Глава 26. Беда
Все тревоги позади. Отцу удалось, не вызывая подозрений, уклониться от приглашения на мою свадьбу представителей нашего Рода.
Моя мама не пытается скрыть, насколько довольна собой. Я целую ее, и говорю:
— Мама, спасибо. Лучшей свадьбы я себе и представить не мог.
Она кокетливо улыбается и говорит:
— Иди к своей любимой. Сейчас Элтон Джон будет петь вам первую свадебную композицию. Уверена, что Мирочке она понравится.
Я сразу подхожу к своей жене и приглашаю ее на наш первый свадебный танец. Все гости замерли от восторга — я чувствую их потрясение от наших движений.
С лица моей любимой ни на минутку не сходит улыбка. Я не устаю ей говорить, насколько она великолепна. Когда она заговорила, я прижал ее к себе поближе, и наклонил к ней голову:
— Сережа, я так волновалась и переживала из-за этой церемонии. Я думала, что буду смущаться от оценивающих взглядов окружающих, от их возможных мыслей о таком очевидном мезальянсе.
Я открываю рот, чтобы возразить ей, но она легонько прижимает свои пальчики к моим губам и продолжает:
— Но все мои волнения оказались абсолютно необоснованными. Я никого и ничего не вижу вокруг. Только тебя — ты мой центр вселенной отныне и навеки. У меня есть для тебя свадебный подарок, любимый. Очень переживала, что ты все поймешь раньше сегодняшнего дня, но ты удивительно невнимателен к некоторым вещам.
Замолчала и сощурила глазки. Я спрашиваю:
— Ты испытываешь мое спокойствие, родная. Мне не терпится услышать, что же это за подарок.
Она на секунду прижала свои губы к моим и сказала:
— Мы танцуем втроем. У нас будет ребенок. Срок уже почти два месяца, я думаю, что это случилось на новогодние праздники. Ты не представляешь, какое это счастье для меня осознавать...
Я уже не слышу ее, подхватываю на руки и целую, целую. ...Все вокруг поплыло перед глазами. Я же не ощущал ничего, только силу наших взаимных чувств и слезы счастья на щеках моей жены.
Мира настояла на том, чтобы мы ничего не меняли в наших планах из-за ее положения. Ее категоричность ставила меня в тупик — у меня не было аргументов, чтобы уговорить ее изменить свой стиль жизни и поменьше утруждать себя. Она смеялась и говорила, что чувствует себя прекрасно, а с Никиткой ее увезли в роддом сразу с работы, и уже через неделю она вернулась в офис. Когда я твердо сказал ей, что не допущу подобное на этот раз, она быстро проговорила, что и не надеялась на это снисхождение с моей стороны. Объяснила, что, как только она закончит все запланированные дела, а Никита в конце июня учебный год, я сразу, в любой день, смогу отвезти их в Штаты. И уже там она согласится слушаться меня во всем и приступить к работе не раньше, чем нашему ребенку исполнится один год. Я, скрипя сердце, согласился.
Непонятное чувство тревоги поселилось в меня с самого утра. Поэтому, когда зазвонил телефон и любимый голос сказал, что ей стало плохо на работе и она уже в машине скорой помощи, я сразу понял, что пришла БЕДА. Я ни на секунду не сомневался в этом. Я пытался уговорить себя успокоиться, надеяться на лучшее, но осознание того, что случилось ужасное, засело даже не у меня в голове, а в сердце.
Когда я приехал в роддом, врач моей жены холодным голосом поздравила меня с рождением сына. Я прислушался к себе и понял, что не рад этой новости, я жду другой, которая уже сейчас убьет меня всей своей силой. Врач внимательно смотрела на меня и продолжила:
— Ваш мальчик в отличном состоянии. Он вырастет хорошим и крепким мужчиной. Поверьте, я видела много недоношенных детей, но он излучает силу и здоровье.
Я уже не выдерживаю и подвожу ее к следующей теме разговора:
— Моя жена...
— Сергей Александрович, мне очень жаль. Я предупреждала ее о последствиях с самого первого дня, но она и слушать ничего не хотела, чтобы прервать беременность. Она запретила мне сообщать Вам об этом. Я с самого начала была уверена, что такой исход был предрешен. Медицина здесь бессильна. Она уже не придет в сознание, жить ей осталось считанные часы. Мне очень жаль, но Ваш сын...
Я грубо перебил ее:
— Меня он не интересует, — и, не оглядываясь, выбежал на улицу.
Решение принял в течение нескольких минут. Набрал отца, в двух словах объяснил ситуацию и сказал выяснить, кто из Рода Миры сейчас находится ближе всех от Одессы. По его голосу я понял, что он уже знает, что я собираюсь делать, но все-таки говорит:
— Сынок, они заберут ее, она пройдет Предназначение, и после этого ты не сможешь быть рядом с ней. Ты будешь ей противен. Я не хочу, чтобы ты пережил это...
Я резко перебил его:
— Она не умрет, она будет жить. Что будет со мной — неважно. Свяжись с ее Родом. Я буду ждать их у нее в палате.
Когда я положил трубку, то сразу ощутил огонь, который растекался по моим жилам. Я всеми силами хотел, чтобы он сжег меня, чтобы он не оставил от меня ничего.
Мира была необычайно красива, создавалось впечатление, что все ее черты преобразились в последние минуты ее жизни. Я присел рядом на стул, долго смотрел на нее, запечатлевая в памяти ее образ. Через час, может два я начал свой последний разговор с моей любимой:
— Ты — моя жизнь, ты — мое мироздание, ты — мое солнце. Я встретил тебя во второй раз уже после своего Предназначения, и мои чувства не сможет изменить твой Приход в свой Род. Но ты после этого не сможешь испытывать ко мне ничего, кроме брезгливости. Я обещал тебе, что никогда не оставлю тебя до тех пор, пока тебе будет со мной хорошо. После того как твой Род примет тебя, тебе будет со мной очень плохо. Я люблю тебя так сильно, что не представляю, как смогу прожить даже час вдалеке от тебя, но причинять тебе боль своим присутствием я тоже не смогу. Солнышко, любимая, будь счастлива. Только живи….
И в этот момент в палату быстрым шагом вошел Иван. Меня обдала волна его презрения, он с восхищением смотрел на мою жену, на мою девочку и, не отрывая от нее свой взгляд, твердо сказал:
— Уйди.
Конец 1-й книги.