Как хорошо нежиться под лучами ласкового солнца, слушать шепот волн и ни о чём не думать, просто лежать и получать удовольствие, глядя в синеву неба, синеву моря, как хорошо просто жить, наслаждаясь каждым днём, каждым мгновением, вдали от суеты.
Амалия каждое лето уезжала к морю, она не любила летний Париж.
Летний Париж напоминал ей пожилого жуира с потертым очарованием старого шарма, со множеством отпечатков на душе и тяжелым жизненным багажом.
Он молодился, суетился, веселился, производил впечатление, но романтика и свежесть юности остались в прошлом. Уставая, Париж тяжело засыпал, а утром, не успевая отдохнуть за ночь, снова включался в гонку за деньгами, удовольствиями, новыми ощущениями, но всё уже было, было и ещё раз было… Он понимал, что жизненная карусель ведет по дороге абсурда, но никак не мог выбраться из замкнутого круга и мудрая и опытная, но ещё красивая и привлекательная Амалия убегала от него к морю и солнцу навстречу новым впечатлениям.
Она лежала на пляже, лениво наблюдая за симпатичным молодым человеком, с родинкой на левой щеке, в глубине души шевельнулось предчувствие романа.
Вечером они случайно встретились в баре отеля. В белом костюме с бирюзовым шейным платком он был неотразим. Амалия подошла и села рядом, незнакомец, как будто ждал этого, оживился, представился, они выпили по коктейлю и отправились гулять по набережной.
Амалия и не вспомнит о чём они говорили, слова не имели значения, значение имело неимоверное притяжение, которое неодолимо влекло их к друг другу. Как они оказались в его номере, как упали в постель она не помнила.
Это было помешательство, любовное цунами, когда только ночь и свобода, когда невозможное становится возможным, когда пьешь сладкое вино вожделенных губ, когда душа возносится из тесноты земного мира и улетает к таинству наслаждения и обладания. Когда все эмоции сливаются воедино и чувствуются одновременно и образ видимого мира растворяется в мимолетном мгновении восторга обладания.
Они потеряли счет времени, погружаясь в сон, обессилев от страсти и нежности, и просыпаясь, чтобы вновь выпить до капли друг друга…
Амалия открыла глаза, яркий солнечный свет пробивался сквозь портьеру, рядом крепко спал молодой человек. Постепенно, приходя в себя, восстановила события прошедших суток и поняла, что прошли не сутки, а двое, значит, сегодня днем самолет… Амалия вскочила с постели, до отлета оставалось четыре часа, надо срочно собираться!
Молодой человек проснулся и, видимо, тоже с трудом обозначил вехи бытия, и у него вылет сегодня, через три часа. Они торопливо, молча оделись и, почти не глядя друг на друга, коротко простившись, бросились по своим делам.
Все время полёта Амалия сладко спала.
Париж встретил её привычными заботами и хлопотами, приключение отошло на второй план и только через несколько недель, рассказывая подруге о любовном безумии, Амалия с удивлением заметила, что не помнит имени любовника и что они без сожаления и даже торопливо попрощались, как люди, которым нечего сказать друг другу.
Ночью, когда отраженья звёзд засыпали в колыбелях усталых рек, Амалия уткнувшись в теплую подушку, сквозь томную дремоту продолжала думать о случившемся и никак не могла понять, что это было… да и важно ли знать на сон грядущий о том, что написано на улетевших листках календаря жизни.