Незнакомка
В небольшом уездном городке N, неожиданно вдруг появилась до изумления, красивая девушка. И, хотя, восприятие красоты чисто субъективное, тем не менее, мужчины не сводили с неё заворожённых глаз, а девицы тайно её ненавидели, поскольку, как только какой либо молодой человек встречался с ней взглядом, тут же, напрочь, забывал о своей любимой.
Ходили слухи, что была она неприступна, как ледяная скала, и напрасно молодые люди теряли голову и сохли по ней, придавая забвению свою прежнюю любовь.
И ещё говорили, что красота её очень странная. То есть, неестественная, и что, якобы, заплатила красавица за эту красоту очень высокую цену, потому как, у неё нет души, она не способна чувствовать. Она, якобы, приходит из потустороннего мира, опустошает души мужчин, превращая молодых людей в своих слуг. А, точнее в стражей, охраняющих её мир, который является отражением мира земного, но с точностью наоборот.
В общем, слухи ходили разные, противоречивые, но доподлинно никто и ничего о ней не знал. Ни откуда она появилась, ни какого она возраста. Одному она могла показаться совсем юной. Другой определял её возраст, как самый расцвет молодости. Третьим она вообще казалась довольно, зрелой.
Она поселилась в старинном замке, в котором с незапамятных времён никто не жил. И об этом замке тоже ходили разные слухи. Старожилы рассказывали, а слышали это они от своих предков, что замок проклят. И прокляла этот замок молодая красавица, перед тем как бросится с одной из его башен вниз. Но прежде убила мужчину, который похитил её для своих любовных утех…
С тех пор в замке стали происходить странные вещи. Казалось, сам замок стал живым. И жил своей жизнью. Именно в этом замке поселилась прекрасная незнакомка. И что самое странное было во всём этом, так это то, что никто не видел ни как, ни на чём она приехала. Казалось, она появилась внезапно и ниоткуда на улицах города, но веяло от неё чем-то, зловещим.
Жила она замкнуто. По ночам, в окнах её замка мелькали какие-то, непонятные тени, что наводило трепетный страх, граничащий с ужасом, на жителей благопристойного городка.
Правда, с её внезапным появлением, городок уже трудно было назвать благопристойным. Какое-то, едва ощутимое, но гнетущее зло витало в воздухе, окутывая городок тяжёлой напряжённостью.
Парни ходили хмурые, злобно поглядывая друг на друга, и готовые вцепиться в глотку в любой момент.
Девушки прятали глаза, ревностно наблюдая за своими бывшими возлюбленными, смахивая слёзы отчаяния и собственного бессилия.
Казалось даже, ярких и солнечных дней почти не стало. В основном дни стояли пасмурные и хмурые, как и жители доселе весёлого городка, залитого ярким солнечным светом. Небо, и днём и ночью затянуто тяжёлыми мрачными тучами…
Городок, как бы, замер в ожидании чего-то, зловеще непоправимого.
Ангелика и Кларк
Ангелика и Кларк дружили с самого раннего детства. Они поверяли друг другу свои нехитрые, но очень значимые для них самих, секреты. Были неразлучны и, в деревеньке, близ городка N, к их наивной дружбе относились снисходительно, добродушно. Все были уверены, что их детская дружба непременно перерастёт в недетскую любовь. С лёгкой иронией поговаривали о неизбежной свадьбе и гадали, будут ли, засылать сватов к отцу девочки, или в этом нет необходимости…
Чувство необъяснимой тревоги Ангелику охватило, когда до их деревеньки доползли слухи о появлении в городе N странной женщины.
Это чувство ещё более усилилось, когда, словно пауки, враз выпущенные из банки, стали расползаться подробности странных и необъяснимых историй.
Шёпотом и с оглядкой пересказывалась история о том, что некий молодой человек, словно потеряв разум, стал творить странные вещи. К примеру, он отменил уже объявленную помолвку, ушёл из родительского дома и поселился близ таинственного замка, вырыв там землянку.
Несчастная девушка, не пережив позора и разлуки с любимым, покончила с собой. И самым удивительным оказалось то, что, совершенно непонятно, каким образом оказавшись на одной из башен загадочного замка, бросилась оттуда вниз. По сути, она сделала то же самое, что и девушка, проклявшая замок. Только причина была иной. Над той девушкой надругались. Общим было одно. И в том, и в другом случае, позор был смыт кровью.
Сам же молодой человек, был словно живой мертвец. Он ничего и никого вокруг не замечал. Из своей землянки он выходил лишь тогда, когда окрестность окутывали густые сумерки. Жители же, городка, в последнее время не покидали своих домов без острой необходимости, как только вечер опускался на город.
Вскоре, вокруг замка образовалось столько землянок, что они замкнули круг, создав, как бы, защиту от проникновения в замок из внешнего мира.
Обезумившие от страха матери старались отправить сыновей, ещё не затронутых чарами странной незнакомки, подальше от городка. Даже совсем юных мальчиков, практически не достигших половой зрелости, отправляли куда подальше, ощущая неизбежность трагедии, если дети останутся.
Время от времени, из армии тех, кто уже оказался в числе бессловесных и беспрекословных слуг зловещих сил проклятого замка находили бездыханное тело. И, тогда таинственная женщина появлялась на улицах городка и взглядом искала очередную жертву.
Кларк откровенно посмеивался над всеми этими невероятными слухами, явно в них не веря.
Тревога
Ангелика же, тревожилась всё больше и больше. Ощущение надвигающейся беды усиливалось, сердце сжимала необъяснимые тревога и тоска, она мучительно искала ответы на не дававшие покоя, вопросы. Она чувствовала, что таинственная женщина появится у них в деревне в поисках новых «слуг». И вопрос лишь стоял один – когда? А, то, что она появится, у Ангелики сомнений не было. Но другой вопрос терзал её измученное сознание. Как оградить любимого от убийственного взгляда красавицы. Молва уже донесла слух о неотразимой красоте роковой незнакомки.
Бабушка Ангелики слыла если не колдуньей, то уж ведающей о «таинственном» больше других, это точно. К ней и отправилась Ангелика, снедаемая жуткими предчувствиями. Ангелика очень любила бабушку. Но, зная о том, насколько ей докучают различными вопросами жители деревни, старалась не ставить перед бабушкой «трудноразрешимых» загадок. Старалась сама находить объяснения, если случалось что-то, необычное, граничащее с мистической загадкой. Мозг удивительным образом услужливо подсовывал ей правильный ответ. Бабушка лишь хитро улыбалась, когда девочка взахлёб, рассказывала, как она легко и быстро принимала правильное решение; не испытывая даже малейшего страха, если вдруг видела размытые очертания фантома, или ощутив на себе, уж очень внимательный взгляд диковинного зверя (или, не зверя?), в лесу.
Бабушка встретила Ангелику несколько иначе, чем всегда. Она пристально, с лёгкой задумчивостью несколько секунд смотрела ей прямо в глаза, как бы взвешивая собственное решение. Потом, как-то, обречённо вздохнула, пробормотав:
- Ну, это должно было случиться. Рано или поздно. Значит, время уже пришло. Проходи, милая…
К чувству тревоги прибавилось ещё одно, совсем уж непонятное чувство. Ангелика, пожалуй, и не смогла бы его объяснить, дать ему определение. Наверно, это чувство можно было бы назвать, уверенностью, или даже, успокоенностью. Хотя, как и минуту, назад, она не знала ответов на мучившие её, вопросы. Но, вот убеждённость в том, что она их обязательно найдёт, и чувство сопричастности к чему-то очень важному, даже можно было бы сказать, глобальному и неизбежному, куда-то оттеснили липкое чувство тревоги и безотчётного страха. Даже, нет. Чувство тревоги, как будто и осталось, а вот чувство страха заменило чувство неизбежности. Бойся – не бойся, а избежать грядущего невозможно. И, определяющее место в этой неизбежности – её. Она должна принять участие в неведомом противостоянии в борьбе за любовь и саму жизнь. Причём, не только свою жизнь, жизнь любимого, но всего рода человеческого…
Вот что-то, подобное вихрем промелькнуло в голове, уйдя куда-то, вглубь сознания, пока она медленно шла за бабушкой, которая молча, поманила её за собой.
И ещё одну странность отметила Ангелика. Ей вдруг показалось, что она слышит бабушку, которая обратилась к ней беззвучно, даже не шевеля губами.
- Я ждала этой минуты - бабушка поудобнее устроилась в мягком кресле, приглашая Ангелику сделать то же самоё. Похоже, разговор предстоял долгий.
- Тем не менее, твой приход, точнее сказать, - поправилась женщина, - то, зачем ты пришла, именно сегодня, застал меня врасплох. Прежде чем найти ответы на вопросы, которые тебя мучают, тебе кое-что предстоит узнать.
Адель
Бабушка ненадолго задумалась, как бы определяясь, с чего же, всё-таки, начать.
Вообще-то, называть бабушкой, эту статную даму трудноопределимого возраста, со следами былой красоты, которые ещё не стёрло беспощадное время, Ангелике всегда было очень сложно. Ну, никак не увязывалось это тёплое, домашнее, уютное, умиротворяющее слово с обликом утончённой изящности, лёгкой, почти воздушной походкой, гордой посадкой головы, слегка тронутой паутинкой едва заметной седины. Если бы не резкие носогубные складки, свидетельствующие о безмерном горе, пережитой трагедии, можно было бы предположить, что эта женщина едва достигла зрелости.
Но, она являлась мамой её мамы, которую девушка практически, не помнила. Мама погибла при очень странных обстоятельствах, когда Ангелика было ещё совсем малышкой. Отец всегда мрачнел, когда девочка пыталось хоть что-то, узнать, замыкался в себе. Всегда добрый и ласковый, он вдруг становился раздражительным. Нельзя было сказать, что он противился общению своей ненаглядной дочки с тёщей, но на лице его всегда проявлялась явная тревога, смешанная с невыразимой тоской, как бы он не старался это скрыть, спрятать.
Однажды Ангелика подслушала обрывок разговора между отцом и Аделью (так звали бабушку), который был ей совсем уж непонятен, но привлёк её внимание тем, что и отец, и Адель (бабушка сама настояла на том, чтобы Ангелика обращалась к ней по имени), разговаривали не просто на повышенных тонах, а очень резко.
- Как ты не поймёшь, - Адель как будто припечатывала слова к пространству, - это не зависит ни от нашего желания или нежелания, ни от нашего непринятия данности, как неизбежности. Это её Судьба. Ей это предначертано. Нам этого не изменить, и не отменить. Девочка должна быть к этому готова.
А, отец, с несвойственной ему резкостью, отрывисто бросал:
- Это всё, что у меня осталось. Я не смог уберечь её мать…
- Но ты бы и не смог. Это был её выбор, её решение. Если бы она не сделала того, что она сделала, этого круга нельзя было разорвать. К тому же, тебе ли не знать, что бы произошло, если бы…
Женщина тяжело вздохнула, затем, как-то очень уж тихо и задумчиво, продолжила:
- Не забывай, тебе она была жена, а мне она была дочерью, и Ангелика моя внучка…
- Она не только твоя внучка, она, прежде всего, моя дочь!.. Я запрещаю тебе…
- А твой запрет способен что-то, изменить? Тебе это неподвластно, – она ёще раз, скорбно вздохнула, - Да мне тоже. Никому это неподвластно. Будет так, как должно быть. Прими это, как данность. Не нам менять то, что дано свыше…
Ангелика поняла, что речь идёт о ней. Попыталась вникнуть в слова, но взрослые, очевидно услышав шорох, вдруг замолчали…
Отец резко открыл дверь, и девочка ввалилась в комнату. И Адель, и отец прятали глаза, уводили взгляды. Ангелика даже не попыталась спросить, о чём спорили два самых близких и любимых ею, человека, так была напугана необычностью и самого разговора, и тона, в котором этот разговор вёлся.
Тени прошлого
Ангелика и сама не поняла, почему этот фрагмент из далёкого детства всплыл в её памяти, но интуитивно чувствовала, что продолжение будет именно, сейчас.
Адель, резко тряхнув головой, как бы отбрасывая последние сомнения, начала медленно, словно идя откуда-то, издалека, уже изрядно устала, и на исходе последние силы.
- Девочка моя, - голос её звучал ровно, утомлённо, но наполнен был нежностью и теплотой, - вот и настало, то время, когда ты не просто можешь, но и должна узнать то, что скрывалось от тебя многие годы. Делалось это лишь по одной причине. Ты не была готова, чтобы принять то, что сейчас услышишь. Потому что для простого обывателя то, о чём ты узнаешь лишь легенда, искажённая временем и людскими домыслами. Для тебя же, это история твоего рода, то есть часть реальной жизни твоих предков.
До тебя, наверно дошли слухи о странном замке, его ещё называют проклятым замком. Возможно, ты слышала и жуткую историю, произошедшую в нём несколько сотен лет назад. Именно из этого замка сейчас распространяется зло, нависшее над городом, и расползающееся по всей округе, словно болотная жижа, выплеснутая на белоснежную скатерть, пропитывая грязью не только саму скатерть, но и воздух смрадным зловонием, оттого кажущимся ещё более мерзким и устрашающим. Кто и как впустил зло в этот мир, ты должна знать, с тем, чтобы можно было не только этому злу противостоять, но и победить его.
Женщина замолчала, словно прислушиваясь к давно ушедшему в безвозвратное прошлое, надеясь оттуда услышать подсказку тому, что ожидает в будущем. Совсем уже близком.
Затем, уже голосом, лишённым эмоций, продолжила.
- Таинственный замок, это наш родовой замок. После тех трагических событий, когда несчастная девушка, пострадавшая от похотливых желаний сумасброда, прокляла того, кто лишил её чести, обрекая на позор, совершила великий грех, наложив на себя руки, для обитателей замка наступила череда несчастий.
Странной смертью погибает отец виновника трагических событий. Его бездыханное тело нашли в зеркальном зале без внешних, видимых следов насилия, но с широко открытыми, полными ужаса, глазами.
Вскоре, таинственным образом исчезает и мать…
Несколько дней она, превратившись вдруг в дряхлую старуху, не выходила из зеркального зала. В последний раз её видел кто-то из прислуги, когда она стояла против огромного старинного зеркала, в круге из свечей. Лицо её было непроницаемым, скупая слеза медленно сползала по щеке, губы беззвучно шевелились. Распущенные седые волосы, словно облака, окутали спину до самого пояса. Зрелище было настолько жутким, что прислуга поспешила скрыться, не решившись окликнуть хозяйку.
Больше её никто не видел.
Оставалась только сестра свершившего столь гнусное и бесчеловечное деяние, очаровательное юное создание, которое в силу своей юности не успело ещё сделать чего бы то ни было, за что заслуживала бы порицания. Или хуже того, отмщения. Кормилица после всех этих странных событий решается покинуть замок, забрав с собой невинное дитя.
Замок опустел.
Проклятие
Сколько времени простоял замок необитаемым, никто уже сказать и не сможет.
Но, вскоре поползли слухи, что замок продолжает жить своей «отдельной» от успевших покинуть его обитателей, жизнью. Что происходит в стенах мрачного здания за кованными и поросшими бурьяном воротами, доподлинно никто не знал.
Девушка, оказавшаяся единственной наследницей не только самого замка, но и всего состояния, была благодетельно щедра. Никто из обратившихся к ней за помощью, никогда не получал отказа. Казалось, она «отмаливала» грехи своих недостойных родственников.
И, хотя эта история обросла множеством слухов, девушка вышла замуж за тихого и неприметного молодого человека, но имевшего, всё же, титул, не менее древний, чем и его избранница.
Но была одна примечательность. Впрочем, не одна.
Из поколения в поколение рождались только девочки. Замужество их, как правило, было недолгим, они в ранней молодости становились вдовам. Сразу же после рождения младенца, мужчины умирали естественной смертью, но без видимых, на первый взгляд, причин. Жизнь просто уходила из них. По мере того, как малютки набирались сил, их отцы эту силу теряли. К концу первого месяца после рождения девочек, их отцы покидали этот мир.
Если же зачат был мальчик, то плод непременно погибал при родах.
Вскоре, женщина опять оказывалась беременной и рожала девочку.
После того, как женщина из рода проклятого замка становилась вдовой, количество странных теней в таинственном замке увеличивалось. Было ли это связано с очередной смертью, или же появление «новой тени», лишь порождение людской молвы, оставалось неразгаданной тайной.
Женщины умирали вскоре после того, как на свет появлялось дитя во втором поколении. Причём, старели они мгновенно, перед самой смертью.
Голова их белела, буквально за одну ночь она становилась, как лунь. Лицо покрывала сетка глубоких морщин, как будто оно, лицо, вбирало в себя возраст всех предыдущих поколений.
Адель замолчала, словно собираясь с силами, чтобы продолжить нелёгкий путь по лабиринтам истории проклятого рода. Затем, тяжело вздохнув, продолжила.
- Так продолжалось ни одно столетие, пока на свет не появилась ты, Ангелика.
Накануне рождения, мне приснился странный сон, который вверг меня в ужас. Должна тебе сказать, что все женщины нашего рода обладают даром. Мы способны видеть вещие сны, иногда нам может приоткрыться завеса будущего, мы можем воздействовать на волю других, подчинять их себе… мы способны на многое. Не способны только изменить неизбежное.
Амулет
Адель вновь замолчала.
Предвосхищая вопрос Ангелики, как бы подтверждая то, что только что, произнесла:
- Я не могла предотвратить гибель твоей мамы… хотя и знала, что ей суждено погибнуть. Но её смерть не была напрасной. Её смерть изменила многое. Например, - Адель грустно улыбнулась, - я смогла дождаться и увидеть, как ты превратилась в замечательную девушку, и твой отец, единственный за последние столетия, мужчина дожил до твоего совершеннолетия, и есть большая вероятность того, что станет дедушкой.
Она надолго замолчала. По её лицу пробегали волны то, мук пережитого, то, скорбной печали, то обречённости неизбежного.
Наконец, она вновь заговорила.
Имя твоё – Ангелика, производное от Ангела. И ты наделена той силой, что не была присуща ни одной из нас. В тебе сконцентрированы способности всего многовекового рода. И это не случайно. Тебе предстоит сразиться со злом, начало которому было положено в тот момент, когда свершилось надругательство над несчастной девушкой. Произнеся проклятье обезумевшая от стыда и позора, сама того не ведая, девушка сконцентрировала зло, дала ему импульс, зарядила ненавистью, подпитала энергией.
Мать допустившего столь тяжкий грех попыталась отправить злобную силу, рождённую не прощёным грехом в потусторонний мир, но сгинула сама.
То, что впоследствии в роду могли выжить только девочки, а отцы девочек вскоре умирали, видимо, последствия того самого проклятия.
Почему рождаются только девочки? Я не знаю, мне это, пока неведомо. Может быть, и не должно быть ведомо. Возможно, это является некоей сделкой между силами Добра и Зла, которые с начала мироздания противостоят друг другу.
Но во сне мне пришло откровение. Чтобы те силы, которыми ты наделена от рождения смогли пробудиться, кто-то, должен был пожертвовать своей жизнью. И это не мог быть твой отец. Потому как отцы и так отдавали свою жизнь за рождение девочек. Ведь у всех мужей женщин нашего рода век был недолог.
На тебя возложена миссия, зачать и родить живого мальчика. Того, кто не просто возродит род, ему, твоему сыну предстоит совершить нечто большее..
Первый шаг к этому сделала твоя мама. Она не пощадила своей жизни, и твой отец единственный мужчина, который остался в живых после рождения девочки.
Но это было предрешено, как и то, через что придётся пройти тебе.
К твоему сыну должна будет перейти не только твоя сила, он будет наделён особым даром. Даром возможности влиять на будущее. И, что самое главное, он будет неуязвим для сил Зла.
Силы Зла тоже это знают. Именно этим обусловлено появление той, которая будет противостоять тебе. Она очень сильна, и будет делать всё, чтобы твой сын не родился. Ты должна родить этого ребёнка, во что бы то ни стало. Иначе…
Адель, вдруг резко постаревшая, тяжело встала и отправилась вглубь комнаты. Через некоторое время она вернулась, держа в руках шкатулку, которую и протянула Ангелике.
- Здесь три амулета. Для тебя, твоего отца, и Кларка. Вы должны их носить, не снимая ни на секунду, Это крайне важно. Ну, с твоим отцом – проще. Ему уже приходилось сталкиваться с силами Зла. Так что, долго объяснять не придётся.
А вот Кларк… ну, это предоставь мне. Без амулета он не просто уязвим, как и все остальные мужчины, и также превратиться в источник их энергии их силы. Через него они смогут подобраться к тебе. И это их основная цель.
- Адель, ну я понимаю. Амулеты для отца и Кларка. Чтобы они смогли уберечься от чар её взгляда. Но зачем амулет мне, я, же не мужчина…
- Ты нет. А, тот, кто зародится в тебе…
Она опять тяжело, и как-то, обречённо вздохнула.
- А, теперь иди, милая. И непременно скажи отцу, чтобы он не медля, пришёл ко мне. Время на исходе. И у меня, и у вас.
И, ещё. Ты должна привести ко мне Кларка. Поспеши дорогая. Не забудь одеть амулет. Прямо сейчас.
- Так ведь…
- Не спорь, милая.
Девушка повиновалась и тотчас же надела амулет. Вдруг она почувствовала, как некая сила, словно морская волна во время прилива, сначала упруго обвила ноги, затем стала медленно подниматься вверх, наполняя тело приятной прохладой и бодростью.
Адель не спускала с внучки взгляда. И, когда волна сомкнулась, как показалось Ангелике, где-то, на макушке, женщина облегчённо вздохнула.
- Ну, всё. Иди, - и Адель слегка подтолкнула девушку к выходу. Уже вслед напомнила:
- Сначала к отцу, а потом к Кларку. Я жду Вас. Поспеши, девочка моя.
Прощание
Отец ничуть не удивился, когда Ангелика сообщила ему, что его ждёт Адель, и он срочно должен отправиться к ней, а она сама должна идти за Кларком.
Не удивился он и тогда, когда дочь протянула ему амулет и молча надел его. Затем, долгим пристальным взглядом смотрел вслед девушки, до тех пор, пока она не скрылась за поворотом.
Кларк был в кузне. Ангелика невольно залюбовалась крепким загорелым телом своего возлюбленного. Она, молча, подошла к нему, и также молча, надела на него амулет. Едва она прикоснулась к нему, как он обхватил её своими могучими ручищами и сжал в объятиях.
Она и не пыталась вырваться. Прильнула к нему всем телом и прошептала:
- Ты ещё не раздумал на мне жениться?
- Что ты, я готов хоть сейчас…
- Сейчас не получится. Нас ждёт Адель. Я думаю, говорить мы будем о предстоящей свадьбе – девушка хитро улыбнулась. На какое-то, мгновение тревога отпустила сердце, и в него тут устремился ручеёк тихой печали.
Кларк кинулся в угол кузни и счастливо улыбаясь, произнёс:
- Закрой глаза
Девушка послушно повиновалась.
Молодой человек осторожно и бережно надел на пальчик любимой кованое колечко. Отвечая его жарким поцелуям, она вдруг обмякла, голова заполнилась туманной истомой, они зарылись в пахучей траве…
К дому Адели они подошли, когда уже смеркалось. Ангелика была поражена той перемене во всём облике бабушки, произошедшей с ней, спустя столь непродолжительное время с момента их последней встречи. Казалось, что Адель даже стала ниже ростом. Глубокие морщины исказили ее, некогда прекрасное, лицо до неузнаваемости. И всё же, стройность фигуры, грациозность остались неизменными.
Адель медленно подошла сначала к ней, к Ангелике.
Долго и пристально вглядывалась в черты лица любимой внучки.
Женщина, словно бы, хотела сохранить в памяти образ своей любимицы. Слегка удивлённый изгиб бровей; яркую зелень глаз, обрамлённых пушистыми темными ресницами; аккуратный, красиво очерченный рот с чуть пухлыми, ещё по-детски, губами; прямой нос с тонкими, изящными ноздрями.
Затем подошла к Кларку. Взяла его руку и соединила с рукой Ангелики.
- Я благословляю вас, дети мои. Я соединяю ваши сердца. Я знаю, перед Господом вы уже муж и жена. Земные формальности значения не имеют. Вас воссоединили на небесах. Вам предстоит защищать свою любовь не от людской зависти, хотя и она страшна. Вашей любви будут противостоять силы, куда более коварные, потому что вы носители нового начала.
- Девочка моя, - она обратилась к Ангелике, - твоя мудрость и всепрощающая любовь спасёт не только вашу любовь, но и любовь вообще. Помни об этом всегда и верь, даже когда глаза твои будут показывать тебе иное. Верь только своему сердцу. И помни, ничто в этой жизни не имеет значения, кроме самой жизни. Твоей ли, твоих ли близких. Всё остальное, условности, которые придумали для себя сами люди. Любовь, дарующая жизнь. Только это важно.
Адель, как будто устав от столь длинного монолога, или же, потому что волнение перехватывало голос и мешало говорить, вновь замолчала.
- Кларк, - она обратилась к молодому человеку, - пока на тебе этот амулет, тебя будет охранять, оберегать и помогать любовь и сила Ангелики. Даже если отчаяние охватит твою душу, даже если сердце твоё будет молчать, даже если мнимое ты будешь принимать за действительное, взгляни на амулет, и разум воскресит твои чувства, разбудит сердце, сбросит пелену с глаз. Если амулет вдруг, окажется во власти злых чар, он померкнет. И ты поймёшь, что перед тобой не тот, кого видят твои глаза. Это важно.
Адель на минуту задумалась, затем продолжила:
- И, пожалуй, самое главное. Помните, Судьба посылает только те испытания, которые её подопечный способен вынести. Тот, кто поддаётся отчаянию, кто теряет в пылу борьбы веру, надежду, любовь всегда проигрывает. Но в этом вина не Судьбы, а самого человека. А, сейчас, склоните головы дети мои…
Она покрыла смиренно склонённые головы холщовой тряпицей, и, закрыв глаза, нараспев стала произносить совершенно незнакомые слова на каком-то, странном языке.
Неизбежное
Было уже за полночь, когда молодые люди покинула дом Адели. Ангелика, прощаясь с бабушкой, безотчётно отметила, что силы женщины на исходе. Она… нет, не чувствовала, она знала, что видит такое родное и такое, ставшее вдруг незнакомым, лицо Адели, в последний раз. Но Ангелика знала и, другое. Так должно быть. И хотя сердце её сжимали тиски боли и отчаяния, она не испытывала гнетущей тяжести, или чувства холодной пустоты. Она ощущала, что лишь бренное тело будет предано земле, а сама бабушка останется с ней, будет всегда рядом, и она, Ангелика будет чувствовать её поддержку и участие.
Всегда.
К тому, же ей не раз приходилось видеть странные полупрозрачные образы. Правда, образ мамы ей увидеть не удавалось ни разу. Может быть, потому что она почти не помнила её лица…
Но её незримое присутствие она ощущала всегда, на протяжении всей своей, не столь длинной жизни.
Девушка тяжело вздохнула и теснее прижалась к Кларку. В деревне завыли собаки.
«К покойнику» - вихрем промчалась мысль, она чуть приостановилась, но что-то, подсказало ей, что сейчас Адели необходимо остаться одной.
Попрощавшись с Кларком долгим поцелуем, девушка вошла в дом. Отец сидел за столом, понуро опустив голову.
- Адель сегодня умрёт – тихо произнесла Ангелика, - Но она успела нас с Кларком благословить, - чуть помедлив, добавила девушка, и замялась в раздумье, стоит ли говорить отцу о главном, о том, что они с Кларком уже муж и жена… перед Богом.
- Да, я знаю. Адель мне сказала о том, что умрёт сегодня, и обо всём другом – тоже.
Краска стыда залила лицо Ангелики.
- О нас с Кларком?
- И о вас, с Кларком.
Чуть помолчав, добавил:
- Что ж, значит, так тому и быть. Давай отдыхать. Завтра тяжёлый день.
Утро выдалось пасмурным. Небо висело так низко, что казалось, до него можно было дотянуться рукой. Оно тоскливо оплакивало ту, которая, по мнению всех жителей деревеньки, оберегала их покой, осветляла помрачневшие души тех, кто сбивался с пути праведного, раздавала надежду, тепло и любовь всем, кто в этом нуждался. Небо скорбело.
Адель похоронили тихо, без помпезности рядом с дочерью. Вереница скорбящих людей, медленно минуя свежевырытую могилу, растворялась в тумане микроскопических капель моросящего дождя.
Ангелика не замечала промозглого ветра, который теребил намокшую одежду, она не сводила глаз с небольшого холмика, словно ожидала какого-то, знака. Вдруг что-то, заставило её слегка повернуть голову. И, хотя к чему-то, подобному она была внутренне готова, но всё ж оцепенела. Под развесистой, берёзой, что росла чуть в стороне от могилки мамы, она увидела два дымчатых образа. Две фигуры стояли, взявшись за руки. Обе статные, прямые, с гордо поднятой головой. Лиц было не разглядеть, но девушка чувствовала, это были Адель и мама. Ангелика глубоко вздохнула, и улыбнулась одними глазами, умиротворённо.
Затем резко повернувшись, пошла прочь, чувствуя лёгкое, едва уловимое прикосновение чего-то. То ли ветерка, который вдруг стал теплым и ласковым, то ли…
Фигура долго неподвижно стояла на краю деревни. Голова её была повёрнута в сторону кладбища. С плаща, в который фигура была завёрнута до самых пят, стекали многочисленные ручейки, из чего можно было сделать вывод, что стоит она уже довольно давно.
Предчувствие
Ангелика широко открыла глаза. Сон мгновенно улетучился. Хотя и сном это было назвать трудно, какое-то, полузабытье. Перед глазами мелькали беспорядочно картинки, а мозг напряжённо работал. Но, странная вещь. Голова была свежа. Вот только душа ныла. Причём, к томящей тоске, что в последнее время сжимала сердце, отнести это было нельзя. Это было что-то, другое.
Рядом, как-то, по-детски, посапывал Кларк. Сердце Ангелики наполнилось тихой нежностью и невероятным блаженством.
Обвенчались они с Кларком на следующий день после похорон Адели. В деревне перешёптывались. Негоже было венчаться до того, как окончен траур. Но, помня последние слова Адели о том, что времени не осталось, и, боясь оставлять Кларка одного, Ангелика сама настояла на скором венчании, хотя это выходило за все рамки приличия, традиций и обычаев.
Тяжесть нарастала медленно, но неумолимо. Вот она уже подмяла под себя всё тело, даже кончики пальцев, сделав их непослушными и, какими-то, чужими. В голове, словно налитой свинцом, бродила одинокая мысль: рядом, где-то рядом, беда, зло. Все остальные мысли попрятались, замерли, и не подавали признаков жизни.
С самых похорон Адели, дождь не прекращался ни на минуту. Небеса словно не могли унять боль, справится со скорбью, и продолжали тихо, беззвучно плакать.
Усилием воли Ангелика заставила себя встать и подойти к окну. Она не знала, почему она сделала это – подошла к окну. Сделала она это безотчётно, повинуясь чему-то, или кому-то, неведомому, но будучи уверенной, что она должна повиноваться.
Сквозь молоко предрассветного тумана она вновь увидела тот силуэт, который впервые заметила на кладбище, в день похорон Адели. Фигура стояла неподвижно, словно каменное изваяние. И от неё тянуло таким мрачным холодом, что Ангелика его почувствовала даже здесь, стоя в уютной комнате, и колючий мороз пробежал по коже, пробираясь в душу.
Молодая женщина почувствовала, что Кларк открыл глаза. Но, Ангелику, почему-то, это ощущение уверенности в том, что она не ошибается и Кларк действительно проснулся, ничуть не удивило.
Она вообще, в последнее время, стала всё ощущать острее, что ли. Ещё до появления птицы, она как бы чувствовала её, птицы, приближение. Она сначала чувствовала присутствие мухи, и только потом слышала её жужжание. Кларк только собирался что-то, сказать, а Ангелика уже знала, что ему ответит.
В другое время, её наверно бы это позабавило, как позабавило первая встреча с «облаком»,так она про себя называла эфемерные, фантомные фигуры.
Ангелика мысленно улыбнулась, вспоминая, как она, будучи ещё совсем маленькой, вместо того, чтобы испугаться, вдруг испытала такое острое желание дотронуться до зыбкого очертания, напоминающего фигуру женщины, выплывшей из-за дерева, что, это, похоже, обескуражило и само видение, судя по тому, как быстро оно ретировалось, а точнее растворилось в воздухе.
Ангелика чувствовала каждой клеточкой, каждым нервом, что происходит нечто важное, и не только с ней.
Кларк
Кларк работал в кузне. Он увлечённо, по своим собственным эскизам ковал оградку для могилки Адели.
Он испытывал нежную и трепетную любовь к этой удивительной женщине с самого детства, с того момента, как стал осознавать себя, и не только потому, что это была бабушка Ангелики. Было в Адели что-то, что пробуждало желание перед ней раскрыть душу, впустить в самые её потайные уголки, и хотелось, как можно дольше побыть рядом с ней.
Амулет мешал. И хотя, как и Ангелика, Адель строго наказывала, чтобы Кларк ни при каких обстоятельствах его не снимал, молодой мужчина, не особо веря в мистические силы, и больше надеясь на самого себя, снял амулет и сунул его в карман брюк.
Вдруг он почувствовал непреодолимое желание обернуться. Чей-то пристальный взгляд сверлил ему затылок. Кларк медленно распрямился и повернулся всем телом. В проёме двери стояла женщина необыкновенной красоты. В её огромных глазах он увидел собственное отражение и почувствовал, как что-то холодное проникает в его душу, а сам он теряет не только силы, но и волю.
В ещё не вполне опустошённой голове мгновенно пронеслось то, что он слышал в последнее время и из закоулков памяти вынырнули слова Адели: «… ты поймёшь, что перед тобой не тот, кого видят твои глаза»…
Собрав последние силы, Кларк ослабевшей рукой вытащил амулет из кармана брюк, и поднял его на уровне глаз красавицы.
Лицо незнакомки мгновенно преобразилось и стало настоль же безобразным, насколько ещё секунду назад казалось прекрасным. Бесцветные глаза, лишённые ресниц ледяным блеском сковали всё его тело, но он крепко сжимал в дрожащей руке амулет и огромным усилием воли удерживал руку, чтобы она не опустилась.
Ноздри крючковатого носа незнакомки раздувались от негодования, рот скривился от бессильной злобы, тонкие с отливом синевы, губы что-то, зловеще шептали. Кларк почувствовал, что силы и сознание покидают его. Дрожащие ноги подкашиваются. Ещё мгновение, и он беспомощно рухнет на земляной пол кузни.
Неожиданно незнакомка резко развернулась и стремительно вышла. Ещё через секунду она исчезла.
Кларк потерял сознание.
Очнулся он нежного прикосновения Ангелики. Откуда-то, издалека в его сознание проникал нежный шёпот любимой:
- Кларк, уже всё позади.
Почувствовав легкий холодок от прикосновения металла на своей груди, Кларк понял, что спасительный амулет уже надет на него заботливой рукой Ангелики.
Он с трудом открыл глаза. Встретившись с нежным взглядом жены, он облегчённо вздохнул и виновато улыбнулся.
- Прости – едва слышно прошептал он, я не поверил… и снял амулет…
Ангелика
После уходя Кларка в кузню, Ангелика не могла найти себе места. Чувство безотчётного страха усиливалось с каждой минутой. Уже знакомое ощущение тяжести, усиленное многократно, чёрной волной тревоги захлёстывало сознание.
Вдруг она увидела знакомые очертания двух фигур. И даже разглядела лица. Одно она узнала сразу, это была Адель, а другое… она увидела впервые с того момента, как обнаружила безжизненное тело мамы…
Обе женщины не сводили взгляда с амулета.
- Да, я поняла – вскрикнула Ангелика и стремглав кинулась из комнаты.
Она спешила. Она очень спешила. Кузня находилась на другом краю деревни. Ей казалось, что она бежит слишком медленно и может опоздать, и тогда её муж, её любимый Кларк окажется в руках незнакомки. А, то что видение было связано с её появлением подле Кларка, у Ангелики не вызывало сомнений. И он, Кларк, похоже, ослушался, снял амулет и оказался беззащитным против зловещей силы. Вот почему и мама, и Адель не сводили глаз с её амулета.
Она бежала так быстро, как только могла с учётом того, что под её сердцем уже билось ещё одно сердечко, и Ангелика была уверена, что – сына.
Собрав последние силы. Ангелика закричала:
- К- л – а – р – к…
Добравшись, наконец, до кузни, она увидела обездвиженное тело мужа, распростёртого на земляном полу, крепко сжимавшего амулет
- Слава Богу – выдохнула Ангелика, и кинулась к Кларку.
С трудом разжав оцепеневшие пальцы мужчины, Ангелика высвободила амулет и надела на мужа.
Постепенно мертвенная бледность стала отступать, веки дрогнули, губы шевельнулись:
- Прости – едва слышно прошептал он, я не поверил… и снял амулет…
Слёзы облегчения обильно потекли из глаз Ангелики, она их не сдерживала и лишь повторяла:
- Кларк, уже всё позади, всё позади…
Видя, как в обессилевшее тело возвращаются силы. Ангелика, наконец, стала успокаиваться. Она отчётливо сознавала, что сейчас, когда в ней зародилась другая жизнь, она, прежде всего, должна думать о том, как её эмоциональное состояние может отразиться на том, в кого уже Создатель вдохнул жизнь.
Она слегка повернула голову в сторону, и едва заметно, благодарно кивнула двум фигурам, стоявшим в тени могучего дуба, который был ровесником легенды о проклятом замке. Поговаривали, что стоит он уже несколько сотен лет…
Ангелика помогла мужу подняться, они медленно вышли из кузни. Молодая женщина ещё раз бросила взгляд в сторону многовекового дерева. Там никого не было.
- Значит, опасность миновала – машинально подумала Ангелика, - на этот раз…
Тайная комната
После случившегося в кузне, Ангелика понимала, что опасность для её, не рождённого ещё, ребёнка не миновала. Она понимала также, что атака была направлена именно, против неё. Завладев амулетом Кларка, оставив её Ангелику, без защищающей силы амулета и любви мужа, её собственные защитные силы были бы значительно ослаблены. Рождение малыша было под угрозой.
Она пыталась понять, почему незнакомка не довела своего дела до конца, и вдруг её осенило. Ведь на Ангелике тоже был амулет, и защитная сила удваивалась, а может быть, усиливалась многократно с её приближением к месту воздействия зловещих чар на Кларка. К тому же, защитная сила амулета проникла в её душу. Она до сих пор помнит и ощущает тот прилив сил и энергии после того, как Адель надела на неё амулет.
Молодая женщина благодарно подняла глаза к небу, мысленно обращаясь к бабушке и маме, которые предупредили её о том, что Кларк в опасности, и за то, что они продолжают её охранять и помогать ей и после того, как перешли в иной мир.
Ангелика вдруг почувствовала, что совершенно успокоилась. Чувство уверенности возрастало по мере того, как она углублялась в себя, в собственные мысли.
Они, мысли текли размеренно. Также размеренно, неторопливо и спокойно, как несёт свои воды величавая и могущественная река, под названием жизнь...
Осознание того, что ей придётся пройти через испытания, прежде чем её сын (а в том, что будет сын, сомнений не было), уже не вызывало тягостной тревоги и липучего страха. Напротив. Уверенность в том, что у неё нет иного выхода, чем выстоять и победить в этой борьбе за жизнь, концентрировало её сознание.
Она ещё не сказала Кларку, что в ней уже зародилась новая жизнь. Наверно потому, что очень сложно поверить, что спустя лишь несколько дней после зачатия, она ощутила, что оно, это зачатие произошло.
У обычных людей ощущение беременности происходит значительно позже.
Но, ведь она, Ангелика, не вполне обычная. Да и то, что происходит в последние дни, обычным назвать сложно. Особенно, сегодняшнее происшествие.
Поэтому, Ангелика приняла решение. Кларк обязан знать, что очень скоро станет отцом. Ангелика не заметила, как задремала. Или, ей показалось, что она впала в дрёму? Она увидела длинный коридор. Коридор упирался в дверь. Коридор показался очень знакомым. Ангелика даже не шла, а, как бы плыла по этому коридору. Как только она приблизилась к двери, та, сама собой, распахнулась и женщина оказалась в странной комнате. Она была полностью зеркальной. Зеркала тускло поблёскивал в сумраке Совершенно непонятно, как комната освещалась, потому что окна отсутствовали. Казалось, она освещалась самими зеркалами. Той полоски света, что проникала через открытую дверь, как казалось, было явно недостаточно.
И все же, комната была наполнена мягким мерцающим светом.
Ангелика остановилась посередине. Она почувствовала, как дверь также внезапно закрылась.
Но страха она не ощутила. Комната продолжала мерцать. Свет то угасал, то становился ярче. Причём, переход был плавным, едва заметным. Она стала пристально вглядываться в зеркала и увидела… маму.
Видение
Мама была одна. Без Адели. Она плавно подняла руку, приглашая Ангелику подойти поближе. Молодая женщина повиновалась. Губы мамы не шевелились, но Ангелика услышала её тихий, ласковый голос. Точь-в-точь, как при последнем разговоре с Аделью. Слова словно проникали в сознание, минуя пространство и время.
Ангелика давно уже разучилась, чему бы то ни было, удивляться.
Молодая женщина силилась вспомнить, где она видела этот коридор, и пыталась понять, почему не видела этой потайной двери.
- Ну, конечно, - мысленно воскликнула Ангелика, - это коридор в том крыле дома Адели, куда Адель ей не позволяла заходить. Но, однажды, Ангелика ослушалась, и, поддавшись искушению любопытства, проникла в запретную часть дома вслед за Аделью, которая, может быть, решила, что Ангелика уже отправилась к отцу. Но тогда она никакой двери не видела.
- Ты и не могла её видеть… Ты была не готова, - скорее почувствовала, чем услышала Ангелика.
Ангелика не торопясь внимательно переводила взгляд с одного зеркала на другое. Когда она только поворачивалась к зеркалу, оно казалось пустым, но как только она приглядывалась, то в нём, спустя доли секунды появлялась мама.
И, как показалось Ангелике, что-то там, в зеркале присутствовало ещё. Едва уловимое, ускользающее, на уровне ощущения.
Она вопрошающе взглянула на Розалинду (так звали маму), надеясь понять, насколько верны её предположения. Розалинда слегка наклонив голову, молча, кивнула
-Ты не ошиблась. Здесь есть присутствие. Но тебе не стоит волноваться. Это всё твои родственники – она улыбнулась одними глазами.
- Ну, я чувствую, ты уже вполне готова к важному разговору. Ты не можешь не понимать, что если столько лет я не беспокоила тебя, а теперь вот решилась, и спустя много лет я встретилась с тобой, значит, на то есть веские причины…
- А, Адель, почему её нет с тобой?
- Адель обеспечивает твою безопасность. Ведь наша встреча - Розалинда чуть усмехнулась, - не встреча… - она замялась, подбирая нужные слова, - в одном жизненном пространстве. Мы с тобой, как бы, по разные стороны существования…
- Ну, это-то, я понимаю. Но, почему здесь, я же отчётливо видела вас с Адель, там, у дуба…
- Как ты уже, наверно, догадываешься, обычным людям известен лишь один переход из того мира, в котором находишься сейчас ты, в этот мир, где находимся мы, с Аделью, ну и другими членами нашего рода. Мы можем посещать ваш мир, и возвращаться обратно. Чего нельзя сказать о вас. Тех, кто пока остаётся в мире, условно, живых. Да и наши посещения мало того, что ограничены определёнными правилами, которые запрещают нам явно вмешиваться в ход событий, они ведь тоже – условны. Мы способны передать некую важную информацию. Но, не более того. И не каждому. Разве что, только тем, кто способен являться «проводником». Например, таким, как ты.
Однако, существует ещё одна возможность проникновения из этого мира в ваш мир. Он более опасный, потому что двусторонний. Правда не всем, но можно перемещаться туда и обратно. Причём, уводить из вашего мира саму сущность, оставляя оболочку в вашем мире.
Этот переход должен охраняться, потому как не для каждого. И используется только в крайних случаях, в чрезвычайных ситуациях. Сейчас именно такая ситуация. Впрочем, очень скоро ты сама всё поймешь…
Встреча
Адель резко открыла глаза. Она находилась в своей комнате и там, где её сморило, то есть в кресле.
Сразу после венчания, Ангелика и Кларк поселились в доме Адели. Ангелика не смогла объяснить Кларку, почему они не должны оставаться в доме его матери (как было принято, согласно многовековым традициям), но чувствовала, что так надо. Впрочем, Кларк ни о чём не спрашивал и не спорил.
Ангелика, повинуясь безотчётному чувству, направилась в то крыло дома, в котором больше не была ни разу с детства, и даже после смерти Адели. Она словно забыла о существовании коридора. Странно, но и мысли не возникало, сходить туда, куда для неё был вход под запретом.
Ангелика чуть прикрыла глаза, чтобы понять, где же находится ключ от таинственной части дома. Затем резко встала, подошла к старинному массивному сундуку, стоявшему в дальнем углу комнаты, застеленному мягким ковром и долгие годы служившим лежанкой для любимого кота Адели, который пропал незадолго до сегодняшних событий.
С трудом открыв крышку, которая была достаточно тяжела, поскольку сундук был дубовый, а крышка, к тому же украшена коваными вензелями, Ангелика, поверх всего прочего, увидела шкатулку, с точно такими же вензелями, что и крышка сундука. В шкатулке находился ключ, и старинный свиток.
Повинуясь какому-то, чутью, Ангелика взяла то и другое.
С трепетным волнением, без содрогания и страха, Ангелика вставила ключ в замок, повернула. На удивление ключ повернулся легко, дверь бесшумно открылась. Молодая женщина вошла в внутрь, сжимая в руках свиток.
В полумраке, она увидела ещё одну дверь. Ангелика уже знала, что это за дверь. Подойдя, она едва коснулась двери, как та распахнулась.
Очутившись в зеркальной комнате, которая ей причудилась в ведении, увидев мягкое мерцание, Ангелика прошла к середине комнаты, с волнением развернула свиток. Действовала она на уровне подсознания, не совсем отдавая отчёт в том, что делает. Медленно она стала произносить слова из свитка, которые написаны были каллиграфическим почерком, на незнакомом ей языке, но она, тем не менее, смогла их прочесть.
Вдруг, одно из зеркал стало мерцать ярче других. Повинуясь внутренней убеждённости. Ангелика приблизилась к нему и шагнула в мерцающий свет.
Очутившись по ту сторону, она оглянулась. Сзади ничего не было. А впереди был длинный коридор. Ещё один.
По обе стороны коридора были двери. Все они были плотно закрыты. И только вдалеке, из-за одной двери пробивалась тонкая полоска света.
Ангелика направилась к ней. Она была уверена, что ей нужно, именно, туда.
Войдя в комнату, Ангелика увидела маму, бабушку и ещё несколько человек, которых, как будто видела впервые, но чувствовала, что хорошо их знает.
Первой подошла Адель. Она нежно обняла Ангелику. Ангелика ощутила странное чувство. Адель, словно была из крови и плоти, правда тело её было чуть прохладным. Следом подошла Розалинда и тоже заключила дочь в объятья. Остальные ласково улыбались.
В Зазеркалье
Ангелика не то, чтобы удивилась (чему уж тут удивляться, коль скоро случилось то, чему она сама бы не поверила, скажи ей о подобном, кто-нибудь, ещё месяц назад), но в голове роем теснились мысли, и вопросы рвались наружу.
Чисто механически она отметила для себя, что за ней беззвучно закрылась дверь, в которую она зашла. Но в глубине комнаты находилась ещё одна дверь. И странно, в комнате было ослепительно светло, хотя не единого окна Ангелика так и не увидела.
Из глубины комнаты появилась женщина. Все находящиеся в комнате почтительно склонили головы.
Возраста её определить было невозможно (впрочем, как и всех остальных). Но интуитивно, Ангелика поняла, что это самая старшая из всех присутствующих. Она, совершенно не отдавая себе отчёта в происходящем, также слегка наклонила голову, выражая почтительность даме.
- Ну, что же, здравствуй, дорогая – женщина ласково улыбнулась, - Вижу, ты ничуть не удивлена…
Она повернулась к Адели.
- Благодарю тебя, милая. Ты с честью выполнила возложенную на тебя миссию. Девочка, практически, готова. Осталось только ввести её в курс дела.
Ангелика отметила для себя, что абсолютно все дамы, находящиеся в комнате, имели что-то, общее, несмотря на то, что внешне мало походили друг на друга. И даже не то, что были они, без сомнения все очень красивы.
Общим было, что-то, другое. То ли, врождённая грациозность, то ли, статность. Или, вот это движение, слегка склонять голову, отводя чуть в сторону взгляд…
От мыслей её оторвал ровный и спокойный голос Старшей Дамы (так для себя её определила Ангелика).
- Пойдём, Ангелика. Тебе нужно кое-что понять. Все объяснения – потом.
Они вышли в ту, другую, дверь. Помимо старшей дамы, вышли Розалинда и Адель.
Очутились они подле кузни. Через открытую дверь Ангелика видела, как сосредоточенно работал Кларк.
Адель слегка подтолкнула Ангелику, и та направилась прямо в кузню.
- Ангелика, - удивлённо воскликнул Кларк, когда она едва его коснулась, как бы проверяя, он ли это, на самом деле.
Ангелика удивлённо оглянулась и встретилась с улыбающимися лицами всех трёх женщин, стоявших чуть поодаль…
- Потом. Всё потом – произнесла Старшая Дама, и все три женщины удалились.
Ангелика, как бы невзначай, провела рукой по лицу Кларка, коснулась волос. Потом крепко обняла, прижавшись к нему всем телом. Он жарко её поцеловал. Она почувствовала тепло его тела, ощутила, как кровь приливает к её лицу, и закрыла глаза.
Вдруг по её телу пробежала дрожь. Она увидела, что Кларк послушно и безропотно следует за фигурой, до самых пят закутанной в чёрную накидку. Ангелика не видела лица, но знала, что это та самая незнакомка.
Ангелика отпрянула от Кларка, тот удивлённо - встревожено взглянул на жену,
- Да ты вся дрожишь, что с тобой…
- Ничего – спешно пробормотала Ангелика, - Не задерживайся, а мне пора…
Женщина выскочила из кузни, взглядом ища, хоть кого-нибудь, с «той стороны».
Навстречу ей спешили Розалинда и Адель.
Два мира
Ангелика кинулась к ним.
Втроём они направились в сторону дома Адели, туда, где сейчас проживали Ангелика и Кларк.
На немой вопрос Ангелики, Адель неторопливо начала:
- Да, моя дорогая. Все в мире, условно живых, видят только тебя. Для них, ты прежняя. И, на самом деле, для тебя мало что изменилось. Ты ведь и раньше чувствовала (и, не только чувствовала) наше присутствие. Просто сейчас, ты можешь нас и осязать. Ты преодолела коридор, смогла найти, и войти в свою дверь, не испытав ни страха, ни сомнений. Именно потому, что ты действовала, подчиняясь вере и зову, тебе удалось то, что редко кому удаётся. Находиться в обоих мирах одновременно. Кроме того, это помогло тебе раскрыть не только потенциал твоих возможностей – дар видеть ещё не случившееся, но что крайне важно, ты можешь будущее менять. Этого, практически, не дано никому. Но именно в этом и есть твоё предназначение. Это было предрешено ещё до твоего появления в той жизни.
Наверно, ты удивлена, почему я говорю «условно живых». Всего лишь потому, что и в том мире, в котором берёт своё начало новая сущность, то есть там, где зарождается жизнь, и в этом мире, куда рано или поздно перемещаются все, чей путь окончен, и он подходит к черте, само существование не прекращается. В том мире каждый, в кого Создатель вдохнул Жизнь, лишь готовит себя к переходу. К тому, чтобы найти и открыть свою дверь. В противном случае, если он откроет не ту дверь, попадёт не в то место, где ему и должно находиться после перемещения, он не сможет найти ни успокоения, ни умиротворения. А без этого невозможно созидать.
Те, кто открывает не свою дверь, остаются «серыми», так мы их называем. Они не могут обречь осязаемость. Вот ты нас видишь, слышишь, чувствуешь, прикасаешься к нам. Мы тоже можем тебя осязать, как и друг друга. То есть, мы как бы, из плоти и крови, хотя в том, для удобства назовём его; земным миром, наши тела, как бы истлели. А здесь мы обретаем их, уже, если можно так выразиться, «обновлёнными».
В течение «подготовительного периода» для перехода (каждому он предопределён индивидуально) никому не удаётся избежать ошибок. Это неизбежно. Ведь только двигаясь вперёд, можно преодолеть тот путь, который предстоит пройти. И идя по неизведанному пути, сложно не ошибиться. Каждый совершает ошибки, набираясь опыта и учась делать правильный выбор, принимать нужные решения, подвергаясь различным искушениям.
К тому же, и сам «переход» не происходит одномоментно.
Как плод развивается внутриутробно (он же не появляется на свет сразу же, после зачатия), так и для перемещения требуется время…
По мере того, как оболочка истлевает там, она материализуется здесь. Однако, не всё так просто.
Серые
Адель замолчала.
Молчание длилось недолго, но Ангелике показалось, что прошла целая вечность.
Словно раздумывая над тем, достаточно ли понятно она разъясняет то, что необходимо знать Ангелике, Адель продолжила.
- Кто-то, оказывается во власти «серых», иначе говоря, тёмных сил. Из числа тех, кто так и не смог «искупить» свои грехи, исправить ошибки (или, не захотел).
Чаще всего под влияние «серых» попадают те, кто становится глух, слеп и нем (не в прямом, конечно, смысле, а душой), подходя к моменту, которого ещё никому не удалось миновать. В силу своей слепоты они не способны увидеть светлой полоски, чтобы распознать свою дверь. А из-за своей глухоты, расслышать живое дыхание. Для них коридор тёмен, лишён каких-либо признаков присутствия. Вот и попадают они туда, куда ведут их «серые».
Поэтому, важно не то, сколько совершено ошибок, ошибаются все. А то, осталась ли способность, а главное желание принять их, эти ошибки как урок. Чтобы понять, что есть возможность исправить то, что поправить можно, и искупить то, что непоправимо.
Но у каждого есть шанс на то, чтобы попытаться выполнить свою «работу над ошибками». Но не каждый этот шанс использует. И армия тёмных сил пополняется, именно, такими вот «серыми».
Ангелика внимательно слушала Адель, не сводя при этом взгляда с Розалинды. Всё происходящее могло бы показаться сном, если бы она не сидела сейчас с Аделью, мамой.
Не чувствовала их близости, не ощущала дыхания, не касалась их, таких родных, близких, и … вполне живых.
Она не заметила, как и когда в комнате появилась Старшая Дама.
Как долго она находилась в комнате, Ангелика не знала. Но, видимо, совсем недолго, потому что Ангелика до этой минуты не ощущала её присутствия, но сразу же почувствовала что-то, что заставило перевести взгляд на появившуюся, казалось бы, неоткуда, женщину.
Адель замолчала.
В разговор вступила Старшая Дама…
- Ну, что же. Видимо пришло время и мне представиться. Моё имя – Глория.
Дама приветливо улыбнулась. Но от Ангелики не скрылась тревога, затаившаяся в глазах дальней (очевидно, слишком дальней во временном измерении) родственницы, которую та пыталась спрятать в пушистых ресницах, чуть прищурив глаза.
- Да, милая – женщина величаво проплыла мимо Ангелики, и опустилась в кресло, как ты сама уже поняла, только чрезвычайные обстоятельства заставили нас пойти на эти крайние меры и провести тебя по коридору, - Глория замялась, но спустя секунду продолжила – скажем, так, иным путём. Тем путём, каким из этого мира в тот, земной мир смогла перейти Она.
Она – собиратель жизненной энергии. Можно сказать и проще, собиратель душ. Мужских душ. Ведь хорошо известно, что не может появиться новая жизнь без двух начал: женского и мужского.
Наверно, излишним будет говорить о том, что при рождении в каждом заложено и добро и зло. Причём, в равной степени. Скажем так. Сохраняется баланс. И на протяжении всего существования идёт борьба за каждую новую жизнь, за каждую душу. Мы стараемся вдохнуть в душу веру, надежду, любовь. Мы не можем изменить то, что уже предначертано. Но можем смягчить удар, предоставив право выбора.
Но, если тёмные силы смогут подчинить мужское начало себе, то младенцы будут появляться на свет уже без этого баланса. То есть душа, изначально будет наполнена злом. И выбора уже ни у кого не будет.
А предотвратить это сможешь только ты, дав жизнь младенцу, чья душа будет наполнена только добром.
Мы вынуждены были позаботиться об этом. Не мы были инициаторами того, чтобы баланс нарушался. Но…и наблюдать, как зло поглотит тот мир, не можем. Потому что, в таком случае, и этот мир превратится в хаос…
Тайна
Глория немного помолчала. Потом внимательно взглянула на Ангелику, затем продолжила:
- Не только ты поняла, что уже зародилась новая жизнь, которая должна вернуть всё на круги своя, то есть восстановить баланс и не дать возможность заселить земной мир «чёрными душами».
И, хотя невозможно предотвратить то, что уже предрешено, как я уже говорила, но можно как смягчить, так и усугубить развитие событий. Более того, далеко не всё открывается даже нам. Никто не может предугадать, что же, в действительности может произойти. Пример тому то, что случилось с нашим родом. До сих пор сложно понять, было ли то, что случилось, неизбежным и ниспослано как испытание, или же произошло что-то, чего никто не мог ожидать. Как бы там ни было, но свой крест с себя не снимешь, и не наденешь на другого…
Можно лишь догадываться о том, что Она в земном мире появилась не случайно. Не вызывает даже малейшего сомнения и то, что её единственная цель, это помешать появлению новой жизни, которая будет неуязвимой для сил Зла.
Поэтому, Она нарушила правило, которое запрещает появляться в земном мире в телесной оболочке.
Но, в отличие от тебя, она не может находиться в вашем мире, не поддерживая свою жизнь жизнями чужими. Поэтому она сначала, если можно так сказать, «консервирует» жизни, превращая молодых людей в «зомби», а по мере необходимости, она вступает с ними в прямой контакт, забирая жизненную энергию…
Ангелика осмелилась перебить Глорию, потому что на языке вертелся вопрос, который ей казался очень важным
- А, что это за тени в замке, о которых ходят упорные слухи. Говорят, что это неприкаянные души мужей женщин нашего рода. И кто они, эти тени? «Серые», или…
- Да, это действительно «серые». Но, они не имеют никакого отношения к мужчинам нашего рода. Когда мать несчастного Кларка, поняв, что произошло, уже после гибели своего мужа, попыталась использовать «иной переход» в желании помочь своему, невинно пострадавшему сыну, чтобы он не оказался среди «серых», она открыла коридор. То, что народная молва окрестила «тенями», они из числа тех, кто так и не захотел изменить свою суть, себя. Но желает изменить земной мир. Это те, кто перешёл, причём осознанно, на сторону сил зла.
Но за пределы замка никто из сегодняшних обитателей выйти не может. Кроме Неё.
- Но, кто она?
- Она та, якобы, несчастная, над которой, якобы надругались. Она совершила непростительный грех. И Она знает, что грех этот ей не искупить. Она убила того, кто на самом деле, не причинял ей зла. Более того, она прокляла весь род.
Глория горестно вздохнула, затем продолжила
- Самоубийство – непростительный грех. Если на долю выпали испытания, какими бы тяжкими они ни были, надлежит их принять с покорностью, не искать вины во «вне», а попробовать понять, за что…
Да. К сожалению, чаще всего поступают иначе. Не желая заглянуть в себя, обвиняют в своих многочисленных бедах всех, кого угодно. И чем больше вины они находят в других, тем тяжелее испытание, тем тяжелее крест, который у каждого свой. И его нельзя снять, как, например, нательный…
К тому же, девушка не была столь уж безвинна. Она была корыстна и расчётлива. Она сама соблазнила Кларка (так звали того, кого она обвинила потом в надругательстве, кстати, то, что так зовут твоего мужа, не просто совпадение), опоив его зельем. Затем пыталась добиться того, чтобы он на ней женился. Но у него была уже невеста. О чём Кларк ей и объявил. Поэтому, она его и убила. Возможно сгоряча. Но, поняв, что натворила, она не покаялась, а посылая проклятия, отправила вслед за тем, кто отверг её, усугубляя тем самым, тяжесть содеянного. Она не способна была любить. В ней говорило её оскорблённое самолюбие. Она без сожаления оставила того, кто был искренне ей предан, и боготворил её, обвинив при этом в смертном грехе того, чьей женой надеялась стать. И только с одной целью – получить титул, и из простолюдинки попасть в круг знатного сословия. И ничем не гнушалась. Ни обманом, ни клеветой, ни даже шантажом.
- Но, Адель говорила…
- Адель ничего не могла знать доподлинно, пока не оказалась здесь – Глория горько улыбнулась, - я же говорю, нам не всё подвластно в даже этом мире, а уж в том, земном…
Иногда тайна запрятана так глубоко, что могут пройти столетия, пока не откроется истина. Но, она, истина, рано или поздно, всё одно, открывается…
Предупреждение
Глория замолчала. Но Ангелика чувствовала, что главное, что она скажет, ещё впереди. И не ошиблась.
- Ты должна отчётливо понимать, что если нам пришлось прибегнуть к столь необычному для любого смертного, способу твоего перемещения, оставив для тебя возможность возвращения в мир земной, на то должны быть очень веские причины. И, они, разумеется, есть. Основная, и самая значимая, это рождение твоего малыша.
Как, наверно, тебе известно, плод наиболее уязвим в самые первые дни после зачатия. Именно поэтому Она и предприняла первую попытку атаки. Но, явно, не последнюю. А, поскольку, ты вынашиваешь не совсем обычного малыша, ты ведь и сама несколько, необычна – Глория ласково и ободряюще улыбнулась, - то и период уязвимости плода резко сокращён. Именно поэтому Она будет спешить, а тебе надлежит быть особенно внимательной ко всему, что происходит вокруг, и, в первую очередь, с Кларком. Обратись к отцу. Расскажи ему обо всём (и о «переходе», тоже). Не беспокойся, он поверит. Тем более, что Розалинда в последнее время навещает его достаточно часто. Ну, разумеется, в его снах. Поэтому, он максимально подготовлен к любому развитию событий.
И, вообще. Ты должна ему больше доверять. Мы, это мы. Мы не можем вмешиваться в события происходящие там. Поэтому, кроме Кларка, которого ты должна уберечь от Её влияния на него, у тебя лишь один человек, который способен тебе оказать реальную помощь. Мы об этом позаботились с того момента, как к нам здесь, присоединилась Розалинда.
Глория опять замолчала.
Затем, как-то, обречённо вздохнула, и добавила:
- Ну, вот, пожалуй, и всё, что мы можем тебе рассказать. А, теперь нам пора. Но имей ввиду. Мы всегда рядом. Даже если ты не всегда можешь нас видеть. Это случается тогда, когда между нами и тобой встают «серые». Тебе об этом тоже надо помнить. И, ещё, что тебе необходимо для себя понять, если хочешь, прочувствовать. Всё, что происходит и будет происходить, ты должна воспринимать, как должное, как неизбежное, без эмоций. Когда говорят эмоции, разум молчит. Он же (разум) тебе понадобится, как никому другому, – Глория опять грустно улыбнулась.
Ангелика почувствовала лёгкое дуновение ветерка. Она на мгновенье повернула голову в сторону окна - не оттуда ли повеяло прохладой, но окно было плотно прикрыто. Когда она перевела взгляд на то место, где только что находилась Глория и все остальные «гости», в комнате никого не было. Комната была пуста.
Ангелика откинулась на спинку кресла, прикрыла глаза, с тем, чтобы сознание могло не только воспринять произошедшее, но и как-то, систематизировать, выложить в стройную, логическую цепочку события последнего дня.
Странно. Но мысли текли ровно, и течение их ничто не нарушало. Ни всплески эмоций, ни липкий страх, ни тягучая тревога.
Она прислушалась к тому, что происходило там, внутри её собственной вселенной, её внутреннего мира, в котором уже билось такое живое, такое трепетное сердечко, и жила душа, наполненная светом и добром, душа той жизни, которой только предстояло войти в этот, земной мир.
Отец
Ангелика легко поднялась на крыльцо отцовского дома. Войдя в дом, она увидела, что отец сидит неподвижно и смотрит в одну точку.
- Папа, - от неожиданности тот вздрогнул, но увидев дочь, ласково улыбнулся.
- Проходи, милая…
Ангелика подошла к отцу, присела перед ним корточки, как делала это часто в детстве и заглянула в его глаза. В них отражалась тревога.
- Что-то, случилось – Ангелика взяла большие отцовские ладони в свои тёплые руки, и… увидела, как отец приближается к заброшенному замку
- Нет – воскликнула молодая женщина, но тут же осеклась, вспомнив последние слова Глории.
Отец долгим вопросительным взглядом смотрел на дочь.
Ангелика смущённо пыталась спрятать глаза. Отец аккуратно высвободил свои ладони из её рук, взял дочь за плечи и нежно поцеловал в голову.
- Всё будет хорошо, верь мне.
Пока Ангелика рассказывала обо всём, что произошло с ней с момента смерти Адели, отец не сводил с неё внимательных глаз.
Когда Ангелика закончила свой рассказ, он улыбнулся, крепко прижал к себе и произнёс:
- Очень скоро мы встретимся с Розалиндой. Я этому безмерно рад. А тебя прошу не печалиться об этом. Тебе ли не понимать, что уход «туда», это радость…
Ангелика согласно кивнула.
- Я смогу найти свою дверь, тем более, что там меня встретят. Поэтому не беспокойся. А сейчас, отправляйся домой, и жди Кларка. Он очень скоро вернётся. А, мне пора идти…
- Куда – чуть слышно прошептала Ангелика, хотя ответ ей уже был известен. Отец отправлялся к замку, чтобы перехватить Её, не дать Ей возможности приблизиться к ней с малышом, которому ещё только предстоит родиться. Но, он должен был родиться во что бы то ни стало. И любые жертвы не могут быть напрасны. По определению. Ангелика это отчётливо понимала. И была, внутренне, готова ко всему.
Отец ещё раз крепко прижал Ангелику к себе, затем, чуть оттолкнув, резко отвернулся. Ангелика видела, как напряглась его спина. Она поняла, что он едва сдерживает слёзы, и быстро вышла прочь.
Отойдя на несколько шагов, Ангелика оглянулась. Отец стоял на крыльце, как-то, нелепо ссутулившись. Она вдруг увидела, что отец, оказывается, очень красив. Она никогда не пыталась посмотреть на него, как бы со стороны. Другими глазами. Глазами женщины. А вот сейчас увидела. И, появившийся в последние дни лёгкий иней седины, придавал его мужественному облику некий шарм.
- Нет, Она перед ним не устоит… - произнесла вслух Ангелика, - Но, вот устоит ли он…
Она вдруг отчётливо поняла, что это для неё он – отец. Для всех остальных, просто – мужчина. Видный, сильный, мужественный, и достаточно, молодой. Ведь ему едва минуло сорок.
А, природу матушку ещё никто не отменял.
Она никогда не задумывалась над тем, что оставшись вдовцом в совсем молодом возрасте с малышкой на руках, отец, по сути, лишил себя всех радостей жизни, оставив лишь одну – заботиться о ней. Об Ангелике.
Чувство невыразимой тоски и боли сжало сердце так, что у неё перехватило дыхание, стало трудно дышать.
Ангелика кинулась назад, к дому. Но отец скрылся за дверью. Ангелика остановилась, опять вспомнив слова Глории: всё воспринимать, как должное.
Ангелика уныло побрела в сторону своего дома, чтобы встретить Кларка горячим ужином.
Он, вот-вот должен уже прийти.
Знакомство
Ангелика вдруг почувствовала нестерпимый холод и острую боль внизу живота. Машинально она дотронулась до амулета, как бы проверяя, на месте ли он. Выставив амулет на уровне глаз, резко обернулась.
В дверях стояла Она. Ангелика не могла разглядеть лица, а вот глаза, пронзительные и холодные, смотрящие куда-то, поверх её, Ангелики, головы сковывали ужасом.
Вдруг Ангелика, нет, не увидела, а почувствовала, что в комнате, кроме них двоих есть ещё кто-то. Боль стала ослабевать, так же, как и оцепенение.
Злобно сверкнув глазами, Она произнесла:
- Если хочешь спасти своих мужчин, ты должна ещё до полуночи появиться в замке.
Затем, резко повернувшись, также внезапно исчезла, как и появилась.
Ангелика обессилено опустилась прямо на пол. Тотчас же, она увидела Глорию, Розалинду и Адель.
- Ну, началось… Вот вы и познакомились – скорее выдохнула, чем произнесла Розалинда.
Глория подошла к Ангелике, положила прохладную, но удивительно мягкую ладонь на её голову. Ангелика почувствовала, как силы к ней возвращаются.
- Да. Она оказалась несколько сильнее, чем мы предполагали, если осмелилась прийти сюда, в этот дом – задумчиво произнесла Адель.
- Скорее всего, - Глория мягко перебила Адель, - у неё совсем не осталось времени. Поэтому она рискнула проделать столь длительный путь и попробовать ещё раз воздействовать на ребёнка. И поэтому она взяла в заложники их обоих, и Стива (это имя отца), и Кларка. Кларку она вряд ли причинит вред. Он Ей нужен. Ей нужно зачать от него ребёнка. Ну, а Стив…
Розалинда взглянула сначала на Глорию, затем на Ангелику.
- Стиву она тоже не причинит вреда. Не сможет. Я об этом позаботилась.
- Розалинда, - Ангелика обратилась к матери, - Отец сказал, что очень скоро он встретится с тобой. Он, что же, так и не увидит, как родится внук?
- «Скоро», понятие растяжимое. То, что «скоро» в моём понимании, совсем не то, что в его, - Розалинда хитро улыбнулась, - Но он должен верить, что когда бы это не произошло, для него это – благо.
- Ну, что же. Всё что ни делается, делается к лучшему. А, теперь нам пора.
Ангелика было, хотела спросить, почему они оставляют её, но поняла, что она сейчас должна направиться в зеркальную комнату. Она ведь только таким образом могла переместиться в тот мир.
Ей уже не казалось странным то, что входит она через зеркальную комнату, а выходит через комнату без окон.
Оказавшись вновь, в той самой комнате, Ангелика отметила, что женщин там стало раз в пять больше, чем в первое её посещение.
К Ангелике подошла Розалинда, взяла её за руку. Розалинду за руку взяла Адель. Адель взяла за руку следующая женщина, портрет которой Ангелика видела у Адели и знала, что это мама её, Адели, а следовательно, прабабушка Ангелики.
Женщины, взявшись за руки, создали некое подобие спирали. Замыкала спираль Глория.
Вдруг Ангелика почувствовала мелкую дрожь во всем теле. Ей даже почудилось, что волосы у неё на макушке слабо шевелятся. Она не испытывала ни страха, ни благости. Она, как бы, приросла к полу и не могла пошевелиться.
Ощущение некой силы шло откуда-то, изнутри, казалось, от ребёнка, потому что начало, а точнее сказать, зарождение этой силы ощущалось именно, внизу живота.
Сколько это длилось, Ангелика не могла даже приблизительно, определить. Однако, как только макушка «успокоилась», то есть Ангелика перестала ощущать лёгкое шевеление собственных волос, Глория отпустила руку той, что стояла перед ней, за ней последовали и все остальные. Последней, руку Ангелики отпустила Розалинда.
- Ну, что ж, теперь ты, кажется, готова к более близкому знакомству с «соперницей».
Напутствие
Ангелика выжидающе смотрела на то, как распадается «спираль». Выглядело совершенно неправдоподобным то, что, как будто бы, в не очень большой комнате, уместилось такое количество женщин, причём, все женщины были довольно красивы, элегантны, с неизменно гордо посаженной головой.
Наступила полнейшая тишина, хотя и до этого, никто, практически, не произнёс ни звука, но создавалось ощущение, что все присутствующие в комнате, тихо между собой переговаривались. Причём, они были подразделены на небольшие группы, не более семи человек.
Ангелика вдруг поймала себя на мысли, что обозначение «человек», вроде как, здесь было неуместным.
Глория улыбнулась одними глазами. Ангелика слегка покраснела.
- Ну, в сущности, ты права. Мы, скажем так, народ… не люди. В том понимании, в каком принято это воспринимать. И хотя, в земном мире, «народ» имеет несколько иное значение, чем здесь, в этом мире, общее всё же есть. Это то, что объясняет саму сущность. Разновидность форм бытия. Это, если упрощённо – Глория опять улыбнулась одними глазами, - Теперь о главном.
Она будет ждать тебя с внешней стороны. Но, попадёшь ты в замок отсюда. Просто зеркальная комната будет другая. Та, которая находится в замке.
Это на некоторое время собьёт её с толку, и даст тебе возможность собраться и сориентироваться уже там. На месте.
Ты должна не просто помнить, а прочувствовать, насколько всё происходящее важно.
Ты не должна ни в коем случае не отводить от её глаз, взгляда. Это будет нелегко, её взгляд вытягивает силу и волю. Но, ты от этого защищена. Однако, как только ты отведёшь взгляд, станешь уязвимой. Если только она переместит свой взгляд на твой живот, твой малыш погибнет, и она сможет зачать своего ребёнка. Отцом, которого должен стать Кларк.
Ангелика онемела от удивления. Глория. Меж тем, продолжала:
- Да-да. Твой Кларк потомок того самого Кларка. Именно для того, чтобы не случилось кровосмешения, и потребовалось столько веков…
Если ты помнишь, у того Кларка, была сестра. Она единственная успела родить мальчика, до того как проклятие начало действовать, и в роду стали рождаться только девочки. А, девочки, как известно, не являются продолжателями рода…
После рождения девочки, которая родилась вскоре после сына, Лаура (таково было её имя) овдовела. Ей муж умер странной смертью. Именно после его гибели женщина нашла письмо матери, которая настоятельно требовала отдать родившегося мальчика, и лучше всего, в приют, где ему бы сменили имя…
А, главное, никогда, даже в самых сокровенных мыслях не произносить его имя, данное ему при рождении, и даже не вспоминать. Забыть, и похоронить память о нём. Только так можно было спасти его от преждевременного ухода, до того, как у него появится наследник, то есть, всё же родится мальчик. К сожалению, потомки Лауры и Джеймса (мужа Глории) не наделялись всеми способностями, присущими членам нашей семьи по материнской линии. Но сам род всё же сохранился. И, это – важно.
Как важно то, что пока жив ваш с Кларком, будущий ребёнок, в чью душу Создатель уже вдохнул жизнь, ей не удастся зачать своего.
Она сделает всё возможное, чтобы ты отвела взгляд. Ты будешь слышать крики о помощи и Стива, твоего отца, И Кларка, и даже (не исключено) собственного, ещё не рождённого малыша. Но, помни, что я тебе уже говорила. Ты всё, абсолютно всё, должна воспринимать как должное, как неизбежное. Без эмоций.
Да. Это очень трудно. Очень трудно отделить мнимое от реального. Направь амулет туда, откуда будут слышаться голоса и мольбы. Но ни при каких обстоятельствах не отводи своих глаз от Её глаз.
Глория устало опустилась в кресло. Казалось, силы её иссякли. И это было очень странно. Ведь, казалось бы, они уже и не люди, и не должны бы чувствовать, уставать, или, вообще что-то, ощущать.
- Это самое распространённое заблуждение, моя дорогая – произнесла Адель, - На самом деле, остаётся всё так же. Мы не лишаемся возможности чувствовать. Правда, кое-что, ещё и приобретается.
К тому же, следует учесть, что почти всю защитную силу, сконцентрированную со всего нашего рода, передали тебе. Но она, отданная сила скоро восстановится, если только… потому, как сейчас и мы все уязвимы.
Ты должна понимать, какая на тебе лежит ответственность. Потому что только от тебя сейчас зависит, сохранится ли баланс. Или же начнётся вселенский хаос…
А, проще говоря, апокалипсис…
Противостояние
Ангелика сразу поняла, что это совершенно другая комната, хоть и была тоже овальной. Также слабо мерцали зеркала, но лепнина на потолке изображала уже знакомые вензеля, и выдавала принадлежность к высокому сословию прежних хозяев этой зеркальной комнаты.
Ангелика чутко прислушивалась к любому шороху, боясь пропустить появления Её и оказаться застигнутой врасплох.
Но Ангелика не услышала, а скорее почувствовала её приближение. Ощутив, сверлящий затылок, леденящий холод, резко обернулась, и буквально, вонзила свой взгляд в бездонную злобу глаз той, что намеревалась разрушить не только её жизнь, но и жизнь вообще, в принципе. В том привычном, устоявшемся многовековыми традициями восприятии, мира, в котором было, пусть и не совсем просто, но всё же, ясно и понятно.
Яростная злоба, выплёскиваемая с такой силой, вероятно, была вызвана ещё и тем, что, судя по всему, Она, это исчадие зла и ада, никак не ожидала появления Ангелики не из «вне», а изнутри…
Взгляд Ангелики был спокоен, но твёрд. Она была настолько в себе уверена, что изумилась сам себе.
Вдруг со спины послышался шорох. Ангелика едва удержалась, чтобы не повернуться назад, чтобы посмотреть, что там такое происходит. Но мысль пронзила сознание, а память воспроизвела наказ Глории: отведёшь взгляд – убьёшь своего ребёнка…
Затем и с боков послышалось нечто, чему трудно было дать определение. То ли этой вой раненной волчицы, то ли безнадёжный стон умирающего человека, то ли; было и то, и другое.
Казалось, глаза Ангелики остекленели. Она даже не мигала. Веки потенциальной соперницы, тоже были неподвижны, она, также, не моргая, старалась вытянуть из Ангелики жизненную энергию. И по мере того, как Ангелика сопротивлялась, силы незнакомки постепенно таяли. Но она не сдавалась.
Вдруг до Ангелики донёсся голос Кларка. Он умолял её взглянуть на его кровоточащую рану, и помочь ему её, рану, перевязать.
Не добившись внимания, Кларк подошёл к Незнакомке, и встал рядом, опершись на её руку. Из груди тонкой струйкой текла кровь…
Ангелика видела это, каким-то, боковым зрением, не отрывая взгляд от ненавидящих её глаз.
С другой стороны к незнакомке подошёл Стив. Незнакомка ухмыльнулась кривой гримасой. Но взгляд свой не отвела. Ангелика даже не шелохнулась.
Внезапно, Ангелика отметила, что колющий холод стал ослабевать. Её так и подмывало осмотреться и попытаться понять, что происходит вокруг. Она, словно бы кожей ощущала какое-то, хаотичное движение непонятных теней. Ощущение было таково, словно бы грозовые тучи собирались в ночном небе.
И вновь она поборола искушение отвести глаза и оглядеться. А искушение было столь велико, что Ангелике пришлось стиснуть зубы так, что они заскрипели.
Тело, словно налито свинцом, стало совершенно непослушным, и одна единственная мысль сверлила мозг: «Хоть бы не упасть. Иначе всё, конец»…
Развязка
Неожиданно Ангелика увидела лицо той, с кого не сводила взгляда. Взгляд незнакомки оторвался от глаз Ангелики и был направлен куда-то, за спину, теряющей силы, Ангелики.
То ли блик зеркала упал, то ли что-то, ещё, но она его увидела, Её лицо. Впервые.
Ангелика была поражена тем, насколько оно, лицо незнакомки, было безобразно. И невозможно было поверить в то, о чём ходили слухи. Что мол, красива незнакомка до изумления…
Видимо, всё ж не она красива, а хотели видеть её таковой. Либо она заставляла тех, чей взгляд ловила, видеть то, чего не было в действительности. Вот и видели, то, что она сама им внушала. Потому, как невозможно было назвать красивым рот, искажённый злобной ухмылкой. Пустые, ничего не выражающие глаза, хищно раздувавшиеся ноздри пусть и правильно очерченного, но крючковатого носа, если и изумляли, то никак не изящностью форм, а совсем даже, наоборот…
Гримаса ужаса отобразилась на и, без того, безобразном лице. Причём, ужас этот был вызван неподдельным страхом.
И, опять Ангелике нестерпимо захотелось посмотреть, что же так напугало не прошенную обитательницу замка, что именно ввергло её в ужас.
Но, ничто не могло заставить Ангелику отвести взгляд, теперь уже, от лица от незнакомки. Слишком высоки были ставки.
Но тем не менее. Ангелика почувствовала, что ноги перестали дрожать, тело начало приобретать былую лёгкость и вновь становиться послушным.
Не вполне понимая, что происходит, Ангелика всё же продолжала сверлить взглядом своего злейшего врага.
Вдруг неожиданно та кинулась к одному из зеркал и растворилась в нём.
Ангелика устало повалилась на пол, и потеряла сознание.
Открыв глаза, Ангелика поняла, что она не дома. Но и не в зеркальной комнате. Яркий, теплый и ласковый солнечный лучик скользнул по лицу и уместился в ложбинке шеи.
Ангелика машинально отметила для себя, что давно уже не было солнечных дней. И мысленно порадовалась тому, что тучи рассеялись.
Увидев уже знакомую лепнину на потолке, Ангелика поняла, что всё ещё находится в замке. Над ней склонились Стив и Кларк. Чуть отведя взгляд, в глубине большой залы она увидела Глорию, Адель и Розалинду. Рядом с ними была ещё одна женщина, похоже – Лаура. Они улыбались.
Ангелика облегчённо вздохнула.
- Совершенно верно, - Глория продолжала улыбаться, а её слова, минуя пространство, проникали прямо в сознание Ангелики, - Вам удалось заставить Её вернуться так же, как она проникла в земной мир. А нам удалось закрыть переход. Спасибо Стиву и Кларку. Отправляясь добровольно в замок, они сняли амулеты и спрятали их. Но, амулеты были с ними, и смогли защитить их от её зловещей силы. Они не потеряли ни жизненную энергию, ни волю. А в критический момент, использовали силу амулета. Оказавшись рядом с ней, но напротив зеркал, они направили амулеты в них. Этот отражённый свет амулетов, усиленный многократно мерцающим свойством зеркал, и ослепил её. Она стала терять силу, которая перетекала в зеркала, ослабляя её сущность, а затем, эта же сила, затащила и её следом.
Ну, а остальное уже было нашей задачей. Закрыть переход, отрезав ей путь назад, в земной мир.
Сейчас на тебя возложена миссия охранять переход, поэтому как теперь ты владелица нашего родового замка и хранительница зеркальной комнаты. И, хотя ты тоже лишилась возможности путешествовать из одного мира в другой, это не помешает нам видеться и общаться. Но ты должна сохранить в глубокой тайне всё, что произошло. А, люди… Люди скоро обо всём забудут, и происшедшее с ними вскоре будет восприниматься, как лишь миф.
- А. как же зеркальная комната в доме Адели – беззвучно спросила Ангелика, при этом наблюдая, что Кларк и Стив всё также не сводят с неё встревоженного взгляда, - Кто там будет охранять переход?
- А, больше нет ни дома Адели, ни зеркальной комнаты…
- Как жаль, - печально вздохнула Ангелика, - Ведь там прошло всё моё детство…
- А, детство твоих детей должно пройти здесь. Твой первенец и должен положить начало возрождению рода. Где, как не в родовом замке это должно произойти? - Адель печально улыбнулась, Розалинда молча, кивнула, Глория развела руками.
Лаура внимательно следила за своим далёким потомком. Ведь ей не удалось наблюдать, как рос её сын, как он возмужал и стал мужчиной.
И, ещё.
Нынешний Кларк, как две капли воды, походил на её брата, с которого началась вся эта странная история, и которая им же, точно воспроизведённой генами, копией, завершилась.
Ангелика перевела взгляд на склонившихся над ней мужчин, и облегчённо вздохнула. Когда она вновь взглянула в глубину залы, там уже никого не было.
Эпилог
Жители деревеньки близ города N мирно спали, когда бушующее пламя охватило дом Адели, стоящий на окраине деревни. Все попытки спасти дом не увенчались успехом. Утром на пепелище они увидели три одиноких фигуры, скорбно склонивших головы.
Кузню Кларк передал своему юному, но вполне самостоятельному брату. Их, братьев, у него было пять. Все – погодки. Поэтому за свою маму Кларк не беспокоился. Мама была под надёжной защитой, окружена заботой и лаской.
В доме Стива поселилась молодая пара. Молодой человек был некоторое время не в себе, и появлялся на улицах деревеньки только в сопровождении молодой девушки, которая неизменно держала его за руку, словно боялась хоть на минуту выпустить ладонь молодого человека из своей руки. Почти ежедневно девушка приводила парня в церквушку, в которой ещё совсем недавно венчались Кларк и Ангелика. А вскоре, юноша окончательно пришёл в себя и молодая пара обвенчалась.
Жизнь продолжалась и шла своим чередом.
Стив ушёл в мир иной вскоре после рождения внука. Малышу исполнился годик, когда Стив пришёл проститься с Ангеликой. Он долгим взглядом попрощался со спящим ребёнком, затем нежно обнял дочь:
- Ну, вот, - произнёс он без сожаления, - настал и мой черёд. Теперь я могу уйти спокойно. Я так долго ждал встречи с твоей мамой. Но не нам решать, когда настанет час, который воссоединит родные души, некогда разлучённые. Ты должна похоронить меня рядом с Розалиндой.
- Конечно – Ангелика печально улыбнулась.
В ту же ночь, Стив скончался.
Ангелика стояла возле трёх могил. На её лице не было скорби. Она, молча, улыбалась. Подле берёзки, охватившей тенью развесистых ветвей все три могилки (последняя, могила Стива, была практически, рядом, и печальные ветви касались креста), стояли уже не две, а три фигуры, тоже улыбаясь нежно, и крепко держась за руки.
Ангелика приветливо им кивнула. У неё под сердцем едва слышно пульсировала новая жизнь. И женщина уже знала, что у Стива-младшего появится сестрёнка, и имя ей будет – Розалинда.
Существует примета, что нельзя называть младенца именем безвременно ушедшего. Но Ангелика знала, что происходит только то, что и должно произойти. То, что неизбежно.
Некогда заброшенный замок ожил.
Его кованые ворота были приветливо распахнуты. Каждый, нуждающийся в помощи мог бе6збоязненно войти и встретиться с хозяйкой чудесного замка, утопающего в зелени цветущего сада..
Ангелика помогала людям, как некогда это делала Адель. Но, прежде чем предсказать, кому бы то ни было, его будущее, желая предупредить о грозящей опасности, она непременно входила в зеркальную комнату для общения со своими многочисленными предками, чтобы получить их согласие. Не всегда разумно это будущее предсказывать, а уж тем более, вносить какие-то, коррективы. Возможно это только в том случае. Если «там» ещё не определились. Если тому, кого Судьба привела к Ангелике, предстоит ещё сделать выбор, если он ещё стоит у развилки, и выбрав свою дорогу, и определит своё будущее. Сам.
Ангелика, как никто другой это понимала.
Жизнь городка уверенно входила в своё привычное русло. И мрачные воспоминания, связанные с недавними трагическими событиями постепенно стирались из сознания горожан.
Многочисленные землянки вокруг замка сравняли с землей, на их месте буйным цветом радовало глаз разнотравье, удивляя сочностью красок.
Детский смех и лучистые глаза влюблённых вытесняли любые воспоминания, которые уже становились то ли мифом, то ли, легендой.
И только Ангелика помнила всё до мельчайших подробностей и понимала, что воспоминания эти будут живы до тех, пока будет жива она.
И это её судьба.
Тайну зеркальной комнаты она передаст сыну, своему первенцу, который и будет хранителем их возродившегося рода. Уж так повелось в земной жизни, что продолжателем любого рода является мужчина.