Украина nova

Василий ОМЕЛЬЧЕНКО















       УКРАИНА  NOVA
   (записки современника)























      2011 г.




            

 


Роман-хроника харьковского писателя  Василия Омельченко «Украина Nova» -это социальный срез жизни нашего общества, страницы сегодняшней истории Украины. Мы свидетели и участники невиданных перемен, болезненной ломки старого мировоззрения и рождения Новой Украины. «Жизнь настолько пестра и стремительна, - пишет автор, - что порой не успеешь сосредоточиться на предмете внимания, как он уже – унесенная ветром песчинка истории. Поэтому и хочется порой хотя бы просто зафиксировать ту или иную примету быстротечного времени – частичку реальности».
В книге  рассказывается   о том, что обрела Украина, что утратила и какой ценой досталась свобода простым людям.
 «Видно, - пишет автор, - такова уж доля каждого народа – платить своим благополучием, а то и жизнью ради становления  своего Отечества и блага будущих поколений».
События в стране показаны через призму жизни харьковчан.
Книга рассчитана на широкий круг читателей.























       Что же будет с Родиной и с  нами?..
     (Песня девяностых)











































               
Предисловие

  Несколько слов об избранном автором жанре. Это документальная проза. Здесь нет ни вымышленных имен, ни придуманных событий. У документалистики есть свои сложности и недостатки, но есть  преимущества и достоинства. Одно из самых важных  достоинств – достоверность, правдивость. Лев Николаевич Толстой однажды заметил, что со временем вообще перестанут выдумывать художественные произведения, что будет совестно сочинять про какого-то вымышленного Ивана Ивановича или Марью Петровну. Писатели, если они будут, будут не сочинять, а только рассказывать то значительное и интересное, что им случилось наблюдать в жизни.
Быть свидетелем нынешних эпохальных событий, о которых историки спустя годы напишут тома и тома… быть  о ч е в и д ц е м  всего этого и не написать… И в самую пору последовать совету великого писателя: рассказывать то значительное и интересное, что случалось наблюдать в жизни автору. Тем более - сейчас, когда героями литературных произведений стали бандиты, мафиози, проститутки, колдуны, ведьмы, киллеры, маньяки и прочая мразь. Такое впечатление, будто вокруг нас нет ни одного  порядочного человека. Писатели, точнее, издатели, забыли, что мир все-таки населяют обыкновенные люди с нормальными запросами, ориентациями, желаниями и побуждениями. Неужто наш соотечественник: рабочий, инженер, крестьянин, врач, учитель, артист, художник, человек в погонах – не заслуживает внимания?
Похоже, не заслуживает. О жизни в независимой Украине есть книги бывших президентов, губернаторов, народных депутатов, политологов. Это взгляд на жизнь глазами украинской элиты. Есть книги о президентах, губернаторах, депутатах и самых богатых людях Украины. Но нет  книг  о простых и самых бедных людях – о рядовом украинце. Нет книг, пропущенных не через  черствые души  политиков, а через  чуткое сердце художника.
Мы едим хлеб, который взращивает кто-то,  летаем в самолетах, которые делает кто-то, ездим в метро, которое построил кто-то, носим вещи, которые создал кто-то, наслаждаемся плодами искусства, которые  сотворил кто-то, общаемся с миром через компьютер, который не на каком-то дереве вырос…и прочее и прочее, чем мы ежедневно и ежечасно пользуемся - сделал кто-то. И вот об этих главных людях на земле, на чьих плечах держится мир, молчок?..
 




             ЗОНА ОТЧУЖДЕНИЯ
 

                -  Вы откуда?
                -  С Украины.
                -  А где это?..

                (Из разговора туристов)

               
     Глава первая

                1
В один из осенних дней 1982 года великую страну с гордым и грозным именем «СССР» облетела скорбная весть: умер Брежнев… Человек, который, кроме всего прочего, обещал, что нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме.
Никто не ведал, не гадал, что со смертью этого в общем-то довольно заурядного человека и тем более политика и начнется агония могучей и страшной  для цивилизованного мира красной державы.
Уход из жизни ее бессменного правителя люди восприняли по-разному, но в подавляющем своем большинстве одинаково: умер человек и его чисто по-человечески жалко. Но умер не просто человек – Генеральный секретарь ЦК КПСС. Вождь, можно сказать, всего советского народа. А вот ощущения горя-печали у народа не было. На что имелось множество причин. А многие от случившегося испытывали даже какое-то тайное удовлетворение, а может, и радость. Люди понимали: не хорошо испытывать такое низменное чувство, но освободиться от него не могли.И у всех на устах трепетал вопрос: что же теперь будет? Кто будет? Какая жизнь будет?
Так хотелось всем чего-то другого, нового, лучшего. Хоть и считали, что жили-то в общем ничего, терпимо, может быть даже и хорошо, однако чувствовали и знали понаслышке, что жить можно иначе, гораздо лучше, как живут многие другие в этом мире. Потом уже люди услышат о том, как говорят о них, о советских, иностранцы: «Вы счастливы в своем неведении о том, как плохо вы живете…». А большинство думали: так и надо, так и положено, и терпеливо дожидались своего светлого будущего, которое обещали все советские вожди.
Размышляя больше о себе (своя рубашка ближе к телу), чем об утрате генсека, люди втайне попрекали себя, что думают не столько о том, что случилось, сколько о том, что теперь будет. Это событие, понимали они, должно было потрясти каждого, ввергнуть в безысходную скорбь и отчаяние. Но ничего подобного в траурные дни люди не ощущали. Вот когда Сталина не стало… - невольно сравнивали две смерти люди старшего поколения.
…Та жуткая весть расколола небо пополам, от нее закачалась земля, казалось, вот-вот наступит конец света – светоч народов всего мира почил. От той страшной вести у людей дыбом вставали волосы и на миг переставало биться сердце. То было великое горе всех и каждого. Не стесняясь, плакал млад и стар. Потому что Сталин был родным для всех отцом и Богом. В то время большинство людей еще не знало, что это был за Бог. Правда пришла потом. И в нее трудно было поверить. Да и не очень хотелось – Бог все-таки нужен человеку. И когда она пришла, та правда, жгучая, жесткая, колючая, у людей что-то перевернулось в душе и по-детски ясный взгляд их подернулся дымкой. Взгляните на фотографии довоенных лет: сколько веры, сияния в лицах, как искрятся глаза у людей оптимизмом! Сравните фотографии последующих лет, когда открылась правда о Сталине – люди с той поры стали смотреть на мир с осторожным прищуром, готовые в любом божестве увидеть и что-то дьявольское. Сталин был великий и страшный человек.
Каким был один из последних вождей советского народа Леонид Ильич Брежнєв? С годами авторитет его рос:  коммунистическая пропаганда работала активно и умело. Но с некоторых пор что-то стало не нравиться в нем людям. Однажды в «Огоньке» появилось двадцать с лишним снимков уважаемого… Бывший полковник стал маршалом… Обвешал себя в прямом смысле с ног до головы наградами. И что самое страшное – человеку это  нравилось. Первая реакция народа на все  – анекдоты. Появились они и о Брежневе. И в них он выглядел таким, каким, видимо, был и в жизни. Ночью раздается стук в дверь его квартиры, вождь подходит, надевает очки, берет в руки бумажку и спрашивает: «Кто там?»
Страшно, когда у власти стоят люди, над которыми народ смеется. Но еще страшнее то, что сам народ ничегошеньки не может. Так уж ловко устроен был мир советский, сотканы законы, расставлены силы, что мнение простого человека – ничто. А если вдруг кто-то и подаст свой голос, то крепко за свою дерзость поплатится. И не только он. И не только его родичи. Отсюда и двойная жизнь: на работе говорят одно, в узком кругу – другое, один на один – третье. А что каждый думает – никому неведомо. С некоторых пор в великой стране все стали маленькими артистами: сцена, зал, кулисы.
На сцене в те осенние дни восемьдесят второго года были скорбные лица, приглушенные голоса, а на улице разговор шел погромче и лица были повеселее. Люди довольно легко восприняли  не убившую их новость о смерти генсека. Тем более, что эта новость обещала какие-то перемены и несла в себе тайную надежду на лучшее. Но никто еще ни с кем громко не делился, что у кого на душе. Так воспитало советских людей время, система. Разговариваются обычно дома, на кухне.И в глаза люди пока старались не смотреть друг другу, так как еще никто не знал, как реагировать на смерть человека, который простоял у власти почти четверть века. Пока не было команды – как реагировать. Это потом, позже, когда все раскрутится, все скопом прозреют, осмелеют и дружно залают на мертвого льва, особенно юмористы. А пока – умер Генеральный секретарь. Брежнев. Единственное, что сразу изменилось: еще час назад до скорбной этой вести, облетевшей мир, об этом человеке говорили не иначе, как произнося полностью его высокую должность, имя, отчество, фамилию да плюс несколько возвеличивающих эпитетов, а теперь – только фамилию: Брежнев…
Всесильная Смерть все ставит на свои места.
Через день люди будут смотреть по телевидению похороны великого человека (пока еще для большинства он был таким). И многих поразит грохот опускаемого в могилу гроба. Это, конечно, получилось у захоронителей случайно, нечаянно, но гроб не опустили как положено, медленно и плавно, а чуть ли не бросили – грохнули в яму, будто хотели поскорее отделаться от этой неприятной и неблагодарной работы. После торжественных и пышных похорон, траурной музыки народ больше по привычке, чем по надобности, поскорбел-поскорбел и успокоился, с нетерпением ожидая грядущих перемен. Конечно же, хороших…
На смену бывшему генсеку пришел другой, чуть помоложе, поживей, построже и покрепче – Андропов. Жизнь вроде стала налаживаться. Или это только казалось, так как всегда при смене правителей люди ожидают чего-то нового, и, разумеется, лучшего, чем было. Но и на этого Генерального секретаря компартии СССР внезапно обрушилась смерть. Свято место пусто не бывает. На смену ему явился очередной генсек, Черненко, который не столько обрадовал, сколько удивил и огорчил честной народ: как можно доверять руль огромного и трудноуправляемого корабля дряхлому старцу, шаркающему, шавкающему, задыхающемуся от астмы? Где же настоящий капитан? Неужто мы  столь оскудели? Или тут что-то другое?..
Народ царей не выбирает. Приняли, кого поставили: там, в верхах, виднее. Наше дело похлопать. Руками. Глазами. Ушами…
Вскоре не стало и этого генсека. Царство и ему небесное.
И вот пришел еще один. Толком никто его не знал, но всех уже радовало и то, что молодой. Ну, относительно молодой. И если к последним правителям отношение было, можно сказать, никакое – поживем, мол, увидим, то к нынешнему кормчему народ сразу проникся симпатией. Тем более, что верующие говорили, будто в Библии сказано, что придет однажды Михаил меченый (а у нового генсека родимое пятно повыше лба) и повернет жизнь круто. Только в какую сторону, никто толком объяснить не мог.
И снова все ждали. Ждали во всех республиках великой страны, в городах и селах.
И что-то, кажется, начинало меняться, даже слово новое появилось и облетело весь мир и стало печататься на футболках – перестройка. Вместе с этим понятием в обиход стали входить такие выражения, как гласность, плюрализм, демократия, свобода.
Какое-то время люди ходили в приподнятом настроении, носили в душе праздник, ощущая и себя причастными к тому новому, что, казаалось, взрастало в стране.
Потом все вошло в обычное русло серенькой советской жизни. Страсти улеглись, ожидание нового сделалось привычным и на смену возвышенным словам и мыслям о судьбе страны все чаще стали приходить мысли более земные и прозаичные: где что достать, в смысле – купить, хватит ли до зарплаты, а если не хватит, то у кого перехватить червончик-другой, ну и так далее, чего-чего, а забот у каждого хватало. Тем более, что жизнь-то, конечно, менялась, как и написано в Библии, но, правда, поворачивала она, как люди стали замечать, не в ту, желанную, сторону, где их ждало с распростертыми объятиями новое светлое будущее, а вроде совсем-совсем в другую.
И анекдоты тут незамедлительно появились новые. «Что такое коммунизм? Коммунизм – это, как горизонт, ты его видишь, идешь, идешь, идешь, а он все не приближается…». Или другой: внук, читая книгу где-то в две тысячи двадцатом году, спрашивает бабушку: а что такое очередь? Бабушка начинает дотошно объяснять внуку, что очередь – это когда люди приходят к магазину еще задолго до открытия и становятся друг за другом в длинную череду, записывают тех, кто пришел, на бумажку или пишут номер прямо на ладошках, чтоб потом, как пропуск, показать-предъявить, какой ты поочереди. Внук спросил, а за чем они стояли в очереди. Ну, отвечает бабушка, за колбасой, например, или за маслом. Внук пучит глаза: «Бабушка, а что такое колбаса, а что такое масло?».
Народ прозорливей политиков – предвидел свое «светлое» будущее.

                2.
В ту зиму, помню, была гроза. Грязные снежные сугробы, и вдруг небо раскалывается молниями и раздаются раскаты грома. И ветер ураганный. Люди говорили: что в народе, то и в природе. Народ ждал, что вот-вот будет лучше. А лучшего все нет и нет. Напротив, жизнь с каждым днем становилась круче.
Этого нет, а то подорожало. Подорожали вдруг коньяк и водка. Подпрыгнули цены на самогон. Раньше бутылка стоила два рубля, теперь – пять. Нет мяса, сыра, колбасы. Из магазинов исчезли мужские трусы. Куда-то делись конфеты. Нет лезвий, крема для бритья, лосьона. Туалетная бумага – только ветеранам войны и Героям Труда. Пропало мыло и стиральный порошок. Сигареты исчезли! Мыла, говорят, нет в магазинах потому, что партия грехи отмывает.
Гласность делала свое дело и вытаскивала грешных за ушко да на солнышко. Все только и жили этими грехами. Тиражи газет подпрыгнули сумасшедшее. Газеты стали читать даже те, кто раньше  никогда не брал их в руки, разве что в гальюне. Читать стало интересней, чем жить. Самые модные слова – демократия и гласность. О рабочем классе и крестьянах газеты вспоминают все реже и реже – кому они нужны, эти работяги, это быдло?
В центре внимания мафия, которая, оказывается, и у нас есть, и существовала в стране давным-давно. Самая престижная профессия – проституция. Когда-то в моде были лирики, потом - физики, потом – химики, потом – космонавты. Теперь – представительницы древнейшей профессии. О них пишут в газетах и журналах, говорят по радио, берут интервью на телевидении, почти во всех театрах городов страны о них будут спектакли.
Еще на устах у людей кооператоры и рэкетиры.
Да как снег на голову свалилась на простой честной и целомудренный народ заграничная половая культура под изысканным названием эротика. В метро, в подземных переходах на людных местах, перекрестках – на каждом шагу молодых и старых, отцов, матерей и детей теперь встречают обнаженные тела в соответствующих позах. Люди опускают глаза. Поинтеллигентней умно рассуждают о том, где эротика и где порнография. Кинотеатры пустеют, публика двинулась на видики с эротикой. Что нужно людям – хлеба и зрелищ… Если нет хлеба, то хотя бы зрелища были. Какие – дело десятое. Однажды один мой знакомый признался, что из любопытства тоже побывал на видике с эротикой. Помолчал, не зная, как лучше выразить свое впечатление. Потом вздохнул и, сокрушенно кивая головой, с печальной горечью сказал в сердцах: «Пропала Россия!».
Хочу оговориться сразу, что описываемые события происходили в Украине, но в то время мы были еще советскими и те, кто говорил и думал по-русски, больше считали себя в душе русскими, ибо мы являлись обрусевшими украинцами, как многие и многие жители восточной Украины. Даже Владимир Даль как-то признался: «Я отношусь к тому народу, на языке которого думаю».
Но это к слову. Придет время, и Россия от нас настолько отдалится, что станет для нас настоящей «заграницей». То ли еще будет…
А пока на нас, непросвещенных, подул ветер свободы с той, мало ведомой нам, стороны. И кроме свежего воздуха, принес нам и много всякого разного мусора – столько непривычного и грязного вдруг обрушилось на всех.
Как и положено, в народе пошло брожение. На «брехаловках», где еще не так давно говорили только о футболе, теперь до хрипоты в голосе спорили о политике. Появились маленькие и непривычно дорогие газетки. Люди берут, люди истосковались по правде. Возникли различные партии и общества, группы и организации: социал-демократы, анархисты-синдикалисты, марксисты, монархисты, «Бедные родственники» - те, которых не пускают жить за границей, общество пострадавших в Чернобыльской аварии… Митинги, пикеты, голодовки и вовсе непривычные для советских людей забастовки. Вот голодает чернобылец, на груди у него плакат: «Мы вас спасли – спасите нас!»
Люди ходят с такими плакатами и лозунгами, на которые раньше и взглянуть бы боялись: «Идеологические догмы – к чертям собачьим!», «Чем больше в армии дубов, тем крепче наша оборона!», «Хай живе КПСС на Чернобыльской АЭС!», «Куй железо, пока Горбачев!», «Народ и партия едины, но одинаково ль едим мы?», «КПСС, отдай награбленное!» И совсем уже смелое: «Обком, сдавайся!»

                3
И удивительно - «Обком» сдался! Без боя даже. Райкомы, обкомы, крайкомы, центральные комитеты партий республик и сама «непобедимая и легендарная» КПСС сложили оружие. Самая мощная и самая многочисленная в мире партия сдалась.
А может, и вовсе не удивительно, что эдакий колосс рухнул.
Что такое была партия коммунистов? Она стояла на гнилых ногах. У нее не было опоры. У нее не было фундамента, она была построена на песке. Песок – это мы, беспартийные.
О партии – позже. Несколько слов о перестройке, которая шла в стране. У людей менялись взгляды на жизнь. Гласность на многое открывала глаза. Народ, наконец, стал понимать, что капитализм – это не так страшно, а то и вовсе не страшно, а порой и просто хорошо. Оказалось, что за «бугром» живут такие же нормальные люди, как и у нас, в Советском Союзе. И вовсе они никакие не изверги, не хищники, не акулы, не удавы – обыкновенные создания. А необыкновенность их заключается, видимо, в том; что во всем дела у них идут лучше, чем в хваленой Стране Советов. Трудятся они добросовестней. Им непонятно, как это опоздать на работу или прийти на службу «под мухой». Получают в десятки, а то и в сотни  раз больше. В магазинах чего только нет, одних колбас, говорят, до ста сортов. Квартиры с гораздо большими удобствами, чем у нас. С одеждой проблем нет. Машину надо купить – пожалуйста, бери без никакой очереди. Безработный может обходиться без работы и год, и два, и больше. И живут лучше, чем иные наши передовики производства. Пенсионеры получают такую пенсию, что могут ездить отдыхать на заграничные курорты.
Единственное, в чем мы впереди «загнивающего» Запада, так это по смертности. Там живут дольше лет на десять, а то и больше. Там маленькие дети умирают раз в пять меньше, чем в славной коммунистической державе. И если кто-то говорит, что жили мы в общем-то сытно, то это была так называемая казарменная сытость: ты и не голоден, но и не всегда съешь то, чего тебе хочется.
Мы жалели капиталистов, а они – нас. Мы семьдесят лет смеялись над ними. Но хорошо смеется тот, кто смеется последним. Хоть в этом они были последними, в смехе. Да они не слишком-то и смеялись над красной страной - сочувствовали , жалели, пытались понять, что мы за народ, что мы за ископаемые. И главное – опасались нас.
С перестройкой открылись границы, а у людей – глаза. В один прекрасный день каждый понял, что всю жизнь ему вешали на уши лапшу. Люди поняли, что всю жизнь их оболванивали. Поняли, что жизнь есть и другая, что жить можно совершенно иначе.
Поперла правда жизни в книгах, фильмах, спектаклях. Казалось, что одним махом все переделается, перестроится. Но легко ломать,  труднее строить. И забуксовала страна. Заметались люди. Вместо ожидаемого улучшения жизни все покатилось-понеслось неизвестно куда, но вниз и вниз к никем пока невидимой пропасти.
Народ чуток к переменам. Тут же появилась частушка:
    Перестройка, перестройка,
    Год за годом тянется.
  Перестройщики уйдут,
    А бардак останется.
Народ более дальнозорок, чем те, кто над ним стоит, им руководит и его ведет. Неизвестно куда. И все-таки все думали, что перестройка – это раз-два и в «дамках». А оказалось, что до улучшения в жизни надо еще топать и топать, напрягаться и напрягаться, упираться и упираться. Да, продвижения вперед что-то никак не получалось. Все что-то мешало. То погода, то руководство мешкалось, то вдруг Чернобыльская беда грянула.
Беда-то грянула, как многие стали понимать, еще давно, лет семьдесят назад, когда свершилась «великая октябрьская революция». Но об этом пока не слишком громко говорили. Говорили просто о жизни. Происходило что-то непонятное: люди ждали хорошего, а жизнь становилась хуже. Чтобы купить какую-нибудь стоящую вещь, надо было или взятку дать, или записаться в очередь для ее приобретения. Куда ни повернись – дефицит. Попробуй, купи свободно хорошую мебель, цветной телевизор, даже обыкновенный телефонный аппарат, не говоря уже о десятках других жизненно необходимых предметах обихода.
Промышленность страны в основном работала на оборону, гнала ракеты, самолеты, танки. Как будто людям именно это больше всего нужно. А то, что действительно было нужно, выпускалось в мизерном количестве. И такого качества, что хоть бери, хоть сразу выбрасывай. Кругом все трещало по швам, а тут еще Чернобыльская беда…

4

Легче спеть «Ще не вмерла Україна», чем поехать туда, где она действительно умерла…
Лина Костенко

Как сейчас помню, 5 мая того печально знаменитого 1986 года мне довелось ехать в Киев. Десять дней назад для Украины началась новая эра – радиационная. Все только и говорили, что о Чернобыле. По пути на вокзал встретил в метро приятеля, и он мне сказал:
- Сдай билет, куда ты едешь…
Приятель был парторгом одной организации и знал больше, чем автор этих строк, у которого никогда не было партийного билета. Совету партийца я не последовал: люди же едут… На вокзале у всех на устах Чернобыль. Из Киева, говорят, эвакуируют детей. Из Киева, говорят, невозможно взять билет на обратный поезд. На киевском вокзале, говорят, такое столпотворение, как во время войны.
На перроне возле чистенького фирменного поезда, окна которого уютно задернуты занавесками с памятником Кобзарю, непривычно малолюдно. Я думал, что рановато пришел. Взглянул на часы: до отправления оставалось всего десять минут. А возле вагонов одни проводники. Симпатичной девушке в железнодорожной форме показал билет и поднялся в вагон. К моему удивлению, вагон был почти совершенно пустой. Нашел свое купе — и здесь никого... Устроился у окна, отодвинул занавеску, принялся смотреть на перрон и время от времени поглядываю на дверь, ожидая увидеть своих попутчиков. А их все нет и нет.
За окном вокзальный диктор объявила, что до отправления поезда остается пять минут. А в купе, кроме меня, по-прежнему никого. Может, подумал, я действительно набитый дурак, надо было последовать совету приятеля, но... уже сижу в поезде, нечего дергаться. Опять взглянул на распахнутую дверь купе. Шагнул в коридор — никого... А всегда перед отъездом столько  толкается людей: и пассажиры, и провожающие, а сейчас... странненько... Заглянул в соседнее купе — тоже пусто, в последнем, правда, сидел один человечек. Поезд тронулся, я вернулся в свое купе несколько удрученный — никого.
Когда через несколько минут в купе вошла проводница и, присев на краешек дивана, свернула мой билет и воткнула в один из пазиков вагонного журнала, я заметил, что так свободно никогда еще не ездил в Киев. Она на это ничего не ответила, лишь пожала плечами и деловито удалилась.
Еще никто толком не знал, что такое Чернобыль. Я пытался представить, что же именно там случилось, в этом за несколько дней ставшим известным всему миру маленьком украинском городе. Пытался представить эту злодейскую штуку — радиацию, ее страшное, ее чудовищное действие. И хотя имел представление, что оно такое, и в армии изучал в свое время, и позже приходилось сталкиваться с этой мерзостью, однако даже приблизительно не мог представить масштабы катастрофы века, так же, как все то, о чем  знал, было еще где-то далеко и будто бы не совсем реальным. И вот предстояло это увидеть своими глазами.
Поезд пришел в Киев точно по расписанию. На вокзале действительно было не протолкнуться. Едва протиснулся к выходу и не столько вышел, сколько меня вынес поток пассажиров. И в метро столпотворение. Но в центре города все было как всегда. Сиял Крещатик с его нарядными и пышными каштанами, двигался непрерывный поток людей с сумками, пакетами и знаменитыми киевскими тортами — шла обычная мирная жизнь, разве только чаще сновали машины-поливалки, неся на своих водных веерах венцы радуг. Да разговоры людей нет-нет да и касались того, что произошло.
— Молоко лучше не берите, в молоке больше всего радиации...
— А в чем ее нет? Вон клубника была по два рубля килограмм, через день стала по рубль двадцать, а сегодня уже по шестьдесят копеек никто не берет...
— А правительство, говорят, с собственной едой приехало...
— И в спецкостюмах...
— У них всегда все «спец»...
Я приехал получать премию за одну из своих книг. Вручал председатель Союза писателей Украины Павло Загребельный. Помню, он что-то говорил о мужестве приехавших (нас было несколько победителей литературного конкурса), и мне было неловко слышать эти слова — какое мужество: сел в поезд, приехал... Просто я, как и все, тогда еще совершенно не представлял, что случилось в Чернобыле.
Через несколько дней я уже был снова в Харькове, а буквально недели через две подвернулся случай поехать прямо в уже известный миру Чернобыль. Нас было трое: харьковская поэтесса Ирина Полякова, Леонид Рубаненко — секретарь горкома комсомола и я. Мы везли книги участникам ликвидации аварии и должны были пару раз перед ними выступить.
К месту беды ехали на приземистом «уазике». Не без труда удалось выехать из столицы: туда не всех пускали, маршрутные автобусы не ходили, такси тоже, частники тем более. В пути мы разговаривали мало. Пока в общем-то не о чем было говорить — мы ничего толком не знали. Впереди всех нас ждало неведомое, невидимое и необычайно опасное, действие которого просто не укладывалось в голове.
Во все глаза мы смотрели вперед, туда, откуда никто не стрелял, откуда не двигались танки, не летели с бомбовым грузом самолеты, не поджидали замаскированные под полотном шоссе коварные мины. Но ощущение было такое, что все это было, существовало. И если не именно это (самолеты, танки и мины), то что-то подобное, ни на что известное нам непохожее. И самое главное — невидимое, но не менее грозное. Такое ощущение было и оттого, что среди бела дня машин на шоссе непривычно мало. И все они военные. И эти строгие щиты вдоль дороги: « НА ОБОЧИНУ НЕ СЪЕЗЖАТЬ!» И эта мокрая желтовато-белая пена на обочине. И эти частые военные посты. И свеженькие будочки ПУСО — пункты усовершенствованной санитарной обработки. И эти люди в накидках, противогазах, с дозиметрами в руках.
А дальше, когда съехали с шоссе, таблички вовсе как на фронте: «Хозяйство Иванова», «Хозяйство Бондаренко»... Колючая проволока, палатки, бронетранспортеры. Люди в полувоенной форме, в тяжелых, будто зимних, ботинках. Уголки тельняшек. Мягкие фуражки с большими козырьками, которые, как сказал мне один офицер, пришли к нам из Афганистана и получили неблагозвучное презрительное название «педерастки». Дальше таблички еще необычней и холодней: «ЗОНА ОТЧУЖДЕНИЯ!». Страшное название территории, куска земли нашей родной — зона отчуждения! А вскоре и первый дорожный знак в этой зоне, новый дорожный знак: «Опасно — радиация!». Где, какая — хочется спросить. Во все глаза — по сторонам. Кругом почти все как обычно: земля, трава, деревья, небо, облака. В сосновом лесу уйма грибов — косой коси. Но они уже не для людей. И не для зверей. И не для птиц, которых уже здесь нет. Вот почему здесь так непривычно тихо...
В тот же день — Чернобыль. На военном «бобике», на лобовом стекле которого в нижнем углу наклеен пропуск с косой красной линией — проезд всюду.
Чернобыль... слово-то какое, таинственно-мрачное.
Что он мне напомнил, Чернобыль... Лет двадцать назад на закрытом просмотре мне посчастливилось увидеть один заграничный фильм, который назывался «К последнему берегу». Печальная и мрачная фантастика: закончилась ядерная война, уже нет жизни ни в Европе, ни в Азии, ни в Африке, ни в Америке. Живет, точнее, доживает последние месяцы лишь благостная Австралия. Да еще чудом выжило одно американское судно, блудившее по морям-океанам в поисках очагов жизни. У берегов Южной Америки радист о корабля слышит сигналы, бессистемные звуки телеграфного ключа. Решают, что где-то там есть жизнь, и один из матросов, житель тех мест, сходит на берег. Идет по пустынным улицам, по которым не мчатся автомашины и на которых нет ни единой живой души. Мертвый город! Эта картина мертвого города была до того непривычна и мрачна, что, помню, в зале вмиг стало тихо-тихо. Ибо такого города никто никогда не видел. И представить не мог.
Нам же в зоне отчуждения довелось увидеть нечто подобное, только не фантастическое, а вполне реальное, от которого мурашки бежали по коже и волосы вставали дыбом: пустые дома, заросшие бурьяном тротуары, совершенно безлюдные улицы, магазины на замках, бездомные собаки и кошки да одинокий милицонер-регулировщик в темных перчатках и с белой повязкой на лице, которую тут, в Чернобыле, называют необычно приятным в этой суровой обстановке живым словом «лепесток». Он и на наших лицах.
Опять дорога, сначала степью, затем лесом, неопределенного и непривычного цвета… Сосны красно-бурые. Весь сосновый лес красно-бурый, опаленный этим…
Это слово стараемся не произносить, но оно у каждого на устах.
Километра за два до злополучной станции кто-то говорит, что на днях должен сюда явиться Горбачев. И показывает на темный асфальтовый свежий лоснящийся квадрат неподалеку от дороги, на котором что-то устанавливают люди. Площадка для вертолета. Кто-то говорит, что машина, новая добротная машина, на которой мы едем, никогда уже не выедет за зону отчуждения – радиации в ней столько, что никакие «пусо» не отмоют и что ее судьба – могильник, где уже полно подобной отработавшей техники.
Могильник… древнее слово, дремучее, но вот ожило и погладило каждого из нас и все человечество своей шершавой ледяной рукой: могильник…
А вот наконец и громада печально знаменитой АЭС, поверженной мирным атомом. Огромный бетонный корпус, полосатая труба. Во дворе станции валяется сорванный с крыши тем взрывом в десятки метров длиной кусок лозунга: «Коммунизм – это советская власть плюс...» Концовки известного изречения вождя нет, должно быть, ее унесло взрывной волной.
Чернобыль, Чернобыль… Есть город. Есть села вокруг. А жизни-то нету. И скоро ли будет?! Всего три дня были в Чернобыле и в зоне отчуждения. И три дня как во сне, тяжелом и вязком. Говорят: ты еще не видел паленого волка. Так Чернобыль мне представляется паленым драконом. Живым и огнедышащим. На котором копошатся маленькие существа – люди. Усмиряют, укрощают его. Делают, казалось бы, пустяковое дело: убирают с крыши четвертого блока обломки кирпичей, куски темно-серого графита, иной из которых в другой раз можно было бы просто поддеть носком  башмака, отфутболить в сторону. А тут безобидный на первый взгляд кусочек кирпича становится задачей из задач: как к нему подойти, подобраться, как его выдрать из расплавившегося гудрона, как пронести на лопате, не уронив – дорога каждая секунда!
Да, есть роботы. Вернее, были. И наши, и японские, и фээргэвские. Ну,  двигались они по крыше, убирали кое-что, то, что покрупнее, позаметней и меньше излучало рентген. Но там, где радиация была побольше, они отказывались работать, выходили из строя. Направляют их в одну сторону, а они не слушаются и, как чумные, бредут куда попало. Один хваленый японский робот свалился с крыши, упал прямо на КрАЗ, хорошо, что никого не было в машине.
Роботы не выдерживают! А солдатики, наши дорогие мальчики, выдерживают. Говорят: робертино-рядовой все сможет… Только какой ценой…
Сперва идут на крышу разведчики и дозиметристы. Определяют, что нужно сделать, какая радиация и сколько потребуется времени на операцию. Расчет до секунд. Потом показывают на макете станции маршрут – и вперед с песней!.. За тридцать-сорок секунд нужно сделать, на первый взгляд, очень простое: пробежать по крыше энергоблока несколько метров – всего несколько метров! – ковырнуть лопатой то, что тебе приказано, бросить в контейнер и назад.
Все вроде бы не так уж и сложно и, главное, быстро. Но потом человек ощущает что-то такое непривычное, неприятное и не обещающее ничего хорошего в будущем – внезапно навалившаяся на плечи тяжесть, одышка, сердцебиение, жар, боль в затылке, а потом страшная сонливость…Никто точно не знает, кто сколько хватает рентген – тут действует чисто советское правило: не положено знать даже то, что с тобой делается, что с тобой делают. Чтоб не было паники. Всем пишут не более двадцати пяти, положенных по норме. Такую дозу, кстати, приравнивают к ранению. Кто здесь работает, платят несколько зарплат. Ни за что деньги не платят. Но здоровье, как известно, ни за какие деньги не купишь. Но надо же кому-то расхлебывать это море людского горя! Сколько людей сюда кинули – хороших, здоровых, порядочных. Заваривают кашу головотяпы, расхлебывают обыкновенные хорошие люди. Смотришь на них и сердце сжимается. Идут вроде бы обычные разговоры. Сияют вроде бы обычные улыбки. Срываются с губ даже шутки: «Если будешь в Чернобыле, захвати для тещи пыли…». Рождаются свои, чернобыльские анекдоты: «Вы знаете, что такое КВН? Правильно, клуб веселых и находчивых. Но веселые здесь, а находчивым там». То есть дома сидят, откупились взяткой от смертельно опасной работы. И шутки тут свои: «Если хочешь быть отцом, закрывай яйца свинцом». Словом, все как обычно в большом мужском коллективе: люди работают, спят, едят, пьют, пишут письма, читают книги, смотрят кино и концерты.
И все же если присмотреться, это уже не те люди, которые сюда приехали два месяца назад. На лице каждого сероватый отпечаток ощущения невидимого коварного врага, с которым ты сражаешься, но одолеть не можешь – он тебя кладет на лопатки. Героизм этих людей с горчинкой, от которого щемит сердце и саднит душу.
Из Чернобыля люди уезжают другими. Смотрят на мир другими глазами. И на себя. И на свои житейские проблемы. Все, что меня еще недавно так волновало и мучило, отчего я по ночам не спал, мне казалось теперь таким незначительным, таким пустячным по сравнению с тем, что увидел и прочувствовал там, что мне даже стало как-то неловко самому перед собой: какие это несоизмеримые вещи – Чернобыль и твои проблемы….
В те дни ходил анекдот: «На холме неподалеку от Чернобыля стоят дедушка с внуком. Внук спрашивает: «А правда, что здесь была когда-то электростанция?». - «Правда», - ответил дед и погладил внука по голове. «А правда, что мы теперь все облученные?». - «Не верь сказкам», - ответил дед и погладил внука по второй голове…».
Полтора века назад один ученый сказал: «Предназначение человечества в том, чтобы уничтожить природу, а потом и самого себя…».
Каждый покидавший Чернобыль уезжал оттуда другим, с более высокими мыслями о своем житие-бытие. Человек многое пересматривал и пересматривает в себе и в окружающем мире. Именно там, в Чернобыле, каждый по-настоящему ощутил, как прекрасна наша жизнь и как с бездумной легкостью ее мы разрушаем.
К великому сожалению, ничто нас ничему не учит…

5
Поколению, к которому принадлежит и автор этих строк, принято было сетовать на то, что все самое важное, самое значительное происходило без их участия: Великая Октябрьская революция, Великая Отечественная война… Мы как бы были все время должниками старшего поколения и уже даже только поэтому ни на что не должны роптать, так как пришли на все готовенькое. Отчасти это так, если не вникать в то, что собой представляет это «готовенькое».
А «готовеньким» был великий и страшный эксперимент над живыми людьми, который проводился семьдесят с лишним лет, а мы все были и участниками, и свидетелями, но больше – подопытными существами, которых медовым пряником манили в утопический мир.
Когда все поняли, что до светлого будущего, как до горизонта, нам никогда не дойти, все с распростертыми объятиями приняли перестройку. Но к удивлению и огорчению всех, перестройка страшно пробуксовывала, накалялись политические страсти, назревали неожиданные и мало кому понятные перемены и катаклизмы.
Вместо ожидаемого экономического улучшения дела в стране шли хуже и хуже. Магазины зияли пустыми прилавками. Цены росли. Люди беднели.
Каждый новый правитель старается внести и какое-то свое новшество в жизнь людей, что-то такое, до чего его предшественники не могли додуматься. Горбачев почесал затылок, окинул всевидящим оком необъятную Россию и узрел в ее обитателях великий порок – поголовное пьянство процветает в великой стране. Что в таком случае делает? Изрекает всемогущее: «Низ-зя!»
Началась новая кампания – за трезвый образ жизни. Видно, там, в верхах, рассуждали так: как только народ бросит ее, окаянную, пить – мигом наступит коммунизм. Вино теперь на розлив стали продавать аж с одиннадцати часов. Ликвидировали все винные погребки и киоски, в которых торговали виноградным вином грузины и молдаване. Началась яростная борьба с самогоноварением. Ретивые исполнители указаний сверху взялись за топоры и начали вырубать в Крыму виноградники - «мы наш, мы новый мир построим!».
Как это раньше, века и тысячелетия назад, никто не додумался до такого простого и «гениального» решения: запретить людям пить вино и точка!
Запрещали не только пить, но и писать о том, что кто-то где-то опрокинет рюмочку-другую, на многие годы исчезло из репертуара знаменитое «Налей полней бокалы, кто врет, что мы, брат, пьяны…».
Правительство, руководимое бывшим ставропольским механизатором, на удивление многим почти непьющим решило одним махом вылечить страну от закоренелого порока. Лозунги, плакаты, собрания: убьем зеленого змея!
В одно из воскресений в Доме политического просвещения в Харькове прошла учредительная конференция трезвенников, на которую в основном пришли люди, не чуравшиеся «чарки», и удивлялись: о чем мы будем говорить? Ходили, посмеивались. Плохо, когда смеются над правителями – считай, что смеешься над самим собой.
Менялась политика, менялся облик страны, менялись люди. Внутренне, и внешне.
Еще совсем недавно город был как город. На рассвете дворники мели улицы, поливальные машины освежали тротуары и клумбы, мехкосилки подстригали газоны, наполняя воздух живительным ароматом свежескошенной травы. Взрослые, сосредоточенные и подобранные, спешили на работу, дети – в школу и садик. На перекрестках улиц стояли строгие милиционеры-регулировщики с полосатыми жезлами. Жизнь текла размеренно и относительно спокойно.
И вдруг что-то случилось в городе. Не вдруг, конечно, но город будто бы подменили. На всех углах и перекрестках, на площадях и возле памятников стали собираться группы людей и наперебой друг другу что-то доказывали, каждый яростно отстаивал свою позицию, которая сводилась к тому, что дальше так, как жили, жить уже нельзя. А как надо – точно никто не знал, хотя с пеной у рта доказывал, что знает.
По ночам кто-то обливал памятники черной краской. На кладбищах разрывали могилы. В аллеях парков валили бюсты юных героев Великой Отечественной войны. Творилось что-то непонятное. А там, где митинговали, группки, похоже, не харьковчан, скандировали непривычное для этого пограничного с Россией города: «Геть! Геть!», «Ганьба!».
Прохожие приостанавливались и спрашивали: «А что такое ганьба?». Или: «А кто это кричит? Откуда они?».
Те, кто кричал «Ганьба!», чехвостили Коммунистическую партию и москалей, всех тех, кто в Харькове разговаривает по-русски, и учили, как надо жить. Доказывали, что как только все ввУкраине станут говорить по-украински, жизнь мигом улучшится. Позже этих людей будут называть «руховцами». И появится благодарственная в их адрес поговорка: «Спасибо РУХу за разруху!».
А разруха надвигалась настоящая: глубокая, обширная, обвальная.
Незаметно закрывались в городе кинотеатры. Был когда-то на улице Короленко прекрасный маленький очень уютный кинотеатр «Хроника». Всего за десять копеек можно было посмотреть там какой-нибудь документальный фильм, а перед началом сеанса почитать в фойе свежие газеты, журналы. В крошечном буфете можно было и подкрепиться. Зимой сюда можно было зайти и просто погреться, если нужно было скоротать время. Закрыли очень нужный горожанам  кинотеатр. Теперь там мебельный магазин «Бегемот».
Вслед за «Хроникой» закрылся еще один прекрасный кинотеатр с двумя небольшими залами - «Харьков», в центре города. Теперь там коммерческий банк «Грант». Власти полагают, что это учреждение харьковчанам нужнее, чем кинотеатр.
В парке имени Шевченко много лет, точнее, десятилетий, жила, радуя глаз и душу горожан, аллея газетных витрин. С утра до позднего вечера у каждой витрины стоял пожилой или молодой человек – читал, что его интересовало. А выбор газет был обширен – из всех республик, центральные, местные, городские газеты. Вышел человек прогуляться, подышать воздухом и попутно узнал, что делается в мире, в стране, в твоем родном городе.
Исчезла из парка духовная аллея. Там, наверху, решили, что людям это тоже не нужно, как и кинотеатры.
А в парке имени Горького закрылся детский плавательный бассейн. А потом и бассейн для взрослых. Думали на время, оказалось – навсегда. Там, где всегда была масса людей, где играли в водное поло, прыгали с вышек и просто плавали, зияет огромная порожняя яма с обвалившимися стенами, в помещении разбиты окна, вынуты рамы, на стенах черные языки – следы пожара. Приезжий может подумать, что здесь была война.
Разруха в мирное время страшнее войны.
А через некоторое время закроется стадион «Металлист» со всеми своими секциями: футбольной, волейбольной, легкой и тяжелой атлетики, бокса, борьбы… За каждым этим словом – люди: взрослые, подростки и дети. И скорее всего, и их судьбы. Отныне никому не нужные. Зато, как грибы после дождя, в городе дружно всходят казино, ночные клубы, кафе-бары-рестораны.
Внешне, если посмотреть на центральные улицы, жизнь не меркнет. Напротив, становится ярче – столько кругом новых красочных вывесок, реклам, столько кругом снует красивых лимузинов, они уже не умещаются на улицах и, невзирая на блюстителей порядка, по-хозяйски ездят по аллеям скверов и парков, тесня прохожих на газоны.
Из многочисленных киосков наперебой несется ресторанная музыка. Витрины частных магазинов ломятся от изобилия. Возле них останавливаются, заезжая на тротуар, красивые иномарки. Большинство прохожих минуют эти магазины, ибо они не для них: минимальная зарплата – полтора миллиона, но за эти полтора миллиона не купить и килограмма приличной колбасы или сыра.
Сбываются прогнозы: богатые станут богаче, бедные беднее. В ходу поговорка: «Жизнь стала лучше, жить стало веселей: шея теперь тоньше, но зато длинней!..»
И анекдот: «Встречаются пессимист и оптимист. Пессимист, как и положено, жалуется: то плохо, это никуда не годится – не знаешь, как жить... Оптимист его подбодряет: «Ничего, еще не то будет!»
Что же еще может быть хуже? Как хорошему нет предела, так,  видимо, нет предела и плохому.

                6
На каждом шагу теперь в городе прохожих встречают непривичного доселе содержания афиши.
«Авангардно-эротический театр мод… Костюмы для смелых женщин и любопытных мужчин от макси до мини и от мини до бикини. Участвуют победители конкурсов «Московская красавица», «Мисс-фото» и «Мисс-эротика». «Всесоюзный конкурс эротического фото». «Тайны восточного секса».
 Прыткие журналисты, оседлав право на свободу слова засучив рукава, взялись разрабатывать эротические темы. В газетах и журналах, конечно, в тех, что похуже, запестрели материалы об интимной жизни кинозвезд Голливуда, на обложках и внутри издания замелькали обнаженные знаменитости и незнаменитости. Газетчики заспешили затеять дискуссию о том, нужны ли Харькову публичные дома. На городских базарах появилась такая литература, что порядочные люди обходили десятой дорогой те места, где её продавали.
В сохранившихся еще кинотеатрах стали демонстрироваться фильмы с подзаголовками «эротический». В подвалах домов круглосуточно гоняли ловкачи порнографические ленты. Определенная публика на сие зрелище валила валом, так сказать, приобщалась к западной культуре. «Знатоки» спорили, где эротика и где порнография. В это время один из американских ученых, побывавших в Украине, с улыбкой сожаления заметил:
-Они думают, что подключаются к западной культуре, к живительному источнику, не ведая, что на самом деле подключились не к крану с чистой водой, а к канализации.
Перестройка шла в душах людей. Но какая? Раскованные девочки стали стайками появляться у гостиниц и целыми группками отправлялись за границу обслуживать похотливых иностранцев. Участились случаи изнасилования. Стали появляться сексуальные маньяки-убийцы.
Киоски, в которых когда-то продавали газеты и журналы, теперь торгуют турецкими батонами. Другие киоски зазывают: «Дешевая одежда из Америки!», «Дешевая одежда из Германии!! На вес». Из страны, которую мы когда-то победили. «Дешевая одежда из Западной Европы». Налетай – подешевело!
Вот она – помощь Запада. Сбрасывают в Украину всякий хлам, как в мусорку. Бери небоже, что мне негоже… Но это еще цветочки. Ягодки – впереди. Сбрасывают нам не только ненужные, изношенные вещи, залежавшиеся продукты питания, которые собака не станет есть – у нее чутье потоньше, чем у изголодавшихся людей… сбрасывают в эту страну, которую с непонятной гордостью называют «центром Европы», и неудобоваримые изделия искусства и культуры: журналы, книги, фильмы, предназначенные не для цивилизованных американцев или европейцев, а для жителей третьего мира. В общем-то, по адресу... если разобраться, мы ведь теперь – люди третьего, если не четвертого мира.
Да и внешне народ стал меняться. Если раньше в основном видели мы на улицах молодых людей худощавых, то теперь непонятно откуда появилась масса молодежи с трескающимися от жира физиономиями, будто надутыми руками и ногами, идут, загребая ногами, словно они не гнутся – ноги и руки в стороны, как пингвины, вороты рубах расстегнуты до пупа, чтоб все видели золотые цепи на груди, чтоб все знали: идет сытый, богатый и наглый хозяин сегодняшней жизни.
На страницах газет и журналов замелькали новые фамилии, доселе неизвестные харьковчанам, а на телеэкранах – новые лица, которые пытались убедить людей, что они и только они знают, что надо делать и как, чтобы жизнь в стране вошла в нормальное русло и стала, конечно же, гораздо лучше, чем была вчера. Московец, Здоровец, Гринев, Попов. Знаменитый Сухов – таксист, ставший депутатом Верховного Совета СССР, и иже с ними.
Все они, эти политики, рьяно рвались в слуги народа. Ибо потом, как станет известно, когда все сделаются миллионерами, то бишь украинскими бедняками, простые смертные – рабочие, интеллигенция, то есть новоиспеченные паны и господа, будут получать пять-семь миллионов, а их слуги – до ста миллионов. Притом зарплата будет идти без задержки, каждый месяц и даже когда их депутатский срок истечет.
В слуги народа рьяно рвались те, кто еще вчера на лекциях вбивал в головы молодежи преимущество коммунизма, а теперь одним духом отрекшихся от него.
В слуги народа рвались в основном те, кто исчерпал способности в своей сфере действия. Или те, кто резко сменил свой курс движения. Подобно флюгеру, вчера он ратовал за идеи коммунизма, а сегодня «прозрел» наконец и подставил паруса под ветер с другой стороны – капиталистической.
Рвались в слуги народа и те, кто просто любил шлепать языком. В нашей харьковской писательской организации тринадцать человек из пятидесяти изъявили желание подепутатствовать. Но ни одного из них народ не избрал. И правильно сделал: каждый человек должен заниматься своим делом: политик – политикой, кухарка – кухарством, таксист – извозом, писатель, если он действительно писатель, должен скрипеть пером, а не зубами на трибуне.
К слову, писательский секретарь поэт Анатолий Перерва звал и автора этих строк попытать счастья на депутатской ниве. Я отказался наотрез, ибо с детства не перевариваю никаких сборищ. Я всегда уходил с собраний, а если и приходилось на них присутствовать, то почти никогда не выступал, считая это дело пустой тратой времени, сотрясанием воздуха. Мышиной возней. Политику делает небольшая группа людей. Народ – стадо. Истинную правду ему не дано знать, его куда-то гонят, влекут, манят и он, послушный, бежит, скачет, пока не угодит ногой в капкан или замаскированную яму-ловушку. Все мы с детства обложены красными флажками и несемся-скачем к уготованной нам политиками бездонной яме.
Постепенно происходили разительные перемены в душах людей.
С детства у многих советских людей святым словом было «комиссар». Видимо, в этом пристрастии сыграли свою роль и такие фильмы, как незабвенный «Чапаев», в котором умилял своей душевной мудростью бригадный комиссар, и «Оптимистическая трагедия»… да и вся наша могучая пропаганда.
Самым любимым из всех когда-то живших людей на земле, естественно, был Ленин.
Самой высокой мечтой была мечта о светлом будущем, которое все отодвигалось и отодвигалось, и вот наступил момент, который не так просто было пережить – момент прозрения и разочарования во всем, во что мы когда-то свято верили. Пришло время, когда поняли, что светлое будущее – мираж, утопия. Это было время крушения коммунистических идей, болезненной ломки сознания. С пьедесталов слетали кумиры, ибо люди о них начинали узнавать правду: кто они, какие и что делали, точнее, творили. А творили они дела неимоверные и уму непостижимые, о которых теперь уже все знают.
Как только советский человек начал прозревать, появился огромным тиражом знаменитый портрет Ленина, где он, приветливо улыбаясь, показывает куда-то рукой: мол, правильным путем идете, товарищи… Раньше была и соответствующая подпись, а теперь Ленин с плаката показывал смачную фигу.
Люди поняли, что их обманули. Поколение, которое это поняло, считало себя оболваненным поколением. К нему принадлежит и автор этих строк.
Поразило меня откровенное высказывание бывшего видного советского партократа, а ныне – российского царя Бориса Ельцина: «и унаследовали от коммунизма много идиотизма».
Было над чем думать, что пересматривать. Старый мир рушился, как строить новый, никто толком не знал.

                7
Назревал важнейший исторический момент, от которого зависела судьба великого Советского Союза и его закомплексованного народа: референдум!
Быть и дальше Советскому Союзу или разбежаться и стать независимыми республиками в составе Союза? Вопрос готовился лукавый, рассчитанный на то, что  многие толком не поймут, чего от них хотят, будут только надеяться, что если скажут «да», то жизнь мгновенно станет лучше.
Народ обмозговывал. А его мозги обрабатывали все, кому не лень. Главное, на что давили: нас, украинцев, объедают москали, если мы от них отделимся, у нас всего сразу станет больше. И народ поверил.
Престиж Коммунистической партии в это время упал окончательно. Еще заседали в обкомах и парткомах, еще исходили очередные постановления из ЦК от «руководящей и направляющей», но уже не так давно весомое слово «партия» люди произносили постно, пресно, с ухмылкой и вообще старались не заводить о нем речь. Особенно покачнулся авторитет партии после «узбекских» и других дел, в которых фигурировали высокие партийные чины, первые лица республик. Уже не только тайно, но и в открытую люди передавали друг другу материалы, раскрывавшие истинное лицо партии и ее вождей. Уже некоторых смельчаков, таких, как академик Шаталин, отлучили от партии. Уже отдельные мужественные люди показывали пример самостоятельного выхода из столь могучей и грозной организации, семьдесят с лишним лет державшей узды правления в Стране Советов и чуть ли не во всем мире.
Непростой это был момент – выход людей из партии. Много потом было разных споров и толков об этой неслыханной и невиданной доселе акции: то люди валом шли в парткомы, райкомы, чтобы получить заветную красную книжицу, то вдруг кто с болью, а кто с радостью расставались с нею навсегда.
Коммунисты были разные. Только начался выход из партии, как появилась эпиграмма на классика украинской литературы Олеся Гончара:
Вийшов з партії Гончар,
Наймудріший з класиків:
Сорок років він качав
Мед з партійной пасіки...
Намеки на его многочисленные премии и прочие блага, которые он получал от партии.
У меня тоже сложное отношение было с партией. Я мог вступить в партию, еще будучи в армии. Кое-кто из моих сослуживцев написали тогда заявление и их приняли безо всяких. Я же считал, что мне это делать рано. Хотя и был отличником всяких подготовок и помощником командира взвода и прочее и прочее, что говорило о том, что я достоин быть членом… Я же думал так: внешне я действительно выглядел примерным бойцом и командиром, но я был просто солдатом, человеком, которого против его воли забрили в армию и который в душе оставался свободным человеком, который не чурался самоволок, а в увольнении, если была возможность, с удовольствием прикладывался к рюмке – какой из меня коммунист? Потом после демобилизации женился и жил с женой не очень ладно. А коммунист – это пример для простых смертных. Примером я не был. Тянули меня в партию и в Союзе писателей. И национальность подходит, и фамилия начинается на «о» и заканчивается на «о». Другие страдали, кусали локти, что их не принимают, а я увиливал, оттягивал свое вступление в партию, так как прямо сказать, что я не хочу быть членом партии, это все равно, что самому себя сразу утопить: не будут печатать, не будешь выступать перед читателями как неблагонадежный. Поэтому от вступления в партию я уходил, так сказать, обходными путями, косыми галсами. И если раньше на меня «члены» смотрели свысока (они там что-то обсуждали на закрытых собраниях, читали закрытые письма, что-то такое важное решали...), то теперь, когда красная книжица им стала жечь карман, я на них смотрел с ухмылкой. Но бывшие члены партии удивительно быстро перестраивались. Еще вчера они были непримиримыми атеистами, а сегодня уже крестятся...
Не потому ли партия так быстро и сдалась, что настоящих преданных партийцев было кот наплакал. Поголовное большинство — приспособленцы.
Думаешь сейчас: чем же была Коммунистическая партия, точнее, сам факт пребывания в ней ее членов?
Для мизерной части ее трехмиллионной армии компартия была путеводной звездой их жизни, легковерных и недалеких партия привлекала якобы высокими идеями, для поголовного же большинства членство в партии было тем зеленым светом, который открывал путь к продвижению по служебной лестнице, получению различных благ, недоступных беспартийным, лучших квартир, лечению в лучших поликлиниках и больницах, почти бесплатному отдыху на лучших курортах, бесплатным поездкам за границу, доступу к дефицитным товарам и другим материальным благам. Красная книжица была как бы билетом в предбанник коммунизма.
Как только стало ясно, что Коммунистическая партия идет ко дну и ни один из ее когда-то преданных ей членов не шевелит пальцем, чтобы спасти свою кормилицу, коммунисты всех рангов торопливо стали освобождаться от когда-то драгоценной красной книжицы — добровольно, правда, пряча глаза, выкладывали ее на стол в парткомах, райкомах и прочих «комах».
До изумления легко люди покидали партию. И запоздало стыдились, что пребывали в ее рядах. Вот как освещает этот знаменательный момент «партийной жизни» одна из харьковских газет:
«В области практически завершены инвентаризация имущества райкомов КПУ и передача партийных документов в госархив. По имеющимся у нас сведениям, в некоторых районах предприняты попытки, и порой небезуспешные, по изъятию учетных карточек бывших членов Коммунистической партии. Многие обладатели красных книжек, которые в недалеком прошлом давали значительные преимущества в том же продвижении по службе, сегодня расценивают свидетельства своей причастности к партии коммунистов как своего рода компромат, тормоз развития карьеры. Отсюда и стремление как можно быстрее избавиться от нежелательных документов.
Среди тех, кто первым бросился изымать свою учетную карточку члена КПСС, отдельные работники советских органов, прокуратуры, МВД, КГБ. Причем представители двух последних ведомств, пользуясь своим служебным положением, в ряде случаев предприняли прямое давление на хранителей партийных документов.
А это уже совсем непонятно. Даже если не говорить о противозаконности таких действий, начинаешь сомневаться в профессиональной пригодности работников «органов». Ибо даже мало-мальски компетентному человеку известно: данные на каждого коммуниста продублированы как минимум три раза — в обкоме, ЦК республики и ЦК КПСС. Так что напрасны старания».
Простой член партии — рабочий, служащий, крестьянин — избавился от своей причастности к «комунякам», и концы в воду. Из ближайшего окружения мало кто знал — ты член партии или не член. Зато заметные партийные чины не так просто могли спрятать свою былую и ярую партийность. И теперь при каждом удобном случае старались напомнить, какой вуз они кончали, то есть, что они не партийные боссы, а инженеры, педагоги, музыканты. Так один мой
знакомый, бывший комсомольский, а потом обкомовский работник, когда партия зашаталась, с телеэкрана заявил, что он по профессии музыкант. Теперь он руководит одним из театров города. И руководит, кстати, неплохо. И даже внешне он очень изменился. При встрече с ним думаешь: вот чем и должен был он заниматься: искусством, а не протиранием штанов в партийных кабинетах.
Будто сговорившись, бывшие партийные деятели торопливо меняли и свой внешний облик, как и вышеупомянутый директор одного из харьковских театров. Свои серые или синие костюмы и обязательные галстуки прятали в шкафы подальше и облачались в более демократическую одежду: вольные курточки, пролетарские кепи... так сказать, маскировались под простой народ.
А куда денешься: коммунистическая идея полностью потерпела крах, партийцы с позором и безо всякого малейшего сопротивления сложили оружие и свои полномочия и поспешно растворились в толпе. Не забыв, правда, при этом самого главного — захватить денежки и новые выгодные места.
Газеты писали: «Обратите внимание на большой удельный вес аренды и доходы бывшего «авангарда». Примечательно, что обкомовские «уши» торчат из коммерческих банков, фондовой биржи, ассоциации малых предприятий и т. д. «Авангард» не собирается расставаться с руководящей и направляющей ролью, он ищет свое место в новых структурах, т. е. стремится прибрать их к рукам».
Партию разоружили, но, как ни странно, партия осталась у власти. Члены партии изменили лицо, сменили маски, став перевертышами, оборотнями. Не знаю, как у кого, но у меня к такому типу людей никогда не было теплых чувств.
Коммунисты, правда, были разные. Можно сказать, были белые и были черные. Были господа и были рабы. Одни лопались от жиру, другие перебивались с хлеба на квас. Одни жили в шикарных квартирах, другие ютились в бараках, подвалах, потом в хрущевках. Одни указывали пальцем, что делать, другие вкалывали как проклятые. За гроши. Одни вступали в партию, чтобы получить что-то от нее (должность, машину, квартиру, дачу и хорошую зарплату), другие — чтобы отдать все, что у тебя есть, вплоть до самого дорогого — свою жизнь. Не такие ли коммунисты первыми поднимались в атаку? Вспомните знаменитый снимок комбата — ну кто не поднимется в атаку вслед за этим лихим парнем с пистолетом в руке и лихо сдвинутой на затылок пилотке?! Он не мог не быть коммунистом — комбат.
Вспоминая споры тех дней о партии и коммунистах, не могу не вспомнить, как один из моих приятелей, кадровый рабочий танкового завода, который всю жизнь прожил на квартирах и в общежитии и тоже был коммунистом, однажды мне сказал:
— Многие вступают в партию, чтобы получить какую-то материальную выгоду. Конечно, этим коммунистам грош цена. Но ведь другие вступали в партию от всей души. Что мог получить взамен красной книжицы боец на фронте — пулю в сердце! Мой отец, между прочим, вступил в партию под Сталинградом. Когда еще никто не знал, чья возьмет... И я вступил потому, что горжусь своим отцом. А они — комуняку на гиляку! Да если бы не было таких «комуняк», как мой отец и его товарищи, и Украины бы не было…
                8
Партия КПСС... Коммунисты... Их взлет и падение, крах.
Для многих людей, особенно старшего поколения, долго еще будет великой загадкой: как так получилось, что самая многочисленная, самая могущественная организация в стране, а то и в мире, которая имела безграничную власть во всем и над всеми, которой были подчинены КГБ, милиция, вся армия и флот — как она, этот монстр, так быстро капитулировала, позорно подняла ручки вверх? И более того — теперь живет, будто ничего особенного и не случилось, а если и случилось, то то, что и должно было случиться. Ярые партийные работники превращались в столь же яростных врагов своей бывшей родной коммунистической партии. Будущий первый президент Украины Леонид Кравчук был заведующим идеологическим отделом ЦК КПУ. Как он выступал против руховцев и националистов! И вдруг сам сделался националистом и плюет на партию.
Можно только позавидовать, что люди так умеют перестраиваться.
Если у нас и шла перестройка, то наиболее успешно из коммунистов в демократы и националисты.
И может быть, и нет большой загадки, как это так получилось, что самая могучая организация вмиг сникла, рассыпалась, ушла в песок... если хотя бы мельком пробежаться по тому, что делала партия, как жила, какие люди ее возглавляли в своих низах и на самой верхушке. И как она относилась к так называемому простому советскому человеку.
Об этом уже изданы тома книг и еще больше будет написано со временем. Однако одним из важнейших документов для будущих историков и просто будущего поколения, разгадки сего феномена века, взлета и краха могущественной организации станут все-таки личные воспоминания беспартийных, которым в свое время довелось пообщаться именно с руководящим составом партии. На разных уровнях. Поголовное большинство людей не имело счастья общаться с вождями партии, они их видели только на картинах, в газетах, в кино да по телевизору. А со средним и нижним звеном дело иметь приходилось: партком, райком, обком, крайком... Туда или вызывали «на ковер», или приходилось обращаться по своим или общественным делам.
Да пусть простит меня взыскательный читатель, но я просто не могу не поделиться и своими воспоминаниями о некоторых встречах с партийными руководителями. Они не придуманы, запали мне в душу, дали определенный настрой, создали отношение к тем, с кем довелось в разное время встречаться, а точнее, сталкиваться.
Было время, когда все, о чем писалось в газетах, говорилось по радио, втолмачивалось в наши набитые половой головы, мы принимали за чистую монету.
Да, в свое время мысленно и я преклонялся перед партией и с глубокой симпатией относился к ее руководителям и вождям. Как на храмы, смотрел на здания обкомов-горкомов, считал, что работают там люди особенные, не чета мне. И вот однажды довелось впервые переступить порог одного из таких храмов.
Мне было тогда лет двадцать пять. Вернувшись из армии, работал в небольшом сибирском городке Бийске гидрологом и вот решил перебраться в столицу Алтайского края Барнаул. Там, я знал, была писательская организация, а я начал писать и хотелось быть поближе к собратьям по перу, чтобы не вариться в собственном соку. Настроен был по-боевому, готов был работать, как вол, вопрос только — где. Как и каждому, кто взялся однажды за перо, хотелось в газету. Тем более, что я написал один очерк, послал его в «Комсомольскую правду» и получил оттуда обнадеживающий ответ: очерк готовится к печати, срочно сообщите, где и кем работаете, сколько вам лет и прочее. Словом, у меня за плечами были крылья и они меня понесли в Барнаул.
Была зима, морозы стояли крутые. На улицах студеный туман, на деревьях густой сыпучий иней — куржак. Под ногами снег, как толченое стекло: хрусь-хрусь. В руке у меня чемоданчик с вырезками из Бийской городской газеты, где я успел кое-что напечатать, в том числе и несколько рассказов, письмо из «Комсомолки», в кармане сорок рублей — ползарплаты литраба, в голове — радужные мысли: вот она — столица Алтайского края, вот тут и начнется моя литературная жизнь, здесь большие газеты - «Алтайская правда» и «Молодежь Алтая», альманах выходит, писатели-поэты где-то собираются. С чего же начать, куда сунуться, ведь в этом городе я впервые и тут нет у меня ни единого знакомого человека... Правда, несколько месяцев назад я послал на конкурс свой рассказ в газету «Молодежь Алтая», его напечатали и дали премию, но что- то удерживало меня соваться сразу прямо в газету. Хотелось пойти другим путем, не связанным с рассказом. Мне казалось, скажут: ну вот, возомнил себя писателем…
Никогда в жизни до этого я не обращался в официальные органы, ни в горкомы, ни в райкомы, но тут почувствовал, что должен обратиться именно к ним. Тем более, что собирался уже работать в газете – печатное слово тянуло. Я был  готов пойти в любую заводскую многотиражку. Ноги привели меня к самому солидному, с колоннами зданию, на котором висела не менее солидна вывеска - «Алтайский крайком Коммунистической партии Советского Союза». Признаюсь, переступая порог сего заведения, я на миг пожалел, что в свое время, будучи в армии, не вступил в партию: спросили партбилет, а его у меня, понятно, не было, да и отношение, видимо, было бы ко мне в крайкоме получше, будь я партийным. Я показал паспорт и комсомольский билет, мне выписали пропуск. Попал на прием к заведующему отделом агитации и пропаганды Бутакову, довольно молодому еще человеку в сером костюме и красном галстуке.
Он встретил меня настороженным взглядом и вопросом, который немного сбил меня с толку:
-Вам что-о?
Я сказал, мне – что… работать хочу, в газете, в любой…
Сесть хозяин просторного кабинета посетителю не предложил. С некой брезгливостью в уголках тонких губ он полистал мои документы; полистал, не вникая в содержание, вырезки из газет и, как что-то неприятное оттолкнул от себя, изрек фразу, которая меня ошарашила еще больше, чем вопрос «вам что?». Повторяю, я готов был на все: работать где угодно и кем угодно, лишь бы жить в Барнауле, где шла какая-то литературная жизнь. И вдруг этот партийный князек, глядя мне прямо в глаза, проговорил-приговорил, твердо чеканя каждое слово:
-Вам в Барнауле места нет!
 Как обухом по голове.
- То есть… - не совсем понял я. Как это: мне, совершенно молодому еще человеку, отслужившему честно в армии почти четыре года, окончившему одно учебное заведение, начинающему журналисту и, быть может, писателю, гидрологу, романтику, который не остался в тепленькой Украине, а поехал в Сибирь «за туманом и за запахом тайги»… нет места в полумиллионном городе… Где, между прочим, среди множества порядочных людей живут и тысячи  проходимцев, ворюг, бандюг, взяточников и убийц… нет места обыкновенному советскому парню, который по собственной воле ринулся в суровую Сибирь изучать, созидать, строить, поехал не за длинным рублем, а за романтикой… и вот этому-то вполне нормальному по тому времени парню, быть может, нужному сибирскому городу, вдруг партийный божок заявляет: «- Вам в Барнауле места нет!» Прихлопнул меня, как муху, раздавил, как червяка.
Не могу понять до сих пор, почему он так сказал, почему он молодому человеку отказал в праве работать и жить в том довольно сером заштатном провинциальном городишке? Мне кажется, потому, что уж больно не терпелось коммунисту Бутакову, наделенному определенной властью, показать, что он что-то собой представляет, что он – власть! Что он хозяин, пусть не самый главный в городе, но все же хоть какой-то, да хозяин, властелин, и из него прямо-таки перло желание доказать и показать, что он вправе распоряжаться другими людьми, судьбами людей.
Самодовольный и надменный, удобно сидевший в кожаном кресле в хорошо натопленном просторном кабинете, он не спросил посетителя, приехавшего из другого города, где он остановился, на вокзале живет или в гостинице устроился и устроился ли (чемодан у меня был в камере хранения).
Оглушенный таким жестким отказом, я что-то пробормотал, кажется, повторил, что я ведь не прошусь в краевую газету, что согласен в любую многотиражку, хотел сказать, что «Комсомолка» меня готова печатать, но он перебил:
-Я все сказал!
Не помню, что я еще ему говорил и говорил ли. Не помню, как собрал свои бумажки – публикации в разных газетах (печатался я и в военной одесской газете «Защитник Родины») и собрал ли… Помню только, что незамедлительно оказался за тяжелыми, обитыми медью дубовыми дверями на улице. Морозище стоял дикий. Деревья в куржаке и тумане. И в голове – туман. И жжение под ложечкой: за что же он со мной так, вот этот партийный самовлюбленный князек-божок Бутаков? За что? И жутко пожалел, что переступил порог этой, как я считал тогда, святыни, и как теперь понял – цитадели черствости, чванства и хамства. И думал о том, что если какой-то завотделом крайкома так себя ведет, то как ведут себя те, кто там повыше?
Ноги меня привели в какую-то прокуренную забегаловку – куда же еще пойдет отверженный писака? Там пили дешевое  вино, грызли вяленую воблу и решали мировые проблемы. Там было по-домашнему уютно, и когда я опорожнил для сугрева и разрядки стакан какого-то пойла, под ложечкой у меня потеплело, по телу разлилось блаженство, словом, я сходу почувствовал, что нахожусь там, где и должен быть по рангу, и главное, среди тех, среди кого и должен быть. Здесь мне не сказали «Вам нет места!». Здесь подвинулась у заваленного рыбными костями столика:
- Садись, братишка!
И говорили стихами:
Пей, братишка, кипучая ночь за окном,
Да и некуда нам торопиться…
Выпили еще, познакомились. Оказалось, что это журналистская братия, сотрудники краевой комсомольской газеты «Молодежь Алтая»: Валя Криволапов – выпивоха, бабник и стихоплет; Олег Петров – ленинградец, который город свой называл Питером; Ваня Кудинов – местный парень, недавно вернувшийся с флота, и будущий руководитель Алтайской писательской организации. Когда ребята узнали о цели моего приезда в Барнаул, одобрили ее, посоветовали плюнуть на крайком партии, а Ваня Пивоваров, редактор «Молодежки» и, между прочим, тоже коммунист, но другой закваски, спросил:
-От стихов отбрехиваться сможешь?
Я неуверенно пожал плечами: дело все-таки ответственное – решать судьбу присланных в редакцию стихов.
- Конечно, сможет! – ответил за меня Криволапов.
- Значит так, - сказал Пивоваров, - с завтрашнего дня ты наш литконсультант, давайте за это…
Дали и за это.
- А ты где остановился? – спросил Олег.
Я сказал, что собираюсь идти в гостиницу, если там будет место… сказал, что у меня еще есть деньги, около сорока рублей…
- Деньги прибереги, а жить будешь у меня, - сказал он и пояснил: Мы вдвоем с женой, а у нас две комнаты и кухня, будешь спать на кухне, там у нас кушетка есть…
Выпили и за кушетку. И, конечно же, за прекрасную половину Олега – Марину. Выпили вообще за женщин, за дружбу и еще за что-то.
Все устроилось. И без крайкома партии. Оказалось, мне нашлось место в Барнауле. Я работал там и в газетах, и на радио, и на телевидении, печатался в альманахе, выпустил свои первые книги. И как ни странно, а может быть, и вовсе не странно, однажды был награжден грамотой крайкома партии как журналист и писатель.
Потом я часто проходил мимо того самого солидного в городе здания и меня постоянно саднила мысль: а зачем оно, это здание, вернее, те люди, которые сидят в нем? Если не будет их, то что — газеты перестанут выходить, заводы-фабрики остановятся, люди перестанут землю пахать? А вот поди ж, там полагали, что без них никто не сможет шагу ступить, без руководящей и направляющей...
Но во всем мире ступают и что-то не слишком оступаются и отстают...
И в Харькове не раз приходила подобная мысль, когда, задирая голову, я смотрел на главное здание в городе: зачем оно?
И такие мысли, уверен, приходили не только автору этих строк.
КПСС — это огромное здание, построенное без фундамента. Потому оно вот так в одночасье и рухнуло, завалив нас своими обломками.  Партия жила сама по себе, народ великой страны — сам по себе. И судьбы были у них разные.

                9
Украина бурлила. Харьков всегда был одним из самых активных в политическом отношении городов страны и в эти дни был похож на те далекие времена, когда назревали на нашей земле большие перемены — Великая Октябрьская революция. Лица у людей азартно-озабоченные. То там, то тут собираются кучками и что-то друг другу доказывают, потрясая кулаками с зажатыми газетами.
Стали обычными митинги, пикеты, голодовки и даже забастовки... чего раньше советские люди никогда или почти никогда не видели.
На деревьях, столбах, рекламных щитах и заборах расклеены листовки:
«ГРОМАДЯНИ УКРАЇНИ!
Надходить  важлива подія в житті нашого народу — під-тримання шляхом Референдуму НЕЗАЛЕЖНОСТІ УКРАЇНИ, прийнятої Верховною Радою 24 серпня 1991 р.Ми всі дуже погано знаємо свою країну, а тому пропонуються Вашій увазі деякі матеріали з нашої історії, які говорять про те, що Україна може і повинна жити САМОСТІЙНО та ПРОЦВІТАТИ на базі працездатності нашего народу, родючої землі та індустріально-економічного потенціалу».
В листовке сообщалось о том, что народ Украины трижды на протяжении своей истории обретал независимость. В семнадцатом веке при Богдане Хмельницком. В начале нынешнего столетия — под руководством Винниченко и Грушевского.
Дальше в листовке говорится:
«Кремль вважає, що без «Союзу» Україна пропаде. Чи відповідає це дійсності? Прочитайте нижче наведені дані (Німецький Державний Банк) і зробіть власний висновок:

Тридцать три процента овощей... четверть всего производимого в Союзе мяса, молока, консервных продуктов, пятьдесят процентов сахара! А сколько хлеба, картофеля... Станем «незалежними» — вот наедимся, а то объедают нас эти прожорливые москали...
Насадка на крючке — пальчики оближешь, и карась клюнул... не подумав о том, что для того, чтобы добывать хлеб, сахар, мясо, молоко и прочие продукты, необходимые для существования, нужен такой «пустяк», о котором почему-то скромно умолчал Немецкий Державный Банк, как какая-то нефть, какой-то газ, быть может, какое-то золото, какие-то алмазы и прочие «пустячки», без которых ни одна цивилизованная страна не обходится, а Украина, пусть думает народ, обойдется.
Помните слова из немецкой солдатской песенки времен войны: «Фюрер мыслит за меня...»
За украинский народ думал «Немецкий Державный Банк», своего рода — «фюрер»...
82 % жителей Украины проголосовали за независимость.
Конечно, вольным быть лучше, чем рабом. И началась в Украине новая «вольная» жизнь. Все думали, что теперь мы раз два и в дамках...
Да, теперь можно было все и всех критиковать и тебе ничего за это не будет, никто тебя за решетку не посадит. Теперь можно было в открытую слушать радио любой страны: «Голос Америки», «Свободу», «Немецкую волну», «Би-Би-Си»...
Теперь до упада можно было спокойно митинговать, пикетировать, бастовать и голодать не только демонстративно, несколько суток или недель, а и всю оставшуюся жизнь, и никто на тебя не обратит внимания: ты захотел голодать — вот и голодай... Теперь можно было в открытую спекулировать, то есть где-то что-то покупать дешевле, а продавать дороже — свободная торговля! Теперь можно торговать чем угодно, даже своим телом — свобода! Теперь можно было не ходить на работу и никто тебя не привлечет к ответственности как тунеядца. Это презрительное слово исчезло из обихода. Многое теперь можно было, но вот только, как наконец стали понимать люди, нормально жить было нельзя. Но это уже «пустяк». Для «Немецкого Державного Банка».


Глава вторая

Чтоб вы жили в эпоху великих перемен!               
                (Старинное китайское проклятье)
1               
  Каждое утро люди просыпались от ожидания резких перемен, конечно же, в лучшую сторону. Вот-вот в правительстве умные головы что-то провернут, и мы заживем как заправские капиталисты: будем ездить в дорогих лимузинах, отдыхать на шикарных курортах и на нашу прошлую, советскую жизнь смотреть сквозь пальцы с брезгливым пренебрежением, в душе стесняясь ее, как стесняются некоторые  своих бедных родственников.
Но утро сменялось днем, а день вечером, наступало новое утро, еще и еще, но не наступала новая «сладкая» жизнь, за которую проголосовало поголовное большинство. «Карась» жевал насадку и начинал ощущать на зубах холодок металла, который вот-вот вонзится ему в небо и потянет...
Люди стали стремительно беднеть. Если раньше пенсионеры не только сносно жили на свое пособие, но еще и откладывали на сберегательную книжку кое-что, то теперь пенсии не хватало даже на самое необходимое. А в одно прекрасное утро все владельцы сберегательных книжек сделали пренеприятнейшее для себя открытие: то, что они откладывали на черный день, превратилось вдруг в прах... Как и почему — никто не понимал, но факт оставался фактом: миллионы людей были обворованы.
Это коснулось и моей семьи. У нас тоже были сберегательные книжки и там лежали довольно крупные суммы. Независимость Украины совпала у меня с выходом на пенсию. Пенсия должна быть значительна, так как по сто рублей писателям доплачивали еще Литфонд Украины и Литфонд СССР — жить можно было бы припеваючи. Но Литфонда СССР уже не было, а у Литфонда Украины денег уже не было.
Еще кое-как барахтались издательства, в смысле государственные, и была надежда на гонорар за книги, которые вот-вот должны были выйти. Я уже начал получать авансы, но захлестнувшая страну инфляция моментально превращала деньги в ничто. Помню, когда я вышел из издательства «Прапор» и прикинул, что же я могу купить на свой гонорар, то оказалось — полбутылки шампанского. Тогда еще шутили в клубе писателей: «Омельченко получил гонорар и споил весь Союз писателей...»
Подступали кошмарные времена. Люди вмиг становились бедняками. Но еще хорохорились, не особенно признавались, что плохо питаются, что с трудом платят за квартиру, что уже не могут никуда поехать отдыхать. И все в душе таили надежду: где-то через полгодика жизнь станет лучше. Самое главное — теперь мы свободны! Правда, пока не очень задумывались, от чего  свободны. Большинству людей свойственно размышлять позже. А пока терпели, удивлялись, что жизнь катит не в ту сторону, и ждали, что вот-вот посыплется манна с неба. А ее, этой долгожданной манны, все не было и не было. И люди разговорились, начали роптать.
Я живу рядом с самой большой площадью в Европе. В советское время она именовалась площадью имени Дзержинского и станция метро была тут его имени, но ее переименовали в «Университетскую», огромный бронзовый барельеф чекиста №1 сковырнули, а площадь решили назвать площадью Свободы. Это идеальное место для всяких разных сборок-разборок. Тут всем хватает места, можно митинговать сразу нескольким партиям и никто никому не будет мешать. Эту огромную площадь с одной стороны обрамляют три богатыря: здания университета, государственной промышленности, сокращенно Госпром, и военная академия. Все три здания солидные, добротные, высотные, а Госпром — вообще первое в бывшем Советском Союзе высотное здание, которое в свое время воспел и Владимир Маяковский. С противоположной стороны столь же солидное, с подавляющими личность тяжелыми колоннами здание обкома партии. Вдоль площади тянется одна из самых лучших в городе гостиница «Харьков» — очень удобное место для дислокации блюстителей порядка и спецподразделений. А через площадь от гостиницы прекрасная отдушина — парк имени Шевченко с тенистыми каштанами и липами, вековыми дубами, на ветвях которых в войну фашисты вешали непокорных харьковчан, а сейчас под этими дубами подолгу простаивают старики-пенсионеры, чтобы одолжить у могучих дерев силы и долголетия. Здесь же в начале главной аллеи лучший в мире памятник великому Кобзарю. Есть в парке, на его задворках, еще один памятник — основателю харьковского университета Василию Каразину. Почему этот памятник поставили не перед университетом, а за университетом — это на совести тех, кто тогда решал, где ставить памятник великому гражданину города и Украины. Потомки не всегда бывают благодарны. В этом мы еще убедимся не раз.
Площадь Свободы удобна для разных сборищ и тем, что рядом в начале парка находится общественный туалет — заделанное в землю сооружение малозаметное, но всем необходимое. С приходом новой власти туалет, правда, стал платным, и если площадь эта самая большая в Европе, здания самые солидные в городе, то туалет здесь самый дорогой в городе, потому многие, чтобы сэкономить на пирожок, бегают вглубь парка, к решетчатому забору Обсерватории, чьи купола с телескопами обращены к звездам.
Возле метро толкотня, суета. Переходы забиты лотками с ярко-пестрыми товарами: сигареты, кофе, конфеты, печенье, шоколад, жвачка, разрекламированный «киндер-сюрприз». Батоны турецкие, бананы африканские, часы японские, батарейки китайские, германские, туфли итальянские, книги русские. А что же тут наше, украинское? Разве что семечки... Да музыканты в переходах. И нищие.
Возле общественного туалета наяривает марш Мендельсона духовой оркестр. Видимо, раньше эта братва подрабатывала на похоронах, а теперь кто хоронит с музыкой? Только самые богатые, которых теперь называют новыми русскими, новыми украинцами.
Чуть поодаль пиликает на скрипке трогательный дуэт — мальчик и девочка. Полонезом Огинского они пытаются разжалобить прохожих, растопить им охладевшую душу, но прохожие нынче не очень сердобольны или сами такие, что запиликали бы на скрипке в переходе, если бы она у них была, и они умели бы играть. Проходят с хмурыми лицами мимо, мельком взглянув в распахнутый настежь порожний футляр от скрипки, совестливо отводят глаза. Чуть не на каждой ступеньке — нищие. Наши, отечественные.               
Возле оперного театра, где кончается парк, скопление дорогих машин. Тут работают мойщиками мальчишки лет десяти-двенадцати, в спортивных костюмчиках «адиддас», с закатанными по локоть рукавами, с растрепанными волосами: в одной руке — тряпка, в другой — какой-то баллончик.
Мальчишки-мойщики машин — продукт перестройки. Не все родители теперь работают. Вместе со взрослыми на улицы постепенно, но уверенно выбрасываются подростки и даже дети. Вместо того чтобы сидеть в школе за партой, многие мальчишки вышли на улицы зарабатывать на хлеб. Кто мойкой машин, кто продажей газет. В подземных переходах и на станциях метро часто слышатся и детские голоса:
— Свежие газеты! Купите газеты! «Премьер», «Курьер», « Теленеделя »… «Премьер»», «Курьер», «Теленеделя»!..
А на вокзалах, в скверах и возле гостиниц околачиваются вульгарного вида девчушки, которым бы еще ходить да ходить в школу, а не зазывающе заглядывать в глаза упакованным мужчинам. Юных жриц любви гоняет милиция, так как они пока еще не в состоянии откупаться от блюстителей порядка, как это делают их старшие коллеги-профессионалы, которых в городе становится все больше. Как ни странно, но проституция делается престижной профессией. Если раньше школьницы мечтали быть врачами, учителями, инженерами, артистами, космонавтами, то теперь при анонимном опросе выпускниц нескольких школ выяснилось, что на одном из первых мест у них стоит древнейшая профессия, которую, похоже, скоро придется узаконить и в Украине — чем мы хуже Австралии и других капстран, где это не преследуется?! Раз решили ехать в капитализм — так поехали!
Новое время — новые веяния, новые профессии. И на многие из них новый взгляд. Были «вахтовики» — трудяги, которые на две недели в месяц летали из Украины в Западную Сибирь на нефтепромыслы. Теперь появились так называемые «челноки» — люди, которые с огромными сумками-торбами мотаются туда-сюда: в Польшу, Италию, Грецию, Турцию. Когда-то на таких смотрели косо, с презрением называли спекулянтами, власть с оными вела непримиримую борьбу, то теперь все на них смотрят как на продукт своего времени — вполне нормально и даже с сочувствием, ведь «челноком» может стать в любую минуту всякий, кто завтра окажется без работы. Люди еще не привыкли к этому страшному слову «безработица», но она уже по-хозяйски шагала по стране, не щадя никого.
Безработица растет не по дням, а по часам. Сперва сокращают рабочий день, потом рабочую неделю, потом людей отправляют во внеочередной отпуск, конечно же, без содержания, а потом и коленкой под зад... Хотел в капитализм — топай... Остался без работы — никому и не пожалуешься, ни в какой партком-профком не пойдешь. Никто, нигде за тебя не заступится, ибо отныне ты никому не нужен, хотя со всех трибун трезвонят о социальной защите.
Новое сословие «челноки» — это бывшие рабочие и служащие фабрик, заводов, научные сотрудники различных институтов, преподаватели, учителя, врачи — все те, кто в один непрекрасный момент оказался у «неньки» Украины чужим и ненужным, лишним ртом. Появилась новая поговорка: «Нет зарплаты — айда в Эмираты!». Вот и снуют они, неприкаянные бывшие специалисты различных учреждений, предприятий, заведений, из родной страны в чужую и назад, на базар. Осваивают, так сказать, новую рыночную экономику.
Базары теперь, правда, стали настоящими базарами. Чего тут только нет на нынешнем украинском рынке! Кто только тут не торгует! Кроме наших, «панов», продавцов «кавказской» национальности, тут целый отдельный «вьетнамский» базар, «корейский», «китайский» и даже «негритянский».
Нет надобности перечислять то, что тут можно купить — многое. Но есть вещи, продажа которых просто не укладывается в голове: ордена и медали!..
От хорошей жизни человек не понесет на базар свою или отцовскую награду. Раньше такого не было.
Многое теперь для украинского народа будет вновь. Ко многому новому придется привыкать, хочешь того ты или не хочешь. Хотел новой жизни — получай!

                2
Природа одарила людей прекрасным качеством — надеждой на лучшее. Каждый год новой жизни люди думали: вот этот год пройдет, как-то переживем его, а там будет легче. Но легче не становилось. Экономический кризис в стране углублялся и углублялся. Сокращалось производство, закрывались заводы и фабрики, научно-исследовательские институты. Как и предсказывали аналитики, богатые становились богаче, бедные — беднее.
Бедных становилось все больше. В городах в последнее время появилась масса бомжей и нищих. Бомжа сразу отличишь от обыкновенного бедного опустившегося человека. И тот и другой одеты в рвань или залоснившееся тряпье, небриты, нечесаны, с углубленными в себя взглядами. Отличительный атрибут бомжа — набитая барахлом засаленная сумка, в которой хранится все добро-имущество хозяина.
Харьков постепенно теряет свой прежний облик бывшей первой столицы с относительно чистыми улицами, аккуратными скверами, деловито снующими прохожими. Кстати, в Харькове после Великой Отечественной войны стало много скверов. Дело в том, что сразу после войны начали разбирать разрушенные в городе здания, а их была масса, а на месте развалин на скорую руку сооружались скверы. В шутку Харьков в то время называли «скверным» городом. Теперь и войны не было, и разрушенных домов, но город стремительно приобретал действительно скверный вид: дома превращались в обшарпанные трущобы, дороги и тротуары не ремонтировались, парки и скверы делались похожими на свалку, то там, то тут разрастались захламленные пустыри, зарастали бурьяном новостройки, мозолили глаза неубранные помойки.
Обретали иной облик и люди. Лица стягивала хмурость, характеры становились замкнутыми. В глазах у большинства сквозила нескрываемая озлобленность.
Это сладкое слово «свобода» имело не такой уж и сладкий вкус. Накануне референдума и голосования за независимость страны политики на все лады расхваливали будущую новую жизнь соотечественников, но ни один из них не сказал народу честно и откровенно ту правду, которую они должны были знать и которую еще в начале века однажды высказал украинский философ Николай Бердяев: «Свобода — это право на неравенство».
Конечно, каждому человеку свойственно видеть себя привилегированной личностью: кто-то умирает, а я... поживу... и так далее. Кто-то будет беднеть, а я миллионером стану. Будут и миллионеры. Но поголовное большинство стало нищими. Если раньше по мусоркам рыскали бездомные собаки, коты да крысы, то со временем к ним присоединились и люди под рожденным в Стране Советов звучным именем бомж (без определенного места жительства), а еще через время, обретя свободу, уже шуруют тросточками-палочками в мусорных контейнерах и, похоже, бывшие интеллигенты: в шляпах и даже при галстуках, наверное, одинокие пенсионеры. Попробуй, проживи на нынешнюю пенсию... Еще со временем у мусорных контейнеров появятся и более молодые люди. Теперь собаки, коты и крысы ждут, когда люди наполнят сумки и удалятся.
По помойкам эти странные личности, рожденные свободой, снуют обычно по утрам. И в народе их незлобиво называют «обходчиками». Как раньше по железнодорожным путям ходили с молоточками путевые обходчики, так теперь обходят помойки эти люди с сумками и неизменными палочками.
 Появилась горькая поговорка: теперь мы паны — на двоих одни штаны.
Что можно найти в мусорном контейнере? Что-то находят — сумки у «обходчиков» полные. Больно смотреть на то, как роются в отбросах бывшие строители светлого будущего. Роются потому, что стыдно ходить с протянутой рукой. Тем более, что нищих теперь в городе — на каждом шагу: на базарах, на вокзалах, в магазинах, подземных переходах, в метро, поездах и электричках... слепые, безрукие, безногие, демонстрирующие свои жуткие увечья... дети, старики, старушки, женщины с грудными детьми и даже молодые люди с протянутой рукой. Есть, конечно, среди нищих и «профессионалы», то бишь люди далеко не такие бедные, какими прикидываются, но большинство не прикидывается. Труднее всего пожилым. Они, говорят, живут сейчас по формуле «Три до»: донашиваем, доедаем, доживаем».
Страна катится в пропасть и дна пока не видать.

                3
Глотал свободу полной грудью и ваш покорный слуга. Вслед за издательствами прекращали свое существование журналы. Печататься негде. Правда, время от времени возникали новые издания, но, просуществовав недолго, протягивали ноги. В Харькове возник симпатичный детский журнал «Теремок». Я успел дважды напечатать свои рассказы в его первых номерах, и «Теремок» закрылся. Родился в нашем городе еще один журнал, печатавший детективы, «Версия». Раньше я никогда не писал детективов, но решил попробовать свои силы и в этом жанре. Понес им одну вещь — приняли, написал другую — тоже напечатали и... журнал испустил дух...
Кстати, когда я писал детективную повесть,  поймал себя на мысли, что труднее всего описывать само убийство. Писатель всегда представляет себя на месте своего героя, будь он положительным или отрицательным. Не могу влезть в шкуру убийцы, не могу даже приблизительно, даже очень отдаленно не могу представить, как это можно подойти к человеку и пырнуть его ножом, выстрелить, ударить по голове чем-то тяжелым, как это — убить...
Свобода безжалостно убивала новые печатные издания, которые имели отношение к литературе, к искусству. Родилась литературно-художественная газета «Зеркальная струя», в которой довелось поработать и автору этих строк, и не смогла выжить. Выживают те газеты, те издания, которые дурно пахнут. Что ж, большинству читателей по душе дерьмо, пусть они его и хлебают от пуза.
Со временем я перестал себя ощущать писателем. Есть написанные повести, романы, рассказы, но чтобы напечатать их, надо идти к кому-то с протянутой рукой: дайте копеечку... Иные просят. Мне это не по душе. Лучше уж не печататься вовсе, чем просить подаяние. И перебивался с хлеба на квас. Жил случайными мелкими подработками.
Бесцельно шатаясь по улицам города, ловил себя на мысли, что когда-то ходил по центру тротуара, чувствовал себя хозяином, что ли, когда еще верил в светлое будущее, а теперь двигался по обочине или ближе к дороге, или прижимаясь к домам, невольно ощущая, что меня оттирают от жизни уже и здесь, прямо на улице, оттирает новое поколение в малиновых пиджаках и адидасовских костюмах.
Однажды навстречу мне шли трое упитанных парней с бычьими шеями, на которых раскачивались золотые цепи. «Златая цепь на дубе том...» — говорят о таких словами поэта. У одного из парней в руке была порожняя пивная бутылка. Он, видимо, искал, куда ее кинуть. Заметив взглянувшего на него небритого прохожего, одетого не лучшим образом, сунул мне бутылку:
— Бери, батя...
«За бомжа уже принимают», — кольнула обидная мысль, и я решил сбрить щетину. Порожнюю бутылку отстранил, пробормотав что-то невнятное, мол, бутылки я пока еще не собираю...
В тот день, помню, прочел в газете, что дрессировщику собак требуется помощник. Дрессировщиком собак стал работать и мой средний сын Максим. Собак он любит с детства. Сколько раз подбирал бездомных, приводил домой, кормил, ухаживал, потом кому-то дарил или отпускал. Скольких возил в собачьи лечебницы, сбегая с уроков. И вот после службы в армии окончил какие-то кинологические курсы, занялся дрессировкой собак. Я знал, что сыну кто-то помогает обучать четвероногих, но никогда у меня не было желания тоже заняться этим делом. И вот пришла мысль: не пойти ли в помощники к сыну? Позвонил Максиму, спросил, не нужен ли ему помощник. В общем-то, нужен, ответил он и замялся. Потом объяснил: помощник — это «чужой», который должен нападать на хозяина, а собака — на него, на «чужого». И сказал, что ему неловко натравливать собак на отца. А что делать?
Пошел работать «чужим». Подумал, что эта роль для меня вполне подходяща: в своем городе я уже чужой и в своей стране не только  чужой, но уже и лишний.
На следующий день я уже работал «чужим»: напялив на себя тяжелый халат-балахон, истерзанный собачьими клыками, стоял в чужом подъезде в темном углу и когда со мной поравнялась одна миловидная дамочка в сопровождении собаки, дебелого ротвейлера, я «напал» на хозяйку, размахивая длиннющими рукавами, а собака уже по-настоящему кинулась на «чужого». Потом был доберман, потом
              овчарка...
Вечерами я возвращался домой разбитый, с покусанными руками, правда, укусы были не до крови — собачьи клыки не могли прокусить слой толстого брезента и вату и оставляли на теле «чужого» только обширные синяки.
Такие синяки я ощущал и на своей душе. Кто я такой? Чужой! Ату его! Фас! Гони, хватай, кусай, топчи!
После нескольких таких рабочих дней сын надо мной сжалился и просто стал иногда мне давать кой - какие деньги, если удавалось самому заработать.
                4
В один из этих дней раздается звонок старого приятеля по работе в городской вечерней газете Алексея Середы.
— Надо бы встретиться и поговорить. Есть отличный материал.
— Да я уже вроде бы и бросил писать...
— Пора снова браться за перо, где свидимся?
Решили у стен «Брестской крепости».
«Брестской крепостью» в Харькове называется сохранившийся со времен войны среди развалин старый, монолитный трехэтажный дом из красного кирпича. Стены его испещрены давними пулевыми выбоинами и следами осколков. Внизу, над подвальными окнами, до сих пор сохранилось написаное несмываемой черной краской тревожащее душу «Мин нет». Дом давно подлежит сносу, но в нем еще живут люди. А на первом этаже с тыльной глухой стороны из единственного здесь окошка-амбразуры симпатяга Света продает на разлив «чернила» — дешевое пролетарское вино, продает быстро, бойко и весело. С утра до вечера приглушенно галдя, отирает тут стены пестрый люд, сплоченный одной пламенной страстью. Кого здесь только не бывает... Но речь не о них.
Встретились, пропустили по стаканчику, разговорились. Алексей Яковлевич — майор милиции в отставке и давний друг всей харьковской писательской братии, тех, кто связал свою жизнь с автомобилем. Гаишник... А теперь подрабатывал на одном из новых небольших заводов, который на удивление всем еще не только не обанкротился, но и процветал. И вот пришла Алексею Яковлевичу в голову мысль: написать о них книгу, тем более что у него столько знакомых писателей.
Писателем номер один в Харькове принято было считать Владимира Добровольского. Лауреат Государственной, бывшей Сталинской, премии и вообще.,.
И хотя друг харьковских писателей Середа приехал к Добровольскому не порожний, а с бутылкой и закуской, разговора не получилось. Писатель сослался на немолодые годы и срочную работу и посоветовал обратиться к кому-нибудь другому. На вопрос, к кому именно, назвал мое имя:
— Он сможет, сделает быстро и неплохо.
Таким образом Середа и вышел на меня. И вот мы у «Брестской крепости». Алексей Яковлевич трясет кипой газет, журналами, показывает какую-то книжку — коллективный сборник о людях, которые в наше смутное время не растерялись, не захлебнулись в неразберихе и хаосе, а держатся на плаву и даже готовы грести против течения. А цель...
— Откровенно говоря, — лукаво улыбнулся Алексей Яковлевич, — сейчас мало кто ясно себе представляет эту цель, она как в тумане, как в мареве...
— Или как мираж...
— Может, и как мираж... один нам уже грезился... в виде светлого будущего. Но как бы там ни было, эта фирма заслуживает внимания. Представляешь, при всей нашей глобальной разрухе завод продолжает наращивать производство и даже умудряется строиться, расти. Поедем, посмотрим. И главное, что-то заработаешь, шеф не жадный — увидишь. Да и книжка выйдет...
Заинтриговал. Договорились, что на следующий день поедем.
На следующее утро мне вспомнилась одна моя командировка, когда работал в газете. Ждал в гостинице машину. Наконец заходит паренек и весело сообщает: «Карета подана!». Выхожу на улицу и вижу возле гостиницы черную «Волгу». Направляюсь к ней, но мой сопровождающий извиняющимся тоном говорит: «В нашем колхозе таких машин нету... наша вон там, за углом...». За углом стоял древний бензовозик, похожий на старую кобылку...
Здесь было все на высоте: утром в условленном месте стояла новая «Волга» цвета слоновой кости, за рулем приятного вида шофер, в приемной похожая на старшеклассницу секретарь, элегантно-изящная, красиво и строго одетая, со сдержанной улыбкой. И сам хозяин кабинета с первого взгляда пришелся по душе: высокий, в меру худощавый, с уверенным, пронизывающим взглядом делового человека. Открытое лицо его излучает доброжелательность, приветливая улыбка — простоту обращения. Видимо, он один из тех, кто не стремится напялить на себя тот особый директорский имидж, который мгновенно обретают руководители всех рангов, стоит им только переступить порог солидного кабинета с двойными звуконепроницаемыми дверями и плюхнуться в уютное кресло.
Директор, точнее, генеральный директор этого завода, называется он «Проммонтажэлектроника», похоже, придерживается хорошего неписаного правила для высоких чинов: не воспринимай себя слишком серьезно, то есть не пыжься, будь таким, каков ты есть. Он, а зовут его Владимир Леонидович Дикань, таков, как есть. И это сразу располагает.
Разговор был обычным — знакомились. Говорили о нынешней трудной жизни, о производстве, литературе, о судьбе страны и снова о производстве, но совсем не так, как когда-то эти разговоры велись на заводах. Заметив мою заинтересованность, хозяин кабинета, как бы оправдываясь и как бы вскользь, обронил:
— Если в двух словах, меня больше всего занимают идеи Форда и Демидова...
Он, кажется, хотел назвать еще чью-то фамилию, но почему-то удержался. Почему — скажу позже. Скажу только, что у каждого есть святая цель, ради которой он живет.
Директора занимали идеи Форда и Демидова, а труженика пера больше всего в эти минуты волновал вопрос — как будут платить и когда. Директор Дикань угадал мои мысли и сказал:
— Мы вас зачислим в штат, дадим зарплату, ежемесячно будете получать... — он призадумался... чтоб и не обидеть и не переборщить, и назвал хорошую по моим понятиям сумму — триста тысяч.      
        Довольные друг другом, мы ударили по рукам. Из проходной завода я вышел счастливый — я так давно не испытывал подобного чувства. Правда, на душе был и небольшой осадочек: я устал писать документалистику, столько ее переписал за свою жизнь... и статей, и очерков, и повестей, и сценариев... Всегда тянуло писать художественное. Но всегда надо было зарабатывать копейку, а быстрее всего платили за что-то документальное, что было нужно издательству, газете или журналу...
Радость была разбавлена каплей горечи: опять закабалил себя. А что делать?
                5
Однажды я зарекся, что больше никогда, ни-ко-гда, ни-ко-гда больше не буду писать документалистику. Уж больно каверзное и неблагодарное это дело. Пишешь рассказ, повесть, роман — делай с героем что хочешь, вставляй в его уста любые слова, показывай таким, каким он тебе видится. И все будет в порядке. Никто на тебя не обидится, никто тебя ни в чем не обвинит, не упрекнет. Разве что критик. А тут чуть что-то написал не так и уже на тебя косятся, уже звонят, уже куда-то пишут живые герои или те, кто не попал в книгу, а полагает, что должен был попасть.
Да и с самими героями бывает морока. И до и после написания книги. Заказали как-то документальную повесть об одном председателе колхоза. Прекрасный человек... Как и положено, пошел я сперва в райком партии, испросить, можно ли писать об этом человеке. Приехал, зашел в райком. Первый секретарь даже не соизволил принять какого-то писателишку, да к тому же еще и беспартийного, стало быть, третьесортного. Перефутболил секретарь райкома Колонтай, Герой Социалистического Труда, писаку в другой кабинет, этажом ниже, к заведующему идеологическим отделом.
Идеолог, держа писаку стоящим у двери, узнав, в чем дело. надменно бросил:
- Он пьёт!
Он – это Василий Иванович Плехов, мировой мужик, бывший фронтовик, сталинградец, участник парада Победы, кавалер двух орденов Ленина за мирный труд. Дважды ему хотели дать звезду Героя Труда, но только потому, что он не чурался чарки, давали ему ордена Ленина, а не Звезду Героя.
Я ждал, что идеолог еще что-то скажет, но он опять повторил:
-Он пьет!
Я хотел сказать, что и я пью, что не пьют, как говорят в Донбассе, только телеграфные столбы – стаканчики у них вверх дном. Не сказал, потому что вряд ли бы меня понял зав. идеологическим отделом, вчерашний учитель физкультуры, по глазам которого было видно, что и сам-то он от чарки не отворачивается.
Все так же стоя у двери, я спросил прямо:
- Стало быть, писать о Василии Ивановиче нельзя?
Бывший физкультурник заерзал в кресле и после небольшой паузы неопределенно протянул:
- Но он же депутат Верховного Совета… смотрите…
Господи, сколько было в этом «смотрите…». И начальственного назидания, и прозорливого предупреждения, и снятия с себя всякой ответственности, если что-то вдруг будет не так, как надо…
«Смотрите…». Я посмотрел, то есть поехал к герою, хряпнул с ним хорошенько и раз, и другой. Ездили, говорили. Отличный человек, великолепный хозяин, люди его безумно любят. И вышла книжка - «Земли своей солдат». Да вроде еще и ничего – две премии получила потом. Да пусть простят меня читатели за нескромность, но, как говорил один поэт: если не будешь кричать о своей скромности, ее никто не заметит. И потом после присуждения одной из премий снова хорошенько хряпнули и герой книжки, и автор, и даже тот самый первый секретарь райкома партии, который не хотел встречаться с будущим автором книги, да вот пришлось, так как встреча была организована уже обкомом партии.
С этой книжкой в общем-то было все в порядке, если не считать торной дорожки к ней. А вот с другой случилась беда, точнее, с ее героем – по собственной воле он ушел из жизни. Царство ему небесное. И человек, и работник он был прекрасный, но что-то его не устроило в этой жизни. Как только случилась с ним та беда, автора затребовал обком партии, которого в свою очередь теребило ЦК: как это произошло и почему  о  т а к о м  человеке написана книга?
Я напомнил:
- Вы же сами порекомендовали написать о нем…
И там вспомнили, что действительно порекомендовал обком, но автору, козлу отпущения, все равно пришлось писать объяснительную: у сильного всегда бессильный виноват.
Я был уверен, что и здесь, на заводе,  не все будет гладко: книгу написать, как жизнь прожить – не поле перейти. Будут еще у нас и колдобины, и всяческие встряски, но решено было писать – жить на что-то надо. Да и дело, как я себя уже стал настраивать, не такое уж неблагодарное. Особенно сегодня, когда время наступает лихое и смутное. Народ только-только проголосовал за независимость своей родной многострадальной неньки-Украины и ходит, как в чаду, одурманенный политиками, опьяненный обещаниями, изнуренный разочарованиями, теряющий веру во все и во всех. Хочется и самому получше осмыслить все происходящее, написать правду о времени, в котором потрафило жить, о людях, которым выпали новые страдания.
Из кабинета директора я вышел на подъеме – снова хотелось работать, снова засветила надежда на то, что написанное тобой прочтут. На подъеме был и потому, что писать теперь можно истинную правду, без оглядки на редактора, на каких-то секретарей обкомов-райкомов. И горько и смешно: мой роман «Талица» о селе читали не только рецензенты, редакторы, но в последней инстанции читал заведующий отделом сельского хозяйства обкома партии. Теперь единым и главным редактором будущей книги должен быть единственный человек – директор завода.
Шел домой и думал, что с удовольствием снова возьмусь за перо, чтобы поведать читателю о том «значительном и интересном, что случалось наблюдать в жизни», чтобы правдиво рассказать о тех людях, которым сейчас живется труднее всего и на чьих плечах держится мир, зиждется наш покой и создается наше благополучие.
Думал я еще и о том, что являюсь свидетелем и участником рождения в неимоверных муках новой Украины, свидетелем и участником заката кровавого ХХ века и рождения, будем надеяться, гуманного и доброго ко всем ХХІ века… рождения третьего тысячелетия…
Словом, я настраивал себя на ударную работу, подспудно чувствуя, что книжка о заводе на самом деле должна быть книгой о нашей современной жизни, пропущенной через призму жизни этого предприятия.
Через год рукопись была готова, «главный редактор» с ней ознакомился и сказал: «Нормально!». Но с публикацией решили повременить: дела на заводе пошли неважно, потому что страна погружалась все глубже в экономический кризис. Но завод жил. Как ему удавалось держаться на плаву, ведомо только Богу, однако я забегаю вперед…

Глава третья
               
                1
Кто же то же они, эти люди, о которых наши соотечественники сегодня же желают знать, как они живут, чем живут и живут ли те люди, которых еще совсем недавно почтительно называли «солью земли», а нынче предали забвенью все – от  первого правителя до последнего обывателя. Именно – п р е д а л и.
До прихода нынешнего директора завод назывался «Промэнергоремонт». Располагался  на задворках известного на всю страну «Монолита», где что-то делали для космоса. «Промэнергоремонт» за глаза называли «шарагой». Эта «шарага» - обыкновенный небольшой советский завод, каких в стране сотни тысяч. Он мало чем отличался от других заводов, которые были побольше его и поменьше. И в нем, как в капле воды, отражалась жизнь людей, которые с детства привыкли верить любому слову, особенно печатному или сказанному по радио, телевидению, которые были глубоко убеждены, что живут они в самой передовой, самой гуманной стране и что они самые счастливые люди на земле и что их ждет еще более лучезарное будущее. И не особенно напрягаясь, ждали, когда берега рек станут кисельными, реки будут молочными, а сверху на их счастливые головы будет сыпаться манна небесная. Потому и не особенно упирались, то есть усердствовали.  Поработали немножко – перекур. Пообедали – подремать, если есть такая возможность. Или забить «козла». А после работы скинуться на троих и вернуться домой с песней.
На этом заводе работали, как везде, разные люди. Тут были истинные трудяги и врожденные лодыри, честные и хапуги, несуны, семьянины-трезвеннки и забулдги-гуляки. Пили здесь, пожалуй, больше, чем где-то – такова была специфика работы. Завод ремонтировал электродвигатели. Привозили их отовсюду из близка и далека. Положено было привозить двигатель полностью укомплектованный, но такое случалось редко, и потому, чтобы приняли двигатель, у которого то хомута нет, то еще чего-то, нужно было «подмазать», «дать на лапу». Приемщики каждый день что-то имели, во всяком случае бутылку наверняка. Ну, а если допустим, двигатель или двигатели привезли со спиртзавода или ликероводочного, тут могла быть и канистра огненной жидкости, и тогда можно было разговеться на несколько дней.
Был на заводе, как и на других небольших заводах, красный уголок, увешанный подбадривающими лозунгами типа «Догоним и перегоним Америку!», «Дадим стране больше… угля… стали… хлеба!...», «Поставим заслон бюрократизму и пьянству!» И так далее и тому подобное.
На сцене стоял допотопный стол, он же и бильярд – когда проходили собрания, бильярд покрывался деревянной крышкой-столешницей, а сверху – красное полотнище-скатерть, а на красной скатерти – неизменный графин с водой и граненый стакан на подносике. Бывало, на собраниях-совещаниях кто-нибудь из президиума, а чаще всего директор (бывший) за полчаса сборов осушал полный графин, а рабочие лукаво и сочувственно улыбались - «трубы горят…» после спиртика.
Здесь на старом заводе заседали часто: то собрание, то совещание, то бюро, то комиссия. И людей на заводе вроде не очень густо, а все к чему-то имели какое-то тесное отношение: тот к партии, тот к комсомолу и все, конечно, к школе коммунизма – профсоюзу, ну и там еще всякие ДОСААФы, Красные Кресты, черные кассы и прочее и прочее.
Здесь, как и везде, проводили митинги, ходили дружно на демонстрации, а на выборах стремились проголосовать первыми, неважно за кого (кого вписали, того и изберут!) важно прийти первым, чтоб тебя сфотографировали! Представляете, вы празднично одеты, при ярком галстуке, с бюллетенем в руке, возле красной урны! Ну, прямо, как Хрущев и Брежнев! Ради такого момента стоит и ночь не поспать…
Демонстрации на заводе любили. Плохо, правда, что район, в котором находился завод, а назывался он гордо Октябрьским, то бишь в честь Великой Октябрьской революции, трудящиеся района шли в городской колонне последними – так «хорошо» работал район. А в районной колонне последним шел коллектив завода «Промэнергоремонт», этот самый, где двигатели делали. Шли, конечно, как и положено, с красными знаменами, портретами вождей партии, яркими транспарантами, но… последними. За ними уже двигались только уставшие милиционеры да подвыпившие дворники.
За не очень долгое существование завода директоров здесь поперебывало великое множество. То ли потому, что работать тут было хорошо, то ли потому, что трудно… Но особо долго  никто не задерживался: один уходил, тут же на смену ему другой. Как и положено, руководителя присылала партия, тот самый важный в стране орган, который руководящий и направляющий. Все директора тоже, разумеется, были партийными. И как все люди, они тоже, понятно, были разные.
Добрым словом работники завода вспоминают Бориса Есина, бывшего капитана дальнего плавания. Как он заплыл на завод, где ремонтируют двигатели, ведомо только ему и тем, кто его туда направил – партийным органам. Человек он был хороший, а ведь у нас главное, чтоб человек был хороший, а специалист – это уже десятое дело. Человек он был спокойный, сдержанный, культурный. и больше всего боялся приписок. Из-за этого, наверное, и «ушли» его с завода.
А вот другой директор, кажется, ничего не боялся. Ну, наверное, и потому, что у него «рука» была в райкоме партии, сам первый секретарь райкома лучший был друг. Да и по складу характера он был человеком, ну не то, чтобы очень смелым, скорее, бесшабашным. Все ему было  трын-трава. Когда хотел – работал, когда хотел – гулял. И сколько хотел. На первом собрании в том самом красном уголке, где стол-бильярд, он перед тем как сказать своим будущим подчиненным свои первые слова, залпом выпил стакан воды, коротко рассказал о себе, обвел пристальным взглядом собравшихся в зале и, видимо, заметив что-то неладное, сказал, отрубывая взмахом руки каждое слово:
-Ребята, я человек такой: сам трезвенник и пьяных на заводе не потерплю!
Любители этого дела поникли головой: кончилась вольготная жизнь. Новый директор теперь приберет их к рукам – что дальше делать? Теперь, говорили одни, хоть работу меняй…
Но зря беспокоились, паниковали любители грешного дела. Не прошел и месяц, как они с ликованием поняли: новый директор – свой в доску парень, одного с ними поля ягода. Да еще какая… Бухал, как говорится, по-черному. Запирался в кабинете и праздновал. Неоднажды его находили почивавшим под директорским столом, да еще и в собственно-обширной луже… Бывало, он закрывался, засыпал мертвецким сном и утром, не достучавшись, его вытаскивали из кабинета через окно при помощи пожарной лестницы – кабинет был на втором этаже.
Вот такой был один из директоров, который и сам не пил… Закончил он плохо. Пить надо было на что-то. Занялся приписками, мошенничеством. И схлопотал десять лет. Не помогла и «рука» в райкоме партии. Когда он попал на скамью подсудимых, партийные друзья от него вмиг отвернулись.
Можно было бы и не вспоминать этого руководителя, но люди вспоминают, делая соответствующие выводы. Да и слова из песни не выкинешь, тем более что еще пару лет назад о директорах, как и о секретарях райкомов-обкомов, можно было петь только дифирамбы. А люди истосковались по правде, да и наши потомки должны знать о нашем времени правду.
Потом был еще один директор. О нем говорили, что парень не плохой, но с гонорком и как директор он ничего не делал: придет на работу, посидит за столом, что-то почитает, что-то подпишет, выйдет на балкон, выкурит сигарету и опять в кабинет. Как кто-то метко заметил: он не работал, а ходил на работу.
Одним словом, жили, в общем-то, на заводе этом, не тужили, свободно, вольготно. И вот прошел слушок, что направляют к ним еще одного нового директора. Какой он, откуда – пока никто толком не знал. Какой бы ни был, решили одни, обкатаем. Какой бы ни был, думали другие, будем работать.

                2
Есть счастливчики, которые с самого детства  знают, чем им предстоит заниматься в зрелые годы. Владимир Дикань смутно представлял в детстве свое будущее, как и большинство его сверстников. Любил футбол, плаванье, греблю, мотоспорт. Но в то же время очень любил и музыку. Параллельно с общеобразовательной учился и в музыкальной школе. Мог стать музыкантом и всю жизнь посвятить искусству. Но еще больше его привлекала техника, металл. Быть может, потому, что его отец всю жизнь имел дело с металлом – был слесарем, работал на заводе «Автозапчасть». Техника Владимира перетянула. В пятнадцать лет пошел работать учеником слесаря на завод «Автозапчасть», где работал отец.
Пишу эти слова и чувствую, как пропадает интерес у читателя… Так уж чудно устроен человек: в жизни он любит покой, уют, удобства всякие, размеренность, стабильность, чтоб ничего неожиданного и выбивающего тебя из колеи; а читать и смотреть в кино любит непременно что-то сногсшибательное, полное неожиданностей, где любят кого попало, шумно выясняют отношения, предают друг друга, дерутся, гонятся, стреляют, текут  реки крови… Снимите фильм о том, как человек целый день стоит у токарного станка или копается в огороде -  кто будет смотреть…
Потому и пропускаю подробности… как человек стал директором, как стал таким директором, которого люди полюбили. Он работал. Как положено. И пусть  поверит мне читатель на слово, что  из «шараги» сделал прекрасный завод.
«Сделал» - стало быть, построил новое заводоуправление, новые цеха, великолепные столовые, сумел организовать работу так, что на бывшую «шарагу» стали переходить специалисты из хваленых, соседних заводов: здесь и зарплата выше, и бесплатные обеды, и бесплатная парикмахерская – завод обретал иное лицо и брал направление на производство товаров народного потребление. Решено было даже поменять «вывеску», то есть дать предприятию другое название: не «Промэнергоремонт» - завод стремительно уходил от ремонта чужого оборудования и переходил к производству своего, современного, электронного. Ломали голову, как назвать. Кто-то предложил: «Проммонтажэлектроника». Посчитали сколько букв: двадцать одна – очко! Значит, будет везти. А если короче, то «Проммэл» - семь букв, божественная цифра. Так родился «Проммэл».
Словом, небесная канцелярия, если она есть, отнеслась к новому названию завода благосклонно. Все-таки все мы ходим под Богом, подумал тогда директор. Между прочим, чем старше он становился, чем больше обретал жизненный опыт, тем уважительней относился к тому трудно осознаваемому, что именовалось Высшим разумом – Богом.
Владимир Дикань не был ни верующим, ни ярым атеистом. Его мироощущение, как и у большинства из нас, формировалось в стране, где не только многое создавалось, но многое и разрушалось. Он был советским человеком. Человеком, из сознания которого была изъята вера в Бога. Но сколько бы ни говорили, что ничего  э т о г о  н е т, в смысле, Высшего разума, душа человека не может с этим покорно согласиться. В самой глубине сознания каждого человека ( и автора этих строк тоже) живет если не сама вера, то хотя бы жгучая тоска по ней – как было бы хорошо, если бы был Всевышний… А может, он есть? Наверное, есть.
Наверное, потому, что если ты делаешь что-то хорошее для людей, у тебя получается, тебе вроде бы кто-то помогает – свыше… И надо стараться не подводить ту систему, которая управляет всем и всеми, стараться делать все для того, чтобы люди жили нормально, чувствовали себя хозяевами в жизни, не мучились, а наслаждались жизнью, которую подарил нам Всевышний.
Примерно так рассуждал и директор Дикань, рассматривая начертанные на белом листке бумаги слова «Проммонтажэлектроника» и «Проммэл», которые, как он чувствовал, станут его судьбой, быть может, всей его жизнью.
Очень хочется подробно рассказать и о тех людях, с которыми новый директор поднимал производство, выводил завод в передовые. Но чувствую, как только начну рассказывать о тех людях, которые никого не убивают, а делают полезные вещи, читатель будет пропускать эти места, как пропускает описание природы… Что поделаешь, таков наш читатель. И потому не буду утруждать его знакомством с людьми, которые делают телефоны, сварочные аппараты, приемники, пылесосы, светильники, стиральные машины и прочее, чем почти ежедневно пользуются люди, но им нет никакого дела до тех, кто все это делает своими руками. И потому перейду прямо к тому, где красивые девочки на длинных ножках в коротеньких юбках, где льется шампанское, где жизнь, как в кино.
У нас тоже бывает, как в кино.
Харьковский журнал «Деловая жизнь» учредил ежегодный конкурс на звание «Деловой человек года». Победителем этого престижного конкурса стал и директор «Проммэла»
Это был настоящий праздник для заводчан. На всех имевшихся у проммэловцев машинах в один прекрасный февральский день они прикатили к зданию военной академии, где и состоялась эта презентация. Здесь было все: торжественная музыка, гром аплодисментов, изящные длинноногие девочки с букетами цветов, конечно же, в мини-юбках и элегантные мальчики при бабочках, были выступления первых людей города, академиков и духовных лиц, здесь звучали восторженные речи и не очень пока еще привычное обращение: «Дамы и господа!».
Но надо отдать должное организаторам презентации. Что это высокопарное, на взгляд бывшего советского человека обращение здесь уже вписывалось в обстановку, в настроение собравшихся празднично настроенных людей, которые пришли чествовать тех, кто в неимоверно трудное время для всей страны  не растерялся, не спасовал, не ушел в глухую защиту, а собрав силы, ринулся в контратаку и победил.
До настоящей победы было еще ой как далеко. Это была, можно сказать, первая победа на первом этапе, на первом круге взявшего хороший старт бегуна-стайера. Впереди еще не один круг. И предстоит серьезная борьба. И будут еще неимоверные трудности, которые придется не так просто преодолевать. И окажется, что это не просто длинная дистанция, бег с препятствиями, а марафонский бег с многочисленными препятствиями.
Победитель первого этапа не знал, быть может, только смутно догадывался, точнее, подсознательно чувствовал, что дальнейший путь будет тернистей начала, что на пути будет столько всяких барьеров, что сам черт ногу сломает, что будут за барьерами и ямы с водой, и болото, и трясины…И настанет момент, когда захочется сойти с дистанции, бросить все к черту, упасть на травку и дышать живительным воздухом. Но сойти с дистанции не позволит одна мысль – если сойдешь, а как же другие… ты же бежишь впереди, за тобой тянутся… разве можно бросить свою команду? И ты сжимаешь волю в кулак, прибавляешь скорость, так сказать, набираешь обороты, обретаешь второе дыхание и – вперед!
Обо всем этом подумал именинник Дикань, принимая многочисленные поздравления своих друзей и знакомых, приятелей и не приятелей. Видимо, и потому, что предчувствовал впереди неимоверные трудности, мне он сказал:
-Ничего, пробьемся!
Сказал-то он  словами покрепче.
Лилось шампанское…

                3
Шампанское лилось недолго. Надвигались крутые времена, когда отечественный производитель превратился в пасынка. Резко ухудшилось материально-техническое снабжение. Хоть и кричали депутаты, тот же самый Дмитро Павлычко, «Нам треба горнутися до Европы!», но как он и его однодумцы не могут понять, что в Европе мы мало кому нужны. В народе говорят: «Хорошая сестра здоровая и богатая». А Украина, горемычная, нищая и больная. И как тут не вспомнить другого писателя, правда, не депутата, но  более известного, чем вышеупомянутый поэт-депутат, который много лет провел в сердце Европы Париже, Владимира Максимова. Он как-то сказал: «Никому мы на Западе не нужны». Конечно… Много ли нам помогает Европа и зачем? Бензин дает, газ, бумагу, цветные металлы? Эшелон за эшелоном идет? Держи карман шире…
А ненавистная националистам Россия пока дает! Идут эшелоны за эшелонами. Водят пальчиком детишки по бумаге, которую дал «злыдень» старший брат… Идет по трубам газ, которым греются и те, кто «горнится» до Европы.
Политики, движимые не трезвым расчетом, а националистическими страстями, с плеча рубят нити, которые объединяли людей разных национальностей в стране, не так давно носившей имя СССР. Имя, которое знали во всем мире. Многие ли в той же Европе знают, где она такая страна Украина? А в Америке?
По перерубленной артерии кровь не течет. Там уже не артерия, а кровоточащая рана, небезопасная для всего организма.
Наш завод «Проммонтажэлектроника» получал семьдесят пять процентов сырья и различных материалов из стран СНГ (Союза Независимых Государств). И вот связи обрываются.
Странно получается: там, наверху, сидят люди, которые должны заботиться о том, чтобы быстрее наладить выпуск необходимых народу товаров, чтобы одеть, обуть, накормить своих избирателей, создать им человеческие условия жизни. Эти люди спорят, вроде бы пекутся о благосостоянии народа, трещат о его социальной защите, изо дня в день, из месяца в месяц, из года в год выступают, голосуют, принимают решения – толкут воду в ступе и ни шагу вперед, напротив, при каждом таком шаге, шажке ставят в колеса палки.
Очередной шаг правительства – выход из рублевой зоны. Забуксовало и это решение правительства. Выйти-то из рублевой зоны вышли, а что дальше? А дальше, как говорят, хоть и кобыла, но не везет. Для того чтобы открыть корреспондентские счета в российских банках, необходимы рубли. А чтобы их заработать, надо продать продукцию, которая требует сырья, для приобретения которого снова-таки требуются рубли – замкнутый круг…И тут вспомнили, как было когда-то давным-давно, когда еще и денег не было: ты – мне, я – тебе… То, что есть у меня и что есть тебя – бартер! Новое слово, да старое, как мир дело, которое не способствует движению вперед.
Один за другим закрываются заводы. Если раньше всюду висели рекламные щиты с привычным словом « требуются», то теперь нигде никто не требовался, одних отправляли в отпуск без содержания, других просто выталкивали за проходную – иди куда хочешь, здесь больше не нужен.
Еще совсем недавно чуждое всем бывшим советским людям слово «безработица», «безработный» стало своим, родным и близким. Люди, которые что-то умели делать и хотели делать, люди, для которых ежедневный труд был привычен и необходим, как воздух, однажды утром проснулись и с ужасом подумали о том, что никуда не нужно идти или ехать ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра… Они поняли, что теперь  с в о б о д н ы  от работы… Но как жить? Чем кормить семью?
Те, кто желал такую свободу, об этом не очень думал.В прессе положение в стране называли экономическим хаосом. А еще через время радиокомментатор во всеуслышание сообщил, что положение, в котором сейчас находится Украина, катастрофическое.
В один из таких дней я приехал на завод на очередную декадку, последнюю в ноябре. Директор Дикань был непривычно мрачен, хотя и старался выглядеть пободрее, ведь настроение руководителя мгновенно передается сослуживцам, а от настроения, как известно, зависит и работа, ее качество.
В коридоре и приемной кучкуются люди: начальники цехов, заведующие отделами, заместители директора. Все говорят вполголоса, как на похоронах. Не слышно, как бывало обычно, ни шуток, ни смеха.
-Можно заходить! – суховато сообщила референт Ира, строгая, красивая, в очках в огромной оправе, которые придают ей деловой вид.
Молча все рассаживаются по своим местам. Директор обрисовывает общую обстановку, сложившуюся в стране и на заводе – она не радует. Молчит какое-то время. Ведь здесь, на декадках, больше привыкли говорить об успехах. О премиях. О повышении зарплаты. Конечно, и о недостатках шла речь, они были всегда и будут, но все-таки декадки раньше всегда имели чуть праздничный окрас – завод процветал, расширялся, строились грандиозные планы. Все шло нормально, как и было задумано, и вот…
-И вот закончился еще один месяц. – Директор сделал продолжительную паузу. – К великому сожалению, удовлетворения полученными результатами нет. – И надолго замолчал: пусть все осознают, что работали этот месяц из рук вон плохо.
Тишина. Кто-то сдержанно кашлянул, будто проглотил горькую таблетку.
-Закончили мы ноябрь с плачевными результатами. Связано это прежде всего не столько с организацией нашего производства, сколько с развалом Союза, а следовательно, и полным развалом экономики страны. Промышленность Украины была рассчитана на весь Советский Союз. Как и все другие наши братские республики работали на все другие республики, а теперь мы оказались изолированными и испытываем неимоверные трудности как в получении комплектующих, так и в сбыте своей продукции. Положение сложное. Шестьдесят-семьдесят процентов предприятий Украины не работают. Заводы-гиганты, такие, как ХТЗ, имени Малышева, «Электротяжмаш», практически стоят, выпускают продукцию порядка пятнадцати-двадцати процентов объема восемьдесят пятого года. Ну, а остальные, средние предприятия, как наше, пытаются выкарабкаться из этой сложнейшей ситуации. В том числе и мы.
По выражению лица директора было видно, что сегодня он не столько намерен чихвостить тех, из-за кого не выполнен план, сколько поведать собравшимся командирам производства о чем-то новом, о каких-то новых шагах, которые, быть может помогут выйти из сложившегося критического положения.
Начал издалека о том, что там, на Западе, всегда сразу знали, что они строят, куда идут и к чему идут. А мы, мол, и сегодня толком не знаем, что собираемся строить, куда идем. Идеи, как в тумане.
И, наконец, о главном:
-Вчера заседал Кабинет министров и было принято решение идти на коренную приватизацию.
Еще новое понятие – приватизация… С чем ее едят?.. У одних на лицах обозначено некоторое сомнение, у других – готовность поддержать взятый правительством курс, третьих взгляды потуплены – пытаются сообразить, к чему это новшество приведет страну, ее народ и их самих, промэловцев, пытались понять, благо это или еще одна подножка.
Директор  настроен по-боевому, быть может, он лучше всех из присутствующих знал, во всяком случае предполагал, что принесет приватизация. Он советовал приватизировать. И даже сказал, что есть возможность провести это важное дело в очень сжатые сроки.
- Сразу предупреждаю, - сказал он, - мне нужен быстрый приватизационный процесс. Дело в том, что сейчас все кинутся приватизироваться. В этой кампании легко, так сказать, вскочить на коня, который понесет нас  к благополучию. Тем более, что заседание Кабинета министров вел президент Украины Леонид Макарович Кравчук. Все поняли, что без приватизации дальше дело у нас в Украине не пойдет. Предприятию нужен настоящий хозяин, хозяева. Все-таки работаем мы не так как должно. Я вам тысячи раз приводил пример и приведу в тысячу первый раз. Вот товарищ Гельман всегда мне задает вопрос…
Все взгляды на «товарища Гельмана», скромно сидящего в конце кабинета, у самой двери. Это уже не очень молодой человек с потрепанной тетрадкой в руках, просто, по-рабочему одет, без галстука, в курточке и рубашке с расстегнутым воротником. В газетах, по радио и телевидению, особенно на официальных встречах уже давно вошли в обиход новые  для бывших советских людей слова: «пан», «господин». Многие люди эти обращения воспринимают с ироничной улыбкой. Помню, и в клубе писателей, давая мне слово для выступления, меня назвали «паном Омельченко», и меня это так покоробило… Моя бабушка работала на «панов», слово «пан» всегда у нас ассоциировалось с чуждым сословием, богачом, эксплуататором, что ли. Я не пан, я , если хотите, пролетарий. Так я тогда и сказал и попросил больше никогда не называть меня «паном». Какой я пан, когда мне прохожий сует порожнюю бутылку: «Возьми, батя…».
Кругом – театр, все вдруг стали «панами» и «господа». На заводе в эти игры не играют, здесь меньше лицемерят, здесь работают. И на «Проммэле», как и на других предприятиях Харькова, по-прежнему в обиходе привычное слово «товарищ».
«Товарищ Гельман», наверное, скорее других станет «господином Гельманом» и будет принимать это всерьез, так как через некоторое время он поменяет свое постоянное место жительства – родной город Харьков на пока чуждый ему, но уже милый Израиль. Об этом уже многие знают и никто своего коллегу не осуждает, только в отношениях к нему появился некоторый холодок. Но не у директора Диканя. Он ценит профессионализм Гельмана, человек отлично работает – что еще надо. Побольше бы таких на заводе. И директор никогда не преминет подчеркнуть свое расположение к Гельману. И в этот раз тоже:
-… Товарищ Гельман задает мне вопрос: ну почему в Израиле работают четыре часа, живут в песках-горах, три дня у них выходных, а живут в тысячу раз лучше, чем мы, часто работающие по десять-двенадцать часов. Почему? Почему заработная плата в России составляет порядка так двадцати пяти – сорока долларов, а кое-кто и по сто получает, а у нас средняя зарплата всего-навсего семь долларов…
-Долярив, - негромко кто-то поправляет, вкладывая в произношение этого слова определенный смысл: «долярив» - так говорят в Западной Украине и в украинской диаспоре за рубежом.
-Семь долларов, понимаете? Мы – сама нищая страна! А вот в Чехословакии, например, зарплата составляет где-то сто восемьдесят-двести долларов. А в Германии получают двадцать пять-тридцать марок в час! Мы вроде бы и работаем, но, как говорится, теоретически кобыла, а практически не везет… Почему, еще раз спрашиваю? Дело все, сами прекрасно понимаете, в чем – нет хозяина, настоящего хозяина!
Все понимали, к чему ведет директор, и все были готовы к этому, к приватизации, чтобы стать истинными хозяевами и получать в месяц не по семь долларов, а столько, сколько получают рабочие и служащие в других странах.
Многие, слушая директора, думали о том, что все возвращается на круги своя. Когда-то везде был хозяин. И на земле, и на производстве. Если бы наши правители больше прислушивались к голосу народа, жизнь давно бы была иная. Есть поговорка: своя рубашка ближе к телу. Вот и все. Отсюда и нужно бы плясать, от народной мудрости, а не высиживать свои заумные «мудрости» за канцелярским столом, не высасывать из пальца того, что народу негоже. Народ перерос свое правительство. И слава Богу, что там, наверху, наконец поумнели и начинают действовать так, как народ подсказывал еще века и века назад: своя рубашка ближе к телу… Любое дело должно иметь своего истинного хозяина.
-Так что, - заканчивал свою главную мысль директор, - приватизация и только приватизация поможет нам сдвинуться с места. И проводить ее нужно ускоренными темпами.
Внимательным, настороженным взглядом обвел сослуживцев, пытаясь прочесть в их лицах скрытое или открытое неприятие, но таковых, кажется, не было, люди здесь собрались в основном понимающие и современно мыслящие. Но как воспримут эту акцию, приватизацию завода, сами рабочие?

                4
За десять дней до нового 1994 года на заводе одно за другим стали проходить собрания по приватизации предприятия.
Сразу после очередной «декадки» директор спешил в механосборочный цех на встречу с рабочим классом. Он сообщил им о том, что президентом принято решение об усилении приватизации и переходе на настоящие рыночные отношения. Говорил о том, что долго боролись, еще с семнадцатого года, за самостоятельность и вот нам такую самостоятельность сейчас дают. И мы решили тоже провести кампанию по созданию акционерного общества – выкупить предприятие и быть его полными хозяевами.
Далее запись выступления директора дословно:
-Весь этот процесс делится на два этапа. Но для того, чтобы к этим этапам подойти, я вам такую притчу расскажу. Есть два вида акционирования: на базе государственной собственности и на базе личной собственности. Личная собственность – это когда мы с вами выкупим, государственная – это когда, например, завод Шевченко пятьдесят одну акцию будет отдавать государству, а сорок девять – своим рабочим и служащим. Государственные предприятия не подлежат выкупу и там, можно, будут работать на дядю, то есть на государство. Второй вид: это выкупить сначала предприятие – то, что мы и пытаемся сделать, а потом создать акционерную компанию, акционерное общество.
По закону с первого января по месту жительства на каждого из вас в сберегательном банке имеются списки, то есть на вас лежит «воздух», так называемый ваучер или сертификат, на сумму один миллион пятьдесят тысяч рублей. Он не подлежит никакому превращению в материальные блага, но вы этот «воздух» можете перенести с одного места в другое и решить в будущем какие-то финансовые вопросы. Если вы созреете для того, чтобы стать хозяевами нашего предприятия, нашей фирмы, внести сюда свой ваучер – добро пожаловать. Что дальше? Ну, как получали вы зарплату, так и будете ее получать, премии – тоже самое. Все будет зависеть от прибыли, а здесь будет действовать форма собственности, девиденды. То есть, если мы выкупим с вами предприятие, внесем свои ваучеры, нужно будет еще по квоте дополнительно заплатить наличные деньги от двести пятидесяти тысяч до пятисот. Тут еще твердая цифра неизвестна…
В лицах рабочих напряженная заинтересованность. У одних, правда, в уголках губ или в прищуре глаз таится недоверие. Нет, не к директору завода, а к той акции, которую затевает государство. Прошло то время, когда достаточно было что-то предложить народу, как вверх взлетал лес рук: «Всегда готовы!». Легковерность ни к чему хорошему не привела. Красные слова, обещания того, что будут течь молочные реки в кисельных берегах, уже мало кого удовлетворяют. Сколько было всего понаобещано! И решение квартирного вопроса к двухтысячному году, и продовольственной программы, и светлого будущего, от которого у многих уже оскома. И новые обещания того, что принесет долгожданная свобода – достаток, которого люди еще по-настоящему и не нюхали.
Слишком много обманывали людей, чтобы так легко сейчас можно было поверить еще во что-то, еще в какую-то точку опоры, которая может перевернуть жизнь лицевой стороной, к лучшему. Все обещали и обещают лучшее. Все время там, наверху, что-то придумывают, якобы стараются улучшить народу жизнь. Народ, не обмозговав как следует, дружно тянет ручки вверх и бурно аплодирует, а потом смотрит – опять обвели тебя вокруг пальца и показали кукиш.
Нынешнее поколение бывших советских людей уже накушалось вдоволь таких смачных «фруктов». И проммэловцы – тоже. Потому так и напряжены их лица: акционирование предприятия… что это – панацея от всех нагрянувших бед или очередной обман миллионов людей?
Все это, видимо, читал в лицах своих подопечных и директор завода. И еще и еще раз терпеливо разъяснял:
-Значит, так: за ваучер вы сразу получаете на карман двадцать одну акцию (бумажку на бумажку, воздух на воздух…), да плюс еще наличные, те, что вы внесете, там акций девять-пятнадцать. В результате, кто отважится на смелый поступок, внеся ваучер плюс денежные средства, будет иметь свою определенную долю на предприятии. Если вы изъявите желание, то получаете у нас платежное поручение. То, что вы заявление написали – это, так сказать, пристрелка пока. Она еще никого ни к чему не обязывает. Написали и все. Это первый этап.
Второй этап – это когда вы уже продумаете все и твердо решите. И если мы подпишем с фондом имущества договор и даст нам фонд имущества разрешение на продажу, то это самое главное, до тридцать первого декабря мы должны решить этот вопрос. Сейчас активно работают разные комиссии, в частности, инвентаризационная, которые ведут полный учет всего имущества завода и вот-вот объявят сумму, но сумму, я уже вам сказал, какую вам надо внести. Итак, вы берете поручение, идёте в сберегательную кассу, где вы есть в списках, отдаете это поручение платежное, вас вычеркивают из списка и навеки веков этот ваучер уплывает в фонд государственного имущества. Вам же выдают акции и вы ждете посева, когда будут результаты. Вот, такая примерно, картина.
Теперь, что нам нужно для того, чтобы победить? Сразу хочу предупредить: мы рискуем. Завод сейчас имеет два с половиной миллиарда кредитов. Стало быть, это наш долг. Мы должны. Ельцин, работая еще в ЦК и когда там они разрабатывали всю систему приватизации, то они и все великие экономисты говорили: ни в коем случае не вкладывайте ваучеры во вновь строящее предприятие – это очень опасно, может случится такое, что вы никогда в своей жизни не получите дивидендов.
Изучающим взглядом директор обвел собравшихся. Он не хотел играть с ними в прятки, говорил как можно откровенней. Говорил все.
- Кроме кредитов, - продолжал он, - завод на сегодняшний день
имеет несколько недостроенных объектов: шестиэтажный корпус, химический… будем еще строить четырехэтажный корпус, нужны очистные сооружения,  вместо железного склада надо построить двухэтажный участок печатных плат, кроме того, надо достроить вторую столовую – завод-то расширяется, надо построить еще одну проходную. И дальше там, за проходной, будем сооружать еще одно солидное красивое здание – шестиэтажный коммерческий центр: два
этажа магазины, а там разные кабинеты, залы, холлы – бизнес-центр будет называться. Вот это еще нам предстоит сделать. И на все это хозяйство нам еще необходимо иметь где-то двадцать пять миллиардов рублей, в сегодняшних ценах.
Поэтому я вам все это и доложил смело и честно, не так, как там действуют фирма «МММ», всякие харьковские страховые компании – там, где вам на ваучер обещают триста процентов годовых. Годовых я вам никаких не обещаю. Пока. Пока мы все не сделаем. Будем ждать, будем терпеть. И вот вы сейчас, сегодня, завтра, придя домой и посоветовавшись с близкими, должны принять мужественное решение. Смотрите. Можете внести свои ваучеры в другие страховые компании. У меня ни к кому никаких претензий не будет. Вы будете работать, как работали, я вам обещаю, будете получать зарплату, как получали, но дивидендов, пока мы все это не сделаем, о чем я рассказал, честно говорю, не ждите скоро. Будет еще тяжело…
Нам еще и в Марокко надо расширять завод. Сейчас главный инженер с главным конструктором вылетают туда на смотрины промышленной строительной площадки, там будем африканский континент с вами захватывать. Поэтому вы, как никто в Харькове, будете рисковать. Вносить или не вносить? Быть или не быть? Жить или не жить, то есть прозябать или жить по-человечкски? Думайте!
Люди поглядывали друг на друга, чесали затылки, вновь и вновь задавали вопросы. Акции может покупать только тот, кто работает на заводе, или и члены его семьи?
- Может приватизироваться член коллектива, члены его семьи по первому колену: муж, жена, дети и пока дальше мы не решили.
- Итак, если есть у вас вера в не совсем еще безнадежное дело, - продолжал директор, - если есть у вас вера в руководство, если потом не будете говорить: Владимир Леонидович, вон там с мешком идут из страховой компании «Харьков» и каждый год, и каждый квартал, а мы
          сидим на бобах, ждем у моря погоды… думайте…
Рабочие думали, ерзали на скамьях, переговаривались. Как только появились эти самые «ваучеры», так появилось и множество желающих их заиметь. Кому верить? Дикань пока никого не обманывал. Сам советует хорошенько все взвесить.
По просьбе рассказал о том, как будут распределяться трудовые вклады:
- Кто с восемьдесят девятого года со мной на аренде работает, то, считайте, выигрывает, больше будет иметь акций. Кто начал с девяностого – меньше, и так далее. Так что, кто успел, тот больше съел…
Заулыбались те, кто раньше на завод пришел, пригладили прически.
- Но тут радоваться рано, еще неизвестно, что будет на кону, что будем получать и будем ли…
Все время директор как на острие бритвы – сам не до конца уверен в благополучном исходе этого дела.
- Акции будут именные, по пятьдесят тысяч штука. Может и такое быть, что вам придется продать потом свои акции за бесценок, кто-то предложить, убедить, что завод еще строится, и так далее, а денежки – вот они, сейчас, живые, ну дадут вам тысяч по двадцать и соблазнились, раскатали губу… И помните, успех, если он будет, будет зависеть и от вас, и от руководства – отныне мы будем партнеры, компаньоны. Нам нужно будет отобрать такой коллектив, чтобы можно было работать по-настоящему. Тогда и жить будем по-настоящему!
Ах, как хочется всем жить по-настоящему… чтобы не считать каждую копейку, не одалживать у друга или соседей червонец до получки…
И снова и снова разъяснения – дело-то новое.
- Акционирование – это сложный вопрос. Работает профессура, доцентура, представители всех властей – райисполкома, облисполкома, депутаты разных уровней. Так подробно я все вам рассказываю и потому, чтобы потом не ругали меня в двух случаях: что вы нищими станете и что кто-то из вас не успел вложить свой ваучер…
Волнительный шумок в рядах: и хочется, и колется… Прямой вопрос рабочего:
- А руководство завода уверено?
- Руководство завода всегда уверено, - ответствует директор, на мой взгляд, не очень уверенно, в данном случае он выполняет и
распоряжение сверху: акционироваться! – Если бы руководство завода не было уверено, оно бы в такое трудное время не затевало такую огромную стройку.
Не знаю, верил ли в эти минуты тому, что говорил, сам директор. Может, и верил. Может, верил с трудом. А может, и сомневался. Мне кажется, что он, человек решительный, призывая рабочих к риску, и сам рисковал: пан или пропал!
Еще вопрос, вполне деловой:
- А каким будет завод – подробней, чтобы знать, куда мы идем.
Люди уже тогда задумывались – куда мы идем. Если бы тогда со всей глубиной и ответственностью над этим задумывались и там, наверху, где привыкли все рубить с плеча...
И директор, переведя дух, неспешно растолковывать:
- Завод наш будет разбит на десять заводов – производственное объединение «Проммэл», научно-производственное объединение. Будет общезаводской банк. Все будет на взаиморасчетах. Привожу пример на инструментальном производстве. Допустим, инструментальное производство получает заказ от цеха пластмасс на изготовление пресс-форм штампов или приспособлений для других цехов. Изготавливает, продает их по чековой книжке. В инструментальном производстве на вас будут задействованы цеха механический, пресс-форм, штампы – целый завод.
Рабочий класс слушает внимательно – ведь это их будущее…
- И вы сами рассчитываетесь за налоги, за электроэнергию, за газ, как настоящие хозяева, за металл с отделом снабжения – за все и вовремя, чтобы вам вовремя всегда завозили металл, чтоб не было ни минуты простоев. За деньги все будут вовремя завозить. Стало быть, задача – зарабатывать их. И остается у вас прибыль. Вы смотрите, сколько вам нужно кинуть еще в свою казну, чтобы расширить все производство, там станочек новенький какой-то еще приобрести, остальное – на заработную плату пойдет. И так это будет в каждом производстве – полный взаимозачет…
Когда и где это сам директор завода так дотошно с такими подробностями объяснял, растолковывал рабочим суть их производства?! Обычно директор придет, нашумит, наведет шороха, а то и нахамит, подкрутит гайки и был таков до следующей не очень приятной встречи.
Сейчас все было иначе, все было ново. И те рабочие, которые пришли недавно, а особенно те, которые видели своего директора
впервые, слушали его с вниманием и почтением, ловили каждое слово, потому что видели в нем человека, который действительно заинтересован в их судьбе, благополучии, человека, который настроен по отношению к ним откровенно благожелательно, видели не только и не просто директора завода, а компаньона по будущему общему делу,
 соратника, единомышленника, хорошего товарища, с которым, может быть, придется работать рядом всю жизнь, а почему бы и нет, если все будут ладиться. Жили же до этого они неплохо: и зарплата сносная была, и бесплатный обед, и путевки-льготы всякие, а теперь через какое-то время можно будет жить еще лучше…
- Одним словом, - продолжал директор, - вы будете полностью самостоятельны, вам дается такая возможность. И мы создадим такой коллектив, такое общество, которого, допустим, даже в Швеции или Израиле нет…
- А если обанкротимся?
- Если обанкротимся, то что ж… вызовем из Америки дядю Сэма, у него денег – куры не клюют, он два раза своих собак в ресторане не покормит, кинет сбереженные доллары сюда и тогда мы у него рабами будем, на всю оставшуюся жизнь. Выставят на аукцион наш завод, как это в общем-то делается, и… судьба уже будет зависеть не от нас, а от кого-то другого. Но я думаю, что с нами такого не случится, думаю, что мы выживем, выдюжим.
По легкому шумку и движению собравшихся было видно, что и у них такое мнение: выдюжим!
- Еще вопросы?
- У матросов нет вопросов, - ответил кто-то за всех.
- «Матросы», как я понимаю, это старые кадры, они верят в руководство, в то дело, которое мы затеваем, новеньким, конечно же, сейчас еще трудно сориентироваться, поэтому им должна подсказать интуиция. Снова хочу предупредить: все мы рискуем. Но старые кадры просто знают, с чего мы начинали, к чему пришли и к чему идем. Я сейчас не хочу обещать вам златые горы и реки, полные вина, но со временем вы сами будете убеждаться, что наша игра стоит свеч. Кстати, к   нам очередь страшенная. За забором уже слух кто-то пустил, хотя толком еще никто ничего не знает, по радио, по телевидению о нашем заводе говорят, уже радио-центр задолбали: мой, дайте нам адрес этого завода, мы хотим там работать и вложить свои ваучеры. Хочу сразу сказать, что мы будем делать акционерное общество закрытого типа, чтоб были только мы с вами – свои…
Опять движение в зале: «закрытого типа», «чтоб только мы с вами…». Это тоже привлекает… Ведь раньше кто шикарно жил? Да те, кто пользовался закрытыми для большинства магазинами, поликлиниками, домами отдыха, курортами. Раньше были, можно сказать, «белые» и «черные», белым – все, черным – объедки. В Киеве неподалеку от Печерского рынка есть даже гастроном, который в народе метко назвали «Объедки» - там продавали продукты, которые залеживались в «закрытых» магазинах для тех, кто любит покушать получше, побольше и подешевле.
Однажды магазином закрытого типа посчастливилось попользоваться и мне с моими коллегами-писателями. Накануне одного из писательских съездов в наш клуб привезли кучу шмоток: костюмы, рубашки, туфли – все импортное. Посторонних в тот час в клуб не пускали, везде говорили шепотом, вольно или невольно сознавая, что, приобретая эти вещи, мы воруем у народа. Вряд ли кто тогда думал, что нас покупают этими шмотками – ведь мы были благодарны за них обкому партии, партия на время, на миг допустила и нас, писак, к своему  корыту, и мы из него взахлеб хлебали, гнусные подлабузники.
Пусть в меня тот бросит камень, кто отказывался от партийных подачек, даже селедку несчастную принимали в писательских пайках. А теперь хором выступают против своих бывших «благотворителей» и стараются  не вспоминать, что сами были членами Коммунистической партии. Кто-то был, а они, мол… так, случайно… как случайно ели селедку из закрытых магазинов…
Закрытое  привлекает. Когда директор «Проммэла» произнес это «притягательное» слово «закрытого» типа, «чтоб только мы с вами…». Наконец-то и они, «черные», будут иметь «свое».
- На нашем заводе, - продолжал уже спокойней директор, чувствуя, что убедил, - прием так называемых ваучеров четко ограничен – до первого февраля будущего года. Первого февраля все – финальный свисток. Думайте, время есть, летите в сберкассу, выписывайте свой лицевой счет и сюда. Если первого прибегаете: Владимир Леонидович, не успел… Все! Действуйте решительней. Риск – дело мужественных! А риск, повторяю, есть…
Опять шепоток средь рабочих. Ах, как не хочется пролететь, снова быть обманутым… Но директор говорит, сам Владимир Леонидович… он свой, он за нас, он сам был рабочим, он не обманет…
- Что еще не ясно, товарищи?
Кое-где уже «паны» и «господа», ими стали те же райкомовцы-обкомовцы, а тут пока, да, наверное, и надолго – товарищи. Здесь не кривят душой, не лицемерят – товарищи.
Настороженным взглядом обводит присутствующих: поняли ли, не шарахнутся ли в сторону? Он же все так дотошно и честно им разжевал. И потому, что дело это новое, и потому, что люди, которые сидели на жестких креслах и скамьях в этом красном уголке, точнее, уголке отдыха, были еще теми работягами-совками из бывшего Советского Союза, рабами производства, которыми их сделала Страна Советов – быдлом они были пока еще, но в каждом уже зарождался не исполнитель - хозяин того дела, которым он будет занят. Х о з я и н!

                5
Это собрание, на котором не было ни председателя, ни президиума, ни секретаря, ни традиционного графина с водой, ни красной скатерти на столе, ни громких фраз, ни привычных сладких обещаний, ни жалких заверений, ни подготовленных выступающих, совсем не походило на те, которые здесь когда-то проводились – все было ново, предельно откровенно и предельно искренно, шел честный и очень  з а и н т е р е с о в а н н ы й  разговор между партнерами, между будущими партнерами общего важного дела, которое каждого из них поднимет на ступеньку выше, на ступеньку ближе к благополучию и счастью.
Казалось, что уже все всем ясно, но вопросы не иссякают. На лицах собравшихся написано примерно такое: нищими стать – дело нехитрое… мы и сейчас, считай, полунищие, а стать богатыми, обеспеченными, как рабочие в других странах – это непривычное для большинства слово – богатый… как это – богатый?..
- Кто не рискует, тот не пьет шампанское! – заключил кто-то.
- Я думаю, - сказал директор, - мы с вами еще выпьем шампанское и не только на Новый год…
Когда люди говорят о шампанском, стало быть, они живут. Значит, еще жива Украина. И дай Бог, будет  жить. Нужен новый гимн, чтоб люди не о смерти думали («Ще не вмерла Украина…»), а о жизни.
Примерно так думал директор завода Дикань. И еще он думал, что, кажется, убедил, люди поверили в дело, которое им предстоит совершать.
Кажется, и он сам уже до конца уверовал, что все будет нормально: приватизируют завод, завершат строительство новых цехов, столовой, культурного центра с красивым актовым залом, бизнес-центра – такая прекрасная жизнь будет… Рабочие еще не раз ему скажут: «Спасибо, Владимир Леонидович, вот теперь мы – люди, живем, как и должно – по-человечески…».
Если бы собравшиеся знали, как и ему хочется, чтобы они все до одного зажили новой прекрасной жизнью: были бы здоровыми, ездили бы летом не на свои земельные участки и вкалывали там, как проклятые, а на море, на курорты, может, и зарубежные – они заслужили такую жизнь.
Кажется, рабочие понимали своего директора. И кажется, верили ему. Потому что когда он собрался уходить, красный уголок взорвался аплодисментами и видно было – от души. Директор поднял руку ладошкой вперед: эмоций пока не надо…
Подобные собрания проходили и на других заводах города и страны.
Так вершился в Украине еще один великий обман простого люда. И виноват в этом был не столько директорский корпус, а те, кто сидел повыше. Те, которые хорошо усвоили неписанное правило богачей: хочешь разбогатеть – грабь бедных.
Грабеж среди бела дня продолжался в стране. Забегая наперед, хочу назвать одного из многочисленных грабителей Украины – Павла Лазаренко, бывшего колхозного шофера, добравшегося до премьерского кресла и до богатств страны; убегая в Америку, он прихватил с собой 200 миллионов долларов.
Этот уже набил карманы. Хоть чуть-чуть разбогатеть мечтал и простой люд, и мои коллеги-проммэловцы. Помню последние слова директора на собрании будущих акционеров:
- Предупреждаю еще раз: я вас не агитирую приносить на завод свои кровные. Но вы, может, через некоторое время станете богатыми,
ну просто очень богатыми. А может, и не станете, а еще больше обеднеете. Человек предполагает, а Бог располагает. Подумайте, хорошенько подумайте, прежде, чем принять решение…


Глава четвертая

Глубокий кризис охватил все отрасли промышленного производства в нашей области. Падение объемов достигает 40 процентов, что значительно превзошло уровень послевоенного периода.
(Газета «Время»)


                1
Время подумать было у всех. И у автора этих строк – тоже.
Окинул мысленным взглядом всю свою прошлую жизнь и ужаснулся. Получается, что всю свою сознательную жизнь вкалывал, как проклятый, лучшие свои четыре года отдал службе в армии, дожил до седых волос, а еще, по сути, по-настоящему, нормально и не жил – все недостатки, недостатки… беспросветная бедность всю жизнь, если не считать счастливых двух-трех лет, которые солнечным зайчиком промелькнули: год перед самой войной, когда отец служил механиком в авиачасти, а мама работала на харьковском заводе «Серп и молот» и была ударницей, и более или менее благополучные годы накануне обретения Украиной своей независимости. А так – все жил будущим. И  жизнь идет к финишу и не жил еще вовсе, влачил, что называется, жалкое существование.
Оглянулся назад и волосы стали дыбом: да жизнь ли это была?
Родился я за год до голодомора. Так что, когда появились у меня зубы, жевать было нечего..
Прошлое у большинства из нас – жизнь внатяжку. Каждая или почти каждая семья жила от получки до получки, растягивая копейки. Или, как однажды выразился мой друг Валька Чаговец: всю жизнь мы жили, натягивая шкурку на кисель. Детство – впроголодь, юность – три армейских рубля на сапожный крем и сигареты, молодость – мечта наесться когда-нибудь досыта пирожков с мясом, то бишь с требухой. И купить настоящий костюм. Думал, начну работать, жизнь станет лучше. Закончив техникум, уехал в Сибирь. Работа была интересная: горные реки, нехоженные тропы… но зарплата – кот наплакал, стыдно было людям признаться: пятьдесят пять рублей в месяц, сорок из которых  платил хозяйке за «угол», часть комнаты и столование. Курил самые дешевые сигареты «Ракета», или, как их тогда называли, «гвоздики». Зачем, спрашивается, было нужно учиться четыре года, чтобы потом едва сводить концы с концами?
Моим протестом против низкой зарплаты был самовольный уход с работы. Мне долго не отдавали трудовую книжку, грозились судом, требовали, чтобы вновь приступил к работе, но я считал, что могу зарабатывать  больше, и вскоре доказал это и себе, и своим бывшим начальникам, и своим бывшим коллегам по работе: меня приняли на Бийский винкомбинат грузчиком и там я получал не пятьдесят пять рублей, а двести пятьдесят пять – зачем  было учиться?..
В то время был в ходу анекдот о зарплате. Встретились Хрущев и Неру. Хрущев спрашивает, какая у индийцев минимальная зарплата. Неру отвечает: 120 рупий. Хрущев спрашивает: а какой у вас прожиточный минимум? «80 рупий», - отвечает Неру. «Куда же они девают остальные сорок рупий?» - интересуется Хрущев. «А это уже не наше дело», - отвечает Неру. И в свою очередь интересуется, какова минимальная зарплата в Советском Союзе. «50 рублей», - отвечает глава правительства СССР. «А прожиточный минимум?» - спрашивает правитель Индии. «150 рублей», - отвечает Хрущев. «А где ваши люди берут недостающие сто рублей?». «А это уже не наше дело…» - ответил Хрущев.
Люди всю жизнь изворачивались, как могли, чтобы свести концы с концами. Выворачивались наизнанку, чтобы выжить. Подрабатывали еще где-нибудь. Спекулировали, мошенничали, давали и брали взятки, воровали. По-малому и по-крупному. Те, кто воровал по-малому, то есть брал то, что можно было унести в кармане, в сумочке, получили прозвище «несуны». Многие занимались не тем делом, чем хотелось бы, к чему лежала душа и тянулись руки. Талантливые люди шли в кочегары и сторожа, работали грузчиками, шабашничали.
Автору этих строк тоже пришлось пройти все этапы жизни советского жалкого интеллигента: и шабашничал, и грузчиком работал, и «чужим»…
Много заработать, разумеется, по советским понятиям, простому грешному нельзя было нигде. Больше сделаешь, лучше сделаешь – все равно заплатят мизер. Кем-то устанавливался потолок, выше которого не прыгнешь. Можно было только выпрыгнуть – в другую страну. Это редко кому удавалось, да и не у всех было желание покинуть родину, жить на чужбине.
Жили трудно и все время надеялись на лучшее. Все время обещали: еще немного, еще чуть-чуть и – твое долгожданное светлое будущее.
Где он, свет в конце тоннеля? Не забрезжил еще? Кажется, что-то светится… Если все будет так, как рассказывал нам директор Дикань – с дорогой душой отнесем ему свои ваучеры, вернее, в акционерное общество, станем его законными членами, будем помогать, чем можем, заводу, молодой независимой державе, а через какое-то время и она нас не забудет…Будем работать и ждать. Просвета в жизни.

                2
В конце мая 1994 года в просторном помещении нового инструментального цеха состоялось, наверное, важное событие – собрание учредителей закрытого акционерного общества «Проммонтажэлектроника». Люди сидели на стульях, скамейках и прямо на верстаках, стояли в проходах.
Среди приглашенных почетных гостей за столом президиума восседал и духовный чин – митрополит Харьковский и Богодуховский Никодим ( в миру – Николай Степанович Руснак). Раньше на всех важных мероприятиях присутствовал кто-нибудь из обкома или облисполкома, а теперь – духовное лицо. Уже присутствие этого всеми уважаемого в городе человека говорило о том, насколько важное предстояло дело.
Все было торжественно и празднично – завод вступал в новую эру своего существования, преобразовывался в акционерное общество закрытого типа.
Слово держал директор. Он рассказывал о том, как непросто шли к этому знаменательному событию в их жизни. Вспомнил, как в восемьдесят седьмом году перешли на первую модель хозрасчета, год спустя – на вторую. Как в восемьдесят девятом – на аренду. Шаг за шагом двигались вперед, нащупывая и осваивая новые формы хозяйствования. Рассказал, что за годы аренды завод вшестеро нарастил объемы производства, освоил более двадцати пяти новых изделий. Теперь, говорил, имеется солидная прибыль, которая, конечно же, составляет коммерческую тайну. Разъяснил, кто сколько получит акций. Говорил, что будут и привилегированные акции: кто лучше работает, тому будут выдаваться дополнительные акции…
Звучат непривычные для рабочего уха слова: акции, дивиденды. И впервые во весь голос говорят о деньгах. Раньше-то на собраниях зал оглушали какие слова? Родина, партия, патриотизм, социализм, коммунизм… И било по мозгам, как набат: долг, долг, долг - все были должны государству, партии, абстрактному советскому народу. Все, все, все вплоть до своей последней капельки крови, а государство за это им, простому советскому человеку, который в последние годы обрел презрительное прозвище «совок», взамен… долг ведь платежом красен –  ту комбинацию из трех пальцев, которую всучил строителям коммунизма их великий Ленин.
Впервые люди не скрывали, зачем они ходят на работу – чтоб заработать копейку, одеть-обуть и накормить семью, да еще и отложить на «черный день». По лицам рабочих было видно, что собрание им действительно интересно, что они не отсиживаются, не поглядывают на часы и дверь, а охотно и от всей души участвуют в полезном для всех  новом деле, которое пришло на завод.
Выступают рабочие, инженеры…
При решении вопроса – кого избрать президентом акционерного общества научно-производственного объединения «Проммонтажэлектроника» - разногласий не было: конечно же, директора Диканя.
Заводской самодеятельный ансамбль «Проммэл» исполнил туш, президенту акционерного общества преподнесли цветы. Митрополит Харьковский и Богодуховский Никодим освятил крестом благое начало: да будет так, как задумано!
На лицах собравшихся появился свет новой надежды: вот и мы, наконец, наверное, скоро заживем по-людски (понятие «по-европейски» еще не появилось в стране).
Я в душе тоже был удовлетворен, ибо принес на завод ваучеры всей семьи: свои, жены, сына. Выходил  с мыслями, что и я не опоздал, что пройдет какое-то время и начнет в карман капать копеечка. Это здорово: ты ничего не делаешь, а тебе, пусть пока и немного, но что-то помимо зарплаты еще начисляют. Все мы заглотили очередную правительственную насадку, вместе с крючком.

                3
Экономический кризис свалился в одночасье на всю страну, как снег на голову. Многие удивлялись: в чем дело? Почему жизнь не улучшается, а с каждым днем становится все хуже. И если раньше все смотрели только  вперед, то сейчас невольно стали уже и назад оглядываться, на тот теплый и сухой бережок, от которого недавно так дружно отчалили. Люди все чаще и чаще стали вспоминать о том, как жили раньше. Оказывается, жили-то не совсем плохо, а может быть, даже и совсем неплохо, по сравнению с тем, как стали жить сейчас. Вспоминали и недалекое близкое, и более далекое время послевоенное.
Да, было трудно. Кругом – разруха, развалины заводов, разбомбленные и сожженные дома, стертые с лица земли села, а то и целые города. Безрукие, безногие люди – фронтовики. И все же лица людей светились энтузиазмом: сделано  самое главное – разбит враг, который посягнул на нашу любимую Родину, уничтожен фашизм, изгнаны из родного дома захватчики и на земле воцарился мир. Какое это милое и сладкое слово – мир! Теперь можно какое-то время и победствовать, поголодать-похолодать, потерпеть лишения. Все знали: над родной землей пронесся смерч войны. Все сообща разбирали его завалы, по-семейному расхлебывали всеобщую беду и, засучив рукава, работали на благо Родины и, разумеется, на свое благо. Ибо твердо были уверены: пройдет год-два, ну от силы три, и жизнь наладится. Так оно и было.
Ну, а теперь-то что? Войны, слава Богу, не было, а живем хуже, чем жили сразу после войны. Люди недоумевали. Люди вопрошали: наше сало уже не едят «москали», почему же мы так плохо живем? Люди спрашивали, где же наши хваленые ученые мужи, профессора-академики? Почему они ничего не придумают? А где те политики, которые с пеной у рта доказывали по радио, в газетах, на площадях, что у нас «всэ е!» Где же оно, это «всэ»?
Кругом только все возрастающие долги да космический рост цен. И позорное, совершенно неожиданное для всех обнищание народа. Любители черного юмора уже по-новому приветствуют друг друга:
- Ще не вмерла Украина?!
- Ще не вмерла…
Смеются люди сами над собой. И горько, и больно. И за людей, которых снова обдурили, и за Украину, которой, кажется, опять не везет. Не те у руля, что ли?
И как всегда у нас: никто ни в чем не виноват. В центре Харькова на одном из балконов здания, расположенного напротив памятника Кобзарю, новая национал-патриотическая организация «Просвита» вывесила транспарант: «Який народ – така і влада!» Первым делом нужно лягнуть народ, если на большее кишка тонка. Похихикать, поязвить – это легче, чем подумать и что-то дельное сделать.
К удивлению всех, все больше и больше хиреет наша, казалось бы, довольно мощная промышленность. Одни заводы закрылись, другие дышат на ладан, то бишь работают неполную неделю, третьи – с сокращенными сменами. На многих предприятиях города и страны людей отправляют в вынужденные отпуска за свой счет. А на «счету-то» у большинства ноль без палочки.
Появилось выражение «держаться на плаву». Наш «Проммэл» на зависть другим держится пока на плаву.
Стремительно входит в обиход когда-то нам чуждое слово «выживание». Вот и на очередном заседании Харьковской областной ассоциации промышленников и предпринимателей ее президент Белоус говорил:
- Мы собрались сегодня для того, чтобы обсудить актуальнейший вопрос: как выживать в новых условиях космического роста цен на энергоносители. Если президент, правительство, Верховный Совет нас не услышат, а свои предложения, обоснования мы им направили, дело кончится полной остановкой всех предприятий, а значит, мощным социальным взрывом...
До взрыва, слава Богу, пока не доходит. Народ легковерен и долготерпелив. И как всегда, не теряет надежды на то, что скоро все переменится, разумеется, к лучшему.
Одна из харьковских газет, выражая настроение горожан, писала: «1994 год обречен быть годом переломным. Опускаться ниже нам уже некуда. Мы вплотную подошли к черте, за которой возможна лишь неуправляемая ситуация».
Как нет предела прекрасному, так, наверное, нет предела и ужасному. Люди не знали, что их беды-горести – это пока еще бледные цветочки, что та пропасть, которая разверзлась перед ними, покрыта, заполнена густым туманом и дна пропасти не видно, ее бездонность можно ощущать нутром. Кто-то ощущал, но большинство даже не подозревали, насколько глубока пропасть, которую предстояло перепрыгнуть. А преодолевать пропасть, как известно, в два прыжка невозможно. Мы разбежались, кто как мог, оттолкнулись, кто как мог, и полетели... в надежде в один прием достигнуть того края пропасти, за которым начинается рай.
Но далеко не все перелетели пропасть. Это удалось сделать лишь самым хватким, предприимчивым, оборотистым и ловким, они находили пути к обогащению и процветанию. Но таких были считанные единицы. Основная масса украинского  народа стремительно падала в разверзшуюся под ними бездну – нищала и нищала, все больше людей теряли свои рабочие места: предприятия закрывались, научно-исследовательские институты разваливались, все, что когда-то именовалось культурой, перерождалось в халтуру. Для одних, честных и порядочных людей, то, что происходило в стране, было началом затяжной трагедии, для других, нечистых на руку и беспринципных, ситуация в молодой незалежной Украине была золотой нивой, на которой без особого труда можно собрать прекрасный урожай. Появилось много анекдотов о новых русских и украинцах. Лучше всего положение  в стране отражает фраза из анекдота о цыганах: «Теперь мы вставим золотые зубы и своим коням!»
Наш «Проммэл» уже на самом излете зацепился за крешек пропасти и сучил ногами, ища опоры, чтоб не сорваться в бездну, выкарабкаться наверх.
Наступили трудные для завода времена. Рынок перенасыщен импортными товарами, кругом полно конкурентов. Привычное выражение «рабочий класс» теряло былое высокое, гордое и весомое значение, стиралось, ветшало и вытеснялось стремительно еще совсем недавно чуждым нам словом  «безработный». Общество меняло лицо. Рабочий класс терял авторитет и свои недюжинные силы. Постепенно превращался, сам того не замечая, в послушного раба. Ну, задержали немного зарплату – подождем. Ну, подпрыгнули вдруг цены – чуть  затянем ремешки... А там все опять войдет в свою колею, наладится. Где-то ж и дивиденды начнут выдавать...
Акционерами заделались, но что-то не очень стали похожими на хозяев. Напротив, дрожали, как бездомные щенки, чтобы не пнули ногой, не выгнали за проходную. Теперь чуть провинился – немного опоздал на работу, пришел «под мухой», прогулял – разговор короток: бери «бегунок» и иди гуляй дальше, тем более, что  то что ты делаешь, мало кому нужно.
И директор уже не чувствовал себя полновластным хозяином, тем более  п р е з и д е н т о м  акционерного общества. На одном из заводских собраний он высказал то, что в последнее время думал:
- Сам не знаю, возможно, акционирование в наших диких условиях хозяйствования – очередной обман? Ведь не дают работать, душат налогами и запретами. Опять набрасывают административную удавку на свободное предпринимательство...
Никогда еще проммэловцы не видели своего директора столь сильно сомневающимся, никогда не видели в его обычно уверенных глазах искорки такого глубокого беспокойства.

                4
Страна катится дальше в пропасть и дна ее пока не видно. Денег у людей нет. Покупательная способность падает с каждым днем. Если когда-то люди копили денежки на машину, мебель, цветной телевизор или большой холодильник, то теперь такие покупки могли себе позволить единицы – те, кто ограбил и продолжает грабить народ. Главная забота теперь у большинства – заработать не на машину или мебель, а на самое необходимое – на еду.
Катастрофическое положение экономики в стране не могло не сказаться и на благополучии держащихся на плаву проммэловцев. В январе 1994 года директор завода пришел на декадное совещание непривычно угрюмый. Не отрывая глаз от стола, заваленного бумагами, негромко и мрачно произнес:
- Новый год начинаем печально: впервые после многолетнего восхождения в гору – спад... нет, не производства... продукция наша не идет... Товары наши людям нужны по-прежнему, но у людей нет денег, людям нечем платить...
 В обширном кабинете директора напряженная тишина. В общем-то все знали, что в последнее время продукция завода идет все хуже и хуже, из месяца в месяц понемногу оседает на складах. И все надеялись, что вот-вот опять дела пойдут лучше, но на «лучше» что-то не было похоже.
Раньше вся правда о положении с реализацией выпускаемой продукции звучали только в узком кругу на летучих заседаниях коммерческих структур. И пока коммерсанты заседали за закрытыми дверями, у сослуживцев была надежда на то, что там найдут выход из затруднительного положения. Но вот директор обнародовал ситуацию с реализацией: продукция лежит на складах... оборотных средств нет. Зарплату выплачивать нечем.
Очень невеселый на декадке был разговор. Чтобы хоть чуть-чуть подбодрить друг друга, кто-то кинул реплику, что другие заводы вообще закрываются. При этой реплике сослуживцы мельком переглянулись, будто сами были виноваты в этой непривычной для всех собравшихся беде. Кто-то осторожно вспомнил, что бывший премьер-министр Фокин предсказывал, что в феврале из-за неплатежей остановятся все предприятия Украины.
Произнесены были страшные слова, за которые еще несколько лет назад могли бы и  за решетку упрятать. Теперь была гласность. Но не было возможности нормально работать.
-Наш завод остановится последним, - жестко проговорил Дикань.
Собравшиеся молча переглянулись: «остановится... последним...». Все чувствовали: грядет большая беда...               

   5
Беды бедами, трудности трудностями, но люди приноравливаются жить в любых условиях и даже умудряются праздновать.
1995 год – год большого юбилея: пятидесятилетие победы над фашистской Германией.
Все меньше и меньше тех, кто добывал победу. Их незаметно и они не в почете. На днях  ехал я в метро. У входа на экскалатор произошла небольшая заминка: женщина долго искала нужный документ, чтобы показать дежурной, а вслед за этой женщиной спешил пожилой мужчина с несколькими рядами орденских планок. Торопясь, он нечаянно толкнул замешкавшуюся женщину, а та язвительно крикнула ему вслед:
-Эй! Нацепил орденов... не навоевался еще?!
Сколько презрения у нее было в этих словах... как выдержал их фронтовик...
Не в почете у нынешнего поколения бывшие герои войны и потому, что непонятно, за что они воевали, что завоевали – эту вот жизнь?..
Один фронтовик, побывавший накануне Дня Победы в Германии, сказал раздумчиво: «Смотришь, как живут немцы, и такое впечатление, что не мы их победили, а они нас...»
Но какой бы ни была горькой эта победа, пятьдесят лет с того знаменательного дня – праздник. Большой. Великий. Правда, некоторые стараются принизить его, пытаются и назвать по-другому – День мира, День примирения... А как же фронтовики? А как же «этот День Победы порохом пропах, это праздник со слезами на глазах?»  Некоторым, кстати, тем, кто лично не нюхал пороха, до лампочки слезы фронтовиков. Им бы только поскорее и подальше отплыть от проклятых москалей. Вот уже и время у нас не москальское, и поезда московские объезжают нас стороной, и границы между бывшими братскими республиками обозначены, если в гости к родным едешь – обшманают тебя, как зэка.
Фронтовикам на праздник выдали по несколько миллионов, то есть дали еще по полпенсии.
Богачи, или как их теперь называют «новые русские», а стало быть, и украинцы, устроили в этот День Победы для победителей благотворительные обеды – все стали голодающими миллионерами, деньги-то большие, а цена им копейки. И отгрохали богачи невиданный в Харькове гала-концерт. На центральной площади Свободы. Бесплатный!
Нет надобности перечислять имена звезд эстрады: сегодня их звезда загорелась, завтра погаснет... Были и такие «звезды», на которых многие зрители и не стали бы тратиться, но это ж на халяву! А на дурыку и уксус сладкий. Народа привалило – любой политик позавидовал бы такому скоплению людей. Что народу надо – хлеба и зрелищ! Хлеба нет, так хоть зрелище есть!
К началу концерта на площади яблоку негде упасть, запрудили все подступающие улицы, люди лезли на столбы и деревья – бесплатно же! Мало, правда, кто думал, что сие зрелище не бесплатно: с людей уже давно содрали все, обглодали до костей, а они, блаженные, радуются, как дети – бесплатно!.. Так и хотелось крикнуть на всю площадь:
-Родимые мои, да вы всю жизнь работали бесплатно! А теперь радуетесь очередной подачке...
Да кто услышит, когда на сцене появился этот самый, как его, что под музыку размахивает руками, что ведет «Угадай мелодию!». Такая невидаль, такое счастье – вот он, живой, красивый, у нас, в Харькове, на площади Свободы... Как бы ближе его увидать, эту суперзвезду голубого экрана... И поперли люди друг на друга, работая локтями, плечами, коленками, наступая на ноги, хватая друг друга за что попало.
Потом был роскошный фейерверк. И было сумасшедшее столпотворение. Милиция не могла удержать людей, ибо это уже были не люди, не людская толпа – стадо баранов, которое кто-то согнал в загон. Обалдевшие от неимоверно громкой музыки, ослепительных прожекторов, грохота и треска разрывающихся в небе ярко-пестрых гирлянд, люди кричали, визжали, стонали, толкали, давили друг друга – праздновали...
Утром площадь была похожа на место, где накануне состоялось побоище: истерзанные ограждения, поломанные деревья, разбитые пивные бутылки, мятые банки-жестянки, кучи расплющенных пачек от сигарет и разноцветная россыпь использованных пластмассовых зажигалок... По площади группами и в одиночку рыскали с опущенными головами горожане, время от времени наклоняясь и что-то поднимая. Дело в том, что после бурного праздника площадь была прямо-таки усеяна утерянными вещами. Тут валялись и сумки, и ручки от них и пряжки, и всякие фантики-бантики. Люди находили кольца, перстни, серебряные и золотые цепочки, клипсы, сережки, часы. Но больше всего бросались в глаза горы разнокалиберной обуви – многие ушли вчера с площади в одном башмаке, а то и вовсе босиком...
Одни люди раскладывали горы обуви в рядки, чтоб лучше было пришедшим найти свою недостающую пару. Другие хватали хоть чуть-чуть подходившую друг другу обувку и совали в сумки - «богатели». Новые украинцы.
Поистине был праздник со слезами на глазах.
Мне же вспомнился в тот день первый День Победы, который я встречал мальчишкой. Жили мы, эвакуированные из Украины в Сибирь, в маленьком городишке Канске, что  неподалеку от Красноярска. Радостнее праздника, чем 9 мая 1945 года, не помню. Это был всеобщий праздник людей всех национальностей, вероисповеданий и возрастов. Все были бесконечно счастливы оттого, что наконец замолчали пушки. Что наконец жизнь будет такой, какой и должна быть у людей: спокойной, обеспеченной, радостной и интересной.
Если бы тогда кто-нибудь сказал, как мы будем жить спустя пятьдесят лет, на него посмотрели бы с болезненным сожалением: человек того... да пусть простит его Бог...
Если бы ветераны войны,  п о б е д и т е л и, знали, что их ждет через полвека после победы, они бы ни за что не поверили. И, наверное, не шли бы в смертельный бой со словами «За Родину!». Родина плюнула им в лицо. Правда, не всем ветеранам. Позволю себе привести в подтверждение одно малоизвестное стихотворение.
Он – бодрый старик,
Он еще не обмяк.
Удачлив и, видно, при деле.
В сосновом бору у него особняк,
Машина новейшей модели.
Его холодильник вмещает едва
Провизию высшего сорта.
В году он бывает не раз и не два
На самых престижных курортах.
Он любит с семьей закатиться в круиз,
Немного побыть иностранцем.
Бразилия, Куба, Китай и Тунис –
Маршруты оплаченных странствий.
Он дремлет в шезлонге
Под шелест волны,
Довольный, весь мир повидавший –
Участник войны, но с другой стороны,
С другой стороны – с проигравшей...

Что ж, это, к великому сожалению, наша действительность, наша жизнь, наша судьба – это мы...


                Глава пятая

О бедность, бедность, как унижает
  сердце нам она!
                А.Пушкин


                1               
Известный астролог Павел Глоба в журнале «Работница» пророчил: «1996 год будет годом расцвета Украины». Но что-то не очень похоже, что слова провидца сбываются.
Такой холодной зимы давно не было на Украине. Казалось, сама природа подкинула многострадальному народу еще одно испытание. Ночью морозы доходили до тридцати градусов. А тут еще шахтеры бастуют, не дают угля. Вот-вот начнут останавливаться теплоэлектростанции. Об этом с экранов телевизоров говорит людям министр энергетики.
В домах, особенно  панельных, температура воздуха 12-13 градусов тепла. Тепла... батареи едва дышат. Женщины спят в халатах, мужчины – в спортивных костюмах, старушки – в пуховых платках, старики – в шапках. Легче тем, у кого есть обогреватели, но плата-то за электроэнергию сумасшедшая, далеко не все способны расплачиваться с государством за это так называемое тепло.
Чтобы не окочуриться, люди жгут газ, превращая свои кухни в своеобразные душегубки. В газетах появляются советы отопления газом: не надо зажигать все имеющиеся конфорки – это очень вредно, лучше наполнить какую-нибудь большую посудину водой (ведро, кастрюлю) и поставить ее на малый огонь.
Без тепла да еще теперь временами и без света – внедрили так называемое веерное отключение электроэнергии: сегодня на два-три часа обойдется без света одна часть домов в городе, завтра – другая, послезавтра – третья. Вечерами непривычно и жутковато видеть черные громады домов, в окнах которых едва-едва брезжит дохлый свет самодельных лампад – свечей не накупишься, керосиновых ламп в продаже нет, да и керосина не достанешь.
Днем толпы людей в райисполкомах, райсобесах. Самые ходовые слова сейчас: «льготы», «субсидии». Весь народ превратился в нищих. Лица у людей хмурые, напряженные.
На домах когда-то дети писали о своих чувствах: «Петя+Маша=любовь», «Миру – мир!» или еще что-нибудь трогательное, светлое, приятное, чем жили люди. Теперь на одном из домов на улице Правды я увидел сдавливающую сердце надпись, сделанную детской рукой: «Жить нельзя!».
На экранах появился созвучный этой надписи фильм Станислава Говорухина «Так жить нельзя!» - горькая правда о нашем времени.
В харьковском метро авария. На донбасских шахтах взрывы. В центральных, южных областях и в Крыму стихийное бедствие – сильные снегопады, заносы дорог, обледенение и выход из строя десятков километров линий электропередач. Цены растут. Инфляция растет. Смертность превышает рождаемость. Вся Украина – сплошное стихийное бедствие, своеобразная зона отчуждения. Да еще премьер-министр Марчук во всеуслышание сообщил по телевизору: «В ближайшие три года нет и намека на улучшения экономики». И советовал потуже затягивать пояса. Вот уж поистине страна  с о в е т о в: единственное, что сегодня может правительство, - советовать затягивать потуже пояса!
И наш до сей поры относительно благополучный завод уже не является оазисом благополучия. Хотя если сравнить с положением  дел на других предприятиях, то у нас еще более или менее – барахтаемся. На других заводах работают в неделю от силы четыре дня, сотнями отправляют людей во внеочередной отпуск, а то и просто выталкивают за проходную навсегда. Многие заводы-банкроты уже закрыты. А «Проммэл» чудом живет, продолжает наращивать выпуск продукции и, к великому удивлению и зависти банкротов, еще и продолжает возводить новые цеха – строится!
И все же всеобщий экономический кризис давит и на наш завод. Люди продолжают беднеть и они, естественно, меньше покупают. Перестала работать столовая, где каждый проммэловец мог бесплатно пообедать. На заводских складах уже залеживается нереализованная продукция. И как результат – задержки с выплатой зарплаты. Февраль, а многие не получили деньги еще за ноябрь прошлого года. На «Электротяжмаше», правда, не дают зарплату с сентября, а на заводе «Радиодеталь» - с июня... Но это не утешение – люди работают, люди должны получать зарплату вовремя.
Такого еще никогда не было: человек работает, а денег не получает. Ну ладно, женщина не приносит зарплату – это полбеды. Она домохозяйка, у нее и так полно работы. Она, можно сказать, зарабатывает и дома, домашней работой. А как быть с кормильцем, с главой семьи, если он каждое утро встает, бреется, завтракает, наскребает на дорогу, захватывает с собой какой-то «тормозок», трудится целый рабочий день, возвращается домой, садится за стол... и на вопросительный взгляд супруги разводит руками:
- Да не дают пока зарплату!
- А когда дадут?
- Сказали, что в следующем месяце...
- Сколько уже этих «следующих» месяцев – полгода!
Полгода люди без зарплаты.
Мужики делятся друг с другом:
- В глаза жене стыдно смотреть...
- А детям?..
- А я за стол уже не могу садиться – я ж не зарабатываю, а ем...
- Кто не работает, тот не ест...
- Вот именно!
Заводской художник Толя Веремеенко рассказывает:
- А я свою жену называю террористкой. Дело в том, что не успею переступить порог, как она мне: принес деньги?
Толя выкручивается. После работы садится в свой «Москвичок» и подрабатывает извозом. Художник превратился в  извозчика.
Хорошо, если кто-то что-то может время от времени заработать на стороне. А если не может? Тогда дома конфликты обостряются. Так жена одного рабочего экспериментального участка сказала своему благоверному:
- Если не принесешь зарплату и в следующем месяце, домой не приходи.
Зарплату он, конечно, не получил, но домой пришел – куда же он еще пойдет, когда за душой ни копейки? Тем более, что человек он тихий, скромный, семьянин... Но какой ты семьянин, если ты в свою семью денег не приносишь? И жена показала ему рукой на дверь.
-  Ты мне такой не нужен, иди куда хочешь...
Жена выгнала мужа из дому. В прямом смысле. Товарищи по работе узнали, почесали затылки: такого еще на их веку не было, чтоб жена мужа выгоняла из дому за то, что тот не приносит ни копейки денег. Ну, если б пропивал – другое дело. Любовнице там отнес... А то просто не получает зарплату. Надо быть хоть что-то принести домой... Товарищи скинулись, наскребли кое-что... Но что можно было наскрести, когда сами сидят без денег... Жена не приняла его копейки.
Жил бедолага на Салтовке. Когда выгнала жена, обосновался в хатынке-завалюшке, не в такой, какую, говорят, купил за морем-океаном бывший президент Украины Леонид Кравчук, а еще скромнее... без электричества и водопровода. Кто-то бросил завалюху, и вот новый украинский пан в ней поселился. Ел что придется, в сухомятку. Жил в долг. У кого только ни занимал денег, даже в профкоме. Только не профкомовские деньги – тут на счету тоже ни копейки. Одолжила вкрай обедневшему, изгнанному из дома горе-работнику из своего личного кошелька бессменный председатель завкома Светлана Николаевна Загорная.
О том, что человека,  м у ж и к а  выгнала из дому жена, дошло и до директора завода. Выгнала, как он узнал, не за пьянку-гулянку, а за то, что не приносит домой денег. У директора скребнуло под ложечкой – наверное, и он тут немного, а может, и много виноват: человек же работает... и ничего не получает. Ну, нет денег, нет! И распорядился кормить изгнанного из дома в заводской столовой. Другие прослышали, что слесаря их экспериментального участка кормят бесплатно, и тоже стали писать заявления на бесплатное заводское питание. Однако всех бесплатно не прокормишь. Дело дошло до того, что пришлось отказать в бесплатной кормежке и отвергнутому мужу. А через время он написал заявление на увольнение по собственному желанию. Где сейчас он, слесарь-горемыка, и что с ним – никто толком не знает... Сейчас судьба отдельного человека мало кого интересует, главное, слесарь наш теперь – человек свободный, пан незалежной Украины.
Можно было бы рассказывать и рассказывать подобные истории, когда из-за невыплаты зарплаты в семье возникают серьезные конфликты. Из этических соображений не называю имена пострадавших, но они, поверьте мне, есть еще и еще.
Женщины к обезденежившим вдруг мужчинам стали иначе относиться, менее уважительно, а то и с нескрываемым  презреньем. Это испытал на своей шкуре и ваш покорный слуга. Когда мы дожились до ручки, я напомнил, что есть у нас в загашнике десять долларов, можно, мол, поменять и купить что-нибудь поесть. Моя супружничка хлестанула меня, как кнутом:
- Прожрать все можно!
В дискуссию я вступать не стал, опасаясь, что и меня постигнет участь проммэловского слесаря: я ведь тоже не приношу зарплату...
В славной украинской семье наметился крен: большую тяжесть семейных забот взяла на себя женщина. Мужчине труднее устроиться на работу. Если ты слесарь, то никто тебя не возьмет ни нянькой в богатую семью, ни домработницей, ни еще куда-то, куда берут только женщин. Женщины в обществе стали нужнее. Молодые – тем более. А мужики, которым за сорок и которые остались без работы, чаще всего собирают бутылки.
В украинском обществе появились новые ситуации так называемого переходного периода от одного общественного строя к другому, грубо говоря, от коммунизма к капитализму, хотя ни того, ни другого не было и нет, а лишь витали и витают тени этих монстров. И что любопытно: большинству людей решительно все равно, при  каком общественном строе жить – лишь бы нормально жить. Не потому ли, когда представилась возможность, уезжают в другие страны целыми семьями. Едут в Америку, Канаду, Израиль, Германию, Южную Америку и даже в Африку. Рыба ищет, где глубже, а человек – где лучше. Гордое слово Родина стало стираться и утрачивать свое былое высокое значение. Похоже к Родине люди стали относиться никак – точно также, как и она к ним. Если раньше была взаимная любовь, то теперь появилось взаимное равнодушие.
Так что одни мучаются, терпят лишения, другие, махнув рукой на непонятные реформы и все новые обещания, делают своей Родине ручкой и начинают жизнь с новой чистой страницы в чуждом заморском краю. В нашем Союзе писателей человек пять уже отвалили на Запад, кто в Америку, кто в Германию, кто в Израиль, кто в Австралию.
И на  «Проммэле» начался откат за границу. В одно зимнее утро в кабинет Светланы Николаевны ввалился главный технолог завода Лев Соломонович Дранов – с морозным румянцев на тщательно выбритых щеках, вальяжный, с деланно-бодрой усмешкой в уголках губ.
- Светочка, пришел проститься...
- Как, уже?..
Минуту они смотрели друг на друга, видимо, с трудом веря, что это действительно так, что один из них через несколько дней отправится в дальний путь, в другое полушарие и, скорее всего, навсегда.
- Ой, Левочка! – растерянно всплеснула руками хозяйка кабинета и прикусила губу, так как глаза ее стали влажными: столько лет проработали вместе и вот...
- Ничего, может, годика через три приеду.
- А уже знаешь, куда именно едешь?
- Да, возле Чикаго есть небольшой симпатичный городок, Милуоки называется.
- А как директор на твой отъезд смотрит?
- Да вот... зайду сейчас, думаю, он меня понимает...
Последняя встреча людей, которые более двадцати лет работали рядом: сперва нынешний директор Дикань под началом Дранова, потом Дранов под началом бывшего ученика.
Взглянули друг другу в глаза и в этот миг, наверное вспомнили все трудности, которые вместе им довелось преодолевать, вспомнили все, что их держало друг возле друга. Вспомнили, конечно, как бывает, в подобных случаях, все только  хорошее. И Дранову, и Диканю  казалось, что плохого у них никогда не было и быть не могло – такие у них всегда прекрасные были отношения. Бодрые слова, на устах улыбки, в глазах у одного чувство понятной вины, у другого – гнетущая боль. Все-таки это немного предательство – так нас приучили думать. Но человек живет один раз и имеет  право выбирать, в каком уголке земли ему жить. Он не раб и не батрак страны, в которой родился и которая не смогла его сделать счастливым.
А в Германию через время уедет Марк Хабинский, который полтора года исправно посещал завод, бесплатно кушал в заводской столовой, да не со всеми вместе, а чаще с начальством, которому, конечно же, поднесут блюдо посытней и повкусней, регулярно получал неплохую зарплату и за это за все обязался написать о проммэловцах книгу. Может быть, что-то и написал бы – папку с сырым материалом и перепечаткой своих статей из газет о заводе он оставил, а сам укатил «за бугор» - личное благополучие оказалось важнее джентльменского договора о написании книги о каком-то украинском заводе, барахтающемся в пучине экономического беспредела.
Есть люди, которым все равно, где жить, с кем дружить, от кого получать кусок хлеба и за что. Жить, конечно, человек имеет право, где захочет. Но кроме этого права, есть еще кой-какие вещи, которые, на мой взгляд, выше этого права.
Жизнью своей в Германии он очень доволен. Есть квартира, есть все, что нужно в квартире, забит едой холодильник, дают приличное пособие, недавно на улице взял-приобрел «чужой» велосипед. В Германии не принято выкидывать ненужные вещи, их оставляют в определенном месте с целью, чтобы их кто-то приобрел, кому они еще пригодятся. Бывает, выставляют почти совсем новые пылесосы, холодильники, вешают на них таблички: «Возьмите меня, я исправный!» Очень, конечно, мило. Но гораздо приятней, когда что-то приобретешь на свои кровные, заработанные своим трудом, горбом. Правда, так считают далеко не все. Лишь бы что-то было и чем легче оно достается, тем лучше.
Вот и ездит по чужим улицам, под чужим небом, на чужом велосипеде человек, которому, видимо, никогда не понять истинно русских слов поэта: «И дым Отечества нам сладок и приятен!».
Бог им судья, этим бывшим нашим соотечественникам!
Думая о сваливших «за бугор», мне вспомнился один случай, происшедший в нашем городе, когда уезжавшие туда, за границу, продали не только свою квартиру, мебель, но и мать родную вместе с мебелью и квартирой: оставили на досмотр и похороны, заплатив за это наперед деньги. Мне лично не хотелось бы иметь таких детей, которые бы меня, старого и немощного, кому-то продавали как вещь.

                2
Пути бывших соотечественников расходятся, жизнь продолжается. И там, и тут. Все меньше и меньше нас интересует, как там живут, все меньше интересует и тех, кто там живет, наша непростая и нелегкая жизнь. С небольшими радостями. И с большими горестями. Радуемся мы теперь каждому пустяку. Раньше писатели и поэты радовались выходу очередной книги, теперь радуются подачкам из-за границы. Время от времени с Запада приходит гуманитарная помощь: залежавшиеся продукты питания и поношенные вещи.
Несколько раз мешки с «помощью» приходили и в Союз писателей. Лично я их не видел, да и не взял бы ничего: я от наших подачек, советских пайков, иногда отказывался. И чем донашивать вещи с чужого плеча, я лучше хорошенько пороюсь у себя на даче в старом комоде и шкафу: было время старье отвозили на дачу, а теперь, когда не за что купить новое, ношу свои (свои!) вещи по второму кругу.
Очень гордятся некоторые писатели и тем, что им помогает украинская диаспора лично: тому сто долларов прислали, тому посылку с продуктами или поношенными вещами. Как-то встречаю в центре города знакомого поэта и не узнаю его: мужик он крепкий, коренастый, широкоплечий, а на нем какая-то желтая курточка с короткими рукавами, похожая на детскую распашонку. Ему-то уже за пятьдесят, а курточка с детских плеч. А он гордится:
-Друзья из Канады прислали!
Господи, хотелось сказать, да ты же хороший каменщик, газосварщик, неужели ты не можешь заработать себе на с в о ю  курточку...
Досадная черта характера проявляется у нашего украинского брата: гордиться подачками.
Первое, чему научились в незалежной Украине – протягивать руку.               

 3
12 апреля в День коспонавтики не стало Председателя гос- администрации Харьковской области Александра Степановича Масельского. Говорят, он был хорошим губернатором. Лично мне с ним сталкиваться не приходилось и потому от себя ничего сказать не могу. Знаю только, что он славно пожил и при советской власти, и при новой. Наверное, талантливый человек. Дело свое он знал. Работать умел. К людям относился душевно.
И простится с бывшим губернатором пришло столько людей, сколько никогда еще в Харькове ни на каких других  похоронах не было. Главная площадь города была запружена людьми со скорбными лицами. Многотысячная вереница тянулась через всю площадь к клубу военного университета, где и проходила гражданская панихида. Сотни легковых машин и автобусов. Народ съехался изо всех районов области – тут, видно, не обошлось без оргуказов. Приехала и правительственная комиссия из Киева. Прибыл и президент Украины Леонид Кучма.
Было море цветов. Армия милиции. Масса охранников.
Какая-то плохо одетая старушка из толпы прошамкала под нос:
- Господи, сколько же денежек потрачено...
Святая простота... Такое горе, а она о денежках... Кощунственно, конечно, но похороны были шестнадцатого числа, а пенсионерам «денежек» еще не давали – у кого что болит, тот о том и говорит...
Да простит Господь старую женщину!
А в общем, прощание прошло чинно, печально-торжественно и пышно. Хоронить у нас умеют. Вспомните похороны Леонида Ильича Брежнева. А потом сколько грязи на него было вылито... Это тоже по-нашенски. При жизни бы больше почитали друг друга. И жили бы все дольше и лучше. А то ведь живых не очень замечают. Когда президент Украины следовал к гробу усопшего, одна старушка из многотысячной вереницы прощавшихся с губернатором, тщедушная, изможденная, с гвоздикой в дрожащей руке, быть может, купленной на последние  деньги, шагнула вдруг к нему навстречу. Но как и положено, тут же была отстранена крепкими молодыми парнями при галстуках в расстегнутых пиджаках, под которыми покоилось, наверное, автоматическое спецоружие.
-Сюда нельзя, гражданочка!
-Леонид Данилович! – все же крикнула она. – Нам пенсии не дают до сих пор! Помогите получить свои кровные.
Президент Украины, важно шествовавший в пяти шагах от пенсионерки, вздрогнул, но не обернулся. Быть может, не услышал мольбу из толпы. Может, сделал вид, что не слышит. Занятый исполнением более важного дела, проследовал мимо подавшей неуместный голос старой женщины, не удостоив ее даже мимолетным взглядом.
На старушку зашикали. Хорошо, что не побили. И никуда не забрали. Все-таки как бы трудно не было в Украине, живем мы, слава Богу, мирно. И это вселяет надежду...
Эпизод со старушкой и президентом облетел весь город. Ветераны воспряли духом: если президент ничего не ответил, то это вовсе не означает, что он не слышал. Он слышал и примет срочные меры: завтра же пенсии выплатят!
Окрыленные надеждой, ринулись на другое утро на почты, за своими «миллионами». Но зря раскатали губу – денег как не было до приезда  главы государства, так нет и после его отъезда: у нас ведь, как писал Пушкин, любить умеют только мертвых...
Пожаловаться бы кому, так ведь жаловались. Да не кому-то, а самому президенту. Тому, за которого голосовали. На которого надеялись. Который обещал, что в нынешнем девяносто шестом году народ будет жить лучше, проглянет свет в конце тоннеля.Обещаниями, как говорится, сыт не будешь. Быть может, этой поговорки глава государства не слышал. Как и гласа народа из толпы. В тот скорбный день.
Выплату пенсий в апреле задержали на месяц. Сколько за этот весенний месяц не стало ветеранов войны и труда? И по этой причине... В одной из газет, правда, начальник Пенсионного фонда по Харьковской области утешил обиженных и обойденных: «В иных регионах Украины старики не получили пенсии еще и за февраль...».
Такого в Украине еще не было – не платить пенсии. Ведь пенсия – это не подачка, не милостыня, за которой старики протягивают руку. Пенсия – это ими же в свое время заработанные денежки, отложенные на хранение в государственную казну. Что же будет дальше?  Или будет как в том анекдоте, когда повстречались пессимист и оптимист, и первый жалуется, что и то плохо, и то, а оптимист «подбадривает»: подожди, еще не то будет... Что же будет?
А события разворачивались, как в кино. На нашем заводе среди бела дня  вдруг раздался неимоверной силы взрыв. В тот момент я был как раз в кабинете директора, на одном из совещаний. Окна директорского кабинета выходили в заводской двор, где прогремел взрыв.
Директор оборвал свою плавно текущую речь на полуслове и, устремив взгляд в окно, приподнялся с кресла. Несколько человек сорвались со своих мест и кинулись к окнам, чтобы узнать, что же там произошло. Директор тоже вышел из-за стола.
- Может, лед на реке рвут... – предположил кто-то. Река была метрах в двухстах от завода.
- Лед уже прошел...
Я тоже двинулся к одному из окон. Возле угла недавно вошедшего в строй химического корпуса быстро собиралась толпа рабочих. Они энергично жестикулировали, показывая руками на стену корпуса, от которой отплывало быстро сносимое в сторону ветром облачко сизого дыма. Можно было бы подумать, что взрыв – это проделка пацанов. Накупили пекард – странных детских игрушек, завезенных с Запада, сложили несколько штук в одну «гранату» и бабахнули ради развлечения. Но откуда на заводе пацаны, здесь только взрослые...
Пока мы толпились у окна, пытаясь понять причину случившегося, начальник цеха, возле которого произошел взрыв, высокий кавказец Балафундиев и командир охранников Пивоваров вылетели из кабинета и в мгновенье ока были на месте происшествия.
- Что здесь случилось? Что взорвалось?
Рабочие пожимали плечами. Никто ничего не знает. Никто ничего не видел. Услыхали взрыв и прибежали, а тут никого. Только дым. Да  на стене цеха след от взрыва – рваное пятно свежей копоти да крошево бетона на земле. Взрыв произошел рядом с железной пожарной лестницей, устремленной зигзагами к крыше.
Дым рассеялся, рабочие разбрелись по местам. Начальник химического цеха и командир охраны тщательно осматривали место происшествия – должно же что-то остаться от того, что взорвалось.
Искать пришлось недолго. Неподалеку от угла цеха валялся опаленный бесформенный комок синей изоляционной ленты, сильно пахнущей гарью.
- Самодельный взрыв-пакет, - заключил начальник караула.
- Странно, - озадаченно качнул головой Балафундиев, подкинув на ладони остаток взрывного устройства, посмотрел на пятно копоти на бетонной стене цеха, перевел взгляд в сторону здания заводоуправления, где в окнах директорского кабинета виднелись прилипшие к окнам лица людей.
- Выходит кто-то специально...
- И как раз во время декадки, когда собралось все начальство вместе.
Через несколько минут Балафундиев принес в кабинет директора «вещественное доказательство». Собравшиеся с любопытством рассматривали, изумлялись, возмущались, качали головами: такого на заводе еще не было. У всех вертелся вопрос: кто же это сделал и главное – зачем? Напряженно думал об этом и директор. Можно  строить разные предположения, но ясно было одно: взрыв-пакет был кем-то загодя изготовлен и взорван не ради детской забавы... Люди пятый месяц не получают зарплату... Пятый месяц кормильцы семей не приносят домой ни копейки... Сколько можно каждый день вставать чуть свет и ехать на работу, не поев, как следует, а может, и вообще ничего не бросив в желудок? Как можно спокойно стоять у станка, зная, что дети твои идут в школу голодные? Как можно что-то делать на заводе, зная, что тебе за это не дадут ни копейки? Сколько же можно так жить? Народ долготерпелив. Но когда-то может лопнуть терпение. Может, кто-то выразил свое отчаяние этим ошеломившим всех взрывом? Все вопрошающе смотрели на директора.
- Ладно, разберемся в рабочем порядке. – сухо сказал он и продолжал совещание.
 
                4
Было время, когда на декадах речь шла  сугубо о производстве: что сделано, что не сделано, почему, по чьей вине и как исправить положение дел да плюс планы на ближайшее будущее.
Теперь все чаще и чаще эти совещания директор начинал с краткого политического обозрения. И неслучайно: политика в стране давно уже на первом месте, особенно в верхах, а экономика где-то там, на задворках, в последних рядах обоза, плетется, как загнанная лошадь. А рядом с ней бредет возница, до которого тоже нет никому никакого дела. В независимой Украине только трезвонят, что надо больше заботиться о человеке, о его благополучии, социальной защите, а на самом деле все пока направлено против него и правительство больше всего печется о том, чтобы выжил не человек, а государство, «щоб не вмэрла Украина». Гимн  «Ще не вмэрла Украина» многих людей уже просто раздражает.
На той декадке, во время которой произошел взрыв, директор завел речь о проекте Основного Закона, говорил о противоборствующих сторонах этого важного документа, левых и правых, о том, что существует альтернативный проект Конституции Украины, за который проголосовали всего сто двадцать пять депутатов, и что, вероятно, будет всенародный конституционный референдум.
Почти никто из присутствовавших пока еще не был в курсе, что это за проект. Чтобы разобраться, надо просидеть над ним не один вечер. Вряд ли у людей найдется время и желание. Похоже, народ опять будет обманут. А чтобы «законнее» этот обман провести по всем инстанциям, разослали бумажки из статистического управления с просьбой сообщить о том, что народ думает о проекте Основного Закона Украины.
-Нам тоже пришла такая «хитрая бумага»... – неохотно сообщил в заключении разговора о Конституции директор и озадаченно качнул головой.
Людей втягивают в политику, а надо бы просто – в работу, в полезное, нужное людям дело, от которого, быть может, скорее просветлела бы жизнь.

                5
С приходом весны на нашем заводе начали... выпечку хлеба: расплачиваться стали хлебом и со своими. Теперь, возвращаясь с работы домой, каждый может взять свежую буханку хлеба в счет зарплаты. Чтоб заводчане были хоть немного заинтересованы в покупке собственного хлеба, цена на десять копеек дешевле, чем в магазине. Некоторые, правда, иронизировали: вот, мол, до чего дошли - «Проммонтажэлектроника» занимается выпечкой хлеба. Нужно бы сказать точнее: и выпечкой хлеба, а почему бы и нет? Главное сейчас – выжить. Выжить любым путем. А насчет того, что считать начинают копейки, есть хорошая поговорка: курица по зернышку клевала и сыта бывала.
Когда на заводе речь шла о выдаче хлеба под зарплату и кто-то язвительно усмехнулся, заведующий коммерческим отделом Юрий Барабаш, человек, который знает, что такое копейка и рубль и то, что копейка рубль бережет, рассудительно заметил:               
- На знаменитом «Турбоатоме», где зарплата, между прочим, в три раза ниже нашей, буханка хлеба в день – это если хотите, полоклада рабочего турбинного завода.
Наверное, проще было сварганить пекарню, чем решить вопрос с раздачей хлеба: когда, в какое время, где, кто этим будет заниматься? Если выдавать в столовой, пятьсот человек по буханке – это как кто-то уже  подсчитал – часа два работы, и очередь будет как к Мавзолею Ленина. Предлагали развозить по цехам в лотках, советовали – на эстакаде, что возле столовой, можно поставить столы, за которыми будут стоять представители цехов и выдавать своим. Возник еще вопрос – в какое время заниматься раздачей хлеба. Вопрос имел резон: если люди занесут хлеб на рабочие места, то не обойдется без крошек, а стало быть, и нашествия тараканов. А за тараканами следует ожидать визит бдительных деятелей санэпидемстанции.
-А-а.. им по паре буханок в руки, и вопрос будет закрыт.А вот когда, где и кто этим хлебом будет заниматься, надо срочно решить.
И как всегда, когда надо что-то срочно и надежно сделать, директор поручает заводской палочке-выручалочке Светлане Николаевне. Она справится...
Когда затевалась на заводе выпечка хлеба, были и улыбки, и горькие усмешки, и шпильки умников, на что директор оптимистично заявил:
-Ничего, мы еще и макароны будем выпускать, а там и еще что-нибудь – зато выдюжим! А насчет смеха, то мы сами знаете, что хорошо смеется тот, кто смеется последним. Мы еще посмеемся в свое время!
И я верил в это. Пройдет, думал, сколько-то лет, станет завод на ноги и те, кто останется на нем работать, с теплой горечью не раз будут вспоминать, как когда-то в самое трудное для всей Украины время уносили проммэловцы с завода под мышкой частицу своей заработной платы – буханку хлеба, еще теплую, душистую, а в голове – надежду на лучшие времена, когда слово «Проммэл» будет звучать так же весомо, как нынче «Сименс», «Сони» и прочие.
Как говорится, Москва не сразу строилась... А новая Украина – тем более.

               
6
 Украина – единственная страна в СНГ, которая до сих пор не имеет новой Конституции. В последнее время вошло в обиход слово «замороженный». Видать, неспроста – правительство у нас такое или народ... замороженные?
Долго мусолили проект новой Конституции Украины. Сколько партий, фракций, групп, людей, столько и мнений. По заводам и различным учреждениям были разосланы предписания о проведении в коллективных собраний, на которых следует обсудить проект Конституции. Такая бумага пришла и на наш «Проммэл», однако директор решил оставить ее без ответа. Собирать сейчас людей для обсуждения будущего основного Закона небезопасно: у всех нервы напряжены до предела – полгода нет зарплаты, семьи сидят голодные, какое уж тут обсуждение закона...
До предела накалены страсти и в Верховном Совете. Пускались в ход и кулаки. Одни форсировали прием Основного Закона, другие тормозили, добивались проведения Всеукраинского референдума, третьи, «замороженные», просто ждали исхода.
Накалялась обстановка в столице. Вечером по тревоге была поднята одна из воинских частей, расположенных в Укиеве. Это накануне той ночи, когда в здании Верховного Совета Украины до самого утра сияли огнями все до единого окна: парламент решил заседать до победного конца – всю ночь.
Наконец 23 июня 1996 года в девять часов утра была принята новая Конституция Украины. Что она принесет людям – пока неизвестно. Во всяком случае, новый Основной Закон страны подвел твердую черту под коммунистическими иллюзиями и выставил шаткие вехи на пути к тому тоннелю, где далеко-далеко, в самом конце должен появиться долгожданный свет – просвет новой счастливой жизни. Когда он будет и кто его дождется?
С политической точки зрения, в Украине свершилось событие историческое. По телевизору показывали, как в зале заседания Верховного Совета радовались этому событию парламентарии: чувственно тискали друг другу руки, хлопали по плечам, даже пускали слезу.
Народ же не проявлял таких бурных чувств. Радоваться  людям пока нечему. Тем более, что через несколько дней на плечи законопослушных граждан Украины ляжет новое повышение цен на коммунальные услуги, а других еще ждет и урезка в зарплате – преподавателей вузов. А итеэровцев многих заводов ждет «отдых» до первого сентября. Пока до сентября. Отпуск без содержания. То есть без денег...
Шахтеры Донбасса жить без денег не хотят, они снова бастуют.
Что скажет на это новая Конституция новой Украины? Новым украинцам, новым панам и новым господам?

                7
В Харькове возле одного из подъездов Дворца труда, что находится в центре города, кучкуются «иностранцы» - жители нашего города, имеющие русское гражданство: сегодня второй тур президентских выборов в России.
Кто будет вторым президентом великой страны? Демократ Ельцин или коммунист Зюганов? Хотя оба коммунисты в прошлом. Какую позицию занимать Украине по отношению к могучему соседу, бывшему старшему брату? Как повлияют итоги выборов на судьбу нашей страны? Незалежна республика, оказывается, и тут зависит от того, какой ветер подует в России.
Поезд, конечно ушел. К прошлому возврата нет. Но жили люди относительно спокойно и относительно сыто. При коммунистах.
Жизнь при демократах известна – одни обещания. Пять лет назад первый президент России Борис Ельцин выдвинул программу «500 дней». Он обещал, что через пятьсот дней обстановка в стране стабилизируется и на третий год жизни станет заметно лучше.
Какой она стала в России – известно. Такой же, как и в Украине. Поэтому и теряются люди – за кого отдать голос: за демократа или за коммуниста?
«Булы коммунисты, було чего исты, - срифмовал народ, - сталы демократы, ничем и посраты».
Из двух зол предстоит выбрать меньшее.
Похоже, победит демократ Ельцин. При коммунистах уже пожили. В казарме. На казенных харчах. И под крышей и вроде не голодные и все-таки не такая была жизнь, как хотелось бы, как живут другие в более цивилизованных странах. При демократах в общем-то еще и не жили...
Словом, пока все живут будущим. И в России. И в Украине. Может, хоть дети наши будут, наконец, жить настоящим. Или внуки...

                8
4 июля. По московскому радио музыка льется лихая, хмельная, бесшабашная.
 
                Крутится-вертится шарф голубой...
          Купите бублички, горячи бублички...
          Очи черные, очи жгучие...
           Гимназистки румяные...
Москва празднует – на российский престол снова взошел Борис Николаевич Ельцин!
Что же, поздравляем россиян не только с тем, что они избрали именно Ельцина – в России есть и более достойные люди, поздравляем с тем, что они не пятятся назад, а твердо решили двигаться вперед, по новому пути, по которому идет весь цивилизованный мир.
Россияне избрали не столько Ельцина, сколько демократию.
С победой вас, дорогие россияне! Поручик Голицын, налейте вина!
Итак, Россия возвращается к своим истокам. Однако жизнь в стране не идет к улучшению. И у нас, в Украине, разумеется, тоже.
Выборы в России – обычная борьба за власть. А как не было там хорошего рачительного хозяина, мудрого экономиста, так и сейчас нет. Следовательно, быстрого, заметного сдвига в лучшую сторону ожидать пока не приходится. А значит, и у нас, в Украине. Ибо Россия – первейший и ближайший партнер по торговле. Но там у людей пустой карман и здесь – тоже.
Положение в нашей стране не улучшается. По-прежнему одни еще больше богатеют, другие все больше беднеют. Одни, как сейчас говорят, сливки снимают, другие дерьмо хлебают. Все яснее обозначаются господа и те, кто на них работает, - быдло. Как гласит словарь русского языка, быдло – это рабочий скот, люди, которые бессловесно и покорно выполняют на кого-либо тяжелую работу.
Господа скупают все, что можно, сплавляют за границу валюту и строят там себе виллы. Господа разъезжают в шикарных лимузинах, а «паны» незалежной Украины тягают за собой двухколесные коляски, так называемые «кучмовозы». Правительство подбадривает народ: мы на правильном пути, строим новое общество, входим в рынок – дело это непростое и нескорое. Один из известных экономистов оптимистично заявил:
- Мы уже достигли дна той пропасти, в которую столько лет падаем...
А другой, настроенный более скептично, с горечью добавил:
- А дно-то илистое...
Вхождение народа Украины в новое общество началось с разделения на бедных и богатых. Это уже всем стало ясно, что теперь никакого равенства.
Что такое бедность, мы уже в свое время «проходили», это понятно поголовному большинству населения Украины. Это люди,  которые живут от зарплаты до зарплаты, мизерной притом, которой не хватает ни на еду, ни тем более на нормальную одежду, не говоря уже о мебели, телевизорах и машинах, о которых никто из них и не заикается. Главная забота у бедных сводится к единственной цели – что-нибудь поесть. Эту категорию людей довели до уровня потребностей животного – поесть, хоть что-нибудь, какой-нибудь похлебки. А если учесть, что опять-таки большинство людей зарплату получают нерегулярно, то просто невозможно представить, как люди живут. Правда, слово «живут» уже к ним не подходит – существуют, доживают, домучиваются.
Не секрет, что питание большинства населения Украины в последние годы резко ухудшилось. Ученые бьют тревогу: это может представлять реальную угрозу генофонду нации, его нормальному воспроизводству. Люди, дожившие до ручки, уходят из жизни по своей воле: чем так жить, лучше вообще не жить.
По подсчетам социологов, 49% жителей городов востока Украины «нищие»! К этой категории людей относят тех, кому не хватает денег даже на самое необходимое. 37% - «бедные». Это те, вся зарплата которых расходуется на покупку продуктов и недорогих вещей. Обеспеченных всего 10%. Ну а богатых – 4%.
Таково расслоение общества, таков «украинский пирог».
Что такое бедность, нищета – пояснять не надо. А что такое богатый? Очень богатый? Простому человеку это трудно представить, так как «простой советский» человек (а мы все из него вышли) никогда не видел по-настоящему богатых, разве что в кино. Дача, квартира, машина – вот для нас и богатый. По нашим советским меркам. О современных богачах мало пишут. Они предпочитают оставаться вне поля зрения – так спокойнее жить. И все же кое о ком информация проскакивает. Вот один из «новых русских» Брынцалов, тот самый, что метил в президенты России, но не попал. Владеет он водочными, фармацевтическими, мебельными, фарфоровыми и текстильными предприятиями по всей России. У него виллы в Швейцарии, Америке и на Лазурном берегу. Он охраняет себя с помощью хорошо вооруженной частной армии. У него часы за сто тысяч долларов... Как разбогател? Одна из газет об этом: «Семья была бедна, отец работал на дому, мать была прачкой. Брынцалов хотел наверх. Он вступил в Коммунистическую партию и стал горным инженером. Потом, когда были разрешены кооперативы, открыл свою кондитерскую. Когда же в начале девяностых годов государственные предприятия преобразовывались в акционерные общества и часть акций передавалась коллективам, он забирал себе целые фабрики, где уговорами, где угрозами убеждая рабочих передать «купоны» ему...»
Большущая статья написана об этом «новом русском» супербогаче. В газете «Мошенники»...
Есть же и у нас в Украине, «новые украинцы». Даже в правительстве. Только о них у нас как-то не особенно распространяются братья-журналисты. Им сподручнее писать об иностранцах - «новых русских». В Украине, дескать, положение иное.

                9
 24 августа 1996 года исполнилось пять лет, как Украина стала независимой, обрела государственность.
Праздничный день выпал на субботу, стало быть, у людей три дня выходных. Праздновать можно было бы от души и вволю.
Внешне было все, что бывает на праздниках. В Киеве – военный парад, в Харькове – манифестации, возложение цветов, выступления губернатора Олега Демина и мэра Евгена Кушнарева, поэтов и артистов, выставки, ярмарки и венчавший праздник фейерверк. Но был ли праздник? А если и был, то чей? Как праздновали проммэловцы? Как выглядели пани и панове незалежной республики? Можно ли было вместо приведенного выше эпиграфа к этой главе поставить другой, более подходящей для высокого праздника? Разве не подошли бы слова другого великого писателя Николая Васильевича Гоголя из его прекрасной «Ночи перед Рождеством»: «На всех лицах, куда ни глянь, виден был праздник»?
Праздник, как гласит словарь русского языка, это день торжества. Веселье, устраиваемое кем-либо по какому-либо поводу. Самое радостное событие. Испытываемое от чего-либо наслаждение, приятное, радостное чувство, а также сам источник наслаждения, радости.
Мне доводилось видеть на своем веку немало различных праздников. Они были. И люди им искренне радовались. Раньше бы, наверное, как все, отправился бы туда, где собираются на демонстрацию твои сослуживцы, празднично одетые, веселые, жизнерадостные и с шутками, песнями, под музыку бы прошествовали по улицам и площадям родного города, от души накричавшись «Ура!», а потом где-нибудь в уютном уголке, скверике или прямо на улице на скамейке устроили бы летучий пикник и после, конечно же, в приподнятом настроении уже пошли домой, чтобы встречать гостей или сами бы отправились к друзьям продолжать праздновать.
В это же летнее утро мало кто спешил на демонстрацию. Спешили люди на электрички, на дачи и огороды. Шествовали не с транспарантами, а с рюкзаками, лопатами и ведрами, толкая впереди себя нагруженные тележки-«кучмовозы» - те что побольше, и «кравчучки» - что поменьше.
Оставшиеся в городе люди выглядели больше не как участники  с в о е г о праздника, а как зрители театрального представления, спектакля заезжих провинциальных артистов.
Площадь Свободы выглядела не особенно празднично. Быть может, и правильно – незачем выбрасывать деньги на торжества, которые у людей не вызывают радости. Милиции, правда, было столько, что в голову пришла мысль: а не День ли это милиции сегодня? Кого-то от кого-то оберегали. Потом стало понятно – кого: жиденькую группу демонстрантов с желто-голубыми флагами и трезубцами. Участников празднества-спектакля охраняли от зрителей, расположившихся за рядами милиции и национальных гвардейцев.
Торжество лицезрела и свора бездомных собак, прижившихся в последнее время у входа в новую станцию метро «Госпром».
Так чей же это был праздник? Заезжий скорее бы всего решил, что это праздник знаменитой на весь мир фирмы «Кока-кола». И площадь Свободы, и площадь Конституции, кафе и киоски, витрины многих магазинов пестрят их яркой рекламой. А в парке имени Горького, над центральной эстрадной площадкой с одной стороны красуется огромный желтый щит с голубым трезубцем, а с другой – на белом фоне рубиновыми буквами размашисто написано:
          ЗАВЖДИ СОСА-СОLA!
Раньше после слова «завжди» следовало знакомое и естественное: «разом!». «Всегда вместе!» куда приятнее, чем  «Всегда Соса-Соlа!».
Видимо, это одно из наших первых «достижений»: Кока-кола, Мальборо, Макдональдз и прочее заморское, характеризующее нашу сегодняшнюю жизнь.
Да, введены в Украине свои деньги – гривни. Что это даст, покажет время. А пока что подпрыгнули цены решительно на все. Так что радости новая валюта людям не принесла. Появление гривни большинство восприняло равнодушно. Разве что очередные заботы с обменом. Хотя, что людям менять, у многих кошельки порожние.
Когда заводской бухгалтер «Проммэла» объявила, что купоны до ста миллионов можно будет менять здесь, на предприятии, по кабинету директора прокатился смешок: таких денег люди тут и в глаза не видели.
Когда-то люди интересовались, какой будет гривня. О ней-то давно шла речь. Еще при Кравчуке. И уже тогда талантливый народ сочинил анекдотец о гривне, как она будет выглядеть: на лицевой стороне купюры, говорили, будет изображен голенький президент Кравчук, обвитый Плющом, на лбу Дурдинец, на голове Кучма, над головой Хмара, а внизу маленький Пинзеник.
Этот анекдот вспомнили заводчане в коридоре, выходя с декадки, и рассмеялись невесело. Единственное, что еще осталось у людей – чувство юмора. В самую трудную минуту всегда находится кто-то, чтоб рассмешить, разрядить напряженную обстановку.
Если люди умеют еще шутить и смеяться, подумал я, стало быть, не все потеряно.
Да и провидица Злата приглашает народ на «уникальные по силе воздействия и эффективности» встречи, обещает избавить от тяжелых, годами мучивших заболеваний, повысить умственную и физическую работоспособность, полностью избавиться от порчи и сглаза, колдовства, наговора, проклятия… Приглашает тех, кого мучают неуверенность в завтрашнем дне, горе, тоска и нежелание жить, ревность и усталость души, неудачи в любви и половое бессилие, тревоги и страхи, чувство вины и греховности, одиночество и семейные проблемы – неустроенность…(Вот бы кого в президенты!..). Встречи в кинотеатрах города «Россия», «Довженко», «Холодная гора», «им.Орджоникидзе»…
Люди идут валом в надежде избавиться от недугов, получить уверенность в завтрашнем дне и т.д. и т.п.
А на другой день их встречает та же самая серая и беспросветная жизнь с ее неустроенностью и безнадегой.
Правда, есть еще Кашпировский и Чумак со своими «крэмами», но люди вскоре в их волшебстве разочаруются, как и в своей «самостийности».
О положении в стране, в городах и селах Украины можно судить даже по заголовкам статей, характеризующих наше непростое время: «Шаг вперед, два назад. Рухаемося…», «А у нас отключен газ, а у вас?», «За водой отключат свет?», «Затянем туже пояса, друзья», «Кое-как еще живем…»..
Что же пишут газеты в канун праздника независимости?
«С сегодняшнего дня (т.е. с 1 августа 1996 года. – В.О.) согласно распоряжению Министерства энергетики Украины, согласованного с правительством, начнется отключение от электроснабжения всех потребителей-должников… Будут отключаться даже детские сады, школы, больницы. Очевидно, отключение затронет и население, так как существующая схема электроснабжения не позволяет производить выборочное отключение».
Как дальше жить и работать? Чтобы жить, нужно работать. А чтобы работать, необходимы хотя бы самые малые условия – то есть электроэнергия, дающая движение всем механизмам всех производств.
Выход пытаются найти.
«Энергетический кризис, - сообщают газеты, - вынудил управление промышленности и энергетики облгосадминистрации поставить предприятиям условие – организовать работу в третью смену. Естественно, это не вызвало восторга у рабочих коллективов. В объединение профсоюзов Харьковской области поступили заявления от большинства предприятий города о нежелании работать только в ночное время…».

                10
Любой праздник – это и взгляд назад, и взгляд в будущее. Что обрели мы за пять лет своей независимости и что утратили? Какой ценой оплатили свободу?
Обрели государственность. Поменяли атрибутику. Переиначили название улиц и площадей. Президент Леонид Кучма заговорил по-украински, чтобы ублажить тех, кто голосовал против него, забыв, что клялся сделать русский язык официальным.
Что еще? Как живут люди? Что их ждет в ближайшем будущем? Чтобы не нести отсебятину, посмотрим на нашу жизнь через призму прессы.
Харьковская газета «Слобода» под рубрикой «Социальная защита» в заметке «С миру по нитке» пишет: «…в связи с тем, что все большее число харьковчан переступает за черту бедности, проводится городская программа «Помоги ближнему». Принята она с целью оказания конкретной помощи малобеспеченным гражданам. Заключаться она будет в сборе у населения одежды и обуви, бывших в употреблении, для тех, кто не может приобрести себе обновки. Людей, нуждающихся в такой помощи, в городе около 100 тысяч человек…».
Это говорится о тех, кто не работает. А кто работает?
Вот заметка из «Комсомольской правды» под заголовком «Все туже петля на шахтерском горле»:
«Накануне Дня шахтера в Донецке произошла трагедия: повесился угольщик одной из местных шахт А.Д.Ковальчук. Он был одним из активных участников забастовки. Надеялся  получить честно заработанные деньги. Потом понял, что бесполезно. И тогда случилось непоправимое. Предсмертную записку А.Ковальчука огласил в зале суда сопредседатель распущенного на днях донецкого стачкома Юрий Макаров: «Вот и все! Довели до ручки. Ни работы, ни денег, ни семьи. Кому я нужен? Мама, Тома, простите! Олег, похорони по-хорошему. Батя. Помните и не забывайте».
Одна из статей в «Демократичній Україні» вышла под заголовком «У велике життя... вниз головой».«Это случилось в одном из типовых домов в Полтаве, на улице Железнодорожной. Случилось ужасное, непонятое никакими клетками человеческого мозга. На балкон дома вышла женщина и, подняв на руки, одного за одним... кинула на землю трех своих детей. А потом перевалилась за балкон сама...».
Перепечатываю эти страшные заметки, а в голове сверлить мысль, а какова судьба нашего проммэловца, которого жена выгнала из дому за то, что он не приносил зарплату?
И сколько еще в Украине подобных трагических случаев, о которых не пишут газеты?
О состоянии общества вполне можно судить и по некоторым объявлениям, публикуемым в различных газетах.
Пишут мужчины:
«Молодой парень, 30 лет, ищет высокооплачиваемую работу у состоятельной женщины в дневное и вечернее время».
«Молодой симпатичный человек ищет состоятельную покровительницу».
«Предлагаю девушкам заработок в свободное время».
«Предлагаю хорошо оплачиваемую работу незакомплексованным девушкам» и т.д. и т.п.
Пишут девушки:
«Окажу платные секс-услуги мужчинам до 40 лет. Исполню любое желание. Место для встречи есть».
«Господа! Чтобы стать султаном, вам не обязательно иметь гарем, его заменит очаровательная девушка, ищущая богатого покровителя».
«Девушка с хорошей фигурой и внешностью 22 лет хочет познакомиться для интимных отношений с обеспеченным щедрым мужчиной до 40 лет, славянской национальности, интеллигентным».
«Девушка с очень приятной внешностью и отличной фигурой 18/170/55 окажет платные услуги состоятельным мужчинам от 25 до 45 лет. Отвечу всем состоятельным мужчинам».
«Внимание! Очаровательная девушка предлагает услуги состоятельным мужчинам».
И дальше в том же духе.
Люди в независимой Украине зарабатывают, кто чем может и кто где может. Пройдите по улицам города, по площадям и скверам, и вы увидите сжимающие сердце картины…
Оставим в покое нищих. Среди них есть просто довольно обеспеченные люди.
Но вот в подземном переходе стоят мальчик и девочка со скрипками в руках. Худенькие, бледные, аккуратно одетые. Наверное, брат и сестра. Играют «Полонез Огинского». И кажется, смычком они водят не по металлическим струнам, а по твоему изболевшемуся сердцу. Люди проходят мимо, опуская глаза… Редкий прохожий кинет мелкую купюру в распахнутый настежь футляр. Это что - наше будущее?!
На аллее парка Шевченко самодеяльный ансамбль из молодых ребят дает концерт современной музыки.
В переходе метро на гармошке наяривает, притопывая ногой в рваном ботинке, пожилой мужчина.
У самовара я и моя Маша…
«Весело» живет человек. По изможденному лицу его текут струйки пота. Мимо течет людской поток.
В сторонке как-то обособленно стоит бабушка интеллигентного вида. У ее ног напольные весы. Милостыню просить стыдно, может, кто-то изволит взвеситься и что-то даст… Быть может, это чья-то бывшая первая учительница…
На аллеях парка зарабатывают на жизнь художники. Они продают свои творения, другие тут же создают их на глазах у прохожих.
А вот ребята с крепкими шеями зазывают померяться силами – армрестлинг, борьба на руках. Выкладываешь сто тысяч, ставишь локоть на стойку и поехали: кто кого… победил – тебе еще сто тысяч, проиграл – отдал свои. Сто тысяч, стоит пояснить, потом при обмене станут одной гривней – буханка хлеба… Что ж, эти ребята зарабатывают честно, это не базарные наперсточники, а студенты педагогического института – факультет физической культуры.
Дают концерт и молодые люди в довольно странном одеянии: светло-розовых балахонах, с бритыми головами, с одной жиденькой косичкой на макушке – Хари Кришна. Лица у них тоже у всех бледные, изможденные. Монотонно звенят колокольчики, однообразная барабанная дробь, заунывно их завывание. И перед ними тоже огромный футляр, для денег…
Появились на ступеньках переходов метро и непривычные для горожан девушки в черном одеянии со смиренно опущенными головами. В руках перед собой  держат маленькие, тоже черные, ящики-урны – для подаяния… Монашенки?..
Все просят. Кто как может. Такое время. Такая страна. Незалежна. Уже пять лет.
Одним из способов прожить, прокормиться для нашей прекрасной половины, для наших славных украиночек – это связать свою судьбу на какое-то время с иностранцем, разумеется, темнокожим, у которого «баксов» в достаточном количестве. Это, в основном, студенты из Африки и Ближнего Востока. На время обучения в Украине они берут себе в сожительницы наших красавиц-девчат, которых кормят, обувают, одевают, так как потомки славного казачьего рода не в состоянии содержать жену, тем паче детей. Дети же у этих интернациональных пар родятся ни белыми, ни черными, за глаза их сочувственно называют «шоколадками». «Шоколадок» этих все больше и больше в детских садах и школах. И в детских домах, ибо щедрые зарубежные супруги, закончив вузы или свои коммерческие дела, отправляются за моря-океаны к себе домой, к своим законным женам и невестам, а «шоколадок» оставляют на произвол судьбы. По статистическим данным, ежемесячно на сто новорожденных в Харькове приходится в среднем три-четыре ребенка, имеющих одного родителя иностранца – темнокожего.
Вот и таким образом выживают наши родные украиночки. Вот и таким образом происходит «возрождение» украинской нации.
И еще один способ выживания есть у украиночек – отправляться за границу в рестораны и бордели, обслуживать богатых иностранцев.
Когда-то в Советском Союзе самыми презрительными были слова «спекулянт», «проститутка». Теперь эти слова утратили свое былое значение, а проституция стала таким же обычным делом, как торговля сигаретами на базаре. Все меняется.
…Единственное место где еще чувствуешь себя человеком, - это метро. Здесь на несколько минут ты ощущаешь себя гражданином цивилизованного мира: станции, похожие на дворцы или подъезды к ним, кругом чистота и даже люди ведут себя соответственно обстановке – вежливей, чем где-нибудь в магазине или на базаре. Но и этот любимый всеми вид транспорта харьковчан работает хуже и хуже, поезда стали ходить  реже, с большими интервалами. Теперь и в метро часто бывает столпотворение. А новые линии почти не строятся. На проспекте Ленина, где находится одна из площадок метростроя, высится горькая вывеска:
ХАРЬКОВЧАНЕ! МЕТРО НЕ СТРОИТСЯ.
            НЕТ СРЕДСТВ.
А на ступеньках одного из выходов из метро «Университетская», что рядом с будущим памятником независимости Украины, сидит с протянутой рукой некто в аккуратном пиджаке и при галстуке с орденом Отечественной войны на груди – победитель.
Люди уже давно привыкли к призывающим к осторожности табличкам: «обвал плит». Их уже столько возле бывших новых домов, что многие на них уже не обращают никакого внимания. Но вот на том же проспекте возле кафе «Авангард» свеженаписанная табличка, так сказать, поувесистей: «Обвал кирпича!» Эта табличка как символ разрухи. Есть уже таблички и еще страшней: «Обвал балконов!»
Солженицын выпустил книгу «Россия в обвале».
Когда-то великая страна, сильная, могучая, многое могущая, которая  нынче именуется СНГ, в обвале…

                11
Единственная в Украине русская литературно-художественная газета «Зеркальная струя», выходившая в Харькове, в эти дни писала:
«Все рушилось, фальсифицировалось и забывалось. А тому, кто не умел забывать, оставалось только бессилие, отчаяние, безразличие и водка. Прошло время великих человеческих и мужественных мечтаний. Торжествовали дельцы. Продажность. Нищета. Все идеалы разлетались в прах под неотвратимыми ударами действительности. Воцарилось распутство, нарастали разруха и неурядицы, опустошались семейные копилки и человеческие души… Разрушены не только промышленность и транспорт, но и простейшие представления о том, что хорошо и что плох. Было расшатано хозяйство страны, и распадались семьи, обесценивались деньги и нравственные принципы…».
Хочу пояснить, что эти слова не о нашей Украине, эти слова взяты корреспондентом «Зеркальной струи» Надеждой Акимовой из книги Ремарка «Три товарища», где он описывает Германию 30-х годов.
«Откуда, - вопрошает журналистка, - немецкому романисту бы знать, что  т а к  будет и с нами, в Украине, на исходе ХХ века».
Пересохли и томятся от жажды фонтаны. На дверях кафе и ресторанов красуются пудовые замки. Не помогает даже национальная символика «незалежної  країни» (навесы над столиками в кафе на Университетской улице выкрашены в жовто-блакитний колир). Но… не идут за весельем и отдыхом сюда люди. Мудрая земля отторгает все ненужное и чуждое ей и, может быть, сопротивляется унижению и глумлению над собой.
Исчезли из скверов почти все скамейки – кому-то в хозяйстве, должно быть, они нужнее… Ветхость и крайняя запущенность дорог и тротуаров просто удручает. А живописные, благоухающие сладковато-приторным ароматом гниения кучи мусора у главного фасада горисполкома новоиспеченной площади Конституции не описать никакими красками. Да, действительно, свобода – это сладкое слово!..
Вода в Лопани позеленела и затянулась тиной, вследствие чего не может больше (или не хочет?) отражать голубое небо. Стоячая вода – замерзшая жизнь…
Когда-то, века назад, да что там века! – всего десятилетия, здесь, в историческом центре Слобожанщины, кипела бурная жизнь: торговались на воскресных ярмарках продавцы и покупатели, комедианты зазывали простой люд в балаган, у шинкарей и корчмарей не было отбоя от посетителей, в экипажах и пешком прогуливались по улицам и площадям нарядные дамы с кавалерами, в городском саду гремела музыка, а по речке резво бегали водные трамвайчики с веселящейся публикой, и ленты девичьих шляпок легкомысленно развевались наперегонки с проказником-ветром…
Что же случилось с нами сегодня? Где наши люди? Где наша жизнь? Или мы не живем больше? – вопрошает Надежда Акимова и завершает свои размышления о нашей нынешней жизни своими стихами:
Сегодня каждый день, как год войны,
Где, не сражаясь, мы идем на плаху…

Я намеренно прибегаю к столь обширному цитированию газетных материалов, вышедших в канун пятой годовщины независимости Украины, дабы не было только одного авторского мнения – газеты не дадут исказить действительность. Газеты со временем исчезнут из поля зрения читателей, память о тяготах и невзгодах наших дней сотрется и наши потомки, быть может, так и не узнают, какой ценой строилась новая жизнь.
В конце нынешнего века и тысячелетия, в 1999 году, намечается в Украине перепись населения.
 Запомним, что накануне «незалежности» нас  было 52 миллиона человек.
Уже сейчас намного меньше.
И еще одну публикацию хочется привести. В заметке под названием «В Днепропетровске вымирают воробьи» сообщалось: «Эту тревожную новость обнародовали участники семинара-совещания экологического фонда Приднепровья. В последние годы выбросы промышленных ядов в окружающую среду стали практически неконтролируемыми и ненаказуемыми. Экология Украины поставлена на грань выживания. Первыми не выдержали птицы…».
А мне подумалось, что первыми не выдержали все-таки люди, а еще конкретнее – писатели. В Харькове, например, за два года новой жизни из пятидесяти членов Союза ушли в мир иной десять – пятая часть профессиональных литераторов города. Таких горьких утрат харьковская организация еще не знала. Ушли и пожилые, и молодые, которым не было еще и пятидесяти.
При проклятом социализме смерть писателя в городе была печальным событием для всех. Теперь это стало обычным явлением. Вчера похоронили Бориса Чичибабина, через день – Сергея Мушника…
Почему такой страшный мор на пишущих или писавших книги? Человек с душой художника – легко ранимое существо, все в мире воспринимающее острее других. Для художника самая малая радость – уже счастье. И вместе с тем небольшая боль – настоящее горе. А большая боль? А настоящее горе, которого сейчас кругом пруд пруди? Вот и не выдерживают то, что выдерживают другие, что обвально обрушилось на всех.
Раньше издавались те, кто писал относительно неплохие, ну скажем, сносные книги. Теперь издается тот, кто имеет деньги. Но таких кот наплакал. Писатели в основном люди-бессребреники. А если кто-то и издается, то, значит, имеет еще один талант – просить, ходить с протянутой рукой. Для панов незалежной Украины это нормальное явление – попрошайничество. Просят в подземных переходах, просят и в губернаторских кабинетах, просят у богатых, просят у депутатов и у прочих, кто успел ухватить Бога за бороду…
Качество книг никого из издателей уже не интересует, им главное – деньги. Один мой знакомый поэт как-то  заметил, что сегодня можно издать даже двухтомник анализа мочи, лишь бы у тебя были деньги.
У писателей-непопрошаек лежат, пылятся рукописи, никем не востребованные. Я что-то не вижу новых романов Владимира Добровольского, хотя знаю, что они есть в рукописях.
Где-то трубят о возрождении украинской литературы. Она уже похоронена. А писатели обречены на медленное вымирание. Литературой сейчас, как ни странно, правят лоточники: это пойдет, а это не пойдет. Пойдет та книга, на обложке которой нож, пистолет и кровь. Частично виноваты в этом, конечно, и сами читатели, их потянуло к тому, чего в наших книгах раньше было очень мало: жестокости, порнографии. Читатель нынче дорвался до запретного плода.
Бесспорно, появилось много хороших и нужных книг, которые нам не позволяли читать советские правители, опасаясь, что мы можем испортиться или узнать правду. Но сколько хороших и нужных книг современных писателей не появляется и уже никогда не появится. О нашей сегодняшней жизни. О наших детях. О нашей любви. О наших проблемах. О нашем характере. Я подчеркиваю слово «наше» родное, близкое, дорогое, что мы незаметно для себя утрачиваем.
Присмотритесь к себе – мы живем всем чужим: с удовольствием ездим на чужих машинах, носим (и счастливы!) чужую одежду и нередко с чужого плеча, пьем чужие ликеры и чужую водку, жуем чужие конфеты, шоколадки и печенье, чужую жвачку, жуем чужие киножвачки про богатых, которые тоже плачут, про секреты чуждой нам тропиканки, упиваемся книгами про чужую придуманную любовь… И ничего.
Как-то я однажды по своей наивности заглянул в харьковское издательсвто «Фолио». Принес новый роман о нашей сегодняшней жизни. Директора в тот час не было, и я попал к главному редактору. Им оказался хорошо мне знакомый бывший заместитель главного редактора издательства «Прапор» Владимир Ильич… фамилию запамятовал, по имени-отчеству – тезка Ленина. В советском издательстве он был еще и парторгом. По-моему, мы друг другу не очень обрадовались: мне хотелось тут видеть новое лицо, так сказать, демократическое, а ему… не хотелось видеть пока еще живых писателей, да еще и в прошлом – не коммунистов.
- Живые писатели вас интересуют? – напрямик спросил я, заведомо предугадывая ответ.
- Однозначно, нет, - ответил главный редактор.
На том мы и распрощались. Вышел я, конечно, с осадочком на душе, но все понимал и лишь журил себя, что все-таки решил куда-то ткнуться с только что законченным романом. Подумал: а если бы эта рукопись (не моя – чья-то!) была рукописью гениального произведения?
Что ж, зачастую судьбы рукописей, как и судьбы людей, вершат субъекты, совершенно равнодушные и к рукописям, и к людям. Их поступками порой руководят непонятные мне чувства. Однажды один редактор издательства «Прапор» мне сказал: «Все пишут… если бы я хотел – я бы тоже писал!». Оказывается, для этого дела нужно только желание.
Итак, как жить дальше? Живем немного прошлым и немного будущем. Настоящего можно сказать, нет. В недалеком прошлом жизнь все-таки была. Писал, печатался. Приобрел «запорожец», затем «жигуль». Каждое лето с семьей ездил на  юг. Путевка сыну и мне – бесплатная, только – жене – платная, да и то со скидкой. Юрмала, Пицунда, Коктебель, Ялта… Теперь все это кажется сказкой. Мы тогда и не замечали, что то было счастье - «что пройдет, то будет мило…»
Стали свободными от всего этого: от издания книг, гонораров, Домов творчества… И жизнь пошла под откос. «Жигуля», приобретенного в «тяжкие» советские времена, продал в «счастливые» демократические, чтобы как-то сводить концы с концами.. Деньги разложили по книжкам – чтоб у всех в семье что-то было, чтобы на дольше растянуть и помочь государству, но государство, не моргнув глазом, наши денежки хапнуло… И снова жить не на что. А младший сын заканчивает школу. А тут надо куда-то поступать. Сунулся в один вуз, «инжек» - гони восемьсот долларов, это «по блату», а без блата – полторы тысячи… А в других институтах надо пять тысяч и больше. Одни мои богатые знакомые устраивали девочку в юракадемию, я спросил, во что  им это обошлось, так наша знакомая смущенно отмахнулась: «Ой, не спрашивайте… стыдно говорить…». А тем, кто берет – не стыдно… Но это уже другая тема. Взяточничество теперь – в порядке вещей.
Кое-как сумел сын попасть в вуз, разумеется, без взятки – откуда у пенсионера-писателя деньги?
Поступить сын поступил, но надо же на что-то жить… Была у нас четырехкомнатная квартира. Подумали мы, подумали и разменяли ее на две – однокомнатную и двухкомнатную. В большей живем, сильно потеснившись, однокомнатную сдаем за полсотню долларов – уже есть на что купить хлеба и молока и даже немного мяса. Но надо же и вещи покупать, ходить в чем-то. Ну, мы с супругой донашиваем старое, было время, мы на дачу  свозили старье, а теперь оттуда привозим, донашиваем и радуемся: как хорошо, что не выбросили. Но сын-то старье носить не хочет. Где денег взять? Я пытался что-то писать для разных издательств, всякую чепуху: как чистить обувь, выводить пятна, клеить обои и прочее, за что платили такую сумму, что стыдно ее было дома показывать. И тогда жена решила нянчить чужого ребенка. Так на долгие годы незалежности у нас в доме появился наш маленький кормилец Марк – хороший пацанчик относительно обеспеченных родителей: его папа – хозяин двух обувных цехов. Инженер-геолог стала нянькой, а детский писатель – помощником няньки.
Так случилось, что папа мальчика вскоре умер, и мой маленький друг как-то мне признался: «Ты мне, Вася, почти как отец…».
 Спасибо, мой юный дружок.


                Глава шестая               

1
Политики говорят, что уже прошло время митингов, пикетов, забастовок, а мне кажется, что оно еще только назревает. Все то, что было прежде – маленькие говорильни, маленькое недовольство жизненным неустроем небольшой группы людей, порхающих из одного города, где это недовольство происходит, в другой. Одни этих людей называют бендерами, другие – националистами, третьи – националами или национально озабоченными по типу «сексуально озабоченные».
Эта категория людей, как им кажется, добилась многого: Украина стала называться, я подчеркиваю, н а з ы в а т ь с я  независимой. Но стала не такой, а еще более зависимой. От той же ненавистной России с ее нефтью и газом, от Запада с его пухлыми мешками долларов, от политиков, которые не знают, куда рулить, и главное – как… Украина – это корабль без руля и ветрил. В открытом море, которое начинает штормить.
Люди не ждали хорошей погоды, забыв поговорку: жди у моря погоды. Люди думали, что корабль в полном порядке, и мы в два счета достигнем земли со сладким именем Европа. Как всегда в истории, политики обманули народ, бросили его на произвол судьбы. Безработных все больше и больше. Работающих предприятий на пальцах сосчитать. Государственная казна – хоть шаром покати, нигде пятак не звякнет. Зарплату не дают уже больше чем полгода, пенсию – с опозданием на месяц. И говорят, что это еще «цветочки», а «ягодки» - впереди. Что же за «ягодки» ждут людей? Никто не знает, что будет дальше.
Раньше обещали. И Кравчук, и Кучма, и депутаты, точнее, когда первые были еще кандидатами в президенты, а депутаты – кандидатами в слуги народа. Слуги живут, как у Христа за пазухой, получают исправно высокую зарплату, а «господа», «хозяева», «паны» перебиваются с хлеба на квас и вот-вот протянут ноги. Лица у людей мрачные, угрюмые, злые. В глазах боль и отчаяние.
Как символ боли и отчаяния народа Украины встает перед глазами эпизод, который мне довелось наблюдать в электричке, битком набитой измученными, издерганными людьми. Один подвыпивший мужик, психуя, выкрикнул в сердцах:
-Дали б мне пулемет, я бы их всех – разрывными… рраз-рыв-ны-ми!.. Довели гады, сволочи, господа-удавы… раз-рыв-ными!..
Никто не знает, что будет завтра. Знают только, что лучше завтра не будет. Об этом прямо говорят и правители: в ближайшие два-три года не ждите лучшего, затягивайте пояса туже. Но где же те, кто несколько лет назад с пеной у рта кричал на митингах, что у нас «все е!». Где оно «всэ!»? Газ, нефть, золото, алмазы?
Есть, правда, у нас теперь новый флаг и новый герб. Поменяли, как дети игрушки. Одним лучше эта, другим – та. Народу в поголовном большинстве все равно, какого цвета флаг, важно, какого цвета жизнь – светлого или черного. Кто постарше, тот помнит, как в войну, кажется, в сорок третьем году, вводились погоны. До того были петлицы и угольники, кубики и ромбики, с вводом погон должны быть звездочки. Сколько, помню, было недовольных – к царскому времени возвращаемся, теперь не командиры будут, а  офицеры, не красноармейцы – солдаты… Не заметили, как привыкли и к погонам, и к офицерам, и к солдатам – все нормально, как будто так всю жизнь и было. Лишь бы крови было меньше, да жизнь лучше. Люди ко всему привыкают, тем более ко всякой разной атрибутике. Но никогда не привыкнут к мысли, что впереди у них, завтра, послезавтра ничего хорошего нет и в скором времени не будет. Это страшно, это ужасно, тем более тогда, когда вчера жил относительно нормально, а сегодня ты – последний нищий. И знаешь, что грядут дни еще более черные.
За что же нас ждут черные дни? За какую такую провинность?
Еще месяц назад профсоюзы Харькова направили свои предложения по улучшению ситуации в стране президенту Украины, депутатам Верховного Совета и председателю профсоюзов Украины. Ответа не последовало. Ни от кого…
Об этом говорили на митинге, который назвали «зарплатным». Над головами собравшихся колыхались красные знамена, транспаранты с эмблемами заводов, когда-то гремевших на всю страну, а теперь ставшими никому не нужными выделялся лозунг:            

         «КТО РАБОТАЕТ, ТОТ НЕ ЕСТ!»

Накануне танкостроители, не получавшие уже более полугода зарплату, хотели пройти по центру города «кастрюльным маршем» - с пустыми кастрюлями. Дали заявку в горисполком – не позволили: низзя. Голодать можно, возмущаться – нельзя. Много было на митинге горячих речей. Если бы их услышали там, в правительстве…
-Свобода не должна угнетать рабочих, - говорил профсоюзный вожак области Валентин Антонов. – Рабочие должны не выживать, а требовать своевременной выплаты заработка.
И предложил создать советы трудовых коллективов по контролю за выплатами зарплат.
Даст ли это что? Официальный Киев так и оставил без внимания требования предыдущего первомайского митинга трудящихся Харькова.  Вряд ли прореагируют и сейчас.
Выступавшие призывали к большей активности. Требовали отставки президента Кучмы. Предупреждали:
-За наше бездействие будут наказаны наши дети!
Одна из газет в эти дни писала: «Голодный человек – страшный человек. Наверняка доведенные до последней точки отчаяния рабочие не ограничатся только участием в митингах. А последствия «стихийных актов» предсказать почти невозможно. То ли еще будет?»
Такое вот настроение было у людей в год пятилетия независимости Украины. Как скажет потом один из политических лидеров страны Александр Ткаченко: «Суверенитет… Его ни на хлеб не намажешь, ни в бензобак не заправишь».

2               
               
Жить, наверное, было бы невыносимо трудно и пресно, если бы наши бренные дни состояли только из работы да вечной заботы о куске хлеба.
Замирает в стране промышленность. Дышит на ладан сельское хозяйство. Затухает культурная жизнь. Сходит на нет духовность. Но ни на минуту не прекращается у людей личная жизнь, какой бы она ни была тяжкой. И чем беднее нас делают, тем больше становится вокруг цинизма, пошлости, насилия и лжи, чем плотнее обволакивает липкая тьма безнадеги, тем яростнее в человеке тоска по чистому, светлому, радостному. А что самое светлое и радостное? То, что не отобрали еще у людей власть имущие и, Бог даст, не отнимут никогда, ибо  э т о  вечное: он и она. И свет меж ними солнечный. Или погребная прохлада… Или ледяной мрак… А потом вдруг снова из-за туч выглянет солнце… Светлое и радостное – это, конечно же, и наши дети.
Как бы ни было трудно жить, какие бы ни подкидывали нам правители проблемы, общение с детьми несет нам свет и дает тепло, при разговоре о них мир сразу становится уютней, а в конце тоннеля разрывают тьму лучи яркого солнца.
В транспорте, на улице, в учреждениях и на предприятиях во время перерыва, как только собралось несколько женщин, с чего бы ни начинался разговор, заканчивается он разговором о детях.
- А мой уже говорит «мама»…
- А моя уже картошку чистит…
И лица уже озарены внутренним светом, а на губах появляются улыбки умиления. И наперебой друг другу рассказывают о своих «вундеркиндах».
- Мой уже на компьютере играет…
- А мой никак считать не научится. Что такое «один» понимает, а «два», три и так далее никак в толк не возьмет. Беру один кубик, спрашиваю: «Сколько у меня кубиков в руке?». - «Один», - говорит. Беру еще кубик. А теперь? А он: «много». А сколько у тебя носов, спрашиваю. Один, говорит. А ушей? А он опять: «мно-ого».
- А мой на кухне возле мышиной норы пшена насыпал, говорит, чтоб мышки не голодали…
- А мой в школу не хочет, говорит: там двойки ставят. Я ему: будешь хорошо учиться, пятерки будешь получать. Все равно, говорит, не хочу. Может, говорю, в таком случае куда-нибудь на работу пристроить? И на работу, говорит, не хочу, там зарплату не платят. А что же ты хочешь, спрашиваю? Пенсию, говорит, хочу получать: ничего, мол, не делаешь, а денежки тебе приносят…
- А мой женитьбой интересуется. Насмотрелся по телевизору фильмов про любовь и вот спрашивает: жениться – это что обязательно? Я сказала, что взрослые в общем-то все когда-то женятся. Он подумал-подумал, вздохнул и убито так говорит: тебе хорошо, у тебя папа есть, а мне что, на ком попало придется жениться, да? И прямо слезы на глазах…
- А мой влюбился!
- Сколько ж ему?
- В садик ходит, в старшую группу. Зашел как-то разговор об именах, какое лучше, какое хуже. Сыну нравится имя Сева – это его друг. Я просила, а какое имя у девочек ему больше всего нравится. Он подумал немного и чуть смутившись говорит: «Ира». Думаю, что же это за Ира? Пришла за сыном в детский сад, помогаю одеться, спрашиваю: а где эта девочка Ира? «А вон, - кивнул он, - вон та, в самом красивом платье…». Смотрю: девочка как девочка, платье как платье. А он меня спрашивает: «Правда, мама, у нее самое красивое платье?». Конечно, говорю, самое красивое. Чудик…
Лица женщин расцветают улыбками. У каждой ее ребенок – самый лучший, самый смешливый, самый талантливый, самый красивый. Помню, мама мне как-то рассказывала одну народную побасенку.
Едут на ярмарку муж и жена. Укладывают в воз корзины с провизией, которой собираются торговать, мешки с зерном и картошкой, отец рядом с собой усаживает дочурку принаряженную, а мать тащит к возу порожний бочонок. Муж: куда ты его прешь и зачем? Бочонок мы продавать не будем. Правильно, соглашается жена, не будем, но это я взяла для того, чтоб на ярмарке дочку поставить в кадушечку – все ж придут смотреть на нашу Настеньку, она ж у нас такая красавица, люди будут толпиться – чтоб ножки ей не оттоптали…
Какой бы ни была трудной жизнь, любовь к детям она не властна отобрать. Отобрать, правда, способна. И материально, и духовно.
Мужики тоже говорят о детях. Реже, конечно, и они не столько умиляются, как женщины, сколько тревожатся: какими они будут, наши дети. Один молодой папа на «Проммэле» мне рассказывал с тревогой в голосе:
- Понимаешь, играю вечером с сынишкой – ему скоро четыре – и вдруг он меня на полном серьезе спрашивает: «Папа, а когда я уже буду бандитом?» У меня глаза на лоб… Спросил бы, когда будет работать токарем, как я. Но он уже поставил крест на отцовской профессии: вкалывает, вкалывает батя, а денег не приносит. То ли дело бандит: на дорогих машинах ездит, денег полные карманы и почти ничего не делает, ну иногда немножко постреляет… Так это ж даже интересно: потому и кино про него снимают, а не про таких работяг, как его отец, у которого известная картина – в кармане паутина…
В глазах у моего собеседника тревога и боль. В голосе беспомощность и отчаяние. Да, дети – наше будущее. Но какое?
Раньше дети старались идти по стопам отца или матери. Рождались почитаемые всеми трудовые династии. Теперь труд не в почете. Он ничего не дает, кроме бедности.

                3
17 октября объявлено ООН Днем борьбы с бедностью. К трем часам дня площадь Свободы заполнилась трудовым народом. И если на подобные манифестации раньше собирались в основном люди среднего и пожилого возраста, то в этот осенний солнечный день было много и молодежи. Лица у всех суровые, в глазах  ледяная остервенелость: довели, достали до самого донышка души.
Над головами развеваются кумачевые знамена, транспаранты взывают к тем, кого нет здесь на площади.
ВЛАСТЬ ИМУЩИЕ! НАКОРМИТЕ НАШИХ МАЛЫШЕЙ! ОТЦЫ ГОРОДА! БОЛЬНЫЕ УМИРАЮТ БЕЗ ЛЕКАРСТВ! СЕГОДНЯ НАС ГРАБЯТ БОЛЬШЕ, ЧЕМ ВЧЕРА!
КТО У НАС ДЛЯ КОГО: ГОСУДАРСТВО ДЛЯ НАРОДА ИЛИ НАРОД ДЛЯ ГОСУДАРСТВА?
ЗАВОДЫ – НАРОДУ, А НЕ МАФИИ!
ПРЕЗИДЕНТ, ОТДАЙ НАШУ ЗАРПЛАТУ!
ДОЛОЙ ГОЛОДНЫЕ РЕФОРМЫ!
СПАСИ НАС, БОЖЕ, ОТ ВОЙНЫ, ОТ ЧУМЫ И ОТ ПРЕЗИДЕНТА КУЧМЫ!
И – глас отчаяния:
             Р А - Б О - Т У  ! ! !

Молодые люди раздают газеты «Товарищ», «Красное знамя», «Что делать?», «Горькая правда». На столике красная урна с надписью «Сбор средств в помощь рабочему движению «Трудовая Харьковщина». Очереди возле урны нет…
Этот митинг необычен тем, что на площади нет ни одного желто-голубого флага. Куда же подевались паны национал-патриоты? Или считают, что свое дело сделали, за что народ благодарит: «Спасибо РУХу за разруху!».
Нет уже здесь и «народного глашатая» Здоровца, которого за глаза люди называли одноруким. Вскоре после «празднования» пятой годовщины со дня провозглашения независимости Украины он выступал по телевидению. Это он на протяжении нескольких лет на площади Свободы возле входа в метро информировал харьковчан о текущих событиях, прогнозировал будущее, призывал народ браться за автоматы. Три года назад «народный глашатай» выглядел молодцевато, этаким боевым борцом за лучшую жизнь в Украине. Поносил москалей и комуняк. Говорил только по-украински. А потом, когда прохожие останавливались возле него все реже и реже, а то и стали обходить, он неожиданно для всех перешел на русский язык. Правда, не помогла и эта уловка – людям надоела пустопорожняя болтовня. Два-три года назад Здоровец предлагал свою кандидатуру на пост мэра города, выдвигал себя и кандидатом в депутаты Верховного Совета.
А недавно этот горе-патриот незалежной Украины решил покинуть столь любимую свою родину навсегда. Уехал в Америку. В новом американском пальто, которое ему прислали оттуда, на которое он променял Родину. А как же Украина, за счастье которой он боролся, народ Украины или украинский народ – как же он без своего глашатая? Или этому «борцу» не хватило места у кормила власти, за барским столом – отпихнула своя же братва?
Будоражил-будоражил народ, мутил воду, бил себя в грудь, доказывая свой патриотизм, но сперва перешел на русский язык, а теперь уже осваивает английский…
Такие вот они, ура-патриоты Украины. Придет время и они станут «диаспорой», которую на руках носят в нашей стране, закрывая глаза на то, что каждый из диаспоры – это человек, отвернувшийся от своей родины – Украины. Уже тут и власть другая, а что-то не видно обратного потока бывших украинцев на свою родину.
Однако вернемся на площадь Свободы. В задних рядах, правда, стоит кучка неопрятных старух, судя по речи – бывшие слушатели Здоровца. Они оскорбляют собравшихся, кто-то огрызается, крутит пальцем у виска, большинство же людей проходит мимо,  не обращая  внимания на разъяренных бабушек. Одна из них прямо-таки лезет из кожи, чтобы зацепить, достать кого-то, свернула полу пальто в трубку и направила в спины пришедшим на митинг:
- Эй! – истошно крикнула она. – У меня автомат, я сейчас вас всех…
К ней подходит внушительного вида омоновец, держа руки за спиной, наклоняется к старушке и что-то шепчет ей на ухо, снисходительно ухмыляясь. Воинственно настроенная старушенция мигом угомонилась, только губы ее вытянулись в мстительную полоску, а прищуренные глаза стрельнули в одну сторону, в другую – не дали «повоевать» национально озабоченной бабушке.
Да, попади такой старушке в руки автомат, не задумываясь, нажмет на курок. Только ради чего?..
На трибуну одним за другим поднимаются ораторы – рабочие и служащие харьковских заводов. Моих проммэловцев здесь нет. Здесь собрались люди, которым не выплачивают многие месяцы зарплату. На «Проммонтажэлектронике» пусть с перебоями, но рабочие все же время от времени зарплату получают.
Все выступающие говорят о невыносимых условиях жизни. Кто-то из толпы бросает реплику:
- Самое удивительное – никто не виноват!
Принимается резолюция. Она будет отправлена в Киев. Люди еще верят, что голос их будет услышан и меры будут приняты. Люди еще по инерции надеются, что власть что-то сделает.

                4
Сегодня 7 ноября – красное число в календаре, будто бы праздник… Великой Октябрьской революции. Еще совсем недавно – главный праздник могучей державы под именем СССР. Все течет, все изменяется. Нет СССР. Нет и бывшего праздника. Осталась только красная цифра в календаре. Сетовать, печалиться? Нет. Сетовать могут только люди пожилые и те, кто дальше своего носа ничего не видит.
Многие люди еще цепляются за старое, вышли на улицы с красными флагами, транспарантами и портретами вождей революции – Ленина и Сталина. Вся эта манифестация и митинг на площади Свободы выглядели архаично и вызывали, пожалуй, больше чувства сострадания, чем сочувствия к заблудшим, униженным, обобранным до нитки людям и оболваненным утопическими идеями. Пора бы и прозреть...
Вышли на улицы и те, для кого этот день не праздник, а День скорби, панихида – правые. Их гораздо меньше, жиденькая горсточка, но они есть и пусть себе будут.
Митинг закончен, но люди все еще не расходятся, разбились на кучки, все еще что-то доказывают друг другу. Много всяких разных лозунгов было провозглашено с обеих сторон, так сказать, противоборствующих. Но было несколько и таких, под какими подписались бы и левые, и правые:
    «МЫ ХОТИМ ЖИТЬ ПО-ЧЕЛОВЕЧЕСКИ!»
Хоть что-то объединяет…
В этом году, похоже, Украина последний раз отмечает годовщину Великой Октябрьской революции. Сегодня, мне думается, конец истории когда-то грандиозного праздника Страны Советов. На Украине он просто исчезнет со страниц календаря, но останется в душах людей старшего поколения. Как быть? Россия уже придумала, обскакала нас. Отныне, то есть с будущего года, день 7 ноября Указом Президента России будет отмечаться как День согласия и примирения.
Люди говорят, что это то, что нужно. Там, в России, говорят, за границей… Что скажут у нас, в Украине? Неужто по-прежнему будут бычиться друг на друга родные братья-украинцы и стрелять в спины из воображаемых автоматов?
Нам бы маленького справедливого Маугли с его простой и великой философией: «Мы все с вами одной крови!».
Или мудрого политика, который бы сумел объединить всех украинцев, левых и правых, восточных и западных, молодых и старых.
Последний 79-й праздник Великой Октябрьской революции почти на восьмидесятом году жизни. Царство ему небесное.
Колесо истории неудержимо катится дальше по никем не изведанной торной дороге.

                5
17 ноября довыборы в Верховный Совет Украины. Одного из депутатов не стало, к сожалению, и вот на его место должны люди выбрать дополнительно еще кого-то. Несколько месяцев назад уже «довыбирали», да так никого и не избрали – избирателей пришло недостаточное количество.
Еще одна попытка, исход которой заведомо известен – снова никого не изберут, не придут избиратели – на-до-е-ло! Все равно никакого толку если даже и изберут: жизнь все хуже. Накануне новых довыборов повысилась цена на хлеб. И это – на золотой Украине, где такая земля, что хоть на хлеб мажь!
Разуверился народ во всем – потому и не идет. Но избирательный участок готов принять желающих что-то изменить в вяло текущей жизни.
В другой раз автор этих строк, быть может, и не отважился бы ехать в выходной день на это никому не нужное дохлое мероприятие, но привела меня сюда одна веская причина: неподалеку от главного входа на избирательный участок, готовый к действию, стоит тоже в боевой готовности чисто вымытый аккуратный автобус, на табличке которого значатся родные мне буквы: «Завод «Проммонтажэлектроника». Живучий наш заводик, значит, еще дышит, не только как-то существует, но и принимает «активное участие» во всех городских мероприятиях. Недавно международные автогонки проводил, сегодня – выборы. Какие бы они ни были, состоятся они или не состоятся – тут вины заводчан нет.
Избирательный участок расположился в бывшем детском саду. Когда-то детских садов не хватало, однако времена меняются… И детей нет в этом детском саду не потому, что вокруг еще понастроили десятки ему подобных и мамаши теперь выбирают садик получше и поближе – детей перестали рожать! Печальная примета времени, еще один итог провозглашенной независимости - «козачки» не хотят в нищую страну. И теперь в бывшем детском садике расположился территориальный центр по обслуживанию инвалидов войны и престарелых – в доме, предназначенном для лелеяния нашего будущего, цветов нашей жизни – детей, теперь лишь поддерживают угольки угасающей жизни. Понятно, что это тоже нужное дело – печься о немощных членах общества, но возникает мимолетная горькая мысль: а что же дальше? Детей нет, уйдут в мир иной старики – что дальше?
Но вернемся к выборам. Как и положено, на избирательном участке звучит веселая музыка, в фойе идет торговля книгами, работает буфет. Суетится Алексей Яковлевич Середа – председатель избирательной комиссии. Тут же и Светлана Николаевна Загорная, профорг – какое мероприятие проходит без ее участия?! Члены избирательной комиссии…
Как и в старые добрые времена «застоя» - нарядность, уют, порядочек идеальный. Плакатов и лозунгов, правда, почти нет – отпала в них надобность. Зато и у входа и возле избирательных кабин сидят на стульях с грозными лицами, толстыми тетрадями в руках бдительные наблюдатели: как бы тут кто-то чего-то не намухлевал, не подтасовал, не проголосовал дважды или за кого-то. Особенно бдительно ведет себя наблюдатель от РУХа – ни на секунду не покидает свой боевой пост. Члены избирательной комиссии, когда перекусывали, предлагали ему выпить чашечку кофе да бутерброд проглотить.
- Дякую, не хочу! – крутил головой страж выборной процедуры.         Настроен он был не покидать своего места с семи утра до восьми вечера, но где-то часов в двенадцать заерзал на стуле – живой же человек: выборы выборами, но есть же и вовсе неотложные дела… Улучив момент, когда возле столов, накрытых красными скатертями, и в зашторенных кабинах никого не было, выскочил в коридор, как опаздывающий на поезд пассажир, рванул дверь с буквой «М» и, на всякий случай держа ее полуоткрытой, чтоб видно было, что там, в избирательной комнате делают, лихорадочно свершил свое дело. Политика – дело непростое…
Зря сверхрадивый наблюдатель от РУХа так переживал за исход выборов: «комуняк» не доизбрали. И вовсе не потому, что он так бдительно нес свою караульную службу – людей не пришло столько, сколько было нужно. Если на прошлые довыборы пришло двадцать шесть процентов избирателей, то теперь всего восемнадцать. А надо было, чтоб пятьдесят. Так что одно кресло в Верховной Раде Украины остается вакантным, хотя, как гласит пословица, свято место пусто не бывает.
Ничего не изменится в стране оттого, что не избрали кого-то, ничего не изменилось бы, если бы и избрали – все равно многие кресла пустуют в зале заседаний парламента. Все ничего, жаль только денежек, которые угрохали на это безнадежное мероприятие. Зарплату людям не дают, выдачу пенсий уже на два месяца задерживают, а на выборы «слуг народа» финансы находятся и немалые. По данным депутатов Верховной Рады, на различные довыборы затрачивается денег больше, чем на первичные выборы.
Перед довыборами Середу встретил один старый знакомый, лицо сейчас в городе довольно-таки известное. Узнав, чем будет в воскресенье занят приятель с завода – исполнять функции председателя избирательной комиссии по довыборам в Верховную раду, скептически ухмыльнулся:
- Когда вы уже перестанете заниматься этим выборным онанизмом?
Адресовать бы этот вопрос нашему правительству…
Поговорив вообще о выборах, о политике и политиках, приятель, который не особенно молился на существующую власть, как бы вскользь заметил:
- Вольтер говорил: «Что касается меня, то я думаю, что, так как надо повиноваться кому-то, то лучше уж повиноваться породистому льву, который от рождения гораздо сильнее меня, чем двумстам крысам моего рода».
- В том-то и беда, - посетовал Середа, - что львов породистых у нас пока нет…
                6
Было время, когда стоило собраться небольшой группке в пять-десять человек и начать спор о чем-то, как эта стайка людей быстро-быстро, словно снежный ком, катящийся с горы, обрастала прохожими, постепенно превращаясь в гудящую, колышащуюся толпу. О чем шли речи – дело другое. Главное, всем было интересно – что тут говорят, против кого или за кого выступают ораторы.
Ну, а если тут еще кто-то с каким-нибудь лозунгом на груди или над головой, любопытствующих – море. Чем чаще собирались пикетчики и митингующие, тем меньший был к ним интерес. Да и много ли пользы оттого, что люди собираются на площадях, обсуждают, требуют, угрожают друг другу?
Но и молчать нельзя. Вот и в этот теплый декабрьский день на той же площади Свободы, возле Госпрома, где расположена областная госадминистрация, толпа людей, в основном собралась интеллигенция. Да и транспаранты говорят об этом: профсоюзы медицины, науки, образования. Флаги и красно-голубые, и просто красные, но ни одного желто-голубого, видно, тем, кто стоит под желто-голубым знаменем, живется уже хорошо. А может, их слишком мало или вовсе нет среди врачей, учителей и ученых людей?
Транспаранты и лозунги гласят:
             «Господин Кучма!
    Голодный ученый – плохой работник.
       Отдай нашу зарплату!»
     «Требуем прекратить геноцид
     против собственного народа!»
    «Уровень зарплаты – на уровень цен!»
Людие прибывают и прибывают. Прибывают и крепкие ребята в черных комбинезонах, высоких жестких ботинках с дубинками на боку. Да, наверное, пора уже опускать дубинки и на головы этих до сих пор еще мыслящих людей: ученых, врачей, учителей…Что это они скандируют:
Зар-плату-у! Зар-пла-ту-у!
- Пен-си-ю! Пен-си-ю!
- Сти-пен-ди-ю! Сти-пен-ди-ю!
Интеллигентного вида старушка, проходившая мимо, спросила, обращаясь ко всей толпе:
-У кого вы просите? У кого вы требуете?
И непонимающе качнув головой, последовала дальше, быть может, на почту за пенсией, которую не дадут ей и сегодня.
Раньше прохожие прилипали к толпе, теперь обходят стороной. Иногда, правда, спрашивают:
-Что это здесь?
-Обыкновенный митинг, - ответит кто-нибудь.
Обыкновенный митинг, обыкновенное пикетирование давно уже стали делом привычным для горожан. И для властей…
Плохая привычка – ходить без порток или хлебать щи лаптем. Но как ни странно, люди ко всему привыкают, точнее, людей ко всему  приучают – выдрессированный народ и, видно, жить ему и дальше по-собачьи: кинут кость – будет глодать, не дадут – и так перебьется…
Областная госадминистрация в тот декабрьский день голодному мыслящему люду ничего не кинула, пообещала разобраться. Пошумели еще и разошлись.
Не странно, что люди ко всему привыкают -  страшно! Привыкают к безудержному повышению цен, к бесконечному снижению жизненного уровня, к черствости властей, к растущей преступности, грабежам и убийствам; привыкают к разрушению культуры, к истреблению в человеке всего человеческого. Постепенно привыкнут и к геноциду.
      
7
Дела на заводе идут, как говорится, с переменным успехом: хорошо планируется, да плохо выполняется. Пока директор прикидывает, что да как – все получается, но как доходит до дела, все валится.
Три-четыре месяца назад директор рассчитывал наладить выплату зарплаты. По подсчетам-расчетам все получалось отлично. В октябре прошлого года была уверенность на сто процентов, что к концу года эта проблема будет решена. И тогда можно было бы открыто смотреть людям в глаза. Кое-кто на заводе денежки получает, но большинство не видели живую копейку по полгода, а некоторые, как ваш покорный слуга, и год. Это не значит, что люди совсем ничего не получают за свою работу: они берут под зарплату сахар, муку, тушенку и товары  производимые заводом. Но сколько человеку нужно иметь телефонов, приемников, часов, светильников и сварочных аппаратов?! Нужны деньги. А их как не было, так и нет.
Новый год ничего хорошего не принес. Ни стране, ни нашему все еще держащемуся на плаву заводу. Производственный план за январь выполнен всего лишь наполовину. Причины те же: того нет, этого нет. Но самое страшное – у людей появилась пассивность. Понять ее можно: ходить каждый день на работу и ничего не получать – у любого руки опустятся. Но и уходить люди с завода не хотят: куда податься, на базар?
По поводу того, что люди не хотят уходить с завода добровольно, появился новый анекдот. Встречаются два директора и один другому
            жалуется:
- Представляешь, я своим рабочим уже полгода не плачу зарплату, а они все равно на работу ходят.
Коллега отвечает:
- Слушай, а ты платный вход делать не пробовал?
Никто не знал, что в экономике произойдет такой сумасшедший обвал, что на отечественного производителя обрушится сметающая все на своем пути снежная лавина, и на головы полетят каменные глыбы новой жизни.
Наш завод строился в восемьдесят восьмом году, когда еще никто не думал – не гадал, что будет, кто придет к власти и в какие условия будет поставлен отечественный производитель. Люди забыли, что еще несколько лет назад могучая держава СССР остро нуждалась в собственных товарах народного потребления. Как трудно было «достать» обыкновенный телефонный аппарат! А завод начал массовое производство телефонов и прочих необходимейших вещей. И в то время была одна из главных экономических задач: насытить наш рынок своими высококачественными товарами. Все шло у нас на заводе хорошо. Строились, расширялись, осваивали новые изделия, насыщали рынок, хорошо зарабатывали и вот новые указы, новые законы, а тут еще границы открылись и в страну нескончаемым потоком хлынул иноземный товар, не всегда лучший, но красиво упакованный. К тому же само слово «заграничный» для большинства звучит как «со знаком качества».
С каждым годом, с каждым месяцем дела в стране и на нашем заводе идут все хуже. Процесс рыночных отношений «пошел», теперь начинается процесс выживания. Это слово все чаще  встречается на страницах газет, звучит по радио и с экранов телевизоров: раньше жили, теперь – выживаем. Настроение у проммэловцев чуть-чуть поднимает мысль о том, что завод все-таки работает, не стоял еще ни одного дня.
Двадцать четыре завода в городе работают по три дня в неделю, десятки заводов уже закрылись, стоят, даже такие, как велосипедный и Купянский литейный. Зима, но цеха не отапливаются. Моим проммэловцам в этом отношении повезло: в цехах относительно тепло, а в заводоуправлении даже жарко – своя котельная! Тоже
можно было бы и не строить ее, сэкономили бы денежки, но не здоровье.
«Проммонтажэлектроника» перешла на четырехдневную неделю; товар идет плохо, денег нет. Люди пассивны, работают вяло, без былого огонька. Как-то пришел в один из цехов заказчик, посмотрел, как работают люди и сделал уничтожающий вывод: «Мне показалось, что наш заказ тут абсолютно никому не нужен».
Такое настроение у людей. И трудно что-то изменить: попробуйте сами ходить на работу каждый день и ничего не получать. Один иностранец как-то заметил:
-У нас люди работают, а у вас «ходят на работу».
Чуть не каждую неделю директор ездит в Киев, обивает пороги высоких инстанций: как жить дальше? И куда бы ни пришел – высокие чины разводят руками. Однажды заглянул  в институт экономики, был у его директора. Ну, а что он, директор института экономики, он что – семи пядей во лбу?  Ну, доктор наук, ну, академик. Так директор  «Проммэла» Дикань тоже доктор наук и академик. В одном только Харькове больше тысячи докторов наук, а что толку? В теории все сильны. У него, у Диканя, уже немало новых папок набиты выкладками ведения производства в современных условиях. Но кому они нужны? Тем более, как применить их на практике? Где выход из штопора?
Есть, конечно, варианты выживания. Чтобы завод встал на ноги, есть такой путь, как инвестиции. Обратиться надо бы к западным инвесторам за помощью, за содействием, соединиться с западным капиталом. Но инвестиция – палка о двух концах. Да, появятся финансы. Да, цеха оснастятся новейшей технологией. Но тогда умрет мысль, люди превратятся в роботов, станут «отверточными рабочими». Так считает Дикань. Его последняя поездка в Киев и была связана именно с этой надеждой – обрести инвесторов. В министерстве сказали, что идет пока поиск таковых, что не слишком много находится охотников вкладывать свои капиталы в сомнительное дело: ни законы их наши не устраивают, ни налоговая политика. В Совете министров задали странный вопрос:
-А вы что, еще работаете?
И приятно изумились, услышав положительный ответ.
-По нашим планам, - признался министерский чиновник, - самый лучший в Украине завод должен был остановится еще в июне девяносто шестого года.
Хорошие же планы у министерства, то бишь прикидочные расчеты. Промышленность идет ко дну, а помочь ей некому и нечем.
 
                8
Когда-то о нашем заводе говорили как о непотопляемом корабле. Да, он до сих пор на плаву, чудом держится на поверхности, благодаря неимоверным усилиям команды и капитана. Однако сейчас отважный и мудрый капитан не чувствует себя хозяином огромного судна.
-Мы давно уже не современный корабль, - признался он как-то в минуту откровения, - к великому сожалению, мы сейчас затрапезный расползающийся плот. На нем – мы и охапка соломы. А кругом – океан… Из этой соломы нам придется сооружать спасательные круги и что есть мочи грести руками к материку.
О плоте, соломе, материке и океане директор наш завел горькую речь на одной из последних декадок уходившего  года. Он надеялся к концу года полностью рассчитаться с задолженностью по зарплате. Как хотелось обрадовать заводчан: получайте к празднику свои кровные, трудовые! Идите на рынки, в супермаркеты, покупайте друг другу подарки, забивайте холодильники продуктами, лакомьтесь деликатесами – зарплата ж у вас неплохая, если всю выдать – вы настоящие миллионеры! Живите припеваючи!
Хотелось осчастливить затянувших пояса проммэловцев, ан ничего не получилось – план выпуска продукции был сорван… по вине отдельных ответственных лиц. Таков уж у нас стиль жизни: из-за нескольких головотяпов страдают многие. И как всегда: тот, кто еще вчера ходил в фаворитах, сегодня в опале. Все расчеты сорваны… Так и просится на бумагу привычное «безответственность руководителей отдельных производств». Так оно и говорилось на совещании. А на мой взгляд, все расчеты сорваны сложившейся в стране катастрофической обстановкой. Но у нас ведь всегда виноват «стрелочник». И на нашем заводе тоже. Еще вчера директор ставил в пример руководителя электронного производства Валеру Яценко – молодого талантливого специалиста, а сегодня речь уже идет о том, работать ему на заводе или писать заявление об уходе с работы «по собственному желанию».
Яценко молчит. От каждого его слова зависит не только его благополучие, благополучие его семьи, но и благополучие тех людей, которые работают рядом с ним, и в какой-то мере – благополучие завода. Директор понимает положение своего подопечного и кажется, ценит то, что Яценко, цепляясь за место на заводе, не тараторит с ходу, что будет сделано, что он справится, и исправится и так далее. И мягче, как учитель с провинившимся, но не безнадежным учеником, говорит:
-Я чувствую, что ты все понял и выводы сделал – надо работать.
-Я постараюсь, Владимир Леонидович, сделаю все, что в моих силах.
Кто-то из сидящих в кабинете женщин облегченно вздыхает – не выгнали парня.
Директор видит, как напряжены лица присутствующих. Ведь такой разговор, как с Яценко, может сейчас произойти с каждым – все понемногу виноваты. А может, и не виноваты. Виновато время, условия, в которые поставлены люди, катящийся под откос поезд – выброшенный в открытое море хлюпкий плотик с охапкой соломы. И  теплее и как-то по-отечески директор произносит:
-Вы только не обижайтесь на меня, что я вот так сурово и жестко. Вы бы посмотрели, как проходят планерки у других директоров, у моего друга Карапетяна, например, или еще у кого… да там столы на дыбы поднимают, на три буквы посылают, а я стараюсь никого не оскорблять, не унижать. Прошу на меня не обижаться. Сделаете дело хорошо – да я вас расцелую и озолочу. Давайте будем работать, как следует.
Что-то чапаевское есть в характере генерального директора. Помните, как Чапай отчитывал, чехвостил своих провинившихся подчиненных? И как погорячившись, и все высказав, потом растаял душой: приходите ко мне чай пить…

                9
Не просто и директором быть в наше смутное время. На работе – нервотрепка. Дома – бессонница. Спать Диканю не давали четыре проблемы: заработная плата, бюджет, Пенсионный фонд и услуги связи. Эти главные проблемы обрастали, как снежный ком, катящийся с горы, еще массой проблем, маленьких и больших. Дела не шли лучше. Казалось, вон он, просвет в конце тоннеля, а то, оказывается, просто какой-то светлячок промелькнул и сгинул. Быть может, думал директор, придется признать завод банкротом. А что делать?
 В общем-то, он понимал, банкротство, как таковое, не столь уж и страшно. Ну, придется закрыть завод. Другие же закрывают… всех до одного уволить. Найти инвестора. Организовать совместное предприятие. Назвать его «Проммэл-Сименс», «Проммэл-Филиппс» или еще как-то. И снова набирать команду…
Если бы все это было действительно так просто, как думается. Банкротство – это сотни бывших проммэловцев станут безработными, без куска хлеба, который они тут, на заводе, все-таки имели. И еще кое-что к хлебу.
Ах, эта вечная жалость к людям. Видимо, никогда и никуда от нее не деться русскому человеку, украинцу - славянину. Там, за «бугром», не сентиментальничают – считают «зеленые», и у деловых людей перед глазами стоит не человек, не забота о каждом из работающих, а деньги. Ну, это там… Мы же живем здесь, в нынешней независимой Украине. Какими б мы ни были, мы другие…
В одну из бессонных зимних ночей директору Диканю, ломавшему голову над производственными проблемами, пришла мысль: а не махнуть ли рукой на этот завод, найти себе занятие поспокойней: пойти, например, на преподавательскую работу… И сразу же отсек эти слабовольные мысли. Он знал, что не бросит свое детище. И не объявит о банкротстве. Слишком много вложено в этот
«Проммэл». Слишком много он наобещал людям: сделает их «богатыми и счастливыми…».
Надо что-то срочно предпринимать. Конечно, самый идеальный выход – начать производить такую продукцию, которую выхватывали бы у тебя из рук, на которую текли бы заказы нескончаемой рекой. Коль уж завод взялся на выпуск товаров народного потребления, нужно отлично ориентироваться в спросе товаров. Должна в полную силу работать служба маркетинга, но она постоянно пробуксовывает.
В последнее время чуть ли не каждую неделю директор со своими ближайшими помощниками отправлялся на рынки города: Благовещенский, Барабашова, на авторынок «Лоск». Что люди спрашивают? Чего сейчас не хватает? Чего не сыщешь днем с огнем?
Таких товаров сегодня, пожалуй, уже и нет. Ловкие и дальновидные люди быстренько завезли или сами сделали то, что людям нужно позарез. И все же нащупал прореху в торговле запчастями для тяжелых мотоциклов. Начали производить. Начали торговать. Временно завод почувствовал некоторое облегчение. Но рынок – штука скользкая и капризная: не успеешь освоить что-то и наладить как следует его производство, как спрос на эту продукцию уже падает. Тут все время надо держать руку на пульсе торгового спроса. И не гнушаться «мелочевки».
Что только ни пробовали выпускать: и пластмассовые гербы России – двуглавые орлы для железнодорожных вагонов, и катушку зажигания для тяжелых и водных мотоциклов…А главный инженер предложил разработать недорогое устройство для… ритуальных услуг, которое бы на девятый и сороковой день само бы в могиле играло траурную музыку…
Не хотелось из космоса опускаться под землю: ведь в свое время были мысли кое-что и для космоса выпускать, не зря же на стенах некоторых цехов висят картины на космическую тему. Но что поделаешь, для того, чтобы выжить в эту лихую годину, приходится браться за все. Как говорится утопающий за соломинку хватается. «Соломинка» привела к еще более мрачному направлению: на заводе есть пилорама… а что если начать делать гробы? Ну, не прямо гробы, а в разборном виде. Заключить договор с Бюро ритуальных услуг и поставлять им, так сказать, комплекты деталей, сколько нужно. А это нужно, к сожалению, а в данном случае и к счастью, всегда и вечно. И поведал директор «Проммонтажэлектроники» о своей необычной задумке насчет Бюро ритуальных услуг. Реакция у сослуживцев была разная. Одни не без ехидства ухмылялись: дожились, мол, до ручки… Другие одобрительно кивали: любое, мол, дело – дело! Третьи, не имея своего мнения, смотрели то на одних, то на других и на директора. Тот прекрасно всех понимал, но все же, как бы защищаясь, сказал:
-Почитаешь Сикоку, Якоку… - и многозначительно покивал головой, дескать, для того, что чего-то достичь в этом мире, иной раз приходится пройти через такие крутые испытания, что диву даешься, приходится заниматься не всегда тем, чем тебе хочется, что тебе приятно делать. А потом, если ты делаешь что-то для человека, стало быть, делаешь дело благое.
Речь шла о гробах, а я видел перед своими глазами картины в некоторых цехах завода, на которых любовно изображены летательные космические аппараты…
Кое-кто ухмылялся, а я вспомнил, как недавно хоронили одного еще совсем молодого писателя, бывшего военного, полковника, афганца. Когда выносили его  из клуба писателей,  переживали, что гроб может развалиться: он был сделан не из досок, а из какой-то фанеры, а тело писателя было могучим… Еле донесли до автобусика с черной полосой.
А помню, когда не стало моей мамы, сколько пришлось помытарить. В больнице торопили: забирайте скорей, в морге у нас плохо с холодом. На кладбище, известно, плохо с местами. В Бюро ритуальных услуг, куда мы пришли, чтобы заказать гроб, смазливая девка с отсутствующим взглядом сказала бесцветным голосом:.
-На завтра не можем, с гробами у нас плохо.
Дожились, подумалось: покойника положить не во что. хотелось взять эту смазливую девчонку за душу, выдернуть из окошка, встряхнуть так, чтоб ее куриные мозги стали на место, чтоб пробудилась от летаргического сна ее совесть. Подумалось: с чем же у нас хорошо?
Разглагольствования на эти темы ни к чему бы не привели. Я спросил, как быть? Девушка хладнокровно пожала плечами: «не знаю» и забарабанила по столу пальчиками. Рядом со мной был друг, который имел талант договариваться. Он отодвинул меня от окошка: «иди, покури». Я слышал, как он сказал негромко, так, чтоб было слышно только девице в окошке, бархатным таким баритоном:
- Две цены, но на завтра…
Профессиональная пауза там, за окошком, легкий вздох, взмах красивыми ресницами и едва заметный, но твердый кивок: бу сделано…
Да, директор наш опустился из космоса на землю, даже под землю – а что делать?
Любое нужное людям дело – благое дело. Что оно принесет заводу, покажет время. Быть может, это непривычное и непрестижное для проммэловцев дело с мрачноватым оттенком станет переломным в жизни завода, той самой стартовой площадкой, которая поможет оторваться от засасывающей все глубже экономической трясины и хоть одним глазком поможет взглянуть в космические дали.


                Глава седьмая

                1
С горем пополам пережита еще одна зима. С приходом весны человеку свойственно настраиваться оптимистичней: пригреет солнышко, станут сухими тротуары, брызнет зелень, задышит теплом земля, обещая, быть может, небывалый урожай, осуществятся, наконец, долгожданные надежды на лучшую, сносную жизнь.
С каждой весной кажется, что вот он, поворот к нормальной жизни, еще немного, еще чуть-чуть… как поется в песне. Сколько уже лет маячит это «еще немного, еще чуть-чуть»! И все не приближается. Все где-то там, за поворотом…
С приходом весны люди строили радужные планы – главное перезимовали, а там – длиннющее лето, овощи пойдут, молодая картошечка вызреет, еще что-то и как-нибудь на подножном корме продержимся. А к осени там, в стольном граде Киеве, головатые мужи что-то придумают и жизнь войдет в желаемую колею. Да и много ли человеку надо: работу и зарплату… А ни того, ни другого большинство по-прежнему не имеют и, похоже, не скоро будут иметь. Ибо этой весной девяносто седьмого года народ, уже в отличие от предыдущих весен, не ждет улучшения. Страшно, когда знаешь, что завтра будет не лучше, а хуже. .
В таком вот настроении и встречает украинский народ самую радостную в году пору – весну.
И даже правители уже ничего не обещают. Вот премьер-министр Павел Лазаренко с таким бравым видом вступал в свою должность, столько в нем было высокомерия, ну, казалось, этот-то знает, где зарыта собака, этот сейчас возьмет вожжи в руки и – вперед, за победами! И вот на парламентской трибуне уже стоит с мрачным лицом и понурой головой – зашился… правительство не справилось, завралось… А как узнаем позже - заворовалось…
В других странах, цивилизованных, правительство в подобных случаях всей командой уходит в отставку. Украинские правители этого не делают, наверное, им мешает свершить этот благородный шаг национальная гордость – единственное, чего в иных украинцах в предостаточном количестве. Иной раз просто неприятно смотреть на эти самодовольные лица, которые прямо-таки распирает от чувства важности своей персоны. Думаешь, неужели в правительстве нет человека, специалиста, быть может режиссера, который помогал бы высоким чинам сохранять человеческий облик. Но нельзя же пыжиться так, как это делает Ткаченко, нельзя же ходить этаким Гоголем, как Лазаренко, нельзя же так красоваться собой, как это делает Ющенко – цены себе не сложит. Все они чем-то гордятся, быть может, тем, что народ – простофиля, а они – мудрецы…
Долготерпение народа, кажется иссякает. К привычным словам «пикетирование», «митинг» добавляется и давно забытое слово «стачка».
«Стачка, - гласить словарь русского языка, - организованное массовое прекращение работы».
Всеукраинскую стачку решено провести 18 марта, в годовщину Парижской коммуны. О предстоящей важной акции говорят все газеты, радио и телевидение. Выходит масса обращений к украинскому народу. Вот глас рабочего класса:
«Рабочий класс, преданный переродившейся партократией, утратил классовое чутье и потерял главное – собственность на средства производства и власть – диктатуру пролетариата.
Все созданное руками советского народа продано, разграблено, вывезено.
Нищета, голод и слезы будут постоянными спутниками политики буржуазии. Продажные правительства держатся на подпорках и займах мирового капитала. Опоры в среде трудящихся у них нет!
Кто может остановить этот наглый разбой? Только организованный рабочий класс в союзе с колхозным крестьянством.
Только организованный рабочий класс в союзе с колхозным крестьянством сможет и должен взять политическую власть, покончить с голодом и нищетой и повести общество к свободе и справедливости.
Путь борьбы у трудящихся один – революция.
Долой капитализм и его вассалов!
Да здравствует пролетарская революция!» .

И так оно, и не так. Да, народ обманут, ограблен, нищенствует. Но никакие революции вершить он уже не собирается. И потому, что не верит в эти революции. И потому, что слишком уже разрознен нынче рабочий люд. Никто ни на кого уже не надеется, рассчитывает только на свои собственные силы. Для правительства это идеальная масса, с которой можно делать все, что угодно: отнимай у нее последний кусок хлеба, а она на выборах еще за тебя же и проголосует. Вот такие мы хорошие…
Всеукраинская стачка, если можно ее так назвать, прошла малоактивно и незаметно. Стачкомы, похоже, были «липовыми», просто надо было через профсоюзные митинги с чисто экономическими требованиями «выпустить пар» из взбудораженного народа. Что и было сделано. И трудовой люд опять поплелся покорно по узкой и торной дорожке, которая вела к еще большей нищете и разорению.

                2
У всех на устах все тот же вопрос: как жить дальше? Об этом шла речь и у нас на заводе, на собрании акционеров-проммэловцев. Ваш покорный слуга тоже  а к ц и о н е р…
В этот холодный весенний день в цехе сварочного производства, тесно заставленном невостребованными покупателями изделиями, собралось довольно много людей: рабочие всех цехов, инженерно-технический состав, обслуга, охрана, медики, пришли и те, кто когда-то работал здесь, на заводе, а потом ушел или его «ушли». Сейчас здесь не было ни начальников, ни подчиненных, сейчас сошлись для делового разговора «хозяева» предприятия, внесшие свой ваучер для его поддержки и процветания. Пришли будущие «богачи»…
Настроение у людей было не ахти какое – радоваться особенно нечему, даже погоде: почти середина апреля, а на дворе мокрый снег лепит, по ночам стоит мороз. В иные годы в это время уже раздетыми ходили, уже молодая листва на деревьях радовала глаз. Рассаживались молча, с угрюмыми лицами.
Появился и президент акционерного общества, он же директор завода Дикань. Как всегда, в его облике уверенность, решительность. Но как бы ни старался хозяин предприятия выглядеть бодрым и уверенным, на лице его все-таки тень крайней озабоченности – дела-то не идут лучше, хоть из кожи лезь.
Шумок все же какой-то был в цехе, но как только у стола президиума показался президент акционерной компании, народ притих, только в задних рядах кто-то из рабочих негромко произнес:
-Папаня пришел… - И в этих словах, в их интонации были сразу и выражение признательности к своему директору, и сочувствие ему в его незавидной работе, и, быть может, чуть-чуть иронии – какой рабочий упустит возможность бросить шпильку начальству, тем более в такое тяжкое время.
-Отец… - отозвался еще кто-то.
Стол президиума и трибуна для выступления получились в отдалении от сидевших на скамьях и стульях акционеров. Президент АО «Проммэл» для удобства общения и для налаживания контакта с аудиторией попросил присутствовавших придвинуться ближе, хотя просьба эта выглядела несколько нелепой: кому легче двигаться – сотне людей или нескольким людям, устроившимся за столом президиума. Кто-то бросил дельную реплику: если гора не идет к Магомету, то Магомет сам идет к горе. И президиум придвинулся к народной массе.
Вряд ли нашелся бы в данную минуту в цехе хоть один человек, кто позавидовал бы сейчас директору и президенту, которому предстояло отчитаться перед «акционерами» за проделанную за прошедший год компанией работу. Начал президент издалека, вспомнил Японию в ее тяжкие послевоенные времена. Тут же реплика:
-Причем тут Япония, вы о нас…
А что «о нас»… Все плохо… И снова докладчик речь завел о причинах кризиса, о том, что правительство наше опоздало с реформами на целых двести лет (Америка их начала двести лет назад…). От Америки поспешно перешел к Украине, к ее нынешнему плачевному состоянию, к невыносимым экономическим условиям, в которые поставлен отечественный производитель, говорил о кабальном налогообложении, о низком качестве выпускаемой продукции, о плохой работе коммерческих структур.
Все это в общем-то уже слышали «акционеры» на селекторных совещаниях и декадках. Да и что можно сказать нового, если улучшения жизни никакого и вряд ли оно предвидится в ближайшее время. И все же есть выход – инвесторы, иностранные инвесторы… Присутствующие насторожились – что это даст? Директор: даст самое необходимое сейчас - деньги и новое оборудование, современную технологию. Если мы, акционеры, согласимся работать под началом новых хозяев. А то, что они, иностранные инвесторы, станут полновластными хозяевами и производства – это бессомненно, ибо у  них будут такие условия: пятьдесят один процент, а то и больше акций им, проммэловцам  -остатки.
-Так что же получается, что же это получится, - в растерянности произнес кто-то, - если придут инвесторы, то любого из нас в любой момент могут коленкой под зад?
Тяжелая, зловещая тишина. Каждый понял, что с некоторых пор на заводе он не хозяин, как еще недавно твердилось и втолмачивалось, а батрак бесправный.
И если раньше, несколько лет назад, он, директор, со всей своей горячностью и талантом убеждать доказывал преимущества приватизации, агитировал вложить свои ваучеры в собственный завод, обещал, что со временем они, проммэловцы-акционеры, станут богатыми и счастливыми, то теперь не торопился с обещаниями. Более того, откровенно признался, что правительство обмануло, что приватизация их завода – это блеф, что отдельным лицам надо было заполучить – приватизировать – такие выгодные объекты, как гостиницы, универмаги, заправочные станции, и у них, у проммэловцев, выманили денежки в виде ваучеров.
Новоиспеченные «акционеры» разочаровано закивали головами: вот оно как – опять обман…
Помолчали сообща, рассасывая горькую таблетку. Потом директор снова завел речь об инвесторах: что принесет содружество с ними? Привел пример Запорожского автозавода. Они намеревались работать совместно с одной из корейских фирм. Так корейцы выставили такие условия: первое – никаких профсоюзов на заводе; второе – десятичасовой рабочий день; третье – семидневный отпуск; четвертое – зарплата 50 долларов в месяц…
- Фьють… - присвистнуло сразу несколько человек.
- За сто гривен вкалывать по десять часов?
- И работать почти совсем без отпуска?
- Зачем нам такая жизнь?
- А как вы думали жить при капитализме? – бросил кто-то шпильку.
Невеселый получался разговор. Выступали потом и рабочие, и служащие. Кто-то заикнулся о дивидендах.
- Какие дивиденды?! – осадили его.
А мне вспомнилось, как в девяносто первом году последний раз я с семьей ездил в Дом творчества , в Юрмалу. Надо же… когда-то ездили в Юрмалу. Из Харькова ехали сначала московским поездом . Вечером, когда проводник заглянул к нам в купе, чтобы взять билеты, я задал обычный дорожный вопрос: «Чай будет?». И проводник, окинув меня взглядом, как человека с другой планеты, с насмешливой горечью спросил: «Какой ча-ай?!..». Не те, мол, времена, скажите спасибо, что поезда еще ходят… Точно таким же тоном прозвучало и это:
- Какие дивиденды?..
Непросто привыкать к новым временам.
Как и должно, потом шел разговор о том, чтобы напрячь усилия и без помощи иностранцев вылезти из этого экономического болота.
- Чем пускать пузыри, надо лучше работать! – проворчал кто-то.
Собрание длилось около двух часов. Решено было все-таки внести изменение в устав акционерной компании, разрешающее создание совместного предприятия.
Был избран и вице-президент акционерной компании  «Проммэл» - заводской юрист и предприниматель Геннадий Николаевич Прощин, уважаемый коллективом человек.
Расходились люди такие же хмурые и мрачные, какими сюда и пришли: ну, высидели два часа, ну поговорили – что дальше? Кругом обман… Шли, как побитые собаки. Одна женщина интеллигентного вида, спускаясь по лестнице, в сердцах произнесла:
- Ох, Господи, акционеры сраные…
И, похоже, ей легче стало от этой откровенной самокритики.
                3
Помню, одна из харьковских газет три года назад писала, выражая настроение горожан:
«Нынешний год обречен быть годом переломным. Опускаться ниже нам уже некуда. Мы вплотную подошли к черте, за которой возможна лишь неуправляемая ситуация».
  Как нет предела прекрасному, так, наверное, нет предела и ужасному. Люди не знали, что пропасть, которая разверзлась перед нами, покрыта, заполнена густым туманом и дна пропасти не видно, ее бездонность можно ощущать только нутром. Кто-то ощущал, но большинство даже не подозревали, насколько глубока пропасть, в которую они внезапно сорвались. И все лихорадочно пытались из нее выкарабкаться: объединялись, разъединялись, заседали, заседали…


                4
О приезде высокопоставленной особы люди обычно узнают еще до того, когда им положено об этом знать. И не из прессы, не по радио и не по телевидению, а из неожиданных изменений привычного уклада жизни. На городских улицах появляется значительно больше блюстителей порядка, местами перекрывается движение, разгоняются летучие базарчики, куда-то деваются бомжи и нищие. Если это зима, выскребается до асфальта и булыжника снег, если лето – подбеливаются деревья и бордюры, мотаются поливалки, неся на своих веерных струях веселящую глаз радугу – наводится марафет.
В Харькове ждали Кравчука – первого президента независимой Украины, депутата Верховной Рады, председателя Совета Международного союза украинский предпринимателей.
Первого президента Украины ждали и на заводе «Проммонтажэлектроника». Его директор был в свое время доверенным лицом Леонида Макаровича. Дикань лично встречал высокого гостя на границе двух областей: Полтавской и Харьковской.
Визит был не праздный - важная деловая встреча людей, которым не безразлична судьба Украины, попавшей в тяжелейшее экономическое положение, выход из которого нужно искать всем, сообща, объединив усилия.
На заводе настроение у людей было праздничное. Как бы там ни было трудно, а к нам в гости приезжает сам Леонид Макарович Кравчук, за которого мы когда-то голосовали. Я лично голосовал за него в первый раз, а когда он собирался быть президентом Украины и второй  срок, предпочтение отдал его сопернику Кучме. Уж больно много он обещал хорошего… А к Кравчуку я охладел и потому, что он, бывший ярый защитник коммунистических идей, «потихэсыньку» перебежал в противоположный лагерь. Был коммунистом, стал националистом. Мне не понятны такие люди-перевертыши, оборотни. Я не был коммунистом, но не стал и националистом.
И вот на сцену в сопровождении директора «Проммэла» входит хорошо знакомый нам по телевидению и газетно-журнальным снимкам Кравчук, первый президент нашей страны. Темно-синий костюм в полоску, черный, в крупную белую крапинку галстук, очки в металлической оправе, седые, зачесанные наверх волосы, сдержанная улыбка, приветственный кивок в зал.
Проммэловцы тепло приветствуют высокого гостя. Но если быть до конца объективным, аплодисменты были не столь уж и бурными. Если бы сегодня Украина процветала, да еще и благодаря усилиям дорогого Леонида Макаровича, все до одного в зале встали бы при виде первого президента независимой Украины, и зал, уверен, оглушился бы таким шквалом аплодисментов, что потолок бы взлетел.
Леонид Макарович, тонкий дипломат и закаленный в дискуссионных баталиях боец, все с той же сдержанной улыбкой занял за столом свое место рядом с готовящимся открыть учредительную конференцию слегка взволнованным Диканем. За стол усаживались известные в городе и за его пределами деловые люди и ученые мужи, профессора, академики. Дело все-таки важное – учредительная конференция Харьковского регионального отделения «Международного союза украинских предпринимателей», председателем которого является Леонид Кравчук.
Проходы в зале заполнены фотокорреспондентами и телеоператорами. Вспыхивают блицы, ослепляют юпитеры.
Наш директор собирался уже открыть это мероприятие, как в зал стремительно вошла средних лет женщина, красивая, в экстравагантном темном костюме и широкополой шляпе и уверенно направилась к сцене, точнее, к Леониду Макаровичу. Сидевшие в зале оглянулись на крепких ребят в строгих костюмах, стоявших у входных дверей – мало ли кто может и, главное, с какой целью, идти к высокому гостю, за жизнь которого отвечает не только директор «Проммэла», но и десятки людей из спецохраны и здесь, и на улице. Собаки-ищейки уже все обшарили, обнюхали каждый сантиметр прилегающей к зданию территории и, конечно же, банкетный зал в столовой, где после конференции должен будет отобедать дорогой гость.
Женщина шла уверенной походкой, и ее никто не останавливал. Многим в зале она показалась очень знакомой. Артистка, что ли… Чем-то похожа на Аллу Пугачеву, только светловолосая и гораздо моложе.
- Галина! – произнес кто-то тепло и уважительно.
Да, это была всем известная в Украине преуспевающая предприниматель и меценат Галина Ивановна Подопригора. Она направлялась прямо к первому президенту нашей страны, и Леонид Макарович приветственно ей улыбался. Она поздоровалась с ним и протянула малиновый конверт. Что было в нем, никто, конечно, не знал, но по залу сразу пошел слушек:
- Деньги… баксы… не одна тысяча, конечно…
- Везет Леониду Макаровичу.
- Болван… это же благотворительный взнос в союз предпринимателей.
Кравчук усадил добрую и щедрую фею рядом с собой, и на сцене от ее присутствия и обаяния сразу стало светлей.
Конференцию предпринимателей можно было начинать.
Автор не намерен описывать саму конференцию: столько у нас заседают…Посмотришь на этих холеных здоровых мужиков и думаешь: делать бы им что-нибудь, а не шлепать языками. И не отрывать людей, пригнанных в зал, от своей работы. Но… одни что-то делают, творят, создают, а другие делают вид, что что-то делают, создают видимость работы. Потому и не стану описывать, кто там еще был, что говорил и прочее. Лучше поделюсь некоторыми наблюдениями и мыслями, связанными с этой конференцией.

                5
В каждом из нас все-таки течет кровь холопа, раба. Да пусть не в обиду это будет сказано обо всех, ведь Антон Павлович Чехов, будучи на тысячи голов выше тех, с кем он рядом жил, и то с горечью признавался, что из себя по капельке выдавливает раба. Такими нас сделали условия жизни, социальное устройство, ставшая для нас привычной и естественной беспросветная нищета. Да, рабы. Да, холопы.
Любую вещь, любое событие при желании можно рассматривать с разных сторон, как любое здание, в которое можно войти с парадного входа, но можно проникнуть и с черного. И будет соответствующее впечатление: здесь порядок, шик и блеск, а там запустение, грязь и паутина; здесь деликатность и высокие слова, там, на задворках, беспардонный мат и горькая ирония. Здесь – сцена, там – кулисы. Диалог за кулисами, то есть в зале.
- Почему не начинают? Написано «в 12.45», а уже двадцать минут второго…
- Может, опечатка в пригласительном билете, надо понимать как «13.45».
- Может, собаки еще не все обнюхали…
- Пригнали, как стадо овец, вот и сидите, сопите в две дырочки…
- Незалежны паны…
Слова «незалежнисть» и «паны» звучит пока и, наверное, еще долго будут звучать в устах людей уничижительно и едко насмешливо.
В растворенные двери видно фойе. Там на столах громоздятся подносы с бутербродами и яблоками – чтоб у людей не сосало под ложечкой. Стороннему наблюдателю могло показаться странным то, что столько людей и никто не прикасается к бутербродам и яблокам. Я, разумеется, тоже, хотя с удовольствием поел бы сухой колбаски, красиво расстеленной на масляных хлебцах. Дело в том, что мы не знаем, бесплатные эти угощения или за них надо платить. А в кармане-то вошь на аркане. Никто не хочет попасть впросак. И я – тоже.
Чтобы пошутить по этому поводу и скрасить ожидание, кто-то бедовый на военный манер командует зычно, чтоб было слышно в зале, но не очень на сцене:
- Голодный, на выход!
Собравшиеся в зале сдавленно ухмыляются: время горькое и шутки ему под стать. Конечно, никто не вышел, но многие повернули головы к раскрытым дверям, за которыми невинно стояли столики с горками бутербродов и яблок. Со стороны можно было сделать, вывод, что сидящие здесь люди только что сытно отобедали.
А мне вспомнилось, как перед поездкой на эту конференцию (проходила она в одном из Домов культуры соседнего с «Проммэлом» завода) в кабинет начальника отдела главного механика Волошина зашел главный инженер завода Анатолий Сомов и, хмуря брови, спросил по-приятельски:
- Сигаретка есть?
- Вчера последнюю выкурил… - с неловкостью, что не может поделиться с коллегой таким пустяком, ответил Волошин. И ухмыльнулся невесело:
- Жена говорит: бросай курить! Сейчас самое время бросить… без таблеток, без гипноза…
- И без денег… - добавил Сомов.
А перед выездом на конференцию один уважаемый товарищ заглянул в автобус и кратко напомнил, что все сидящие здесь – делегаты конференции, и потом, полушутя вроде, сказал:
- Ну, а голосовать… вы сами знаете… как Владимир Леонидович поднимает руку, так и вы поднимайте…
Так оно и было. Поговорили о том, как надо – все знают, как надо… чтобы жизнь была лучше, чтоб производство заработало… Проголосовали дружно, когда директор поднял руку – ну все было, как и должно быть в демократической стране…
Таковы будут и результаты очередных, одних из многочисленнейших сборов людей, оторванных от настоящих дел.

                6
Еще в прошлом году радио «Свобода»  предрекала Украине очередной экономический кризис. Бесконечное падение в пропасть, как во сне.
Премьер-министр Пустовойтенко в одном из своих первых публичных выступлений произнес такие слова: «Рассчитывать на то, что через два-три года станет жить лучше, нереально. Главное, чтоб не стало хуже…».
Зачем же тогда, спрашивается, огород городить, браться за гуж, сразу расписываться о том, что не потянешь? Два-три года, плюс десять лет перестройки, плюс уже шесть лет «незалежности», перехода к рыночным отношениям – не слишком ли долгая раскачка, не пора ли уже в поднажать, поднапрячься, раструсить жирок, накопленный при гнусном социализме?
Честное слово, после такого заявления нового главы правительства у многих опустятся руки – да неужели же ничего нельзя сделать? Да где же наши ученые мужи-академики, на кой хрен их кормит народ?
Такое вот настроение. И не только у автора этих горьких строк. К чему же мы идем?
Ученые уже говорят к чему. Скоро нас, украинцев, то есть украинского народа или народа Украины, останется двадцать пять миллионов, а еще совсем недавно было пятьдесят два… Выходит, каждый второй… Как это назвать? Какой поставят памятник наши потомки?
Грядут новые парламентские выборы. Наверху хитрят, хотят перенести их на год-два якобы для того, чтобы не тратить большие деньги. Народ по-прежнему пытаются оболванить. Всем понятно, чего бояться там, наверху: выборы могут выиграть левые. Это уже всем ясно. Демократия проигрывает. РУХ опозорился – следовало бы это назвать другим словом, более грубым.
Идет яростная борьба за власть, за теплые места. Идет систематический и методический отстрел неугодных. На днях по дороге на работу в восемь пятнадцать утра двумя пулями в сердце и живот убит редактор газеты «Вечерняя Одесса». С экрана телевизора Генеральным прокурором Украины заявлено, что это убийство заказное. Стало быть, совершено профессионалом, которого готовило когда-то государство.
Народ угнетен и мрачен. Чуть-чуть поднялось настроение у коллег-проммэловцев: понемногу выдается зарплата. Надо пояснить, что зарплата выдается в основном рабочим и то не полностью, а какая-то часть. Как и раньше, всех занимает главный вопрос: когда будет лучше? Один из проммэловцев на это лукаво ответил:
-В пятницу!
Итак, надо дожить до «пятницы», до нашей пятницы. Как?

                7
Существование страна влачит жалкое, но праздники отмечает. Особенно новые. В этом  отмечали семь  лет «незалежности» Украины.
Для большинства людей дни независимости  уже давно не праздник. Если раньше пугала зима и все говорили: «Вот перезимуем, а там…». Вроде бы наступит райская жизнь. Райская не райская, но перемены в лучшую сторону ожидались. Теперь люди уже ничего не ждут, ни во что не верят. Газеты пишут, что «жизнь наша дорожает с каждым днем». И приводятся цифры. За квартиру пенсионер платит столько же, сколько получает пенсии…
«В средствах массовой информации как центральных, так и местных, упорно муссирует мысль, что падение в пропасть прекратилось. Однако, как свидетельствуют цифры, падение продолжается».
И приводятся цифры, от которых волосы встают дыбом – сколько же можно падать? Где же дно той пропасти, в которую летит страна? Хоть какие-нибудь изменения произошли за это время?
Да, конечно. Например, исчезли «брехаловки». Угомонились наконец национально озабоченные – запас энергии исчерпался, энтузиазм иссяк. Опростоволосились они, бедняжки, люди смотрят на них теперь с брезгливым презрением. Надо же, до чего додумался один из предводителей РУХа… на сессии Верховной Рады Украины предложил лишить пенсионеров пенсий, пусть, мол, досматривает и докармливает их не государство, а их дети. Руховец не учел, что пенсионеры не попрошайки, средства на существование они сами на себя заработали, только эти средство государство должно им честно вернуть.
С большим уважением смотрит народ на «левых», на коммунистов, видя в них, если и не крепких защитников, но во всяком случае не своих врагов, понимая и надеясь, что они здорово изменились. Как знать?! И все чаще  люди говорят о Китае – там же у руля коммунистическая партия, а вон как они шагнули вперед! То было японское чудо, потом – корейское, теперь – китайское. Знатоки пророчат, что в начале первого-второго десятилетия нового тысячелетия Китай станет державой номер один в мире. И это-то при коммунистах…
Видимо, дело не в партиях, а в тех головах, которые берут на себя руководство всем и всеми.
В Китае все делалось, переналаживалось, перестраивалось мудрее. Мы действовали, как нас наставляли революционные песни: мы свой, мы новый мир построим… старый разрушив до основания. Ломать – не строить. Мы – великие мастера ломать. Храмы, судьбы, сознания, жизнь…
Китайцы, их левое крыло, как известно, решили строить новое, не разрушая старого, цивилизованно. Вызвали, точнее, пригласили (это у нас вызывают) в ЦК партии четырех самых видных ученых Китая. Поговорили с каждым отдельно и каждый думал, что беседовали на эту тему только с ним. Попросили написать программу выхода из экономического кризиса – честно, откровенно, кто, что думает. Спросили, сколько потребуется на это времени. Каждый собирался уложиться в месячный, ну, полуторамесячный строк. У каждого ж уже было что-то в голове. Китайский ЦК дал на исполнение этой важнейшей просьбы два месяца. И каждого из четверых развезли по разных концам великой страны: одного – в северную провинцию, другого – в южную, третьего – на запад, четвертого – на восток. Предоставили все необходимое для спокойной творческой работы. И вот спустя два месяца эти четыре работы разумных мужей Китая рассмотрел, изучил ЦК, выбрал самое рациональное. Не было ни дубинок, ни танков, ни кровопролития…
Результат мудрого подхода к судьбе страны и народа не заставил себя ждать долго – Китай уже шагает по планете твердым, уверенным шагом и, похоже, именно они, китайцы, «догонят и перегонят Америку», ибо темпы роста валовой продукции сейчас в Китае достигли тридцати двух процентов в год – такого в мировой истории еще не бывало.
Вот вам и «китайцы», о которых еще совсем недавно «совки» сочиняли обидные и оскорбительные анекдоты о картошке, которую они утром сажали, а в обед копали, так как им «очень кушать хочется». Не один год мы, советские люди, смеялись над этим анекдотом, считая себя умными и сытыми. Теперь они, наши соседи-китайцы, вправе смеяться над нами, но, видимо, не делают этого – экономят время, время ведь – деньги. А мы все смеемся… На это мы тоже мастера… и досмеемся до того, что придет время и смеяться-то будет некому.
Один из нынешних политиков США, представитель известного «Корпуса мира», недавно проговорился, что в Украине оптимальное число жителей, как видится им в США, должно быть не больше десяти миллионов. Слишком много в Украине вредных производств, нужно думать о защите экологии… На Западе хотят, чтобы нас, украинцев, раз в пять стало меньше. Но к этому мы уже  постепенно и идем.
Грустным юбилеем считают седьмую годовщину независимости Украины многие и многие мои знакомые и близкие.
Встретил одного своего старого товарища, физика, поэта, киношника, газетчика Аркадия Филатова – с ним мы когда-то работали в харьковской «Вечерке». Теперь, поколесив по свету, он вернулся на круги своя – стал заместителем редактора «Вечерки». Спросил, как жизнь, что интересного.
- Понимаешь, рассказывать-то нечего, - последовал ответ. И физик, поэт, киношник и журналист горько ухмыльнулся.
Позвонил в тот день одному из проммэловцев, поздравил с «праздником», спросил, как жизнь. Андрей Яковлевич Середа ответил:
- А никак…
Вот так и живем – никак. А премьер-министр печется еще о том, чтобы не было хуже. Слово «лучше» в правительстве забыли. Ловлю себя на мысли о том, что все, о чем я повествую, в темных тонах. Неужто кругом все так безнадежно плохо? Что-то же меняется.
Есть и радующее глаз, и согревающее душу. Меняется облик столицы, а стало быть, и других городов. Первые этажи домов обкладываются мрамором, вновь открываются парадные двери, да не простые, а добротные, дубовые, с огромные надраенными до блеска медными ручками и всякими причиндалами. Открываются новые магазины, кафе, аптеки, игровые залы. В магазинах, помните, ничего не было, полки пустовали, а теперь всего навалом: и свои, и заморские товары, сыры, колбасы, овощи, фрукты, среди зимы свежие помидоры, огурцы, перец, любые ягоды – бананы, персики, апельсины, мандарины, ананасы…
А обуви… А одежды всякой-разной со всего мира… А мебели… А телевизоров сколько и каких – видно, как на хороших цветных фотографиях…
А мы, гордые совки, когда-то за всем этим ездили в другие города и страны, апельсины тащили из Москвы, свитера из Прибалтики, икру с Дальнего Востока. Мы стояли в длиннющих очередях абсолютно за всем, даже за молоком, на ладошках записывали номера – не позор ли был перед мировым сообществом, для которого давно не проблема купить что-то. Годами мы стояли в очереди за машинами, за колесами к машинам, а теперь – бери любую и сколько хочешь…
И люди берут – сколько машин стало на улицах… Да каждая вторая – иномарка.
«Макдональдз» открылся в Харькове. И не один. И нет здесь очереди. А мы, помню, в Москве стояли в очереди ровно два часа, чтобы отобедать «по-американски»… Представляю, как американцы, глядя на многосотенную очередь в свой не из лучших ресторанов, тихо посмеивались: дикари, эти русские…
Ласкают глаз вывески: «Обувь лучших фирм Европы», «Очки ведущих фирм мира», «Кафе работает от первого посетителя до последнего»…
Еще совсем недавно в забитые товаром магазины люди заходили только посмотреть. Но вот уже в новых гастрономах собираются покупатели, их, правда, пока еще немного, но все-таки кто-то уже покупает, кто-то ездит на иномарках.
 Но все больше и больше в городе нищих, бомжей, беспризорных детей. По-прежнему продолжают закрываться детские сады и школы. В прошлом году закрылось в Харькове пятьдесят детских садов. А вот детские колонии для малолетних правонарушителей открываются новые – старых не хватает.
Хотелось больше о хорошем, а невольно съезжаешь к плохому. Да, внешне жизнь стал больше блестеть: рекламы, огни, никель иномарок. Однако не все то золото, что блестит.
Еще отрадная вещь – схлынула волна восторга и преклонения перед всем иностранным. Люди начинают понимать, что сюда, к нам, сбрасывают что похуже. В продуктах питания – химия, красители, консерванты, от которых болят желудки и растут раковые клетки. У их сосисок, люди говорят, вкус мыла, колбасы – и не лежали рядом с мясом, виски, коньяки и ром – самогон, шампанское – моча…
И вот уже поворачиваются лицом к отечественному товару. Уже наелись турецких ватных батонов, которые ни для бутерброда не годятся, ни для гренок, которые, если купил вечером, утром уже и собака есть не будет. В хлебных магазинах теперь спрашивают наш батон, его еще чуть стеснительно называют «советским». Без стеснения спрашивают не французское, не итальянское, а «Советское» шампанское. Одно время его выпускали под маркой «Украинское шампанское», но там, за бугром, Украину не все знают, и потому наши виноделы вернули старое название - «Советское шампанское». Политика – политикой, а рынок – рынком.
Уже в магазинах спрашивают наше, харьковское печенье, роганское пиво, отечественное мороженое.
Уже покупают за рубежом наши харьковские, украинские, танки и самолеты.
Но поголовное большинство заводов работают на склад, только отдельные предприятия прорываются на рынок. Среди них и мой уже родной завод «Проммонтажэлектроника». Вертится как белка в колесе, но держится на плаву. И даже позволяет и в нынешнем трудном году взять на себя ответственность за проведение заключительного этапа международных автогонок. Деньги на это мероприятие завод, правда, не выбрасывает. Мы обойдемся, говорит директор, призами, есть кое-что на складе.
Жизнь идет. Преобразуются и улицы города, вызывая недоумение у рядовых граждан: и откуда у некоторых берутся деньги, чтобы так шикарно обустраивать свои офисы, кафе, бары, рестораны, бильярдные, казино и ночные клубы? Откуда у людей берутся деньги на приобретение огромных гостиниц и прочих зданий?
Что-то открывается, а что-то закрывается. Недавно закрылась еще одна газета – единственная русская литературная газета в Украине «Зеркальная струя», в которой работал и ваш покорный слуга. Редакция арендовала несколько комнат в институте «Южгипроцемент». Помещение этого института недавно купил неожиданно разбогатевший бывший киномеханик, теперь – хозяин нескольких казино, гостиниц и целой сети различных магазинов.
Раньше, когда человек покупал машину, его доходами интересовались соответствующие органы. Когда шел обмен денег, и я поменял восемь с половиной тысяч, которые накопил для покупки «жигуля», меня вызвали в райисполком на специальную комиссию и потребовали отчитаться, где я взял  деньги. И пришлось звонить в издательства с просьбой прислать мне справки о моих доходах, то бишь гонорарах, полученных за изданные книги. Как унизительно было стоять под дверью райисполкомовской комиссии, как неприятно было объяснять, что я не украл, а заработал. Один из членов комиссии задал мне, как показалось ему, каверзный вопрос: а почему я хранил деньги не в сберегательной кассе, а дома? Сегодня бы такой вопрос он не задал… И сегодня никто и не спрашивает, где кто берет деньги. Купить огромную гостиницу, кучу магазинов… Я, наверное, наивный и несовременный человек, но это у меня не укладывается в голове … Не у тех ли взято, кто когда-то положил  свои кровные на сберегательную книжку?
Кто-то уже живет хорошо, наверное, даже лучше, чем хорошо. Но хорошо живет мизерная часть общества.
Простому смертному нечего делать в магазинах (их теперь на западный лад называют супермаркетами). Там все есть. Но ни я, ни мне подобные не смогут сегодня купить ни кусок сыра, ни колбасы, ни рыбы, ни ананасов, ни бананов, ни джипов, ни «линкольнов», ни даже «фольксвагенов» - самой «народной» машины. Народ в основном ездит на «кравчучках» и «кучмовозах» - двухколесных тележках мощностью в одну человеческую силу.
Простому смертному уже и в институт не поступить – гони доллары. Простому человеку, если заболеть, то уж лучше сразу умереть – где взять денег на лечение?
И вообще, как жить дальше? Как жить дальше, если зарплаты или пенсии хватает только на оплату квартиры?
На столбах, афишных щитах и тумбах появляются различные листовки. Одни призывают любить Украину, другие говорить на родном языке, третьи пишут о нашей сегодняшней жизни. Вот листовка партии труда из серии «Наш взгляд».
«Когда-то наши отцы и деды, не жалея ни сил, ни энергии, строили заводы, возводили фабрики, электростанции… Сегодня их дети и внуки с сожалением смотрят, как все это рушится. Им горько. От того, что не работают предприятия, что не платят зарплату, что нечем кормить семью. И обидно. За дедов своих, отцов. За державу обидно».
Это голос тех, кто не ездит на иномарках, кто не строит коттеджей, не играет в казино, не ублажается стриптизом – голос большинства, людей, которые в мгновенье ока потеряли все:  работу, надежду на лучшую жизнь, если хотите – родину..
Да, исчезли «брехаловки», не охраняют уже блюстители порядка памятник Ленину, не сжигают уже желто-голубой флаг над расколотой плитой будущего памятника «незалежности» Украины, исчезли пикеты, прекратились надоевшие всем митинги, внешне стало тише, спокойней, но не затишье ли это перед бурей?
Скоро должна пройти перепись населения. Сколько теперь нас, украинцев? Какая продолжительность жизни у нас? Об этом правительство не очень распространяется. В печати проскальзывают некоторые данные. Так, в Крыму по данным заместителя министра здравоохранения полуострова Ольги Третьяковой показатель средней продолжительности жизни мужчин равен пятидесяти шести годам…
Зато нас, то есть Украину, уже знают за рубежом, а на очередной сессии ООН позволили нашему представителю, министру иностранных дел Удовенко, вести заседание – потешили вниманием. А мы-то и рады, как радуются дети, когда им дают поиграться чужой игрушкой,  на время.
В конце сентября президент Украины Леонид Кучма выступил на заседании Высшего экономического совета, где рассматривался проект Основных направлений социальной политики державы на 1997-2000 годы.
Ключевой задачей в социальной политике 1998 года должна стать стабилизация уровня жизни населения. Пока только стабилизация. Это необходимо всем понять и этим руководствоваться. Любые экономически необоснованные требования, обещания и авансы – это сознательный обман народа и повод для усиления напряженности в обществе.
Итак, на седьмом году независимости Украины обещается стабилизация уровня жизни населения. Стабилизация какой жизни? Крайней нищеты и людского горя?
 
                8
Октябрьские праздники, которые еще по-прежнему отмечены в календаре красным цветом, прошли в Украине тихо и незаметно, если не брать во внимание небольшую потасовочку левых и правых во Львове. Президент Кучма предлагал Верховной Раде узаконить эту, все же пока заметную, дату как День примирения и памяти, но большинством голосов это предложение было отвергнуто. Быть может, и потому, что «это ж будет, как в России…». А нам необходимо от нее подальше держаться, чтоб не «обрусеть».
Впереди зима, но все уже живут весной и больше всего ее ждут политики – весной предстоят выборы в Верховную Раду Украины, а там не за горами и выборы нового президента. В том, что произойдет смена президента, мало кто сомневается, разве что только сам Леонид Данилович. Или делает вид, что сомневается.
Кто же поведет Украину в новое тысячелетие и по какому пути? В молодой независимой державе до пятидесяти партий – поди, разберись, какая чем дышит, тем более, что предвыборные программы у всех партий мало чем отличаются. На первом месте, конечно же, ликвидация задолженностей по зарплате, пенсиям и другим социальным вкладам (будущий избиратель должен читать: сбережениям, положенным в свое время на книжку).
Правые в своих обещаниях стараются немного «полеветь», так как к левым у народа все-таки больше душа лежит. Появился даже такой анекдот: «Мужчина приходит домой. Открывает кран с горячей водой – идет горячая вода, открывает кран с холодной водой – идет холодная вода, щелкает выключателем – загорается свет, тогда он кричит: «Жена, накрывай на стол, коммунисты вернулись!»
Накануне выборов все обещают народу златые горы. А потом про обещания свои забывают, как Леонид Данилович о своей поддержке статуса русского языка в восточных регионах. Избрали его президентом «восточные», а под дудочку он пляшет «западных». Как когда-то и Леонид Макарович Кравчук: избрали его те, кто тяготеет к России, а служить стал тем, кто смотрит на запад, кому мы нужны, как собаке пятая нога. Расчет, видимо, был прост: раз вы меня любите, так и будете продолжать любить, а главное теперь – заслужить любовь у тех, кто еще совсем недавно кричал о таких, как ты: «комуняку – на гиляку!»
Программы многочисленных партий похожи одна на другую с небольшими вариациями. Все, как и положено в предвыборных кампаниях, щедро обещают. Но, как сказал Гораций: «Чем больше обещаний, тем меньше надежд».
Но разве можно жить без надежд? Надеются и на заводе «Проммонтажэлектроника». Директор говорит, что выжить можно только малыми предприятиями. Как на фронте из окружения лучше выходить небольшими группами, так и тут. Планируется создать примерно десять самостоятельных производств. Будет десять директоров. Каждый будет отвечать за свой участок «от» и «до». Словом, идут поиски лучших вариантов вхождения в рынок.

                9
Медленно, с большим трудом, отдельными подразделениями завод, кажется, начинает выходить из кризисной ситуации. Незамедлительно это заметили и пресса, и телевидение. Появляются информации о новых изделиях, выпускаемых «Проммэлом», с экрана телевизора зрители не без зависти узнали, что это предприятие прекратило сокращение рабочих мест и в ближайшем будущем намечает увеличить их количество в два раза, что и зарплата тут выдается регулярно.
В общем-то, да, выдается, регулярно, но только тем цехам, где хорошо работают и их продукция идет, как говорится, с молотка. Тут зарплата выдается даже еженедельно: как пятница – так и получай свои кровные. Ну, а что касается итээровского состава, то они, как сказал мне один из их полка, могут отмечать печальный юбилей – два года, как нет зарплаты, с ноября девяносто пятого… Кое-что, конечно, подкидывал директор время от времени, когда было очень нужно, кто-то заболел или умер…И продукты по бартеру – это все-таки заметно: и сахар, и макаронные изделия, и картофель, и масло сливочное и растительное, и прочие продукты. Так, что зарплата, пусть и не в чистом виде, но шла абсолютно всем. Но о живых деньгах, которые ты смог бы получить в окошке кассы, да каждый месяц, можно пока только мечтать.
Похоже, что самые трудные дни для завода остались позади. Так хотелось думать всем. Но все, как потом станет ясно, немножко ошибались…
И все надеялись на выборы: может, наконец, придут к власти люди, которые вытянут нашу страну из пропасти. У всех на устах вопрос: кого выберут, кто придет к власти? И вновь и вновь перечитывали программы. Программ плохих нет. Все «пекутся» о благополучии народа… А как только придут к власти, плюнут народу в лицо, сметут с дороги, вытрут о него ноги и пойдут дальше, своим путем, о котором умолчали в предвыборной программе. Народ по- привычке держат за дураков. Пенсионерам пообещали подкинуть по десятке с первого марта – как раз перед выборами, ни раньше, ни позже… Народ уже никому не верит и ни во что не верит, разве что в свой огородный участок.
К власти прут целыми толпами, все хотят набивать карманы и указывать пальцем – править.
Мое личное мнение: избирать надо не тех, кто, расталкивая локтями, пытается занять депутатское кресло, но кроме, как сидеть в нем и нажимать на кнопки, больше ничего не может, а тех, кто не хочет, но может. К сожалению, таких немного и в толпе рвущихся к власти нет. Один будущий кандидат в депутаты обронил по телевизору фразу: «Все хотят быть депутатами!». И после этого его утверждения у меня как-то сразу пропало желание отдать свой голос за него – неужто так уж и все? Тот же Владимир Дикань, директор «Проммэла», сколько раз ему предлагали баллотироваться кандидатом в депутаты, и он всякий раз отказывался, считая, что депутатская работа будет мешать его основной работе. Нельзя хорошо сидеть сразу на двух креслах и одним глазом смотреть налево, другим – направо. Свою энергию надо направлять в одну точку, тогда и результат будет весомей.
Помню, как несколько лет назад в Союзе писателей готовились к выборам. В нашем, харьковском, изъявили желание стать депутатами аж тринадцать человек из пятидесяти. Мне тоже предлагали, но я отказался, полагая, что мое дело – перо. Кстати, никто из тринадцати харьковских кандидатов-писателей в депутаты не прошел. Видно, рассталкивать локтями – это тоже талант.
Выборы предстоят сложные. Списки будут такие, что черт ногу сломает. Партий на Украине более пятидесяти – поди, разберись, кто какой, кто «че», «хочет», кто «че» может и кому «чё» надо. А ведь от того, кто именно придет к  власти, будет зависеть многое,  будущее Украины. И судьба каждого ее гражданина.
Украина в эти дни в политическом отношении напоминает сороконожку… Но с одним существенным и небезопасным для жизни различием. Если у известного насекомого все ножки действуют согласно, все ножки в ладу, поэтому она и двигается так споро и проворно, а полусотня партий Украины – далеко не союзники, у каждой свои замыслы, каждая каждой не желает добра и готова в удобный момент подставить ножку. Как двигаться дальше?
Сейчас в стране создалась такая ситуация, когда ее экономика и благополучие народа во многом зависят от политиков.
Если бы все партии шли в ногу… Об этом можно только мечтать. И самое любопытное в программах партий то, что все они в один голос заявляют: «Мы знаем, как строить обновленную Украину», «Мы знаем, как вывести страну из тупика!», «Мы знаем, как сделать украинский народ счастливым!».
А простые люди, читая эти бахвальные заявления, невольно с законным удивлением вопрошают: «Если знаете секрет оздоровления страны, то почему храните в тайне?».
Ответ более чем прост: чтобы забраться в депутатское кресло, в котором  уютно сидеть в наше тяжкое время.
В предвыборные дни все партии стали осторожней в своих действиях и высказываниях. Все стали ну прямо-таки очень заботиться о благополучии народа. И чуть ли не хором все партии провозглашают о своих предвыборных программах: «Не люди для власти, а власть для людей!», «Не народ для государства, а государство для народа!», «Жизнь человека на первом месте! Все остальное подчинено этому!».
Провозглашают, обещают… А что на деле? Все чаще пресса роняет фразы, что коррупции подвластны и самые высокие чины, в том числе и некоторые депутаты. Ходят темные слухи о Павле Лазаренке. Приезжал недавно и в Харьков «пан Лазаренко. Встретили его, как и положено встречать высоких гостей, с хлебом и солью. Бедные девушки в национальных костюмах мерзли в ожидании, когда пан Лазаренко спустится по трапу самолета и подойдет к ним, чтобы принять хлеб-соль. Он был в шикарном меховом пальто, а они в вышиванках… Он, широко улыбнулся, даже распахнул полы пальто, как бы желая их обогреть, спрятать от студеного ветра. Харьковчане пригласили «пана» выступить по каналу «Тонис» в программе «Еще не поздно». Телезрители ждали этой встречи и не дождались. Пан Лазаренко почему-то не осмелился предстать перед миллионами обездоленных. Наверное, потому, что пришлось бы отвечать на некоторые, не такие уж и легкие вопросы.

                10
В начале ноября, можно сказать, накануне  годовщины теперь уже не великого Октября, Харьков осчастливил своим двухдневным визитом и президент Украины Леонид Кучма. Люди постарше помнят, как встречали в Харькове приезды Хрущева, Брежнева. То все-таки было заметное событие – праздник. Люди выстраивались вдоль Змиевского шоссе, то бишь проспекта Гагарина, от аэропорта до самого центра города. От души махали флажками, платками, кепками и шляпами, бросали на дорогу перед машиной правителя цветы.
Пусть мы, несчастные совки, были слепы, как только что народившиеся щенки и котята, но к стоящим у власти относились почтительно. Что бы там ни говорили, а жизнь медленно, с огромнейшим трудом, но улучшалась: люди обретали крыши над головой, вылезая, как тараканы, из подвалов и коммуналок, получали собственные квартиры бесплатно – эти самые всеми сейчас охаянные «хрущевки». Кто теперь получит бесплатную квартиру, пусть ту же самую клятую «хрущевку»? Кто даст – Кравчук, Кучма? Денежки сначала выложи, притом довольно солидную сумму, которую мало кому светит в ближайшие годы, а то и десятилетия заиметь.
С каждым годом люди, те несчастные совки, получали зарплату большую и большую. Пусть мизерную, пусть в пять-семь раз меньше получали, чем должны получать, но   п о л у ч а л и!
Как встретил пролетарский Харьков президента Кучму? Холодно, неприязно. Вряд ли народ будет голосовать за него еще раз. Начальство, конечно, встречало главу державы с распростертыми объятьями, дежурными улыбками до ушей, хлебом-солью, цветами и бравурной музыкой – так положено. Простой люд встречал президента Украины хмурыми лицами, поджатыми губами и антиправительственными лозунгами. Большинство провожали торжественный кортеж прищуренными взглядами и стиснутыми зубами.
При общении с народом Леониду Даниловичу приходилось несладко. В поле Харьковской овощной фабрики работницы прямо налетели, напали на президента.
-Что это за жизнь?! За квартиру платить нечем, зарплату не дают, пенсию не дают, сбережения украли!.. Сколько можно такое терпеть?! Когда будем жить по-человечески?
Леонид Данилович, видимо, уже пожалевший о том, что остановился тут, что решил немного пообщаться с простыми людьми, думал, что люди простые тоже к нему выйдут с хлебом-солью и дежурными улыбками – все же президент незалежной Украины, которую как считает президент, уже знают во всем мире…
Народу не свойственно лицемерить, быть может, подумал президент, видя людские лица без масок. Терпеливо выслушал боль многострадальных женщин, тружениц земли, и, мягко улыбаясь (хотелось ли ему тогда улыбаться?), как улыбаются врачи безнадежно больному, сказал:
- Я уверен, что года через два-три жизнь будет более или менее пристойной…
- Это когда нас уже не будет?
- Туда, - показал пальцем в небо президент, - не надо  спешить.
Такой вот невеселый разговор получился с народом.
Когда президент со своей многочисленной свитой на сияющих лимузинах отправился дальше, кто-то из толпы заметил:
- А Пустовойтенко, новый премьер-министр, заступая на свой высокий пост, говорил другое… что ближайшие два-три года улучшения жизни народу ожидать не следует…
Хотя бы договорились, что отвечать людям на главный вопрос – когда мы станем жить лучше. Понятно, что этого никто не знает, но согласие-то у правителей должно меж собою быть.
На одной из пресс-конференций Леонида Кучму спросили о главной цели его приезда в Харьков, не только, мол, посмотреть ведущие заводы города: авиационный, танковый (так его уже по-новому называют, не маскируют), тракторный, турбиный, «Монолит»… А возможно, это и предвыборное турне?
Леонид Данилович ответил, если хотите, можно рассматривать его визит в Харьков и как начало предвыборной кампании.
Если президент Кучма рассчитывает все же возглавлять нашу немощную державу еще один срок, то становится грустно, во всяком случае простому народу и автору этих строк. Хотя народ можно и уговорить, обмануть, еще чего-нибудь наобещать или даже пригрозить чем-нибудь. Там, наверху, сидит специальная команда, наверное, целый институт, который работает над тем, как оболванивать людей, как их зомбировать.

                11
Уходит в прошлое еще один год «новой» жизни в Украине. Принес ли он что-нибудь хорошее большинству людей? Абсолютно ничего. Если раньше люди хотя бы возлагали надежду на следующий год, то теперь уже и не верят, что в скором времени стрелка барометра жизни покажет теплую и ясную погоду.
Украина «ще не вмерла», но надежда уже агонизирует. Если еще год-два назад житейские трудности люди воспринимали как трудности временные, трудности переходного периода, если год-два назад часто мелькал в печати свет в конце тоннеля, то теперь и об этом далеком просвете жизни люди уже не говорят. Смирились, стерпелись и живут, стиснув зубы, мрачные, обозленные, обездоленные.
Жизнь дается человеку один раз. И многие, если не большинство в стране, проживают ее не так, как могли бы, как должны были прожить. По этому поводу появилась даже такая загадка: какую одну букву в известном изречении Николая Островского о жизни надо изменить, чтобы жизнь стала совершенно другой – лучшей, настоящей. И подсказывают: «Жизнь человеку дается один раз и прожить ее нужно  т а м , чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы». «Не «так», а «там», стало быть, в любой другой стране.
Все меньше в нашей стране патриотов. Патриотизм теперь не в моде. Это слово избегают употреблять, ибо тебя поднимут на смех – какой к черту патриотизм?.. Что это за Родина, если она поворачивается к тебе задницей?
И многие от такого отношения, от такой жизни, если это можно назвать жизнью, бегут, бегут, куда глаза глядят. И если бы отпускали всех, всех, всех и брали бы там всех, всех, всех – в Украине остались бы только патриоты УНА-УНСО, к которым у народа сложилось самое негативное отношение.
И все же, что же говорят правители о нашей жизни и ближайших перспективах?
Кучма обещает, что скоро будет хорошо. Пустовойтенко ничего хорошего на ближайшие годы не обещает. Они живут, наверное, в разных странах. Или работают в разных местах. Порой, кажется, что страной управляют не президент и правительство, а некие другие – темные силы, коим до лампочки благополучие народа Украины, которые живут по принципу: чем хуже в стране, тем лучше для всех, то есть для них, для тех темных сил, которые действительно правят страной.
Какие могут быть прогнозы, когда Украина отброшена на задворки цивилизации, когда экономика ее разрушена до основания и осталось только разворотить ее еще чудом сохранившиеся  фундамент.
Украина скатилась не к развивающимся, не к отсталым, не к «банановым» странам, а на самую последнюю ступеньку самых зачуханных стран. И на ближайшее будущее ей ничего хорошего не светит, как это ни прискорбно сознавать. Сердце сжимается, когда видишь на улицах пожилых людей, доживающих людей. Именно доживающих. Молодежь еще так-сяк, а старики… Корреспондент «Тониса» прошелся по городу с опросом людей, как они живут, как питаются. По лицам людей видно, что они смущаются говорить правду, что недоедают, голодают. Одна женщина ответила за всех:
-Колбаски бы… а то зайдешь в… как это… супермаркет… как в музей…чего там только нету… посмотришь-посмотришь и, сглотнув слюнки, уходишь…
На Украине эпидемия туберкулеза – люди недоедают. Это ли не голодомор конца тысячелетия?

                12
В поле зрения властей самые видные и мощные предприятия страны. Им и помощь государства. Но на одних гигантах в рынок не въедешь и с безработицей не покончишь. Харьковский завод имени Малышева получил заказы на танки. Сколько рабочих обретут работу? Где-то человек шестьсот – капля в море людском. А предприятий с таким примерно количеством рабочих в Харькове и по всей Украине масса. К ним относится и «Проммонтажэлектроника». Погоду могут сделать именно такого рода предприятия, а им – ноль внимания. В который   раз директор «Проммэла» с болью в сердце говорит своим сослуживцам:
-Дорогие мои, сегодня мы  н и к о м у  не нужны, поймите это и сделайте соответствующие выводы.
А выводы такие: обратного хода нет, двигаться вперед по той же модели – полный хозрасчет, в новый год надо войти рыночниками. Задача на первый квартал нового года – во что бы то ни стало добиться прибыли. Задача на год – рассчитаться с долгами… И новая задача в новом году: создание на заводе совместных предприятий. Переговоры уже идут, главным образом с китайцами.
Задачи непростые. Тем более, что многие все еще работают по старинке, по-советски, по–совковому, по принципу: где бы ни работать, только не работать… А директор и просит, и требует перестраивать свое отношение к работе. Канули в прошлое те времена, когда на работе читали, вязали, делали маникюр, разгадывали кроссворды, ходили по магазинам и парикмахерским. Новое время, новые условия да и просто жизнь требуют коренной  ломки старых привычек и советского отношения к делу.
Директор много говорит в эти дни о чувстве личной ответственности. Этого чувства у нас действительно многим не хватает. Когда заходит речь об этой столь важной черте в любом деле, мне вспоминается один эпизод из ратной жизни моего старшего товарища  летчика-штурмовика Кузьмы Белоконя, харьковчанина, Героя Советского Союза. После он описал этот эпизод в своей книге «Суровое небо».
Во время боев за Севастополь пришел к ним в полк летчик Трошенков. Казалось бы, умения ему не занимать – в летном училище был инструктором. Но вот в бою его нервы не выдерживали.
На выходе из пикирования, вспоминает Белоконь, два «мессершмитта» пытаются нас атаковать, но наши истребители заставляют их ретироваться. На третьем заходе с небольшим углом планирования подхожу к земле как можно ближе, ловлю на перекрестке прицела длинную траншею с фашистами. Один за другим выпускаю реактивные снаряды. За мной следуют остальные летчики. А самолет Трошенкова вдруг уходит в сторону от боевого порядка. Сорвался, не выдержал боевого напряжения, заметался беспорядочно, бросая самолет то влево, то вправо, то вверх, то вниз, выскочил из строя и оказался один… Этим воспользовались два немецких истребителя. В мгновенье он был атакован и подбит. Трошенков дотянул до своих и выжил. В другой раз из-за его трусости погиб товарищ по эскадрилье.
Сколько комэск Белоконь ни беседовал потом с Трошенковым, тот вел себя  в бою по-прежнему. И вот перед вылетом на очередное задание командир эскадрильи принимает крайнее решение. Построив перед вылетом летчиков, говорит:
-Получен приказ готовиться к повторному вылету на Сапун-гору. Я не раз говорил с Трошенковым. Может, слишком мягко, но я думал, что он поймет… А сейчас приходится принимать самые крайние и жесткие меры. Если младший лей тенант Трошенков бросит свое место в боевом порядке и выскочит вперед – приказываю летчикам стрелять по его самолету, отстанет от группы – по Трошенкову открывать огонь!
А лично Трошенкову сказал перед боем:
-Справа пойдешь, рядом со мной. Ставлю единственную задачу: над полем боя делать все то, что буду делать я. И больше ничего. Делай, как я!
На этот раз Трошенков работал замечательно. Он шел рядом с комэском. Уже на обратном пути Белоконь открыл правую форточку и показал летчику большой палец. В ответ увидел трудно рождавшуюся на лице Трошенкова улыбку…
Автор позволил себе привести этот эпизод из воспоминаний боевого летчика с такими подробностями потому, что несмотря на то, что речь идет о столь далеких днях войны, но вместе с тем это и о наших днях, ибо мы за прошедшие пятьдесят лет мало изменились. Да, сейчас над нами не летают вражеские самолеты, не воют бомбы, не рвутся снаряды и никто не боится за то, что твой товарищ может выпустить в тебя очередь из пулемета, «если ты отвернешь в сторону». Понятно, что я ни в кого не призываю стрелять, но пора круто менять свое отношение к работе, пора уходить от позорного советского стиля, при котором мы делаем вид, что работаем, а начальство делает вид, что нам платит.
«Мы не можем терпеть даже малейших признаков неорганизованности», - говорил перед боем комэкс Белоконь. А мы еще многое и многое терпим у себя на производстве. И безлаборность, и пьянство на рабочих местах, и воровство, и потоки бракованной продукции и прочее и прочее, укоренившиеся еще с советских времен.
Вхождение в рынок – это тоже бой.
Директор Дикань мне рассказывал:
-Завод сейчас работает на двести человек, а на работу ходят шестьсот, - и подчеркнул  х о д я т… А надо, чтоб не «ходили»,          а   р а б о т а л и. Все до одного. Тогда и будет результат.
И сказал, что больше принимать на завод не будет ни одного человека.
…Впереди новый 1998 год – новые грезы. В глубине души каждый лелеет надежду, что новый год принесет и что-то хорошее. Надеются на это и мои коллеги-проммэловцы, надеется и автор этих строк, что новый год будет к нам благосклонней. Все же есть сдвиги в лучшую сторону. Есть и перспективы. Если говорить о нашем заводе, то вот одна из примет хорошей перспективы: в приемной директора поглядывают на часы два очень делового вида китайца – в отутюженных костюмах, белоснежных рубашках, конечно же, при галстуках, в сияющих туфлях и ослепительно белых носках.

13               
23 декабря в Верховной Раде состоялось тайное заседание, на котором было объявлено о том, что Украина – политический и экономический банкрот.
Ни радио, ни телевидение, ни газеты об этом не обмолвились ни словом. В эти дни правители по-прежнему вешали лапшу на уши народу: мы достигли нижней точки кризиса и выкарабкиваемся на наверх, мы достигли экономической стабилизации и наращиваем производство, премьер-министр Пустовойтенко уже заверяет, что девяносто восьмой год будет лучше предыдущего.
Конечно, народ, как малое капризное дитя, надо успокоить, потому что жизнь в целом не становится лучше, потому что снова на площадях появляются толпы людей с антиправительственными плакатами и лозунгами, проводятся митинги, организуются пикеты, проходят демонстрации протеста против тех, кто довел народ до предельной черты существования. Звон ложек о пустые кастрюли – привычный звук для тех, кто сидит в высоких креслах и боится выйти к народу, ибо им сказать народу  н е ч е г о.
В это время углубляющегося экономического кризиса, люди просто не могут не заниматься политикой. Тем более, что на носу выборы. И быть равнодушным к тому, что происходит вокруг, пожалуй, преступно. Пора определяться – это чувствует каждый. Пора пристроиться к какой-то одной из пяти десятков ножек украинской политической сороконожки и помочь ей двигаться в том направлении, где народ Украины ждет достаток и благополучие.
Трудно определиться в море предвыборных платформ различных партий. Еще труднее понять, насколько честны обещания: приманки ли это, чтобы тебя подхватить на крючок, или ты действительно обрел единомышленников и соратников по борьбе за всеобщее счастье.

                14
Вольно или невольно в предвыборный марафон втягивается все больше и больше людей. Незаменимый в таких делах мой приятель и бывший коллега по заводу Алексей Середа снова появился у нас на «Проммэле», теперь в качестве председателя избирательной комиссии. Столь же обязательный человек в подобных мероприятиях и Светлана Николаевна Загорная – она одна из членов избирательной комиссии. Вписали в члены этого действа и автора этих строк. Заместителем председателя избирательной комиссии стал Ваня Мироненко – рабочий химико-технологического цеха. Поэт, член Национального союза писателей Украины, скромный, хороший парень.
За полтора месяца до предстоящих выборов мы собрались в еще необорудованном агитпункте, то есть на избирательном участке, в том самом помещении, где был когда-то детский сад, а теперь организация по оказанию помощи инвалидам и пенсионерам. Два года назад здесь проходили довыборы кандидатов в депутаты, которые, как помнится, прошли впустую. Были затрачены деньги, были оторваны люди от своих дел-забот, была, как оказалось, никому не нужная суета и видимость проделанной общественной работы.
На сей раз выборы состоятся в любом случае, при любом количестве избирателей и при любом количестве голосов. Наверное, и потому что на повторные выборы просто не будет средств. Хотя известно, что у яростно рвущихся к власти деньги есть. Рвущиеся к власти ежедневно десятки раз в сутки мелькают на телеэкранах, а минута рекламы, как сказал один депутат, стоит две тысячи долларов. Непонятно только, откуда у жаждущих власти такие суммы денег…
Правда, если взглянуть на нынешнюю жизнь, пошарить в холодильнике и в своих карманах, где когда-то было что-то, то станет ясно – откуда…
Станет ясно, если оглянемся и по сторонам. Далеко ходить не надо. На избирательный участок я ехал трамваем. На конечной остановке, где  вышел, небольшой скверик, асфальтированная дорожка, которая привела  к довольно еще новому зданию мебельной фабрики. Был час пик, но людей здесь не было. А на проходной висела выцветшая табличка: «Фабрика не работает».
Сколько таких мертвых заводов и фабрик в нашем городе? А по всей Украине?
На пути к избирательному участку стоит тоже еще не старый девятиэтажный жилой дом, на первом этаже которого когда-то был большой магазин. Теперь огромные окна разбиты, витрины пусты, вывески над бывшим магазином никакой, а ступеньки у входа заросли бурьяном.
Все это мне напоминало Чернобыль: забитые окна и двери домов, закрытые магазины, бурьян на асфальте… Тягостное впечатление.
И еще горше стало на душе, когда вспоминалась телевизионная передача об Эстонии, посвященная восьмидесятилетию ее независимости – жизнь под ярмом СССР они справедливо считают оккупацией. Почти одновременно наши страны стали вновь независимыми. Но в этой маленькой стране, которую сейчас уважительно называют «северным львом», жизнь давно  лучше, чем у нас. Средняя зарплата там – триста долларов, пенсия – девяносто пять, а цены в два раза ниже на все товары первой необходимости. Так что пенсия, выходит, в десять раз выше нашенской. И люди выглядят иначе, не такие затурканные, как мы, не такие обозленные – у всех у них праздничные лица.
Так почему же наши ближайшие соседи, у которых тоже нет ни нефти, ни газа, ни золота, ни алмазов, сумели наладить жизнь человеческую, а у нас по-прежнему – собачья: ждем, когда нам кто-то кинет кость или ношенные кальсоны… Или у нас, как говорит поэт Борис Олийнык, «умов нема»? Или не те у власти? Но как избрать тех, которые могут вытянуть страну из болота?
Собственноручно приходилось расклеивать на стенах избирательного участка обширные листы с предвыборными программами тридцати партий: коммунисты, социалисты, партия экономического возрождения, «Союз», «Громада», христиане, мусульмане и прочие и прочие.
Уже существуют специальные фирмы, которые по заказу сочиняют эти программы… На днях меня агитировали вступить в одну из партий - «Громаду». Никто еще не знал, что вождь ее – бандит с большой дороги Павел Лазаренко. Глава правительства!.. Агитировал меня вступить в эту партию студент одного из ведущих вузов Харькова. Агитировал не потому, что убежден, что именно «Громада» сумеет страну поставить с головы на ноги, а потому что за каждого вступившего молодой «политик» получал мзду, и тот, кто писал заявление, тоже поощрялся, обретал капитал в две гривни. И за предвыборные списки платили… А говорят, что у нас нет денег… Надо пояснять, у кого нет: у народа.
Так вот, передо мной положили анкету и образец заявления на украинском языке: «Прошу прийняти мене в Харківську обласну організацію Всеукраїнського об’єднання «Громада». З політикою партії ознайомлений».
В коммунистическую партию я не вступал, а уж в эту, за которую дают на паре кружек пива… Кто ж будет в этой партии и кто – в других? За две гривни продаст душу разве что какакой-нибудь алкаш или бомж, или человек без роду без племени, которому все «по барабану».
В метро, в подъездах домов и прямо на улице встречают люди из различных групп поддержки и суют в руки агитмакулатуру: программы партий, всяческие буклеты, прославляющие будущих депутатов, календарики с их портретами, газеты с их статьями   и интервью, листовки, брошюры и целые книги… Почтовые ящики прямо-таки забиты всем этим агитационным хламом. Подходишь к двери своей квартиры – а в дверных щелях или ручках торчат эти бумажки. А говорят, что в Украине бумаги нет… на школьные учебники…
Вот что я достал из почтового ящика только из того, что относится к партии «Громада» (наш район она осаждает): газета «Правда Украины», листок с «Президентскими партиями, которые ведут к окончательному развалу экономики Украины и к нищенскому существованию нашего народа», программа партии на украинском языке, программа партии на русском, календарь обыкновенный, календарь церковный и целая книжица, поясняющая то, чем эта партия отличается от других и знакомящая с ее лидерами. На глянцевой обложке красочный портрет Павла Лазаренко. Это только в один почтовый ящик рукой прислужника только одной партии брошено столько агитационной литературы. Сколько же денежек выброшено на ветер…
В борьбе за депутатские мандаты организуются различные лотереи, по которым можно выиграть телевизоры, магнитофоны, парфюмерию-косметику и прочее.
На выборах, говорят,  будут давать бесплатно пирожки, наливать водку, совать деньги, что-нибудь еще, чтобы задобрить своих избирателей. Помню, Наталия Витренко по этому поводу советовала:
-Берите, не стесняйтесь – это ваше, это все у вас украли!
… Победили на выборах коммунисты. За них проголосовало избирателей в пять раз больше, чем за РУХ. Люди рассуждали, видимо, просто: что за эти годы новой жизни сделали для народа демократы? Сделали людей более нищими. Прибавили болезней. Сократили продолжительность жизни. Не могут платить за работу. Не в состоянии выплатить пенсии… За что же голосовать? За то, что на урнах намалевали желтые тризубцы? Не маловато ли, паны-демократы?
Люди голосовали не за коммунистов, а против трудностей нынешней жизни.

                15
Каких-либо особых перемен после выборов народ в общем-то не ждет, так как уже начинает понимать, что возврата к прошлому не будет. Да и президент Украины заявил, что страна намерена двигаться вперед прежним курсом. Может это и правильно. Ибо негоже после каждых выборов делать крутой поворот. Раньше на каждом партийном съезде делали крутые повороты, а теперь стараемся все проблемы решить одним махом, поднатужившись и даже не разогнавшись, перепрыгнуть из коммунизма в капитализм. И видим, к чему привел такой резкий бросок: кто-то эту пропасть перемахнул удачно и теперь наслаждается капиталистическими благами, кто-то не рассчитал силы, не допрыгнул и загремел в пропасть, а большинство топчется в растерянности у рокового края, мечась то в одну, то в другую сторону.
Шараханье из стороны в сторону к добру не приводит. Это людьми усвоено еще из советских времен. Народ тут же это шараханье закрепил анекдотом. Армянскому радио задают вопрос: «Почему мы так долго идем к коммунизму?». - «А потому, отвечает армянское радио, - что на каждом съезде делаем крутой поворот»…
Некоторую надежду возлагали на итоги выборов украинские предприниматели, в том числе и наш директор. Думали, что изменится отношение правительства к отечественному производителю. Но поняли, что ничего не изменится. И директор «Проммэла» еще больше утвердился в своих убеждениях. На одном из совещаний сказал:
-Запомните, нам абсолютно не от кого ждать помощи. Спасение утопающих – дело рук самих утопающих…
Завод, правда, все еще держится на плаву, с большим трудом. Появляется новая продукция, но качество, скажем откровенно, советское… И один из главных вопросов сейчас на заводе, да наверное и во всей стране, который если не решить, то не сдвинуться вперед, - это вопрос качества.
Слово «качество» набатом звучит на всех заводских собраниях и совещаниях, в цехах и кабинетах. Однако пользы от этих разговоров пока немного. И на одной из декадок директор зачитал изданный Петром І в 1723 году Указ о качестве, размноженный нынче на ксероксе:
«Повелеваю хозяина Тульской оружейной фабрики Корнила Белоглаза бить кнутом и сослать на работу в монастырь, понеже он, подлец, осмелился войску государеву продавать негодные пищали и фузеи.
Старшину Олдермана Фрола Фукса бить кнутом и сослать в Азов. Пусть не ставит клейма на плохие ружья.
Приказываю ружейной канцелярии из Петербурга переехать в Тулу и денно и нощно блюсти исправность ружей.
Пусть дьяки и подьячие смотрят, как Олдерман клейма ставит, буде сомнение возьмет, самим проверять и смотром и стрельбою. А два ружья каждый месяц стрелять, пока не испортятся.
Буде заминка в войске приключится, особливо при сражении по недогляду дьяков и подьячих, бить оных кнутами нещадно по оголенному месту.
Хозяину 25 кнутов и пени по червонцу за ружье. Старшину Олдермана бить до бесчувствия. Старшего дьяка отдать в унтер-офицеры. Дьяка отдать в писари. Подьячего лишить воскресной чарки сроком на один год.
Новому хозяину ружейной фабрики Демидову повелеваю построить дьякам и подьячим избы не хуже хозяйской, буде хуже, пусть Демидов не обижается. Повелю живота лишить».
-Вот так-то, господа присяжные заседатели... – заключил директор и надолго замолчал, как бы говоря, что разглагольствования на эту тему лишние, пора начинать работать, как следует, пора делать продукцию такой, какая должна завоевать свое место на рынке – только отличного,  п р е в о с х о д н о г о  качества!
Легко сказать – превосходного, да трудно сделать. По многим причинам. И одна из главных: ведь раньше-то при советской власти шло все, что сделаешь, выбора-то не было, конкурентов не было, а теперь... Ну куда ты ткнешься со своим отечественным, не столь уж и качественным телефоном, когда во всех магазинах навалом иностранных – отличного качества. Ну, куда ты ткнешься со своим топорно сделанным пылесосом, когда магазины забиты немецкими и прочими пылесосами... Ну, куда ты прешься со своим несчастным «Запорожцем», когда с витрин автосалонов смотрят на тебя «мерседессы», «вольво», «ниссаны», «линкольны» и «джипы»?!
Чешут затылки наши бедные предприниматели...
Чешут затылки и недавние избиратели: надеялись же, что после выборов, пусть не сразу, но все-таки что-то будет меняться. С каждым днем слабеют надежды на щедро обещанные благие перемены. По-прежнему не платят зарплаты, а пенсию норовят выдать натурой. Обворованные шахтеры строятся в колонны и движутся по донбасским городам, гремя котелками и касками. Обобранные до нитки пенсионеры сбиваются в толпы и осаждают административные здания. Учителя грозят накануне экзаменов забастовкой, за которой последует срыв экзаменов, а стало быть, и срыв других экзаменов – в вузы, колледжи и техникумы.
Толпятся люди у строгих стен Верховной Рады. Поглядывают на здание с измученным нетерпением и расплывающейся надеждой. Над их головами колышется транспарант:
           «ДЕПУТАТИ, ДО РОБОТИ!»
Что же там, куда вползла не без труда наша «сороконожка»? Пора бы уже давно делом заняться, но вот уже третью неделю это нелепое создание никак не может устроиться в кресле, спикерском. Все хотят  р у к о в о д и т ь! Никто никому не хочет уступить. Из четырехсот с лишним человек приняли участие в голосовании где-то половина. Люди изумляются: как этот парламент собирается работать дальше, если чуть ли не месяц не могут решить, кому сидеть в спикерском кресле?
Будут заседать Лебедь, Рак да Щука. И в который раз приходит в голову естественная мысль: чем так руководить, когда один смотрит в одну сторону, другой косится в другую, а третий уже тянет воз в третью, не лучше бы разбрестись по своим угодьям и наводить порядок там, где тебя больше любят почитают, понимают с полуслова – будет больше толку, сдвинется пресловутая телега жизни с заколдованного места и покатится легко и споро. Однако воз, как говорится, и ныне там и не движется с места, хоть тресни.
Зато движутся по обездоленному Донбассу колонны шахтеров. Их изнуренный взгляд устремлен на Киев.
То, что происходит в Верховной Раде, сами же депутаты называют комедией, балаганом, театром абсурда. Руховцы выдвигают на пост спикера парламента социалиста, социалисты – руховца, сидят, самодовольно усмехаются – развлекаются, потешаются над народом! А что им называемым «слугам народа»? Мандаты получили, солидная зарплата обеспечена, квартира в столице гарантирована на всю жизнь, бесплатные путевки, поездки за границу и прочие блага впереди и надолго да еще плюс депутатская неприкосновенность – можно и поразвлекаться и потешиться над теми, кто им поверил, что они будут печься о народе. Теперь им спешить некуда, пусть спешат те, кто идет в колоннах, кто толпится у административных зданий...
Идет борьба за спикерское кресло. Мелькают лица претендентов на предводителя парламента: Плющ, Кравчук, Витренко, Симоненко, Заяц, и даже Бандурка – милицейский генерал. Выступают с программами, бурно обсуждают, голосуют – работают... Четырежды голосовали, и никто в спикеры не прошел. Наверно и потому, что как говорит народ, там, где два украинца – три гетмана.
Больше всех набирает голосов Симоненко, коммунист. В зале-то, не надо забывать, сидит большинство коммунистов... В последнем туре лидером стал Кравчук, бывший главный идеолог Компартии Украины. А теперь? Кто же он теперь? Да просто Кравчук, человек, который при любой власти у власти. Не зря его за глаза называют хитрой лисой.
Кого же изберут? Могла бы стать спикером Витренко, но уж больно она горяча, прямолинейна. Ей, быть может, недостает дипломатической гибкости. Симоненко... Против его кандидатуры нет особых возражений, но то, что он все-таки носит звание коммуниста, несколько настораживает, так как время коммунистических идей, надо согласиться, кануло в вечность.
Неожиданно возрос рейтинг Кравчука. И на «Проммэле» снова уважительно заговорили о бывшем президенте Украины. Быть может, и потому, что директор Дикань был его доверенным лицом.
Снова въехать во власть Кравчуку не удалось, видно, вспомнили некоторые его «подвиги». Вот как отозвалась о Леониде Кравчуке его когда-то родная газета «Коммунист», цитируя выступление народного депутата Украины Цибенко из фракции коммунистов на сессии Верховной Рады:
«Тем, кто хотел бы видеть на посту председателя Верховной Рады Украины Леонида Кравчука, я напоминаю, что он является не только великим «реформатором, не только могильщиком великой державы, но и великим специалистом по досрочному прекращению полномочий Верховной Рады и президента».
Обращаясь к своим оппонентам, задаю вопрос: «До какой степени нужно не уважать свой народ, чтобы вновь навязывать этого политического динозавра, пытаться реанимировать политический труп?» Нет в нашем обществе сегодня другой политической фигуры, с именем и делами которой ассоциировалось бы все зло последних лет.
Вот лишь некоторые его «подвиги»: участие в Беловежском сговоре, аферы с изготовлением гривни. Именно Кравчук стоял у истоков ограбления века, именуемого приватизацией. Это на его совести слезы миллионов стариков и инвалидов, их преждевременная смерть, ставшая неизбежной из-за того, что у них были украдены денежные сбережения. Именно Кравчук разоружил Украину, вывезя ядерное оружие и оставив ее беззащитной перед международными хищниками. Он же больше всего сделал для превращения Украины в колониальный, аграрно-сырьевой придаток Запада... Поэтому у нас нет права на повторное коронование Кравчука, потому что в этом случае Верховная Рада ХІV созыва уйдет в небытие, так и не состоявшись, а мы с вами будем прокляты не только современниками, но и потомками».
Да, что-то нам свойственно забывать…
Но забывают не все. И в Украине. И в России. В России уже идет в открытую разговор о предательстве Ельцина и привлечении его к ответу за то, что было совершено против народа во время Беловежского сговора. Историки еще расставят точки над «і». Это относится и к Ельцину, и к Горбачеву, и к нашему Кравчуку.
Именно потому, что не всем свойственно забывать о том, почему мы оказались в такой бездонной выгребной яме, не прошел в спикеры и бывший товарищ, а ныне пан Кравчук.
Неожиданно для большинства людей председателем Верховной  Рады Украины стал Александр Ткаченко, человек не очень заметный в парламенте и в стране, хотя занимал довольно высокие чиновничьи посты, имеет ученую степень кандидата в звание академика, был первым заместителем Председателя Верховной Рады Украины, министром сельского хозяйства, еще раньше – председателем обисполкома, секретарем райкома партии, еще раньше – агрономом, а начинал слесарем с МТС. Герой Социалистического Труда. Послужной список для советского чиновника прекрасный. Но... Новой Украине нужны, пожалуй, и новые личности, свои герои  -Украины. И нечего лукавить, желательно люди помоложе, а не пенсионеры.
Ельцин, какой бы он ни был, сумел, осмелился поставить во главе правительства молодого тридцатипятилетнего, полного энергии человека с между прочим, украинской фамилией Кириенко. Где же наша молодость, те, кому работать в новом тысячелетии?
Лично я ничего не имею против нового спикера, хотя, судя по его манере держаться, особых симпатий он у меня не вызывает. Пыжится... исполнен собственного величия. А это уже о чем-то говорит.
Как тут не вспомнить другого украинского академика и тоже Героя Социалистического Труда Николая Михайловича Амосова. Как он прост и открыт, великий хирург, мыслитель, писатель. Другой бы на его месте уже сто раз лопнул бы от своей значимости, а Николай Михайлович ее  и не замечает – люди ее замечают. И клинику сердечной хирургии, которую он создал, в народе давно называют Амосовской, хотя именем его она еще и не названа и никаких вывесок с его фамилией на известной всему свету лечебнице нет. Зато есть добрая слава и глубокое уважение к человеку, который десяткам тысяч людей подарил жизнь. И от своих пациентов принимал только цветы... В советское время далеко не все были плохи.
А что сделал для людей Ткаченко, что так пыжится? Для себя – да, кое-что сделал, но это уже разговор десятый.
Итак, парламент после почти двухмесячной пробуксовки тронулся в путь. Впереди, правда,  лето. И только-только начнут рассматривать новые законы – пора на каникулы, парламентарии устали... Им надобно отдохнуть...

                16
С присущей любому народу детской наивностью люди после завершения выборов ждут-пождут благих новшеств, что-то же должно измениться... Меняются «слуги народа», меняются времена года, меняется погода, но неизменен курс правительства: выжать из народа все до последней капли. Незалежна Украина живет все под тем же знаменем - «жила бы страна родная и нету других забот».
Первое постановление правительства после выборов – повысить цены на электроэнергию на 22 процента. Так что отстегивай, несчастный потребитель электроэнергии, последние копейки, а отечественный производитель и не тужься свою продукцию сделать конкурентноспособной, вместо удешевления снова придется поднимать цены и отпугивать покупателей.

Минул праздник 1 Мая – День международной солидарности трудящихся всего мира. В календаре пока эта дата выделена красным цветом – стало быть, праздник государственный. И во всех городах Украины люди вышли на демонстрации. Надо пояснить, что вышли те, кому не противен красный цвет. И колонны горели красными знаменами, и в руках демонстрантов были красные флажки, а на лацканах пальто и плащей – красные банты.
«Жовто-блакитные» игнорировали родной для поголовного большинства украинцев праздник. Пока еще родной. В Киеве они, правда, хотели пройтись по Крещатику, но власти им не разрешили, и кучка особо яро настроенных против международной солидарности трудящихся собралась возле памятника Кобзарю перемыть косточки тем, кто признает этот давний праздник, установленный еще в конце прошлого века. Национально озабоченные всеми силами стараются (и может быть, добьются!), чтоб этот веселый весенний праздник упразднить на Украине. В интервью по радио «Проминь» один из представителей ультраправых называл тех, кто шел в первомайских колоннах, покойниками. И столько злобы и ненависти было у этого человека к тем, кто празднует 1 Мая, что вновь и вновь приходит в голову давняя больная мысль: какие мы все-таки разные, украинцы, и как нам жить дальше, если некоторые терпеть не могут друг друга. И вновь и вновь приходит в голову мысль, что, может быть, действительно было бы лучше, если бы ненавидящие стороны жили отдельно. Когда в семье кто-то кого-то не любит, муж жену или жена мужа, люди расходятся. Это естественно. И вновь созданные семьи живут счастливей. Как же быть?
Менее злые, те, что живут на востоке Украины, не особенно держатся за дальнейшее единение, совместную жизнь. Запад же никак не может расстаться с теми, кого ненавидит, точнее, не с теми, кого ненавидит, а с тем куском хлеба, который дает ему Восток. Быть может, федерация – это нормальный выход для Украины? Пусть одни живут так, как они хотят и могут, и любят, кого хотят, и другие тоже пусть живут так, как они хотят и могут. В конце концов, свободны мы или не свободны?
А что касается болезненной неприязни к Первомаю и страстного желания националистов перекрасить в календаре 1 и 2 мая в черный цвет, то следует напомнить, что во всем мире празднуют этот День солидарности трудящихся и в Европе – тоже. А мы хотим жить, как в Европе, мы центр Европы, так давайте же жить по-европейски.

                17
Заводы останавливают один за другим. Наш пока дышит. Не хочется думать, что на ладан. Все понимают, что нужен какой-то рывок. Нужно высидеть такое изделие, которое бы вырывали из рук. Где тот человек, который подкинет идею, способную выдернуть завод из прорухи? Где тот человек или та команда, которая вытащит Украину из пропасти?
Не так давно состояние нашей страны сравнивали со стремительным падением в пропасть. Летели мы быстро, но долго. Ждали с нетерпением, когда достигнем дна, ведь где-то и когда-то оно должно же быть. Наконец, почувствовали, что достигли дна. Но дно, как кто-то хорошо заметил, оказалось илистым. И вот мы барахтаемся в иле. Теперь говорят, что мы не только барахтаемся, но и копаем на этом самом илистом дне себе яму – во как... самим себе копаем яму. Пора задуматься о том, что будет дальше, пора что-то срочно предпринимать.
Об этом говорят на всех уровнях, об этом думают все. И в первую очередь те, от кого в общем-то зависит судьба украинского народа: президент, народные депутаты, командиры производств.
Накануне восемьдесят первой годовщины Октября в Октябрьском районном Совете города Харькова собрались единомышленники – руководители предприятий этого района: генеральный директор завода «Проммонтажэлектроника» В.Дикань, председатель правления АО «Завод «Свет шахтера» Г.Высоцкий, генеральный директор объединения «Монолит» А.Шнейер, директора других заводов района, обговорили и приняли «Обращение к президенту Украины Л.Д.Кучме», Верховной Раде Украины, Кабинету министров Украины, главе Харьковской областной государственной администрации О.А.Демину, Харьковскому городскому Совету».
«Уважаемые господа!
Несмотря на то, что руководством государства принимаются меры по выходу из создавшегося кризиса, но законодательное поле создало такие правила игры, что те субъекты хозяйственной деятельности, которые честно выполняют законы, обречены на полное банкротство и остановку.
Мы, группа руководителей предприятий, пытаемся показать эту проблему на примере жизни Октябрьского района Харькова.
Ситуация, в которой мы находимся, является глубоко кризисной. Корни ее заложены в начале 90-х годов...».
Дальше идет анализ состояния промышленности, где продолжается и продолжается спад производства. И предлагается программа по выходу из экономического кризиса.
Это «Обращение к президенту» опубликовано в газетах и вручено Леониду Кучме.
Какова будет реакция президента страны? Прислушается ли он к голосу командиров производств, которые уже прошли сквозь огонь и воду, знают, почем фунт лиха рыночной экономики, и видят пути выхода из кризиса?
Помню, несколько лет назад директор завода «Проммонтажэлектроника» Владимир Дикань изложил свое видение выхода страны из экономического кризиса и передал предыдущему президенту Украины Леониду Кравчуку. Ответа не дождался.
Ответит ли нынешний президент? И что ответит? Правда, он привык отвечать тем, кто с Запада диктует, как править страной.

                18
А через несколько дней после принятия «Обращения к президенту» наступил момент, который еще раз подтвердил, что, к великому  сожалению, Украин все-таки две . 7 ноября... Для одних – это праздник, для других – скорбь. В Верховной Раде была потасовка, депутаты хватали друг друга за грудки, толкали, размахивали кулаками. Крови не было. Согласия не было! Часть зала готовилась праздновать «Седьмое ноября», принесла Красное знамя, другая – неистовствовала и после размахивания кулаками покинула зал.
Во всех городах страны, чтобы не было стычек, одним разрешили собираться, маршировать и митинговать в одно время, в одном месте, другим – в другое время и в другом месте. Разумно. Но печально: мы – разные... И никуда от этого не денешься. Для успокоения можно добавить, что – пока разные...
Пресса сообщает, что во всех городах праздник Октября или День скорби, как пытаются назвать его правые, прошел мирно. Только во  Львове произошла драка между руховцами и коммунистами. Есть пострадавшие.
В Харькове я был на митинге левых. Красные знамена, флажки, банты. Все как прежде. И вместе с тем – не все. Празднуют этот революционный праздник одни старики. Молодежи почти нет.
Умрут старики – умрет и «октябрьский» праздник, старый праздник. Так стоит ли размахивать кулаками? Само время примирит.


       


          НАКАНУНЕ МИЛЛЕНИМУМА

                Как станет хуже некуда,
                так и пойдет на лад.
                Э.Лимонов
Глава первая

             1
После того, как рухнул Союз Советских Социалистических Республик и каждая республика обрела независимость, было великое множество прогнозов – что ждет дальше бывших советских людей. Прогнозы давали политики, социологи, астрологи, провидцы, специалисты и неспециалисты. Во многом предсказания были ошибочны. Ибо обездоленный, сбитый с толку народ попал в стремительное течение непредсказуемых событий, а проще говоря, в хаос.
Единственное, в чем оправдались на сто процентов прогнозы всех знатоков и незнатоков, так это в том, что людей ждет страшное и резкое расслоение на богатых и бедных, на миллионеров и нищих. Оправдались слова украинского философа Николая Бердяева: «Демократия – это право на неравенство». Одни становятся бомжами, другие строят дворцы, третьи находятся между ними – люди, которые не выбились в богачи, но которые и не опустились на самую нижнюю ступеньку существования. Это те, кто имеют заработок побольше рабочего, инженера, врача, учителя, артиста... Это торговцы – бывшие рабочие, инженеры, врачи, учителя, артисты... Это люди, которые поменяли родную профессию, привычный образ жизни на все чуждое им ради того, чтобы прокормить себя и свою семью. Как свидетельствует статистика 44,2 процента населения Украины занимаются торговлей на рынках. Почти половина населения страны!
Среди торгующего люда немало и бывших коллег по заводу «Проммэл». Из бывшего рабочего класса и инженерии они перетекли, перековались в иной, когда-то чуждый и даже ненавистный многим класс – класс буржуазии... мелкой, правда, но буржуазии!
Надо настраивать себя на то, что это не так уж и страшно. А может быть, даже и хорошо... Во всяком случае нормально для общества, которое вступило на новый путь своего развития. Надо бы только привыкнуть к этому не родному нам слову – буржуазия. В конце концов, привыкаем мы постепенно к словам «пан» и «господин»... Хотя это еще режет слух и душа отвергает – какие мы паны и господа? И все же уже не совсем «товарищи».
Как ни странно, а может быть, и вовсе ни странно, у нас в обиходе уже появилось и незаметно утвердилось слово «хозяин», не в том, советском смысле, когда этим словом именовали людей, умевших вести толково все дело. Сегодня «хозяин» - это тот, кто доверил тебе продавать товар, который нанял тебя продавцом, тот, у кого ты моешь посуду, сторожишь и прочее, это человек, у которого ты служишь – хозяин. Наверное, вполне нормально. Хотя и унизительно – ты прислуживаешь.
К слову «буржуа» вряд ли мы скоро привыкнем. И не стоит называть зарождающийся класс обеспеченных людей мелкой буржуазией – это не приживается у нас, слишком глубоки и крепки у нас корни ненависти к былой буржуазии. Лучше уж называть людей, которые поднялись с колен, средними украинцами, по аналогии со среднем американцем.
По американским, правда, меркам до «среднего американца»  «средним украинцам» еще далеко-далече. Но страна в пути...
А что касается «панов», «господ» и «товарищей», то слово «товарищ» зачеркивать рановато. Национально озабоченные лезут из кожи, чтобы это ненавистное им слово стереть из обихода, уничтожать как коммунистический атрибут, вытравить из лексикона современных украинцев. Помню, как один из них, брызжа слюной, измывался над этим исконно русским словом:
-Товарищ – это: товар… ищи!
И хохотал, надеясь что «достал» стоявших рядом «товарищей». Да, полки магазинов тогда были пусты, но, как мы знаем, этот недостаток – дело временное. И теперь товар искать не надо – его надо производить. Именно этим делом и занимаются «товарищи», а не «паны», сидящие в парламентских креслах, и не «господа», обкрадывающие народ.
Не могу не заступиться за это хорошее славянское слово – товарищ. Слово «товарищ» нормально звучит в цехах и кабинетах нашего завода. И на других заводах города и страны. Слово «товарищ» естественно звучит на улицах города, в транспорте, в различных учреждениях. Товарищи – это мы, поголовное большинство жителей Украины.
«Иностранный» писатель лауреат Нобелевской премии Александр Солженицын на одном из его последних вечеров на вопрос: «Как обращаться теперь друг к другу?» ответил буквально следующее:
-Скуден наш язык на обращение. Когда началась перестройка, сразу вошли в моду «господа», я слушал издали, читал и думал: «н-е-ет», эпоха канула и не вернется. И когда ехал на Дальний Восток, то представлял себе, что сказать вот этим ободранным, обманутым, измученным людям  «господа» будет просто издевательством. Господами мы уже не станем.
Было когда-то хорошее, теплое русское слово «товарищ». И даже в начале, когда его вводила интеллигенция, сочувствующая революции, оно сохраняло тепло. Но уже у революционеров затрепалось, соединилось с бомбами, а потом его так оказенили при большевиках, что и вымолвить «товарищ» невозможно. Хорошее слово, но ему нужно, может быть, несколько десятков лет полежать, тогда оно вернется.
Мне тоже кажется, что душевное и теплое слово «товарищ» непременно вернется, к тому же оно еще и не уходило от нас. Все-таки мы не «господа» и тем более не «паны». А национально озабоченные забыли, что славное слово «товарищ» возникло задолго до рождения коммунистов. Нет надобности искать его истоки. Достаточно обратиться к тому, что оно обозначает. Но для сравнения, что обозначает слово «пан».
Толковый Словарь живого великорусского языка нашего земляка Владимира Даля: «Пан» - барин, боярин…(Много ли среди нас, допустим, среди моих коллег-проммэловцев бар и бояр?) Он живет паном, хорошо, в достатке». «Панщина» - работа на помещика». «Панщины не переработаешь. И на том свете будет панщина: станем под панов дрова подкладывать» - такая поговорка была у простого народа. »Зажить бы паном – все придет даром!»
Нам даром никто ничего не дает – не панам.
Владимир Даль о слове «товарищ»: «Товарищ» - дружка, сверстник, ровня в чем-либо, однолеток, односум, помощник, сотрудник, соучастник в чем, собрат».
А писатели и поэты как относились к этому ненавистному кой-кому слову?
«Генерал Аносов был боевым товарищем и преданным другом покойного князя Мирза-Булат-Тутановского». А.Куприн. «Гранатовый браслет».
«Мне был тогда пятнадцатый год… Братья в эти годы никогда не бывают товарищами». Ф.М.Достоевский. «Братья Карамазовы».
Да и Шевченко не чурался этого прекрасного слова. В своем письме Аксакову, написанном по-русски, он, в частности, пишет: «Дожидаю только товарища из Петербурга».
А гоголевский герой из «Тараса Бульбы»: «Благодарю Бога, что довелось мне умереть при глазах ваших, товарищи!». Не паны – товарищи!
А знаменитое пушкинское: «Товарищ, верь, взойдет она, заря пленительного счастья…»
Надо ли нам под кого-то подстраиваться? Надо быть самими собой. Кто кем себя ощущает, тем пусть себя и называет. Мне же приятно, когда ко мне обращаются с этим теплым и братским словом «товарищ…».
А господа, говорят, все в Париже… А паны – в Верховной Раде.
Рано хоронить это прекрасное слово – товарищ.

                2
Начало года порадовало наших заводчан не только некоторыми успехами в производстве, но и таким важным событием, как создание совместного украинско-китайского предприятия по выпуску бытовой техники, в частности магнитофонов с лазерными дисками и телевизоров.
С нескрываемым интересом и затаенной надеждой на светлые перемены встречали мы китайских предпринимателей. На январской декадке трое из них сидели на самых почетных местах – рядом с генеральным. Дикань охотно их представил:
-Господин Ху ан Жань – бизнесмен, один из ведущих капиталистов коммунистического Китая, его верный помощник,советник, референт… - директор сделал паузу и с мягкой улыбкой добавил: - Семен Семенович, кстати, он окончил наш Горный институт… И Семен Константинович – прошу любить и жаловать. Отныне они зачислены в наш коллектив.
По лицам присутствовавших было видно, что в коллектив принимают китайских коллег от всей души – добро пожаловать!
И пусть простит профессор Цай-Син-И, что ему с ходу присвоили славянское имя Семен Константинович. И Семен Семенович пусть простит, что отныне он обрел не только новых друзей среди русских, не только новых деловых партнеров, но и русское имя и отчество – так удобней для дела. И хочется пожелать нашим китайским коллегам и нового богатства.
Когда гости из великой страны, провожаемые любопытными взглядами, покинули кабинет, директор перешел к другим вопросам, но все еще долго находились под впечатлением встречи со своими будущими партнерами по совместной работе. И так или иначе речь снова зашла о них, о том, что отношения с китайцами находятся в стадии оформления и что дело это далеко непростое, нужно обойти десятки инстанций, начиная от китайских посольства и консульства и кончая налоговой инспекцией. Бухгалтер вздохнула тяжко: чтобы оформить это совместное украинско-китайское предприятие ей надо обойти двадцать семь чиновников! И каждому объясняй, и перед каждым отчитывайся, а то и унижайся: этому достаточно «спасибо» сказать, а тому взятку дать… Вот уж поистине: один с сошкой – семеро с ложкой. У нас все сделано для того, чтобы нельзя было работать нормально, по-человечески, как это делается в цивилизованных странах.
Декадное совещание шло своим чередом, но каждый, как мне кажется, прокручивал мысленно будущие события с китайцами – то, как пойдет совместная работа, если она пойдет, если все будет оформлено, никто не наставит палок в колеса, если с китайцами будет найден общий язык, если проммэловцы справятся с требованиями, которые будут предъявлены партнерами из успешно вылезшей из экономического кризиса страны.
Каждый сидел с этим занозистым «если». По-моему, у Диканя же были кой-какие сомнения – получится ли. Еще месяц-два назад он как-то обмолвился, что есть шанс сотрудничать с китайцами, но сотрудничать с ними – это значит работать так, как работают они. А мы работать так, к сожалению, не привыкли.
Уж больно глубоко въелось в нас то, советское, отношение, когда можно было делать «тяп-ляп», когда отношение к потребителю держалось на знаменитом и позорном советском: «не нравится – не бери!». А брать-то было больше негде…
Многое придется ломать в себе, чтобы «понравиться» потребителю, очень в наше время взыскательному.
Что принесет нашему заводу сотрудничество с китайскими предпринимателями? Мне кажется, многое. И если мы и не станем еще настоящими капиталистами, то во всяком случае в класс мелкой буржуазии переползем, то есть станем средними украинцами – нормальными людьми.
Но Китай далеко… Да и трудновато нам понимать друг друга, находить общий язык и общие интересы. И все чаще и чаще приходится вспоминать о тех, кто ближе, кто понятней, кто рукой подать – Россия… Флаги разные, а судьба одна.

                3
По городу прошел слух, что приезжает высокое начальство. Да это было заметно и визуально: улицы города, дома, парки и скверы стали обретать человеческий вид – покрасили фасады зданий, отремонтировали центральные дороги, позакрывали летучие базарчики, лотки в подземных переходах, из людных мест изгнали уличных певцов, музыкантов и нищих, дабы высокое начальство не разнюхало, что не все в стране живут также сытно, как они.
Стало известно, что в Харькове произойдет знаменательная встреча двух президентов – России и Украины. То, что встреча намечалась именно в нашем городе, а не в стольном граде Киеве или во Львове – западной столице Украины, заставляло харьковчан держать голову выше: именно к Харькову у президента России Бориса Ельцина какое-то свое, особое отношение, а значит, и к харьковчанам. Трудно сказать, почему для встречи президентов двух соседних братских стран был избран именно Харьков. Быть может, и потому, что здесь сконцентрирована мощная промышленность: здесь делают превосходные танки, отличные самолеты, современнейшие турбины для атомных электростанций… Наука на высоте…Может, потому, что наш город стоит на самой границе с Россией. А может, и скорее всего потому, что российского президента здесь, в Харькове, приняли бы гораздо лучше, д у ш е в н е й, чем в Киеве и тем более во Львове. Ибо приходится снова и снова сознавать, что существуют две Украины, Восточная и Западная, и никуда от этого не денешься. Западенцы живут под лозунгом «Геть від Москви!!!». Восточные протягивают России руку дружбы. Западные видят в Ельцине кровного и самого ненавистного врага. Мы видим в российском президенте правителя братской страны, находящейся сейчас в таком же трудном положении, как и Украина. Ссориться с соседями – хорошей жизни не видать.
Поголовное большинство харьковчан ждало эту встречу с нетерпением. К сожалению, она не состоялась, ее перенесли в Москву.
С болью в сердце (в который раз!) приходится признавать, что Украин-то все-таки две. Это красноречиво и убедительно недавно продемонстрировали и народные депутаты. Во время визита в нашу страну председателя Государственной Думы России Геннадия Селезнева. Выступая в украинском парламенте, кроме всего прочего, он затронул болезненный вопрос о славянском тройственном союзе России, Украины и Белоруссии. Реакция в зале заседаний была резко противоположная. Большая часть депутатов, левое крыло, приветствовали предложение Селезнева стоя, бурными овациями, скандируя: «Дружба!»… «Дружба!».. «Дружба!!!». Правое крыло, да не крыло, а крылышко, где-то пятая часть зала, с искаженными лицами барабанили руками, топали ногами, выкрикивали проклятия в адрес России, бросали в лицо гостю: «Геть!.. Геть.. Геть!..». А потом поднялись и стали покидать зал. Один из тех, кому невмоготу дружба с русским народом, покидая зал, обернулся к выступающему гостю из России и к тем, кто ему аплодировать, выставил левую руку вперед, правую прижал к груди и из воображаемого автомата или пулемета открыл по ним «огонь». Сколько ненависти было в лице этого руховца, народного избранника! Не хочу называть его по имени, кто голосовал за него – знают...
Ладно, пусть кто-то не любит русских, насильно мил не будешь. Но чтобы так ненавидеть, чтобы эту ненависть продемонстрировать перед миллионами телезрителей, чтобы все видели, что у тебя, народного депутата, на уме – стрелять, стрелять, длинными очередями... стрелять! Не такие ли «автоматчики» ездят наемниками в Чечню, чтобы дать волю своим чувствам, чтобы русских ребят убивать, своих кровных братьев?
Когда-то люди показывают свое истинное лицо. Как хорошо, что лицо этого народного депутата – не лицо всего того народа, который отдал ему свой голос и сердце. Людям свойственно ошибаться, а избирателям – тем более.

                4
На заводской декадке  мрачно: дела не идут, кто-то сказал, что, похоже, заводу «ламбец». Слова «ламбец», в словаре, наверное, нет, но смысл его понятен всем, тем более, что это словцо ассоциируется с другим, более понятным, распространенным и крепким.
Печальным был разговор. И снова генеральный как бы самому себе сказал:
-Каждый день приближает нас к мечте... – он выдержал паузу . с жесткой горечью пояснил: - полной остановке нашей фирмы... Вот лежит у меня черновик письма, адресованного... в Германию... на имя президента знаменитой на весь мир фирмы «Сименс»... идем на поклон... к кому?.. К тем, кого когда-то гнали в шею, кого презренно называли вшивыми фрицами, кому дали по морде так, что сопли на весь мир разлетелись... Пятьдесят лет мы хорохорились, ходили павлинами – мы победили, мы – победители!.. А мы, как ни горько это сознавать, мы – побежденные, мы потерпели поражение, крах и идем на поклон, просим взять нас на буксир, ибо наше судно без руля и ветрил, да еще все днище проржавело и течет...
Директор поднял, как мне показалось, очень тяжелый лист бумаги, адресованной в Германию, с хрипотцой начал читать:
- «Многоуважаемый господин...»
Не хочется приводить содержание этого унизительного письма. Идем на поклон поверженному врагу, который в кратчайшие сроки сумел встать на ноги. А что делать нам, плюхнувшимся в грязь лицом? Если свои президенты молчат, то, может, чужие, наши бывшие враги, услышат глас вопиющих в пустыне?
С китайцами не получилось союза, получится ли с немцами?
Чтобы не водить читателя за нос, сразу скажу: не получилось и с немцами – Украине не доверяют...

                5
Много ждали от  прошлого девяносто восьмого года. Надеялись, что год будет переломным в экономике страны, будет годом стабилизации и началом движения вперед. Да и президент Украины об этом говорил, однако (в который раз!) надежды на просвет в жизни страны оказались тщетными.
Девяносто восьмой год политологи назвали годом утраты иллюзий долгожданной стабилизации положения в стране. Полный завал, развал, обвал. К тому же в канун Нового года президент с экрана телевизора громогласно заявил:
-Я не могу сказать, что девяносто девятый год будет лучше.
Люди только вздыхают: как быть, что делать? Цены на все поднимаются, масло сливочное было пять пятьдесят, а сейчас двенадцать гривен. А зарплата та же, а пенсия та же. И по-прежнему деньги дают не вовремя, а то и вовсе не дают.
Люди в отчаянии. Пикетируют, митингуют, бастуют, совершают акции самопожертвования.
Еженедельник «Киевские ведомости» под рубрикой «Допекло» сообщает:
«Закончилась семидневная голодовка в которой приняли участие учителя Краснодонской средней школы № 1 им. Горького. К слову, на нее внимания никто не обратил. Эстафету подхватили другие учителя, и на сей раз объявили уже бессрочную голодовку до полного погашения задолженности по зарплате, которая составляет уже семь месяцев».
А в Луганске, не дождавшись зарплаты, шахтер решился на самосожжение.
«Не могу больше терпеть и ждать обещаний, - писал он в предсмертном послании, - поэтому и решился на этот поступок. Надоели издевательства со стороны руководства шахты и администрации. Это не выход из положения, но, может быть, из-за моего поступка быстрее пойдут дела».
Далее приписка:
«Сам трезвый, нахожусь в нормальном состоянии».
 Газета сообщает, что подобную акцию собираются повторить еще двое горняков.
В канун Нового года губернатор Харьковской области Олег Демин на пресс-конференции произнес ключевую фразу:
-Жить стало лучше, но не всем...
«Демократия – право на неравенство...».
Ну, а что касается оптимистических прогнозов высокопоставленных чиновников, то к месту будет вспомнить детали
одного разговора, переданного по телевидению, в котором участвовали бывший первый президент Украины  Кравчук, известный телеведущий многих программ Владимир Познер и ряд губернаторов, в том числе и харьковский Олег Демин. Речь шла о свободе слова, о правде и лжи, которыми средства массовой информации снабжают народ.
Познер говорил о том, что власть редко потчует людей правдой, чаще обманывает, лжет или, как он сказал, врет. И приводил убедительные примеры. Так как среди присутствовавших тоже была «власть», то она как могла пыталась оправдаться, что, мол, не всегда народу полезно все знать. Кравчук даже попытался эту лживость спрятать под оправдывающее ее определение: «государственная тайна». Все засмеялись – бывший президент и тут хитрил, лукавил, кривил душой, действовал по-кравчуковски: обходить острые углы, не говорить ни «да», ни «нет», серьезное сводить к шутке.
«Государственная тайна» - это то, что в ближайшем будущем народ Украины не ожидает ничего хорошего.
Падение в пропасть продолжается. Чем кончится этот затяжной прижок?
Когда парашютисты прыгают с большой высоты и без кислородных масок, им грозит потеря сознания, они могут не успеть выдернуть спасательное кольцо.
Мы падаем в пропасть, все яственнее и явственнее ощущая кислородное голодание.
Как бы не потерять сознания...

                6
В конце февраля в Москве президент Украины и президент России подписали долгосрочный договор об экономическом сотрудничестве.
Наконец-то два бедных брата, изможденных разрухой, поняли, что друг другу они нужны больше, чем какому-то богатому дяде за морями-океанами. Поняли, что их истинный друг не Международный Валютный фонд, не Европейский Союз и тем более не НАТО...
Народы России и Украины, правда, это поняли давно. И давно сердца и руки их тянутся друг к другу, да вот правительство никак не может сообразить, что к чему, все до него доходит далеко не сразу. Да и не до всех. Иные до сих пор считают, что с Россией нам не по пути. Что друг друга мы не поймем, ибо говорим на разных языках...
Зато народы-братья прекрасно понимают друг друга, ибо они говорят на одном языке – желания друг другу добра.
По-разному воспринят договор с Россией. Одна из газет называет это событие «Февральским мифом».
«Вокруг договора разворачиваются жаркие дискуссии политиков, пишет газета, а народ в очередной раз ждет, что вот сейчас-то и станет лучше.
Не станет. Ни в России, ни в Украине. Потому что у развернувшегося в начале нынешнего года президентского братания нет ничего общего ни с национальными интересами двух наших государств, ни с общеславянским единением».
И далее: «...Хозяином Украины уже стал международный спекулятивный капитал. Это его интересы представляют Ельцин и Кучма. А за плечаими господ-президентов встает серое здание Международного Валютного Фонда. И куда более серьезные личности типа Джорджа Сороса. Великие мастера валютных спекуляций и биржевых афер, богачи «из ничего». Страшный сон для национальных экономик всего мира...
Теперь пришла очередь Украины?»
Трудно народу разобраться в нынешней политической ситуации, понять, где правда, где кривда. Ясно одно: хоть круть-верть, хоть верть-круть, а плясать нам приходится под дудочку, на которой наигрывает Запад. Нам только кажется, что мы – самостоятельные, независимые. Мы и шагу не можем ступить, не оглянувшись на тех, кто держит нас за веревочки.
Досадно и горько. «За державу обидно...». А еще больше – за простых людей.
«Состоялось событие исключительной важности...» Очень хотелось бы, чтобы это было действительно так. Как бы не разъединяли народов-братьев недобрые силы, им не преодолеть сложившуюся веками взаимную тягу друг к другу самых близких по духу народов, русского и украинского.
На горизонте вновь ласкает взгляд скромное знамя Надежды на дружбу двух великих славянских народов.   
   
7                1
Весна девяносто девятого года пришла ранняя, теплая и солнечная, как бы обещая людям хорошее долгое лето и добрый урожай. У всех опять затеплилась надежда: будет что на огороде и в садах, да и коллективные хозяйства вздохнут облегченно. Да не тут-то было. Действительно на раннее тепло дружно откликнулась земля: буйно расцвели сады и уже завязались вишни, абрикосы, черешни и обозначились плоды на яблонях, уже взошла у многих картошка и люди ходили со сдержанной улыбкой на устах: будем жить!
А тут грянули майские заморозки и все сожгли последним дыханием зимы: почернели листья, цветы и плоды – все побило морозом, все умерло. Умерла надежда. Один сельский старик, досадуя на случившееся, в сердцах воскликнул:
-В чем же мы так сильно провинились перед Богом?!
Может, и провинились. Во-первых, в том, что все грызем друг другу горло. Весной началась война в Югославии. Клинтон, «отстаивая интересы американского народа», начал бомбить страну, которую американский народ не сразу найдет на карте мира, разве что летчики. Бомбят военные объекты и мирные кварталы, так сказать, ошибочно. «Ошибочно» разбомбили и колонну беженцев. Если раньше к американскому президенту у многих людей отношение было уважительное, то теперь... Никакую войну оправдать нельзя. Тут Запад требует от Украины отменить смертную казнь, миловать извергов и нелюдей, а там сыплет бомбы на головы стариков и детей.
Провинилась и Украина. Все никак не поделят то, что уже и делить-то нечего – осталась одна булава. И за неё дерутся. Все рычат друг на друга, свои. Дерутся не только политики, но и святые отцы. Не мирятся меж собой и народные избранники. Чтобы не пускать в ход кулаки, они просто не ходят на заседания. Как пишет одна из столичных газет: «В сессионном зале очень мало людей, а народные избранники вместо того, чтобы работать, курят и пьют кофе в кулуарах и в буфете». Когда же в субботу своим присутствием парламент почтили и вовсе считанные депутаты, терпение спикера лопнуло. «Мне просто стыдно сидеть за пультом. Я не хочу быть председателем Верховной Рады с такими парламентариями», - заявил он.
Не мирятся партии, все раскалываются. Вместо того чтобы объединяться, общество дробится. Хотя все взахлеб за единство, за единение, за «злагоду», на словах, а на деле украинский воз, погрузший в грязь по самые оси колес, тянут все те же Лебедь, Рак и Щука. Потому и не движемся вперед, а дергаемся то влево, то вправо, то пятимся назад. И люди сегодня уже не тешат себя расслабляющей надеждой: вот перезимуем как-то, а там придет весна и все образуется, главное – перезимовать...
В первые годы кризиса такие радужные мысли были у многих и, конечно же, у автора этих строк. Люди постарше помнят, что примерно так когда-то рассуждали о только что начавшейся войне с фашистами: война будет недолго... А затянулась проклятая на четыре с половиной года. Затягивается и экономический кризис в стране.
По-прежнему труднее всего пожилым. Цены растут, а пенсии мизерные, прямо-таки смехотворные. И дают их с большим опозданием, с задержкой на три-четыре и больше месяцев. Сколько ушло из жизни стариков от недоедания, от невозможности приобрести в аптеках необходимого для поддержания здоровья лекарства... Кто пользуется украденными деньгами униженных и обездоленных?
Чтобы хоть как-то помочь старшему поколению, в городах и селах Украины открываются специальные магазины, где пенсионерам дают продукты и различные товары в счет тех денег, которые им задолжало государство. Кстати, продукты в пенсионные магазины поступают самого плохого качества – то, что не могут продать где-то в другом месте: голодный пенсионер и дохлую кошку съест...

                8
Этой трудной весной, когда погиб почти весь будущий урожай, Украина в пятьдесят четвертый раз чествовала победителей той далекой войны, Великой Отечественной, о которой говорят и пишут все реже, а «умники» усиленно стараются принизить и вообще стереть из памяти народной великий праздник – День Победы, стараясь переименовать его в День примирения и поминовения.
Нет, День Победы был, есть и будет Днем Победы! И народ Украины, и все народы бывшей могучей державы под именем СССР продолжают праздновать именно День Победы. И надеюсь, так будет всегда. Историю переписывать вправе те, кто ее создавал, названия давать имеют право участники тех грандиозных событий, а не их соглядатаи и оценщики.
Чествовали ветеранов войны на заводах и фабриках, в учреждениях и учебных заведениях – всюду, где был хотя бы один живой участник тех страшных событий, произошедших пятьдесят с лишним лет назад.
Я поздравил своих немногих друзей-фронтовиков, в частности, писателя Васю Самойлова, и конечно же, Кузьму Филимоновича Белоконя – бывшего летчика-штурмовика, Героя Советского Союза, который начал свой боевой путь в Борисполе, а закончил в Берлине. Говорили о его книге «Суровое небо», которую я немножко помогал ему делать. Вспомнили, как ее переиздали, и мы, получив гонорар, спустились в кафе «Затишок» и опрокинули по стакану коньяку. Для начала.
Чествовали ветеранов войны и труда, конечно же, и на нашем «Проммэле».
В солнечный полдень стекались к проходной завода принаряженные старички, опираясь на палочки, позванивая медалями, неся во взглядах трудно скрываемое тепло – нас помнят, мы еще нужны, нас ждут...
Так получилось, что, встав с трамвая, я пошел за двумя по-праздничному одетыми пожилыми женщинами, которые неспешно держали путь в ту же сторону, куда направлялся и я. Когда мы проходили вдоль решетчатого забора соседнего завода имени Шевченко, или как еще его называют «Монолит», который был когда-то гордостью военно-промышленного комплекса, женщины приостановились, окинули пристальным взглядом знатоков огромный цех, взглянули на другой, одна из женщин сочувственно вздохнула:
-Мертвый цех!..
-Да, мертвый... – горестно согласилась ее спутница и поспешно с уже иной интонацией в голосе – бодренькой, с волнением и нескрываемой гордостью произнесла, кивая на цеха, возвышавшиеся через дорогу, другого, соседнего завода:
- А наш живет!
«Наш» - это, не нужно и гадать, наша «Проммонтажэлектроника».
Мы вместе вошли в проходную. Одна из женщин, увидав перед собой сразу несколько охранников, чуть стушевалась:
- Нам можно?
- Не можно, а нужно! – деланно строго ответствовал им начальник караула Сударев, кстати, тоже участник войны., точнее, участник венгерских событий пятьдесят шестого года...
Пропуска никто у пожилых женщин не спрашивал, тут их все прекрасно знают, наших уважаемых ветеранов труда, которые ковали победу в тылу. Это Ирина Матвеевна Пензева, бывшая изолировщица шин транспортного цеха, и  Надежда Викторовна Гридина – монтажница.
- Сразу в банкетный зал! – был приказ начальника караула.
А там уже и стол накрыт, и музыка, и, главное, знакомые, родные лица: Михаил Ефимович Козловский, он прошел боевой путь от Сталинграда до Берлина, кавалер ордена Красного Знамени, семь раз раненый, работает на заводе и сейчас: Александр Климович Вакула, война у него отобрала руки и ногу... вся грудь в орденах... и совсем молодые ребята в пятнистых камуфляжных куртках, увешанных боевыми наградами – директор инструментального цеха Анатолий Малиновский и лучший фрезеровщик завода Александр Онацкий – афганцы.
Дружеские объятья, поцелуи и даже слезы – такой день...такая трогательная встреча...
Первый тост... Слово держит директор – бывший пограничник. Он непривычно взволнован, как и все собравшиеся за праздничным столом. Он не воевал, но воевал его отец, который много рассказывал о том, как это было, и порой Владимиру казалось, что все это было и с ним. Да, все это было и с нами, настолько оно нам близко и дорого. Сколько раз отец Диканя говорил: вот кончится война и такая прекрасная жизнь будет! И мой отец это говорил. И мы ждали это прекрасное. И не дождались. Мы думали, что после того, что пришлось перенести нашему народу, уже никогда-никогда не будет ничего подобного, никаких войн. Все фронтовики в это свято верили, но жизнь показал другое: история, даже самая печальная, ничему не учит. Ее страшное безжалостное колесо катится само по себе, подминая под себя людские судьбы. Дикань говорил о несбывшихся мечтах фронтовиков. О том, что победители, к великому сожалению, больше похожи на побежденных...
-Выходит, наши отцы и деды воевали за то, чтобы страну, которую они ценой своей жизни отстояли, теперь сдать тем, кто хотел воевать, сдать без боя... Мы просто предатели... Вы нас простите...
Искренни и горьки были слова Диканя. Он говорил правду. Теперь уже можно говорить правду. Быть может, правда, немного и переборщил насчет предательства.
Было на празднике много тостов. Были цветы, были ценные подарки и деньги в конвертах. Была и минута молчания. Пожалуй, самый важный и трогательный момент на празднике «со слезами на глазах».
В минуту молчания лица у собравшихся за праздничным столом были суровы и одухотворенны. Каждый  был мысленно с теми, кто не дожил до этого весеннего дня, и еще и еще раз говорили им спасибо за то, что для нас этот день не померк. Вечная им память!
...В минуту молчания многое у нас проносится перед глазами. Боковым зрением скользнув по стоявшим рядом со мной за праздничным столом афганцам, я попытался угадать, о чем они думают... И увидел в своем воображении памятный знак в виде креста воинам-афганцам, харьковчанам-афганцам, погибшим в той позорной войне. С месяц назад у этого памятного знака собрались бывшие фронтовики на митинг-реквием, посвященный 10-й годовщине окончания афганской войны.
Вспомнилось, как начиналась она, эта никому не нужная война в чужой стране. Звучали красивые слова об интернациональном долге. Мало кто понимал, что нам нужно там, за границей, в чужом краю. Брежнев, пишут в мемуарах, долго не хотел начинать это грязное дело, но его «уломали» и кинули наших ребят в пекло. Появились тогда страшные слова: «черный тюльпан», «цинковый гроб», «цинковые мальчики»... Вспомнилось, как в нашем дворе мать погибшего в Афгане причитала у закрытого гроба:
-Зачем мне эта медаль «За отвагу»? Сына мне дайте... сына!
Тихо «черные тюльпаны» доставляли «цинковые гробы». Тихо хоронили. Тихо вручали награды. Негромко говорили о том, что эта необъявленная война – ошибка. Ошибочно лишены жизни тысячи и тысячи молодых и здоровых ребят. Десятки тысяч покалечены, изувечены. Исковерканы судьбы, растоптаны души. Ошибочно... И никто не виноват. И некому отвечать. Так же, как и сейчас некому отвечать за то, что творится в нашей стране, за то, что у людей отобрана возможность нормально жить, за то, что мы давно уже не человеки, а нищие рабы.
Страшно и то, что было и еще страшнее, то, что от подобных жутких ошибок горе-политиков никто не завтрахован. Кликнет завтра начальство: «В ружье!», и хочешь ты или не хочешь, пойдешь воевать с тем, с кем прикажут. Быть может, даже с русскими… Приказ начальника – закон для подчиненного... Кто-то будет воевать, а кто-то и не будет…
Может быть, об этом в минуту молчания думали и проммэловцы афганцы Малиновский и Онацкий. И вспоминали своих невернувшихся с войны однополчан.
В минуту молчания мне вспомнились чьи-то стихи:
Я устал от двадцатого века,
От его окровавленных рек.
И не надо мне прав человека,
Я давно уже не человек...
Разве может чувствовать себя человеком тот, кто по чьему-то дурацкому приказу должен убивать тех, кого не должен убивать?!
А может, проммэловские афганцы думали и о более близком и приятном – просто о своей работе. Ведь отсюда, из банкетного зала, через несколько минут они снова отправятся в свой цех. Выпили они чуть-чуть и видно по глазам, что опрокинули бы еще по граммульке, но надо работать… А на столе скучала непочатая бутылка «Русской». Когда ребята поднимались из-за стола,  взял ее и протянул Толе Малиновскому:
- Заначте, ребята, после работы пригодится…
Уговаривать афганцев не пришлось…

                9
Девяносто девятый год подкинул украинскому народу еще одну надежду: вот сменится президент и… жизнь переменится.
На носу президентские выборы и правительство лезет из кожи, чтобы показать народу хоть крохотный росточек хорошего, ибо, похоже, править страной собираются те же. Думали, сидели, гадали и высидели смехотворную цифру, характеризующую подъем отечественного производства: оно возросло по сравнению с прошлым годом «аж» на 0,8 процента. Еще одна лапшинка на уши обывателя.
Все эти годы, начиная с девяносто первого, считали падением Украины в пропасть. Потом стали успокаивать, что наконец достигли дна… стало быть, пришла пора стабилизации экономики, а потом, естественно, и ее подъема, а то и взлета. Но дно, как помните, илистое… Теперь говорят, что Украина топчется на месте. Недавний гость нашей молодой независимой страны, бывший могильщик советского строя, американский политолог Збигнев Бжезинский намекнул, что Украина впустую потратила «примерно шесть лет».
Компартия когда-то провозглашала лозунг о возможности построения коммунизма в одной отдельно взятой стране. Недавно родился анекдот о нынешнем положении в Украине. Послушав трансляцию заседания украинского парламента, Папа Римский пришел к выводу о возможности конца света в одной отдельно взятой стране. Так что речь уже идет не о свете в конце тоннеля, а о конце света… в конце тоннеля…
Понятно, что народному фольклору свойственно все преувеличивать, но беспричинно анекдоты не возникают. Положение в стране не ахти какое. Да уже и западные политологи возлагают все меньше и меньше надежд на скорое выздоровление Украины. Во всяком случае на ближайшие два года, 1999 и 2000, они прогнозируют дальнейший экономический спад в нашей стране.
Пятнадцать лет перестройки, десять лет жизни по западному образцу – страна валяется в кювете…
Что дальше? Каким путем двигаться? Точнее, как сдвинуться с места? Как выбраться из трясины?
Перед вконец изнуренной страной два пути: один ведет на Запад, другой – на Восток. Запад – заманчиво, красиво, но… кому мы там нужны? Кому нужны там наши товары? Мы там неконкурентноспособны. Восток… там злейший враг национально озабоченных – Россия, проклятые москали, которые помогали Тарасу Григорьевичу обрести волю*… А сейчас столько лет снабжают нас теплом, то есть газом и горючим, не дают окончательно загнуться. Правда, не даром, но кто мы такие, чтобы давать нам свое добро даром, мы уже чужаки. У России тоже, конечно, свои интересы, уж больно лакомый кусочек она потеряла в лице Украины. Но как бы там ни было, отворачиваться нам от такого соседа негоже. Надо и на Запад смотреть, и на Восток. Политикам ближе к сердцу Запад, простому люду – Россия. Русский был, есть и будет роднее шведа, поляка, немца, турка или чеченца. А торговать можно и с инопланетянами.
Но к сожалению, мало что зависит от простого народа, больше – от политиков и олигархов. Кто же в этом году станет у руля страны?
Политическая борьба активизируется. В верхах разрабатывается стратегия и тактика завладения властью, завладения умами людей. Народу трудно понять, кто есть кто. В обещаниях все хороши. Как заметил ведущий радио «Свободы» Анатолий Стреляный, подлинное лицо власти не то, что оно о себе говорит, а то, что о себе скрывает. Народ до сих пор толком не знает, кто такой бывший глава правительства Украины Лазаренко, порядочный человек или бандит с большой дороги. Но он тоже метит посидеть в президентском кресле. И нынешний президент Леонид Кучма. Казалось бы, не получается – отойти в сторонку, не мешай… Ан нет… одного срока, как он однажды обмолвился, мало для того, чтобы вывести страну из экономического кризиса.
Мои близкие и я будем голосовать за Витренко. Жаждем ветра перемен. Кучма – это стабильная серость и безысходность. У Кучмы в голове – забота о государстве, у Витренко – о народе. Так мне кажется.

__________________________________

*Русский художник Карл Брюллов продал свою картину за 2500 рублей и выкупил за эти деньги из неволи Т.Г.Шевченко.


И потом просто будет лучше, если президентом станет женщина. Как известно, в самые трудные моменты жизненных перипетий чаще всего выход из тупикового положения находила женщина. Так ее создала природа. Женщина – мать, на ней больше ответственности за жизнь своих подопечных. На ком сегодня в наше тяжкое время держится семья? Кто приносит в дом главную копейку, кто содержит семью? Женщина! Женщина стоит у лотков, мерзнет на базарах, нянчит детей, стирает, убирает, готовит и у себя, и у чужих людей, секретарит, водит троллейбусы, шьет, доит коров, «челночит» - трудится в поте лица.
Люди говорят: когда ничего не могут сделать мужики, пусть попробует поправить дело баба. В самые тяжкие времена женщины вообще обходились без мужиков – в войну сами и в плуг впрягались: «я и лошадь, я и бык, я и баба, и мужик!. Выдюжили. Может, и сейчас женщина вытащит страну из кабалы и разрухи, которую устроили-то мужики…
Люди сегодня говорят так:
-Мне все равно за кого голосовать, лишь бы можно было жить по-человечески.
Людям настолько опостылела сегодняшняя нищета, уже не бедность – нищета, что они не присматриваются, не вникают в суть программ партий, им уже все равно, кто ты: социалист или руховец, националист или комуняка. Кто даст кусок хлеба, за тем и пойдут – как голодная собака. Опаснейший момент в истории Украины! Сегодня из народа, как из куска глины, можно вылепить все что угодно. Настал момент, когда в формировании сознания и поведения людей уже могут быть использованы методы элементарной дрессировки – людей низвели до животных. Идеи никому не нужны, главная национальная идея сегодня – кусок хлеба. Мы живем для того, чтобы есть.
На нашем заводе настроение такое же. Предстоящим президентским выборам не столько радуются, сколько огорчаются, ибо любые выборы – это, во-первых, деньги, которые будут брать у самых «богатых», у народа… Значит, еще туже придется затягивать пояса, прокалывать в ремне очередную дырочку. Уже пуп к позвоночнику прилипает…
Выставил свою кандидатуру (набрался наглости!) и бывший премьер-министр народный депутат Лазаренко. Сейчас его, правда, собираются арестовать, но он далеко, в Америке, в «бегах»: денег много, а покоя нет, наверное, потому, что слишком много денег да не своих, а народных.
Генерального прокурора Украины спросили на сессии Верховной Рады, есть ли в зале депутаты, на которых заведены уголовные дела, и тот ответил: «Есть!».
Кому верить? Кому доверить наших детей и внуков? Как узнать, кто есть кто? Если президент не знает, кто рядом с ним работает, то что уж говорить о простых людях, которые своих избранников видят только на телеэкранах.
Бывшего главу правительства Лазаренко, которого сейчас собираются судить, Леонид Кучма несколько лет назад наградил высоким орденом Ярослава Мудрого как одного из самых мудрых: в беднейшей стране мира нашел миллионы  и не положил, как народ-дурак, на сберкнижку своей страны, а перевел в зарубежные банки разных стран, где денежки будут сохраннее. Чьи денежки миллионера Лазаренко? Когда это и где он успел столько заработать? А денежки-то наши, кровные… Патриот Украины обзавелся восемью иностранными паспортами разных стран и чухнул за границу.
Страшнее всего то, что кто-то будет и за Лазаренко голосовать, если дадут пирожок да нальют сто грамм.
Но я не удивлюсь, а скорее обрадуюсь, если новым президентом Украины станет… женщина. Может быть, Витренко, может, наша харьковчанка Богославская. Астрологи утверждают: грядущий век пройдет под «женским знаком». Наши милые соотечественницы-украинки уже правили и турецкой империей, и московским царством, и французским королевством, и норвежским. И правили неплохо. Так неужто они не смогут сегодня возглавить власть в своей родной стране? В родном доме, известно, и стены помогут. А если им, нашим милым женщинам, протянут руку помощи мужики -  лед тронется!
Накануне выборов все говорят о единении, но все больше и больше происходит дробление. Раскололся РУХ на две партии, что-то подобное начинается в НДП (Народно-демократической партии). Появляются все новые и новые партии, фракции и общественные организации. Все заучено действуют под красивыми лозунгами, где на первом месте стоит слово «народ», но по-настоящему о народе, о его благе никто и не помышляет.
К партиям все меньше доверия. Да и сколько людей в этих партиях? Шумит-шумит РУХ, а сколько их, руховцев-то? Харьковский РУХ, как пишет одна из газет, насчитывал 365 членов, имеющих партбилеты, 148 из них выразили недоверие пану Черноволу и изъявили желание уйти под крыло к новому лидеру… остальные же готовы бороться до последнего. Немного же, однако «борцов». Какая уж там борьба – двести человек на два миллиона харьковчан…
Не могу не вспомнить то время, когда организовывался РУХ. Было собрание, посвященное этой акции, и в нашей харьковской писательской организации. Я задал вопрос: почему это движение называется народным – народный рух. И Юра Стадниченко, сторонник этого движения, поэт и редактор журнала «Березиль», тоном, каким говорят учителя с тупоголовыми учениками, пояснил:
- А тому, що за нами йде увесь народ…
Я-то думал, что только я не иду за ними…
А бывший депутат Верховной Рады Лариса Скорик организовала еще и Всенародный РУХ… Что-то не видать на улицах сплошных потоков руховцев…
Члены любой партии – капли в людском море. И на выборах будут делать погоду не капли – море людское. А скорее всего, море денег.

                10
До президентских выборов осталось чуть больше месяца. Идет упорная и яростная борьба президентов за высокое кресло. Больше всего возможностей заявить о себе у нынешнего правителя Украины  Кучмы. Его величество беспрестанно мелькает на экранах телевизоров, статьи о нем чуть ли не в каждой газете, которые, кстати, стоят пока очень дешево. Наконец-то наш президент последовал хорошему совету древних: спешите делать добрые дела. И теперь налево и направо щедро раздает титулы, звания, ордена и премии, дабы заполучить из среды отмеченных голоса в свою пользу.
Поспешная щедрость президента настолько выпирает, что более совестливые и порядочные люди просто не являются на торжества. Так не пришли за Звездой Героя Украины поэт Борис Олийнык и актер Богдан Ступка. Им, наверное, стыдно было признавать себя Героями Украины – если кругом сколько много героев, заслуженных людей, то почему страна до сих пор (девятый год!) влачит такое жалкое существование?
Спешит-торопится наш президент задобрить и стариков, вернуть им пенсионные долги. Спешил так, что становится неловко и смешно. В воскресенье в моей квартире рано утром раздается телефонный звонок:
- Беспокоит почта…
- Телеграмма? – спрашиваю с понятной тревогой.
- Пенсия!
- Пенсия?.. – Я глянул на календарь – какой сегодня день… наверное, не воскресенье, а суббота или понедельник. Хотя по понедельникам пенсию тоже никогда не дают. Да нет, сегодня – воскресенье. Тем более…
- Таня, это вы? – спрашиваю.
- Да, я, приходите.
Никогда в жизни в выходной день пенсию нам не давали. А тут дали, да еще такими новенькими хрустящими ассигнациями, что и тратить-то жалко. Неожиданная пенсия да еще в воскресенье – во жизнь пошла… Во президент Кучма!..
И все-таки голосовать за него я не буду. Не стану вдаваться в детальный разбор его деяний, но охарактеризовать их можно одной фразой:  Кучма все делал для того, чтобы было государство, но палец о палец не ударил, чтобы каждый в этом царстве-государстве был хоть чуть-чуть счастливей, здоровей, богаче, чтобы жизнь его была по крайней мере сносной. Как свидетельствует опрос, 80 процентов населения нашей страны недовольны правлением нынешнего президента. И вот парадокс… Как сообщает пресса, предвыборный рейтинг у пана Кучмы уже самый высокий, он впереди всех претендентов на президентское кресло. Кто-то из журналистов назвал украинцев тупоголовыми: им плюй в глаза, а они – божья роса…
Нет доверия у меня к президенту Кучме и потому, что это бывший номенклатурный работник. Он был парторгом завода. В свое время мне доводилось встречаться с многими парторгами: и заводов, и колхозов-совхозов, и других разных организаций и учреждений. И однажды я понял, кто именно становится парторгом – человек, который что-то другое не способен нормально делать, хорошо делать, профессионально делать. В колхозе ему доверяют следить за выпуском «Боевых листков»… а во время полевой страды его, парторга, дело раздавать передовикам красные флажки. Это бы успешно могли делать и пионеры. На заводе хорошего конструктора никогда не поставят парторгом. В любом научно-исследовательском институте парторгом никогда не сделают человека, который кумекает в науке.
Помню, как однажды я спросил у Василия Ивановича Плехова, председателя колхоза «Украина», того самого председателя, который «пьет» и у которого хозяйство было одним из лучших в области, о парторге его колхоза, что он за человек и как его избрали на эту должность. Да, говорил Василий Иванович, образование у него высшее, но инженер он никудышний, что с ним делать… решили: пусть будет парторгом.
Но это же хорошо, что тот парторг так и остался парторгом колхоза. А вот другой дорос до секретаря райкома, Золочевского. И за пять лет своего руководства район развалил до основания. Потом, конечно, его сняли, но людям-то жизнь он попортил.
Наш бывший парторг дорос до президента страны. Хотелось бы, чтобы страной правили не бывшие парторги, не стажеры, а истинные президенты.
Недавно по телевидению передавали беседу с директором института политики Николаем Томенко. Мне понравилась его позиция в отношении нынешнего президента. Он сравнил имидж Клинтона и Кучмы. Да, у первого подмочена репутация в связи с его сексуальными делами. Но имиджмейкеры США со всей ответственностью твердо заявили: да, Билл Клинтон – плохой человек, но президент США он хороший.
-А наш президент… - Николай Томенко, подбирая слова поточнее, пожал плечами, - человек он хороший, но президент…
Не помню точно, как он сказал… Во всяком случае, оценку директор украинского института политики дал нашему нынешнему кормчему страны не положительную.
«Литературная газета» сегодня пишет о Ельцине: «России впервые повезло: ею руководит грешный, но мудрый человек».
Мне лично «до лампочки», кто пьет или не пьет, увлекается прекрасным полом или не увлекается (даже лучше, что увлекается!), важно, чтобы он делал дело, способное приносить людям удовлетворение и радость.
Хороший человек, говорят у нас на Украине, не профессия. А руководить страной должен профессионал, прирожденный президент.
За время правления страной Леонидом Кучмой в Украине из 52 миллионов человек осталось сорок девять, три миллиона – это почти две прибалтийские страны. Еще пять лет такого правления и будет, как в том украинском анекдоте о непутевых торгашах, когда сын отцу говорит: «Кончаем, батько, торговать,  бо нечем сдачу вдавать…»
Стране нужны крутые перемены.

11
Внешне жизнь в Украине благополучнее, чем в других странах бывшего Советского Союза. Но кто заглянет в души людей? Благополучно ли у них там, на сердце? Многие со многим смирились. С тем, что не выдают зарплату, с тем, что получают мизерную пенсию, с тем, что не могут купить нужных лекарств, с тем, что не могут работать по специальности, с тем, что ты никому не нужен – ты свободен от всех и от всего!
 В газетах появляется выражение «крах поколения». Это не потерянное ремарковское поколение – немцы нашли себя и не затерялись в мире. Мы уже потерпели полный крах, как во время кораблекрушения. И старшему поколению уже никто не бросит спасательный круг. Старшее поколение – лишнее в молодой независимой республике. Чем скорее от него страна избавиться, тем будет лучше для правительства.
Старшее поколение – балласт государства. Должно быть, и поэтому правительство палец о палец не ударит, чтобы пожилым людям помочь дотянуть до финиша достойно. Правительство на все находит деньги, но только не на улучшения жизни людей.
Попросил у директора денег. Прежде чем решиться на этот унизительный шаг, я долго мучился: просить или не просить? Не попрошу – не получу ни копейки. Попрошу – есть шанс получить сотенку-две. Деньги-то ой как нужны. Три месяца дома кушать кушаю, а денег не приношу: жена кормит… Набрался храбрости, и когда закончилось совещание, подхожу к директору и негромко излагаю свою просьбу… очень, мол, нужны деньги…
От слова «деньги» директор мигом хмурится. Я понимаю: все просят денег, даже те, которые на «мерседесах» и «джипах» ездят. Директор хмурится, а у меня сжимается сердце. Оттого, что я не знаю, что будет через секунду: уйду ли я с завода счастливым (Господи, как немного  иногда нужно человеку для счастья!), унося в кармане пару сотенок, или покину это мое временное прибежище не солоно хлебавши…
Напряженные и стыдливые секунды, которые надо пережить. А директор вдруг беззлобно рассмеялся:
- Ха-а, я думал, что он хочет остаться и на следующее совещание, а он денег просит…
Пилюля застряла в горле… Кругом люди, они обступают стол, у всех свои дела, все в общем-то меня понимают, сочувствуют – сами  не раз бывали в таком незавидном положении. И все-таки мне не по себе, мне стыдно, мне бы провалиться сквозь землю – три месяца я не просил денег, вроде бы уже можно и вот… Стыдно, конечно, должно быть не мне, а тем, кто там, наверху… Но тем не стыдно.
Я все еще стою, унизительно согнувшись над директорским столом в знаке вопроса.
- Давайте следующим заходом, - мягко говорит директор, человек по натуре добрый, но не всемогущий.
- Хорошо, - быстро соглашаюсь я и, жалея, что сегодня обратился-таки с просьбой дать мне немного денег, как бы неспеша покидаю кабинет, а сам чуть ли не бегу от стыда, от позора; тебе не только не дали денег, заработанных тобой денег, но еще и невольно посмеялись: « он денег просит…».
Не знаю, когда и как теперь просить.
Ехал домой с тяжелым настроением: дома ведь рассчитывают, что я принесу «получку». Ехал домой с мыслью забавной: взять томик Достоевского с его романом «Униженные и оскорбленные». Собирался перечитать, чтоб легче было на душе.
Ехал в трамвае и повторял слова бывшего царского министра
Петра Столыпина: «Бедность – это худший вид рабства», «Бедность – это худший вид рабства…».
А говорят, что мы стали свободными…

                12

До нового тысячелетия  осталось сто дней.           Само время, его неудержимый и стремительный бег подсказывает форму дальнейшего изложения текущих событий, происходящих на грани веков и тысячелетий – дневник. Это самая экономная форма, самая оперативная, самая правдивая и, быть может, сегодня самая нужная людям. Мы все явственней ощущаем биение пульса времени и его надобно запечатлеть как можно точнее, передать состояние своей души, состояние души общества и, может быть, даже души нашей страны.
Да пусть простят автора этих строк за нескромность, но в его голове вертятся чьи-то хорошие слова о том, что талант – это не только счастливый дар природы, но и поручение от Бога. Кто-то проводит свое драгоценное время на писание детективов, всякой пошлятины, дабы прославиться и заработать копейку, а меня влечет к себе летописание – запечатление правды жизни, которая, может быть, когда-нибудь кому-нибудь понадобится больше, чем иная история о серийном убийце. Большинство людей не убивают… Я пишу о большинстве.
Какие события сегодня нас больше всего волнуют и тревожат? Чем мы живем? По-прежнему больше всего – надеждами? Пожалуй, да.
Первая надежда, которая будоражила сознание всех и каждого, что конец света не придет, слава Богу, сбылась.
Вспомнился мой старый друг Слава Канарейкин, киевлянин. Он плавал на китобойном судне своего имени, преподавал матросам физику и писал. Заработал неплохие деньги, купил «Волгу», потом, сойдя на берег, мигом оброс друзьями, быстро прокутил денежки, продал машину и меньше чем за год остался без единой копейки и, естественно, и без друзей. Услышал от него поговорку: не имей сто рублей, имей тысячу и тогда будет сто друзей. Мы встретились с ним в не лучшие для него времена в Ирпене, в Доме творчества писателей, на киносеминаре. Он написал сценарий «Земля обетованная». Сочинил к нему песенку с такими словами: «Жизнь проходит как прежде, жизнь проходит в надежде, что все будет как лучше и рассеются тучи…». Сейчас Слава в Америке, человек он тонкий, добрый и талантливый. Думаю, что надежда его сбылась – все у него сейчас лучше. И мы тоже ждем, надеемся на лучшее.
Попробую зафиксировать эти последние мгновенья второго тысячелетия, оставлю на память тем, кто это прочтет, слепок своей души…

29 сентября
Очень теплые, красивые дни: падают листья, стукаются о скамейки и асфальт шоколадные каштаны, плавает в воздухе серебро паутины – чудесная осень, трогательная пора увядания, покоя и непонятной бодрости.
На рассвете, в шесть утра, гулял с собакой, с нашим чудесным  доберманом - Цэрри. Ходили вокруг дома, шуршали палой листвой – наслаждались листопадом. И когда я смотрел на опавшие листья, думал о том, что не столько любуюсь золотым ковром, устелившим все вокруг, сколько обращаю внимание на разбросанные то тут, то там порожние бутылки из-под пива и прочих напитков.
И поймал себя на не весьма приятной мысли, что в такую прекрасную пору, когда бы любоваться и любоваться природой, думать о высоком и вечном, я думаю о том, что можно было бы собрать эти бутылки и сдать, что три пивных бутылки, через которые я перешагнул, - это тридцать копеек, а на тридцать копеек можно купить булочку… И устыдился сам – вот чем занята голова украинского писаки. Хотя писателем я себя давно не чувствую... я просто пенсионер. Я, как сказал однажды мой отец,  п р о с т о    ж и ву… Как трава, как деревья, как доживают свой век эти опавшие листья.

1 октября

Сегодня – День пожилого человека. Он отмечается во всем мире, а нынешний 1999 год ООН объявил «Годом пожилого человека». Отличался ли этот день для меня и моей супруги чем-то от других дней? Разве только тем, что в газете я прочел поздравительное послание к пожилым людям мэра города, которое, как я понимаю, написал журналист из пресс-группы горисполкома. И все. Да еще на телеграфном столбе прочел объявление о том, что в одном из домоуправлений ветеранам войны и труда с 11 до 13 часов будет выдаваться бесплатная одежда – обноски тех, кого мы победили. Никто из моих близких не пошел – еще раз унижаться, давиться в очереди за какой-то уже никому не нужной тряпкой.
К тому же мы с женой еще в состоянии заработать кое-что. И в этот день тоже работали: жена, бывший старший инженер-геолог, убирала у богатых в квартире, стирала, готовила еду, а я отводил и забирал из школы своего юного подопечного – семилетнего Марка. Потом мы с ним гуляли, обедали у нас дома, короче, праздновали.
Раньше на праздники присылали из Союза писателей поздравительные открытки, пусть даже иногда и под копирку, что, конечно же, коробило, но все же было какое-то внимание. А теперь… каждый занят самим собой, ощущается страшная разобщенность, «свобода» друг от друга.
Мой милый Марк, мальчик чуткий и не по годам взрослый, наверное, потому, что рано лишился отца, спросил меня за обеденным столом, почему я невеселый такой? Мы с ним  предельно откровенны, как истинные друзья. И я сказал ему правду, что вот, мол, сегодня такой день… пожилого человека, стараются почитать людей в возрасте, но в общем-то день этот, как ты сам видишь, ничем не отличается от серой череды других дней.
Марк меня внимательно выслушал, сочувственно кивнул и, глядя мимо меня, по-моему, одновременно думая и о своем отце, раздумчиво произнес:
- Ничего, Вася, когда ты умрешь, я поставлю тебе очень красивый памятник.
Отцу его поставили  красивый памятник. Вот и меня мой юный друг отблагодарит за то, что я за ним смотрю. Спасибо, дружочек, утешил…


18 октября
В подземном переходе ходит пожилой человек, по внешнему виду еще не бомж, но уже приближающийся к этой незавидной  категории людей, останавливается возле одного газетного лотка, другого, протягивает руку:
- У меня свой табак… а бумаги на самокрутку нет… может, у вас найдется какая-нибудь завалявшаяся газетка… самая плохая, а?
Ответы продавцов газет однозначны: нет? Одна пояснила:
- Мы ничего не списываем – все продаем.
- Жадные какие…-  совсем как ребенок сказал еще не бомж, но уже на грани этого, и поковылял дальше, никому в этом мире не нужный
А дальше – это мусорки. Там газет полно. Правда, обсасывать их, куря самокрутку, удовольствие не из приятных. Потому и просит, пусть помятую, рваную, но относительно чистую газетку. Этому человеку еще присуще естественное чувство брезгливости. Но все проходит. Пройдет и это, данное природой человеческое чувство. Как у многих других обходчиков мусорных ящиков.
Всеми силами люди пытаются удержаться на поверхности, каждый выкручивается, как может. Каждый находит свои пути к тому, чтобы не опуститься на дно. Люди уже не так сильно стесняются своей бедности. Ходят по базару с баночками и целлофановыми пакетами. В баночку кто-то сердобольный капнет сметаны, кинет творожка; в пакетик – кусочек мясца или хотя бы косточку. Кто-то дает, а кто-то и сердито отмахивается:
- Иди-иди, много вас тут таких, на всех не надаешься!
Попрошайничают не только в переходах, на вокзалах и базарах, теперь уже заходят и в кафе, обходят столики с протянутой рукой, чаще всего - дети.
Некоторые люди, для которых пять гривен – это большие деньги, приноровились стричься бесплатно. В центре города, в лектории, где был когда-то гидрометеорологический техникум, где мне довелось учиться, в определенные дни вывешивается скромная табличка: «Бесплатная стрижка. Просьба приходить с чистой головой». Здесь работают курсы парикмахеров и вот надо же им, будущим мастерам салонов красоты, на ком-то практиковаться. Ясно, что из тебя не сделают красавца, как-то оболванят, но зато бесплатно. А бесплатно, как говорится, и уксус сладкий…
Я тоже несколько раз там подстригался. Ощущение не из приятных. В ожидании очереди люди стараются не смотреть друг на друга – стыдно, что не имеют возможности пойти в нормальную парикмахерскую, сесть в удобное кресло, а не на какой-то стульчик, и довериться человеку, который уже владеет своим мастерством, а не девчушке, которая собирается быть хирургом, но на всякий случай приобретает более нужную в нашей стране профессию парикмахера, стрижет тебя такая будущая медик-парикмахер и ты опасаешься, что эта девчушка вот-вот ткнет тебе в глаз ножницами или отхватит кусочек уха. Но раз на халяву – приходится терпеть.
Не смотрят тут люди друг другу в глаза и потому, что народ здесь бывает очень разный: и вполне интеллигентные бабушки и дедушки, и такой сорт людей, что в метро, например, воздержался бы я оттого, чтобы сесть рядом. А тут приходится… Одного парня, который пришел раньше всех, ни одна практикантка-парикмахерша не хотела стричь – неряшливый, грязный, похожий на бомжа. Размахивая руками, он доказывал, что голова у него чистая, что он мылся под душем, что он прямо с работы и просто не успел переодеться… Ему посоветовали переодеться и пообещали принять без очереди. И жалко было парня, но и сидеть рядом с ним было не по себе, оскорбительно было ощущать себя равным с ним, человеком, который уже тоже подходит к той грани, за которой ты  выпадаешь из общества и нарекают тебя бомжем.
Смотрел я на пока еще интеллигентных бабушек и дедушек, быть может, бывших учителей, врачей и артистов, думал о себе: я такой же, как и они – бывший… И вспомнил, как на днях мне говорила одна хорошая знакомая:
-Когда я уходила на пенсию, мне платили 132 рубля. Я вполне нормально жила на пятьдесят два рубля, а восемьдесят каждый месяц отдавала детям, которые еще не стали на ноги.
Дорогие политиканы, Кравчуки и Кучмы, да, плохо было жить при советской власти, но люди жили сами и даже имели возможность помогать другим. Когда это мы будем получать такую пенсию, что большую ее часть сможем отдать своим детям? И ходить в обыкновенную парикмахерскую…


19 октября
О том, как непросто живется сегодня в независимой Украине творческим людям, говорит заметка в газете «Факты» под типичной для нашего времени рубрикой «Больно». В заметке говорится о том, что «знаменитый советский фотохудожник Яков Шубин покончил с собой, не сумев смириться с творческой невостребовательностью».
Самоубийство – не ново на земле. И всякий раз приходит в голову простая и естественная мысль: а ведь он мог жить, он должен был жить, работать, творить, нести людям радость, а не огорчение. И всякий раз думаешь, что в подобной трагедии кто-то виноват. Виноваты те же горе-политики, которые разрушили пусть не райскую, но жизнь. Виноваты и близкие, которые в трудную минуту для художника оказались чужими и черствыми.
Почему меня так больно задел этот трагический случай?  Мне хорошо понятна его анатомия – как шел человек к своей последней черте. Художники – легко ранимые люди. Потому они и творят. Что-то маленькое что-то хорошее для них уже счастье, а что-то плохое, быть может, не такое уж для других и трагическое, для более толстокожих, для человека с душой поэта – невыносимое горе. Не потому ли творческие люди так часто добровольно уходят из жизни. Не добровольно, их выталкивают, все, кто только может. Из зависти, из подлости, из нежелания понять мятущуюся душу.
Жил в Киеве прекрасный детский писатель Виктор Близнец. Я видел его только один раз в Доме творчества в Ирпене, что под Киевом. Хотя заочно мы были с ним и ранее знакомы: он рецензировал мою рукопись «Сережа и Василиса Прекрасная». Рецензия была настолько хороша, что мне даже было как-то не по себе… рецензенты обычно так изощряются в критике, что просто диву даешься и удивляешься, почему же они так хреново сами пишут. Книга  вскоре вышла. Она была тепло принята и читателем, и издателем. Помню, когда я дарил свежий экземпляр заведующему одной из редакций издательства «Веселка» Всеволоду Нестайко, он попросил меня тут же написать заявку на следующую книгу. Я сказал, что следующей пока нет. Он: а в голове? В голове, я сказал, есть. Словом, написал заявку и принялся за работу над новой повестью. Это было в Ирпене. И вот в один из дней к нашему столику в столовой подходит незнакомый, приятной внешности мужчина средних лет. Глаза его мне запомнились – какая-то внутренняя боль была в них и желание раздавать добро.
-Мени сказалы, що це Василь Омельченко… - произнес он, и протянув руку, назвал себя. Оглядев меня, как экспонат, простодушно и как-то облегченно проговорил: - Просто, хотел посмотреть на человека, который написал такую хорошую вещь…
Мне было и приятно, и неловко…
А потом через два или три года я узнал, что Виктор Близнец повесился. Он не пил, он не был гулякой. Много работал. Был хорошим семьянином. Хорошим писателем. Но что-то надломилось в нем… Когда его хоронили, дочка тихо сказала над гробом:
-Прости нас, папа, мы виноваты перед тобой…
Не знаю, в чем они были виноваты. Говорят, что не раз упрекали: вот другие писатели живут… у них то-то и то-то, а ты… А может, во время ссоры сказали какие-нибудь уж очень обидные слова и он не выдержал…
Однажды и я чуть не выдержал… когда после одного перепоя, в момент  страшной депрессии близкий мне человек сказал:
-Бери веревку и иди вешайся…
И тогда я понял, что этому близкому человеку я не так уж и нужен. Да и кому нужен чудак, который каждый божий день чуть свет садиться за пишущую машинку и трещит на ней, не давая домашним спать. Кипы бумаг растут, папки с рукописями уже негде ставить, а книг нет… А стало быть, и денег… Вот уже скоро десять лет с тех самых пор, как стал я «паном». Кому нужен такой пан? Ни стране, ни семье, ни той, которая когда-то любила.
Никто не знает, что говорят близкие тем, кто покидает сей непростой мир по собственной воле. Я немного знаю. И глубоко уверен, что покидают мир далеко не по собственной воле. А потому, что вместо того, чтобы в критическую минуту жизни несчастному протянуть руку, ему подставляют ножку или протягивают веревку. Орест Кипренский, художник, который создал один из лучших портретов Пушкина, в ненастный осенний вечер пришел домой пьяный, жена не впустила его в дом, под дождем он спал в палисаднике, простудился и умер. Такая вот любовь…
Когда уходят из жизни люди, как принято говорить, по собственной воле, в подобных трагических актах участвуют люди близкие и далекие, недруги и друзья и больше всего – правители той страны, которая из тебя по капельке выжимает творческие и человеческие силы, превращая тебя в комок никому не нужного истерзанного тела.
…Выплеснул все это на бумагу и хожу с чувством вины перед одним из самых близких мне людей. Пытаюсь оправдать этого очень близкого мне человека: все-таки и я в свое время крепко выпивал, а кому это может понравиться. И если подобное в последние годы случается со мной раз в три месяца, все равно это страшно неприятно и противно тем, кто рядом с тобой. И когда в тот раз я утром сказал, что мне очень трудно,  не по себе, этот человек посоветовал мне взять веревку и «помочь» себе… Хорошо еще что сам не «помог», как это сделала  со свои мужем  прекрасным русским поэтом Николаем Рубцовым его жена – задушила любимого подушкой…
Нет, эти слова насчет веревки я не могу оправдать, как бы этого ни хотел. А если бы я взорвался и «помог» себе, кто бы знал, что послужило последней каплей, переполнившей больную душу?
В общем-то все мы хороши…

  20 октября
Страшные дела творятся вокруг нас. Страшным становится мир. Страшно становится за людей, которые превращаются… зверями я их не могу назвать – зверь оскорбится, он не такой… как эти нелюди. И становится их все больше и больше, наследников Чикотил и Оноприенок. В газетах появляются новые, характерные для нашего страшного времени рубрики типа «Жуть».
В статье «Подвал пыток на улице Рельефной» сообщается, что в лесопосадке неподалеку от кладбища случайный прохожий нашел матерчатый мешок… с человеческим телом… В радиусе километра были обнаружены остальные части тела… Расчлененный труп. «Это преступление потрясло своей бесчеловечностью даже видавших виды оперативников угрозыска, работников прокуратуры и судей»…
…Продолжаю писать про это, спустя день, так как не мог сходу перенести на бумагу то, что предстало перед моими глазами, когда я читал ту страшную заметку. Одним словом, заглянула в гости к своим друзьям шестнадцатилетняя девушка. Выпили, поссорились. «Прямо в доме были сорваны полы и вырыта яма. Избитую до синевы Таню бросили в яму и прикрыли половицей. Из этого «гостеприимного» дома на Рельефной она уже никогда не выйдет…»
Расправа была ужасная. «Изверги прижигали ее тело раскаленными ложками, стригли голову, кололи тело иглами, сыпя на раны соль и смачивали их водой… Пищу жертве не давали, принудительно кормили испражнениями и тараканами. По несколько часов в сутки Таню доставали из ямы и заставляли танцевать раздетой.
Для «усиления эффекта»  подводили к обессиленному телу оголенные провода от розетки… Удовлетворив все свои «прихоти» (все мучители мужского пола – от девятилетнего до совершеннолетнего – неоднократно принуждали Таню к оральному сексу), Сиренко, Баранов отрезали жертве уши».
Потом несчастную девушку убивали, отрезали руки и ноги… После убийства и расчленения тела один из преступников сказал, что из тела получились бы котлеты, которые можно будет продавать. Но подруга пострадавшей отказалась продавать котлеты из Таниного мяса. Она только попросила вспороть уже мертвой Тане бок, чтобы посмотреть на ее внутренние органы… Все это было проделано… Останки тела были разбросаны в лесопосадке вокруг поселка Красный Октябрь…
Такая вот жуть… Мурашки по коже и волосы дыбом. Неужели это те дети и подростки, которых мы видим на улице? Неужели это мы – украинцы? Откуда такая невиданная и неслыханная изощреннейшая жестокость? Конечно же, здесь сыграла свою гнусную роль и западная массовая «культура» с ее стриптизами и садистскими фильмами. «Треба горнутися до Европы…» - не однажды призывал поэт-депутат Павлычко. Горнимся… Ибо свое нам не годится, свое не то!
А я параллельно вспомнил свое, осмелюсь сказать, советское. Когда мы, пацаны, тоже в очень трудное, голодное и холодное послевоенное время нашли мертвого птенца ласточки, как любовно и торжественно мы его хоронили: собрали самые красивые стеклышки, вырыли ямку, устелили стеклышками – получился прямо-таки хрустальный гробик-могилка… бережно завернули птенца в серебряную бумагу-фольгу… и даже из прутиков крест поставили…
Откуда у нас было столько нежности тогда?
Откуда столько жестокости у нынешнего поколения сегодня?
Нежность к нам шла от родителей, всего уклада жизни, который сейчас упорно стараются перечеркнуть.
Не надо зачеркивать в человеке доброе, нежное – это преступно. Не надо «горнутися» до чужого, чуждого нам. У нас есть свое, лучшее.

21 октября
Покупая газеты, ловлю себя на мысли, что меня все меньше и меньше интересует российская пресса. Я уже давно не покупаю ни «Комсомолку», ни «Известия», ни тем более «Правду». Я становлюсь почти равнодушным к российской телепрограмме «Время», исключая, конечно, сообщения о войне в Чечне – это болит, как и болело раньше. А так чувствую, постепенно отхожу от России душой, она становится для меня если не чужой, то далекой, не моей.
А еще пять-семь лет назад меня так же сильно волновало то, что происходило в России. Россия была тогда еще «моей», «нашей». Незаметно, но уверенно мы расплываемся в разные стороны: Россия и Украина. Хорошо это или плохо? С одной стороны, может быть, и хорошо – мы становимся более самостоятельными, обретаем свое лицо, обрастаем сугубо своими интересами, становимся более украинцами.
С другой стороны, мне жалко, что дети мои и внуки уже не будут знать, как мы, великие просторы России: седой Урал, суровую Сибирь, ее изюминку – Алтай. И само собой – ее людей. Мир для них сузится почти на десять тысяч километров. Они уже никогда не будут ощущать себя гражданами великой страны. Мы сами себя обнесли высоким забором. Мы, я считаю, обеднели. Нас уже не очень интересует, что происходит в России – она уже становится для нас заграницей, все равно, что для нас сегодня Польша или Турция.
Досадно и больно, что мы все больше и больше отдаляемся друг от друга – Россия и Украина, украинцы и русские. Мы все же родные, а нас всеми силами политики стараются сделать чужими и кое-кто был бы бесконечно рад, если бы мы стали врагами.
Неужели для наших внуков Россия станет такой же чужой страной, как, например, Турция?
Считаю, что в конце двадцатого века совершенно величайшее преступление: воздвигается стена меж двумя братскими народами. Пусть торжествуют политики, ибо до народа им никогда не было никакого дела и не будет. Миром должен править разум… Но, как любит говорить Борис Олийнык, у нас «умов» нема…

25 октября
В одном из своих предвыборных выступлений Леонид Кучма признался, что, с точки зрения экологии, Украина одна из самых неблагоприятных стран в мире. В нашей стране плотность расположенных химических, металлургических и других экологически опасных предприятий на квадратный километр выше, чем в других странах. Такое «наследство» осталось от Советского Союза.
Да, конечно, от Советского Союза. Интересно, когда политики в своих выступлениях перестанут ссылаться на своих предшественников. Слушаешь их и невольно делаешь вывод, что во всех наших бедах виноват Советский Союз, москали, коммунисты и кагэбисты. Но вот уже скоро десять лет, как стоят у власти демократы и они пока ни в чем не виноваты. За эти десять лет не было войны, не было голодомора, не стояли у власти коммунисты, не правили нами москали, не расстреливали кагэбисты, а из пятидесяти двух миллионов населения Украины осталось сколько? Сорок девять? Куда же подевались три миллиона? На чьей они совести? Интересно, что на это ответят демократы через еще десять лет? Кого они будут винить, опять коммунистов?
Я никогда не был коммунистом, но неприятно, когда вину за наши беды валят на кого-то – так легче править…


13 ноября
Мой старший сын Валера собирается уезжать в Аргентину. Еще при советской власти он как-то сказал: «Я не могу жить в этой стране…». А в нынешней – тем более. Он хороший инженер-электронщик, закончил еще и экономический вуз. И вот не востребован обществом, страной. А где-то такие специалисты нужны. Уже ездил в Киев, был в аргентинском посольстве. Ждет визу на выезд. Масса проблем, одна из главных – деньги.
Что ждет сына?
На днях он дал почитать мне письмо одного харьковчанина, который несколько месяцев назад уехал в Аргентину.
«Пробыв в стране чуть больше двух месяцев, я уже могу разбираться в жизни наших в Аргентине, и вообще.
Примерно из 20 приезжающих возвращаются сразу в течение месяца десять человек. Пятеро – это «хитрые», которые намылились ехать в США или Канаду. Остальные пять либо продали все свое имущество в Украине и им некуда возвращаться, либо уже не на что возвращаться. К ним отношусь и я.
Главное условие жизни здесь – работа. Еще одно условие – язык. Работу найти невероятно трудно. Для этого нужны либо ох какая профессия, либо знакомства. Наша диаспора не дружна между собой, не помогает вновь прибывшим, а только упрекает, что, дескать, мы сделали вам незалежну Украину, а вы не хотите ее обустраивать.
Валера! С твоим куриккулумом я заходил в некоторые организации, предлагал, говорил, что не срочно, что ты еще в Украине. Здесь не принято отказывать никому. Всегда говорят: «Виско, тайана» - хорошо, завтра. И все. За все время, что я здесь, мне удалось поработать только месяц. Работал грузчиком, но слово «работал» - условное. Удалось заработать только 85 долларов. Ты должен знать, что место в общаге корейского образца, я имею  в виду общаги, как живут в Харькове корейцы, стоит 100 долларов. Там же комната на семью из трех человек стоит 300 долларов.
Ну и последнее. Я знаю, как трудно сейчас в Украине. Знаю. Но я твердо хочу вернуться домой. Я не призываю тебя, Валера, ни к чему. Тебе решать, как быть. Но я очень много увидел здесь человеческого горя, развал семей, ночлежки наших под мостами и в парках.
И в конце, если позволишь, совет. Не продавай под чистую в Украине все подряд, оставь хоть квартиру, чтоб было куда вернуться, а то некоторые возвращаются и живут на дачах у знакомых. Второе, не нужно ехать сразу семьей. Поезжай вначале один. А там… Возможно, тебе и повезет.
Возможно, когда-нибудь увидимся…».
…Вот и думаю: ехать сыну туда или не ехать. Мне очень не хочется, чтобы он уезжал так далеко и неизвестно куда. Это, считай, мы больше никогда и не увидимся… Но вместе с тем не хочется, чтобы он мучился и прозябал в нашей нищей, загаженной стране.
Думаю: поехал бы я в Аргентину или в какую-нибудь другую чужую страну, если бы мне сейчас было сорок лет? Я бы не поехал. Мне кажется, я сумел бы зарабатывать пером. Но Валеру я не осуждаю, пусть едет, пусть попробует пожить еще одной жизнью. С его характером (он предельно честный человек) в нынешней Украине делать нечего. Ловчить и воровать он не умеет. Это не по нему. Пусть едет.

 15 ноября
Как и следовало ожидать, президентом Украины стал Кучма. Сработали большие деньги и усиленная антикоммунистическая пропаганда. На телеэкранах за последние две недели мелькал только голодомор и репрессии. Фильм «Ближний круг», о репрессиях, показывали почти каждый день – просто скулы сводило от того, что тебя принимают за последнего идиота. Но на многих это нагнетание коммунистического страха действует. А мне более близка позиция Виктора Некрасова, автора прекрасной книги «В окопах Сталинграда». Конечно же, он отлично был  осведомлен о том, что делалось в советской стране в тридцатых годах и позже. Но вот что он пишет уже в Париже по этому поводу в «Записках зеваки»:
«До сих пор не могу понять, почему самые страшные тридцать седьмые годы в моей жизни, в жизни моей семьи не вызвали никаких осложнений…»
Это было написано, подчеркиваю, во Франции, куда Виктор Платонович был изгнан советской властью. Казалось, кому, как не ему и перо в руки: лей грязь на свою бывшую Родину ушатами. Ан, нет, Виктор Некрасов – человек порядочней, чем те, кто обслуживал президентские выборы в Украине.
Да, был голодомор и были репрессии. Но было и другое. И за это «другое» на нынешних выборах проголосовала треть избирателей. Я не за коммунизм, не за мираж рая. Коммунистом я не был, как Леонид Данилович и его окружение. Я за гуманизм, за то, чтобы внимание было уделено каждому простому человеку. Но на костях простых, рядовых украинцев строится независимая держава. Старшее поколение погребено заживо. Это я говорю и о себе. Я умер как писатель, я ничто как человек, у меня ничего нет и ничего уже не будет – я газету не могу купить. Я, как когда-то говорил мой отец,      п р о с т о   ж и в у.
А у награжденного дорогим Леонидом Даниловичем орденом Ярослава Мудрого Павла Лазаренко обнаружены, как сообщают газеты, в одном из Антигуанских банков еще 80 миллионов долларов. Я-то и страны такой не слышал, а наш бывший премьер-министр, ставленник Кучмы, надыбал укромное местечко, показали б по телевизору – где оно. Боюсь, что вскоре откроются в Украине еще новые «Лазаренки».
Это обещает и Запад. Кстати, мое мнение о выборах совпадает с мнением обозревателей западных радиостанций. Один из американских наблюдателей избирательной кампании сказал, что народ Украины был изнасилован предвыборной пропагандой, а высокий процент сторонников Кучмы в Западной Украине объясняется тем, что у «западенцев» больше чувства стадности и они больше зомбированы.
«…Украина находится среди самых отсталых стран Черного континента. Кроме уверений Леонида Даниловича Кучмы, заимствованных у диджеев «Русского радио» - все будет хорошо! – сколь-нибудь серьезной экономической программы выхода из тупика нет».
«…Президентские выборы в молодой державе беспощадно высветлили одну из ее главных бед: нет веры. Народ не верит ни президенту, ни правительству, ни парламенту, ни правоохранительным органам, ни коммунистам, ни демократам, ни церкви. Страна, в которой человек верит только себе, надеется только на себя…»
Очень точно. Моя семья надеется только на себя. На нашем заводе «Проммонтажэлектроника» директор Дикань почти на каждом совещании твердит: надо надеяться только на самих себя…
А одна из газет, анализируя президентские выборы в нашей стране, статью предварила заголовком, который как нельзя лучше отображает то, что у нас произошло: «Украина сделала выбор между «плохо» и «очень плохо».
Стало быть, и жить в ближайшие годы нам предстоит «средне»… между «плохо» и «очень плохо». Неспроста же пресса советует затягивать пояса потуже. Да и народ чувствует, что его ожидает… Перед глазами сценка на избирательном участке: как и положено, играет музыка, приходят и подвыпившие, по привычке люди шутят, смеются, один хорошо поддатый мужичок даже приплясывает возле урны с желтым трезубцем; другой, совершенно трезвый, с поджатыми губами наблюдавший за пляской «электората», едко проронил:
-Гуляйте, воши, завтра – баня!..
Эта поговорка больше понятна, пожалуй, старшему поколению, знакомому с тяжелыми послевоенными временами, когда существовали санпропускники, куда завшивленные люди сдавали на полчаса-час свои вещи, в которых в вошебойках уничтожались мерзкие насекомые, а сами люди пока банились.
Расшифровывается поговорка так: «Гуляйте, дурни, завтра вам капут! По вашей же вине!»

 29 ноября
Вечером, прогуливая собаку, обратил внимание на мелькание огоньков возле мусорок. Раньше в баках для отбросов опустившиеся субъекты рылись среди бела дня, совершенно никого не стесняясь: одни выбрасывают, другие подбирают – безотходное производство… И вот появилась новая категория «обходчиков» помоек. Это люди, у которых наше смутное время еще не выветрило стыд, которым совестно совершать сие неприглядное действо, ковыряться в отбросах, на людях, среди бела дня, и они ждут вечера, берут фонарики и… добывают себе «продукты питания».
Президентская пресса трубила о стабилизации в Украине. Если что у нас и стабилизировалось, так это нищета.

30 ноября
Инагурация президента Кучмы. Он все-таки добился, чтобы эта церемония проходила в Национальном Дворце «Украина». По телевизору показывали, как вылизывали киевские улицы – снега-то сколько нападало, а там, где должны проезжать машины с участниками этого торжества, как будто снегопадов и не было – чисто, как летом. Сколько же потребовалось техники и человеческих рук и, разумеется, денег, чтобы так чисто вылизать дороги и тротуары?
Торжества были  пышными. Наш президент не отличается, к сожалению, скромностью. В такое трудное время выкидывать столько денег, народных денег – транжирство. Президент должен показывать личный пример экономии трудовой копейки. Помнится, президент США Билл Клинтон проводил свою инагурацию на ступеньках Белого Дома, наверное, не оттого, что Америка беднее нашей Украины…
Прочитав обращение к народу, Кучма направил свои стопы в зал, а там его мягко, как заблудившегося ребенка, повернули снова на сцену - «зарапортовался»…
-Перехвылювався, - оправдался Леонид Данилович.
Конечно, очень трудная работа – прочитать чужой текст и потрясти взрослой игрушкой – булавой.
Нет, нет у меня уважения к нашему «новому» старому президенту. Не верю я, что он что-то сможет сделать для улучшения жизни украинского народа. Не верят в это и на Западе, ведь оттуда почти никто не приехал поздравить нашего дорогого Леонида Даниловича, очень дорогого. Из Америки прибыл заместитель министра…

1 декабря
Был на заводе, на очередной декадке. Дела плохи, все никак не могут выполнить план. Директор не то что злой – лютый! Денег я уже не прошу – знаю, что нет. Светлана Николаевна пожаловалась: ну какой она профорг? Пришла женщина, у которой умер муж, попросила на похороны денег – где ж еще просить, как не в профкоме? В расчетном отделе сказали, что она заводу должна 150 гривен, так что просить денег еще она просто не имеет права. Пойти к директору, но он же говорил, что больше ни копейки тем, кто должен заводу… А покойный тоже когда-то работал на «Проммонтажэлектронике»… В общем, дела невеселые.
Домой шел, минуя магазины…
Дома, правда, полакомился рыбкой – жена принесла от Алены, матери мальчика, которого мы нянчим. Жена время от времени что-то от них приносит: то оставшуюся крупу, в которой вот-вот заведутся жучки или уже завелись, то недоеденный хозяевами суп или борщ, то голову или хвост копченой рыбы, то остатки курицы. Там, у наших работодателей, жена говорит: это будет собачке…
Думал ли я когда, что на излете жизни буду питаться объедками с барского стола и что самое главное – не буду себя ощущать столь уж униженным!? Люди ж не ощущают себя слишком уж униженными, когда собирают бутылки или роются на глазах у всех в мусорках. А мы едим то, что дают нам «для собачки» у себя на кухне – никто не видит, что мы едим. И никто не знает, что мы будем есть завтра. Может  быть, присоединимся к тем, кто обходит мусорки вечерами,  с фонариками.

4 декабря
Снова отключают свет на 2-3 часа, чаще всего вечером, когда он больше всего нужен. А в некоторых городах, как, например, во Львове, говорят уже, что свет не «отключают», а подключают, то есть большую часть суток город находится без электроэнергии. Роды, пишут газеты, принимают при свечах.
Начинаются перебои с хлебом. У хлебных магазинов и киосков появляются забытые людьми очереди. Такие картинки: темная улица, затемненный хлебный киоск, в окошке которого трепещет робкое пламя свечи и тихо гомонящая толпа людей в ожидании приезда машины с хлебом. Вроде бы и войны не было…

5 декабря
И все же не хлебом единым жив человек…
Сегодня воскресенье, и я вспомнил, что каждое первое воскресенье месяца в центре города возле «Зеркальной струи», что напротив Оперного театра, по-прежнему собираются бывшие читатели и авторы одноименной газеты «Зеркальная струя», редактором которой был Владимир Митрошин – человек, каких в Харькове не так уж и много, человек, для которого по-прежнему что-то значат литература, искусство и даже философия. В этой газете какое-то время посчастливилось поработать и мне заведующим отделом прозы. Эта газета была единственной  на Украине «литературно-художественной», в которой печатались стихи и рассказы, повести и сказки. Эта газета открывала новые имена в литературе и искусстве,  возвращала из забвения тех, чьи имена несправедливо замалчивались, публиковала статьи по истории, религии, науке и философии. Газета не выжила. Как все доброе, нужное людям. Правда, люди-то разные. Одним требуется настоящая литература, другим – суррогат, одним по душе чистое, красивое, другим – блевотина. Каждому свое…
Газета «Зеркальная струя» намеревалась стать литературным альманахом, а потом, может, стала бы и журналом… но нынче время не для литературы, культуры и искусства. Газета закрылась, но люди, которых она в свое время собрала вокруг себя, остались. Они не прекратили писать стихи и прозу, они по-прежнему приходят раз в месяц к «Зеркальной струе», чтобы пообщаться, почитать стихи, обменяться новостями, чтобы не захлебнуться в трясине нашей серой жизни. Бывший заместитель редактора газеты Надя Акимова открыла свой клуб «К» и «Надежда», выпустила первый номер новой очень небольшой по объему литературно-художественной газеты «Китайская стена» - есть под таким названием здания на Павловом Поле и на Салтовке – длинное, во весь квартал, жильцы его назвали «Китайской стеной». Один из пунктов устава клуба гласит: «Я стремлюсь к увлекательной насыщенной жизни». Члены клуба посещают музеи, выставки, ходят в театры, на концерты, встречаются с интересными людьми, путешествуют, просто общаются, начали выпускать «Альманах путешествий».
Так что не все человеческое уничтожено, остались оазисы духовности и у нас, в Харькове.

8 декабря
Новые времена – новые песни. Раньше накануне незалежности все национально озабоченные с пеной у рта надрывались: «-У нас все е!»
И вот по радио поют уже другие песни, поют о том, что у нас «ничого немае… ни хлиба, ни сала, немае… ни свитла, ни газа немае… хиба ж так бувае, що робиш, а грошей немае… Та як же так можно, що ничего немае!»
Интересно, как слушают эту новую украинскую песню те, кто трубил, что нас объедают москали, что если отделимся от них, то сразу станем лучше жить, ведь у нас «все е!».

10 декабря
Вчера был на вечере у Нади Акимовой, в библиотеке имени Станиславского. Думал, что людей там будет раз-два и обчелся и пришел за десять минут до начала и был приятно удивлен, что в зале все места уже заняты, еле нашел местечко в уголочке. Значит, людям не только колбаса нужна. Люди по-прежнему интересуются и историей (рассказывали о генерале Деникине), и краеведением (узнал о караимах, которые живут в Харькове), и поэзией (речь шла о Доме «Слово», где жили писатели, художники и артисты), и музыкой, которая была посвящена 100-летию И.С.Козловского.
Три часа прошли как пять минут. Акимовские вечера – глоток духовности. Это, конечно, не идет ни в какое сравнение с тем массовым зрелищем, которое время от времени происходит у нас на площади Свободы: много шума, блюстителей порядка, пивных бутылок и… пустоты.
Странно, а может быть, и вовсе не странно, что «пустоте» у нас в стране уделяют гораздо больше внимания, чем нужному людям – таким мероприятиям, как вечера у Нади Акимовой. Дать бы ей зал побольше, всякого технического оснащения и просто оказать бы больше внимания со стороны городских властей. Помочь материально (найти средства на издание литературно-художественной газеты), поддержать морально (за подвижническую деятельность Надежде Акимовой пора бы присвоить звание «Заслуженного деятеля культуры»).
Подвижничество, как гласит словарь русского языка, - это самоотверженная деятельность, направленная на достижение высоких целей.
Великое спасибо Наде за ее талант пробуждать в людях добрые чувства и привносить в нашу серую жизнь свет, радость и неиссякаемую надежду на лучшие времена.

11 декабря
Несколько дней назад, кажется, 3 числа с официозом отмечался День Вооруженных Сил Украины (или как-то по-другому это называется). Как и положено, в столице во Дворце «Украина» состоялось торжественное собрание, посвященное этой дате, большой концерт, вручались награды, по-моему, был парад, может быть, и фейерверк – праздновать у нас любят те, что наверху.
У народа эта дата прошла незамеченной: никто никого не поздравлял, не дарил подарки и цветы – людям чужд этот праздник. Пока впечатление такое, что власть живет одной жизнью, народ – другой. Нет единства мысли, единства взглядов. Народ по-прежнему отмечает 23 февраля – День Советской Армии, или как его называют в России – День Защитника Отечества. Но мы ж ничего не хотим российского, пусть хуже, но – наше. Время у нас не московское, в три часа дня (дня!) уже сумерки, а в полчетвертого – темно. Чем было плохо то время? Чем был плох праздник 23 февраля?
На Украине спешат как можно быстрее все разрушить и построить новое. В результате получается, что у нас нет ни нового, ни старого. Есть ли у нас хоть одна такая интереснейшая газета, как «Комсомольская правда» или « Московский комсомолец»? Нет… Россияне не побоялись оставить старое, коммунистическое название, не потому, что они за комсомол, а потому, что они за людей, за читателей, которые знают, что «Комсомолка» - газета первоклассная и надо держать марку! А мы – скорее все перекроить, переименовать, переделать, перестроить – разрушить.
Но сперва бы   научиться строить…

11 декабря
В Москве подписан союзный Договор между Россией и Белоруссией. Теперь это одна страна, каковой она не так давно и была. Не знаю, хорошо это или плохо, что они снова вместе. И для кого – хорошо, а для кого – плохо. Ведь правды настоящей о том, как живут в Белоруссии, мы не знаем, по телевидению нам торочат, что там все ужас как плохо, а люди, которые оттуда приезжают, говорят, что народ там всем доволен, что там ежемесячно  п л а т я т  зарплату и Лукашенко не имеет никаких отношений с МВФ, что каждый белорус не должен Международному Валютному Фонду по 200 долларов, как мы, украинцы. Слышал я, что в России люди говорят: «Заберите нашего алкаша (Ельцина) и дайте нам вашего Лукаша (Лукашенко).
На вопрос, что думает Украина по поводу объединения этих двух братских народов, наш президент сказал с брезгливой ухмылкой: «Украина в такие игры не играет!». Наш президент еще и лицемер…
Говорят, что через сколько-то лет Украина тоже присоединится в своим славянским соседям и братьям по духу. Может быть. Во всяком случае, Россия была, есть и будет великой державой. Как Китай. А Украина может сделаться европейской державой, но станет в затылок какой-нибудь Албании. Да, Европа привлекает своим могуществом, блеском и стабильностью, но нам до Европы еще шагать и шагать, как Моисею со своим заблудшим народом. Да и сама Европа-то объединяется – этого не стоит забывать.
Есть же наша, украинская поговорка, что гуртом и батька лучше бить. Мы с Россией и Белоруссией – родные. Немцы и турки нам никогда не будут родными.
Теперь говорят, что на карте мира появилась новая страна – Бело-Россия…

13 декабря
Президент Украины обещает открыть новое консульство в Палестине. Главное, чтобы все знали, что есть такая держава, что есть такой президент, а люди… чем быстрее очистится независимое государство от лишних людей (я себя тоже таким ощущаю), тем будет лучше для Украины, но не для тех, кто в ней живет.
Два высказывание лидеров России и Украины.
Скипер нашего парламента Александр Ткаченко  по поводу подписания Договора о создании Союзного российско-белорусского государства:
-Присоединение Украины к Союзу России и Белоруссии – это вопрос времени. Думаю, что сама жизнь заставит президента сделать этот выбор, потому что народ вправе требовать от своего избранника принятия тех мер, которые будут способствовать улучшению жизни в стране. Через два-три года и Украина обязательно присоединится к такому Союзу России и Белоруссии.
При ратификации Договора в российской Думе было только два голоса против, белорусские парламентарии проголосовали  е д и н о г л а с н о…
Весь мир в эти дни услышал заявление Ельцина:
-Клинтон позволил себе надавить на Россию. Он, видимо, на секунду забыл, что такое Россия, что Россия владеет полным арсеналом ядерного оружия. Пусть он не забывает, в каком мире живет. Не было и не будет, чтобы он один диктовал всему миру, как жить… Многополярный мир – вот основа всего. Так, как мы договорились с председателем КНР Цзян Цземином: мы будем диктовать миру, а не он, Клинтон, один.
Жестко, круто, но это прозвучал голос русского царя. Пусть Ельцин пьяница, скорее выпивоха, пусть он очень нездоров, но он стоит за Россию твердо. Мир имеет дело не с какой-то шмакадявкой, а с могучим русским медведем. И это приятно, видеть сильного человека во главе государства.

21 декабря
Состояние души на рубеже веков и тысячелетий: депрессия. Оттого, что я еще что-то могу и вместе с тем ничего не могу. То есть думаю, пишу, печатаю на машинке и… как будто бы я оказался на необитаемом острове: нет выхода к читателю.
Болит душа: в девяносто втором году  были на выходе три книги. В «Веселке» готовилась повесть о любви подростков «Белый танец». Уже была верстка. В «Прапоре» - детская книжка «Путешествие в страну Надежд». Уже получил гонорар… пусть даже смехотворный, издевательский – на полбутылки шампанского. В «Радянськом письменнике» готовилась к изданию книга повестей «Тяжелый рок». На подходе были новый роман «Месть обреченного» и повесть о детстве «Майские заморозки», копились рассказы, печатался там и там… шла жизнь и вдруг… Слава незалежной Украине! Мы свободны! Отчего спрашивается? От относительно сносной жизни, пусть скромной, но жизни?!.
Я погребен под завалом свободы. Куда мне девать эту свободу?
И новая рукопись о нашей современной жизни «Марафон надежд» - 800 страниц летописи нашей жизни лежат…
 А в голове новые замыслы… И мрачные мысли, что все твои творческие шевеления, вся эта творческая суета, творческий зуд тщетны.
И все еще цепляюсь за жизнь, хватаюсь за каждую соломинку, попадающую мне под руку. По утрам просыпаюсь раньше всех в нашем доме-улике и подолгу лежу с закрытыми глазами. Пока глаза закрыты, ты волен видеть жизнь такой, какой бы хотел ее видеть. Ты видишь радом с собой людей, которых желал бы видеть рядом. Ты делаешь то дело, которым  хотел бы заниматься. Пока глаза закрыты, ты живешь. Пронзает леденящая душу мысль: пока глаза закрыты – ты живешь… стало быть, чтобы жить, не надо открывать глаза, надо закрыть глаза навсегда.
На мгновенье мысль эта мне кажется спасительной, но в следующее мгновение я понимаю, что этот вывод – всего-навсего конечный результат того, что ты читал и слышал в своей жизни и с чем всю жизнь не очень соглашался, хотя с самого начала тебе казалось, ты чувствовал подспудно, что эта твоя жизнь временна, что ты пришел сюда на час, все оценить, все испытать, вкусить дурного и хорошего, помучиться вдосталь, все осознать, на что способен твой хилый разум, покаяться в грехах и, преклонив голову перед Всевышним, смиренно ждать Его решения, которое несомненно будет венцом справедливости.
Пока глаза закрыты – ты живешь. Это мне подсказано свыше. Стало быть, близок финиш. И надо спешить. Надо что-то делать. И я начинаю суетиться: что нужно сделать, а что не нужно? За что ни возьмусь, мне кажется, оно уже не нужно. Руки по-прежнему тянутся к бумаге: сказать бы и свое слово о жизни. И тут же мысль: а кому это твое слово сегодня нужно? В том смысле, что кто его напечатает, кто прочитает? А если никто, то зачем все эти лягушачьи движения, потуги, все равно масла не собьешь, чтобы выбраться к свету.
И все-таки тащусь к столу. И вытираю пыль с машинки. Оглядываюсь, хотя в комнате, кроме меня никого. Я оглядываюсь не на кого-то – на самого себя. Вижу себя со стороны и чувствую, что похож на алхимика, который каждый божий день суетится в своей лаборатории, что-то наливает в пробирки, что-то кипятит на спиртовках, что-то трепетно записывает, бормочет самозабвенно и… бедолага не знает, что все его усилия тщетны.
А я знаю, что все суета сует, что все пустое и в тоже время сажусь на рабочий стол и щелкаю на машинке, ощущая за спиной снисходительно-насмешливый взгляд моей Судьбы.
Быть может, я просто немного того… а может, и не немного – какой идиот будет делать то, что  н и к о м у  не нужно…
По-моему, я тихий сумасшедший. Как хорошо, что больше никто об этом не знает – было бы очень стыдно. Я ненавижу себя. За все. За всю свою жизнь. Я лишний человек. И в своей семье. И в нашей стране. И вообще на земле. Таким людям, как я, нечего делать в этой жизни – я твердо знаю. И посему… пора, брат, пора, душа покоя просит…
Да пусть простит меня Всевышний!
…От страшного поступка меня спасло лишь то, что я сел за машинку и излил душу – с кем еще можно поделиться такими мрачными мыслями, как не с белым листком бумаги…

22 декабря
Резко поднялись цены на продукты питания. Трудная будет зима. Да президент еще референдум затевает, опять же за счет блага народа. Что ж, у нас ведь главное – построить государство этакого абстрактного монстра, который пожирает людей живьем, с потрохами.
На днях был на заводе, спросил Светлану Николаевну, как ей живется. Она долго молчала, чувствовал – не хочется плакаться. Вздохнула порывисто:
-Та как… вот мы трое из семьи работаем на заводе… дочка еще и зять Леша… Живем же только на заводскую зарплату, которую в общем-то не часто получаем… да на мою пенсию, ниоткуда больше ни копейки… Попросишь у директора сотенку – дадут, а просить-то так не хочется – стыдно. Все, что было у нас продали: кольца обручальные, золотые цепочки, кулоны, браслеты… Осталось накрыться белой простыней и ждать смерти…
Это сказала женщина, которая работает на заводе с шестнадцати лет. Это говорит женщина, у которой хранится в шкатулке орден  з а    т р у д  - орден «Знак Почета». Это говорит женщина, у которой еще несколько лет назад было  все: работа, зарплата, возможность по-человечески отдыхать, планировать будущее, уверенность в завтрашнем дне. Теперь – только слезы на глазах.

27 декабря
Приезжал старший сын Валера, у него уже чемоданное настроение – через полтора месяца едет в Южную Америку, в Аргентину. Далековато, правда, но человек ищет, где лучше.
Ни ему, ни тем более мне не верится, конечно, что он, уезжает навсегда, покидает нас и свою родину, которая за сорок лет ничего, кроме неприятностей, не дала и не обещает в ближайшем будущем чего-то светлого. Больно. Досадно, но… сколько можно прозябать, сколько можно работать и за это ничего не получать? Пусть едет. Может, если все у него там будет «о’кей!», съездим когда-нибудь в гости и мы, хоть одним глазком поглядим на другой мир.

28 декабря
До конца кровавого и жестокого двадцатого века осталось три дня. Через три дня – новое тысячелетие.
Что больше всего волнует в эти дни? Бойня в Чечне. Это второй Афганистан. Город Грозный, говорят обозреватели, похож на Сталинград сорок третьего года. Отпустила бы Россия Чечню с Богом – пусть живут, как хотят. Чеченцы никогда не будут мирно жить с русскими. Волнует и то, что тележурналисты Украины стараются привить украинскому народу ненависть или хотя бы крепкую неприязнь к русским. Причем тут русский народ, историю делают единицы, войны начинают единицы, а воюют народы. Паны дерутся, а у холопов чубы трещат. Слоны дерутся, а гибнет трава… Мы – трава… И те ребята, что гибнут в Чечне. И мирные жители Грозного.
Проклятье всем политикам!

31 декабря
День как день. Приятно, что подсыпало снежку и слегка подморозило. Внешне ничто не предвещает великих перемен, смену веков, тысячелетий, начало новой эры. Все также в заботах снуют смурные прохожие, все те же нищие в подземных переходах и бродящие музыканты, разве что в этот предновогодний день всех их стало еще больше. Ну, украсился город, конечно, очень скромно. Его провинциальный наряд не идет ни в какие сравнения с тем, как выглядят сегодня западные города.
Настоящего праздничного настроения у горожан нет, не ощущается. Лично я его тоже не чувствую. К двум часам дня приехал на завод, посмотреть, как там, и с дальним постоянным прицелом: авось директор подкинет что-то, какую-нибудь сотенку.
План не выполнен, денег нет. По сто граммов, правда, сказал директор, найдется, а вот… он виновато улыбнулся… закуски не будет. Было немного и закуски – три тарелки: одна с хлебом, другая с нарезанным лимоном, третья с колбасой… на сорок человек. Были тосты, довольно сдержанные, были шутки по поводу празднества, директор время от времени советовал:
-Колбасу берите, хлеб берегите!
-Хлеб берегите, колбасу берите!
Традиционные три рюмки. После последней шеф заверил:
-Мы им еще утрем носа!
Ах, как хочется, чтоб «утерли»!
Два года назад после новогодней декадки все мы, присутствовавшие, расписались в ведомости и шли домой с хрустящими бумажками в карманах, заходили по пути в магазины и кафе… Год назад денег уже не было, был фуршет… на столах была водка и горы бутербродов… в этом году – три тарелки с «закусоном»… Что будет в конце 2000-го года?
Директор говорит, что год будет очень трудный для завода, что к власти пришли банкиры и облегчения производственникам ждать нечего.
Мне пожелал директор написать хорошую книгу. Писать-то пишу, но увидит ли она когда-нибудь свет?
И все же личные заботы каждого из нас ничто по сравнению с тем, что страшный двадцатый век кончается, что на смену ему идет новый двадцать первый век, грядет новое тысячелетие, хочется надеяться – лучшее. Спасибо Всевышнему, что он позволил нам дотянуть до этого знаменательного рубежа, до начала новой эры, на которую человечество возлагает и новые, великие надежды.
2000-й год, думается, должен быть годом глобальных переосмыслений, когда человечество поймет наконец, что оно достигло рубежа, за которым будет или новая прекрасная жизнь без войн и всяческих не нужных человечеству потрясений, или все же наступит конец света – человек уничтожит сам себя.
Человечество перед выбором: быть или не быть?
















 2000-ый год!

Глава первая

      1
2 0 0 0  - дата красивая, по-своему знаменательна. Но день как день. И ночь как ночь. Время движется дальше.
Люди несколько разочарованы тем, что с 2000-м годом мы не вступили в ХХІ век и тем более – в третье  тысячелетие. Оно начнется, оказывается, в 2001 году. Выходит, мы продолжаем жить в опостылевшем нам ХХ веке... Это до меня не доходит. Двадцатый век-то кончился. Сейчас, получается, мы живем в каком-то нулевом времени, переходном периоде, на нулевом рубеже, в безвременье, что ли. Что-то здесь не так с летоисчислением. А если вспомнить, что в мире существует где-то около восьмидесяти летоисчислений, то не стоит придавать большого значения нестыковке простого людского восприятия времени и научного, которое заставляет нас этот 2000-й год потоптаться на месте.
И все же для каждого из нас 2000-й год – великая дата, через несколько дней – Рождество Христово. Да пусть возродится вместе с Иисусом и наша великомученица ненька- Украина!

2 
Смена тысячелетий располагает к  разного рода размышлениям, о сегодняшних реалиях жизни.               
Жизнь настолько пестра и стремительна, что порой не успеешь сосредоточиться на предмете внимания, как он уже – унесенная ветром песчинка истории. Поэтому и хочется порой хотя бы просто зафиксировать ту или иную примету быстротечного времени – частичку реальности, из которых складывается жизнь… И ловлю себя на мысли, что все более и более тянет к дневниковой форме: увидел, прочувствовал – запечатлел. И, видно, тяга к дневниковым записям неспроста, ибо со временем эта форма обретает все больше и больше права на ведущий жанр в литературе. Даже такой великий и тонкий мастер художественной прозы, как Иван Бунин, однажды пришел к выводу, что «… дневник – одна из самых прекрасных литературных форм. Думаю, что в недалеком будущем эта форма вытеснит все прочие».
Вытеснит – не вытеснит… Но серьезному читателю она по нраву. Так как всегда приятнее узнавать о чем-либо из первых рук, из уст очевидца тех или иных событий.  Мы в бунинском недалеком будущем.
Какие мы, чем живем, что делаем, о чем мечтаем?
Мечтаем мы, конечно же, о хорошей жизни. Однако Украина, как недавно обмолвился ее премьер-министр Ющенко, с каждым днем становится беднее. А наш всенародно любимый президент Кучма растерянно вопрошает: «Куды, шановни, йдемо?».
Трудно шагать за человеком, который сам не знает, куда идет.
Собрался ехать на завод. Прихожу на трамвайную остановку. Людей полно, трамваев нету.
-Троллейбусы тоже не ходят, - говорит кто-то.
-А почему не ходят? – глаза у спрашивающего, будто он с другой планеты.
-Почему-почему… электроэнергии нет!
-Мы четыре часа в больнице просидели и нас не приняли, - жалуется бабушка, державшая за руку внучку, - света нет… Хуже чем в войну живем…

13 июня
Уверен, более чем уверен, если бы сегодня стал вопрос о проведении референдума для выявления «волеизлияния народа Украины» насчет соединения с Белоруссией и Россией, то правые и правительство ни за что не пошли бы на проведение такого референдума, ибо они знают мнение народа, которое невыгодно правительству, а стало быть, Западу. Запад не допустит, чтобы Восток был сильным и могущественным.

20 июня
Радио  «Свобода» сообщило, что на днях начинаются маневры военно-морских сил десяти стран НАТО, США, Англия, Франция… + Украина. Россия, как и следовало ожидать, отказалась от участия в этом действе. Запад постепенно, но уверенно прибирает Украину к рукам, делает ее ручной. И мы сами лезем в пасть удаву.

25 июня
Писать и не печатать – ненормально. Решил приложить усилия. Опубликовал материал в новой газете «Проспект Правды». Дал им еще кучу материалов, испытывая понятную неловкость, поинтересовался, платят ли гонорар… Ответили, что – нет… Как везде. А Шаляпин говорил, что бесплатно поет только птичка.

18 июля
Давно заметил, как только настроишься на работу, наметишь кучу планов и начнешь что-то делать (разнес кое-что по редакциям), в один прекрасный, то есть не прекрасный, момент обязательно что-то станет на пути, собьет тебя с толку, заставит думать не о творческих делах, а самых что ни на есть прозаических. Был у врача. И как и предчувствовал, надо оперироваться.
Вот и настал тот момент, которого ты опасался – очень нужны деньги, а их нет. Как быть?
Давит на мозги: вот и твой финиш, ты старый, больной да вдобавок ко всему и нищий. Старости не избежать. Болезней – тоже. Но нищим же я не был!

28 июля
В Аргентине Валера наконец устроился на работу на должность инженера. Но зарплатой он страшно недоволен – 400 долларов. Это там мало. А другу его больше повезло, он устроился на 800 долларов. Да случилась с ним беда… Из Люботина звонит мне Валерин тесть – Владислав.
-Михалыч, не знаю, как и говорить это по телефону…
У меня душа ушла в пятки – что-то с Валерой… он обычно звонит из Аргентины им, то есть жене Ане, а она уже – нам.
-У Валеры крупные неприятности… Друг его, Володя, погиб… Одним словом, зашел в ванную, то ли стирал там, то ли купался, долго не выходил, а когда Валера сорвал дверь, увидел друга мертвым, вызвал полицию. Полиция забрала (украла) все деньги, опечатала квартиру, Валеру выставили на улицу. Он у кого-то ночевал. Очень жаль его друга, оба они моряки-подводники, жили душа в душу, помогали друг другу во всем, и вот такая трагедия… В Павлограде у Володи осталась жена и двое деток-девочек. Да еще крупный долг – занимал у близких на дорогу и на проживание в первые месяцы в чужой стране.
С ужасом лезут в голову мысли, что это могло и может произойти и с Валерой. Не нашлось хорошим ребятам, крепким специалистам, отличным семьянинам места в нашей Украине. Такие здесь не нужны.
Сверлят мозг и другие мысли: будь в нашей стране иная, пристойная жизнь, был бы жив Володя, была бы счастлива его семья. Смерть украинского парня на чужбине – на совести наших политиков.
Очень переживаем за Валеру. Не пришили бы ему там еще какое-нибудь дело – всякое лезет в голову. И там никто за него не заступится. Здесь он не был никому, кроме своей семьи, нужен, а там, за океаном, тем более.

3 августа
Звонил Валера из Буэнос-Айреса. Жена его Аня говорит, что он уже пришел в себя, нашел другую квартиру, заключил на работе контракт на полгода и просит быстрее приезжать, особенно нужно, чтобы скорее приехала Леночка – старшая дочка, ей надо сделать операцию.
Переживаем за Володину жену – ей надо ехать за тем, что было когда-то ее мужем. Каково бедняжке сейчас? Такое горе свалилось на плечи молодой женщины, да еще и денег же нет ни копейки…
Валера поехал за тридевять земель ради дочери: здесь операцию им не светило сделать – за что? В Аргентине медицина бесплатная. Пока.
Думаю и о предстоящей мне операции – где взять денег? Были у меня на сберкнижке, была у меня и хорошая пенсия, должны мне и на заводе, но в кармане пусто. И еще более пусто – в душе.

1 августа
Приближается праздник – девять лет независимости Украины. Германия после войны стала на ноги через двенадцать лет. Но от Германии в сорок пятом оставались одни руины. Немцы встали из могилы за двенадцать лет, а мы… нас никто не бомбил, не обстреливал из тысячей орудий – мы сами себя разбомбили, действуя по указке Запада.
Лежит в столе завершенная большая работа - «Украинский пейзаж». Документальное  повествование о жизни в независимой Украине, социальный срез жизни нашего общества, своеобразный документ эпохи, который когда-то кому-то, осмелюсь надеяться, пригодится. Но как донести этот документ до читателя? Ломал-ломал голову… перебирал-перебирал в памяти варианты… И опять все упирается в деньги. Были бы они у меня – завтра была бы и книга. Дал почитать своим давним друзьям – учителям литературы Ларисе и Тане.
-Это надо печатать! – сказали они. И сникли: где, как?
-Может, сходим к тому мордовороту?! – раздумчиво проговорила одна из них.
Кто такой «мордоворот», я не спросил, дабы не навредить их планам. Понятно, что могущий, понятно, что с тугим кошельком, но – мордоворот… Наверное, не друг таким, как мы.
Ничего у моих милых друзей-учителей не вышло.

8 августа
Ваню Мироненко, моего собрата по перу и коллегу по «Проммэлу», снова приняли на работу. Уволили его за то, что иногда на смену приходил «веселый». А снова принял директор, поставив поэту-рабочему унизительное условие: пусть напишет стихотворение-покаяние, где признается, что он такой-сякой провинился, но дает слово, что будет хорошим. Что оставалось делать поэту? Написать такие стихи. Директору они пришлись по душе. Он зачитал их на декадке… люди посмеялись… И поэт- рабочий снова был допущен в химический цех. Надо взять у Вани эти стихи, которые ему помогли удержаться на работе.
Такое вот поэту наказание.

16 августа
Несколько дней назад в Баренцевом море затонула российская атомная подводная лодка «Курск». До сегодняшнего дня была надежда, что кто-то из 118 моряков будет спасен, но, правители, больше заботясь о себе, чем о простых людях, отказались от помощи иностранных спасателей и согласились ее принять лишь тогда, когда она уже не была нужна – все моряки лодки погобли. Каково родным?
А я все время в эти дни думал о Валере, он же три года ходил на атомной подводной лодке. Бедные ребята, кто служит на этих железных гробах. Да и платят им сейчас, как сообщает пресса, каких-то пятьдесят долларов.
118 молодых, здоровых ребят приняли страшную, мученическую, насильственную смерть. Жутко.

14 августа
Девятая годовщина Дня незалежности Украины. Вроде бы праздник… В Киеве военный парад, на трибуне улыбающийся президент в темных очках – наверное, стыдно смотреть людям в глаза. Бодрая музыка. Красивые слова о свободе. От чего я свободен? От получения зарплаты за свою работу, от нормальной пенсии, от издания книг, от гонораров, от бесплатных путевок в Дома творчества, от бесплатного лечения – от полноценной жизни я свободен, то бишь освобожден. Так и хочется крикнуть: хочу опять в заключение!
Раньше мой телефон разрывался от звонков – я был нужен газетам, журналам, издательствам, радио и телевидению, был нужен читателям, а они – мне. Теперь мне никто не звонит, да и мне некому, так как я в общем-то лишний человек. И нас таких миллионы. И чем скорее мы уйдем в мир иной, тем легче будет неньке Украине, которая сегодня празднует – так говорят по радио и телеку, но иначе думают люди.
В нашем городе «праздник» начался в семь утра на площади Свободы митингом партии Народного Руха. Где-то в восемь и я пришел поглазеть и не сразу нашел на площади, где это празднуют «руховцы».
Если бы не жовто-блакитные флаги, я бы их и не заметил. Флагов было около десяти, а «праздновавших», то есть митинговавших, в два раза больше. Да зевак еще с десяток. Трое унсоновцев в замусоленной полувоенной одежде… возраст у «вояк» пенсионный. Один из праздновавших был с «оселедцем» на сияющей от недавнего бритья голове. Вся эта братва напрашивалась на эпитет «ископаемые» - что-то такое пришло мне в голову при виде этих «героев» Украины.
Между прочим, говорили они о том же, о чем говорят и представители всех других партий: коммунистической, социалистической, демократической и прочих – о нашей трудной жизни, о повышении цен, низкой зарплате, мизерных пенсиях…
Во всех наших бедах руховцы винили все тех же коммунистов и комсомольцев и призывали взять власть в свои руки… Хотелось выкрикнуть: а где эти руки? Вас же нет…
На этот праздничный митинг руховцы пришли с единственным транспарантом, который призывал переименовать проспект Ленина на проспект Чорновола.
Великовозрастные артисты, похоже, самодеятельные, спели про пироги с сыром и еще что-то. Харьковчане проходили мимо этого убогого зрелища. Подумалось, неужели нет в УНСО молодых, красивых ребят, на которых приятно было бы смотреть? Наверное, нет. Неужели нельзя было пригласить настоящих артистов? Правда, для кого, для двух десятков человек? Да и песни, которые тут пели, не воодушевляют: «…Присягни, що помрешь, як прикаже вона (Украина)». И без ее приказа люди мрут, как мухи. Каждый год мы лишаемся такого города, как Полтава.
С тяжелым чувством покинул я площадь. Единственное, что поднимало настроение – к другой части площади стекался народ, без флагов и транспарантов шли молодые люди, студенты и школьники, чтобы поиграть в мини-футбол и уличный баскетбол. Здесь уже сотни людей, будут тысячи – это интересно и нужно!
Украина разная. Горсточка жалких людей хочет всех сделать такими же жалкими, как и они, а большинство не хочет, большинство хочет быть самими собой, такими, какими мы видим украинцев на улицах нашего города, в метро, троллейбусах, трамваях, в театрах и библиотеках, на площадях и стадионах – это мы! А эта горсточка с флажками, что кричат «Слава героям Украины», никак не вписывается в привычный пейзаж нашего родного города. Надо не кричать, а  р а б о т а т ь!
Впрочем, что это я так много об организации, которая людям до лампочки. Раздражает. Как соломинка, что шелестит в колесе. Раздражает то, что эта партия за девять лет независимости Украины не сделала решительно ничего, за что можно было бы ее если не полюбить, то хотя бы хоть чуточку уважать. Раздражает, что назвали себя Народным Рухом. Если эти двадцать человек в двухмиллионном городе – народ, то о чем тут еще говорить… Рух рухнул. Рухнул потому, что им надо было с самого начала думать не о таких «цацках», как (да пусть простят меня суперпатриоты) герб, флаг и гимн, шаровары и «оселедцы», а об элементарном благополучии народа, тогда бы это и был бы Народный Рух.
Настроение народа в этот праздник хорошо выразила телевизионный комментатор «АТН». К телезрителям она обратилась с такими словами:
-С праздником тех, кто считает этот день праздником…
По телеканалу «1+1» сообщили результаты опроса людей: кто выиграл от провозглашения Украины независимости? 7 процентов ответили, что – народ… 48 процентов – правительство. Уверен, что те семь процентов – правительство.
Люди, конечно, праздновали, точнее сказать, отдыхали: пили пиво, ели мороженое, ходили по выставкам и концертам. А вечером, когда стемнело, со всех улиц ринулись потоки людей к площади – на фейерверк. Зрелище было отменным. Слава харьковским пиротехникам! Здесь было все от души: и восторженные возгласы, даже вопли и бурные рукоплескания.
Что людям надо? Об этом говорили еще давным-давно – хлеба и зрелищ! Об этом и правительство наше должно помнить. Дайте людям хлеба и они будут также бурно рукоплескать от всей души нашему гербу, флагу, как рукоплещут сказочному огненному торжеству в небе, и не будут вопить от восторга, как дикари, а дружно и от всей души петь гимн своей свободной и любимой Украине.
Когда правительство повернется к людям лицом, все они станут патриотами. А пока… мы такие, какими нас сделали: мы не любим нашего президента, мы не любим наше правительство, мы равнодушны к нашему гербу, флагу и гимну, из которого знаем только первую сточку, что «Ще не вмерла Украина…», а стало быть, и мы… Но у всех у нас в душах запаяна нерастраченная любовь к своей Родине. Это придавленное, задавленное и растоптанное чувство бьется, клокочет и просится на волю, а ее нет, потому что независимой державы нет, мы пленники, заложники мнимой свободы и рабы наших правителей.
Вот такое настроение у одного из тех, кто не считает сегодняшний день праздником. В этот день моя жена убирает у богатых, они сделали (им сделали!) евроремонт и отчалили на «мерседесе» на дачу, а моя супруга моет окна, драит полы, выгребает мусор. Если наш президент считает, что это и есть праздник, то я и его жене желаю такого праздника.
Я же в этот торжественный день дублировал свою жену, то есть был в роли «усатого няни» - занимался с нашим юным подопечным: кормил завтраком, который, естественно, сам готовил (жена работает с ночевками), ездил с ним в парк, развлекался на аттракционах, потом опять кормил и укладывал спать. За работу мне было заплачено 20 гривен. Мы считаем, что это очень хорошо, ведь за то, что я был в роли «чужого» и меня кусали доберманы и овчарки, мне платили по пять гривен. Наши хозяева (какой же я к черту «пан»?) – люди щедрые и порядочные. Мы не против таких «богатых», хорошо обеспеченных. Люди работают. Люди вписались в нашу рыночную экономику. И слава Богу.
Один наш «вписавшийся» в нынешнюю жизнь знакомый, можно сказать, работодатель, проезжая мимо вокзальных киосков, показал глазами: «Вон, в том киоске я продавал вафли, было мне тогда четырнадцать лет…». Сейчас ему тридцать. У него несколько цехов, «джип»… и доброе сердце. Пусть богатеют люди. И мы будем жить лучше. Как мне однажды сказал директор «Проммэла»: «Я буду богатым и вы будете богатым». Дай Бог, ему скорей разбогатеть.
Итак, на праздник я заработал двадцатку! И когда она оказалась у меня в кармане, я сразу почувствовал себя человеком, у меня с ходу поднялось настроение, я что-то насвистывал и даже походка у меня стала иная, не осторожная и вкрадчивая, а размашистая, вальяжная – ну прямо-таки миллионер! Господи, какая-то несчастная двадцатка, а как она меняет человека. Теперь я что-то мог, пусть самое малое, но мог…
И в этот момент я сделал для себя маленькое открытие: деньги делают тебя более свободным, независимым. Будь у меня не двадцать гривен, а двадцать миллионов зеленых, мне было бы на все начхать. Свобода – не герб и не флаг, а деньги… Печально, конечно, приходить к такому выводу в конце жизни, но куда денешщься – это факт. А Пушкин что говорил… «Я люблю не деньги, а свободу, которую они дают».
Украинцы не свободны. Украина не независима. Она батрачка. Мы – батраки. И это не наш праздник.
Грядет десятилетие новой жизни в Украине. Для государства этот отрезок времени – миг, ничто. Для каждого человека – это пятая часть жизни, которая могла пройти вполне пристойно, но по вине политиков искромсана, растоптана, испорчена. Да и как могло быть иначе, ведь к власти лезут, как сказал один неглупый человек, наиболее испорченные люди.
Корреспондент «Столичных новостей» спросил у академика Бориса Евгеньевича Патона, есть ли какой-нибудь рецепт для Украины, который поможет вырваться из сложившейся ситуации. Ответ последовал такой:
-Трудно сказать. На своем веку я слышал массу программ: 100 дней, 500 дней… Но я знаю одно, все должны понять, что никто за нас работать не будет, и кроме нас самих, мы никому не нужны. Западу мы нужны в качестве сырьевой базы и спокойной страны на задворках Европы, а еще как потребители их массовой продукции… Создать благо для своей страны можем только мы… Мы набрали слишком много кредитов, выплачивать их не можем, а все глубже и глубже в них вязнем. А мы должны рассчитывать только на самих себя.
Что каждый из нас по мере сил своих и делает. Спасение утопающих… Но ведь мы не тонули, нас вытолкнули за борт политики. А точнее, Запад. А еще точнее, Америка.
Думал, что только у меня страшная неприязнь ко всякого рода политикам. Американцы, как пишет одна из газет, определили место политика в обществе. Оно среди пяти профессий с самым низким рейтингом этических стандартов. Политики стоят рядом с проститутками. А мы еще чего-то ждем от них…
В голове вертятся лермонтовские строки: «Уж не жду от жизни ничего я…»
А ведь ждал. Столько было замыслов… Да и написано за эти десять лет немало, только кому оно нужно… Может быть и нужно, но между писателем и читателем сегодня такую стену выстроили – почище Берлинской. Книги-то издаются, но что это за книги, если тираж 200, 300, 500… ну 1000 экземпляров – так, для семейного пользования. А ведь у меня выходила книга тиражом и в 125 тысяч. А у многих хороших писателей были миллионные тиражи. Люди чи-та-ли!

               
25 августа
Метро. Направляясь к проходу, где пропускают льготников, вижу трех нормально одетых девушек, которые усиленно жестикулируя, что-то доказывали контролеру. Похоже, студентки.
-Ну, честное слово, у нас нет ни копейки! – просительно говорит одна из них: просятся пройти без жетона, бесплатно…
-Ну не могу же я такими пачками вас пропускать! – возмущается женщина в форме работницы метрополитена.
Девушки посторонились, пропуская меня, еще о чем-то поговорили и, кажется, «уболтали» контролера – щебеча довольно, побежали к поезду.
Просить – входить у людей в привычку. Просят нищие, просят одинокие пенсионеры, просят солдаты, просят студенты, просят артисты и писатели, просит правительство, просит и сам президент (на днях случилась беда В Николаевской области – разит людей какая-то незнакомая болезнь, и Леонид Кучма обратился к Америке за помощью). Что же можем мы сами, украинцы? Хоть круть-верть, хоть верть-круть – просить…
А правительство в это время разъезжает по Америкам, загорает на золотых песках, шикарно празднует, тратит заработанные нами денежки и в ус не дует, что народ бедствует. Еще что изумляет: на плечи военным ложатся все новые и новые звезды, на груди чиновников сыплются ордена – за что? За то, что мы так паскудно живем?
Первые годы независимости мы жили с постоянной надеждой, что вот-вот станет лучше. И сегодня, конечно, теплится эта надежда. Но надвигается новая зима, и люди не могут ее встречать без тревоги: будет ли свет, будет ли газ, будет ли за что купить кусок хлеба? Что будет завтра?
Ну, ладно, мы, старики, отойдем в мир иной. Но молодежь… Сейчас на одно рабочее место – пятьдесят желающих там работать! Мой младший сын закончил университет и с большим трудом устроился на работу. Мы страшно обрадовались, но… проходит месяц, другой… человек работает, а денег ему, как и его отцу, не платят. Что в голове у такого молодого человека, как ему жить дальше? За десять лет независимости мы не можем заплатить человеку за то, что он трудится – не преступление ли это?
Не знаю, что будет дальше. На моем заводе стало еще хуже, в моей семье – еще труднее, щекочет мозги записанное когда-то чье-то давнее изречение: «Никогда не бывает настолько плохо, чтобы не могло стать еще хуже».
Передо мной одно из первых писем сына из Аргентины.
«Пап, салют! У меня все  в порядке. Я ехал, надеясь на самое худшее, но здесь все нормально. Главное – не мешают жить и не указывают, как это надо делать. Люди как люди, земля, как и у нас. И растительность таже. Все отлажено, все  четко организовано… Здесь за последние десять лет все сильно изменилось. У нас тоже прошло почти десять лет, но все иначе – сам знаешь как. В Украине руководит международная мафия. Здесь гораздо больше порядка. Бывают и демонстрации (я живу возле Конгресса и вижу). Люди выходят с барабанами (это от карнавала) и высказывают свое мнение. Все это проходит мирно, в виде игры. Требуют, например, чтобы минимальная пенсия была 450 долларов. Сколько ты получаешь, папа? (Папа получает около 12 долларов…)»
Сейчас из Аргентины Валера звонит два-три раза в неделю. Я в Киев звоню своему брату раз в два-три месяца – накладно… А там, в чужой стране, приняли чужого человека и дают ему жить. Там он нужен, здесь – нет. Уже предлагают и другую, более престижную работу. Уже повысили в два раза зарплату, узнав, что он собирается поменять место работы. Уже обустраивает квартиру и ждет семью – человек живет. Слава Богу! А мы…
Думаешь: если бы ты ничогошеньки не делал, получал бы свою пенсию-насмешку и ждал… конца. Но я же все время где-то работал. Два года в газете, пять лет на заводе, в промежутках натаскивал собак и нянчил детей и, конечно же, писал… Барахтался как та лягушка, что угодила в кринку с молоком… шевелил лапками, только она, шевеля лапками, сбила масло и выбралась наружу, к жизни, а ты… просто продолжаешь барахтаться тщетно, ибо у нас «масла» не собьешь, так как сливки давно сняты теми, кого президент награждает орденами Ярослава Мудрого.
Народ – не мудрый и ему не только орденов не дают – жить не дают.
Слышу из чужой, далекой страны, бодрый, веселый голос старшего сына и на душе теплеет: может, хоть у него жизнь удастся… Спрашиваю, что значит Буэнос-Айрес – город, в котором теперь он живет.
- Добрые ветры, папа.
Дай Бог, и тебе, Валера, попутного доброго ветра.
-Целую, чао, папа!
- Чао, Валера!
И на чужом языке сыну уже приятно говорить – есть над чем поразмыслить… Не только автору этих строк.

2 сентября
Диалог в электричке.
- У вас отключают свет?
- Пока нет. Мы в доме, где прокуратура.
- А у нас каждый день отключают: холодильник портится, телевизор, да и просто – как жить без света? И воду отключают, с девяти утра до семи вечера.
- А все было… а теперь нет самого необходимого – света, тепла, воды.
- Скоро и хлеба не будет…
С чего бы сегодня не начинался разговор у простых людей, сводится он к тому, как трудно жить. Жизненные интересы сузились до предела, сфокусированы в одной жгучей точке – как жить?
Метро. Бегут по лестницам старики с ведрами, рюкзаками, тележками к электричкам, которые повезут их на огороды. Нужда гонит пожилых людей. Холеный милиционер, глядя на этот осенний марафон, на неловко бегущих стариков, снисходительно ухмыляется. Мне не понравилась его усмешка и спрашиваю на ходу:
- Смешно, да?
Он вопросительно взглянул на меня – не понял…
А я вспомнил слова Валеры о стариках за границей.
В Амстердаме, в аэропорту, писал он, стариков возят на электрических машинах по зданию аэропорта. И еще он писал: «старики здесь, как конфетки». А наши старики, как изгои, бегают, толкаются, ругаются – лишние люди в стране.

19 сентября
Перед глазами чья-то надпись на стекле павильона троллейбусной остановки: «Устала жить!». Надо понимать – так жить устала, как мы сегодня живем.
В трамвае:
-Что это за жизнь – постоянно хочется есть!

22 сентября
Газеты, радио и телевидение напоминают, что до конца 2000 года остается 100 дней, «сто дней, завершающих ХХ век, второе тысячелетие».
Мне кажется, люди в прошлом году больше ждали это временное событие, чем нынче и придавали ему большее значение, чем сегодня. Во-первых, потому, что все-таки великая дата – начнется новый ХХІ век и новое ІІІ тысячелетие. Но, обманувшись в дате, охладели к этому событию. Во-вторых, они поняли, что ХХ век, ХХІ... второе тысячелетие или третье – разницы никакой, резких перемен никаких – все идет как прежде, разве что одни возмужали за год, а другие постарели.
А ждать чего-то особенного от нового века – дело пустое. Чем дальше живет человек, тем он больше творит бед.
И все же люди возлагают какие-то надежды на новый век и новое тысячелетие. Возникла идея глобального планетарного государства. Может быть, это и нужно – Всемирное правительство и прочее. Только тут надо действовать очень и очень осторожно, не нажимая на национальные устои. И как это и должно быть у человечества, если что-то возникло, то тут же должно возникнуть какое-то противостояние этому. Уже есть и всемирное сопротивление – антиглобализм.
Люди не могут без драки.
               
24 сентября
ХХІ век и третье тысячелетие людей гораздо меньше интересует, чем каждодневные заботы и проблемы.
 Из Беларуссии приехали знакомые, рассказывают, что там люди живут  иначе: каждый месяц зарплата, за коммунальные услуги платят, как когда-то мы платили при советской власти, говорят, примерно столько в месяц, сколько стоит бутылка водки. Строят дома, люди получают новые квартиры. Женщина говорила:
-Да нашему Лукашенко я ноги бы мыла и ту водичку бы пила…
По телевидению о жизни в Белоруссии почти никакой информации, если что и сообщают, то о том, что задержали какого-то торговца наркотиками. Людей по-прежнему держат за дураков, правду не говорят, в смысле хорошую. Не говорят, что Белоруссия не стоит с протянутой рукой перед МВФ, что не должна этому монстру ни копейки, а мы в долгах, как в шелках, а просвета не видно.
Известно всему миру, что раньше мы, бывшие советские люди, жили очень плохо, то есть получали зарплату, сносную пенсию, вселялись в новые квартиры, бесплатно лечились, учились, отдыхали на море – это было плохо… А теперь как мы живем, когда за все надо платить, но тебе за твою работу денег не платят? Почему мир молчит – как мы живем? Если мы раньше жили «очень плохо», то как теперь? Как наши потомки оценят нашу нынешнюю жизнь?
По украинскому телевидению, работающему на правительство, ведется передача под новой рубрикой «У нас не все так вже й погано». Конечно, Кучма со своей командой живет не так уж и погано, чуть не каждый день какой-то праздник, налево и направо раздаются титулы и ордена – за что? Люди смотрят и… должны радоваться. Дрессировщик котов Владимир Куклачев как-то сказал:
-Животное трудно обмануть, ему нужно истинное внимание и любовь, а не только слова.
К великому сожалению, мы, люди – существа легковерные. Нам сказали, что мы будем жить «по-иному» и мы хлопаем в ладошки. А кошка или собака склонила бы голову набок: а как - «по-иншому, покажи!?».

5 октября
По телевидению обнародовали такую цифру: теперь каждый гражданин Украины должен Международному Валютному Фонду по 250 долларов. А недавно мы были должны по 200… Но лично я ни у кого не занимал, напротив, я отдал государству свой ваучер, государство забрало у меня мои сбережения, заработанную мной пенсию… и я еще должен – как же это так?
Молодец Валера, что уехал из этой страны – просвета тут не видно. А Кучма улыбается. Все ордена раздает – за что?
Я бы на месте Кучмы ушел с поста президента. Не получается – передай другому бразды правления. Как приятно смотреть на российского президента Путина – нам бы такого.

18 октября
Сделали операцию. Главные люди на земле – врачи. А к ним так мало у нас внимания. В палате холодно, не топят, хотя обещали дать тепло в школы, детсады и больницы 15 октября. Холод, но на душе тепло – кругом такие хорошие люди.

19 октября
По радио «ХIT-FM» игра. Тема – Китай. Какой сериал в Китае наиболее популярный? «Район Мелроуз», «Богатые тоже плачут», «Следствие ведут знатоки» и «Как закалялась сталь». Радиослушатели называют два первых сериала – разве может быть модным наше родное?.. Я-то сразу понял (знал!), что больше всего китайцам по душе «Как закалялась сталь». А мы - «Богатые…», «Мелроуз…». Китайцы мудрее, взяли настоящее, не высосанное из пальца, а мы, украинцы, своего хорошего не замечаем, напрочь отметаем, все на Америку смотрим, что нам судьбы наших соотечественников? «Сталь» - все-таки великая вещь и наши будущие поколения еще вернутся к Павке Корчагину. Обидно, что мы топчем самих себя – неужто это наша национальная черта? Когда уже мы поумнеем, помудреем, когда китайцы к нам придут и ткнут пальцем: это же прекрасно, а вы не видете!

20 октября
Еще не старая санитарочка:
- Убираю палаты, туалеты за три доллара в месяц… В другой раз подумаешь: и зачем ты появилась на свет – чтобы вот так жить?!
О прошлой жизни:
- Моя мать тоже работала уборщицей, но когда умерла, на книжке у нее было 10 тысяч, а у меня… - и тяжко вздохнула.

21 октября
На улице утром было +2, ночью заморозки. Сколько в палате? Сплю в спортивном костюме, голову заматываю полотенцем. Батареи ледяные. Где же те, кто кричал: «У нас все е!»? Где тепло?

 22 октября
На улице –2. Батареи по-прежнему ледяные. Сосед мой говорит: «Чтоб у тебя, Кучма, ноги были такие!»
А Кучмы да Ющенки все ездят по Европам и Америкам. Харьковский губернатор Демин летал в Австралию, полагая что без его присутствия на Олимпийских играх наша Яна Клочкова не добыла бы золото. Она-то, чудесная девочка-труженица, добыла, а он и ему подобные это золото транжирят.
Жизнь наша течет двумя непересекающимися потоками: верхушка плывет, нежась под лучами солнца, а низы тащатся по темному каменистому дну, обдирая коленки, захлебываясь ледяной водой, давно утратив всяческую надежду увидеть хоть лучик солнца, которого там, наверху, в избытке.
А что мы хотели? Ведь демократия: одни сливки снимают, другие дерьмо хлебают…
Проснулся в пять утра от холода. Положил на себя еще и полотенце, чтоб теплей было. Успокаиваю себя: ничего, часа через два-три солнышко взойдет и в палате будет теплей. Если, правда, на небе не будет туч. Но на небе тучи…
Зашла санитарочка, похожая на фрица под Москвой сорок второго года: напялила на себя все, что можно, да еще шарфом подвязалась. Спросил, что слышно насчет отопления. Она улыбнулась невинной улыбкой:
-Да кто же в субботу-воскресенье будет затапливать?.. Теперь будем ждать до понедельника.
Сосед по палате, чернобылец, ухмыльнулся:
-Вымораживают нас! Кому мы теперь нужны… Когда были нужны в 86-м, так прямо на работу пришли, милиционер и военный, и машина к твоим услугам, а теперь… мы балласт для общества, для государства, пора нас и на свалку. Скоро последние льготы заберут, пенсию уравняют со всеми, с теми, кто вообще почти не работал. То начисляли с шести рабочих дней, потом с пяти, потом с восьмичасового рабочего дня, потом с семичасового, потом… а я им говорю: если уж вы так точно хотите платить, так пишите, что я работал по три минуты в сутки, а когда и по сорок пять секунд… на крыше четвертого блока…
Юра Белогуров, бледный, худой и крученый, радиации хлебнул за десятерых. Была вторая группа – сняли, решили, что с каждым годом он все здоровей и здоровей. Месяц лежал в неврологии, месяц в терапии, теперь кантуется в хирургии, наверное, будут резать, а он не хочет.
-Это будет конец, - говорит.
Еще один чернобылец поселился, Володя. Молодые еще ребята, сорокалетние – самое время жить. А уже никуда негодные. Речь зашла о том, что в этой, чернобыльской больнице, есть свободные места, даже много свободных мест.
Володя:
-А что вы хотите, мы мрем, как мухи. А если отберут льготы и еще урежут пенсии, лет через пять никого из нас не будет – правительство вздохнет.
Жаль ребят.

23 октября
Наконец-то батареи горячие! И сразу совсем другое настроение. Много ли человеку надо…
Приходит жена и, сияя от радости, говорит:
-Позвонила на завод. Денег на заводе нет, но директор выложил на стол свои триста гривен и попросил передать Василию Михайловичу.
Еще теплее стало и на душе. Я знал, что шеф не оставит в беде своего летописца. Дикань все-таки порядочный человек, мировейший мужик, и мы говорим и говорим с женой о том, какой все-таки у меня хороший директор – настоящий человек
…Могу же я хоть пофантазировать про хорошее. На самом же деле Лена приходит и говорит, не сияя от радости, а приопустив уголки губ:
- Никто даже не позвонил…
Через время добавила:
- Правда, из Союза писателей звонили, спросили тебя, я сказала, что ты в больнице, там помолчали, я спросила, кто звонил и что передать, там ответили:
- Из Спілки письменників… - и повесили трубку.
Хотя бы привет передали…

1 ноября
Пришло по Интернету письмо из Аргентины от Валеры. Наконец-то городские власти Буэнос-Айреса похоронили его друга Володю Зайцева. Плавал парень по морям-океанам, жил в шахтерском краю, безработица и безысходность сорвали хорошего человека с родной земли, и в далеком чужом краю обрел он пристанище и вечный покой. Жаль парня. Жаль его семью. Вот так для семьи Зайцевых обернулась незалежнисть. И только ли для семьи Зайцевых?
Через три недели покидают Украину моя невесточка Анечка, внучки Леночка и Лизонька. Украина отринула их как ненужных и лишних тут людей. Через три недели они пересекут Европу и океан и очутятся в стране, где они тоже никому не нужны, но где жить все-таки можно. Через несколько лет они обретут гражданство Аргентины. Через несколько десятков лет у моих внучек народятся дети, которые будут латиноамериканцами…
В последнем письме мой сын пишет: «Могу сказать, что я счастлив. Аргентина дала то, чего мне не хватало. Здесь нет людей, которые жалуются на жизнь…». А для нас, живущих в Украине, жаловаться на жизнь стало национальной чертой характера. И такими нас сделали политики.

5 ноября
Рано утром позвонила из Киева Зина – умер Коля…* Большой неожиданностью это не было – Коля долго и тяжело болел.
Лет десять назад говорил, что доживать будет хорошо обеспеченным человеком, доживал полунищим. И, наверное, пожил бы немного дольше, если бы всего было в достатке. Коля был уже очень плох, еле передвигался, почти совсем ничего не видел. Говорил, что уж лучше умереть, чем так жить. Сбылась у него хоть эта мечта. Остались неопубликованные рукописи. Раньше они были бы изданы, теперь вряд ли когда увидят свет. При жизни, когда он был полон сил, достаточно много печатался, он многим был нужен, и


*Омельченко Николай Михайлович, украинский писатель, старший брат автора книги (1930-2000 гг.)


 друзьям, и родным. Сегодня он уже никому не нужен. Если говорить откровенно, то жена и дочери его только облегченно вздохнут после похорон – последние годы он был для всех домашних лишь обузой, как всякий безнадежно больной  человек.
Не верится, что Коли больше нет. Когда еще были живы папа и мама и мы отмечали вместе какое-то семейное торжество, Коля, поднимая чарку, сказал папе и маме: «Живите как можно дольше и потому, что после вас будем уходить мы…»
Коля ушел первым. Он во всем был первым и здесь – тоже. Пусть будет земля ему пухом!

  7 ноября
Первый год в Украине этот день рабочий – 83-я годовщина Октябрьской революции. В России пока еще – праздник. То ли там правительство мудрее, то ли добрее к людям. У нас без нажима не могут. На язык нажимают, на праздники нажимают – на души людей нажимают. Этот праздник умрет сам по себе, как умрут те, для кого этот день был праздником.
И все же люди вышли на улицы и площади, с красными знаменами и траспарантами, с духовым оркестром впереди, промаршировали по Сумской до площади Свободы. Конечно, в основном это были люди преклонного возраста. Погода была непраздничная – шел дождь. Но митинг состоялся. В десять утра митинговали социалисты, в четырнадцать – коммунисты. И эти разделились… В Украине уже больше ста партий – с ума сойти… Какие мы разные и еще хотим единства.
Один из выступающих назвал этот день не праздником, а Днем борьбы против существующего антинародного режима. Седой, темпераментный, скорее, истеричный, генерал призывал к вооруженному сопротивлению. Масса листовок, газет. И совсем нет молодежи. Не только потому, что шел дождь. Праздник Октябрьской революции агонизирует. Всему свое время. А молодежь? У молодежи знамя не красное и не жовто-блакитное – зеленое, доллар! Молодежь плевать хотела на идеи – идеи на хлеб не намажешь, да и где они, эти идеи? Кто их нам подсовывает?
Борьбы не получится. Праздник Октября умрет сам по себе.
А насчет идей в этот день выступал по радио первый президент Украины Кравчук. Бывший коммунистический идеолог говорил, что украинскому народу нужна новая идеология. Неприятно было слушать человека, который еще совсем недавно с таким рвением отстаивал коммунизм, а теперь - капитализм.
Народу нужна не идеология новая, а жизнь новая. Люди могут и хотят работать и соответственно получать за это вознаграждение. Вот и вся идеология.

8 ноября
… В Западной Украине в каком-то районе охотники за металлом сняли бюсты Хмельницкого и Шевченко – об этом сообщили по телевидению.
Сообщили и еще одну страшную, просто кошмарную новость: в Ялте на кладбище разрушено девяносто памятников! Отвергается национальная почва содеянного. Разрушены памятники обыкновенных людей, просто повалены наземь и разбиты. Что это такое? Кто эти люди? Да и люди ли это?
Газета «Слово ветерана» печатает заметку под заголовком «Украли с кладбища гроб»:
«Уже стали привычными действия современных вандалов на кладбищах. Они тащат оттуда ограды, таблички и кресты из цветных металлов. Посягают даже на мемориалы воинской славы и братские могилы. Но случай, зарегистрированный в Червонозаводском районе г. Харькова, удивил даже бывалых сотрудников уголовного розыска. 42-летний харьковчанин и его 15-летний подельник ночью выкопали на одном из городских кладбищ цинковый гроб. Мертвеца снова закопали, а добычу попытались вынести за пределы кладбища, но были задержаны патрулями милици».
С кладбищ воруют цветы, венки, чтобы снова их продать.
Уже разбирают опоры высоковольтных линий – на металлолом. Километрами снимают провода. Десятки людей гибнут на телеграфных столбах, пораженные током.

10 ноября
Вчера с женой получили пенсию: 129 гривен с копейками, на двоих. За два месяца (июль-август) заплатил за квартиру – 130 гривен с копейками. На что жить? Мы уже десять лет живем по-новому – пануем! Чтоб так пановали те, кто сделал нам такую жизнь.
На улице – 2 градуса. В квартире холод, батареи по-прежнему холодные. Жжем газ, с утра зажигаем колонку и набираем в ванну горячую воду, открываем в коридор дверь и оттуда идет «тепло» в комнаты. Неужели не понимают там, наверху, что люди все равно греются газом, не проще ли этот газ использовать по назначению – греть котлы с водой и пускать ее по батареям домов?
Вчера пошел в библиотеку имени Короленко. Хотел кое-что почитать. Давно там не был и потому взял паспорт, чтобы снова записаться. Протягиваю женщине свой документ, она как-то не очень охотно берет его и задает неожиданный вопрос:
-У вас, наверное, и десять гривен есть?
До меня не сразу дошло, что пользование библиотекой теперь платное. Десять гривен у меня не было. Испытывая неловкость, забрал паспорт и, как оплеванный, побрел к выходу.
Вечером по телевидению Кучма говорил, что МВФ нам не приносит пользы, и Украина будет пересматривать отношение с ним, что, мол, Польша, Чехия обходятся без МВФ и живут гораздо лучше нас. Боже, только дошло – что такое для Украины МВФ…

12 ноября
На улице подходит ко мне девочка лет десяти, протягивает руку:
-У вас не найдется несколько копеек на булочку?

13 ноября
Приезжал в Харьков прекрасный русский певец Николай Басков. Изумительный голос, великолепное исполнение да и сам он очень обаятельный парень. «Золотой голос России». Казалось бы – радуйтесь, харьковчане. Но первое, что от своих знакомых услышал о нем, так это то, что он… голубой и женился по расчету. В газете, говорят, прочли.
Как только появляется талант или гений, толпа тут же его старается оплевать, найти у него изъяны. Наверное, потому, что сама-то толпа мало на что способна. Как тут не вспомнить Пушкинскую запись в дневнике: «…Толпа читает исповеди, дневники, потому что в подлости своей радуется унижению высокого, слабости могущего. Он мал, он мерзок, как мы! Врете, подлецы: он мал и мерзок не так, как вы – иначе…».

15 ноября
Хотел было бросить записывать, но подумал, что наша повседневная жизнь – это и есть история. Потом историки будут подлаживать нашу историю под существующий строй, показывая через увеличительное стекло то, что надобно правящей власти, и затушевывая все то, что власти невыгодно.
Так вот и сейчас. По телевидению почти не говорят и не показывают то, что делается в гуще людской. Жизнь рабочих где-то на задворках, такое впечатление, что у нас нет ни заводов, ни фабрик. Зато каждый божий день говорят о голодоморе тридцатых годов. В Киеве будет проходит конференция, посвященная голодомору, на которую приедут делегаты из многих стран, и будет прочитано более 50 докладов. Провели бы конференцию, посвященную нашей сегодняшней жизни. Но ведь это невыгодно правителям. Надо гнев людской направлять на то, что было когда-то, и не замечать бед сегодняшних.
По «Интеру» проскочила информация о том, как живут люди в ста километрах от Киева: ни воды, ни тепла, люди греют воду, наливают в бутылки и суют за пазуху, согреваясь. В полном ходу буржуйки – печки, которыми пользовались в гражданскую войну и Отечественную.
-Мы новые украинские буржуи, - находит мужество пошутить женщина, греющаяся у буржуйки.
О новых украинских «буржуях» будущие историки, конечно, умолчат. Потому и пишу. На улице – 12 градусов, в комнате – 12 тепла. Батареи едва дышат, только и то, что не ледяные. Я сижу за столом, одетый, как фриц под Москвой в сорок втором. В кухне горит газ – газ пока есть.
Собирается в Аргентину Аня с детьми. Там сейчас тепло – до тридцати градусов, хоть нагреются.

18 ноября
Как хотелось бы уже рассказывать о чем-нибудь светлом, но против правды жизни не попрешь. Вот и я уже безработный. Последний мой поход на завод: решил побыть на одном из ежедневных коммерческих совещаний. Сын меня напутствовал:
-Ты ж там у директора денежек попроси…
И у супруги взгляд моляще-приказной, от которого сжалось в комок сердце – зарплату я ж не получаю ровно год.
Зарплата… Это у меня в голове всегда, когда еду на завод, как в анекдоте у того солдата, которого командир спросил, о чем он чаще всего думает… И он ответил, что о том он думает и сейчас...
Еду. С привычной теплящейся надеждой – а вдруг дадут долгожданную копейку. Сойдя с трамвая возле завода Шевченко, встречаю на остановке Ваню Мироненко. Само собой обрадовались друг другу, но вид у поэта-рабочего не ахти какой-то, рассеянный взгляд и весь он какой-то потерянный.
-На смены или со смены? – спрашиваю, было без десяти четыре, совещание в четыре.
Ваня замялся:
-Да я уже… - он, поэт, подыскивал слова, как подыскивал бы рифму, но без душевного подъема – душевно опустошенный.
- Уволили?!
Короткий кивок и вздох взахлеб, в глазах – боль.
- Не знаю, как жить… до пенсии ж осталось всего ничего…
Ване скоро пятьдесят пять, но он работает – работал… на вредном производстве в химическом цехе, в «наморднике», и на пенсию ему идти раньше. Мы молча, понимающе смотрим друг другу в глаза – украинский поэт и украинский прозаик.
- Може, до мэнэ заглянем, я тут недалеко…
- Да мне, Ваня, на совещание, а потом еще в Люботин…, старший сын мой в Аргентину махнул… лучшей доли искать, а невесточка моя с двумя детьми пока тут… везу вот в портфеле картофельные очистки – у нее несколько курочек, а кормить нечем…
Ваня сочувствующе заморгал: когда-то писатель таскал в портфеле рукописи, верстки новых книг, ну бутылки с горючим… а теперь – картофельные очистки…
- Ничего, - сказал Ваня.
- Конечно, ничего, - сказал и я.
Мимо с буханкой хлеба под мышкой проходил мужчина средних лет, с виду рабочий.
- Ванечка, привет! Возьми у меня буханку (рабочий кивнул на громаду завода, что через дорогу возвышался во весь квартал - когда-то знаменитый «Монолит», завод имени Шевченко, работавший на космос)… нам зарплату хлебом дают, всего за гривню отдам…
Мой друг рассеянно разводит руками:
- Да у меня в кармане всего полтинник…
- Да потом отдашь…
- Да нет, Серега, я не возьму…
Приятель махнул рукой и поспешил дальше. После понятного молчания я достал свой тощий кошелек… мне было не по себе, мне было стыдно, испытывая страшную неловкость, протягиваю Ване две гривни – все, что у меня было в кошельке.
- Если б было больше… но мне давно не платят…
Ваня выставил ладонь:
-Не надо, что вы… вам же тоже надо…
Я говорю, что обойдусь, что дома у нас что-то есть – жена двадцатку получила… у богатых убирает…
- Ну, если обойдетесь…
Коллегам по перу свалить бы сейчас в какое-нибудь уютное местечко и поговорить, как «говорили» мы когда-то, да не те времена. Вспомнилось, как на съезде писателей, на котором, кроме всего прочего, мы «разводились» с Москвой, во время выступления представителя из России из зала кто-то истошно завопил:
- Нас за сто карбованцив не купишь!
Речь тогда шла о помощи писателям-пенсионерам, в то время, кроме 132 рублей, которые они получали, им давал еще по сто рубчиков Литфонд Украины и сто – СССР, писатель получал примерно 350 долларов в месяц, на которые можно было купить между прочим, вагон хлеба, так как буханка стоила 16 копеек.
Нас купили не за сто карбованцев – за кусочек залежалого сыра… в мышеловке.
Расстались мы с Ваней печально: ни у него, ни у меня впереди ни намека на просвет в жизни. Как и у всего украинского народа. Все стремительно дорожает: хлеб, сахар, колбаса, масло… проезд в метро и троллейбусе, телефонные переговоры… коммунальные услуги… отключают свет, газ, воду. Телефон… Не удивимся, если однажды отключат и кислород…
Пожали руки, скрежетнув зубами.
…Коммерческое совещание. Какая там коммерция… Днями был в отделе сбыта. Там коммерсанты говорили по телефону с клиентами, предлагали продукцию. Со вздохом кинув трубку, одна из работниц отдела как бы сама себе сказала:
- Всех только импорт интересует…
Совещание описывать не буду, дабы не обидеть тех, кто там присутствовал – когда дела не идут, люди такое друг другу говорят, такие словечки вворачивают – бумага не выдержит.
После совещания, зажав в себе стыд (опять просить!..), улучив минутку, говорю директору, стараясь держать веселый тон:
- Владимир Леонидович, у меня годовщина!..
- ???
- Как держал в руке заводскую копейку… как-то бы это отметить…
Шеф морщится: и этот просит…
- Возьмите у Сомова сотенку…
Не буду описывать стояние под дверью зам. директора по маркетингу, его небрежное «без приказа директора не имею права», свои рыскания по заводу в поисках директора и прочее, сопутствующее получению год жданной сотенки.
За год – сто гривен, то бишь восемь гривен в месяц, чуть больше одного доллара (в голове: а жить мог на триста пятьдесят долларов!), восемь гривен – пять буханок хлеба…
Господи, о чем я пишу?!
Надо бы о чем-то другом, не таком меркантильном… о наших достижениях…
…По харьковскому телеканалу выступала Богословская – красивая женщина и депутат Верховной рады Украины. Говорила о киевских событиях во время Шевченковского дня рождения и о том, что ходят слухи, что может разразиться гражданская война. Богословская произнесла слова, которые мне понравились и, наверное, приняли все истинные украинцы. Она сказала: «Киев – это не Украина!». То есть  это не вся Украина, и те, кто там бесчинствовал – песчинка под ногами пятидесяти миллионов украинцев.
Горсточка людей, агрессивно настроенных против всех, мутит воду, не дает спокойно жить и работать другим. Если бы они хотя бы что-то дельное предлагали, а то ведь только раздражают народ своими беспорядками.
Забинтованный милиционер, молодой парень, рассказывал корреспонденту телевидения:
-Через решетку щита я видел глаза нападавшего – в них было столько ненависти…
Неужели украинец украинца может так люто ненавидеть?!

20 ноября
…В западной Украине страшное наводнение. Есть пострадавшие. Из Харькова отправляется очередная группа помощи. А львовские студенты все пикетируют. На их сторону стал и ректор университета, разрешил студентам два дня не учиться. Не лучше ли, не разумнее ли было бросить этих молодых и здоровых ребят не на разрушение, а на созидание – на помощь пострадавшим от наводнения у себя же, в Западной Украине? Попытка завладеть властью сильнее желания помочь своим же братьям по несчастью.
Запад продолжает свое черное дело – уничтожать то, что еще осталось от могучей державы, сеет рознь и вражду между бывшими друзьями, русскими и украинцами и раскалывает на два непримиримых лагеря самих украинцев. Досадно, что не все это видят и пляшут под чужую дудочку. Досадно и стыдно. Быть слепыми.
Любопытный факт: Швейцария, страна, которая расположена между тремя крупнейшими членами Европейского Сообщества – Францией, Германией и Италией, не хочет быть членом ЕС. 76 процентов ее жителей на референдуме высказались против вступления в Евросоюз. Швейцарцы желают оставаться самими собой – маленькой, зажиточной и нейтральной страной. К тому же в случае вступления в Евросоюз они должны были бы платить большие взносы. А вот Украина лезет из кожи – только бы скорее приняли в Евросоюз. К чему такая спешка? Некуда деньги девать? Мы готовы светить голой задницей, но лишь бы миру заявить: мы европейцы!
В Швейцарии думают о благополучии нации, у нас – об имидже государства: жила бы страна родная и нету других забот…

26 ноября               
Раз в месяц звоню на завод – все жду, что там дела пойдут на лад. И всякий раз узнаю, что дела, как сажа бела. В райисполкоме говорят, чтобы завод готовился объявить себя банкротом. Сняты с производства электронные часы, приемники, телефонные аппараты – все, что когда-то было очень нужно людям. У завода страшные долги. Отключили телефонную связь. Столько вложено в строительство завода, столько сделано своими руками, столько было надежд и все напрасно? Неужели нет выхода? Неужели спустя какое-то время на проходной нашего завода появится такая же табличка, какая давно уже висит на соседней мебельной фабрике: «Фабрика не работает».
А правительство Ющенко убеждает украинский народ, что экономика у нас в стадии подъема… Мне два года не могут заплатить долг и сколько таких, как я, по всей Украине?..
Ловлю себя на непривычной мысли: стал гораздо спокойней относиться к тому, что в моей стране становится все меньше населения – меньше рождаются, больше умирают и разъезжаются по миру; не раздражает уже и то, что закрываются заводы, разваливаются сельские хозяйства, не строятся новые жилые дома… Может, это так и надо? Зачем столько заводов на Украине, зачем столько людей?
Но «так надо» Западу, а нам – лучше бы, как было раньше.
Интересно, когда Украина достигнет уровня жизни девяностого года?
Мое поколение этого уже не дождется. Так и уйдет в мир иной нищими, униженными, но свободными…

Глава вторая
 
Год 2001.
2 января.               
Третье тысячелетие, ХХІ век. Новый год в новом тысячелетии. Все эти вроде бы эпохальные события были бы более значимы и ощутимы, если бы люди уже один раз все это не пережили – в прошлом, 2000 году. К тому же время – вещь условная. У нас третье тысячелетие, у народов других стран – еще второе. Перемена слов не переменит жизнь.
Как мы живем на меже тысячелетий? Да все так же, если не хуже. Судить можно по одной карикатуре в газете. Деду  Морозу открывают дверь и с изумлением видят, что он не мешок с подарками принес, а протягивает руку с пустой шапкой – милостыню просит. Дедов Морозов нищих  в ХХ веке не было.
Во время празднование Нового года в Харьковев первые за годы независимости на праздничных сценах площадей не было профессиональных артистов, выступали любители, в основном учителя, они-то и были в роли Дедов Морозов. Почему не профессионалы? Денег нет.

9 марта
…День рождения Шевченко. Казалось бы, возложили цветы, позаседали в залах, попели, потанцевали, ан нет, кому-то неймется, что мы не деремся, не воюем. Ультраправые (УНА-УНСО) пытались воспрепятствовать президенту страны возложить к  памятнику Кобзаря цветы. И даже когда это ему удалось (охраняли его более двух тысяч блюстителей порядка),  хлынул этот черный поток к памятнику, были разбросаны и растоптаны цветы – что это? Досаднее всего то, что Кучма же потакал националистам и потакает, вот и дождался благодарности.
В Харькове прошел этот день относительно спокойно, а в Киеве, можно сказать, происходили хорошо организованные беспорядки. Милиции было запрещено применять силу и ребятам досталось: в них кидали камни, что-то горящее, кидали железные решетки, вход пускали стальные прутья – много пострадавших.
Интересно, как бы на все это посмотрел Тарас? За кого бы он был? За тех, кто возлагал цветы, или за тех, кто их топтал и провоцировал побоище.
Беспорядки провоцировали и осуществили те, кто выступает под лозунгом «Украина – без Кучмы!». Но мне думается: лучше уж быть с Кучмой, чем с теми, кто топтал цветы и бил ногами лежавших на мостовой милиционеров. Откуда столько ненависти?
А мы еще кричим о единстве – не будет в Украине единства. И исходит оно не с востока. После этого страшного дня рождения Шевченко я впервые за многие годы мысленно перешел на сторону Кучмы, не совсем, но…

2 апреля.
Ждал апреля и потому, что обещали добавить пенсии. Добавили… пять гривен – около одного доллара. Зато во всех газетах, по радио и телевидению несколько месяцев трезвонили, что пенсии с апреля будут повышены.
Год назад правительство Ющенко была принята программа «Реформы ради благосостояния народа». Год прошел… в стабильной нищете… По киевскому телеканалу «1+1» диктор сообщала, что Украина и Пакистан признаны самыми бедными странами мира. Доборолись… Или как теперь говорят: за что боролись, на то и напоролись.
Новый анекдот: приезжают в Америку наши Иван и Петро. Поехали на экскурсию. Показали им и кладбище. Наших мужиков удивило то, что на памятниках вместо дат рождения и смерти написано по одной цифре, где «5», где «25», где «10», где «30». Поинтересовались, почему так тут мало живут. Экскурсовод ответил, что цифра обозначает, сколько лет человек прожил хорошей жизнью. Иван почесал затылок и сказал другу: «Когда умру, напишешь на моей могиле «народився – помер».
В Украине начала свое существование общественная организация «Байстрюки рейхстага» - дети войны, рожденные от немцев. Их цель: что-то получить от Германии за то, что они не чувствовали себя равными среди других детей – за нанесенный моральный ущерб.
Эта не очень красивая организация  порождена нашей беспросветной нищетой. При прошлой власти эти люди бы просто молчали о том, кто их породил. Только в  Днепропетровске их официально уже более 200 человек. Если припомнить все прошлые войны, то вряд ли найдется в Украине хоть один чистокровный украинец. Кто-то же говорил, что если хорошенько потереть русского, то мы увидим черты татарина или монгола. А шолоховский герой предсказывал, что со временем все люди на земле будут «смуглявенькими». Вполне возможно. Так что пора бы заканчивать межнациональную неприязнь и войны на этой почве, все мы просто люди, земляне.

10 апреля.
Приезжала из Киева Зина*. Много рассказывала о Коле.


*Зинаида Ивановна, жена старшего брата автора книги


Говорили мы часов шесть. Был человек, нет человека. Просил перед смертью никому из Союза писателей не сообщать о его кончине. Сказал: позвони только Васе, то есть мне, и Вите – нашему младшему брату. Я понимаю, почему не хотел Коля, чтобы сообщали кому-то из Союза писателей – никто по-настоящему не будет горевать: ну, ушел из жизни еще один… письменник, слава Богу, что я еще живу – так думает большинство, и Коля это чувствовал, просто знал. Так мало искренне сочувствующих.
Помню, Б.Силаев, тоже писатель, вроде обиделся, что ему не сообщили о Колиной смерти. Он считал себя его другом. Он не был Колиным другом, он был его соперником. Помню, как однажды приехал Борис из Киева и в фойе клуба Союза писателей через бильярдный стол мне прокричал: «Видел Кольку, дела у него плохи: сценарий зарубили…». Что-то еще там. Мне было неприятно: зачем так при всех… мог отозвать меня в сторонку и все рассказать. Но он хотел, чтобы все присутствовавшие тогда в клубе знали, что у «Кольки» литературные дела плохи, а физиономия «друга» сияла: а у меня хорошо!
Мой бывший друг Валька Чаговец как-то, подвыпив, признался: «Знаешь, Василь, когда тебе хорошо, я как-то даже страдаю, а вот когда плохо, у меня на душе что-то такое… вроде радости, удовлетворения, ты уж меня прости за такую откровенность…». Я его понимал, любил и люблю. За искренность.
Коля… Больше всего он переживал за то, что не на что его будет хоронить. В Союзе писателей дали двести гривен. Похороны обошлись в две тысячи гривен.
-Сьогодня мы бидни, - извиняющимся тоном сказал В.Дрозд, один из руководителей «спилки».
Зина говорила, думали ли мы когда-нибудь о том, что перед смертью нас будет больше всего заботить: а хоронить-то на что?

25 апреля.
Снова начинаю ходить на волейбол. Вчера мы собрались впервые в этом году. Начали, как всегда, с уборки площадки. Володя, хозяин теннисных кортов и нашей площадки, дал нам тачку для мусора, веник и лопату. Показал, куда свозить мусор - в расположенный рядом бывший плавательный бассейн, от которого остались одни руины. Жутко было смотреть на заваленное мусором дно бывшего бассейна, на разрушенные трибуны. Володя сказал, что восстанавливать бассейн никто не собирается, так как очень дорого содержать открытый бассейн. Сколько здесь было когда-то людей… с раннего утра до позднего вечера бассейн кишел пловцами… играли в водное поло, прыгали с вышек, а теперь… кругом развалины и мусор. К давно знакомому «Спасибо Руху за разруху!» народ прибавил новый лозунг: «Ух, рухнем!».
Рухаемось – рушимся.
Вспомнили со Славой, моим коллегой по волейболу, что лет семь-восемь назад мы играли на высадку, так как людей было больше, чем площадок, и проводили соревнования, и получали грамоты… А теперь нас пришло аж четыре человека…

28 апреля.               
Русским послом в Украине будет Виктор Черномырдин. Бывший премьер-министр России, один из самых богатых в своей стране людей, его состояние оценивается в 4 миллиарда долларов. Крепко берется за Украину Путин. Такое ощущение, что Черномырдин не каким-то послом едет в Украину, а самим его правителем. Все-таки есть разница между ним и нашим президентом. И это будет сказываться. Приберет к рукам Россия Украину. Вспоминается разговор в электричке простых женщин о нашей никудышней жизни. Одна сказала, тяжело вздохнув:
-Ох, прийшов бы до нас якийсь капиталист та купив нас…
Вот он и пришел, в лице Черномырдина, кошелек у него тугой.

9 мая.
В честь Дня Победы участникам Великой Отечественной войны власть подкинула по сколько-то гривен, кой-каких продуктов, позволила несколько минут на праздник бесплатно поговорить по телефону с однополчанами, живущими в другом городе, и даже, как было сообщено по телевидению, бесплатно проехать на такси.
Наша родственница – фронтовичка, ей уже под девяносто. Хотела в День Победы побывать на кладбище, проведать могилку мужа. Мы позвонили в диспетчерскую такси, спросили, свозят ли старушку-фронтовичку проведать могилу мужа. Молодой женский голос неохотно ответил, что заказывать нужно заблаговременно, что бесплатно провезут только пять километров, а за остальные нужно будет заплатить по 80 копеек за каждый километр. А кладбище не близко, доплатить нужно будет больше 10 гривень. Старушка-фронтовичка вздохнула и никуда не поехала.
Вот такое праздничное бесплатное такси для победителей.
Так у нас все делается: тебе вроде бы что-то хорошее и дают, но когда ты потянешься за ним, получишь фигу.

 2 сентября            
У меня в Аргентине родился внук, род Омельченко пускает корни в Америке. Я очень рад, что у Валеры третий ребенок, мой старший сын продолжает сложившуюся традицию нашего рода: нас трое братьев, Коля, Витя и я, у каждого по трое детей, и у Валеры уже тоже трое. Очередь за моим средним сыном и младшим. Конечно, приятнее было бы, если бы внук мой родился здесь, в Украине, но что поделаешь, если политики сотворили такие условия жизни в стране, что  украинцы разбегаются по всему белу свету. Увижу ли когда своего внука-аргентинца?

7 сентября
…Наше прошлое  стараются затушевать черной краской.
По-украинскому телевидению шла передача об ученых. Ее начала я не застал, но обратил внимание на такой момент: один из ученых, человек уже в возрасте, рассказывал о своем пути в большую науку, вспомнил как был рад, когда ему, молодому специалисту, дали комнату в коммунальной квартире. Ведущая удовлетворенно закивала: да, мол, в советское время многие жили в коммуналках.
- В тридцать три года, - продолжал ученый, - я защитил докторскую диссертацию, меня назначили директором научно-исследовательского института и… - здесь он сделал паузу, чувствуя, что кажется, не туда поехал, не то говорит, - и… мне дали пятикомнатную квартиру на Крещатике…
Секундная неловкая пауза, на лице ведущей плохо скрываемое недовольство: она собрала ученых, чтобы поговорить о том, как было при советской власти плохо, а тут… в тридцать три года доктор наук, директор института и пятикомнатная квартира на Крещатике… Явно попадет от начальства – прямой эфир, не вырежешь ничего…
Взяв бразды правления в свои руки, ведущая обескураженно моргая, произнесла длинное спасительное в таких случаях «э-э-э…», потом деликатно напомнила, что они договорились вспоминать о том, как было тяжело, какие везде были очереди, как трудно было купить апельсины…
А молодой нынешний ученый, смотря эту передачу, наверное, думал: в пятикомнатной квартире на Крещатике можно жить и без апельсинов. И еще, наверное, подумал, что пятикомнатная квартира на Крещатике ему не за светит и тогда, когда он станет академиком и даже лауреатом Шевченковской премии.
Не надо бы  нашей молодежи вешать лапшу на уши, не надо все наше прошлое вымарывать в черную краску – надо говорить правду и сделать для людей хотя бы толику того, что делали для них раньше.

29 сентября.
Видел директора завода, он мне сказал: «Вы пока не спешите…». С книгой. Дела по-прежнему на заводе неважные, но завод живет. На незаконченном новом корпусе какие-то блестящие металлические конструкции – не рушится, а крепится. Приятно. Очень хочется увидеть «Проммэл» преуспевающим. Очень хочется увидеть как на праздники работники завода соберутся не в заводской столовой, а в новом актовом зале, который пока законсервирован.
Под Львовом (не зря под Львовом!) проводятся международные военные маневры. Собираются вояки из 22-х стран. Учения будут проходит под маркой «Щит мира». Принимают участие, как сообщает пресса, Болгария, Бельгия, Италия, США и другие страны. России, конечно нет. Россия будет присутствовать в качестве наблюдателя.
Украина становится международным военным полигоном.
Основные деньги вносит Америка. Нас стремятся сделать врагом России. И мы не противимся, мы подчиняемся новому хозяину – Америке.. К чему он нас приведет? Во всяком случае не к добру.
Калифорнийская прокуратура (не украинская!) у бывшего главы правительства Украины Лазаренко нашла еще на счетах в западных банках деньги – 100 миллионов долларов. А говорят, наша страна бедная: воруют-воруют и никак не разворуют. Кавалеру ордена Ярослава Мудрого светит где-то 500 лет отсидки.

3 октября.
Сегодняшние житейские мелочи… Во дворе вечером украли мусорный бак. Дворник говорит, что был совсем новый, очень хороший. «На металлолом? - спросил я». «Какое-нибудь новое кафе «приглядело», - сказал он. Что еще можно красть? Скоро будут сдирать ручки от дверей, разбирать лестничные перила. Народ обобрали до нитки, выкручиваются, как могут.
В электричке средних лет бородач, похожий на Карла Маркса, в проходе увидел обгрызенное до косточек яблоко, поднял, отряхнул, вытер об пиджак, мусоленный-замусоленный и жадно принялся есть. Мне стало неловко за этого опустившегося человека, я глянул на жену – на глазах у нее слезы. Она полезла в сумку, достала одну гроздь винограда, другую, третью, протянула бородачу. Тот прижал виноград к груди и принялся его поглощать быстро-быстро, ел вместе с косточками. Дали ему еще слив, потом бутерброд с колбасой, потом и четверть белой паляницы, которую он тут же умял. Когда ел, дрожал по-собачьи – в вагоне было прохладно. Закончив завтрак, перестал дрожать, согрелся и тут же сидя уснул. Не знаю, кто этот человек, знаю только одно, что десять лет назад он не подбирал в электричках с полу огрызки яблок.
Десять лет назад не крали мусорные баки. На днях, кстати, завезли новый мусорный бак. Дворник присобачил его тросом к дереву. Когда-то сразу после войны алюминиевые кружки для питья прикрепляли к алюминиевым бачкам цепочками. Сегодня бы кружки воровали вместе с бачками. Не так давно в кафе чайные ложки просверливали, дабы ими нельзя было есть – чтоб не воровали. На почтах, в сберкассах авторучки держат на привязи. Ну, авторучку можно по рассеянности положить в карман, но мусорный бак?.. Неужто мы такой уж вороватый народ? Народ, конечно, виноват, но, пожалуй, виноват больше в том, что выбрал такое правительство, которое вынуждает людей воровать.

5 октября
В центре открылся новый книжный магазин «ВООКС». Прекрасный магазин, на двух этажах. И книги прекрасные. И ту и другую бы купил… Поймал себя на мысли, что за десять лет независимости Украины я не купил ни одной книги – не за что было купит. И сейчас не в состоянии. Некоторые книги стоят примерно столько, сколько я получаю пенсии.
Пришел в книжный магазин, посмотрел, облизнулся и ушел.
Рассказал о магазине поэту Юре Стадниченко. Он поинтересовался, есть ли там книги на украинском языке. Я еще раз заглянул в магазин и не увидел книг на украинском языке. Да ведь магазин-то называется не по-украински и не по-русски – по английски: Букс… Стало быть, не для нас…
Возле Киевского райисполкома пикетчики с красными знаменами – коммунисты или социалисты. На транспарантах уже забываемое «Ленин жил, Ленин жив, Ленин будет жить!», «Прочь грязные торгашеские руки от памятников великому Ленину!» и задористое «Ты записался в народное сопротивление?!»
«Сопротивленцы» - в основном пожилые люди – прошествовали потом к бывшему обкому партии, а ныне зданию облгосадминистрации. Прохожие, в основном молодежь, провожали по-боевому настроенных стариков такими улыбками, какие взрослые одаривают шаловливых детей. Неужели они, эти «красные» старики, не понимают, что их поезд ушел, что паровоз их давно не летит вперед и даже на запасном пути стоит, а  ждет переплавки во что-то новое и более необходимое для жизни.
В голове есенинское: «Милый, милый, смешной дуралей… И куда он, куда он гонится? Неужель не понять, что степных коней обогнала стальная конница…». «Стальная конница», молодежь пока топчется на месте, копит силы, набирается мудрости. А пора бы уже вперед!

10 октября.
Заметил за собой такую, я бы сказал, нелестную для себя закономерность: я с рвением и не без удовольствия описываю то, что плохо: мало денег, неважно со здоровьем, холодно в квартире и прочее, но забываю записывать о том, что хорошо. Летом мне три месяца подряд завод выплачивал долг (260, 300 и 500 гривен – для меня хорошие деньги). На днях позвонили с завода: есть сахар, различная крупа, томатная паста, чай и даже консервы – приезжайте, набирайте в счет долга. Вчера поехал, зашел в заводской магазин, расположенный в незаселенном цехе. Приятно было смотреть на людей, которые улыбаются и шутят. Приятно было сознавать, что завод живет, люди уже не унывают, загружаются продуктами, берут туфли, ботинки, шапки, куртки. Я тоже отоварился. Продавщица Валя Янченко высыпала мне в сумку тридцать две банки консервов: шпроты, паштет шпротный, килька, сгущенное молоко. В другую сумку – пять килограммов сахара. На проходной встретил директора, немножко поговорили.
-Потихоньку выкручиваемся, - бодро сказал он.
Владимира Леонидовича я не видел с год. Про себя отметил, что выглядит он прекрасно, стало быть, дела идут. Ну и слава Богу. Хотел было что-то сказать по этому поводу, но промолчал, дабы не сглазить ни своего шефа, ни налаживающиеся дела. Шефа-то не сглазить, говорят, он верит в сглаз и за бортом пиджака носит булавку. Другие заводы давно уже позакрывались, а наш живет. Тьфу-тьфу-тьфу…
А насчет закономерности, на которой я себя подловил, то тут, наверное, все правильно: мы же не думаем о воздухе, которым дышим, хорошо, мол, что он есть. Воздух есть – это нормально. Хорошее в жизни – норма людского существования, человеческого. Но его тоже надобно замечать, наслаждаться им, смаковать это хорошее, даже если выглядит иногда оно в виде самой рядовой кильки.
Радоваться жизни – это тоже надо уметь.
Радуюсь!
С завода приятный звонок: приезжайте за деньгами… Мне отдают последнее, что должны – 500 гривен. Радостно, конечно, на душе и вместе с тем чуть-чуть щемит в груди: больше мне никто ничего не даст, жить буду только на пенсию. Как большинство пенсионеров.
Деньги я получал у Толи Малиновского. Спросил, что он думает о будущем завода. Он сказал, что вряд ли оно есть, рабочих все меньше и меньше…

15 октября.               
Окидывая пристрастным взглядом (в поисках хорошего!) нашу нынешнюю жизнь, вылавливая в прессе все оптимистичное, ласкающее взгляд и душу, стараешься убедить себя, что жизнь налаживается. Но подспудно чувствуешь, что желаемое ты выдаешь за действительное, этим натужным старанием убеждая себя в том, в чем сегодня нас убеждает правительство, что живем мы уже лучше – это лихорадочное натягивание шкурки на кисель…
Власть говорит, что страна экономически крепнет. Страна… Наша Украина… А каждый конкретный человек в отдельности? Возьми таких, как автор этих строк – человек, который десять лет назад жил и не тужил. Что теперь? Да, с нового года прибавили пенсии. По этому поводу в одной из газет появилась статья под заголовком «Маленькая надбавка к маленькой пенсии». 129 гривен – 24 доллара. Треть из этой суммы съедает плата за квартиру. На 53 гривни нужно купить лекарств. Тридцать с лишним гривен остается на жизнь. Килограмм хорошей колбасы стоит больше.
На 600-сотые «мерседесы» в правительстве деньги есть, для простого народа есть только обещания. Но дана установка: хватит выживать, настало время жить. Но как? С этим сосущим душу и желудок вопросом ложишься спать и просыпаешься утром. Как?
Моя бедная супружка, моя пчелка, опять бежит к кому-то что-то убирать, чтобы принести в дом какой-то рубль, то бишь гривню. Я стучу на машинке, отсылаю туда-сюда, что-то печатают, но гонорар не присылают. Звонишь в редакцию, отвечают, что гонорар не платят, довольствуйтесь, мол, тем, что излили душу, что вас напечатали. Знакомые, которые начали заниматься вязанием шапок и продажей их на базаре, предложили работу: обрезать на оверлоке край шапки – 5 копеек. В день можно заработать гривен десять, если обработать тысячу шапок… После сотни шапок у меня зарябило в глазах…
Строчу оверлоком эти проклятые шапки и думаю: ну, ладно, пусть рябит в глазах, зато десять гривен будет – около двух долларов, будет на что купить хлеба, может, какую рыбешку недорогую, минтай. Раньше, правда, минтай скармливали пушным зверям на фермах, но чем писатель хуже пушного зверя? И уже слюнки текут от предвкушения завтрашней жареной рыбки
Хватаю заготовку шапок за заготовкой, жму педаль, оверлок скрекочет, а в глазах рябит и – другая мысль: почему я строчу на оверлоке, а не на пишущей машинке? Я должен сидеть сейчас за пишущей машинкой, а не за оверлоком – пенсию я заработал, сбережения у меня были, их хватило бы и мне и моим детям – почему я должен делать не то, что должен и могу? Государство обокрало… И вора даже не ищут… Такая страна, такие правители. Когда готовили к печати мой отрывок из этой книги в журнале «Березоль», зав. публицистическим отделом Валя Овод мягко заметила по поводу того, что я пишу о сбережениях (украло государство): не государство, а москали… Но я же не москалям сдавал на хранение свои кровные, я отнес в соседний дом, в родную сберкассу, нашу, украинскую. Она: так потом все Москва забрала… Я махнул рукой: Москва так Москва… начнешь спорить – вообще не напечатают… Подумал только: а что ж вы, когда разводились с Москвой, не потребовали наши сбережения или вам было важнее поменять флаг, а благополучие десятков миллионов украинцев вам до лампочки?
Тысячу шапок за день я так и не сделал: и возраст не тот, и неотступная мысль: ну, почему я должен строчить на оверлоке, а не на своей родной пишущей машинке?
Дома рассказал жене о своем первом дне работы в новом качестве.
-Обойдемся без рыбы, - сказала она.
 Обходимся…
Но рыбки-то хочется, особенно жареной. И тут (Бог есть!) подворачивается еще одна работенка, так сказать, по моей части. Один наш добрый приятель, зная нашу нужду, предложил поработать в предвыборную кампанию при штабе партии СДПУ(о). Ну, сказали, делать будешь все, что нужно на выборах плюс мониторинг печатных и электронных (радио, телевидение) СМИ нашего округа, а также «освещение в этих СМИ событий и мероприятий, имеющих отношение к деятельности районных партийных организаций». И прочее журналистское. Пообещали гривен 300-400, а то и 500 дать…
Закатав рукава, взялся за  дело. Читал, наблюдал, писал. Принес первый отчет моему непосредственному начальнику – милой девушке Свете. Прочитала, похвалила: «Пишете вы хорошо…». Мелочь, а приятно. Еще с большим рвением занялся «мониторингом».. И вдруг слух – денег нам платить не будут: Киев не дает…
Что ж, такой оборот дела – в духе времени, это стиль жизни тех, кто успех ухватить Бога за бороду: люди пусть работают, а платить им необязательно.
Что делать бедному писаке? Плюнуть, поднять руку и резко опустить, вспомнив при этом и Бога, и душу, и мать.
Жена сказала:
-Не переживай! Все что не делается, делается к лучшему. В общем-то правильно: подходит Великий пост – кушать надо скромненько…


18 октября.
…Нищие в людных местах – дело привычное. На ходу мы сбрасываем им мелочь, если она завелась, или почти равнодушно проходим мимо. Но вот пройти равнодушно мимо этого человека вряд ли кто может. Он обычно стоит на главной станции – Советской.
Сухопарый старик с устремленным в никуда взглядом. В одной руке шапка для подаяния, в другой он держит свой портрет, с которого смотрит на нас молодой с задорным взглядом боец, грудь которого украшает с десяток наград, гвардейский значок и рядок нашивок, говорящих о том, что солдат был несколько раз ранен, к тому же один раз тяжело – красная нашивка. Среди боевых наград два ордена Славы.
Когда я впервые увидел этого кавалера орденов Славы, мне вспомнились слова маршала Рокоссовского, славившегося в свое время и любовью к солдатам. Героев Советского Союза, говорил он, у нас в стране более 11 тысяч, а полных кавалеров орденов Славы всего две тысячи. Это храбрейшие из храбрейших…
Храбрейший из храбрых стоит с протянутой рукой. Увидел бы это Рокоссовский… Или Сталин…

19 октября.
В Аргентине  экономический кризис. Только потому что вкладчикам банков позволено выдавать всего по 250 долларов в неделю, аргентинцы громят магазины, президентский дворец, здание парламента. А нас, украинцев, ограбили среди бела дня, забрали все сбережения у всех, и мы молчим, втянув язык в одно место. Это – мы. Если бы так поступило с народом аргентинское правительство… да был бы вулкан! А мы – молчим. За две недели в Аргентине поменяли трех президентов, а мы десять лет терпим одного. Это – мы, украинцы. Недавно в Харьков приезжал Владимир Путин. Встречали нормально. И лишь один скромный плакат выразил мысли большинства: «Вова, забери его с собой…».
Долготерпение – не всегда хорошо. Долготерпение – трусость.

20 октября.               
Вечером мы собрались с женой на прогулку. Мы ничего не намечали покупать, но, вижу, супруга берет целлофановый пакет.
-Зачем? – спрашиваю. – Хлеб у нас есть…
-Да так, на всякий случай, - чуть виновато ответила она, пряча пакет в карман куртки. Меня скребнуло по сердцу: для бутылок…
Так оно и было. Шли по своему обычному маршруту: Госпром, площадь Свободы, парк Шевченко… То тут, то там жена замечала лежащие бутылки и чтобы не сердить меня (мы же гуляем, а не бутылки вышли собирать!), не подбирала порожние бутылки, а лишь сказала:
-На обратном пути возьму…
Я промолчал. Вечерний город, звездное небо, запах прелых листьев, а мы – о бутылках…
Но я молчал. Молчал потому, что жена была права: каждая пустая бутылка – это двадцать копеек, полдюжины бутылок – буханка хлеба…
Я молчал, но вспомнил, как лет восемь назад, примерно здесь же, возле Госпрома, навстречу мне шли крепкие парни с золотыми цепями на груди и один из них, самый добрый, допив из горлышка пиво, протянул мне пустую бутылку: «Бери, батя!» Я тогда внутренне возмутился, оскорбился, не взял, конечно, бутылку, пробормотал что-то вроде: «Бутылки пока не собираю…».
Вспомнил и то, как года два-три назад, прогуливаясь с собакой по осеннему скверу,я поймал себя на мысли, что не столько любуюсь природой, опавшими листьями, сколько  обращаю внимание на валяющиеся в листве порожние бутылки, мельком думая, что можно было бы их собрать и сдать. Но тогда я только думал, но не подбирал, а теперь…
Домой мы возвращались с женой тем же маршрутом. Я знал, что супруга будет подбирать замеченные ранее бутылки. И знал, что этому препятствовать я не буду, хотя несколько лет назад член Национального союза писателей Украины воспрепятствовал бы бывшему старшему инженеру-геологу собирать не образцы пород, а бутылки. Жизнь нас изменила. Как несколько лет назад говорил президент Украины Кучма: «Мы будемо житы по-иншому». Живем «по-иншому»… Глаза наши опущены долу, мы смотрим не на звезды на небе, а рыскаем глазами по земле: где же они, те порожние бутылки из-под пива, которые мы приметили?.. А их-то уже нетушки – кто-то подобрал… не одни же мы такие хитрые и практичные: и вечерний моцион совершить, и бутылок настрелять, чтоб завтра было на что купить хлеба.
Супруга вздыхает: о-хо-хо… Я молчу.
А Кучма, собирающийся на третий срок правления, вечером по телевизору заверяет, что самый трудный для Украины путь мы уже прошли.
Но почему же тогда то, что десять лет назад было уделом мизерной части людей, стоявших на самой последней ступеньке общества, сегодня становится нормой жизни большинства украинцев?
Видя, как мы сейчас живем трудно, средний сын Максим предложил мне работу: переделывать адаптеры для телефонов. Кто-то из его приятелей привозит их из Америки ( там у них напряжение 110 вольт, а тут 220). Зашел… маленькая комнатка в «хрущевке» стала крохотным цехом: за сдвинутыми столами плечом к плечу сидят работнички… Валя – теща сына, у которой пятеро детей, ее дочь и моя невестка Лиля, брат Лили Артем, сын приятельницы Максима Саша, ну и сам «хозяин» этого домашнего предприятия Максим. Сверлят, перематывают катушки, паяют – работа идет полным ходом.
-Хочешь, папа, садись – заработаешь что-то…
Спасибо, сын, если совсем уж припечет… а пока как-то перебьемся, скоро приедет Махназ и работы будет навалом.
Вспомнился наш новый маленький воспитанник иранец Даниэль,  что означает мудрый. Чудесный ребенок. Но если начнет плакать – ничем не угомонишь. Последний раз, гуляя с ним, мы с женой забрели в метро – на улице начинался дождь, а домой идти было рано. Сели в электричку, проехали до конца в одну сторону, потом – в другую. Во время катания наш «эмирчик» - так ласково мы его за глаза называем – уснул, конечно. Мы вышли на остановке «Метростроителей» и присели на деревянную лавку, стоявшую возле мраморной колонны: пусть пацаненок поспит, дома он днем ни в какую не заснет. Сидим, молча радуемся, что и ребенок спит, и время идет. Людей на остановке было немного. Видим, один молодой человек смотрит на нас как-то уж очень пристально и жалостливо. Пошарил в карманах, достал что-то и направляется к нам, не молодой, не очень хорошо одетой парочке со спящим чернявым ребенком на руках. Протягивает нам конфету:
-Мальчику дадите…
-Ну что вы, не надо! – дуэтом пропели мы с супругой: парень нас за нищих принял…
Ему было неловко, что мы отказались, что он нас не за тех принял, а нам стыдно, что мы уже на нищих похожи: научный сотрудник и писатель…
Новое поведение отдельных гостей на различных застольях: днях рождения, свадьбах, юбилеях. Раньше приходили в гости для общения и веселья. Теперь некоторые ходят и с припрятанной мыслью хорошо покушать. Кто из простых смертных покупает сейчас для себя сырокопченую колбасу, буженину, икру? Поэтому, отправляясь в гости, прихватывают с собой целлофановые пакетики или пластиковые коробочки и, когда торжество в разгаре, сметают с тарелок то, что повкуснее  и  в сумку – дома еще полакомятся.

21 октября
Встретил в парке Шевченко Славу Рысцова (поэт и народный художника Украины). Обрадовались друг другу, прошлись, присели на скамейку, поговорили за жизнь. Слава – талантивый человек и добрый. И очень одинокий. Семьи нет, брат отбывает где-то за что-то. Да еще эта проклятая черная болезнь, которая истязает его. Спрашивал меня о Валере, моем сыне, что в Аргентине, Полинтересовался, сколько Слава получает пенсии. 150 грн. Как можно жить больному человеку на 30 долларов?
- Живу, как все…- улыбнулся грустно. Глаза его застилала низбывная печаль.
Дал мне свою визитку, отпечатанную на простой бумаге: поэт, заслуженный деятель искусств, доктор искусствоведения… телефона нет – только адрес.
Говорит, что ему предлагали в одном из ВУЗов читать лекции, но эта страшная болезнь… Хочет начать опять гончарное дело. Сейчас он держал путь в Ботанический сад, там есть помещение для обжига горшков и, главное – газ. Помещение полузаброшенное, если привести его в порядок, а потом, может, выкупить или хотя бы взять в аренду…
- А меня возьмешь в подручные…
- А почему бы и нет – возьму!
Дал я ему и свои координаты, как только – так сразу…
Простившись с коллегой по перу и по судьбе, пошел домой с хорошим настроением: есть шанс обрести работу, за которую будут платить. За годы независимости, подытожил мысленно я, приходилдось мне и нянчить, и дом строить, и собак дрессировать, и шапки вязать,  попробую себя и на новом поприще – горшки лепить! Не Боги ж горшки обжигают, а в данном случае – поэты и писатели Украины…

22 октября
Не все так мрачно, как иногда кажется. Появляются и просветы в литературной жизни. В Харькове открылась новая газета на 32 страницах – «Однажды». Публикует невыдуманные истории лирического характера. Собрал несколько, отослал в редакцию. Буквально через день звонок ( мне сейчас никто не звонит, кроме родственников): получили, прочли, будем печатать. Дали в одном номере, в следующем. Посылаю еще – берут. Спасибо, наконец-то прорвался с рассказами!
Щекочет вопрос: а что-то заплатят? Пока не присылают… Киевская «Интересная газета», где  время от времени печатаются  мои любовные истории, всегда присылает. Звоню в «Однажды», благодарю за публикации, заикаясь, спрашиваю: а гонорар вы платите?
- Мы – бедные…- отвечают, - пока не платим…
Неловкая пауза. Там, наверное, думают: ишь, чего захотел… славы да еще и денег… А я в свою очередь думаю: давать им еще что-нибудь или подождать, когда они разбогатеют.
Не разбогатели – закрылись.



23 октября.
Улетают мои внучечки в Южную Америку. Моя невесточка Анечка перед отъездом взяла возле родного дома горсть земли, завязала в узелок… И теперь горсточка родины летит над морями-океанами в чужие края. Была у человека родина, раскинувшаяся на десять тысяч километров, от Бреста до Владивостока, теперь от необъятных родных просторов осталась  горсточка земли в узелке…

25 октября
…Мои внучки уже в Аргентине. В Киеве на таможне вернули пять сумок с вещами. Вернули много детских игрушек. Когда у Лизоньки отнимали любимого льва, она прижала его к груди и закричала таможенникам: «Я вас всех подорву!». С таким настроением покидала свою родину шестилетняя украиночка, которая с годами станет американкой украинского происхождения.

28 октября
Был у поэта Миколы Козака, взял несколько аргентинских газет. Рассказал, что собираюсь писать статью об эмигрантах под названием «Здесь под небом чужим». Пришедший вслед за мной поэт Михаил Мельниченко прочел такие стихи:
У кишені ні гривні.
Зарплати даремно жду.
Туалети позакривані.
Ніде справити нужду.
Квартири неопалювані,
А навколо зима...
Гороскопи такі печальні,
Ні води, ані світла нема...
Закончил я статью тем, что порой мне кажется, что чужое небо не там, за морями-океанами,а здесь, над нами. Все это, конечно, в редакции выбросят, хотя мы живем в свободной стране, где провозглашена свобода слова.
…В редакции выбросили не только отдельные части статьи – всю ее «выбросили».
-Мы ждали статью об эмиграции не в таком ключе… - сказали наивному автору. Я должен был писать о том, как там нашим плохо, и заклеймить тех, кто решил покончить с прозябанием и начать жизнь сначала.
Какая же это демократия? Какая свобода слова? Мне мягко сказали: «Вы же знаете, что над нами облгосадминистрация…». Все ясно… Мы должны считать, что живем хорошо.
Прогуливаясь по парку Шевченко, обратил внимание, что на аллеях многовато милиции. Огибая с тыльной части здание оперного театра, я хотел подняться по ступенькам и пройти мимо парадного входа, где висят афиши, но молодые парни с суровыми лицами преградили путь:
-Вы куда, мужчина?
Я сказал, что просто гуляю.
-Сюда нельзя! Обойдите по той стороне.
Оцеплен весь оперный и прилегающая территория. Или кто-то позвонил, что бомба заложена, или ждут  высокое начальство. У прохожих узнал, что приехала жена президента Людмила Кучма…
Через несколько минут по Сумской с сигнальными огнями промчалась на хорошей скорости милицейская машина. Через микрофон строгий голос требовал освободить дорогу. За той машиной - другая, третья, потом появился эскорт из десятка машин. Они остановились напротив центрального входа, десятки человек направились к театру, где-то среди них была и виновница этого небольшого городского неудобства. Люди сокрушенно качали головами, думая, наверное, то же, что и я: «Боже мой, сколько тратится народных денежек на такие вот поездки высокопоставленных лиц! Задействована не одна сотня блюстителей порядка, сколько машин, сколько спецслужб!»
Жена президента приехала как благотворительница – что-то передала для детей. Не лучше ли и не экономней ли было просто передать деньги или какое-то оборудование? Тем более, что деньги-то она дает не из своего кармана, а из того же народного? Кому нужна такая благотворительность?
Аргентинцы возмущены тем, что им выдают в банке по 250 долларов в неделю. Громят магазины, кидают в президента мешочки с говном…
Почти в это же время нам, украинцам, имевшим на сберкнижках деньги, правительство дает по 50 гривен – по 10 долларов. Мы занимаем очередь на рассвете, стоим целый день, и получив за 10 лет 10 долларов, выходим из Сбербанка счастливые …
Что-то у нас не то с мозгами.

 23 августа.               
В связи с десятилетием независимости Украины многие поощрены правительством и местной властью. За активное участие в построении демократической державы почетной грамотой облгосадминистрации был награжден и один из наших писателей – Р.Полонский.
Вручение происходило в клубе писателей. Выглядел коллега не ахти как – старенький и, видимо, не очень здоровый, в тесном плащишке советских времен, весь какой-то подавленный, а точнее, нищетой задавленный, с дрожащими руками и долу опущенным взглядом принял он эту бумагу без особого энтузиазма и мне показалось, что даже со стыдом. Десять лет назад при подобной церемонии Радий стоял бы с гордо поднятой головой и обязательно нашел бы что сказать, а то, кроме «дякую», ничего не сорвалось с его поджатых губ. Не знаю, о чем он думал, быть может, о том же, что и я…
Мы сидели в холодном обшарпанном зале, потолок в ржавых разводах, еще года два назад на чердаке прорвала труба с горячей водой и залила кабинет председателя  и актовый зал. Разнокалиберные стулья распотрошены, казалось, тут орудовал Остап Бендер или отец Федор. А может, подумалось, тут сами писатели в свободное от творчества времени искали в этих стульях бриллианты. Больно было смотреть и на самих «инженеров человеческих душ» - все сидят одетые.
На окнах рваные, не первой свежести шторы.
В зале витал дух разрухи. И в фойе тоже. Там стоял всеми забытый, обшарпанный, покрытый пыльным брезентом бильярдный стол, на котором уже давным-давно никто не играет, так как кии поломаны, шары разбиты, а новые купить не на что. На этом столе играли Маяковский и Есенин, а на моей памяти – Владимир Сосюра, который шутя говорил, что в литературу входят через бильярдный стол.
А в углу фойе стояло красивое зеркало. В другом углу – шахматный столик, где всегда кто-то с кем-то сражался. А на втором этаже по праздникам работал буфет, где писатели пили водку, закусывали бутербродами с икрой и говорили о литературе.
Наше собрание было связано с только что прошедшим в Киеве съездом писателей. Делегаты рассказывали, что о литературе разговора не было. Был разговор о том, как выжить писателям. Кто-то негромко пробормотал:
-Дожились казаки: ни хлеба, ни табаки…
Но сыплются дождем на соотечественников награды… за что? За разруху? Тогда надо бы чем-то наградить и тех, сто сбил российский ТУ-154… Юмор, конечно, черный, но вручили же главному бандиту Украины Лазаренко орден Ярослава Мудрого…
Живи сейчас Петр І, он, наверное, учредил бы новую медаль «За разруху», огромную такую, двухпудовую, чтоб обладатели ее в полной мере ощутили сладость жизни, которую они подарили людям.
И вместе с тем сверху дана негласная установка: смотреть на жизнь оптимистично! Так в «Литературной Украине» был объявлен конкурс на лучший сценарий – к 10-летию независимости Украины. «Одна із головних вимог до твору – оптимізм...».
Вот так-то, чего жаловаться, что жрать нечего, надо улыбаться и кричать на весь мир: наша жизнь о’кей! У нас все е!
















ЧУЖИЕ НА ПРАЗДНИКЕ



Глава первая

                1.
Чувствую, что фиксировать повествование точными датами при нынешней жизни (топтание на месте!) не имеет смысла. Дни похожи на дни. Месяцы - на месяцы. Годы – на годы…
 Десятилетие независимости Украины... Двумя словами о чувствах, которые испытывают мои соотечественники: смутная, натянутая радость: мы все-таки свободны!.. И горечь – что она нам дала, эта так называемая независимость…
Но в Киеве грандиозный военный парад. И в некоторых других городах тоже демонстируют «мощь» державы - «знай наших!». Правда, президент не перестает повторять, что главное достижение десяти лет независимости – теперь Украину в мире знают. Как сказал на это один мой приятель: для того, чтобы меня знали, мне достаточно с голой задницей пробежать по городу. По городу – не по городу, но придет время и голяком будут бегать по фойе артисты харьковского театра им. Шевченко – западная культура к нам идет…
Наш Харьков… Часов в десять утра прошел по центру. Не сказал бы, что прохожие выглядели празднично. Правда, на площади Свободы, возле расколотого и склеенного памятного знака, сообщавшего, что здесь будет заложен памятник в честь независимости Украины, с флагами партии «Собор» собралось около тридцати немолодых людей. Их предводитель обратился к ним со словами: «Шановни патриоты Украины!». Прохожие снисходительно улыбались: жидковато же патриотов в двухмиллионном городе…
Наткнулся возле украинского центра культуры еще на одну группку «патриотов» - шесть человек в форме УПА…
А на площади Розы Люксембург – человек десять в камуфляжной форме, с лампасами и непонятными знаками отличия – казаки, что ли. И тоже знамена, черно-красные, на некоторых изображено что-то наподобие на фашистского  знака. Эти люди похожи на участников художественной самодеяльности – никто их всерьез не воспринимает, прохожие поглядывают на них со снисходительными улыбками.
На  площади Розы Люксембург (согласен, что название надо менять) в этот день открывался памятник независимости Украины: у подножья семнадцатиметрового бронзового столба десятилетняя девочка с простертыми вверх руками (растущая Украина), а венчает памятник сокол – символ воли и силы. Народа было много и памятник, по-моему, всем пришелся по душе. Правда «патриоты» узрели в соколе подвох: его опущенные крылья и хвост им напомнили перевернутый трезубец – кто что видит… одни – сокола, другие – трезубец.
О Дне независимости Украины корреспондент радио «Свобода»:
«Это праздник для украинской элиты».
Простой народ в этот день в основном проводил на огородах – копал картошку, собирал помидоры. На вокзалах все с сумками и мешками, с рюкзаками и тележками. Помнится, при советской власти в ходу было пренебрежительное слово «мешочники», то есть  люди, которые ездят в поездах с мешками на базар, продают то, что вырастили на огороде или украли в колхозе. Теперь все мы стали «мешочниками», хотя слово это уже вышло из употребления – негоже самих себя порицать.
Во время празднования десятилетнего юбилея независимости Украины по радио и телевидению звучало много высокопарных слов. Все выступления заканчивались словами: «Слава Украине! Слава героям Украины!». Громко,  красиво и горько. Кто герои Украины? Что мы славим? Наше прекрасное будущее? И как же насчет сегодня? Ведь мы уже десять лет в будущем. Подходит пора подведения и кой-каких итогов. Берусь за это не без робости: для страны десять лет – мгновение, для каждого живущего в ней, возможно, и вся жизнь. Я не абстрактное слово – страна, я – конкретный человек, живущей в ней, свидетель и участник событий, оценку которым даст время.            

                2    
               
Как бы ни было трудно, а люди живут и даже умудряются праздновать. Одни праздники в Украине отмечают от души: Новый год, 1 Мая, 8 Марта, День Советской Армии, или как он теперь называется, этот мужской праздник… главное, о нем не забывают. Не забывают пока еще и День Победы. Эти даты пока еще живут в душах и сердцах поголовного большинства украинцев.
От души празднуют религиозные праздники. Но никак по-настоящему не становится праздником День незалежности страны. Первые годы еще ликовали: ура, мы свободны! Правда, еще не совсем осознавали, от чего мы освободились – от получения зарплаты , нормальной пенсии, бесплатного медицинского обслуживания, права на учебу, права на работу?
Но праздновать надо. Десять лет, как Верховной Радой принята «Декларация о государственной незалежности Украины».
Каждый год в этот день в Киеве на Крещатике военный парад. Вечером в столице и других городах Украины небо озаряют фейерверки. Правда, нередко люди говорят:
-А что мы празднуем, чему радуемся, чему кричим «Ура!»  и рвем  глотки: «Слава Украине!»?
Накануне одного из последних праздников независимости  страна наша была в трауре: новая трагедия на шахте в Луганской области унесла десятки жизней людей. Растет скорбный отряд вдов и сирот. Не так давно во время безделия Верховной Рады шли маршем шахтеры на Киев, гремели касками у здания парламента, дули в свистки. Один бывший шахтер объяснил, что свист этот не просто знак протеста против нечеловеческой жизни и желание привлечь к себе внимание. Сигнал подобного свистка применяют в шахте взрывники, сообщают пронзительным свистом о том, что через несколько секунд произойдет взрыв. Звук шахтерского свистка – предупреждение о взрыве…
В канун одного из праздников независимости такой взрыв произошел. Шахтеры собрались у здания областной администрации, требуя единственного – платы за работу. Намеревались сжечь чучело с табличкой «Паразит» - физиономия чучела всем хорошо знакома - президент… Однако власти не позволили жечь, а какой-то любитель черного юмора позвонил в милицию: в чучеле бомба! Шахтерам блюстители порядка предложили отойти от «Паразита», но они не повиновались, и тогда приступил к «работе» всем известный грозный «Беркут», орудуя щитами и дубинками. Несколько человек были госпитализированы с черепно-мозговыми травмами.
Пишу это и думаю: как хотелось бы главу о годовщинах независимости нашей страны расписать-разукрасить, захлебываясь от гордости за обретенную свободу и от радости за свой счастливый народ. Но счастливых лиц мало. Больше людей мрачных, хмурых, с поджатыми губами и устремленными в никуда взглядами.
Да, приукрашивают города, возникают так называемые «оазисы капитализма»: шикарные особняки, роскошные магазины, которые теперь именуют на западный манер супермаркетами, открываются все новые и новые кафе, рестораны, бильярдные, ночные клубы, казино и прочие злачные места для кучки богатых. А что же море людское – бедные?
Привычная картинка: у мусорного контейнера стоит с замусоленной сумкой небритый человек в  обносках и рьяно ковыряет палкой то, что выбрасывают люди, которые еще что-то едят, шуршит полиэтиленовыми пакетами, что-то выбирает, складывает в свою сумку, а что-то отправляет сразу в рот.
Я видел, как у одной из мусорных урн молодой, неряшливо одетый мужчина выуживал белые одноразовые пластмассовые тарелки, указательным пальцем вымазывал что-то с них и это что-то клал в рот, а потом еще и языком вылизывал то, что не мог достать пальцем. Делал это он на глазах у всех прохожих,  никого не стесняясь. Только время от времени повторял как заклинание:
-Пр-роклятые коммунисты… Пр-роклятые коммунисты…
Но при проклятых коммунистах никто в мусорках не рылся…
Проходившие мимо старались не смотреть на своего изголодавшегося собрата, превратившегося в бездомного пса. А если кто и обращал внимание, то так, мельком – картина-то привычная: человек завтракает…
Это страшно – мы привыкаем к тому, что еще совсем недавно нам показалось бы диким, из ряда вон выходящим, не нашим, не человеческим. Теперь это наше, родное, теперь это в порядке вещей – наша ежедневная жизнь: это все мы стоим у мусорных аков и ковыряемся в том, в чем раньше ковырялись вороны, кошки, собаки и крысы. Да еще и пальчики облизываем.
Когда и как образуется в Украине средний класс – по воде вилами писано. А вот низший класс уже занял свою обширную подвальную нишу и растекается по стране неуловимо быстро.
Нищие в поездах, трамваях и троллейбусах, на улицах, перекрестках и подземных переходах – это уже тоже привычная картина, неотъемлемая частица нашей жизни. Нищие уже никого не раздражают, никому не портят настроение своими лохмотьями, запахами  и увечьями – люди ко всему привыкают. Трудно, правда, привыкнуть к тому, когда милостыню просят внешне вполне нормальные люди, даже интеллигентные на вид. Такого человека ты мог встретить в библиотеке, у театральной кассы… А теперь вот он, бывший нормальный человек, стоит на ступеньках подземного перехода с опущенной от стыда головой и протянутой рукой.
А как-то на днях раздается звонок в мою квартиру. Открываю дверь и вижу незнакомого опрятно одетого человека средних лет.
- Извините, ради Бога,.. – говорит он хрипловатым от волнения голосом, - понимаете… очень хочется кушать…
Супруга что-то собрала, вынесла в целлофановом кульке. Глаза у незнакомца загорелись, стали влажными.
-Вот спасибо, а то со вчерашнего дня ничего не ел… Вы извините меня, пожалуйста, я не нищий, просто… не на что жить.
Спустя несколько минут я выходил из дому и видел, как этот человек жадно поглощал пищу, разложив кулек прямо на подоконнике лестничной площадки.
- Я работаю на заводе… - продолжал оправдываться незнакомец, - год и восемь месяцев не платят зарплату, понимаете…
- Конечно, понимаю, - кивнул я и постарался быстрее пройти мимо бывшего нормального человека. Ему, я видел, было стыдно.
Мне было стыдно. Интересно, бывает ли стыдно правительству и нашему президенту? Знакомо ли им это не столь приятное, но естественное человеческое чувство?
Газеты пишут: «Текут лживые причитания о правах человека, а трудящийся народ по плану реформ лишен всех прав на человеческую жизнь. «Укрощенные» шахтеры, учителя, ученые, рабочие уже выдрессированы: они униженно выпрашивают свой заработок и низко кланяются за то, что наконец-то им добрые хозяева зарплату заплатили. Какое счастье (!). Голодом и страхом отрабатывается психология рабов, попрошаек».
Просят сегодня все: рабочие и интеллигенция, профессиональные работники культуры, искусства и литературы.
Не так давно в Харьков пожаловал Владимир Семиноженко – народный депутат, ученый, художник, певец… Пришел на встречу и в наш  клуб писателей. Пишущей братии собралось немного, хотя секретарь писательской организации по телефону всем как бы по секрету говорил, что наш именитый земляк собирается чем-то помочь Союзу, то бишь труженикам пера, материально.
Гостя приняли тепло, поговорили о том о сем, больше об общем положении в стране и о том, как из нашей беды выкарабкиваться. И тут Семиноженко неожиданно с украинского перешел на русский язык – просто, как всем стало ясно, так ему привычней изъясняться. Одним это не понравилось, другим пришлось по душе – в один миг киевский гость стал ближе и родней.
Наконец речь пошла о главном… Все заерзали, уши – топориком. Семиноженко сказал, что обещает в этом году помочь издать одну книгу или, может быть, в городе открыть журнал «Харьков»… Очень хотелось бывшему харьковчанину сделать что-то заметное для родного города. Или сделать вид, что хочет…
И тут взметнулись руки… Писателям бросили кость и каждый хотел ею завладеть. И было грустно и больно смотреть, как они друг у друга ее вырывали. Я не участвовал в этой свалке. Не потому, что нет желания издаться. Нет желания демонстрировать свою нищету. Нас уже давно всех сделали нищими. И одни уже привычно протягивают руки за милостыней, другие стараются обходиться без подачек.
Хороший человек хотел сделать для своих земляков хорошее. Но хорошее порой бывает печальным и горьким. От желанной встречи остался тяжелый и мутный осадок. Нам невольно еще раз напомнили, что мы, так называемые «инженеры человеческих душ», никакие не инженеры и даже не разнорабочие, мы – попрошайки.
И книги, которые выходят сейчас у большинства наших писателей, изданы на деньги, которые они у кого-то выпросили. Такие книги большой радости не приносят. Тем более, что тиражи смехотворны. Печальнее всего то, что народный депутат Семиноженко наобещал три короба и ничем не помог. На одном из следующих собраний наш председатель на вопрос, когда же будут обещанные деньги, ответил: «Він набрихав!». Если врет народный депутат своим избирателям и землякам, то кому верить?
Не так давно с протянутой рукой по вагонам метро ходили обычные попрошайки: дети, старики, калеки да еще профессиональные нищие с придуманной бедой. Известно, что преступный мир становится моложе. Молодеет проституция. А нищенство становится интеллигентным, то есть все больше и больше на улицах города и во всех видах транспорта появляется людей интеллигентного вида. На днях я видел, как в вагон метропоезда вошли двое молодых парней – один с гитарой в руках, другой со скрипкой. Они играли, не подымая глаз. Люди шарили в карманах и кошельках и совали им монеты, тоже не подымая глаз – всем стыдно… Но только не тем, кто пустил людей по миру.
Не однажды я видел, как солдаты подходили к прилично одетым мужчинам и просили дать гривню на сигареты. Солдаты просят… А я помню, когда служил в армии, получил от мамы денежный перевод на пять рублей (мы, солдаты, получали в месяц три  рубля). И я написал маме; чтобы она больше мне не присылала ни рубля, я сказал, что у меня все есть и что я вообще живу как в доме отдыха – мы ни в чем не испытывали нужды. Солдат с протянутой рукой – уже не солдат.
А в самом центре города возле ресторана «Театральный», каждый день стоит интеллигентного вида женщина, у ее ног на темной подстилке лежат две породистых собаки – ротвейлер и овчарка, а между ними – красивый пепельного цвета кот. Перед ними табличка:
    МЫ ТОЖЕ ХОТИМ ЕСТЬ!
И на груди у женщины табличка: «Помогите, пожалуйста, животным на корм».
А возле Оперного театра еще одна сценка: под кленом, прихлопывая в лапы-ладошки, отплясывает молодой медведь. Рядом стоит женщина с веером цветных календариков и монотонно повторяет:
- Покупайте календарики с цирковыми животными! Помогите медведям на пропитание!
На асфальте банка из-под кофе с надписью: «Медведю на корм».
 Подобную табличку я увидел и в городской библиотеке имени Белинского, что на улице Данилевского. На столике возле окна стояла клетка с желтыми попугаями, а рядом на белом листе красными буквами просьба к читателям: «Помогите, пожалуйста, птицам на корм». И рядом в блюдечке лежали монетки.
В новой Украине нищими сделали уже даже животных и птиц.

                2
Страшнее всего то, что люди уже не стыдятся быть бедными, чувствуется, что бедность вошла в нашу жизнь основательно и надолго.
То в одном, то в другом конце города встречаю седовласого благочинного старичка с высоким лбом, длинной бородой и низко опущенной головой, похожего на летописца. В одной руке у него отшлифованная до глянца суковатая палка, в другой – баночка для подаяния, а на шее ребром висит табличка,  так, что написанное видно с обеих сторон. Крупными красивыми буквами старец глаголит: «Голодаю – губы глодаю», «Голодаю – слюнки глотаю», «Глад я влачу – здоровьем плачу», «Голод душит голы души».
Это – открытая бедность, но бедность есть и скрытая, в которой пребывает поголовное большинство людей независимой нашей державы. Эти люди не стоят с протянутой рукой в подземных переходах, не ходят по вагонам с табличками на груди, взывающими о помощи, они ничем особо не отличаются от более благополучных горожан,  имущих, так сказать. И одеты они относительно нормально, только лица у них, как на приеме к зубному врачую да и откуда у тебя будет иное выражение лица, если в кармане ни гроша. А кругом столько всего… и никаких очередей. Эти люди обходят магазины, в которых есть все, даже «Птичье молоко». Эти люди неохотно говорят друг с другом – о чем говорить… Они не стали ни ворами, ни мошенниками, ни бомжами, ни нищими. Они остались самими собой, бывшие рабочие и служащие, научные работники и работники культуры  и искусства, врачи и педагоги, лишенные средств к существованию. Обманутые, обворованные, они гордо влачат свое жалкое существование.
Группы таких людей можно видеть по понедельникам на выходах из харьковского метро, где в восемь утра бесплатно раздается простенькая, так сказать, пролетарская газетка «Метро-пресс». Неразговорчивые,  с сумрачными лицами, они подпирают сутулыми спинами стены и колонны подземки, делая вид, что кого-то ждут. Когда появляется разносчик газет, лица этих людей преображаются, светлеют, в глазах появляется блеск: сейчас будет в руках свеженькая и, главное, совсем-совсем бесплатная газета – какая радость!
Бывает, разносчик приходит не в восемь, а в полдевятого, а то и в десять, и любители дармовых газет терпеливо ждут и полчаса, и час. Как правило, они меж собой не общаются – стыдно, что из-за какой-то газетки столько тратится времени.
И автор этих строк на те газетки тратил время. Однажды, когда на часах стрелки уже показывали «девять», кто-то по цепочке сообщил невесело:
- Газета не вышла…
Газета не вышла… - жизнь у людей не вышла!
И все молча, не глядя друг другу в глаза, неспешно стали расходиться, время от времени оглядываясь: а вдруг информация была ложной… Нет, газета действительно не вышла.
Понятие «бедность» в разных уголках земного шара разное. Для одних чья-то бедность – истинное богатство. Для Европы и Америки бедность, по мнению Хемингуэя, выглядит так:
«Когда ты беден – а мы были по-настоящему бедны… то ты живешь в двухкомнатной квартире без теплого туалета и ванной, считаешь естественным носить для тепла свитер вместо нижней рубашки, для работы снимаешь гостиничный номер под самой крышей или пишешь в кафе, где после завершения работы можно заказать дюжину дешевых устриц и полграфина сухого белого вина, а отдыхать на зимних курортах приходится тогда, когда там кончается сезон…»
Читаешь эти строки о бедности и душу скребет неуемная боль: сегодня девяносто процентов жителей Украины и России хотели бы жить так, как жили хемингуэевские бедняки. В том числе и автор этих строк. Не только хотелось бы  так жить, так «бедствовать», но считали бы для себя великим благом, которое нам и не светит в ближайшие годы.
Политики обещают, что в 2010 году жизнь у нас будет иная.
Когда-то люди обещаниям верили. Немного. Немногие. Помните, Насреддин обещал эмиру за двадцать лет научить осла читать. Расчет был точен: за двадцать лет или он, Мола Насреддин, умрет, или эмир, или сам осел.
Эмиры-то будут жить, а вот ослы до 2010 года вряд ли дотянут.

                3
Жизнь меняется, меняемся и мы.
Незаметно уходят из употребления старые слова и выражения, радует, что забываются и канули в Лету такие слова, как «очередь», «дефицит». Уходят в забвение такие привычные слова и выражения, характеризовавшие советскую действительность, как «дружинник», «субботник», «воскресник», «культпоход», «соцсоревнование», «заслуженный отдых», «бесплатная путевка», «тринадцатая зарплата»…
Криминальный мир свою гнусную физиономию прикрывает-приукрашивает иностранными словами. Вымогатель теперь – рэкетир, убийца – киллер, главный бандит – авторитет, проститутка – путана…
Только для простого нормального человека не нашлось до сих пор возвышающего его сущность иностранного «красивого» слова и в основном имя каждому из простых смертных славянское - «лох». Украинский народ так «кинули», что иного названия он не заслуживает. К великому сожалению, все мы – лохи и ваш покорный слуга, уважаемый читатель, тоже лох, даже с большой буквы. Никто не знает точного происхождения этого сочного и липкого слова. Вроде бы оно происходит от слова «лопух», а может, от названия кустарника, растущего вдоль дорог – неприглядного, пыльного, обшарпанного и никому не нужного.
Характеризуют нашу смутную действительность новые понятия. «Отвязанный» - стало быть, вольный, раскованный, не на цепи, как было раньше, и без намордника – все может говорить. Хорошее слово. Другое, сродни ему - «отмороженный». Все мы сейчас немного «отмороженные», будто только что вынутые из холодильника: ни мозги как следует не работают, ни руки, ни ноги и глаза очумелые от безысходности. Особенно в ходу нынче слово «крутой»: человек, обладающий силой, баксами, живущий на широкую ногу, хозяин жизни – новый слой общества, подмявший под себя девяносто процентов «жидких» людишек, которые влачат существование незавидное. Один из удачливых композиторов даже фамилию себе сделал такую – Крутой.
Политики, мыслящие в основном по-чиновничьи, ввели в обиход чуждое слуху и душе народа слово «электорат», то есть избиратели. Лично у меня «электорат» ассоциируется с похожим по звучанию словом «дегенерат». Может и потому, что избирателей стоящие у власти именно за таких и держат. Людям так запудрили мозги, что они уже не поймут «кто есть ху», за кого голосовать, кому верить и как выйти на дорогу, ведущую к храму.
В советское время гремело слово «бюрократия». Во время перестройки - «партократия». Теперь - «бандократия». Есть сдвиг… И еще появилось слово - «кучмократия».
Народ нищает, язык богатеет.
Новые слова появились и в украинском языке. В американских сериалах телефонную трубку теперь называют «слухалкой», что не может не резать слух. Шприц в словаре переводится как «штрыкалка», а акушерка - «пупоризка». Думается, что такое словотворчество ученых мужей не привьет большой любви к национальному языку страны.
Кстати, многие политики – ярые приверженцы украинского языка во время предвыборной кампании – с «электоратом» стали изъясняться на ненавистном им языке – русском. Тот же рвущийся к власти Пинзеник. С чего бы это? Или для достижения цели можно поступиться и преданностью родному языку?
В разговорный язык вошла из американских сериалов и боевиков и вросли в лексикон и стали чуть ли не правилом хорошего общения грубые слова и выражения типа «трахаться» и «поцелуй меня в задницу», а слово «жопа» звучит уже из уст артистов с театральных сцен. Молодому поколению, особенно очень юному, по нраву сия «демократизация» языка. Молодежь впитывает все эти «новшества» со свойством губки, и грубости им настолько примелькались, что стали обычными словами, такими, как «хлеб», «трамвай», «руки», «ноги».
Как-то выходил я из метро на станции «Госпром» с одним мальчиком, за которым мы с супругой смотрели. Было ему года четыре. На скамейке у выхода целовалась парочка. Мой юный спутник остановился с приоткрытым ртом. Я потянул его за руку: пошли, пошли… нехорошо смотреть на целующихся… А он: «Подожди, Вася, они сейчас трахаться будут!..».
Образованный парень… А когда я однажды на произнесенную им грубость заметил, что так выражаться нехорошо, он с невозмутимым видом изрек: «А так по телевизору говорят…»
Что я на это мог сказать… в нашу жизнь входит новая культура, наконец-то мы уже в чем-то приобщаемся к Западу… подключаемся… к канализационной трубе и глотаем «бальзам»…
Вспоминается мое детство, сибирское. Когда мы туда приехали в войну с Украины, нас поразила грубость обращения, некультурность бытового языка. Мат там был на каждом шагу, а слово «****ь» было в домашнем обиходе, его произносили и взрослые, и дети, как, допустим, мы говорим слово «черт». Оно и понятно: «Сибирь – край суровый, население его почти наполовину состояло из сосланных, осужденных, прошедших огонь, воду  и медные трубы. Но Украина-то наша всегда считалась культурной страной.
Посмотрите, какие дворы и избы в Сибири – серые, черные и какие красивые стоят украинские хаты, сейчас, правда, дома, аккуратные, нарядные. Я никогда не слышал от своей бабушки матерного слова.
Конечно, грубые слова знали и Пушкин, и Толстой. Однако  Пушкин для нас, его потомков, это «чудное мгновенье» и «гений чистой красоты». Кому-то эти слова больше ласкают слух и греют душу, а кому-то - «поцелуй меня в задницу». Каждому – свое…
Люди удивительно быстро ко всему привыкают. И к хорошему, и к плохому. К хорошему – это вполне естественно, так как хорошее есть норма человеческой жизни. В конце концов, в этот «прекрасный и яростный мир» мы пришли, наверное, не только для того, чтобы все время страдать и мучиться. Однако жизнь нам доказывает именно это.
Мы с легкостью привыкаем к тому, что одни шикуют, а другие нищенствуют.
Социальное расслоение заметно даже и на одном заводе. Взять тут же мою «Проммонтажэлектронику». В цехах и кабинетах я видел, что люди в основном едят блинчики и вареники – мука, слава Богу, есть у всех, так как ее дают на зарплату. Не попадал в обеденный перерыв я в комнаты, где обитают коммерсанты – как-то не получается у меня с ними большой дружбы. Может быть, и потому, что я тоже чаще ем блинчики и вареники, чем то, что потребляют они. Что именно, я не видел, но от других, так сказать, от простых смертных, слышал, что на столе у них, как в хорошем супермаркете: и балыки, и икорка, и красная рыба, и прочее, что мы видим в этих «суперах» да не отведываем. Как сказал один наш рабочий:
-Захожу в магазин, как в музей: смотреть - смотри, но руками не трогай…
И одеваются наши коммерсанты побогаче простых смертных.
Наше новое общество все больше и больше расслаивается на бедных и богатых. Бедные и нищие ютятся в трущобах и «хрущевках», богатые скупают квартиры в старых добротных домах с просторными комнатами с высокими потолками, делают евроремонт и живут, продолжая высасывать соки и кровь из тех, кто едва-едва влачит жалкое существование.
Богатые строят на европейский лад шикарные коттеджи и целые дворцы. Так в нашем городе за Алексеевским массивом вырос целый оазис, который народ незамедлительно окрестил Долиной нищих… а их дворцы - «сиротскими домами».
Значит, где-то можно брать в Украине деньги? Брали и берут у самых «богатых» - у бедных. Кто-то хорошо сказал: хочешь разбогатеть – грабь бедных, их много.
Бедняков грабят самыми различными способами и все, кому не лень, начиная от высших эшелонов власти и кончая самым мелким воришкой, домушником или карманником. Грабят изощренно. Высокие власти просто присваивают себе народные деньги, которые люди в свое время положили на сберкнижки. Начальство пониже действует другими способами. Несколько лет назад моя семья отнесла на завод «Проммонтажэлектроника» свои ваучеры. О девидендах и речи нет. О ваучерах мы уже и забыли. Но они же были и это ж были деньги!
Грабят народ и новые дельцы. Принимает хозяин какой-нибудь фирмы тебя на работу, ставит условие: подойдешь – будешь и дальше работать, не подойдешь – до свидания. Моя знакомая рассказывала: приняли посудомойкой в кафе, два месяца проработала в поте лица и без зарплаты (уже и к этому привыкли, что зарплату-то почти нигде не дают), а на третий месяц сказали: не подходишь нам и выставили за дверь, не заплатив ни копейки. Потом взяли другую, тоже на время и тоже через пару месяцев сказали, что не подошла и, конечно же, опять ничего не заплатили. И так многие новые хозяева поступают: люди на них бесплатно вкалывают, а они все богатеют. Людей превратили в рабов. Где, в какой еще стране люди работают и им за это ничего не платят?

                4
Люди добывают копейку, где только можно. Собирают бутылки, чтобы сдать, собирают на пустырях и свалках медь и алюминий – за это неплохо платят. И народ начинает рыскать по чужим дворам, дачкам и даже по кладбищам.
Приезжаю недавно на дачу (так жена называет хату в одном селе, которую купили мы в «тяжкие» прошлые времена), вижу, что побывали «гости». Но никак не пойму, что взяли. Потом сообразил: из двора, сарая, летней кухни исчезли все медные и алюминиевые предметы, начиная от ложек и кастрюль и кончая проволокой, на которой держались сосновые жерди на изгороди. Мало того, добытчики цветного металла, наверное, пацаны, сняли алюминиевую проволоку даже с двух скворечников, прикрепленных к деревьям еще лет десять назад.
Больно было смотреть на сорванные с деревьев и разбитые домишки для перелетных птиц. Прошел дальше в лес и увидел ту же печальную картину: там, где еще вчера висели скворечники – только следы от проволоки на стволах деревьев. Те птичьи домики, которые несколько лет назад любовно делали и вешали презираемые нынешней властью пионеры, валяются с оторванными крышами под деревьями – пришла новая власть, пришли новые порядки, подрастает новое поколение, которому не нужен никто и ничто, не говоря уже о каких-то теперь бездомных перелетных птахах.
У нового поколения в голове и в душе единственный бог – деньги! Ради них можно все: залезть в чужую квартиру, очистить погреб, украсть у бывшего защитника Родины мундир с боевыми наградами, содрать мемориальную доску, убить за сколько-то гривен старушку-пенсионерку…
Теперь нынешние критики измываются над тимуровцами, которые не убивали старушек, а помогали им жить. Что ж, надо по-новому воспитывать новое племя новой Украины, ничего из советского прошлого брать нельзя – все было плохо, все было не так. Зато теперь так!..
Со все углубляющимся экономическим кризисом, с невиданным обнищанием людей и разрушением духовной оболочки украинской нации в стране произошел прямо-таки взрыв всяческой преступности.
Квартирные кражи – обычное дело, угон машин – люди на это смотрят даже с ухмылкой: велика беда – у богача угнали «тачку»; бандитизм – дело пострашнее и оно тоже сплошь и рядом и ни для кого не удивление, просто убийство – вещь обыденная, серийные убийства – это уже настораживает, заказные убийства… как ни странно, все уже привыкли и к ним – это наша жизнь.
А воровство людей, а продажа детей, а продажа женщин?!
Многие ли знали лет десять назад, что такое «серийное» убийство? Могли ли  предполагать, что убийство может быть «заказным»? Ну, специалисты знали, а простой обыватель… если где-то кого-то в пьяной драке пырнули ножом, у всех волосы дыбом – у б и л и! А теперь комментаторы не успевают сообщать, где, когда и сколько порешили. Правда, когда речь заходит о нелюди Оноприенко, который отправил на тот свет более полусотни своих земляков, в том числе и детей, глаза у людей округляются…
Привычным стало выражение «контрольный выстрел» - это когда застрелят, а потом для верности выстрелят в жертву еще разок. Живем по-новому – по-западному.
А о взяточничестве и говорить не стоит, так как оно на каждом шагу. Это стало уже формой делового общения, стилем нашего нового образа жизни. И если бы блюстители порядка, блюстители закона действовали по давнему совету Ленина «взяточника – к стенке!», в стране нашей в один миг осталась бы только половина работающего населения.
В новой Украине, к великому стыду, появилась группа молодчиков, охочих где-нибудь в кого-нибудь пострелять, само собой разумеется, за более или менее приличное вознаграждение: в Приднестровье, Югославии, Чечне. С наибольшим удовольствием они стреляют в русских ибо, в основном эти молодчики, любители убивать за деньги, боевики УНА-УНСО. Они себя именуют наемниками и пресса их так называет, но пора дать им истинное имя – наемные убийцы. Да еще некоторые руководители УНСО требуют от украинского парламента узаконить право на наемное убийство.
В чем-в-чем, а в различного рода убийствах мы не на последнем месте.
В Чечне на стороне террористов воюют и наши некоторые украиночки-снайперы: разят без промаха русских парней. Известно, что женщины-снайперы лучше снайперов-мужчин, у женщин больше выдержки.
И таким вот путем зарабатывают деньги наши талантливые женщины-стрелки.
Одни убивают, чтобы заработать на жизнь, другие сами себя убивают, потому что не могут заработать на жизнь. В газетах появляются новые непривычные для глаза рубрики. Одна из них в «Городской газете» - «Страшные факты». В материале под мрачным заголовком «Чем так жить – лучше в петлю» рассказывается:
«…Харьков потрясли девять самоубийств на одном из заводов. Трое из покончивших с собой оставили записки, где назвали причину их трагического выбора: нищета и невозможность содержать семью».
И в среде подростков растет число самоубийств.
В России трое девочек выбросились из окна многоэтажного дома. В предсмертной записки они просили похоронить их в одном гробу. Буквально через несколько дней их необъяснимый и безумный поступок повторили две украинские тринадцатилетние девочки из Нетиши Хмельницкой области: они бросились с крыши девятиэтажного дома.
Причины ухода из жизни юных созданий специалисты объяснить не могут. Во всяком случае, не от хорошей жизни. На детское сознание, наверное, не могут не действовать такие поступки взрослых, как голодовки, резание вен, самосожжение.
               

                5
Наша сегодняшняя жизнь в зеркале прессы.
Под заголовком «Наши дети становятся «детьми улиц» газета «Рынок-Харьков» сообщает:
«Соответствующие службы горисполкома совместно с правоохранительными органами провели очередной рейд по профилактике бродяжничества и попрошайничества среди детей и подростков. Эта акция проходила в рамках городской программы «Дети улиц». Только за три часа рейда были задержаны более двадцати попрошаек и бродяжек. Многие из них постоянно занимаются попрошайничеством, причем двое из подростков – вместе с родителями. Были и такие, которые обычно ходят в школу, но вот решили подзаработать.
Четырнадцать бродяжек после медосмотра были направлены на дезобработку, четверо – в кожвендиспансер.
За 12 предыдущих рейдов этого года задержано 230 детей и 40 родителей. Половина из них – харьковчане. Но есть и представители районов области, а несколько человек – из стран СНГ».
Все чаще газеты сообщают и вопиющих случаях вандализма, варварства и мародерства.
«Рабочая газета»: «… дельцы «черного бизнеса», промышляющие воровством и перепродажей цветных металлов, распространили свою «деятельность» и на металлические детали памятников, скульптурные изваяния из бронзы. В нынешнем году, например, похищены бюсты Героев Советского Союза Новоселова и Галицкого, Героя Социалистического Труда Ткаченко, видных деятелей государства и культуры… Объектом мародерства стали даже мраморные плиты могил».
«Киевские  ведомости»: «Двое преступников, личности которых не удалось пока установить, ворвались в дом ветерана Великой Отечественной войны, полного кавалера ордена Славы, Василия Оришетко, жителя с.Михайловка… Ударив хозяина по голове тяжелым предметом (милиция пока не знает, чем именно), они похитили китель ветерана со всеми наградами… Это уже не первый случай на Черкащине нападения на ветеранов с целью завладения их наградами».
«День»: «В эти дни в Шепетовке Хмельницкой области было обнаружено, что исчезла мемориальная плита с братской могилы, где нашли себе вечный покой освободители города от фашистских захватчиков. На плите – 32 фамилии тех, кто «…не вернулся из боя». Оперативники, прибывшие на место происшествия, обнаружили, что шесть таких плит уже сорвано с бетонной основы...».
Не хватает здесь только оставленной на месте преступления записки: «Благодарные потомки».
А в Старом Крыму украли с могилы Александра Грина «Бегущую по волнам» Фрези Гранд – памятник последнему романтику ХХ века.
Для кого памятник, скульптура, а для кого – просто цветной металл, который можно сдать приемщику вторсырья за бесценок.
Мог ли кто десять лет назад представить, что такое возможно?
Коснулась варварская рука охотника за цветными металлами и многих памятников в нашем Харькове. В парке имени Шевченко ограблен памятник репрессированным бандуристам – в одну из ночей из рук гранитного певца вырвана отлитая из бронзы бандура.
Положили свой воровской глаз добытчики металла и на завод «Проммонтажэлектроника». Мародеры унесли чугунные решетки, потом отковыряли со стелы несколько латунных букв наименования завода. Новые буквы прикреплять не стали – директор распорядился название завода пока написать красками…
«Факты» сообщают: «Трое школьников в поисках меди вывели из строя железнодорожные стрелки».
Та же газета: «Днем в лесопосадке в Артемовском районе Луганска был обнаружен труп 13-летнего мальчика.
Как выяснилось, вместе со своим 17-летним приятелем подросток, прихватив топор, отправился на охоту за цветными металлами – они решили перерубить медный кабель. По дороге между ребятами возникла ссора, потому, что они никак не могли поделить будущие доходы от продажи меди. Во время потасовки старший нанес своему компаньону несколько ударов топором по голове, после чего спрятал труп в посадке…».
Юное племя мужает… Им не понять, как это когда-то их сверстники, которых сейчас презрительно называют пионерами, собирали и сдавали металлолом просто так, бесплатно, не требуя взамен ни копейки.
Новому поколению, взращенному под знаменем доллара, многое не будет понятным из жизни своих отцов и дедов. Им не будет понятно, как это заслонить собой от пули друга или командира, закрыть грудью амбразуру, чтобы помочь товарищам по оружию… Но уже сегодня многим понятно, что за деньги можно совершить самое пакостное, можно убить кого хочешь, даже своего друга.
Огромный грех берет на свою душу тот, кто все наше прошлое вымазывает черной краской. Кому-то это выгодно.
Прошлое наше будут еще пересматривать более объективные историки и моралисты.
И думается, еще не раз вспомнят слова бывшего харьковчанина Эдуарда Лимонова: «У нас была великая эпоха!».

                6
В «тяжкие» советские времена накануне перестройки появилось выражение, характеризовавшее наши заботы: «Испытание на невзгоды, на бедность мы выдержали, выдержим ли мы испытание на богатство?».
Людей не только радовало, но уже и волновало то, что мы постепенно превращались из бедноты в более или менее обеспеченных людей: почти все имели сбережения на сберкнижках, даже последняя уборщица, никто не боялся черного дня. И ни у кого бы и не было черного для, если бы политики не подкинули «сыр в мышеловке». Мы за ним потянулись и нас прихлопнули: жадность фраера сгубила…
В те времена испытание на бедность мы выдержали – то были другого рода испытания: в нашу страну вломился враг, наш общий. И в то время все были едины в своих намерениях и мечтах. Потому и выдержала все невзгоды. И были оптимистами.
Сегодня люди, точнее, какая-то часть их, не выдержали испытания на бедность, на житейские трудности, хотя сегодня и жить гораздо легче, чем мы жили сразу после войны: мы хлеба досыта не ели. Но тогда никто не рушил памятники – памятники возводили. Никто не бил защитников Родины по голове, чтобы отобрать боевые награды. Героев войны носили на руках. Тогда жизнь была созиданием, теперь все построено на разрушении. Все рушится, уничтожается. И самое дорогое – душа человека. Дом сложно построить за несколько недель или месяцев, душу человеческую – и всей жизни не хватит.
Мы построили державу, но угробили в ней человека.
Что мы собой сейчас представляем?
За эти десять лет независимости мы заметно изменились. Во всем.
Пожалуй, быстрее всего и легче всего в нас сломали былое отношение к сексу, которого, как известно в Советском Союзе «не было». Теперь  э т и м  заполнено все, начиная от газет и кончая толстыми книгами. Уплывает в небытие и растворяется в нахлынувшем откровении и пошлости прекрасное человеческое чувство, о котором написано столько книг, сказано и не высказано столько прекрасных слов. Чувствую, как общество захлестывает мутной волной бездуховности. Исчезает таинственность, возвышенность, романтика этого самого высокого чувства на земле, которое, как сказал поэт, «движет солнце и светила».
Мы стали терпимее к однополой любви. Еще не так давно о «гомиках» даже не прилично было говорить, а теперь они «блистают» своими прелестями на сценах театров и по телевидению перед миллионами зрителей. Раньше о лесбиянках даже не все слышали, а если и слышали, то не очень верили, что женщина может любить женщину. Теперь принимают это как что-то довольно обычное. Теперь мы уже спокойно воспринимаем в газетах объявления типа: «Девчонки для девчонок, мальчишки для девчонок, какая классная игра, девчонки для девчонок, мальчишки для мальчишек и вам расслабиться пора…».
Раз уж так устроен человек – пусть любит кто кого хочет и как хочет – это личное дело каждого.
Еще терпимее стали мы к тому, что мы никому не нужны. Все реже и реже люди куда-то звонят, стучат в какие-то двери, где когда-то им могли в чем-то помочь, восстановить справедливость. Все больше и больше мы понимаем, что спасение утопающего – дело рук самого утопающего.
Мы вливаемся в общество, где царствует рубль, то бишь гривня, точнее, доллар. Хорошо вливаться в это общество, если у тебя звенит в кармане, а если не звенит – прочь с дороги. И мы сторонимся, уходим. Первыми – старшее поколение. Оно не нужно обществу. Оно всем мешает. Оно еще мыслит по-старому. Живет старыми мерками. Верит, что человек человеку друг и брат. Верит, что есть все-таки Любовь и человек создан для Счастья -  зачем же тогда жить… И что слова Долг и Честь – не только слова… И что Родина – необъятней и могучей, чем то, что мы теперь имеем.
Сегодня на мир мы смотрим другими глазами, живем другими интересами – не своими.
Все реже и реже мы произносим слово «гуманно». Все чаще звучит: «жестоко», «бесчеловечно», «изуверски». И как ни странно, многими эта жестокость принимается. Вдруг  появились у нас «Бои без правил». Откуда они на нас свалились? Во всяком случае пришли они не из родных глубинок, а все оттуда же – с Запада. И люди шли, прямо-таки валили на это жесточайшее зрелище, где спортсмены избивали друг друга до полусмерти. За деньги. а один американский боец был у нас в Харькове убит на ринге.
А новое развлечение, пришедшее к нам тоже оттуда – собачьи бои.
Из «Фактов»: «Участниками неординарного развлечения стали жители второго по величине города Волыни – Ковеля. На местном стадионе открыто и при стечении многочисленной публики проводились собачьи бои. Зрительские трибуны были заполнены до отказа, особенно много было подростков и «новых украинцев». Они и стали свидетелями того, как на импровизированной арене специально надрессированные бойцовские псы хотели перегрызть друг другу горло. Собаки рвали и кусали одна другую, текла собачья кровь, а с трибун яростно подгоняли тех, кто не проявлял особого усердия в кровопролитной драме, криками: «Чужой! Разорви его!»
В последнем решающем поединке, где ставки заметно увеличились, два свирепых бойцовских пса совсем не хотели рвать друг друга в клочья. С каким-то грустным презрением смотрели они на рассвирепевших людей, которые жаждали их крови…».
А на трибунах среди болельщиков было очень много детворы. Которой, конечно же, неведомы рассказы «иностранных» писателей про Белого пуделя, Муму, Каштанку, Белого Бима Черное Ухо  … и неизвестны такие слова поэта, как: «И покатились глаза собачьи золотыми звездами в снег…». Они, наша пацанва, воспитываются на других книгах, иных зрелищах.
Меняются мужчины, меняются дети, меняются и женщины.
Женщины стали меньше рожать, зато участились случаи отказа рожениц от своих детей в роддомах. Больше стало подкидышей. Младенцев  оставляют в скверах, на скамейках, в подъездах, у дверей чужих квартир, а то и просто выкидывают на мусорку. Медики сами зачастую дают имя и фамилию младенцам.
Вырастут эти выжившие «ничейные» дети и когда-нибудь крепко задумаются: как же это так случилось, что меня родили и выбросили на помойку как никому не нужную обременительную вещь? И вряд ли кто-то вразумительно сможет объяснить, почему дети в нашей свободной стране, неньке-Украине, которая, заботясь о том, чтобы утвердить свою государственность, чихать хотела на тех, кто еще не знает, что такое «незалежнисть», кому еще решительно все равно, на каком языке говорить, и счастливчики будут говорить на английском, французском, немецком и прочих языках чуждых стран, которые волею судьбы для некоторых детей-отказников станут родными. Ибо там нужны матерям и отцам не только свои, но и чужие дети.
Конечно, в первую очередь надо винить матерей-«кукушек». Но если «кукушке» создать человеческие условия, кинет она свое дитя на произвол судьбы?
Людей доводят и до воровства, и до отказа от своих детей, и до добровольного ухода из жизни.

                7
Что еще изменилось у нас за десять лет  независимости?
Нас лишили чувства патриотизма, нас заставили не любить свое родное, кровное, отечественное и пресмыкаться перед всем тем, что оттуда, где говорят не по-нашему, поют не по-нашему, живут не по-нашему.
Помню, когда еще учился, одна девочка мне как-то сказала:
-Когда утром по радио играют гимн, я вскакиваю с постели и стою по стойке «смирно!»
Сейчас над этим можно только посмеяться. Но когда мы знали свой гимн, любили его, почитали – он жил в нас гордостью за свою страну.
Кто сейчас при звуках нашего украинского гимна вытягивается по стойке «смирно» - от всей души? Разве что солдаты, когда им прикажут… Сейчас мало кто знает наизусть наш национальный гимн. И музыку его никто не знает.  Почему? Об этом пусть подумают политики.
Пусть подумают и о том, почему раньше жило высокое и гордое слово «доброволец» - тот, кто по своей воле идет служить родной Отчизне, едет туда, где требуются люди, а теперь родилось дохлое и гнусное слово «отказник» - тот, кто не хочет служить в армии, не собирается быть защитником своей Родины.
Когда я шел в армию, со мной пошел добровольцем и мой друг Павка Татаринов. У кого сейчас есть такие друзья?
Мы уже и не совсем украинцы, а не понятно – кто. Во всяком случае, сырье, которое можно использовать, как кому заблагорассудится.
Специалисты поставили диагноз: общество наше сегодня больное. Больна вся  Украина. Больна усталостью, больна неверием в лучшее. Больна безысходностью. Больна раздвоением сознания, своей ментальности. Мы еще одной ногой стоим на материке под названием «СССР», а другой шагнули на неведомый нам океанский лайнер, на котором нас не ждали, но который уже дрожит от работы машин и вот-вот отчалит от берега и устремится к другому материку под заманчивым и многообещающим названием «Запад». Кто-то уплывет туда, кто-то, замешкавшись, плюхнется в воду и будет поглощен морской пучиной, а кто-то так и останется прозябать на старом месте, обрастая ракушником и постепенно разлагаясь от родной гнили.
Болен и наш президент. Корреспондент радио «Би-Би-Си», говоря об экономическом хаосе в Украине, едко заметил, что одной из причин этой беды является и то, что у президента Леонида Кучмы амбивалетность – раздвоение личности. Разумеется, это не диагноз медицинского специалиста в области психиатрии, не в буквальном смысле страшная болезнь, а в переносном. Наш президент сейчас сразу и красный, и белый, и коммунист, и капиталист, нельзя переключить мгновенно свое сознание, как мы переключаем программы телепередач – легким нажатием кнопки на пульте.
Раздвоение сейчас испытывают и многие люди, в том числе и руководители производства, и видные деятели науки и культуры, и самые простые люди. Не лишен некого раздвоение и директор завода Владимир Дикань. Конечно же, он до мозга костей «красный», но он уже ступил одной ногой на борт океанского лайнера, который отплывает в вечно штормящее море рыночной экономики и поспешно перетаскивает на этот лайнер всю свою команду, которая еще не готова к трудному и опасному плаванию.
Только на лайнере ли мы плывем? Скорее, на плоту, у которого нет ни руля, ни паруса. Наш плот дрейфует по  воле волн  и ветра. На нем, похоже, нет ни штурмана, ни капитана. Как ни странно, но мы до сих пор точно не знаем, куда плывем, вернее, куда нас несет. В капитализм или социализм? И толком не знаем, что лучше. Ибо и капитализм бывает разный, и социализм. И капитализма чистого нет, и социализма. Да ведь и один из самых ярых капиталистов американский миллиардер Джордж Сорос далеко не лестно отозвался однажды о строе, по законам которого сам живет: «Свободный капитализм, где выживает сильнейший, не лучше того же фашизма…».
Хорошо быть богатым капиталистом, а не нищим в капиталистической стране. Если у нас уже и проклюнулись ростки капитализма, то они мало кого радуют, ибо большинство сегодня у нас – нищие.

                Глава вторая

                1
Ощущаю на собственной шкуре, что жизнь становится еще более трудной. В прошлом году было хоть картошки в достаточном количестве, а в нынешнем приходится покупать на базаре, так как осенью нашу картошку кто-то выкопал. Копают у людей и морковь, и лук, и чеснок – воровство и в этом направлении идет полным ходом.
По базару хожу со стиснутыми зубами: все, все есть, только не про вашу честь… Свежую рыбу уже давно не покупаем… Яблоки, мандарины, апельсины, бананы, ананасы – сглотни слюнки. Мясо… это уже не для тебя… И сметана, и творог…
Господи, да что же это такое! Кто имел право обобрать меня и таких, как я, до нитки? Где они, эти бандюги? Кто-то должен ответить за то, что пустили народ по миру, что ограбили средь бела дня? Кто преступники? Где они? И почему они ходят на свободе? Почему не предстанут перед народным судом? Или «а судьи кто?» 
Нет, я не требую суровой кары – расстрела, повешения, большого срока или даже самого малого, отсидки на нарах и ссылки не требую. Я хотел бы, чтобы эти государственные преступники, которые сейчас процветают за счет ограбления ими народа, понесли особое наказание: пусть живут на свободе, но в таких условиях, в каких нынче живет украинский народ, пусть попробуют пожить на ту зарплату, которую не получают, и ту пенсию-насмешку, которую платят не вовремя. Пусть по ходят с гривней в кармане по базару, пусть позаглядывают в супермаркеты, заваленные товарами, пусть поживут вприглядку, как живет сейчас весь украинский народ.
Но у нас по-прежнему никто нигде не виноват. Виноваты люди, что родились в этой несчастной забытой Богом стране.
Что будет дальше?
А дальше будет  в ы м и р а н и е   нации. Оно уже идет вовсю.
Так тяжело на душе никогда еще не было.
А на дворе весна. Солнце. На деревьях набухают почки. Голубое небо. А на душе – мрак.
Мой старший сын Валера как-то признался:
-Папа, я не могу жить в этой стране…
«Не могу» - значит: у меня есть руки, ноги, голова, есть высшее образование, даже два, есть любимая профессия, есть искренне желание работать, работать добросовестно, выкладываясь до основания, но я не могу пресмыкаться, ублажать, унижаться, давать взятки, ловчить, воровать, убивать – добиваться своей цели, шагая через трупы своих коллег и друзей.
«Не могу жить в этой стране…» - значит: хочу работать и жить так, как должно нормальному человеку в нормальном цивилизованном мире.
Ничего этого в нашей стране не было и нет. И вряд ли скоро будет.
Мой сын – максималист. После службы на флоте он поступал в институт, пришел в библиотеку, чтобы взять необходимые для занятий книги. Ему ответили, что книг нужных ему, у них уже нет. Но потом выяснилось, что библиотекарь – наша знакомая. Она сказала: «пусть приходит, я выдам все нужные ему книги». Сын не пошел за книгами.
-Как я ей буду смотреть в глаза? – спросил.
Ему стыдно было за библиотекаря, хотя стыдно должно быть не ему…
Я пытался уговорить: пустяки, мол, все это… Иди, бери книги – занимайся… А сын вдруг вспылил:
-Папа, ты ведь сам говорил, что никогда не берешь того, что тебе дают не от души!
Обошелся сын без книг, которые ему не хотели давать.
Люди – разные. Одни приспосабливаются к любым обстоятельствам, другие не могут, принципиально не хотят, желая остаться самими собой. И идут туда или едут, где можно жить по-другому, более цивилизованно – по-человечески.

                2
Несколько лет назад не стало моего отца. Последние годы он много болел, ему ампутировали ногу и он почти не выходил из своей маленькой комнаты, в которой был телевизор и телефон. Рядом с его комнаткой – туалет и кухня. В последнюю нашу встречу я спросил у отца, как он живет. Вопрос был более чем обыкновенный. Но вместо привычного «потихоньку» отец какое-то время молчал, подбирая поточнее слова – как он живет. Потом, часто заморгав, как-то виновато и несколько смущенно выдавил с внутренней болью.
-Просто – живу…
И в этом его последнем признании было столько горечи и обиды за свою судьбу и нынешнее положение прикованного к кровати изболевшегося человека, что у меня сдавило сердце: просто – живу, то есть ем, сплю, дышу… И слезы на глазах.
«Просто – живу…». Как дерево, как трава…
И теперь, когда встречаю старых знакомых и они меня спрашивают, как я живу, я отвечаю по-разному, в зависимости от того, как относится ко мне человек. Если никак, отвечаю, что нормально, если душевно, говорю, что живу как пан незалежной Украины. А когда встретил своего старого друга и он меня тоже спросил, как я живу, я вспомнил отца и ответил его словами:
-Просто – живу…
То есть ем, сплю, хожу, дышу, что-то делаю, похоже, мало кому нужное, печатаю на машинке и складываю в стопки, потом – в папки. Горка папок растет, но изданы рукописи не будут: повести, рассказы, романы… Ощущаю себя живым литературным трупом. Для издания книг нужны деньги. В Союзе писателей меня однажды обнадежили: ищи богатых людей, мы напишем им просительные письма. Нашел, написали, отослали. Аж пятнадцати богачам. Но никто не хочет расставаться с деньгами таким путем, если кто и кидает деньги на ветер, так делает это так, чтоб все видели - «знай наших».
Вспоминают горы башмаков на площади Свободы, где вечером было устроено невиданное бесплатное зрелище для всех. Когда-то знаменитый «Станк» раскошелился… Хотелось, чтобы все знали, какая мощная эта фирма. Что ж, послушали бесплатно заезжих певцов, наорались, натолкались, а может, лучше было бы эти денежки дать детскому дому или одиноким старикам или молодому таланту – певцу, музыканту, художнику, поэту…
На пятнадцать писем – ни одного ответа. Как и заведено в Союзе писателей, через время позвонили: не получали ли вы такое-то послание? Получали, но… ничем помочь не можем. А представитель одной богатой торговой фирмы ответил прямо:
-Нищим не подаем! – и повесил трубку.
После этой истории с письмами хотел было написать статью под названием «Погребенные заживо». Это мы – писаки. А ведь сейчас самое благоприятное время для создания новых хороших книг: сейчас же писать можно абсолютно все – истинную правду, наконец-то сняты с нас намордники, но писать ты пиши, а издаваться погоди, а лучше вообще выбрось эту мысль из головы.
…Десять лет независимости Украины. В нынешнем году десять лет, как у меня не выходят книги.
Вот так и происходит «возрождение» украинской литературы…
Правда, я - русскоязычный, вроде бы – чужеземец…
Еще одна боль – язык. О нем хочу сказать особо. Однажды я собирался написать статью на эту тему, да так и не собрался: газеты давно уже писателей не печатают. А назвать хотел свои размышления о языке «Прощание с гуцулкой». «Гуцулка» - не девушка… Несколько десятков лет назад так называлась мужская белая рубашка с красивым украинским орнаментом. В селах ее называли «вышиванкой», а в городе - «гуцулкой». Очень в моде она тогда была. Национальная украинская рубашка была, повторяю, в большой моде. Как сейчас говорят: самый писк!
«Гуцулки» носили студенты и профессора, рабочие и директора, писатели, художники, артисты и даже члены правительства. Носил и Никита Сергеевич Хрущев, многим теперь ненавистный – как приятно хаять мертвых львов…
Стоила «гуцулка» тогда не дешево. И как сейчас молодежь стремится облачиться в турецкую кожу, так тогда, когда, между прочим, не надрывалось радио о возрождении всего украинского, а оно просто жило само по себе, в сердцах и душах людей, так в то время каждый стремился обзавестись нарядной «гуцулкой». Я не был исключением. Была и у меня такая мечта: купить «гуцулку» и пройтись в ней по Сумской, по парку Шевченко.
И однажды эта мечта сбылась: окончив после армии техникум, я получил подъемные для поездки на работу в Сибирь. И на эти свои первые «большие» деньги приобрел в магазине «Подарки» изумительную «гуцулку». Как я был счастлив! Я ходил сияющий по улицам родного города, в «гуцулке» ехал в поезде в Сибирь, щеголял по улицам Новосибирска, а потом Барнаула и, когда меня спрашивали, не с Украины ли я, с нескрываемой гордостью отвечал:
-Да, я с Украины!
Я очень берег «гуцулку». После носил ее только в выходные дни и по праздникам. Она была сшита из добротнейшего материала и орнамент ее не выцветал. Из Сибири в Украину много лет спустя я тоже приехал в ней. А спустя время с удивлением заметил, что в таких «вышиванках» ходит теперь очень мало людей и в основном те, которые на чем свет стоит поносят «москалей», поносят тех, кто говорит по-русски.
И снял я свою любимую «гуцулку», спрятал ее подальше, а потом, как и другие мало нужные вещи, отвез в деревню, «на дачу». Но и там не носил и не ношу, дабы меня не приняли за одного из тех, которые кричат на площади «ганьба!» и «геть!» и довели Украину до ручки…
И украинский язык для меня в последние годы стал другим. Помню, когда жил в Сибири, часто ездил в поездах, где были и наши украинские проводницы. Помню, когда я слышал от них родное «Ой, лышенько!», я млел от неописуемого наслаждения – простое восклицание на моем родном языке звучало для меня чудесной музыкой и я в который раз думал: какой прекрасный мой родной язык и как мне здорово повезло, что я родился в Украине и вообще как хорошо, что я – украинец.
Больно признаться, теперь я не включаю радио, там говорят на вдруг (не вдруг!) ставшим не очень приятным мне языке, по телевидению я слушаю только «Новини». Почему? Кто отвратил меня от родного языка? Да все те же, которые считают, что если Украина стала независимой, сегодня же все должны заговорить по-украински.
Я никогда не придавал особого значения тому, кто на каком языке говорит, на русском или на украинском – лишь бы люди хорошо понимали друг друга, находили в прямом и переносном смысле  о б щ и й   язык. Точно также, как никогда не придавал особого значения национальности: не все ли равно, кто ты – украинец, грузин, еврей, русский, татарин, немец. В каждой нации есть прекрасные люди, но есть  мерзавцы и нелюди. В семье не без урода. Важно, чтобы человек был Человеком. В конце концов, все мы земляне.
Это я хорошо усвоил еще в детстве, когда мы были эвакуированы во время войны в Сибирь. В нашем большом дворе было много ребят самых разных национальностей: Ваня – татарин, Вовка – мордвин, Сеня – белорус, Ромка – еврей, Петя – немец, русские, конечно, были и мы – украинцы. Все мы прекрасно общались, понимали друг друга, дружили друг с другом, даже с немцем, имени которого мы долго не знали и опасались узнать, а вдруг он – Фриц? Как мы обрадовались, когда узнали, что его зовут Петя…
Всю жизнь я буду помнить и с пронзительной нежностью вспоминать нашу маленькую интернациональную дворовую республику в сибирском городе Канске, где судьба собрала мальчишек разных национальностей и подружила их. У нас никогда не возникало конфликтов языковых, у нас был один язык, всеми понимаемый – мальчишеский.
А в нашем парламенте постоянно разгораются страсти-мордасти вокруг языка. Уж больно не терпится национал-патриотам, чтобы уже сегодня вся Украина заговорила по-украински. Приняли Закон о языке, не ведая того, что любое действие вызывает противодействие и часто противодействие бывает сильнее.
Да, закрываются русские школы, изымаются из учебных программ русский язык и литература. Пушкин, Толстой и Чехов – уже иностранные писатели, их изучают в разделах зарубежной литературы. А все больше и больше появляется русских газет, книги – почти все на русском языке.
Да, в организациях делопроизводство пробуют вести на украинском языке – так требует закон. Путаются, спотыкаются, теряют время и средства на переводы – исполняют букву закона. Ублажают кучку определенной группы людей.
Да, государственное радио и телевидение транслируется только на украинском языке. Правда, волей-неволей приходится позволять приглашенным для интервью говорить на том языке, которым они владеют. И очень неприятно наблюдать, как люди говорят на разных языках, ведущий спрашивает на одном, гость – на другом отвечает. Национально озабоченные с доволной ухмылкой объясняют эту несуразницу так:
- Если собака говорит с нами на своем языке – мы же не гавкаем с ней в свою очередь!
Стало быть, ведущий беседу корреспондент на украинском языке  г о в о р и т, а приглашенный гость студии гавкает по-русски… И эти слова сообщаются миллионам телезрителей.

                3
Автор этих болезненных рассуждений в своем лице представляет типичный случай обрусевшего украинца – так сложилась жизнь. Первые два года я слышал украинскую речь – родился в деревне, в Сумской области, в районе с красивейшем названием – Липовая Долина. Одно название уже – песня!
Наверное, и всю дальнейшую жизнь говорил бы я по-украински, думал и писал, если бы в два года не перебросила меня судьба и всю нашу семью в Харьков, в то время первую столицу Украины.
Жили мы на улице Данилевского в ста метрах от Сумской, главной магистрали города. У нас был огромный дом во весь квартал, в котором жили летчики. Отец мой тоже был авиатором. Но ни тогда, ни после, ни сейчас в том большом дворе в центре Харькова и нигде рядом я не слышал украинской речи. Песни, правда, украинские слышал и полюбил их с детства навсегда..
Потом началась Великая Отечественная война и мы эвакуировались в Сибирь, сперва жили в Омске, потом в Канске и Красноярске, где, разумеется, звучала русская речь. После войны снова вернулись в ставшим родным город Харьков, где по-прежнему звучала русская речь. Потом была армия, служба в чудесной Одессе, где опять-таки в основном звучала русская речь. Потом работа в Сибири и через десяток лет возвращение в Харьков.
В Сибири работал в газетах. В Харькове тоже искал работу журналиста, но везде: на радио, телевидении, во всех газетах, кроме одной-единственной – все было на украинском языке. И я обнаружил забавный для меня парадокс: все кругом говорят по-русски, а по радио, по телевидению идут передачи на украинском языке, все газеты, кроме одной, тоже на украинском, книги в магазинах – в основном на украинском языке. Нынешним национал-патриотам такое положение было не по душе. По душе то, что сейчас?
Помню, открылась еще одна газета в городе - «Вечерка», тоже на украинском языке (сейчас она выходит на русском!). Меня приняли тогда в «Вечерку», я обкладывался словарями и переводил свой русский текст на украинский язык, делая массу ошибок. В тот момент я пожалел, что не владею родным языком, и лихорадочно взялся за его изучение: читал, писал… но писал гораздо хуже, чем я это делал по-русски, потому что думал-то я по-русски.
Предстоял выбор: с каким языком шагать дальше по жизни, по литературной жизни? Украинскому, я видел, всюду зеленый свет. Тебя без всяких примут в газету, напечатают твой рассказ в любом из многочисленных украинских журналов (русский на Украине тогда был только один - «Радуга» да и то там больше печатались переводы с украинского), без всяких проволочек издадут книгу, если она хоть немного того заслуживает, куда-то изберут, будут посылать на различные семинары, съезды-совещания, будут печатать тебя в Москве в переводе на русский язык… только все это будет выглядеть в профессиональном отношении на порядок ниже, ибо ты украинский язык все-таки знаешь слабее, чем тот, на котором думаешь.
 Я не изменил языку, на котором думаю и пишу. Ради  дела. Мне все время было труднее, как литератору: русский, то есть русскоязычный писатель в Украине, второй сорт. Помню подвыпивший Иван Вырган мне говорил:
-Эх, Васыль, як бы ты пысав украинскою мовою… - и цокал языком.
Я посылал в украинские журналы свои рассказы и получал лаконичные ответы: «Обратитесь в какой-нибудь русский журнал». А их в Украине, повторяю, был один - «Радуга». А там, повторяю, очередь. Ведь русских писателей, не русскоязычных – русских, почти треть в республике, примерно столько, сколько живет писателей в Белоруссии.
Да пусть простит меня взыскательный читатель, что я так подробно… но слово – моя жизнь.
Еще и еще раз хочу сказать, что к украинскому языку я всегда относился с превеликим уважением. С позволения читателя повторю один эпизод, который был описан мной ранее в романе «Это чудное мгновенье».
В детстве, в войну, когда мы жили в Сибири, учитель на одном из уроков литературы, рассказав нам о Шевченко, прочитав его «Завещание», а потом, оглядев класс, спросил, не сможет ли кто-нибудь прочесть это замечательное стихотворение по-украински. И посмотрел на меня – ведь я приехал с Украины. Я опустил голову, сгорая от стыда за то, что в общем-то не знаю украинского языка. Я смотрел на задумчивое лицо Шевченко в учебнике, на короткие строчки «Заповита», который был напечатан на русском и украинском языках, и впервые тогда пожалел, что не знаю как следует своего родного языка.
Помню, я быстро пробежал глазами «Заповит» раз и другой и мне показалось, что я могу свободно прочесть его по-украински. Да, могу! Тем более, что там так здорово написано. Сам не заметил, как поднял руку.
-Ну, давай… - подбодрил меня учитель. Я поднялся из-за парты, книга дрожала у меня в руке.

Як умру, то поховайте
Мене на могили
Серед степу широкого
На Вкраини милий…

Не знаю, как я читал. Но мне казалось, что читал я очень хорошо, читал, как истинный украинец, и еще казалось, что я всю жизнь говорил на этом прекрасном, мелодичном, нежном, певучем и вместе с тем гневном и мощном языке.

Поховайте, та вставайте.
Кайдани порвите
И вражою злою кровью
Волю окропите…

Я не слышал своего голоса, я не видел ни строк стихов, ни ребят, ни учителя. Я видел свою Украину, которую топчут фашисты, видел хату, в которой родился, город, в котором нас бомбили…
В то время я еще не испытывал влечения к стихам. И в те минуты, когда их надо было учить наизусть, даже ненавидел. Это было первое стихотворение, которое я прочел неравнодушно, которое запомнил, не зубря.
Я не слышал, что сказал учитель, когда я дочитал «Заповит» до конца. Сел и смотрел на Шевченко. И слышал его голос. И что-то творилось со мной, бушевало в груди и пекло под ложечкой, полыхали щеки. Быть может, именно в тот момент я на какой-то миг ощутил себя тем, кем родился и должен был быть все последующие годы, человеком, думающим на языке Шевченко – так понятно и дорого мне было каждое его слово, оно было моим, родным.
На какой-то миг я подсознательно понял, что что-то во мне подменено, что я не совсем тот, которым должен быть, что я мог бы быть немного другим и немного счастливей, а скорее всего, много счастливей, если бы всю жизнь читал, думал и говорил на том языке, на котором в те минуты я прочитал стихи с глубоким чувством, с гордостью за то, что я его знаю, что он – мой родной.
Теперь у меня это чувство утрачено. И не по моей вине. Оно вытравлено.
Мне кажется, что если национально озабоченные будут вести себя немного мудрее, не форсировать украинизацию, то люди сами спустя какое-то время (немалое!) снова потянутся и к «гуцулкам», будут снова считать их самыми красивыми рубашками в мире, а не те, которыми торгуют на базаре негры. А после зазвучит на улицах городов нашей страны и ридна мова.
А если и не зазвучит, то не произойдет, уверен, ничего особенно страшного. Вон ведь в богатейшей стране мира Объединенных Арабских Эмиратах – государственный язык арабский, а везде говорят по-английски и живут на зависть всему миру, припеваючи. Нам бы так… думать в первую очередь о благополучии людей, а потом уже решать «мовные» проблемы.
Самый короткий путь к украинизации страны – спокойное словесное течение, без плотин и подводных камней, как бы не запирали реку, она все равно потечет своим руслом, назначенным ей природой.

                Глава третья

1
За десять лет независимости Украины, как видим, заметных изменений в течении языковой реки не произошло. Было бы хорошо, если бы за эти же десять лет заметных изменений не произошло и в обыденной жизни. Но тут, к сожалению, изменения прямо-таки зубодробильные.
Чтобы не упрекали автора в сгущении красок, взглянем снова на нашу жизнь через зеркало прессы.
В газетах появились непривычные для глаза читателя настораживающие рубрики: «Беспредел», «Вандализм», «Терроризм», «Суицид», «Кощунство», «Жестокость», «Кошмар», «Жуть», «Украина разбойная» и прочие.
Под рубрикой «Жестокость» в основном публикуются материалы об убийствах. Убивает кто за что… Сторожа убили, чтобы похитить двух коров… Старушку убили за то, чтобы овладеть ее пенсией… Героя Советского Союза убили за то, чтобы забрать у него Золотую Звезду… Мальчика убили его однолетки за игрушку…
Под рубрикой «Кошмар» газета «Сегодня» рассказывает о том, как подросток убил мать, задушил трех своих маленьких сестренок и спрыгнул с крыши дома, разбился.
Газета «Город»: Многие врачи утверждают, что Украина переживает резкое ухудшение демографической ситуации – смертность почти в два раза превышает рождаемость, а до пенсии не доживает каждый второй житель. Только пять процентов новорожденных медики признают здоровыми, а в подростковом возрасте практически все имеют различные заболевания. Уже сегодня сохранение генофонда нации является большой проблемой и требует неотложных мер. Многие говорят, что в этих условиях сокращение медицинского персонала и учреждений почти вдвое, предусмотренное Кабмином, выглядит как планомерное уничтожение своего же народа»
«Субботняя панорама»: «В прошлом году в Украине по разным причинам было закрыто 86 школ. Свои обещания перед учителями правительство так и не выполнило до сих пор. В связи с этим бастуют тысячи учителей в ряде областей страны. Долг по зарплате им в сентябре возрос почти на 20 миллионов гривен».
Одни школы закрываются, другие – открываются.
«Аргументы и факты»: «В Украине ежегодно открывается новая школа для умственно отсталых детей».
«Голос Украины» в статье под заголовком «Анемия у людей и у государства» пишет: «Из-за неполноценного питания люди ослабевают, у них изменяется состав крови. Такую кровь нельзя переливать другим. А донорство для некоторых было единственной возможностью «зарабатывать» деньги…».
В том же номере этой газеты, кстати, органа Верховной Рады Украины, публикуется на первой странице письмо безработного Леонида Литвинова. Он спрашивает, кому лучше: заключенному или безработному? Заключенного родное государство одевает, обувает, кормит бесплатно, а безработный должен жить на 12 гривен в месяц (1 кг масла стоит на 50 копеек больше). «Получается, преступник ценится правительством больше, чем специалист, который желает честно работать, но ему не дают работу. Что ж, добровольно идти в тюрьму?»
Безработный завидует заключенному. И не без оснований. В литературно-криминалистическом журнале «Версия», издаваемом в Харькове, под рубрикой «За решеткой» заместитель начальника пресс-центра МВД Украины Виктор Васильков приводит в своей статье нормы потребления продуктов питания, предписанных МВД и, кстати, «обязательных для безусловного исполнения, выдерживаются здесь постоянно».
Осужденным положено: «рыбы – 100 г в день, мяса – 100 г, масла – 40 г, сахара – 30 г, хлеба – 500 г, картофеля – 550 г…»
Анализировать эти цифры, пишет автор, не берусь, боюсь разбередить души ветеранов, пенсионеров, одиноких и престарелых – всех, кто, не преступив закон, тем не менее «отбывает наказание».
За что?
Заголовок, который заставляет серьезно задуматься: «Мы живем в стране с неблагоприятной эпидемологической ситуацией». Речь идет об эпидемии туберкулеза. По данным Всемирной организации здравоохранения на первое декабря текущего года зарегистрировано 300 тысяч больных туберкулезом, реально эта цифра может быть еще в три-пять раз больше, поскольку часть людей болеет скрыто, даже не подозревая об этой страшной болезни.
Чем вызвана вспышка эпидемии почти забытой болезни?
Специалисты считают, что причин несколько. «Первая – голод среди детей (туберкулез в первую очередь поражает детей)».
Страшная болезнь уже косит людей.
И никто за это не несет никакой ответственности. Мы гордимся, что живем без войны. Но старательно умалчиваем, что изводим друг друга сами, свои своих же.
Страна падает в пропасть. Падают нравы, стираются понятия таких еще недавно живых слов, как «честь» и «долг».
Харьковская «Городская газета» опубликовала статью под названием «Были милиционерами – стали налетчиками». О том, как на автобус, следовавший из Харькова в Одессу, в салоне которого находилось пятьдесят пять вьетнамских предпринимателей, напали бандиты в форме работников милиции. «Пассажиров в этом рейсе сопровождал работник милиции из спецподразделения «Титан». Он вступил в неравный бой с бандитами, застрелив при этом одного и ранив другого. При этом милиционер и сам получил несколько пулевых ранений… Вскоре оказалось, что четверо преступников – бывшие работники органов внутренних дел…»
Милиция уже воюет с милицией. Дело непростое…
«Украина все больше отстает в науке, но зато  по количеству академий мы скоро обгоним все страны мира, вместе взятые».
«За прилавками столичных «барахолок» сплошь и рядом стоят инженеры, учителя и доценты. А их вчерашние нерадивые ученики, подавшись в рэкет, собирают дань с «торгашей».
 Газета «Премьер»: «1 ноября в Харькове будет открыт первый областной приют для несовершеннолетних иногородних бродяг и попрошаек».
«Голос Украины»: В этом году на Подолье в десять раз увеличилось количество покончивших жизнь самоубийством. Ныне уже преодолена тысячная отметка. Причем многие ушли в возрасте 35-45лет. По словам специалистов, мотивацией этого стала нищенская жизнь, безработица, отсутствие социальных гарантий со стороны государства».
«Коммунист»: «Ежегодно в украинской армии гибнет пятьсот человек, каждый пятый из них – самоубийца».
«Коммунист»: «Ежегодный отчет ООН, определяющий рейтинг той или иной страны в зависимости от индекса человеческого развития, отвел Украине 102-е место.
 «Украинское телевидение»: «За последние десять лет количество заключенных в Украине удвоилось».
«Факты»: По продолжительности жизни Украина находится на 52-м месте, между Замбией и Гватемалой»
«Сегодня»: Украина находится на первом месте по общей смертности. На втором – Россия…».
«Панорама»: «Украина вымирает со скоростью 1 млн. 200 тысяч в год, это означает, что лет через 25 население в нашей державе будет вдвое меньше. А если учесть, что процесс прогрессирует, то гораздо раньше».

                2
Только августовские, так сказать, «праздничные» заголовки статей:
«Строили правовое государство, а построили криминальное».
«Зарплату нам даже не обещают».
«Шахтера ограбил… учитель».
«Наши дети – заложники проблем больного общества».
«Панель угрожает здоровью нации».
«Ребенок из мусорника».
«За решеткой у нас – почти каждый 200-й житель страны».
«Хочу умереть молодым».
«Умирать не страшно. А жить?..»
«Жаловаться на жизнь стало нашей национальной чертой».
«Каждый второй гражданин Украины не доживает до пенсии».
«За последние годы продолжительность жизни в Украине снизилась у женщин на 3-6 года, а у мужчин на 10-11 лет.
«Украина занимает первое место в СНГ по количеству больных СПИДом».
«Украина входит в первую десятку стран мира по вымиранию».
«Не хватает кладбищ».
И заголовок, как глас отчаяния:
«Мы не хотим вымирать!»
…Из года в год мы празднуем годовщину независимости нашей страны. На площадях и в парках наших городов звучит лихая и задорная музыка, на подмостках сцен яро отплясывается гопак, рекой льется отечественное и заморское пиво, а когда стемнеет, небо озаряется мириадами красочных огней.
Но как бы ни был ярок праздничный фейерверк, как бы ни сияли лица ведущих телепрограмм по поводу обретения Украиной свободы, как бы ни старались правители внушить людям, что сегодня нужно радоваться, лица людей не сияют от радости. Нет на нашей улице праздника. На заборах наших родных улиц рядом с такими надписями, как «Жить нельзя!», новая, более суровая и страшная:
    РАБОЧИМ – ЗАРПЛАТУ, БУРЖУЯМ – ПУЛЮ!
И подпись «Рабочие».
Есть еще и такая категория людей, о которых нынче нигде не пишут, не говорят, будто их и вообще не существует. Эту надпись я видел на улице Данилевского в районе 131-й школы. Написано детским почерком : «Жить не могу!»
Наш «праздник» - пир во время чумы.
Мы – заложники свободы. Мнимой. Мы – великие должники. В свою независимость, как известно, наша страна вступала, не имея ни копейки внешнего долга. Став свободными, мы задолжали более десяти миллиардов долларов, каждый из нас, в том числе старик и младенец, должны по 250 долларов. Кому? За что? За свою нищету?
Мы пляшем на раскаленной сковородке, как караси. И выпучив глаза, поем, что мы еще «не вмэрлы».

             3
Итак, что же обрела Украина за эти десять лет свободы и что потеряла? Что получил народ Украины и что утратил?
Получил так называемую свободу, новый флаг, герб, гимн, Конституцию, новый государственный строй и новых украинцев. Много, конечно.
Что мы за это заплатили? Выше уже говорилось. Но у кого что болит, тот о том и говорит. И не один раз. Заплатили всем, что у нас было: отдали все свои сбережения, сносную зарплату, пенсию, право на труд, образование, на нормальное доживание, на бесплатное лечение, относительно спокойную жизнь, человеческий отдых и прочее, и прочее, и прочее, что у нас было и чего теперь нет и вряд ли скоро будет. Ибо рушить легко, быстро и просто. А создавать, строить, созидать…
Мы заплатили за волю, то есть за так называемую свободу, утратой культурных и духовных ценностей. Погибло украинское кино. Телевидение. Погибла литература. Погибло отечественное производство.
Зато возросла секс-индустрия, торговля живым товаром: женщинами, детьми. Все помнят немыслимое преступление львовских врачей, которые не один год продавали за границу младенцев. Пресса уже не стесняется называть умопомрачительные цифры брошенных на произвол судьбы украинских женщин: пятсот тысяч украиночек вывезено за границу для обслуживания богатых иностранцев. В ночных ресторанах и борделях висят зазывающие таблички: «Прекрасные украинки на любой вкус!»
Еще не будучи спикером нового парламента, народный депутат Александр Ткаченко в одной из своих речей произнес горькие слова: «Украина находится на пороге национальной катастрофы».
Страна погружается все глубже в кризисную трясину. Если раньше стоящие у власти хорохорились, обещали народу «свет в конце тоннеля», то теперь утратили былой оптимизм и в минуты откровения выплескивают людям больную правду. Так премьер-министр Пустовойтенко, характеризуя создавшуюся в Украине ситуацию, заметил, что она такая, о которой ему «в некоторой степени даже страшно говорить». Сказал, что кое-кто заверяет, что мы достигли определенной стабилизации, кое-кто – наоборт: падать дальше некуда…
Стабилизации мы достигли в безостановочном падении в бездонную пропасть.
На открытии сессии украинского парламента он же высказал и такие слова: «За прошедшие годы Украина потеряла экономического потенциала больше, чем за гитлеровскую оккупацию… Давайте честно признаем, что, к удивлению человечества Украина сошла с курса развития и идет путем саморазрушения…».
И в этом никто не виноват… И люди молчат. Быть может, и потому, что у нашего брата-украинца слабо развит рефлекс протеста. В других европейских странах, в Англии, например, этот необходимый для улучшения жизни рефлекс протеста специально даже вырабатывают в различных учебных заведениях: человек должен уметь постоять за себя! А мы, если нас, как в том анекдоте, уже собираются вешать, заботит лишь то, при помощи чьей веревки это будет делаться: свою приносить аль казенную дадут…
В телепрограмме «Семь дней» украинского телевидения показывали краткие интервью с бывшими студентами, которые в девяностом году проводили в Киеве акт протеста против тогдашней власти. Один из них, скептически ухмыляясь сказал:
-Мы думали, что стоит сгинуть компартии, рассыпаться Советскому Союзу, стать Украине независимой, как сразу все резко изменится: нас полюбит весь мир и мы заживем по-человечески… Что-то не получилось…
А другой бывший студент добавил:
-Не о такой Украине мы мечтали…
Все люди обмануты. Все разочарованы. Даже самая передовая молодежь, выступавшая в первых рядах борцов за независимость Украины. Даже самые ярые националисты, по-моему, просто ошеломлены, тем, что сделалось с Украиной.
Кто же нас всех обманул? Где же они, эти «Иваны Сусанины»?
Трудно сказать, что ждет впереди молодое поколение, которое только-только начинает самостоятельную жизнь.
Зато о старшем поколении, которое заканчивает жизнь, можно твердо сказать, что его песенка спета, в ближайшие пять, а то и десять лет, если кто-то протянет, им уже ничего хорошего не светит.

                4
Корабль наш плывет без руля и ветрил. Мы не знаем толком, куда плывем, точнее куда нас несет. Не знаем, что строим, какое общество, какое государство. Да и хорошее доброе слово «строим» к нам не подходит, так как мы не строим, а доламываем, разрушаем, сглаживаем с землей то, что было когда-то большим домом, в котором, пусть и очень скромно, но жила огромная семья.
Говорят, что мы строим капитализм. Но капитализм тоже бывает разный. Один с человеческим лицом, другой – с бандитским оскалом. Один из главных капиталистов Джорж Сорос, ловко совмещающий в себе и человеческое, и бандитское, высказался по этому поводу так: «То что образовалось на просторах СССР, я называю грабительским капитализмом».
И воров-грабителей в наших домах не было, но все мы обобраны до нитки. И просто непонятно, как это мы еще до сих пор существуем, именно существуем, потому  что то, как мы живем, нельзя назвать жизнью. Мы, давно уже живем вприглядку, то есть подходим к газетному киоску, смотрим на завалы печатного слова, пошарим в кармане и идем дальше. «Литературную газету» не помню, когда покупал, лет пять назад. Задумывался ли я когда-нибудь раньше, сколько стоит та или иная газета? Нужно – берешь. А теперь думаешь: или газету купить, или хлеб…
Недавно поймал себя на мысли, что почти перестал заходить в магазины. На витрины посмотрел и потопал дальше. То, что там, в магазинах, не для меня, не для таких, как я. Но ведь я был довольно обеспеченным человеком. Среднемесячная зарплата у меня была за пятьсот рублей, на эти деньги я мог купить себе самый лучший в то время цветной телевизор. А сейчас… Младший сын собирается подлечить зуб, пломбу поставить. Позвонил стоматологу, поинтересовался, сколько стоит одна пломба. Шестьдесят гривен, отцовская, то бишь моя, пенсия.
Если бы люди десять лет назад знали, что за одну-единственную пломбу на зуб им придется выкладывать всю свою пенсию – проголосовали бы за «незалежну» Украину?
На днях мой знакомый попал под машину: черепная травма, поломаны ребра. Водитель скрылся. В больнице жене пострадавшего сказали, что каждые сутки на все, что нужно больному, необходимо двести гривен. Супруга пошла на завод, где работал ее муж, там не дали ни гроша и сказали, что больше пусть и не приходит: денег нет и не будет.
Болеть сейчас – все равно, что сразу ложиться в гроб.
Что еще дала нам независимость?
Наконец, избавились от клятых «москалей». Россия для нас стала заграницей. Воспетые поэтами Волга, Урал, Сибирь, приютившая нас в тяжкую военную годину, милая детскому сердцу тайга, голубой Алтай – сибирская Швейцария, Россия – край неисчерпаемой романтики и красоты – все это чужое, не мое?
Людей лишили самого большого богатства на земле – общения друг с другом. Теперь мы не можем друг к другу ездить просто так: взял билет в Новосибирск и поехал. Снял трубку – позвонил. Все это влетает в хорошую копеечку, которой у тебя нет и не скоро будет.
Умрет поколение фронтовиков, поколение детей войны и окончательно порвутся нити дружбы с Россией. Что уж говорить о других наших братских республиках, в которых еще живут, точнее, доживают наши родные, друзья и знакомые.
Земля такая маленькая, а мы все делимся… отгораживаемся… уединяемся в своих хуторах. А жизнь зовет к объединению умов, усилий, чтобы выжить. И жить хорошо. Всем.

                5
Печально и горько сознавать, но наша независимая Украина разная. Одна, гораздо большая часть украинцев, тянется к России, которую она больше понимает и которая ей родней, чем Западная Европа, другая, малочисленная, но гонористая и голосистая, руками и ногами отбивается от своего кровного брата.
Недавно мне попалась на глаза запись в Книге отзывов Харьковского литературного музея, связанная со столетием Миколы Хвылевого.
«Трагедія роздвоєности – це не тільки особиста трагедія Хвильового. Це внутрішній трагізм нашого народу. На зламі віків. На зламі світів. На зламі культур...».
Точно, правильно, хорошо. И вдруг – дальше:
«І все-таки – ГЕТЬ ВІД МОСКВИ!!! Бо ж нема іншого шляху до внутрішньої цілісності до самих себе, до Європи у собі...».
Написали это, конечно же, гости из Львова.
Откуда столько ненависти?! Ведь мы уже и с немцами целуемся-обнимаемся, хотя совсем недавно они были для нас самыми лютыми врагами. В жизни все бывает. Кто-то из правителей накуролесит, наломает дров, судеб людских, но при чем тут, спрашивается, весь народ: немецкий и русский?..
Гости из Львова этого не хотят понять. А вот истинный украинец, представителей старинной украинской аристократии, почетный атаман Вольного казачества и гетман Украины Павел Скоропадский понимал больную проблему родства двух великих братских народов и так рассуждал по этому поводу в своих «Воспоминаниях».
«… Я постоянно занимался историей Малороссии, всегда страстно любил Украину не только как страну с тучными полями, с прекрасным климатом, но и со славным историческим прошлым, с людьми, вся идеология которых разнится от московской; но тут разница между мной и украинскими кругами та, что последние, любя Украину, ненавидят Россию; у меня этой ненависти нет».
И поясняет почему: «Во всяком гнете, который был так резко проявлен Россией по отношению ко всему украинскому, нельзя обвинить русский народ; это была система правления, народ в том не принимал никакого участия…».
Пожалуй, пора разделять Правителей и Народ.
Ненависть от злопамятства. Но злая память – плохой советчик и поводырь.
Я не могу, как иные западенцы, не любить Россию. Россия для меня – это вовсе не Ленин и не Сталин, это никакая не империя зла, а самая близкая и по расстоянию и, главное, по складу души страна, в которой живут многие и многие народы, которые прекрасно понимают друг друга, прекрасно ладят друг с другом, так как они, кроме всего прочего, могут общаться на одном языке – русском. И знание этого языка не мешает, а помогает жить.
Россия для меня – край суровый и милый сердцу моему. Здесь в трудную военную годину нас приютил русский народ, дал крышу над головой, пригрел и накормил. И не только украинцев.
И очень жаль, что Россию некоторые силы стараются от нас отдалить, отгородить. Помню, в девяносто первом году, когда мы только-только оторвались от бывшей великой державы, а стало быть и от России, один из русских поэтов в Доме творчества под Москвой сказал:
-Вы что, очумели там?
Теперь не ездить нам в Дома творчества в Россию, как не ездить в Абхазию, Грузию… Теперь мы все чужие, меж нами колючая проволока, которую натянули политики, а то и минные поля…
Можно воздвигнуть границы меж державами, но меж сердцами людей… На это у политиков тонка кишка, как бы они не напрягались.
Дело в том, что ныне живущее поколение, да и поколение наших предков, вобрало в себя менталитет двух народов: украинского и русского. Еще сто пятьдесят лет назад великий наш соотечественник Николай Васильевич Гоголь не без волнения писал в одном из своих писем:
«Сам не знаю, какая у меня душа, хохлацкая или русская. Знаю только то, что никак бы не дал преимущества ни малороссиянину перед русским, ни русскому перед малороссиянином. Обе природы слишком щедро одарены Богом, и, как нарочно, каждая из них порознь заключает в себе то, чего нет в другой, - явный знак, что они должны пополнить одна другую. Для этого самые истории их прошедшего быта даны им непохожие одна на другую, дабы порознь воспитались различные силы их характеров, чтобы потом, слившись воедино, составить собой нечто совершеннейшее в человечестве».
Ни Гоголь, ни Даль, ни Короленко, ни Булгаков не кричали: «Геть від Москви!!!» Ни Гоголь, ни Даль, ни Короленко, ни Булгаков не забирались на свои хутора и не отгораживались от России двухметровым забором, и от этого не тускнели их имена. И не надо теперь растаскивать их по сторонам: Гоголь – наш, русский писатель. Нет Гоголь – наш, украинский писатель. Гоголь тех, кто не ищет в его паспорте: кто он по национальности, а кто его читает, почитает и любит – он гражданин мира и принадлежит всему миру.
Придет время, а оно точно придет, когда будет и Всемирное правительство, и тогда на многое люди будут смотреть иначе, ни с курятника своего двора, ни с Останкинской или Эйфелевой башни – с высоты планетных орбит. Придет время и у людей всего мира заботы будут одинаковые: согласие, любовь и благополучие для всех.
Украина же за эти десять лет своей независимости не сделала и полшага к тому, чтобы стать единой. Украина-то одна, да люди в ней живут разные. И на востоке и на западе страны поголовное большинство людей, для которых Украина едина, а для кучки ненавидящих «москалей» - разная...
Так не проще ли «ненавидящим» жить отдельно от тех, для кого «москали» - нормальные люди. Пусть создадут свое отдельное государство и живут так, как хотят. Мы им не будем мешать жить, а они – нам. Чем всю жизнь ссориться и враждовать, не лучше ли один раз развестись, уехать этой «кучке» куда-нибудь в Канаду и приезжать к нам в гости – роднее будем.
И еще два слова о языке. Мы часто пускаем сами себе пыль в глаза, лицемерим, только делаем вид, что жизнь готовы положить за наш родной украинский язык. А сколько раз я видел самых ярых радетелей украинского языка, которые, забываясь, что они борцы за «рідну мову», увлеченно говорили между собой на проклятом, но привычном русском языке. Не хочу обнародовать имена – я не свожу счеты.
Но как не припомнить один характерный эпизод... В харьковском клубе писателей проходил вечер, посвященный юбилею великого знатока украинского языка Бориса Гринченко. Казалось бы, что на такое мероприятие, имешее прямое отношение к родному языку, должны были прийти многие и многие украинские писатели. В зале писателей было только двое: Анатолий Перерва (он делал доклад!) и... ваш покорный слуга, который говорит и пишет по-русски... – иноязычный, русскоязычный. А где же те, которые хотят, чтобы уже сегодня вся Украина заговорила по-украински?
Неспроста же появился анекдот:
- Хлопці, серед нас є москалі?
- Ні!
- Точно немає?
- Точно нема!
- Ну, тогда будем говорить по-русски.
Если же вообще взглянуть на языковую проблему с точки зрения вечности, то, как известно,  уже существует теория единого языка. Людей становится на планете все больше, а языков – все меньше… Через 200-300 лет, говорят западные лингвисты, останется всего три языка: китайский, английский и португальский. А потом, еще через время – какой-нибудь из них один.
Так что стоит ли столько прилагать усилий, тратить времени и энергию, портить друг другу нервы, чтобы кто-то заговорил на том или ином языке? Мало ли у нас других более важных проблем. Языковая драчка – мышиная возня. Языковой реке надобно дать волю – пусть течет себе своим естественным руслом: будет больше пользы для всех.

                6
Мы как огня боимся русификации, но мы не хотим замечать американизации нашего народа. Вместе со своей мнимой свободой мы обрели страшную кабальную зависимость от всего чужого, особенно американского, от того, что они нам настойчиво навязывают, начиная от всяких широко рекламируемых прокладок до так называемой западной культуры, где вершиной остроумия является все, что связано с задним местом.
Из наших детей и внуков делают маленьких американцев. Они уже разговаривают так, как говорят в американском кино, ребята по- старше перенимают их походки и жесты, мальчонке два-три года, а он уже дрыгает ногами, как это делают на экране – он уже немного американец.
Однажды я был свидетелем такого разговора на детской площадке:
-Тебя как зовут?
-Ваня.
-Будешь Джоном! А тебя?.. Боря? Будешь Бобом!.. А тебя? Будешь Биллом! А я – Джексон!
И продолжали играть наши дети, представляя себя американцами. А мы играли в чапаевцев, тимуровцев. Мы никого не били ногами, тем более в пах. И лежачих тоже не трогали. У нас во дворе были прекрасные неписаные законы, наши, славянские, гораздо гуманней, чем те, которые к нам приходят сейчас с Запада. У нас не было ни единого случая, чтобы ученик взял в руку оружие и выстрелил в своего учителя или соученика. В Америке это в порядке вещей: взял автомат и поливай свинцом своих бывших друзей, учителей, девчонок – свобода!.. Нам  э т о г о  не понять. И хорошо, что мы не можем этого понять. Это не наше! И не надо нам его сюда тащит. Нам есть с кого брать пример. У нас есть с кого делать жизнь. И не надо далеко ходить, заглядывать, как живут там, за океаном. Лучше посмотреть, как жили и живут наши друзья, близкие, наши родные, наши предки. Они почитали отца и мать, уважали старость, дорожили дружбой, их поведением руководили такие исконно украинские качества, как трудолюбие, целомудрие, честность, добропорядочность.
Молодежь наша сегодня почти ничего не читает – отбили у нее это желание, а если и читает, то дешевые детективы, слюнявые любовные романы и порнографическую литературу – все это, кстати, тоже больше американское. Как тут не вспомнить не столь далекие времена, ныне вовсю критикуемые демократами и националистами, когда публикация нового интересного романа становилась событием в литературной жизни страны, люди записывались в очередь на книги и журналы в библиотеках, стояли в очередях за подписными изданиями классики, читали, обсуждали, спорили -  д у м а л и! Было такое? Пусть молодежь знает, что было.
Что же делается сейчас? Почему молодежь отвернулась от нормальной  художественной литературы? Почему молодежь интересует только дешевые бульварные однодневки и желтая пресса? Почему низкопробные подделки вытесняют подлинную литературу? Почему литература и искусство сходят с пьедестала? Или уже ощущается дефицит разума? Или уже происходит сужение сознания, направленного лишь на острые ощущения, не требующие много извилин в мозгу – жестокость и секс?
Приходят на ум по этому поводу стишки, пусть пошлые, но точные:
……слон, …. Рак,
…умный и дурак,
И даже вошь – такая гадость
И та испытывает сладость.
Один мой хороший приятель, с которым мы разговорились о переменах в нашем обществе, печально заметил:
-Происходит дебилизация общества…
Новое время – новые процессы, новые устремления. Куда? Что впереди? Подводные рифы? Берег райской обетованной земли? Неприступные скалы? Бермудский треугольник?
Перемены в обществе нашем для одних заметны, для других, к сожалению, нет, не заметны. Заметны они для людей старшего поколения, которому есть с чем сравнить, которые еще помнят, какими были мы, как вели себя, о чем думали-мечтали, как относились друг к другу, к ближнему, знакомому и незнакомому, к женщине, девушке, к тому, что окружает нас и, наконец, в своей стране.
Незаметны перемены в обществе для молодежи, которой чужды свойственные юности романтика, высокие помыслы, глубокие чувства, острота переживаний, преклонение перед прекрасным, возвышенные отношения к женщине. Как говорится, все познается в сравнении. Нынешней молодежи не с чем сравнивать, вернее, не с кем себя сравнить, для них пример то, что они видят на экранах телевизоров – чужая жизнь чужой страны, чужой культуры, если можно назвать культурой то, что показывают американцы для стран третьего мира, то бишь и для нас.
Деградация общества все больше и больше волнует тех, кто еще «сохранился», не растерял свою духовность и с болью воспринимает губительные для народа Украины сегодняшние черные перемены в сознании нации.
Почувствовав себя свободней, мы научились пить из горлышка кока-колу и пиво прямо на улице на глазах у всех. Сегодня прохожий с бутылкой в руке – обычная и даже примечательная картинка нашей вольной жизни. Мы пристрастились к разным жвачкам, можем двигать скулами даже в театре, слушая и смотря классику, научились выдувать из жвачки пузыри и ловко выплевывать использованное «лакомство» где попало, с некоторых пор тротуары в городе, пол в переходах и метро «украшают» разноцветные пятачки расплющенной жвачки.
Раньше на страницах газет и журналов мы видели лица людей, теперь – задницы проституток.
Молодое поколение делается все более пакостным. Если нас в детстве воспитывали в духе добрых дел, то теперь слово с корнем «добр» изживает себя. Молодежь, как это ни странно, больше привлекает зло. Молодежи приятнее кому-то сделать что-то плохое, чем хорошее. Вспомните наши подъезды, лифты – кажется, здесь прошла война: стены ободраны, изгажены, что на них только не написано, кнопки в лифтах выжжены, зеркала разбиты или изъяты, телефонные будки без стекол, аппараты без трубок, появились телефонные хулиганы, которые сперва тревожили только отдельных жильцов, делали ложные вызовы «скорой помощи» и пожарной команды, а теперь уже звонят о заложенных в зданиях, метро и других людных местах минах и бомбах?
Пакостники плодятся, как навозные жуки. Помню один мой знакомый много лет назад, прикидываясь дурачком-простачком, говорил:
-Да, приятно людям делать хорошее, доброе, но еще приятнее сварганить какую-нибудь пакость…
Он шутил. Эти пакостники тоже вроде шутят. Как-то весной, приехав к знакомым на дачу, мы застали дом в печальном состоянии: окна разбиты, двери сорваны, в комнатах все перевернуто вверх дном, но этого непрошеным гостям, казалось,  было мало. Украсть – мало, разрушить – мало… Что же еще можно придумать, в чем проявить свой талант мерзавца? И на обеденном столе на скатерти оставил кучу – коронный номер пакостника.
А мне почему-то вспомнился наш старый дом на улице Данилевского шесть, где прошло мое детство. Мы жили тогда на втором этаже в двухкомнатной квартире. По утрам молочница приносила нам молоко. Приносила рано и, чтобы нас не будить, молоко в кринке, повязанной чистой марлечкой, оставляла на лестничной площадке возле двери нашей квартиры. Что сегодня было бы с этой кринкой молока?… А ключ от квартиры мы оставляли под ковриком.
…Мы равнодушно наблюдаем, как в центре города по скверам вместе с собаками рыщут люди с замусоленными бренчащими сумками – охотники за бутылками. Мы спокойно проходим мимо многочисленных нищих, мимо уличных певцов и музыкантов.
На днях я видел на ступеньках подземного перехода совсем молодого парня без руки и ноги. Взгляд у него, затуманено=мстительный, был устремлен в никуда. А может быть, в Афганистан или Чечню. Или обращен к тем, кто его в свое время туда благословил. В конце дня я возвращался домой тем же путем и увидел того же парня с тыльной стороны Дворца труда, где улица забита новенькими иномарками. Парень лежал «готовенький» прямо на асфальте, напротив нового белого «мерседеса» под вызывающе крутым номером «500-00».Люди обходили бедолагу. Да и что они могли сделать, чем помочь, разве что сочувствием, но от него пользы мало.
Шикарный «мерседес» и никому не нужный, отработанный человеческий материал – парень-инвалид… Это наша жизнь сегодня.

Мы ушли по собственной воле из общества, где каждый был на виду, где каждый имел право к кому-то обратиться за помощью, и помощь в большинстве случаев все-таки оказывалась, пусть самая малая, но она была. Теперь можно обратиться за помощью разве что к Богу. Теперь никто никому не нужен, теперь каждый за себя. Теперь одни ездят на «мерседесах», другие валяются на асфальте. Это наша действительность. И мы ее выбрали сами, правда, с помощью ловких рук политиков.
Теперь мы живем по новым законам и правилам, чуждым для большинства бывших советских людей. Благодаря этим новым законам и правилам и тому образу жизни, который они «обеспечили«, кроме всего прочего, стремительно сократилась рождаемость и немыслимо увеличилась смертность. Так, только в одном Октябрьском районе, где находится и завод «Проммонтажэлектроника», за один лишь весенний месяц апрель умерло девяносто пенсионеров – целый поселок, целое село…
В войну фашисты уничтожали население и целыми селами.
Войны у нас не было…
Появилось в Украине новое выражение - «бездетные села», то есть населенные пункты, в которых не слышно детского смеха и плача, в которых нет ни единого ребенка. Недавно телекомментатор «Делового канала» обнародовал цифру этого печального явления: «Всего в Украине 216 бездетных сел». Что их ждет?
«Літературна Україна»  горестно вопрошает:     «Україно, де твої ненароджені діти?».
«-Чому вони – ненароджені? Можливо, тому, що ми в Україні ВИМИРАЄМО? І з такою жахливою швидкістю – заледве чи не мільйон чоловік кожні два-три роки втрачаємо. Зазнаючи таких втрат, хто ж в Україні – й з тих 49,7 млн. чоловік, що їх маємо сьогодні, лишиться через 20-30 років?
Невже таки ВИМИРАЄМО?
Вымираем физически, вымираем духовно.



          Глава четвертая

                1
Уходит в прошлое одна эра, на смену ей – другая. Нам потрафило жить на рубеже двух эпох, двух тысячелетий. И каждый из нас нет-нет да и окинет мысленным взглядом остающееся позади, прожитое, прикинет, что было хорошего и что плохого, и что хотел бы он изменить в своей жизни, что взять с собой в двадцать первый век. И сквозь прищуренные ресницы заглянет в будущее, в наше третье тысячелетие – что оно принесет, каким оно будет для всего человечества, для нашей страны, для каждого из нас, для тех, кому суждено Всевышнем идти по жизни дальше.
Главное, что свершилось на рубеже веков и тысячелетий – мы, наконец, стали свободными, наша родина – независимая республика. Что это такое – мы пока не в состоянии осознать: слишком непросто входим в новую жизнь. Но входим, пробиваемся, как весенняя, на первый взгляд, хилая и слабая травинка, что взламывает асфальт и устремляется к солнцу.
Многие страны бывшего социалистического лагеря быстрее и ловчее пробились к солнцу: Чехия, Словакия, Польша, Венгрия, Эстония.
Русские говорят: мы долго запрягаем, но быстро едем.
Мы не можем похвастаться этим качеством, мы – другие, мы – украинцы. Мы долго запрягаем и долго едем. Мы на волах едем, мы чумаки. Но мы везем соль... очень необходимую всем. И долгая дорога нам не во вред, а на пользу. В дальней долгой дороге хорошо думается. А думать нам есть о чем: куда едем, с кем жить будем и как жить будем? Что взять нам с собой в новую жизнь и что оставить там, в своем недалеком прошлом.
Все в нашей жизни было: и хорошее, и плохое. Почему-то в голову больше лезет плохого – может, и потому, что в нашей жизни плохого было все-таки больше.
Неизвестно, какие испытания свалятся на голову нынешнего молодого поколения, которому предстоит жить в двадцать первом веке, в третьем тысячелетии. Очень хочется, чтобы они пожили как люди. Мне кажется, что главный удар судьбы украинского народа приняло на себя старшее поколение: никому не нужная гражданская война, голодомор тридцать третьего года, репрессии тридцать седьмого, Великая Отечественная война, теперь уже многими забытая, снова голод, послевоенный, сорок седьмого года, страшная рахруха, бедность и бедность, потом чуть-чуть сносной жизни и вновь беда – Чернобыль... был и Афганистан – еще одна позорная и никому не нужная война, крушение не лучшей в мире, но сильной державы и снова беспросветная нищета и безысходность – не слишком ли много для одного поколения?!
Я имею право об этом говорить, ибо родился за год до голодомора. Мама рассказывала, как вдоль дорог лежали пухлые от голода люди, как питались бурьяном и как некоторые, чтобы не умереть с голоду, убивали и ели своих детей. Меня, как видит читатель, мои родители не съели. И даже в самые трудные времена сумели привить мне необходимые для жизни качества: веру в людей, в лучшее и любовь к жизни.
Голодомора я не помню. Но голод в войну и  голод сразу после войны помню хорошо.
Но помнится не только голод.

                2
Хочется, чтобы новое поколение знало правду о нашей прошлой жизни. Мы не только голодали и нас не только растреливали. Жили мы и вполне сносно. Правда недолго.
Мы – простая семья из четырех человек. Отец был всего-навсего сержантом-сверхсрочником, работал мотористом в одной из авиационных частей. Мать, приехав из деревни в Харьков в двадцать с небольшим лет, имея за плечами два класса образования и никакой специальности, пошла ученицей на харьковский завод «Серп и молот». И через месяц уже работала самостоятельно швеей – шила брезентовые чехлы на что-то секретное. Мы с братом в то время ходили в детский сад.
Когда мы приехали в Харьков, нам сразу дали квартиру, точнее, одну комнату в огромном доме в самом центре города на улице Культуры, одинадцать. Где-то через полгода нам дали еще две комнаты в коммуналке по улице Данилевского номер шесть. Еще через год мы получили отдельную двухкомнатную квартиру в том же доме. А потом – война...
Скажете, какой прапорщик, да и просто любой офицер может сегодня получить в Харькове двухкомнатную квартиру в центре города?
Потом я получал квартиру в Сибири, в городе Бийске, куда уехал по распределению на работу после окончания техникума. Потом, вернувшись на Украину, получил квартиру в Харькове, тоже двухкомнатную, через какое-то время ждал трехкомнатную и получил бы, но тут случился развод, и я оставил квартиру семье, год жил у родителей, а потом мне дали однокомнатную квартиру – на одного человека. Жизнь при советской «поганой» власти я завершал в прекрасной четырехкомнатной квартире по улице 8-го съезда Советов, ныне Бориса Чичибабина, моего старого друга – нас вместе принимали в Союз писателей.
Какой простой человек теперь сможет рассчитывать на получение стольких квартир?
Повторяю: я не был членом коммунистической партии, не был и директором завода, и народным депутатом.
Для простых людей уже дома не строятся. Право на бесплатное получение квартиры им уже не светит. Теперь квартиры надо покупать. Но за какие шиши? За те, которых даже на хлеб не хватает?
Когда отец получал квартиры в Харькове, наш город был еще столицей Украины. Многие ли сейчас получают квартиры в Киеве? Разве что «слуги народа» - депутаты... да «Лазаренки»...
Перед самой войной мы жили хорошо. Не знаю, сколько получала мать на заводе, только помню, что однажды на зарплату она купила: две кушетки, мне и брату. И как сейчас помню, на кушетках лежат расстеленные лыжные костюмы – мне и брату, а на полу возле кушетки – новенькие коньки-снегурочки с ботинками – мне и брату. Какая работница, подчеркиваю, простая работница харьковского завода, сейчас может себе позволить сделать для своих детей столько покупок с одной зарплаты?
Питались мы тоже хорошо. Помню, и клубника всегда была на столе, мама давала нам по двадцать копеек за то, чтобы мы с братом съели по яйцу.
Помню, отец, сержант-сверхсрочник, приносил домой пайки, так как питался он не в военной столовой, а дома. Помню, что первым делом мы, пацаны, съедали какао – оно было в стаканчиках с  крышками. А вот сгущенное молоко мы уже не любили, были сыты им по горло, и мама закатывала банки со сгущенкой под шкаф, говорила: потом когда-нибудь съедим. Банок накопилось столько, что с ними надо было что-то делать и, по совету соседок, эти банки начали варить в кастрюле, получалось довольно вкусно, что-то такое коричневое, похожее на шоколад.
Наверное, и дальше мы бы жили совсем неплохо, если б не грянула война. Так что видели мы и «свет в конце тоннеля». И немножко под ним понежились.
Я зафиксировал эти детские воспоминания и потому: что не могу равнодушно смотреть на то, как все наше прошлое вымазывают в черные краски. Есть такие спецы, они же вымазывают и памятники прошлого. Или разрушают.Это делать легче, чем что-то  возводить.
Выкрасить все наше прошлое в темные тона – значит зачеркнуть наших дедов и отцов. Но я люблю и отца своего, и деда. Не говоря уже о маме, которая для меня – самый лучший человек на земле.
Не могу равнодушно смотреть и на то, как из наших душ методично вытравливают все наше, родное, отечественное, национальное, как вдалбливают в наши куриные головы мысль, что вся наша прошлая литература и искусство – мура, заквашенная на социалистическом реализме. Так почему ж тогда мы с таким удовольствием смотрим наши старые фильмы? А почему недавно китайцы сняли телевизионный фильм «Как закалялась сталь»? Мы, умники,  отказались от Островского, а китайцы-дураки приняли его  с распростертыми объятьями.
Вот как рассказывает в газете «Украина и мир сегодня» об этом фильме актриса Светлана Прус:
«Хотя я уже снялась в восьми фильмах, в Китае я впервые в полной мере осознала важность и нужность моей профессии. Это фантастика! К нам подходили молодые и пожилые зрители, цитировали Островского, говорили хорошие слова, протягивали для подписи книги, которых было выпущено к премьере огромное количество. Они там просто больны этими книгами и этим фильмом. Я сама, когда увидела первые серии, то расплакалась от умиления.
Как, оказывается, интересно можно увидеть это хрестоматийное, набившее оскомину, произведение !Фильм трогает в первую очередь потому, что в нем нет идеологической засоренности, фанатизма, зацикленности, просто показаны судьбы молодых людей времени, которое уже и быльем поросло. Они так же, как и мы, любили, страдали, ошибались, а не только делали революцию...
Кстати, одним из самых сильных наших впечатлений от поездки стал Шеньжень – большой современный город, порожающий чистотой и красотой. 18 лет назад на его месте была маленькая запущенная провинция рыбаков. Вот так сталь и закалялась, наверное?»
Может, китайцы действительно дураки, что взяли себе на вооружение Николая Островского, украинского писателя, непочитаемого у себя на родине. Но не может же быть каждый четвертый на земле дураком. Может быть, мы не очень... бережливые, выбрасываем, придаем забвению то, в чем другие, далекие от нас люди, узрели высоты человеческого духа и приняли всем сердцем.
Мы отворачиваемся от своего, мы забываем – потому забываем, что пляшем-то мы под чужую дудочку.
«Литература, театры, кино – все будут изображать и прославлять самые низменные человеческие чувства. Мы будем всячески поддерживать и поднимать так называемых художников, которые станут насаждать и вдалбливать в человеческое сознание культ секса, насилия, садизма, предательства – словом, всякой безнравственности...»
Не надо думать, что мы все это делаем по собственной воле – нас дергают за ниточки и мы послушно пляшем...
Чтобы отвлечь нас от главного, наше внимание стараются переключить на, пусть тоже по-своему важное, но все же второстепенное.
Один из участников  ІІІ Всемирного форума украинцев (журналист) заявил, что профессия журналиста является сегодня самой рискованной, снова вспомнил погибших Гонгадзе и Александрова. А в это время в Донбассе хоронили шахтеров, погибших от взрыва метана на шахте Засядько. В прошлом году здесь тоже была авария, сейчас шахта забрала пятьдесят пять жизней! А всего в тот год погибло в Донбассе около четырехсот человек!
500 американских солдат погибло в иранской войне – об этом  писали все газеты мира и говорили по телевидению как о великой трагедии американского народа. Наши шахтеры гибнут сотнями и это вроде в порядке вещей.
 Рабочий человек у нас ничто. О нем не пишут, не говорят.
Коль уж о журналистах, то два слова и о писателях. Съезд в Киеве. Когда-то ездили на форум писателей все члены Союза. Теперь от десяти человек – один. На нашем собрании по выдвижению кандидатов на съезд была драчка. Собрание перенесли, так как не было единого мнения – кто поедет. На повторном собрании первым выскочил молодой поэт и предложить избирать делегатов... вернее, не избирать старых и тех, кто не принимает активного участия в работе Союза писателей (он – молодой и первый активист). Инна Мельницкая заметила, что по таким категориям Борис Чичибабин ни за что бы не был избран делегатом на съезд. Меня тоже выдвинули, внесли в список голосования, но я свою кандидатуру снял, дал отвод. Не знаю, почему. Слишком много жаждущих поехать, слишком много подходило ко мне и просили проголосовать за них – не хочется работать локтями, не хочется давиться в толпе жаждущих на халяву съездить в Киев.
На съезде конфликтовали молодые со старыми. Молодой поэт обозвал председателя Союза писателей Ю.Мушкетика «литературным Брежневым» за то, что тот два срока возглавлял писательскую братию, а Юрий Мушкетик обозвал своего младшего собрата по перу – литературным хулиганом.
Молодым не по себе, что раньше писатели не ходили с протянутой рукой, выпускали солидные книги, большими тиражами и получали за них неплохие гонорары, молодым завидно, что старики в их возрасте ездили бесплатно в Дома творчества, получали гонорары и за выступления  перед читателями – жили... Но кто виноват в том, что молодые проголосовали за эту свою собачью жизнь, живут в говне и пишут о говне. Не все, конечно, а те, кто погорластей. Пустая бочка громче гремит.
По телевизору показывали съезд. На этот раз заседали писатели  не в солидных, роскошных дворцах (Октябрьском, здании Верховной Рады), а в небольшом зальчике, кажется, Дома художников. Запомнился один письменнык, оператор показал его крупным планом: исполненное важности и значимости лицо, скрещенные на груди руки, закинутая нога за ногу и еще более крупно слегка покачивающейся башмак, который «просит есть» - с отвалившейся подошвой... – символ независимого письменництва.
Разговор шел и о том, нужен ли вообще ныне существующий Союз писателей Украины. Что ж, пора и его разрушить – создавать что-то дельное и нужное мы-то пока не научились. Да и не нужны сегодня Украине нормальные писатели. По украинскому телевидению проскочило сообщение, что одно из наших родных издательств заказало нелюдю Оноприенко, оправившему на тот свет 52 человека, книгу мемуаров. Напечатают? Конечно. Но ни тебя, мой коллега, ни меня не напечатают. И виновато в этом не только издательство, но и сам читатель. Потому и время, в котором мы живем, называют уже эпохой предельной порчи человека.
Странное дело, в Верховной Раде были и есть писатели, но никто никогда из них не выступил, как писатель, в защиту своих собратьев по перу.
Вымирает не только нация, вымирает литература. Опустошились не только карманы у людей, но и их души. По харьковскому телевидению во время беседы с редактором «Вечернего Харькова» Н.Соловьевым слушателям был задан вопрос, что их больше привлекает в газете: эксклюзивная информация или красивые фотографии. Поголовное большинство ответило: красивые фотографии. Редактор «Вечерки» лишь грустно улыбнулся: до чего же измельчали интересы читателя – картиночки им подавай, дядей с кинжалами и пистолетами, обнаженных красавиц. Читатель становится инфантильным.
К великому сожалению, сегодня наблюдаются заниженные интересы общества, за которым может следовать постепенная его деградация – она уже идет... Читателю бы давать другие книги, но другие книги не очень-то издают – получается замкнутый круг.
Мы все больше и больше приобщаемся к так называемой западной культуре. В харьковском городском Центре культуры (!) «ХХІ век» новшество: женские бои без правил, в грязи. Об этом вещает огромная афиша, об этом сообщают газеты, радио и телевидение: не прозевайте! Даже если бы у меня были деньги, я бы не пошел на это зрелище. Это не мое. Женщину приятно созерцать красивую, а не отвратительную. Не знаю, что выносят из этого зрелища зрители, какими чувствами наполняются их души, какие возникают желания – бить и топтать в грязи женщину?
А в другом действительно культурном центре, театре имени Шевченко, обласканый городской властью режиссер Жолдак, не признающий харьковчан за театралов, чтобы привлечь зрителя, гоняет по театру обнаженных актеров. Вот уж поистине: чтобы меня знали, мне достаточно пробежать по городу с голой задницей!
Мы во многом становимся другими. Какими? Судите сами.
Под Львовом во время авиашоу случилась страшная трагедия: самолет врезался в толпу зрителей. Погибло 83 человека, более сотни раненых. Нужна кровь. Обращение по радио и телевидению к сочувствующим. В Харькове, по сообщению главврача областной станции переливания крови, пришел один человек, потом еще один. И все. А мне вспомнилось, как тридцать лет назад, когда открывалась в Харькове «Вечерка» и я писал в первом номере о том, что случилась с одним парнем беда, на следующий день пришли сдавать кровь четыреста с лишним человек! То были люди, воспитанные другим обществом, мы знали, что чужая боль – твоя боль. В трудную минуту люди помогали друг другу.
Теперь мы другие. Теперь каждый за себя. И плевать мы хотели на тех, кто в беде. Раньше мы были советскими и думали по-советски и поступали по-советски. Теперь мы… не знаю, кто теперь мы, просто украинцы: моя хата с краю, я ничего не знаю… Точнее, теперь мы не просто украинцы, мы зомби, управляемые Западом. Именно такие мы  и нужны Западу. Но жить-то нам не с американцами, а со своими соотечественниками. Но мы стали равнодушными друг к другу. Нас такими запрограммировали. И мы хором кричим, что раньше мы были плохими. И смотрим в рот нашим дирижерам из-за океана: так ли мы поем? Для них – так.
Запад подсказывает, какими мы должны быть. Да, мы незаметно для себя все больше и больше становимся другими, не собою. Из нас лепят чуждое нашей собственной душе. В наших душах уже властвует некий заморский бесик, внедряя в наши умы все новые перемены. Не об этих ли переменах пел незабвенный Владимир Высоцкий:
Пускай грядут большие перемены.
Я все равно их никогда не полюблю.

                3
Окидываю взглядом написанное и волосы становятся дыбом: неужто у нас, в Украине, все так безнадежно плохо? Нищета, безнаказанность, беспредел, безысходность, бездуховность?
Отнюдь нет. Просто плохого сейчас гораздо больше, да к тому же такое мрачное впечатление создается и оттого, что наши «акулы пера», «короли эфира» и голубого экрана из кожи лезут, чтобы «достать» обывателя. На первом месте – разрушение, уничтожение, распад, разлад, на задворках – созидание, рождение, возрождение. Чуть не каждый день мелькала на экранах физиономия выродка человеческого Оноприенко – серийного убийцы, который охотился на людей, как на зайцев. Мало того, что демонстрировали интервью с ним – рассказывали, какой у него аппетит, что аппетит отменный, он с удовольствием в камере смертника ест домашнюю колбасу и халву! Что ему помогает материально какая-то маньячная студентка института из Киева.
И каждый раз у меня давит под ложечкой: изверга показывают, а нормальных, прекрасных людей – нет… Кто, например, из харьковчан встречал в последнее время на страницах наших газет или видел на экранах телевизора хотя бы одного рабочего или инженера нашего завода? Директор Дикань, правда, несколько раз выступал, но это было лет пять назад. А ведь проммэловцы и труженики других, держащихся на плаву заводов, истинные герои нашего времени, которые сумели выжить в труднейшее время для нашей страны – в переходный период от старой жизни к новой. Мои коллеги-проммэловцы – одно из звеньев огромного, пусть пока небогатого слоя нашего обновляющегося общества – трудящегося люда, который сохранил лучшие человеческие и национальные качества: трудолюбие, честность, порядочность, чувство долга и любовь к своему Отечеству.
Между прочим, примечательная черта современного журналиста – крайнее равнодушие к судьбам простых людей. Страницы газет и журналов пестрят фотографиями кинозвезд, знаменитых певцов и певиц, ну в поле зрения еще политики, суперспортсмены, секс-бомбы, фотомодели. Равнодушие оттого, что за снимки простых смертных платят гроши, а за знаменитостей – даже миллионы. Но мир держится на простых людях. Копейки простых людей, сливаясь в реки долларов, текут в карманы знаменитостей. Серая, неинтересующая масс-медиа масса каждый день движется на работу, делает то, без чего ни секунды не прожить знаменитостям.
Как ни странно, но серая масса самой собой не интересуется – ведь это именно она, отвесив губу, аппетитно поглощает те газетные строки, которые ведают о том, кто из знаменитостей с кем спит и сколько миллионов зарабатывает.
Есть, конечно, в стране и благие изменения.
Стали официально отмечать религиозные праздники. Пытаются вводить новые, но, слава Богу, пока не получается у тех, кто это пытается сделать – кому немило все, что было до Дня независимости: бывшая советская жизнь. Если бы можно было одним махом уничтожить и всех бывших советских людей, те были бы на седьмом небе от счастья. Но мы пока живем. Живут вместе с нами и наши праздники: 7 ноября, 1 Мая, 8 Марта, 23 февраля, 9 Мая…
Ну, ладно, Октябрьскую революцию можно отбросить в сторону – ничего особенно хорошего она не принесла, до День солидарности трудящихся – что в этом-то празднике плохого, крамольного? А 23 февраля, которое празднуют все нормальные мужики от солдата до генерала, служивые и те, кто в отставке и запасе… А День Победы? Не кощунственно ли и его зачеркнуть?
Видя, что народ все равно празднует 23 февраля, Леонид Кучма учредил Указом таки этот праздник, назвал его Днем защитника Родины. Пресс-служба президента пояснила, что «праздник учрежден с учетом многочисленных просьб со стороны общественных организаций и ветеранов войны».
Оставили в покое и День Победы. Пока. Пока не вымерли все участники Великой Отечественной войны. Уверен, что скоро День Победы затушуют, сотрут из памяти народной те, кто решительно никакого отношения к этому великому дню не имел, те, кому нужна иная история, иная память – ложная. Но если славяне будут вместе, День Победы жить будет еще долго.
Некоторые благие изменения происходят и в обществе. Люди начинают больше думать друг о друге. На арене нашей жизни появляются спонсоры и меценаты. В газетах по соседству со страшными рубриками типа «Беспредел» или «Жуть» ласкает глаз бархатное слово «Благотворительность».
«Звезда мирового хоккея Сергей Федоров, - сообщает газета «Факты», - решил отдать свое годовое жалованье – два миллиона долларов – на благотворительность. Он заявил, что организует Фонд помощи детям, страдающим аутизмом. Фонд будет активно сотрудничать с другими детскими благотворительными организациями..
«Хоккей научил меня бороться до конца при любых обстоятельствах. Но делать это всегда легче, если чувствуешь чью-то поддержку», - сказал знаменитый нападающий».
Благотворительными делами радуют и наши земляки-харьковчане: предприниматели Юрий Сапронов, Галина Пидопригора, Александр Фельдман…
Заметны изменения и сфере обслуживания.
Как-то раненько утром мы держали путь на дачу, в село то бишь. Еще на выходе из метро кто-то из прохожих, глядя на спешащую гурьбу «дачников», заинтригованно подстегнул:
-Бегите, бегите… посмотрите, какая электричка!
Какая? Да вот такая: новехонькая, свежевыкрашенная в зелено-желто-голубое, возле каждого вагона, как возле поезда дальнего следования, стоят с предупредительно строгими лицами ревизоры-контролеры. Поднимаемся по ступенькам, входим в вагон и не верим своим глазам: сиденья-то не деревянные, грубо покрашенные мрачно-коричневой краской, а мягкие! Пол чистый, не ободранный, окна вымытые, как перед праздником. Да и люди-то сидят все с достоинством – во как мы начинаем жить!
День был самый обыкновенный, к тому же осенний, за окошком сгущались тучи и накрапывал дождь, но на душе у каждого из нас было по-весеннему празднично: наконец-то мы возвращаемся к человеческой жизни, мы так сильно все истосковались по ней. Теперь задача каждого из нас – лелеять то, что мы восстанавливаем.
Ехали и, пожалуй, впервые за многие годы люди в обновленном вагоне говорили не о том, какая паскудная нынче жизнь, какое наше правительство… а о том, что жизнь, похоже, возрождается в нашей стране, налаживается и это наглядно видно на железной дороге: станции стоят, как игрушки, железнодорожный Южный вокзал – сказочный дворец, вечером смотришь на него не насмотришься, а какие новые поезда появились!..
Впервые за многие годы очнулось во мне после десятилетнего застоя чуть щекотящее под ложечкой давно утраченное чувство гордости за наш город, за тех людей, кто своим трудом возвращает людям прелесть жизни. Подумалось: много ли человеку надо – жить по-человечески…
Очень скромно, несколько боязно и как бы извиняясь, пресса уже переходит от сплошной критики нашей жизни к освещению крошечных светлых пятнышек. Одна из харьковских газет завела даже соответствующую рубрику «Неприметные новости недели».
«Несмотря на финансовые трудности, - пишет газета, - продолжается строительство третьей ветки метрополитена».
Не понимаю, почему эта новость – неприметная. Для меня это сообщение – великая радость: продолжается строительство подземки, строительство продолжается! Значит, жизнь в нашем Харькове продолжается, город не сдается!
И «Проммэл» наш крепится. Медленно, но уверенно с упрямым постоянством завод вылазит из кошмарных долгов, наращивает производственную мощь, все более и более выравнивает выдачу зарплаты, которую уже получают не только в цехах, но и в заводоуправлении. Когда главный конструктор Владимир Телеш увидел в ведомости начисленную ему сумму, в которую входил и долг за прошлые месяцы, он округлил глаза и осевшим от приятного изумления голосом спросил:
- Это что-о, все – мне-е?

                4
Первый признак налаживающейся жизни (очень хочется, чтоб это было так!) – люди начинают вспоминать о том, как было трудно.
- Помните, как мы пекли хлеб и давали каждому по буханке в счет зарплаты?..
И директор вспоминает:
- Подходит как-то ко мне один рабочий и с вымученной улыбкой просит: «Владимир Леонидович, а можно мне брать по две буханки хлеба?». Одной, спрашиваю, не хватает на семью? Хватает, говорит, но я, понимаете, для соседа… я ему буханку свежего хлеба каждый день принесу, а он мне пятьдесят копеек… соседу-то все равно, где хлеб брать… мой даже лучше – и свежий всегда и, так сказать, с доставкой на дом. А я на те денежки молочка куплю детям…»
Вспоминают люди уже и как грибы на электронном заводе выращивали, и как собирались гробы делать…
Один из претендентов на пост президента Украины, побывавший на нашем заводе, после его детального осмотра сказал:
- Такие предприятия, как ваше, острова нашего будущего.
Думаю, такие лестные слова кандидат в президенты говорил не только на нашем заводе… но все равно – завод работает!                Не знаю, кто в труднейший для завода момент что думал о судьбе предприятия, а стало быть, и о своей собственной. Всякие у людей были мысли. И не каждый думал, что жизнь будет налаживаться, завод выживет. А я помню даже тот день, когда уверовал: наш завод выживет!
Это было промозглым сентябрьским утром, в субботу, в тот день, когда должны были состояться в районе Черкасской Лозовой традиционные соревнования по автокроссу,  завершавшие этап чемпионата Украины, организатором которых, как и предыдущие пять лет, был директор нашего завода Владимир Дикань.
К десяти часам я  пришел на площадь Конституции, к выходу из метро возле аптеки № 2 – условное место, куда должен был прибыть заводской автобус за болельщиками. Над площадью, чуть не задевая крыши домов, проплывали тяжелые мрачные тучи. Накрапывал нудный мелкий дождь – какие соревнования, какая автогонка… Было желание повернуться и уйти, нырнуть в уютное подземелье. Глянул на часы – без пяти минут десять. Тоскливо оглядел площадь, провожая взглядом редкие, уже забрызганные грязью машины. Может, и автобус не придет, подумалось и, наверное, я бы обрадовался, если бы это было так – отправился бы домой чай пить у телевизора.
Но только посмотрел на часы, как вижу: из серой мрячки, как пришелец из другого мира, выкатывается рубиновый красавец «Икарус», новенький, блестящий от дождя, сияющий хромом и весь какой-то неожиданно праздничный – своим присутствием он словно осветил всю мрачную площадь. А на автобусе родная табличка «Проммонтажэлектроника»! Распахиваются двери, а там знакомые лица сослуживцев, одетых по-походному.
-Гонки состоятся при любой погоде! – бодро сообщает Светлана Николаевна, словно угадав мои недавние мысли.
В сопровождении двух женщин она побежала в ближайший магазин и вскоре вернулись они с сумками, из которых озорно торчали серебристые горлышки шампанского.
В автобусе тепло, сухо и очень уютно. Играет веселая музыка. Идет бодрый разговор. Смех, шутки - жизнь!
Именно в тот момент я и подумал: да, трудно сегодня, но наш завод выживет, а значит, выживет и Украина…
Нет надобности подробно описывать двухдневную борьбу на автотрассе. Следует лишь сказать, что победили мои земляки-харьковчане. Среди победителей и проммэловец мастер спорта Сергей Балим. Успех на трассе ему достался непросто. На одном из сложнейших виражей его автомобиль столкнулся с другой машиной и перевернулся в воздухе восемь раз… И все же в своем заезде он финишировал первым. Сергею вручен приз «За мужество на трассе».
А мне подумалось, что такого приза заслуживают все проммэловцы, за свое мужество на трассе новой жизни.
И еще один недавний эпизод, о котором хочется поведать. На «Проммэле» все всё знают друг о друге: кто женился, кто развелся, у кого кто родился, кто купил машину, кто продал… Когда у Загорной пропала  любимая собака – прекрасный голубой дог, заводчане искренне сочувствовали ей. И когда подвернулся случай помочь ее беде, приложили  все усилия, чтобы Светлана Николаевна обрела нового четвероногого друга.
Дело было так. Среди своры бездомных собак, обитавших в заводском районе, особо выделялся своей красотой и независимым характером молодой черный дог, то ли потерявший хозяина, то ли  брошенный им.
-Загорной бы этого песика… - заметил кто-то из заводчан.
Сказали и Светлане Николаевне. Та и обрадовалась, что есть возможность снова приобрести хорошую собаку, тем более бесплатно, и вместе с тем призадумалась: а как ее теперь прокормить?
-Не потянуть нам дога, - сказала со вздохом, а у самой глаза загорелись, видимо, представила, как в ее квартире снова по-хозяйски расхаживает четвероногий друг, как с неподдельной радостью кидается к ней навстречу, когда она возвращается с работы, как по-барски лежит на диване, доверчиво и преданно заглядывая в глаза, представила, как теплеет на душе от общения с понятливым животным.
-Так что будем делать? – спросил Виктор  Ломотько, а сам уже решил, что. Человек он военный, то есть бывший военный, полковник, а стало быть, смекалистый и решительный.
В тот же день взял маленький автобус, поставил его неподалеку от собачьей «тусовки», ласковыми словами и лакомым куском мяса заманил бездомного гордого дога в автобус и привез на территорию завода. Хотели было сразу вручить пленника Светлане Николаевне – увидит такого красавца, ни за что не откажется. Но решили сперва поставить в известность директора: может, он захочет оставить дога для охраны завода… Правда, Дикань тоже знает, что у Загорной случилась с собакой беда…
Ломотько позвонил. Для пользы дела немного слукавил, не сказал, что специально охотились и поймали собаку, а мол, приблудился симпатичный дог, забежал на территорию завода, как теперь быть, прогнать или?..
-Хороший пес? – поинтересовался директор.
-Прекрасный… молодой, года два ему, худой, правда… Так что с ним делать?
-Отдать Загорной!
Приказ начальника – закон для подчиненного… Светлана Николаевна несказанно обрадовалась, когда поняла, что длинноногий черный красавец – член их семьи и снова обеспокоилась: трудновато теперь кормить таких рослых четвероногих созданий, да и сразу же ветеринару надо бы показать – собака все-таки с улицы, а поехать в лечебницу – в копеечку влетит, а где ее взять эту копеечку…
Директор, сам завзятый собачник, мигом прочел все эти заботы в глазах растревоженной Загорной и подбодрил:
-Берите, Светлана Николаевна, красавца без раздумий – выкрутитесь. Крупа у вас есть – возьмите мешок, а там зарплата пойдет регулярней, а там и повышение когда-то будет… А что касается ветеринара, то полсотенку я вам дам, пусть сделают какие надо уколы, купите витаминов и принимайте нового жильца в свою трудовую семью.
Через полчаса еще недавно бродяга-дог ехал в белой директорской «Волге» в собачью лечебницу, а потом – в свой новый дом. Дома четвероногого новосела отмыли-отстирали в ванной, накормили нормальной едой, дали отоспаться на мягкой постели. Вечером позвонил директор:
-Ну, как там мой крестник?
В это тяжкое время мои коллеги-мроммэловцы сумели сохранить не только свое производство, но и самое главное в жизни – человеческие отношения друг к другу. И к братьям нашим меньшим.

                5
Постепенно, не очень заметно, жизнь, кажется, начинает выправляться, то есть люди от задачи выжить любым путем переходят к задаче более приятной – как жить. И уже начинают жить. Это заметно и визуально. В городе все больше и больше появляется кафе, маленьких и больших, и самое главное – они уже не пустуют и в них сидят не только толстосумы, но и довольно рядовой люд: студенты, молодая интеллигенция да, конечно же, и рабочий класс. Словосочетание это уже забыто, но рабочий класс был, есть и будет.
Есть денежки у народа уже и на приобретение автомобилей – их на улицах города уже столько, что чаще и чаще образуются пробки – сплошной поток. При советской власти машин было раз в десять меньше.
Все больше и больше людей ходит на концерты заезжих гастролеров и звезд эстрады. И в театрах не пустуют залы. Кстати, наконец-то идет к завершению восстановление драматического театра имени Пушкина (он сгорел еще при советской власти). В городе вырастают новые гостиницы, различные игорные заведения, все больше и больше преображаются первые этажи домов (их переоборудуют под офисы, магазины, парикмахерские, бары, рестораны).
Вечером на центральных улицах, в парках и скверах многолюдно и шумно: из каждого кафе несется своя музыка. Люди стали раскованней и танцуют, кому где вздумается, обнимаются, целуются, не стесняясь друг друга и прохожих. Да прохожие уже и не обращают на влюбленные парочки внимания – как в цивилизованных странах.
Больше на улицах появляется и собак, особенно маленьких, редких пород, мопсов и прочих, дорогих. Некоторые породы маленьких собак стоят столько же, сколько машины… Сын мой, Максим, страстный любитель братьев наших меньших, профессиональный кинолог, говорит, что в Украине снова настает время собачьего бума.
-Люди стали богаче жить! – говорит он и в голосе у него и радость, и чуть заметная досада, которая мне понятна: четыре года назад он приобрел за восемьсот долларов привезенную из Израиля Вэнди, огромного английского мастифа с добрыми глазами и смертельной хваткой. Через год она дала потомство – двенадцать отличных щенков. За каждого он рассчитывал получить долларов по пятьсот – нормально! Но девяносто восьмой год был для Украины очень трудным годом – кризис в кризисе… И даже начинавшие богатеть люди старались не приобретать то, без чего можно и обходиться, в данном случае – собак. И кинолог-заводчик прогорел. Ну не совсем чтобы прогорел, но едва покрыл затраты на покупку своей производительницы и воспитание потомства. Сейчас цокает языком:
-Если бы это было сегодня, я был бы на коне…
Но Вэнди постарела за эти годы и щениться ей уже не желательно.
Люди становятся состоятельнее и их материальный уровень рождает у кинолога новую идею – создать в городе приют для бездомных собак, как в других цивилизованных странах.
Ловлю себя на мысли о том, что все чаще и чаще вольно или невольно, так сказать, подтягиваю нашу независимую державу к стану цивилизованных стран.
Ловлю себя на мысли и о том, что если  раньше с усмешкой относился к тому, что Украине надо смотреть на Запад, на Европу, то теперь мне это вовсе не кажется противоестественным. Все так, все правильно, а куда же еще? Мы же тоже Европа, только немножко хуторская, но шик и блеск – дело наживное. Главное, уже есть движение вперед, есть. И это видно даже визуально.
Ну, а что касается внутреннего содержания, обновляющегося менталитета простых людей, то он тоже уже довольно заметен.
Каждый месяц в первое воскресенье возле рукотворного озерца в сквере «Победа», что напротив оперного театра, вот уже несколько лет собираются люди, на которых прохожие обращают внимание, приостанавливаются, принюхиваются – кто такие и зачем они здесь?
У них нет в руках транспарантов с требованием зарплаты, нет на голове повязок голодающих, они не выкрикивают оскорбительных лозунгов, не вопят истошно «Ганьба, ганьба!» и лица у них вовсе не злые, а непривычно для нашего времени одухотворенные!
У многих  в руках книжки, аккуратно свернутые листы бумаги, у одного красивого молодого парня – гитара, но у его ног нет распахнутого футляра для жидких подаяний прохожих. Здесь люди ничего не требуют, не просят – здесь читают стихи и поют песни. Здесь , как я  писал выше, собираются авторы и почитатели уже несуществующей газеты «Зеркальная струя», Газеты нет, но хорошая традиция осталась – один раз в месяц встречаться у «Зеркальной струи», чтобы обменяться новостями, поговорить о поэзии, почитать новые стихи, а то и спеть свои новые песни.
Однажды в один солнечный весенний день мимо нашей копании проходил мэр города Михаил Пилипчук, похоже было, что он оглядывал сквер, прикидывая, что тут еще надо сделать, чтобы сквер стал лучше. Нам было приятно, что мэр поздоровался с нами, приостановился и как своим хорошим знакомым рассказал, что сюда скоро завезут новые удобные скамейки…
Уходя, мэр оглянулся на необычную группу людей, которая у него ничего не просила, ни на что не жаловалась, которая наперекор всем житейским трудностям читала стихи!
И еще приятное…Вот уже десять лет мы, немолодые люди, играем в волейбол. Летом на стадионе «Динамо», зимой – в зале велотрека. Очень разные люди в нашей «спортивной» компании. Капитан «команды» Катя – экономист, бывший… Алла – инженер, Лида – учительница русского языка, Володя – подполковник в отставке, есть и «настоящий полковник» - Вадим, Ольга – библиотекарь консерватории, Дима – музыкант, Костя – врач, Коля – солист оперного театра, Николай Коваль – народный артист Украины, лучший в стране Борис Годунов… Он-то и водит нас на спектакли… бесплатно… И мы испытываем блаженные минуты, теснясь после спектакля в его маленькой гримёрной под номером 411. Нам всегда есть о чем поговорить за чашкой чая…
И в эти счастливые минуты мы забываем, что мы обманутые, ободранные, обездоленные, униженные и оскорбленные. Нас давят, а мы живем. Нас бьют, а мы держим удар! С нас сдирают шкуру, а мы трепыхаемся!..

                6
Есть сдвиг в лучшую сторону и в нашем сознании.
Мы меняемся незаметно для себя. Из дрессированного стада превращаемся в организованное гражданское общество, постепенно накапливая опыт борьбы за справедливость, обретая веру в свои силы и так необходимые в наше время бойцовские качества. Мы уже одерживаем первые победы.
Так, в Днепропетровске горсовет решил повысить квартплату и тарифы на коммунальные услуги более чем в два раза. Люди ждут не дождутся хоть какого-то самого малого облегчения жизни, а тут «слуги народа» подкинули такой сюрприз – еще раскошеливайтесь… Куда же дальше?!. Сколько можно затягивать удавку? И возмущенные горожане вышли на улицы, двинулись на площадь…
Что народ все-таки что-то может через несколько дней показали в Киеве, а потом и в Харькове и мелкие предприниматели. Действуя по принципу «хочешь разбогатеть, грабь бедных», столичные «слуги народа» приняли решение о том, чтобы каждый лоточник и таксист имели кассовый аппарат, который, кстати, стоит более ста долларов. Возмущенные предприниматели собрались у здания Верховной Рады и добились-таки отмены этого бездумного решения.
-Вы победили… - сказал собравшимся у здания парламента один из нардепов, - поздравляю вас!
Он говорил это так, будто и на самом деле был  рад за то, что на сей раз не удалось с народа содрать еще одну шкуру.
Самое главное, что произошло за десять лет независимости, это то, что украинский народ проснулся, поверил в демократию и в свои силы.
…Есть движение и в отношении к украинскому языку.
Владимир Даль писал, что он относится к народу, на языке которого думает – считал себя русским. Я отношусь к категории обруссевших украинцев – так сложилась судьба. Несколько раз пытался перейти на украинский, родной свой язык, и у меня ничего не получалось – думаю я по-русски. И в душе больше считал себя, чувствовал русским, чем украинцем. Жить в Украине и не чувствовать себя украинцем дело сложное. Особенно для писателя. С годами смирился со своим положением, порой чувствуя себя в своей родной стране чуть ли не иностранцем.
Но вот в последнее время я стал ловить себя на любопытной и характерной не только для меня, видимо, мысли: ни с того ни с сего я начинаю произносить в уме отдельные украинские слова, а то и целые фразы. Они мне кажутся более естественными и точными и, главное, милыми моему орусевшему сердцу. Думаю, что такое происходит не только со мной.
Виднеется все-таки свет в конце тоннеля. Так и просится традиционная советская концовка о свете зари на горизонте или восходящем солнце, но… солнце пока на Украине не всходит. Его лучики проблескивают лишь на отдельных небольших участочках земли. Но они капля в море. А море по-прежнему неистово штормит…

7
               
Жизнь народа в зеркале прессы:
Газета «Слобода»… «Уважаемые жители города Харькова! Из-за неплатежей населения за электроэнергию создалась критическая ситуация в электроснабжении города, что приводит к отключению домов, лифтов, систем подачи воды и отопления, остановке пассажирского транспорта. Убедительно просим вас найти возможность и срочно погасить задолженность за электроэнергию. Мы не сможем вам помочь, когда за неуплату ваш дом или квартира будет отключены от электросети».
А как заплатить, когда коммунальные услуги повысились почти в два раза…
Украинское телевидение:
«В Украине только 1% рождающихся детей абсолютно здоровы».
«Украина сегодня»: «Продолжительность жизни в Украине неуклонно падает: мужчины живут в среднем 57 лет, женщины – 65…»
Стало быть, среднестатистический мужчина не доживает до пенсии.
«Комсомольская правда в Украине»:
«По информации Украинского института социологических исследований, в украинской «секс-индустрии» работают около 250 тысяч проституток. Около 100 тысяч украинских путан выехали за границу, в основном в Объединенные Арабские Эмираты, Турцию, Грецию».
Радио «Свобода»:
«Уровень оплаты труда в Украине наинизший в мире».
«Слово ветерана»:
«По официально опубликованным данным в Украине насчитывается более 100 тысяч детей-беспризорников. Круглыми сиротами из них являются только 20%, остальные убежали от нерадивых родителей. За 9 месяцев текущего года подростками совершено 20 тысяч преступлений».
Только заголовки:
«Все больше украинцев страдают нервными заболеваниями».
«Скрытых безработных в Украине 50 процентов».
«Украли мальчика для продажи».
«Путанам штрафы не помеха».
«Каждая шестая проститутка в Москве – украинка».
«Работа без зарплаты – это рабство»
 «Полковники берут взятки и воруют сахар»
«Украина будет закупать хлеб».
«Украина, бывшая европейская житница, превращается из экспортера в его импортера».
«Хлеб стал дороже, твоя жизнь – дешевле».
«Доходов у населения меньше, расходов и пессимизма больше».
«При нынешнем режиме у молодежи в Украине будущего нет».
«Миллионы долларов Павла Лазаренко «осели» на Багамах и Карибах».
«Не дождавшись зарплаты, шахтер решился на самосожжение».
«Меньше половины из нас гордятся тем, что живут в независимой Украине».
«Харьков во мгле, но по  графику…» (Отключение света. – В.О.).
Во мгле вся Украина. И тоже, можно сказать, по графику, по написанному Западом для нас сценарию.
Можно, разумеется, извлечь из прессы и другие заголовки, типа: «В Мексику ради экзотики», «В Эмираты за покупками»… Но даже мои «живучие» проммэловцы (пока живучие!) не ездят в Эмираты за покупками.
О чем пишут сегодня поэты?
«Литературная газета», Николай Карпов:
Ну, скажите, разве это жизнь?
Мы ведь не живем, а вымираем.
«Демократы» по Руси прошлись,
Словно Гитлер, об руку с Мамаем!..
Какие песни поют люди?
…И не на что похоронить,
Венок и тот не по карману.
Или:
Ах, жизнь подорожала,
Опять подорожала.
Ах, лучше бы ты, маменька,   
Меня и не рожала…
…Перечитываю написанное и нет-нет да и придет в голову сомнительная мысль: а не слишком ли ты, писака, суров, не сгущаешь ли ты  краски, может быть, сия писанина – жалкое брюзжание человека немолодого, который разогнался пожить на пенсии как немецкий ветеран войны – в полном достатке? Может быть, современная молодежь воспринимает нынешнюю жизнь совершенно иначе, более оптимистично?
Гляжу на своих сыновей и их друзей. Младший сын уже работает, женился, но жить отдельно не собирается.
-Я без вас не проживу! – говорит он.
Говорит человек, получивший высшее образование. Средний сын едва зарабатывает на пропитание.
Старший сын с семьей в Аргентине. Здесь они жить не смогли. Перед отъездом он говорил, что здесь, в Украине, они медленно умирают с голоду.
Друзья младшего – Саша и Алеша – на базаре. Один бросил школу и занялся торговлей старых велосипедов, другой поступил в институт, но платить за учебу было нечем, и сейчас на рынке торгует сигаретами. А родители уехали в Монголию на заработки.
В голодомор тридцать третьего умерло 7 миллионов украинцев. Сейчас примерно столько же пущено по миру – на заработках за границей.
Десять лет независимости Украины…Как когда-то героям, у которых от славы кружилась голова, советовали думать о смерти, так нынешним и будущим политикам надо сказать: «Помните о людях!»
О тех, кто  не празднует так называемую независимость. О тех, кто сегодня вслед за Остапом Бендером с горечью говорит: «Мы чужие на этом празднике жизни».























  МОЛЮСЬ ЗА ТЕХ И ЗА ДРУГИХ

                …А я стою меж них,
                В ревущем пламени и дыме
                И всеми силами своими
                Молюсь за тех и за других!

                М. Волошин, 1919г.


                Глава первая

                1
И вот в Украине произошли события настолько значительные и тревожные, что просто преступно не зафиксировать их еще по горячим следам. Одни эти события называют высоким словом революция, другие – государственным переворотом, путчем, бунтом и даже чумой. Истинную оценку дадут будущие историки да и то их «истина» будет зависеть оттого, кто будет стоять у власти. Я же попробую показать то, что произошло и происходит в стране глазами простого человека, живущего, подчеркну, на востоке Украины.
Однако сперва вернемся немножко назад, чтобы лучше понять что да как и почему.

                2
2004 год. Слава Богу, хоть, с погодой везет. Не перестаю приятно изумляться, тихо радоваться тому, что нынешняя зима просто расчудесная. Ни черных бурь, как это было когда-то, ни страшных снегопадов, ни проливных дождей, когда вся земля превращалась в ледяной каток, на котором не только люди, но и вороны поскальзывались и падали. Не было и непривычных для Украины и крепких морозов, которые вымораживали озимь и сады.
Всевышний, наверное, смилостивился над страждущей Украиной и послал ей, во всяком случае – Восточной, славные зимние дни: чуть-чуть морозец напомнил, что лютый есть лютый, так это даже приятно – пройти по снежку, который под ногами хрусь-хрусь…
Политологи прошлый год назвали годом неиспользованных возможностей. Я бы так назвал все годы нашей независимости.
Время от времени звоню на завод, о котором писал книгу, но она так и не вышла ибо там дела не очень-то шли на лад. Один из последних звонков… Неизменный председатель завкома Светлана Николаевна ошарашила:
-Мы – банкроты…
Разговора не получилось. Загорной, наверное, не хотелось разносить по телефону неприятную весть, а у меня просто язык отнялся: завод – банкрот… Да вроде же все время держался на плаву. И вот… состоялся суд… представители фонда госимущества перемеривали помещение, переписывали имущество…
Вспомнилось давнее директорское: наш завод закроется последним. Тринадцать лет держался… Держатся еще на плаву заводы, подобные нашему. Рынку они не нужны. На рынке есть все. И главное – гораздо лучшее. Стало быть, все правильно, все в духе времени, в русле новой жизни. И огорчаться особенно не стоит. Жалко только людей, которые будут выброшены на улицу. Куда они пойдут, на базар? Но базары уже успешно перетекают в супер и гипермаркеты. Поедут батрачить за границу?
Никак не поднимутся на ноги и заводы-гиганты: тракторный, танковый, моторостроительный… На днях должен приехать в Харьков президент Украины Леонид Кучма. Но что он может? Если за десять лет своего правления сделал кот наплакал, то что он способен сделать в последний год своего президентства? Разве что наклепать новых героев Украины?
А через несколько дней неожиданный звонок с завода. Я даже переспросил Светлану Николаевну: из дома ли она звонит или с завода. С завода. Работа продолжается? – с радостью спрашиваю. Как всегда, она не очень охотно говорит о том, что происходит на «Проммэле», приезжайте мол, все расскажу. Сообщила только, что ее пригласили возглавить на предприятии предвыборную кампанию и она хотела бы, чтобы в этом неблагодарном деле участвовал Середа и автор этих строк.
Созвонился с Середой. Едем.
Сколько же я не был на ставшим мне родным «Проммэле»? Четыре с лишним года…
На трамвайной остановке «Завод имени Шевченко» (этот завод живет, он государственный), Алексей Яковлевич говорит, показывая глазами вверх:
-Таблички нашей нет…
Да, раньше в ряду различных дорожных знаков висел и указатель – где «Проммонтажэлектроника». И перед самим заводом на стелле с названием завода только голая стелла. Стало быть, нет уже завода «Проммонтажэлектроника». Здания, правда, стоят. И забор тот же с фонарями под гоголевские времена . И возле въезда на завод как и прежде скопище машин. На проходной охрана. Только уже чужая. И мы здесь чужие, нас не пускают. Приходится звонить в профком Загорной. Она выходит и радостная, и какая-то потерянная, чувствуется, что она уже здесь тоже чужая. В отделе кадров нам выписывают временные пропуска, охрана косится на сумки, с которыми нам все-таки удается пройти, в одной из сумок бутылка шампанского – столько не виделись…
Разговор не очень веселый: нашего завода нет, теперь здесь новый хозяин и завод будет называться по-другому, еще не придумали – как именно. Приобрела его какая-то солидная пивная кампания и теперь здесь будут производить не телефоны, приемники, пылесосы, электронику мало нужную людям, а гораздо более важные для Украины вещи: палатки, зонты, пластмассовые столики и стулья для пивных павильонов – пива-то у нас с каждым годом производят все больше и больше, надо же чтобы его успевали выпивать…
Поинтересовались мы с Середой, какова судьба наших акций, ведь мы давно уже акционеры и ждем – не дождемся, когда начнем получать дивиденды.
Наша собеседница горько ухмыльнулась:
- Плакали наши акции…
- Но мы же отнесли свои ваучеры, то бишь – деньги…
- Шеф сказал: и мои акции пропали…
- Такого не может быть! – возмущенно воскликнул Середа.
Может… В нашей стране все может быть, особенно то, что не «за», а «против» простого человека.
Как тут не вспомнить одно из последних собраний акционеров нашего завода. После его окончания одна интеллигентная женщина, спускаясь по крутой лесенке, в сердцах сказала: «-Акционеры сраные…».
Это мы, господи.
…Раскупорили бутылку, поговорили за жизнь. Поплакались немного друг другу в жилетку. Я признался, что опять живу в «хрущевке», так сказать, вернулся на круги своя. Сорок лет назад получил двухкомнатную квартиру в пятиэтажке, именуемой «хрущевкой», потом давали трехкомнатную в двенадцатиэтажке так называемой улучшенной планировки, потом  прекрасная четырехкомнатная квартира в центре, в старом, добротном доме, а потом… Потом стали «свободными» и поехали вниз: четырехкомнатную поменяли на «сталинку», «сталинку» опять на «хрущевку»… Слишком много тратим? Но если при пенсии в сто тридцать гривен (квартирная плата!) делать операцию, которая обходится в тысячу пятьсот гривен – где их взять, эти триста долларов при пенсии в двадцать пять долларов? А все мы болеем… А дети? Сын-студент проживет на свою стипендию? А другой сын – на свою зарплату? Им не светит, как нам, оплеванных миром, бывшим советским людям, ни бесплатной учебы, ни бесплатного лечения, ни бесплатной квартиры, даже в «хрущевке».
Словно оправдываясь, признался, что одно время, самое трудное, ходил с палочкой, не потому что ноги подводят – они у меня еще ничего. Просто был со мной такой случай. Сижу на лавочке в одном из запущенных скверов, черчу что-то на земле, глядь – монетка заблестела в пыли. Оглянулся – никто не смотрит, поднял трофей, вытер о штаны, положил в карман. И активней заработал палочкой, но ничего уже не нашел. А на те 25 коп. булочку купил. И радостно, и кошки на душе скребли – какому пустячку-то радуешься… А через несколько дней в метро под ногами полтинник нашел! Нагнулся за ним, а он… вмурованный в бетон… шкрябнул по нему ногтями, «купился»… И так на душе стало пакостно… Дома рассказал супружке, как старый дурак опростоволосился в метро. Помолчали, погоревали. А потом решили: поменяем квартиру, на меньшую, зачем нам, старикам такие хоромы, а на разницу будем жить… Некоторые наши знакомые теперь журят нас: эх вы, такую квартиру про… прогавили… Но жить в хоромах и ходить с протянутой рукой…
Выпили за «хрущевку», за вмурованный в бетон полтинник и за то, что, может быть, подработаем на президентских выборах. Опыт у нас уже есть, пригласим и Ваню Мироненко…
Да поработать нам снова вместе так и не довелось: что-то поменялось в верхах и это дело поручили другим, наверное, более опытным…

                3
И все-таки в последнее время, кажется,  стало проблескивать солнце и в Украине.
Давно такого не было: каждый день что-то приятное в городе. Основателям Харькова памятник поставили – удалой казак на лихом коне. Вообще-то в 350-летию нашего города установлено более десяти памятников, среди которых такие оригинальные, на «Скрипач на крыше», «Памятник влюбленным» и другие. Отремонтированы дороги (пусть частично, но отремонтированы), обновлены здания, построены новые Дворцы отдыха и много-много еще чего – город обретает благообразное лицо. Но самое приятное событие в эти дни для харьковчан – открытие новых двух станций метро: «Улица 23-го августа» (День освобождения Харькова от фашистов) и «Ботанический сад».
Утро как утро. То солнышко, то тучи. Но даже налетевший дождь не разогнал по-праздничному настроенных горожан, которые пестрыми потоками стекались-съезжались к огромному (этажей в десять) бронзовому солдату с автоматом в руке, которого харьковчане любовно называют Алешей. Именно здесь появились новые «стекляшки». Павильоны с входами в метро. Двери пока еще закрыты. Все ждут высокого гостя из Киева – Президента Украины.
Народу много, но что любопытно и приятно: раньше, когда собиралась группа людей, обязательно кто-то выражал свое недовольство нынешней властью. Все привыкли к набившим оскому гневным выкрикам «Ганьба!», «Геть!», к оскорбительным лозунгам и призывам в адрес правительства и Президента. В это же летное утро все было иначе: приветливые улыбки, шутки, смех. Отрадное ощущение: что-то меняется – жизнь меняется и соответственно – отношение к власти. И когда на импровизированной трибуне появился Леонид Кучма, море харьковчан встретило его настолько тепло, что даже дождь отступил и снова выглянуло солнце.
Не знаю, кто о чем думал, слушая Президента. Мне, например, вспомнился холодный зимний день, когда здесь, на этом самом месте над замершей площадкой метростроя висела мрачная вывеска: «Метро не строится. Нет средств». Это было лет пять или шесть назад. Потом прошло какое-то время и в газете «Слобода» появилась рубрика «Незаметные новости», а под ней сообщение, что харьковское метро продолжает спроиться. Не знаю, почему журналисты отнесли это сообщение к «незаметным». Лично для меня эта новость была более, чем заметна: метро строится, стало быть, жизнь продолжается, город живет, Украина живет!
И вот открытие новых станций. Нет надобности подробно описывать, как именно это происходило, важнее другое – с каким настроением восприняли подарок харьковчане.
Понемногу мы отвыкаем от очередей, но вот во вновь открывшейся станции метро, в центре зала непонятная очередь, прямо-таки стопотворение… Что там?… Протиснулся, заглянул через головы… столик, на нем какой-то журнал, который люди заполняют сразу в две руки, чтоб было быстрее, чтобы все успели, пишут сразу на двух страницах – Книга отзывов и предложений на новой станции метро. Все спешать выплеснуть эмоции, свои впечатления от новых станций и новых поездов. Дошла очередь и до вашего покорного слуги. Бегло читаю предыдущие записи, самые лаконичные:
«Ура, товарищи! Мне теперь в университет легче добираться и быстрей!», «Молодцы! Красота неимоверная!», «Просто, ярко, супер!», «Очень здорово!», «Очень красиво!», «Восхитительно!», «Ох! Ах!, Ух!», «Высший пилотаж!», «Спасибо метростроителям за труд! Мы тоже можем что-то!», «Так держать! Счастливого пути!», «Слава Богу – теперь и на нашей улице праздник!».
И лица у всех… Я давно не видел такими счастливыми харьковчан. Улыбки, шутки, радостный смех и… мне показалось, что все в этот день стали как-то роднее…
Снова вспомнились слова великого Гоголя из его прекрасной «Ночи перед Рождеством»: «На всех лицах, куда ни глянь, виден был праздник.
Хорошее – нормальное положение дел, норма жизни. Но становится не по себе, когда о людях добрых, талантливых, успешных кто-то отзывается неуважительно и даже издевательски. Передо мной «Всеукраинский информацийний бюллетень «Так!» № 15 этого года. На последней странице карикатура на человека, так много сделавшего для людей (это и ему «спасибо» за наше метро!) и злопыхательская надпись: «Я пофарбував бордюры  біля залізниць, я пофарбую і бордюри біля ваших будинкцв. Голосуйте за мене, і я наведу порядок!!!»
У автора вышеприведенных ядовитых слов со зрением явно не все в порядке, ибо он ничего не видит дальше своего носа – только покрашенные бордюры. А целые станции и железнодорожные, и метрополитена, и новые скоростные поезда и автобаны – создания высокого профессионала Георгия Кирпы?
Не могу не нарадоваться этому виду транспорта – метро. Всегда идеальная чистота, строго по графику движутся поезда, и люди с соответствующим настроением – культурней себя ведут. И доверительно-спокойный голос диктора – чувствуешь, что ты живешь в большом хорошем городе. И вдруг вместо привычного напутствия пассажирам, как себя вести в подземке, мы слышим слова, которые не могут не встревожить душу каждого, спустившегося под землю:
-Граждане пассажиры! Если вы обнаружите в метро какие-либо кем-то оставленные вещи (сумки, рюкзаки и прочее), срочно сообщите работникам метро!..
Любая кем-то оставленная вещь может оказаться взрывным устройством. Каждый вмиг вспоминает теракт в Московском метро. А мы бахвалимся, что живем без войны...
Радость и тревога идут рядом. Радость и печаль – тоже. Через несколько месяцев Георгия Кирпы, человека, который столько сделал хорошего для людей, не станет – его убьют. Хорошие люди долго не живут. Он был министром транспорта, но вполне справился бы и с должностью Президента.

                4
За эти оставшиеся за плечами сложные годы становления независимости в нашей стране многие по отношению к существующей власти были настроены негативно, но потом этот жесткий взгляд на нашу действительность постепенно смягчался. И наверное, не просто так.
Еще совсем недавно о нашей непростой жизни говорили: «падаем в пропасть...». Потом: «достигли дна». Потом: «достигли дна, но дно илистое...». Еще постоянно фигурировал в СМИ тоннель и свет в его конце, которого мы никак не можем дождаться.
В последнее время и «дно» и «тоннель» журналисты перестали муссировать. Дна мы действительно уже достигли и какое бы оно ни было, илистое или песчаное, мы оттолкнулись от него, всплыли на поверхность и глотнули воздуха. В прямом и переносном смысле. В прямом – позакрывались, обанкротившись, ненужные, лишние предприятия. В переносном – стало легче «дышать» предприимчивым людям и служителям искусств.
И что важнее всего – от труднейшей задачи выжить любым путем мы переходим в решению задачи более приятной – как жить. И уже начинаем жить – лучше жить. Мы уже забыли как вечерами отключали в домах свет. Просто жутковато было выходить на улицу – вокруг огромные дома, в окнах которых мрак. А какие были электрички... будто после погрома: сиденья ободраны, окна разбиты, в вагоне две-три тусклых лампочки. А теперь – новые мягкие сиденья и море света везде. А магазины? Не так давно в магазины заходили, как в музей: чего только нет, но не для тебя, простого смертного, смотри сколько хочешь, но не трогай... А теперь, в огромных супермаркетах столько людей с сумками,   набитыми доверха продуктами, а машин возле супермаркетов... в Советском Союзе столько машин у людей просто не было.
Один из признаков налаживающейся жизни – меняется менталитет людей, пусть не очень заметно, но все же... уже не такой, каким был десять-двенадцать лет назад. Да, люди как пили, так и сегодня пьют, а то и больше (это касается молодежи). Но к работе многие уже относятся совершенно по-другому (пришел, отсидел, ушел), относятся гораздо серьезнее, как и должно, гораздо ответственней. Такой пример. Переезжали мы на новую квартиру, из «сталинки» в «хрущевку», грузчиков потом пригласили пееркусить, отказывались от ста граммов? борща налили и прочее. Конечно же, бутылку поставили. Ребята покосились на старшего, что он скажет. А старший крутнул головой: нет, в рабочее время мы не пьем. И бутылка осталась непочатой. Когда это грузчики
..Наш завод обанкротился... Старая продукция его никому не была нужна. Украинский рынок завален доотказа товарами в основном превосходного качества. Есть, правда, и масса импортной низкопробной продукции, но даже с ней бывший «Проммэл» не смог конкурировать. Как и тысячи других заводов в Украине. Предприятия, выпускавшие ненужную рынку продукцию, закрываются, рабочие обретают статус безработных и находят себе применение или на базарах или в других странах, где нужна дешевая рабсила.
Завод закрылся – казалось бы трагедия. Отчасти – да. Но жизнь прекрасна тем, что если в ней что-то рушится, кончается, то почти одновременно и что-то начинается, образуется, одно переходит, перетекает в другое, обретая новое качество, новое предназначение и принося людям новые радости.
Казалось бы, не так давно мы со Светланой Николаевной сетовали на жизнь: и то не так и это не этак... Зарплата мизерная и ту ждать приходиться месяцами, если не годами... И вот мы вновь встречаемся и я вижу совершенно другого человека, человека, который не только доволен тем, что произошло – просто в восторге от перемен, которые произошли на заводе. Бывший «Проммэл» обрел второе дыханье, начал новую жизнь, можно сказать – жизнь с чистого листа. Нет, его цеха не превратились, как на некоторых других харьковских заводах, в огромные супермаркеты. Цеха остались цехами, только стали производить другую продукцию, ту, которая нужна людям – к о н к у р е н т н о- с п о с о б н у ю.
На заводе значительно поменялся коллектив. И само отношение к работе. Мне рассказали любопытный случай... Как-то перед одним из праздников руководство предприятия по старой привычке решило устроить воскресник по уборке территории. Призвало, конечно же, всех-всех-всех... И вдруг вместо того, чтобы взять в руки метлы, лопаты и грабли и покорно приступить к уборке территории, люди запротестовали:
-Мы – специалисты! Почему должны подметать? Наймите дворников!
Директор сначала возмутился такому обороту дела: подчиненные не подчиняются... Чуть было не поднял голос... Но понял: другое время настало, другие люди пришли на завод... Иные отношения складываются – более деловые и рациональные... И не стал возмущаться, спорить и что-то доказывать, а действительно распорядился, чтобы наняли дворников, которые пришли, взяли в руки лопаты и метлы и привели территорию в порядок.
Примеры любопытных перемен можно приводить и приводить: мы меняемся. И внешне, и внутренне. Кроме всего прочего, незаметно происходит и раскрепощение, так сказать, мыслительного аппарата у людей, что помогает им более полно раскрыть свои способности, а может, и талант, или просто быть наконец самими собой. Если раньше вывески кафе, магазинов и других заведений были удручающе однообразны и казенны, то сегодня ходишь по городу и радует глаз их непохожесть, оригинальность и фантазия. В нашем дворе рядовая сапожная мастерская. Раньше тут мозолила глаза стандартная вывеска «Ремонт обуви». Сегодня ласкает взгляд и душу располагающая к общению иная вывеска - «У ваших ног». И соответствующий рисунок: сапожных дел мастер в сказочном колпаке, стоя на одном колене, надевает золоченную туфлю на изящную ножку дамы.
Кафе: «Белое солнце пустыни», «Черный граф», « Сыто и пьяно», «Ин вина веритас»… Ювелирный магазин «Остров сокровищ»...
А на уличных вывесках, рядом с обычной табличкой о стоимости взвешивания, висит располагающая к общению еще табличка, не без юмора: «Взвешу – не обвешу!».
Вроде бы мелочь, пустяк, но это наш шажок вперед, к цивилизованному обществу – свободному.
Благие изменения происходят и в отношении служителей пера к нашей меняющейся действительности. На смену темным тонам в их палитре  чаще появляются и светлые. В Харькове на одном из телеканалов появилась программа «Хорошие новости». Диктор сообщает: «Это тот же мир только без терактов и катастроф, это тот же Харьков,  только без убийств и разрушений – только созидание, хорошее настроение и оптимизм».
От разъедающего нас пессимизма мы переходим все же к еще робкому, но оптимизму: страна выкарабкивается из экономического кризиса! Президент Украины на праздновании годовщины Независимости, уже даже говорит о феномене украинского экономического чуда: «Саме так – економічного дива, яке останніми роками демонструє Україна, ставши абсолютним економічним лідером Европи».
В цифрах это выглядит примерно так, но в реальной жизни, «экономическое чудо» рядовой украинец не ощутил. И вдруг... невиданное повышение пенсий – до прожиточного минимума! Оппозиция тут же попыталась принизить этот весьма заметный шаг правительства: мол, это не повышение пенсий, это доплата к пенсии. Народу решительно все равно, как это называется, главное, большинство пенсии получили в два раза больше.
Так что скачок произошел не только в экономическом росте, но и в качестве жизни. Кто-то хорошо сказал, что экономика – это наука, которая проверяет себя ежедневным улучшением жизни. Оно у нас, в Украине, кажется свершается.
Теперь только все и говорят: вот это прибавка к пенсии!.. Я получил восемьдесят... я получила аж сто двадцать гривень – это же целая еще одна пенсия! Да теперь на эти деньги я куплю себе и рыбки, и колбасы, и кефир смогу покупать каждый день!.. Даже не верится... Спасибо Правительству!
Ну и как всегда у нас ведется, что бы ни делало Правительство, какие бы благие дела ни вершило, непременно находятся люди, которым все не так. Чуть ли не всем пенсионерам повысили пенсии (девяти с половиной миллионам!), а эти недовольны... «Эти» - некоторые из тех, что получали больше прожиточного минимума – за триста гивень. Они возмущаются: как это так... У меня и стаж больший и зарплата была выше, а нас опять уравнивают...
Господи, хочется сказать, но у вас же не урезали пенсию, вы сколько получали, столько и получаете, чем же вы недовольны, что вас не устраивает? То, что ваша бывшая соседка, у которой судьба сложилась сложней, чем у вас, теперь не будет голодать, собирать бутылки и рыться в мусорке?
Просто есть категория людей (слава Богу, что их не так много), которым чуждо чувство солидарности, которым не дано сопереживать, огорчаться чужой беде и радоваться чужому успеху, благополучию, счастью.
Люди, которые еще вчера ходили с мрачными лицами, сегодня со слезами, со счастливыми слезами на глазах говорят: «-Теперь жить можно всем!».
И мы с супругой уже думаем: а не напрасно ли уехали наши дети в Аргентину? А некоторые, покинувшие родину, видя, что жизнь у нас пусть медленно, но улучшается, уже даже нервничают: а не поспешили ли они отправиться в чужие края?

                5
Недавно в клубе харьковсикх литераторов проходила встреча с гостем Украины сеньором Антонио Сентос Деволье, Генеральным директором культурного Центра испано-язычных стран. Обаятельный человек. Много интересного рассказал местным писателям и журналистам. Все шло прекрасно, прокладывались мосточки к творческому сотрудничеству и закончилось бы все прекрасно, если бы не слишком уж эмоциональное (мягко говоря) «выступление» тоже гостя, правда, не из Испании, а из Германии бывшего харьковчанина поэта Р.Л.
Он возмутился предложением Антонио Девалье предлагать зарубежным издателям свои произведения через интернет.
-У тебя компьютер есть? – в надежде, что получит отрицательный ответ, обратился за поддержкой к Ирине Поляковой, прозаику и поэтессе.
-Да, конечно, - ответила она. Я сидел рядом с Поляковой и бывший земляк спросил и меня, рассчитывая, наверное, что я пожму плечами, но я тоже имею компьютер с выходом в интернет. Он даже подпрыгнул, словно сидел не на простом стуле, а на электрическом. Кого-то еще спросил – и опять положительные ответы: есть компьютер, имею выход в интернет...
Глаза у нашего бывшего земляка беспокойно забегали, он ощущал дискомфорт в когда-то родном зале. По-моему, думал: как это... я живу теперь в самой цивилизованной стране мира, в Германии, получаю от правительства неплохое пособие (на нашем языке – подачку) и не имею компьютера... А они живут в полунищей стране и почему-то имеют. Да не почему-то, а потому, что мы живем в родной стране и как бы нам ни было трудно, наше правительство позволяет не отставать от жизни – жить и в интернете.
Разогревшись до белого каления Р.Л. мешал своими репликами выступавшим и дошло до того, что один из харьковских литераторов сказал, что если тот будет мешать – выставит из зала.
Вот такой маленький инцидентик... Оно бы все и ничего, но, как говорится, за державу обидно, гость из Испании подумает, что мы все такие, как наш бывший земляк – он сидел в первом ряду и вел себя так, как будто он тутбыл главный.
Автор этих строк вовсе не держит камня за пазухой на проживающего ныне в Германии поэта. Мне его, честно говоря,  жаль. Несколько лет назад, когда в нашей независимой стране жить было очень трудно, Р.Л., как и многие другие литераторы и не литераторы ринулись в другие края, чужие, но сытные. Я их не сужу... человек имеет право жить там, где ему нравится, хоть на Луне.
Наш бывший земляк уезжал в Германию, когда его родная страна была в полной разрухе. Даже клуб писателей тогда выглядел, словно после погрома: обшарпанные стены здания, залитые водой в ржавых разводах потолки, поломанные разнокалиберные стулья в зале, из сидений и спинок которых торчали клочья – казалось, тут орудовал, искал бриллианты Остап Бендер.
Сегодня же и город выглядит иначе – все обустраивается, становится красивей, мрамор, яркие рекламы, масса авто, сияющие хромом, да и горожане приоделись и уже обходят секонд-хенды. И здание клуба литераторов подремонтировано, и потолки приведены в порядок, и стулья заменены новыми, и огни в каминах, когда надо, взор ласкают – не это ожидал увидеть, покинувший Родину поэт.
После собрания мы с Р.Л. немного поговорили. На его прямой вопрос, как ты живешь вообще, ответил, что потихоньку. Он вскинул брови: то есть? Попробовал пояснить: вот вчера мы собирались идти к детям в гости, зашли в магазин что-то купить... и то у них есть, и то... И вообще поймали себя на мысли, что нам уже ничего особенно не хочется... Это было для нас очень приятным открытием. Мы даже рассмеялись. И с пустыми руками к детям не пойдешь... А давай, предложила супруга, купим сосисок – собачке... Собачка-то – английский мастиф – очень любит гостинцы...
У моего собеседника опять беспокойно забегали глаза. Наверное, он думал о том, как когда-то мечтал о колбасе по два двадцать... и по-моему, не очень верил, что мастифу мы иногда приносим сосиски. Он, наш бывший земляк, живет и сегодня тем временем, а мы уже все-таки – в ином. Живем. И в своей стране. В своем любимом с детства городе. Наверное потому и не нервничаем. Как он.   

                6
Нервничать стали перед выборами нового Президента.
Еще совсем недавно, еще вчера все было относительно определенно, спокойно и даже, что пока не очень привычно украинцам, стабильно. Пожилые люди нежданно-негаданно почувствовали, что кошелек их не пустой и можно пойти в сам супермаркет и солидно отовариться. Все знали, что и будущий год принесет много приятного: и пенсии тем, к кому подтянули большинство самых бедных, пересмотрят и добавят, и пропавшие сбережения начнут работать на ограбленных и другие блага маячили невдалеке. И вдруг... Не вдруг, конечно, а по хорошо разработанному сценарию все в один миг перевернулось и рухнуло.
Вместо естественных разговоров о жизни, которая заметно улучшилась за последние годы, вместо новых планов, как ее сделать еще лучше и скорее, люди теперь заняты одним: кто будет дальше правит страной? Кто лучше?
В троллейбусе слышу: «-Вы за кого будете голосовать?», «-За...» - и сообщает шепотом. «-А почему говорите так тихо», «-Та боюсь, что убьют...».
Радости у людей уже нет. Появился страх, раздражение, неприязнь друг к другу. Еще недавно все были просто украинцами, а теперь – одни западные, другие – восточные, третьи – южные, четвертые – центральные, и чтоб невзначай не перепутать друг друга, наши мудрые кукловоды выдали ленточки разных цветов. И теперь разные цвета смотрят друг на друга свысока, считая себя лучшими, и сжимают кулаки, чтоб это доказать.
Митинговые страсти перемещаются с площадей в дома, в семьи. В транспорте нередко возникают на политической почве конфликты. Интересно то, что на площадях больше заметен оранжевый цвет, а вот в метро, трамваях и троллейбусах преобладают люди без цветовой пренадлежности, если можно так сказать. И с неприязнью воспринимают тех, кто с повязками, ленточками, флажками. Не приемлют  в общем-то оранжевый цвет. У нас, в Харькове. И в Донбассе. И в Крыму.
Вот в  трамвай вошла одна женщина, к сумочке которой привязана оранжевая лента. Соседка отодвинулась, буркнув: «-Нацепила цацек...». И пошел разговор. Кажется,  речь шла о Юлии Тимошенко. «-А чего ей лезть в правительство, она уже была премьер-министром!», «-А чтоб не арестовали, она же в международном розыске...», «Премьер-министром был и пан Ющенко, и Кинах, и Марчук, который тоже с ними», «-Все они бывшие... не наруководились, вот и мутят воду!», «-Это вы мутите воду!».
Пассажиры до того распалились, в вагоне стало так шумно, что вагоновожатая вынуждена была остановить трамвай: «-Да замолчите же вы наконец, вы мешаете работать. А кто хочет выступать – идите на площадь!»
Возле супермаркета «Рост» многие люди вышли, мы с супругой – тоже. Загрузили продуктами две тележки, и масла купили, и мяса. И сыра, и мандаринов сеточку, еще всякой всячины, у кассы рассчитались, при выходе из магазина девушка с корзиной апельсин протянула каждому из нас по штучке оранжевого фрукта, бесплатно. Кто-то рядом съязвил: «-Это нам взамен будущей надбавки к пенсии...»
Вполне возможно. Тем более, что тревожит сомнение: на самом ли деле бесплатен этот дармовой апельсин? Не придется ли нам платить за него со временем втридорога?


                Глава вторая

                1
Таких президентских выборов Украина еще не знала. Выборная кампания охватила всех и вся, тем более, что народ до того разделился по взглядам, что о политике и кандидатах в президенты спорят не только на площадях, но просто на улицах и даже дома. Нередко, что в семье муж за одного кандидата, а жена за другого, родители на стороне одного, дети на стороне другого.
На протяжении последних лет я тщетно пытался опубликовать статью «Неуемная боль», о том, что мы разные, восточные и западные украинцы. Так до сих пор ни одна газета и не напечатала – а мы трубим о демократии, о свободе слова. Да и теперь, когда наше различие проявилось очень явно, политики и, конечно же, претенденты на украинскую булаву пытаются доказать людям, что мы, украинцы, едины. Верх лицемерия! Западная Украина за Ющенко, восточная – за Януковича. Половина Украины за одного, другая половина – за другого. О каком же единстве можно говорить? А сепаратистские настроения – от того, что все едины? Ладно, пусть сепаратистские настроения – это всплеск эмоций, а может, и не эмоций. Может быть желание жить отдельно время от времени появляется и оттого, что запад Украины наглее, точнее – просто Запад, а конкретнее – Америка, цель которой – добить, растоптать, стереть в порошок и развеять пылью останки когда-то могучей державы под именем СССР.
Многие почему-то об этом не думают. Они думают о том, что им подают с ложечки дяденьки из-за океана: «В случае победы нашего кандидата (В.Ющенко – В.О.) вы будете жить как в Америке». А кто не хочет жить «как в Америке»? Но мало кто понимает, что это обещание – еще одна наживка на крючке, который вы заглотите до печенки. А если победит Виктор Янукович, говорят нам, мы будем жить в «зоне» и не по законам демократии, а «по понятиям», то бишь, по неписаным законам преступного мира.
Страшен мир политики. Простому человеку трудно отделить лапшу, которую усиленно вешают на уши, от клочочка правды, которая иногда долетает до слуха. Политики, бия себя в грудь, и становясь на колени, истово клянутся, что они за народ, за его благополучие и счастье и что если он, народ, отдает свой голос за него, будущего Президента, то... мы будем жить как в Америке... поэтому бросайте работу, учебу, выходите на майданы, блокируйте государственные учреждения, в случае если не изберут меня, организуйте отряды, «полевые командиры уже назначены...» и берите власть в свои руки...
Еженедельник «2000» в эти дни вынес на первую страницу слова голливудской легенды Тексаса Гинана о политиках: «Политик – это парень, который пожертвует вашей жизнью на благо своей страны».
Наверное, надо немного рассказать и об этих парнях, от которых во многом будут зависеть судьбы пятидесятимиллионного народа и молодой зеленой-презеленой державы.
Виктор Ющенко – банкир. Говорят, успешный. Был уже и премьер-министром. Каким – говорят разное.
Виктор Янукович – хозяйственник, менеджер. Руководил самой крупной в стране областью – Донецкой. Говорят, неплохо.
Из чего слагаются наши симпатии и антипатии к нынешним кандидатам на высший пост в стране? Конечно же, в первую очередь играют роль их предвыборные программы. Конечно же, встречи с кандидатами в президенты. Конечно же, в какой-то мере и средства массовой информации оказывают влияние на наши мозги, на кого – больше, на кого – меньше.
Программ, как известно, плохих нет, все кандидаты без исключения пекутся (или якобы пекутся) о счастье и благополучии всего украинского народа. А вот когда кандидат в президенты в каком-нибудь разговоре выходит за рамки своей программы, становясь просто человеком, жителем нашей страны и как бы вскользь говорит о том, о чем и ты думаешь, высказывает и твои сокровенные мысли – это, пожалуй, больше всего располагает к будущему избраннику верховной власти.
Как только закончились Олмипийские игры, все мы обсуждали их результаты. Подсчитывая медали, радовались, что вошли в первую дюжину победителей. Мои близкие и друзья-приятели вместе с радостью, что заняли довольно высокое место, испытывали и легкое огорчение, сожаление что ли... Да, Америка сегодня взяла верх. Взяла верх над Украиной. Взяла верх и над Россией. Потому что разделила нас, а вот если бы мы выступали одной командой, да еще присоединились бы к нам бегуньи из Беларуси – сколько бы у нас было золотых медалей? Была бы Америка первой?
И вот эти мысли походя, вскользь, не акцентируя, не придавая политической окраски, а так, чисто по-человечески от души высказал на одной из встреч с журналистами Виктор Янукович – высказал и наши мысли.
Приятно, когда кто-то думает примерно также, как и ты. Особенно приятно, если этот «кто-то» может стать в ближайшем будущем первым лицом нашей державы.
Конечно же, не именно этот момент сыграл главную роль в расположении автора этих строк к Януковичу. Скорее всего он притягивал тем, что с Донбасса, а Ющенко... западом пахнет... Рассуждения обывательские, но голосуют ведь и обыватели и их, пожалуй, большинство, к коему отношусь и я.

                2
        Известный немецкий политолог Александр Рара, анализируя выборы в Украине, писал: «Рискну предположить, что Виктор Ющенко будет достаточно слабым президентом, в отличие от Януковича, который по своей натуре явно не будет подыгрывать западно-украинкой элите».
А сын легендарного украинского политика Вячеслава Чорновола народный депутат Украины Тарас Чорновол на вопрос одного из телеведущих, что бы сегодня сказал его отец о предводителе оранжевих, Тарас, не задумываясь ответил: «Не знаю, что бы сказал, но помню: что отец говорил... Ющенко как политик – ни рыба, ни мясо...»
У автора этих строк отношение к нему сложилось тоже далеко не позитивное. Так уж устроен мир, что мы кого-то любим больше, кого-то меньше, к кому-то равнодушны, к кому-то относимся с неприязнью, скрытой или открытой, кого-то вообще не переносим, а кого-то и просто ненавидим. Отношения к людям складываются у нас по тем поступкам, которые мы наблюдаем.
Было время получше узнать и Виктора Ющенко. Вот он в Харькове накануне президентских выборов. Встреча с телезрителями, их вопросы, его ответы. Среди прочих вопросов телезрителей-харьковчан прозвучал и такой: зачем демонстрации русских фильмов сопровождаются субтитрами на украинском языке? Разве в нашей стране есть люди, которые не понимают по-русски? На этот вопрос ответа не последовало, столичный гость замял его, обошел стороной. Мне стало не по себе: вопрос задавала женщина... К тому же, если лидер «Нашей Украины» не может ответить на не столь уж и сложный вопрос, то сможет ли ответить на вопросы более сложные и, главное, найти пути их решения, если доведется стать президентом.
Далее. В еженедельнике «2000» прочел под рубрикой «VIP», знакомившей читателей с успешными людьми, огромный материал о В.А. Прочитал раздел «Семья и дом» и чуть ли не весь день ходил под неприятным впечатлением. Пусть оно и обывательское, но все-таки… ходил и твердил мысленно засевшую в мозгу занозой мысль: не могу понять богатых… не могу понять богатых… у В.А. огромная квартира, состоящая из двух уровней… прихожая с гардеробом, кухня со столовой, гостевая и семейные комнаты, кабинет, спальня, санузлы и лестница в мансарду, где размещены две детские комнаты, два туалета, спортивный зал… Эти апартаменты, сообщала газета, Виктор Ющенко подобрал для себя из нескольких вариантов во время своего премьерства. И главная фраза, которая меня просто ошеломила: «ремонт сделал за счет бюджетных средств».
Господи, воскликнул я мысленно, такой состоятельный человек и не смог наскрести денег на ремонт своей квартиры? Все мои знакомые, родные и близкие, бедные, делают ремонт за свой счет. В том числе и автор этих горьких строк… А вот богатый человек, высокий чин воспользовался бюджетными средствами, которые могли пойти на содержание сирот, больных, стариков…
И все же мне хотелось понять. Потому однажды и пошел на встречу с будущим президентом страны.

                3
Признаюсь: на встречу с Виктором Ющенко пришел не как его приверженец, а из элементарного любопытства провинциала: какой он, высокий гость из столицы, который претендует на высший пост в Украине, как выглядит, что и как говорит?..
По моему, с такой целью прибыла и добрая половина собравшихся на площади Конституции людей, харьковчан и не харьковчан, судя по разговору.
Встреча намечалась на 17.00.
17.00 на огромной сцене никого. Только рядом на телеэкране гоняют знакомые клипы с выступлениями ожидаемого кандидата в президенты. Подрабатывающие на выборной кампании студенты с повязками на головах «Так Ющенко!» раздают собравшимся флажки с такими же призывами, газеты, листовки и книги о «народном Президенте». Полиграфическую продукцию беру, потом дома почитаю, интересно все же, что нам обещают… От флажков отмахиваются, не маленький, да и взять флажок – значит, призывать народ голосовать за Ющенко, а я не агитатор и данный кандидат не мой выбор.
Люди поглядывают на часы: 17.10… 17.20…
На сцене появляется один из организаторов встречи с будущим президентом и объявляет, что Виктор Андреевич прилетел, но задерживается в аэропорту, встреча, мол, там… Но встреча намечена здесь, в городе, на площади Конституции. Сообщение огорчило честной народ – у каждого свои дела, все рассчитано. Толпа заметно стала редеть. Уходили же, конечно, не единомышленники высокого гостя из Киева, а такие же как автор этих строк – любопытствующие.
Чтобы удержать собравшихся, на сцене появился бойкий артист-юморист и старательно принялся заполнять непредвиденную паузу смешными байками. Народ-то был настроен на серьезное, но надо же как-то спасать положение.
17.30… А гостя нет. Вместо него на сцене появляется всеми уважаемый народный артист Украины и, кажется, СССР, Дмитро Гнатюк. Интересно, конечно, посмотреть на звезду прошлого века, но люди-то пришли не его слушать…
Поглядываю на часы и я: уйти что ли? Помню, когда у нас в клубе союза писателей было перевыборное собрание, полный зал литераторов тоже ждал своего предводителя из Киева, его не было более полчаса. Автор этих строк, привыкший к провинциальной пунктуальности, поднялся и покинул зал, руководствуясь народной поговоркой: семеро одного не ждут. А здесь несколько тысяч ждали одного. И я решил ждать. Все же интересно, как он выглядит, что говорит и вообще, как ведет себя. Тем более, что Виктор Андреевич фигура неординарная – личность, от политической судьбы которого может зависеть и судьба  будущего Украины, а стало быть каждого из нас.
Наконец-то, спустя еще минут десять-пятнадцать уважаемый Виктор Андреевич предстал перед заждавшейся публикой. Ведущий, как массовик-затейник, размахивая руками, призывал скандировать: «-Ю-щен-ко! Ю-щен-ко!..» В первых рядах, что у сцены, с флажками получалось неплохо, а дальше выходило недружно, а еще дальше и вовсе никак не скандировали ибо это был не их кумир. Забегая чуть вперед, хочу разочаровать и тех, кто, полагает, что Юлия Тимошенко любимица публики. Через несколько минут рядом с кандидатом в президенты появилась и она, организатор встречи снова замахал руками: «-Ю-ля!.. Ю-ля!..» Однако собравшиеся его не поддержали, наверное забыл, в каком городе находится.
Все ждали (во всяком случае автор этих строк) услышать яркую речь пламенного борца за новую Украину, но то ли потому, что речей мы наслышались великое множество, то ли потому, что выступавшему, похоже, приелось говорить каждый день, а то и в день по несколько раз одно и то же, речь его, как было видно по реакции собравшихся, не зажгла огонь в сердцах людей. Было легкое заигрывание с публикой, пронизанное лукавством. «На каком языке будем общаться? Можно на русском, но украинский – родной язык…» Оратор говорит, что не разделяет Украину на восточную и западную. Путин, мол, не разделяет Россию на восточную и западную. Но не сказал, что немцы все-таки делятся на восточных и западных… Заявил, что Харьков для него такой же город, как и Львов. По лицам людей промелькнула скептическая ухмылка: говори дальше, что еще скажешь.. «Мы будем дружить с Россией!», «Россия – это всегда наш старый добрый друг!» Если бы эти слова уважаемый Виктор Андреевич произнес с трибуны во Львове?
Рассказывал о своей семье. Да, простая хорошая семья. Почему-то особо говорил, что отец его был в плену. А потом рассказал, что и тесть его был в плену. Подумалось: с каких это пор у нас на Украине стали гордиться тем, что кто-то из родных был в плену? Иная идеология движется на нас, что ли? Герои – это те, кто был в плену, а не те, кто со связками гранат в руках бросался под танки, шел на таран, грудью закрывал амбразуру? Ради спасения своих товарищей и Родины.
Слушая все это, я вспомнил как на одном из собраний участников Великой Отечественной войны, точнее, «детей войны» был оглашен любопытный, нелицеприятный и настораживающий факт. Несколько лет назад в Одессе проводился анонимный опрос среди школьников-старшеклассников. Их спрашивали, как бы они себя повели в случае войны. И сорок три процента ответили, что сдались бы в плен… Им, наверное, неведома песня, которую очень любили ребята военного времени: «Врагу не сдается наш гордый варяг!..»
Сейчас нам навязывают другие песни, типа «А нэ пишов бы ты на… А нэ пишла бы ты на…». Неужто движется на нас другая идеология? Кто ее нам подкидывает – известно.
Говорил гость из Киева и о тех, кто покинул Украину, о тех семи с половиной миллионов, которые трудятся за границей и которые, наверное, далеко не все вернутся на родину. Ставил в пример евреев, которые со всех уголков мира стекаются на землю обетованную, в Израиль. А наши земляки… Он, будущий Президент, сделает все, чтобы украинцы вернулись на Украину.
Что-то не очень верится в это. Мы – другие. Или сейчас стали другими. Не стали – нас такими сделали. А может, у нас иной менталитет: где лучше платят, там мы и живем.
Кандидат в Президенты, правда, обещает, что, если он станет у власти, жить мы все будем прекрасно, как именно – не буду затруднять чтение- перечислением множества благ. Обещать – основной метод воздействия на массы любого кандидата. Правда, в отличие от всех других кандидатов в президенты, лишь один из них, нынешний глава правительства Виктор Янукович уже перешел от слова к делу – примерно десяти миллионам самых бедных заметно улучшил жизнь, доведя их домашний бюджет до прожиточного минимума. И если кто-то там пытается этот благородный шаг правительства принизить, крича о повышении цен, то пусть знают, что на это сказала наша соседка, одинокая пожилая женщина: «-да на эту надбавку за один даже месяц я куплю себе «дорогого» сала на целый год!» И вспомнила, как за пятидесятью гривнами, что возвращали вкладчикам сберкасс, она стояла в очереди с четырех утра и когда получила их, была безмерно счастлива, а теперь каждый месяц ей приносят в три раза больше, прямо домой. Теперь она не голодает!
… Дошли до «самого главного», до еды и на встрече с будущим президентом, то есть кандидатом в президенты. В заключение, конечно же, призывая голосовать за себя, Виктор Андреевич сказал, чеканя каждое слово:
-Если проголосуете за другого кандидата, пять будущих лет будете сосать лапу!
И как-то стало неловко:  интеллигентный человек, академик… и – «сосать лапу»… На миг мне показалось, что я не на встрече с высоким гостем из Киева, с кандидатом в президенты, а на нашем Барабашовском рынке.
Да и запугивание – не лучшая форма общения между людьми.
А насчет «лап», то мы лучше будем ими что-то делать, чем, извините, сосать. Тем более, что что-то делать мы уже научились и довольно крепко стоим на ногах и наращиваем мощь. И у большинства харьковчан сейчас одна забота: чтоб не мешали нам созидать, строить новую, нашу Украину «благожелатели» и «благодетели» оттуда, из-за океана. Справимся сами.
Примерно с такими мыслями и покидали площадь мои друзья и близкие.
                4
После встречи с высоким гостем из Киева в голове вертелись его слова о том, что он сделает все для того, чтобы украинцы вернулись в Украину. И мне подумалось, что это первое обещание, которое вряд ли будет выполнено. Диаспора – категория людей сложная и противоречивая. Они говорят, что любят Украину, а я не верю! Я не кричу, что люблю Украину, но жить без нее не могу. А они могут, наши бывшие земляки.
Честное слово, мне больно, что их так любит  наша власть, а своих родных, тех, кто волей судьбы говорит по-русски, старается не замечать, будто их и нет в Украине. Но если бы те, кто там, за океаном и говорят по-английски, по-испански, по-немецки, но с акцентом могут лопотать и на ридний мови, если бы они действительно любили Украину, они бы жили здесь, разделяя все беды и горести своего народа, бывшего своего.
Те, кто молится на диаспору, мне тут же возразят: да как они сейчас сюда приедут, там у них и дом, и работа, а здесь – ничего. Пусть, мол, и дальше любят свою историческую родину издалека, пусть приезжают на всяческие форумы украинцев в столицу Украины, пошлепают языками, поучат нас как надо жить, пораспинаются в любви к нашей стране и расползутся по чужим краям, которые давно уже стали для них родными. Уже четырнадцать лет другая власть в Украине, но что-то не едет сюда диаспора.
А мы, нелюбимые нынешней властью, как только закончилась война, ринулись из далекой Сибири, Урала, Казахстана, где были в эвакуации, на свою родину, растоптанную и растерзанную врагом. У нас тоже там, в Сибири, уже был свой дом, мы ходили в школу и работали, а тут, в Украине, у нас не было ничегошеньки. Да к тому же и денег у нас было только на дорогу. Но мы ехали, отец, мать, и нас трое братьев. Жили сперва в бараке, который немцы строили для военнопленных. Зимой мерзли от холода, летом задыхались от жары – крыша была покрыта толью и залита смолой или гудроном, когда припекало солнце, с крыши свисали тягучие смоляные сосульки. Потом прибыла к нам из села тетя с коровой. Корова принесла теленка и теперь в одной большой комнате жили отец, мать, нас трое братьев, тетя Маруся и теленок.
И мы не замечали, что тесно, что голодно и холодно, мы жили весело и дружно, мы, пацаны, играли в футбол в юношеской команде и заняли второе место в городе, мы читали книги, ходили в кино, пели песни, влюблялись и писали свои первые стихи. В комнате, больше похожей на сарай. Потом когда отец перешел на другую работу, в другую авиачасть, в «китайский полк» - так называли эту часть, которая в войну или сразу после войны квартировала в Китае, потом мы снимали жилье в частном секторе. Такую большую семью никто не хотел пускать на квартиру. Сдающие квартиру вообще не любят, чтоб у них жили дети, а тут сразу трое… Отец и мать ходили-ходили по улицам, стучась в каждый дом – всюду отказ. И тогда мама предприняла отчаянный шаг, пошла на хитрость и сказала одной хозяйке, что, кроме мужа, еще один ребенок с ними, пятилетний. Хозяйка сжалилась и пустила. А вечером явились мы с братом, два лба… Одному из нас было тогда семнадать, другому – восемнадцать. Хозяйка глаза на лоб, но куда деваться было ей… Да и добрая она была, душевная, к тому же верующая – приняла всех.
Но комната-то крошечная… В ней помещалась только полутораспальная кровать, сундук, столик и один стул. Отец с матерью спали на кровати, младший братишка Витя – на сундуке, а мы с братом старшим – на полу возле кровати. Когда отец приходил пьяный, а пил он частенько, я закатывался под кровать, чтобы отец, вставая с постели, не раздавил меня. И тогда мы тоже не хныкали, не помышляли о другой стране – стихи писали!
Не знаю у кого как, но лично у меня к диаспоре отношение прохладное. Полтора десятка лет в Украине уже другая власть, но что-то не видать потока в Украину тех, кто распинается в любви к ней и перед кем расшаркивается наше правительство. Не знаю, право, за что. Не они подняли из руин страну, не они отстроили заводы, возвели дома и дворцы, строили метро, электро и атомные станции, добывали руду, уголь и газ, двигали вперед науку, возрождали культуру и искусство. Треть украинцев живет там, за океаном. Меняются времена, власти. И изгнанники возвращаются домой, на свою историческую родину: евреи – в Израиль, немцы – в Германию, татары – в Крым.. А что же наши заморские украинцы? Или у них иной менталитет? Какой?! Самый лучший в мире? Что-то до сих пор мы живем не лучше всех в мире.
Вот такие невеселые мысли навеяла встреча с будущим кандидатом в Президенты. И опять-таки самая занозистая мысль: он, Виктор Андреевич, на весь мир возвещает о том, что его отец и его тесть были в плену, что у них на руках клейма узников концлагерей. А у моего отца на груди орден боевого Красного Знамени, а мой тесть погиб смертью храбрых. Еще и поэтому я отдам свой голос за другого кандидата, быть может, не самого лучшего из живущих сегодня в Украине достойных людей, но гораздо ближе мне по духу. И не только мне.

                5
Так уж сейчас получается: где бы мы ни были, с чего бы ни начинался разговор, в какой-то момент обязательно заходит речь о предстоящих выборах. За кого отдать свой голос? Кто способен не на словах, а на деле сделать украинский народ счастливым, вывести нашу страну «на орбиту современной цивилизации»?
Подобный разговор зашел и в нашем небольшом и пестром коллективе любителей волейбольного мяча. Три раза в неделю на спортплощадке стадиона «Динамо» собираемся мы, люди не первой молодости, чтобы «тряхнуть стариной», поиграть в волейбол.
-Да ясно, что Президентом будет Янукович!
-Конечно…
-Бесспорно!
-А кто же еще, если не он?!
Разговор на этом, скорее всего и оборвался бы, перекинулся бы на другое (сетку новую приобрели – как ее вешать: на резине, как это у мастеров или на тесемках…). Но тут кто-то как бы вскользь выразил легкую досаду:
-Если бы не одно его пятнышко в биографии…
Все знали о каком пятнышке речь: о пресловутой судимости, о которой без устали налево и направо трубят все оппозиционные газеты, чтобы очернить, принизить в глазах народа…
С какой страстью и откровенностью все принялись защищать, отстаивать достоинство своего кандидата. И чтобы защита чести ныне уважаемого политического деятеля выглядела более убедительной, каждый стал рассказывать, что и он в юности однажды побывал в милиции, другой состоял на учете, когда еще был подростком, а у одного, оказывается, тоже была судимость, которую, между прочим, тоже со временем сняли. И все это было откровение людей, в общем-то состоявшихся, чего-то достигших в жизни, уважаемых в городе (один из них получил звание «Харьковчанин года»).
Честно говоря, и автору этих строк пацаном довелось поближе «познакомиться» с органами правопорядка. Жили мы тогда в Красноярске… Брат был старше меня на два года и я водился с его компанией. А компания была – оторви да брось. Отцы воевали или уже отвоевались, отдыхали в земле-матушке. А наши матери дневали и ночевали на работе, чтобы добыть кусок хлеба. Мы были предоставлены самим себе, а точнее – улице. Как-то вся компания подростков, подвыпив, прорвалась в женское общежиттие. Меня, как недоросшего до любовных похождений, оставили на улице - «на шухере». Нагрянула милиция. Кого схватили, кто убежал. Брат убежал. И я тоже. А на следующее утро милиция приехала к нам. Брат дома не ночевал. Что-то начали спрашивать, а я возьми и ляпни, что ничего там такого не было – защитить хотел… А милиционер: так и ты там был?! И за шкирку меня, посадили в машину, повезли в милицию. Допрашивали двое суток. А в эти дни как раз отец приехал, а начальник уголовного розыска Красноярского края  – его друг… Заходит в камеру предварительного заключения, где и я, выходи, говорит, маленький ****ун…
С кем ни бывало…
Да, мы маменькиными сыночками не были, знали, что такое кулак, а то и кастет. И финки сами делали, с наборными ручками. За себя постоять могли. И за других, кто послабее. Как Янукович. Он был нормальным, обыкновенным парнем, каких большинство.
Единственным его «недостатком» было то, что он не прятался за спины товарищей и когда кто-то в беде, не стоял в стороне. В различных конфликтных ситуациях, как известно, страдают и правые. Правда, хорошо, что справедливость рано или поздно торжествует. Справедливость шла рука об руку и с молодым Януковичем.
Кто-то не поленился достать книжку о кандидате в Президенты и найти место, где рассказывается о том непростом моменте в его жизни.
-Вот слушайте, что говорит Председатель Донецкого областного апелляционного суда, Александр Кондратьев: «… чоловік (В.Янукович – В.О.) був притягнутий до кримінальної відповідальності незаконно. І то була судова помилка».
Этим комментарием как бы была поставлена точка разговору, но одна из женщин (команды у нас «сборные»), молчавшая до этого, так как ей нечем было «похвалиться», в милицию ей не приходилось попадать, как бы подытоживая наш летучий предвыборный митинг, сказала:
-То, что в биографии Януковича есть пятнышко, так это придает ему даже некоторый… шарм! Женщинам всегда больше импонируют, нравятся не пай-мальчики, а настоящие мужчины – мужики со шрамами… и на лице, и на душе, и в биографии.
А другая наша спортивная подруга сказала короче и точнее, выразив мнение всего нашего небольшого физкультурного коллектива: «-Да просто он – наш!»
«Наш» не пройдет. И эти страницы дабы подмазаться к нынешней новой власти надо бы писать по-другому, но правда мне дороже, чем обещанный хлеб с маслом.

                6
Внимание всех средств массовой информации приковано главным образом к площадям и органам государственной власти. Кажется, что жизнь кипит только здесь, на площадях и в роскошных залах. В речах ораторов чаще всего звучит слово «народ». Меня с давних пор возмущает спекуляция этим прекрасным, всеобъемлющим и добротным словом. «Волеизлияние народа», «Народ требует», «Народ предлагает», «Народ вышел на улицы», «Народ берет власть в свои руки», «Народный Рух» и наконец - «Народный Президент» и «Правительство народного доверия!»
И никто не говорит, что народ-то разный. Это красноречиво показало недавнее голосование на выборах Президента. Об этом говорит и состав митингующих: весь ли это народ? Или его толика? И почему кто-то имеет право выступать от моего имени – я думаю иначе!
Не пора ли прекращать спекуляцию этим хорошим словом, прикрывать им свои сомнительные дела? Народ – это великое сообщество людей, самых разных позиций и самого разного мировосприятия. Народ – это знамя, у которого множество цветов, а не только сине-белый или оранжевый.

                7
Многие говорят: не могу понять, что происходит, жили, мол, тихо, спокойно и мирно, каждый делал свое дело, строил планы и вдруг… будто тайфун налетел на страну – что случилось?
Не вдруг,  а давно, еще с тех пор как Ален Даллес сразу после войны в 1945 году предоставил конгрессу США свой зловещий секретный доклад, направленный на уничтожение СССР и его народа. Американцы за это время стали больше любить нас или меньше бояться? Посмотрите, какими выглядим мы, бывшие советские люди в американских фильмах… полная противоположность Джеймсам Бондам – этакие ублюдки. Но сильные. И духом и телом. Зачем в мире еще одни сильные? Мир должен принадлежать американцам – вот весь секрет всего того, что у нас происходит. И только «особо одаренный» этого не понимает. Или не хочет понять. Конечно, выучить «Геть!» и «Ганьба!» легче, чем какую-то замысловатую формулу. Не потому ли студенты и торчат на майданах – здесь не надо напрягать мозги, здесь со сцены тебе подсказывают, что надо скандировать, куда идти и что делать.
Один молодой харьковчанин, глядя со стороны на кричащую толпу оранжевых, сказал не без горечи: «Это не демократия – это фанатизм…» Другой добавил: «Это не революция, это умело организованная большая тусовка не очень занятых людей».


                Глава третья

                1
Первый тур выборов. Второй…
И вот еще одни выборы, похоже, последние. Народ уже четко определился, кто, за кого. Восток и юг по-прежнему за Януковича, запад и центр Украины – за Ющенко. На востоке к оранжевым открытая неприязнь. На человека с оранжевой ленточкой или шарфом смотрят косо. Я голосовал в одном из центральных избирательных участков, на Павловом Поле в школе № 99. Когда мне дали бюллетень и я направился к кабинке, среди многочисленных наблюдателей мне бросился в глаза молодой человек с оранжевым шарфом на шее. Не скрою своих чувств – мне в один миг он стал неприятен. Да и идущая рядом супруга недовольно буркнула: «-Сидит как цербер, ты посмотри, какие у него глаза, сколько ненависти…»
Не понравился оранжевый наблюдатель и другим избирателям.
-Смотрите, оранжевый шарф напялил! Это же агитация!
-Пусть снимет!..
Наблюдатель прижал шарф к груди, глаза его забегали, он искал поддержки, защитников, но таковых не оказалось, видно, что здесь все или почти все были сторонниками Януковича.
-Пусть снимет, пусть снимет! – уже хором потребовали избиратели. Оскорбленные присутствием неприятного цвета, агитацией во время выборов, люди требовали составления акта и пытались сорвать ненавистный оранжевый шарф. К месту конфликта подоспела женщина, видимо, председатель избирательного участка, пыталась примирить. Молодой человек, наблюдатель, уже встал, страсти разгорались, кто-то все-таки сдернул с него шарф, но парень вырвал его и пытался снова  накинуть на себя, это ему не удалось. Дело доходило чуть ли не до потасовки. Слава Богу не дошло: составили бумагу, угомонились…
Но с избирательного участка мы вышли с обостренным чувством ненависти (ненависти!) к оранжевому цвету. И я подумал, как же мы будем жить дальше, как будет жить Украина, ее народ, который разделен на два цвета? Кто бы ни пришел к власти, а эта проблема останется и ее как-то надо будет решать.               

                2
Неприятие, неприязнь переросли в ненависть. Наверное, еще и потому, что мы, восточные, подспудно чувствовали – проиграем. Почему – причин много. Одна из главных – у Януковича оказалась слабая команда.
Чувство предсказуемого исхода выборов породило массу слухов. Все говорили, что выборы мирно не закончатся. Все опасались применения силы. Или с одной стороны или с другой. Были слухи очень похожие на правду.
Народный депутат Украины Григорий Омельченко выступил с взбудоражившим всех заявлением: сторонники, мол, кандидата в президента Януковича приобрели у Черноморского флота России оружие для организации провокаций, направленных на срыв выборов. Говорили, что радио «Эра» сообщило о том, что в Донбассе формируются тридцать боевых отрядов по тридцать человек в каждом.
Гражданская война не грянула, но обрушился раскол.
Самое большое преступление, которое за последние полтора десятка лет совершили политики – это не поголовное ограбление людей, не лишение их Родины путем высылки на заработки, не разрушение семей тем же путем… самое большое преступление, которое свершили безымянные политики – это резкое разъединение украинской нации, на западных украинцев и восточных.
И как бы мы ни старались внушить самим себе и трубить на весь мир, что мы, украинцы, едины – выборы наглядно показали, что это далеко не так. Произошел четкий раздел на восток и запад Украины. Одним больше по душе Россия, другим Польша и прочие западные страны. Незачем скрывать, что мы по-разному мыслим. У нас  разные интересы. Если угодно – разные биографии.
Как-то печатался в журнале «Березіль» мой очерк об Украине. Редакция предупредила: «Не в усьому погоджуючись із авторськими висновками и оцінками, мусимо, однак, визнати, що твір його значною мурою відбиває думки і настрої певного прошарку населення східного регіону України...».
А страна у нас одна. Стало быть, надо находить что-то такое, что нас больше сближает, чем разъединяет. Хочу взять на себя смелость заявить, что восток Украины более толерантен а этом отношении, запад – нетерпимей и даже агрессивен. Мне это совершенно непонятно – почему так. В одной из газет недавно прочел информацию под заголовком «Мечты некоторых галичан». В ней сообщалось, что «34,3% жителей Львова высказали готовность поддержать идею создания самостоятельного Галицкого государства в случае, если Украина согласилась бы присоединиться к союзу России и Беларуси».
Насколько мне известно, харьковчане не проводили подобных исследований ибо они им ни к чему, так как, осмелюсь высказаться за земляков, убежден, что Украина останется единой. Не будем обращать  внимания на всплеск эмоций, связанных с образованием автономной Юго-восточной республики. Здесь кашу заварил запад Украины. И вообще, я глубоко убежден, что на раздел Украины подталкивает запад Украины и, возможно, - диаспора, из западной Украины.
Мой старший сын пятый год живет в Аргентине. Там у него жена и трое детей. Недавно он приезжал в гости. Когда мы, встретившись в аэропорту, переговорили о самом важном, что нас интересовало и волновало, замолчали на некоторое время, а потом сын рассказал любопытный эпизод. В аргентинской церкви он услыхал рядом с собой родной говор, украинский. Обрадовался, конечно, и заговорил с незнакомцем, но земляком, тоже на украинском языке. Как это и бывает, тот поинтересовался, откуда его собеседник. Сын сказал, что из Харькова. И тот разочарованно произнес: «-А я думал – мы земляки...» Сын спросил: а откуда вы? И тот ответил: из Ивано-Франковска...
Сын мне говорил: не понимаю, как это: мы не земляки?.. Мы же с Украины... Говорил еще, что когда встречает в Аргентине немцев, считает, что и немец – земляк, из Европы... Чем дальше удаляешься от родных мест, тем больше обретаешь земляков!  Когда в советские времена уезжали мы в Сибирь или на Дальний Восток, то каждый, кто оттуда, из-за Урала – уже был земляк. А вот из Ивано-Франковська харьковчанин не земляк. Почему? Почему один считает, что не земляки, а другой – земляки? Я тоже считаю, что мы – земляки. Да, мы разные. И в этом нет ничего страшного: все люди разные. Просто нам надо бы больше видеть того, что нас объединяет, а не разъединяет. Разъединяют нас некоторые взгляды, симпатии и антипатии, объединяет общий дом, в котором живем – Украина.
Вспоминается Чернобыль. Помню ощущение, когда мы уезжали. Мы приехали туда одними, уезжали другими. Зону отчуждения каждый покидал с более трезвыми и высокими мыслями о своем существовании. Каждый незаметно для себя и других многое пересматривал в себе и окружающем мире. И именно там, в Чернобыле каждый по-настоящему ощутил, как прекрасна жизнь и как порой с бездумной легкостью мы ее разрушаем, лихо рубим с плеча. Мы и сегодня чуть окончательно не разрушили все...
События, связанные с выборами. Президента страны, сделали нас другими. Мы лучше увидели происходящее и друг друга. У тех, кто нам от души помогает и кто подстрекает. Другими стали и политики. Признаюсь, я страшно переживал за тот момент, когда при окончании заседания Рабочей группы по урегулированию в Украине кризиса, кандидаты в президенты пожимали руки своим коллегам по совещавшейся группе. И болело сердце, когда Виктор Ющенко миновал своего конкурента, не подал руки... Еще и еще я смотрел этот сюжет по другим каналам, ожидая, надеясь, что увижу все-таки, как они пожмут друг другу руки... В сожалению, не увидел. А потом через несколько дней новое совещание Рабочей группы и (о радость!). Ющенко протягивает руку Януковичу и Виктор Федорович, засияв, пожимает руку и поворачивается к оператору: смотрите, мы находим общий язык, мы не враги, мы – союзники. У нас одни задачи, но разные пути...
О том, чтомы не враги, говорят уже и на площади. В Харькове, на самой большой площади в Европе, с одной стороны митингуют «оранжевые» с другой - «сине-белые». Они не враждуют – митингуют. А между ними появился еще один цвет, зеленый. Зеленые палатки, зеленые плащи, зеленые шары, зеленые ленточки. Зеленый цвет объясняют так: оранжевый и синий при смешивании даст зеленый. Здесь молодежь. Добродушные люди. На мой вопрос: кто вы, ребята, они мне ответили: харьковчане, мы не хотим конфликтовать, мы просто хотим мирно, нормально жить. Об этом говорят и плакаты, висящие над палатками: «Люди, мы хотим мира!», «Мы будем жить в мире», «Ни львовские, ни донецкие не враги, заходите на пироги!». «Над палатками надпись: «Городок мира», «Мирная страна»... И стихи на большом листе ватмана:

И там, и здесь между рядами звучит один и тот же глас:
Кто не за нас, тот против нас! Нет безразличных! Правда с нами!
А я стою меж них, в ревущем пламене и дыме
И всеми силами своими молюсь за тех, и за других!

              Максимилиан Волошин, 1919 г.
   Помолимся вместе. И протянем друг другу руки.


                3
Третий Президент Украины избран.
Каким будет новый президент страны Виктор Андреевич Ющенко, покажет время. Насторожила меня фраза одного из руководителей новой общественной организации «Поры», он сказал по телевидению, что Виктор Ющенко «не буде гарним Президентом». Почему – не объяснил. Может и потому, что уже будучи избранным главой государства, Ющенко дважды давал распоряжение «свернуть палатки», но его приказ дважды игнорировали, те же представители «Поры». Если он не нашел общего языка с крохотной группой людей, то найдет ли пути к сердцу всего народа?
Почти половина страны не приняла нового властителя с распротертыми объятиями. Тринадцать миллионов избирателей не за него... В прессе уже появились слова, связанные с выборами: «полупобеда», «полупрезидент».
На востоке Украины на площадях снова возникли палатки, сине-белые, возобновляются акции неповиновения – народ (опять-таки – народ! Речь о востоке Украины...) не может смириться с тем, что у власти не тот президент, которого они хотели бы видеть и за кого отдали свои голоса. В Луганске у здания обладминистрации выставили гроб с апельсинами, в Харькове у «Белого дома» - оранжевый гроб с черными ленточками, на которых золотыми буквами: «От врачей», «От учителей», «От милиции», «От рабочих», «От ветеранов»...
Духовой оркестр играет похоронный марш. Прохожие спрашивают: кого хоронят? Им отвечают: а вон прочитайте на гробу... На гробу еще надпись, огромными буквами: «Добробут. Экономика Украины».
Чисто по-человечески можно посочувствовать новому президенту. Взвалил он на себя ношу трудноподъемную. Ему во что бы то ни стало нужно хотя бы удержать тот уровень жизни, которого Украина перед выборами достигла. И дальнейшая судьба президента напрямую связана с уровнем жизни народа. Если заживут хоть чуточку лучше, то даже те, кто еще вчера голосовал против него, не за него, вскоре проникнуться к нему уважением: он же наш, украинский, да и родился в Сумской области, на границе с Россией... И тогда дело пойдет еще лучше, будет двигаться вперед Украина семимильными шагами. А если еще новый президент Украины выполнит свое одно из самых привлекательных обещаний, что «Богатые помогут бедным», то уже действительно весь народ Украины на руках будет носить своего нового «гетмана». И уже никто не будет снисходительно ухмыляться, видя президента с булавой Богдана Хмельницкого – нам нужна именно такая власть... мудрая, сильная, которая не на словах, а на деле служит интересам украинского народа.
Обещания Президента впечатляющи.
Хочется надеяться, что новая власть впишет в историю Украины страницу самую светлую.
А на душе тревога: впишет ли?















       
ИСЦЕЛЕНИЕ ПРАВДОЙ


             Глава первая

1
По телевидению после новостей иногда сообщают, сколько в этот день родилось детей: столько-то мальчиков и столько-то девочек. Их количество примерно одинаково, иной раз чуть больше мальчиков, в другой – девочек. Но вот на днях один мой приятель как-то обескуражено заметил: «-Ты знаешь, в последнее время мне стала бросаться в глаза одна странная деталь: я почти не вижу в городе мужиков...» Я не сразу понял его и он тут же пояснил: «Ну, мужчин примерно моего возраста – 35-40 лет, чуть моложе и чуть старше. Не вижу того слоя общества, на котором все держится, вся держава – самых работящих людей...»
После того разговора я тоже стал замечать, что в  трамваях, троллейбусах, метро, электричках и просто на улицах города в основном пожилые люди и зеленая молодежь, школьники, студенты... А мужики, люди самого рабочего, так сказать, возраста куда-то подевались. Да не куда-то, а разбрелись по миру на заработки: в Польшу, Чехию, Германию, Испанию, Португалию, Америку, в Россию и даже в Монголию... Наших мужиков везде принимают с удовольствием: и условий для жизни создавать им не надо каких-то особенных, и платить можно гроши – дешевая рабочая сила, рабы, быдло. На одной из харьковских улиц за высоким каменным забором стоит ухоженный двенадцатиэтажный дом. Ни на проходной у глухих ворот, ни на самом здании никаких вывесок. Но здесь где-то раз в неделю собираются мужики. Не очень разговорчивые, с большими сумками, с обветренными, сосредоточенными лицами. Отсюда их в автобусах увозят в аэропорт... Самых крепких, самых работящих. Поднимать чужую экономику. За границей таких самых-самых... работает сейчас более семи миллионов. В их числе и мой старший сын, бывший подводник, инженер-электронщик. В Аргентине. Туда уже переехала его жена и их двое детей. Недавно родился и третий ребенок, мальчик, который уже считается не украинцем, как его отец и мать, а аргентинцем. У нас им места не нашлось. Правда, новый президент Украины обещал пять миллионов рабочих мест и то, что уехавшие на заработки будут возвращаться на родину. Что-то наши мужики не торопятся домой... Мои – тоже.
Ющенко, кажется, обещал еще, что богатые помогут бедным. Держи, народ, карман шире... чтобы вытащили из него твою последнюю копейку. Правда, если посмотреть со стороны, то все идет так, как и должно: хочешь разбогатеть, грабь бедных. Это «благотворительное» действо богатых успешно продолжается. И потому Украина сегодня представляет собой разодранную на части страну, дышащую на ладан. Народ о нынешней Украине отозвался анекдотом... Идет разоренным селом мужик. Вдруг над его головой на бреющем полете проносится «кукурузник» и врезается в еще уцелевший дряхлый сарай. «-Яка страна, - крестясь, шепчет мужик, - такий и теракт...».
А к власти вроде пришли профессионалы, сплоченная команда революционеров. И вдруг признание Президента Украины на одной из последних пресс-конференций: «Порозуміння нуліве... просто порозуміння нема...». А как же Майдан? Там же были все такие «единомышленные» и родные. Как жарки были объятья и пылки поцелуи! Сколько было произнесено высоких слов! Или это была не армия революционно настроенных людей, а труппа заурядных артистов?
И вообще – революция ли это была? И кто вершил возведенное в высокий и романтический ранг действо? Революция – это, надо понимать, крутые перемены к лучшему. Революция, как толкует «Словарь русского языка», - коренной переворот во всей социально-экономической структуре общества, приводящий к переходу от историческо отжившего общественного строя к более прогрессивному. То, что произошло в 1991 году, провозглашение независимости нашей страны, можно отнести к революции, а то, что происходило в конце прошлого года на Майдане, далеко-далече от нее. «Прогресса» хоть отбавляй... Шума, правда, было, много. Но... пустая бочка громче гремит. Не потому ли у «революционеров» любимым музыкальным инструментом и были именно порожние бочки?
И кто «революционеры»? Народ Украины? Народ, как гласит тот же словарь – это население той или иной страны... основная трудовая масса населения страны.
На площадях была «основная трудовая масса»? Если бы это было так, то в те «знаменательные» дни не ходили бы поезда, не летали самолеты, не работало бы метро, позакрывались бы больницы, поликлиники и родильные дома, в магазинах не было бы хлеба, молока и мяса, не было бы тех же палаток, в которых обитали митингующие, теплой одежды, которая их сберегала от холода, горячей еды, которую они имели, не было бы света на площадях, если бы все остановили свои рабочие места и вышли бы колотить пустые бочки. На площадях преобладали юнцы, которые пока что ничего не способны производить, кроме шума. Если бы на площади вышла «основная трудовая масса» - не хватило бы ни площадей, ни улиц. Одни пашут, другие руками машут. Одни стоят у мартеновских печей, другие гребут жар чужими руками. Кроме набившего оскомину «Нас багато...» звучало еще и писклявое «Зеки на нары, мы йдемо на пары!» Студенты... Но почему-то в речевках у т.н. «революционеров» ни слова не было о тех, кто в то время не бил баклуши на майданах, о главных людях Украины – ее истинных тружениках.
У нас в Харькове они, люди, которых заслуженно называют солью земли, напоминали все же о своем существовании. Когда в наш город приезжал агитировать за себя Виктор Ющенко, и приверженцы кандидата в Президенты скандировали его имя, на несколько мгновений не столь уж многочисленную толпу «оранжевых» охватило смятение: площадь огласилась вдруг давно забытым, но родным для города звуком – дружным басистым хором заводских гудков. Рабочие напомнили о себе: мы тоже есть, но мы не с вами!
Кто же был у нас на площади? Не видел ни одного заводского транспаранта. Над толпой маячили таблички с надписями районных центров: «Дергачи», «Барвенково», «Зачепиловка», «Богодухов»... Подобная картина была и на киевском майдане. В основном там были представители райцентров – припомните таблички над их головами...
Газета «Голос Украины», отзываясь на торопливо написанную книжку «Помаранчевый репортаж» о «героях» оранжевых событий писала так: «Сегодня важно было как можно быстрее показать в книге главных действующих лиц мирной революции – студентов, мелких торговцев с рынков, обнищавших крестьян рядом с солидными бизнесменами, депутатами и даже людьми в погонах и другими политически неравнодушными гостями Киева, которые с каждым днем все больше чувствуют себя хозяевами страны».
Так вот, значит, кто хозяева страны... А как же те, которые в эти «оранжевые» дни оставались на своих рабочих местах, поддерживая жизнь в стране, они не хозяева?  Истинные хозяева своего слова пока  не сказали, они лишь напомнили о себе тревожными заводскими гудками.
Когда в нашей семье зашла речь о «помаранчевой революции» младший сын мой, инженер-электронщик, как-то рассеянно проговорил: «Если бы я месяц торчал на майдане, кто бы меня держал на работе и как бы я кормил семью?».
На тот предвыборный митинг в Харьков обещал приехать Владимир Кличко – не приехал, так как был занят более важными делами. Не приехал и старший Кличко, так как был еще более занят – подготовкой к ответственному бою с англичанином. В Киев они прибыли потом, когда освободились от неотложных дел.
И в Харькове, и в Киеве была на площадях и еще одна очень многочисленная категория людей – обыкновенные ротозеи, к коим относит автор этих строк, конечно же, и себя. Интересно там, где много людей, особенно там, где тебе что-то сулят, а то и дают бесплатно: шампанское, шпроты, колбасу... и массу разных благих обещаний...
Мне понравился в «Уикенде» материал «Фильм о Майдане снимает почти донецкий «пацан». Он, «пацан», молодой клипмейкер Алан Бадоев говорит: «Я лично мало был на Майдане... Как режиссер зашел. Ради интереса... Кто-то кричал: «Геть-геть!» Кто-то не кричал. Я не мог кричать, потому что не разделяю этих чувств...»
Если год назад не разделяли «этих чувств» жители половины Украины, то сегодня, уверен, не разделяет поголовное ее большинство, так как у многих после жестокого разочарования в идеалах Майдана наступило целительное прозрение. С глаз слетела наконец оранжевая пелена, люди увидели, кто есть кто, каков их недавний кумир – мессия. И какого его окружение.
Если он, президент, не смог разобраться в своих соратниках и друзьях, то... сможет ли разобраться в, так сказать, не ближайшем окружении – в своем народе, прочувствовать его боль, как свою, прислушаться к его голосу, внять его чаяниям и сделать жизнь каждого простого украинца более человечной? Если обещания остаются всего лишь словами, то народ чешет затылок: где же истина - майданная эйфория или реалии сегодняшней жизни, которые мало кого радуют..
На смену сладким обещаниям пришли горькие разочарования.
Не могу не вспомнить как в один из юбилеев независимости в телепрограмме «Семь дней» показывали краткие интервью с бывшими студентами, которые в девяностом году проводили в Киеве акт протеста против тогдашней власти. Один из них, скептически ухмыляясь, сказал: «Мы думали, что стоит сгинуть компартии, рассыпаться Советскому Союзу, стать Украине независимой , как сразу все резко изменится: нас полюбит весь мир и мы заживем по-человечески...» А другой бывший студент добавил: «Не о такой Украине мы мечтали...».
Убежден, что многие майданные «революционеры» сегодня примерно так же думают и о нынешней жизни в стране и ее президенте. В том числе и те студенты, которые полагали, что стоит сменить власть на «оранжевую» и все будет «о, кей!».
Людям наобещали златые горы и реки полные вина, а горы оказались не златыми – чадящими терриконами, а реки – пересохшими. Бандиты по-прежнему не сидят в тюрьмах, мздоимцы также обирают народ, богатые становятся еще богаче, бедные – беднее..
И сегодня произошло то, что и должно было произойти – исцеление большинства украинцев истиной, суровой правдой жизни.
Отрицательный результат, известно, тоже результат. В данном случае – парадоксально положительный. Народ уже имеет представление, яснее видит, кто есть кто и на грядущих парламентских выборах, можно не сомневаться, сделает правильный выбор, больше доверяя делам, а не словам.
Железная леди Англии Маргарэт Тэтчер в одной из предвыборных кампаний в Украине как-то сказала: «Украину можно спасти, если хотя бы на один срок придут к власти честные люди».
Такие люди у нас есть. К ним нужно только внимательнее присмотреться.

                2
Подобной холодной зимы на Украине что-то не припомню. Да, было много снега, люди ходили не по тротуару, а по траншеям. Были зимние пыльные бури, шли зимой заливные дожди и кругом был мокрый ледяной каток, но таких морозов, как в этом году еще не было – до тридцати и даже за тридцать градусов! Захирелое коммунальное хозяйство не выдержало такого натиска холода.
Одна из Донбасских газет пишет: «Холод, пришедший в город, со всей откровенностью выявил все, что представляет сегодняшний Краматорск и его управление. Рвалось все и везде. Рвались батареи отопления, теплотрассы и провода. «Рвало крышу» от бешенства, чувства собственного бессилия, от вечно занятых «аварийных» телефонов. От постоянного чувства озноба: на улице, дома, на работе... Мы видели спящих в шубах детей, переселившихся на кухонную плиту котов, расколотые холодом банки с солениями, разорванные радиаторы, черные от мороза цветы – нетопленные дома украинцев превращаются в холодильники».
От неожиданных морозов каждый день гибнут люди. В Украине появилось новое слово – холодомор. Власть старается что-то сделать и в меру своих сил делает, но обогреть Украину быстро не так просто.
Казалось бы, что в этот трудный для Украины момент должны как-то прореагировать новые лучшие друзья Украины: Америка, Грузия, Молдова, Эстония... Но что-то они не спешат чем-то помочь попавшим в беду украинцем. Как ни странно, а на мой взгляд и вовсе не странно, но на помощь пришли «клятые москали»: не особо мешкая, отправили колонны машин с электрообогревателями, теплыми одеялами, теплой одеждой. А замерзающих стариков увезли в свои Дома отдыха и различные пансионаты.
Америке, Грузии, Молдове и Эстонии, конечно же, неведома русская поговорка: друзья познаются в беде... Неведома она, похоже, и нашему новому Президенту, которого больше любят за границей, чем в родной стране.
Не знаю, может быть, это мелочь, о которой не стоит говорить и придавать ей значение... Но если бы речь шла о рядовом гражданине нашей страны, а не о Президенте Украины, можно было бы некоторые детали-огрехи и не замечать. Не все нравится людям, в том числе и автору этих строк, в поведении главы нашего государства. Я не о нашумевших взаимоотношениях  Виктора Ющенко с журналистами, которых он всенародно оскорбил – человек погорячился...
Нам свойственно следить за тем, как ведут себя публичные люди, тем более первые лица страны: как говорят, что говорят, как улыбаются, как ходят, какие им присущи жесты и прочее, что вольно или невольно могут взять на вооружение простые смертные. Нужно ли президенту страны часто напоминать тем, с кем он общается, что он Президент? Ющенко же делает это довольно  часто. Видно, первым лицом государства быть ему очень приятно и лестно.
Позволительно ли главе державы обращаться к своим подопечным прямо из президиума в зал на «ты»? Наверное, можно: он хозяин, а мы слуги, которых при надобности можно и оскорбить, чтобы лишний раз не своевольничали. Сквозит в облике нашего президента высокомерие, несдержанность и грубость. Не таким на Майдане виделся народу кандидат в президенты.
Свое превосходство над другими В.Ющенко не преминет подчеркнуть и при общении с равными по рангу. Так, во время его недавней поездки в Японию, встречаясь с руководителем страны восходящего солнца, Ющенко мягко подтолкнул высокопоставленного японца в спину, гость - хозяина. Подталкивание в спину – дружеский жест старшего, приятеля, покровителя, хозяина положения, но не гостя и тем более просителя.
Неловко было за нашего Президента, что играет он не ту роль, да еще в гостях у правителя великой державы, которую знает и почитает весь мир, а он же - глава пока еще очень бедной страны, которую далеко не все способны отыскать на карте мира.
Рядовому гражданину Украины негоже подсказывать Президенту, как вести себя в той или иной обстановке, но ведь о нашей стране и о каждом из нас судят по нашим правителям, более того – по первым лицам государства. Имидж Президента – это имидж его страны.
Будь Президентом Украины автор этих строк, взял бы на вооружение стиль утонченной простоты. Такая манера общения больше бы соответствовала первому лицу нашей развивающейся державы.
Так и хочется посоветовать пану Ющенко: не воспринимай себя слишком серьезно, сегодня ты глава государства, а завтра…просто пан…

                3
Времена массовых волнений, похоже, прошли, но в Харькове, как и в других городах Украины, периодически то тут, то там возникают группы людей с плакатами и транспарантами, что-то доказывают, что-то требуют.
Вот собрались возле одного из райисполкомов пикетчики с красными знаменами, коммунисты или социалисты. На транспарантах уже забываемое «Ленин жил, Ленин жив, Ленин будет жить!», «Прочь грязные торгашеские руки от памятников Великому Ленину!» И – истое: «Ты записался в народное ополчение?».
«Сопротивленцы» - пожилые люди – прошествовали потом к зданию обладминистрации. Прохожие, в основном молодежь, провожали по-боевому настроенных стариков такими улыбками, какими взрослые одаривают шаловливых детей: и жалко, и горько... неужели они, эти «красные» старики не понимают, что их бронепоезд ушел, что паровоз их давно уже не летит вперед и даже не стоит на запасном пути, а ждет переплавки во что-то новое и более подходящее для нормальной жизни.
«Отцы», точнее, деды «сопротивляются», «дети», я слышал, говорят: «- На одних эмоциях в лучшую жизнь не въедешь...» И не митингуя, что-то делают, прокладывая в «светлое будущее» свои пути-дороги.
…Возле центрального рынка, который называется Благовещенским, к автостоянке припарковывается сияющий хромом джип. Его владелец, ухоженный мужчина лет тридцати в расстегнутой черной рубашке, с массивной цепью на груди, браслетом на запястье и столь же внушительной печаткой на мизинце (надо полагать, что все это из благородного металла), оставляя машину, грозно наказывает парковщику:
-Смотри, чтоб не поцарапали!
В глазах хозяина джипа нескрываемое беспокойство: рядом снуют машины самого низкого пошиба – старые «москвичи», видавшие виды «копейки» и даже похожие на консервные банки зажившиеся «запорожцы» - базар есть базар. Как сюда занесло господина – джипа, совершенно непонятно. Зато понятна тревога его владельца. Уходя куда-то, он и раз и другой оглядывается на свою машину и в глазах его столько беспокойства, что даже жалко человека стало: бедненький, так переживает...
Мы с супружкой, нагруженные сумками, поджидаем свой транспорт – трамвай. Вскоре он появляется и на лицах у таких же как мы радость: трамвай прямо из депо – пустой! Значит,  все мы будем ехать сидя... Торопливо погрузились, расселись, как господа. Лица у всех пассажиров счастливые. Не то, что у владельца джипа...
Так кто же счастливее: богачи или мы, бедные:
...Продана с аукциона «Криворожсталь» - самый крупный в стране, а может и в Европе, комбинат, выпускающий металл. Достался он немцам, у наших не хватило бабок. Двадцать четыре миллиарда с лишним... гривен... почти пять миллиарда долларов! Колоссальная сумма. Куда она пойдет? Простому человеку непонятно, хорошо это или плохо, что завод отдан в частные руки да еще чужакам. Время покажет...
С интересом наблюдал за торгами. Кандидаты в хозяева манипулировали сумасшедшими суммами. Самая маленькая из них была в сто тысяч миллионов гривен. Взмах руки и претендент на приобретение лакомого жирного куска добавлял еще сто тысяч, а то и сразу миллиард гривен. А мне вспомнилось, как я радовался, когда нашел гривенник, и как огорчился, когда в подземном переходе метро увидел на полу полтинник, хотел поднять его и только шкрябнул пальцами по полу – монета оказалась вмурованной в бетон...
Кажется, ощущаю капитализм...
Всех волнует вопрос: куда пойдут деньги от приватизации металлургического гиганта? Президент говорит, что пойдут на развитие экономики. Социалист Александр Мороз говорит, что этот комбинат так же, как и другие крупные предприятия, создавался за счет народных денег. И что их нужно возвратить народу, отдать деньги людям, у которых государство украло сбережения. Это было бы правильно. Но народу опять покажут смачную фигу. Народ подождет. Жила бы страна родная и нету других забот.
...Некоторые представители украинской власти уже ездят в Москву с переводчиком (председатель правления «Нафтогаз Украины» А.Ивченко). Как это назвать? Националистический маразм? Пан Ивченко знает русский, как и все украинцы, даже западные… Путин ездит в Германию без переводчика и в бундестаге делал доклад на немецком языке...
Еще маразм…Накануне новых выборов дабы заставить крымчан быстрее перейти с русского на украинский язык Правительство решило списки избирателей печатать на государственном языке – украинском.
Многие будущие избиратели не могут себя найти в списках, так как для ускорения дела перевод паспортных данных осуществлял компьютер. Филипп стал Пилипом, Скворцов – Шпаком, Коростелев – Дыркачем, Кожевников – Шкиряником... Неужто радетелям риднои мовы важнее национальный выгляд ответственейшего документа, чем нормальное проведение самих выборов?
…Власть решает: праздновать или не праздновать годовщину «оранжевой» революции. И в каком виде народу это преподнести. Первый Президент Украины  Кравчук предлагает такой вариант: «Политики, которые раздавали год назад обещания на Майдане, должны на годовщину «помаранчевой революции» прийти на Майдан, низко склонить голову перед всей Украиной и извиниться за невыполнение своих обещаний». И сказать должны приблизительно следующее: «Мы видим свои недоработки, свои ошибки и теперь еще раз клянемся, что будем выполнять свои обязательства, а если не будем, через год мы сложим свои полномочия и уйдем».
Власть оранжевых начало майданных событий решило возвести в праздник. Отныне (надолго ли?) в Украине 22 ноября будет называться День Свободы. Народ, правда, смутно понимает, что именно ему преподнесли на подносе вместе с этим сладким словом. Независимость мы уже получили. Теперь еще и свободу. Чего? Материться в открытую? Украинские лингвисты уже готовят словарь украинских матюков. Будут учить народ ругаться по-украински как будто для выражения своих чувств нам не хватает обычного русского мата. Чем-то должны заниматься ученые. И их начинание поддержано: и в ругательствах мы будем выражать свою национальную принадлежность и еще дальше отдалимся от клятых москалей. Станем еще свободнее…
В прессе спорят, насколько этот день – праздник. Многие говорят: такой же день, как и все другие… Майдан тянут в праздники за уши.
Одна из западных газет, как сообщила радиостанция «Би-би-си», на годовщину оранжевых, откликнулась статьей под заголовком «Разочарованная Украина празднует годовщину своей революции».
В Крыму, как когда-то на параде Победы воины бросали поверженные фашистские знамена, так сегодня ветераны Великой Отечественной войны кидали наземь оранжевые флаги. О каком единстве можно говорить?
В Донецке этот день прошел под лозунгом: «Год Майдана – год обмана».
Что будет через год?

4
В воскресенье, ставя дату на письме другу (07.11.05), для точности заглянул в календарь и понял, что на день ошибся – сегодня 6 ноября… Шестое ноября?! Так завтра же… А что «завтра же»? Понятно, что – седьмое. Праздник, что ли? Вот именно – что ли… Праздник 7 ноября, то есть Великой Октябрьской революции несколько лет назад властью отменен, в календаре эта дата давно уже не красная, но люди по привычке еще как-то отмечают ее, во всяком случае помнят. Правда, все меньше остается тех, кто этот день считает праздником. В основном это  старики.
Из местной прессы выудил информацию, что завтра народ должен собраться на митинг в девять утра. Я тоже хотел пойти, но попал на площадь не к девяти, а к десяти – думал, будет самый разгар праздника. Город выглядел совсем не праздничным, очень даже будним. На площади десятка полтора стариков с палочками и замусоленными сумками. Среди них постаревший бывший депутат Верховного Совета СССР, славившейся своей корявой речью, Сухов, таксист по призванию. Он рассказывал людям о  том, какие дворцы строят для себя депутаты, сколько они получают и какие у них будут громадные пенсии.
- Тут что-то было? – спрашиваю одного из стариков.
- Ничего не было…
- И митинга не было?
- Не было.
Очень непривычно: 7 ноября, 88-я годовщина Великой Октябрьской революции и… в городе ни малейшего намека на праздник… Ни знамен, ни транспарантов, ни празднично одетых людей, ни красных бантов на их одежде, ни торжественной музыки, ни лиц. Возле затоптанной клумбы, правда, пристроился на маленьком стульчике щуплый седенький баянист с двумя ромбиками на лацкане пиджака, свидетельствовавшие о его двух высших образованиях. Чтобы привлечь внимание сердобольных прохожих, он яростно рвал меха, извлекая из них что-то похожее на Марсельезу. В широко распахнутый футляр, стоявший перед уличным музыкантом, изредка падали монетки, чаще белые, которые сейчас никому не нужны. Люди давно уже не поднимают 1-2 и 5-копеечные монеты – на них абсолюно ничего не купишь.
Среди толпы митинговавших с постным выражением на лице двигался туда-сюда высокий старик, держа перед собой потертую урночку с надписью: «Сбор средств в фонд рабочего движения Трудовая Украина». Пожертвования никто не бросал. Как говорят сегодня: богатых у нас много, щедрых мало…
Над площадью, в поисках пищи, носились стайки голубей. Попотчевав, они садились отдыхать на забытый монолитный памятник борцам за власть Советов, «украшая» головы и плечи героев революции обильным пометом.
Небольшой праздник все-таки в этот день состоялся. Оказывается, во второй половине дня на площади собрались на митинг, посвященный очередной годовщине революции коммунисты и приверженцы партии «Союз». Тут были и красные знамена, и транспаранты, и лозунги, и горячие речи, и шествие по главной улице города, и пикет у здания горисполкома, и соответствующие времени требования лучшей жизни. Правда, не было ни одного знакомого лица из тех, кого когда-то мы привыкли видеть на трибунах: бывших партийных секретарей, членов обкомов, горкомов, райкомов, верхушек КГБ и МВД и прочих представителей старой власти. В партии были не дураки. Пятнадцать лет назад, вмиг сориентировавшись, они из преданных и ярых служителей коммунистических идей сходу переделались в хватких степенных бизнесменов и банкиров. Перестройка состоялась поистине на высшем уровне. И им ли, нынешним преуспевающим новым украинцам, место в этой серой замызганной толпе сломленных, униженных и оскорбленных?
Все так, все правильно. Только грустно и больно было смотреть на собравшийся на площади народ. Была, правда, здесь и горсточка молодежи, десятка два не очень уверенных в себе комсомольцев. Но в основном же, праздновали, если это можно назвать праздником, старики. Так что уйдут они, уйдет и этот когда-то самый большой в стране Советов праздник. И не надо, как поется в песне, об этом печалится, тем более не надо гнать события и выталкивать из жизни стариков. Да еще свысока смотреть на них со снисходительными улыбками. Оглянитесь, молодые, вокруг… Все, что вы видите, все чем вы пользуетесь – это сделано их руками, когда-то молодыми и сильными. Не отбирайте у стариков последнюю радость!
 В этот день привлекла мое внимание заметка в одной из газет: «М.Горбачеву в Германии вручена Аугсбурская премия мира за 2005 год. Разрушитель СССР, перевертыш получил 10 тысяч евро за «большой вклад в дело мира и преодоление конфронтации между Востоком и Западом». Информация вышла под заголовком: «Премия мира – предателю».
Интересно, бывший Генсек КПСС праздновал годовщину Великого Октября? И что в этот день он пил: русскую водку или американские виски?
Пол-Украины сегодня живет другой революцией, так называемой, оранжевой. И цвет-то не наш – заморский… И идеи не наши – заморские И революция ли то была?
Впору вспомнить слова Николая Бердяева: «Революция всегда есть в значительной степени маскарад…»
 
                5
Поздно вечером передавали интервью с Лазаренко, бывшим премьер-министром. Он сейчас в Америке, уже на свободе и собирается вернуться в Украину, чтобы продолжать заниматься политикой. Честно говоря, мне не особенно хотелось слушать его, но было любопытно посмотреть на него – какой он сегодня. Пять лет назад он, обзаведясь паспортами восьми стран и прихватив очень много миллионов долларов, сбежал за границу, где его поймали и посадили за решетку, как вора. Говорят, что он замешан еще и в двух убийствах видных людей. Пока вроде не доказано. Выпущен на свободу под залог.
Корреспондент поинтересовался его капиталами. Сумму он, конечно же, не назвал, слегка кокетничая, сказал, что у него  не столько денег, сколько у некоторых украинских олигархов, не миллиарды… Как будто бы сотни миллионов – это мелочь. Для таких как он – конечно, мелочь. Если только один дом в Сан-Франциско он купил за шесть миллионов долларов…
Помню, ходил он с высоко поднятой головой – хозяин страны… Сейчас у него вид пресмыкающегося. Улыбка заискивающая. Толком ничего не сказал, все вокруг да около. Опять будет лезть в парламент. Господи, подумалось, и вот этот… не хочу оскорблять заочно… собирается руководить нами, что-то обещать, какие-то законы предлагать. Поучать жить… У летчиков есть классная поговорка: хорошо учит летать тот, кто сам летает. Таких летчиков, как Лазаренко, Украине не надо.
Подумалось еще и о том, что в парламенте более трехсот миллионеров. Чьи они будут защищать интересы, народа? Вряд ли. Своя рубашка ближе к телу. Зачем такие депутаты? И почему они называются народными? Что Лазаренко сделал для народа? Увез его деньги в Америку?
Будь моя воля, отменил бы эпитет «народный», как не отвечающий действительности. Есть депутаты районного совета, городского, областного. Пусть эти будут республиканскими. А то – народные… Пусть еще заслужат это звание, как заслуживают его артисты, художники. Быть может, когда изберут вторично, получат признание народа – тогда и будут называться народными депутатами, а то только появился и сразу герой. Пусть сперва покажут, кто есть кто и кто каков.
Еще о народных депутатах. С сентября 2005 года они стали получать в четыре раза больше. Если раньше у них была зарплата 4000 тысячи гривен, то теперь ее увеличили себе до 16-18 тысяч. Правда, говорят, что многие депутаты не приходят за зарплатой по нескольку месяцев…
Поразила еще одна цифра, обнародованная по телевидению. 80% украинцев получают пенсии триста с лишним гривен. Но есть у нас категория людей, которые получают по несколько сот тысяч гривен – вот это демократия!..
На днях был в пенсионном фонде и после его посещения появилось желание написать небольшой репортаж под заголовком «Униженные и оскорбленные». Не писал потому, что знал – нигде не напечатают. Напечатаю сам… то, что перед глазами то…
Солнце еще не встало, а они уже на ногах – сутуленькие, седовласые, простенько одетые. У одних в руках потертые сумки, у других видавшие виды папки и обыкновенные целлофановые пакеты, в которых хранится самое дорогое: трудовые книжки и куча всяких разных справок. Для очень важного – перерасчета пенсий. Я тоже хочу восстановить справедливость. Когда-то бывший секретарь обкома по идеологии Сероштан на собрании в союзе писателей покритиковал меня за то, что на литературных выступлениях я заработал, как он считал, лишние деньги. Для пишущей братии тогда это был один из видов заработка – встречи с читателями, книги ведь выходили не каждый год… При оформлении пенсии мне сказали, что этот вид заработка не входит в расчет будущей пенсии. А потом через десять лет оказалось, что входит… Вот и решил восстановить справедливость.
Дело это оказалось очень непростым. Желающих получать столько, сколько положено – масса, а тех, кто обязан это делать, инспекторов райсобеса, всего несколько человек. И принимают они не каждый день и не весь рабочий день, а полдня. Если прийти к началу рабочего дня, можно и не попасть на прием. Потому-то люди и занимают очередь чуть свет.
У двери кабинета инспекторов толкучка. За порядком следит молодчик в черной форме и тельняшке. Время от времени своим могучим телом он оттесняет немощных стариков и старушек. Да еще и глумится над ними.
- Сейчас вам вынесут бутерброды с икрой!.. Станьте в очередь как положено!
- И не стыдно вам, молодой человек…
Не стыдно. Он входит в раж и громогласно объявляет:
-Военное положение в городе!
Похоже, ему очень хочется командовать. И он измывается еще изошренней:
- В здании террористы! – на лице молодого стража порядка написано самодовольство, он снова давит на стариков, оттесняя их от заветной двери, за которой Справедливость и плюс несколько гривен к пенсии.
Террористы… Такие страшные шуточки позволяют себе блюстители порядка в то время, когда совсем недавно террористы в московском театре взяли в заложники более тысячи человек, из которых несколько сот погибли. Хороший юморок, поистине солдатский и в духе времени.
Старики под натиском могучего молодчика отступаются, падают. Кто-то хрипло и сдавленно произносит:
-Дубинки бы еще им в руки!
Может, будет и такое.
Еще год назад райсобес находился в хорошем здании в центре города. Там было много кабинетов и никакой очереди. Здание приобрел кто-то из богатых,под магазин, а пенсионеров выселили на задворки в неприспособленное для подобных дел теснющее помещение. Кому нужен отработанный материал – пенсионеры?

  Глава вторая
1

Страну лихорадит очередная предвыборная кампания – 2006 года. Зашились с газом. Россия, продававшая Украине газ подешевке, увеличила цену почти в пять раз, приблизив к европейским. Украина в шоке: что же это вытворяет Россия? А Россия отвечает: мы в разводе, вы независимые теперь вот и живите как живут все европейские страны – платите как все.
Дружбу с Россией Президент Украины поменял на дружбу с Грузией, Молдовой, Эстонией и, конечно же, с Америкой. Они нам помогут… дожить до ручки…
Путин ездит по России наводить порядок, в Якутию недавно полетел, где сегодня мороз до пятидесяти градусов. Наш же Президент отбыл в Казахстан на инаугурацию Назарбаева. А Верховная Рада в это время отправляет в отставку «самое профессиональное» свое правительство.
Президент Ющенко похоже, не по душе не только сторонникам Януковича но и своим бывшим соратникам по Майдану. Кажется, президентство Ющенко движется к закату. Неспроста российский сатирик Михаил Задорнов недавно пророчил со сцены: «Эта бледная с косой (Юлия Тимошенко) Ющенко еще достанет!»
Уже достает. Правда, Юля слишком хитра и коварна и вряд ли она пустит вперед себя Януковича… она жаждет быть первой в стране.
  …До выборов остается несколько дней. Ко всем предыдущим выборам я как-то относился более уважительно, что ли. И думал больше о них, и толкался на площадях, и что-то писал. К нынешним почти равнодушен. Почти потому, что все-таки есть у меня своя позиция, я знаю, за кого буду голосовать, точнее – за что: за дружбу с Россией, за не вступление в НАТО, за русский язык, как второй государственный.
А равнодушен потому, что чем больше я узнаю политиков, тем меньше им доверяю и уважаю. А Парламенте в общем-то собрались не представители народа, не  н а р о д н ы е  депутаты, а люди, которым удалось в трудное время ухватить Бога за бороду и по хребтам простых людей вскарабкаться к вершине, на которой стоит корыто со сладкой похлебкой. Как можно назвать депутатов народными, если у них нет ничего общего с народом, чуть ли не все в Верховной раде миллионеры.
Грустно, что у нас столько партий, чуть не полторы сотни. Мало того, сами партии раскалываются, делятся. Рух разбился на несколько партий, социалистов теперь две партии, социал-демократов – две, даже пенсионеров – две, одна просто партия пенсионеров, другая -  партия защиты пенсионеров. Почему бы не стремится к объединению? Достаточно было бы трех партий: правых, левых и центристов. Но у нас свой, украинский менталитет: каждый хочет подержать в руках булаву – все хотят командовать… Не потому ли так паскудно мы живем, что никто не хочет работать, все хотят руководить, полагая, что рукой водить – это и есть главное дело.
Неприязнь к политикам вызывает и их идейное непостоянство и продажность. Вчера ты был коммунистом, сегодня стал  националистом, вчера был комсомольским вожаком, сегодня… кем только не поперебывал… Депутаты перебегают из партий в партию, из блока в блок… Ну, ладно, переходят футболисты из одной команды в другую. Но там у них ограничено поле действия – футбольное, а здесь – вся страна, чуть ли не пятьдесят миллионов человеческих судеб!
Люди ко многому привыкли: к постоянному обману, нищете и даже к безысходности. Но невозможно привыкнуть к тому, что кругом все вершат деньги. Политику – тем более. Как можно уважать того или иного депутата, если он за деньги проголосует не так, как следовало бы, а как его попросили.
Чтоб не нести отсебятину, приведу выдержку из одной центральной газеты, где беседовали с народным депутатом Украины Василием Надрагой.
Корреспондент: «Хоть вы и говорите, что вам ничего не надо, но… Это ж не тайна, что многие финансовые вопросы свободно решаются вашими коллегами. Перешел из фракции в фракцию – что-то получил. Проголосовал «как надо» - взял определенную мзду… Вы с этим не сталкивались?
-Мне предлагали.
-А вы, конечно, отказались. Тем не менее можете ли  сейчас огласить сумму? Мне называли суммы «предложений» - от 50 тысяч до 300 тыс. долларов. А Тарас Черновол уверял, что ему «давали» 2 миллиона, но он отказался. Сколько ж давали вам?
-Буквально на третий день после избрания депутатом предлагали за вхождение в одну из фракций 150 тыс. долларов. Недели через две – уже 250 – тыс. А когда я написал заявление и пошел к Литвину…
-Бесплатно?
-Ну конечно! Так вот тогда со мной еще раз встретились.
Предложили 500 тысяч. Сказали: подумай, хватит тебе полмиллиона? А потом называли меня не совсем умным человеком. Это звучало так: «Ну, мужик, если тебе даже 500 тысяч мало, тогда нет смысла с тобой дальше говорить».
Хорошо, что есть и такие депутаты, непродажные. Хотя кто будет трезвонить на всю страну, что продался?! И сколько тех, которые меняют партии, блоки и фракции, как перчатки!
В Союзе писателей один из людей, которые владеют информацией, недоступной для большинства, бия себя в грудь, сообщил, что один из наших харьковских, очень не бедных людей за то, чтобы его включили в списки энного блока, заплатил 20 миллионов долларов! Такие вот копеечки крутятся в верхах, в частности, в политике…
С приходом так называемой «незалежности», обретением мнимой свободы такие понятия как стыд, совесть, порядочность напрочь утрачены. Теперь всем правит доллар.
Я бы с удовольствием не пошел на выборы – р а з у в е р и л с я  в так называемых «слугах народа». Но и не голосовать нельзя… Есть все-таки надежда, что к власти придут люди, которые будут думать не о том, как набить себе карманы, а как помочь тем обобранным, униженным и оскорбленным, которые не потеряли еще веру в хороших людей и торжество справедливости.

                2
И вот выборы состоялись Победила Партия регионов во главе с Виктором Януковичем. Я тоже голосовал за них.
Новые выборы еще раз показали, что, к сожалению, Украин-то две: восточно-южная и западная. А еще точнее – три. Выделилась еще и центральная. Самая маленькая, судя по числу избирателей, оказалась западная, где полдесятка мелких областей, проголосовавших за пропрезидентскую партию «Наша Украина». Итак, большинство за Януковича, на втором месте Тимошенко, на третьем «Наша Украина». Так что Ющенко можно считать президентом кусочка Украины – западной.
Выборы еще показали и то, что личные интересы политических лидеров зачастую бывают для них важнее интересов всего украинского народа. Очень неприятно слушать ложь высокопоставленных лиц, очень неприятно чувствовать, что тебя, простого смертного, держат за дурака. Не понимаю тех, кто взахлеб расхваливает Юлию Тимошенко и готов носить ее на руках. Мне она кажется человеком  неискренним и недобрым. С самого начала к Януковичу я относился и отношусь с доверием. И никакой черный пиар, наводивший тень на лидера регионов, не в силах был оттолкнуть меня от этого человека.
Не знаю, станет ли премьер-министром Янукович. Мне кажется, что если Президент попросит его уступить место главы правительства кому-то другому… Виктор Федорович уступит. Ради благополучия Украины. А вот Тимошенко зубами будет вырывать себе кресло премьер-министра, а потом и Президента страны. Премьер-министр, кроме всего прочего, должен быть и человеком покладистым, который не держал бы камня за пазухой и вел бы политику не разъединения, а  компромиссов и объединения.
Все с нетерпением ждут – какого цвета будет коалиция и кто станет во главе правительства.
В эти дни в Украину, точнее, во Львов приехал президент Польши, пресса говорит, что послушать музыку… Кто верит прессе, то есть верит и польскому президенту. Но не обязательно иметь ума палату, чтобы не догадаться об истинной цели визита высокого западного гостя. В одном из интервью он, кокетничая, сказал, что его любимый цвет голубой, но сегодня он предпочитает «помаранчевый»… Приехал поддержать в выборе цвета украинского президента, подсказать, подтолкнуть к оранжевому. Боюсь, что Ющенко поддастся западным советникам и приказчикам и сколотит оранжевую коалицию. Это будет конец единства Украины и ее экономического роста. Юлия Тимошенко окончательно разобьет Украину на части, чему Запад только порадуется, ослабит экономику и потом «достанет» - таки и самого президента. Протягивая руку «этой бледной с косой», Ющенко, как президент, протянет и ноги…
Так называемый внештатный советник президента Борис Немцов на вопрос, как он думает, кто будет премьер-министром, российский друг Ющенко, смеясь, ответил:
- Можно, я скажу, кого бы я не хотел видеть на посту премьер-министра? Юлию Владимировну. Не потому что не люблю ее, она выдающийся талантливый человек. Но слишком разрушительно действует на украинскую экономику…
Так считают многие. И автор этих строк – тоже. Кто же кого победит: президент или «бледная с косой»? И когда же наконец начнет выигрывать народ Украины?

                3
К удовлетворению и радости одних и к яростному неудовольствию других, Правительство Украины возглавил Виктор Янукович.В одной из газет появились стихи:
Не нужен нам берег турецкий
Америка нам не нужна,
А нужен нам парень донецкий,
Которым гордится страна!
О гордости, конечно, говорить преждевременно, однако у народа появилась еще одна надежда, что, наконец-то их жизнь кардинально изменится…
Какой же приняло страну новое правительство? Достаточно сказать, что за пятнадцать лет независимости Украина не достигла уровня промышленного производства 1991 года – отсюда и все прорехи: в экономике, науке и культуре и даже в политике – Украину пока и в перспективе не видят в составе Европейского союза.
Страна досталась новому правительству не в лучшее время и не в лучшем виде. Что сегодня мы из себя представляем?
Если о процветающей Америке принято говорить, что это страна неограниченных возможностей, если СССР был напротив – ограниченных возможностей, то о нынешней Украине можно сказать, что мы – страна упущенных возможностей и утраченных надежд.
В одном из латиноамериканских телесериалов, жена, видя, что ее супруг облачается в неопрятную одежду, в сердцах восклицает: «Что ты напялил на себя эту дерюгу – мы что, в Украине живем?» Такими мы выглядим в глазах жителей даже не самых преуспевающих стран.
Есть в стране и то, что греет душу. Прохожу по нашей знаменитой своими размерами площади Свободы и вижу у одного из самых солидных зданий непривычную картину: вместо людей в военной форме полно народа, молодежи в гражданском… На фасаде трепещет на ветру транспарант «Виват, Каразинский!» Сколько помню, это было военное училище, академия… Кто здесь только не учился… И наши советские курсанты, и поляки, и венгры, и югославы, и даже афганцы и прочие…
На здании несколько в стороне от входа скромная мемориальная доска из черного гранита, которая вещает о том, что пятьдесят лет в этом здании действовала военная инженерная радиотехническая орденов Октябрьской революции и Отечественной войны академия противовоздушной обороны… Харьковчане называли ее коротко и просто: ракетная академия.
На более видном месте и более крупно написано: «Харьковский национальный университет имени В.Н.Каразина».
Прохожие останавливаются, смотрят с одобрительными улыбками.
Кто-то говорит: « - Вот это перемены!»
Надо бы добавить: не только перемены, но и перекосы. Военных Вузов в Украине предостаточно, офицеров наклепали – девать некуда. А генералов скоро будет больше, чем рядовых солдат. Гражданских Вузов тоже – хоть отбавляй. Все лезут в юристы-финансисты-менеджеры, все хотят указывать, считать деньги и судить, а вот производить своими руками конкурентно-способную продукцию охотников мало. Уже испытывается острый дефицит на рабочие профессии. Днем с огнем не сыщешь высококвалифицированного токаря, слесаря, сварщика, фрезеровщика, монтажника… Вместе с заводами позакрывались и профессиональные училища, которые готовили рабочие кадры. Рабочие ныне не в моде. О рабочих династиях уже и не вспоминают – они уничтожены, как пережиток советского строя. Исчезло из лексикона слово «наставник». Наставляют нас другие, оттуда, из-за океана. Это люди прекрасно видят, не видит власть или не хочет видеть.
4

Пока будет решаться судьба коалиции, поведаю о том, что у меня болит – о поражении  партии СДПУ(о), которого я никак не ожидал и к которому в какой-то мере по воле рока повинен и ваш покорный слуга. Я всей душой относился к партии социал-демократов, но проголосовал все-таки за Партию регионов, так как считал, что потом, после выборов, эти две партии все равно будут вместе. Я не считаю себя отступником – ведь принципиальных разногласий в этих двух партиях нет, они – партии-близнецы. Стало быть, им нужно было объединиться еще накануне выборов. Мне кажется, социал-демократы  слишком уж доверились своему партийному лидеру Леониду  Кравчуку – переоценили, к сожалению…Молодой талантливый политик харьковчанин Михаил Добкин вовремя сориентировался и перешел официально в лагерь регионалов. Я бы этот его шаг не осуждал, мысленно я сказал себе: правильно сделал.
Если быть до конца откровенным, то, положа руку на сердце, не без боли скажу, что я тоже чуть было не перешел в партию регионов. Уже и заявление лежало на столе, правда, не заполненное и никуда не отнесенное. Кое в каких вещах я  постоянен. По отношению к партиям – тоже. Да пусть простит взыскательный читатель за повтор, но напомню, что при советской власти, имея все возможности без всяких усилий стать членом коммунистической партии, я и полшага не сделал к тому, чтобы обрести для многих заветную красную книжицу. А когда Советский Союз рухнул и стали возникать многочисленные партии, которых на данный момент более ста, я долгое время не собирался отдать предпочтение ни одной из них, так как мало доверял их искренности, в каждой видел стремление постоять на капитанском мостике и минимум заботы о простых людях.
Но в одну из партий я все-таки вступил. По двум причинам. В ней когда-то были такие приятные для меня люди как Иван Франко, Леся Украинка и Владимир Короленко. А сегодня членами партии социал-демократов являлись люди, которые очень много сделали для нашей семьи – бескорыстно и мы, то есть моя супруга, сын и я, дабы сделать хоть что-то хорошее в свою очередь и нашим прекрасным друзьям, стали с ними в один строй. Да и слова «социал» и «демократы» не расходились с нашим мировоззрением.
А потом мы познакомились ближе с однопартийцами, с руководителями партии, с такими душевными людьми, как Владимир Шепетин (председатель харьковской областной организации  социал-демократов) и его помощницей Светланой Бабухиной. Нищему писателю они помогли издать довольно солидную книгу – «Украинский пейзаж». Я написал десятки писем: мэру города, губернатору, российскому послу, директорам крупнейших заводов, о которых когда-то писал книги, народным депутатам, банкирам  – никто даже не ответил… А эти люди, во-первых, прочитали объемную рукопись, во-вторых, сказали: будем печатать… и в-третьих, обещание выполнили! Низкий поклон вам Владимир Леонидович и Света!
А потом судьба свела еще с одним социал-демократом, ныне, правда, представителем партии регионов Михаилом Добкиным. Написалась у меня другая книга – «Последние свидетели войны», о детях войны». Тоже стал обивать пороги состоятельных людей. К тем, кто мне уже один раз помог, я не пошел – совестно было. И тоже всюду отказ. К мэру города на прием попасть не мог. Записался в одному народному депутату своего, Дзержинского района, не успел переступить порог приемной, как услышал упредительное: денег у нас нет. Ладно… Видел возле клуба Союза писателей красивую дверь с табличкой другого народного депутата. Зашел в приемную, меня спросили, в каком районе я живу. Узнав, что не в этом, Киевском, не весьма вежливо и как мне показалось, даже с некоторой брезгливостью, во всяком случае с нескрываемой неприязнью ответили: «У нас своих хватает…» То бишь, просителей. Чужак ушел не солоно хлебавши.
Но рукопись лежит – воспоминания десятков людей – последних свидетелей войны. Одна из героев книг, боец по жизни Светлана Ивановна Солодовник, предложила: давайте сходим к Добкину – народному депутату, говорят, что он очень душевный человек, многим помогает и принимает до последнего посетителя - хоть сто человек. Я - Светлане Ивановне: но я ведь из другого района… Она вспыхнула: а война шла что – по районам?!..
Одним словом, принял он нас и не спросил писателя, из какого он района. Очень внимательно выслушал. Поговорили о нынешней жизни тех, чье детство выпало на войну, вообще о жизни поговорили… Я удивился - он нас не торопил, я видел  по глазам , что этот депутат готов помочь нищему писаке  не взирая даже на то, что проситель-то  из другого района города… А недели через две раздается из приемной народного депутата Михаила Добкина звонок: здесь вам на книгу немного денег…приезжайте – получите…
Вышли и «Последние свидетели войны». Благодаря и одному из тогдашних социал-демократов.
Сегодня Михаил Добкин – мэр города. Мог ли я голосовать не за него лишь потому, что он стал членом партии регионов?
Ума не приложу – в чем просчитались социал-демократы…Но я остаюсь с ними, не столько с членами одной партии, сколько просто - с хорошими людьми… И - с Владимиром Короленко, которого его современники  считали совестью эпохи, человеком светлого духа, праведником. А Луначарский в беседе с Р.Ролланом высказал мысль, что если бы в России надо было избрать президента, то он выдвинул бы кандидатуру Короленко.
Больно за наших украинских социал-демократов. Больно вдвойне потому, что социал-демократы – это Европа.
…Радио Би-Би-Си сообщило радостную весть: уходящий после выборов в отстой батальон народных депутатов, оставшись без работы, не будет собирать бутылки и рыться по мусоркам, каждому бывшему народному избраннику  будет определена постоянно действующая стипендия, которая с различными надбавками составит, правда, всего-навсего 120 тысяч гривен в год. Маловато, конечно для людей, которые и не каждый месяц приходили за зарплатой. Но все равно приятно, что родное правительство думает о людях, о самых главных гражданах нашей страны –народных депутатах, верных слугах народа.
Интересно, что думает по этому поводу  и сам Господин-народ, который, оставшись без работы, получает пособие в сто раз меньше?    
Мне кажется, что люди скоро перестанут ходить на выборы…















ПЕСЧИНКИ ИСТОРИИ

Глава первая

1
Наша жизнь настолько пестра и стремительна, что порой не успеешь сосредоточиться на предмете внимания, как он уже – унесенная ветром песчинка истории. Поэтому и хочется порой хотя бы просто зафиксировать ту или иную примету быстротечного времени – частичку реальности.
…Похоже, что Украине для своей истории недостает ярких событий и личностей. Посему служки истории лезут из кожи, чтобы что-то откопать эдакое  героическое. Вчера вечером слушал по приемнику программу «Культура». Начала не застал, но понял, что речь шла о героических делах украинских гусар. И дальше говорилось о легендарном воине и поэте Денисе Давыдове. Он, мол, служил в Ахтырском полку. Здесь подключился радиослушатель и начал было пояснять, что служил он не Украине, а… На этих словах радиослушателя отключили. Всем ясно, кому тогда служил Давыдов. Просто работники радио всячески избегают слов «Россия», «русские», если это не в пользу Украины. Это торопливое отключение радиослушателя еще и еще раз говорит о том, насколько наше прошлое переплетено, Украины и России и великое преступление разграничить наши судьбы, разъединить истории…
Тогда давайте будем делить Гоголя и Даля. Да пора бы подумать и о Шевченко. Он же любил Петербург и писал много по-русски и русские его выкупили!
…Праздники, как и люди: одни  уходят, другие приходят.
Только праздник ли это? Можем ли мы вслед за великим Гоголем сказать, как он писал в «Ночи перед рождеством»: «На всех лицах, куда ни глянь, виден был праздник»?
6 декабря праздник. Какой? Говорят День защитника. Больше чем уверен, что девяносто девять процентов украинцев не знает такого праздника. 23 февраля – да, праздник, мужской, армейский.
Наш новый праздник День Свободы – не день победы. И потому что это ничья пока не победа. Разве что Америки… И вряд ли новый праздник приживется у народа. Торжествовать-то  пока нет причин, и настроение у людей было не такое, как бывало у тех, кто праздновал всенародный  праздник День Победы.
Всенародные  праздники стараются изжить, и изживают, как День Победы, солдатский мужской праздник 23 февраля  да и женский 8-е Марта постепенно затушевывают - стирают , вытравливают все  дорогое нам, родное, кровное. А взамен насаждают, всучивают то, что весь украинский народ не принимает, не празднует. Много ли сияющих лиц в День Свободы было у нас в городе на площади Свободы? Был ли праздник? Спросили бы  у харьковчан: какой сегодня праздник? Большинство  пожало бы плечами…
Странно получается: праздники, которые народ считал, считает и еще не один год будет считать праздником, к примеру  День Победы, правительство всеми силами  старается затушевать, выкорчевать из людского сознания, угождая тем самым не украинскому народу, а кому правительство на самом деле служит. Не праздники же или притянутые за уши торжества народу навязывают силой. Где же демократия?
Многое нам навязывают политики. И цвет оранжевый впридачу. Люди говорят, что оранжевого цвета и личинки заброшенного к нам из-за океана колорадского жука. Оранжевый цвет – цвет Колорадо.
И если внимательнее посмотреть на то, что происходит с нашими праздниками, то ничего странного мы и не увидим, как не увидим ничего странного и в том, что вообще происходит с нами: мы уже давно послушные куклы, которых дергают за ниточки оттуда, из-за океана, давно действуем по программе, разработанной там давным-давно: старательно систематически уничтожаем  все, что было наше, кровное, родное, отечественное. В угоду Западу. Помогаем ему окончательно уничтожить силу Востока, военное могущество бывшей великой державы.
…22 ноября  - День Свободы… то есть день оранжевой революции. В Киеве на Майдане было всего несколько сот человек. На майдане не было ни Ющенко, ни Тимошенко. Юлия Владимировна в день оранжевого торжества отбыла со свитой в Брюссель дабы поведать Европе о том, как плохо работает новое украинское правительство. Не было на площади и ни одного «полевого командира». Отвоевались, что ли?
В Харькове на площади Свободы тоже не праздновали. Не было  ни митингов, ни пикетов. В Крыму молодые люди  топтали и вытирали ноги об оранжевые флаги с эмблемой  партии «Наша Украина». В Киеве в Мариинском Дворце собрались участники т.н. оранжевой революции. Президент Украины выступил с пятиминутным докладом. Янукович  это торжество игнорировал.
…По прогнозам ООН через 40 лет населения в Украине будет  на 18 миллионов меньше. Каждый год вымирает 300 тысяч человек. По продолжительности жизни мы находимся на предпоследлнем месте в Европе.Мы упрямо ломимся в Европу, но у нас, в Украине, продолжительность жизни, как сообщает пресса, на 11 лет меньше, чем на Западе. Когда продолжительность жизни у нас сравняется, тогда, уверен, перед нами Европа сама гостеприимно распахнет двери: пожалуйста, входите!
…Возле центрального рынка, который называется Благовещенский, к автостоянке припарковывается сияющий хромом джип. Его владелец, ухоженный мужчина лет тридцати в расстегнутой черной рубашке, с массивной цепью на груди, браслетом на запястье и столь же внушительной печаткой на мизинце ( надо полагать, что все это  из благородного металла), оставляя машину, грозно наказывает парковщику:
- Смотри, чтоб  не поцарапали! 
В глазах  хозяина джипа нескрываемое беспокойство: рядом снуют машины самого низкого пошиба – старые «москвичи», видавшие виды «копейки» и даже похожие на консервные банки зажившиеся «запорожцы» - база есть базар. Как сюда занесло  господина – джипа, совершенно непонятно. Зато понятна тревога его владельца. Уходя куда-то он и раз и другой оглядывается на свою машину и в глазах его столько беспокойства, что даже жалко человека стало: бедненький, так переживает…
Мы с супружкой, нагруженные сумками, поджидаем свой транспорт – трамвай. Вскоре он появляется и на лицах у таких же как мы радость: трамвай прямо из депо – пустой! Значит, все мы будем ехать сидя... Торопливо погрузились, расселись, как  господа. Лица у всех пассажиров счастливые. Не то, что у владельца джипа…
Так кто же счастливее: богачи или бедные?
…Продана с аукциона «Криворожсталь» - самый крупный в стране, а может и в Европе, комбинат, выпускающий металл. Достался он немцам, у наших не хватило бабок. Двадцать четыре миллиарда с лишним… гривен…почти пять миллиардов долларов! Колоссальная сумма. Куда она пойдет? Простому человеку непонятно, хорошо это или плохо, что завод отдан в частные руки да еще чужакам. Время покажет…
С интересом наблюдал за торгами. Кандидаты в хозяева манипулировали сумасшедшими суммами. Самая маленькая из них была в сто тысяч миллионов гривен. Взмах руки и претендент на приобретение лакомого жирного куска добавлял еще тысячу, а то и сразу миллиард гривен. А мне вспомнилось, как я радовался, когда  нашел гривенник, и как огорчился, когда в подземном переходе метро увидел на полу полтинник, хотел поднять его и только шкрябнул пальцами  по полу - монета оказалась вмурованной в бетон …
Кажется, ощущаю капитализм…
Всех волнует вопрос: куда пойдут деньги от приватизации металлургического гиганта? Президент говорит, что пойдут деньги на развитие экономики. Социалист Александр Мороз говорит, что этот комбинат так же, как и другие крупные предприятия, создавался за счет народных денег. И что их нужно возвратить народу, отдать деньги людям, у которых государство украло сбережения. Это было бы правильно. Но народу опять покажут смачную фигу. Народ подождет. Жила бы страна родная и нету других забот.
…Некоторые представители украинской власти уже ездят в Москву с переводчиком (председатель правления «Нафтогаз Украины» А.Ивченко). Как это назвать? Националистический маразм? Пан Ивченко говорит и по-русски… Путин ездит в Германию без переводчика и в бундестаге делал доклад на немецком языке.
…Накануне новых выборов дабы заставить крымчан быстрее перейти с русского на украинский язык Правительство решило списки избирателей печатать  на государственном языке – украинском. Многие будущие избиратели не могут себя найти в списках, так как для ускорения дела перевод паспортных данных осуществлял компьютер. Филипп стал Пилипом, Скворцов – Шпаком, Коростелев – Дыркачем, Кожевников – Шкиряником… Неужто радетелям риднои мовы важнее национальный выгляд ответственейшего документа, чем нормальное  проведение самих выборов?

2

 Власть решает: праздновать или не праздновать годовщину «оранжевой» революции. И в каком виде народу это приподнести. Первый Президент Украины Леонид Кравчук предлагает такой вариант: «Политики, которые раздавали год назад обещания на Майдане, должны на годовщину «помаранчевой революции» прийти на Майдан, низко склонить голову перед всей Украиной и извиниться за невыполнение своих обещаний.» И сказать должны приблизительно следующее: « Мы видим свои недоработки, свои ошибки и теперь еще раз клянемся, что будем выполнять свои обязательства, а если не будем, через год мы сложим свои полномочия и уйдем».
Власть оранжевых начало майданных событий решило возвести в праздник. Отныне (надолго ли?) в Украине 22 ноября будет называться День Свободы. Народ, правда, смутно понимает, что именно ему преподнесли на подносе вместе с этим сладким словом. Независимость мы уже получили. Теперь еще и свободу. Чего? Материться в открытую? Украинские лингвисты уже готовят словарь украинских матюков. Будут учить народ ругаться по-украински как будто для выражения своих чувств нам не хватает обычного русского мата. Чем-то же должны заниматься ученые. И их начинание поддержано: и в ругательствах  мы будем выражать свою национальную принадлежность и еще дальше отдалимся от клятых москалей. Станем еще свободнее.
…Анекдот времени: «Что такое свобода? Это когда цепь удлинили, а миску поставили дальше и забыли наполнить – гавкай, сколько хочешь!..
…В прессе спорят, насколько 22 ноября – праздник. Многие говорят: такой же день, как и все другие… Майдан тянут в праздники за уши.
Одна из западных газет, как сообщила «Би-Би-Си», на годовщину оранжевых, откликнулась статьей под заголовком «Разочарованная Украина празднует годовщину своей революции».
В Крыму, как когда-то  на параде Победы воины бросали поверженные фашистские знамена, так сегодня ветераны Великой Отечественной войны кидали наземь оранжевые флаги. О каком единстве можно говорить? 
В Донецке этот день прошел под лозунгом: «Год Майдана – год обмана».
Что будет через год?
…В воскресенье, ставя дату на письме другу ( 07.11..), для точности заглянул в календарь и понял, что на день ошибся – сегодня 6 ноября… Шестое ноября?! Так завтра же… А что «завтра же»? Понятно, что – седьмое. Праздник, что-ли? Вот именно – что-ли… Праздник 7 ноября, то есть Великой Октябрьской революции несколько лет назад властью отменен, в календаре эта дата давно уже не красная, но люди по-привычке еще как-то отмечают ее, во всяком случае помнят. Правда, все меньше и меньше остается тех, кто этот день считает праздником. В основном это старики.
  Из местной прессы выудил информацию, что завтра народ должен собраться на митинг в девять утра. Я тоже хотел пойти, но попал на площадь не к девяти, а к десяти – думал, будет самый разгар праздника. Город выглядел совершенно не праздничным, очень будним. На площади  десятка полтора стариков с палочками и замусоленными сумками. Среди них постаревший бывший депутат Верховного Совета СССР, славившейся своей корявой речью, Сухов, таксист по призванию. Он рассказывал людям о том, какие дворцы строят для себя депутаты, сколько они получают и какие у них будут громадные пенсии.
-Тут что-то было? – спрашиваю одного из стариков.
-Ничего не было…
- И митинга не было?
-Не было.
Очень непривычно: 7 ноября, 88 –я годовщина Великой Октябрьской революции и… в городе ни малейшего намека на праздник… Ни знамен, ни транспарантов, ни празднично одетых людей, ни красных бантов на их одежде, ни торжественной музыки, ни сияющих лиц.  Возле затоптанной клумбы, правда, пристроился на маленьком стульчике щуплый седенький  баянист с двумя ромбиками на лацкане пиджака, свидетельствовавшие о его двух высших образованиях. Чтобы привлечь внимание сердобольных прохожих, он яростно рвал меха, извлекая из них что-то похожее на Марсельезу. В широко распахнутый футляр, стоявший перед уличным музыкантом, изредка падали монетки, чаще белые, которые сейчас никому не нужны.
Среди толпы митинговавших с постным выражением на лице двигался туда-сюда высокий старик, держа перед собой потертую урночку с надписью: «Сбор средств в фонд рабочего движения Трудовая Украина». Пожертвования никто не бросал. Как говорят сегодня: богатых у нас много, щедрых мало…
Над площадью, в поисках пищи, носились стайки голубей. Попотчевав, они садились отдыхать на забытый  монолитный памятник борцам за власть Советов, «украшая» головы и плечи героев революции обильным пометом.
Небольшой праздник все-таки в этот день состоялся. Оказывается, во второй половине дня на площади собрались на митинг, посвященный очередной годовщине революции коммунисты и приверженцы партии «Союз». Тут были и красные знамена, и транспаранты, и лозунги, и горячие речи, и шествие по главной улице города, и пикет у здания горисполкома, и соответствующие времени требования лучшей жизни. Правда, не было ни одного знакомого лица из тех, кого когда - то мы привыкли видеть на трибунах: бывших партийных секретарей, членов обкомов, горкомов, райкомов, верхушек КГБ и МВД и прочих представителей старой власти. В партии были не дураки. Пятнадцать лет назад, вмиг сориентировавшись, они   из преданных и ярых служителей коммунистических идей сходу  переделались в хватких степенных бизнесменов и банкиров. Перестройка состоялась поистине на высшем уровне. И им ли, нынешним преуспевающим  новым украинцам, место в этой серой замызганной толпе сломленных,  униженных и оскорбленных?
Все так, все  правильно. Только грустно и больно было смотреть на собравшийся на площади народ. Была, правда, здесь и горсточка молодежи,  десятка два не очень уверенных в себе комсомольцев. Но в основном же ,  праздновали, если это можно назвать праздником, старики. Так что уйдут они, уйдет и этот когда-то самый большой в стране Советов праздник. И не надо, как поется в песне, об этом печалится, тем более не надо гнать события и выталкивать  из жизни стариков. Да еще свысока смотреть на них  со снисходительными улыбками. Оглянитесь вокруг… Все, что вы видите, все чем вы пользуетесь – это сделано их руками, когда-то молодыми и сильными. Не отбирайте  у стариков  последнюю радость!
В этот день привлекла мое внимание  заметка в одной из  газет: « М. Горбачеву в Германии вручена Аугсбурская премия мира за 2005 год. Разрушитель СССР, перевертыш получил 10 тысяч евро за « большой вклад в дело мира и преодоление конфронтации между Востоком и Западом». Информация вышла под заголовком: «Премия мира – предателю».
 Интересно, бывший Генсек КПСС  праздновал  годовщину Великого Октября? И что в этот день он пил: русскую водку или американские виски?
Пол-Украины сегодня живет другой революцией, так называемой, оранжевой. И цвет-то не наш – заморский… И идеи не наши – заморские…
Что она принесет людям? И революция ли то была?
Впору вспомнить слова Николая Бердяева: «Революция всегда есть в значительной степени маскарад…»
 …Приезжает в Украину Путин.  Наш президент этому визиту не очень радуется. Не радуются и его «люби друзи» - ярые националисты, которые считают Россию стратегическим врагом Украины, о чем с пеной у рта  и вещают они  на весь мир своими лозунгами. Печально, что запад и восток Украины – чужды друг другу. И если раньше, лет пять-десять назад еще как-то надеялся, что украинцы переживут, переболеют неприятием друг друга, отторжением одних другими, то теперь все больше и больше убеждаюсь, что единства в стране в скором времени не будет. И досаднее всего то, что виноваты в этом не простые люди.
…Умер  Сапермурат Ниязов – президент Туркменистана, который возглавлял страну два десятка лет. Народ уважительно называл его Туркмен-Баши – отец всех туркменов. И было за что: в смутные времена так называемой свободы свою страну он не дал разграбить, напротив  - построил множество новых предприятий, поднял сельское хозяйство  настолько, что выращивая хлеб на песках, два года назад кормил хлебом и нас, потомственных хлеборобов-украинцев, где такой чернозем, что хоть на хлеб мажь. В Туркмении люди бесплатно пользовались газом, электричеством и солью. Минус Туркмен Баши – его культличности.
Наши украинские корреспонденты, следуя своему национальному характеру, в одном интервью с человеком, хорошо знавшим Ниязова, задали свой коронный вопрос: не станут ли туркмены туперь не восхвалять своего Отца, а хаять, как это делают другие после смерти главы государства? На что было твердо: нет, не станут, у восточных людей иной менталитет… Да и у Ниязова гораздо больше плюсов было, чем минусов. К тому же, на востоке не принято охаивать мертвых львов. Интервьируемый привел пример, как одна женщина сказала, что если раньше она просто очень уважала президента Туркменистана, то теперь повесит его портрет в своем доме.
У многих ли в доме висят портреты Ющенко?
На востоке люди стараются видеть  и помнить хорошее, а мы все время высвечиваем плохое - не потому ли мы и живем соответственно нашему видению мира?

3
Завод «Проммонтажэлектроника» обанкротился… Старая продукция его никому не была нужна. Украинский рынок завален доотказа товарами в основном лучшего качества. Есть, правда, и масса импортной низкопробной продукции, но даже с ней бывший «Проммэл» не смог конкурировать. Как и тысячи других заводов в Украине. Предприятия, выпускавшие ненужную рынку продукцию, закрывались, рабочие обретали статус безработных
и находили себе применение или на базарах или в других странах, где была нужна дешевая рабсила.
Завод закрылся – казалось бы трагедия. Отчасти – да. Но жизнь прекрасна тем, что если в ней что-то рушится, кончается, то почти одновременно и что-то начинается, образуется, одно переходит, перетекает в другое, обретая новое качество, новое предназначение и принося людям новые радости.
Казалось бы, не так давно мы со Светланой Николаевной сетовали на жизнь: и то не так и это не этак… Зарплата мизерная и ту ждать приходиться месяцами, если не годами…И вот мы вновь встречаемся и я вижу совершенно другого человека, человека, который не только доволен тем, что произошло – просто в восторге от перемен, которые произошли на заводе. Бывший «Проммэл» обрел второе дыханье, начал новую жизнь, можно сказать  - жизнь с чистого листа. Нет, его цеха не превратились, как на некоторых других харьковских заводах, в огромные супермаркеты. Цеха остались цехами, только стали производить другую продукцию - ту, которая нужна людям, продукцию  к о н к у р е н т н о – с п о с о б н у ю.
На заводе значительно поменялся коллектив. И само отношение к работе. Мне рассказали любопытный случай… Как-то перед одним из праздников руководство предприятия по старой привычке решило устроить воскресник по уборке территории. Призвало, конечно же, всех-всех-всех…И вдруг вместо того, чтобы взять в руки метлы, лопаты и грабли и покорно приступить к уборке территории, люди запротестовали:
- Мы – специалисты! Почему должны подметать? Наймите дворников!
Директор сначала возмутился такому обороту дела: подчиненные не подчиняются… Чуть было не поднял голос…Но понял: другое время настало, другие люди пришли на завод… Иные отношения складываются – более деловые и рациональные…. И не стал возмущаться, спорить и что-то доказывать, а действительно распорядился, чтобы наняли дворников, которые пришли, взяли в руки лопаты и метлы и привели территорию в порядок.
Можно было бы продолжить рассказ о судьбе завода. Поговорил с директором Диканем, который остался руководить перепрофилированным производством. Он в общем-то согласен, но предложил вернуться к этому разговору через годик, мол, укрепятся позиции, наберем обороты и… Не знаю, продолжится ли у нас сотрудничество. Все-таки события происходят в стране любопытные и, на мой взгляд, не столько созидательные, сколько разрушительные, не столько полезные для народа Украины, сколько для тех, кто заинтересован видеть нашу страну растоптанной. 

Глава вторая
1
«Украина окажется на грани гражданской войны?» - под таким тревожным заголовком открывается предновогодняя «Комсомолка». И  предлагает вниманию читателей предсказания пророков на год грядущий -2007. Что принесет он Украине?
Один из современных гималайских провидцев полагает что, в Украине будет очень неспокойно.
 «В январе политический кризис усугубится еще и сильным экономическим. Однако весной 2007 года кризис будет преодолен. Но это случится после того, как Украина окажется на грани гражданской войны и произойдут вооруженные столкновения. Не исключено, что несколько областей на западе объявят себя  суверенным государством. Если это произойдет, то дальнейшая жизнь Украины пройдет, как ни странно, лучше – и на западе, и на востоке. Если же раскола не случится в 2007 году, то ситуация повторится через 3-4 года в худшем варианте,
При любом развитии событий самым неспокойным местом и без того бурной Украины будет Крым. Там надо ждать конфликтов по полной программе: политических, экономических, религиозных, национальных. Успокоится все опять же только в том случае, если запад Украины отделится».
Автор этих строк не намерен ставить под сомнение сей не весьма оптимистичный прогноз. Более того, мне кажется, что это прогноз и на следующие годы.
…Регионалы, коммунисты и социалисты вынуждены будут к весне что-то придумать такое, чтобы заметно вырасти в глазах народа.  Быть может, путем приватизаций или крупных кредитов раздобудут денег  и вернут народу часть  вкладов, Может, сделают еще более благородный  шаг и возьмут на себя заботу по оплате коммунальных услуг. Или сдвинут с места выплату обещанных 30% надбавок к пенсиям «детям войны». Или еще что-нибудь материально весомое, заметное в жизни беднейшей и самой многочисленной части населения.
 Иногда приходит в голову и совсем уже фантастическое: Янукович со товарищи… а еще лучше  - вся антикризовая компания пустят шапку по кругу… Сделают тот благороднейший шаг, который обещали сделать их недруги-оранжевые: богатые помогут бедным! Соберут пару миллиардов и раздадут страждущим, точнее, вернут людям ими же заработанное… Но, как известно, богатых у нас много да щедрых мало… Как говорится в народе, дурак думками богатеет…
Умными мы, рядовые страны, никак себя назвать не можем. Вот моя семья накануне новой сладкой жизни в независимой Украине. Когда прижали первые «успехи», продали почти совсем новенькие «Жигули».  Часть денег стали проедать, а крупную сумму отнесли в сберкассу: и нам спокойнее – никто не украдет, и государству пусть маленькая, но помощь. Пошли было брать денежки еще, а их уже и след простыл. И главное, никто не виноват и жаловаться не на кого…
 На заводе, где работал в начале обретения страной независимости, состоялась приватизация предприятия и автор этих строк, как и все его товарищи, снес на завод все свое и всей своей семьи «богатство» - ваучеры. Потирали руки: скоро дивиденды будут… Держи карман шире… Завод бился-бился и издал дух – обанкротился. Пришел новый хозяин. Трудящий люд выгнали на улицу. И автора этих строк – тоже. Жена спрашивала; а как же наши ваучеры, то есть акции – мы же все-таки акционеры… Позвонил  бывшему директору, председателю нашего акционерного общества, поинтересовался, как там наши акции?
 -Мои тоже пропали…- «утешил» он.
Я уже молчу о тех миллиардах, которые страна выручила за «Криворожьсталь». Сколько ни поднимали этот вопрос в Верховной Раде, никто ничего толком не сказал – пропали…
Не Украина, а Бермуды – все тут пропадает…

2 . 
По  «Би-Би-Си» прошло сообщение о том,  что с этого, 2007 года , радиостанция «Голос Америки» прекращает вещание  на страны бывшего Советского Союза и переводит стрелки на Ближний Восток.
Великую державу под именем СССР Америка разрушила до основания, теперь серьезно берется за страны Ближнего Востока. Ирак уже добивает. На очереди  Иран, Ливан, Сирия, Афганистан, ... А там уже и до Китая с Индией недалеко… Но именно там, уверен,  Америка и сломает себе зубы… Тем более, что на азиатском плацдарме придется ей столкнуться лоб в лоб и с крепким орешком - Россией, которая к тому времени, уверен, станет не менее могучей, чем бывший Советский Союз.
А что же Украина к тому времени - так и будет стоять на распутье? Видимо, к одному, евро-американскому берегу не доплывет, а от другого  берега, который роднее и до которого рукой подать, отдалится так далеко, что из-за своей медлительности, нерасторопности и разброда, возможно, уже и не сможет доплыть. Не пора ли определиться и действовать решительней? Время уходит, а вместе с ним все  туманнее становятся родные все-таки берега.

3
Одной из заслуг нашей жизни по-новому принято считать исчезновение очередей. Сегодня действительно не нужно стоять в очереди за молоком, за покупкой мебели или машины. Очереди в общем-то исчезли, но, наверное, сегодня каждый бы хотел стоять в очереди на получение квартиры… Очереди советского типа исчезли, но появляются новые очереди так называемых свободных граждан – за получением виз для выезда за границу… Все больше и больше людей хочет жить и работать где угодно, но только не у себя на родине…
…Давненько так широко не рекламировали политиков: в городе на стенах домов, столбах,  заборах развешаны яркие  плакаты малинового цвета с изображением готового к борьбе лидера общественной организации « Народная самооборона» Юрия Луценко. Весь вид новоиспеченного предводителя  и  поднятый стиснутый кулак призывает харьковчан к борьбе…За что? Да за то, к чему все призывают: за свободу, демократию и справедливость…
 Правда, не успели все эти плакаты появится,  как многие из них были сорваны,  растоптаны и развеяны весенним ветром. Потому что новоиспеченный «борец» за счастье народное, сынок партбосса, комсомольский вожак, недавний полевой командир и бывший милицейский  министр никогда не был для харьковчан кумиром,  скорее - совсем наоборот...
К удивлению автора этих строк,  подобный плакат опубликовали и некоторые местные газеты, в том числе и «Вечерка» - даже в двух номерах подряд… Оно-то понятно: газетам  нужны финансы… а  «народным оборонцам» кто-то дал деньги, которые они и стараются использовать по назначению. По какому? Это, наверное, секрет. Газеты призывают: «Прийди на митинг, оставаться безразличным нельзя!!!»
Митинг «оборонцы» собирались проводить на главной площади города, на той самой, что самая большая в Европе… А харьковчане, уже привыкшие к относительно спокойной и размеренной жизни, решили восприпятствовать устроителям, этого, конечно же, суетного и шумного мероприятия. Пригнанные накануне «самооборонцами» два огромных грузовика были заблокированы и как бы ни старался собственными руками начать установку сцены нардеп Николай Катеринчук, это слуге народа не удалось. Обстановка накалялась. Гости хотели именно здесь, в сердце города,  проводить митинг, а харьковчане не позволяли ибо давно решили: площадь Свободы должна быть украшением города… Так и  мэр говорил…
Вмешались городские власти и милиция. Дело чуть не дошло до рукопашной. Но Харьков все-таки не Верховная Рада, где позволено все и кулачные бои тоже. Дело дошло до суда… Суд оказался на стороне горожан… И намеченный митинг, плавно перешедший на встречу с народным депутатом Николаем Катеринчуком, состоялся-таки в намеченный срок , но в другом месте, на гораздо меньшей площади, несколько в стороне от центра города.
 Ради любопытства в назначенное время направил свои стопы на встречу с киевскими гостями и автор этих строк.
Горожане вышли с плакатами: «Майданутым нет покоя!»,  «Юра, хватит Юлить!», «Кулак на экране – фига в кармане».
«В Харькове Майдана не будет!»
Главный виновник мероприятия Юрий Луценко полон комсомольского… пардон… майданного задора, воодушевленный беспощадной борьбой за счастье народное ….произносит пламенную речь… на русском языке!.. Только что-то не очень-то горячо воспринимает оратора харьковская публика, которая наполовину состоит из блюстителей порядка и любопытствующих.
Первое впечатление от увиденного и услышанного: здесь все хорошо оплачено… Да в этом позже на пресс-конференции признался  и сам господин Луценко. Когда харьковчане спросили его, на какие средства он позволяет себе подобные вояжи, он с  чуть виноватой улыбкой  сказал, что финансово помог ему его друг Давид Жвания: «чтобы в Харькове все было на высшем уровне!».
 А обставлено все было так, как того и требует нынешнее время: огромная сцена со всеми прибамбасами, электроаппаратура, усилители, бойкий ведущий программу, для «разогрева» спела несколько песен заслуженная артистка Украины Мария Бурмака, в заключение  выступала группа «Тартак»… рабочие сцены, различный обслуживающий персонал,  несколько сот милиционеров  в форме и, наверное, столько же в гражданском было задействовано на встрече.
 Если учесть, что это уже пятнадцатый вояж полевого командира, то не трудно представить, в какую копеечку влетают подобные весенние прогулки по Украине желающих вернуть власть.
В толпе сновали раздатчики агитационной литературы  (конечно же, тоже не бесплатно!): брошюры, листовки, малиновые флажки, на которых «красуется» эмблема «самооборонцев» - стиснутый кулак. Это штука уже повнушительней какого-то алого сердечка…
Протягивает милая девушка флажок и мне. Отвожу руку: это не мое…Не имею никакого отношения к малиновым, я просто ротозей… Как и большинство, пришедших сюда. Рядом стоящий мужчина в камуфляжной  куртке игриво спрашивает симпатичную разносчицу флажков:
- А «калашники» тоже раздавать будут?
Речь-то ведь в выступлениях гостей идет о борьбе, да и организация называется по-боевому: «народная самооборона». Да и главный выступающий не какой-то рядовой украинец,  а командир, при том - «полевой»... Правда, люди никак не возьмут в толк – от кого они должны обороняться? Никто вроде пока не нападает… И, кажется,  не собирается. Разве, что только вот эти, что на сцене… Или те, что намереваются морские учения проводить и защищать нас от корейских ракет…
На площади были, конечно, и истинные приверженцы «самооборонцев». И даже одна харьковская баба Параска - чудаковатая бабуля в малиновом шарфике и малиновых штанах. Похоже, бабушка « с приветом». Пришедшие на встречу, провожали ее умиленными взглядами и деланной гордостью: вот, мол, и наша, харьковская,  «баба Параска»…
В заключение своего «боевого» выступления пан Луценко со своими соратниками  развернул на сцене обширный малиновый флаг с огромным кулаком – знамя,  под которым он призывает харьковчан  идти на Киев добиваться, как он пояснял, справедливости. А может, чего-то другого добиваться… власти, например?..
Итак, появился на сцене украинской жизни еще один цвет…
- Сезон политических шоу открыт…- подытоживает мой сосед и отходит в сторону, кажется, покидает площадь.
Другой мужчина, констатируя это довольно помпезное мероприятие, саркастически изрекает:
- Малиновый звон…
И тоже уходит.  Надоело сие шумное действо и автору этих строк...
Харьковчане говорят: приехали, нашумели, намутили воду, понаобещали еще одну свободу, еще одну справедливость, еще одну  демократию.
Утомленные «свободами», многие горожане уходили, не дослушав ни оратора и не оставшись на концерт украинских «звезд» ибо это был  не концерт в его изначальном высоком и приятном понятии, а грохот в кузнечном цеху и визг людей, попавших в автомобильную аварию. Властям следовало бы подумать и о том, сколько приносят шуму подобные политические шоу - ведь рядом стоят жилые дома и в них отдыхают люди…
 Быть может, подобные шоу надо бы проводить где-то за городом. Ведь шум, который производят они, это прямое посягательство на покой жителей города. Мы давно осудили тех, кто открывает окна настежь и транслирует свою любимую музыку на всю улицу, наивно полагая, что это и всем  другим приятно.
Так что правильно новая городская власть сделала, ограничив до минимума проведение всяких шумных, суетных и ненужных горожанам мероприятий, типа таких, с которыми, потрясая кулаками, гастролируют по Украине малиновые. Так и хочется сказать: уймитесь,  бывшие, не будоражьте людей, не мутите воду…
Прокатился «малиновый звон» над Харьковом и сгинул. Будем надеяться навсегда. Возмутители спокойствия отправились в свой дальнейший вояж. Потрясти кулаками и наобещать новых благ. А харьковчане, как и прежде, заняты своими обычными более важными делами - созидательными, которых у них предостаточно: и следующие станции метро надо пускать в строй, и решать назревшие проблемы с заводами-гигантами, надо заниматься и дальнейшим благоустройством города, да и к посевной в самую пору приступать…
Утро следующего дня автор этих строк по-привычке начал с прогулки по любимой площади: опрятная, нарядная, кругом царит лад и покой, с легким шипеньем проносятся сияющие авто,  деловито движутся прохожие, на двух площадках с искусственным льдом катается на коньках стайка ребят, возле милицейской машины скучает милиционер. Звучит над площадью  негромкая бодрая музыка…
И пусть  не серчают на харьковчан непрошенные киевские гости за то, что им для политического шоу не предоставили самую большую площадь в Европе, нашу любимую - Свободы: Харьков – не балаган, а бывшая первая столица Украины – культурный город. Да и один из депутатов горсовета при стычке с киевским нардепом вполне внятно пояснил: «Это наша земля и нечего тут хозяйничать!»
И, конечно же, харьковчанам решительно  никакого нет  дела   до  сумасбродного похода малиновых на Киев. Не исключено, конечно,  что какая-то группка харьковчан поддастся-таки агитации и примкнет к той колонне, которая намерена идти завоевывать «справедливость» (власть!) в Киеве. Тем более, что «боевикам» обычно неплохо платят. Жаль только, что те денежки, которые будут пущены на ветер, используются по такому сомнительному и безнадежному действу.

4

Новое в стране…По телевидению сообщили, что в Луганской области дети, находясь в детских приютах,  отказываются от своих родителей.
Радио «Би-Би-Си» сообщило, что в Украине беспризорных детей более 100 тысяч. И что с каждым годом количество бездомных детей растет.
Еще эта радиостанция обнародовала, что в Украине появляется новый слой общества – второе поколение бомжей, дети, родившиеся у бомжей. Раньше, при советской власти, существовали рабочие династии, династии хлеборобов. О них много говорили, книги писали, ставили фильмы, шли спектакли.
Наша власть пока молчит о порожденной так называемой независимостью новой династии – бомжей.
По украинскому радио «Эра» обнародована печальная информация; наша страна находится на первом месте по сердечно-сосудистым заболеваниям. Этой болезни подвержены двадцать миллионов украинцев. И еще сообщило, что по прогнозам одной из солидных европейских организаций  к 2020 году население нашей страны сократится с 46 миллионов до 36… Страна стремительно вымирает!.. Западу мы не нужны – нужна наша территория…

5
Одной из примет советской жизни, как многие помнят, были очереди. За молоком, за маслом, за мандаринами-апельсинами… цветными за телевизорами, мебелью, машинами, колесами для них… Одна моя знакомая как-то  сказала, что порой ей кажется, что мама поставила ее в очередь, когда ей было пять лет и она стоит до сих пор.
Наконец-то многое поменялось, экономика стала рыночной, в страну хлынул всевозможный товар и очереди исчезли. И вот на днях снова вижу очередь, на станции метро «Ботанический сад»– возле палатки синего цвета, на которой большими буквами значится, что она принадлежит Партии регионов. Неподалеку прохаживается, надо полагать, ее активист и через мегафон сообщает прохожим:
- Референдум по народной инициативе. Просим харьковчан ответить на единственный вопрос: «Поддерживаете ли Вы курс Президента Ющенко на вступление Украины в НАТО?»
- НАТО нам не НАДО!- говорят горожане и становятся в очередь, чтобы закрепить свое желание подписью.
Пожалуй, впервые за многие годы очередь людям приятна.

6

Грядет 60-летие Победы над фашизмом.
Я отношусь к поколению, которому не довелось с оружием в руках отстаивать свободу нашей Родины. Отношусь к поколению так называемых детей войны, к категории тех людей, которые знают о Великой Отечественной   войне не понаслышке и для которых фронтовики – самые уважаемые, самые почитаемые и самые дорогие люди. Мы обязаны им своей жизнью, жизнью своих детей и внуков. И мое поколение и все следующие в великом долгу перед этим самым трагичным и самым героичным поколением вровавого двадцатого века. Но чувствую, чую, вижу, что так о них думают не все (я не говорю уже о тех, для кого немцы были освободителями, а наши, советские солдаты – оккупантами),  и при любюой малейшей возможности стараются принизить и то великое дело, которое они свершили и каждого из них в отдельности. Делается это разными путями. То пытаются праздник День Победы назвать как-то иначе, Днем Примироения, что ли… То поставить рядом на пьедестал Победы советского солдата и эссесовца… А теперь вот прередали по телевидению, что новая власть, ющенковская, конкретнее, вице-премьер-министр Н.Томенко предлагает 9 мая не проводить в Киеве парад Победы, а поставить на Крещатике столы с выпивкой и закуской… традиционное торжество победителей свести к рядовому благотворительному обеду… И это в такой знаменательный день – 60-летие Великой Победы! Не унизительно ли для людей, благодаря которым мы живем сегодня, живет та же Европа и весь мир жи-ве-ет?!
Боевые сто грамм, конечно же, быть должны. Но после парада, посвященного 60-летию Победы над фашизмом.



   

Глава третья
1
Год 2007. ( Ощущаю потребность снова обозначать время…).

9 мая.
День Победы. Для большинства украинцев – праздник, для небольшой кучки тех, кому ненавистно все наше советское прошлое – неприятный день, напоминающий о том, что именно советский народ уберег  мир от фашизма, что именно советский народ – победитель.
Не перестаю изумляться настырности президента Украины.  В этот святой день он не преминул призвать  к уравнению ветеранов войны  с бывшими вояками УПА, чем вызвал законный ропот фронтовиков. Да еще говорил об этом президент этаким свойственным ему менторским тоном.
Праздник, как считают все ветераны, потихоньку затушевывают: ни парада уже, ни былого размаха, ни душевного отношения к победителям. Все идет к тому, что со временем людям вобьют в голову, что главным победителем  во второй мировой войне был не Советский Союз, а  Америка и УПА.
Во время празднования Дня Победы в Харькове на площади Свободы услышал фразу, которую не могу не записать:
« Такую махину завалили ( фашизм), всю Европу на колени поставили… Теперь Европа живет, а мы…»
Молодой парень, который произносил эти слова, поднял руку и тут же резко опустил. 
Мне кажется, он высказал мнение всех, кто сегодня празднует 62-ю годовщину победы в Великой Отечественной войне.

21 мая.
Два зловещих эпизода, о которых не могу молчать. Тем более, что подобное случается не только в нашем городе.
Месяц назад милиция опрашивала жильцов нашего и соседних домов – не видели ли мы, ходившую тут,  беременную женщину. Вопрос был более, чем странным, так как рядом с нами родильный дом и, разумеется, женская консультация. Так мы и отвечали. Потом узнали, что бомжи, ковыряясь в мусорных контейнерах, нашли в одном из целлофановых пакетов трупик  новорожденного мальчика с многочисленными ножевыми ранениями. Недавно нашли и роженицу (матерью нельзя ее назвать!). Ею оказалась студентка одного из харьковских ВУЗов.
А на днях город облетела еще одна душераздирающая весть: женщина, мать троих детей, родила дома четвертого ребенка и выбросила его с балкона девятого этажа. Тело новорожденного  растерзали собаки,  невозможно было определить – мальчик это был или девочка. Родившая несчастного не отрицала своей вины и на вопрос, почему свершила такую неслыханную жестокость, хладнокровно ответила, что трое детей у нее уже есть – куда ей еще одного…
Не думаю, что подобные злодеяния происходят только в нашем городе.
Тем более не думаю, что виноваты в подобных преступлениях  одни лишь те, кто не пожелал стать матерью. Виноваты и политики, которые ввергли, поставили народ в такие условия, что порой лучше стать детоубийцей и на многие годы лишиться воли,  чем жить в тех условиях, которые им создала так называемая демократическая власть.   

7 июня.
Люди, однажды вкусившие сладость власти, уже заболевают ею. Больше всего это относится к Юлии Тимошенко. Она рвет и мечет. Ей до смерти хочется стать во главе власти. Добились все-таки перевыборов. Народу они до лампочки. Перевыборы нужны только верхушке жаждущих власти. Посмотришь, что творится в стране и становится больно, что выпала доля жить в Украине. Украина одна, но политики и только они разорвали ее на две части: на западную и на восточную.
Печально, что у нас такой мягкотелый и не очень мудрый президент. Появился анекдот… объявление в газете: «Продается одна пасека и две Украины. Недорого. Торг уместен».
Так и живем. Народ – одной жизнью, верхушка – другой. Но хлеб и, конечно же,  с маслом и икрой, едят они народный. Полмиллиарда долларов пойдет на новые выборы, которые не дадут ничего, кроме лишней суеты. Оппозиции на это наплевать – на народ наплевать. Но депутатами будут они народными…
Единственная надежда, что выборы, намеченные на осень (30 сентября) не состоятся – страна-то работает, народ занят своими делами, жизнь понемножку улучшается – зачем мутить воду?
 Люди говорят: из-за прихоти одной какой-то бабы – такой сыр-бор…   

9 июня.
Когда Ющенко ездил в Грузию, ему очень понравился открывшийся там Музей советской оккупации. Своему лучшему другу грузинскому президенту Саакашвили он пообещал и в Украине открыть подобный музей. И вот на днях, к удивлению и негодованию нормальных украинцев, в Киеве появился этот странный музей – советской оккупации. Правда, в первую же ночь его существования в здании музея неизвестными были разбиты окна.
Помню, мой старший брат Коля еще лет двадцать назад  как-то с горечью сказал, что нас оккупировали западенцы. Сейчас бы он, наверное,  добавил, что нас оккупирует Запад, еще конкретнее –
 Америка. Вот какой нужно открывать в Украине музей – американской оккупации.
 Мы и глазом не успеем моргнуть, как в Севастополе вместо русских и украинских кораблей будут стоять у причала военные корабли под звездно-полосатыми флагами, а по улицам украинских городов, будут  расхаживать чернокожие ребята в американской форме, по-хозяйски обнимая наших девушек.
Все яснее становится, кому служит наш президент…

14 июня.
С первого числа правительство снова повысило пенсии. Не успели старики получить свои денежки, как резко подпрыгнули цены на продукты. Еще неделю назад капуста, например, стоила три гривны, а сейчас – шесть. Дорожает и хлеб. Дорожает бензин. Янукович негодует – причин, мол, для повышения цен нет -  в чем дело? Грозится повыгонять некоторых министров. Они обещают навести порядок,  но я в это не верю. В стране бардак, двоевластие. Президент не признает парламент, парламент игнорирует указы президента. Чья возьмет? Кто выиграет от этого противостояния? Кто выиграет – неизвестно, а кто проиграет – яснее ясного – народ.

15 июня.
Не могу без тихой грусти смотреть «Поле чудес», где по-прежнему ни участники, ни зрители в зале, ни зрители телевизоров в разных новых независимых странах не делятся по национальной принадлежности, где меж людьми  никаких границ, навязанных  нам горе-политиками….
И не могу без печали думать о том, что теперь мы не огромная могучая держава, раскинувшаяся от Бреста до Владивостока, а маленькая, слабенькая страна, дышащая на ладан, страна, с которой никто в мире не считается и в которой живут люди гораздо хуже, чем жили полтора десятка лет назад.



16 июня.
 Американский  посол в Украине, давая по телевидению интервью, сообщил «приятную» новость: в связи с тем, что Украина признана страной бедной, ей будет выдан грант в размере от 500 тысяч долларов до 1 миллиарда. Надо радоваться, да? Но мы же еще совсем недавно (15 лет назад) были одной из самых могущественных держав в мире…
Запад нас уничтожил, теперь своими подачками приручает и скоро начнет хозяйничать, как в своей новой колонии.

23 июня.

В еженедельнике «2000» опубликовано письмо в редакцию одного пожилого тяжелобольного человека под заголовком «Я не умер, благодаря людям». Об этом человеке год назад была статья в газете и просьба помочь ему материально. Как ни странно, а может быть и вовсе не странно, но откликнулись люди самые бедные, они присылали по 20-30 гривен и поддержали обреченного. А что же богатые?
Человек, попавший в беду, пишет:
 «Люди! Не надейтесь на помощь богатых. С июля 2005-года по июнь 2006-го я написал более 100 писем: Ю.Тимошенко – 8, В. Ющенко – 7, Морозу, Кравчуку, Медведчуку, Порошенко, Кинаху, Ахметову, чиновникам высокого ранга, депутатам и просто очень богатым людям, а еще – в 5 благотворительных обществ. Но все скромно промолчали.
Как же понимать обещания, что «богатые помогут бедным»?
4 июня мне исполнится 72 года. Проработав всю сознательную жизнь, никогда не думал, что все так печально будет заканчиваться.
Очень прошу исполнить мою последнюю просьбу. Опубликуйте мое письмо, больше никогда не стану беспокоить вас. Меня просто не будет».
Понятно, что письма с просьбой о материальной  помощи пишут многие и многим. Ясно, что ни одно из этих писем сами адресаты, сидящие на сундуках с золотом,  не читают, так как заняты более важными делами - «пекутся» о повышении благосостояния народа. Как «пекутся» известно всем…

30 июня.
 Би-Би-Си начало радио-сериал под названием «Большая политика глазами провинции». Пожалуй, никогда еще за годы независимости Украины простые люди не говорили о политиках с такой откровенной неприязнью: обманщики, взяточники, воры, коррупционеры, бандиты, предатели… Называют еще замусоленной колодой карт: пятнадцать лет тусуются во власти одни и те же лица: то депутат, то министр, то премьер-министр, то опять депутат…
К самим же депутатам за эти годы у народа появилось прямо-таки отвращение, а может, и ненависть. Для себя они добились всего – таких благ, что рядовому смертному и не приснится. Люди говорят, что для себя они,  депутаты, уже построили коммунизм: зарплата чуть ли не в сто раз больше  минимальной зарплаты, и соответственная пенсия, лечение пожизненно бесплатное,  если по какой-то причине вышел из депутатов, получаешь трехмесячную зарплату, примерно десять тысяч долларов, если остался без работы, год получаешь депутатскую зарплату. Ну и еще всякие там льготы и другие блага, о которых не все знают…
Им ли, купающимся в достатке  и роскоши,  думать о простом народе? Как говорится, сытый голодному не товарищ. У многих людей настроение – не ходить на выборы, не голосовать за эту алчную кучку, дерущуюся за власть.
Но украинский народ добр и незлобив: посудят-пожурят тех, что их обобрали и продолжают обирать, и побегут на избирательные участки, чтобы, не дай Бог, кто-нибудь из стоящих у власти не выпал из этой замусоленной да еще и  крапленой колоды.
И еще «провинция» не может понять: зачем все-таки эти новые выборы – делать больше нечего?
Хотелось бы, чтобы радио-сериал «Большая политика глазами провинции» услышали бы и «большие политики». И сделали бы кой-какие соответствующие выводы… Но так как выводов они никаких не сделают, то сделали бы хотя бы одно доброе дело для народа – отказались бы от новых никчемных, совершенно не нужных людям выборов – сколько можно мутить воду? Или в такой воде легче плавать?

07.07.07…
  Хорошие цифры. Семерка – божественное и, надо полагать, счастливое число. Многие придают этому числу магическое  значение, а тут сразу три семерки…Сегодня прямо-таки свадебный бум. На этот день будущие семейные пары записывались загодя, за полгода. Дай Бог им счастья!
Не удержался и я, чтобы запечатлеть в дневнике это приятное сочетание добрых цифр.
К сожалению, записывать приходится не весьма веселый факт. Всю жизнь я считал что Украина и Россия – родные, самые близкие, а то и единые. И вот читаю в одной из сегодняшних газет информацию под заголовком «Друзья и враги России»:
«Проведенный в мае 2007 г. опрос 1600 россиян всех регионов страны показал, что друзьями России 39% опрошенных считают Казахстан,  38% - Белоруссию и только 11% - Украину. В качестве врагов 60%  назвали Эстонию, 46% - Грузию, 35% - США и, к сожалению,  23% - Украину».
Мы – враги России?
Это преступление на совести политиков-националистов. Есть за что их не любить.
Наконец-то одна из политиков Юлия Тимошенко прилюдно ( в Черкассах)  признала: «Сегодни политыки богато наробыли шкоды».

23 июля.
Для детей войны ввели льготы. Одна из них – бесплатный проезд в городском транспорте. В трамваях, троллейбусах и метро эта категория людей ездит без осложнений. Но вот в частных автобусах и маршрутках к детям войны водители относятся с откровенной неприязнью. Один водитель, брезгливо глянув на удостоверение с печатью «Дети войны», в сердцах воскликнул:
-И когда уже вы все повыздыхаете!?..
Исчезает благожелательность – жизнь по-прежнему трудная...

20 сентября.
До досрочных выборов осталось чуть больше недели. Поголовное большинство людей считает, что эти выборы нужны народу Украины как машине пятое колесо. Диву даешься: выборы нужны одной какой-то авантюристке и все идут у нее на поводу...


30 сентября.
Перевыборы, всем осточертевшие, кроме одной  амбициозной особы с косой… Ее приспешники давали людям по двадцать гривен, чтобы те проголосовали за ее блок. Нет никакого желания что-то записывать. Можно только отметить, что на этот раз регионалы проиграли и что Украина еще явственней разделилась на западную и восточную. Благодаря политикам.

6 октября.
Люди давно забыли, что значит получать квартиры – жилье для простых украинцев не строится, строятся только элитные дома для богатых.
Правда, в Донбассе бывшие шахтеры, оставшись без работы, покидают насиженные места, оставляют свои квартиры, полученные при СССР и отправляются в чуждые им края, где могут хоть что-то заработать. По телевизору показывали мертвые дома, где совершенно нет жильцов.
Появилось новое понятие – депрессивные города. Которые тихо умирают. Зато их бывшие жители свободны – могут ехать куда угодно и насколько угодно. Они теперь никому не нужны.

7 октября.
Наладил электронную связь с Валерой. Снова целых полгода он был в командировке в Ереване, с группой американо-аргентинской фирмы работал в аэропорту, что-то делал по обеспечению безопасности полетов. Фирма заработала миллионы долларов, Валере заплатили копейки и он в этот раз даже не смог заглянуть к нам в гости.

9 октября
С удовольствием прочел в одном из последних номеров «2000» обстоятельную статью Максима Михайленко о причинах «аварии» Партии регионов. И просто не могу удержаться, чтобы не высказать о случившемся и свое мнение, тем более, что автор имеет прямое отношение к регионалам.
Мое общение с Партией регионов началось года два назад. На одном из городских собраний в фойе случайно встретил старого знакомого, бывшего партийного (КПСС) работника и мы искренно обрадовались встрече, даже обнялись. Я не был членом компартии в советское время, но пути наши несколько раз пересекались и в общем-то мы относились друг другу хорошо. При этой встрече он сообщил, что работает председателем Партии регионов одного из районов города, спросил, как живу, выходят ли книги. Я рассказал, как они «выходят» - глухо, как в танке… Он пообещал, что попробует помочь в издании новой книги и предложил вступить в их партию. Устремления регионалов мне по душе и ничего не оставалось как дать согласие. Так я стал членом Партии регионов.
 Буквально через несколько дней мы снова встретились, я передал то, что планировал печатать и ушел, окрыленный надеждой, что вот, наконец, кто-то обратил внимание на давно не печатавшегося автора – новая партия, за которую, кстати, я уже один раз голосовал – за Януковича.
Мой «покровитель» ознакомился с моими бумагами и, разгневанный, вернул их мне.
- Хотя здесь и хорошо написано о Януковиче, но… это не то…
Я сначала  не понял, чем он так недоволен написанным мной, а потом до меня дошло: я крепко прошелся по коммунистической партии, а ведь он – бывший номенклатурный работник – работал в райкоме… На том и закончилась наша дружба: он больше мне не звонит, я ему, разумеется, - тоже… И рукопись лежит, документальная, правдивая, о нашем времени – крупинка  истории нынешней независимой Украины, запечатленная очевидцем…
 Кстати, это и частичка истории самой Партии регионов… 
Мне кажется, что на выборах 30 сентября регионалы могли бы набрать гораздо больше голосов, если бы в их команде работали другие люди…
Я стучался  в двери и городской организации Партии регионов. Там меня записали в журнал, что приходил такой-то по такому-то вопросу и все. На прощанье  сказали: «-На носу выборы… сейчас не до этого…» - то есть, не до какой-то рукописи какого-то писаки…
Пытался попасть и к областному начальству партии – тщетно… Писал письма – ни одного ответа…
Мой случай – частный случай, но не думаю, что к другим рядовым членам Партии регионов отношение было более чуткое.
Как бы там ни было, если будут еще перевыборы, я снова проголосую за регионалов, потому что разделяю их устремления. Ну а то, что я натолкнулся на стену равнодушия и черствости, то переступлю через это, как через лужу…Я уверен, что те люди, с которыми мне довелось столкнуться – далеко не вся партия, а частичка случайных людей.

16 октября.
Еще одно печальное явление, порожденное так называемой независимостью… образовалась новая категория людей – дети трудовых мигрантов: чтобы свести концы с концами, родители вкалывают за границей, а дети предоставлены самим себе. Они  – прекрасная почва для роста проституции, наркомании, преступности. Правительство озабочено и  собирается организовать институт временного опекунства. Пока правительство намеревается проявить заботу о вдруг осиротевших детях, детей прибирает к рукам и  «опекает» улица.

30 октября.
Вошло в обиход слово «джинса» - заказные материалы в газетах… Их в СМИ где-то 80% - журналисты тоже хотят кушать…

1 ноября.
Был в клубе союза писателей. Из уст поэта, прежде жившего в Западной Украине, а теперь осевшего в Харькове, услышал фразу, которая меня покоробила: « Хоть вин ( не помню, о ком шла речь ) и москаль, але непогана людына…»
Лично я о западенцах так никогда не говорю и не думаю, они для меня – украинцы, земляки. Как тут не вспомнить Валеру, когда он будучи  в аргентинской церкви, услышав украинскую речь, обрадовался,  что человек тоже с Украины и сказал ему, что они -– земляки!.. Тот поинтересовался, откуда Валера и узнав, что из Харькова, холодно ответил: мы не земляки – я из Ивано-Франкивська…
Западенцы с неприязнью относятся к восточным украинцам, они москалей люто ненавидят. Восточные украинцы настроены к ним миролюбиво. Не потому ли, что западные украинцы, осевшие на востоке страны – люди пришлые и, самое главное, хотят установить в нашем доме свой порядок. И злятся оттого, что не могут это сделать. И никогда не смогут.

4 ноября.
Раньше школьные каникулы попадали на так называемые октябрьские праздники. Теперь каникулы сместили на неделю назад, то есть, чтобы праздники стали рабочим днем, чтобы еще дальше и еще быстрее удалиться от Советского Союза. Сегодня накануне праздника последний день каникул…

7 ноября.
Вот уже семь лет как этот день официально не считается праздником. Сегодня 90 лет Октябрьской революции. Одни небольшие группы людей (коммунисты) эту дату будут праздновать, другие (националисты) – препятствовать.

8 ноября.
На первый взгляд рядовое событие: в Киеве  выселяется  последний  книжный магазин на Крещатике – «Знання». Это было бы событие рядовым, если бы вспомнить, что за годы независимости в Украине закрыли 3000 книжных магазинов… тысячи библиотек, кинотеатров…
Писатель и издатель Дмитрий Капранов Украину назвал «Зоной культурной беды». Справедливо.

16 ноября.
Президент Украины с супругой и свитой в Израиле. Склоняет правительство Израиля признать голодомор  тридцатых геноцидом. Похоже, что это сегодня самая главная забота президента – чтобы мировое сообщество признало наш голодомор геноцидом. Хотел бы, но не могу уважать первое лицо государства – не нам оно служит… И не о нас думает. Если уж на то пошло, то такие как я – тоже жертвы голодомора. Но о таких людях никому дела нет. Самое важное сейчас понаставить памятников по всей Украине… А не лучше бы те деньги, что пойдут на памятники, что шли и будут идти на всякие конференции, деньги, которые развозит президент по чужим странам дабы добиться признания голодомора геноцидом – не лучше ли те деньги отдать детям войны, многие из которых одновременно являются и выжившими жертвами голодомора.
Или у нас любить умеют только мертвых?

17 ноября.
Вчера вечером по украинскому телевидению началось новое шоу под названием «Великие украинцы». Как и следовало ожидать, аудитория четко разделилась на два лагеря, которые я бы кратко  охарактеризовал как восточный и западный. Меня поразило мнение бывшего милицейского министра Луценко, который  предложил занести в черный список Николая Васильевича Гоголя. Не идиотизм ли  это? И такие «умники» идут во власть, собираются возрождать Украину.

18 декабря.
 Поменялась власть. То-есть, премьер-министром стала Юлия Тимошенко. С большим трудом. И с большой натяжкой. Погоду сделал всего один голос, за нее – 226 депутатов. Если бы один из них проголосовал против, то Тимошенко премьер-министром бы не была. 
Итак, мы имеем сейчас в наличии, можно сказать, полупрезидента и полупримьер-министра. Непросто  будет руководить страной, в которой одна половина населения за своих кормчих, а другая – против. Не будет ли снова назревать вопрос о федеративном устройстве государства? Уж больно очевидное противостояние двух лагерей: оранжевых и бело-синих.
 Где же тот политик, который сможет объединить Украину, точнее, не народ ( он в общем-то не слишком разъеденен!), сколько самих политиков, на совести которых два лагеря?

24 декабря.
Через неделю Новый 2008 год. В будущем году независимой Украине исполнится семнадцать лет – прекрасный возраст! Хочется, чтобы и жизнь, наконец, становилась в стране прекрасной. Намерен выискивать и собирать по крупицам все, чему будет радоваться рядовой украинец – власть -то поменялась власть, стало быть должна поменяться и жизнь, в лучшую сторону.
В верхах, правда, уже сейчас кой-какие улучшения жизни. Как сообщает одна из газет, «Государственное управление по делам купило для президента В. Ющенко новый, один из самых дорогих в мире самолет стоимостью 40-60 миллионов долларов. Внутри лайнера по желанию заказчика могут быть рабочие кабинеты, спальни, тренажерные залы, душевые кабины, гостиные».
Говорят, что рыба гниет с головы. Может, и богатство к народу придет из верхов?
В новом году, наверное, новая власть будет менять и старые машины на новые. Хотя в некоторых странах Европы министры ездят на работу на велосипедах: и в пробках не застрянешь, и для здоровья полезней, и к народу ближе.
Что народ говорит о властелинах наших судеб: нам кажется, что депутаты ездят в шикарных лимузинах, а на самом деле они ездят на ослах… которые за них голосуют.
И все-таки жизнь постепенно становится лучше.
Давно ли в супермаркеты мы заходили, как в музей: смотри, удивляйся, радуйся, что всего навалом, но не прикасайся – тебе не по карману.  Еще совсем недавно в магазинах было малолюдно. Теперь возле супермаркетов стоят сотни машин, в самом магазине не протолкнуться – людям есть за что покупать и продукты,  и даже машины. Город просто забит автомобилями.
Многие  уже живут относительно нормально, надо бы уточнить: в основном  молодые и среднего возраста. Даже мой младший сын, который когда-то говорил, что без нас не смог бы жить, сегодня уже спрашивает: может, вам нужны деньги? И уже понемногу помогает. Машину купил, новую, «Lanos», пусть в кредит, но выплачивает и ездит. В кредит взял машину и средний сын, « Sens» и уже рассчитался за нее полностью.
Строится масса высотных домов, правда, пока элитных, очень дорогих – для имущих.
С большим трудом, но Украина движется вперед.

Глава четвертая
  Год 2008.
1 января.
Этот год високосный. Что он принесет?
Когда-то в советское время говорили, что лучший способ отметить праздник – это сосредоточить внимание на наших недостатках. Быть может, о том, что меня волнует, я бы и не писал сейчас, если бы не услыхал по радио  информацию о том, что украинская молодежь сегодня занимает 1-ое место в мире по употреблению алкоголя. Эту беду видят все, начиная от родителей и учителей и кончая творцами законов и самим Президентом. И ничегошеньки не предпринимают! Им сегодня важнее голодомор, а гибель целого поколения подростков и юнцов – до лампочки? Попытался напечатать статью под заголовком «Пьем по-украински» - не взяли. Начинается она так:
«Боюсь, что этот материал будет гласом вопиющего в пустыне…И все же не могу молчать ибо эта тема, по-моему, волнует поголовное большинство жителей Украины – реклама спиртных напитков и табака. Молчать – стало быть, мириться с положением дел, которые, к великому сожалению, сделались нормой нашей повседневной жизни.
Ежедневно, ежечасно,  а то и ежеминутно мы смиренно молча негодуем в душе, когда интересующие нас передачи прерываются различными мало нас интересующими рекламами  (воздержусь от их перечисления, дабы лишний раз не портить настроение читателям). Самая главная реклама не только раздражает, но и возмущает до отчаяния – это призывы пить, пить, пить и пить…пиво и водку ( опять-таки не буду рекламировать – какое пиво и какую водку).  К тому же в форме, которая тоже не может не возмущать.
С легкой руки президента «всей Украины» Виктора Ющенко совет (или приказ!)  «думать по-украински» творцы рекламных роликов тоже призывают – пить по-украински, везде и всюду, из бокалов и горла! Пить, пить и пить!
Украину не только рушат (заводы, фабрики, науку, культуру и искусство), но и старательно делают из нормальных людей спивающуюся нацию – послушных рабов.
Ощущаю потребность ставить даты «песчинок истории».

1 апреля.
В полночь прилетел в Киев с огромной свитой президент Америки Буш. Именно ночью пожаловал в гости к нам он потому, что в Украине далеко не все хотят видеть его на нашей земле. И хотя повсюду объявляют, что  цель визита – экономические дела, каждому понятно, что главная цель агрессивного американца  – вступление Украины в НАТО.
Украинцы унижены беспрецедентными методами охраны важного американца. В Киеве по официальным сведениям задействовано 4100 милиционеров. Жителям города советуют во время движения американского кортежа не ходить  по улицам, не стоять на балконах, не открывать занавески, не выглядывать в окна, особенно в очках, не появляться на крышах домов – Буш прибыл со своими снайперами… 
Не начало ли  это американской оккупации?
Американцы тянут Украину в НАТО под маркой совместной борьбы с международным терроризмом. Украину пока террористы не трогают, но, уверен, стоит вступить в НАТО и наша страна станет новым объектом для нападения террористов. Думает ли об этом наше правительство и пан Ющенко? Или им главное – выслужиться перед Западом?

2 июня.
На нашей волейбольной площадке, конечно же, говорим и о политике. Два наших игрока – предприниматели. Один делится с своими проблемами с другим, мол, предлагал производимый его фирмой товар российским партнерам по бизнесу, но те отмахнулись: « Это с Украины? Так вы ж в НАТО вступаете, какие мы с вами партнеры?».
Из-за политиков и те люди, которые никогда враждебно не относились друг к другу, смотрят уже друг на друга , как на потенциальных врагов. Это русский-то и украинец – уже недруги?!
Нынешние наши правители и политики вершат сегодня страшные дела – сеют рознь между народами. Америка за это их по головке гладит.

9 августа.
И снова война… Воюют те народы, которым на роду написано: жить мирно – Россия и Грузия… Кто виноват, кто первый начал? Вину валят друг на друга. Но все же, кажется, первым открыла огонь Грузия. Ее президент Саакашвили, якобы узнав, что к границе Грузии движется колонна танков, приказал открыть  по ним огонь. Огонь вели  системой «Град» - оружием массового уничтожения – что-то вроде «катюш», но еще мощнее.
Гибнут тысячи людей. Не знаю, кто виноват в этой новой людской беде, Грузия или Россия, но то, что главным виновником является Америка – сомнения не может быть. Ей  нужны новые и новые военные базы вокруг России. Уже «противоядерный щит» США, в лице НАТО, ставится в Польше. Очередь за Украиной. Неужели и на Украину будут перенацелены российские ракеты? Неужели наша власть не понимает, кому она прислуживает? Кому угодно, но не своему народу. Неужели Украина будет воевать с Россией? Неужели возможно такое безумие?
Мнение об этой войне  поэта  Ильи Резника («Газета по-харьковски»: «Ужасно это все. Это, на самом деле, геноцид. Этого Саакашвили надо судить, как Гаагский суд судит военных преступников – да такой плотности огня не было при взятии Берлина! У меня нет слов, чтобы выразить свое возмущение».

20 августа.
 Все войны когда-нибудь кончаются. Закончилась и эта – заключено перемирие, разводятся на прежние места войска, идет обмен пленными, пострадавшему населению оказывается гуманитарная помощь. Мозг сверлит неотвязная мысль: так зачем же существуют правители и политики – чтобы потом, чистенькими и холеными усесться за стол и подписывать мир? Не справедливей ли было бы их самих, чистеньких и холеных, посадить в окопы, танки и самолеты? Или их отпрысков? Тогда бы, уверен, не было бы войн.
 
24 августа.
 День независимости – новой Украине семнадцать лет. Впервые за все годы празднования этой даты не был на площади Свободы – не было желания. Как у многих. Потому что для меня и моих близких это никакой не праздник. Да и знакомые, которые звонили в этот день, для приличия поздравляли с праздником и тут же, как бы оправдываясь, добавляли: «Для меня-то это не праздник, но решил (ла) поздравить…»
Зато для правителей этот день - великий праздник. В Киеве устроили даже военный парад, на глазах у всего мира мы  продемонстрировали свою  допотопную технику. Президент в своей речи пообещал увеличить   финансирование армии. Зачем же было тогда разоружаться? Или это наш стиль жизни: сначала все поломать, а потом строить?..

1 ноября.
Были с супругой в АТС, перерегистрировали телефон. И неожиданно для себя избавились от радио. Дело в том, что наше радио невозможно слушать – передачи насквозь пронизаны национализмом. Мы его никогда не включаем, а платить платим. Все, кто стоял в очереди, тоже отключали радиоточки. По этой же причине. Все говорят: это не наше радио, это радио бандеровцев. Боюсь, что люди скоро начнут отключать и те телеканалы, которые «не наши».
Людям многое навязывают…

7 ноября.
 Когда-то этот день был одним из самых главных праздников в СССР. Сегодня этот день для большинства ничто, в том числе для моих близких и меня тоже. Все течет…Сегодня группка стариков соберется у памятника Ленину и прошествует по улицам города к площади Конституции, где стоит другой советский памятник – тем, кто провозгласил в Украине советскую власть.
Эта осень принесла из Америки финансовый кризис. Волны его прокатились по многим странам, достигли они и Украины. Газеты пестрят заголовками : «Заводу – труба!», «Кризис в полный рост», «В Харькове прошла первая забастовка. Что дальше?»… « Не успел отметить свою 121-ю годовщину знаменитый Будянский фаянсовый завод – закрылся. Это был последний украинский завод по производству экологически чистой посуды. Будем есть с китайских тарелок?» Когда-то могучий «Турбоатом», собственность государства,  пытается прибрать к рукам компания «Сварог Эссет Менеджмент», имеющая 10% акций этого предприятия. Свой завод защищают народные дружины.
В связи с захлестнувшим страну кризисом будут уволены почти треть ныне работающих… Цены растут…Все летит в трам-тарарам… Ющенко предлагает на два года заморозить повышение зарплат. Уже заморожена частичная (1000 грн) выдача вкладов. Детям войны  не выплачивают принятые законом добавки к пенсии. В то же время, как сообщает радио «Свобода»: « Несмотря на собственные финансово-экономические трудности, Украина окажет Грузии помощь на сумму свыше 20 миллионов долларов». Вот что значит кумовство Ющенко и Саакашвили…
Да еще полмиллиарда надо для проведения внеочередных выборов, которые никому не нужны…

20 ноября.
Все эти годы зову старшего сына вернутся домой. Вот уже  восемь лет живет он с семьей в Аргентине. Живет трудно. Сын возвращаться в Украину пока не торопится. Вчера по Интернету я написал Валере, что, наверное, он правильно делает, что сюда не едет. Хотя очень хочется, чтобы приехал. Он прекрасный специалист, инженер-электронщик. Его постоянно посылают в командировки в Армению, в аэропорт, что-то там делать по обеспечению безопасности полетов. Компания на нем  и его группе зарабатывает миллионы долларов. Ему же платят всего 800 в месяц.   
Восемнадцатый год Украина живет «по-новому». Живет ли?
Если раньше на домах люди писали идущие от сердца «Коля + Оля = Любовь!»,  «Миру – мир!» или еще что-то приятное, светлое, то теперь все чаще бросается в глаза надпись, тоже идущая от сердца: «Капитализм – дерьмо!».  И пусть в меня тот бросит камень, если это не так…

22 ноября.
День памяти голодомора начала тридцатых годов. Вчера в Харьков приезжал Ющенко, открывал памятник жертвам голодомора. Проводил в одной из школ урок, посвященный той мрачной дате. Наставлял детей расспрашивать своих дедушек и бабушек о том, как они голодали и выживали. Еще президент побывал на турбинном заводе. Хотелось бы посмотреть, как там его встречали рабочие, но по телевизору этот момент не показывали. И памятник украинское телевидение почему-то не показало. Может потому, что  скорбные лица скульптуры обращены в сторону России, мол, эта беда пришла оттуда, там живут наши враги...
Сколько сил тратится на то, чтобы окончательно нас рассорить, украинцев и русских…
Памятники жертвам голодомора будут возводиться во многих городах и селах Украины. Сколько будет потрачено на них денег? А дети плохо питаются. Идет на смену поколение физически слабых людей,  взращенное независимой Украиной. За последние два месяца в школах во время занятия физкультурой умерли пять учеников.
Помню, как, в войну,  в Красноярске у нас в школе были соревнования, мы бежали тысячу метров, бежали не в кроссовках – в солдатских сапогах и никто из нас не сходил с дорожки и не умирал. И в других школах подобных страшных случаев не было. Может быть и потому, что какое бы трудное тогда время ни было, нам, школьникам, на переменке давали по кусочку хлеба и по мисочке какой-то похлебки – очень вкусной. Мы росли крепкими ребятами.
В Японии сейчас школьникам дают по ложке меда и перепелиные яйца!
А мы тратим деньги на мало кому нужные памятники. О живых бы надо  думать. Но, как сказал поэт: у нас любить умеют только  мертвых…
Да еще служить не своему народу.

23 ноября.
Думал, что только я, мягко говоря, с неприязнью отношусь к нашему президенту. На днях по телевидению обнародовали рейтинг первых лиц государства украинского: Янукович – 28%, Тимошенко – 22… пан Ющенко – 5 процентов. Раздражает, как он себя держит, как говорит… Обратил внимание на речь Президента России Медведева. Приятно было слышать, как он говорит о своем президентстве: « …Я, работая в должности Президента…». Работая… в должности… Наш же Виктор Андреевич с упоением произносит: « Я, как Президент независимой Украины…» Медведев создает впечатление занятого ответственной работой человека. Ющенко видит себя всемогущим правителем и Господним наставником.
Больше чем уверен: он, как политическая фигура, доживает свои последние дни.
Газеты сообщают, что «Виктор Ющенко вошел в число номинантов на вручение антипремии «Чертополох года-2008 («Будяк року-2008»).

25 ноября.
Премьер-министр Тимошенко объявила, что будущие два года будут для Украины очень трудными. Для Украины, как страны, конечно, два года – это ничто, а вот для каждого человека в отдельности – это «хор-роший» подарок  к двадцатилетию независимости. Двадцать лет жить, затянув пояса – кому нужна эдакая «свобода»?
А каково поколению, к которому принадлежу и я: начало тридцатых – голодомор, сороковые – война, разруха и полуголод, да и потом многие годы жили, натягивая шкурку на кисель…  Потом, правда, лет двадцать жили относительно нормальной жизнью, когда люди получали квартиры, не знали, что такое безработица, ездили каждый год отдыхать на море, лечились и учились бесплатно,  был не так называемый придуманный западом «застой» - стабильная жизнь. Людей сбили с толку: вы будете жить, как в Америке… и проголосовали за «американский» образ жизни. Вот и пожинаем плоды американского образа жизни, забыв, что мы не американцы, а украинцы, дорвались до заветной свободы: спиваемся, развратничаем, разворовываем народное добро, нищаем, уничтожаем друг друга – наслаждаемся волей!
 И, главное, уже никто ничего хорошего не обещает, разве что вступление в НАТО - вот будет-то радости народу!..

26 ноября.
В стране позорное новшество – организован Союз бездомных офицеров. Квартиры офицерскому составу только обещают, а живут защитники Родины где попало и в ужасных условиях. Будут ли такие командиры в случае войны поднимать солдат в атаку с возгласами: «За Родину!», «За пана Ющенко!»… Даже смешно такое представить…А мы пытаемся привить людям патриотизм...
Поколение наших отцов и дедов были патриотами. Так они и жили-то получше нынешних воинов. Перед войной только в течение одного года нашей семье трижды улучшали жилищные условия: сначала дали одну маленькую комнату, потом в том же доме – две комнаты в коммуналке, потом цельную двухкомнатную квартиру. И это в самом центре Харькова, на улице Данилевского, 6. И отец был не полковником, ни генералом, а обыкновенным сержантом сверхсрочной службы, который в авиачасти работал простым мотористом.

27 ноября.
Газеты пишут, что «Украина на первом месте в мире … по масштабам кризиса» и что «мировые эксперты обвиняют в экономическом кризисе правительство страны». 
«Возглавляемый Украиной рейтинг пострадавших государств продолжают Аргентина, Филиппины, Малайзия, Таиланд и Колумбия. Власти всех этих стран оказались неспособны противостоять кризису ни по одному из направлений».
 Но самая вопиющая ситуация, по мнению экспертов, все-таки в Украине. Один из экспертов, Вольфганг де Тол, по поводу нашей страны высказался метафорой: «Украина, как кораблик без капитана, без команды, барахтается в открытом море в отчаянный шторм, и все так обессилили, что даже некому крикнуть SOS. А в это время другие корабли вокруг задраили все люки, сняли снасти, и легли в глубокий дрейф, чтобы спасти хоть что-то».   
Астрологи с телеэкрана заявляют: «К сожалению, до 2012 года в Украине ничего хорошего не будет…».
Политики говорят, что 2009 год будет одним из самых трудных за последние десять-двенадцать лет.
Ехали-ехали и приехали…туда, откуда выехали.

5декабря.
Радио Би-Би-Си сообщило, что русины (Закарпатская область, Ужгород) требуют автономии. В 1991 году на референдуме за это проголосовало 90% жителей Закарпатья.
Не первый ли это звоночек к федерализации Украины? Не за идею ли федерализации  Украины был застрелен  Евгений Кушнарев?
Все течет, все изменяется…
Семнадцать лет постепенного сползания в пропасть страну не делает  сплоченней.
В этот же день политики всех рангов и, прислуживающие власти, акулы пера,   яро осудили сепаратистов, требуя  «врагов украинского народа» поставить на место.
Поставят… Как  «поставили на место»  героического моряка  Саблина, который собирался выступить перед народом с планами переустройства  общества и советской жизни. Вот что пишет сегодня об этом российская газета «Совершенно секретно»:
«Тридцать три года назад прошло с той ночи 8-9 ноября 1975 года, когда на большом противолодочном корабле «Сторожевой» вспыхнуло восстание советских военных моряков. Мятеж возглавил заместитель командира корабля по политической части капитан 3-го ранга Валерий Саблин.
…Выведя корабль в море, Саблин направил кодированную радиограмму тогдашнему Главнокомандующему ВМФ СССР Сергею Горшкову. В ней сообщалось, что «Сторожевой», не изменяя Родине, следует в Ленинград, где Саблин намерен выступить  по телевидению с обращением к трудящимся. Мятежный замполит пригласил на «свободную территорию корабля» членов правительства и ЦК партии для изложения им своих требований справедливого переустройства обществ Вслед за первой радиограммой с борта «Сторожевого» в эфир пошли другие, в том числе открытым текстом, начинающиеся словами: «Всем, всем, всем!» и уведомляющие о намерениях моряков…. Высшее руководство страны отдало приказ: «Остановить взбунтовавшийся корабль. При продолжении плавания – обстрелять и потопить».
В воздух были подняты два авиаполка… «Бомбы и снаряды, падавшие с высоты 300-400 метров,  ложились по курсу перед носом  и по корме корабля… Корабль отвернул с курса, задымил…» Раненого Саблина и его сподвижников арестовали…
Пришло время и коммунистическое устройство страны все-таки рухнуло. Но истинного патриота России отважного моряка  Саблина расстреляли…»
Так может быть не стоит так уж  яростно возмущаться федеративными идеями, за которые выступал и погиб Харьковский губернатор  Кушнарев, идеями, которые любы сердцу небольшому народу русинам и многим-многим людям, живущим в Украине, особенно на востоке страны, на юге и в Крыму?
Не надо стрелять в людей, желающих жить в той семье, которая им больше по душе и жить лучше, чем они живут сегодня. Миллионы западных украинцев работают на экономику других стран: Польши, Италии, Испании, Португалии и прочих – налоги они Украине не платят. Восточные трудятся на своей земле и плодами труда делятся с западными. Справедливо ли это? Тем более, что западным украинцам  роднее поляки и венгры, а восточным – русские. Как ни убеждай нас политики, что мы единая семья, какая же единая, если одни смотрят в одну сторону, другие – в другую и говорят на разных языках, а главное, думают на разных языках и по-разному…
Не будем спешить осуждать наших братьев русинов. Не думаю, что они хотят своему народу зла. Как не хотел зла своему народу и моряк- подвижник Валерий Саблин.  Находясь в кратком заключении, он прислал родным письмо с изображением Дон Кихота, сражавшегося с мельницами и, как свое выстраданное откровение,  воспроизвел слова Рыцаря Печального Образа: «Намерения мои направлены всегда к хорошей цели: именно – делать людям добро и никому не делать зла!».
Саблины были, есть и будут. И не нужно спешить их наказывать. Надо советоваться с народом – как ему быть, с кем жить. Если, конечно, у нас демократия….

10 декабря.
Несколько дней назад, кажется 7 декабря, в воскресенье, был новый праздник – День Вооруженных сил Украины. Не знаю, кто его отмечал, наверное, только Верховный Главнокомандующий Ющенко, да министр обороны. Когда корреспондент телевидения остановил прохожего, молодого парня, и спросил, по какому поводу салют, молодой человек пожал плечами: мол, не имею понятия.
То, что у нас в памяти и в крови, тщательно вытравливается, а многое мало-нужное или вовсе ненужное навязывается. День влюбленных – Валентина – это же не наше. И всякая другая мишура…

13 декабря.
Состоялся бой между чемпионом мира по боксу Владимиром Кличко и претендентом на это звание американцем Хасимом Рахманом. Парню в жизни досталось: попал в автокатастрофу, после которой едва выжил, два раза в него стреляли – пять пуль сидит в теле, но вышел на ринг. И подзаработать еще, и попытаться завоевать звание чемпиона мира по одной из главных версий. Но Владимир Кличко доказал свое спортивное название «Стальной молот». Так обработал чернокожего соперника, что  в седьмом раунде рефери, заботясь о здоровье Рахима, прекратил бой: раньше это называли «за явным преимуществом», теперь – «технический нокаут». Молодец Владимир! И вообще, молодцы браться Кличко: и тот и другой чемпионы мира. Вот какими людьми должна гордиться Украина.
Приятно и то, что Владимир, давая интервью, еще  отдышавшись от боя, шпарил во всю по-английски. Так же свободно владеет он и немецким. И старший брат – тоже. А наш горе-президент еще три года назад обещал народу Украины, что, ставши президентом,  через год будет говорить по-английски, тем более, что жена у него американка. Но что-то до сих пор так и не научился. Боксеры, у которых мозги иногда получают такую встряску, что и родной язык забудешь, оказались способнее бывшего бухгалтера, «всенародно»  избранного на пост президента страны.
Если президент не может за три года  выучить иностранный язык, то что он вообще может? Да и команду набирал, которая в Москву ездила с переводчиком – и русский не способны выучить, что ли?
…Еще насчет обещаний. Премьер-министр Тимошенко обещала, что  в нынешнем году армия перейдет на контрактную службу. Обещание осталось обещанием. Обещала, вкладчикам вернуть по тысяче гривень. Не вернула. Теперь, правда, тысяча превращается в связи с падением курса гривни в пол-тысячи, а пока правительство осуществит обещанное, от гривни останется дырка от бублика.
Где-то маячат новые выборы. Неужели народ снова изберет брехунов?
Украинскими боксерами мы гордимся, а за правительство… стыдно, что оно у нас такое никудышнее.

18 декабря.
Ровно год назад новая премьер-министр Тимошенко  на весь мир объявила, что страна под ее чутким руководством совершит заметный рывок вперед,  сделает так называемый «украинский прорыв».
Политики быстро забывают о своих обещаниях, а народ молчит и ждет новых обещаний.

 19декабря.
С супругой были в Киеве, навещали родственников. Последний раз я приезжал  в столицу Украины в 2000-м году. Целых восемь лет не был здесь, а раньше, бывало, приезжал три-четыре раза в год: заходил в издательства, редакции журналов и газет, где печатался, в клуб союза писателей повидаться с собратьями по перу, сыграть на бильярде, выпить с друзьями по чарке. Заглянул и в этот раз в союз писателей, но дальше фойе меня не пустили – хозяйничают здесь другие люди, которые тут все раскупили, место-то хорошее, известная Банковая, наш (бывший наш) красавец-особняк рядом с домом с химерами и резиденцией президента страны. Раньше писатели были людьми уважаемыми, а теперь – никто.
Спустились на Крещатик и тут возле станции метро увидели занятную картину: то здесь, то там стоят группки суетящихся людей, им что-то дают и они, со счастливыми лицами отходят в сторону, что-то зажав в руках. Присмотрелись лучше, что это – деньги… Подошли ближе. Спрашиваем у тех,  кто толпится, кому дают деньги и за что. Никто не отвечает, но люди протягивают руки к женщине, у которой, как огромная колода карт,  солидная  пачка денег. Снимает сверху две-три ассигнации и вручает  ближайшей протянутой руке. Переглянулись с женой: вот это житуха в столице - прямо на улице деньги раздают! Мы, провинция, тоже решили подразбогатеть… Жена протянула  руку раздатчице денег и та ей без всякого вручила две ассигнации: двадцатку и пятерку…
Я почему-то не стал протягивать руки, то ли из робости, то ли еще почему-то. Отходим в сторону, точнее, нас оттерли в сторону. Когда отходили,  услышали голос раздатчицы: «- Вы наша?». «Наша, наша…» - машинально ответила супруга и, отходя в сторонку,  негромко недовольно добавила: « - Немцы мы с тобой, что ли?..»
Стоим с дармовыми деньгами в руках и грызет любопытство: ну, как это… среди бела дня   в центре города напротив мэрии раздают людям деньги? Неподалеку стоял чем-то озабоченный  простенько одетый пожилой мужчина с палочкой. Завязался разговор. Больше говорил он. О том, какая сегодня паскудная жизнь, что лучше бы  тут хозяйничали немцы, навели бы порядок, если кто украл – на виселицу… Спросил я о деньгах, которые возле метро раздают просто так. Он недобро ухмыльнулся: просто так, мол, ничего не дают… И спросил, служил ли я в армии. Разумеется… Так вот, говорит, там были командиры роты, взводов, отделений… а здесь – сотники, десятники, у которых в подчинении  группа наемных участников разных пикетов и акций. Спросил, стоял ли я сегодня у мэрии за Юлю, против Черновецкого.
Прежде чем ответить, я поинтересовался, почему он против Черновецкого. Мужчина признался, что не против, Черновеций ему к пенсии каждый месяц по сто гривен добавляет… И кажется, немного смутился. И не дожидаясь моего вопроса, почему он стоял в пикете за «Юлю», неохотно пояснил: так это ж ее деньги сейчас людям раздают… и я вот жду своего «сотника»…
Подумалось: вот до чего довели людей: за деньги за кого хочешь пойдут… даже за своих недругов…
Я передал разговор с мужчиной супруге и намекнул, что, может, вернуть деньги – мы же не стояли в пикете у мэрии, не отстаивали интересы Юлии Тимошенко…
Жена хотела уже вернуть раздатчице денег эти несчастные двадцать пять гривень, но решительно сунула их в карман. « - А помнишь,- спросила,- как говорила Наталия Витренко…если вам что-то дают, так сказать, бесплатно, пакет макарон,  пирожки, сто грамм, деньги какие-то, не стесняйтесь – бери те, это ваше, это у вас украли!
Права Витренко. Только украли у нас далеко не на двадцать пять гривень.
«Сотники», «десятники»… Не из таких ли «полевых командиров» и их «армии» состоял оранжевый майдан? Не на таких ли «революционеров» Березовский давал 30 млн долларов и столько же Америка? Еще раз хочу засвидетельствовать: то была не революция, а бутафория. Как нынче генеральские мундиры у вновь испеченных казаков. Генералы есть, только армии нет…
Настоящей революцией была та, что вспыхнула в 17-ом году. Настоящими были белая гвардия, мать-анархия и красные. Как проникновенно о них поет Николай Расторгуев «Русские рубят русских…».
Наши же, «оранжевые» – это плохая самодеятельность. Два заклятых врага, Ющенко и Тимошенко на сцене лобызаются на глазах у всего мира. Вершина лицемерия и фальши. Потому и остался от «оранжевого» спектакля один пшик.  Сегодня Ющенко на весь мир сообщает, что тогда, на майдане, за его спиной стояла воровка, то бишь Юля, которую он назначил главой правительства.
Господи, да кто же нами правит?! И куда они вырулят?

23 декабря.
Не стало поэта Ивана Мироненко, с которым нас свела судьба  на заводе «Проммонтажэлектроника». Ваня рос сиротой, воспитывался в детском доме, заочно окончил в университете филфак, но продолжал работать на заводе, в химическом цехе. Год не дожил до пенсии. Последние годы нигде не работал. Не раз его видели копающимся в мусорных ящиках. Я просил в союзе писателей, чтоб ему дали, как некоторым другим, писательскую стипендию. Услышал жуткий ответ начальства: а он ее пропьет… он пьет даже с цыганами…
Ваню нашли замерзшим неподалеку от своего дома. Да, он пил. Но если бы у него было хоть чуть больше денег, он, наверное, не пил бы этиловый спирт, который нашли медики в его крови.
Нет талантливого поэта, человека добрейшей души. Помню, как он во время одной из выборных кампаний, после краткого застолья собирал остатки скромного пиршества и, рассовывая его по карманам, несколько смущенно приговаривал: « - Собачки тоже кушать хотят…» . Мы, отдав дань выборам, разъезжались по домам отсыпаться, а Ваня шел на завод – кому-то нужны были выборы, а кому-то нужно было и работать. «Работали» и заводские собаки - охраняли территорию.
Ваня заботился и о братьях наших меньших, а вот о нем самом мало кто думал. Поэт работал в химическом цехе, пыльном, грохочущем, душном. Как сейчас вижу его за штамповальным станком…вижу,  как в формы насыпает он с едким запахом черный пластмассовый порошок… лицо, наполовину скрытое респиратором,  крупные капли пота… на лбу поэта… 

24 декабря.
Во время интернет-конференции Виктора Ющенко больше всего его спрашивали, сколько ему нужно дать денег, чтобы он со своей свитой покинул страну и не мешал жить.

 25декабря.
Народ зашевелился. Во многих городах прошли акции под названием «Достали!». На протяжении нескольких минут автомобилисты гудели в клаксоны, дабы привлечь внимание властей – разбудить их и призвать что-то делать дельное.
В знак протеста против действий, точнее, бездействия руководства страны заводы Крыма включили сирены.

31 декабря.
 Вот и заканчивается високосный год. Его называют годом торжества обещаний и последним годом популистской политики. Дай-то Бог…
Президент страны и премьер-министр ненавидят друг друга – как может такой тандем руководить страной?
Идут разговоры о возможном распаде Украины. Это вполне может быть. И виноваты в этом намечающемся преступлении века только сами политики.
Правители выглядят закоренелыми лгунами. Где, обещанная Юлей, профессиональная армия? Где, обещанные ее величеством, несчастные тысяча гривень? Где, обещанные Президентом, 5 миллионов рабочих мест?
Теперь уже он обещает в ближайшем будущем 5 миллионов безработных...
Новый анекдот… Сотрудники, которые хорошо работали в 2008 году, премируются работой на 2009 год.
Единственное, что у нас неплохо получается, так это смеяться над своей бедой.

Глава пятая
Год 2009.
 2 января.               


Накануне Нового года, как я уже писал, был в Киеве. Проведал могилу старшего брата Коли  и взял почитать рукопись его неопубликованной книги «Стук падающих груш».
Эта книга  о нашем родном селе Беево, что на Сумщине. Читаю  с огромным удовольствием  и  неспеша – как воду пью. В былые времена, при старой, той, «плохой» советской власти эта книга была бы уже давно опубликована, правда, кой с какими сокращениями. Но кому нужны сегодня книги о простых людях, которые работают на земле, растят хлеб, доят коров, выращивают кур и свиней - кормят всех?
«Стук падающих груш»  – коллективный потрет жителей села военного и послевоенного времени, жизнь украинского села без прикрас. Но вот что примечательно: то, что когда-то казалось самым обычным и даже серым, сейчас выглядит почти фантастикой. Навещая село в последний раз, брат Коля задал нашей бабушке обычный вопрос, как она живет. Далее цитирую  рукопись:
«…Бабушка, сидя за старым дубовым столом, закачала головой…и сказала извечно причитающим голосом:
- Ой, горе, горе… встали бы люди, что померли в голод та посмотрели бы, как мы живем: корова с телком, бычка еще подхватили та годуем на мясо, два кабана, гуси, утки. Я уже не говорю про курей да кролей, которых у нас никто не считает. А стеля хаты вот-вот завалится от пшеницы. Девать ее некуда, разве что скотине…»
Не могу не добавить от себя такой небольшой эпизод… Как-то Сашко, наш с Колей двоюродный брат, сельский механизатор, собирался в воскресенье в Ромны на базар. Жена его, Катя, доярка, спросила, сколько ему дать денег. Сашко, призадумавшись, ответил: « - Та рублив пятьсот». Курс доллара был тогда один к нашим 90 копейкам. За пятьсот рублей в то время можно было купить хороший мотоцикл. Я  поинтересовался, зачем ему так много денег, что он хочет покупать. Сашко поскреб затылок. «  -Та я  и сам не знаю,  у нас же все есть… може, щось попадеться,  селедки там куплю, бубликов…
Сашко всю жизнь проработал механизатором, его жена Катя – дояркой. Нормальные люди жили нормальной жизнью. Скажем, относительно нормальной жизнью.
В  своем родном селе я не был давно. Езжу в чужое село, где мы в «плохое» советское время купили хату, по-сегодняшнему – дачу. Село было как село. Совхоз носил название «Прогресс». Здесь люди жили также неплохо, как и в моем родном селе. Теперь по селу, кажется, прокатилась война: животноводческие помещения, клуб, детский сад разрушены, разобраны по кирпичикам недостроенный двухэтажный дом для молодых специалистов, снесено с лица земли  еще совсем крепкое здание конторы совхоза, а  бывшие труженики земли оставлены без работы.
 Запад не мог победить могучую страну по имени СССР. Он разбирал ее по кирпичику: сначала разделил на пятнадцать так называемых государств, потом в каждой стране постепенно рушил  города и села, заводы и фабрики, театры, кинотеатры,  Дома культуры, клубы, библиотеки и даже изданные при советской власти неугодные Западу книги…
 О людях  уже и не говорю… Напомню только молодому поколению, которое родилось в независимой Украине, которое  сейчас обрабатывает Запад: мы были другими, мы жили иначе и нас, к слову, было 52 миллиона. А по продолжительности жизни мы были на втором месте в Европе.

5 января
Звонил Светлане Николаевне, поздравлял ее с Новым годом. На заводе, бывшей «Проммонтажэлектронике», а ныне пивном предприятии, она уже не работает. Как не работает там уже и бывший директор «Промэла» Владимир Дикань, который  от души хотел всех заводчан сделать здоровыми, богатыми и счастливыми. Новые хозяева  сначала избавились от тех, кто должен быть «богатым и счастливым», потом «попросили» оставить завод Светлану Николаевну и бывшего директора. Представляю, как расставался со своим детищем Дикань, который из захудалой шарашки сумел сделать конфетку. Да не в то время... И не совсем так. Как следовало бы…
Хиреет и нынешнее предприятие, его пластмассовые столы, стулья и палатки для пивных павильонов, мало кому нужны. На заводе чудом держится дочь Светланы Николаевны Лариса. На завод она ходит, как и ее коллеги, два раза в неделю, шесть раз в месяц. Зарплату почти не платят. Надо куда-то переходить, жить-то надо, но переходить некуда, кругом только сокращения.
  Железный каток так называемой независимости все сметает на своем пути, оставляя порожнюю территорию, которой дальше будет распоряжаться Запад по своему усмотрению: когда-то могучую державу превратит в аграрное подсобное хозяйство, настроит военных баз, Чернобыль сделают мировым полигоном для захоронения ядерных отходов, оставшихся людей – рабами. Да они уже по сути и есть таковыми.
В который раз не жалею, что в 1991 году не голосовал за такой «Украинский прорыв». И в который раз хочется спросить тех, кто вверг нас в эту беспредельную жизнь: где же вы те, кто истошно  вопил «Геть!» и «Ганьба!». И доказывал, что как только мы сбросим ярмо Москвы, заживем, как американцы? Где же вы наши Иваны Сусанины, почему молчите? Или протявкали и спрятались в подворотню, втянув язык в одно место?
Директор бывшего завода не страдает – занят педагогической деятельностью, учит, как быть хорошим экономистом. Отец мой, бывший авиатор, любил поговорку: хорошо учит летать тот, кто сам летает…
 Не будут страдать, если лишатся своей сегодняшней работы,  и наши нынешние правители: Ющенки, Тимошенки, Порошенки… они давно приготовили себе плацдарм для отступления – Запад. А народу-то куда  деваться?

7 января.
Вышел на улицу. Мороз, солнце, снег искрится. Хорошо. Навстречу идет незнакомый мужчина. Кажется, уловил мое доброе расположение духа. С деланным восторгом восклицает:
- О-о-о!.. Что значит не работают заводы – снег-то какой чистый!..
Можем, можем над собой посмеяться… Но кто будет смеяться последним, мы или те, кто нас вверг в прорву?

14 февраля.
Маразм, то бишь, кризис крепчает. Пахнет началом девяностых, когда все украинцы в мгновенье ока стали «миллионерами» …
В открытую ссорятся и оскорбляют друг друга Президент и премьер-министр. Стыдно за таких правителей. Закрывается моторостроительный завод “Серп и Молот», на котором, кстати, когда-то работала и моя мама. Бастуют рабочие крупнейшего в Украине завода им. Малышева – танкового. Не платят зарплату. Бастуют транспортники.

15 февраля.
Вчера возвратилось из пиратского плена судно «Фаина» с военным грузом (танки, гранатометы), следовавшим в Конго. В аэропорту встречали бывших пленников родные и близкие. На встречу приехал и сам президент Украины, что у меня, например, вызвало удивление. Ну, слава Богу, вернулись моряки, но нельзя же их возводить в ранг героев Украины. Вот если бы они отбились от пиратов, как это сделали моряки другого, не украинского судна – честь им и хвала! Они - герои!
        Ошибки совершает наш президент сплошь и рядом. Героизировать попавших в плен… мягко говоря, несколько опрометчиво. Правда, Ющенко гордится тем, что его отец был в плену.
В газете «Зеркало недели» ( №47, 6 дек. 2000г.) кумир некоторой части украинской молодежи Ю.Андрухович, размышляя о патриотизме, откровенничал: «…Ужасно не люблю ни самого этого слова – «патриотизм», ни любых производных от него, предпочитая употреблять их исключительно в саркастической либо комической тональностях.…До сих пор не знаю, как бы я поступил в случае наступления войны… сдался бы в плен или дезертировал».
Рожденные в СССР воспитывались иначе. Потому и выиграли  одну из самых страшных войн на земле - Великую Отечественную.

16 февраля.
В эти дни заняты небольшим ремонтом. Помогает нам Катя, опытный штукатур. Из разговора мы узнали, что живет она в четырехкомнатной квартире, которую получила, как строитель, на самом закате Советского Союза. В ее квартире живет еще сын с женой и дочь с мужем и ребенком. Получила бы такое жилье почти в центре города, на Павловом Поле, рабочая-строитель сейчас, когда  очутилась в независимой Украине? Получат ли когда-нибудь жилье семьи ее сына и дочери? Катя говорит, что когда давали ей квартиру, то дали сразу еще двухстам семьям,  в том числе даже тем, кто проработал на стройке всего полгода.
А мне вспомнилась Мелания Филатовна (фамилию запамятал), тоже рабочая-строитель, о которой когда-то  писал очерк. Она получила прекрасную квартиру в том доме, который сама строила, тоже почти в центре, на площади Руднева.
Простые люди плохо жили? Политики молодежь  убеждают, что плохо…  Раньше для людей возводили целые микрорайоны, теперь – памятники голодомора - кресты… По всей Украине…
Катя принесла нам ностальгический анекдот о Брежневе. Перед смертью он просил, чтобы в гроб его положили вверх спиной. На вопрос «зачем?», ответил: «Придет время, меня вспомнят и будут готовы целовать мне  задницу…».
Все чаще и чаще люди вспоминают о том, как жили в Советском  Союзе. Все работали, все учились и лечились бесплатно, каждое лето  ездили на море. Строили планы и они сбывались. Да, зарплаты были невысокие. Но такая квартира, какую в «плохое» советское время получила строитель-Катя, тогда еще совсем молодая, стоит сейчас где-то под сто тысяч долларов. Найдут ли для купли жилья сейчас ее дети такие деньги, когда у них даже работы нет?

9 Марта.
Би-Би-Си начало радио-сериал под названием «Большая политика глазами провинции». Пожалуй, никогда еще за годы независимости Украины простые люди не говорили о политиках с такой откровенной неприязнью: обманщики, взяточники, воры, коррупционеры, бандиты, предатели… Называют еще , стоящих у власти, замусоленной колодой карт: двадцать лет тусуются в верхах одни и те же личности: то депутат, то министр, то премьер-министр, то опять депутат…
К самим же депутатам за эти годы у народа появилось прямо-таки отвращение, а может, и ненависть. Для себя они так называемая элита добились всего – таких благ, что рядовому смертному и не приснится. Люди говорят, что для себя они, те же депутаты, уже построили коммунизм: зарплата чуть ли не в сто раз больше  минимальной зарплаты, и соответственная пенсия, лечение пожизненно бесплатное,  если по какой-то причине вышел из депутатов, получаешь трехмесячную зарплату, примерно десять тысяч долларов, если остался без работы, год получаешь депутатскую зарплату… Ну и еще всякие там льготы и другие блага, о которых не всем положено знать…
Им ли, купающимся в достатке  и роскоши,  думать о простом народе? Как говорится, сытый голодному не товарищ. У многих людей настроение – не ходить на выборы, не голосовать за эту алчную кучку, дерущуюся за власть.
Но украинский народ добр и незлобив: посудят-пожурят тех, что их обобрали и продолжают обирать, и побегут на избирательные участки, чтобы, не дай Бог, кто-нибудь из стоящих у власти не выпал из этой замусоленной да еще и  крапленой колоды.
И еще «провинция» не может понять: зачем все-таки эти новые выборы – делать больше нечего, дел других нет?
Хотелось бы, чтобы радио-сериал «Большая политика глазами провинции» услышали бы и «большие политики». И сделали бы кой-какие соответствующие выводы…
Но так как выводов они никаких не сделают, то сделали бы хотя бы одно доброе дело для народа: отказались бы от новых никчемных, совершенно не нужных людям выборов – сколько можно разбазаривать скудный бюджет и  мутить воду? Или в такой воде легче плавать?

14 марта
Избавились от  министра иностранных дел Огрызка. И правильно сделали, уж больно он ненавидел Россию.
Кстати, о фамилиях… Негоже публичным людям носить такие невкусные фамилии как Огрызко или Ющенко – юшка…
Политикам, как и артистам, надо бы менять свои неблагозвучные фамилии. Уверен, гораздо хуже бы относились к Алле Пугачевой, если бы она выступала перед зрителями под своей настоящей фамилией… Или Александр Малинин – под своей истинной фамилией – Выгузов, а Жасмин объявлялась бы как Сара Семиндуева, а Андрей Разин  был бы Криворотовым…
Вряд ли нравится людям не лишенным слуха и вкуса фамилия Огрызко. Уж коль мы навострили лыжи в Европу, действовать надо бы по всем направлениям, просчитывать все и вся, чтобы нигде не было ни малейшей шероховатости. Убежден, если бы у президента России была фамилия Распутин, дела бы в России шли похуже, только из-за фамилии. Другое дело – Путин!  У каждого в подсознании вырисовывается приятная картина – путь… стало быть, вперед! Вперед, Россия!
В конце концов, не просто так брали псевдонимы наши бывшие вожди… не какой-то Джугашвили (не ручаюсь за провописание …) – Сталин! Сталь! Или – Молотов!.. Не помню, что у него там была за фамилия – серенькая какая-то… Не Огрызко, а Молот-тов! С которым надобно считаться… Который призван ковать, надо подразумевать, счастье народное. Генеральный прокурор СССР носил грозную фамилию Вышинский – вышка, стало быть –трепещите бандиты! Министр иностранных дел  Громыко – знайте, недруги СССР, мы не какие-то шмакадявки, мы – Гром и Молния!
Фамилии действуют. Как на политиков, так и на простых людей…

15 марта. Читаю Лимонова «Чужой в незнакомом городе». Интересный писатель, интересный человек. Выписал у него о так называемом  Брежневском «застое».
«Теперь у них там пишут, что шестидесятые – начало семидесятых, - были годами застоя. Если стулья и кресла большой власти придавливали в те годы те же старые задницы ( а не задницы помоложе, как сейчас), если не продвигались по служебной лестнице и в званиях нетерпеливые и энергичные бюрократы, это еще не значит, что в народной жизни был застой. Застой административный может быть и был, но в культуре был взрыв. Мы придумали себе культуру.  Существовало движение или вернее сразу несколько движений. Тысячи индивидуумов кипели вместе в одном бульоне, одержимые искусством».
То было время действительно одержимых искусством. Книги раскупались нарасхват. За подписными изданиями стояли очереди, как в войну за хлебом. Записывались в очереди  на чтения в журналах новых повестей и романов. Раскупались, как сейчас газеты, маленькие книжечки библиотеки «Огонек» с новыми стихами и прозой. Люди читали! Люди любили поэзию и поэтов. В те годы  по предложение нашего харьковского поэта Бориса Котлярова одну их площадей в центре города назвали Площадью Поэзии. Рядом открыли и магазин «Поэзия»… которого уже нет…Поэты собирали стадионы слушателей. Встречи с поэтами охраняла конная милиция. Это был застой? Это сейчас даже не застой – вонючее болото… в которое вверг нас Запад. Нашими же руками…

11 апреля.
По телевидению сообщают, что в Америке в связи с кризисом аграрии объединяются в кооперативы, в коллективные хозяйства, то есть – в колхозы. А мы их разрушили… по желанию тех же американцев, только рангом повыше. Можно ли нас назвать разумными… тех, кто рангом повыше?

22 мая.
Мы уже привыкли к сельскому ландшафту независимой Украины: разрушенные животноводческие помещения, клубы, детсады, жилые дома, а то и конторы, как в нашем селе Скрипаи. Кажется, что по многим селам прокатилась война.
К такому мрачному сельскому ландшафту мы привыкли, а вот к городскому… глазам своим не веришь… Ну ладно, сгинул наш заводишко «Проммонтажэлектроника», где работала какая-то тысяча человек. А вот на днях еду из деревни по заводской стороне города и глаза на лоб – парки вырублены! А от бывшего моторостроительного завода «Серп и Молот» остались одни руины!.. Когда-то на этом заводе работала и моя мама, была ударницей, хорошо зарабатывала ( с одной зарплаты однажды сразу купила две кушетки, мне и брату, по лыжному костюму каждому и по паре коньков с ботинками…). Говорят, мы плохо жили…
Был завод - нет завода. Ну, пусть продукция его не была конкурентноспособной на мировом рынке. Но там работали люди. Работали, а не влачи жалкое существование. Завод – это не только цеха и железки. Завод – это целый небольшой город, в котором есть и поликлиника, и профилактории, и Дома культуры и отдыха, и пионерские лагеря  для детей работающих людей, спортивные базы, библиотеки, своя газета… Завод – это очаг жизни.  И один из таких очагов жизни превращен в руины… А сколько таких заводов в стране? Завод – это люди. Завода нет, а где те, кто на нем работал? На улице? А где их дети?
Или это губительное действо – один из десяти шагов навстречу людям, которые делает Президент Украины Ющенко? Который (волосы дыбом!) набирается наглости баллотироваться на пост президента еще раз…
Супругу Ющенко недавно наградили американцы медалью «Свободы». Госпожа Ющенко заявила: «Мое государство Украина борется, чтобы преодолеть советское наследие». Украина – ее государство…
Здорово же эта парочка преодолевает советское наследие – налево и направо рушит то, что было создано советскими людьми: промышленность, экономику, культуру, духовность, семейное благополучие людей…
Горе тому народу, которым правят чужаки.

1июня.
 Всемирный День защиты детей. Би-Би-Си сообщило, что в Украине здоровье детей с каждым годом ухудшается. Напомнило о том, что в этом году во время занятий физкультурой в нашей стране умерли четыре школьника. Отменяют обязательные физкультурные нормативы.
А мне вспомнилось как в войну, когда мы жили в Сибири, когда не ели даже хлеба вволю, а кусочек жмыха, что держали за щекой, был вкуснее шоколада, я, шестиклассник, бежал тысячу метров в обширных солдатских галифе и пудовых кирзовых сапогах, уложился в норматив и чувствовал себя прекрасно, как и все мои вечно голодные оборванцы-одноклассники.
Что ж, вместо  заморских жвачных резинок, сваренных неизвестно из чего, мы жевали серу – варево сосновой смолы, вместо кока-колы пили морс и енисейскую водичку, вместо чем-то напичканных мороженых наслаждались сорванными с крыш вкуснейшими ледяными сосульками ..

2 июня.
Не могу не рассказать о судьбе двух мальчиков, чьи беды и горе сдавили и наши сердца, моих родных, друзей и близких. Чуть больше месяца назад в тяжких муках от рака крови ушел из жизни чудесный семилетний мальчик Ильюша, сын прекрасной пары, Артема и Наташи, коллег по работе моего младшего сына Дениса. Мальчика полтора года лечили в Италии… Не помогло…
А тут случилась беда с нашим, так сказать, подопечным иранским мальчиком Алешей, Али… С его мамой Махназ и ее семейством нас свела судьба в самые тяжелые годы  независимости Украины, вначале девяностых. Нам не на что было жить и свою четырехкомнатную квартиру мы разменяли на двух и однокомнатную с тем, чтобы последнюю сдавать и за нее что-то получать. Первыми квартирантами у нас оказались две юные красавицы-иранки, очень скромные сестры Махназ и Нобанд. Мою супругу они стали называть мамой, а меня папой. Нам это было  приятно. Мы жили душа в душу. Младшая, Махназ, полушутя говорила, что мама Лена когда-нибудь будет помогать нянчить ее маленького «бэби». Так оно и получилось. Появился у нашей иранки сынок Даниэль. Пока Махназ училась в институте, мы его нянчили. А потом появился на свет Али. С отцом братьям не повезло. О нем не буду… Маленького Али тоже нянчила мама Лена, потом его передали другим няням. Очень хорошим сестрам Любе и Люде. Так получилось, что Махназ пришлось уехать в Иран, а маленького Али ( мы его называем Алешей) в аэропорту в Киеве не выпустили – нехватило каких-то документов.. И он остался с нами и с нянями. Мальчик – чудо. Веселый, красивенький, добрый-предобрый. Только прийдешь, сразу тебе все игрушки несет, конфетами угощает, обнимает так крепко, словно мы ему родные. И вот – беда… После ангины осложнение на ноги,  не может стать… Скорая… Детская больница… Реанимация. Врач огорошил: возможен летальный исход… Зачем же он так сразу? Пожилым людям… Слезы отчаяния… А мать Али в Иране… В тот же вечер, правда, позвонила – почуяла беду… Антибиотиками поставили четырехлетнего парня на ноги. Спасибо врачам…
Тут следовало бы сказать, что родители, у которых умер мальчик, подумывали взять в Доме ребенка чужого мальчика, чтобы усыновить.   Они узнали об Али, которого никак не может забрать мать, навестили его в больнице и загорелись желанием взять его себе, если, разумеется, мать отдаст. Артем и Наташа – волонтеры, прекрасные молодые люди. Они ему и лекарства и игрушки. Тема ( так близкие называют Артема) ему и велосипед отремонтировал и …… принес. Али уже говорит: вот если бы у меня такой был папа. А еще через несколько дней мальчишкам по палате говориь, что это его папа из Эмиратов приехал. Все вроде шло неплохо и вдруг у мальчика очень плохие анализы. Врач опять ошарашил: подозрение на рак крови…
Все в отчаянии. Все – это, во-первых, няни… во-вторых, наша семья, для которой Алеша давно уже наш, родной, в-третьих, если можно так сказать, новые потенциальные родители… в – четвертых, подруга одной из нянь Алла Зинатуловна… Все все что нужно делают, постоянно на связи, постоянно в больнице… Еще один самый ответственный анализ… И о радость – 99 процентов, что не рак…
Кроме всех прочих радостных мыслей и такая: судьба свела людей разных национальностей: мы с Артемом и Наташей - украинцы и русские,  Алла – татарка, Махназ и Али – иранцы… Задумывались ли мы когда-нибудь о том, какой мы национальности? Мы все думали лишь о том, как вместе нам победить беду, как помочь маленькому  хорошему человеку.
А политики все нас делят по нациям и никак не могут доказать, какая нация все-таки самая главная, пуп земли. Самая главная нация, дорогие  мои политики, людская,  людская - че-ло-ве-чес-кая!..

3 июня.
 Начинаем понемножку болеть – возраст… Бодримся, но от недугов никуда не денешься и вот, по-моему, на нервной почве (столько переживали за Али!) с моей супруги случилась беда… скорая помощь, больница… Это, конечно, у всех когда-то бывает, так что расписывать что да как не стоит, а вот один момент не отметить не могу, потому что он касается большинства людей, живущих в Украине. За несколько часов хождения по кабинетам клиники мы оставили 600 гривень. Пенсия же у супруги 608 гривень… Вопрос тем, кто лечится в лучших клиниках бесплатно, «слугам народа» - как, на что  жить простому человеку в Украине?
А они еще летают на футболы за границу за государственный счет… получают в столице бесплатные квартиры, всякие пособия… Где же совесть у нашей так называемой «элиты»? Как тут не вспомнить того мужчину в электричке, который в сердцах выпалил: « - Дали б мне пулемет, я бы их всех – раз - рыв - ными… раз - рыв- ными!...».
Это им, политикам, говорил в своих песнях Высоцкий: «Эх, ребята, все не так, все не так, как надо!»
Когда же встанут у руля корабля «Украина» умные, порядочные люди? На капитанском мостике сейчас  толкотня… Идет борьбы за булаву. Имена охочих взять штурвал  в свои руки называть не хочется – не многие из них войдут в историю Украины.


23 июня.
Подкидыши –  не ново на земле. Но если это было когда-то редкостью, то сегодня в Украине  стало настолько массовым, что власти уже намереваются открыть так называемое Анонимное окно для приема никому не нужных детей. Детей находят у подъездов домов, вблизи больниц, на лавках и под лавками на вокзале, в скверах и просто на мусорках.
Об украиночках написаны хорошие песни. Мы не устаем прославлять нашу нацию. Так же это делают и другие народы, полагая, что именно их нация самая-самая... Не  правильней ли разделять людей не по национальностям, а по тому, как они живут, насколько они человечны.

25 июня.
 Закрылось единственное в стране издательство для слепых. Нет денег. Теперь, говорит один из незрячих, мы не только слепые, но глухие и немые.
Президент критикует работу правительства во главе с Тимошенко, а дама с косой не устает убеждать людей, что у нас все хорошо… прекрасная маркиза…

26 июня.
В одной из песен поется: «Мои мысли – мои скакуны…». Эти слова пришли мне в голову, когда в хлебном киоске я  покупал так называемый докторский батон. Еще недавно он стоил около гривны, потом больше и больше и вот сегодня уже 3 гривны 85 коп. И, удаляясь от магазина, я переиначил  слова той песни: « Мои цены – мои скакуны…».
Цены на все подскакивают, а зарплаты и пенсии стоят на месте. В Верховной Раде оппозиция во главе с Виктором Януковичем предлагает пересмотреть бюджет нынешнего года, увеличить прожиточный минимум,  добавить пенсионерам по 150 гривень, а работающим – по 200-300. Оранжевые категорически против. Говорят, что нет денег. Конечно, для простых людей – нет. Идет борьба. Надо понимать, не только за благополучие народа – за власть в стране. С августа начнется президентская гонка. В общем-то она уже взяла старт. Вчера наш город посетил лидер Партии Регионов Виктор Янукович. Харьковчане встречали его  тепло. Приятно, что свой политический вояж кандидат в Президенты начал именно с нашего города. Подавляющее большинство харьковчан будут голосовать за донецкого парня. В том числе и автор этих строк. 

2 июля.
На днях в центре Киева человек, назвавший себя Андреем Ющенко, стрелял из пистолета, сделал девять выстрелов. Как потом выяснилось, это был сын одного из крупных финансистов, Багиров, что ли… Стрелка задержали, составили протокол и… отпустили…
Все чаще и чаще различного рода преступления совершают высокопоставленные лица или же их отпрыски. В связи с этим власти намереваются организовать Управление по борьбе с элитной преступностью. А говорят, закон один для всех… Если так и дальше пойдет, то нужно будет открывать для элитных преступников свои прокуратуры, СИЗО и тюрьмы, в которых были бы казино, сауны, девочки,  а камеры – люксы не с обычными парашами, а с  золотыми  унитазами.

10 июля.
 Ющенко по-прежнему ведет заданную западом политику
разобщения русского и украинского народов: велел широко праздновать
350-летие победы под Конотопом украинского войска над русским.
Нам бы находить то, что нас объединяет, а не разъединяет: русских и украинцев. И вообще – всех людей в мире.
Не перестаю изумляться: как такой тип, как Ющенко, завладел властью… Или мы последние болваны?
Как тут не вспомнить горькую поговорку: не тот дурак, что на чердаке сеял, а тот, кто ему помогал. «Помощников» пол-Украины. Было. Теперь – 2-3 процента… Слава Богу, украинцы прозревают.
15 июля.
Несколько лет назад население Украины ежегодно сокращалось на 300 тысяч человек. Теперь уже – на 400 тысяч. Известно, что продолжительность жизни у нас самая низкая в Европе ( женщины живут в среднем по 72 года, мужчины – 58, то есть, многие из них не доживают до пенсии).
В одной из газет опубликована информация под названием «Демографическая катастрофа».
«Население Украины,- говорится в ней,- стремительно уменьшается и до 2025 г. может сократиться на 12 млн. человек. У нас демографические показатели самые плохие среди стран бывшего Советского Союза и Восточной Европы».
А наш не всенародно избранный Президент Ющенко  все  мотается по миру и трезвонит о голодоморе тридцатых годов. Для него и его хозяев это, видимо, сегодня  самое главное - голодомор. В который раз задаю вопрос нынешним политикам, политологам и историкам: каким словом будет обозначен период уничтожения украинского народа, начавшийся в 1991 году? Ведь ученые уже ввели в обиход  такой нелестный термин для нашей страны  как «скрытый голод».
Предлагаю свой вариант – «народомор»…
Не надо забывать, что еще совсем недавно при «проклятой» советской власти нас было 52 млн. Сейчас уже 46…
И «вечный» русский вопрос: кто виноват в этом преступлении?

          27 июля.
Руховцы готовятся к 20-летию своего существования. Говорят, что самым главным их  подвигом является провозглашение независимости Украины. Но ни слова не говорят о том, какой ценой досталась эта независимость народу Украины. В чем же их подвиг? За какие такие заслуги они стали Героями Украины? 
Двадцать лет назад я как-то спросил у одного из активных руховцев поэта Ю.С., почему это немногочисленное образование они осмелились назвать народным. Мой собрат по перу  заносчиво  и назидательно ответил, что скоро весь народ  Украины станет в их ряды.
Слава богу, что предсказание моего коллеги не оправдалось. Горько только, что талантливый писатель и хороший человек так глубоко заблуждался, а вместе с ним и редеющая с годами горстка так называемого народного Руха…
Народный Рух… Народные депутаты… Ну просто очень и очень  они у нас народные… Свежий пример: народный депутат Лозинский, который убил человека на своих владениях и смылся из страны… имел 25 тысяч гектаров угодий… народной земли. Бывшей народной…

5 августа.
 Лет десять назад я возмущался, что каждый украинец, в том числе и автор этих строк, не занимая ни у кого денег, вдруг стал должен Международному валютному фонду по 200 долларов… Сегодня обнародована новая цифра – 500 долларов. Человек только родился и он уже должен 500 долларов!
Повторяю: лично я ни у кого не занимал, напротив, я отдал государству свой ваучер, государство забрало у меня мои сбережения, заработанную мной пенсию… и я еще должен 500 долларов – как же это так?
Деньги Украина занимает и занимает. Куда они идут, народу не положено знать.

6 августа.
Простых людей раздражает любительница нарядов пани Юля Тимошенко. При такой трудной жизни она каждый день в новом одеянии. За все свое премьерство  ни разу не появилась в одной и той же одежке. Не глава правительства, а топ-модель. Только выражение лица у нее не приятно отстраненное, как у моделей, а мстительно обозленное. Добра от такой личности вряд ли стоит ждать.

6 сентября.
Ловлю себя на мысли, что больше пишу о плохом в нашей жизни. Но ловлю и на другой мысли стараюсь вылавливать хорошее. Хорошее – это мой город.
В каждом городе есть свои достопримечательности. В Харькове к законной гордости горожан, безусловно, относится и  площадь – Свободы. Которая знаменита тем, что она  самая большая в Европе, И, кажется, вторая в мире. Но любят ее  харьковчане не только потому, что она столь обширна – с ней у каждого так много связано…и, конечно же,  она красива…
С одной стороны возвышается, воспетое Маяковским,  первое в СССР высотное здание – Госпрома, из стекла и бетона. С другой – университет. С третьей – бывшая военная ракетная академия, а теперь еще один гражданский университет.
Однако с некоторых пор наша любимая площадь перестала радовать глаз горожан ибо из красивого, степенного места встреч, прогулок и законной гордости харьковчан  начала превращаться в заурядную базарную площадь, в этакий шумный ярмарочный майдан. Место проведения любимых праздников стало в самом центре первой столицы Украины торгово-гульбовым пространством, которое  вызывало у харьковчан не чувство гордости, а досаду, стыд и раздражение.
Все эти многочисленные ярмарки-толкучки, шумные атрракционы заезжих Луна-парков,  вызывающие боль за неимущих  демонстративные благотворительные обеды, сомнительные праздники типа Дней пива – превратили гордость харьковчан в огромный шумный и грязный балаган.
Многим надолго запомнится один из таких праздников, проводимых на площади. Богачи отгрохали невиданный в Харькове гала-концерт. Бесплатный! Народа привалило – любой политик позавидовал бы такому скоплению людей. Что народу надо – хлеба и зрелищ. Хлеба не так много,  так хоть зрелищ навалом…
Помню, к началу концерта на площади яблоку негде было упасть: запрудили все подступающие улицы, люди лезли на столбы и деревья – бесплатно же!
Мало, правда, кто думал, что сие зрелище было вовсе и не- бесплатным: с людей уже давно содрали все, обглодали до костей, а они, блаженные, радовались как дети – бесплатно! Так и хотелось крикнуть на всю площадь:
-Родимые мои, да вы всю жизнь вкалывали бесплатно! А теперь радуетесь очередной подачке…
Да кто бы услышал  – на сцене появилась одна из эстрадных звезд и люди поперли  друг на друга, работая локтями, плечами, наступая на ноги, хватая друг друга за что попало.
Потом был роскошный фейерверк. И было сумасшедшее столпотворение. Милиция не могла удержать людей, ибо это уже были не люди, не людская толпа – стадо баранов, которое кто-то согнал в загон. Обалдевшие от неимоверно громкой музыки, ослепительных прожекторов, грохота и треска разрывающихся в небе ярко-пестрых гирлянд, люди кричали, визжали, стонали, толкали, давили друг друга – «праздновали»…
Утром наша любимая площадь Свободы была похожа на место, где накануне состоялось какое-то непонятное побоище: истерзанные металлические ограждения, поломанные деревья, разбитые пивные бутылки, мятые банки-жестянки, кучи расплющенных пачек от сигарет и разноцветная россыпь пластмассовых зажигалок…
Утром по площади группами и в одиночку рыскали с опущенными головами горожане, время от времени наклоняясь и что-то поднимая - после бурного праздника площадь была прямо-таки усеяна потерянными вещами. Валялись рюкзачки и сумки, ручки от них и пряжки,  всякие фантики-бантики… Люди находили кольца, перстни, серебряные, золотые и простые цепочки, клипсы, сережки, часы…
Но больше всего бросались в глаза горы разнокалиберной обуви - многие ушли вечером с площади в одном башмаке, а то и вовсе босиком…
Одни люди раскладывали горы обуви в рядки, чтоб лучше было пришедшим найти свою недостающую пару. Другие хватали хоть чуть-чуть подходившую друг другу обувку и совали в сумки – «богатели», «новые» украинцы…
Да пусть простят меня читатели за столь подробное описание одного из бывших  «праздников» на нашей площади Свободы. Но, как известно, все познается в сравнении, а сравнивать сегодня есть с чем….
Я взял только одно людное место в городе, которое в последние годы шаг за шагом превращалось в оскорбляющее достоинство горожан пространство – огромную толкучку. Здесь даже пытались построить американскую забегаловку – очередной «МакДональдз». Уже и на голубые ели положили глаз… собирались убрать… Но  харьковчане грудью встали за свою площадь и не позволили в самом центре города устроить базарный ресторан. Помню, «Комсомолка» тогда писала: «…их (американские. – В.О.) закусочные построены в центрах многих городов Украины. А протестовали только в Харькове».
 Горожане обвиняли бывшую городскую власть за то, что она позволила коммерческим структурам нарушить сложившийся архитектурный ансамбль главной площади города.
Жители  первой столицы Украины не  однажды боролись за пристойный облик своего города и своей любимой площади. Они жаждали добрых перемен, И когда пришло время избирать нового мэра города, свое предпочтение отдали молодому политику Михаилу Добкину.
Новая городская власть во главе с новым мэром чутко уловило беспокойство харьковчан об облике города и на одной из первых сессий решила вернуть площади Свободы ее былое, величественное лицо. Отрадно, что деяния новой власти совпадают с чаяниями горожан. Площадь свободы – не базарная площадь. Отныне здесь нет места для различных ярмарок – они перенесены в небольшой соседний городок.. С площади удалены все  пивные павильоны, киоски с шаурмой и хот-догами. Остались только киоски табачные и газетные, которые не оскорбляют взгляда горожан.
Отныне на площади Свободы радуют глаз своей свежестью новые еврогазоны, прекрасные клумбы с цветами и особенно те самые голубые ели, которые были обречены на истребление и на  месте которых должна была расположиться американская забегаловка – «МакДональдз».
Любимая харьковчанами площадь преображается на глазах. Зимой вместо шумных и грязных ярмарок, здесь были оборудованы две ледовых площадки: под приятную музыку катались на коньках дети и взрослые. Летом здесь проводятся традиционные велокроссы. Праздники же решено проводить на площади только самые главные: День победы, День независимости, День города и Новый год. Во время праздников заметно больше порядка, уже нет той постыдной былой толкучки, когда люди покидали площадь босиком… Для почетных гостей и пожилых людей во время праздников отведены специальные гостевые ложи. Во время торжеств всегда достаточно много людей в форме, которые бдительно следят за порядком.   
Надо было бы сказать и о том, что в городе вообще стало больше порядка… Появилась, не имеющая аналогов в Украине,  крайне необходимая жителям любого города Служба быстрого реагирования. Стоит набрать определенный номер (062), сообщить о возникшей коммунальной проблеме и в ближайшее время приходит помощь. Правда, часто бывает трудно дозвониться. И не только потому, что с просьбами что-то уладить обращаются многие, но и потому, что многие звонят, желая выразить благодарность за оказанную помощь. 
Пятнадцать лет не получали квартиры самые обездоленные горожане – инвалиды детства, сироты, люди с тяжелыми недугами. В начале этого года такой категории людей было выдано около ста квартир, построенных на  бюджетные деньги. Пусть это капля в море, но «лед тронулся…»
В городе впервые за последние годы появились десятки новых трамваев и троллейбусов. В центре  убрана лишняя навязчивая реклама. Радуют глаз горожан новые фонтаны, новые детские площадки. В парке Шевченко возобновлена давняя традиция  - концерты духовых оркестров и классической музыки...
Можно было бы перечислять и перечислять те приятные для харьковчан изменения, которые произошли за последнее время. Но цель этих заметок - не отчет о проделанной местными властями  работе за последние год-полтора, а желание  попросить тех, кто недоволен благими переменами в городе – дорогие, не мешайте работать! Дело в том, что в  Харькове, как и в других городах нашей страны, издавна противоборствуют две политических силы, одну из которых сегодня именуют «оранжевыми», другую – «бело-синими». Конечно же, и те и другие постоянно поливают друг друга грязью.
Так что если иностранец, впервые попавший в Украину, начнет знакомство со страной по прессе, то у него создастся крайне искаженное впечатление: в Украине живут очень нехорошие люди, куда ни глянь – одни мерзавцы… К сожалению, многие наши СМИ – кривые зеркала… попробуй,  докажи иностранному гостю обратное…
Истинные харьковчане ( не заезжие-приезжие!) видят свой город таким, каков он есть и любят таким, каков он есть. И все делают для того, чтобы он был еще краше.
Когда-то, в начале прошлого века один украинский поэт в своих стихах вопрошал: «Харків, Харків, де твоэ обличчя?» Сегодня он бы его увидел – город обретает свое лицо.
И ,как обещает мэрия, все усилия  сейчас  «направлены на то, чтобы придать городу облик настоящего европейского города».
Харьков удостоен Диплома победителя за второе место в этом Всеукраинском конкурсе. Первое место разделили Киев и Донецк. Так что, как пишет газета «Вестник», «Харьков по уровню благоустройства – в тройке лидеров среди городов-миллионников Украины».

7 октября.
 Мелочи жизни…В Верховной Раде идет яростная борьба за  избирателя президента Украины. Партия регионов предлагает повысить зарплаты и пенсии, оранжевые категорически против повышения социальных стандартов, мотивируя это тем, что в стране нет денег.
Быть может,  это я бы и не записывал, если бы не один маленький эпизод… В деревне, зайдя в магазин, увидел старушку, скрупулезно передвигавшую  на ладони скрюченным пальцем мелочь. Протянула сколько-то продавщице и попросила дать ей  сто граммов печенья, самого дешевого, «Зоологического». Сто граммов… На больше у нее денег не было.
В тот же день один из депутатов на сессии Верховного Совета обнародовал сумму зарплаты, которую получает Председатель правления национального банка Стельмах - 140 тысяч гривень в месяц! А старушка, бывшая доярка, или  свинарка, или учительница получает, конечно же, не более 600 гривень в месяц. Таков разрыв между богатыми  и бедными…
А чего удивляться, если президент Америки Барак Обама получает зарплату всего лишь в четыре раза больше средней зарплаты учителя, то наш борец за счастье народное Ющенко – в тридцать раз больше учительской зарплаты. В Украине такая разница в оплате труда называется демократией. А демократия, не перестану посторять,  как сказал наш земляк-философ, это право на неравенство. Так что нечего роптать, хотели такой жизни – получили. Хотели такого президента – получили. И быть может, поможем ему остаться и на второй срок президентства?
…Старушка, бывшая доярка, или свинарка, или учительница выходила из магазина,  прижав к груди крохотный пакетик так бережно, словно в нем была горсть не самого дешевого печенья - бриллиантов.

2 ноября.
Стою на остановке в ожидании троллейбуса. Стою чуть в сторонке, чтобы не отпугивать от себя, пожилого человека, водителей маршруток. Пожилых они стараются не брать, пожилые – это в основном  дети войны, льготники. Подкатывает очередная маршрутка, забирает молодых людей, а перед носом пожилой парочки, котороая намеривалась ехать, дверь с грохотом затворилась и машина рывком взяла с места. Вроде бы мелочь… Вроде бы…

5 ноября
Осень – время гриппа. Грипп, как наши многие политики, удивительно переменчив. То был просто гриппом, то стал птичьим, в этом году – свиным.
И как всегда бывало и есть в нашей стране – мы к отражению этой болезни не готовы: нет вакцины для предупреждения недуга, нет нужных медикаментов, нет элементарных марлевых повязок. Зато есть масса охочих использовать беду народную в своих интересах. Владельцы аптек набивают карманы повышением цен, политики борьбу с эпидемией гриппа (или уже пандемией!) используют в предвыборной гонке. Под маркой заботы о здоровье нации премьер-министр Тимошенко проводит трехчасовое селекторное совещание, которое транслируется по телевидению. В два часа ночи она со свитой едет в аэропорт принять иностранную гуманитарную помощь: медикаменты и марлевые повязки - знай,  народ, как я о тебе пекусь... голосуй за меня… 
Президент Ющенко же критикует, что правительство ничего не делает по борьбе с гриппом. И людям показывают по телевидению как и он печется о народе, как тоже совещается, но уже с другой командой, со своей,  дает ценнейшие указания – смотрите, как нужно руководить в трудную для страны минуту…
 Но почему бы в эту трудную для страны минуту не собраться им вместе, президенту Ющенко, премьер-министру Тимошенко и спикеру Литвину? Гуртом и батька легче бить, не то что победить какой-то свинячий грипп… Ан нет, вместе они никогда не соберутся,   потому что в эту трудную минуту для страны они, власть, показали народу свое истинное лицо: им до лампочки здоровье нации, им  важно президентское кресло.
Но прав Янукович: негоже людскую беду использовать для пиара, народ уже сделал свой выбор. Лично я за нынешнюю власть голосовать не буду. Ни за Литвина, ни за Тимошенко, ни тем более за пана Ющенко.

6 ноября
Только сейчас, ставя дату, вспомнил, что завтра какая-то годовщина  когда-то «Великого Октября» - социалистической революции. Надо ли было прилагать столько усилий, портить людям настроение, тратить солидные суммы денег   и даже пускать кровь, чтобы изжить этот сегодня уже мало кому нужный коммунистический праздник. Он умирает своей смертью – всему свое время.
Вот так же, уверен, умрет и мышиная возня с украинским языком – с годами, с десятилетиями и сотнями лет, когда на земле постепенно будут уходить в небытие языки, на которых люди будут говорить  и, главное, думать все меньше и меньше. К таким неперспективным  языкам относится и украинский. Такая же судьба в отдаленном будущем ждет и русский язык и многие-многие другие. Согласен с мнением западных ученых, что лет через триста на земле останется три-четыре языка: китайский, английский, португальский и еще какой-нибудь, живучий.
В тоже время министр образования Вакарчук приказал всем учителям общаться и в неурочное время на украинском языке. Господи, кто же нами правит?.. Один приказывает всем учителям говорить по-украински… Другой,  президент Ющенко, понаставил тысячи голодоморских крестов по всей Украине, хоронит страну заживо...

8 ноября.
О пане Ющенко. О нем, быть может, уже и не стоило бы говорить (как известно, он уже давно политический труп), но дело в том, что мы с ним  земляки, наши села, в которых мы родились, находятся друг от друга всего-то навсего в какой-то полсотне километрах. Его Хоружевка Недригайловского района Сумской области. Мое село Беево Липоводолинского района. Стало быть, мы должны были  быть с ним во многом одинаковыми, ну своей ментальностью, что ли, своим мировоззрением, мировосприятием – близкими по духу. И конечно же , должны быть в одном лагере.Казалось бы, я бы должен был гордиться, что мы земляки, восхвалять его,  голосовать за него, но я никогда не голосовал за пана Ющенко, самовлюбленного новоукранского сноба. Мы земляки, но мы   разные люди, мы – чужие.
Мой район - Липовая Долина. Название-то какое – лирическое, романтическое, песенное… Не зря же в одном из сел нашего района жил  поэт-романтик Василий Туманский, между прочим, друг Пушкина… Пушкин посвящал ему стихи…
Не хочу обидеть жителей Недригайловского района, но Липовая Долина и Недрыгайло, что-то в себе несут. Принесли они и пана Ющенко…
Да, пан Ющенко – пан. Я же из рода батраков, коим и сейчас себя считаю.
Пан Ющенко боготворил коммунистическую партию и вовремя вскочил в ее вагон, стал ее членом. У меня же к компартии были более сдержанные чувства и как меня в нее  не тянули (а меня тянули), я сумел ее избежать и не стал ее членом.
Пан Ющенко ненавидит Россию и присмыкается перед Америкой.
Я с детства люблю Россию и русский народ, завидую, что у них сейчас такие правители как Путин и Медведев: образованные, интеллигентные, симпатитчные, крепкие, могучие ребята. Даже фамилии их мне импонируют: Путин – путь, стало быть, движение, конечно же,  к доброму, к лучшему. Медведев- сила, мощь…что-то основательное, стабильное… надежное…
Ющенко…наверное, от слова юшка… - жидковатое что-то…
Недавно был опрос населения Украины, просили  назвать самого глупого политика страны. Поголовное большинство отдало пальму первенства нынешнему президенту Виктору Ющенко. Присоединяюсь к большинству…

18 ноября
Позвонили из моего родного села. Я очень обрадовался. Полюбопытствовал, как сейчас называется их хозяйство: колхоз-совхоз, кооператив, ферма или еще там как-то. Председатель сельского совета, это она звонила, Любовь Владимировна Гречаная , ответила – то-ва-ри-ще-ство… То есть общество, содружество – товарищество!
Так все-таки слово товарищ живет! Ведь можно было назвать – панство! Но панство не здесь, в центре Украины, а там, на ее западных задворках. Так что, паны-пришлые, нечего нам навязывать чуждое нам, польское или еще какое-то  там, но не наше. Мы не паны. Мы – товарищи!
Не устану повторять: моя бабушка говорила, что работала на панов…

20 ноября
Сегодня выбирают первого  в истории президента Евросоюза…Наш Союз развалили, а  свой образуют…

4 декабря
В Москве в прямом эфире проходила традиционная встреча главы правительства России Владимира Путина с телезрителями. Длилась она четыре часа. Среди сотен вопросов был и такой: «Будете ли вы поддерживать на президентских выборах Юлию Тимошенко?» Вопрос логичный – недавно они встречались, премьер-министры двух соседних стран и решали  вопросы по газу. Тимошенко полагала, что они теперь друзья с Путиным. Однако Путин сказал твердо и честно: «Юлию Тимошенко поддерживать не буду…буду поддерживать партию регионов». Юле оплеуха, партии регионов – надежда на победу.
Приятно, что намерения главы правительства России совпадают с намерениями моей семьи, наших друзей и близких.

10 декабря
Вчера в Верховной Раде  парламентские слушания. Начала я не застал, но разговор, как   понял,  был посвящен национальной идентичности. Насколько эта тема сегодня актуальна красноречиво говорил полупустой зал. В воздухе витал дух национализма. Красной нитью проходила  мысль, что сначала надо стать истинным украинцем, а потом – европейцем… Пытались определить и утвердить характерные черты истинного украинца. На первом месте все ставили его трудолюбие. Телеслушатели, конечно же, подумали ( автор этих строк в их числе): а люди других национальностей разве не трудолюбивы – японцы, например, или те же китайцы… Называли еще такую черту характера, присущую украинской нации, как толерантность… И тут же ее наглядно «продемонстрировали»…
В зале в общем-то сидели люди , насквозь пропитанные национализмом, для которых Украина – начало жизни на земле и Иисус Христос – чистокровный украинец. А тут предстает пред залом человек более трезвого ума, который  объективно смотрит на мир, на все происходящее в нем и вещи называет своими именами,  например, что герои Великой Отечественной войны  не вояки УПА, а  советский народ, что Петлюра не Герой Украины, а ярый антисемит, что советский народ поднял из руин страну, многое построил…
 Зал взорвался, выступавшей не давали говорить – захлопали,  затопали, засвистали… Так наглядно перед миллионами телезрителей показала свою терпимость – толерантность элитная часть украинской нации. Десятки мужиков прогоняли с трибуны одну  женщину, которая на прекрасном украинском языке высказывала свое мнение. На выступление было отведено всего пять минут. И они не могли человеку дать слово – их же коллеге, депутату Верховного Совета Украины Виктории Демьянчук.
Сидевшие в зале неиствовствали, они не могут слышать о том, что люди, рожденные  в СССР, многое построили. Не могут слышать, конечно же, потому, что за два десятка  лет своей националистической власти только все разрушали: промышленность, сельское хозяйство, искусство, культуру, семьи, наконец и людские души. Поэтому они и так лютовали, что им нечем было крыть, что они ничего не создали, кроме разобщения общества и ненависти людей друг к другу, которую они так наглядно и продемонстрировали.
Хотелось сказать им, пререполненным злостью: да вы же, в конце концов,  и в зале сидите, построенном теми людьми,  которых  так яростно ненавидите. Или относитесь толерантно – по-украински?..
Молодежи - пример для подражания… Ведь среди негодовавших были весьма солидные люди: доктора наук, профессора, академики, они же -народные депутаты – элита общества?.. 

23 декабря.
На встрече с интеллигенцией Тернопольской области Виктор Ющенко самоуверенно заявил: «Президентом Украины буду я!». В зале раздались жидкие хлопки…

26 декабря.
Россия, Белоруссия и Казахстан договорились о создании единого экономического пространства. А мы все смотрим на Запад, которому мы нужны, как бане гудок.
А  Европейские страны объединились и не побоялись избрать своего президента.


ГОД   2010

1 января.
         Вот и доехали,  дотянули  на телеге с вихляющими колесами до  2010 года. До того самого,  в котором политики обещали нам райскую жизнь.      Помните,  автор этих строк в начале книги вспоминал Моллу Настреддина. Он обещал эмиру за двадцать лет научить осла читать. Друзьям своим пояснял: за двадцать лет или я умру, или осел, или сам эмир... Наши «эмиры» выжили, а вот мы…ослы...
Не устану повторять цифру: нас было 52 миллиона! А  спустя двадцать лет жизни по-новому уже сколько -  всего 45…
В голодомор погибло украинцев около четырех миллионов. Какая же такая чума в эти двадцать лет прокатилась по Украине и унесла  семь миллионов живых душ?
Не пора ли поговорить уже на эту тему с архитекторами и режиссерами нашей сегодняшней жизни?

15 января
По  всей стране проходят последние встречи кандидатов в президенты. Чаще всего звучат слова: треба буде зробити…зробимо…буде…буде… Опять – будет… А когда же – у нас есть, мы имеем?..
Три главных лица: Янукович, Тимошенко и  Ющенко. Еще Тигипко и Яценюк. Тимошенко на встречах выглядит крайне агрессивно. Злось в ней хлещет через край – чувствует, что проиграет. Пытается доказать, что у нас все хорошо – ее, мол, заслуга…
 Ющенко выглядит обиженным мальчишкой, у которого вот-вот отберут самую любимую  его игрушку – булаву. Это яснее ясного, что отберут,  но, потешая честной народ, он упорно повторяет: я буду президентом! Ющенко создает впечатление очень нездорового человека, как  физически, так и психически. Жаль, что не все это видят. У нас, например,  в правлении союза писателей висит над столом портрет Ющенко. Как-то я зашел и спрашиваю: скоро здесь будет висеть другой портрет, да? Руководители дипломатично отмолчались, а один из присутствовавший там рядовой писатель, представитель Руха, боевито возразил:  «- А почему это другой?»
Живем в одной стране, в одном городе, состоим в одном союзе и так по-разному все видим… Я никогда не видел в Ющенко   мудрого и самостоятельного  политика. Но таким его видела половина населения Украины. Не верю, что столько же проголосует за него людей и в этот раз. Все-таки народ Украины постепенно прозревает.
… Лучше всех на встречах с будущими избирателями выглядит Виктор Янукович. Спокойный, уверенный в себе и своих помыслах человек. Приятна и его команда: Азаров, Герман, Бойко, Ефремов…
Моя семья и все наши друзья и близкие  - за Януковича.
 Противники, как и ожидалось, опять трубят о судимости претендента, которую получил он в молодости и которая была потом снята.  Недавно ушел из жизни русский писатель Владимир Карпов. Он, между прочим, тоже был судим в молодости. И воевал в штрафной роте. Стал Героем Советского Союза. И ему доверили даже руководить лучшим в стране журналом – «Новый мир»... Коммунисты были гуманнее или просто мудрее?   

 
 18 января
В первом туре Виктор Янукович, как и следовало ожидать, победил. С хорошим отрывом. А за пана Ющенко проголосовало лишь пять процентов – что же он скажет людям, которых заверял: Президентом буду я?
За Тимошенко в основном голосовали жители  сел и заключенные.

22 января
Старики помнят, что в этом день умер Ленин. Не все молодые толком знают, кто это такой – Ленин. Не нужно все форсировать - негожее со временем само отойдет, без словесных драк и крови. 

23 января
В пику обещанному потеплению стоят морозы за двадцать. Для меня это хорошая зима. Когда в Сибири были морозы за сорок и по радио объявляли, что занятия в школе отменены, мы, пацаны-огольцы, дико радовались этому, как радуются ученики, когда заболеет учитель, быстро прикручивали к валенкам сыромятным  ремешками коньки  и айда на улицу! У каждого из нас в руках  был проволочный крючок, на углу улицы подкараулив машину, мы крючки кидали на задний борт и мчались по бугристой укатанной дороге, не замечая  никакого  мороза…
Харьковчане мороз замечают. Особенно трудно сейчас бездомным.
Сегодня, будучи на базаре, слышал, как по местному радио объявляли:
-Граждане малообеспеченные и бездомные! Кафе «У Степана»приглашает вас на обед. Приходите, пожалуйста, отведайте горячей пищи и погрейтесь…
Трогательно, конечно, гуманно… Спасибо добрым людям...
 Еще более трогательна длиннющая, как в мовзалей Ленина, очередь за похлебкой людей плохо одетых, дурно пахнувших, с мрачными лицами. Кем они были, эти бездомные и малообеспеченные – рабочими, служащими, врачами, учителями?..
Были… Не жестоко ли это  – были?..

30 января
Вчера вечером шла телепередача «Большая политика» с Евгением Киселевым. На вопросы журналистов отвечала кандидат в президенты Тимошенко. Точнее, должна была отвечать, но, нервничая,  была настолько многословна, что было очевидно - она просто боится вопросов. И говорила, говорила, говорила… больше не о том, о чем ее спрашивали. И журналисты напоминали ей об этом, просили, чтобы она конкретно отвечала, но отвечала она общими словами, избегая цифр, фактов и прямых ответов. Она так и не ответила, что будет делать, если не станет президентом, какой дефицит бюджета, будет ли она, как Ющенко, считать героями Украины бандеровцев… Не ответы, а жалкое словоблудие, недержание речи. Еще было ясно видно, что распинаясь в любви к народу, на самом деле она любит только себя и забоится только о своей карьере.
Неистово зла.

1 февраля
Выходя из метро «Ботаническая»,  увидел рядом палатку под белыми с красными сердцами флагами. Два молодых парня, видно, подрабатывающие студенты, суют прохожим в руки бютовскую агитмакулатуру. Редкий прохожий берет бесплатный подарок. Мне все партии интересны, и я подхожу к палатке, здороваюсь. Лица у парней озаряются улыбками. Один говорит: «-Как приятно, что кто-то и сам к нам подходит». Понятно, что большинство обходит. Я взял газету и плакат, на котором изображены претендент в президенты Юля и тигр с оскаленной пастью. Грозная надпись: «Разорву за Украину!».
А мне подумалось, что предлог здесь надобно бы убрать…И тут злось и ненависть. В любом случае половина страны будет против тигрицы. Так неужто она готова розорвать половину украинского народа,  в том числе и мою семью?
 
3 февраля
Разрывает Украину и сам нынешний президент страны Виктор Ющенко. Помнится, его предвыборная программа называлась «Десять шагов навстречу людям». Его один из последних шагов «навстречу людям» - ошарашивший всех Указ о присвоении Героя Украины предводителю УПА Степану Бандере!.. Который принес украинскому народу столько горя…
Только один эпизод… В моей документальной повести  о детях войны «Цветок разрывной пули» бывшая работница танкового завода Лина Деревянко рассказывает о том, как бандеровцы сломали жизнь их семье.  Отец Лины погиб на фронте, жить было очень трудно и мать девочки, медсестра (Лине тогда было пять лет)  в 1946 году поехала работать в Западную Украину, в село. За лекарствами она ездила в райцентр на лошади, лесом. Там ее однажды подкараулили бандеровцы и отобрали все медикаменты. Это повторилось еще раз. И мать арестовали, как пособницу бандеровцам. И,  как изменнику родины, дали 25 лет… Мать вышла из тюрьмы, когда сироте-дочке было уже восемнадцать. Из заключения мать вернулась совершенно чужим человеком и вместе они уже не жили…   
Бандеровцы убили генерала Ватутина, освободителя Киева. Памятник ему, истинному Герою Украины стоит в центральном  парке в Киеве. Может «всенародно избранный президент»» Ющенко успеет поставить рядом с Ватутиным памятник и Степану Бандере? Или это сделают его последователи?

8 февраля 2010г.
Наши голоса услышаны – президентом  страны станет Виктор Федорович Янукович.
Теперь, уверен, подует  ветер перемен  и будет он для  для Украины, конечно же, попутным.

11 февраля
Самая белая и пушистая,  и самая голосистая вдруг исчезла с телеэкранов – четвертый день не показывается. Наверное, свои наряды перебирает, никак не может решить, в чем покрасоваться перед народом.
А Ющенко… Один корреспондент спросил Рената Ахметова, если он станет премьер-министром, возьмет  бывшего президента в свою команду. Ахметов ответил: « - Разве что футболистом, в команду «Шахтер…
Высоко голуби летали, да низко пали. 
Не зря говорится: не воспринимай себя слишком серьезно.
 
15 февраля
Еще  о коммунистах. Уж больно суров я был к ним в начале книги: они предали нас… и прочее.Повторяю: я не был членом их партии… и мне не перед кем выслуживаться, но   когда уже выплеснута на бумагу былая боль, связанная с черствостью некоторых членов КПСС, еще раз хочу сказать, что они – далеко не вся партия коммунистов. Они – их только крохотная гнилая частичка. Поголовное же большинство членов партии – это обыкновенные, хорошие люди, которые строили заводы,  метрополитены, мосты, выращивали хлеба, лечили и учили нас, защищали Родину. Вспомните комбата в пилоточке и пистолетом в руке, который поднимал бойцов в атаку… Он был коммунистом… Коммунистом был и мой отец, награжденный орденом боевого Красного Знамени.
Вспоминая в начале книги о черством чинуше в Алтайском крайкоме партии Бутакове, который говорил, что мне, нормальному парню, отслужившему четыре года в армии, по своей воле приехавшего в Сибирь и  сотрудничавшего в газетах, нет места в Барнауле…Вспоминая его, я  вспоминаю сейчас и других членов партии, с которыми сводила меня судьба и которые оставили в моей душе не горечь , а частичку тепла.
Старший лейтенант милиции Лебедев… Западная Сибирь… Город Бийск… Работал я там  техником-гидрологом. Написав очерк о приехавших в Сибирь ребятах, был приглашен в «Комсомольскую правду» на слет корреспондентов. Окрыленный увиденным и услышанным, ехал домой в приподнятом настроении. А уже в Бийске, садясь в автобус,  поссорился с одним лейтенантом милиции. Людей было много, при посадке в автобус я пропустил  милиционера  вперед, хотел и сам втиснуться, но блюститель порядка оттолкнул меня, да еще ногой…Я опять – в автобус, уже из принципа: что ж ты делаешь, гад… Все-таки влез и между нами завязался «душевный» разговор. Он мне: «-Понаехали тут всякие…» Я всяким себя не считал и других - тоже, приехавших в Сибирь строить заводы и поднимать целину. Спор разгорался и я предложил сойти возле милиции и там выяснять наши отношения. Он не отказался и даже обрадовался. Мы вышли вместе, и в милицию зашли вместе, он впереди, я за ним… Он пропускает меня за загородку, требует предъявить паспорт – оказалось, что он в данный момент здесь главный, дежурный... Паспорт у меня изъяли и заперли в какой-то комнате… Сидел я там часа три. И вот входит другой милиционер, старший лейтенант… вежливый такой… расспросил, что да как… Я все рассказал. Он внимательно выслушал, чему-то согласно кивнул и душевно показал рукой на дверь: «Вы свободны, товарищ…» Я напомнил о паспорте. Дежурного на месте не было. Мой освободитель попытался открыть ящик письменного стола, где был паспорт – ящик закрыт. Тот взял штык от карабина, вскрыл им крышку стола, нашел паспорт и вручил мне. « - А с лейтенантом мы разберемся…»- сказал он напоследок. Через несколько дней  мне позвонили на работу из милиции и сообщили, что  «блюститель порядка», который ногой выталкивал меня из автобуса и оскорбительно отзывался о всех приехавших, да еще незаконно задержал меня, разжалован и уволен из органов. Сказали еще, что на него и раньше было много жалоб от других людей. А моя жалоба была последней каплей. В тот же день я сам позвонил в милицию и спросил, кто помог мне. Ответ был краток: « - Старший лейтенант Лебедев, наш парторг».
Все-таки были хорошие комиссары. Помню в детстве… Военный авиационный городок… Отец мой в то время был простым механиком, в звании сержанта. Комиссар части Безбогов… На Новый год, на елку он приглашал к себе всех друзей своего сына, звали его Ромулька. Отец его, помню, стоя у елки, спрашивал, кому  из нас, какая игрушка больше нравится. Снимал названную  игрушку и каждому из нас дарил. Очень приятный был у моего друга детства отец. От своего отца я после узнал, что Ромулькин отец был комиссаром. Парторгом...
И ближе к нашим дням… В начале шестидесятых, когда я снова вернулся на  Украину, узнал однажды, что в  харьковском журнале «Прапор» объявлен конкурс на лучший рассказ. Спросил редактора Ю.Махненко, могу ли  дать свой рассказ. Хозяин журнала ответил не без издевки: «Тільки на українськії мові!» Так на много лет начинающему писаке был закрыт доступ к журналу, который выходил не где-то за границей, а в   родном городе. Так я впервые понял, что мне, человеку, чье детство, юность и молодость прошли в Сибири и, разумеется, говорящему и пишущему по-русски, далеко  не везде открываются двери, выходит, я, выходит,  хуже, чем другие. И хуже только потому, что не владею украинским. Стал печататься  в других городах: в  Киеве и Донецке, где были  журналы и на русском языке. Не досадно ли – ты почти каждый день бываешь в доме, где печатается журнал, но дорога туда тебе заказана… И вот смена редактора – им стал прозаик Иван Маслов. Встречает меня как-то в коридоре, спрашивает, есть ли у меня что-то для журнала. Я удивился такому непривычному для молодого автора вопросу и –  виновато: «- Да у меня на русском…».  Он: « - Какая разница – переведем!» И отныне стали меня печатать…даже с продолжениями… а за одну из повестей  еще и премию  дали…
Юрий Махненко был членом партии. И Иван Маслов – тоже. Только потом он больше никем не был, Махненко, а  Маслов стал секретарем обкома партии, по идеологии... Не затерялся и в независимой Украине: профессор, доктор наук…читает лекции в университете…коммунист…
А в Чернобыль с кем я ездил?..
Не секрет, что некоторые избегали поездки туда. Доставали разные справки…скрывались от власти, по-нашему, по-советскому  – дезертировали. Когда вскоре после Чернобыльской беды я ехал в  Киев и то мне советовали «сдать билетик»…
А потом в Чернобыль, в самую «зону отчуждения» ехали поэтесса Ира Полякова, член КПСС и будущий парторг харьковских писателей, секретарь горкома комсомола Леонид Рубаненко, естественно –  тоже коммунист и ваш покорный слуга – беспартийный.
И кого больше всего было в Чернобыле - коммунистов и комсомольцев.
И не было тех, кто кричал: комуняку на гиляку!..


17 февраля
На днях  в одной из  газет прочел статью «Антисемитизм крепчает», в которой говорится о том, что  «израильские аналитики увидели в Украине рост антисемитизма». Перед глазами сразу встала фигура Олега Тягныбока, который претендовал на  президентский  пост… вспомнились его антисемистские речи… Вспомнились и  стихи одного из харьковских поэтов, в которых он  поносил евреев, но который, к изумлению автора этих строк, был выдвинут на  муниципальную премию… Стало быть, его единомышленники и почти  все правление харьковской писательской организации?..
Откатится в прошлое выборная кампания, отшумят политические страсти, поостынут горячие головы, постепенно станем друг к другу терпимее, а то и роднее, взрывоопасная неприязнь и ненависть перейдут в легкую шероховатость отношений (державу-то одну строим!) и, хотим мы того или не хотим, придется  с о в м е с т н о  решать уйму накопившихся и перезревших проблем.   
Кто-то справедливо заметил, что гораздо легче любить все человечество, чем каждого человека в отдельности. ( Не потому ли наши политики так охотно говорят о любви к своему народу и столь мало делают для счастья или хотя бы элементарного его благополучия?!).
В ситуации, о которой хочется поведать, наблюдается диаметрально противоположное - этакий, на мой взгляд, парадокс: к некоторой части людей в целом иногда вроде бы относимся с холодком,  а вот к каждому человеку в отдельности – очень тепло.
Среди массы проблем, накопившихся в Украине за последнее время, существует, точнее, паразитирует, подтачивая устои общества и страны, проблема единения ее населения. В данном случае речь идет не о набившем оскомину расколе страны на Восток и Запад,  вина за который полностью лежит на политиках. Речь идет о навязаных извне и выпестовании стереотипов по отношению к людям еврейской национальности.
На эту тему опубликовано в СМИ немало  разных материалов в  газетах: письма,   Обращения к Правительству, различные документы, подтверждающие наличие или напротив – отсутствие антисемитизма в Украине, понятное возмущение и законное осуждение  тех субъектов, у кого это амбициозное и низменное чувство  в крови. И все- таки мне кажется, что всего этого далеко недостаточно для того, чтобы так называемый еврейский вопрос, если и не закрыть, то хотя бы  смягчить.
Дело в том, что зачастую мнение простых людей на космическом расстоянии отстоит от мнения политиков. Политики навязывают, выпячивают то, на что простой человек в другой раз, быть может, и не обратил бы  внимания. Разумеется, речь не о массовых расстрелах, погромах, избиениях, известном ущемлении и  притеснении людей еврейской национальности - все это было и заклеймено позором. Речь об отношении всего  украинского народа к живущему в стране национальному меньшинству. И, читая газеты на эту тему, порой думаешь: столько проблем, так сказать, на государственном уровне, а вот у нас, у простых людей, как ни странно, но этих проблем не было и нет! Оглянитесь  вокруг, приглядитесь к своим близким, друзьям, соседям, коллегам по работе…
Читая материалы на тему антисемитизма, я невольно вспоминаю тех моих друзей и просто приятелей еврейской национальности, с кем мне довелось встретиться в жизни. И мне  хочется хотя бы вкратце о них поведать.
Ромка… Ей-богу, фамилии его  не помню.  Конец войны. Красноярск. Военный городок… Авиационная база, через которую перелетчики перегоняли американские самолеты на фронт: боинги, бостоны,  аэрокобры. Самым любимым местом для игр у нас, мальчишек, было кладбище самолетов. Самой большой мечтой – бежать на фронт. Помню, матери мы с братом оставили записку: дорогая мама, мы уехали на фронт, не волнуйся, не переживай, скоро вернемся. Побег на фронт для одного из нас закончился  печально – это целая история…Вместе с нами бежал на фронт и Ромка. Он был моим лучшим другом. Мы никогда не называли его жидом, он был такой же,  как все мы, а может в чем-то и лучше. Он был предельно честен и очень душевный. С ним было интересно говорить, ему можно было доверить любую тайну. До сих пор у меня о нем в сердце есть местечко, одно из самых уютных и теплых.
Армия… Генка Григорьев, внешне он не был похож на еврея и, наверное, мы бы и не знали о его национальности, если бы вместе не ходили в баню. Он был хорошим веселым парнем, мы любовно  называли его Зулейкой, так как он  любил петь, у него был хороший голос,  и одна из его любимых песен была модная в ту пору о Зулейке-хану. В роте Генка был первым запевалой. В трудную минуту он  тихонько напевал песенку старых летчиков:
 Пусть «У-2» свою песню затянет,
Ветер станет ему подпевать,
Если дальше мотор не потянет –
Значит, будем на нервах летать!..
Почти четыре года (не было смены) мы делили с ним армейскую  долю. И в самоволки вместе ходили, и на «губе» сидели и делились не только махрой, но и самыми сокровенными мыслями – мы дружили. При  демобилизации, как принято было тогда, служивые друг другу что-то дарили: зажигалки, авторучки, часы… У Генки были самые лучшие в роте часы – «Победа». Я их храню и по сей день…
…Когда был студентом, я был по уши влюблен в свою однокурсницу красавицу Лену Каминер…
…Работа в Сибири меня свела с прекрасным парнем Олегом Гиндиным. В редакции газеты «Молодежь Алтая» он был, пожалуй, самый общительный, самый веселый, самый добрый и самый душевный. Мы с ним дружили. Добрый и душевный – это не просто красивые слова. Помню, как-то глубокой осенью я ехал в дальнюю командировку, в Кулунду. Одевались мы тогда не ахти как… На мне была легкая брезентовая курточка, на ногах – требовавшие ремонта башмаки… А на улице слякоть и вот-вот полетят «белые мухи» - снег. Перед отъездом я был у Олега дома. Он критически оглядел меня с ног до головы, снял с вешалки свою кожаную куртку на меху… поставил  передо мной свои добротные кирзовые сапоги…Я ему: ты что, зачем?... Он: бери – простудишься…
 Олег шутя говорил, что будет моим биографом ( у меня тогда вышла первая книжка рассказов). Но биографом, к сожалению, ему стать не довелось. Не потому, что я уехал на Украину, а он остался в Сибири. Олег трагически погиб: утонул в Оби. Мы знали,  что плавал он плохо. Он тоже  прекрасно это знал, но когда в реке тонули две девушки, он первым бросился к ним на помощь, спас одну и другую, а для самого сил не осталось… И ему выбраться на берег уже никто не помог… «Нелепо погиб» - так мне тогда написал  мой бывший коллега по «Молодежке», а ныне писатель Иван Кудинов.
Много лет прошло с тех пор, а он передо мной  живой, корреспондент газеты «Молодежь Алтая» Олег Гиндин: невысокого роста, смугловатый, с чуть вьющейся копной волос и душевной улыбкой на губах – мой друг…
Сегодняшние мои друзья… Нам уже немало лет, но мы, игнорируя возраст, три раза в неделю  играем в волейбол, летом – на стадионе «Динамо», зимой  - в школьном зале. В нашей сборной команде (мужчины и женщины вместе) люди разных национальностей, есть, точнее, были и евреи. Марик – хороший игрок, остроумный собеседник. За глаза мы называли его «живчик» - очень подвижный был, брал сумасшедшие мячи. Уехал в Израиль. Покинула Харьков Лия – учительница английского языка, тоже неплохой игрок. Потом уехал Гриша Шапиро. Перед отъездом говорил: «Представляешь, Вася, я буду купаться в море!» Людям хотелось жить лучше. Уезжая, Гриша подарил нам новый прекрасный волейбольный мяч «гало» - «чтоб вспоминали». А потом с новым белым красивым мячом приходит Игорь… Капитан наш, Катя, накинулась на него: ты -  что… у тебя был такой классный мяч и ты его зажимал?!..
Игорь – самый старший из нас, фронтовик, душа команды, отличный рассказчик, крепкий игрок непохоже на себя  забормотал что-то невнятное… А он так всегда хорошо что-то рассказывал, особенно о войне… как в окружении нечего было есть, а рядом плантации морковки и как они, солдатики, ее аппетитно «трескали»… Игорь стоял растерянный, какой-то потерянный с красивым новым мячом в руках: тоже уезжал… в Германию… в страну, которую когда-то завоевал… Игорь был тяжело болен и там надеялся подлечиться.
Сегодня у нас новые игроки, но мы до сих пор вспоминаем добрым словом и Марика, и Лию, и Гришу, и Игоря - нам их очень недостает. Говорю это от всей нашей сборной команды и не ради красного словца – от души.
…Не могу не вспомнить  Лешу Гройссмана и Давида Кержнера.
Давид Кержнер… Первое, что приходит в голову, когда думаешь о нем – личность. Неважно - какая, он был сложным, противоречивым и по-своему несчастным человеком. Воевал, но ничего не завоевал. Имел два высших образования и был простым школьным учителем истории. Жил в центре города, но в ужасно запущенном доме в коммунальной квартирке, на дверях которой теснились около десятка звонков, в туалете висело столько же лампочек, каждая из которых имела свой персональный выключатель… Он писал, но не печатался. Одна из его повестей  носила отчаянное название «Убью управдома» - допекли… Бедствовал, но не потому, что на зарплату учителя трудно было жить – он играл на скачках и чаще, конечно же, проигрывал, все до копейки. Когда выигрывал, угощал и знакомых, и незнакомых, а когда проигрывал, запирался в своей коморке, грыз сухари и ждал зарплату. В один из таких дней, мы, молодые тогда авторы, получили какой-то гонорар, конечно же, крепенько разговелись, ни пить, ни есть уже не хотелось, а деньги еще оставались и надо было их непременно куда-то потратить. И мы одновременно вспомнили о Давиде. Купили сыра, колбасы, кабачковой икры, пару бутылок горючего и – в гости. Конечно же, он обрадовался. Обнимая, пробормотал: « - Вот это друзья!..»
          Сейчас Давид в Израиле. Перед отъездом, как бы оправдываясь, сказал мне: « Просто не могу больше жить в этой дикой стране…»   
А с другими, уехавшими, поддерживаю связь и до дней сегодняшних. 
Не так давно был у меня  юбилей… В Киеве предводитель украинских писателей пан Яворивский не соизволил вспомнить об одном из своих коллег…Видимо, он относится к тем, кто любит все человечество, в том числе и всех писателей, но не каждого человека и не каждого пишущего в отдельности. Да и Киев далековато от Харькова… А вот Германия и Америка оказались ближе… Из Германии позвонил поэт Роман Левин, поздравил собрата по перу. Из Нью-Йорка прислала поздравительную открытку Елена Николаевна Лукашева – бывший директор клуба писателей, я же ей
– свою новую книгу – общаемся! Стало быть, и сегодня помним друг о друге, нужны друг другу, расстояние не лишило нас теплых отношений друг к другу. И это приятно.
А поэтесса Римма Катаева, с которой мы дружим уже более тридцати лет, перезваниваемся чуть ли не каждый день. В советское время, когда трудно было с   медикаментами, Римма помогала их «достать» для моей больной матери. И моя мама часто общалась с Риммой по телефону, говорила, что после беседы с ней так  хорошо становится на душе.
…Из сегодняшнего дня  снова хочется на миг мысленно перенестись в далекое детство, в суровый  Красноярск. В нашем большом дворе жили ребята самых разных национальностей. Кроме русских, были эвакуированные украинцы, белорусы, евреи, жители Кавказа, калмыки, татары, жила даже одна семья немцев-Поволжья: мать и четверо детей мал-мал меньше. Три девочки и пацан наших лет. Его, правда, мы не принимали в свою компанию, немца - мы же воевали с немцами… И даже долгое время не знали, как его звать: Немец да Немец… А однажды кто-то из нас спросил – как и все мы навострили уши: Адольф, Ганс, Фриц?.. А он вдруг ошарашил нас - Петя…. И  мы прониклись к нему большим уважением… А когда узнали, что и его отец  на фронте, крепко сдружились.
Наш разношерстный в национальном отношении большой мальчишеский коллектив двора как бы представлял в миниатюре всю нашу страну. Мы были ребятами разных национальностей, но никогда не подчеркивали это, у нас не были в ходу оскорбительные слова: хохол, жид, кацап, фриц… Нам незнакомо было слово «москаль».
Мальчишки, наверно, мудрее взрослых. Они  легко  находят общий язык, не так злы и  жестоки. Если бы миром правили мальчишки, люди меньше бы  враждовали, быть может,  не было бы  и войн...
Или если бы миром правил именно народ, а не те, кто выступает от его имени и будоражит людей…
Разве двадцать лет назад мы делились на восточных украинцев и западных? Разве стоял так остро вопрос национальных меньшинств? Разве было столько ненависти к ним у некоторых народных депутатов? Народные ли они, хочется спросить?
  Странно получается: мы, то бишь, русские, украинцы вроде бы иногда с некоторым холодком относимся к людям еврейской национальности, вроде бы не очень  любим их,  что ли, но не очень любим евреев каких-то абстрактных, нам незнакомых, а вот тех, кого знаем, с кем рядом живем, с кем вместе работаем, относимся не то, что нормально - прекрасно, как и к  людям других национальностей. А порой даже и лучше.  Откуда такой парадокс? Да тут и голову ломать нечего: не очень доброе отношение к евреям нам искусственно веками прививалось, навязывалось  правителями, политиками,  для которых личные амбиции выше  нормальных человеческих отношений между простыми людьми.
Не знаю, откуда родом те нелюди, которые оскверняют память об ушедших в мир иной, из какого-такого варварского рода-племени… Весь народ же в поголовном своем большинстве родом из детства…
Поэтому хочется попросить тех,  кто у власти или стремится к ней: пожалуйста, не приписывайте народу чуждые ему чувства, не ссорьте людей,  не мутите воду, Тягныбоки… И жизнь будет  спокойней и светлей.
Вспомнился  прекрасный фильм «Брат». Там главного героя спрашивают: «-В чем сила, брат?» Герой ответил, что в  правде. Возможно, это так. Но настоящая сила, по-моему, в единении и доброжелательности. Этого нам сегодня все-таки страшно недостает.


18 февраля
Виктор Янукович – законный новый президент Украины. Наша взяла!
Наша… ваша… Досада берет…
 Много проблем накопилось в Украине… Одной из главных, конечно, является проблема единства страны. Как бы ни старались политики слить в единое целое народ страны, но все явственней обозначаются границы между западом Украины и ее востоком. Все четче проявляются разногласия двух сторон, все яснее становится, что в Украине, к великому сожалению,  живет… (рука противится написать) два народа, которые, похоже, никогда не найдут общего языка. А еще точнее – две идеологии… а еще точнее – две политики…
Недавно то ли по радио, то ли по телевидению передавали интервью с одной журналисткой из Западной Украины (фамилии ее, к сожалению, запамятовал). Ей был задан несколько странный и , на мой взгляд, направленный против нашего северного соседа вопрос: если бы ей не суждено было родиться украинкой, то кем бы она пожелала появиться вторично на белый свет? И она, к моему  изумлению, ответила, что хотела бы родиться чеченкой…
  Наверное, не только меня изумил этот ответ. И в который раз подумалось: какие все-таки мы разные, украинцы… Большинство моих близких и друзей на подобный вопрос ответили бы, что если бы не довелось нам родится украинцами, мы, конечно же, предпочли бы родиться русскими или беларусами. Я ничего не имею против чеченцев и людей других национальностей,  но все-таки для меня понятнее и роднее славянская душа.
По-моему, самое большое преступление, которое за последние два десятка лет совершили политики – это не поголовное ограбление людей, не лишение их Родины путем высылки на заработки, не разрушение семей тем же путем… самое большое преступление, которое свершили безымянные политики – это резкое разъединение  нации, на западных украинцев и восточных.
И как бы мы ни старались внушить самим себе и трубить на весь мир, что мы, украинцы, едины – выборы наглядно показали, что это далеко не так. Произошел четкий раздел на восток и запад Украины. Одним больше по душе Россия, другим Польша и прочие западные страны. Незачем скрывать, что мы по-разному мыслим. У нас  разные интересы. Если угодно – разные биографии.
Когда печатался в журнале «Березіль» мой очерк об Украине, редакция предупредила: «Не в усьому погоджуючись із авторськими висновками и оцінками, мусимо, однак, визнати, що твір його значною мірою відбиває думки і настрої певного прошарку населення східного регіону України...».
Чего кривить душой – мы не особо почитаем друг друга.
Помню, на одном из собраний харьковских писателей  слово взял тогда недавно  принятый в литературное сообщество поэт и сценарист Аркадий Филатов. Вымученным, болезненным взглядом обвел  присутствовавших в зале  «инженеров человеческих душ» и  обескураженно произнес: 
-Слушал я вас, слушал… и мне стало как-то не по себе: Господи, за что же вы так  ненавидите друг друга?..
Правильно подметил свежий взгляд: люди, казалось бы, одного круга… одних интересов… и в них порой столько друг к другу нескрываемой или плохо скрываемой неприязни… А в Верховной Раде что порой творится… а на площадях…не страна - пауки в банке… А когда надобно, все наперебой кричат: мы едины, едины!.. 
Хоть краем глаза посмотрим – за что же мы так ненавидим друг друга.…
          У нас разные истории… Отсюда и разные герои… У нас разные соседи…
Жить в мире и согласии мешают нам чужаки и пришлые.
Чужаки – это диаспора, которая, толком не зная,  что такое Украина, вмешиваеться в нашу жизнь  и старается научить нас, как надо жить, как понимать историю и прочее. Чужаки – это и люди, типы супруги Виктора Ющенко, все те, которые служат Западу…
Пришлые –  те, которые жили в селе, а потом поребрались в город и навязывают свой образ жизни и менталитет: харьковчане, луговчане, криворожцы, говорите по-нашему, любите Виктора Ющенко, Петлюру и Бандеру… Пришли в чужой дом, переставляют мебель, устанавливают свои порядки  и ненавидят хозяев за то, что они  противятся этому, отстаивают свое... Ненавидят за то, что говорят не так, как они, пришлые.
Пришел с запада во власть министр образования Вакарчук и заставил было учителей всей страны  и внеурочное время  говорить так, как говорит он – по-украински. За что же любить этого пришлого?
 И что особенно больно: ведь мы, украинцы, не всегда делились на западных и восточных. Нас поделили и делят политики - те, кто громче всех кричит, что именно они истинные патриоты Украины... А делят-то они в угоду не украинскому народу, а тем же заокеанским кукловодам… чем меньше будет страна, тем легче будет ее прижать к ногтю.
           Никто не ждет, что после избрания нового президента страны начнут брататься политики, представляющие собой, как они считают, два берега Днепра: западный и восточный. Да этот фарс и не нужен. На самом деле политики мало меняются. Они живут одной жизнью, а народ — другой. Политики грызутся, делят богатство страны и портфели, а народу нечего делить и не из-за чего ссориться. Политики живут под песенку «мы с тобой два берега у одной реки...»
          А народу, мне думается, больше подходят другие поэтические строки:
                Я — берег один,
                Ты — берег другой,
                Меж нами бежит река.
                Она то узка бывает порой,
                То снова вдруг широка.
                И слушая тихую песню ив
                Под синью листвы густой,
                Молчат берега, от всех утаив,
                Что сходятся под водой!
         Какие бы там политические словесные реки ни лились, берега Днепра — одна земля, наша, украинская. И народ тоже — один, украинский. Он был, есть и будет един, вместе, как берега, что все-таки сходятся меж собой...
А досада берет потому, что даже  какие-то безмозглые вирусы и те объединяются, чтобы стать сильнее. Был просто грипп, потом простой грипп объединился с птичьим, человечество и его победило. Теперь все те побежденные вирусы призвали на помощь еще один – свиной и грипп стал могучей, чем был. А мы все дробимся… Не столько мы – сколько нас дробят, нашими же руками…
Помню, в детстве смотрел фильм Георгий Саакадзе. До сих пор помню эпизод со стрелами.  Речь шла об объединении грузинских  княжеств. Один из князей никак не мог согласится на объединение: зачем, мол, это? Нам и так хорошо. И тогда Георгий Саакадзе взял колчан со стрелами и протянул упрямому князю: ты сильный – сломай! Тот взял колчан, набитый стрелами, согнул его чуть ли не в дугу, но не смог сломать. Тогда Саакадзе передал мальчику: а ну ты попробуй. Сообразительный паренек принял колчан, подумал немного,  достал одну стрелу, согнул ее и без труда сломал, достал другую стрелу – и, не прилагая особых усилий,  так же легко сломал … и так все стрелы… Вот так и нас, Запад, как те стрелы… хрусь и нет…
Да есть же у нас хорошая украинская поговорка, что гуртом и батька лучше быть… А мы все делимся… на независимые республики, на западных, восточных и южных украинцев, делимся на сотню партий, фракций … и самое главное, булаву стараемся поделить, и никак не поймем, что она одна, как и наша страна, как и бывший советский союз, могучая сверхдержава. Разбежались по хуторам и торжествуем, только непонятно – что?       Торжествуют там, за океаном… 
Европа уже избрала первого в истории президента Евросоюза – объединяется, а мы?.. Умнее всех…
Отрадно, что политика новой команды во главе с Виктором Януковичем серьезно направлена на единение страны. И оно начнется, конечно же, с поднятия экономики. Будет нормальная жизнь в стране – будет и единство. А будет единство, будет и нормальная жизнь.


8 Марта
В этот весенний день я всегда думаю о своей маме, которой, к великому сожалению,  уже  нет в этом мире.
         Когда в одной из газет проходил конкурс на лучший рассказ  о нашем современнике, я невольно перебирал в памяти людей, достойных  называться «Нашим современником». И первым человеком, о котором сразу подумалось, была  мама… И даже сделал уже кой-какие наброски, но потом работу над материалом отложил – слишком личное   все-таки… Отложил и потому, что моя мама моя не Герой Украины, не депутат, не миллионер, не космонавт, не академик, не звезда эстрады, а  самая обыкновенная, простая женщина, у которой и образования-то всего-навсего два класса… Один окончила в сельской школе, другой уже в городе,  в школе для взрослых. Может, дотянула бы она и до десяти классов, если б не война, Великая Отечественная  - тогда   было уже не до учебы: муж на фронте, эвакуация в Сибирь с двумя малолетними детьми.
Моя мама Варвара Федоровна Куриленко (ее девичья фамилия) родилась  в селе Беево на Сумщине в большой семье.
У отца ее было две коровы, несколько быков и лошадей, какая-то сельскохозяйственная машина, лобогрейка, что ли, были плуги, бороны –  то, чем работать на земле, чтобы прокормить семью. Была земля, не знаю, сколько. Было что кушать, и было в чем ходить. В тридцать первом году во время объединения хозяйств в коллективные, отца матери раскулачили, куда-то увезли и больше его никто  никогда из родных и знакомых не видел. Или в тюрьме сгноили, или расстреляли. За то, что был хорошим хозяином.
В колхозе мать работала, как и большинство, на разных работах: сеяла, жала, полола, косила, коров пасла и доила. В двадцать лет родила первого сына, а через полтора года – второго.
         Может быть, детей было бы и гораздо больше, как в других семьях, но тут  свалилась  беда – голод… тот самый, что сейчас называют голодомором и геноцидом. Не берусь судить, что именно это было: голодомор или геноцид – заморским историкам виднее… Мама рассказывала: и бурьянники пекла, и кору варила, и желуди, стручки акаций, липовый цвет… чего только не ели…Выдюжили. И не озверели. Никто из семьи не умер и никто нас, малолеток,  не съел… Отца  вскоре призвали в армию, он остался на сверхсрочную и решил забрать семью в город – там  легче было выживать.
И вот молодая, забитая сельская женщина, мать двоих детей едет в Харьков – бывшую первую столицу Украины. Рассказывала потом: зашла в вагон поезда, сижу смирненько на лавке, глазею по сторонам. До того она никогда еще не ездила в поездах и даже паровоза не видела. Когда этот огромный зверь на колесах загудел, мать вздрогнула и зажала уши. А когда поезд тронулся, вцепилась в край лавки и чуть не закричала, думала, «хата» переворачивается....
Вскоре родился у нее еще один сын и нас, братьев стало трое. Отец говорил: один сын не сын, два сына – полсына, три сына – сын. Наверное, пополнялась бы и дальше наша семья, если бы не грянула  новая беда – война… Бомбежки, эвакуация, Сибирь, мыкание по частным квартирам, переживание за отца, который с первых дней был на фронте, постоянное чувство голода…
Мать сумела устроиться на самую лучшую в то время работу – судомойкой в столовую лесозавода. Какое-то время мы зажили лучше, нам даже дали  двухкомнатную квартирку, но на заводе вскоре случился пожар - все сгорело, в том числе и столовая,  и мать осталась без работы. Все, что можно было, отнесла на базар. Покупала лепешки, кружок молока (зимой в Сибири молоко продавали  в замороженном виде – как плоское большое эскимо и возили его в мешках). Все отдавала нам, а когда мы спрашивали: а ты, мама?.. она делано бодро отвечала: а я уже покушала! Мы знали, что она ничего не «покушала» - она была худая, как скелет,  и стали понемножку недоедать, оставлять еду матери,  говорили: мы уже наелись…
Существуют всеми признанные таланты: ученые, полководцы,  артисты, композиторы, художники, писатели, политики, бизнесмены, наконец  – те люди, о ком знают все, пишут в газетах, говорят по радио, показывают по телевизору, но сколько поистинно талантливых матерей на земле, о таланте которых никто не ведает-не знает, кроме их детей.
К ним, бесспорно, относится и наша мама. На жизнь ее поколения выпали непосильные испытания. Жизнь была все время трудной. Как только мать не изворачивалась, чтобы прокормить трех мальчишек, обуть и одеть. Почти из ничего она могла сшить одежку. Из новых летних портянок, которые получал наш отец (он был военный), она шила отличные наволочки на подушки. Из зимних портянок, байковых, покрашенных синькой – прекрасные рубашки на змейках. Из отреза на шинель – одному из нас пальто… Отцу шинель почти не была нужна, так как он сутками пропадал на аэродроме и «парадной» формой у него была промасленная куртка, пропахшая бензином и полынью.
А как мама готовила… Из ничего она могла сварганить такой обед, что губки оближешь… Правда, мамы у всех хорошо готовят…
И еще… мама была очень добрая. Если кто-то в доме заболеет, она и врача вызовет, и ребенка в садик отведет, и в аптеку сбегает, и хлеба-молока принесет…
А однажды сама сильно заболела. Вызвали врача. Ждали-ждали целый день, а врача нет и нет. Позвонили уже вечером в поликлинику, справились, верно ли записан вызов, направлен ли врач. Сказали, что все записано правильно, и врач, мол, должен был обязательно прийти. Но в тот день так и не пришел наш участковый врач Полина Ивановна. Зашла на следующее утро. Улыбнулась виновато и говорит: «Извините, что я вчера к вам не пришла, вчера у меня столько было вызовов… опять эпидемия гриппа…я так забегалась, что когда дело дошло до вас, то решила, что к вам зайду уже завтра, то есть сегодня». Она еще раз извинилась и сказала, что решила не прийти на вызов к нашей матери именно потому, что она, Полина Ивановна, была уверена, что эта больная никому на нее не пожалуется – она добрая…
За доброту матери и медаль однажды дали. Правда, не совсем настоящую, а сделанную из картона, окрашенного в золотистый цвет. Одно время мама работала в школе поваром и хорошо потчевала учеников, за что ей на выпускном вечере и вручили такую медаль. Учителей выпускники награждали «медалями» с надписями «За справедливость»,  «За терпение», а матери – «За доброту».
Мама у нас была очень чуткой. Не успеем мы что-то подумать, как она уже уши «топориком» - что с тобой? Помню, когда мы перешли в двухкомнатную квартиру, мама решила одну проходную комнату сдавать. Квартиранты попались  хорошие - пожилая чета Таганрогских артистов. Они нас бесплатно проводили на свои спектакли, угощали сухарями и даже сахаром. Только одно мне  не нравилось…комнату они перегородили, а над перегородкой натянули белую нитку – чтоб мы, пацаны, не лазили к ним, что ли. Очень это  принижало наше мальчишеское достоинство –  у нас и мысли не было лазить к ним, и я больше всего переживал за то, чтоб эта нитка, быстро обросшая слоем пыли, не оборвалась сама по себе. Как-то мать спросила, чем это я так обеспокоен. Я показал глазами вверх, на нитку над перегородкой. Мать сочувственно покивала головой и пообещала поговорить с артистами. Не знаю, что она им говорила, но на другой день нитка исчезла, и я стал  любить наших артистов еще больше и  свою маму – тоже.
Росли мы озорными, драчливыми, не очень послушными. Нелегко было матери с нами. Нередко она нас воспитывала и веником, и полотенцем, и ремнем. Но чаще – словом. Например, когда мы ссорились, мать говорила: «Кто из вас умнее, тот первым и замолчит». Кому хотелось быть глупым – мы тут же прекращали перебранку. Или, если дрались, говорила: кто из вас сильнее, тот первый потасовку и прекратит. Всем  хотелось быть сильнее – прекращали…
Если что-то делали не так, как надо, давала нам  забавные, с умыслом советы, в которые мы, мальцы,  и верили и не верили, но нет-нет да и призадумывались над тем, что не так делали. Давая  советы, лукаво улыбалась: можете, мол, верить, можете не верить, но на ус намотайте, а вдруг сбудется…
Многие из этих советов, которые я мысленно называю мамиными лукавинками, помню до сих пор… « Не ешь с ножа – злым будешь», «Не зевай во весь рот – ворона влетит», « Не чавкай, когда ешь – поросята сбегутся», « Не свисти в доме – денег не будет», «Не торчи долго у зеркала – сороки украдут», « Не разоряй гнезда – конопатым будешь»…
Иной раз  кажется, что мама могла бы быть хорошей учительницей. Но в общем-то таковой она и была в жизни для своих детей.
Мать я любил немного больше, чем отца. С мамой мог говорить сколько угодно и о чем угодно. И после разговора с ней всегда на душе становилось теплей и светлей, а мир казался яснее.. Только однажды мама не нашла, что ответить на мой вопрос, похоже, не совсем детский: зачем все-таки мы появились на свет божий – зачем живем? Не помню точно, что тогда она ответила – как-то ушла в сторону от вопроса.
А однажды, будучи еще совсем мальцом, в день похорон деда задал матери  наивный вопрос: «- Мама, а я когда-нибудь тоже умру?»
Застигнутая врасплох ( сказать правду ребенку – равносильно тому, что его тут же приговорить к смерти…), с испугом взглянула на меня, виновато улыбнулась, как-то беспомощно развела руками: «-Ну, что ты… умирают старые…». «- А я тоже буду старым?»- задал я совсем уже глупый вопрос.
Мать бережно пригладила вихор на моей голове и торопливо принялась заверять, что это будет нескоро, что впереди у меня большая-пребольшая жизнь, хорошая, интересная и счастливая. Потом уже неохотней сказала, что сперва умрет бабушка, потом она, мама… Тут я отчаянно крутнул головой: «- Нет, мама, ты никогда не умрешь, никогда, никогда, никогда! И я – тоже!»
Так мы и договорились… Договорились мы еще и о том, что никогда не состаримся. И с этим мама охотно согласилась. Однако так и не рассеяла мою растерянность  перед конечным итогом жизни, который не мог не тревожить чуткое детское сознание – зачем же мы тогда пришли в этот мир? Чтобы заглянуть в него, как в окошко и навсегда пропасть?
Что могла сказать темная, забитая женщина своему малолетнему сыну о смысле жизни, о том, зачем он появился на свет в этот непростой мир, чтобы до безумия влюбиться в него и навсегда потерять? Тогда зачем все это?.. И радости, и горести… И как надо жить, когда знаешь, что придет время и все это ( жизнь!) превратится в ничто?.. Наверное, как и всем людям, автору этих строк  не раз приходил в голову этот вечный вопрос и позже..
Если мама не могла объяснить, в чем смысл жизни, то вот  - как жить… однажды сказанные ею слова – как именно нужно жить – запомнились навсегда. Она тогда сказала: живи так,  чтобы всегда можно было открыто смотреть людям в глаза.
Мама ушла в мир иной. Но она не совсем ушла, она живет с нами. «Человек живет до тех пор, пока о нем помнят». А помнить о маме…для моих сыновей - бабушке, для моих внуков и внучек - пробабушке …будем  всегда, покуда не прервется наш род.
И если мама когда-то не смогла дать своему сыну вразумительного ответа на вопрос, зачем человек приходит в этот мир, то, мне кажется, она дала исчерпывающий ответ всей своей непростой, самоотверженной жизнью - она прожила ее ради детей, ради будущих жизней. Сейчас, у каждого из ее трех сыновей тоже по трое детей: у старшего сына три дочки, у среднего (автора этих строк) – три сына, у младшего – два сына и одна дочь. У моего старшего сына – тоже трое детей, две дочери и сын, два других сына – продолжают «смысл жизни»… У них  все еще впереди. И у наших внуков… И у наших правнуков…
В России уже давно существует День матери… А мы даже 8-ое Марта стараемся зачеркнуть… У нас, правда, узаконено много Дней, так сказать,  не наших…подкинутых Западом, День Валентина, например… празднуем даже зачем-то День пива… Не пора ли воздать должное самым главным людям на земле – нашим многострадальным матерям?


9 марта*
Думая о женском празднике 8 марта, вспомнил и про наш мужской праздник 23 февраля, который недавно прошел… День Красной,  потом Советской армии, а сейчас – День  Защитника Отечества. Чужаки и служки Запада пытаются стереть этот праздник, но  защитников Родины гораздо больше, чем тех, кому этот праздник не по нутру. Может, именно потому мы и живем, что нас больше, защитников Родины.

10 марта
Странные вещи происходят в стране: дефицитом становятся овощи:  капуста, картошка, свекла, морковь… Картошку завозят к нам из Египта… яблоки – из Китая… И цены на них кусучие. Уже говорят: нет денег – ешьте мясо...
А что же наши институты овощеводства и растениеводства? Что делают доктора наук и академики? Советуют,  в какой стране закупать овощи
и фрукты? И выращивают новых кандидатов наук, докторов и академиков?

11 марта
Живи сейчас Петр І, он, наверное, учредил бы новую медаль «За разруху», огромную такую, двухпудовую, чтоб обладатели ее в полной мере ощутили сладость жизни,  которую они подарили людям.

15 марта
При больницах открылись пункты приема не нужных матерям детей. Они получили оптимистическое название «Окно в жизнь».
Когда-то на заре советской власти был  фильм «Путевка в жизнь».
О беспризорниках и юных преступниках. Им помогали найти в жизни свой путь. Сегодня мы опустились на ступеньку ниже: помогаем вползти в эту жизнь, не остаться на помойке на растерзание собакам и крысам.

14 апреля
Есть знаменитый портрет Ленина: вождь с приятной улыбкой на лице простер руку вперед и подпись: «Правильным путем идете, товарищи!»
Когда разлетелся Советский Союз, появился тот же портрет, только без известной подписи  и вместо одобряющего жеста Ленин показывает нашему
поколению смачную фигу.
Сегодня в Луганске на бигбордах снова ожил знаменитый портрет Ленина, он уже не говорит, что мы идем правильным путем, не показывает и комбинацию из трех пальцев, а ехидно вопрошает: «Ну, и  как вам живется при капитализме?»

  15 апреля
Вот уже десять лет в Харькове существует институт рейтинговых исследований, который определяет, кто из харьковчан лучший. В этом году и я попал в их список. За появления на свет книг «Путешествие в страну Надежд» и «Это чудное мгновенье». По электронной почте получил приятное сообщение: « Разрешите еще раз поздравить Вас от имени Ассамблеи деловых кругов Украины с общественным признанием Ваших личных заслуг перед Харьковским регионом и присуждением почетного звания Лауреата Регионального рейтинга «Харьковчанин года - 2009».
На торжественное мероприятие, проходившее в оперном театре, приглашены были только те, у кого нашлись  деньги за вручаемые им награды… дипломы, медали и удостоверения к ним – довольно солидная сумма…
Интересно, что ощущали уважаемые люди города, когда им на грудь вешали цацки, за которые они сами заплатили деньги? Не детская  ли это игра в знаменитости?
Вот вам и ответ на вопрос, который задает с бигбордов Ленин: при капитализме богатый становится не только богаче, но и знаменитей, а бедный – беднее и безвестней.
Не потому ли среди «Харьковчанинов года» нет ни рабочих, ни простых служащих, ни механизаторов, ни свинарок, ни доярок, ни людей строительных профессий, ни простых врачей, ни рядовых учителей – одни только директора да ректоры, мэры, губернаторы, да люди, которые занимают высокие должности. А чему удивляться – это капитализм, где на первом месте деньги, а человек… так сбоку припеку… какая польза от тех, кого когда-то называли солью земли, от людей, на ком в общем-то держится жизнь на земле? И никакому ректору-директору без них не прожить…
Так кому петь осанну?

16 мая
В Киеве митингует молодежь под  лозунгом «Молодь э – жилья нема!»
А их отцы и деды двадцать лет назад кричали: «У нас все есть!»
Двадцать лет назад большинство молодых специалистов обеспечивалось жильем. При клятых москалях и коммунистах. При капиталистах молодое поколение обеспечили более важным – свободой слова: горлай хоть надорвись, выпускай пар, а бесплатную квартиру тебе уже никто не даст…
 На днях один из богатейших людей Украины  Александр Фельдман покинул стан националистов и перешел к коммунистам. Наверное, неспроста…

8 июня
100 дней президентства Виктора Януковича. Работает  в хорошем темпе, стараясь  наверстать то, что было  утраченное властью оранжевых. Оппозиция всячески пытается перечеркнуть положительные шаги движения вперед новой власти, но они есть.
 Не берусь анализировать итоги работы  нового президента - для этого есть специальные люди. Скажу только от имени простого народа, что первыми  шагами его команды большинство удовлетворено. В пенсионном фонде непривычно многолюдно, все хотят подробнее узнать, сколько прибавили к пенсии. Прибавки пусть небольшие, но есть. Повысили и минимальные зарплаты. Идя с тренировки со стадиона домой, по дороге спрашиваю волейболистку Таню, добавили ли ей зарплату (Таня в советское время работала инженером, а теперь убирает в одном из университетов). Получала она 770 гривен, а теперь 870. Сто гривен – это заметно. Добавили ей и пенсию, пока не поймет – сколько, но добавили. Довольна. Говорит, не зря голосовала за Януковича, о самых бедных он все-таки думает. А самых бедных у нас в стране – поголовное большинство.

10 июня
Скрипаи – наша так называемая дача. Село, которое когда-то процветало, сейчас в запустении. Был совхоз, была у людей работа. Сейчас ни совхоза, ни работы. По соседству с нами живет молодая семья с двумя маленькими детьми. Коля – электрик. Безработный. И жена его не работает. Живут на мизерное пособие на детей. Соседа мы попросили почистить нам сад. За дело он взялся с удовольствием – что-то заработает... Разговорились. Конечно же, о сегодняшней жизни. Коля сетует:
- Раньше мы жили нормально. Нам даже квартиру совхоз давал... перед самой незалежностью совхоз построил двухэтажный дом для молодых специалистов. Нам тоже выделили квартиру. Мы уже и ванну на складе присмотрели, а потом…как-то все быстро это получилось… все поделили, все распродали, все разломали: и детский сад, и контору, и клуб, и этот двухэтажный дом для молодых специалистов, и все животноводческие помещения… у нас же было почти две тысячи голов скота - всех порезали… Как это люди еще живут… доживают…
Коля сокрушенно покивал головой:
- Хотели ж демократии – вот ее и празднуем… 

16 июня
Только записал о Николае,  на что они живут, современная молодая украинская чета, как услышал по телевидению о новом виде заработка в Украине – люди зарабатывают, если можно это так назвать, на детях, то есть, живут на пособие, которое государство дает на детей. Все бы ничего, но многих родителей уже лишают родительских прав, а детей отбирают и определяют в детдома.

18 июня
Не ладят киргизы с узбеками. На этнической почве. Погибло уже несколько тысяч человек. Почти полмиллиона беженцев… Зовут на помощь миротворцев…
Советский союз был плох. Но при СССР дружба между народами была не только на бумаге и в лозунгах. Теперь, когда все республики великой державы разъединены, дружба подменена лютой ненавистью одного народа к другому, а точнее, одних политиков к другим. Слоны дерутся, а гибнет трава… И все это на руку Западу.

20 июня
В газете «Время» под заголовком «Украинцев стало еще на миллион меньше» сообщается: «…согласно данным ООН, в Украине зарегистрирован самый низкий в мире естественный прирост населения. К примеру, в 2009 году, по данным Минюста, в Украине умерло на 192 тысячи больше людей,  чем родилось.

23 июня
Типичная картина: на  троллейбусной остановке стоит пожилой мужчина, одна за другой подкатывают маршрутки, но или не доезжают до остановки или проезжают ее, стараясь не брать старика-льготника. Водители  пенсионеров не терпят.
Казалось бы это мелочь. Но из таких мелочей складывается  образ современного украинца.
Старики никому не нужны. Но то, что сделано вокруг, это сделано именно  их руками. Те самые дороги, по которым ездит нынешняя молодежь, те самые заводы, на которых выпускают сегодня эти автомобили, шарахающиеся от стариков.

21 июля
На Венской конференции по СПИДу говорилось и о том, что «темпы заражения СПИДом в Украине – самые высокие в Европе».

28 июля
Пресса: «С каждым годом в Украине детей, рожденных в тюрьме, становится больше».

1 сентября
Наконец-то приехала из Ирана мама Алеши - Махназ. Встреча была  трогательная.
На другой день Алеша звонит сестре своей няни:
- Лида, представляешь, я самый счастливый мальчик на свете – ко мне приехала моя родная мамочка!
Мы радуемся вместе с ним, с мальчиком чужой страны,  который по воле судьбы родился у нас в Украине.
И Али-Алеша, и его мама Махназ, и няни мальчика Люба и Люда, и мы, их старшие друзья – все такие разные и вместе с тем не только  близкие люди  – р о д н ы е !

          29 сентября
Чуть ли не месяц крепко болел. Было не до записей.
Как живет страна? По-моему, по-прежнему в ожидании солнца – улучшения жизни. И в который раз лезут в голову слова Черномырдина: хотели как лучше, а получилось,  как всегда… Цены растут… Люди терпят. Новая власть во главе с Виктором Януковичем работает активно. Сдвиги кой-какие есть, но наследство-то какое досталось от оранжевых… Оппозиция радуется каждому самому малому промаху коалиции – это чисто по-украински: «а у сусида хата сгорила!...»
И все же вселяет веру стабильность, которую держит новая власть. Многое приходилось терпеть нам в жизни, переживем и эти трудности. Будем надеяться – временные.
Правда, не все так думают. Неделю назад в «Литературной Украине»
появился «Відкритий лист до Президента України В.Ф.Януковича», подписанный и писателями. Жестокая критика новой власти - все плохо, все не так. В конце призывают народ к протестам, демонстрациям, массовым
общественным «рухам»…
Так хочется кому-то воевать… Лучше бы так сильно  хотелось им работать… Но рушить ведь легче, чем строить, созидать…
Радует, что среди подписантов письма нет имен таких хороших украинских писателей  как Александр Сизоненко, Борис Олийнык и Лина Костенко. Первый  в молодости навоевался на Великой Отечественной войне, второй  просто мудрый мужик, а Лина Костенко знает, что таким обращениям грош цена.

11 ноября.
Спокойно и незаметно прошел бывший праздник Великой Октябрьской революции. На  площадь я уже не ходил, не смотрел, что там. Ясно, ч т о  -одно старики.
А сейчас на главной площади  Харькова оранжевые разбили палатки протестуя, как они утверждают, против нечестных выборов. Требуют пересчета голосов. Впереди и.о. мэра города член Партии Регинов Геннадий Кернес. За ним с небольшим отставанием идет Арсен Аваков - оранжевый.
Оранжевые рвут и мечут, дерутся за кресло мэра города. Я и мои близкие голосовали за Кернеса. Не столько за него, как за личность, сколько за то, чтобы в городе была одна власть – будет больше порядка.
Оранжевые во главе с Тимошенко сходят со сцены. И чтобы не выпячивать, что они оранжевые, говорят, что палатки поставили те, кто жаждет честных выборов. И тут же проговариваются: здесь, мол, поставили палатки те, кто ставил их в лесопарке, препятствуя вырубке деревьев и строительству дороги, то есть, аваковцы, те же оранжевые. Они все еще пытаются обмануть харьковчан. Кто-то верит им и ставит свои подписи в протестном письме. Стреляный воробей, автор этих строк, прошел мимо «борцов за честные выборы». Только подумал: сколько же Аваков заплатил этим палаточникам? Наверное, больше, чем тогда в Киеве, на Крещатике, людям раздавали деньги. Те горе-заробитчане  пикетировали и кричали час-два. А эти собираются здесь жить не один месяц, пока не станет мэром их босс Аваков.
Вряд ли станет… Для города он чужак.

22 ноября
По радио услышал, что сегодня праздник – День Свободы… Шестая годовщина так называемой оранжевой революции. К Киеву стекаются  те, кто считает этот день праздником и те, кому заплатили деньги.
Участники этого сомнительного празднества избегают говорить о своей принадлежности к какой-то партии, врут, что они аполитичны и называют себя коалицией борцов за свободу. В общем оранжевые (Рух и ему подобные партии) уже стесняются своей принадлежности. И это говорит о многом, о том, что они обделались и спешно переодеваются…
Так называемый День Свободы, учрежденный героем Майдана бухгалтером Ющенко, украинский народ никогда не будет праздновать. День Свободы – еще один никому не нужный спектакль. Людям втюхивают то, что им до лампочки.

24 Ноября
         Закончились выборы в местные советы. Мэром Харькова, как и следовало ожидать, стал Кернес. К нему у харьковчан немало претензий. Но к какому из политиков нет претензий? Хорошо, что в городе одна власть. Пусть работают. Изменения в лучшую сторону видны уже сейчас.
В верхах наметилась нехорошая тенденция: отцы-депутаты тянут за уши в политику своих отпрысков, сынков и дочерей. Так депутат Давтян, помог стать депутатом своей дочери  и так далее. Досадно, что пример подает сам глава государства, его сын – депутат Верховного Совета Украины.
Газеты пишут, что депутатами местных советов Харьковской и Донецкой областей стали примерно 50 детей членов Партии регионов, что это преимущественно люди не старше 30 лет и  кое-кто даже не успел получить высшего образования.
Напрочь отброшены от власти простые люди, которых когда-то уважительно называли солью земли. Где народные депутаты рабочие, хлеборобы, врачи, учителя, художники-артисты, мелкие предприниматели? Или их трибуна – домашняя кухня? Политики их используют только тогда, когда нужно пикетировать и митинговать. Демократия ли это?
Новая так называемая демократическая Украина стерла с лица земли необходимые для нормальной жизни рабочие династии, шахтерские, династии хлеборобов, сталеваров… На смену им идут новые династии – депутатов… Уж они-то наработают, выведут страну из болота…

25 ноября
Было собрание членов Союза писателей России. Конечно же, речь зашла и о нашей жизни, о том, сколько в ней нелепостей и несправедливостей. Так милицейский генерал и писатель А.Бандурка, говоря о несовершенстве наших законов, бросил фразу: « Я имею право бесплатно ездить в общественном транспорте, но зачем он мне, я никогда в нем не езжу, я даже не знаю в какую в трамвае входить дверь …» А из бюджета, мол,  на таких как он денежки-то выделяются... И это говорит человек, который всю жизнь в депутатах и сегодня – тоже…
Говорить-то об этом надо в Верховной Раде… Там-то говорят о простом народе, а заботятся больше о себе любимых.

17 декабря
Вчера В.Путин, отвечая в прямом эфире на  вопросы телезрителей, сказал, что Россия победила бы  в Великой Отечественной войне, даже  если бы Украина не входила в состав Советского Союза, то есть Россия победила бы и без Украины. «Мы все равно победили бы, потому что мы страна победителей", - заявил он, отвечая на вопрос одного из россиян.
Не ожидал я такого  заявления от человека, к которому всегда относился с глубоким почтением. Зачем он так  пренебрежительно об украинском народе? До горечи обидно за тех, кто отдал свои жизни, отстаивая свободу нашей все-таки общей Родины  - СССР…
За всех фронтовиков обидно. Не прав Путин. Эти слова его не пойдут на укрепление дружбы между Украиной и Россией. Путина я  считал  мудрым человеком. На сей раз мудрость российского правителя досадно пробуксовала.

21 декабря
Кончается год,  от которого люди ожидали… не осмелюсь сказать – лучшей жизни – столько уже нам обещали и как немного чего мы хорошего дождались. И все-таки каждый носил в душе  надежду: повысят зарплаты и пенсии. Самым бедным повысили, пусть незначительно, но ощутимо. Если в общем на 150 гривен, то это 5- 6 килограммов сала… С такими пенсиями, как у меня, которую считаю вполне пристойной, добавка составила 7-9 гривен. На власть я не гневаюсь, мне вполне хватает на жизнь.
Конечно, можно сколько угодно критиковать новую власть за то, что она по капелькам исполняет свои обещания. Но люди уже живут, не голодают. И даже понемногу богатеют. Все плачутся, что трудно жить, а в каждом супермаркете столько толпится народу, простых людей, что язык не повернется назвать их бедняками. Студентами забиты кафе и пиццерии. А сколько появилось в городе автомобилей!
Цифры, которыми орудуют «знатоки» и критики нашей жизни насквозь фальшивы. И фальшивы они,  потому что почти вся страна живет двойной жизнью: для власти мы все голь и бедняки, а для себя мы все-таки в какой-то мере люди, у которых в кармане не паутина и не вошь на аркане, а что-то звенит … И секрета тут никакого нет: государство, как может, обманывает нас, мы же, в свою очередь, как можем, обманываем государство, то есть в ведомости получаем одну зарплату, что поменьше, а в карман кладем еще одну, которая побольше и с которой налоги никто не платит...
Помню, когда работал в газете «Зеркальная струя», наш любимый нами редактор Владимир Евгеньевич говорил, что если кто-то придет и будет интересоваться, сколько мы получаем, называйте ту сумму, что в ведомости. Кроме официальной довольно скромной  зарплаты в день получки наш шеф клал  каждому на стол еще стопочку ассигнаций, за которые мы не расписывались и которым были искренно рады.
Как только власть выведет теневую экономику на свет, так и жизнь наша посветлеет. Это одна из главных задач правительства. Решать ее трудно, но необходимо.

22 декабря
В душе я поддерживаю новую власть, она  более моя, ее представители,  мне более симпатичны, их взгляды на то, что происходит в Украине – мои взгляды,  и я часто мысленно поддерживаю  действия власти, а промахи ее искренно переживаю. Меня раздражают «оранжевые» телеканалы, которые  гонят сплошную чернуху. Волнуют распри в Верховной Раде. На днях там была настоящая драка с кровью. Оранжевые блокировали трибуну, не давали работать, а регионалы силой оттеснили их в зал.
Страшно, что наши люди так люто ненавидят друг друга.
В который раз приходится признать: Украина разная… Украинцы, нашпигованные западным духом, никогда не будут радоваться успехам украинцев с русским духом. Это бесконечная трагедия  нашей страны. И как бы мысленно я ни старался  притянуть берега Днепра друг к другу, с горечью сознаю, что в жизни это не получается и боюсь, что никогда не получится. С одной оговоркой: пока будут мутить воду  Тягныбоки и их приспешники. И что досаднее всего: народ в разладе этом ни при чем, людей науськивают  друг на друга политики. Восточные политики более толерантны, западные – сама агрессия. Агрессия их от понимания на подсознательном уровне, что им не победить. А не победить им,  потому что победы их жаждет не украинский народ, а западные политики, которые умело завуалировались  под благодетелей,  белых и пушистых…

23 декабря
Хочется хорошо думать о новой власти, но если бы она все могла…
Хочется замечать больше хорошего, но…
Четвертый день в городе не ходят трамваи и троллейбусы. По-настоящему бастуют транспортники – с августа им не выдают зарплату… Митингуют у стен обладминистрации.
Осуждать их нельзя, людей, живущих на одну зарплату.
Было ли такое в Советском Союзе, когда  по полгода людям не выплачивали зарплату?
Где вы сегодня, архитекторы и режиссеры людских страданий?
Заседаете в Верховной Раде? Думаете, как бы не выплачивать и пенсии?
 
29 декабря
Прочел в Интернете, что годовая зарплата  В.Стельмаха, главы национального банка – 1,55 млн. гривен.  Но главное, что только за один квартал ему начислено 12 тысяч 800 гривен материальной помощи. Материальной помощи! Кому? Украинскому миллионеру. За что?..
А харьковским бастующим транспортникам, которым вообще полгода не платят ни копейки, материальной помощи  не положено?
Или это и есть та самая демократия, за которую двадцать лет назад проголосовало большинство украинцев?


Год 2011

1 января
В новогоднем поздравлении президент Украины Виктор Янукович пообещал: «Мы переломали ситуацию и заложим основу благополучия для каждой семьи».
Как хорошо, что есть такая форма общения между людьми, как обещания. Пора  бы завести копилку обещаний глав государств…

5 января
Премьер-министр Украины Н. Азаров заявил, что до августа текущего года Украина окончательно преодолеет кризис.

10 января.
Был в союзе писателей. Общался с Толей Перервой. Хороший поэт. Нормальный парень. Работает заместителем директора Литературного
музея. Пообещал и я занести  несколько своих книг. Толя просил не тянуть ибо с 1февраля уходит в отпуск. Пояснил: всех нас отправляют в отпуск без содержания, т.к. нечем платить зарплату. Боюсь, что это первый шаг к закрытию музея. Знакомая схема: сначала задерживают зарплату, потом не платят месяцами, а то и годами, как мне на заводе «Промэлл», потом отправляют в отпуск, а потом – на все четыре стороны.
Нашему библиотекарю в союзе писателей тоже не платили зарплату…
Теперь на двери библиотеки висит увесистый замок. Полздания союза писателей сданы в аренду. Сотрудникам аппарата союза писателей зарплату платят с большими перебоями.
Чует сердце, что союзу писателей остается жить не очень долго. И Харьковскому отделению и общему, республиканскому. Тем более, что здание добротное, старинное, в центре города. Здесь, до революции, т.н. Великой Октябрьской, жил  один харьковский богач. Думаю, что дом, который принадлежал  с о т н е  харьковских писателей, будет снова принадлежать о д н о м у  харьковскому богачу, нынешнему демократу.
Кстати, в нашем здании в начале девяностых был штаб партии «Народного руха». С тех пор в нашем союзе писателей я стал чувствовать себя чужим. За закрытыми дверями Правления что-то говорилось. В союзе писателей появились чужие люди, не имевшие никакого отношения к литературе. Но вели себя  так, будто здесь они были главными. Именно отсюда начиналась разруха и вскоре в  народе родилась поговорка: «Спасибо Руху за разруху!»
Руха давно уже не существует, наломал дров и сам рухнул. А сколько у руховцев было тогда  апломба!  «Мы наш, мы новый мир построим!..» Построили…


11 января
Подписал было одному писателю свою новую книгу «Украина Nova” и оставил ее нашему секретарю Кате. Она положила ее в стол, но когда пришел тот писатель за книгой, в столе ее уже не было – украли…
Странное дело: несколько раз подавал свои книги на нашу областную премию имени  А. Масельского и правление (  25 человек!) каждый раз мои книги отвергало. Но каждый раз, когда я оставлял свои книги в приемной правления, их почему-то воровали… Разгадать загадку помог мне чугуевский  поэт В.Р.  Перед очередным голосованием он подошел ко мне и,  наклонясь к уху,  доверительно прошептал: « Твоя книга лучше, но голосовать я буду за Панцыря…он за меня четыре раза голосовал и я должен еще три раза голосовать за него…»
Вот как у нас даются премии…
Писательский союз из творческого превращается в заурядный базарчик. Голосуют не за качество литературного произведения, а по-договоренности. Ну, играют же футболисты по-договоренности, еще до игры решая, кто должен выиграть. Потом судятся, как наш миллиардер Ярославский, хозяин футбольной команды «Металлист». Но нынешний футбол – бизнес,  в футболе крутятся большие деньги, а тут-то что, у писателей?..
Измельчали наши харьковские «инженеры человеческих душ».

12 января
 Вице-премьер министра Тигипко заявил, что максимальные пенсии сокращать нельзя.
А сбережения всего украинского народа хапнуть можно было?
Так то ж  простой народ, а тут украинская так называемая элита: министры, депутаты, судьи, банкиры, полководцы… им двенадцати минимальных пенсий мало – аппетит-то у них получше, чем у простых людей.

13 января
Во время празднования нового года в Киеве на площади Свободы, как и должно, исполнялся Гимн Украины. В нем не прозвучали почему-то две строчки и оппозиционеры трубят об этом уже несколько дней. Эту оплошность или намеренное действо заметили только оранжевые.  Они уже не знают, к чему придраться. Лишь  бы будоражить народ.
Интересно, если дела в Украине пойдут на лад, оппозиционеры радоваться будут или негодовать? На сто процентов уверен – будут негодовать. Потому что им важно не благополучие народа, а свое, личное, каждого из тех, кто сегодня с пеной у рта критикует нынешнюю власть. Они же в свою очередь  палец о палец не ударят, что сдвинуть нашу страну с места и дать ей ход вперед. Не пора ли и им, мудрым, белым и пушистым. закатывать рукава?

15 января
В газете «Время» под рубрикой «Срочно в номер!» приятная информация под заголовком «Завод им. Малышева оживает».
«Как сообщили в отделе кадров завода им. Малышева, в связи с работой по выполнению государственного заказа на предприятие требуются сотрудники». Заказ – это танки и БТРы. Требуются фрезеровщики, сварщики, сталевары и другие специалисты.
А специалистов у нас все меньше и меньше. У нас продолжают клепать экономистов и юристов и других «специалистов», которые ничего не производят…
А за малышевцев отрадно. Да пусть они станут тем паровозом, который, наконец,  сдвинет с места  наш поезд с заржавевшими колесами, вот уже  двадцать лет стоящий  в тупике.
Живет уже по-настоящему и Турбинный завод.

16 января
Львовский депутат горсовета от партии « Свобода» Юрий Михальчишин, ранее заявлявший о неизбежности гражданской войны на Украине, пригрозил: «Наша бандеровская армия перейдет Днепр, придет в Донецк и выкинет синежопую банду».
Вот такие «слуги» народа и разделяют украинцев на восточных и западных. Будь моя воля, я таких бандеровцев выселял бы в Польшу или Канаду, чтоб не мутили священные воды Днепра, берега которого не разделены, а сходятся под водой, навечно.

24 января.
Читают мою книгу «Украина Novа” друзья и знакомые. Я понимаю,  что им неудобно меня критиковать, отзываются хорошо. Б.Д.,  профессор, доктор наук и просто давний друг  нашей семьи сказал, что после этой книги я имею право отдыхать. Супруга его говорит, что с таким интересом он давно ничего не читал. Приятно, конечно, но… в прессе рецензий нет. А если и будут, то, конечно же, критические, потому что один мой приятель, прочитав отрывок из книги в газете, спросил, не боюсь ли я такое писать - голую правду о нашем нынешнем житие-бытие. Говорит, если бы ты такое написал при Сталине, тебя бы сразу отправили за решетку.
Стало быть, не все в нынешней жизни плохо - свобода слова все же есть, я пишу то, о чем думаю и не боюсь, что ночью позвонят в дверь и под ручки поволокут к «черному ворону».
А одна наша знакомая, успешный, хороший врач сказала, что книга злая. Эта оценка мне тоже приятна. Да, наверное, злая. Но «Окаянные дни» Ивана Бунина разве не злые? Он не мог смириться с тем, что принесла России революция семнадцатого года. И был прав. Если бы не было той «Великой Октябрьской революции», Россия не влачила бы сегодня такое жалкое существование. И Украина – тоже.
«Хороший врач», прочитав книгу, рассказала забавный и горький эпизод из своей  жизни. Она родилась в начале семидесятых.  Переход Украины в независимость помнит прекрасно – она была тогда студенткой. И конечно же – влюбленной. Ее избранник и будущий супруг, пригласил в ресторан. Время было голодное, а на столе чего только не было… Влюбленная и полуголодная, она стеснялась много есть,  и на столе чуть ли не все пооставалось. Когда уходили, студентка, глядя на почти нетронутые колбасу, буженину, сыр, заикаясь от волнения, сказала, что у нее дома есть собачка и она возьмет кое-что оставшееся… Дома она потом  это «кое-что»  уплетала за обе щеки – собачки-то не было… Мы сами были,  как собаки…
И мне вспомнилось, как моя супруга в те  «счастливые годы» независимости, работая няней, приносила объедки с хозяйского стола: недоглоданные  куриные кости,  рыбные огрызки… И она тоже говорила, что для собачки… А мы их доедали, бывший геолог и нынешний писатель…   
Мой старший друг Василий  Самойлов, ученый и литератор, написал рецензию на мою  предыдущую книгу «Украинский пейзаж» и, к сожалению,  не смог ее напечатать. Незадолго да смерти один экземпляр передал мне. Вот последние строки рецензии, которые я ценю: «Читая «Украинский пейзаж», невольно сравниваешь это произведение с полной гнева и сарказма книгой Ивана Бунина о революционных событиях семнадцатого года «Окаянные дни». Напрашивается альтернативное название книги Василия Омельченко - «Окаянные годы»…
Да, книга злая. Но если бы не всяческие революции, если бы не наше детское стремление менять цвета материй, которые цепляют на китайские   удочки, если бы не наше холопское служение  западным дядям, мы жили бы совершенно иначе.

25 января
С неделю назад отослал в харьковскую газету «Время» отрывок из книги. Напечатали, спасибо. Но изъяли из материала самое важное, ради чего  писал – по чьему сценарию мы, украинцы и все, рожденные в СССР, живем. Считаю, что живем мы не по своему сценарию, а по сценарию Даллеса и Гитлера и других «благодетелей» – об их намерениях и мечтах изложено  будет в конце книги. Народ должен это знать, кому мы в общем-то  служим…
И было  приятно под статьей в электронной версии прочесть отзыв не знакомого мне человека под псевдонимом «Патриот Родины». Приятно, что и другие так думают… Вот скопированный отзыв:

Патриот Родины 21 января, 00:07
Спасибо товарищу ( не пану! – В.О.) Василию Омельченко за эту очень правдивую и злободневную статью. Ведь мы уже на самом краю пропасти...
А народ отвлекают властьдержащие всем, чем можно,  от главных вопросов: Например, почему Украина, которая при её черноземах, промышленном и с/х потенциале (при Союзе выпускали космические ракеты и самолеты, авианосцы и танки, трактора и автомобили, тепловозы, автобусы, телевизоры и т.д.) была в первой десятке развитых стран, а сегодня - в конце второй сотни? Промышленность и с/х практически разрушены, уровень жизни народа опускается все ниже и ниже. Народонаселение вымирает, спивается, поражается СПИДОМ, туберкулезом и т.д. Растет преступность, наркомания, детская беспризорность... Все и вся в стране заполонила невиданная коррупция. Украина на карте ООН обозначена черным цветом, как вымирающая нация. Уничтожается наш генофонд. Наши украинские девушки и молодые женщины составляют большинство работниц борделей Европы и стран Ближнего востока, вместо того, чтобы повышать рождаемость на Украине. А 8 млн. граждан Украины уехали за рубеж, где,  работая в большинстве своем не на самой престижной работе, поддерживают экономику других стран, а не Украины.
То же относится и к России с её половиной мирового чернозема и хвойных лесов, с её громадными полезными ископаемыми, которые так же, как и в Украине – по Конституции – должны принадлежать всему народу… А кто на них наживается? Страны СНГ, кроме Республики Беларусь, превращаются в сырьевой придаток западных стран...
К сожалению, ведь все ПОКА идет в соответствии с планом заокеанских капиталистов. Посмотрите в интернете запись телепередачи "Гарвардский и Хьюстонский проект разрушения России"
Почитайте план А.Даллеса. Все это есть в интернете.
Удивительно, но многие люди ничего об этом не слышали раньше. И когда прочитают - у многих просто наступает безмолвный шок. Некоторые только после прочтения понимают, что действительно несколько поколений детей и подростков выросло на чудовищных мультиках и фильмах со сценами насилия, на скрытой и открытой антироссийской пропаганде, преклонении перед западом. Молодежь разлагают морально, алкоголем и наркотиками, детей - компьютерными играми запада приучают к жестокости, к обыденности насилия и убийства…
В Киеве тов. Зюганов рассказал, как в Нью-Йорке один высокопоставленный чиновник из правительства США, глядя прямо в глаза ему - депутату ГосДумы РФ, заявил, что самая главная задача для США – не допустить объединения потенциалов России, Украины и Белоруссии, тогда все остальные свои задачи CША решат легко и просто.
Уже давно пора нам (народам) задуматься - куда мы идем? Или куда и кто нас ведет? Пора заменить никудышних поводырей.
Наша сила в единстве.
Призываю Вас всех доводить это до сознания каждого гражданина-патриота, чтобы каждый прилагал усилия для скорейшего нашего объединения. Давайте же делать это. Каждый из нас! В союзе братских стран – мы непобедимы…
Как говорил великий Тарас Шевченко:
«Боритеся – поборете!».
Наше дело правое и победа будет за нами!

И еще:
участник 20 января, 21:20
Дело не в том - жить вместе или порознь (с Россией). А в том по -умному или по-глупому.Собралось несколько пьянчуг и за бутылкой порешили. Экспромтом. Не задумываясь над будущими проблемами, имея мощный аналитический аппарат СССР. Сладостно быть царьком у себя в деревне. А потом царёк рождает:"Маемо тэ, що маемо" А маемо воров у власти и вместо народа  - равнодушных дебилов.

Виктор 20 января, 12:13
Беловежский сговор- это ГОСУДАРСТВЕННОЕ ПРЕСТУПЛЕНИЕ, за которое его участники вместе с Горбачёвым должны были привлечены к уголовной ответственности. Но молчаливое равнодушие населения и отсутствие реальных лидеров привели к развалу государства, обнищанию людей и баснословному обогащению всех ТЕХ и нынешних нуворишей. Народ сам виноват в своей жизни. Если будет молчать и чего-то ждать - так и будет нищать, а ОНИ - продолжать богатеть.
Спасибо Вам, мои дорогие единомышленники!
О Даллесе,  Гарвардском и Хьюстонском проектах чуть позже.
3 февраля
Нахожусь  на распутье: готовить  несколько томов своих писаний или эту идею выбросить из головы? Но жизнь-то подходит к финишу, пора подводить итоги. В семье по понятным причинам эту мысль не особенно поддерживают – издавать-то придется за свой счет… Как бы там ни было, начал планировать, что издать, а что – на мусорку. Поддержал мое намерение и один критик, ученый человек, который читал одну из моих последних книг и опубликовал  на нее рецензию в киевском журнале. Он-то и подал мысль об избранном  и даже вызвался написать предисловие. Я передал ему книги, в том числе и хронику  «Украина Nova». Он долго читал ее и вот звонок и буквально несколько холодных сухих фраз: «Я дочитав вашу книжку и хочу сказати, шо наш проект не состоится – у нас різні мировозрения. До побачення.» И положил трубку. Так сегодня беседуют колеги по одному цеху…
И я, пожалуй, больше обрадовался, чем огорчился, что он не будет писать. Я чувствовал, что мы действительно по-разному смотрим на то, что с нами происходит. Он верит, что двадцать лет новой жизни в Украине – конфетка для народа. Он один из тех, кого зомбировали западные человеконенавистники, начиная с Даллеса и кончая гарвардско-хьюстонскими «благожелателями». И жаль только, что этот человек преподает в одном из харьковских ВУЗов. Ему бы преподавать во Львове или Тернополе, а еще лучше – в Гарварде или Хьюстоне.
 Наш маленький конфликт с человеком, у которого иное мировозрение – еще одно подтвержение того, что Украин все-таки две, даже в одном городе.
24 февраля
В этом месяце исполнился год работы новой власти под руководством президента Виктора Януковича. Жизнь не стала легче. Но что можно сделать за  год да еще когда во всем мире бушует кризис? Итоги подводить рано. Да и для этого есть другие люди, которые все систематизируют и выдают на-гора. Я же, как очевидец текущих событий, всего лишь прилежно фиксирую то, что вижу, чувствую и  пытаюсь понять, куда же нас  влекут политики и чем мы, в свою очередь,  обязаны заплатить за их неимоверные усилия сделать нас, простой народ, благополучными и счастливыми.
 К тому же, меня больше интересует не год жизни, а все эти двадцать лет нашей независимости.
Что нового сегодня? Зима выдалась неожиданно морозная. В некоторых городах  для бомжей оборудованы палатки обогрева, где бездомные люди могут выпить чаю, съесть бутерброд с салом и… нет, не переночевать, а снова очутиться на улице, так как это не ночлежки, а временные пристанища: зашел, погрелся, перекусил и валяй дальше, броди по свету – ты волен,   как птица….
Двадцать лет назад таких пристанищ не было. В их существовании просто нужды не было, так как бомжей не было. А у них,  между прочим, уже и дети рождаются,  бомжата.

25 февраля
По телевидению велась беседа Президента Украины с народом.  Конечно, кое-что было подготовлено, но в основном Виктор Янукович говорил хорошо,  отвечал на все вопросы, даже на самые каверзные. Так один на вид интеллигентный человек из Львова, говоря о различии восточных и западных украинцев, задал явно провокационный вопрос: «Не лучше ли в таком случае нам разойтись, западным и восточным»?
Опять-таки агрессивная инициатива о разделении Украины исходит из запада страны. Президент ответил на этот вопрос достойно: мы должны искать не то, что нас разъединяет, а то, что объединяет.

26 февраля
Новость, которую не могу не перенести из Интернета. Называется она «Основная проблема 2012 – это НЛО».
«Многие с замиранием сердца ждут наступления 2012 года. Дело в том, что, у древнего народа майя (жил этот народ в Центральной Америке и практически полностью был уничтожен конкистадорами Испании) был собственный календарь. Согласно этому календарю, конец человеческой эры наступит (в переводе на Григорианский) в 2012 году.

Многие вполне серьезно относятся к этому пророчеству, которое косвенно подтверждают пророчества Ванги и Нострадамуса. Как один из возможных вариантов Апокалипсиса, специалисты организации SETI, которые занимаются поиском внеземных цивилизаций, предполагают нашествие на Землю инопланетной цивилизации. Сегодня представители SETI заявили о том, что американские власти скрывают от мира тот факт, что к нашей планете приближается несколько неопознанных летающих объектов.

Причем, они имеют колоссальные размеры (длина НЛО составляет десятки километров). Что интересно, эти гиганты имеют правильные геометрические формы (цилиндр и круг). Крейг Каснов, первооткрыватель этих объектов, даже предлагает всем желающим взглянуть на них. Для этого необходимо открыть в Интернете интерактивную карту космического пространства и ввести координаты, которые он указал. К 2012 году эти объекты можно будет рассмотреть невооруженным взглядом, так как с огромной скоростью приближаются к Земле».
Не верится, конечно, но… мы так мало знаем о мире и так мало можем… Можем только ненавидеть друг друга и все делать для того, чтобы уничтожить природу и  друг друга –  все человечество.
Если есть Всевышний, то уверен, что он,  окончательно разочаровавшись в  человеке,  твердо намерен избавиться от созданного им существа,  ибо оно не приносит Миру решительно никакой пользы и потому посылает нам свое проклятье и наказание – гибель жизни на земле. И мы не в силах противостоять тем грозным  летающим объектам, которые, якобы, уже приближаются к нам. Единственное, что мы можем, так это  горько посмеяться над собой – доплясались, господа-хорошие…
Еще новость…  ученые сегодня  утверждают: « Бог существует!» Но… «Но как энергетическое поле»…
Просто человечеству во все века и особенно сегодня страшно недостает Высшего разума… Свои умом мы способны больше рушить, чем строить, уничтожать, чем созидать. К великому сожалению…






*Эта часть вставлена после выхода первого тиража, так сказать, дополнение  к книге. – В.О.







    ДОЛЯ ЛЮДСКАЯ

Глава первая

                1
Хорошая, плохая ли, но жизнь идет вперед, на  горизонте  маячит двадцатилетие нашей независимости и волей-неволей  мысленно оглядываемся назад: что было за эти годы с нами, что обрели мы, что потеряли? К тому же совсем  не лишне подумать и о том, стоило ли все это было затевать и ради каких-таких высоких идей  и, главное, благих обретений мы наломали столько дров.
Недавно по телевидению  в программе «Акценты» брали интервью у первого президента Украины Кравчука. В завершение ему был задан вопрос: что же обрела Украина за годы независимости и что утратила? «Обретение» уважаемый бывший президент пропустил мимо ушей, а насчет «утраты» бойко и, надо бы полагать, авторитетно заявил: «Час!». То есть – время. И, кажется, не веря самому себе, что страна ничего не утратила, что украинцы ничего не потеряли, не моргнув глазом, поспешно подтвердил: «Украина ничего не утратила!...»
И эти лицемерные слова были сказаны людям, которых за годы независимости обобрали до нитки и пустили по миру… Порой просто диву даешься: как мы можем избирать в правители таких, мягко говоря, неискренних политиков? Наверное, потому, что они обладают незаменимым для политиков могучим качеством: напропалую лгать…
По «авторитетному» утверждению бывшего президента страны украинцы не утратили ни своих сбережений, накопленных десятилетиями, ни ваучеров, которые должны были приносить дивиденды, ни возможности получить квартиру, ни  права на бесплатное лечение и образование,  ни высокого чувства патриотизма, ни уверенности в будущем, ни, наконец,  шести миллионов человек бесследно исчезнувших с земли украинской своих земляков и еще восемь  миллионов тех, кто поднимает экономику в чужих странах, зарабатывая на хлеб насущный – неужели это для бывшего главного идеолога Украины не утрата? Все это на языке бывшего президента  - «приобретение»?
В газетах, как и в большинстве других СМИ, достаточно много внимания уделяется освещению жизни тех, кто находится на высшей ступеньке общества. В каждом номере подробно рассказывается о том, как яростно они борются за место на капитанском мостике, как живут, сколько получают, какие у них дома, какие взятки дают за переход из партии в партию и особенно о том, как истово они пекутся о благе рядового Украины. Иногда создается такое впечатление, будто главные люди в стране – именно они: политики, олигархи и народные депутаты, а не сам народ, которого когда-то люди почтительно называли солью земли, а теперь, он, сирота-казацкая, позабыт-позаброшен…
К тому же время идет, люди приходят и уходят, жизнь постоянно меняется, то чуть лучше становится, то снова хуже и зачастую в угоду правящей власти меняется восприятие прошлого – упорно искажается и будет искажаться правда жизни. Как цинично утверждал Л.Троцкий, история будет такой, какой мы ее напишем.

Именно поэтому дабы запечатлеть истинное состояние общества, не подкрашенное ни черным, ни розовым цветом, решил для потомков (и для политиков!) записать живые голоса тех, кто сегодня живет или влачит существование в эти непростые дни первых десятилетий независимости нашей страны.
Обратился к людям разного возраста, разных профессий и судеб, различных политических взглядов с единственным простым вопросом: как живете-можете, дорогие соотечественники? Что вы обрели и что утратили за эти годы независимости?


             Ф Р О Н Т О В И К И

Ефросинья Евсеевна Быкова, 94-х лет отроду, заставшая Революцию, пережившая голод 1933 года, связисткой прошедшая дорогами войны, бывший работник культуры.
-Как сейчас живу? Двумя словами тут не скажешь… Хуже, чем при советской власти. Скажите, вы поднимете сегодня копейку? Нет, конечно. И две не поднимете. И на пятаке лишь задержите взгляд – что за эти монетки купишь?
А раньше за одну копейку можно было купить коробок спичек или выпить стакан газировки, а за четыре копейки – с сиропом. За две копейки можно было купить газету, за четыре - «Литературную газету», которую сегодня мало кто покупает, так как стоит она аж  в сто раз дороже. За две копейки можно было поговорить из телефона-автомата. Конверт стоил одну копейку,  с маркой – четыре. А за три копейки можно было проехать в трамвае или скушать булочку. Знает ли это молодежь? За пятак можно было утолить голод. А на один рубль можно было купить килограмм сахару или пять литров молока или шесть буханок хлеба. За два рубля двадцать копеек люди покупали колбасу-варенку.  Мясную, а не с бобами… Средняя зарплатьа тогда была где-то 200-250 рублей, пенсия большинства – 120. Люди все не тратили…
Живу, абсолютно на всем экономлю. Как-то поймала себя на мысли, что клочочек ваты, который прикладывала на место укола медсестра, я не выбрасываю, как это делала когда-то и как делали раньше абсолютно все люди, а складываю в коробочку, дабы использовать ватку еще на что-нибудь… В другой раз думаю: хорошо, что я инвалид 1-ой группы – не надо платить за квартиру, а только за свет и телефон… Если бы была здорова, за квартиру отдавала бы всю пенсию – на что бы я жила?

Борис Федорович Еромицкий, почетный горняк Украины, участник войны.
-Обидно, что мне за мой долгий и нелегкий труд положили столь мизерную пенсию! Сижу у разбитого корыта – бывший шахтер. Выбросила нас, в прошлом костяк экономики страны, эта «народная» власть на свалку. А кто вынес тяготы войны, кто стоял насмерть, кто ковал оружие, добывал руду, варил сталь, кормил фронт и тыл? А после войны израненные, контуженные, истощенные ( сам был такой), но молодые, 20-30-летние, чудом уцелевшие восстанавливали разрушенные города, промышленность, сельское хозяйство. Работали по две смены, отказывались от отпусков и выходных. Вкалывали до седьмого пота!
И вот пришли к власти варвары! И по телевизору Ющенко источает елей – народ Украины стал жить намного лучше, получать больше…
Вот взял бы мои 416 грн. 85 коп., да попробовал бы пожить на них… Надолго ли ему хватило бы оптимизма?

Иван Сергеевич Подлесный, рядовым прошел всю войну, был ранен, награжден медалями за освобождение европейских столиц, в том числе, медалью «За отвагу»:
- Человек я простой. Всю жизнь работал на стройках – каменщиком. Спасибо советской власти – в одном из домов, который строил своими руками, дали и мне квартиру, двухкомнатную. Живу на небольшую пенсию. Если сравнить с голодом сорок седьмого года, то вроде и не голодно. Правда, стыдно на базаре покупать вместо рыбы – рыбьи хвосты и головы, вместо мяса – кости, не сало, а обрезки сала, не яйца, а то, что побито и раздавлено – все это гораздо дешевле… Не за такую жизнь я воевал…

Константин Зарубин, бывший проходчик-метростроевец:
-Я как ветеран войны и старый строитель скажу, что при Советской власти мы проблем не имели таких, как сейчас. Все мы работали, получали неплохую зарплату, нормальную пенсию, нам давали квартиры. Продукты были качественные. Во всем был порядок, дисциплина. Что мы сейчас видим? Полный бардак! На работу берут только молодых, а сорокалетние и старше уже никому не нужны – пусть идут в сторожа. На пенсию, попробуй, проживи… О Советской власти еще будут вспоминать – профукали мы ее и радуемся – свободные!.. Только отчего?!.. От нормальной жизни? Говорят: Советский Союз распался, он не распался – его предали те, кто сидит в верхах…

                «ДЕТИ ВОЙНЫ»

Лариса Петровна Ткач, бывший научный сотрудник:
- Думая о сегодняшней жизни, невольно вспоминаю войну – детство мое выпало на ту суровую годину. Однажды меня чуть не убил немец. Я была совсем маленькой и ночью заплакала. А в соседней комнате спали немцы. Один выскочил с пистолетом и приказал замолчать. А я продолжала плакать. Разъяренный немец выстрелил в потолок. Потом навел пистолет на меня… Мама закрыла мне рот ладошкой и немец не выстрелил, пошел досыпать.
Сейчас как живу? Как «пани» незалежной Украины – бедствую и терплю всяческие лишения… И честное слово, порой жалею, что немец не пристрелил меня тогда, в детстве. Я бы не знала такой несправедливо оскорбительной и унизительной старости.

Валентин Шейнин, бывший токарь, ныне на заслуженном отдыхе:
- Всю жизнь простоял у станка. Квартиру дали, а вот на машину заработать не смог. Пенсия? Президентам бы нашим такие пенсии и народным депутатам…

Мария Зарубина, бывший мастер зеленого хозяйства:
- При советской власти мне сделали три сложнейших операции – бесплатно. Сегодня никто бы их мне не сделал, так как денег у меня на эти сложные операции, нет и не будет.
При Советском Союзе я смогла выучить сына без копейки денег. Он учился в Москве, окончил аспирантуру, стал хорошим виолончелистом, сейчас работает за границей, в Мексике. Сегодня смогла бы ему дать такое прекрасное образование? Раньше мы жили, а теперь прозябаем. Это время для богатых и хапуг, но не для простого человека. Этот капитализм, который нам навязали, ничего хорошего нам не принес – одни огорчения.
Сейчас я инвалид второй группы, пенсии мне хватает только на лекарства…

Автор этих строк:
 -Как живу… Пошел на базар, хотел хоть раз в месяц купить рыбы. Еще недавно пиленгас стоил 7-8-9 гривен, а сегодня – 15! Облизнулся и ушел. А есть хочется. Смотрю, супруга изучает газеты – не статьи читает о нашей все «улучшающейся» жизни – объявления изучает: что можно продать. Смотрю, собирает всякие вещицы, которые, на ее взгляд, могут «купить»: статуэтки, значки, медали, серебрянные цепочки, позолоченные часы, запонки, перстеньки…
Позвонили в пункт приема, пришли, высыпали  на стол. Что-то взяли у нас, что-то – нет, всем нужно серебро и золото. Из перстеньков приемщик выковырял отверткой камешки («это стекло!»), извлек камни и из моих запонок. Откладывая в сторону помятое наше «богатство», пояснил: «- Это пойдет на переплавку…».
Наша жизнь идет на переплавку!.. Потратим вырученные денежки (70 гривен – 13 долларов), а что дальше? Есть у нас, правда, еще и свадебные кольца, приобретенные при «проклятой» советской власти. Неужто и их придется сдавать в переплавку?


             СРЕДНЕЕ ПОКОЛЕНИЕ

Лариса Васильевна, учительница русского языка и литературы:
- Много лет я преподавала в школе, в старших классах. Любила свою работу и, казалось, была ею счастлива, так как это было моим призванием – привить и другим любовь к слову, к мышлению, к чувству прекрасного. За годы независимости поняла, что в Украине я – лишний человек, моя работа здесь никому не нужна, точнее – юному поколению-то нужна, а вот правительству – нет. Страна стала другой! Русская литература, как и все русское, просто вытравливается из жизни. С болью в сердце я недавно покинула школу и чтобы свести концы с концами, пошла на курсы визажистов. У меня теперь своя клиентура, зарабатываю неплохо, работаю, так сказать, на себя. В общем – живу ничего. Но все-таки нет-нет и заноет сердечко по школе… Онегин… Печорин, Наташа Ростова… Князь Мышкин… Свечи, горящие в классе… Я так любила проводить уроки при горящих свечах… И в глазах у ребят тоже загорались огоньки… интереса и любви к тому, что несет в себе Слово… Так называемая свобода отобрала у меня мою любимую работу.

Алла Довженко, бывшая монтажница, работала на радиозаводе, мать четверых детей:
- Когда родилась, мы жили сначала в Доме матери и ребенка. Сразу после войны жилья не было. И матери, когда шли на работу, оставляли грудных детей нянечкам в Доме ребенка. Потом круглосуточные ясли, потом садик – тоже круглосуточный. Потом жили в бараке: одна огромная комната, одна кухня и один туалет на восемь семей! Все матери-одиночки. Потом нам дали отдельную комнату в коммуналке, а потом мы получили изолированную квартиру. Понимаете, жили… все время было улучшение, улучшение и улучшение. А теперь – с каждым днем все хуже и хуже. Когда мы стали… незалежными… у меня дети не видели ни конфетки шоколадной, ни печенюшки… Моя дочка Рита – талантливейшая спортсменка-теннисистка, всех обыгрывала, но мы не могли ездить на соревнования, так как было не на что. В теннис кто сейчас играет – дети богатых. Сегодня кто преуспевает – у кого тугой кошелек…
Сейчас я работаю, хотя уже пенсионерка. Вкалываю каждый день без выходных, без проходных. Потому что на эту пенсию я прожить не мо-гу! Детей надо ставить на ноги… Работала в охране в НИИ, теперь дежурю и убираю в кафе… Уволят с работы – пойду бутылки собирать, но детям помогу: государству-то они не нужны…
Один сын уже закончил институт – радиоэлектроники, но работает в столярном цеху… окна-двери делает… дочка - машиностроительный техникум, а работает швейкой… Внучка… учится в институте на секретаря-референта по французскому языку, волнуется – как быть дальше: ни распределений – ничего нет… Иди сама ищи-устраивайся. А хорошую работу молодые да красивые как получают – через постель. А она не так воспитана. Что будет с ней?

Ольга Танина, бывший инженер-строитель, со дня независимости – человек, помимо воли поменявший множество профессий:
- После развала Союза многие, как и я, будь то инженер, педагог, кондитер, монтажник, нянечка из детского сада, вынуждены были предложить  свои услуги в так называемом торговом бизнесе. И хотя работа всякая важна, как нам твердили, мне неловко было встречаться со своими знакомыми и бывшими сотрудниками, не хотелось, чтобы меня кто-то видел за лотком. А куда денешься? Где мне только за эти пятнадцать лет независимости не пришлось работать и подрабатывать… И реализатором на станциях метро на лотке с бытовой химией, и на лотке со сладостями, и на книжном рынке… Работала и ночным сторожем в фонде госимущества, и в хлебном киоске, и в кафе, и в швейном цехе, и снова на лотках… Не раз приходилось ночевать в подземном переходе, сидя на ступеньках в обнимку с товаром, когда зимой в гололед невозможно было вытащить тачку из метро. Я заваривала двухлитровый термос чая, на электроплитке, жарила оладушки и подкармливала мальчишек-грузчиков. Один из них днем учился в институте и даже умудрялся получать повышенную стипендию. Ребята-грузчики меня уважительно называют «мамкой». Работал грузчиком и пришедший из армии мой сын.
Так что хваленая «незалежнисть» ни моим близким, ни моей семье, ни мне не принесла ничего хорошего – только мытарства и унизительную бедность.

Татьяна Онацкая, бывший инженер-электрик, ныне тоже лоточница:
- Мне кажется, на долю каждого поколения выпадают какие-то испытания: мои прадеды пережили крепостное право, деды – революцию и коллективизацию, родителям досталась голодовка и война, моему поколению – распад Советского Союза к чему, как оказалось, никто не был готов: ни правительство, ни простые люди. Детям же предстоит пережить время неопределенности и неуверенности.
Смотришь на современную молодежь и диву даешься их аморфности: ничего не волнует, ничто не интересует. Только деньги и чтоб при этом ничего не делать.
Невольно вспоминаешь свою молодость, когда в почете были честность, трудолюбие, скромность, взаимовыручка, бескорыстность. У нас были какие-то идеалы, стремление развиваться, при чем как умственно, так и физически. Ведь в человеке все должно быть прекрасно… А что сейчас? Ребята обабились: красят волосы, носят серьги, сбивают с ног старушек, чтобы поскорее занять место в транспорте, а девчонки – наоборот, утратили свою женственность: курят буквально с первого класса, сквернословят да так, что уши вянут, уродуют свои тела татуировками и персингами. Мне кажется, они забыли свое предназначение.
Не буду спорить – возможно, жизнь и стала лучше но почему-то жить стало гораздо труднее. И выживаем мы только благодаря собственным усилиям, оптимизму и друзьям, которые остались с тех времен, когда жили мы, как мне теперь кажется, при коммунизме…
Любовь Тарасова, бывший сотрудник научно-исследовательского института безалкогольных напитков, ныне бухгалтер:
-Лично мне жить сейчас лучше, чем при советской власти. И вот почему… Мы получили возможность работать и получать столько, сколько мы можем заработать, без всяких ограничений и потолков. Когда я работала в те, советские времена, мы все время жили внатяжку, от получки до получки. Мы не могли ничего отложить, не могли купить ни машину, ни дачу. А вот теперь, когда стали независимыми, у меня появилась возможность неплохо зарабатывать – я закончила курсы бухгалтеров и теперь работаю бухгалтером в трех местах и никто меня не упрекает – лишь бы справлялась со своими обязанностями. И естественно получаю соответствующие зарплаты. Конечно, работаю много, но и раньше я работала много, столько у меня было в институте нагрузок и все на общественных началах и выше своей невысокой зарплаты не прыгнешь. Правда, советская власть мне дала квартиру и если сейчас перевести ее стоимость на то, что мне не доплачивали в институте, то окажется, что в институте платили не так уж и мало. Да если еще учесть бесплатное лечение, учебу и прочие вроде бы незаметные блага… Так что я и довольна нынешней жизнью и в тоже время иногда думаю: а так ли уж нам тогда плохо жилось?

Оксана Абрамова, бывший инженер-экономист, ныне агент по недвижимости:
-Живу нормально. Сейчас жизнь гораздо лучше: везде все есть, нигде никаких очередей, заходишь в супермаркет – душа радуется. Просто, если хочешь нормально жить, надо поднять задницу и вкалывать до седьмого пота. Как быть пенсионерам? Им пусть, как однажды советовал один депутат, дети помогают.

Григорий Гончаров, механизатор, работающий время от времени:
-Как живу? Та еще работаю. Потрошки платят, к праздникам. Денег-то в хозяйстве мало, только с молока, а надо ж и солярку купить, и бензин, и запчасти. Мне-то скоро на пенсию, еще три годика и будет финансовая прибавка. Сейчас в основном держимся на огороде и домашнем хозяйстве – на зарплату не проживешь. Детки растут хорошие да будущего у них нет… Не похоже, что мы скоро будем жить так, как жили раньше, при советской власти, не похоже – все рушится…

Иван Зинченко, безработный:
-Как называется теперь наше хозяйство? Был совхоз. «Прогресс». Теперь тоже вроде совхоз, но называется КСП. Кто мы – рабочие, батраки или паны? Шутите – паны… Пани у нас одна – директорша. Мы перебиваемся с хлеба на квас, а она три квартиры купила детям в городе, иномарку… нам же почти не платит. Сегодня выходной, ходил работать у людей, борщом накормили, червонец дали, купил чекушку и сигарет. А наша пани-директорша своих разогнала, набрала цыган, а они, знаете, говорят: нам по хрену ваша ферма, главное, вовремя чего-нибудь стебануть… Все разворовали, разрушили. Домики совхозные стояли – рамы повытаскивали, двери поснимали, крыши разобрали, разбирают по кирпичику уже и стены. А клуб видели? Был когда-то клуб, кино каждый вечер показывали, молодежь танцевала, самодеятельность была, а теперь? Ни окон, ни дверей, пол разобрали, крышу сняли,  вечером кто-то ночует там, чужой. И детский садик закрылся и его теперь тоже разбирают. О животноводческих помещениях и не говорю – одни развалины… Уже и саму контору разбирают… Техника поломана – на металлолом сдают… Не пойму, что делается… Сталина бы сюда с Берией, а то и Гитлера… Берию-то зачем с Гитлером? Та то я уже так – наболело…
Есть у нас, конечно, и другие сельчане, которые сумели скупить у рядовых крестьян за бесценок и землю, и технику – и живут припеваючи, но сколько их и настоящие ли они хозяева земли, если им решительно все равно, что будет с кормилицей землей дальше?

Наталия Воронина, бывшая медицинская сестра, ныне – предприниматель:
-Сама идея с независимостью была очень хорошая. Но выход из Советского Союза был, я бы сказала, несправедливым. Многое у нас отобрали… Главное, на мой взгляд – работать людям по своему призванию. Я люблю медицину и детей. Окончив медучилище, работала медсестрой в детской больнице. Все мне там нравилось, но зарплата в 380 гривен… как можно было жить.. И занялась другим делом - «купи-продай». Это не мое, работаю, скрепя сердце… Но жить-то надо…

Виктория Костикова, тридцатипятилетняя мать шестерых детей, живет в селе:
- Дети мои, естественно, не знают, что такое советская власть. Старшенькой, Маше, двенадцать. На днях спрашивает: «Мама, а вот когда вы шли в школу, в первый класс, вы платили что-то? Я говорю «нет, ничего не платили». А когда в институт поступали? Тоже, говорю, не платили. А в больницах как лечились? Да как, говорю, бесплатно. У дочки глаза сделались большие: как… и больницы были бесплатные? Совсем бесплатно лечили? Бесплатно, говорю… И лекарства, спрашивает, тоже бесплатно давали? Тоже, говорю… Качает головой дочка – не верит, будто сказки я ей рассказываю. И спрашивает: а почему везде говорят, что раньше было плохо?
Маша мечтает стать журналистом – дедушка у нее журналист, в России, на Севере работает. И вот интересует ее – где истина, где правда, где ложь. И почему мы, многодетная семья, так трудно живем. Чтобы прокормить семью, папа работает в городе, на стройке. Иногда ночует прямо на вокзале. То, что дает нам государство, и на хлеб не хватит. Раньше многодетным и квартиры давали вне очереди, и путевки бесплатные в санатории, а теперь…

ЗАЩИТНИКИ РОДИНЫ

 Эдуард Цыцулин, военный летчик запаса, ныне работает в бизнесе.
- Почему дальше не служу? Не та армия… А жить, считаю вообще-то стало лучше. Семидесятые и восьмидесятые годы не помню, а вот девяностые запомнились хорошо. Сейчас расскажи детям – не поверят. Точно как рассказывали деды про Великую Отечественную: купоны, карточки, голод… Заходишь в магазин – на прилавках шаром покати. Подхожу к продавщицам, спрашиваю: А магазин закрыт, что ли? – Нет, работает. – А где все? Что значит все? – Ну, мыло там, зубная паста. – Вы что, молодой человек, с луны свалились?
Из детства помню многочасовые очереди. Мать приходит с работы, занимает в магазине очередь и идет за нами с сестрой. Дают, например, докторскую колбасу. Четыреста грамм в руки…
А вот прошло всего десяток лет и как все изменилось – в лучшую сторону. Работы – валом! А что еще надо?
Я думаю, что все потихоньку становится на свои места. Конечно, не год пройдет и не два, когда наступит красивая жизнь. Жаль, что довелось нам жить в эпоху этих перемен. Терять вклады в банках, переживать жуткие инфляции… Да еще эта вечная драчка в верхах – надоело! Но все проходит, все меняется к лучшему. Единственно чего по настоящему понять не могу до сих пор, как все отрасли, дающие огромные доходы, оказались в руках кучки олигархов…
Стали ли люди более счастливы? Я думаю – нет. Мы утратили что-то очень важное, без чего жить сложно. Веру в справедливость, что ли. 


                ДЕТИ СВОБОДЫ
(Так назовем тех, кто родился уже в независимой Украине и по-      настоящему не знает, что такое их бывшая родина - СССР)

Оля Гуревич, студентка четвертого курса Харьковского медицинского университета:
- Советскую власть не помню. Мама говорит, что везде были большие очереди: чтобы купить мебель, телевизор или холодильник ждали годами, а машину и за десять лет нельзя было купить. Конечно, было плохо. Папа говорит, что за колесами на свой насчастный «запорожец» стоял в очереди пять лет – с ума сойти! А сейчас всего навалом – были бы денежки. С деньгами, правда, трудно… Вот сейчас заканчиваю мединститут и с ужасом думаю: как буду жить на зарплату врача? Хорошо, если муж будет неплохо зарабатывать, а если так же, как я – нас ждет беспросветная бедность, а то и нищета. Потому-то и хожу еще на курсы парикмахеров. Знаете анекдот… Один еврей другого спрашивает, что бы ты делал, если бы был королем? А я, говорит, по вечерам еще немножечко бы и шил… Так вот и живем… Вроде и не хуже, чем в Советском Союзе, а с другой стороны… врачи тогда жили лучше. Даже квартиры получали!

Денис Куриленко, выпускник Харьковского университета радиоэлектроники, ныне – таможенный брокер:
-Нынешней жизнью в общем-то доволен: сносная зарплата, которой все равно никогда не хватает, есть квартира (родители позаботились), есть во что одеться, что кушать, иногда с женой ходим в ночной клуб, растет нормальный ребенок. Правда, второго заводить не планируем: сегодня второй ребенок – это первый шаг к нищете…

Незнакомые ребята, в трамвае:
- Ты что уже закончил училище?
- Закончить-то закончил, но выдали мне свободный диплом и не только мне – почти всем курсантам.
-А что так?
- Да какие же мы летчики, если за четыре года ни разу не летали – горючего нет…

Десантник, имени которого не знаю. В День ВДВ – корреспонденту телевидения:
- За Украину воевать не буду… - почувствовав, что сказал не совсем то, что хотел, торопливо добавил: - за эту… оранжевую не буду!..


     РАБОТНИКИ КУЛЬТУРЫ И ИСКУССТВА

Николай Коваль, народный артист Украины:
- Как живу… Далеко не так, как мог бы жить в другой стране, в любой европейской или в Америке. Спектаклей предостаточно, бываю за границей… Недавно вот из Испании приехал. Ездим, правда, на автобусе, чтоб дешевле было. Берем с собой кой-какие продукты, обязательно - сало… Работы достаточно, а вот денег… хочу на машину заработать, но пока не получается…

Николай Олялин, народный артист Украины:
«Пришло уничтожение, то есть наше поколение взяли и выкинули из жизни. Наступил такой мрак, что все, даже ехать некуда – предел.»

Василий Самойлов, фронтовик, ученый, писатель:
- Не знаю, кто как, но я просыпаюсь от замыслов новых вещей, они прямо-таки толпятся в голове – теперь я на пенсии и есть время для размышлений. Перед глазами всплывают картины детства, война, да и сегодня столько всякого, о чем хотелось бы написать, но как только подумаешь, что все это – глас вопиющего в пустыне… и продолжаю лежать, подавляю в себе утренний творческий порыв… Никогда не думал, что доживу до такого… Жутко ощущать свою ненужность. Эта так называемая независимость просто омерзительна.

А   русский брат-писатель Виктор Астафьев в своей предсмертной записке подвел черту нашей нынешней жизни такими горькими словами:
«Я пришел в мир добрый, родной и любил его безмерно. Ухожу из мира чужого, злобного, порочного. Мне нечего сказать вам на прощанье…»

                2
Конечно, хотелось бы с глазу на глаз поговорить и с тем меньшинством, которое успело ухватить Бога за бороду и вознестись в рай земной, с людьми, которые  заработали (заработали ли?) сумасшедшие деньги и  стали так называемыми олигархами. Но они слишком заняты и вряд ли изъявят желание пооткровенничать с человеком, который им не чета – безвестный бедняк, бескорыстно фиксирующий шаги молодой державы, которая не знает, куда плетется.
Скажу лишь, что нет-нет и екнет сердце: те миллионы и миллиарды, которые нажили несколько сот наших соотечественников – не те ли денежки, которых так не хватает для нормальной жизни нашим учителям, врачам, рабочим, инженерам, служителям искусства, защитникам Родины, старикам и детям?
Заставляет задуматься тот факт, что люди, имеющие большие деньги, чаще вносят их на строительства храмов, чем, например, на содержание больниц и сиротских домов… Чужие страдания их меньше волнует, чем свои. На первом месте у них забота о божьем покровительстве и, возможно, - о прощении грехов… Но не грех ли – не делиться с неимущими?..
И Всевышнего в своих молитвах они, наверное, просят уже не столько о преумножении своих богатств, не столько о спасении своей души, сколько о том, чтобы не закончилась их жизнь контрольным выстрелом киллера.
Высшие слои общества, вся украинская власть уже предостаточно о себе позаботилась. Не назрела ли пора по-настоящему обратить им внимание и на тех, за счет кого они богатеют?
Одна из лучших украинских поэтесс Лина Костенко, которую  называют Совестью Украины, на шестнадцатом году независимости страны избрала эмиграцию, как она сама сказала радио «Би-Би-Си», не в заграницу, а в Чернобыльскую зону - «В чернобыльской зоне мне легче жить, чем в независимой Украине». И в том же интервью привела, поразившие ее слова одной семнадцатилетней поэтессы:
Украино, дозволь мени жити!
И Совесть Украины призналась, что впервые почувствовала свою вину за то, что произошло с украинским народом.
Жаль вот только, что политики не чувствуют вины, ни перед кем.

3
Чтобы зримее запечатлеть Украину сегодняшнюю, обратимся вновь к прессе (из экономии времени названия источников информации автор упускает):
…Украина занимает в Европе первое место по коррупции и самое последнее по уровню зарплат. Даже в Албании средняя зарплата в два раза превышает нашу, а в России – в три раза, в Беларуссии – в полтора.
…Прошедшее социологическое исследование  в 14 республиках бывшего СССР показало, что 46% опрошенных жителей Украины считают распад СССР «крупнейшей геополитической катастрофой ХХ века, принесшей страдания и беды ее народу». Лишь 27 % украинцев верят, что после 1991 года курс на независимость страны является правильным.
…В Украине смертность взрослого мужского населения сравнима с показателями смертности в беднейших странах мира.
…По данным Украинского института социсследований, более 1000тысяч украинок торгуют телом за границей… Из 750 тысяч женщин, занимающихся проституцией в Западной Европе, каждая четвертая – украинка.
…Более половины украинских семей не имеют детей. Такие данные обнародовал Госкомстат Украины.
 …Иностранцы поневоле…за последние 12 лет иностранцы усыновили более 19 тысяч сирот из украинских детских домов. Их вывезли в США, Израиль, Италию, Чехию, Францию, Германию, Польшу и Швейцарию. О судьбе 1389детей консульским службам ничего не известно, хотя до 18 лет они официально являются гражданами Украины.
…Каждый украинец должен 2,2 тыс. долларов – чем будем отдавать?
…Ежедневно население Украины сокращается в среднем на 1120 чел. Если эта тенденция сохранится, то в 2020 году в стране будет не более 40 млн. чел.
…Страна на грани экономического коллапса. И это подтвердил не кто-нибудь из недругов Юлии Тимошенко, а ее соратник – министр финансов Виктор Пинзеник… « Треть  промышленности Украины исчезла!»
… В шестидесятые застойные годы мы занимали 7 место в мире по продолжительности жизни. Мы жили тогда дольше, чем японцы…
Сейчас же по продолжительности жизни в Европе мы занимаем предпоследнее место (последнее – Россия).
 …Украинцы не только живут хуже всех в Европе, но живут и меньше всех.
…Ежегодно с карты Украины исчезают 15 сел. По официальным данным за последние три года в стране стало на 50 населенных пунктов меньше. Молодежь уезжает в большие города, а старики умирают.
…В 3000 селах Черниговской      области в этом году не родилось ни единого ребенка.
…Почти каждое утро кареты «скорой» забирают с помоек замерзшие трупы. Только в столице живет около 14 тысяч бомжей. А ночлежка – одна. И та рассчитана на 166 человек.
…Новые школы открываться не будут – в этом нет нужды. Только в этом году в школах обучалось на десять тысяч юных харьковчан меньше, чем в прошлом.
 …За 1991 год в Украине умерли 40 тыс. человек, в 1992 г. – 140 тысяч, в последующие годы – по 360 тысяч человек и более.
…Украине – самый низкий в мире естественній прирост населения…Через сорок лет населения в Украине на 18 млн станет менше, то есть – 28 миллионов…
А было… Мы, рожденные в СССР, помним, что нас  было 52 миллиона…
 …Голландский профессор опросил почти сто тысяч человек в 90 странах мира: счастливы ли они? Главными критериями счастья стали восприятие людьми окружающей жизни и собственного положения. Самые счастливые люди живут на острове Мальта. 74 процента жителей этого государства считают себя счастливыми.
Вслед за мальтийцами выстроились швейцарцы и датчане. Выходит, счастье – в деньгах? Но богатые американцы при этом не попали даже в первую десятку, а впереди них оказались Гватемала, Гана и даже Колумбия.
А самые несчастные люди на земле живут в Украине и в  Молдавии, компанию которым составили лишь Зимбабве.
Ладно, старики как-то уж дотянут до своего финиша – бедствовать им не привыкать, а вот молодежь, совсем юная поросль, которой не светит ни бесплатная учеба, ни бесплатное жилье, ни стабильная работа – как им вступать в эту жизнь, именуемой красивым словом  СВОБОДА? От чего? От всего… человеческого…
Недавно газета «Факты» поведала о судьбе одной девочки, которая не выдержала сегодняшней жизни.
Девочка мечтала поступить в киевский университет имени Шевченко, но «страшась, что заветная мечта не осуществится, покончила с собой». Прыгнула с десятого этажа… В предсмертном письме есть и такие выстраданные строки, с которыми не могу не познакомить читателя:
«Ну вот, кажется и все. Сейчас я иду. На лифте не поеду, пойду пешком. Совсем не страшно. Главное, что я знаю: я не упаду вниз и мне не будет больно. Я полечу вверх и стану птицей. Я буду всегда с вами люди. Поэтому я иду вверх.
Я буду на вас смотреть и радоваться:
*за вас, дорогие мои одноклассники. Я так хочу, чтобы вы все поступили, кто куда хочет, выучились, чтобы государство всем дало возможность работать. Я буду радоваться и гордиться вами;
*за вас, дорогие мои учителя, когда вы будете получать достаточную зарплату за ваш нелегкий труд, ведь вам с нами так нелегко;
*за вас, люди, выброшенные на базары и работающие на зарубежных производителей, а ведь вы знаете, что умеете делать все лучше, качественнее и красивее. Ведь вы все такие талантливые;
*за вас, мужчины, когда вы себя снова ими почувствуете… чтобы иметь возможность не только читать рекламные объявления о поездке на Кипр или еще куда-то, а ездить хотя бы раз в год на море;
*за вас, дорогие наши бабушки и дедушки, когда вы будете получать достойные пенсии за ваш труд, ведь вы заслужили это, когда поднимали страну из руин, строили шахты, фабрики, заводы, дороги, жилье для людей. Чтобы вы не думали, что будете на пенсии подрабатывать, чтобы помочь своим безработным детям, и спокойно доживали свою старость, а не шли вслед за мной;
*за вас, дорогие государственные деятели, когда вы действительно начнете делать что-то для своего народа. И вспомните, что рабов для того, чтоб вам жилось еще лучше, надо хорошо кормить;
*за вас, дорогие мои, самые любимые в мире родители, которых я очень люблю. Я знаю, что причиняю вам огромную боль. Но вы у меня очень сильные, вы все выдержите, я верю в вас, смотрю на вас сверху и вижу, что вы работаете, зарабатываете деньги, делаете в квартире ремонт, который хотели сделать давно, работаете на нашем огороде;
*за тебя , моя дорогая сестричка, ты ведь у меня умничка. Я знаю, тебе очень тяжело без меня. Теперь все придется делать за двоих. Я хочу, чтобы ты, закончила школу, выучилась, работала, чтоб у тебя в жизни сложилось все так, как хочешь ты.
И не плачь, потому что я с вами – в ваших сердцах и душах».

4
Интересно, если бы такая, как сегодня, жизнь была при советской власти, какими бы словами нынешние историки охарактеризовали ее?.. «Украинский прорыв»? А может –  украинский обвал? Не так ли воспринимают то, что с нами произошло простые люди?
Ехали мы недавно  на электричке в деревню. Как обычно смотрим в окно на оживающую природу. На деревьях обозначились почки, зеленеют бугорки. Когда поезд подъезжал к станции Основа, в глаза бросилась непривычная картина: огромное поле (именно – поле!) разлинованное рельсовыми дорожками. Раньше их не было заметно – на них стояли и по ним двигались поезда. И товарные, и пассажирские. Сейчас же – ни одного состава, только наша электричка. Даже как-то не по себе стало… И перрон непривычно пустой. И в вокзальных окнах не видно движения. А раньше здесь всегда столько было людей… И поездов.
Станция Основа именовалась узловой. Здесь есть и «горка» для составления эшелонов. Помню, однажды, идя по переходному мосту, из любопытства посчитал, сколько на нашей станции путей. Кажется, аж тридцать шесть! И на каждом стоял или двигался состав. С углем, нефтью, песком, гравием, известью, лесом, трубами, различной техникой… Все это где-то производилось, все это было  кому-то нужно, за всем этим стояли люди, а теперь – огромное поле порожних путей.
Об этом думал не один я в вагоне. Рядом сидели мужики предпенсионного возраста (они были с удочками – безработные), один из них в сердцах произнес:
- Долбанули нас так долбанули!
А сосед его сокрушенно добавил:
- Ни войны, ни блокады не было…
А может и есть, подумалось, и война, и блокада, только они невидимые и всенародно необъявленные… Как существуют «неизвестные» войны, типа войны СССР с Финляндией, так существуют и невидимые войны, к которым относится и давняя война двух сверхдержав – Америки и СССР. Могучей державы с грозным именем СССР уже нет, но еще живут люди, рожденные в СССР и Америка их тоже боится и старается изживать со света – семь миллионов украинцев уже уничтожили.  Столько же, если не больше,  пустили по миру.
Нас действительно «долбанули»… И никто не виноват…
Недавно так давно власть решала: праздновать или не праздновать годовщину «оранжевой» революции. И в каком виде народу это преподнести. Первый Президент Украины  Кравчук предлагал такой вариант: «Политики, которые раздавали пять лет назад обещания на Майдане, должны на годовщину «помаранчевой революции» прийти на Майдан, низко склонить голову перед всей Украиной и извиниться за невыполнение своих обещаний». И сказать должны приблизительно следующее: «Мы видим свои недоработки, свои ошибки и теперь еще раз клянемся, что будем выполнять свои обязательства, а если не будем, через год мы сложим свои полномочия и уйдем».

Глава вторая
1
Смотришь на то, что произошло с нами, и в тысячный раз задаешься вопросом: как же так получилось, что наша Украина – страна, которой просто на роду написано быть в ряду процветающих держав,оказалась в замусоренном кювете, в зловонной яме? Как же так?
Ответов много. Ответ – вся наша жизнь. Здесь любой ученый и не очень ученый человек может говорить сутками… о наших ошибках, о нашей сверхдоверчивости, ментальности… Но есть один документ, о котором предпочитают умалчивать наши политики, но который немного приоткрывает глаза на то, почему с нами все это происходит, почему мы так живем, такими становимся, под чью, наконец, дудочку мы пляшем и кто нами дирижирует, по чьему сценарию мы живем.
«… Окончится война (Великая Отечественная. – В.О.), все кое-как утрясется, устроится. И мы бросим все, что имеем… все золото, всю материальную помощь на оболванивание людей (советских. – В.О.).
Человеческий мозг, сознание людей способны к изменению. Посеяв там хаос, мы незаметно подменим их ценности на фальшивые и заставим в эти фальшивые ценности верить. Как? Мы найдем своих единомышленников… своих союзников и помощников в самой России.
Эпизод за эпизодом будет разыгрываться грандиозная по своему масштабу трагедия гибели самого непокорного на земле народа, окончательно необратимого угасания его самосознания. Из литературы и искусства, например, постепенно вытравим их социальную сущность, отучим художников, отобьем у них охоту заниматься изображением, что ли, тех процессов, которые происходят в глубине народных масс. Литература, театры, кино – все будут изображать и прославлять самые низменные человеческие чувства. Мы будем всячески поддерживать и поднимать так называемых художников, которые станут насаждать и вдалбливать в человеческое сознание культ секса, насилия, садизма, предательства – словом, всякой безнравственности. В управлении государства мы создадим хаос и неразбериху…
Мы будем незаметно, но активно и постоянно способствовать самодурству чиновников, взяточников, беспринципности. Бюрократизм и волокита будут возводиться в добродетель… Честность и порядочность будут осмеиваться и никому не станут нужны, превратятся в пережиток прошлого… Хамство и  наглость, ложь и обман, пьянство и наркомания, животный страх друг перед другом и беззастенчивость, предательство, ярый национализм и вражда народов – все это мы будем ловко и незаметно культивировать, все это расцветет махровым цветом.
И лишь немногие, очень немногие будут догадываться или даже понимать, что происходит… Но таких людей мы поставим в беспомощное положение, превратим в посмешище, найдем способ оболгать их и объявить отбросами общества. Будем вырывать духовные корни, опошлять и уничтожать основы народной нравственности. Мы будем расшатывать таким образом поколение за поколением… Мы будем браться за людей с детских, юношеских лет, будем всегда главную ставку делать на молодежь, станем разлагать, развращать, растлевать ее… Вот так мы это и сделаем*.
___________________________________

* Из секретного доклада Алена Даллеса Конгрессу США (1945 г.) – Н.Еременко «Культура, отданная на заклание», «Правда», 1 декабрая 1992 г

Кто же это - «мы»?
Эти строки написаны еще в далеком 1945 году одним из известнейших американских стратегов Даллесом, когда там разрабатывался план реализации американской послевоенной доктрины против СССР.
Давайте посмотрим на нашу сегодняшнюю жизнь сквозь призму этого сценария, написанного для нас. И пусть в меня бросят камень, если мы живем по своему собственному, украинскому, сценарию.
 Правда, бытует мнение, что   план уничтожения СССР  и его народа, фальшивка, подкинутая КГБ. А мне кажется, что  эту мысль о фальшивке КГБ подкинула нам сама служба безопасности США, дабы  обелить себя, чтобы  Америка выглядела менее кровожадной. Но откуда бы ни появился документ, приписываемый Даллесу, сама наша жизнь  подтверждает, что Америка никогда не желала России (Советскому Союзу) добра. Америка жаждала и жаждет одного - быть главной на земле.
Об этом, кстати,  свидетельствуют еще два исторических документа, которые помогут пролить свет на то, что происходит с нами. Заранее прошу читателя простить автору этих строк довольно обширное их цитирование.
«В начале 80-х годов советская разведка добыла материалы так называемого "Гарвардского проекта”, имевшего разделы: "Перестройка”, "Реформы”, "Завершение”. Это была развернутая программа уничтожения СССР и социалистической системы. Рассчитана она была на 15 лет: с 1985 по 1990 г. - "Перестройка”, с 1991 по 1995 г. - "Реформы” и с 1996 по 2000 г. - "Завершение”. Раздел "Реформы” предусматривал ликвидацию мировой социалистической системы, ликвидацию Варшавского договора, ликвидацию КПСС, Советского Союза и ликвидацию социалистического патриотического сознания.
"Завершение” предусматривало: ликвидацию Советской Армии (ее нынче добивают), ликвидацию России (ее сегодня расчленяют, начав с расчленения естественных монополий) как независимого государства, ликвидируя в ней все атрибуты социализма (бесплатное образование, медобслуживание, планирование), ликвидацию общественной и государственной собственности и введение атрибутов капитализма: "За все надо платить”, господство неуправляемого рынка, господство частной собственности, насаждение лживой пропаганды, ликвидацию мирной жизни. "Завершение” по плану должно сопровождаться вымиранием населения России, а также постройкой хороших дорог к портам, по которым планировалось вывозить богатства России за границу. За счет России Запад рассчитывал, а потом решил многие свои проблемы, выжав ее, как лимон.
Помимо Гарвардского проекта, был разработан и ныне осуществляется так называемый "Хьюстонский проект”, представляющий детальную проработку этапа "Завершение”. Он связан только с Россией и в нем уже нет речи о расчленении СССР (как в Гарвардском проекте, по которому оно уже состоялось). Здесь уже речь идет о расчленении России на мелкие государства. По этим же планам Сибирь должна отойти к США, Северо-Запад - к Германии, Юг и Поволжье - к Турции, Дальний Восток - к Японии, чтобы установить прямой контроль за сырьем Сибири и Д.Востока. Не случайно за последние 10-12 лет за рубежи из России ежегодно вывозится 57% добываемой нефти, 40% - газа, 90% - меди, 97% - никеля, 99% производимого в стране алюминия и др., как из самой отсталой колонии! Хьюстонский проект предусматривает отказ от отношения к России как к единому государству, требуя отношения к ней как к ряду мелких государств и предусматривается разработка отдельной политики к ее отдельным, расчлененным частям.
Оба названных проекта близки друг к другу и хорошо просматриваются в том, что происходит последние 15-20 лет в России под руководством агентуры иностранного влияния Запада, его "пятой колонной” в нашей Отчизне.
…В середине 90-х на русский язык была переведена книга американского полковника главного разведывательного управления "Комитет 300". Около 30 лет он изучал тайные механизмы управления миром и пришел к выводу, что глобальными процессами управляют 300 самых богатейших семейных кланов. Этот "Комитет 300" заказал в 70-е годы крупнейшей научно-исследовательской корпорации, научно-исследовательскую разработку. Когда результаты были получены, оказалось, что природные ресурсы на земле весьма ограничены. И для комфортного проживания на земле природных ресурсов хватит только на 1 миллиард человек. Тогда была выработана теория "Золотого миллиарда", который "имеет право" в течение 100-150 лет остаться на земле. В этот "Золотой миллиард" вошло население США, Канады, Западной Европы, Израиля и Японии. Как понимаете, ни русские, ни  татары, ни многие другие народы, населяющие нашу страну, в этот миллиард не попали.
В 1985 году мировое сообщество сформировало программу-минимум в отношении Союза ССР: к 2020 году вдвое сократить население, за 35 лет каждого 2-го в нашей стране убить. Убить не только войной, как это делается с мусульманскими народами, не подверженными тому, чему подвержены мы. Старшее поколение уничтожить нищетой, которая будет организована, а молодое поколение уничтожить алкоголем, табаком, наркотиками и развратом, который будет повсеместно и массово внедрен.
Выступая несколько лет назад Маргарет Тэтчер, бывший премьер-министр Англии, обронила загадочную фразу: "По оценкам мирового сообщества экономически целесообразно проживание на территории России 15 млн. человек". Переводчик думал, что  ослышался и перевел 50 миллионов. Но Тэтчер его тут же поправила. Нас в то время было еще 150 миллионов. А куда остальные 135 миллионов? А остальные пойдут под самый настоящий нож безумия, бескультурья, разврата, наркотиков, алкоголя и табака.
Два года назад в нашу страну собственной персоной приехала эта самая Мадлен Олбрайт – бывшая в то время госсекретарем США и, выступая, обронила эту же загадочную фразу: "По оценкам мирового сообщества экономически целесообразно проживание на территории России 15 млн. человек". А куда остальные 130? Нас уже тогда стало 145 миллионов. Как видите, человеконенавистническая программа только взяла курс на свою реализацию.
Кого же эти людоеды 20-21 века решили оставить в нашей стране? Два миллиона – это обслуживание транссибирской магистрали, кратчайший путь из Японии и Юго-восточной Азии, в Европу. Еще 13 миллионов они решили оставить для обслуживания самых грязных металлургических и химических производств и обслуживания мирового ядерного могильника, в который будет превращена Россия. ..
Не нужны "Золотому миллиарду", ни мы с вами, ни наша история, ни наша культура. Им нужны наши природные богатства и наши жизненные пространства.
Гитлер в 1942 году сформулировал основы оккупационной политики на завоеванной восточной территории. В своей краткой директиве он написал всего три предложения: "Необходимо свести славян до языка жестов. Никакой гигиены. Никаких прививок. Только водка и табак". Вся социальная программа для народов на завоеванных территориях: ни школ, ни учителей, ни кино, - только водка и табак! Но Гитлер вопреки бытуемому мнению не был глупым человеком и знал, чего хотел. Он знал, что водка и табак выведут ненавистных ему славян через одно поколение, без всяких выдуманных крематориев и газовых камер. То, что алкоголь и табак являются оружием массового уничтожения, знают все претенденты на "мировое господство". Все знают, что это мощнейшее и наиглавнейшее оружие геноцида. Завет Гитлера оказывается успешно претворяется в нашей стране и сегодня!
Люди в нашей стране до сих пор не могут понять, что же произошло: величайшая страна в мире и вдруг, в одночасье развалили на куски, превратили всех в нищих и пустили по миру с протянутой рукой. Неужели это роковая случайность на стыке тысячелетий? Никакой случайности здесь нет.
Зимой 1985 года, когда все поняли, что умрет очередной генеральный секретарь Черненко, на свое заседание собрались страны "Большой Семерки" во главе с США. Именно тогда они приняли решение развалить СССР. Разделить Союз ССР на 52 карликовых независимых государства и заставить эти государства конфликтовать между собой. Вы спросите, зачем этому "мировому правительству" делить СССР? По оценкам мировых экспертов к 2020 году, природные ресурсы западных стран будут истощены. И единственная нетронутая кладовая – 1/6 часть земли, где нам посчастливилось родиться и жить.
На разрушение Союза ССР были брошены сотни миллиардов долларов. Программа эта назвалась "Гарвардский проект". На эти миллиарды была куплена вся верхушка КПСС, были куплены все князьки на местах, все СМИ и на эти деньги в 1991 году удалось сделать то, что не смог сделать ни Гитлер, ни Наполеон. Разрушить великую Россию, которая называлась тогда СССР.
Мы с вами сейчас являемся свидетелями второй части этой вселенской трагедии – разрушения Российской Федерации. И она имеет свое называние - "Хьюстонский проект". То, что каждый день убивают наших детей в Чечне, что ежегодно миллион наших сограждан гибнет от наркотиков, алкоголя и табака, что наших пенсионеров, учителей, врачей загнали в нищету, что разрушены практически все производящие отрасли и уничтожена наука, что гибнет культура и великое наследие – это работа преступных денег этого людоедского проекта».
Да, то,  что не смогли сделать ни Наполеон, ни Гитлер, сделала она, Америка. И сделала   ловко и мудро  – нашими же руками… Мы сами спилили сук, на котором сидели и теперь летим в трым-тарара...
Так что сегодня создатели Гарвардско-Хьюстонких проектов тоже потирают от удовольствия руки, как это сделали бы сегодня Даллес и Гитлер…
Если бы эти документы ( американских мудрецов об уничтожении СССР и Гитлера о расчленении Советского Союза ) были бы опубликованы во всех газетах нашей бывшей великой страны,  многие ли  проголосовали бы за то, что мы сегодня имеем? Пожалуй, только самые «одаренные» пошли бы на поводу у западных негодяев. Но, к великому сожалению, самыми «одаренными», а точнее -  оболваненными,  оказались почти все мы, рожденные в СССР.
 Мы-то, старшее поколение  – ладно… мы – отработанный материал, но страшно, что нынешняя молодежь, те, кто родился двадцать лет назад,  думают иначе, думают так,  как их запрограммировали Даллес, Гитлер и архитекторы  Гарвардскохьюстонских проектов. …
Вот такие, братья-славяне, пироги… Волки ходят в овечих шкурах – истинные «хозяева мира».

                2
А как нам жаждет «помочь» Запад, красноречиво говорит хотя бы не столь давний эпизод с харьковским турбинным заводом. Накануне нового 2000 года газета «Киевские ведомости» вынесла на первую страницу заголовок «Американцы «кинули» «Турбоатом».
«Два года назад Украина поддержала американский демарш против Ирана и отказалась от строительства и поставок турбин для Бушерской АЭС. В итоге турбостроители потеряли заказ на 130 миллионов долларов, но получили горячее заверение американской стороны, что им компенсируют потери другими заказами и инвестиционной помощью. Увы, гладко было на бумаге... Ничего, кроме обещаний, харьковчане пока не получили... Простые рабочие американцев кроют так, как могут крыть только простые славянские работяги... Самые цензурные высказывания: «Пол-Украины жило бы нормально!», «Лет на шесть назад нас завод отбросил», «Такие бабки мы потеряли!», «... Предстали перед всем миром как какие-то дрессированные собачки – американцы ногой топнули, и все...».
Вот это американская «помощь» в 130 миллионов долларов.
А через два года в прессе появится скромная информация под заголовком «Потерянные миллионы», сообщавшая что «в свое время по настоянию тогдашнего госсекретаря США Мадлен Олбрайт был расторгнут контракт на поставку харьковским «Турбоатомом» Ирану турбин стоимостью в 350 млн. долларов. Теперь в Иране монтирует турбины Россия, а харьковчанам пришлось уплатить иранцам неустойку в -  5 млн. долларов».
Кто виноват? Кого-нибудь наказали за это головотяпство? Скорее всего, дали еще кому-то Звезду Героя Украины или наградили орденом Ярослава Мудрого, как Лазаренко, укравшего у народа сотни миллионов долларов. Что нам какие-то там сотни или миллиард долларов... Мы постоим перед американцами с протянутой рукой и, может быть, они кинут нам миллионов пятьдесят. А может, и не кинут. Выходит, просить нам привычнее, чем зарабатывать. И выполнять все прихоти и указания Запада приятнее, чем жить собственным умом.
Благодаря нашим «благодетелям» и нашей наивности и недальнозоркости, независимая Украина сегодня – это мертвые заводы, недостроенные жилые дома, расстроенные людские судьбы, мрачные лица обреченных на тихое вымирание людей. В селах – пустующие полуразрушенные животноводческие фермы, ржавеющая на полевых станах сельхозтехника. Скопление вышедших из строя тракторов, комбайнов и прочей сельскохозяйственной техники напоминает мне «могильники», которые довелось видеть в поверженном Чернобыле, в зоне «отчуждения».
Украина сегодня – это и новые красивые европейского стиля здания для жилья, отдыха и развлечений. Это масса казино и ночных клубов, бильярдных и стриптиз-баров, шикарных супермаркетов и дорогих авто.
Но все это не для тех украинцев, которые голосовали за независимость нашей страны. Украина сегодня – для малочисленной группки «ухвативших Бога за бороду» крутых. Они процветают – богатому черт люльку качает... Они уже не знают, куда девать деньги. На днях возле гостиницы «Националь» видел, как две дамочки в роскошных шубах садились в сияющие хромом авто, свои авто, и одна другой небрежно говорила:
-Ой, я сегодня ночью в этом казино столько баксов просрала!
Красивые женщины... Современные новые украинки…
Еще примечательная черта нашей современной жизни – жизнь все трудней, народ все бедней, а одеваться люди стали лучше, разнообразнее, красивее. Особенно, конечно, девушки. И не только благодаря «новым украинцам». Их по пальцам сосчитать... И не за счет «козацкого роду», которому самому сегодня на шаровары не хватает. Помните: теперь мы паны – на двоих одни штаны. Украиночки сами о себе заботятся. Не ждут, когда их верный козаче подарит намисто или хустку, а заключают контракты и едут не в столь дальние края доставлять удовольствие тем, у кого не дырявый карман и он не зарос паутиной. Уже и песни наши украинские эстрадные звезды поют новые, печально-горькие:
Афины – Киев – Истамбул,
Маршрут любови и тревоги...
Уже давно организовано женское общество по борьбе с живым товаром, которым все чаще, шире и открытее торгуют и у нас в стране (девочки по вызову в любое время суток, девочки при саунах, при казино и ресторанах, не говоря уже о тех, что толкутся на базарах-вокзалах и стоят на обочинах дорог)... торгуют у нас в стране и по всему миру. Уже тринадцатилетних и четырнадцатилетних девчушек везут заграничным богачам на утеху. Под маркой всяких-разных детских ансамблей и прочего. В почтовых ящиках домов вместо газет - «визитки» незакомплексованных девушек, которые могут все.
Такого разгула открытой проституции и безнравственности земля украинская еще не видала. Мы машем ручкой вслед самолетам, которые увозят наших украиночек в Афины и Стамбул. И в Эмираты к бедуинам, которых мы не так давно жалели, что в двадцатом веке они кочуют по пустыне на верблюдах. С верблюдов полудикие бедуины пересели  в «мерседесы», в которых и катают наших девочек, а мы, самые лучшие, самые гордые, кусаем локти и рвем волосы от досады и отчаяния. И ничегошеньки не можем поделать.
Была проституция и в СССР. Были и притоны, и бордели, а в нашем родном Харькове еще в пятидесятых годах сладостно и яростно «била копытами» «Голубая лошадь». Все было. Но было как отдельный случай, как исключительный факт, как отрыжка чуждого нам мира. А теперь все это трудно укладывающееся в сознании стало в порядке вещей, сделалось нормой нашей новой жизни, теперь это – наше, родное, то, чего мы с таким огромным трудом «достигли». Теперь настал момент получше подумать, как бы поправильнее узаконить весь этот бардак, десантированный к нам все оттуда же – с Запада. Ломайте головы, ученые мужи и всенародные депутаты, как узаконить, как ублажить, как услужить нашим « благодетелям».
Такой стала Украина, такими стали мы...
И сверлит голову саднящая мысль: нет, нам не все равно, к а к о й  ценой мы стали незалежными. Если мысленно положить на одну чашу весов все то, что дала каждому украинцу или живущему на Украине человеку, хорошего, а на другую – то, что дала независимость плохого, какая чаша перевесит? И козе ясно.. Это все равно, что на одну чашу весов положить муравья, а на другую – слона поставить...
Все люди работали. Все! Получали зарплату. Все и каждый месяц. И студенты стипендию. И пенсионеры – пенсию. Каждый месяц. И такую, что можно было не только сносно на нее жить, но и кое-что отложить, а то и детям помочь. И отложенное никто не трогал, не воровал, не грабил. Строились жилые дома. Люди получали квартиры. Кто теперь получает квартиры? Самые нуждающиеся – народные депутаты. Люди покупали мебель, машины. Ездили на море отдыхать. Строили планы, мечтали, созидали. Смотрели нормальные фильмы. Читали нормальные книги. Смотрели на звезды. Любовались облаками. Жили!
Теперь, как сказал однажды с лукаво брезгливой усмешкой бывший первый президент Украины Леонид Кравчук: «Маемо тэ, що маемо...» Перечислить то, что «имеем», ему «соромно». И еще говорит, что Украина ничего не утратила, кроме времени.
Автора вправе упрекать за некоторые повторы: об этом, мол, уже говорилось выше. Да, говорилось. Но если   э т  о  постоянно в голове, если это тисками сжимает сердце, если твое сознание не может забыть того, что еще недавно у тебя было, и отказывается принять с распахнутыми объятьями то, что тебе взамен всучили! Лично я себя ощущаю человеком, у которого отобрали двадцать лет жизни. Я чувствую себя заживо погребенным. И такое ощущение, уверен, у многих, если не у большинства.
Так ради каких-таких высоких и благих деяний ввергнут в непомерные страдания народ?
Все разрушено до основания, а теперь пытаемся впопыхах, по рецептам заморских дядей построить новое, лучшее. Известно, где нужна спешка... Народ это делает по-другому. Когда не очень богатая семья решает перейти из старой, уже начинающей рушиться хаты в новую, которая пока еще только в замыслах, старое строение не спешит разрушить, а продолжают жить в нем. Как и прежде топят печь, пекут хлеб, укрываются от непогоды, ходят на работу и кладут фундамент вокруг старого дома, постепенно возводят стены, накрывают крышей, делают окна и двери, штукатурят и, когда остается положить только пол да еще кой-какую уже не сложную работу сделать, аккуратно разбирают старое жилье, выносят в двери и выбрасывают в окна то, что отжило свой век. Еще немного усилий, и вы в доме... Со всем своим, так сказать, багажом – вы ничего не растеряли, не утратили, только приобрели, обрели.
А мы, не задумываясь, разрушили старый дом и, живя под открытым небом, лихорадочно строим новый. Ломать у нас получилось стремительно и лихо, как в тех стихах:
Я новый мир хотел построить,
Да больше нечего ломать...
Развал могучей державы под именем СССР – беда в каждом доме, как в войну. Я говорю о большинстве, к которому себя отношу. В конце двадцатого века свершено то, о чем мечтал Запад все семьдесят лет, а Горбачев это сделал в мгновение ока. Не зря же ему отвалили Нобелевскую премию – заработал на беде людской.
Еще и еще раз хочу сказать, что я не за восстановление империи, я за цивилизованный развод. Все могло быть иначе, если бы те, кто вверг целые народы в невиданные трудности и горести, хоть немного призадумались, что будет, если рубануть с плеча да еще с закрытыми глазами.

3
Когда-то в презренном двадцатом веке мы двигались вперед: строили заводы и фабрики, ГЭСы, ГРЭСы и атомные электростанции, мосты, дворцы культуры, метрополитены, новые города и микрорайоны, в которых люди получали миллионы квартир и работу, осваивали целинные земли и космос…У всех было приподнятое настроение: сегодня неплохо живем, а завтра будет еще лучше. К этому, кажется, и шло. Надо было только кое-что корректировать, расширять «узкие места». Был здоровый дух у людей. За исключением некоторых нытиков и брюзг, которые хаяли все свое, советское, и восхваляли до небес то, заморское, которое мы сейчас вдоволь хлебаем и украдкой отплевываемся.
Мы двигались вперед, потом приостановились – жили! Работали, нормально отдыхали, все делали, чтоб было еще лучше жить. Мы, украинцы, были на втором месте в Европе по продолжительности жизни – хорошее надо помнить!
Что теперь – мы знаем. И все чаще произносят наши политики чуждое нам слово «рецессия» - отход, откат назад… Но мы уже и так на самом дне…
Смотрю, что творится вокруг и думаю: взял бы какой-нибудь мастер-фотограф, запечатлел бы наше нынешнее житье-бытье на пленку и сделал выставку под  названием «Так было двадцать лет назад и так теперь…». Показать все, что за эти годы разрушено: заводы, фабрики, Дворцы культуры и сельские клубы, детские сады, переоборудованы в офисы, кинотеатры,  переделанные в банки и казино, разваленные животноводческие помещения, при  взгляде на которые болит душа…
Несколько раз в неделю, идя играть в волейбол на чудом сохранившуюся площадку, прохожу мимо бывшего плавательного бассейна. Когда-то здесь была масса народа, летом проходили соревнования, трибуны были заполнены болельщиками… Найти бы старые фотографии бассейна и показать то, что здесь теперь: трибуны развалены, вышки снесены, в бассейн  свозят мусор…
Интересно, наберутся ли, наконец, мужества и покаются архитекторы и режиссеры нашей глобальной разрухи,  те, кто пустил по миру миллионы украинцев, сделал их нищими, больными  и несчастными? Вряд ли. Не покаются и правители. Они по-прежнему друг другу будут присваивать звания Героев Украины. Только непонятно, в чем их героизм – в том, что они развалили могучую державу?..
В будущем году независимой Украине исполнится двадцать. В будущем году поколение, которое родилось в независимой Украине, станет совершенно взрослым. Им бы надо знать правду о нашей бывшей жизни и о тех, кто «одарил» нас сегодняшними «благами» жизни. 
А правда жизни такова… Например, был завод «Проммонтажэлектроника» -  нет завода. Ну, пусть продукция его не была конкурентноспособной на мировом рынке. Но там работали люди. Работали, а не влачи жалкое существование. Завод – это не только цеха и железки. Завод – это  небольшой город, в котором есть и поликлиника, и профилактории, и Дома культуры и отдыха, и пионерские лагеря  для детей работающих людей, спортивные базы, библиотеки и даже своя газета… Завод – это очаг жизни.  И один из таких очагов жизни превращен в руины… А завод «Серп и молот», на котором работала когда-то и моя мама – цеха снесли, остались одни руины, как в войну после массированного бомбового удара…А сколько таких заводов в стране? Завод – это люди. Завода нет, а где те, кто на нем работал? На улице? А где их дети? В подвалах…
Или это губительное действо – один из десяти шагов навстречу людям, которые делает Президент Украины Ющенко? Который (волосы дыбом!) набирается наглости баллотироваться на пост президента еще раз…
Супругу Ющенко недавно наградили американцы медалью «Свободы». Госпожа Ющенко заявила: «Мое государство Украина борется, чтобы преодолеть советское наследие». Украина – ее государство… Ее наградили за наши руины…
Здорово же эта парочка преодолевает советское наследие – налево и направо рушит то, что было создано советскими людьми: промышленность, экономику, культуру, духовность, семейное благополучие людей…
Горе тому народу, которым правят чужаки и пришлые.
Еще одна правда…
 Ехал автобусом рано утром из села в Харьков. Бросилось в глаза бескрайнее  поле не пшеницы, не ржи, не гречки – подсолнухов, от горизонта до горизонта. Выжимают из украинской землицы все, что можно, беспощадно истощая ее.
Сразу за Змиевым, рядом с трассой,  был когда-то в страшное советское время богатый совхоз, кажется , «ХХ съезда КПСС». Животноводческие помещения, тракторные бригады, мастерские, детсад, клуб, контора и, главное, был целый небольшой поселок для рабочих – двухэтажные кирпичные дома со всеми удобствами. Все это было… А теперь дома стоят без окон без дверей – мертвые, людей в них нет, потому что работы нет – все ведь разрушено…
И вспомнилось мне, как  в девяносто первом году на собрании в союзе писателей один из самых активных ораторов Р.П., бывший коммунист, вмиг перелицовавшийся в ярого руховца, еще недавно ратовавший за коммунистические идеалы,  с пеной у рта поносил наши совхозы и колхозы, призывая немедленно их ликвидировать. Ликвидировали… Активисты-руховцы за сие действо были отмечены вниманием власти разными льготами под девизом «За особые заслуги перед Украиной». Но перед Украиной ли? Взгляните на эти «заслуги»!.. На мертвые дома, на страждущую землю, на пущенных по миру людей…
Интересно, есть ли где-нибудь статистические данные о том, сколько за годы независимости разрушено у нас всего: заводов, фабрик, добротных сельских хозяйств, Домов культуры, кинотеатров, библиотек, школ, пионерских лагерей, детских садов и яслей, благополучных семей и душ людских? Ведет ли кто-нибудь эту статистику?  Или она находится под грифом «Совершенно секретно»? Не пора ли рассекретить! Вывесить на площадях фотографии под названием: «Так было» и «Так есть». И призвать бы к ответу архитекторов и режиссеров сегодняшней, новой Украины.  Тем более, что живут они совсем иначе, чем народ Украины.
  И некому крикнуть «SОS»…
Так как же так получается? Если ты разбил чью-то машину, украл у кого-то деньги, ты в ответе перед пострадавшим и законом. Ты обязан возместить ущерб как материальный, так  и моральный. А если ты разрушил целое государство, пустил по миру десятки миллионов людей, разрушил миллионы семей, добротные хозяйства (колхозы-совхозы), лишил работы животноводов и хлеборобов, украл у миллионов людей их честно заработанные деньги, разрушил заводы, фабрики, закрыл библиотеки и кинотеатры, разрушил культуру… то за эти «заслуги перед Украиной» тебе дают государственную стипендию и Звезду Героя Украины? Это и есть свобода и демократия?
Не пора ли сказать людям правду, что это заслуга не перед Украиной, а перед тем же Западом?!
Ах, как  потерли бы сегодня от удовольствия руки  Даллес и Гитлер…
Испокон веков люди страдали от разных стихийных бедствий: извержений вулканов, землетрясений, наводнений, страдали и от бед, сотворенным людским умом или безумием – пожаров и войн. Население Украины двадцать лет поголовно страдает от... чего? От того, что им сказали, что теперь они свободны. Сегодняшняя наша беда сотворена людским умом. Или безумием?
Политики все-таки должны когда-нибудь ответить за содеянное, за то, что они у народа взяли и что дали - «тэ, що маемо...» И куда дели то, чего «не маемо».
Повторю: как когда-то героям, у которых от славы кружилась голова, советовали думать о смерти, так нынешним и будущим политикам надо сказать: «Помните о людях!»
О тех, кто  не празднует так называемую независимость. О тех, кто сегодня вслед за Остапом Бендером с горечью говорит: «Мы чужие на этом празднике жизни».
               
                4
Не знаю, как действуют политики, принимая то или иное решение. Терзаются, мучаются ли они сомнениями, намереваясь свершить что-то глобальное и бесповоротное, испытывают ли они угрызения совести, когда предчувствуют, что не все от этого шага будут благополучны и счастливы, взвешивают ли они на мысленных чашах весов все «за» и «против», которые всегда существуют, все плюсы и минусы того, что принесет их действие, все последующие за ними людские радости и горести.
В девяносто первом году по воле политиков распалась большая и сильная семья – страна Советов.
Мне вдруг вспомнилось, как распалась у меня семья. Аналогия, понимаю, по масштабам несоизмерима и более чем наивна, однако беда, горе многих людей или одного человека – все равно беда или горе, всем больно… В конце концов, задача любого государства сделать счастливым каждого отдельно взятого человека. В Америке эта цель – национальная идея. У нас пока, похоже, вообще никаких идей в отношении людей, мы строим не счастливую жизнь для каждого украинца, мы строим государство…создаем нацию…
Несколько отвлекся… Так вот, когда уже стало ясно, что дальнейшая совместная жизнь невозможна и надо что-то делать, то есть разводиться, мучительно переживая предстоящее, я вновь и вновь искал пути спасения семьи и, так и не найдя их, в который раз взвешивал то, что произойдет, когда наша семья распадется. Помню, взял лист бумаги и начертал на нем: «Что ты несешь мне, развод?» Прямой вертикальной линией разделил лист надвое, слева написал крупное:  «Боль», справа - «Радость», более слабо, так как какая, к черту, радость… но все же… понимал, что в этом событии есть что-то и противоположное боли.
Много пунктов было. Взвесил все. Взвесил и то, что получат от распада семьи наши дети. Мы с бывшей супругой расстались, но по-прежнему хорошо относимся друг к другу и перезваниваемся, встречаемся, решаем вместе какие-то проблемы, которые касаются наших детей.
Распад Советского государства – это крушение огромной-преогромной семьи, разлад относительно нормальной, ну, скажем, сносной жизни в каждой отдельно взятой семье: все брошены, все забыты отцом-государством и матерью-родиной, члены семьи почти не общаются, не ездят друг к другу, так как по воле политиков, уже  умывших руки, возведены границы; родственники не звонят друг другу по телефону, так как стоимость международных переговоров такая, что человек, подумав о звонке за границу, каждый раз откладывает на потом, оставляя денежки на еду, ибо теми же политиками и разного рода дельцами карманы всех членов семьи ловко очищены. Теперь поездка в соседний город к родственникам, в Курск, Ригу или Кишенев оборачивается поездкой  з а  г р а н и ц у. А часто ли мы ездили и раньше за границу? А теперь тем более, когда по злой воле политиков все стали нищими.
Развал советского государства, распад духовности – это горе и беда в каждом доме. Как в войну. Я имею ввиду большинство, к которому тоже принадлежу.
Нам всучили псевдосвободу и чужеродное мироустройство.
А все могло быть совершенно иначе, если бы… Конечно, жить задним умом – дело бесполезное. И все же время от времени мы в своей жизни мысленно оглядываемся назад и прикидываем, что было бы, если бы…
Если бы тогда, перед развалом нашей большой и сильной семьи, собрались за круглым столом ученые мужи и политики, разложили перед собой газетный лист бумаги, вверху начертали бы: «Что ты нам дашь, развал великой державы? Сколько боли принесешь и сколько радости? Что мы обретем и что утратим?»
Начнем с радости, ее же нам обещали. Поменяли цвет флага – здорово! Теперь у нас новый герб – прекрасно! Новый гимн, которого хоть никто и не знает наизусть, все равно возрадуемся! Теперь мы свободны, можем говорить что угодно, пить  сколько угодно, писать, что угодно, например, один украинский писатель сочинил роман под названием «Говорящее влагалище»… Идет возрождение украинской литературы?… И искусства… Одна из групп называется «Поющие трусы»… Девочки не столько поют, сколько демонстрирует свои телеса. Все творится в стиле «ближе к телу». И во всем на первом месте секс. Создатели и созерцатели оправдываются: «В СССР-то не было секса!..». Два десятилетия гуляет эта обличающая советскую жизнь   фраза, но мало кто знает, что полностью звучит она иначе, что один ловкий редактор обрубил концовку этой расхожей ернической фразы, отрублено слово «на телевидении». «В СССР не было секса на телевидении.»
Ученые мужи и политики обязаны были сказать народу, что, став независимыми, вы отныне не будете получать бесплатное жилье, забудете о бесплатном лечении, образовании, что найти работу для вас будет огромной проблемой, что даже если вы будете работать, платить вам не будут, должны были сказать, чтобы забыли о том, что у вас были отложены денежки на сберкнижках, что государство их просто положит к себе в карман…
Если бы все это честно было сказано народу, как бы он проголосовал – за такую жизнь?
Да если бы ученые мужи и политики честно признались, что народ ждет беспросветная нищета, беспредел, разврат, эпидемии болезней, растущая преступность, хроническая усталость, ощущение неполноценности, всеобщее разочарование, утрата любви к родному языку, утрата чувства патриотизма (каждый третий украинец, сейчас живет за пределами своей родины), утрата надежды на возможный просвет в жизни, утрата вкуса жизни…
Лично я чувствую себя обобранным до нитки как материально, так и духовно, у меня отобрали все, кроме возможности мыслить.
Окидываешь мысленным взглядом все, что с нами произошло, и бьешь себя по лбу: Господи, да ведь мы не свершили ничего неожиданного, мы просто выполнили наконец давнюю программу Даллеса!..
Именно поэтому ученые мужи наши и политики и не садились за круглый стол, не анализировали, не прогнозировали предстоящее будущее народа разрушенной страны и не говорили людям правду, ибо они служили не своему народу.
Еще раз хочу напомнить, что я не за восстановление империи под именем «СССР», но я за цивилизованный  р а з в о д (не мы в мире первые в этом деле , не мы последние). Все могло быть иначе, если бы те, кто вверг целые народы в невиданные беды и горести, хоть немного призадумались,  ч т о  будет, если рубануть с плеча да еще и с закрытыми глазами.
В начале книги автор этих строк без особой охоты признался в том, что в 1991 году при решении судьбы Украины и ее народа был в меньшинстве, среди тех 7-8 процентов так называемого электората, которые проголосовали против развала относительно сносной жизни.
Не люблю ходить строем, не люблю толпу…
Сегодня мне не совестно повторять то, что в девяносто первом году в ответственейший момент определения нашего будущего, относительно нормальной жизни или прозябания, в котором мы сегодня пребываем, я поддержал меньшинство. Сегодня наше меньшинство стало большинством. Вот что недавно писала газета «Вечерний Харьков»:
«…Еще один знаменательный день для Украины: девятнадцать  лет назад наш народ сказал «Нет!» Советскому Союзу. За это проголосовали более 90 процентов принимавших участие в референдуме. Он прошел под лозунгами национал-патриотов: «Геть від Москви» и «Москалі з’їли наше сало!». Накануне первого декабря н.г. социологи произвели опрос общественного мнения украинцев. На позиции декабря 90-го года остались 46 процентов опрошенных. Впереди – Рождественский пост…»
Надо ли расшифровывать многоточие. Разве что лишь для тех, кто до сих пор верит, что голосовал за светлое будущее – сегодняшний день, затянувшийся, растянувшийся на двадцать лет поста.
 Другая газета:: «По данным Московского НПЦ «Эмпатия», на вопрос: «В декабре исполнилась очередная годовщина Беловежских соглашений, прекративших существование Советского Союза. Как вы считаете, это принесло Украине больше пользы или больше вреда?» было получено следующее распределение ответов: больше пользы – 4%, больше вреда – 85%, не ответили – 11 %».
Не потому ли еще в канун десятилетия развала СССР Михаил Горбачев высказал  запоздалую мысль, что  СССР следовало бы сохранить, проведя при этом кой-какие реформы. Не так ли думают и те люди, небогатые, которые, решив строить новый дом, не рушат сразу старый, а закладывают вокруг него фундамент, возводят стены, кроют крышу - «проводят кой-какие реформы»… и только когда жилье новое почти совсем готово, старое выбрасывается.
Все мы, конечно, сильны «задним» умом. Однако не мы первые в мире обретаем независимость. И не мы последние. И обретающим свободу не безразлично, какой ценой она достигается.

5
И все-таки… и все-таки… и все-таки…
Все в нашей жизни было: и хорошее, и плохое. Если смотреть на нашу сегодняшнюю жизнь с колоколенки независимой Украины 2010 года, то поголовное большинство населения страны вполне бы устроила такая жизнь, какой она была у нас двадцать лет назад. Но если быть более объективным и взглянуть с колокольни жизни в СССР (не мы ли во многом завидовали Западу?), то, бесспорно, предпочли бы жить так, как живут сегодня в Германии, Норвегии, Австралии, Канаде, Швейцарии… Об Арабских Эмиратах не говорю…там – земной рай…
Положа руку на сердце – так ли уж хорошо мы жили, рядовая советская семья?
…Вижу себя пятилетним мальчонкой, бредущим по длинному коридору коммунальной квартиры, где налево и направо двери, двери, двери. Одиннадцать дверей, одиннадцать примусов на одной прогорклой от дыма кухне. В коридоре кто-то обронил на пол печенье, чья-то нога нечаянно раздавила, превратила его в крошево. Мальчонка оглянулся – никто не смотрит… собрал в ладошку крошки и быстро отправил в рот («Счастливое детство»!).
А мой первый в жизни костюм… Мама сшила его из старого брезентового чехла, которым накрывали самолеты. Костюм вкусно пахнул бензином и приятно шуршал при ходьбе. Как-то я попал под дождь и костюм стал деревянным и брюки я не повесил сушить, а просто поставил в угол. Хороший был костюм. Я его носил лет десять. Он вытерся до основания, обтрепался, сел, был латан-перелатан. Сейчас, наверное, был бы очень модным – в стиле «гранж»…
А коньки-норвежки, которые однажды выменял на что-то. Катался и переживал: коньки-то когда-то обязательно сточатся – на чем же я буду потом кататься? И в мыслях не было, что когда-то можно будет купить еще одни коньки…
А мамин плащ, который она купила, уходя на пенсию. Как-то стояли на трамвайной остановке. День был погожий, светило солнце, но уже не грело и в тени было прохладно. А мама, помню, стала в тень от дерева. Я удивился, что она стала в тень – так хорошо на осеннем солнышке. И спросил, почему она не хочет погреться на солнышке. И она, засмутившись, пожала плечами: да чтоб плащ не выгорал…

Глава вторая

1
          Мы, люди старшего поколения, порой с пеной у рта отстаиваем советское прошлое. Не исключение и автор этих строк.
         Да, по сравнению с нынешней жизнью мы тогда, нам кажется,  жили тогда лучше. Что было лучше – говорилось уже выше.
 И все-таки… и все-таки… и все-таки… То был взгляд на жизнь зашореными глазами советского человека. Но если посмотреть на все глазами обыкновенного человека, тем более глазами человека мира…
 Как-то недавно я спросил самого себя: а ты, человек, родившийся в СССР и уже доживающий жизнь, хотел бы еще раз пройти все то, что  тебе довелось пройти за годы советской власти? И с болью в груди  твердо ответил: нет, не хотел бы.
И вовсе не потому, что родился в голодомор – тот голод я  не помню. И не потому, что на детство выпала Великая Отечественная война. И не потому, что голод был и спустя два года после войны. И не потому, что и потом мы не слишком сытно жили.
А потому, что, если оглянуться назад, то вся жизнь наша была внатяжку. Как любил говорить один мой друг, мы всю жизнь натягивали шкурку на кисель, отказывая себе то в том, то в другом, растягивали зарплату, а когда ее не хватало, перехватывали друг у друга червончик «до получки» или брали в долг в черной кассе.
Да,  давали нам жилье. Спасибо. От комнатки в бараке до квартиры в «хрущевке». Но квартиры порой люди ждали не то  что годами – десятилетиями. Один знакомый рабочий нашего танкового завода мне рассказывал, что в комнатке так называемого семейного общежития они прожили в ожидании квартиры почти тридцать лет. Там и дети рождались. Любовными утехами занимались украдкой, отгородив кровать занавеской. И когда, наконец, получили долгожданную квартиру, то почувствовали себя молодоженами… Правда, страсти были уже  не те, что в молодости. Так многие и жили - с приглушенными страстями, с обузданными желаниями, что, наверное, сказывалось и на здоровье, особенно мужчин. 
Да, было бесплатное лечение. Это много. Бесплатное обучение. Это тоже большой плюс. Но все это так называемое «бесплатное», если разобраться, было платным, то есть – нам просто за нашу работу все время вопиюще недоплачивали: нам платили раз в десять меньше, чем стоила наша работа. У нас нельзя было разбогатеть. Талантливые люди, уезжая за границу, становились миллионерами, без проблем покупали все, что хотели: машины, хорошие квартиры, дворцы, даже острова, а наши таланты не могли купить себе даже лишний костюм или платье.
Людей держали,  можно сказать, на коротком поводке и сухом пайке. Строго следили, чтобы никто не мог заработать «лишнее». Если рабочий перевыполнил норму, ее тут же пересматривали и делали такой, чтобы ты получал «как все».
Помню, в Сибири, когда работал на радио, попробовал заработать  больше, чем обычно. За очерк платили от 25 рублей до 35 рублей. Обычно давал в месяц 2-3 очерка, а тут поднажал (собирался ехать домой, на Украину) и дал целых шесть очерков. Каково же было мое удивление, когда гонорар  заплатили столько же, сколько и раньше…
Выходила  книга о детстве «Вдали от фронта». Заказ на нее был 200 тысяч экземпляров! Для провинциального писателя  солидный тираж, за который причитался и соответствующий довольно весомый гонорар. Автор раскатав губу, уже ходил по магазинам и прикидывал, что купит (телевизор, радиолу, новый письменный стол…) планировал куда поедет, набрался долгов и вот результат: тираж в издательстве скостили до 15 тысяч, а следовательно и гонорар автор получил – кот наплакал… Там, в верхах считали недопустимым молодому автору хоть чуть-чуть разбогатеть, почувствовать себя человеком. Все время нас держали на голодном пайке.
Работать лучше, работать больше просто  не было желания - стимула не было...
Как тут не вспомнить еще эпизод… Когда в той же Сибири работал гидрологом. Я был тогда еще совсем зеленым, молодым, неопытным специалистом. Во время камералки обрабатывали книжки расходов воды. Занятие, прямо сказать, нудное: цифры, цифры, цифры… Так один наш коллега как-то предложил: давайте соревноваться – кто меньше сделает… Зарплата ведь шла да такая мизерная, что вообще не стоило за нее работать.
Думается: не потому ли мы, поголовное большинство, на работе все время поглядывали на часы: сколько еще до конца работы?.. И старались подольше перекуривать, чаще ходить в туалет, кто-то ухитрялся читать книги, делать маникюр, штопать-вязать, а кто и просто отправлялся в магазины, парикмахерские, а то и на свидания.
 Неспроста же один из последних Генсеков страны Андропов устраивал негромкие облавы в магазинах, парикмахерских, кинотеатрах и других общественных местах, отлавливая тех, кто должен в это время находиться на работе.
Тогда и родилось выражение: одни делают вид, что работают, а другие – что им платят.
Еще о квартирах. Выше я бахвалился, что перед войной нам, семье военнослужащего,  дали сначала комнатку, потом двухкомнатную квартиру в центре города. Те, предвоенные годы, были, пожалуй, самыми лучшими в нашей жизни: относительно нормальная квартира, родители работают, все время что-то покупают, мы, пацаны, ходим в детский садик, который совсем рядом – на первом этаже. В выходные дни гуляем с родителями в парке, ходим в зоопарк, катаемся на коньках, играем с друзьями в «казаков-разбойников» - живем! Наверное, со временем жили бы мы еще лучше и интереснее, если бы не грянула война. Но война – это тоже Советский Союз. И как бы нам ее  не приподносили, как бы не вбивали в голову, что виноваты только фашисты, во всех бедах людских было в немалой мере виновно и наше правительство во главе  с самым «любимым и мудрым» вождем,  «отцом всех народов» Сталиным, великим и страшным человеком. Легко быть великим, когда в твоем распоряжении полтораста миллионов душ людских – судеб людских. Но это уже совсем другая тема, которую не буду трогать и потому, что я слишком мало знаю о том, как именно  это было – та страшная безумная война.
Война сломала все…Кроме всего прочего, сорвала людей с насиженных мест и превратила их в кочующее племя. Из вполне приличной двухкомнатной квартиры война нас бросила в пульмановский вагон, на нары – эвакуация, бомбежки, неопределенность. Потом, прибыв с воинской частью (авиашкола) в Красноярск, сначала жили в казарме, несколько семей, потом на частной квартире, потом, когда вернулись на родину, поселились в приземистом бараке, потом опять были частные квартиры. Нас было уже пятеро: отец, мать и трое братьев. Такую семейку никто не хотел брать на квартиру. Отчаявшись, мать пошла на хитрость, сказала, что их только трое: она, муж и малолетний сынишка. Они поселились днем, а мы со старшим братом явились вечером. Глаза у хозяйки полезли на лоб, но… она была добрая – куда же этих – пускай живут…только… как вы тут все поместитесь…
«Тут» - это та жилплощадь, которую нам выделили: махонькая комнатка, в которой помещалась только двухспальная кровать для отца и матери, сундук, на котором спал младший брат Витя и часть пола, где предстояло спать мне со старшим братом. Когда отец приходил пьяный, что у него случалось чуть не каждый день, я закатывался под кровать – дабы он не наступил на меня, когда поднимался пить воду.
Потом нам все-таки дали квартиру в бывшем военном городке, в двухэтажном доме: две комнаты в коммуналке с печным отоплением и туалетом  на улице. Мы были безмерно счастливы – наконец-то снова своя крыша над головой!
Дальше о квартирах...
После окончания техникума поехал в Сибирь – « за туманом, за мечтами,  и за запахом тайги». В направлении на работу обещали молодого специалиста обеспечить жилплощадью, но когда я заикнулся об этом своему будущему начальнику, тот лишь криво ухмыльнулся: жилья у нас нет – ищи частную квартиру или снимай угол. «Угол» - это значило, что в комнате, где ты будешь жить, будут жить еще несколько человек. Зарплата была не ахти какая и  пришлось снять «угол» на берегу Оби в так называемом «Шанхае» - беднейшем рабочем поселке на окраине города. В маленьком доме было три комнатки: кухонька, где стояла койка одного из постояльцев, вторая комнатка, где жили хозяин с хозяйкой, и третья, самая большая, в которой были втиснуты  аж четыре койки, одна из которых предназначалась и для меня. На кухне жил одноногий барыга, который в субботу и воскресенье торговал на рынке вороваными вещами, а на вырученные деньги всю неделю пил, не просыхая. В комнате, кроме меня, жил грузчик винкомбината, а за ситцевой шторкой -  молодая пара: матрос и буфетчица парохода. Компания была веселая и чем-то напоминала  жильцов из пьесы Горького «На дне».
В Сибирь я приехал с парашютной сумкой, в которой привез все свое имущество: несколько книг, смена белья, пара простыней, вафельное полотенце, наволочка для подушки и порожний полосатый  матрас, которые я намеревался набить, как это мы делали в армии, соломой, а если повезет – сеном. Ни сена, ни соломы у хозяев не было и пришлось спать на досках, застеленных матрасом без набивки. Спал я крепко, лег на один бок, на том же боку и проснулся, и на том же боку от плеча до пяток пролегала отметина от несомкнутых вплотную досок.
Один раз в день хозяйка всю нашу честную компанию кормила горячими щами со свиной головой. Щи хлебали все из одной огромной миски. Сперва мне было как-то неловко лезть ложкой в посудину, в которой орудуют  и чужие ложки, но со временем привык… Не мог я только привыкнуть к мухам, которых там была тьма-тьмущая. В одиночку и парочками они атаковали миску, облепливали ложку и норовили съесть содержимое раньше, чем ты донесешь его до рта. Утопших в наваристых щах насекомых торопливо извлекали ложками и отряхивали их на пол. 
Сибирь я представлял себе не такой…
А прошлое свое советское мы отстаиваем просто потому, что оно – наше детство ( в общем-то холодное и голодное, но интересное), наша юность ( четыре года в частях «Осназ» – не фунт изюма… и все-таки – юность!), советское прошлое - вся наша жизнь… и не хочется ее зачеркивать… Но сегодня больно сознавать, что ты прожил ее не так, как мог, как хотелось бы, как должен бы прожить, если бы… жил не в советском союзе. Кто в свое время уехал за границу, живет гораздо лучше тех, кто остался тут, у себя на родине.
Словом, насколько помню себя, вся наша жизнь была сопряжена с бытовыми трудностями, которых мы по своей молодости, к счастью,  не замечали. Не замечали еще и потому, что  т а к  жили все. Или почти все, за исключением небольшой группки людей, жизнь которых для нас была тайной: партийные работники, кагэбешники, директора заводов и прочая категория людей, которые стояли  у корыта со сладкой похлебкой, держа в руках большую ложку.

2
Наше советское прошлое – это не только последние несколько лет перед «независимостью», на что большинство в основном и ориентируется (и автор тут не без греха!), но если быть до конца объективным, то прошлое у бывших советских людей – все-таки бедность и еще раз бедность. А бедность, как говорит Петр Столыпин, худший вид рабства. Каждая или почти каждая семья жила от получки до получки, растягивая копейки. Всю жизнь мы натягивали шкурку на кисель…
Правда, все время надеялись на лучшее. Все время нам обещали: еще немного, еще чуть-чуть и – твое долгожданное светлое будущее.
Как-то мама рассказывала, как у них в селе один мужик на кляче сено  возил. Чтоб не хлестать ее кнутом по ребрам – завалится еще, - он пристроил к концу оглобли палку, а на ее конец навесил пучок сена, перед самой мордой лошади. Она идет, бедняга, тянется дрожащими губами к сену и воз тянет. Такой лошадью ощутил себя однажды и автор этих строк.
Такой лошадью, уверен, ощущали себя не раз и многие другие советские люди. Пришло время и все мы поняли, что никогда не дотянутся нам даже до травинки из пучка того душистого сена, что так сладко пахнет солнцем.
На Западе о нас говорили: вы счастливы тем, что не ведаете, как плохо вы живете.
О счастье у всех свои понятия.
Помню, мама перед смертью вымучено улыбнулась.
-А знаешь, когда я была самой счастливой?
-Когда кончилась война… - помог я ей. Она никак не прореагировала. Я: - Когда вернулся с фронта отец?..
Мама прикрыла потускневшие глаза: да-да… Но сказала вдруг о другом, совершенно для меня неожиданном:
-Не поверишь… самой счастливой я была… когда бежала на завод и… и не опоздала…
Это было давно… За опоздание на работу карали тогда страшно: на пять минут опоздал – год будут высчитывать двадцать пять процентов от зарплаты: Сталин дал приказ… Мать никогда и прежде не опаздывала и в тот день тоже не опоздала бы, но сошел с рельс трамвай и двенадцать остановок она – бегом. Бежала, бежала… У ворот завода была за минуту до гудка. Но войти в проходную уже не хватило сил: постоянное недоедание да еще этот сумасшедший марш-бросок. Перед проходной она споткнулась и рухнула без чувств. И была бы сурово покарана за опоздание, если  бы не добрые люди, которые, все понимая, подхватили ее и занесли на территорию завода. Там она и пришла в себя и первое, что услышала: «Не беспокойся, доченька, ты не опоздала…» И как же радостно себя она почувствовала, такой счастливой… Целый день только и говорила подругам, как ей здорово сегодня повезло, какая  она счастливая…
Почему перед смертью мама вспомнила именно этот случай? Может, хотела сказать, что вся жизнь ее была такая «счастливая»? И всего ее поколения простых советских людей.
Воспоминания эти – оценка, точнее, переоценка прожитого. И еще – расставание с ностальгией по мнимой «счастливой» прошлой жизни.

3
Автора этих строк строгий критик вправе упрекнуть: этот писака то защищает наше прошлое, то клеймит. Автор, мол, сам не разобрался еще, что лучше: то,  что было, или то, что будет. Но, по-моему, многие сейчас переоценивают, смотрят иначе на то, что казалось всем бесспорным.
После 11 сентября 2002 года, когда произошло событие, потрясшее весь мир - в Америке был совершен невиданный и немыслимый террористический акт: три пассажирских авиалайнера, набитых людьми, один за другим врезались в два самых высоких в Нью-Йорке небоскреба и в здание Пентагона в Вашингтоне. Такой ужасающей картины люди не видели ни в одном самом жестоком фантастическом фильме.
Многие из нас считают, что мы, нынешние украинцы, бедные и несчастные, но на фоне этой трагедии мы просто очень счастливый народ. Как все-таки все в жизни относительно… Америка не воевала двести лет. Мирное население Америки войну знало только по книгам да кино и вдруг в самой  благополучной в мире стране, самой богатой и самой могучей, рушатся небоскребы высотой в полтысячи метров, в которых находилось по пятьдесят тысяч человек, здоровых и богатых…
Девяносто девять процентов населения на земле в ужасе, но в некоторых странах ликуют: так ей и надо, Америке!
Человечество безумно. Конец света может быть. Если грянет новая мировая война.
Мы завидовали и все еще завидуем Западу, Америке. Но ручаюсь, многие американцы сегодня хотели бы жить в такой стране, как СССР, где не было особенно богатых людей, где не боялись, что в твой дом врежется пассажирский лайнер, где люди не покупали противогазы, опасаясь, как сегодня в Америке, что начнется газовая война, бактеорологический террор.
Горе от ума, горе от богатства.
А что касается все большего и большего количества смертников, камикадзе, то это явление природное, ведь пчелы тоже  камикадзе – поражая жалом, они и сами гибнут.
Человечество – камикадзе.. еще и еще раз вспоминаются слова, произнесенные еще в 1820 году Ламарком: «Можно, пожалуй, сказать, что назначение человека заключается в том, чтобы уничтожить свой род, предварительно сделав земной шар непригодным для обитания».
Горе от ума! Но в таком случае ум ли это – безумие!
Почему правят миром безумцы? Гитлер, Сталин, Бен Ладен… Джорж Буш…
По поводу американской трагедии газеты пишут:
«Мир, оказывается, давно уже не делится на коммунистов и демократов. Он делится на богатых и нищих. И ненависть нищих очень велика».
«Ни лучшие пограничники с лучшими собаками, ни ракеты, ни подлодки, ни противоракетные щиты, ни даже ядерный чемоданчик – ничто не спасает. Вот это новость для владык».
«Ракетно-лазерный частокол в космосе стоит 400 млрд. долларов. Этих денег с лихвой бы хватило на решение всех острых проблем развивающихся стран, но американские «ястребы» предпочитают действовать по принципу «око за око, зуб за зуб», что чревато непредсказуемыми последствиями для судеб мира».
Главные сегодня тема средств массовой информации – терроризм и все связанное с ним. В Америке рухнули не только небоскребы, но и былой менталитет людей самой могучей и богатой в мире державы. Сила оказалась слабостью, богатство не счастьем, а горем.
И как ни странно (а может быть, и вовсе не странно!), мы, украинцы, сегодня в более выгодном положении, чем американцы. Да, мы бедны, мы живем очень скромно, но мы спокойно спим, мы не боимся, что в нашу пятиэтажную «хрущевку» врежется самолет с летчиком-камикадзе. Мы не носим с собой противогазов, не несем на проверку почтовые послания: мы – страна, которая еще никому сильно не насолила…
Вертится соблазнительная мысль, что в мире происходит переоценка ценностей, что человек меняется, что происходящее сегодня заставит людей пересмотреть свое отношение к богатству, стать добрее, щедрее мудрей.  Но к великому сожалению, человек не меняется и чем больше он имеет, тем больше ему надо.

4
Еще  о настальгии…
В Харькове в районе новой станции метро «Ботанический сад» строится высотный так называется элитный дом. Ничего не скажешь – красавец. «Хрущевки», что стоят через дорогу, по сравнению с ним – бедные родственники.
Возле элитного масса техники и, конечно же, несколько вагончиков  - подсобки для рабочих. На стройплощадке завидный порядок. Окна нового дома затянуты целофановой пленкой, дабы не забрызгать чем-либо стекла, вагончики аккуратно покрашены в приятный для глаза зеленый цвет. Но на одном из вагончиков бросается в глаза незакрашенный прямоугольник. Краски не хватило? Нет, здесь, видимо, что-то другое. На прямоугольнике остались, сохранившиеся с прошлых советских времен, кому-то ненавистные, а кому-то и ласкающие взгляд  буквы: « СССР» .
Можно было закрасить атрибут прошлой жизни и нарисовать трезубец. Неизвестный рабочий поступил иначе. Быть может и потому, что в этом или другом элитном доме не ему, ни его детям никогда не жить. Как не получать квартиры и в «хрущевках».
«СССР», наверное, согревает сердце тем, кто знает, как тогда жили и для кого строили: ностальгия, конечно, есть…
Большинство украинцев по-прежнему больны тоской по прошлой советской жизни. Об СССР вспоминает не только простой люд, но и видные деятели. К известному откровению Михаила Горбачова о том, что не нужно было рушить великую державу СССР, а надо было провести некоторые реформы… прибавилось и запоздалое признание Л.Кравчука. «Экспрезидент Украины Л.Кравчук, - сообщает одна из газет, - с трибуны Верховной Рады заявил, что не подписал бы Беловежского договора, а скорее отрезал бы себе руку, если бы знал, что в нынешней независимой Украине будет царит беспредел».
Бывший президент Советского Союза сожалеет о разрушенном колоссе СССР, первый президент Украины не в восторге от содеянного, а экспрезидент России Владимир Путин подвел черту: «Распад СССР – величайшая трагедия ХХ века».

Глава третья

1
Так как же она случилась, эта трагедия?
 Странные вещи порой происходят с нами. То мы как прилежные ученики выполняем программу американского идеолога Даллеса, то помогаем осуществлять планы другого «идеолога». Вот документ, опубликованный в канун Дня Победы в газете «Правда» 10 мая 1945 года - «Обращение тов. И.В.Сталина к народу». Сталин в частности говорил: «Три года назад Гитлер всенародно заявил, что в его задачи входит расчленение Советского Союза и отрыв от него Кавказа, Украины, Белоруссии, Прибалтики и других областей».
 Не мы ли исполнили одно из заветных желаний самого большого злодея в мире?..
Исследования международного агентства «Евразийский монитор» показало, что 68%  россиян, 59 % украинцев и 52 % белоруссов сожалеют о распаде Советского Союза, что его можно было избежать.
Многого можно было бы избежать в свое время… Живет в душах людей и еще одна ностальгия, которой болен и автор этих строк, ностальгия по еще более давнему...
В начале книги я вспомнил о своем деде Федоре, который был истинным трудягой, жил, как и должно такому человеку, хорошему хозяину – зажиточно, за что во время коллективизации и пострадал. Все у него отобрали: коней, быков, коров, сеялки, молотилки, землю, волю – жизнь. Как кулака, арестовали, увезли неизвестно куда и больше никто из нас никогда его не видел.
Потрафило бы моему деду жить в другой стране: Канаде, Америке или Австралии – по-другому сложилась бы и его судьба. Дожил бы он в достатке до глубокой старости, поставил бы на ноги детей и внуков. Или жил бы в родной Украине, но без всяких там революций и светлых будущих – жил бы нормально.
Конечно же, и мы, его внуки и правнуки, жили бы по-человечески, не натягивали бы всю жизнь «шкурку на кисель». Не ютились бы в убогой «хрущевке». Зарабатывали бы столько, сколько стоит наш труд. Не влачили бы жалкое существование, а наслаждались бы жизнью.
И дети бы наши, уверен, не разбредались бы по миру в поиске лучшей жизни. И мой старший сын Валера со своей семьей не тосковал бы по родине в далекой и чуждой Аргентине, которую сами аборигены называют «задницей мира».
Много губительного для народа можно было бы избежать, если бы колесо истории приостановить и покатить назад, в начало века… когда назревала революция… Или хотя бы в начало девяностых годов, когда был уничтожен СССР, нашими же руками…
2
Вновь и вновь пытаешься оценить настоящее и прошлое.
В общем, жизнь у нас, как везде, разная. Живут люди по-разному. Одним уже живется гораздо лучше, но не большинству, о котором поведано в этой книге. Многим уже легче расставаться с советским прошлым, а тем,  кому оно неведомо – и вовсе безболезненно.
Как-то смотрел передачу о судьбе певицы Аиде Ведищевой. Старшее поколение знает ее по песням «Лесной олень», «Медведи», которые трутся о земную ось и прекрасные другие песни. Власти всячески  препятствовали ее творческому взлету, так как в ней была и еврейская кровь. Голос у Аиды был изумительным, публика ее любила, власть – нет. Один партийный босс, секретарь обкома возмутился тем, что певица зарабатывает  больше, чем он, на что она ответила: «Вы ни хрена не делаете, а я работаю!» И уехала в Америку, где стала тем, кем она и была – звездой эстрады.
И мне вспомнилось как другой секретарь обкома, выступая в клубе харьковских писателей, подверг критике автора этих строк, недовольно сказал: « Писатель Омельченко в этом году много заработал  на литературных выступлениях».
Когда, в какой стране слово работа обрело негатив?
Только в Советском Союзе.
Мы, рожденные в СССР,  все еще тоскуем по советскому прошлому. Но если раскрыть глаза пошире, приглядеться внимательней к тому, как мы жили и прикинуть, как могли бы жить, если бы жили при другом мироустройстве… при том, при котором живут почти все цивилизованные страны – об чем жалеть-печалиться!?..
В советское время  многие видные люди в возрасте, давая журналистам интервью, любили говорить, что, если бы им довелось прожить еще одну жизнь, то прожили бы они ее точно также, как жили, решительно ничего не меняя и не жалея. Думаю, что они не были искренни, просто так было надо говорить тем, кто поддерживал веру в коммунистическое светлое будущее  или делал вид, что поддерживает. Говорили так в угоду правящей власти.
Мне же, как и многим другим,  тысячи раз приходила в голову щемящая мысль: я мог бы  иначе прожить свою жизнь, тем более, что она у меня одна-разъединственная…
Одной ногой мы еще стоим в советском прошлом, другой – в настоящем и будущем. И от нас уже не зависит – вперед ли мы шагнем, отступим ли назад: не мы, а веяние времени движет события.
Как-то в середине девяностых годов я однажды подумал: если бы лет десять назад мне кто-то сказал, что я буду так плохо жить – ни за что бы не поверил. И тогда и в следующие годы в душе не однажды желал, чтобы жить как прежде жили при советах. И вот с некоторых пор в голове зароились противоречивые мысли: и вроде хочется жить как прежде и вместе с тем душа уже приветствует то новое, что появилось у нас: все-таки свобода и слова, и  волеизъявления, и перемещения, и непривычное для бывшего советского человека несказанное обилие всего, чего твоя душа желает… И главное,  любой неленивый человек может достигнуть сегодня тех высот, на которых ему судьбой и предписано быть – достигнуть гораздо большего, чем смог бы он это сделать в бывшей стране Советов.
И сколько раз  ловлю сегодня себя на выстраданной мысли: если бы мне сейчас было лет 25-35-40 и меня бы спросили, какой бы жизни ты хотел – той, что была раньше, при  советской власти с ее казавшимся благополучием и розовым миражом на горизонте или этой сегодняшней, корявой, трудной, где каждый каждому не брат и не друг, где больше каждый за себя, но где есть реальная возможность полностью, а то и с избытком реализовать свои способности, не колеблясь,  избрал бы сегодняшний день, нынешнюю жизнь с ее жесткой борьбой за место под солнцем и реальными ее плодами. И положа руку на сердце, скажу: нет, назад в «коммунизм» не желаю. К тому же излишняя тоска по прошлой жизни тормозит движение вперед.
Не желает назад и нынешняя молодежь. Помнится, несколько лет назад мой младший сын как-то сказал: «Я без вас не проживу!..». Это когда  он женился и мы, две семьи жили в одной двухкомнатной квартире. Сейчас у него своя пока двухкомнатная квартира, а у нас – своя. На днях, когда мы ехали в деревню на его новой машине, которую  он  сам купил, а на старой ездит супруга, в раздумье проговорил: «Не представляю, как бы я жил при советской власти… Это что… ходил бы каждый день к девяти и сидел до пяти и получал за это жалкие гроши и не смог бы съездить отдохнуть за границу, а в очереди на  машину стоял бы двадцать лет?».
Большинство друзей сына, тридцатилетних ребят, тоже нашли свою нишу в новой жизни и если иногда жалуются на что-то, то что здорово устают – работают по-настоящему и получают неплохо. Их можно было бы отнести уже к зарождающемуся в стране среднему классу. Ребят его типа в Советский Союз уже и на аркане не затянешь. Тоже можно сказать и о среднем сыне: много работает и неплохо живет. И все мы жалеем, что старший наш девять лет назад покинул Украину и в своей  Аргентине я бы не сказал, что живет припеваючи. За эти годы он здесь бы нашел свою нишу, специалист  прекрасный, знает три иностранных языка, имеет два высших образования, но в трудные годы судьба его забросила не в лучшую из стран мира, где он и мается.   
Думая о нынешнем мужающем поколении, можно сказать, что это уже новое поколение новой Украины, которой  по нраву новая Украина. Но пусть молодежь не забывает, что далеко не все было плохо в СССР. Пионерские лагеря – это разве плохо? Дружинники, крепкие парни и смелые девчонки, которые патрулировали по городу, поддерживали порядок – плохо? Народный контроль, который следил за качеством того, чем мы питались…
Бесплатная учеба, лечение… Работа – каждому… Возможность получить квартиру…Дружелюбное отношение к любой из наций… Если хотите – единство помыслов, что делало нас монолитными и могучими.
Молодежь, ваши корни в СССР, не забывайте. И берите из нашего прошлого все лучшее.


3      
Все предшествующие годы, оценивая жизнь в Украине, ставшей независимой, политики, дабы оправдать свои действия (или бездействия?!), ссылались на юный возраст страны. Десять лет назад – да мы, мол, по сути дитя… чего от нас требовать… Пять лет назад тоже делали скидку на свое малолетство, считали, что держава находится, в еще так называемом нежном возрасте – какой с нее спрос?
Но вот «дитяти» грядет двадцатилетие… Так что по-прежнему, оправдывая неурядицы, ссылаться на юный возраст нашей державы, пожалуй, уже и негоже. Страна пережила и «нежный» возраст, и «трудный» и свое совершеннолетие и находится сегодня на пороге  своей  зрелости и своей истинной самостоятельности.  С какой путевкой Украина идет в большую жизнь?
И какой она будет, эта «большая» жизнь? Какими будем мы? И наступит ли истинная самостоятельность нашей державы, раздираемой на части накопившимися противоречиями и противостояниями?
Вряд ли кто точно скажет. Как-то мне довелось быть свидетелем одного любопытного разговора по телефону. Моему приятелю звонил известный в Харькове человек, академик, которому сейчас немало лет, и вот, сидя дома, от нечего делать, используя все данные, он целую неделю кропотливо просчитывал на компьютере, как скоро наша страна выберется из той ямы, в которую мы залетели. Оказалось очень нескоро.
Просчитывать, конечно, надо было двадцать лет назад…
Еще один «прогноз». Мне поведали, что в Харьковском университете психологи, социологи, экономисты и политологи, собрав определенные данные, прикинули на компьютере, сколько продержится независимая Украина. Искусственный разум, проанализировав все, выдал бесстрастный ответ – до 2014 года. Но это искусственный разум.
«Что же будет с родиной и с нами?»
Российский астролог Павел Глоба заявляет что:
«Украина и Россия друг от друга никуда не денутся. Будет конфедерация. Но, думаю, произойдет это не раньше, чем через 30 лет после разъединения - то есть к 2021 году…
Америка сохранится как сильное государство, но потеряет статус сверхдержавы. И Аляску они отдадут. А в России с 2021 года начнется мощный экономический рывок, в конфедерацию объединятся не только Украина, но и Грузия, и Белоруссия, и Казахстан. Россию ждет великое и могучее будущее - и никуда от этого не деться».
 Возможно. Хотя Глоба порочил президентство Юлии Тимошенко…                Наверное, звездочету  неплохо заплатили…
Не могу пройти мимо одной  информации в Интернете:
«Спецслужбы мира не исключают развал Украины после президентских выборов. Украина в нынешних границах может прекратить свое существование после президентских выборов - такой вариант уже активно обсуждают спецслужбы мира. Об этом заявил генерал Александр Скипальский - бывший начальник Главного управления военной разведки Министерства обороны Украины, экс-зампред СБУ, бывший начальник службы охраны Виктора Ющенко. «Это уже моделируется и обговаривается в спецслужбах... В спецслужбах мира», - сказал он. По словам Скипальского, мировые центры влияния с удовольствием «разберут на части» Украину. «Я так скажу: свято место пусто не бывает. Украину разберут... с удовольствием», считает генерал.
И дальше:
«В истории есть закономерности, которые нужно понять. На протяжении многих столетий Украина не имела собственной государственной машины. Как-то во время дискуссии я провел такую аналогию: евреи шли к своей государственности две тысячи лет. Они выработали в себе такой генотип - поддерживать друг друга в любой ситуации. А мы, украинцы, выжили только потому, что были хорошими слугами. Мы легко подчинялись и работали на другую страну. Этот неприятный факт надо осознать», - констатировал Скипальский.
(По материалам GIGAMIR).
Как тут не вспомнить, когда на заре независимости   бесстрастный компьютер выдал эту же дату распада Украины - 2014 год…
        Недавно дал еще один прогноз Павел Глоба, он тоже пророчит распад Украины  в 2014 году. Может ли такое быть? По-моему, нет.
А вот новоиспеченный политик бывший кандидат в президенты пан Яценюк говорит другое: « Я знаю, что через сто лет в книгах мировой истории будет написано, что Украина все-таки состоялась».
 По-моему, пан Яценюк не столько в это верит, сколько хочет показать какой он патриот своей страны. Только боюсь, что этот патриот, если не станет президентом (а он им точно не станет) переберется в другую страну, где потеплей и поуютней и будет бить себя в грудь, что он ее патриот.
Границы государств плавают... Сто лет назад Аляска была российской… Были Югославия, Чехословакия… а теперь – другие страны…
Так  «Что же будет с Родиной и с нами?»
Мне кажется, что впереди два варианта: или мы, украинцы, западные, восточные и южные,  разбежимся навсегда или, если мы действительно великий народ, великая  нация,  мы со временем снова объединимся в одну державу под пока мало знакомым миру именем Украина.
Знаменитый  российский историк Василий Ключевский писал: «Одним из отличительных признаков великого народа служит его способность подниматься на ноги после падения».
Мы сейчас стоим на одном колене, как боксеры в нокдауне,  мы  или упадем и на другое колено, рухнем на канвас и судья взмахнет  рукой -  «Аут!»,  или соберем силы, то есть соберемся все вместе, восточные, южные и западные, соберемся и разрозненные и хиреющие республики бывшего СССР, поднимемся на ноги и станем во весь свой недюженный  рост…Быть может, вместе с Китаем и Индией… И станем монолитным, могучим Евразийским союзом, к которому со временем присоединится не только западная Европа, но и сама Америка, Северная и Южная, то есть образуем Единую Земную Державу, которой будет под силу решать все мировые проблемы, в том числе и грядущие экологические. 
У нас есть и время, и возможность доказать самим себе, что мы действительно великий народ – земной цивилизации!
Но – далеко заехали… давайте поближе к дому…
Александра Солженицына, когда он вернулся из эмиграции, спросили, что ждет Россию в будущем…
Принято считать, что Украина сегодня – это Россия пять лет назад. Или Польша…десять лет назад. Каждая страна шагает по жизни своей походкой, какая скорым шагом, какая вразвалочку, какая семенит, как ребенок, только что научившийся ходить: идет, расставив ручонки, хватаясь за воздух, спотыкается, падает, подымается, но все же идет и с каждым движением шаг его становится уверенней.
Это мы – украинский народ, расставив ручки, хватаемся за воздух, учимся ходить. Потом начнем говорить, потом обслуживать самих себя, потом много будем учиться, работать, работать, работать, не покладая рук, и когда-то наконец заживем нормально, как другие цивилизованные страны. Чтобы Украина стала богатой и счастливой, мало принять программы «Реформы ради благосостояния», «…Десять шагов навстречу людям» , «Украинский прорыв», «Украина для людей» - нужно время, даже смена поколений…
О России же, ее будущем, Александр Солженицын сказал так:
-Вопрос необъятный… Я всю жизнь был оптимистом, через что бы не проходил, всегда верил только в хорошее. А вот в последнее время нахожусь перед весами истории, на которой судьба нашей родины чуть покачивается. Или даже не чуть. Будущее, конечно, сильно зависит от воли правительства, но и от всего народа. От каждого человека, от маленького участка жизни, где он может что-то сделать. Все это суммируется, интегрируется, но чем завершится, боюсь сказать. Не хочу быть обнадеживающим пророком и не хочу быть мрачным. Но веру в человека я не утратил, она и придает надежду.
Добавить бы: веру в нашего человека, то есть, рожденного в СССР. Все-таки мы народ особенный. И украинцы, и россияне – славяне. Один харьковский поэт сочинил такие строки:

На улице дождик, и слякоть,
Кончается лето,
Но я советский человек –
Переживу и это!..

А известный российский ученый Святослав Федоров однажды с болезненной гордостью изрек:
- Мы фантастически выносливый народ!
И в самом деле, где еще в мире есть такой народ, который веками изводили и изводят самыми изысканными и изуверскими способами, а он, «негодник», живет! Всем назло. И кой-кому на зависть. Теперь уже стало расхожим мнение, что человеку из западной страны у нас делать нечего – не выживет, столкнувшись с нашими трудностями, а «совок» может смело ехать в любой уголок земного шара и не погибнет. Не потому ли наши женщины так высоко ценятся иностранцами? Не потому ли многие и украинцы, и русские, перебравшись за океан, в основном живут прекрасно или во всяком случае очень сносно.
Позволю себе привести одно письмо «оттуда» бывшей нашей харьковчанки. Это письмо – живой документ «совковой» выносливости, живучести.
«…В Америку я попала потому, что во всем окончательно разочаровалась, когда у меня не оставалось никаких надежд на что-то хорошее в жизни. Я была полностью сломлена внутри, с такой болью в душе, что не передать! У вас там говорят «кинуть». Вот и «кинули» нас тогда на все, что было – дом, фирму, деньги. Сейчас я понимаю, чему я себя подвергала, каким испытаниям, решив поехать покорять Америку с сорока долларами в кармане. А ведь только такси с Кеннеди стоит двадцать пять долларов. Поэтому мне Америка еще как далась! Сколько было слез, но их никто не видел.. Когда приехал ко мне мой муж, он, конечно, был изумлен тем, что увидел, и витал в розовых облаках. Да, у меня теперь хорошие апартаменты, спальня, комната для спорта, столовая, кухня, ванна. Со всеми прибамбасами. Своя компания, которую я открыла в феврале. Но как мне все это далось – не знает никто… Я работала без выходных по 12-15 часов в сутки. Экономила на всем и на еде тоже. Было время, когда я потеряла работу, а другую искала два месяца. Пешком по Нью-Йорку. Как – то снимаю носки, а они все в крови. Бывало и не ела по три дня – денег не было. Платила по десять долларов за ночь и спала в подвале на полу. И просила Бога: только не заболеть… там был один поролон без подушки. Депрессия была жуткая, но я понимала, что надо держаться. Сейчас я переживаю за кампанию. Большая конкуренция и я могу в любой момент оказаться за бортом. Но что поделаешь – это и есть жизнь…»
Смелая и сильная женщина. И таких у нас большинство. И это вселяет надежду, что выдюжим. Сообща.

                4
  Вся жизнь человеческая – надежда. На лучшее. А наша, бывших советских людей, тем более.
 Всю жизнь мы пребывали и пребываем в этом виртуальном, похожем на легкий кайф, состоянии. Вся наша жизнь состоит из непрерывной цепи надежд, маленьких и больших. Все мы – активные или пассивные участники грандиозного марафона надежд, начавшегося еще со времен царя Гороха… а если взять ближе – с 1917 года: вот свершим революцию и… вот покончим с безграмотностью и… объединим хозяйства в коллективные и… вот разгромим фашистскую орду и… восстановим разрушенное… поднимем целину… возведем великие стройки коммунизма… построим БАМ… свершим перестройку… станем независимыми… изберем нового президента и… новый парламент и… заживем «по-іншому».
Марафон надежд продолжается. Нужно набраться силы воли, придавить в себе гибельное малодушие, преодолеть мертвую точку, обрести второе дыхание и, прибавив темп, продолжать этот сумасшедший бег, чтобы дотянуть до финиша, за которым будет наконец человеческая жизнь...
Мы в пути к новой жизни. Нам сейчас неимоверно трудно. Но стоит потерпеть еще какое-то время... До скрежета, до крошева зубов стиснуть скулы, сжать кулаки и сказать себе: «Ладно, пусть мне не повезло, не удалось пожить по-человечески, пусть я хлебнул беды-горя с лихвой – как-то доживу... но зато дети мои и уж наверняка наши внуки и правнуки в свое время поживут... и за меня... А я еще потерплю ради вас, дорогие мои, хорошие, и сделаю все, что в моих силах, чтобы время то светлое и славное приблизить к вам как можно скорее.
Привычные мысли. Правильные вроде. И даже красивые.
Да и первый президент Украины Леонид Кравчук в своих мемуарах «Маэмо те, що маэмо», насквозь пронизанный лукавством, уверяет, что «нащадки будуть мені (Кравчуку. – В.О.) вдячні.  Его собственные – несомненно. И еще пишет «…сьогодні з долею – і з долею щасливою – зустрічається нинішнє покоління українського народу».
Народ радуется...
Коронный конек всех правителей – сулить народу счастливое будущее. А вот о настоящем почему-то все предпочитают молчать, будто его и нет. Может, потому, что его и в самом деле нет, настоящего?
Вождь пролетариата Владимир Ленин предвещал человечеству светлое будущее. Вождь всех народов Иосиф Сталин обещал, что «будет и на нашей улице праздник». Никита Хрущев, а вслед за ним и Леонид Брежнев уверял советский народ, что уже нынешнее поколение будет жить при коммунизме.
Наш второй украинский президент Леонид Кучма накануне президентских выборов на одной из встреч с избирателями произнес хитроумную фразу.
- Наступного дня після виборів усе стане по-іншому.
Как именно - «по-іншому» - не расшифровал, не пояснил. Народ принял эту фразу как обещание лучшей жизни. Сразу после выборов президент предусмотрительно не произнес желанные людям слова, что «наступного дня буде краще». Буде по-іншому…
Третий президент Украины Виктор Ющенко тоже не скупился на обещания: «Вже зовсим скоро життя в Украини стане значно краще!»
Пол-Украины рукоплескала обещаниям. Другая половина «закусила удила»… Что будет?  Что стало – мы увидели воочию…
 Весь украинский народ  помнит обещания и Ленина, и Сталина, и Хрущева, и Брежнева, и Кравчука, и Кучмы, и Ющенко... Обещает и новый президент Украины, что отныне мы будем жить по-человечески…Все вместе наши правители породили незавидный и небезопасный синдром сценария отложенной жизни: завтра, потом, в недалеком будущем… - рай!… Если не тебе, то твоим детям и внукам!
Кто же наконец перепишет этот унизительный сценарий жизни отложенной на жизнь сегодняшнюю?
Будет… будет…. Будет…
Русский писатель Константин Воробьев однажды записал в дневнике: «Жить тем, что будет после тебя? В этом страшная ложь. И люди должны противиться ей. Человек должен сделать себе радость при своей жизни. И это останется потомкам».
Потому и щемит в груди: жизнь наша – копейка… Но копейка она для правителей и всякой мрази, кто ни в грош не ставит жизнь каждого простого смертного. А для любого, живущего на нашей прекрасной и горькой земле, жизнь его – золотая полушка, одна-разъединственная и самая драгоценная. Правда, там, наверху, это мало кого волнует. И самое страшное даже не это, а то, что так было когда-то, так есть и так всегда будет, покуда вертится Земля и светит Солнце.
Щемит в груди потому, что у каждого из нас жизнь одна, и жить хочется  с е г о д н я. Всем.
С е й ч а с! …
Народ, изнуренный так называемой свободой, изверился, истосковался по нормальной человеческой жизни.
 Или же это доля каждого народа – платить своим благополучием, а то и жизнью ради становления своего Отечества и ради блага будущих поколений?..
Какой бы ни была власть, но ей предстоит  поднять Украину с коленей, а уровень жизни людей довести хотя бы до уровня жизни девяностых годов прошлого века…
 Можно, конечно, замахиваться и на европейские стандарты, но как говорится, мечтать не вредно – нужно работать. И не на западного дядюшку – на нашу родную державу.    
Нашей новой команде во главе с Виктором Януковичем досталась, правда, страна  полуразрушенная, как после войны. Надеюсь, что в  лексиконе украинцев все реже будет мелькать слово «разруха» и все больше будет звучать  благородное и светлое  слово  «созидание».         

                5
Жгучий ветер перемен крепко потрепал и опалил моих соотечественников. Одних, более слабых и алчных, свалил и искорежил, других закалил. И не стоит ждать манны с неба – надо шевелиться, двигать лапками, как та лягушка,  угодившая в  кринку со сметаной: собьем масло – выкарабкаемся.
И предвижу уникальное явление (жажду  предвидеть!)… Столько пережил украинский народ… И переживает. Существует мнение, что во время всяческих передряг и бед у людей накапливается духовная энергия, происходит духовное возвышение человека, его духовное возрождение.
Как знать, быть может, все те беды, которые безудержным камнепадом обрушились на нашу Украину, может, именно они и послужат ее возрождению, взлету и процветанию. И может быть, духовное возрождение самой старушки Европы начнется именно с нашей многострадальной и многотерпеливой страны – может, неслучайно Всевышний поставил ее в самый центр Европы. Может, это – ее сердце…
Да будет попутным крепкий  ветер перемен для нашей Новой Украины!






















ОГЛАВЛЕНИЕ
1. От автора…………………………………..3
2. Предисловие……………………………….5
3. Зона отчуждения…………………………..6
4. .Накануне миллениума………………..160
5. 2000 6. Чужие на празднике………………………243
8.. Молюсь за тех и за других……………...301
10. Исцеление правдой…………………….329
11. Песчинки истории…………………….. 349
15. Доля людская……………………………438