У мамы была родная сестра – Анна. По родственным отношениям она была для нас – тетей. Но так как в раннем детстве меня покрестили и тетя была моей крестной мамой, мы с сестрой звали её «кока», « кокуля». Кокуля была маминой старшей сестрой. Работала она на химическом заводе: зарплата там была хорошая, платили за вредность, и, сколько себя помню – у коки всегда были деньги. Вначале у нее занимала мама, потом, когда подросли – мы с сестрой.
Кокуля была замечательным человеком. Но с тяжелой женской судьбой. Как я теперь уже понимаю – она была «черной вдовой». У неё постоянно умирали мужья. За свою жизнь она была пять раз замужем, и только последний муж пережил её. В восемнадцать лет в двух шагах у дома зарезали её единственного сына Колю. Наверное, поэтому, она всю любовь перенесла на нас с сестрой. Но больше этой любви доставалось мне, потому что я чем то была похожа на нее. И вот в возрасте девяти лет кокуля взяла меня с собой на юг. Детские воспоминания о юге не столь прекрасные, как позже в более зрелом возрасте. Жили мы в ЛОО, это так называлась деревенька в ста километрах от Сочи. Дом наш находился на горе, и каждый день нам приходилось спускаться к морю и подниматься обратно. Для моего восприятия отдыха – это было недопустимым. Всё восхищение загара и купания перечеркивалось утомительным подъемом под палящим солнцем. Но это была моя первая поездка на море и, поэтому, мне все было интересно и необычно.
Первое – это спасательный круг, который позволял заплывать гораздо дальше детей моего возраста, которые плескались на берегу. Он нравился мне безумно. Он был ярко желтого цвета с каким-то рисунком. Я даже не спускала его, а так в надутом виде носила на море и обратно, показывая какой он красивый.
Второе – это возможность есть, когда захочешь. Вот здесь я «оторвалась» по полной. Каждый день ела свою любимую яичницу – глазунью. Кокуля сначала волновалась, а потом успокоилась – ребенок сыт и это главное.
Третье – это новые фрукты. Если дома мы ели яблоки, груши и апельсины к Новому году, то здесь было такое разнообразие фруктов с необычными, почти сказочными названиями. Правда, смущал меня только один фрукт – инжир. Слово «жир» в названии вызывало у меня отвращение, потому, как жир я не любила. А учитывая то, что в те времена и в детсаду и в школе нам давали рыбий жир, я ненавидела этот фрукт, даже его не пробуя.
Каждый день у нас была традиция, которая, наверное, существовала во все времена. Перед походом на пляж, мы заходили на рынок, чтобы купить фруктов. Была я роста невысокого, прилавки были как раз в ровень моих глаз. Ведя меня вдоль длинных прилавков, заваленных свежими персиками, абрикосами, сливами, яблоками, грушами, виноградом, арбузами, она спрашивала:
- Наташенька, хочешь персиков? А абрикосов?
Я смущалась. В нашей семье всегда не хватало денег, я знала об этом, и старалась маму не загружать своими «хочу». А здесь – такое обилие и фруктовое богатство. Я предполагала, что это очень дорого, поэтому и стеснялась. Кокуля была мудрой женщиной, понимала ситуацию, и переспрашивала по несколько раз:
- Может арбуз купить, или дыню?
Я убирала свою руку из её ладошки, и снова проходила вдоль прилавка, останавливаясь около фруктов, которые мне нравились.
- Ну, ты этого хочешь?
- Да,- тихо говорила я.
- Сколько тебе купить?
- Двести граммов.
- А почему двести?
Я пожимала плечами. Мне было стыдно признаться, что я бы и килограмм съела. Но килограмм – это очень дорого. Сто граммов – это мало. А двести – это как бы и немало и немного. И, наверное, не очень дорого.
Кокуля удивлялась и покупала… килограмм.
-Нет, кокуля,- говорила я,- отвесь мне двести граммов и больше я не буду.
К середине отпуска крестная перестала обращать внимание на мою странность.