Взор-2

ВЗОР-2

ВЗОР
Великий Закон Общекосмического Развития

В тот день, после долгого перерыва, сходил я в церковь, поставил свечку, попросил  у Всевышнего прощения за все мои тяжкие и многочисленные грехи, купил в церковной лавочке крохотную иконку «Неупиваемая чаша», ту, что помогает нашему брату избавиться от необоримой страсти к зелью. Небольшая была иконка, с мезинец высотой, а ведь отвела меня от пьяной беды! – и пить, и курить бросил в три дня. И помаленьку, помаленьку стал входить в оставленную, заброшенную тему. И пришёл к нынешнему убеждению, что в книге должна быть изложена только суть открытого мною Закона, без отклонения в более подробную детализацию, в более глубинное разъ-яснение практически неохватной живительной деятельности ВЗОРа.

Можно было  браться  за  работу. Но как говорят:  можно-то можно, да только осторожно. Двухлетняя разруха в творческом хозяйстве почти разучила писать. Моя творческая энергетика и до этого-то была не великого масштаба, а тут вообще скукожилась из-за  духовного кризиса, совпавшего с нашим, обще-российским. Дальше набросков плана дело не пошло. К рукописи я себя тянул, точно к эшафоту – всё во мне сопротивлялось и трепыхало; с великими мучениями написал я за неделю несколько начальных фраз и те зачеркнул, так как совершенно никакими оказались.

Надо было обманывать как-то очередное упадническое состояние. Когда лет двадцать назад я дал  себе зарок не знать-ся с зельем и куревом и стал придерживаться его, – скопив-шуюся болезненную гнусь как ветром растащило небывало радостное настроение: словно в детстве, жгуче сияло солнце, маслянисто блестела листва, непрошенно и незнакомо-свежо рождались строчки стихов. На этот раз никакой радости я не почувствовал – ни стихи, ни проза не сочинялись. Да и то – тогда  мне было лет сорок, а теперь – под шестьдесят. Как не-заметно, беспомощно незаметно ускользнуло время! И что же там – впереди?

Я припомнил из «Фауста» как бы для меня написанное четверостишие:
...Кто танцует тут беспечно,
Кто веселью предаётся, –
Берегись! Ничто не вечно!
Час ударит, нить порвётся...

Так вот, до этого самого разрыва мне надобно успеть неве-роятно многое: побороть депрессию, изложить в основных штрихах объёмную теорию ВЗОРа, еще раз сверить с жизнью кое-какие ее недавно мною продуманные части и, самое главное, разобраться с тем состоянием Вселенной, сведения о котором крохотными, еле приметными искорками рассыпаны в религиозных, философских и научных учениях. Имеется в виду то самое Ничто, которое вбирает в себя будущее всё и, по неизбежности, является Разумом Вселенной1.

1 Тогда я ещё и предположить не мог, что вся Истина в неземном, Божественном учении, изложенном в Библии.

Непостижимое создание человек! Часами рассказывал я отцу о Разумной Энергии Творца, практически ничего о Ней не зная. Но ведь из этого Ничего происходит весь зримый мир, и как можно было начинать книгу о непрестанной эволюции Вселенной без хотя бы приблизительного знания этого Ничего, по сути, только и являющегося вечной сущностью?

Так было со мной уже не раз: только подходил к нераз-решимой проблеме, как в руки попадалась книга, которая словно ключом проблему эту открывала. Начал перечитывать одну из ранних работ Алексея Федоровича Лосева «Античный космос и современная наука», и меня, как с отцовской подсказкой в недавнем сне, осенила догадка: так ведь весь этот подроб-нейший анализ с первого взгляда бредовой какой-то «тетрактиды А» и есть рассмотрение позарез нужного мне состояния, в котором по диалетическим законам вызревают предпосылки будущего материального Космоса!2

2 Не мог я тогда представить, что ни по каким диалектическим законам Божественная сущность развиваться не может. Ошибся великий Лосев с великим Платоном.

Я принялся конспектировать лосевкий трактат, поражаясь гениальным уловкам философа: в годины разнузданного социалистического атеизма написать и опубликовать исследо-вание, недвусмысленно подтверждающее Божественное про-исхождение Вселенной, – это что-то в высшей степени необъяснимое, сверхъестественное! Диалектика Платона – Лосева, к величайшему моему удивлению, легко согласовывалась с триадным ВЗОРом, и, скорее всего, эта радость растворила во мне вязкий депрессионный сгусток. К тому же, появилась мысль – подтвердить положения диалектики примерами из ранее рассмотренных мною учений (а они, примеры, действительно, в учениях стали легко, непринужденно обнаруживаться, как будто создатели мировоззренческих концепций  знали диалектические тайны как бесспорные, школьные аксиомы и строили свои взгляды на мир в строгом соответствии с этими основополагающими знаниями.

Год прошёл в кропотливой, изнурительной работе. Но, видимо, только она одна и спасла меня от невозможного, удушающего, губительного путинского режима. Наглой сапой восторжествовавший на несчастной Руси, он, как это и следовало ожидать, стал неуклонным продолжением ельцинской перезревше-советской деспотии; причем,  продолжением, еще более ухудшающим российскую жизнь, еще более ее опошля-ющим и еще более удаляющим от Бога1.

1 Как выяснилось, этот диктат не удалял людей от Бога, а приблежал к Господу, вопреки всему. По закону: чем хуже, тем лучше.

После почти векового коммунистического  истязания христианских святынь народ наш только-только, робко и виновато, стал возвращаться в пустующую тишину случайно оставшихся храмов, болезненно пересиливая сомнения и вкоренившийся большевисткий атеизм, стал прикасаться зачерствевшею душой к святости потускневших Божественных икон, – как новая власть нанесла по только наметившемуся стремлению безжалостно-изуверский удар. Чтобы покрепче ухватиться за так легко подвернувшийся им-перский трон, чтобы побыстрее добраться до корыстных самодержавных целей, чтобы наперёд залить возможный будущий пожар недовольства и возмущения, путинский режим, уверовав в свою несокрушимую кэгэбэшную мощь, стал открыто опираться на те качества народного духа, от которых россияне отшатнулись было, потянувшись к забытому Христу.

Когда Виктора Астафьева, изумительно честного русского писателя, спрашивали на читательских встречах, как жить в наши беспощадно неприспособленные к жизни времена, он говорил с убеждением, болью и горьковатым укором: «Как жить? Как учил Христос. Всего хотя бы три-четыре его заповеди: не укради, не убий, не пожелай жены ближнего своего, трудись в поте лица своего... Чего ж вы не жили и не живете по этим вечным заповедям, граждане мои родные? Трудно жить правдою, да?  Большевики чуть поправили сии заповеди, переписали их на свой лад, поманили вас – блудом и дармовым хле-бом! Вы и ринулись стадом за ними, а теперь вот виноватых ищете...»

Так вот, – только «граждане родные» что-то начали понимать смутным сердцем своим, только потянулись к заповедям Христовым, – как путинские необольшевики  вновь «поманили» их новым «блудом» и новым «дармовым хлебом», ещё не забывшимися «коммунистическими прелестями».

Поманили местью, возможностью мстить всем и вся, нака-зывать чужими руками, для себя совершенно безвредно. Крем-лёвские неокоммуняки создали условия отомстить чеченцам за неудачи первой ельцинской войны, за их неистребимую гордость, за нежелание жить в составе жестокой красной России – бросили на Северный Кавказ всю мощь пусть и проржавелой насквозь, но всё-таки самой многочисленной в Европе армии.

Поманили преследованиями неугодных путинскому трону олигархов – открыли отдушину выхлестнуть набухшую  в народе месть на весь класс рыночников, неправых и правых, вороватых и удивительно по нашим временам честных, всех, кто предпринимательством своим причастился к разрушению уравните-льной советской «благодати». Каверзно гнобя, а нередко и физически убирая неподдающихся подкупу и устрашению журна-листов, – позволили плюнуть в лицо «писакам», дотошно пытающимся выявить в действиях сильных мира сего начавшую укрепляться безнравственную мораль, несогласующуюся с извечной русской правдой и якобы опротивевшую народу.

Поставив в безропотный солдафонский строй мэров, губер-наторов, депутатов и хозяев пока еще не разорившихся денежных компаний, – безмерно порадовали и люд наш российский: «Вот так-то! И этим ворюгам врезали по сопатке!» 

Участившимися военными учениями на земле и на море и критикой «расширяющегося на восток» НАТО, осуждением «агрессивной политики» США и запретом торговать в российских пределах «ножками Буша» – разрешили, как раньше вслух, выразить гнев свой неиссякаемый врагам нашим извечным, богатеям-капиталистам...

Поманили путинцы уже начавшей забываться «заботой партии и правительства о повышении благосостояния народа». Уже несколько раз, рублей по сто-двести, набавляли совсем занищавшим пенсионерам; процентов на двадцать повысили зарплаты кое-кому из наиболее приближенных к властным легионам бюджетникам; крепко пообещали обогатить генералов и офицеров дослужившей до ремков армии. Правда, пока обещали облагодетельствовать сих «граждан родных», цены на продукты и на товары, оплата всевозможных услуг выросли, вздурили чуть ли не вдвое, концы с концами у подавляющего большинства россиян разошлись еще дальше; но ведь, самое главное, после многолетнего рабского отвыкания от денег, всё-таки первые «заботливые шаги» президент сделал, почти везде зарплаты стали выдавать, пусть и с некоторым запозданием и некоторой недоплатой великих прежних долгов; а значит, всё-таки появилась надежда, что в недалёком будущем снова заживем, засуществуем, хотя бы как при Брежневе, как при «застойном» его безвременьи...

Поманили путинцы давно уже канувшей в Лету «стабили-зацией». Эта борьба, этот мордобой, эти заказные убийства, эти пиарно-безнравственные выборы, эта крикливая критика и ельцинской «семьи», и молодого самодержца, и депутатов, и обнаглевших олигархов!  Ведь все это давно уже осточертело. Включишь телевизор – и с готовностью поджидает тебя новый многошумный скандал. А сейчас то ли дело! – вязкая болотная тишина: по одному каналу – детектив, по другому – спорт, по третьему – «Как стать миллионером», по четвёртому – сплетни...  Сиди, отдыхай, дремли помаленьку...

И ещё об одном путинском «манке» помянуть надо недо-брым словом. Поманили рабскую нашу чернь ущемлённой было радостью выразить «отцу родному» (ведь молоденек ещё, а уж всем нам и отец!), выплеснуть ему от всего сердца неудержимую и восторженную любовь  свою, недовыплеснутую за так быстро промелькнувшие советские годы. Ведь, если по правде, раньше-то по-настоящему и боготворить некого было – то пьяница, то развалина, то невежда, а теперь: и молод, и непьющ, и говорит без бумажки, и с высоких гор на лыжах скатывается, ни разу не споткнувшись...

И никому дела не было до того, что путинское заманивание, приманивание народа осуществлялось, как и жизнь сама народная, в кричащем несогласии с Христовыми заповедями, к которым потянулся было российский люд, да которые кэгэбэшной «хитростью» от душ их непрозревших с легкостью отдалили. Скажите, напоминает ли хоть чуточку святой завет «Не убий» – наглое и безжалостное развязывание чеченской войны, вся глубинная суть которой, без ветвящихся от нее побочных интересов, сводится к укреплению сначала ельцинской, а сейчас и путинской власти, к насильственному удерживанию маленького народа в составе по-прежнему имперской России, одно имя которой вызывает у большинства чеченцев (и не только, понятно, у них) неистребимую ненависть, какая бывает к чужеземцам-поработителям.

Или осенено ли хоть немного священной заповедью «Не укради» самодурно-диктаторское изгнание олигархов Гусинского и Березовского большей частью за то, что они откровенно отказались делиться с ненасытной президентской элитой личной коммерческой прибылью, то бишь не согласились с тем, что Кремль понавадился регулярно их обкрадывать, а вернее – обграбастывать? Я уж не говорю, что эти бедные миллионеры и сами народ наш обграбастывали почём зря...

Или, скажем, есть ли хоть намёк на чистую заповедь «Не сотвори себе кумира» в том  молчаливом довольстве, с которым путинцы (да и сам Путин) восприняли массовое возрож-дение культа вёрткого функционера, только успевшего сесть в президентское кресло?..

Может, я тут несколько и сгустил краски: мол, никому до лихо свершившегося не было никакого дела. Смелые и умные протестующие голоса поначалу раздавались, звучали, негодовали, но были они подобны гласу вопиющего в пустыне; за год-два в разворачивающейся и крепнущей полицейщине, в воз-вращающемся страхе, в трясине болезненного равнодушия заглохли и они, немногие честные голоса, и зловонной тиной затянуло всё вокруг... И в этой невыносимой грязищи нечем, совершенно нечем стало дышать...1

1 Моё яростное неприятие нагрянувшего на Россию режима лишь потом постепенно будет заменяться православным пониманием, что всякая власть от Бога: хорошая – в радость, плохая – в постижение грехов своих и чужих.

(Продолжение следует).