15.
Леонид начал пятится назад при виде изменившегося Шторма и натолкнулся спиной на колонну. Подняв с пола оружие, волк взвел курок и медленно двинулся по коридору. Он шел по трупам охранников, словно не замечая, как под ногами хрустели кости раненых мужчин. Проходя мимо Леонида, двадцать первый на минуту замер и повел носом, затем повернулся лицом к мужчине. Встретившись взглядом с глазами волка, куратор Ли вжался в стену еще сильнее, моя небеса о том, чтобы Шторм ненароком не пристрелил и его. Леонид не видел ничего общего в этом облике Шторма с тем, каким он был ранее. Волчьи глаза горели пламенем ненависти, белки покраснели, острые зубы обнажились. Леонид видел пробуждение зверя и не раз, но в случае со Штормом оно было особенно сильным. Рассудок волка, казалось, помутнел окончательно. Он смотрел на куратора Ли, и по его глазам мужчина понял, что двадцать первый не помнит его.
-Шторм, - осторожно позвал Леонид.
Волк напрягся, пытаясь вспомнить мужчину. Неожиданно Леониду показалось, что двадцать первый узнал его. Что-то промелькнуло в глазах Шторма.
-Ну, же, вспомни меня, - чуть увереннее произнес мужчина.
-Л… Ли, - голос двадцать первого напоминал скорее волчий рев, чем человеческую речь.
-Ну, хорошо, хоть ее не забыл. А меня ты помнишь? Шторм? Стой! Куда ты!?
Но волк вдруг резко повернулся спиной к мужчине, бросился вперед и вскоре исчез за поворотом, ведущим на лестницу.
-Черт, - Леонид от злости ударил кулаком в стену.
Двадцать первый потерял контроль над своим телом. Зверь проснулся. И ключом к его пробуждению стала смерть Ли. Что ж… Теперь волка никому не остановить. Он здесь камня на камне не оставит, только вот… Даже уничтожив лабораторию, он уже не сможет остановиться и продолжит убивать уже всех подряд. Обычно подопытных, у которых зверь брал верх над разумом, сажали в одиночные камеры и наблюдали за ними. Смотрели, как они бешено носятся по клетке, бьют каменные стены в надежде, что те не выдержат ударов, грызут зубами металлические решетки, царапают пол и стены. В конце концов, все это заканчивалось всегда одинаково. Обезумевшее существо убивали, пронаблюдав характер его поведения в течение двух дней. Никому не удавалось вернуться. И Шторм не сможет. Он слишком горяч. Его рассудок подвержен переменам, он не умеет оставаться спокойным и трезво смотреть на вещи. Он начинает злиться. А выпустив злобу однажды, так тяжело подчинить ее себе вновь. У таких как Шторм, это вообще практически невозможно. Волк не вернется. Самым разумным будет убить двадцать первого сейчас, пока он еще в здании, и тем самым избежать многих смертей.
Леонид поднял с пола оружие, которое уронил в тот момент, когда волк приблизился к нему, и направился следом за двадцать первым. Мужчина знал, что волк ищет Матку, чей кабинет находится на самом последнем этаже. В том состоянии, в котором находился двадцать первый сейчас, ему никакого труда не составляло перестрелять весь персонал лаборатории, включая и охрану. Куратор Ли поднимался по бесконечным лестницам, проходил широкие коридоры, напоминавшие фильмы ужасов из-за несчетного количества трупов и раненых людей, лежащих на плиточных полах. От резкого запаха свежей крови начала болеть голова. Где-то впереди слышались крики и выстрелы. Далеко позади, на окровавленном полу одного из коридоров осталась лежать мертвая волчица. Далеко позади остался смысл жизни волка. Близко. Совсем близко. Впереди – ждала расплата.
Шторм убивал всех, кто вставал у него на пути, не замечая ни пола, ни возраста человека. Он стрелял почти не останавливаясь, разве что для того, чтобы перезарядить оружие. Он не видел лиц, он не обращал внимания на крики и стоны раненых. Он чувствовал, что с каждым выстрелом он приближается к «Матке». И всем нутром ощущал ее страх. Она уже понимает, что обречена, но из последних сил пытается выкарабкаться. Совсем немного осталось… Совсем…
Тут его нагнал Леонид. Мужчина оказался за спиной Шторма, но волк почувствовал его присутствие и моментально среагировал. Однако куратор Ли не растерялся, мгновенно поднял руку с пистолетом вверх и нажал на курок. Из-за того, что в этот же самый момент двадцать первый поворачивался, пуля прошла навылет. Двадцать первый глухо зарычал, а затем, оказавшись в два прыжка рядом с Леонидом, выстрелил ему в грудь. Мужчина покачнулся и упал.
-Прости, Шторм, - чуть улыбнулся Леонид, смотря в глаза волка, - Мне казалось, что убить тебя – самое разумное, что можно сейчас сделать.
Двадцать первый нахмурился, будто пытаясь вспомнить голос куратора Ли, а затем испуганно прошептал:
-Леонид… Но… зачем? Почему? – и волк опустился на пол возле мужчины.
-Вспомнил? – Леонид, шокированный тем, что Шторм узнал все таки его, не мог сказать ни слова.
-Зачем ты стрелял? – Шторм начал преображаться на глазах.
Ранение и шок от произошедшего дали о себе знать, и влияние зверя в двадцать первом немного ослабло, дав возможность Шторму вновь завладеть своим рассудком. Исчез оскал, взгляд стал мягче, мышцы невольно расслабились. Двадцать первый вновь стал походить на самого себя.
-Я думал – ты не сможешь вернуться. Прости… Кажется, я ошибался… - глаза Леонида закатились, тело обмякло.
Волк поднялся на ноги и двинулся дальше по коридору, прижимая руку к кровоточащей ране. Он знал, что это – последний этаж. Он чувствовал, где находится «Матка». Ее запах стал сильнее и четче. Она совсем рядом. Шторм сорвал дверь с петель и вошел в просторный кабинет с белоснежными стенами и мягкой мебелью. На пластиковых окнах висели светлые жалюзи. В одном из офисных кресел спиной к Шторму опершись локтями на подлокотники, сидела темноволосая женщина.
-Ну, вот мы и встретились, волчонок, - вкрадчивый, бархатный голос звучал удивительно спокойно уверенно.
-Зря ты радуешься. Ты же сейчас сдохнешь! – рявкнул Шторм.
-Неужели? – женщина плавно повернулась на крутящемся стуле.
Шторм резко переменился в лице. Злость ушла из взгляда, уступив место удивлению и непониманию.
-Что не так? Что с лицом? Ты чем то удивлен, не так ли? Позволь узнать, чем именно? – с издевкой поинтересовалась женщина.
Двадцать первый представлял себе «Матку» совсем по-другому. Он думал, что это какая-то престарелая морщинистая женщина, сидящая в инвалидной коляски и отдающая приказы своим подчиненным. Но реальность оказалась другой. Перед Штормом сидела красивая, стройная темноглазая женщина, которой на вид можно было дать лет сорок, не больше. Очерченные черным карандашом глаза смотрели на волка с явным превосходством, тонкие губы были изогнуты в легкой усмешке, одна бровь была чуть приподнята. Тонкие, изящные пальцы, какие бывают только у музыкантов или ювелиров были украшены золотыми кольцами. Пахло от женщины дороги французскими духами, длинные ногти были аккуратно покрашены в темно-бордовый цвет. На блузке в тон цвету ногтей были кокетливо расстегнуты несколько первых пуговиц, благодаря чему можно было по достоинству оценить бюст «Матки». Прямая юбка чуть выше колен не скрывала длинных и прямых ног женщины. А черные, лакированные лодочки на высокой шпильке гармонично дополняли картину.
Женщина вдруг звонко рассмеялась, а потом поднялась на ноги.
-Как же смешно видеть замешательство в твоих глазах, Шторм. Право, это никак не сочетается с твоим грозным видом, какой был у тебя, когда ты ворвался ко мне в кабинет. Ну, что ж, я вижу, ты немного остыл, а значит, мы можем поговорить спокойно. Или я ошибаюсь? М? – женщина подошла к волку и мягко коснулась его плеча.
Двадцать первый вздрогнул и напрягся, но нежный, приятный голос «Матки» действовал на волка умиротворяющее. Женщина ласково коснулась руки Шторма, а затем осторожно забрала пистолет из его пальцев.
-Начнем, пожалуй, издалека, - не встретив сопротивления со стороны волка, продолжила «Матка», - Наши лаборатории, размещенные практически по всей стране, уже довольно давно занимались проектом Е13, смысл которого заключался в том, чтобы создать абсолютного человека, полностью контролируемого и имеющего уникальные физические данные. Одни подопытные умирали, другие не могли контролировать ДНК волка и их убивали, поскольку они становились социально опасны, третьи не отвечали требованиям и стандартам абсолютного человека. Некоторые же были здорово… почти. Но таких более-менее удачных экспериментов было не много, к тому же, возникла еще одна проблема. Дело в том, что выводить таких, как ты искусственным путем стоит огромных денег и длительной подготовки. А правительство требовало от нас результатов в кротчайшие сроки. Тогда нашелся другой способ, который стоил дешевле и затрачивал меньшее количество времени. Идея заключалась в том, чтобы выводить абсолютов путем скрещивания ДНК одного абсолюта с другим. Но тут нас вновь ожидало разочарование. Все те подопытные, которые подходили для продолжения рода, оказались бесплодны. Тогда мы попытались понять причину этой закономерности. Выяснилось, что один из препаратов, вводимых зародышам еще в утробе матери, вызывал у малыша бесплодие. Но без этого укола шанс к выживанию детей сходил практически к нулю, однако мы решили попытаться. Вот тут и начинается твоя история…
Женщина с минуту помолчала, наблюдая за реакцией Шторма, а затем, не заметив изменений в его поведении, продолжила:
-Признаться, если бы тогда мне кто-то сказал, что ты станешь единственным выжившим ребенком из тех тридцати детей, над которыми проводился опыт, я бы ни за что не поверила. У большинства женщин случился выкидыш еще во время беременности. Некоторые дети родились абсолютно здоровыми и крепкими, как казалось на первый взгляд. Что же касается тебя – роды проходили тяжело, пришлось делать кесарево, кроме того, твоя мать погибла во время родов. Тебя сразу же поместили в инкубатор, где ты пробыл несколько месяцев. Когда я увидела тебя, я сразу поняла, что ты обречен. Мне казалось, что ты не проживешь и полугода. Но я ошибалась. Ты выжил. Однако ты сильно отличался от остальных ребят. Дело в том, что гены волка начинают проявляться в возрасте 6-7 лет, что же касается тебя, то у тебя они не проявились ни в восемь, ни в десять лет. Я стала подумывать о том, что они просто не прижились в тебе, но в таком случае ты должен был умереть еще до рождения. Однако ДНК волка проявилось в тебе, но только в возрасте 13-14 лет. Забыла сказать, что остальные малыши умерли именно во время первых признаков проявления волчьего ДНК. Хочу так же заметить, что чем позже волчьи гены проявляются в подопытном, тем более болезненно он это переносит. Это можно сравнить с ветрянкой: в детстве переболеть ею легче, чем в старшем возрасте. Процесс привыкания организма к волчьему ДНК сам по себе довольно болезненный. Твое же физическое состояние усугублялось еще и тем, что проявление ген волка в тебе совпало с созреванием твоего организма… Но ты вытерпел боль. Далее начался период пыток, в ходе которых мы должны были узнать твой порог боли. Я думаю, те воспоминания свежи в твоей памяти и мне не стоит на этом заострять внимание. Позже мы провели проверку и выяснили, что ты способен к деторождению. Это решило нашу проблему. По крайней мере, мы так думали, но мы снова ошиблись. Ты знаешь, что ген волка подавляем геном человека?
Шторм слабо кивнул в ответ.
-Тогда, ты понимаешь, что скрещивать твое ДНК и с ДНК обычной женщины было глупо. Поэтому, мы решили идти по другому пути. Создать девушку, которая будет такой же, как и ты. У нас это получилось. Через пять лет после твоего рождения, на свет появилась Ли. Это был успех. Мы уже праздновали победу. Мы достигли всех поставленных задач, кроме одной… Ты оказался абсолютно неуправляем. Тебя невозможно было контролировать: ни цепи, ни наркотик, ни физические страдания – ничто не смогло тебя сломить… И ты бежал. А мы в свою очередь в который раз потерпели крах. Что же касается Ли, то она оказалась более покладистой, но ей помог бежать Леонид. Что было дальше, ты знаешь лучше меня…
Шторм по-прежнему смотрел прямо перед собой и молчал, будто бы до него не до конца дошел смысл слов «Матки».
-Эта и есть та правда, которой ты так жаждал, не так ли? – ухмыльнулась женщина.
По какой-то, неизвестной причине, «Матка» была уверена, что двадцать первый не причинит ей вреда. Просто не сможет. Но почему, женщина не могла объяснить даже самой себе. Между тем легким, незаметным движением собеседница волка положила пистолет на небольшой комод, стоящий у стены.
«Матка» больше не решалась нарушить мертвую тишину, воцарившуюся в ее кабинете после ее рассказа. Двадцать первый между тем повернул голову в ее сторону и встретился взглядом с ее глазами. Мир пошатнулся. Женщина рефлекторно отпрянула назад, но было уже поздно: волк нагнулся к ней и впился зубами в ее тонкую бледную шею. Кровь хлынула фонтаном. А «Матка» упала на пол точно тряпичная кукла. Волк перевел остекленевший взгляд на мертвое тело женщины. Все было кончено здесь и сейчас. Наступила апатия, какая бывает только в тот момент, когда все твои цели достигнуты, когда больше нет ни мечты, ни желаний. Когда потерян смысл жизни. Когда больше не за что ухватиться. Когда вдруг спонтанно и совсем неожиданно приходит в голову риторический вопрос: «А что теперь?». Шторм не знал ответа. Шторм больше ничего не знал. Он чувствовал себя будто опустошенная чаша, в которой некогда была вода. Он добился того, чего желал. И теперь задумался: «А стоило ли оно того?» Стоила ли его месть смерти Ли, смерти Леонида, смерти… Стоп! А, действительно, куда пропал Май? Он не видел его с того самого момента, как проник в лабораторию. Впрочем, с того момента он вообще ничего не видел. Это и стало его роковой ошибкой… Но… Сможет ли он найти мальчишку сейчас? Среди этой горы трупов? Да, пожалуй, единственное, о чем он не жалел, так это о смерти всех тех, кто работал в этой чертовой лаборатории. Они умерли заслужено.