Глава 20. Знакомство с мамой
Когда мы подъехали к дому родителей, ее глаза расширились на какое-то мгновение, и она сказала:
— И это ты называешь домом? Да это же целый дворец. Мне очень жалко твою маму. Как она справляется с такой громадиной?
Я рассмеялся и ответил:
— У мамы целая толпа хорошей прислуги, так что не очень-то она и напрягается.
— Знаешь, я никогда не понимала людей, у которых такие дома. Точнее, не видела смысла и целесообразности иметь такие хоромы.
— А я как раз хотел обсудить с тобой вопрос приобретения чего-то подобного. Мне будет очень приятно, если ты согласишься выбрать нам приличное семейное гнездышко, так сказать. И я постараюсь тебе сегодня продемонстрировать все преимущества подобных, как ты сама выразилась, хором.
— Вернемся к этому разговору позже, дорогой.
— Желание моей принцессы для меня закон.
Ужин уже подходил к концу. Мама еще до его начала успела показать Мире и ее сыну дом. Когда они вернулись, Никита прыгал от восторга, а моя жена была спокойна и почти равнодушна.
Мама вся светилась от счастья, она не скрывала, насколько ей понравилась моя любимая. Они говорили, не переставая, почти не обращали на мое присутствие никакого внимания. Я не обижался, потому что понимал причину — мне было видно, насколько искренней была их взаимная симпатия.
Мира извинилась и сказала, что ей необходимо подняться наверх, чтобы уложить Никиту, и мама пересела ко мне поближе. Я приготовился выслушивать ее восторженные отзывы. Но мама меня удивила:
— Сережа, мальчик мой, вы такие разные. Выслушай, — она заметила, что я хочу ей возразить, и продолжила: — Она исключительная — и внешне и внутренне. Помимо ее манер, жестов, движений, которые не могут оставить равнодушными никого, у нее еще необыкновенный ум и богатый внутренний мир. Но и это не главное — больше всего меня поразила ее душевная чистота. Ты понимаешь, о чем я? Она необычайно добрая, чуткая, открытая... У меня не хватает словарного запаса, чтобы описать ее.
— Мама, ты говоришь очевидные для меня вещи, но ты не этим хотела со мной поделиться.
— Она тебя изменила. По крайней мере, когда вы рядом, ты ведешь себя очень непривычно для меня. Ты обратил внимание, что говорил сегодня прислуге «спасибо»? Да ты их напугал не на шутку. Они так привыкли к твоему раздражительному и вспыльчивому характеру, что для них это слово из твоих уст было расценено, как угроза.
Я рассмеялся:
— Мама, я люблю ее уже почти семнадцать лет. Прошлой ночью она согласилась стать моей женой, чему же ты так удивляешься? Мои чувства к ней настолько сильные, что я нахожусь на грани здравого смысла.
— Сережа, есть еще одно. Твое желание защитить ее. Чем это вызвано? Ты как будто все время закрываешь ее от всех.
— Это не вопрос...
— Что она нашла в тебе? Она знает, кто ты, кто твой отец? Как может кто-то настолько хороший и чистый любить такого как ты?
— Она не знает, и знать не хочет. Я не раз предлагал ей открыться, но она и слушать ничего не желает. Хочу тебе напомнить, что и ты не обо всем имеешь полное представление, а только лишь в общих чертах.
Мама грустно улыбнулась:
— Любовь зла, полюбишь и...
Я захохотал в ответ:
— Так вот, как ты называешь своего сына?
Она не разделяет моего оптимизма:
— Я счастлива, потому что тебе хорошо. Постарайся не причинять ей боль, обещаешь? Надеюсь, у тебя хватит ума не убивать никого из-за нее.
— Уже...
— Я так и знала... Что ж, тебе еще предстоит серьезный разговор с отцом. Я уверена, что он разделит со мной мое беспокойство.
И тут мама решила сменить тему беседы:
— Я надеюсь, что ты будешь ответственным сыном, и поскорее выполнишь мое желание стать бабушкой.
В этот момент в столовую зашла Мира. Я даже не стал прощупывать ее эмоции, быстро встал и приблизился к ней. Она смотрела на меня невидящими глазами. Я сказал: «Любимая»,- и поцеловал ее в губы. Взял за руку и подвел к столу, помог сесть.
По-моему, мама ничего не заметила, потому что стала сразу расспрашивать Миру о том, как уснул Никита. Моя девочка ответила:
— Спасибо, все хорошо.
Я решил, что мне необходимо что-то сказать, чтобы отвлечь ее:
— Родная моя, как ты отнесешься к моему предложению сходить сейчас в сауну, а потом поплавать в бассейне.
— Хорошо отнесусь.
Я уже обращаюсь к маме:
— Распорядись, чтобы через пятнадцать минут все было готово.
Когда мама вышла, я взял руки Миры в свои, и она, наконец, посмотрела на меня:
— Сереженька, ты знаешь, а ведь я никогда не была в сауне, ни разу в жизни.
— Как это? То есть я хочу сказать, что это не укладывается у меня в голове.
И тут она опять удивила меня:
— У меня нет купальника.
— Тебе он не понадобится, — когда я ответил ей, у меня в голове уже начали зарождаться образы: мы с ней в сауне, мы с ней в бассейне.… Первую мысль я сразу выкинул из головы. Если она никогда не была в сауне, я обязан быть очень осторожным с моей драгоценностью и чутко прислушиваться к ее физическому состоянию. На всякий случай уточнил:
— Солнышко, у тебя бывают проблемы с артериальным давлением?
Она честно ответила:
— Последний раз мне его измеряли в роддоме. Так что я не знаю, что ответить тебе на этот вопрос.
— Послушай, ты что, вообще никогда не обращаешься к врачам?
— Никогда, зачем? Я ведь абсолютно здорова.
Да что это за отношение к своему здоровью? Ничего, теперь мне придется позаботиться о нем вместо нее. Я что-нибудь придумаю, чтобы уговорить ее не сопротивляться. Но она еще больше озадачила меня:
— Когда я пришла становиться на учет в женскую консультацию, то уже была на том сроке, когда меня нельзя было осматривать. Ну, ты понимаешь... Так вот, в роддоме я произвела настоящий фурор. Про меня ходили легенды. Дело в том, что при поступлении мне в приемном покое сказали сесть на гинекологическое кресло. Я села и не знала, что мне дальше делать — я не понимала, что они хотят от меня, куда мне поставить ноги. Они сначала подумали, что я издеваюсь над ними. А когда поняли, что я не придуриваюсь, долго смеялись и говорили, что это первый случай в их практике — женщина в таком возрасте никогда не была на осмотре гинеколога.
— Подожди, но обязательные медосмотры в поликлиниках ты должна была проходить, чтобы получить необходимые для школы и университета справки.
— Конечно. Только наши медосмотры всегда проходили по одной схеме: заходишь в кабинет определенного специалиста, даешь ему медицинскую карту, он изучает ее и видит, что там нет никаких записей, которые могли бы его насторожить. Потом задавался один и тот же вопрос: «Жалоб нет?». Я отвечала, что нет. Вот и весь осмотр.
— Мирочка, а у зубного ты была когда-то?
— Один раз за компанию с подругой. Врач долго смотрел мне в рот, потом нахмурился и сказал: «Ничего не понимаю. У Вас даже камней нет, а эмаль нигде не повреждена и имеет неестественный белый цвет, при этом ни единой пломбы — это невероятно. Хорошо, женщина, что Вы исключение из правил, а то мне пришлось бы искать себе другую работу».
Она рассказала и весело рассмеялась. Я же про себя отметил, что это действительно странно для обычного человека, но не успел развить эту мысль, потому что вернулась мама и сказала, что все готово.
Я положил на полку простынь и легонько уложил мою девочку на живот.
— Солнышко, хочешь, я намажу тебя медом? Это очень полезно.
— Давай попробуем.
Я взял в руки банку и начал открывать ее:
— И еще одно, если ты вдруг почувствуешь дискомфорт, или тебе станет плохо с непривычки — не молчи, скажи мне об этом, и мы сразу выйдем отсюда. Люди по-разному переносят сухой жар.
Я присел рядом и нанес немного меда ей на спину. Стал потихоньку втирать его ей в кожу, руки двигались привычно, но когда они передвинулись ниже поясницы, я понял, что больше не смогу контролировать себя. Резко встал и объяснил:
— Извини, я не могу оставаться здесь. Вернусь за тобой через пятнадцать минут. Прошу тебя внимательно прислушиваться к своему состоянию, и в случае чего, не ждать моего возвращения.
Она улыбнулась и сказала:
— Иди уже, сексуальный маньяк.
Я вздохнул, и вышел. Сразу пошел в бассейн с ледяной водой. Только после погружения в воду я почувствовал, что возбуждение оставляет меня.
Мысленно еще раз прокрутил наш разговор с мамой. Я предполагал, что Мира ей понравится, но и подумать не мог, что она заметит вот так сразу исключительность своей невестки. Мне понятно ее беспокойство, но она не имеет представления о том, насколько глубокие чувства я испытываю к своей жене, она не знает, что меня не пугают все возможные трудности на пути нашей с ней совместной жизни.
Когда я открыл дверь сауны, Мира уже сидела. Я с удивлением отметил, что она очень хорошо и расслаблено себя чувствует. Но все-таки спросил:
— Как ты себя чувствуешь?
— Отлично, я вся, как кисель, такое ощущение, что в теле не осталось ни одной косточки.
— Пойдешь сначала в душ или сразу в большой бассейн?
— Первое. А что значит большой?
— Здесь их два. Один маленький — с ледяной водой, а второй большой — с нормальной.
Я включил душ. Моя девочка встала под мощный поток воды и стала крутиться в разные стороны, подставляя под него поочередно все части своего тела. Я не выдержал и проговорил:
— Любимая, у тебя необыкновенное тело. Ты не похожа на женщину, которая носила и рожала ребенка. Твоя грудь и живот, твои бедра — вся ты, как девочка-подросток.
Она молчит, я чувствую легкое недоверие и радость. Ей нравятся мои слова. Я решил продолжить:
— И еще твоя кожа... Я никогда не видел ничего подобного. Она напоминает кожу ребенка по своей текстуре. Она у тебя везде одинаково мягкая и гладкая, при этом очень упругая и не имеет никаких шероховатостей и огрубелостей. Когда я прикасаюсь к тебе, мне кажется, что под моими руками не женщина, а младенец. Опять же никаких следов родов — ни одной отметки, ни одной растяжки. Это - невероятно. А еще ее цвет. Он такой ровный и идеальный, как будто отсвечивает, и ты вся сияешь как драгоценный камень.
Она уже смущается под моим взглядом, а потом вдруг весело говорит:
— Это, наверное, из-за одной моей особенности.
— Какой же?
— Для начала скажу, что в подростковом возрасте жутко переживала из-за этого, прочитала массу литературы, но нигде не встретила нужной мне информации, и в результате смирилась с этим фактом. Но однажды в разговоре с Мариной я рассказала ей об этом. Моя подруга была так потрясена, что я сначала испугалась. Так вот, она сказала, что я - везунчик, каких свет не видывал, потому что могу экономить кучу денег на бритвенных станках и всяких новомодных депиляциях. И еще она сказала, что из-за этого у меня на голове такие нереально густые волосы.
— Я не совсем понимаю...
— У меня волосы растут только на голове и совсем немного на лобке. И все, больше нигде. Наверное, какой-то генетический сбой.
— Ничего себе... Интересно, твоя исключительность имеет границы?
— Перестань подшучивать, я серьезно.
— Я тоже серьезно, радость моя. Пойдем в бассейн?
Мы долго плавали, бесились, догоняли друг друга. Мира чувствовала себя, как рыба в воде. Она получала такое удовольствие от этого процесса, что я решил вернуться к теме о «хоромах»:
— Любимая, вот тебе и главное преимущество — бассейн. Никакие твои доводы теперь не смогут меня отговорить от приобретения дома.
Она легко подплыла ко мне, обняла за шею и поцеловала:
— Милый, но пусть это будет очень маленький домик, пожалуйста.
Я уже ничего не слышу, мне опять не хватает воздуха. Мы долго и страстно целуемся. Потом я подхватываю ее за талию и усаживаю на бортик, который в этом месте находится на уровне моей груди:
— Любимая, здесь или на кушетке?
— В спальне.
Я поглаживаю ей колени и серьезно говорю:
— До спальни далеко. Выбирай.
— Ну, пожалуйста, не надо.
Я чувствую, что она хочет меня, и не понимаю причину ее каприза. Мгновенно выпрыгиваю из бассейна и, подхватив ее на руки, несу на кушетку. Прошу ее лечь на живот и начинаю целовать ее спину, моя рука уже у нее между ног. Она опять просит меня остановиться. Мой голос дрожит от возбуждения, и я хрипло спрашиваю:
— Почему?
— Потому что здесь эхо. Я буду кричать, а здесь эхо.
Ее ответ привел меня в какое-то исступленное состояние. Я хохочу очень громко, и слышу, как эхо отражает многократно мой хохот.
— Ты неисправима, радость моя. Теперь я сделаю все, чтобы ты кричала очень-очень громко. Мне просто необходимо услышать, что сделает эхо, которого ты так боишься, с этими звуками.
Когда я помогал ей надеть халат, она не смотрела на меня. Я чувствовал ее стыд, но не считал себя виноватым. Меня даже умиляла эта ситуация.
— Солнышко, ну перестань дуться на меня. Ты ведешь себя как ребенок.
— Нет, это ты ведешь себя как ребенок. Меня могли услышать, нет, меня точно слышали. И как мне теперь прикажешь смотреть в глаза людям, находящимся в этом доме?
Она уже прячет голову у меня на груди. Я смеюсь и говорю:
— Прямо. Смотри им в глаза прямо.
— Тебе легко говорить, ведь это не ты кричал как резаный.
— Если тебе станет от этого легче, то я предлагаю тебе еще раз заняться со мной любовью прямо сейчас и обещаю, что буду очень громко при этом кричать.
— Нет, ты меня обманываешь, ты никогда не кричишь. И вот тебе мое предупреждение — если ты еще раз выкинешь что-то подобное в месте, где нас, точнее меня, смогут услышать или увидеть, я не буду заниматься с тобой любовью до... первой брачной ночи.
— Это очень страшное предупреждение, так что договорились. Мир?
— Мир.
Уже в спальне, когда она подошла к кровати и увидела на прикроватной тумбочке телефон, спросила:
— У тебя новый телефон?
— Нет, это у тебя он новый.
Она прочитала вслух надпись «Верту» и сразила меня наповал:
— В первый раз слышу, хотя нет, что-то знакомое, но я не могу вспомнить.
Если бы я не умел читать ее эмоции, я бы подумал, что она издевается надо мной.
С другой стороны, может это и к лучшему, что она не представляет себе его стоимость. Зная ее натуру, можно смело предположить, что она попытается сопротивляться моему подарку. И тут она подозрительно смотрит на меня и говорит:
— Наверное, стоит минимум тысячу долларов. И чем тебе не нравился мой старый телефон? Он работал прекрасно. Прекрати делать мне такие подарки. Это уже похоже на пытку дорогими игрушками.
Я не ошибся в своих предположениях и спросил ее:
— А что, в природе существует подобная пытка?
— Для меня — да. Я хочу, чтобы ты понял. Мне нужен только ты, мне от тебя ничего не нужно. Это понятно? Я люблю тебя и прекрасно понимаю, что ты хочешь хоть как-то побаловать меня, сделать мне приятное. Но ты не понимаешь, насколько для меня неважна по самой своей сути вся эта дорогая мишура. Мне не нужны ни твои деньги, ни твоя собственность, мне нужен только ты.
Я не знаю, что ей ответить и просто говорю:
— Иди ко мне, моя любимая, пора спать.