Лучи палящего солнца насквозь прожигали ткань рубашки. По лицу стекали крупные капли пота. Мучила жажда. Зачем только он пошел прогуляться до опушки леса через поле, поросшее высокой луговой травой. Мухи роем вились вокруг него, садились на открытые участки тела, а слепни больно жалили. Попеременно вытирая носовым платком пот, обильно выступавший на лысине и лбу, и отмахиваясь от надоевших мух, Гоша Юлькин, возвращаясь назад в прохладу дома, почти бежал. Прохлада была относительной, но крыша надежно скрывала от солнца, а на веранде стоял бак с водой. При мысли о воде в глазах помутнело, в висках гулко застучало, губы сильнее ссохлись. Оставалось пройти один километр...
В лесу ничего не было хорошего. Возвышающаяся каймой зелень на противоположном конце поля только издали казалась красивой. Лесной массив был загажен. Повсюду валялись пластиковые бутылки, пакеты, одноразовые тарелки и стаканчики, горками возвышались алюминиевые банки из под пива, редкий травянистый покров возле старых автомобильных шин обильно усыпали окурки, а потухшие костры черными пропаленами устилали землю между деревьями.
И вот, на эту лесную помойку, повлек Юлькина внутренний голос, сказавший, что если тот дойдет до леса, то там повстречает фортуну, и все его дела пойдут в гору. Собственно, какие могли быть дела у пенсионера, но ностальгия по былой производственной деятельности нагоняла хандру, депрессии шли одна за другой, и в такие дни, месяцы ненавидел себя, постылую одинокую жизнь, людей, небо, собак и кошек, и он, вняв голосу, пошел. За последние два десятка лет Гоша никуда не выезжал - все отдавал работе. Мечта была купить в Крыму домик с видом на море, но банк, в котором хранил денежные накопления, неожиданно обанкротился, и все что копил в течении долгого времени, экономя на каждой мелочи, пропало. Банкир смылся за границу. И концы в воду. Государство пообещало частично возместить материальный ущерб, но таких как он, обманутых вкладчиков, оказалось превеликое множество, а государственная казна - не резиновая. Прошло три года, а денег все нет. Год назад, выйдя на пенсию, Юлькин переселился на дачу, а городское жилье сдал в аренду. Дом, оставшийся в наследство от родителей, требовал основательного ремонта. Год еще промучаться в ветхости и запустении, а дальше... Накопленных денег должно хватить на обустройство - подлатать здание и провести водопровод.
Вся жизнь промелькнула в одно мгновение. Да и вспоминать особо было нечего. В сознании промелькнули лица забытых родных и уступили место другому - как яркие и печальные события неизгладимыми напоминаниями отразились на небе, кошках и собаках. Синяя небесная высь похожая на море, как несбывшаяся мечта, раздражала. Домашних животных и ранее недолюбливал, а сейчас и вовсе чурался - они напоминали о семье. Жена, прожив с ним недолгое время, ушла к другому, а он не смог найти ей замену. Денег было жаль тратить на цветы и подарки, а без подношений отношения с женщинами не складывались. Так и остался жить один.
Внутренний голос Гошу часто подводил. Но других голосов он не слышал. Зимой в дачном поселке никого не было, да и летом соседние дома оживали не часто - по выходным дням. Юлькин одичал. В город выбирался раз в месяц. Деньги полученные от квартиросъемщика клал на банковский счет, на часть пенсии закупал продукты и, не задерживаясь, возвращался на дачу. Старенькая машина оставалась на ходу и здорово выручала.
Как-то голос приказал залезть Гоше на крышу. Дело было зимой и ему повезло - снег смягчил удар. В следующий раз, когда голос снова позвал на крышу, он категорически отказался. Пришлось сильно поругаться. Голос отступил, но потребовал другую услугу - посидеть часок на крылечке. Была ранняя весна. И такое наказание пошло на радость, не считая маленькой неприятности - застуженного мочевого пузыря. Этот голос, идущий изнутри, а иногда и слышимый снаружи, был единственным другом, заменял телевизор и соседей. Друг о многом вещал, и если бы не приказы - пойди туда, сделай то, найди это, - жизнь могла быть счастливой.
Задыхаясь, на последнем издыхании, Юлькин добрел до дачи. Ввалившись на веранду, вялой непослушной рукой откинул крышку бака, припал губами к воде - какая же это благодать, утоляя жажду, пить и пить тепловатую, но чистую воду. Этот голос... что-то надо делать... придумать наказание... обманщик... Спутанные обрывистые мысли внезапно оборвались - Гоша Юлькин провалился в туман.
Долгое пребывание на жаре под открытым солнцем не прошло без последствий - натруженное изношенное сердце дало сбой. Сильная одышка уменьшила приток крови к сердечной мышце, нарушив ее ритм. Произошел сердечный спазм, повлекший обморок. Неконтролируемое мозгом тело повалилось на пол. И все бы обошлось, если б руки не держались за бак. Тридцатилитровая емкость с грохотом опрокинулась. Край эмалированной посудины опустился на шею. Хрустнули позвонки. Но Гоша был без сознания и боли не почувствовал - смерть была легкой... и нелепой.