1984 год, Рождество. Франция, Париж.
Дом Намгун Та-о, 14:20
Елка, глинтвейн, подарки, редкий снежок за окном и ожидание гостей. Для Та-о это было самое теплое Рождество, а впереди был еще и Новый год, обещающий не менее счастливую атмосферу. Но все же что-то заставляло то и дело замирать в ожидании плохого. Может, слишком много радости вредно?
-Я видела, что ты жульничал. Не понимаю, как, но видела. - Та-о отложила кости и устало прикрыла глаза. Ее супруг знал толк в развлечениях и осквернял праздник азартными играми. Религиозные чувства Та-о, синтоистки, затронуты не были, а Лютер, похоже, и вовсе был безбожником. Нет, пугало девушку то, что ее обыгрывали, выбрасывая исключительно шестерки, уже больше десятка раз. - Как ты это сделал?
Клодель только посмеивался, снова загремев стаканчиком. Уж он-то знал, что везение и ловкость рук здесь не при чем.
Конечно, выпали шестерки.
-Попробуй еще раз, - вдруг улыбнулся он, протянув стаканчик жене. Та неохотно встряхнула и так же неохотно опустила его на стол. - Подними, ну? - Не дождавшись реакции, он осторожно взял маленькие ладошки девушки в свои и наклонился ближе. - Подними, Та-о, и я отдам тебе что-нибудь из проигранного.
Взгляд на скомканную одежду - передавала ее Та-о, аккуратно сложив, но Лютер загребал все своими лапами и бросал в общую кучу - решил проблему выбора. Девушке надоело проигрывать, но раз все равно отдавать больше нечего...
Она с удивлением посмотрела на кости. Шестерки и единица.
-Вот так дела... - почесал Лютер макушку с видом киношного разбойника, у которого увели лошадь. - Тебе везет больше моего. Все твое, все! Ты меня... - он упал на ковер, раскинув руки, - победила! Жестокая, жестокая женщина! Чего тебе надобно?
Та-о, помедлив, все же фыркнула, сев рядом.
-Я могу попросить все, что угодно?
-Конечно.
-Лютер... - Девушка прикусила нижнюю губу и нерешительно улыбнулась. - Лютер, я... подумываю о...
Не дослушав, парень притянул ее ближе, в очередной раз подумав, что большая грудь - это, конечно, важно, но некоторым хорошо и так. Та-о рассмеялась, вытаскивая заколку и позволяя волосам волнами лечь на плечи и укрыть спину.
-Лютер, я очень хочу ребенка...
Глаза Клоделя, только что блаженно сощуренные, распахнулись до размеров блюдечек. Красивых таких, лазурно-фиолетовых.
-Представь, как утром нас будит топот маленьких ножек...
-В пять утра!
-Как кроха забирается в нашу постель, и мы ее обнимаем, целуем в крошечный носик...
-Хотя минуту назад занимались сексом!
-Как учим говорить... - Та-о, опомнившись, посмотрела на мужа и приложила пальец к его губам. - Нет, этим я займусь сама. У тебя через слово грязь. Наш малыш не должен знать таких слов.
-А когда ты его научишь говорить, он нас задолбает дебильными вопросами, - не подумав, фыркнул Клодель. - Забудь ты про ребенка, давай лучше займемся сексом!
Он так и не понял, почему она ушла, впервые назвав его полным, редкостным идиотом.
18:48.
Рука дрожала, и вместо четкой красивой линии выходили зигзаги. Тонко всхлипнув, Та-о отложила карандаш для губ и взглянула в зеркало. И окончательно расстроилась, принимаясь стирать неудачный макияж.
Не стоило на него кричать, это определенно. Лютер не любит ссор. Но сказать при гостях "Эти мексиканские профессора - просто кучка черномазых засранцев, которым плевать на тебя - им важны только твои сиськи" - это перебор. Тем более, мексиканцы его прекрасно поняли...
Как стыдно... Ну за что, за что ей так?! Почему если муж, то бесчувственный, озабоченный чурбан?
В дверь позвонили. Ровно семь, тетушка Мей всегда приходит вовремя.
-Девочка моя, - мурлыкала китаянка с шикарными, до самого пола волосами алого цвета, заплетенными в косы, и в красном же деловом костюме, расположившись в кресле перед камином, - ты нехорошо выглядишь. Болеешь? Я привезла тебе мед и сбор трав для улучшения пищеварения. Ты ведь продолжаешь есть те ужасные бутерброды с засохшим хлебом?
-Тетушка Лифен-Мей, не стоит так... - прошептала Та-о, краснея, как помидор. Фарфоровые чашки наполнил горячий зеленый чай, в прозрачном заварнике "расцветал" лотос. - Я просто не выспалась. Совсем немного, тетушка, совсем немного.
-Это из-за мужа, не так ли? - проницательно посмотрела на нее Мей, поправляя правую косу и холодновато щурясь. - Не приходит ли тебе в голову развестись?
Та-о резко вскинула голову. Взгляд желтовато-карих глаз тетушки Мей не был добродушным или полным терпения, как обычно. Похоже, супруга племянницы она, в лучшм случае, недолюбливала.
-Он для тебя не пара, - подтвердила она худшие опасения Та-о. - Я навела о нем справки. Тебе было известно, что он работает проституткой? Ох, не делай такие глаза, милая, - предостерегающе подняла ладонь тетушка, прежде чем взять печенье. - Посмотри на его морду. Он же ничего не умеет делать, кроме как вертеть толстой задницей.
-У него она не толстая, - сдавленно произнесла девушка, глядя в чашку с чаем. - И это все глупости, тетя. Мужчины не могут быть проститутками. Кому они нужны?
-Неудачницам, которым не обломилось с нормальным мужиком, - жестко отрубила Мей. - А так же гомосексуалистам. Ну вот ты снова на меня так смотришь.Я не боюсь праведного гнева такой малютки. Не веришь - пройдись по борделям и спроси Сочную Попку Клоделя.
Жар залил лицо Та-о. Она молчала. Не желала верить, но знала, что Мей никогда не станет врать про то, что легко узнать. А та продолжала с безжалостностью отравителя.
-Твой муженек - частый гость в казино. Только вот... только вот странно, что его там давно не видели.
-Он не так плох, тетушка Мей!
-Может, - продолжала она, точно не расслышав, - дело в том, что у него и так море долгов? Или что дочь месье Тольена родила три месяца назад голубоглазого малыша от неизвестно кого?
-Голубоглазых много, - прошептала девушка, уже догадываясь, что у ребенка глаза с примечательными крапинками сиреневого цвета. Но признаваться в таком? - И даже если это его малыш, то он был зачат еще до нашего знакомства!
-Он вор.
-Он честный...
-Он наркоман.
-Пара затяжек травки - еще не признак наркомании, - выдавила Та-о, припомнив свою свадьбу. Лифен-Мей скептически фыркнула, даже не скрывая этого.
-Алкоголик.
-Но...
-Бабник, транжина, должник, распутник, алкаш, слабохарактерный, ущербный альфонс! Он обдерет тебя, как липку, и бросит в подворотне или продаст в бордель.
-Тетя!
Та-о вскочила, сжимая в кулаках края теплой вязаной шали. Щеки горели.
-Это мой дом, тетушка Лифен-Мей, - продолжила она голосом, клокочущим гневом. - Мой и моего мужа. Здесь вам рады всегда, но это не значит, что вам позволено оскорблять кого-то из здесь живущих. Я рада, что вы зашли, тетя, но сейчас мне нужно заняться коллекцией.
Мей сидела в кресле еще почти час, не находя сил уйти. Она понимала, что ничем хорошим разговор не кончится, и была к этому готова, но бросить так просто глупую, несмышленую девчонку? Пусть Та-о почти тридцать, но она - совсем тепличная, никогда не гулявшая до ночи и не делавшая ничего безрассудного.
Первый опыт оказался отвратительным - она стала женой полного ничтожества.
23:12.
Дыхание согревало плечо Лютера Клоделя, расположившегося на огромной постели, и подталкивало ко сну. Но сон не шел. Лютер знал, что подслушивать нехорошо, и поплатился за это спокойствием.
Что будет, если Та-о послушается тетку? Улица, постоянный голод и возможность поймать нож под ребра? Или венерические заболевания? Или тюрьма? Или уличная банда решит повеселиться и пересчитает все косточки.
Он поправил одеяло, окутывая жену и прижимая ее ближе.
-Ты моя радость, - шептал он, зарывшись носом в волосы на макушке Та-о, - моя красивая, надежная защита от всех бед.