За ударную работу по сбору урожая с полей Ленинградской области, мы с Татьяной получили поощрение, в виде путёвок в пансионат « Восток-6».
Не знаю, за что любил осень Пушкин? Может в его времена она была какая-то другая? А во времена моей молодости она была жутко зарёванная, ободранная и ушлёпанная. Брать отпуск в ноябре могли только самоубийцы.
Пансионат в это время был заполнен инвалидами, пенсионерами, ветеранами труда и мной с Танькой.
До обеда мы находились в очень унылом состоянии. Отказаться от путёвок мы не могли – отказом мы обидели бы нашего начальника. Она и путёвки нам « выбила» и рабочие часы ставила, втихаря от высшего руководства.
Обедали мы вместе с мамой и дочкой из Калмыкии. А рядом, за соседним столиком сидела в одиночестве, соседка калмычек по комнате, Алевтина Ивановна. Это была миловидная , невысокая , худенькая женщина, примерно сорока пяти лет. Обедала она, не снимая широкополой шляпы. Заметив наши взгляды, дама сказала:
- Вы что-то имеете против моей шляпы? А вот, Татьяна Ларина, малиновый берет, не снимала даже на балу, в присутствии испанского посла. Женщинам разрешается быть за столом в головном уборе!
Мы улыбнулись. Позже, словоохотливая калмычка Ниночка, рассказала нам, что у Алевтины Ивановны очень неприглядные волосы, которые просто уродуют её.
Вечером, придя на ужин, мы обнаружили прибавление за столиком Алевтины Ивановны. Три парня. Рыбаки из Мурманска. Об этом сообщила всезнающая Ниночка.
Парни тут же стали « кадрить» нас. Мы, в свою очередь, наградили их прозвищами. Рыжего весельчака, естественно,- « Рыжий». Полноватого – « Батон». Угрюмого и неуклюжего – « Убийца».
Кокетничая, и, перекидываясь фразочками, мы не заметили, как наши столики оказались сдвинутыми. Парни, переглянувшись, отправили Убийцу в буфет. Вернулся он с подносом, на котором стоял кофейник с сорокаградусным кофе и маленькие чашечки. Через несколько минут жизнь стала лёгкой, воздушной; столики с отдыхающими стали плавать;всё вокруг вызывало смех. Рыжий, вроде бы, стал меня целовать, а я, вроде бы, и против не была. Татуня сидела на коленях у Батона, завязывая бантиком его галстук, у него же на лбу.
Ниночкина мама «кофе» не пила. А Алевтина Ивановна от нас не отставала. Женщина в сорок пять лет казалась нам древней старушкой. Но мы были интеллигентны и не могли культурно сказать ей: - « Баба Аля, шла бы ты в свою возрастную группу! Вон, дедок с палочкой на тебя облизывается…»
Баба Аля убеждала Убийцу, что он должен жениться на Ниночке. Ниночка краснела, чего- то стеснялась и упрашивала свою маму пойти отдыхать. В конце концов, мама ушла. А содержимое кофейника почему-то всё не убавлялось. И мы всё пили и пили. Веселели и веселели…
Всё хорошее когда-нибудь заканчивается. К нам подошли работники пансионата и сказали, что столовая закрывается.
«Кофе» пили не одни мы, поэтому весь контингент собрался у единственного работающего лифта. Никто не хотел подниматься пешком по лестнице. Было высказано предложение - поднять первыми женщин и детей. Но кто-то выкрикнул: - « Не на Титанике!!! Неча права качать!»
Убийца тихо сказал:
- Я тут не первый раз. Знаю, где находится служебный лифт. Вон видите маленькую серую дверь? За ней коридор буквой «Г». За угол завернёшь, там ещё одна дверь, а за ней лифт грузовой. Только всем сразу идти нельзя. Догадаются и повалят сначала ветераны ВОВ, потом ветераны труда и т. д…
Первой пошла Алевтина Ивановна. За ней Убийца. Рыжий и Батон "договорились" с буфетчицами и им разрешили взять с собой кофейник и чашки.
Ниночке, вдруг, приспичило в « одно место». Одна она идти наотрез отказалась. Мы договорились с ребятами, где встретимся и повели скуластенькую в « это самое место».
Когда через несколько минут мы вернулись обратно, очередь у лифта всё ещё была большой. Нинка плохо стояла на ногах и часто-часто закрывала глаза. "Иди одна, а я с ней потом." - приказала Татьяна.
Войдя в тёмный коридор, первое, что я заметила, это вишнёвую шляпу Алевтины Ивановны на полу. Коридор был весь заставлен металлическими вешалками. А шляпа - лежала на полу!? Лежала и ждала, когда я её подниму…
- Напрасно ждёшь! Ниночка живёт в одной комнате с Алевтиной, вот пусть и поднимает тебя – мысленно сказала я шляпе и, обойдя её, пошла дальше.
У лифта я решила подождать девчонок. Минуты через 2-3 я услышала громкий визг Татьяны. Через секунду она подлетела ко мне. Я решила, что за ней бегут крысы и тоже завизжала!!!
Какое-то время мы с визгом метались в маленьком коридорчике. Крысы не появлялись и я начала успокаиваться.
- Танька, ты нормальная ? Так меня пугать!?
- Дура, я сама до чёртиков боюсь покойников!
- Кто тут покойник?!
- Алевтина! Вернее – её голова! Видела?
- Шляпу видела…
- А под шляпу заглянула?
- Нет. Зачем?
- А я, идиотка, заглянула… Чуть не умерла ! Там под шляпой - дохлая Алевтинина голова!
- Кто из нас перепил?
- Дура, иди, посмотри!
- Не пойду! Не хочу! А где Нинка?
- Там! Обнимает вешалку и уверяет её, что никогда не пила водку. Слушай, её оттуда увести надо, но я одна не пойду! У меня эта голова так в глазах и стоит…
Я решила, что у Таньки глюки, а я почти трезвая, с твёрдой памятью, в отличие от ног. Придётся за Нинкой идти мне.
Картина, которую я увидела, соответствовала Танькиному описанию. Ниночка, действительно, заплетающимся языком, но очень вежливо, разговаривала с вешалкой.
Татьяна подтолкнула меня ближе к шляпе. Я носком туфельки приподняла чуть-чуть поля…
Увидела хиленькие волосёнки Алевтины… и меня вырвало. Я, мгновенно протрезвела! Стало жутко холодно…
Мы подхватили улыбающуюся Нинку и попятились назад. Ужас не позволил нам повернуться к голове спиной! Казалось она, сразу, на нас набросится.
В грузовом лифте Нинка сидела в углу, а мы с Татьяной стояли в каком-то оцепенении. В голове никогда не было так пусто. Ну, просто, никакой, даже самой малюсенькой мыслишки…
Из оцепенения меня вывела Татьяна:
- А ведь оторвать Алевтине голову мог только Убийца. Помнишь, он за ней попёрся? И мотив у него есть! Она весь вечер его донимала…
- Тань, а мы сейчас едем прямо к нему в лапы… Интересно, где тело Алевтины?
- А мне не интересно! Я думаю, как нам СВОИ головы спасти! От тебя никакого толку…
- Татусенька- заенька, думай побыстрее! Сейчас двери лифта откроются и…
- Вырисовывается один планчик! Ты Рыжему понравилась, я - Батону. Пока своего не получат убивать не станут! Кончай дрожать! Улыбайся! Поддерживай огонь, но давать – не давай.
- Легко сказать! А как поддерживать-то?
- По ходу догадаешься! Улыбайся! Или я сама тебе сейчас голову оторву!
Лифт остановился. Двери открылись. Рыжий и Батон уже ждали нас и были готовы к «подвигу». Хотели нас тут же сграбастать, но мы попросили вытащить Нинку. Она спала.
Спящая Нинка заставила их попотеть. Готовность к « подвигу» стала поменьше. К тому же у них возникла необходимость посетить « одно место». Они попросили нас немного подождать. Я спросила Рыжего:
- А где Убийца?
- Какой Убийца?
- Ну, ваш третий! Мы ему такое прозвище дали.
- Ха! Убийца! Ну, вы и заразы! Вовка спит! Ой, как ты мне нравишься! Ну, не могу, как нравишься! Хочешь - женюсь?
- Хочу-хочу! Давай, возвращайся быстрее. Поговорим о свадьбе…
- Ой, зараза! О свадьбе! Ну, поговорим-поговорим...!
Они с Батоном ушли. Танька похвалила меня:
- Молодец! Это здорово со свадьбой! Я Батона тоже буду к свадьбе склонять. Жён убивать не станут. Мы сейчас их в наш номер уведём. Там посмотрим, если они про убийство ничего не знают, мы заставим Вовку связать и вызвать милицию.
Парни вернулись. Мы стали уговаривать рыбаков не оставлять Нинку спать в коридоре, а отнести к нам в номер. Женихи согласились. В номере наши будущие мужья пристроили Нинку на кресле, оставив кровати, видимо, для себя и пошли на нас в атаку.
Я сказала Рыжему, что к групповухе отношусь отрицательно, поэтому предлагаю пойти в комнату отдыха, её на ночь на ключ не закрывали.
В комнате отдыха Рыжий стал бурно целовать меня и попытался снять блузку. Когда я оказала сопротивление, он удивился:
- Ты чё? Боишься? Сказал же – женюсь! Или не нравлюсь совсем? Я не насильник! Только если добровольно!
- Сашенька, очень нравишься! Очень-очень! Но я боюсь, что когда мы будем этим заниматься, проснётся Вовка и убьёт нас…
- Издеваешься, да? С чего ему нас убивать?
- Но Алевтину- то он убил!
- Издеваешься, да? Зараза, я так тебя хочу, а ты издеваешься!
- Саш, не издеваюсь! Я тоже тебя… полюбила! Доказать, что не издеваюсь? Пойдём, я покажу тебе оторванную голову Алевтины Ивановны.
И я потянула Рыжего в коридор, где лежала голова. По дороге к грузовому лифту к нам присоединились Татьяна и Батон.
Когда парни увидели то, что мы им показали, их стало мутить. Мы убедили их, что это сделал убийца Вовка. Ребята согласились, что до прихода милиции, внезапно озверевшего Вовку необходимо связать. Кто знает, что взбредёт в его дурную голову!
Пока они связывали, вынутыми из брюк ремнями пьяного, спящего Убийцу, мы ждали их в коридоре. Когда они вышли, мы, как любящие, порядочные жёны, нежно поцеловали их, отметив, что без ремней их брюки выглядят очень даже ВОПРОСИТЕЛЬНО! Слово "сексуально" тогда ещё не вошло в моду. А " вопросительно" или " восхитительно" - это не важно. Важно произнести слово с правильной интонацией. Мы с правильной произнесли. Это по лицам рыбаков было видно.
Всё случившееся оказало на нас четверых снотворное действие. Оказавшись в номере, мы с Татьяной, не раздеваясь, плюхнулись на наши кровати, а « мужья» на пол, каждый - возле « своей» и провалились в сон.
Среди ночи меня разбудил стук в дверь. Мне было лень вставать и открывать, и, даже, спрашивать:- « Кто там?».
Стук разбудил ещё и Нинку. Она со словами: « Ой, наверное, это меня мама ищет!» - пошла и открыла дверь.
За дверью стояло привидение Алевтины. Классическое! Такое, какое можно было увидеть в фильмах-ужасах: бледное, в белом одеянии; голова, привязанная к шее, была обмотана белым полотенцем, на котором алели пятна крови.
Нинка сдуру привидения не испугалась. А я тоже весь свой страх уже израсходовала. Поэтому я сказала:
- Слушай, привидение, приходи завтра. Так спать хочется! Убийца уже пойман и связан. Завтра вызовем милицию. А сейчас – спать, спать, спать!
Привидение не стало возражать и удалилось.
Проснулась я от дикой головной боли. Танька с Нинкой тоже очень страдали. Татьяна даже позавидовала голове Алевтины. Батон заглянул в кофейник. Но, когда не надо, он оказался пустым.
В дверь постучали. Батон открыл. В комнату «вплыла» калмычка, с лицом мамы из бразильского сериала, которая двадцать лет назад потеряла ребёнка и вдруг случайно встретила. Нинка ей:
- Мамочка, как ты меня нашла?
- Мине Алеффтин сказал, тебе компания увёл.
Мы в четыре голоса заорали:
- Когда она сказала???,
- НедавнЕ сказал.Тольк- толька. Я дуругой комнат ходил. Дыверь закрыт. Мычать кыто-та. Я начальник звал. Дыверь открывать. Там человек лежит. Фсе рука-нога ремень вязал. Пылачет сильна гыромка. НинЫчкЕ нет. Я сюда ходи.
Мы бросились в комнату калмычки, убедиться, что она ничего не напутала.
Алевтина лежала на кровати в белом махровом халате. На голове полотенце, но не с кровью, а с розочками. Увидев нас, она заулыбалась и воскликнула:
- Ой, ребята со мной такое вчера приключилось! Такое приключилось! Я ночью к вам зашла, хотела рассказать, но вы все спали! Когда я шла по коридору к лифту, не заметила люк и провалилась в него. Как потом мне сказали работники пансионата, в этот люк должны были поставить колонну. Он был чуть больше полутора метров в глубину. Когда я приподнялась на цыпочки, то подбородком достала до края люка. Никакой возможности выбраться самой не было. Я просто стала ждать, когда кто-нибудь пройдёт мимо и нечаянно уснула. Представляете!? Я уже много лет страдаю бессонницей. А тут в таких условиях, на цыпочках и уснула! Да так крепко! Даже сон снился!
Обнаружила меня одна работница. Она подумала, что кто-то шляпу потерял. Подняла её, увидела меня. Разбудила и стала интересоваться, что я тут делаю, как сюда попала? Я не стала парней выдавать. Сказала:- " Не помню, кажется, кто-то меня сюда посадил." Женщина позвала двух мужчин и меня вытащили.
Парней как ветром сдуло!
За завтраком все трое были очень хмурыми. У Батона и Рыжего по фингалу. О свадьбе они не заговаривали даже, с, ни в чём, не повинной Ниночкой.
А мы с Татьяной не очень–то и расстраивались. Мы вскоре с другими парнями познакомились. Но об этом не сейчас.