Глава 23. Похищение
Утром за завтраком почему-то все молчали. Даже Никита был какой-то чересчур спокойный. Я решил заговорить первым, обращаясь к Мире:
— Любимая, мы с отцом в ближайшее время будем очень заняты, хотя и будем дома. Освободимся к вечеру. Я не хочу, чтобы ты скучала. Может, у тебя появятся какие-то идеи по поводу сегодняшнего времяпровождения?
— Я бы хотела сводить Никиту в зоопарк. Я ему уже пообещала. Если ты не возражаешь?
— Конечно, моя машина с водителем в вашем распоряжении.
Сказал, а у самого сердце сжалось от тоски. Как же мне не хочется, чтобы она покидала дом без меня. Я быстро взял себя в руки — она не моя узница, и я не могу удерживать ее постоянно на расстоянии вытянутой руки.
Прошло почти четыре часа с того момента, как Мира с сыном уехали из дома. Когда мы с отцом у него в кабинете просматривали последние сводки, он обратил мое внимание на тот факт, что кризис уже выдохся и пора бы мне активизироваться в моих инвестициях. И в этот момент мне позвонила моя девочка и радостным голосом сообщила:
— Сережа, здесь так классно, я не могу передать тебе, как меня всю переполняет от этой красоты. Никита все время пищит от восторга.
— Людей много?
— Нет, практически совсем никого — сегодня же не выходной. Жаль, что тебя нет с нами.
— Мне тоже очень жаль, я ужасно соскучился.
— Все-все мы уже едем, скоро...
И тут я услышал крик Миры: «Что вы делаете, не трогайте меня. Никита, бегом к машине».
И... тишина.
Пока набираю номер водителя, говорю отцу: «С Мирой что-то случилось», - он вскакивает из-за стола и через интерком отдает какие-то распоряжения.
Когда водитель ответил, я заорал:
— Ты где?
Он недоуменно ответил:
— Мирослава Всеволодовна распорядилась оставаться в машине у входа.
— Я тебя убью. Нет, у тебя есть шанс остаться в живых — ждешь возле машины Никиту, если он не приходит, отправляешься на его поиски и находишь его. После этого сразу домой. Перезвонишь и доложишь.
Как только я сбрасываю, мой телефон звонит — Валера. Я удивленно отвечаю:
— Что?
— Не «что», а «здравствуйте, Валерий Андреевич». Мы скоро станем почти родственниками. Меньше чем через полчаса я буду трахать твою жену. У меня уже слюнки текут. Она у тебя такая сладкая. А вот если ты хочешь, чтобы я ее после этого оставил в живых, то возьмешь и изучишь мое деловое предложение. Ты ведь даже не удосужился его прочитать, правда? Теперь придется. Что ты молчишь? Дар речи потерял?
Я нажимаю на отбой. Я никогда не говорю людям, что я с ними сделаю, если уверен в этом. Быстро и как-то отстраненно объясняю отцу, что Миру похитили и кто является похитителем. Уже открываю почту. Вижу завуалированную сумму выкупа. Но мне уже не до этого. Мы с отцом бежим по направлению к выходу и продолжаем разговор уже в машине. Отец обращается ко мне:
— Не беспокойся, в крайнем случае, заплатим выкуп.
— Отец, как ты не понимаешь, он сказал, что в любом случае изнасилует ее... Вчера в ресторане я почувствовал, но не понял... Он подослал к Мире какую-то девицу, чтобы та узнала, кем она мне приходится...
Этот нелюдь дождался-таки своего часа. Мой отец был против того, чтобы мои первые самостоятельные шаги в бизнесе я делал не один, а с кем-то. Но... молодо-зелено. Вскоре я понял, что отец был абсолютно прав, и сделал так, чтобы этот Валера оказался «за бортом». Мы несколько раз виделись с ним после этого, я «читал» его эмоции, и не обращал на этот поток ненависти никакого внимания. Теперь же мне стало ясно, что он все эти годы терпеливо выжидал, пока в моей жизни появится близкий мне человек, причинив боль которому он сможет отомстить мне.
У меня в горле ком. Я чувствую, что ничего не соображаю: что же делать?
Мне перезванивает водитель и сообщает, что мальчик уже в машине и что он в шоке — все время кричит и плачет. Я набираю маму и объясняю ей в двух словах ситуацию, прошу срочно вызвать на дом самого лучшего детского психолога. Как только я положил трубку, меня осенило:
— Отец, какой же я идиот. Я совсем забыл, что по моей просьбе Мира вшила себе чип,- Хватаю телефон и захожу в нужную опцию. Показываю отцу координаты — далеко, очень далеко. Отец уже берет свой телефон и звонит кому-то...
Через двадцать пять минут мне позвонил... будущий покойник и весело сказал:
— Ты не представляешь, как я хочу видеть сейчас выражение твоего лица. Слушай:
«Мира ты вчера нахамила мне, и для начала я тебя буду долго и вдумчиво бить, чтобы обучить хорошим манерам. Предупреждаю, что тебе будет очень больно, так что постарайся кричать погромче, чтобы тебя мог услышать твой благоверный»... «не дождешься»...
Я чувствую, что у меня шевелятся волосы на голове, отец показывает, что его люди будут на месте через 2-3 минуты, мы будем через 4-5 минут.
И снова заговорил телефон: «А потом я буду очень долго и вдумчиво тебя трахать, и тоже прошу тебя кричать погромче, но не от боли, а наоборот»... «не дождешься»
Я слышу звук удара, хрип и... тишина, еще удар и... тишина, потом зазвучал голос моей любимой «И это ты называешь больно? Да родовые боли сильнее в сотни раз», удар, удар, удар...
И сразу после этого крики, приказы не двигаться, выстрелы. Мы подъехали через минуту. Я вылетел из машины и побежал так, как никогда не бегал до этого.
Она, свернувшись калачиком, лежала на полу и тяжело дышала. Рядом склонились два спецназовца. Я подлетел к ней:
— Солнышко, любимая моя, прости, прости меня, скажи хоть что-нибудь.
Она, не открывая глаза, вымученно сказала:
— Только никаких больниц.
Сразу после этого она потеряла сознание. Я сказал отцу тихо, чтобы не слышали остальные: «Он мой», - кивок в ответ. Аккуратно взял на руки мою девочку и понес к машине. Она была как тряпичная кукла в моих руках.
Уже подъехала скорая помощь «БОРИС» — отец все предусмотрел. Медики вытащили носилки, и я аккуратно положил на них мою жену, они привычным движением вернули носилки на место. Я присел рядом с Мирой и взял ее за руку. Наблюдая за тем, как они начинают подключать к ней провода, ставить капельницу и закрывать кислородной маской ее лицо, проклинаю себя последними словами. Я до такой степени ненавижу себя за то, что не уберег, что все это произошло по моей вине... Я слышу какой-то посторонний звук — и осознаю, что тихо хриплю сквозь зубы. Врач предлагает мне вколоть успокоительное, я одариваю его одним из моих взглядов, от которых обычные люди стараются убежать как можно дальше, и говорю ему адрес дома. Он берет себя в руки и отвечает:
— Ее надо отвезти в больницу.
Я уже срываюсь в крик:
— Заткнись и делай свою работу, ясно?
— Ей срочно нужен рентген.
Я говорю уже более спокойным тоном:
— Так распорядись, чтобы мобильный рентген выехал по этому же адресу. И вызови всех нужных специалистов. Только в том случае, если они скажут после осмотра, что ей необходима операция — я отвезу ее в больницу.
Пальчики моей любимой зашевелились, и я почувствовал исходящие от нее панику, боль и... жалость. Она пришла в сознание и открыла глаза. Я наклонился к ее лицу и начал быстро говорить:
— Принцесса моя, радость моя, все будет хорошо — ты в безопасности. Я очень виноват перед тобой...
Она обессилено высвобождает свою руку и подносит ее к маске. Врач кивает и снимает ее.
Мира еле слышно шепчет:
— Никита...
— Родная моя, с ним все в порядке — он дома. Ни за что не переживай. Маленькая моя, как же мне помочь тебе, как облегчить тебе твою боль?
— Сережа, успокойся, все хорошо...
И закрывает глаза. И тут до меня доходит, что она меня жалеет. Я ненавижу себя от осознания этого еще больше.
Она тихо лежит с закрытыми глазами на кровати в гостевой комнате. За все время она не проронила ни звука. Обезболивающие лекарства уже сделали свое дело — ее боль притупилась, паника ушла. Остались только жалость и любовь ко мне. Я сижу рядом и держу ее за руку. Мне уже сообщили, что у нее небольшое сотрясение мозга, сломаны три ребра и два пальца на правой руке. Гематомы страшными пятнами покрывают ее тело. Я, не отрываясь, смотрю на них и хочу потерять сознание. Я укрываю ее простыней. Какой-то врач берет меня за плечо и говорит, что несколько ударов пришлись в живот, и что, скорее всего, внутренние органы не пострадали, но они вызвали гинеколога. Он уже приехал и готов к осмотру. Я не могу сказать ни слова, просто киваю.
Когда врач входит в комнату, я поднимаю глаза и замечаю, что мы в комнате остались втроем. Он быстро вытаскивает какие-то инструменты из ящика, надевает перчатки и подходит к кровати. Обращается ко мне:
— Она в сознании? Она сможет самостоятельно раздвинуть ноги?
И тут Мира распахивает глаза и умоляет:
— Нет, Сережа, нет.
Я наклоняюсь над ней, глажу по голове и ласково убеждаю:
— Маленькая моя, тебе нечего бояться, тебе не будет больно, обещаю. Это очень хороший врач. Ему необходимо осмотреть тебя, чтобы убедиться, что … все в порядке.
— Нет, пожалуйста, только не это.
И тут в разговор вступает врач:
— Дорогуша, не устраивайте здесь детский сад.
Я уже вскочил на ноги, но Мира резко сжала мои пальцы, предугадав мои намерения. Она прошептала:
— Я понимаю, что меня необходимо осмотреть, но, пожалуйста, пусть это будет женщина.
И тут до меня доходит, что дело не в ее страхе перед болью.
Быстро беру себя в руки и прошу этого врача найти и пригласить коллегу — женщину, которой бы он доверил собственную жену. Он недоуменно пожимает плечами и выходит из комнаты.