Марк пропал четыре месяца назад, и теперь ни у полиции, ни у меня не оставалось сомнений, что он мертв. В понедельник утром мне позвонил какой-то тип из транспортного департамента и попросил забрать машину. Они нашли доверенность, оформленную на мое имя в бардачке, и теперь она была моей собственностью.
Тело Марка так и не нашли. Два поисковых отряда целый месяц обыскивала лес вокруг оставленной машины. В нескольких километрах от дороги они на самом деле нашли скелет, обтянутый лохмотьями. Но по словам эксперта покойнику было несколько сотен лет, и его отправили в местный музей для более тщательной экспертизы. Самого Марка нигде не было.
Все что осталось от моего друга - это старая проржавевшая Хонда Цивик и потрепанная карта с отмеченными на ней участками дорог. И еще кошмары, которые в последнее время стали приходить ко мне слишком часто.
Я завел машину и выехал через ржавые ворота на пустынную улицу. Все вокруг словно вымерло. Покосившиеся дома провожали меня черными глазницами окон. Словно в последний путь.
- Не надо делать этого, - раздался голос рядом со мной.
Без сомнений, голос принадлежал Марку, но я боялся повернуть голову в его сторону. Еще в детстве я видел разложившийся труп, который нашли в лесу неподалеку от моего дома и не хотел воскрешать свои воспоминания.
- Не останавливайся, - повторил Марк.
Я как сейчас помню наполовину разложившееся распухшее тело, чья голова валялась в нескольких метрах, словно старый потрепанный футбольный мяч, облепленный насекомыми.
Я медленно повернул голову.
В боковом стекле отражалось бледное лицо. Мое лицо. Я снова уснул в машине и снова видел кошмар. Машина стояла на обочине пустынной дороги. Я был на одном из участке, помеченном на карте Марка. Как и десять предыдущих он оказался обычной пустынной объездной дорогой, окруженной лесом. Я завел двигатель, и выехал на дорогу. Полотно асфальта словно подхватило древний цивик и понесло по своему течению. Дорога здесь была гладкой и прямой, как взлетная полоса и я сам не заметил, как разогнался до 80 километров . Несмотря на то, что цивик зарычал как раненый носорог, я не сбавил газ, а наоборот нажал на педаль.
Не знаю,что на меня нашло. Это было как наваждение, я словно хотел разогнаться до такой скорости, на которой никогда не бывал. Удивительно но, древний цивик без труда набрал сто километров в час а затем и все сто двадцать. И несмотря на то,что он дребезжал как разбитое корыто, он продолжал набирать скорость.
Когда стрелка спидометра перевалилась за сто пятьдесят мне вдруг стало по настоящему страшно и я убрал ногу с педали газа но машина продолжила разгоняться. Я надавил на тормоз но и это не помогло. Стрелка спидометра теперь уперлась в ограничитель на ста восьмидесяти километрах. Дорога передо мной теперь превратилась в длинный тоннель с размытыми стенками. Я судорожно вцепился в руль хотя руль судя по всему отказал так же как и тормоза.
Оставалась последняя надежда и я дернул ручник. Внезапно что то произошло. Тоннель начал извиваться. Словно гигантское живое существо внутри которого я был. Теперь его стенки стали страшного фиолетового цвета. Мне послышалось что я слышу крик людей или каких то других живых существ. Они были близкими и далекими одновременно. Я даже не заметил, как начал кричать я сам.
Внезапно все исчезло. Я вернулся на пустынную дорогу посреди привычного мне леса. Впрочем, когда зрение ко мне полностью вернулось, я понял, что не совсем привычного. Деревья значительно поредели, листва с них пропала, они были сгорбленные и зловещие как заброшенные могилы. Небо тоже изменилось - оно было какого то страшного сливово - фиолетового цвета и за ним будто что то скрывалось и этим что то были совсем не звезды.
Сама дорога была покрыта глубокими трещинами, из ко иных пробивались колючие растения. На полотне дороги я отчетливо видел маленькие желтые кусочки, похожие на морские камушки. Вся дорога была ими усыпана словно звездами. Я словно перенесся на тысячи лет назад, попав в некий искаженный неправильный сумасшедший мир. Чем дальше я ехал, тем больше становились трещины на дорогах. Цивик уже с трудом “перепрыгивал” через них, громыхая подвеской. Растения теперь стали больше, колючки на них превратились в шипы с человеческий палец и мне приходилось объезжать их чтобы не проколоть колесо. Сам лес поредел и теперь больше походил на пустыню с красной потрескавшейся землей и редкими обуглившимися останками деревьев. На обочине то и дело попадались холмики, покрытые черным густым мхом и колючими растениями, под которыми с трудом угадывались очертания легковых машин и минивэнов. Вскоре дорога совсем исчезла, словно растворившись в ядовитой земле, так же как и лес.Небо темнело, превращаясь из фиолетового в мраморно-черное. Я вдруг понял, что ехал по той же самой дороге, которая словно проваливалась во времени. Во всем была виновата эта ночь и это стремительно темнеющее небо , которое несло с собой тысячи лет забвения. В конце концов, время - это сотни, тысячи, миллионы застывших миров, через которые мы несемся в машине времени своего подсознания.
Небо над головой стало совсем черным и в этом безумно глубоком бездонном колодце бешено крутились тысячи созыездий. Я видел, как созвездия двигаются, словно в старом советском мультике, как звезды из них проносятся через весь небосклон и сгорают, как искры, вылетевшие из костра.
Я надавил на педаль газа, но машина и не думала разгоняться. Теперь я снова услышал голоса. Тысячи голосов, слившихся в безумном крике. На этот раз они были гораздо ближе. Я увидел их, приближающихся из темноты. Стремительные тени, сквозь которые смутно проглядывались человеческие силуэты. Тонкая потрескавшася кожа, облепившее лицо с огромными глазницами. Длинные поредевшие волосы. Едва заметные тонкие губы, обнажившие острые зубы. Все они, непременно, направлялись ко мне.
Я вжал педаль газа в пол. Цивик протестующе зарычал, но быстрее не поехал. Из-под задних колес клубами поднималась красная пыль, сквозь которую уже начали появляться мои преследователи. Теперь я видел ненависть в их лицах. Ненависть к моей молодости. Ненависть к тому, чего они были лишены. Теперь они были повсюду - они вылезали из трещин в земле и появлялись из темноты, словно призраки. На лицах некоторых из них я видел улыбку. Они предвкушали скорую расправу.
Я надавил на педаль газа с такой силой, что ржавый пол под педалью протяжно заскрипел. Двигатель зарычал, как спортивный болид, но быстрее цивик не поехал. Внезапно я вспомнил про ручник. Я так и не опустил его после своей попытки остановить машину. Удивительно, как я вообще проехал так долго. Одно из существ, словно прочитав мои мысли, бросилось в открытое окно. Я видел острый длинный язык, воняющий падалью. Существо распахнуло пасть, готовясь размозжить мне череп, и в этот миг я опустил ручник. Тварь протяжно закричала и ее крик присоединился к тысячи другим взбешенным голосам. Тоннель, через который я сюда попал, открылся вновь. Крики теперь стали просто нестерпимыми. Я вытолкнул существо из окна и его тут же размазало по бешено извивающимся стенкам тоннеля. Сквозь стены я видел лица, которые внимательно и настороженно изучали меня. Они не были похожи на тех кровожадных существ, которые преследовали меня. Своими большими и умными глазами они провожали меня в неизвестность, в которую я проваливался.
Я очнулся в своем цивике. Голова раскалывалась, на полу валялась пустая буnылка, а на коленях лежала карта с отмеченными дорогами. Цивик стоял на обочине дороги, слегка покосившись на гравии. Это был всего лишь кошмар. Очередной нелепый кошмар, которые стали приходить ко мне слишком часто. Я потянулся за бутылкой, в надежде что на дне осталось немного спасительной жидкости. В горле у меня было настоящее пекло.
Краем глаза я заметил движение справа от себя. За боковым стеклом на меня пристально смотрело омерзительное существо. Синяя потрескавшаяся кожа свисала с огромного уродливого черепа. безгубый рот оскалился в голодной улыбке . Редкие волосы свисали грязными уродливыми лохмотьями. Я открыл рот но крик так и не сорвался с губ. Пасть существа также раскрылась, обнажая гниющую глотку. Осознание с трудом проникало в мой мозг. Существо молчало , изредко моргая вслед за мной. Незаметно наступила ночь и в сгущавшейся темноте мое отражение в стекле постепенно пропало, словно кошмар, в котором мне предстояло теперь жить.