Брошенное создателем бездушное творение со скрипучими и почти заржавевшими, крошащимися болтами и шестеренками в груди умеет грустно смотреть на бегущие стрелки собранных теплыми руками часов, наблюдать за птицей, сделанной из легкого металла, закрепленной на стакане с живительной влагой, которой никогда не было суждено напиться. Оно любит собирать маленькие механизмы, маленьких миньонов, которые совершенно ненатурально делали полпрыжки, врезаясь в воздушное пространство, а после безжизненно падали, разваливаясь. Детальки и пружинки отскакивали, робот вновь собирал их, ведь надежда на успех - вот что толкает многих гениев на их изобретения, потому что, как известно, ничто не может получаться с первого раза. Гораздо лучше бездумно следовать своей индивидуальной программе, нежели метаться из стороны в сторону, выть от боли, истекая уже давно обесцененными солеными капельками, смотреть в глаза, но ничего уже в них не увидеть, кроме цифровых кодов в зрачках, слушать бархатный голос, а на деле это когда-нибудь окажется скрипом несмазанной шестеренки. Усталость металла вполне реальна, железо ржавеет, алюминий приобретает бесценок, а обработка медью выходит из моды. Цель механизма - является педантичная вечность, обветшавшая, но не принявшая смерть, покорно ждущая своего конца, изрядно поднадоевшая уже сама себе.
Собранное руками существо будет драться, не зная покорения и предательства, - это против программы, а программа есть смысл жизни. Можно будет дотронуться до холодной железной ладони, протянутой тебе, такому недостойному, на взгляд механизма, существу, но она будет протянута, потому что не быть человеком - не значит не соблюдать нормы морали. Были бы руки стальными, они бы не тряслись. Будь глаза искуственными и хрустальными, они бы не роняли горьких слез. Будь сердце мотором на машинном масле, не было бы страданий и проблем.Когда имеется плоть, то лучше чувствуется чужеродность этому миру, а сталь это все заглушает, как новокаин. И удары о железобетонную стену чувств и эмоций, что люди так старательно возвели то ли в целях обороны, то ли доказательства чего-либо друг другу, не так больны, и костяшки остаются целы, лишь только металлический звон слышится эхом во всех серых коридорах обездоленного сознания и уже до нельзя измученной души, и самое интересное то, что мучает она сама себя, строя замки надежды из жесткого речного песка реальности, а моральные принципы ей в этом безжалостно помогают.
Ладонь с пальцами, имеющими остро наточенные концы вместо ногтей, раскроется, как бутон чуть запоздавшего к цветению растения, и молниеносно устремится к пролетающей мимо бабочке, неясно, как сюда попавшей, скорее всего, через приоткрытую форточку. Полуприкрытые грустные глаза из бледного хрусталя посмотрят на неё с равнодушно любовным настроением, бабочке станет тепло, но никак не собранному творцом изобретений существу. Вонзи нож в спину и он пройдет сквозь детали, не задев ничего особо важного, кроме разбитого доверия и, вполне возможно, гордости. Нечему течь из глаз, нечему рваться на части. Зато улыбаться можно в любое время дня и ночи.