разожгла огонь и принялась разделывать печень. Разрезала ее на кусочки, обваляла в какой-то высушенной траве, нанизала на прутики и принялась обжаривать. Исмен нарубил хвойных лап, соорудил ложе.
Вкуснее свежей печени с приправами он ничего не пробовал.
- Ты хорошо готовишь, - похвалил он.
- И с тобой тоже не скучно ходить на охоту. Обычно я одна охочусь, но сегодня не пожалела, что тебя взяла.
- Ты не боишься ходить одна. А вдруг зверь со спины нападет или ногу подвернешь.
- Албанам нельзя бояться. Мы не должны знать страха, так требует от нас Аргинпаса. Наша жизнь в ее руках. Если суждено погибнуть от зубов хищника или от ножа дарга – значит такова ее воля.
Ночь накрыла горы. В грот заглянула луна, пробиваясь сквозь густую листву. Томирис  расстелила на хвойные лапы свой плащ. Устроилась на одном его краю.
- Ложись, - указала она Исмену место рядом. – Твоим плащом укроемся.
- Разве можно тебя лежать рядом с мужчиной?
- Можно. Ты еще не мужчина. Не обижайся, - виновато улыбнулась она, заметив, как Исмен переменился в лице. - Ложись.
- Нет, - упрямо помотал головой Исмен. – Я лучше в том углу…
- Замерзнешь. Потом придется тебя от камней отдирать. Ложись. Не капризничай.
- Аргинпаса не разгневается?
- Нет. Ты же настоящий ксай, а не пастух из племени гаргареев.
Исмен осторожно прилег, стараясь не касаться юной албаны. Накрыл плащом себя и ее. Угли тлели, освещая грот красными бликами. Где-то внизу послышалась возня. Репейник,  лежавший у входа,  подскочил, прислушался.
 - Это волки нашего козла делят, - успокоила всех Томирис. – А вот, слышишь? Хозяин – ирбис пожаловал.
- К нам они не придут? – забеспокоился Исмен.
- Нет. Звери огня боятся. Я так разложила угли, что они всю ночь будут тлеть. Потом, Репейник, если что - поднимет тревогу.
Угли потрескивали. Внизу продолжал рычать ирбис. Волки огрызались. Прошуршала крыльями ночная птица.
- Исмен, - тихо позвала Томирис. – Расскажи о себе: кто ты, какого племени, как стал ксаем?
- Разве тебе это интересно?
- Интересно. Ты уже убивал врагов?
- Да, - чуть помедлив, ответил он.
- И что при этом чувствовал?
- Чувствовал? – он подумал. – Не очень-то приятно отнимать жизнь.
- Расскажи, - мягко потребовала Томирис.
Она слушала и не перебивала. А Исмену даже стало как-то легче, когда выговорился. Горе и обиды, накопившиеся в душе, таяли, как грязный весенний снег. Все еще не проходило то неприятное ощущение, когда он разрывал копьем бок охранника каравана.
- Много тебе выпало испытаний. Жалеешь, что потерял семью?
- Если честно, даже не знаю. С одной стороны – конечно: жалко дядьку, сестер, братьев; а с другой стороны, я жил у них, как невольник. Если бы не нападение роксоланов, до сих пор бы пас кобылиц, ходил в рубище из конопли, да питался, что от ужина останется. Теперь - я свободен. Никто надо мной не властвует. К тому же сколоты меня в ксаи посвятили. Раньше только мечтал стать воином. Да и мечта казалась  - несбыточной.
- Надо же, - задумчиво произнесла Томирис. – Тебе повезло, что ты встретил Фидара.
- Савр послал его мне в помощь. А ты убила первого врага?
- Я никому не рассказывала. Только тебе скажу, - прошептала она. – Однажды я объезжала долину в дозоре и заметила дарга. Он хотел угнать наших лошадей. Пастуха гаргарея убил. Дарг мог легко победить меня. Мужчина на вид - сильный. Но он подумал, что я не одна, и решил удрать. Я долго гналась за ним по горам. Конь у него хороший был. Но дарг плохо знал дорогу,  вылетел к обрыву и не успел осадить скакуна. Свалился в пропасть вместе с конем. Я, как положено, отрезала голову дарга, принесла Справедливой Матери. Так записали на меня подвиг.
- Можно тебя спросить о личном?
- Это еще о чем? – насторожилась албана.
- Почему Дзерасса тебя назвала полукровкой? Вы же сестры.
- Нас, таких дочерей у Справедливой Матери аж два десятка. Дзерасса ее родная дочь, от плоти и крови. Меня же удочерила. Частенько албаны делают дерзкие набеги на далекие земли. Из походов они пригоняют скот, привозят награбленное добро и маленьких девочек. Вот, я – одна из таких трофеев. Откуда меня привезли, кто мои родители – понятия не имею.
- Ты прости, что навлек на тебя гнев Справедливой Матери. Без разрешения вошел в цитадель…
- Забудь! – вдруг резко оборвала его Томирис. – Никогда не жалей, о том, что уже произошло. Мы не властны над судьбой. На то есть Боги, чтобы направлять нас или предостерегать. В том есть и моя вина. Я тебя не предупредила и не вышла встретить вовремя… Не стоит об этом вспоминать. Что случилось – того не вернуть.
- А как тебя накажут за драку?
- Отправят лисой.
- Лисой?  Что это значит?
- Лисы пробираются тайными тропами в чужие земли и высматривают добычу. Например: богатое селение или становище кочевников с тучными стадами. Лиса следит, подсчитывает вражеские силы, прикидывает, как лучше напасть. Затем возвращается и обо всем докладывает Справедливой Матери. По ее следу албаны идут в набег.
- Разве это наказание?
- Еще какое, - глухо ответила девушка. – Если лису заметят, то сразу убивают, ни о чем не спрашивая. Из трех лис только одна возвращается.
- И когда тебе отправляться?
- Скоро.
У Исмена стало грустно на душе.
- Мы с тобой  больше никогда не увидимся?
Томирис повернулась к нему, приподняла голову, подперла щеку рукой. В темноте блеснули ее глаза. Исмен почувствовал на шее горячее дыхание.
- Зачем?
- На охоту вместе сходить.., - неуверенно предположил Исмен.
Она вновь легла на спину.
- Поохотимся. После смерти, в полях блаженства, если Аргинпаса позволит. Все! Давай спать, - сменила она тон на жесткий.
- А можно еще вопрос?
- Ну?
- Зачем албаны правую грудь перетягивают? У тебя тоже ремень широкий через плечо.
- Глупее вопроса не мог задать? – недовольно пробурчала Томирис. – Когда лук натягиваешь, да потом спускаешь тетиву…
- И что?
- Что, что! Тетива по груди бьет. Чтобы грудь не мешала стрелять, ее ремнем и перетягивают. Заканчивай болтать. Отвернись в другую сторону. На бок ложись.
Исмен послушался, тут же почувствовал, как к нему прижалась теплая узкая, упругая спина Томирис. Снаружи все стихло. Репейник сопел и поскуливал во сне. Наверное, гнался за кем-то. Исмен постепенно провалился в сон.
Ему приснилось, что он лежит в том же гроте, чувствует спиной спину девушки. Вдруг улавливает шепот: это Томирис молится Аргинпасе. Он плохо слышит слова, но она что-то говорит о жертвоприношении; обещает богине очиститься кровью… Звук вынимаемого ножа из ножен. Томирис поворачивается и вгоняет лезвие ему в горло.
Исмен вздрогнул и открыл глаза. Оранжевый яркий свет заливал пещеру. Птицы щебетали на разные голоса. Томирис рядом не было. Она уже встала.    Тело закоченело, не смотря на теплый плащ.  Исмен встал, размял ноги. Икры, словно каменные. Бедра ломило. Все - вчерашняя беготня по горам. Он проковылял к выходу и чуть не ослеп от солнца. Горы. Кругом синие вершины и голубое небо. Отец-Эльбрус сиял особенно ярко.
Исмен по тропке отправился к ручью. Слышал впереди его журчание, перекликающееся со звонким говором птиц. Источник тонким водопадом срывался с отвесной скалы. Под скалой образовалось небольшое, но глубокое озерцо. Исмен обомлел, увидев Томирис. Она стояла в одной длинной холщевой рубахе стройная, еще не совсем сформировавшаяся девушка. Закинув руки за голову, расчесывала густые волнистые волосы костяным гребнем. Черные пряди рассыпались по плечам до самых колен. Репейник крутился тут же. Девушка услышала шаги, обернулась и зло крикнула:
- Отвернись!
Исмен повиновался, но так и подмывало взглянуть еще раз. Да что это с ним? – злился он на себя. Она – обыкновенная девчонка,  к тому же – албана. Что в ней интересного?
- Все, можешь подойти.
Томирис уже заплела косы, нахлобучила на голову свою лисью шапку, надела куртку и анаксириды, зашнуровала сапоги.
- Не смей больше подглядывать. Глаза выколю! – строго предупредила она.
- Я не нарочно, - возмутился Исмен.  – Откуда же я знал…
- Умойся, - не захотела она слушать его глупых оправданий. – Куртку сними. Вон, шея какая черная. Песка набери мокрого и потри.
Исмен повиновался.
- Давай, давай, - требовала разозленная Томирис, а в конце набрала пригоршню воды и плеснула Исмену за шиворот. Тысячи иголок впились в спину. Он попытался вскочить, но Томирис схватила его за волосы и окунула лицом  в озеро. Исмен нахлебался воды. Пока откашливался,  девчонка заливалась звонким смехом.
- Что, освежился? Вставай. Нам к вечеру надо вернуться.
На обратном пути Исмен нес голову козла. Тяжелая, неудобная из-за длинных рогов. Томирис пожалела его и отобрала копье. Бежала впереди, да еще всю дорогу пела. Частенько оборачивалась и издевательски прикрикивала:
- Быстрее! Тащишься, как вол после пахоты. Веселее! Смотри, какое солнышко яркое. А ты мрачен, словно грозовая туча. И не пыхти!
Когда они добрались до селенья, Исмен еле передвигал ноги.
- Дальше я сама понесу, - сказала Томирис, отбирая у него голову козла.
- Что с ней будешь делать?
- Ее повесят в храме, как жертвоприношение.
Долго стояли, глядя друг другу под ноги.
- Прощай, - наконец произнесла девушка. – Все. Больше не увидимся.
Исмену стало до боли грустно.
- Хранит тебя Аргинпаса, - смог выдавить он из себя.
- Савр в помощь, - услышал тихий ответ.
Они разошлись.
Исмен растянулся на куче соломы без сил. Единственное желание – немного полежать без движения, расслабится. Он даже отказался от ужина, предложенного стариком гаргареем, хотя в животе – полная пустота.
- Приходила Дзерасса, - сообщил старик. – Интересовалась: где ты. Ох, не к добру это. Вид у нее был, словно у разозленной волчицы. Опасайся ее.
Вся усталость тут же прошла. Как можно быть таким беспечным? Фидар же приказал ему: быть настороже. Превозмогая ломоту во всем теле, Исмен поднялся. Он осмотрел ноги коней. Не смотря на то, что старик уже кормил их, насыпал в кормушку зерна. Закрепил чепраки на спинах. Приготовил оружие. Набил дорожные мешки всем необходимым. Только после этого поел и решил лечь отдохнуть. Но на душе все же было тревожно. На всякий случай вынул из ножен акинак и положил под правую руку.
Его растолкал старик. Исмен схватил меч, подскочил. Старик прижал палец к губам, призывая не шуметь, и одними глазами указал на выход. Стояла глубокая ночь. Луна едва пробивалась сквозь завесу облаков. Во дворе происходила какая-то возня. Кони фыркали, кто-то переговаривался в полголоса. Репейник не лаял. Неужели пса убили? В груди похолодело от такой мысли. Исмен на цыпочках прокрался к проему, выставив меч перед собой. Фидар чуть не налетел на острие.
- Сдурел! – зашипел он. – Вложи меч и поторапливайся. Уходим!
- Фидар! – обрадовался Исмен и прыгнул к нему на шею. – Почему вы так долго?
- Потом расскажу, - оторвал его от себя аорс. – Давай, на коня садись. Молодец, что все приготовил.
Луна совсем спряталась за тучи. В кромешной тьме они выехали на дорогу.
- Не видно ничего, - посетовал Фидар. – Куда же ехать?
- На юг, вдоль реки, - вспомнил Исмен совет старика гаргарея.
Ориентировались только по шуму воды. Иногда Репейник забегал вперед и не громко лаял,  указывая путь. К рассвету уперлись в подъем. Каменный истукан указывал дорогу на перевал.
- Почему мы ушли ночью, не попрощавшись? – спросил Исмен.
- Еще пожить хочется, - мрачно бросил Фидар. – Мед, он конечно, сладкий, да только находится в улье с пчелами.
- И что вы так долго делали в цитадели?
Фидар с Колобудом переглянулись и покраснели, расплывшись в загадочных улыбках.
- Ну и рожи у вас довольные, - подшутил над ними Исмен. – У Репейника такая же, когда он после собачьей свадьбы возвращается.
- Что ты на нас злишься? – пробурчал Колобуд. – Подумаешь, откусили кусочек счастья. И тебе когда-нибудь перепадет. А знаешь, как тяжко было покидать горячее ложе…
- Ну, хватит тебе! – попросил Фидар, сам вздохнул полной грудью и сник.
На перевале гулял вольный ветер, закручивал вихри редких снежинок. Куда не глянь – везде горы и серое небо. На вершине перевала увидели еще одного каменного истукана. Спустились в лощину, покрытую зарослями кизила. Вдруг Фидар насторожился.
- Слышали? – спросил он, окидывая внимательным взором ближайшие скалы. – Как будто стук копыт доносится.
- Может – эхо, - предположил будин.
- Нет, не эхо. – Аорс перекинул со спины на левую руку щит. Вынул копье из чехла. – Похоже, нас выследили.
Впереди на скале, нависающей над дорогой, смирно стоял черный конь с красной гривой и красным хвостом. Всадник внимательно следил за путниками, но оружие не вытаскивал. Горит с луком и стрелами висел на чепраке. Копье в чехле у правой ноги торчало острием в небо. Акинак покоился на поясе. Черный плащ с красной каймой укрывал его тело. На голове шлем в виде луковки из червленой меди. На макушке рыжий лисий хвост.
- Сними его, - приказал Фидар Исмену.
 Исмен, было, потянулся за луком… Вдруг Репейник, закрутил хвостом и с радостным подвыванием кинулся к черному всаднику.
- Стреляй же! – требовал Фидар.
- Не буду, - ответил Исмен и смело двинул коня вперед. – Томирис!
Всадник снял шлем. Две толстые косы упали на грудь, третья  свалилась на спину. Вместо шлема, она надела лисью шапку и весело крикнула:
- Никак, гости удирают.
Фидар с недоверием посмотрел на девушку и спросил у Исмена:
- Ты ее знаешь?
- Это Томирис, дочь Справедливой Матери.
- Она же нас выдаст.
- Томирис, что ты тут делаешь? – крикнул ей Исмен.
- Не бойтесь, не вас выслеживаю. Вон, видели на перевале каменную бабу? Все – граница. Дальше можете не бояться. Албаны за вами не поедут.
- А ты куда направляешься? – поинтересовался Фидар, все еще держа копье наготове.
- Я – лиса, - мрачно объявила она.
- Час от часу не легче. Если нас с тобой поймают дарги, то…
- Я к вам в компанию не напрашиваюсь, - фыркнула она. - Кто виноват, что здесь дорога одна. Спустимся с перевала, разойдемся.
- А ты знаешь дорогу? – спросил Колобуд у Фидара.
- Не знаю.
- Чего тогда ее гонишь? Поехали с нами, девчушка. Нам надо в земли аорсов. Покажешь путь?
- Да ты сдурел! – разгневался на него Фидар. – Она же  – лиса. Дарги убьют нас, даже не спросят – кто мы.
- Лиса, не лиса, да хоть – волчица, стоял на своем Колобуд. – Нам верная дорога нужна. А если дарги пристанут, мы тебя отобьем, девчушка. Ты не бойся. Верно, Исмен.
- Верно! – с радостью подхватил юный ксай.
- Ох! – покачал головой Фидар. – Приключения продолжаются. А ты, Исмен, я вижу, так же время зря не терял. Вон, с какой красоткой познакомился. Под ее чары Колобуд уже попал. И даже Репейник от счастья чуть не ссытся.
- Она красивая? – спросил Исмен тихо, чтобы Томирис, ехавшая впереди, его не услышала.
- А то! По сравнению с ее соплеменницами… Да и вообще, - аорс пожевал губами. – Прямо – горная козочка.
Томирис резко обернулась. Брови ее сердито сошлись к переносице.
- Не смейте меня называть козочкой, птичкой, ласточкой, лошадкой… Я – лиса, и зубы у меня острые.
- Эх, дуреха, - пожалел ее Фидар. – Отправляется на верную гибель, а еще храбрится.
Исмену вдруг сделалось очень паршиво на душе. Он пробурчал:
- Никто не посмеет ее тронуть. Сначала меня пусть убьют.



Дарги


Остановились передохнуть в голой безлесой долине у ручья. Перекусили сыром и вяленым мясом. Дали коням отдохнуть. 
- Что-то едим долго, и ни одного поселения, - забеспокоился Фидар.
- Здесь проходила война, - сказала Томирис. Киммеры, гонимые сколотами смели все на своем пути.
- Помню. Мне дед что-то такое рассказывал, - согласился аорс. – К нам киммеры тоже сунулись, но получили отпор, ушли через Аланские ворота на юг. К вечеру, хоть найдем людей?
- Не знаю. Редко здесь бывала, - пожала плечами Томирис. - Да ты на место посмотри – одни камни. Полгода снег не тает. Кто тут жить будет? Разбойники дарги, и те ниже селятся.
И действительно, пейзаж кругом разворачивался унылый: склоны, скромно поросшие островками чахлой зелени. Выше к вершинам трава исчезала, и наверху - только голые скалы. Кое-где на отрогах еще заметны белые полоски снега.
Запаслись водой и продолжили путь. Исмен ехал рядом с Томирис.
- Покажи меч, - попросила она.
Исмен передал ей акинак. Она вынула клинок из ножен, ударила наотмашь по воздуху, как будто рубанула противника по голове.
- Хорош, - оценила она. – Только, тяжеловат для меня. – Отдала меч обратно Исмену. – У меня – вот, - показала свой небольшой изящный акинак.
- Но им только колоть можно, - прикинул Исмен. – Таким клинком даже кожаный шлем не прорубишь: он легкий.
- Рубить – у меня другое оружие. – Она вытащила из вьючной торбы небольшой топор. Тонкая рукоять из крепкого самшита в локоть длинной. Сверху насажено небольшое двустороннее лезвие. Одна сторона широкая, заточена полукругом, другая сужалась на клин. – Видал, какой сагарис! – похвасталась она. – Албаны все такими вооружены. Широким лезвием даже медный шлем пробьешь, а узкое, чтобы в щит противнику воткнуть, зацепить его и сдернуть с руки.
Она стянула с головы лисью шапку, спрятала косы под войлочный мягкий подшлемник, сверху надела шлем с хвостом.
- Ты специально нацепила лисий хвост? Чтобы тебя издалека заметили? – спросил Исмен.
- А чего скрываться?  Пусть знают, что я никого не боюсь. У меня и шапка лисья, - усмехнулась она. - А у тебя есть шлем?
Исмен вынул из специального кожаного мешка, который был приторочен к чепраку, шлем, подаренный ему Зарататой.
- Ух, ты! – глаза у девушки вспыхнули. Она взяла его, внимательно осмотрела чеканный узор, потрогала боевую маску, пальцами ощупывая каждый выступ, погладила льва с женской головой. – Это же Аргинпаса.
Проехали еще одну каменную бабу.
- Земли даргов, - сообщила Томирис. - Доедем вон до той вершины. И я вас покину. Дальше сами найдете дорогу.
- Хочешь, я с тобой побуду, пока ты все не разведаешь? - предложил Исмен. – А потом догоню Фидара и Колобуда.
Томирис удивленно взглянула на него, зло усмехнулась:
- Зачем?
- А вдруг тебя поймают дарги…
- Пусть попробуют. За мной не каждый угонится.
- Довольно тебе хвастаться, - разозлился Исмен. Не понимал: чего она храбрится? Разве сможет девчонка двенадцати лет отроду выстоять против вооруженного взрослого воина?
- Ах, я хвастаюсь? – выкрикнула гневно она. - Умеешь так?
Она пронзительно свистнула. Лошадь рванулась вперед. Исмен припустил за ней. Вдруг девушка спрыгнула с лошади, пробежала несколько шагов, держась за чепрак, подпрыгнула и вновь оказалась на холке.
- Так не могу, - признался Исмен. 
- Смотри еще.
Лошадь летел во весь опор. Томирис ловко перевернулась, и уже скакала задом наперед. Изобразила, как будто стреляет из лука в преследовавшего ее Исмена. Потом опять  перевернулась и села правильно.
- Ну, как? – смеялась она. Изловчилась, вскочила на спину лошади, скакала стоя, балансируя расставленными в стороны руками.
- Ну, девчонка дает! – восхищались Фидар.
- И не боится же! – покачал головой Колобуд.
Томирис вновь уселась на спину лошади. Остановилась, поджидая Исмена. Хотела еще показать что-нибудь из своих трюков... Шуршание. Девушка вскрикнула. Их плеча торчала стрела.
- На склоне! – крикнул Колобуд, размахивая молотом.
Две человеческие фигуры пытались затеряться среди скал. Исмен первым настиг беглецов. Хотел ударить копьем но, не заметив у них оружия, -  бить не стал. Кроме луков и коротких ножей у охотников ничего не было. Беглецы поняли, что им не уйти, грохнулись на колени, моля о пощаде. Странные смуглые люди, невысокого роста, коренастые. На обоих ужасная грубая одежда из плохо выделанной стриженой овчины, мохнатые козьи шапки и высокая войлочная обувь, крест на кресс перетянутая бечевой.
- Кому первому голову расколоть? – проревел будин,  занося молот для удара.
- Постой, - одернул его Фидар. Спросил у беглецов: - Вы кто такие?
- Дарги мы. Охотники.
- Охотники? А чего же в людей стреляете?
- Так это же - албана, лиса.
- Какая тебе…Ух, вспорол бы тебе живот!
- Прости нас, ксай. Мы же не знали, что она с вами.
Репейник призывно лаял. Все обернулись. Исмен сразу же рванулся вниз. Томирис без сознания лежала на холке лошади. Руки ее безвольно свисали.
- Стрела отравлена? – строго спросил Фидар.
- Да, господин.
- Ох, что вы натворили! Есть где здесь лекарь поблизости?
- За горой. Там, - замахали руками дарги.
- Где, там? Ведите! Бегом!
- Что с ней, - Исмен в отчаянии тормошил Томирис, пытаясь привести ее в чувства. Лицо девушки побледнела. Губы отливали синевой. Глаза плотно закрыты.
- Стрела с ядом. Выдрать надо.- Аорс быстро спрыгнул с коня, легко снял Томирис, уложил на траву. – Нож доставай.  Помоги.
Двумя лезвиями он расширил рану на плече, а Исмен вынул стрелу. Место выше раны перетянули запасной тетивой.
Исмен запрыгнул на коня. Фидар посадил к нему спереди бесчувственную Томирис.
- Держи крепче и скачи за этими двумя охотниками, - приказал Фидар.
Начинало смеркаться. Дарги шустро бежали впереди, словно горные козлы, перескакивая с камня на камень. Их подгонял Репейник, грозно рыча и клацая зубами.  Следом ехал Исмен, прижимая к себе Томирис. Замыкали отряд Фидар с будином, внимательно посматривая по сторонам. Фидар все приговаривал: «Нехорошо! Ох, как нехорошо вышло!»
Исмен чувствовал, как холодеет тело девушки. Под рукой, что он удерживал ее, сердце стучало все реже. Вдруг судорога пробежала по телу.
- Она умирает! - закричал он.
- А ну, пошевеливайтесь! – накинулся будин на охотников. – Долго еще?
- Вон, господин, - жалобно скулили они, указывая на развалины старой крепостной стены. За стеной стоял невысокий каменный домик. К нему лепились кривые сараюшки. Из дыры в соломенной крыши валил дым.
- Уархаг! Уархаг! – закричали охотники.
Навстречу выбежал растрепанный бородатый человек, в такой же грубой одежде, что и охотники, только без шапки. Ему и шапки не надо. Жесткие нечесаные волосы торчали во все стороны.
- Что орете?
- Беда Уархаг!
- Что за беда?
- Надо человека спасти. Мы в него стрелой с твоим ядом попали.
- Ах вы, дети баранов! – разозлился Уархаг.
- Мы думали - это лиса. У нее одежда албаны.
- Неси ее сюда! – крикнул он.
Фидар и Колобуд  подхватили девушку и последовали за лекарем. Они занесли ее не в домик, а рядом в землянку. Уложили на ложе из бревен, застеленное шкурами.
- Ох, бедняга! – наклонился над Томирис лекарь, снимая шлем с лисьим хвостом. – Как знал – горн распалил. Вы двое, - бесцеремонно указал он Фидару и Колобуду. – Собирайте булыжники и кидайте в огонь. Ты что стоишь? – накинулся он на Исмена. Тот последовал за товарищами. – Стой, - одернул его лекарь. – Останься. Снимай с нее одежду.
- Как? – не понял Исмен.
- Руками!  - И начал бесцеремонно стаскивать с Томирис сапоги. – Что замер, как дерево без листьев. Раздевай ее, если не хочешь отдать ее Маре!
Исмен расстегнул боевой пояс, выдернул его из-под спины Томирис. А дальше? Лекарь без всякого стеснения приподнял девочку, а Исмен снял одежду через голову. Потом анаксириды. В темноте на шкурах осталось лежать обнаженное тело, тонкое и бледное. Исмен  стыдливо отвернулся. Лекарь выскочил наружу. Вернулся с глиняной миской. Пахнуло нестерпимой вонью.
- На! - Он всунул миску в руки Исмена. – Смажь ее с ног до головы.
- Я не смогу, - испугался Исмен.
- Тогда она умрет, – накинулся лекарь на него. Опять выскочил наружу.
Исмен, стараясь не смотреть на обнаженную белую плоть, набрал в ладони вонючей мази и принялся натирать Томирис. Тело казалась ледяным. Кожа нежная, мягкая. Смазал холодные плечи и руки. Дошел до маленьких холмиков грудей с темными кружками на вершинках. Не решился к ним прикоснуться. Упругий маленький живот проскочил поскорее. Ноги… Да как же он может! Надо! Надо!
Показалось, что тело ее теплеет. От мази и руки у Исмена стали гореть.
Опять ввалился сверху лекарь.
- Намазал! Отлично! Смотри, чтобы мазь в глаза не попала – выжжет. Теперь давай ее укроем.
Они принялись плотно укутывать Томирис в шкуры.
- Готово! – сверху крикнул Фидар. – Камни раскалились.
- Кидай их сюда! – приказал лекарь.
Булыжники шмякались на земляной пол и шипели. Вскоре в землянке стало ужасно душно. Лекарь ножом разжал Томирис рот и вставил соломину. Протянул Исмену горшочек с жидкостью, остро пахнущей травами.
- Пои ее, только осторожно, чтобы не захлебнулась.
- А как? – не понял он.
- Набирай себе в рот – и через соломинку вливай ей.
Вскоре Томирис задышала ровно. Лоб покрыли капельки пота. Лекарь прислушался к ее дыханию, пощупал жилку на шее.
- Выживет, - коротко бросил он, осторожно вынимая соломину изо рта. – Мара отпустила.
Уархаг ушел наверх. Исмен снял одежду. Остался в одних анаксиридах. Невозможно было сидеть в такой жаре. Подолом своей холщевой поддевки осторожно вытер с лица Томирис пот. Сколько он так сидел в темноте, не припомнил, но вскоре провалился в сон. Его тихонько разбудил лекарь.
- Иди наверх, - шепнул он. – С ней все будет хорошо. Пусть поспит.
От свежего воздуха даже голова закружилась. Сумерки вместе с липким туманом окутывали горы. Над вершинами горела красная полоса. Фидар и Колобуд готовили коней: поправляли чепраки, копья вкладывали в чехлы.
- Уже утро или вечер? – спросил Исмен, дрожа от холода.
- Утро, - буркнул Фидар.
- Где охотники, эти - дарги?
- Удрали. Надо было их все же прибить. Наведут сюда воинов.
- А вы куда собрались?
- Уходим, - коротко бросил Фидар. – Я твоего Цырда тоже подготовили. Ну и строптивый он. Все норовил меня укусить.
- А как же Томирис? – не понял Исмен.
- Мы же ее с собой не потащим, - пожал плечами Фидар. – От смерти спасли. Теперь наши дороги расходятся. Лекарь поднимет ее на ноги.
- Но если наведаются дарги? Ее же убьют! – испугался Исмен. – Ты разве этого не понимаешь?  Вы же сами сказали, что упустили охотников.
- Это не наше дело, - отрезал Фидар. – Останемся – и нас вместе с ней порешат. Садись, поехали.
- Я не еду! – упрямо сказал Исмен.
- Сдурел? Что ты к ней так присох? Она – албана. Жизнь ее – служение своему племени и Аргинпасе. К тебе она относится, как к коню, как к собаке… Прикажут ей – прирежет тебя, не моргнув глазом.
- Я к ней отношусь, как к человеку – этого достаточно.
- Мы не можем тебя ждать. Решай: едешь с нами или остаешься, - выдвинул жесткие условия Фидар.
- Я все решил - остаюсь. Езжайте без меня.
- Как знаешь.
Аорс запрыгнул на коня. Будин стоял в нерешительности, переводя взгляд то на Фидара, то на Исмена.
- Когда вы развлекались там, в городе албан, я вас ждал, - вскипел Исмен.
 Фидар с Колобудом переглянулись. Будин пожал плечами:
- Ждал – это точно.
Фидар в сердцах сплюнул и крикнул Уархагу:
- Эй, хосганаг, тут есть места, где можно поохотиться?

Весь день Фидар с Колобудом провели на охоте, карабкаясь по скалам, выслеживая зверя. Репейник изъявил желание отправиться с ними. К вечеру удачливые охотники притащили тушу молодого кабанчика.
- Вот это – добыча! – обрадовался Уархаг. – Я вам таких ребрышек приготовлю! Потом пузо не поднимите.
Исмен сходил к ручью напоил коней. Почистил оружие. Помог хозяину притащить с горы ствол высохшего дерева, предназначенный на дрова. Но после каждого дела, обязательно заглядывал в землянку. Томирис так и не приходила в себя. Черты лица ее заострились. Привычный румянец не появлялся на щеках. Под глазами легли коричневые тени. Жилки на шее вздулись и посинели. Исмен очень осторожно брал ее тонкую холодную кисть. Слушал, как бьется сердце. Не смел долго стоять и смотреть ей в лицо, стыдился.
Хосганаг из сажи и сока какой-то травы приготовил черную краску. Исмен перекрасил хвост и гриву лошади Томирис. Теперь не осталось ни единого красного волоска.
Когда начало смеркаться, на углях уже пеклись ребра кабана. Фидар с Колобудом расположились у костра под открытым небом, потягивали пиво, приготовленное Уархагом. Довольный репейник важно грыз кость. Исмен выбрался из землянки.  Устало опустился рядом.
- Спит? – спросил Фидар.
- Спит.
- Эй, Уархаг, а ты почему нам помогаешь? – поинтересовался Фидар. – У тебя нет ненависти к албанам?
- Да какая она албана, - махнул он рукой и принялся переворачивать мясо другим боком к углям. – Девчонка совсем. Эти дурни, охотники… тоже… Лиса – говорят. Лиса давно бы их заметила, да обоим горло вскрыла, как баранам. А лисы были у меня пару раз. Одной, помню, рану лечил. Бедро ей копьем пропороли. Как-то еще заезжали. Тогда целый отряд их остановился. Ох, страху я натерпелся. Все высокие, стройные, на чепраках по несколько скальпов высушенных. Накормил их, оружие подправил, коней подлечил. Не трогали они меня, а расплатились сполна: золотых монет оставили эллинских и кувшин вина хорошего…
К нему подошел Репейник, требуя еще кость.
- Гляди-ка, - усмехнулся Колобуд, показывая на лекаря с разлохмаченной головой и такого же пса. – А они похожи, словно братья: оба из семейства репьев.
Все засмеялись.
- Ты тоже из даргов, - вновь пристал к лекарю Фидар.
- Нет. Я из кударов.
- Постой. Кудары живут за хребтом на юге.
- Раньше и здесь жили, - вздохнул он.
- А киммеры здесь не побывали?
- Как же! Такая бойня была! Но я еще тогда не родился. А дед рассказывал, что пришлось даже город покинуть на время и в горах прятаться, пока они не ушли.
- Город? – Фидар огляделся. – Ты про эти развалины? – кивнул он в сторону 
 крепостной стены. - Кто же его построил?
- Эллины.
- Они и сюда добрались?
- Да. Знаешь, как тут жизнь кипела! Гончарная мастерская была, оружейная, склады для зерна. Даже храм был. Вон, колонны торчат – все, что от него осталось.
- А где теперь эти горожане?
- Ушли к морю. Тут холодно, зимы снежные. У них виноград не вызревал. Деревья фруктовые не приживались. Скот пробовали разводить, так кругом зверье хищное бегает. Торговля не шла. Что тут с местных дикарей возьмешь? А вообще эллины – трудяги.  Я от них оружейному делу научился. Мальчишкой был, все в кузне помогал. Хороший оружейник у них был. Мой домик – его бывшая кузня. Он меня и в рудах научил разбираться, и ковать крепкое железо, бронзу отжигать.
- А знахарству тебя кто учил?
- Это – потомственное. Дед мой и отец – все ведунами были. Они мне знание каланганагов передали.
- Ты, прямо, на все руки – мастер. А грамоту знаешь?
- Эллинский язык разумею, и письмена их читаю.
- Тебе над кланом надо стоять, а не тут – в затворниках, - еще больше удивился Фидар. - Годков тебе сколько?
- Да, уже двадцать пять будет.
- А чего один живешь? Где родня твоя?
- Родня ушла на юг. Братьев у меня много и сестер - хватает. Я остался, чтобы за могилами предков ухаживать. Выше в горах город мертвых. Следить надо, приношения делать. Нельзя предков забывать.
- Хорошее дело, - согласился Фидар. – А коли сам помрешь?
- Другой придет на мое место.
- Чего хозяйку себе не завел?
- Да какая же дура тут жить будет? – грустно усмехнулся лекарь. - Да еще с таким дураком, как я: вечно чумазый, лохматый, в саже, отравой от меня несет. Нам, вон, с моей козой – Артемидой весело.
- Козленок у нее не от тебя? – пошутил Колобуд.
- Нет. Козел был у меня, Гераклом звал. Волки загрызли.
- Чем же ты живешь здесь?
- О! тут народу у меня – каждый день шастают. Кого от хвори вылечить, кому серп или плуг исправить. Охотники за ядом для стрел приходят. Ксаи приезжают за оружием. А знаешь, какие я латы отличные делаю? Собираю копыта павших лошадей. У меня есть пилочка тонкая. Копыта режу на пластины и нашиваю на кожаные панцири, а сверху укрепляю каленой бронзой. Не одна стрела не пробьет.
- Щиты плести умеешь?
- Умею. Тут недалеко кизил отменный растет. Из него крепкие щиты получаются.
Тишину спокойного вечера нарушил стук копыт. Дюжина вооруженных всадников ворвалась в город. Длинные плащи - ныметы из черных овечьих шкур и мохнатые шапки делали их похожими на злых горных духов. Кони под ними приземистые с широкой грудью.
- Уархаг! – закричал всадник, возглавлявший отряд. – Он откинул рукой край мехового плаща,  высвобождая короткий широкий акинак. – Уархаг, где она?
- Кто, господин? – поднялся лекари.
- Где албана?
Фидар потянулся за копьем. Колобуд стиснул широкой ладонью рукоять кувалды. Исмен незаметно скрылся в доме и вышел обратно с горитом за спиной и луком в руках. Репейник, поджав хвост, юркнул в землянку.
- Албана где? – продолжал расспрашивать предводитель отряда.
- Так, вон она, - указал лекарь в сторону города мертвых. – Там бугорок свежий насыпан из камней.
- Умерла?
- Ну, ты же знаешь, господин, какой яд я готовлю. После него выжить невозможно. Помучилась она, помучилась,  и Мара ее пожалела, забрала с собой.
- Не врешь? – с подозрением взглянул на лекаря всадник.
- Проверь, господин, раскопай холмик. Правда, я ее солью не натирал. Наверное, уже червями покрылась.
- Обыскать дом, - крикнул он своим воинам.
Двое тут же соскочили с коней и бросились в кузню.
- Ничего нет, - доложили они.
- А там? – указал он на землянку.
Фидар уже держал копье наготове. Колобуд обеими ручищами ухватил кувалду. Исмен потянулся за стрелой.
Один из воинов сунулся в землянку, но тут же выскочил, сопровождаемый злобным лаем Репейника.
- Что у тебя там? – гневно спросил предводитель.
- Руду храню, уголь, ну и снедь всякую. Вот, собаку посадил, а иначе шакалы всю еду растащат.
- Где оружие и лошадь албаны?
- Оружие в доме.
- Отдай мне.
- Эй, послушай, - вмешался Фидар. – Лошадь я себе взял, а оружие друг мой присмотрел. Если хочешь, возьми ее анаксириды. Только, ты вряд ли их натянешь на свой зад.
- Ты кто такой? – гневно сверкнул очами предводитель и попытался наехать на Фидара конем.
- Только попробуй! – аорс выставил копье.
- А ты кто такой? – пробасил Колобуд, помахивая своим грозным оружием.
Один из всадников дернулся на защиту своего господина, но тут же стрела снесла мохнатую шапку с его головы.
- Повежливей, - немного остыл предводитель. – Вы на моей земле.
- Тогда уважай и гостей, - предупредил его Фидар.
- Я только хотел узнать: кто вы такие.
- Аорсы мы из клана Рыси.
- Из долины Трех рек?
- Оттуда.
- А чего сюда забрели?
- Охотимся. Видишь, кабана завалили. Вон, мой друг с одного удара в лоб кувалдой его уложил. Он и коня вместе с всадником завалить может голыми руками. Стрелок у нас есть, со ста шагов в глаз без промаха бьет. Да и я могу кое-чего.
- Ладно тебе хвастаться, - попытался осадить его предводитель. – Я же вам не запрещаю зверя бить в моих землях. Пожалуйста! Но только зачем вы албану спасали?
- Заблудились мы. Она дорогу нам показала, - убедительно соврал Фидар.
- И все же: отдай лошадь и оружие лисы, - потребовал предводитель.
- Не отдам, - упрямо ответил Фидар.
- Нас двенадцать человек, - с угрозой сказал всадник. – А надо будет, еще приведу.
- Двенадцать, говоришь?  - зло ухмыльнулся Фидар. – Большой курган придется насыпать. Может кто-то из твоих и уйдет, но ты первым ляжешь.
- Ладно, уймись! – струхнул предводитель. – Дарги с аорсами никогда не воевали. Понравилось оружие албаны – забирай. Мне главное – что она сама сдохла.
- Награди своего охотника, - посоветовал Фидар и опустил копье, в знак примирения.
- Но лошадь отдай, - все еще требовал дарг.
- Бери, - кивнул Фидар в сторону загона. – Только наших не тронь.
- Какая из них? У нее должна быть красная грива.
- Бери с красной гривой, - согласился Фидар.
- Но там нет ее. Какая?
- А я уже не припомню, - издевательски усмехнулся Фидар.
- И я – тоже, - пожал плечами Колобуд.
- Хорошо. Дарю вам лошадь, - зло прошипел дарг.
- Да сохранит тебя Папай за щедрость твою, - криво ухмыльнулся Фидар.
Предводитель даргов обратился к лекарю:
- Ты должен был прислать мне пятьдесят трехгранных наконечников для стрел. А прислал только двадцать, к тому же плоских.
- Но, господин, рудник обеднел, - оправдывался Уархаг. – К другому руднику приходится далеко ходить.
- А мне-то что? Я сказал – пятьдесят, значит – сделай. В следующий раз пришлешь восемь десятков. И трехгранных.
- Прости, господин, я не смогу.
- Не сможешь? – разозлился предводитель даргов. – Тогда вот что! Даю тебе три дня на сборы. Придешь в мой хау с инструментами, и будешь у меня работать.
- Но, господин, кто будет ухаживать за могилами моих предков?
- Никто! Все! Фенынма! – крикнул он, развернул коня, и вся кавалькада скрылась в сумерках наплывающего вечера.
Уархаг долго смотрел в ту сторону, куда ускакали черные всадники, затем опустился на камень и беззвучно заплакал.
- Полно тебе горевать, - попытался успокоить его будин. – Может и к лучшему. С людьми будешь жить.
- Не жизнь это – неволя, - горестно всхлипывал Уархаг. – Рабом я у него буду. День и ночь оружие ковать. А то и продаст меня кому-нибудь.
- Убеги, - посоветовал Фидар.
- Куда?
- К своим, на юг.
- Поймают. У даргов кругом охотники. Я даже к перевалу не успею подойти, как меня погоня настигнет. Эх! – обреченно махнул он рукой и вытер слезы, размазывая сажу по лицу. Судьба, значит, моя такая. Соберу пожитки, инструмент, возьму Артемиду с козленком и отправлюсь к даргам.
Исмен всю ночь провел у ложа Томирис, держа меч под рукой. Мало ли: дарги вернутся.  Когда проснулся, золотые лучики заглядывали в землянку, разрезали мрак белыми полосками, падали светлыми пятнышками на пол и стены. Вдруг Исмен почувствовал на себе пристальный взгляд. Томирис чуть приоткрыла глаза. Ее ресницы едва вздрагивали.
- Ты очнулась? – обрадовался Исмен. – Хочешь пить? Я принесу свежей воды, - засуетился он.
- Где моя одежда, - чуть слышно, но зло прошипела девушка.
- Вон, в углу.
- Кто меня раздел?
- Я.
- Руки тебе отрежу, за то, что прикасался ко мне. Глаза тебе выколю, за то, что видел мое тело, - выплеснула она поток брани.
- Но иначе, ты бы умерла.
Не ожидал он такой благодарности.
- Лучше умереть, чем позориться под алчными взглядами мужчин.
- Никто тебя не видел, - рассердился Исмен. – Я один тебя раздевал, да и то – темнота была полная.
Томирис часто задышала, силясь подняться.
- Прости меня. Я испугался, что ты умрешь. Я очень не хотел отдавать тебя Маре. Даже уговорил Фидар и Колобуда остаться, подождать, пока ты не оправишься. Мы от даргов тебя укрывали. Они появились, тебя искали… Чуть до драки не дошло.
- Я долго спала? – уже чуть мягче спросила она.
- Два дня и три ночи.
- Ты не мог бы вынести меня на воздух. Мне тяжело дышать.
- Конечно.
Исмен плотнее укутал ее в шкуру медведя, поднял на руки. Девушка была  легкой. Болезнь иссушила ее.
- Смотрите-ка, кто проснулся! Никак жрица Аргинпасы пришла солнышко встречать! – воскликнул Фидар. Он сидел на круглом валуне, а Уархаг с помощью ножа и деревянного бруска ровнял ему бороду.
- Хвала Аргинпасе! – пробасил Колобуд. – Неси ее сюда, к костру. Как раз козу подоили, молочка свежего сейчас налью.
- Я уже не жрица Аргинпасы, - сказала Томирис, когда Исмен опустил ее на землю, облокотив спиной о стену дома. – Он прикасался ко мне без дозволения Справедливой Матери. – Гневно сверкнула глазами в сторону Исмена. - Теперь я должна умереть.
- Ну, вот! – возмутился Фидар. – Не для того мы тебя выхаживали и от даргов прятали, чтобы ты руки на себя наложила.
 - Это не от меня зависит, - сказала Томирис. – Я все равно погибну. Аргинпаса наказывает тех, кто без дозволения Справедливой Матери общались с мужчиной.
- Начнем с того, что Исмен с тобой не «общался», - возразил Фидар. – Потом, если так произошло, то это Аргинпаса не уберегла тебя от стрелы охотников – она и виновата. И еще! Посмотри на меня! Жив, здоров, жру, как бык, а ведь должен был уже десять раз умереть. На меня жрец языгов проклятье наложил и метку Мары на плече поставил. А теперь, смотри, что умелец – Уархаг придумал. – Он оголил плечо. Но вместо знака «Нежить» стоял другой знак: треугольник примыкал к вертикальной черте.
- «Дар»! – удивился Исмен.
- Видали, как все просто, - засмеялся довольный Фидар. – Я бы – и то – не додумался. А тут одну палочку пририсовал – и уже из метки Мары получилась метка Папайя.
Веселость Фидара передалась всем. Даже сердитая Томирис невольно улыбнулась, но тут же опять нахмурилась и сердито зашипела:
- Кто перекрасил мою лошадь?

Через три дня Томирис уже могла ходить. Уархаг показал гостям развалины круглого дома. Крышу давно снесло ветром, но стены, умело сложенные из обтесанных прямоугольных камней, еще стояли. Внутри оказалось круглое углубление, выдолбленное прямо в скальной породе. Глубина локтя два, и диаметр углубления около пяти шагов.
- Тут у эллинов лакониум был. Мылись они, - объяснил он. - Теперь я моюсь.
- Хорошо бы перед дорожкой вшей согнать, - согласился Колобуд.
Ключ студеной воды пробивался рядом. Пока они втроем носили воду в кожаных ведрах и наполняли углубление, Исмен разжег у входа в лакониум огонь и раскалил булыжники. Горячие камни кидали в воду. Вода недовольно шипела, выплескивая облачка пара.
Решили, что первой должна вымыться Томирис.
- И не вздумайте приближаться на десять шагов, - предупредила она.   
Сложила у входа одежду, приказала Репейнику сторожить. Пес - предатель даже на Исмена глядел, как на врага: только попробуй  - подойди! Долго пришлось ее ждать. Искупавшись, Томирис высушила волосы у костра, оделась. Только после этого мужчины залезли в остывшую воду. Пришлось опять греть камни.
На следующее утро все собрались в путь.
- Провожу вас до перевала, - сказала Томирис.
- А потом? – упавшим голосом спросил Исмен.
- Потом спрячусь. Недалеко есть селение гаргареев. Они меня не выдадут. Подлечусь и продолжу разведку.
- Все. Больше не увидимся. – Исмен сглотнул комок.
- Но, послушай, у нас разные пути, - пыталась как-то успокоить его Томирис. - Я уже и без того нарушила множество запретов. Мне за это пора умереть лютой смертью. Хорошо, хоть никто из нашего рода не знает.
Исмен понимающе кивнул.
На дорогу вышел Уархаг. Тяжелый мешок заставлял его сгибаться чуть ли не пополам. На привязи он вел козу. За ней семенил маленькими ножками козленок.
- Счастье вам в дорогу, - пожелал он путникам.
- Спасибо тебе хозяин за все, - поблагодарил его Фидар.
- Ага! – ответил лекарь и, тяжело ступая, пошел прочь.
- Уархаг, - окликнул его Фидар. – Я что подумал…
- Что?
- А поехали с нами.
- Куда? – не понял лекарь.
- К нам в долину. Сдались тебе эти дарги. Зачем в неволю идти. У нас ты будешь свободным. Беру Папайя в свидетели.
- Так, догонят же.
- Не догонят. Садись на нашу вьючную лошадь. Мы живо до перевала дойдем. Завтра к вечеру уже на той стороне будем. А на нашей земле тебя никто не посмеет тронуть.
Уархаг замер, не зная, как быть.
- Давай! – настаивал Фидар. – Нечего такому умельцу на кого-то горбатиться. Залезай на лошадь. Верхом ездить умеешь?
- Ай! Пусть пропадут пропадом эти дарги! – наконец решился Уархаг, и сразу его бородатое, прокопченное в кузне лицо расцвело не хуже утреннего солнца.

Настырный ветер хозяйничал в горной долине. Упорно и неустанно продувал равнину, заглядывал в каждую расщелину, недовольно завывая и облизывая каждый скальный выступ. Путники кутались в плащи, хотя ярко светило солнце. Кругом скудная зелень, вгрызающаяся корнями в камни. Средь низкой травы множество ярких цветов. Приходилось объезжать огромные валуны, когда-то  ненастьем сброшенные с вершин.
- Перевал, - указала рукой Томирис на впадину между вершин. – Вот и расстаемся.
- Прощай. Пусть хранит тебя Аргинпаса, - пожелал Фидар.
- Солнца тебе, - пожелал Колобуд.
Все поехали дальше. Исмен остался рядом с девушкой.
- Прощай, - тихо сказала она. – Ты станешь настоящим воином, - я уверенна.
- Я обязательно тебя разыщу, - пообещал Исмен.
На бледном, еще болезненном личике Томирис вспыхнул стыдливый румянец.
- Стоит ли? – неуверенно сказала она, опустив глаза. – Нам не известно, что будет через год, через два… Все меняется, и мы изменимся… - Она старалась подобрать правильные слова. Мысли путались. Наконец Томирис предложила: - Давай обменяемся стрелами, как это делают воины.
Исмен вынул из горита три стрелы с серым гусиным оперением. Взамен Томирис протянула ему с черно-красным.
- Я буду хранить их всю жизнь, - дрожащим голосом пообещал Исмен.
- Прекрати! – девушка покраснела еще больше. – Я – албана, бесчувственная жрица Аргинпасы.  Не надо открывать мне свое сердце. Ты еще встретишь ту, которая подарит тебя счастье.
Исмен хотел сказать, что не встретит, и не будет даже пытаться…
Фидар и Колобуд, уехавшие далеко вперед, отчаянно кричали, указывая им за спину. Исмен и Томирис оглянулись. Черные всадники шли по следу.
Раздумывать некогда. Путники погнали коней в гору. До перевала еще далеко. Вьючная лошадь с Уархагом на хребте, да еще с поклажей стала отставать.
- Надо скинуть мешки, - предложил Колобуд.
- Нет, - испугался Уархаг. – Там мой инструмент.
- Иначе не оторвемся, - настаивал будин.
- Мы и так не оторвемся, - вдруг Фидар остановился. Лицо его приняло холодное спокойное выражение. – Надоело мне удирать. Я ксай, а удираю от самого Дона: то от языгов, то от роксоланов, теперь от даргов. Надоело! Это мои горы! – Он взглянул на Колобуда. – Ты как?
Колобуд недобро ухмыльнулся:
- Так их всего-то пару десятков. – И потянулся за копьем.
- Исмен, Томирис, - крикнул Фидар. – Прикрывайте с флангов. Стреляйте наугад, стрел не жалейте. Дарги не носят щитов.
Черные всадники приближались, улюлюкая и потрясая короткими копьями. Они были в полной уверенности: беглецы испугались и остановились, чтобы сдаться в плен.
Разнорукие Фидар и Колобуд  встали бок о бок. Рывком перекинули щиты со спины и, надрывая глотки в воинском  кличе, бросились в атаку.  Томирис и Исмен разъехались в стороны, метко посылая во врага стрелы.
Дарги тут же потеряли пять человек, но не отступали: еще чувствовали свое превосходство. Окружить двух смельчаков им не удавалось, - стрелка хорошо выполняли свою работу. Вдруг от отряда даргов отделилось два всадника и бросились к Томирис. Девушка выхватила топор и метнула в приближающихся врагов. Лезвие с глухим стуком вгрызлось первому всаднику в лоб. Но второй уже бросил поводья, распрямился, занося копье для удара. Стрела Исмена выбила лошади глаз. Она рухнула вместе с седоком. Дарг больше не поднялся, видать, сломал шею.
А между тем остальные дарги удирали. Семь неподвижных тел и круп, подстреленной Исменом лошади, остались лежать на месте сражения.
- Спасибо! – крикнула Томирис Исмену. – Еще раз спас меня.
Она нагнулась и выдернула топор из разбитой головы дарга.
Фидар и Колобуд громко орали, посылая грозные проклятия в сторону удиравших врагов. Потом обнялись.
- Чего башку не уберег. Эх, ты! – укорил будина аорс, намекая на разбитую бровь, с которой струйкой стекала кровь.
- А у самого-то вся одежонка порвана, - не остался в долгу Колобуд.
- Где? Ох! Надо же! Совсем новенькая была, - покачал головой Фидар, осматривая разорванный бок кожаной куртки. – Ерунда, - сделал он вывод. – Главное – остальное все цело.
Подскакал Исмен. Они и его затискали. Кричали и радовались своей неслыханной победе: вчетвером, да против двадцати!
Уархаг кричал издалека и размахивал руками.
- Чего он орет? – удивился Фидар.
- Томирис! - Исмен рванул к девушке. Она лежал на холке лошади без сознания. Он осмотрел ее. Ран нигде нет.
- От яда еще не отошла, - догадался Фидар.
- Что будем делать? – почесал затылок  Колобуд. - Не бросать же ее. Давай увезем с собой за перевал.
Они пересадили девушку к Исмену.
- Держи крепче. Не потеряй. Да пошевеливаемся. Как бы дарги не вернулись с подкреплением.
- Артемида! Моя Артемида сбежала. Вы так закричали, и она испугалась, - жаловался Уархаг.
- Некогда твою козу искать, - недовольно бросил Фидар. – Вон, лучше Колобуду кровь останови, да девчонку приведи в чувства.
- Но ее же волки загрызут, - чуть не плакал лекарь.
- Пока будем искать Артемиду, вернутся дарги, и тогда уже нас загрызут.
- Репейник пропал, - забеспокоился Исмен.
- Уж за пса твоего меньше всего переживаю, - сплюнул Фидар. – Найдет нас.
За перевалом ветер стих. Внизу в широкой долине раскинулись луга. Среди ядовито-зеленой низкой травы пестрели разноцветными пятнышками горные цветы. Посреди лугов замерло  синим зеркалом спокойное глубокое озеро.
- Все! - Воскликнул Фидар. – Дальше лежат земли аорсов. К вечеру до озера доберемся. Отдохнем на берегу.
- А дарги? – напомнил  будин.
- Сюда не сунутся. Вон, на той вершине сторожевая башня. Наверняка нас уже заметили. К утру встретим стражников.
Томирис очнулась, выпрямила спину.
- Не прижимай меня сильно, - недовольно передернула плечами.
- Ты можешь упасть.
- Не упаду. Дай мне вожжи. Я буду управлять конем, а ты держи меня за пояс. И не прижимай!
В озере отражались синие вершины и бездонное небо. Ничто не нарушало покой спящего водоема. Неровные очертания берега не знали волн. Развесистые ракиты склонились к воде. Тихо, как будто здесь, на берегу отдыхала сама Мара.
Усталые лошади сразу же припали к воде. Исмен слез, снял Томирис, расстелил плащ на гальке возле серого валуна и помог девушке сесть. Она прислонилась спиной к валуну, источавшему приятное тепло, накопленное за день от солнца.
Уархаг принялся выкладывать очаг из булыжников.
- Тропка идет от воды, - заметил Фидар. Копытца маленькие, козьи. Где-то рядом пасется дикое стадо. Вон, клочья шерсти. Попытаем счастье в охоте?
- Козы, - заныл Уархаг. – Где же моя Артемида? Разорвут ее звери и Ахиллеса  маленького не пожалеют.
Словно в ответ раздалось жалобное беление.
- Да, вон твоя Артемида. Жива и вместе с Ахиллесом, - успокоил его Колобуд.
Белую козу с козленком гнал перед собой довольный Репейник.
- Видал, пес у нас какой заботливый: о твоей даме печется, -  пошутил Фидар.
Множество маленьких следов вывели охотников к пологому склону, над которым массивным уступом нависали скалы. Стадо сереньких козочек с небольшими загнутыми рожками щипало травку. Охотники, почти припадая к земле, стали подкрадываться. Репейник рысцой обогнул склон и поднялся с другой стороны. Пес выскочил к стаду и погнал козочек на охотников. Будин с Фидаром промахнулись. Попробуй попади в этих юрких зверушек. А Исмену удалось вогнать стрелу в бок крупного самца. Стадо скрылось в расщелине. Раненый козлик сделал пару отчаянных прыжков, но силы покинули его, и он припал на передние ноги. Тут же Репейник настиг его и вцепился в горло.
- Вот и ужин, - обрадовался Фидар.
- Чуть не упустили. Если бы не Исмен – остались голодными, - похвалил меткого стрелка будин.
Вдруг Репейник  бросил добычу и попятился, злобно огрызаясь. Из расщелины вышла старая волчица. Сама почти черная, а с боков свисали клочья линялого серого подшерстка. Волчица низко опустила голову и оскалилась, показывая пожелтевшие  клыки. За ней следом вышли пять молодых волков.
- Вот, незадача, - охнул Колобуд. – Надо их спугнуть. Вон того линялого подстрелить. Он – вожак.
- Нет! – остановил его Фидар.  – Это волчица. Нельзя ее убивать. Здесь ее угодья. К тому же, волки голодные.
- А мы разве сытые? - простонал будин.
- У нас найдется в мешках, что перекусить. Перестрелять, ты их - всех не перестреляешь. А ночью они в отместку на наших коней нападут. Оставим волкам добычу. Путь это будет жертвенное приношение горному духу Тутыру.
У берега ярко пылал костер. Томирис подбрасывала в огонь веточки. Любопытный козленок крутился возле девушки, но боялся приблизиться. Коза щипала травку и недовольно блеяла, одергивая  своего непоседу сынка. Уархаг стоял неподвижно в воде, по колено, с занесенным над головой дротиком.
- Чего это он, как цапля? – удивился будин.
- Хитрец, - похвалил его Фидар. - Разжег яркое пламя. Рыба на свет идет.
Уархаг резко ударил копьем по воде, ловко подцепил и выбросил на берег большую серую рыбину. Она плюхнулась на гальку и затрепыхалась.
- А где ваша добыча? – спросил он охотников. – Ладно, не отвечайте. Сегодня я вас накормлю.
Он разделал три крупные рыбины и испек их на углях. А после срезал тростник и изготовил из него дудочку. Принялся наигрывать грустные мелодии.
- Что за чудный человек? – удивлялся Фидар. – В нем ни злости, ни жадности, а руки – ну, все умеет делать.
- Как себя чувствуешь? – поинтересовался Исмен у Томирис.
- Отдохнула немного. Голова уже не кружится. Может, завтра сама смогу на коне удержаться.
- Послушай, поехали с нами, - вдруг предложил Исмен. – Смотри, какой у нас отряд сильный.
- Куда?
- Он дело говорит, - услышал их разговор Фидар. – Назад тебе сейчас нельзя. Дарги будут стеречь перевал. Погостишь у меня дома, оклемаешься до конца, потом вернешься.
- А как относятся в твоем племени к албанам?
- Албаны никогда на нас не нападали, - пожал плечами Фидар.
Томирис задумалась.
- Завтра утром спрошу у Агринпасы, - решила она. Дернула за руку Исмена. – Ложись рядом, как на охоте: спина к спине. И не вздумай поворачиваться.
Они укрылись одним плащом. Исмен заснул, чувствуя тепло Томирис, слушая печальную мелодию  дудочки  Уаргхага и беспечную болтовню двух воинов совершенно из разных народов, но вдруг так крепко сдружившихся…



Долина трех рек


Утром путь преградил отряд из десяти всадников. Все на высоких ухоженных конях. На круглых щитах, обтянутых кожей, сверкали медные восьмирукийе коловраты. У всех медные островерхие шлемы с пучками конских волос на макушке. Белые шерстяные плащи трепал ветер. В чехлах у правой ноги длинные копья.
- Куда держите путь? – строго спросил старший отряда.
- Домой, - просто ответил Фидар. – Сарас, ты что, брата не узнал?
- Фидар? – не поверил своим глазам всадник и подъехал ближе, пристально вглядываясь в лицо аорса. – Фидар! – радостно воскликнул он и бросился обниматься. – Откуда ты?
- Долго рассказывать.
- Но, погоди. Персия в другой стороне.
- Догадлив, - усмехнулся Фидар. – Веди нас в селение.
- А кто с тобой?
- Это мой отряд, - представил он брату друзей: - Колобуд – мой леворукий товарищ. Уархаг – оружейник и лекарь. Исмен; он хоть и молодой, но уже ксай, да еще меткий стрелок. А это, - Фидар задумался, - его сестра и тоже отличный стрелок.
Два отряда смешались и двинулись в сторону поднимающегося  красного солнца.
- Послушай, брат, - тихо сказал Сарас Фидару с нотками тревоги в голосе. -  Кого ты ведешь в наше селенье.
- Ты о ком?
- О девушке. Она не сестра юного ксая. У нее черно-красное оперение на стрелах, а на шлеме лисий хвост.
- Ты давно в наших краях албан видел?
- Нет. Они у нас не появляются. Но вдруг…
- За нее я ручаюсь. Посмотри – совсем девчонка. Худенькая, что былинка. Да и ранена она. Дарги подстрелили ее ядовитой стрелой. А еще, - он понизил голос до шепота, - Она в Исмена, в этого мальчишку влюблена. Старается  не показывать виду, держится с ним холодно - но все же и так заметно.
- Да! Странный у тебя отряд, - покачал головой брат.
- А ты-то сам ксаем никак стал? Оружие у тебя знатное: акинак в серебряной чеканке, щит с коловратом. Откуда?
- Смотри с коня не упади, от того, что я тебе поведаю.
- Ну, слушаю! Видишь, в гриву вцепился.
- Персы у нас были, послы от самого Дария. Они караванный путь проложили через нашу долину от Аланских ворот на запад, к самому Дунаю.
- Слышал я краем уха об этом.
- Включили наши горы в армянскую сатрапию. Нашего отца, как главу клана Рыси, назначили младшим сатрапом.
- Вот это!.. – Фидар действительно чуть с коня не свалился. Дар речи потерял.
- Ты селение наше теперь не узнаешь. Помнишь, всего пять семей жило? А теперь народу столько… И кузнецы, и гончары, и рудокопы, оружейники, золотоделы… До самой Кольцо-горы поселение выросло.
- А ты как? Братья мои остальные? Вы теперь в персидском войске?
- Нет. Наш род Рыси принят в семью аланов.
Фидар раскрыл рот, но никак не мог произнести ни слова.
- Да! Так решила их Справедливая Мать Шатана. Теперь нас приглашают на хасу раз в полгода. И отец сам хасу созывает раз в год.
Перед путниками открылась уютная долина со всех сторон защищенная горами. Синяя река извивалась, рассекая равнину на две части. Стада коров и лошадей паслись на склонах. Множество низких  домиков теснились вдоль берегов реки.
- Моя ли это долина? – всплеснул руками Фидар.
- Твоя, - похлопал его по плечу брат. – Не узнал?
- А там что? – Он показал на невысокую гору с плоской вершиной, как будто срезанной гигантским ножом.
- Там будет стоять крепость. Персы прислали строителей - эллинов. Уже вырубают ступени, чтобы поднимать камни для стен.
- Но там же святилище Румы! – гневно воскликнул Фидар.
- Святилище не тронут. Наоборот, оно будет защищено.
Мальчишки – пастушки разгоняли стадо рыжих коров, освобождая путь отряду.
- Эй, Адыл, - окликнул Сарас худощавого подпаска в войлочной безрукавке. – Беги скорее к Рум-горе, скажи фидиуагу, пусть кричит, да так, чтобы горы сотряслись: Фидар из рода Рыси, младший сын благородного Бирага, сатрапа и главы клана вернулся.
Мальчишка рванул к горе, только мелькали его кожаные арчи. Когда отряд объехал гору и выбрался на дорогу к селенью, с высокой скалы уже кричал голосистый фидиуага, созывая сельчан на центральную площадь нахас. Навстречу отряду бросились гурьбой босоногие чумазые мальчишки. Они громко приветствовали воинов. Но лица их вытянулись от удивление, а рты открылись, когда мимо на красивом стройном коне величественно проехал Исмен. Почти их одногодка, но уже ксай. Красивый плащ с вышивкой. Овальный щит с косым крестом. Копье у правой ноги. А что за горит с богатой отделкой. А акинак какой славный! Глаза их чуть не повылезали из орбит, когда рядом с Исменом они увидели настоящую албану, да такую же юную, как их сопливые сестры.
Воины въехали на нахас, спешились. Тут же их окружила плотным кольцом толпа односельчан. Каждый пытался протиснуться и, хоть одним глазком взглянуть на пропавшего озорника Фидара, которого многие знали непослушным, вечно растрепанным мальчишкой.
- Дайте дорогу! – раздалось за их спинами. – Пропустите Бирага.
Кольцо разомкнулось, и в образовавшемся проходе показались седовласые старики с высокими посохами в руках. Их возглавлял рослый широкоплечий старец в длинном одеянии из белого войлока. На широком кожаном поясе висел кривой персидский нож. На ногах арчи из переплетенный кожаных ремешков. Белесая густая борода обрамляла круглое лицо. На шее висела массивная золотая цепь с диадемой сатрапа. Он внимательно посмотрел на всадников, играя мохнатыми седыми бровями. Взгляд его остановился на Фидаре и потеплел.
- Это мой сын, - объявил громко он. – Глаза мои узрели его, а сердце узнало.
Фидар упал на колени и обнял ноги старика.
- Поднимись, - мягко сказал отец. – Пойдем в дом. Хадзар без тебя наполовину пуст. Надочажная цепь рахыс по ночам звенит, как будто плачет. Зови своих друзей. И пусть они чувствую себя в нашем хадзаре, как в родном доме.
Старик обратился к Сарасу:
- Прикажи старшему фийяу забить молодого быка, и созывай родственников на кувд.
Вдоль подножья горы тянулся невысокий скальный выступ, как будто стена. К этой стене пристраивали дома из слоистого песчаника. Крышу крыли соломой. Один из таких домов принадлежал отцу Фидара. Перед домом сидели женщины и перебирали шерсть, отделяя темную от светлой.
- Эй, афсин Агунда, - крикнул старик – Птенец орлом вернулся в родное гнездо. 
Пожилая женщина в длинном шерстяном одеянии поднялась и подошла ближе. Из ее глаз потекли слезы. Фидар упал перед ней на колени.
- Вот и хорошо, - шептала женщина, зарываясь пальцами в непослушные черные кудри Фидара. – Вот ты и нашел дорогу домой. Все же Великая Мать Табити услышала мои молитвы.
Исмен заметил, как Томирис покачнулась. Он вовремя удержал ее. Девушка потеряла сознание.
- Помогите, - позвал он.
На зов выбежали девушки и унесли Томирис. Исмен хотел пойти следом, но афсин Агунда его остановила:
- Туда мужчинам входить запрещено.
Исмена с друзьями пригласили в дом. В обширном помещении с низким потолком не было окон. Пол земляной. Посредине возвышался столб, поддерживая кровлю. Столб украшали магические руны, нарисованные красной краской. Этот столб особо почитался, ибо символизировал божественную силу, поддерживающую небо, чтобы оно не упало на земную твердь. Он так же являлся своеобразным хранителем покоя в доме: как страж отгонял беды и напасти. В глубине помещения находился круглый очаг кона, сложенный из булыжников.  Над очагом свисала цепь рахыс, на которую подвешивали большой бронзовый семейный котел. Справа и слева находились другие комнаты. Вход закрывала тяжелая занавесь из шерстяной ткани. Один вход слева вел в женскую половину, противоположный – в мужскую. Гостей усадили перед очагом на шкуры, угостили свежим молоком и вареным мясом.
Исмен каждый раз оборачивался, когда девушки выходили с женской половины, тревожно всматривался в их лица, пытаясь определить: как там Томирис.
Наконец появилась хозяйка дома, подошла к мужчинам и тихо сказала:
- Утомили вы юную воительницу. Но не переживайте за нее. Поспит – и придет в себя.

К вечеру у дома Бирага собралось множество народу. Гостям раздавали угощения: мясо, медовые лепешки, по сосудам, изготовленным из рогов животных, заструилось свежее сваренное  янтарное пиво. Пришли музыканты с дудочками и фандыром. Молодежь устроила симд. Парни танцевали, образовав большой круг, внутри, в кругу поменьше танцевали девушки, потом они разбивались на пары, кружились и вновь смыкались в два круга.
Седовласые старики во главе с Бирагом сидели на войлочных подстилках возле низенького широкого фынга на трех ножках и внимательно слушали рассказ Фидара о его странствованиях.
Из дома вышла Агунда с кувшином пива, наполнила чаши старейшинам.
- Нана, как здоровье нашей спутницы, - спросил Фидар. – Мой юный друг – Исмен не находит себе места.
- Устала девочка. Все еще спит. Я позвала старую кулбадагус Бедуху. Она ее травами напоила и заговор алоллай наложила. И как девчушка среди вас оказалась?
- Фидар говорит, что она – албана. Несущая смерть. Лисий хвост на ее шлеме, - сказал строго Бираг.
- Я видела албан, - махнула рукой Агунда. – Селение, откуда ты меня невестой увел, стаяло на границе с гаргареями. Албаны широкоплечие, мускулистые, на горные валуны похожи. А не нее посмотри – козочка тонконогая. Она стройнее наших разнеженных красавиц.
- Но стрелы в ее горите с черно-красным оперением, - напомнил Бираг.
- Верно, - согласилась Агунда. – Одежда ее воинская, но она – не албана. Не похожа она на них ни обликом, ни манерами. Да и что с того, что девочка оружием владеет? Когда на наше селение дарги нападали, я тоже бралась за лук и помогала братьям отбиваться. Ты вспомни те далекие годы, как ты ко мне приставал у ручья. Вспомнил? Как я тебя чуть живот не вспорола.
- Ну, вот! Язык твой длинный! – возмутился Бираг. – Что ты такое болтаешь!
- Расскажи, расскажи! – требовали старики. – Мы не слышали этой истории или забыли.
Они заставили афсин отставить кувшин с пивом и сесть рядом.
- Молодая я тогда была. Едва четырнадцать минуло. Дарги наши стада пытались угнать. Отец призвал аорсов из клана Рыси защитить наше селение. Пришли на помощь воины, держали дозор, разбойников гоняли по горам. Быстро всех даргов вытурили за перевал. А среди воинов был один черноглазый, молодой ксай. Все на меня пялился, да вздыхал. Даже братья мои начали косо на него поглядывать. Когда я ходила за водой, так он вечно встречал меня у порога и провожал до родника. Отцу моему объяснял, что охраняет меня: мало ли, дарги появятся. Ну, охраняет, и пусть охраняет. Так едет рядом на коне хмурый, багровый и вечно молчит.
- Ой, ну что ты понапридумывала! – возмутился Бираг. -  Сама вечно хмурая ходила. Как увидит меня, так насупится, что туча грозовая.
- Не мешай Бираг, - замахали на него руками старики. – Рассказывай дальше, Агунда.
- Так, вот, - продолжала афсин, - как-то он набрался смелости и сказал, что пойдет к моему отцу попросить меня в невесты. Я, как порядочная девушка, посмеялась над ним. Молод ты еще, говорю, отец тебе козу вместо меня отдаст. Это гордец обиделся, не сказав ни слова, повернул коня и ускакал. Шла я на следующее утро за водой, а он притаился за бугром, выстрелил из лука и разбил кувшин с водой, что я несла на голове.
- Ай, ай! Как нехорошо! – закачали седыми головами старики.
- Да ладно вам! Молод я тогда был, горяч, - оправдывался Бираг. – Сами что, лучше были?
- Прибежала я домой вся мокрая, схватила отцовский меч и щит плетенный, выбежала из дома и крикнула ему: «Если ты смелый воин – сразись со мной!»
- Ай, да Агунда! Так его! А он что?
- Принял вызов, да только не смог меня даже ранить, а я ему весь щит изрубила, всю рубаху изорвала.
- Что же ты, Бираг, с девушкой справиться не смог? – засмеялись старики.
- Я только защищался. Не буду же я на нее руку поднимать.
- Отец мой все видел. Вырвал у меня меч и отвел рыдающую домой. Не отнял бы клинок – прирезала юнца, до того я разозлилась. А  Бирагу отец сказал: «Если она тебя так ненавидит, то и любить будет сильно. Пригони ирад: двух быков и восемь коров». Так я стала его невестой.
Агунда ушла обратно в дом с пустым кувшином, под восхищенные возгласы старцев.
- Фыд, - осторожно спросил Фидар. – Вернулся я в дом с пустыми руками. Стыдно мне. Хочу сходить с аланами в набег. Мне самому ирад надо готовить. Заждалась меня красавица Дидинег.
Седовласые старцы потупили очи. Бираг помрачнел и глухо сказал:
- Не ждет тебя Дидинег. Сосватал ее молодец из далекого горного селения.
Лицо Фидара сделалось бледное, как меловая скала.
- А что ты хотел? От тебя шесть лет - ни весточки. Когда уезжал, Дидинег ужу четырнадцать исполнилось – девушка на выданье. Пять лет она смотрела на дорогу. Пять лет слезы лила. Пять лет женихов с позором прогоняла... Всему есть предел.
Фидар медленно поднялся.
- Я хочу ее увидеть.
- Ты не должен этого делать, - запретил ему отец. – Она теперь замужняя женщина, и принадлежит чужому роду. Не безумствуй. Не хватало нам еще ссоры с соседями.
- Но хоть одним глазом…Хоть на короткий миг…
- Нет! Забудь о ней.
Фидар ушел с праздника. Исмен поднялся, чтобы последовать за другом.
Его остановил Бираг:
- Пусть побудет один, подумает, переживет горе. Не мешай ему. Будешь успокаивать – еще хуже сделаешь.

Жизнь в долине с тремя реками протекала мирно: в трудах и праздниках. Колобуд пристроился к мастерам каменного дела и помогал строить крепость на горе святой Румы. Его сразу же стали уважать за силу и мягкий характер. Уархага приняли к себе оружейники, да все дивились его умелым рукам. Исмен пристал к охотникам. Пропадал с ними в горах неделями. Охотники приносили в поселение добычу, а старейшины делили ее по справедливости между жителями. Взамен охотники получали одежду, хлеб, стрелы. Даже Репейник нашел себе подходящую компанию среди пастушьих собак и теперь занимался своим любимым делом – следил за кобылицами. Пастухи хвалили пса и хорошо кормили. Один Фидар целыми днями просиживал на вершине Рум-горы и глядел вдаль, где жила теперь его ненаглядная Дидинег.
Однажды Исмен возвращался с охоты. С тремя молодыми парнями и опытным стариком охотником провел несколько дней в горах. Обратно шли с хорошей добычей. Подстрелили двух горных козлов, завалили медведя, убили и разделали кабана.
Возле дома Бирага на бревнышке сидели  местные девчоноки-хохотушки в длинных платьях, расшитых птицами по краям подола, в белых платках. Они о чем–то живо болтали. Но как только мимо проехали охотники, а последним был Исмен, девчушки тут же смолкли. Все уставились на него, готовые в любой момент прыснуть звонким смехом. Чего глазеют? - подумал Исмен и невольно покраснел. Его проводили дружным хохотом. Одна из хохотушек тонкая, черноглазая поднялась и подошла прямо к нему. Красивое длинное платье  нежно-голубого цвета, как небо в ясную погоду, по краям расшито золотым узором. Широкие длинные рукава на запястьях стянуты серебряными браслеты. Белый пуховой платок укрывал волосы. Длинные концы его спускались на грудь. Но лицо знакомое…
- Томирис! – удивился Исмен и тут же спрыгнул с коня.
- Ну, идет мне местный наряд? – озорно спросила она.
- Ты совсем другая в нем. Ты такая…
- Какая?
- Похожа на подснежник ранней весной, - помог Исмену седой Бираг, появившись на пороге дома.
- Здоровья тебе фыд, - с почтение6м поздоровался Фидар.
- И тебе силы, - ответил глава клана Рыси. – Не устал на охоте.
- Ни сколько. Наоборот – налился силой.
- Тогда, оставь коня. Пойдемте, я вам кое-что покажу, - поманил старик.
Мальчишки отвели Цырда в загон, а Исмен и Томирис зашагали вслед за Бирагом к плоской горе святой Румы.
- Расскажу вам одну историю, - произнес Бираг, когда они оказались у подножья отвесных скал. - Раньше здесь жили мои предки. Домов тогда не строили. Находили грот в скале, закрывали вход камнями, оставляя небольшой вход. Вон в тех пещерах и обитали мои предки. Старшим был старик Азур, сильный справедливый воин. У него была дочь – златовласая красавица Рума. Мирно они жили, пасли скот, соседей не обижали, да и себя не давали в обиду. Но пришла беда. Киммеры, гонимые сколотами, появились в наших горах. Кочевые племена сметали все на своем пути. Убивали жителей, уводили скот, разрушали селения. С окрестных гор сбежались люди к старику Азуру. На хасу решили дать отпор киммерам. Когда подошли полчища кочевников, местные селяне всю снедь и весь скот подняли на эту гору, укрепили ее, как смогли – приготовились к осаде. Тогда киммеры пошли на штурм. На головы им полетели камни. Отважные мужчины вступили в бой. Кровь ручьями струилась по скалам. Всю траву в округе вытоптали. Не смогли киммеры сходу взять гору, много народу потеряли. Но от этого еще больше разозлились. Вот здесь, - Бираг показал овражек, через который шла узкая насыпь. За насыпью начинался проход между узкими скалами к вершине плато. – Здесь раньше был деревянный мост. Оборонявшиеся сожгли его. А через овраг не так-то просто было перебраться. Тогда он был намного глубже. Киммеры разделились на две части. Одни штурмовали гору с противоположной стороны, другие, под градом стрел и камней принялись засыпать овраг. Вот эту насыпь они и возвели. Ринулись киммеры в проход. Долгая кровавая битва кипела между этих двух скал. Но силы защитников таяли. Вскоре должны были прорваться киммеры. А коли прорвались бы, то и обороне – конец. Тогда отослали они гонца на противоположную сторону, просит подкрепление у Азура. Но на той стороне без того дела шли плохо. Мужчины: кого поубивали, кто ослабел от ран. В бой вступали женщины и даже дети.  «Не могу я послать подмогу, - ответил Азур – Видать приходит наш последний час. Сейчас прорвутся киммеры, и никого не пожалеют. Погибнем мы все». И тогда его дочь, златовласая красавица Рума сказала: «Я поскачу и отобью врага». А киммеры уже добили последнего защитника и, воодушевленные победой, ринулись в узкий проход. Но в этот миг налетела на них Рума на вороном коне, сбросила киммеров обратно, развернулась и ускакала от стрел. Вновь двинулись киммеры в проход, и вновь она встала на их пути. Билась долго, подобно волчице, защищающей своих волчат в логове. Щит ее изодрали наконечники. Копье затупилось. На теле живого места не осталось. Но она продолжала сдерживать врага. Тогда киммеры выставили вперед копейщиков с длинными пиками. Не справиться с ними златовласой Руме. Поднялась она, вон на ту высокую скалу, что нависает над насыпью, завязала коню глаза и бросилась вниз. Подавила много врагов, многих сбросила в овраг, но и сама погибла вместе с конем. Разъяренные киммеры решили отрезать ей голову и насадить на кол. Но когда один из юношей нагнулся над Румой с ножом, вдруг отпрянул, а нож выпал из его руки. « Не могу я этого сделать, - взмолился он. – Она похожа на мою мать». Присмотрелись киммеры и ужаснулись. Один увидел свою сестру, другой признал в ней жену. «Что же мы делаем! – воскликнул их предводитель. – Хотим разгневать Табити! Богиня посылает нам знамение: Если мы не уйдем отсюда немедля, умрут все наши женщины». И покинули киммеры долину, унося своих убитых и раненых. Больше их не видели в наших горах. Златовласую Руму старый Азур похоронил в пещере, что была их домом. Сейчас там святилище. Рума и поныне живет незримо среди нас, помогает всем честным людям, благоволит воинам, исцеляет больных. Если у женщины никак не получается родить мальчика, она приходит к Руме и просит ее о помощи.
Ухоженная дорожка привела их ко входу в пещеру. В глубине мерцал огонь  у каменного алтаря, озаряя невысокие своды. За алтарем вход в следующую пещеру был надежно заложен камнями
- Вот там, - шепотом сказал Бираг, указывая на кладку, - покоится наша заступница.
На полу лежало множество венков, сплетенных из полевых цветов и целая груда стрел.
- Воины, выражая свое уважение к памяти златовласой Румы, оставляют стрелу, а девушки – венок, - объяснял старик. – Тебе, Исмен, надо принести и свою стрелу. А ты, Томирис пожертвуй заступнице венок из васильков.
- Но я  тоже – воин, - возразила девушка.
- Тогда принеси и то, и другое, - нашел выход Бираг.
Они вышли из святилища и поднялись на плоское плато. Взору открылись долины и горы. Сиял белизной отец-Элбрус. Мастера-каменщики трудились не покладая рук. Вырастали стены с башенками. Тут же пыхтел Колобуд. Обнаженный по пояс,  мокрый от пота, раскрасневшийся, он перекатывал огромные глыбы.
Заметив сатрапа, все работники тут же остановились и приветствовали Бирага.
- Молодцы, - хвалил их старик. – Так быстро возводите гланах. Да стены такие крепкие.
- Это все эллины, - указали мастера на двух светлокожих мужчин в белых шерстяных пеплосах. Они что-то чертили на небольших дощечках куском угля, измеряли стены шнуром с грузом на конце.
- Странные люди, - произнес задумчиво Колобуд и усмехнулся: - Ходят без штанов и зимой и летом. Так же можно и без детей остаться.
- Штанов у них нет – это точно, - согласился Бираг, - Но, зато, с головой все в порядке. Учитесь у них. Запоминайте каждое их слово.
- Откуда эллины? – удивился Исмен, с интересом разглядывая иноземцев.
- Сам Дарий прислал, - важно ответил Бираг. – Он и воинов своих хотел сюда прислать. Да только я ему ответил: воинов у нас своих в каждом доме полно. Ты, лучше золота пришли. Он так и сделал. – Старик повертел головой, кого-то выискивая. Спросил у будина: – Колобуд, ты не видел Фидара.
- На западной скале сидит, - махнул безнадежно будин в сторону. – Опять пытается разглядеть то, что нельзя увидеть.
- Ох, не к добру, - покачал головой Бираг. – Надо избавить его от хвори.
Они нашли Фидара на самом краю утеса. Он неподвижно сидел, скрестив ноги. Спина прямая. Ветер трепал его давно не чесаные волосы. Глаза не мигая устремились на далекие горы.
- Поднимись, Фидар, и повернись ко мне.
Фидар встал:
- Да будет с тобой всегда счастье, отец.
- Как может со мной быть счастье, если мой младший сын только что вернулся из долгих странствий и тут же заболел. Не пытайся обмануть себя. Великая мать Табити вершит наши судьбы. Зачем спорить с ней?
- Но как мне быть, отец? Не могу я ничего поделать с собой. Болит у меня в груди. Убегает сон от меня. Не помогает мне Савр. Не подсказывает мне Аргнипаса. Молчит Гайтасир.
- Я знаю, что тебе делать. Пойдем со мной, - поманил его отец.
Они спустились с горы. Бираг подвел его к плоской скале, торчавшей среди равнины, возле самой дороги в селение.
- Нас приняли в семью аланов, - напомнил Бираг. – По традиции, мы должны построить башню ганах. Ганах – символ могущества семьи. Я доверяю тебе возвести первый ярус. Вот на этой скале очисти площадку и начинай строить. Все караваны, все путники, все воины, проезжая мимо, будут спрашивать: чья это башня? Им будут отвечать: Клана Рыси, а построил ее Фидар.
- Спасибо за доверие, отец. Но смогу ли я один ее построить?
- У тебя есть верные друзья. Колобуд поможет носить камни, Уархаг обтешет их, а ты возводи стены. За работой, притупится сердечная боль.

Однажды утром пришел Бираг к скале, где Фидар строил башню. Колобуд и Уархаг помогали ему. Основание башни выросло уже на три локтя.
- Да поможет вам Папай в деле вашем, - приветствовал старец трудяг.
- Здоровья тебе и мира, - ответил Фидар. – Ты пришел посмотреть на нашу работу.
- У меня другая беда, - покачал головой Бираг. – Исмен пропал.
- Как, пропал? – воскликнули разом все трое. Тут же побросали работу.
- Два дня назад поднялся с утренней звездой Бонварнон, взял коня и уехал. Уехал один. Никому ничего не сказал. До сих пор не появился. Даже Томирис ничего не знает. Ума не приложу: с чего он так поступил? Может, обиделся на кого? Да вроде бы никто ему плохого слова не сказал.
- Подходил он ко мне два дня назад, - вспомнил Уаргхаг, - просил, чтобы я яд сильный приготовил на дикого зверя.
- Значит, на охоту ушел, - сообразил Бираг. – Но почему – один? Ох, беда! Главное, чтобы он в Долину Источников не пошел. Пастухи говорят, там появился огромный тигр. Двух коров порезал.
- Надо сходить к табунщикам, что пасут кобылиц, и взять у них Репейника. Пес найдет хозяина, - предложил Колобуд.
- Был я у табунщиков, - развел руками Бираг. – Ушел Репейник вместе с Исменом.
- Надо народ созывать, да отправляться на поиски, - решил Фидар.
Весть о пропажи Исмена переполошило все поселение. Ксаи и охотники мигом собрались на поиски. Остальные мужчины вооружались копьями и колами. У кого имелись кони, садились верхом. Томирис сменила длинную женскую одежду на свою походную и тоже присоединилась к всадникам.
Все собрался на площади нахас. Бираг распределял: какому отряду в какую сторону идти. Вдруг прибежала ватага мальчишек. Они кричали:
- Исмен! Исмен вернулся!
Он шел по дороге рядом с конем. Усталый, но довольный. Сзади тащились волокуши, сооруженные из двух стволов молодых березок. На волокушах лежала туша большого тура с огромными загнутыми рогами. А через спину коня перекинута рыжая шкура с черными полосками. Рядом, высунув язык, чуть прихрамывая, бежал Репейник. Все кинулись навстречу.
- Исмен, ты где был? – спросил Бираг. – Мы уже подумали, что с тобой приключилась беда. Собрали народ на поиски.
- Прости меня за своеволие, но такова традиция аланов, - ответил Исмен.
- О какой традиции ты говоришь?
- На кувд подавать только мясо диких животных.
- Но что за повод к празднику.
- Сегодня день, как я уже тринадцать лет живу на земле. А в знак того, что я стал мужчиной, убил тигра, который резал наших коров, содрал с него шкуру и преподношу ее тебе, фатаг.
- Что же ты никому не сказал! Мы такой кувд закатим! Духи гор спустятся сплясать с нами симд.

В разгар праздника Бираг подозвал в круг старейшин Исмена. Старики примолкли, а глава клана Рыси произнес:
- Фидар мне рассказал о тебе все. Ты смелый, добрый, уважаешь стариков.
Убеленные сединой старейшины закивали.
- У нас в горах есть обычай: первенца отец отдает в чужой род для воспитания. Мальчик назывался амцегу. Так гасили многие кровные войны.  Есть в этой традиции мудрость: отдать самое дорогое – первенца - в семью кровных врагов. Но этот обычай касается не только вражды. Многие семьи отдают на воспитание первенцев в чужие дома. Когда амцегу достигал совершеннолетия, то он возвращался в родной клан. Но если род погибал по каким-то причинам, амцегу становился мужчиной того клана, что его приютил и воспитал. К чему я это веду. Перед старейшинами и перед великой богиней Табити я хочу назвать тебя амцегу, своим воспитанником. Думаю, твой отец был бы не против.
- Для меня  - это большая честь…
- Еще не все, - прервал его Бираг. – Твой отец погиб, и род твой уничтожен, поэтому прими мою просьбу: стань мне сыном.
- Но, как же мать Агунда? – забеспокоился Исмен.
- Она несказанно рада видеть тебя возле очага. Ей не терпится называть юного ксая сыном. Ты можешь подумать, ведь тебе придется принять обычаи другого народа.
- Я согласен, - не раздумывая ответил Исмен. – Я счастлив, что могу сказать: у меня есть отец и братья. У меня есть дом.



В Персию


Исмен возвращался с охоты. На холке коня висели две свежие шкуры волков и шкурка лисицы. Увидел Томирис возле дома Бирага. Девушка сидела с женой Сараса, черноглазой красавицей Ахсараг. Сарас год назад привез ее из далекого горного селения аланов. Отдал за нее родителям десять овец, двух коз, двадцать телячьих шкур, два горита со стрелами, рог тура для питья с золотой отделкой и три тюка с овечьей шерстью. Девушка недавно родила мальчика. Ее круглое личико носила следы перенесенных родовых страданий: темнели круги на глазах, губы бледные, еще не налились пунцовым цветом, как спелые вишни, щеки обескровленные. Но черные глаза горели счастьем.
- Возьми, подержи его на руках, - предлагала она Томирис, протягивая розового младенца.
- Я боюсь, - смущалась Томирис, но покрасневшее лицо выдавала ее. Она очень, очень хотела понянчить малыша.
- Возьми. Прижми его к груди, покачай, - настаивала Ахсараг.
Томирис осторожно приняла малыша. Щеки ее зардели.
- Здравствуй сестра, здравствуй Томирис, - крикнул девушкам Исмен.
- Иди к нам, - позвала его Ахсараг. Погляди на племянника своего.
- Не могу, сестра. Я грязный. Две ночи в горах провел. Накормлю коня, вымоюсь, тогда приду посмотреть.
Томирис встала и с малышом на руках подошла к Исмену. Шла осторожно, будто несла что-то дорогое и очень хрупкое. А лицо ее так и сияло от счастья.
- Посмотри, какой он красивый. Спит.
Сказала нежно с любовью. Исмен смотрел не на младенца, а на нее. Какая же она албана? Ни капельки не осталось от той холодной надменности жрицы Аргинпасы.
- Томирис, - голос Исмена дрогнул. – Может, останешься с нами. Давай, я подальше спрячу твой шлем с лисьим хвостом.
На миг лицо ее стало холодный, жестким, но тут же взгляд ее погрустнел.
- Нет, Исмен. Не простит мне Аргинпаса. Я и так уже много согрешила.
Отвернулась и пошла к Ахсараг.

Первый ярус башни уже закончили. Огромные булыжники еле-еле втроем Фидар, Колобуд и Уаргхаг прикатили к скале и поставили в основание. Возвели толстые стены высотой в два человеческих роста, плотно подгоняя камни друг к другу. Из далекого леса приволокли стволы столетних кедров и соорудили из них перекрытие.
- Ты пришел оценить нашу работу? – крикнул Фидар, увидев Бирага.
Но отец не стал хвалить их работу. Глава рода был мрачнее тучи.
- Мне надо с тобой поговорить, - сухо произнес он.
- Я слушаю тебя, отец.
- Ко мне прискакал гонец. Он сообщил черную весть.
- Какую?
- Дидинег умерла при родах.
Фидар вскрикнул, как от боли и схватился за голову.
- Да. Умерла, и ребенок родился мертвый. Горе страшное. Но всякое бывает. На все воля матери Табити. Так нет же - беда одна не ходит. Ее родственники говорят, что ты в том причастен. Сглазил ее. Они знают, что ты целыми днями сидел на скале и смотрел в сторону их селения…
- Отец, ты же этому не веришь. Я же – воин. Я не могу желать никому зла.
- Знаю, - кивнул Бираг. - И верю тебе. Но другие не верят. Не знаю, что делать.
Подлетел всадник из караульного отряда. Резко осадил коня.
- Что случилось? – спросил у него Бираг.
- Посланник персидского правителя Спитамен с отрядом воинов хочет остановиться на день в нашем городе.
- Вот и ответ, - тихо сказал, как будто сам себе, Фидар.
Войско из двух сотен всадников развернуло шатры недалеко от Рум-горы. Старейшины тепло встретили Спитамена. Он пригласил их в свой белый шатер. Угостил старейшин вином и сушеными фруктами.
- Долго пробудешь в наших краях? – поинтересовался у Спитамена Бираг.
- Завтра с рассветом покидаем вас.
- Почему так скоро? Погостили бы.
- Кшатра Дарий торопит. Молодой правитель Македонии во главе с сильным войском собирается преодолеть пролив Геллеспонт и ввязаться в войну.
- Тяжелые времена настанут для Персии, - недовольно покачал головой Бираг.
- Не думаю, - беспечно ответил Спитамен. – У нас огромная армия. Самый сильный флот. Мы раздавим яванов. На плечах отступающей армии войдем в Македонию и поставим на колени непокорный народ, как это сделал в свое время великий Ксеркс.
- Пусть Савр помогает вам.
   
Еще звезды горели на небе, еще волки не окончили свою жуткую молитву луне и своему богу Тутыру, а Фидар уже собрался в дорогу. Он попрощался с очагом, принеся стрелу в жертву божеству Софа, хранителю покоя и уюта в доме. Попрощался с родителями. Агунда еле сдерживала слезы. Отец благословил сына в дорогу и попросил вернуться живым.
- Побурлят люди, как вода в котелке, да остынут. Забудут о смерти Дидинег. Боюсь я другого, что не дождусь тебя. Будут хоронить меня, а ты не будешь петь прощальную песню.
- Не переживай, отец. У тебя столько прекрасных сыновей. Уже внуками оброс. Ты умрешь в окружении любящей семьи. Да и я постараюсь вернуться в скором времени и достроить нашу башню.
Фидар сел на коня, повесил щит за спину. В чехол у правого колена вставил копье. К чепраку приторочил горит. Акинак повесил на пояс. Бираг смотрел с грустью ему вслед.  Всадник уходил все дальше и дальше…
Исмен подвел коня. Он надел походную одежду и  приготовил оружие.
- Не могу тебя удержать, - вздохнул старик Бираг. – Иди, добывай себе славу, становись воином, но помни, что тебя всегда здесь ждут. Чтобы не случилось, в этой долине ты найдешь приют и любящую семью.
- Спасибо, фыд. Половина моего сердца останется возле твоего очага.
Фидар оставил коня возле святилища Румы и вошел внутрь. Он возложил на каменный алтарь стрелу, произнес краткую молитву. Когда выходил, то увидел рядом со своим конем Исмена на Цырде в полном вооружении.
- Куда ты собрался? – недовольно спросил он.
- С тобой.
- Оставь. Я бегу от себя. А ты от кого?
- Никуда и ни от кого не бегу. Я хочу стать воином.
- Зачем это тебе?
- Чтобы защищать слабых.
- Что сказал отец?
- Фыд понял меня и отпустил.
- Что ж, поехали, встретим солнце у Кольцо-горы. Ты не обижайся, но я знаю, зачем ты идешь на войну.
- Скажи, коль такой догадливый.
- Хочешь потом, уже покрытым славой, вернуться в город албан и добиться Томирис.
- Причем тут..., - разозлился Исмен.
- Только, учти, ты можешь и не вернуться.
- Прекрасно знаешь: я не боюсь смерти.
- Знаю. Прости.
Небо светлело. Впереди  вырисовалась гора с плоской вершиной. По краю шли скалы. Неутомимый трудяга-ветер выдолбил в мягком песчанике множество гротов. Но на самом краю уступа ветер пробил скалу насквозь, образуя высокую арку.
- Зачем мы сюда приехали? – спросил Исмен.
- Воины всегда перед дальним походом приходят к Кольцо-горе. Это священное место.
- Расскажи про него, - попросил Исмен.
- Когда-то, очень давно в этих местах жил отважный ксай по имени Артеф. И было у него три сына. Старший уже семьей обзавелся: женой и детьми, средний уже невесту присмотрел, а младший еще только сил набирался, вроде, как ты. Не простой он был человек Артеф, умел со зверями и птицами разговаривать.  Ты же не веришь, что я с Уахузом разговариваю.
- Не верю, - упрямо качнул головой Исмен.
- А, зря. Так, вот,  Лучшим другом и собеседником у ксая Артефа был его верный конь. Однажды проснулся Артеф от гула в горах. Вершины сотрясаются. В воздухе смрад стоит. Звери разбегаются кто куда. Птицы улетают. Пошел он к коню и спросил: «Отчего горы дрожат? Кто так зверя напугал, птиц прогнал?» «Враг безжалостный идет разорять наши земли, - ответил ему конь. – Горы дрожат от топота копыт его коня, а смрад поднимается от его тела. Вырвался он из недр земли огненным источником, да дымом с пеплом». «Что же делать? Как его победить?» – спросил Артеф у коня. Победить его может ксай, который на восходе солнца проскочит на коне сквозь Кольцо-гору и не коснется стен. Придаст ему земля небывалую силу». Послал Артеф старшего сына на бой с врагом. Прыгнул старший сын сквозь каменное кольцо, но коснулся его конь копытом. Победил его враг и взял в полон. «Почему так произошло?» - спросил Артеф у коня. «Потому, что на бой надо идти без всяких мыслей. А твой старший сын все время вспоминал жену и детей». Послал Артеф среднего сына. Прыгнул он сквозь каменное кольцо, но макушкой шлема коснулся камней. И его враг одолел, и его в полон взял. «А средний почему проиграл бой?» - спросил Артеф у коня. «Не оставил он мыслей за порогом. Все думал о невесте своей», - отвечал ему конь. Отправил на битву Артеф младшего сына. Тот прыгнул сквозь каменное кольцо, пролетел, не коснувшись камней, и сам стал, словно каменный. Помчался он на бой с врагом, загнал его обратно в глубь земли и освободил братьев.
- Чему учит эта сказка? – спросил Исмен.
- Когда уходишь от родного дома в поход, забудь обо всем. Не должны твое сердце тревожить переживания, иначе рука ослабнет и удача отвернется.
- Жестоко!
- Да. Но иначе нельзя.
Путники услышали за спиной топот копыт. Их догнал  Колобуд.
- Успел все же, - обрадовался он.
- Ты куда? – удивился Фидар.
- Так, что за лев с одним клыком. Я иду с тобой. Будем биться бок обок.
- Спасибо, друг, - не стал скрывать радости Фидар.
Солнце вставало. Путники спешились, оставили коней внизу, а сами начали восхождение к  волшебной скале.
- Подождите меня! – раздалось сзади.
Уархаг спрыгнул со своего коня и поспешил за всеми.
- Ты-то куда! – воскликнул Фидар. – Бросишь кузню?
- Но я же из вашего отряда, - возмутился Уархаг, - а вы меня хотите оставить.
- Ты же не воин. Не умеешь обращаться с оружием, - напомнил Колобуд.
- А кто за конями будет следить, а кто вам  доспехи будет латать, оружие править, раны лечить…
- Идем! – похлопал его по плечу Фидар.
Жрец готов был произнести первые слова молитвы, ожидая, когда солнце бросит лучи сквозь каменное кольцо. Увидев путников, спросил:
- Что вы хотите?
- Принеси нам золотую чашу, жрец. Мы отправляемся в опасный путь и хотим дать клятву в верности, - попросил его Фидар.
Жрец ушел, но вскоре вернулся с большой золотой чашей, неся ее за две массивные ручки. Осторожно поставил ее на землю. Фидар из походной фляги плеснул туда вина. По его примеру каждый из друзей опустил в чашу по одной стреле и свои кинжалы. Жрец передал им серебряный жертвенный нож. Каждый по очереди сделал надрез у кисти. Капельки крови стекали до локтя и упали в чашу.
- Теперь поклянемся.., - начал Фидар, но тут в чашу кто-то бросил пятую стрелу с черно-красным оперением и маленький нож с рукоятью в виде лежащей лисы.
- Томирис? – обернулись все к девушке.
Она облачилась в кожаную куртку, анаксириды. Боевой широкий пояс стягивал талию. Наискось через правую грудь лежал широкий ремень. Но голове шлем с лисьим хвостом.
- Ты уходишь к своим? – упавшим голосом спросил Исмен.
- Зачем бы я тогда кидала в чашу свою стрелу? – Она взяла из его рук серебряный нож и сделала надрез. Капля крови сорвалась с локтя и булькнула, упав в вино. – Я иду с вами.
- Мы в Персию, - напомнил Фидар.
- Да хоть к самому Фагимасаду, - смело ответила девушка. – Произноси клятву, а мы повторим за тобой.