«Крым, крым, крым!» - стучали колёса, «Юг, юг, юг-юг!» - пел паровоз.
Артёму уже мерещились душистые южные сады, тянувшиеся горной грядой вдоль берега Чёрного моря, свисающие спелые гроздья винограда, отливающиеся солнечным блеском и сами просящиеся в рот, крики назойливых вороватых чаек, безмятежно парящих над головой, и тела юных загорелых дев, скучающей походкой расхаживающих по набережной и высматривающих львиным глазом только его, одного…
Казалось, накрыт уже богатый стол, налито в бокалы звонкое южное вино, все давно уж заждались дорогого гостя, стоило лишь доехать, взмахнуть белыми крылышками и под фанфары торжественно опуститься на гостеприимную Крымскую землю.
От нетерпения Артём даже перевернулся на другой бок. Скорей бы! Но ещё ехать да ехать. Поезд пылил всего лишь в просторах Волгоградской области.
Широка река Волга! Проезжая по мосту, из окна она казалась шире Енисея, но поверхность воды отдавала каким-то неприятным мутным цветом, словно краски кто сыпанул.
Енисей намного чище.
Вагон был заполнен почти полностью
Вместе с Артёмом в одном купе ехал пассажир, хохол. Он выложил на стол вкусно пахнущий кусок копчёного сала и не спеша закусывал, бросая сердитые укоризненные взгляды в его сторону - «ну, чего уставился? своё ем».
Артём ничего не оставалось, как нагло, в упор, не отрываясь, смотреть ему прямо в рот, и ждать, когда же у того проснётся совесть и он предложит отведать кусочек. До того вкусный запах разбередил аппетит.
Хохол изо всех сил старался соблюсти независимость в этом процессе, жевал не спеша, смакуя каждый кусочек, не обращал внимания на хищнический взгляд напротив, но уже слабо получалось: он напрягался, суетился, скорее глотал чем жевал, рука теряла твёрдость, кусочки выскальзывали, падали на штаны. Казалось, он спешил скорее покончить с трапезой, не в силах более терпеть такое издевательство.
Наконец, хохол наелся, вытер руки, губы, ехидно взглянул на Артёма – «настырный», и непринужденно предложил:
- Ну чего ты? Угощайся.
Было бы сказано.
Между делом хозяин сала выставил поллитровку, «своя, вишнёвая», и начал рассказывать о себе.
Из его хвастливых речей Артём уяснил, что у того дом на берегу Дона, большое хозяйство, четыре свиньи, две коровы, не считая остальной живности. Есть сад, «большо-о-й», развёл он руки.
Расщедрился, запустил ладонь в рюкзак и великодушно вывалил две пригоршни вишни.
- Ешь, у меня ещё есть.
Артём не заставил себя долго ждать.
«Вишнёвая» оказалась довольно крепкой, по сути, самогон, настоянный на ягоде. Но пился хорошо. Не «ключница» делала.
Было уже далеко за полдень, хохол завалился на бок и похрапывал, обхватив рукой рюкзак.
Вскоре показалась очередная станция, поезд остановился и пассажиры потащились к выходу.
Артём вышел последним, завис на поручнях.
Народ кучками толпился возле вагонов.
Он огляделся, и мимолётом столкнулся взглядом с невысоким, одетым в спортивный костюм, мужичком средних лет.
Тот стоял у соседнего вагона и вроде бы безразлично рассматривал пассажиров. Скользнув глазами по лицу Артёма, он задержался на нём, всмотрелся пристальней. Во взгляде его замаячил интерес.
Артёму мужичок тоже понравился, свойский какой-то, взгляд доброжелательный, улыбчивый. Вон как губы довольно растянул.
Он в ответ тоже приветливо улыбнулся. Хороший, наверное, человек, раз смотрит так по-доброму. Словно в гости приглашает.
Мужичок дёрнулся, направился было к нему, но тут прозвучал гудок, он с досадой остановился и ещё раз пристально посмотрел на Артёма, словно пытаясь запомнить его на всю жизнь.
Поезд тронулся.
Хохол всё так же дрых, плотно запахнув пиджак, уткнувшись носов в подбородок. Остатки вишен беспорядочно перекатывались по столику туда-сюда, несколько
штук валялись на полу.
Артём под стук колёс задумчиво смотрел на хаотичное катание ягод. Чем-то завораживал его этот процесс, что-то ему это напоминало, чем-то заныло в душе, на сердце стало даже чуточку тоскливо и неуютно, - что к чему? Сам не понимал.
Лишь смотрел оцепенело, как кролик на удава, без звука, на это броуновское движение.
Он почему-то почувствовал себя этой самой вишенкой, никому не нужной, брошенной и одинокой, которая катится сама по себе, по воле ветра, словно перекати-поле, без цели, без направления, куда, зачем, кому это надо…
Неудержимая тоска нахлынула на него, сдавила грудь, дыхание, захотелось вдруг срочно обратно, домой, в родные стены, где всё до боли своё и не продаётся ни за какие деньги.
Казалось, душа осталась там, в родных краях, и чем дальше, тем тоньше натягивалась ниточка, связывающая их, всё сильнее тянула назад, что сопротивляться, казалось, уже не было сил. Хоть прыгай из вагона.
Пустота.
Может, сойти на следующей станции, и вернуться?
Неожиданно в купе возник тот самый приветливый мужичок в спортивном костюме. Он внимательно смотрел на Артёма и улыбался.
- Здорово.
- Здорово.
-Далеко едешь?
- В Крым.
Незнакомец продолжал испытывающее ощупывать его взглядом.
- Миша, - протянул он руку.
Артём, пожал, назвался.
- Слушай, пойдем, выпьем, - по-дружески приложил Миша руку к груди, - один считай еду, пустой вагон. Скучно, поговорить не с кем.
Как кстати. Словно палочка-выручалочка подоспела. Не жданно не гадано, как раз вовремя. «Видит Бог, кому тяжко» - обрадовался Артём.
Ему захотелось разогнать нахлынувшее вдруг дурное настроение, смягчить необъяснимо откуда взявшуюся жгучую тоску. После недолгих сомнений и колебаний он всё же переборол себя, и согласился.
- Пойдём.
Приподнялся было, но спохватился – а чемодан?
Прошёлся по вагону, ища, кому бы оставить.
В последнем купе наткнулся на молоденьких цыганок.
- Девчонки, покараульте, я скоро.
Девчонки недоверчиво и чуточку испугано уставились на него, в глазах застыл немой вопрос – мы же цыгане, не видишь, что ли? Кому оставляешь, вдруг украдём?
Но Артёму цыганки понравились, симпатичные, как такие могут украсть? Он улыбнулся:
- Ну как, договорились?
Подошёл Миша.
Девчонки посмотрели на Мишу, перевели осуждающий взгляд на Артёма. Но ничего не сказали.
- Значит, договорились?
Цыганки легонько кивнули, словно соглашаясь, укоризненно покачивая при этом головами.
Артём поставил чемодан.
- Я скоро, - помахал рукой.
Насчёт вещей он не беспокоился, воровать было нечего: пара штанов, курточка да рубашки. Деньги он хранил при себе. Правда, был транзистор, «ФЕД», которым он
очень дорожил. Ну да ничего, всё обойдётся.
Он повернулся и пошёл за Мишей.
Действительно, соседний вагон был весь пустой, за исключением бравого проводника и одного пассажира.
- Садись, - предложил Миша.
На столике появилась бутылка водки, немного закуски.
Выпили по одной, разговорились.
Миша, оказывается, не раз бывал в тех местах, куда Артём и ехал. Он рассказывал, где и как лучше пристроиться, куда сходить, где что купить. Поинтересовался, хватит ли денег…
Артем похлопывал себя по карману, радостно убеждая, что денег-то как раз хватит, ведь он всю зиму лес в Сибири валил. Теперь тратить надо.
Миша довольно растянул губы:
- Ну, давай ещё…
Бутылка уже закончилась, Миша побежал за второй.
Единственный пассажир из соседнего купе подошёл к Артёму, оглянулся, тихонько произнёс:
- Парень, иди отсюда. Сейчас все деньги выгребут. Я долго еду, ты уже не первый.
Артём осоловело смотрел сквозь него, уже слабо что соображая.
Подошёл проводник. Окинул взглядом пьяного Артёма, повернулся к пассажиру:
- Сядь на место и сиди.
- Да ведь жалко парня…
- Не твоё дело, иди к себе.
Пассажир покачал головой и подался обратно.
Вернулся Миша с бутылкой водки в руках. Мельком глянул на Артёма, потряс за плечё:
- Ну, как ты? Давай ещё…
Артём пьяным шаром отлично видел, как Миша сыпал ему в кружку какой-то белый порошок, уже не таясь.
Но хмельной бес уже прочно завладел разумом, парализовал волю, Артём лишь кисло улыбнулся и покорно потянулся за кружкой. Самому интересно – что же будет?
Миша сатанинским взглядом цепко следил, как он опустошал посуду. Себе почему-то не наливал.
Артём выпил. Вроде ничего, в памяти… и всё.
Помнит лишь, как бушевал на перроне в Саратове, окружённый потешающимися пассажирами и двумя смеющимися милиционерами. Где-то рядом, за спинами, мелькала довольно ухмыляющаяся физиономия Миши. Тут же стоял чемодан. Цыганки вынесли.
Прозвучал гудок, милиционеры скрутили его, закинули в машину, и Артём вырубился окончательно.
Сколько времени проспал, Артём не помнил.
Очнулся, открыл глаза: откуда-то сверху тускло брезжит лампочка, вокруг со всех сторон обступили бетонные стены. Воздух спёртый до невозможности, духота. Поворочался, отполированные до блеска деревянные нары чуть скрипнули.
Понял – каталажка.
Сразу всплыло всё происшедшее. Помнилось всё, до последнего глотка любезно подставленного Мишей зелья. Потом… мелькают лишь моменты буйства на перроне… милиция… и всё.
Хорошо сыграно, обставили его как по нотам. Вот если бы не пил… Он горько усмехнулся – в первый раз, что ли… И прежде зарекался.
Обречённо хлопнул ладонью по карману – так и есть, денег нет, пусто. А было прилично, за полгода работы.
Вот оно, горькое похмелье…
За дверью загремели ключами. Щёлкнул замок.
- Выходи.
Привели в комнату. За столом сидел майор милиции. В руках держал его паспорт.
Артём встал перед столом.
- Фамилия?
Он ответил.
Сказал так же местожительства и т.д.
- Куда ехал?
- В Крым.
- Зачем?
- Отдыхать.
- Отдохнул? – поднял глаза майор.
Артём лишь пожал плечами.
- Так, ладно, - протянул майор, бросая паспорт на стол. - Всё ясно.
Он пошарил в ящике, вытащил деньги, положил рядом с паспортом.
- Распишись.
Артём пересчитал: из всех денег осталось всего несколько мелких банкнот, буквально на несколько буханок хлеба да пакет сметаны. Кисло улыбнулся: «оставил - таки мелочь, чтоб с голода не сдох». Совестливый грабитель. И за то спасибо.
- Это всё? – словно успокаивая самого себя, разочарованно протянул он.
- Всё что было… - пожал плечами майор.
- А чемодан?
- Вон твой чемодан, - кивнул глазами за стол.
Артём посмотрел – ну хоть тут всё цело. Даже транзистор на месте. Стало немного легче.
Он расписался в получении.
- Теперь куда? – поинтересовался майор.
- Не знаю. Денег надо где-то подзаработать. Потом домой.
- И где ты тут подзаработаешь?
Артём подумал.
- Да в ближайшую деревню поеду. Месяцок поработаю, как раз на обратный путь и выйдет.
- В какую деревню? – возмущённо округлил глаза майор, - на хим.комбинат давай. Здесь рядом, через дорогу.
Он вытер вспотевший лоб.
- Там и жильё есть, потаскаешь мешки месяца два-три, потом езжай куда хочешь.
Артём не стал спорить.
Видимо, милиция работала на пару с хим.комбинатом, поставляла туда дармовую рабочую силу. Не на бескорыстных, конечно, условиях. Ты мне, я – тебе.
- Договорились?
Артём кивнул:
- Хорошо.
- Ладно, забирай вещи, и иди. Вот здесь через дорогу перейдёшь, к проходной, там тебя встретят. Давай.
Артём поспешил к выходу.
- Ишь, чего выдумал, деревню…- продолжал вдогонку возмущаться майор.
Артём поскорее вышел из здания милиции, и скорее на автобус, на вокзал. Там будет видно, что делать, куда податься…
Привычный монотонный шум автовокзала чуть успокоил расстроенные чувства Артёма, хотя настроение было
паршивое. Он вошёл внутрь. Вокруг сновали незнакомые ему люди, каждый спешил по своим делам и никто
не обращал на него никого внимания. Вокзал жил своей обычной суетливой жизнью, как хорошо отлаженная бездушная машина, где каждый входящий находился сам по себе и подчинялся лишь механическому голосу диктора.
Вот и сейчас, голос равнодушно скомандовал посадку, пассажиры поднялась, подхватила поклажу и безоговорочно подчиняясь, ринулась на выход, к автобусу. Вокруг Артёма появилось много свободных мест.
Как только пассажиры вышли на перрон, тут же откуда ни возьмись напротив Артёма присела парочка, женщина средних лет и мужик, примерно такого же возраста. Казалось, они чего-то выжидали, т.к. сидели напряжённо, молча, оглядываясь по сторонам, словно впопыхах присели на лавочку перевести дух.
Как только места вокруг них были заняты новыми пассажирами, они поднялись, словно по команде, и с несчастным видом слёзно просили, кто сколько может дать денег на билет, т.к. женщина лежала в больнице, здесь на вокзале её ограбили, вытащили всё и теперь она не может добраться домой, где ждут её малолетние дети.
Они подходили к каждому сидящему, кто давал, говорили спасибо, кто не давал, смотрели недобрым взглядом. Некоторых обходили, даже не пытаясь приблизиться.
Подошли и к Артёму. Пытались надавить на жалость, но он так глянул, что они сразу замолкли на полуслове, и отошли.
Обошли весь ближайший ряд, сели в конце, считая подаяния. Наверное, мало насобирали, мужик с кислым видом стал всматриваться в дальние ряды. Встали, пошли туда.
- Вот сколько езжу, они постоянно ходят, - решительно выразилась сидевшая рядом дама. – Насобирают сколько надо, пропьют. Я им никогда не даю. А люди то не знают, подают.
- А милиция куда смотрит? – завозмущались рядом.
- Выводят. Да таких здесь много, разве за всеми уследишь? Так что держи карман востро.
Артём подошёл к карте. Так, вот маршруты, вот ближайшая деревенька. Стоимость билета… хватает как раз. Артём воспрянул духом.
В каждом колхозе наверняка нужны рабочие руки. Как раз лето, сенокос, уборочная… А куда же крестьяне без помощи городских? – да никуда. Кто-то же должен работать.
Артём часто ездил на посевные и уборочные от предприятия, знал эту кухню изнутри и поэтому был уверен, что не ошибётся. Уж в любом случае на обратный путь заработает.
Купил билет до села «Казачка». Остатки мелочи аккуратно сунул в карман. На хлеб хватит, в случае чего.
Наконец, в репродукторе щёлкнуло, сверху раздалось звонкое механическое «объявляется посадка…», и Артём подался на перрон, к своему автобусу.
Артём разглядывал мелькающий за окном автобуса пейзаж города, и убеждался – все города похожи друг на друга.
…Как люди живут в больших городах? Куда ни глянь – всюду постройки, свободного места мало. Магазины, площади, скамейки, народ куда-то вечно торопится. Толкучка, суета…
Одно время Артёма занесла нелёгкая в столицу нашей Родины - Москву. Вот где столпотворение! По одной и той же стороне улицы одна толпа идёт навстречу другой. И как разминуться, чтоб не стукнуться лбами? Поначалу Артём увёртывался от каждого встречного, уступал путь, но потом заметил, что прямоидущему как танк ничего не мешает, от него людское море расступается как волны от корабля, и он спокойненько движется себе дальше.
Набрался наглости, попробовал, пошел на таран … получилось.
Сразу за городом картина немного изменилась.
Где-то внизу, под высоченным обрывом в дымке тумана замаячил красивый купол церкви. Он глазел пустыми разрушенными окнами в мир и величаво высился над селом, затмевая собой все немногочисленные дома и постройки.
Это видение вызвало у Артёма воображение, что вот-вот со стороны деревни вынырнет лихой казачий отряд и с гиком и свистом, размахивая саблями, помчится в сторону города.
Но сколько он ни всматривался в холмы и курганы, ничего такого не показывалось.
Дальнейший пейзаж напоминал общероссийский; одна деревенька сменяла другую, все похожие и непохожие друг на друга, и немногочисленными ещё не обжитыми новостройными домами, аккуратно выставленных вдоль трассы, и гнездившимися позади их простыми сельскими домами, со своими огородами, банями…
…Ехал около часа.
Наконец, на перекрёстке двух дорог автобус сбавил скорость, остановился. Артём прочитал на остановке - «Казачка». Его пункт назначения.
Он вышел из автобуса. По обе стороны дороги раскинулась обширная, уходящая за горизонт, степь, вокруг пустынно, ни одной живой души. Артём с сожалением и сочувствием переступил через распластанного и закатанного в асфальт раздавленного ёжика, «не повезло, бедняга», перешёл на другую сторону и зашагал по прямой как стрела дороге в деревню.
Через полчаса он уже был на окраине.
Людей на улицах было не много, наверное, страда в самом разгаре, все на работе.
Он направился к стоящему особняком большому зданию – то ли клуб, то ли контора…
Навстречу попались двое, пожилой мужик в тёмном костюме, фуражке и сапогах, и женщина. Они шли по дороге и о чём-то оживлённо разговаривали. Женщина, казалось, только внимала речам собеседника и постоянно кивала, соглашаясь видимо.
Артём пошёл им навстречу. Поздоровался.
Спросил, где контора
- Зачем? – живо поинтересовался мужичок.
- На работу хочу устроиться.
- Откуда вы?
Артём ответил.
- А почему к нам?
Артём честно рассказал всё как было, надеясь на понимание и сочувствие. Но получись наоборот.
Мужик оказался не простой работяга, а парторг села. Он чуть отпрянул и подозрительно оглядел Артёма. Тот был выше его на голову, стоял прямо, держался уверенно, говорил спокойно.
- Я тридцать лет работаю парторгом, и мы кого попало не берём, - неодобрительно упёршись Артёму в лицо и нервно переступая с ноги на ногу, повысил голос парторг. – У меня тут не лавочка для бродяг. Надо ещё милицию вызвать, узнать, кто вы такой.
- Ну хоть переночевать-то можно? – кисло улыбнулся Артём.
- Негде у нас ночевать, уходите, - гневно ткнул пальцем в сторону дороги парторг, - а у нас делать нечего. Пойдёмте, Мария Степановна, нечего с ним разговаривать.
Он повернулся и пошёл.
Мария Степановна поспешила следом.
- Общежитие вон там, в переулке, - на ходу шепнула она Артёму, и чуть улыбнулась.
- А я завтра прослежу, чтоб утром вас тут не было, - погрозил пальцем обернувшийся парторг.
Он подождал Марию Степановну, и они подались дальше.
Артёму ничего не оставалось, как искать ночлег.
Не будешь же ночевать на улице. А там что-нибудь и придумает. Утро вечера мудренее.
Он подхватил чемодан и отправился по указанному направлению в переулок, искать общежитие.
Общежитием служил простой сельский дом.
Артём остановился возле входа. Дверь была на замке. Надо ждать жильцов. Он поставил чемодан, отошёл в сторону.
Из соседнего дома напротив показалась женщина. Она стояла в огороде и прищурившись, глядела на Артёма. Постояв немного, направилась к нему.
- Новенький? – спросила она.
- Угу, - неуверенно ответил он.
«А вдруг не пустит?»
Женщина оказалась комендантом. Она внимательно смотрела на него. Артём не узрел в её глазах ничего худого для себя. Взгляд был по-женски пронзительный и настороженный, но постепенно принял слегка насмешливое выражение. Казалось, она узнала про него всё.
Однако, ему почему-то стало спокойнее.
Комендант щёлкнула ключами и отворила дверь.
- Заходи.
Показала свободное место.
- Вот, располагайся, ребята скоро придут.
Женское любопытство всё же взяло верх, и на все её расспросы Артём так же честно всё рассказал.
Комендант лишь слушала и горько качала головой.
- Вот ведь сволочи какие! – искренне возмущалась она. - И всё выгребли до копейки?
- На билет оставили.
- И что сейчас?
- На работу устроюсь. На обратный путь заработать.
Он рассказал о встречи с парторгом.
- Ведь на пенсии уже, а всё ходит командует, - покачала комендант головой. – Этот может нагадить.
Она подумала.
- Ты лучше к председателю обратись, - посоветовала она, - объясни, что и как. С утра сразу зайди, чтоб с парторгом не встретиться. Может и возьмёт.
Она ещё немного постояла.
- Ну ладно, пойду я. Ребята вот придут, что-нибудь придумают.
Она вышла.
…Ребята пришли через час.
Четверо парней о чём-то оживлённо разговаривая, шумно ввалились в дверь, разулись у порога и прошли на кухню. Наткнулись на Артёма. Тот сидел за столом и пил чай.
- Здорово.
- Здравствуйте.
Поставили на стол несколько бутылок пива.
- Ты лучше пиво пей, - не задавая лишних вопросов предложили они, - это лучше будет.
Артём не отказался.
Парни выложили на стол кое-какие продукты, нарезали хлеб.
- Угощайся.
Сами молча с аппетитом ели, не обращая на него особо никакого внимания и ни о чём не спрашивая.
Но Артём всё же чувствовал на себе их любопытствующие взоры и немые вопросы, которые таились в молчании и неминуемо должны были вот-вот прозвучать.
Наконец, все наелись, и уставились на него.
- Да я тут проездом, - с готовностью опередил он вопрос, и в очередной раз рассказал свою историю.
Парни, оказывается, живут тут уже не первый год, сами из Башкирии, заключают договора и работают, в основном кладут печи. По их словам, по деньгам выходит неплохо, далеко не бедствуют. Начальников у них нет, сами себе, сделали работу, получили. Никто не подгоняет.
Правда, парторг частенько заглядывает, стращает, чтоб не пили.
- Надоел, - поморщились они, - как начнёт свою партийную лапшу вешать, уши вянут.
Артём усмехнулся: “ уже встречались”.
Вспомнился ему один бывший партийный работник, райкомовец. Сейчас пенсионер. Тот только в пьяном виде мог вести себя как простой нормальный человек, без партийной спеси и высокомерия, до брезгливости к людям. Выходит, водка показывает, какой ты есть на самом деле, выявляет твою истинную внутреннюю суть, разрушает преграду, внешнюю мирскую закрепощенность, привычки и начальственную шелуху.
- Да я весь район в руках держал! – оттопырив нижнюю губу грозился он, держа в руках стакан с водкой, - а сейчас кто там сидит – молодые? Да кто они такие, работать не умеют, только языками чешут.
Он в сердцах делал отчаянный жест рукой, и выпивал.
Хотя сам был инструктор по партийной работе с массами и уж насчёт “языком чесать“ мог бы и помолчать. Чья бы корова мычала…
Но как только трезвый, сразу человек меняется до неузнаваемости – ты ли это, Валера? С тобой ли пили?
Да тебе нельзя стакан из рук выпускать!
Словно надевает на себя кокон неприступного большого начальника, небожителя, сразу смотрит пренебрежительно сквозь тебя и лениво цедит сквозь зубы.
Даже может пройти мимо и не взглянуть. «Природа» берёт своё.
Особенно если эти «слуги народа» сидят во власти пожизненно. Они «бронзовеют» на своих местах и создают вокруг себя такой же неприступный «бронзовый» мирок, где всё схвачено, за всё уплачено, и живут припеваючи, оставляя свои впитанные в кровь привычки до конца своих дней, уже сами не в силах освободиться от них. Привычка, как говорится, вторая натура.
Вот этот комплекс “маленького человечка” присущ в основном милиционерам и чиновникам, где хочется казаться большим, властным, чтобы “соответствовать”, но почему-то не получается. И выглядит это довольно противно, если бы не было так печально. Особенно когда сопливый двадцатилетний мент лениво цедит сквозь зубы пожилому человеку, глядя сквозь его: «нарушаете, гражданин …».
Свободы не хватает, внутренней, зрелости духа, достоинства, всё покрыто внешней шелухой, словно бронёй, достучаться сквозь которую бывает невозможно.
Да и снимать-то её не хочется, броню-то, ведь как удобно, попробуй, возьми… Надёжная защита.
Мало кто способен противостоять искушениям властью, соблазну, где многое позволено больше чем другим, где ты можешь сделать что-то, помочь, а можешь и наоборот…
Тогда уж пусть лучше вся чиновничья свора будет вечно пьяная, может, отношение к людям будет добрее, с пониманием, больше пользы принесут...
Да на это святое дело водки жалеть не надо, пусть даром хлебают!
Может, за “общим делом“ будет виден маленький человек? Ведь всегда удобнее решать «общие, глобальные» вопросы, чем сделать конкретное дело. Ведь общее дело не требует спешки, им занято всё государство, здесь можно и не спешить, главное не высовываться, за тебя решат, скажут, что и как делать, идти в ногу, не лезть с инициативой, которая всегда наказуема. Ведь всё-равно в отдельно взятом местечке рая не построишь, всё давно запланировано, рассчитано, каждому овощу своё место и время расти. Тогда зачем рыпаться? Система давно продумана, отработана, каждый винтик в ней крутится как ему положено, не ускоряясь и не останавливаясь. Лишь бы машина помаленьку шевелилась, хоть со скрипом, но работала, худо-бедно решала текущие дела.
…В общем, просидел Артём с парнями допоздна.
Звали его к себе в бригаду, обещали хорошие деньги, по выходным в Саратов, рестораны, девки…
Иногда и сюда привозят.
Заманчивая конечно перспектива, весёлая жизнь, но ехал-то Артём не сюда, а в тёплый Крым, где было бы то же самое, и рестораны, и девки, но только работать не надо было, ибо денег полный карман…
Вот если бы не напился в поезде, не остался гол как сокол, уже, наверняка, на пляже загорал.
Он лишь кисло пожал плечами:
- Не знаю. Завтра будет видно.
…Утром парни собрались на работу, разбудили Артёма и наказали обязательно сходить к председателю.
- Давай устраивайся, мы словечко замолвил.
Утро было какое-то пасмурное, всё вокруг чужое, необжитое. Артём представил встречу с председателем, возможно, парторг уже напел о нём. Идти не хотелось. Да и чувство было какое-то, что не возьмут…
Размышляя таким образом, он всё больше склонялся к мысли, что надо возвращаться домой. А на что ехать?
“ФЕД “. Этот радиоприёмник стоил дорого, знатоками ценился.
- Купишь? – немного подумав, обратился он к парню. Тот немного проспал и сейчас спешно собирался.
- Уезжаешь, всё-таки? – с сожалением бросил он. – Ну ладно, давай посмотрю.
Он взял приёмник, повертел, включил. Работает.
- Сколько хочешь?
Артём сказал. Выходило чуть больше, чем на обратный путь. С запасом.
Тот согласился, отсчитал деньги.
- Ну, будь здоров, - протянул он руку, - ключ оставишь за дверью.
Артём собрался, затворил гостеприимный дом, и направился той же дорогой обратно, на остановку.
По пути в сердцах перешагнул через раздавленного ёжика – “да сколько же их тут! “, дождался автобуса, добрался до Саратова, сел на поезд и без денег, транзистора, с разбитыми надеждами, злой на себя как черт, под стук колёс, лёжа на своей полке, ни с кем не разговаривая, молчком добирался домой.
2011г.