Электричка плавно вписалась в поворот, свет прожектора, стараясь прорезаться сквозь густой утренний туман, выхватил очертания платформы с навесом и силуэты людей. Один из них показался знакомым. Да, это был он – пожилой человек, который вот уже два месяца как стал ее постоянным пассажиром. Сегодня о чем-то раздумывая, он обреченно стоял у самого края платформы.
Электричке захотелось подбодрить его, гуднуть озорно, громко, радушно, но в самый последний момент она сдержалась, не решаясь разрушить таинство тишины, словно в кокон укутанного в туман, раннего утра. Даже солнце не спешило вмешиваться в это туманное сумеречное волшебство.
Как старому знакомцу она распахнула двери, и он рассеянно прошел в вагон, с той же задумчивой обреченностью опустился на свободное место и хмурым остановившимся взглядом уставился в оконное стекло.
Вот уже два месяца он был безработный. Именно так он думал о себе - «безработный», слово «пенсионер», как чужеродное, ни за что не хотело приживаться в его сознании. Хотя исполнилось ему шестьдесят, и он по праву мог считать, что находится на заслуженном отдыхе. Но душа взбунтовалась, отчаянно мучительно сопротивляясь старости и насильственному безделью. Он всей душой был еще там, в привычной, бурной, активной жизни завода - его завода.
Там у проходной завода, на стенде «Почетные работники Адмиралтейского объединения» с советских времен и по сей день, время от времени обновляемая, висела его фотография. И вчера, он вновь встретился глазами с собой прежним, таким значимым, нужным и уважаемым. Однако незнакомый охранник с высоты своего роста посмотрел на него как на ничтожество и не захотел даже разговаривать. Хотелось провалиться сквозь землю, но наступило сегодня и он, наперекор всему, назло этому бугаю охраннику, снова едет на свой завод, туда, где прошла его жизнь.
Он был кораблестроителем - хорошим кораблестроителем. Не один корабль спустил на воду…, не один, и помнил каждый, как своего ребенка, по имени.
Он вырос на этом заводе от «желторотика», как по-доброму называли его – вчерашнего школьника бывалые рабочие, до главного инженера. Так получилось, что, завалив экзамены в Корабелку, он начал осваивать профессию с самых азов, руками. И руки помнили и сейчас, он это знал точно, помнили все до мелочей. Отслужив армию, снова вернулся в свой цех и поступил в институт на вечернее отделение.
Когда же появилась в его жизни Таня? Танечка – перепелочка ясноглазая. Теплом разлилось в груди, защемило в сердце. А ведь как раз тогда он праздновал защиту диплома в ресторане, обмывали с приятелями поплавок – значок-ромбик, свидетельствующий о наличии высшего образования. Как глянул он только раз на нее – официанточку, словно тростинку, согнувшуюся под тяжестью подноса, так и полыхнуло все внутри, так и прирос к ней всеми своими клеточками. Был грех, соблазнил он ее, увел, можно сказать, из-под венца, а уж как ласкал и любил, налюбиться не мог. Воспоминания тихой грустью поднялись в душе.
Квартиру им дали от завода. Дети родились один за другим. Дети…. И когда выросли? Не заметил, не понял, не почувствовал. Как чужие…. Горечь подкатилась к горлу, сжалась комком.
Завод заменил ему детей, поглощая всего без остатка, карьера кружила голову, планы, соревнования, заказы, проекты, командировки. Приходилось и по четырнадцать – пятнадцать часов работать, жертвовать и выходными, и отпусками. Пеленки, постирушки, бессонные ночи, - все досталось Тане, она подняла, вырастила детей и… ушла.
В последние годы ему выделили машину с личным шофером, а сколько лет вот так, чуть свет бегом на электричку и на завод.
Мужчина невидящим взглядом смотрел в окно на проплывающие мимо перелески, придорожные кусты, пригорки. Утро все более прояснялось, за туманом умыто румянилась заря.
Виноват! Ах, как виноват везде! Он почти физически почувствовал эту вину - тяжесть легла на плечи, пригнула вниз. Зина профорг - вот оторва! Уложила таки в койку! «Страшней атомной войны», - говорили про неё за глаза, а ведь ни одного красивого мужика не пропустила. Нахальная, бедовая, она просто проходу ему не давала. Чем подпоила на вечеринке Восьмого марта, как они оказались в его кабинете закрытыми на ключ изнутри, он и сейчас понять не мог. Только выделывала она такие фортеля, что он неделю ходил после этого как побитый и глаз не смел поднять на людей, а ее так и вовсе избегал. Да только не успокоилась, шалава, а подстроила им совместные путевки в дом отдыха на южное побережье.
Знала ли Танюшка, догадывалась ли, прощала? Как теперь узнаешь, не успела сказать или не захотела, только тихо угасла от неизлечимой болезни.
Главный инженер завода – величина, шишка. Всем позарез необходим, а более всего любимому делу, заводу.
Даже в трудные перестроечные времена завод, потеряв несколько цехов, умудрялся получать государственные заказы и работать. В то время, когда разваливалась вся страна, корабли продолжали спускать на воду.
Мужчина все смотрел куда-то внутрь себя. Обрушилось для него все внезапно в один день. Завод, приносящий прибыль, стал нужен кому-то влиятельному, и его – заслуженного кораблестроителя, как старую, рваную калошу попросили просто на улицу. «Будет хуже», - пригрозили. Чтобы не возникал, выплатили за два месяца вперед и уволили по соглашению сторон.
«Чем помешал?» - недоумевал он, сразу потеряв смысл жизни, ведь готов был и на меньшие деньги, и на любую низкую должность. Да простым станочником готов был работать. Руки просили работы. Но рабочим его не взяли - стар, а на руководящие должности нет вакансий. В стране безработица, будь она не ладна, молодым не хватает мест.
Ему сильно захотелось напиться. Напиться до чертиков, до поросячьего визга, до полного отупения, так, чтобы совсем перестать думать, вспоминать, соображать.
- Следующая остановка Пискаревка, - огласил бесстрастным голосом динамик.
«Через две выходить», - машинально промелькнуло в голове.
- Маааа, хочу здесь, к окошку, - детский голосок непрошено вторгся в мрачные мысли. Напротив него плюхнулся на скамейку мальчуган лет семи – восьми.
- Тебя как зовут? – спросил неожиданно для себя.
- Колька, - просто отозвался мальчик, - а это моя мама, ее зовут Лида, и мы едем с дачи от бабушки, потому что мне в школу через два дня.
«Словоохотливый ребенок», - подумал с безразличием.
И вдруг,- «Колька!» - пронзило насквозь, - «внук!».
Он вспомнил, как восьмилетний внук еще месяц назад просил помочь собрать модель корабля, а он все обещал, обещал, да так и не выполнил обещание.
Дети словно чужие. Упустил. Теперь внук….
«Да, что же это я!» - Он вышел в тамбур, нервно закурил, потом резко затушил сигарету и, не смотря на ранний час, позвонил дочери.
- Паап? – услышал он заспанный голос, и потом встревожено, - что случилось?
- Я тут Кольке обещал, - замялся он, не зная, как объяснить.
- Па, напомнил! Кольке надо бы сегодня медосмотр перед школой пройти, а у нас с мужем мероприятие на работе, ты не сходишь с ним?
- Я? Да, да, конечно, сейчас. Еду!
«Колька! И на медосмотр сходим, и корабль соберем!» Он вернулся в вагон, сел на свое место, посмотрел вокруг, поискал глазами мальчика, но увидел только взрослых пассажиров, и никто не обращал на него внимания.
Электричка распахнула двери, из которых решительно вышел совсем еще не старый мужчина и бодрым уверенным шагом направился к другой платформе.