Осень — пора может и золотая, да вот только золото у нее недолговечное, как у цыгана. Вскорости бурой ржавчиной пойдет, а там и трухой гнилой рассыплется. Всякие легкомысленные свиристелки-стрекозы едва не до обморочного состояния расточают охи и ахи по поводу летящей паутинки, звонко-хрустальной утренней корочки льда на лужах или листика, планирующего с древа на лесную тропку. Рифмуют и в стихи укладывают. Женщинам серьезным не до этих глупостей. Серьезные женщины к осени подходят с позиций заготовителя. Они прекрасно помнят народную мудрость: «Не потопаешь — не полопаешь!» И потому в золотые осенние денечки заняты посолом, засолом, мариновкой, сушкой и прочими видами консервирования. В некоторых семьях любят моченые яблоки и арбузы и потому хозяйки норовят в сезон замочить побольше. Женщины тем и отличаются от мужчин, что мочить предпочитают не в сортире, а как положено — в деревянных бочках. Или на худой конец, в больших эмалированных кастрюлях. Иные могут возразить, зачем уродоваться, коли сейчас в магазинах и на рынках круглый год свежие овощи-фрукты. Все так. Однако калиброванные помидорчики домашнего посола куда как хороши: под отварную картошку с укропчиком — даже и не под водку, а ежели еще и бочковые... А бруснику в быструю заморозку сунуть, а потом в студеные дни горячий кисель из вкусной ягоды варить. А грибы! И засолить и полузажарить, да маслом в банке залить — знатная жарёха выйдет, да и просто на посушить и на низке подвесить. Грибной суп всякий любит. Не из подвальных вымороченных шампиньонов и вешенок, что ни вкуса, ни запаха — резина каучуковая. Нет, из настоящих, лесных. Тут тебе и белые, и подосиновики с подберезовиками, и моховики, и лисички. А грузди засолить? Эх, да что там говорить.
Свенсоншведская во всех отношениях была женщиной не только солидной, но и серьезной. Потому и к заготовкам на зиму подходила, как тяжелоатлет к штанге — заранее продумав тактику предстоящих действий. С рабочей поверхности кухонного стола убиралось все лишнее, на полу шеренгой тянулись чисто вымытые трехлитровые, а также на литр и ноль семьдесят пять банки, ожидающие стерилизации — для этого с антресоли извлекался старый хромированный чайник, на котором и происходил процесс обеззараживания. Пятиведерный деревянный бочонок для мочения яблок ошпаривался изнутри крутым кипятком.
Овощи и фрукты приносились с рынка загодя. Свенсоншведская периодически пыталась привлечь к этому делу мужа, однако тов.Бататов, лицо ответственное и уполномоченное, всегда оказывался занят в этот момент — то проверить уборку подъезда, то составить план-график на предстоящий месяц, то еще что не менее важное — и супруга безропотно тащила полные сумки сама.
Тов.Бататов, оказавшийся по случаю дома, вертелся тут же на кухне — осуществлял контроль и общее руководство.
— Я вот гляжу, дуся, ты помидоры не слишком крупные взяла? — он повертел в руке красно-оранжевый овощ. — Удобно ли из горлышка доставать будет?
— Да ты забыл, тов.Бататов, каждый год такие закручиваю, — отмахнулась супруга-додельница.
— Не забыл. Это я так, напоминаю. Ты вот что, дуся. Ты гляди, чтобы огурчики в этот раз удались. А то они вечно у тебя словно половым бессилием страдают — вялые, какие-то импотентные. Огурчик должен быть тугим и хрустящим. Его хоть кусай, хоть что с ним делай в минуты досуга. Твой же в руку возьмешь, а он болтается во все стороны, как тряпичный. Ты бы в каждую банку по парочке таблеток аспирина бросила. Говорят, помогает сохранению твердости.
— Так может и тебе аспиринчику принять, вдруг поможет? — заинтересованно вскинула голову Свенсоншведская.
— Вечно ты на меня стрелки переводишь, — обиделся председатель домкома. — Это тебе надо от головной боли таблетки чаще принимать, а у меня все тип-топ. Ты лучше-ка заготовь в достаточном количестве пряностей, тех, которые афродизиачными считаются.
— Ладно, тип-топтун, иди в комнату — отвлекаешь. Когда понадобишься, позову.
Тов.Бататов поддернул полосатые пижамные штаны — домашняя униформа, ухватил из вазы большое краснобокое яблоко, впился в него зубами и отправился смотреть телевизор.
Без контролера работа продвигалась споро. Вот Свенсоншведская загрузила в первые стерильные банки томаты и огурцы, добавила укроп, лист хрена, листья вишни и черной смородины, очищенные зубочки чеснока, прочую важную мелочь. Залила кипятком, дала выстояться, слила и вновь залила. На сей раз горячим рассолом. Закрутив первые десять банок, Свенсоншведская окинула взглядом три десятка ожидающих очереди — тов.Бататов любил домашние соленья — и крикнула:
— Тов.Бататов, помог бы закрутить, у меня руки устали.
Дражайшая половина Свенсоншведской незамедлительно появилась на зов. Правда, теперь это был уже не муж, а официальное лицо — председатель домового комитета: пижаму сменил серый в узкую бордовую полоску костюм, на шее красовался любимый галстук тов.Бататова с голой красоткой, поблескивающей стразами в интересных местах.
— Ты понимаешь, дуся, совсем из головы вон! У меня же встреча с Петровичем назначена. Нам предстоящий субботник обсудить надо. Так что ты уж сама как-нибудь. Да не торопись особо, — заботливо посоветовал муж, — до вечера еще долго, управишься. Ты вот скажи лучше, в холодильнике малосольные огурчики еще остались? Хочу дать Петровичу попробовать, — и тов.Бататов, выудив из эмалированной кастрюльки пару зеленых овощей, сунул их в полиэтиленовый прозрачный кулек и покинул квартиру.
Процесс посола продолжился.