Каждый четверг с 9 часов утра у себя в кабинете Б.К. проводил «оперативное» совещание. На этом совещании должны были присутствовать все начальники участков ремонтно-механического цеха металлургического производства.
Совещание начиналось с обсуждения проблем в чугунолитейном корпусе. Это сводилось к перепалке и обсуждению кто врет, а кто прав.
Мое предложение начинать оперативку с кузницы, чтобы я выложил свои проблемы и предложения, а потом мог уйти для работы в цехе, Б.К. Аверин отвергал,
Совещание, а по существу не конструктивное обсуждение состояние дел в чугунолитейном, продолжалось с перерывом на обед до вечера.
Помощник директора металлургического производства по кузнечному комплексу Шнейберг Владимир Михайлович возмущался моим отсутствием в цехах по четвергам и однажды пришел на оперативку. Как обычно шло переругивание по делам чугунки, и я от безделья взял в руки лежавший на столе профсоюзный журнал. Шнейбер уже кипел. Он вырвал у меня журнал и с криком, прекратить это безобразие, швырнул его на стол. Аверин сказал: Тогда мы будем проводить это совещание с 5 часов вечера.
Что-то изменить Шнейберг не мог. Аверин из Горького и за его спиной была сильная поддержка.
Однажды ко мне прибежал из термички слесарь и говорит, что к дробеметным барабанам привезли детали из алюминиевого корпуса и хотят загружать их в барабан. Я пошел в термичку. Мастер алюминиевого корпуса сказал что по приказу Митрохина (и.о. директора металлургического производства) нужно срочно обработать эти детали. Я ему объяснил, что обрабатывать алюминиевае детали в дробеметных барабанах нельзя. Он уехал и вернулся с Митрохиным. Тот начал кричать, что я могу сорвать выпуск деталей, что приведет к простою главного конвейера. Я ему пытался спокойно объяснить, что образовавшаяся в барабане алюминиевая пыль взрывоопасна. Не зря в галтовочных барабанах обработка деталей производиться при подаче в барабан воды. Он продолжал кричать и пытался командовать рабочим, чтобы они загружали детали в барабан. Я попросил его написать письменное указание и сказал, что я дам команду вывести всех людей из цеха, чтобы не подвергать их опасности. В это время подошел шефмонтажник фирмы Пангборн, которому я предварительно позвонил, и сказал, что если в барабан загрузят алюминиевые детали, фирма снимает с себя ответственность за работу своего оборудования. Безумное решение было остановлено, а я нажил себе злейшего, злопамятного врага.
Переаттестация
В конце 1972 года проводилась аттестация ИТР в призводстве. Председателем аттестационной комиссии был Митрохин. Мне задавались идиотские вопросы, свидетельствующие, что члены комиссии мало знакомы с правилами Госгортехнадзора и правилами эксплуатации газового оборудования. Митрохин перебивал меня и не давал дослушать мои ответы. В конце он предложил комиссии сделать заключение о моем несоответствии занимаемой должности. Следом за мной из комнаты выскочил начальник ремонтно-механического цеха и начал извиняться, что так получилось. Я ему сказал, раз я не соответствую, прошу уволить меня и перевести в отдел анализа и планирования ремонтов. Он пытался отговорить меня, но я написал заявление. И вот я год работаю в этом отделе, но начинаю свою работу с утреннего обхода кузницы. Мой коллега – начальник участка по ремонту электрооборудования кузницы посчитал, что за год, пока приказом нового директоры производства Трубкина В.М. меня не вернули на должность начальника участка, а затем и зам. начальника ремонтно-механического цеха, на моём месте сменилось 9 человек.