12 ноября 1988г.
ВОСПИТАНИЕ СВОБОДНОГО, КРИТИЧЕСКОГО
М Ы Ш Л Е Н И Я
В прошлом веке, в Петербурге в Николаевское время жил великий естествоиспытатель и мудрец Карл Максимович Бэр. Родился он в Эстонии, городе Равеле, теперь Таллин, и все его детство и юность прошли в Прибалтике. Начальное образование он получал дома с наемными учителями, а потом был отдан в Ревельскую дворянско-церковную школу. Ревельская домшуле, так называл ее народ, в которой царил дух уважительного дружелюбия.
« Школы могли посещать молодые люди всех сословий, - рассказывает Бэр в оставшихся нам от него дневниках и автобиографических книгах.
Сословные предрассудки не имели места в нашей школе, об этом никто не смел и заикаться. Не только учителя, но и сам попечительский совет твердо стояли на той позиции, что ученики есть ученики и сортировать их можно только по их знаниям и способностям. Нас воспитывали в тех же взглядах, и наше честолюбие было направлено исключительно на успехи в науке»
( В.Ф.Варламов. «Карл Бэр – испытатель природы»).
Так Бэр получал образование. Но не только Бэр. Обратимся в недалекое прошлое, т.е. в прошлый век к биографиям всех нам известных писателей, поэтов, ученых, художников, музыкантов. Все они без исключения получали образование в детстве с помощью домашних учителей, а затем - разных школ.
Но разве только известные, получали такое образование? А ремесла? Всех детей ремеслу учили с детства. Да, именно ремесла – были главенствующей системой обучения, нежели книжное академическое образование. А теперь, давайте сравним. Было ли в те времена такое количество бездельников, тунеядцев, преступников? Воры? Да, этого хватало. Но надо учесть, что воровство процветало от нищеты. Теперь же от чего?
Конечно, и во времена Ломоносова и раннее, и позже - всегда были бунтари.
Во все века молодежь, в силу своей физиологически-психической основы перенасыщена энергией, которая по-разному проявляется. Дерзостью, самоуверенностью – одним словом – буйным цветением юности. Дело только в том, куда направлен этот буйноцвет. И если ему некуда направиться, то неизбежно появляются любера и металлисты в наше время, а во времена Ломоносова и позднее – буршей в германских университетах.
Частые прошловековые революции поглощали молодецкую энергию. Теперь революций нет, в частности в нашей стране. А система обучения и образования крайне инертна – нет обучения ни ремеслам, ни даже знаниям о них, какие существуют.
Однообразная, монотонно-идентичная обстановка окружает всех, без исключения детей – квартиры, дома, улицы, дворы, города. От этой однотонности и мы, взрослые стали страдать. А что же дети? С их познанием мира, с их постоянным, ежедневным открытием не за семью печатями, а в той обстановке, которая их окружает. Но она то и оказывается не такой уж сложной, вся на виду и самое ужасное – одинакова, одинакова, куда голову не поверни.
Мы ищем новые пути воспитания молодежи тогда, когда уже оказались перед фактом их преступности, наркомании, алкоголизма. А между тем, в прошлом, были найдены эти пути: каждого растущего человека стремились научить делу, и не просто делу, а прививая любовь к нему. Но эту любовь, мы знаем, можно привить только с очень маленького возраста. Став постарше, личность сама сможет выбирать то, что будет его сердцу мило.
С 11-12 лет ребенок есть сформировавшаяся личность, требующая, как и мы, взрослые, свободы! И думается, что именно отсутствие этой свободы тормозит, притупляет развитие личности дальше.
Вернемся к школьным годам Карла Бэра и поинтересуемся, как воспитывали и обучали подростков в Ревельской домшуле.
«Экзаменов в школе не было. Поощрения и наказания тоже практически отсутствовали. Даже выговоры ( а поводы к ним возникали сравнительно редко) делали не публично, щадя самолюбие, столь ранимое в этом возрасте. Чаще все ограничивалось укоризненным взглядом учителя – этого было достаточно в атмосфере благородного соревнования умов. Ученик в зависимости от успехов мог пребывать в нескольких классах одновременно. Таким образом, исключалась развращающая дух практика второгодничества, когда отстающего по каким-то предметам заставляли снова выслушивать все остальные, уже известные и наскучившие, и он мается от безделий».
В. Ф. Варламов, «Карл Бэр – испытатель природы»: « По видимому у них, прохождение классов, не было так жестко привязано к календарю – по году на класс. Я не встретил данных по домшуле, но в родственной Академии Петрина, например, программа класса была рассчитана на два года. Так или иначе, Карл Бэр провел в школе с большим удовольствием и пользою три года, изучая многое – от философии и древнееврейского языка до астрономии и юриспруденции, от эстетики и фехтования до христианской морали и артиллерийского дела».
Смотрите, какое разнообразие наук, специальностей, с которыми ученик пусть не изучает досконально, но знакомится с ними, зная их существование.
И выйдя из такой школы, ему есть что выбирать для дальнейшего обучения.
По истине свобода выбора велика. Помышляем ли мы хоть приблизительно о такой школе? Или разнообразии различных школ по специальностям, как и сеть институтов?
В старости сам Бэр напишет: «У первобытного человека, в том виде, как он вышел из рук природы, его способности замещают и вытесняют друг друга.
На заре своего существования люди не создавали бы такого большого количества историй о богах и их творениях, во многих случаях очень сложных и запутанных историй, если бы они могли различать образы, созданные их фантазией, от построения научного знания…
Впрочем, нет нужды заходить так далеко в прошлое для того, чтобы найти людей, которые имеют убеждения, но не сознают, на чем собственно они основаны: на последовательном логическом мышлении, на бессознательной традиции или на эгоистических побуждениях. Но есть и другие люди, которые определенно знают, на чем основаны их взгляды, и могут их вывести из первоначальных оснований.
Если обозначить способность правильно рассуждать словом «критика», то первую категорию людей надо назвать некритическими личностями, а вторую категорию – критическими личностями.
Основная задача всякой хорошей школы и состоит, по-видимому, лишь в том, чтобы развить в людях эту способность к критике».
Как видим, именно он, Бэр, считал наивысшим достоянием школы – это воспитание свободного критического мышления. Таковое получив с раннего детства, может он и смог стать естествоиспытателем. Заметьте – испытателем, - т.к. все, что подвергается сомнению, находит свое решение.
Из приведенных цитат можно легко заметить существенное отличие от наших советских школ. Особенно бросается в сознание свободное посещение уроков в двух классах, что бесспорно организовывает детей к самообразованию по интересам. Ну, а воспитание свободного критического мышления – это далеко ушедшее прошлое, чего нет и не может быть в наших школах, в силу навязывания одной идеологии – коммунизма.
Говорят, новое – это хорошо забытое старое или прошлое. Как много у нас забыто из прошлого, и не просто забыто, а отвергнуто, и не только в системе образования, но и в медицине, искусстве, быту, можно сказать – забвенность всей житейской мудрости, которой пользовались люди веками.
Мы выдумываем и бесконечно экспериментируем в школьном обучении и воспитании, но эти эксперименты пока не увенчались успехом, а только травмировали детскую психику и покалечили многие судьбы детей. Так не проще ли возрождать отвергнутое прошлое, по крупицам собрать то, что уже было приобретено людьми до нас. Вот на что надо направить наши усилия и разум.
Разве не содрогнется сердце, как в наше время безразличия к личности мог погибнуть феноменальный талант. О таком неординарном ребенке написал наш известный детский врач-психиатр Владимир Леви в недавно изданной его книге «Нестандартный ребенок».
(продолжение – «Нестандартный ребенок»).