Миссис Хадсон готовила отвратительно, но голод – не тётка, и этот обед мне пришлось через силу съесть, превозмогая позывы проделать нечто противоположное. Поглощённая пища оставила после себя мерзкое послевкусие, и я вознамерился его хоть чуть-чуть перебить его, выкурив дешёвую сигару, приобретённую утром в магазине Бредли на Оксфорд-стрит специально для этой цели. К сожалению, дорогие сигары, как и вкусные обеды, отныне мне не по карману.
Обычно я не азартен, но неделю назад Холмс сумел уговорить меня сначала сыграть в секу по маленькой, а потом и удвоить ставку… Остальное было делом техники, а техникой мой друг владеет отменно. Вдобавок у меня зародилось подозрение, что карты были краплёными, но выдвинуть такое обвинение британскому джентльмену, коим Холмс, несомненно, являлся, было просто немыслимо.
По своей наивности я предполагал, что выкурю эту сигару в тишине и покое гостиной дома 221-Б на Бейкер-стрит, ведь Холмс, имея достаточно денег, теперь питался в ресторанах, игнорируя мерзкую стряпню нашей хозяйки. Однако моим надеждам не суждено было сбыться. Я даже не успел зажечь спичку, а сытый и довольный Холмс уже стоял на пороге.
- Ватсон, вы не будете против, если я составлю вам компанию? – вежливо поинтересовался мой друг.
Внутри меня всё орало «Да убирайся ты ко всем чертям!», но правила английской вежливости выбора мне не оставляли.
- Разумеется, мой дорогой друг, присоединяйтесь, буду только рад! – радушно ответствовал я, тщательно скрывая свои истинные чувства.
Холмс плюхнулся в кресло, достал свою трубку, набил её табаком и разжёг. Дым, вонючий до степени крайней невыносимости, густо заполнил гостиную.
- Я намереваюсь бросить курить, - сообщил Холмс. – Поэтому купил самый вонючий табак и отучаю себя получать удовольствие от курения. Дорогой Ватсон, вы же не возражаете?
- Что вы, Холмс, вы в своём праве.
- Понимаете, Ватсон, я подумал, что курить и колоться – это плохое сочетание. Или от табака, или от кокаина нужно отказаться. И вот я решение принял. Кокаин мне дороже. Он и вообще дороже, но теперь финансовых проблем у меня нет, и всё благодаря вам! Кстати, не хотите в секу, по маленькой?
- Я бы рад, Холмс, но больше не имею лишних денег.
- Да, действительно, как же я мог забыть? Мой мозг заплесневел от бездействия, нужно срочно его простимулировать!
Мой друг с ловкостью фокусника извлёк откуда-то шприц и немедленно сделал себе укол.
- Во как я точно в вену попал! – похвастался он. – Я вообще очень меткий.
Чтобы доказать это утверждение, Холмс извлёк пистолет и начал увлечённо выстреливать на стене очередную фразу в адрес нашей доброй квартирной хозяйки.
- Холмс, вы напрасно тратите патроны, - отметил я. – Миссис Хадсон всё равно таких слов не знает, она приличная женщина.
- Ладно, тогда не буду, - мой друг отложил пистолет в сторону, и наконец наступила долгожданная тишина. – Кстати, Ватсон, почему не орёт кот нашей славной хозяйки? Он что, сегодня не хочет кошечку?
- Не хочет, - уверенно подтвердил я. – И больше никогда не захочет. Мне осточертели его дикие вопли, а ведь военный хирург, как-никак…
- Вот оно что! А я всё не мог понять, почему он стал постоянно гадить в ваши ботинки. Это месть, оказывается! Да, не повезло бедняге. Ватсон, как я его понимаю! Я ведь тоже сейчас чувствую себя кастрированным! Ведь в Лондоне неимоверно скучно! После того, как нас покинул проффесор Мориарти…
- Как вы его назвали?
- Проффесор. Он так пишет о себе в анкетах. Это был гений лондонского преступного мира. Сколько головных уборов сорвал он с прохожих лондонцев и гостей столицы, понаехали тут, понимаешь, лимита и гастарбайтеры!
- Неужели он пишет с ошибками? Не может быть! Он же написал гениальную работу о биноме Ньютона. Как это сочетается?
- Подумаешь, бином Ньютона, как говорил Коровьев.
- Не говорил, Холмс. Скажет. Вы употребили неправильное глагольное время.
- Точно! Опять всё забыл! Ладно, это неважно. Главное, что Мориарти уже с нами нет. Тот водопад стал его последним убежищем в Европе. Как он там назывался? Помню, там плавал весь мусор рейха. Точно! Рейхенмусоргский водопад! Нет, не так. Рейхенлистовский! Точно помню, листья там тоже плавали.
- Рейхенбахский, - подсказал я.
- Вряд ли, - усомнился Холмс. – Впрочем, неважно. Главное, что его нет с нами.
- Вы жалеете, что он утонул?
- Ватсон, он не утонул! Оно не тонет!
- Кто не тонет?
- Оно! Мориарти! Проффесор выплыл, и течением его унесло в Индию. Он давно мечтал помыть сапоги в Индийском океане, вот и моет. За небольшую плату, ведь это бедная страна. Они не могут платить много, а этот бедняга не может заработать на билет до Европы, где в банках у него лежат миллионы.
- А почему он зарабатывает мытьём сапог?
- Потому что он умеет только воровать головные уборы, а в Индии дорогих шапок не носят, климат не тот. Он попробовал политикой заняться, и его выбрали не то в Верховную Раджу, не то Верховным Раджой, но это ему не помогло, ведь климат не изменился, и норковых шапок всё равно никто не носит, вот он и вынужден мыть сапоги. Ватсон, вам не кажется, что мы потратили на обсуждение Мориарти слишком много времени? Давайте я лучше сыграю вам на скрипке.
Не дожидаясь моего согласия, Холмс схватил скрипку и начал смычком извлекать из неё омерзительную какофонию.
- Холмс, это Гайдн? – поинтересовался я.
- Нет! Это «Муси-пуси»! Я уверен, что когда-нибудь, где-нибудь это станет хитом!
К моему огромному облегчению, раздался стук в дверь, и миссис Хадсон ввела в комнату Картрайта.
- Вам заказное письмо, мистер Холмс, - сообщил он. – Гоните чаевые, шиллинг, не меньше.
- Картрайт, вы вскрывали письмо? – поинтересовался Холмс, взяв у мальчишки конверт.
- Нет, конечно, вот вам истинный крест, если вру, пусть Господь меня накажет! – Картрайт истово перекрестился раза четыре, не меньше.
- Если не скажете мне, что там написано, шиллинга не получите.
- Там написано «Держитесь подальше от торфяных болот», - перестав креститься, отбарабанил мальчишка. – Только не написано, а наклеено. Слова вырезаны из вчерашнего «Таймса».
- Браво, Картрайт! Вы опознали боргес на шпонах?
- Чё?
- Шрифт такой.
- Не. Она при мне вырезала маникюрными ножничками и клеила.
- Зачем?
- Она неграмотная, писать не умеет. Пуэрториканка, что с неё взять?
- Нет, Картрайт, это не пуэрториканка, это костариканка! Это сама Берил Гарсиа! Ватсон, несите сюда скорее карты Девоншира!
- Какие карты? – не расслышал я.
- Любые! В секу сыграем.
- Я бы рад, Холмс, но у меня денег нет.
- Точно. Забыл. Ничего, Ватсон, мы срочно едем в Баскервиль-холл! Это письмо не может означать ничего другого. Одевайте ботинки, и едем. Картрайт, позовите нам кеб!
- Холмс, в мои ботинки нагадил кот.
- Ватсон, мы спешим! У вас всё равно нет денег купить новые, так что обувайте эти.
Мы уселись в кеб, и только тут я заметил, что моя сигара давно погасла. Эх, чего ещё ожидать от такой дешёвой марки?
- Паддингтонский вокзал, мистер Хоуп, - бросил Холмс кебмену.
- Моя фамилия не Хоуп, - сообщил кебмен.
- А за лишний шиллинг?
- Согласен быть Джефферсоном Хоупом, - новоявленный мистер Хоуп расплылся в широкой улыбке, обнажив щербатый рот.
- А мой шиллинг? – напомнил Картрайт.
- Может, тебе ещё и ключ от квартиры, где деньги лежат? – поинтересовался у него Холмс, и под аккомпанемент этих гениальных слов мы отправились в очередное совместное путешествие.
***
В кассе, как обычно, билетов не было, а платить тройную цену спекулянтам Холмс не хотел.
- Куда смотрит полиция? – возмущался он. – Скотланд-Ярд совсем уже ничего полезного не делает? Вот смотрите, Ватсон, в фильме «Ирония судьбы» доктор Лукашин спокойно покупает в кассе билет на советский самолёт, а мы с вами не можем купить на английский поезд! Где правдоподобие, где реализм, я вас спрашиваю?
- Не знаю, - признался я.
Если честно, я вообще не понимал, о чём он говорит.
- А это элементарно, Ватсон! – заявил великий сыщик. – Реализм-то не простой, а социалистический!
- Шерлок, ты уже докатился до социализма? – неожиданно поинтересовался какой-то прохожий. – Как тебе не стыдно? А я ведь предупреждал, что кокаин до добра не доведёт! Сядешь на иглу, оглянуться не успеешь, а вокруг уже полный социализм! В смысле, развитой.
- Какой же ты зануда! – отреагировал мой друг. – Ватсон, познакомьтесь. Это мой брат Майкрософт Холмс.
- Очень приятно, - вежливо произнёс я.
- Мне тоже. А я вот давно пытаюсь понять, вы Ватсон или Уотсон?
- Это зависит исключительно от переводчика на русский язык.
- Жаль, что я не понимаю по-русски, - сокрушённо покачал головой Майкрософт. – Приходится полагаться на переводчиков. Кстати, мы с вами на «ты» или на «вы»?
- И это тоже от переводчиков зависит. В английском – без разницы.
- Понятно. Шерлок, ты, стало быть, снова погряз в болотах?
- Похоже на то, Майкрософт. А что ты делаешь на вокзале?
- Пришёл тебя проводить в Девоншир.
- А откуда вы узнали, что мы именно сейчас едем туда? – поинтересовался я.
- Это элементарно, Ватсон! – объяснил Холмс.
- Ну, объясните мне, пожалуйста.
- Слова «это элементарно» содержат в себе исчерпывающее объяснение. Так что не нудите. Думайте лучше, как нам взять билеты и не переплатить.
- Ни на что ты без меня не способен, Шерлок! – с горечью отметил брат моего друга. – Вот, смотри, что нужно делать в таких случаях! Эй, босяки, нужен билет до маленькой захолустной станции возле Гримпенской трясины!
К нам подбежал неимоверно грязный босяк и проинформировал:
- Тройная цена. В курсе?
- Вон самолёт полетел, - показал пальцем в небо Майкрософт. – То есть, этот, аэроплан.
Босяк посмотрел в небо, но в традиционном лондонском смоге ничего не разглядел.
- Дядя, ты гонишь! – сообщил он. – Братья Райт ещё даже не начали изобретать аэропланы!
- Ну, тогда пошёл вон! – добродушно попросил Холмс-старший.
Когда босяк лишил их своего общества, Майкрософт извлёк из рукава пачку железнодорожных билетов.
- Ловкость рук, - похвастался он. – Выбирайте себе места по вкусу. А остальные я продам тем же босякам за полноминала. Или сдам в кассу. Копеечка к копеечке, а там, глядишь, и рубль.
- Во-первых, братец, советский рубль – неконвертируемая валюта. Во-вторых, у нас в доброй старой Англии, не копейка, а пенни.
- И кто из нас зануда? Ладно, пенис, так пенис. Тоже твёрдая валюта. Иногда, по крайней мере.
Когда поезд тронулся, я выглянул из окна и увидел вдали высокую, худощавую фигуру Майкрософта Холмса, который неподвижно стоял на платформе и смотрел вслед удаляющемуся поезду. Моё сердце пронзило нехорошее предчувствие, и я слегка загрустил.
***
Холмс вновь закурил трубку со своим вонючим табаком, а может, с сушёным навозом, откуда мне знать? Может, даже не с сушёным, а со свежим, запах дыма вполне позволял сделать и такое предположение. Я же пытался раскурить свою потухшую ещё в Лондоне сигару, но в этом занятии не преуспел.
- Ватсон, что вы сидите молча, как сыч? – поинтересовался мой друг. – Скучно же! Расскажите мне что-нибудь интересное. Вы же воевали в Афганистане, вернулись оттуда состоятельным человеком. Потом, правда, почти все деньги проиграли в карты.
- Именно так, Холмс. Вам и проиграл.
- Это я помню. Но расскажите мне, откуда у вас тогда взялись деньги? Ведь в Афганистане грабить совсем некого, нищая страна.
- Это было так. В Кандагаре наш мотострелковый полк остался без презервативов, интендантская служба не то что-то напутала, не то попросту украла…
- Какой мотострелковый полк, Ватсон? Мотострелки появятся только в двадцатом веке, и то не в начале!
- Ах, оставьте, Холмс! Суть вопроса тут не в мотострелках, а в презервативах, точнее, в их отсутствии. Так вот, Талибан запретил местным женщинам проявлять благосклонность к оккупантам без презервативов.
- Разве Талибан уже тогда был?
- Талибан был всегда. Как мафия, которая бессмертна. А с Талибаном спорить бесполезно. Они не дискутируют, они головы отрезают.
- Наверно, Ватсон, они СПИДа боятся.
- Какой СПИД, Холмс? Его откроют почти через сто лет! Сейчас и слова-то такого ещё не придумали! И вы меня мотострелками попрекаете?
- Хорошо, продолжайте, Ватсон.
- Только одна девушка не боялась Талибан. Её звали Аэлита, и она одна проявляла благосклонность ко всему нашему полку. И тут у нас внезапно началась эпидемия.
- Малярии?
- Нет, Холмс, не малярии, а гонореи. От слова «гонор», что означает «почёт». А я, как военврач, этих мотострелков лечил. А они отлично понимали, что лечиться даром означает даром лечиться. Кстати, мне пришлось выполнить завет великого Гиппократа «Врач, исцелись сам!». Я ведь тоже пострадал от этой эпидемии. Мне, правда, лечение обошлось дешевле, чем остальным – я сделал себе скидку в 20 %.
- Аэлита… странное имя для афганки.
- Она была не афганкой. Говорила, что откуда-то с севера.
- Русская?
- Нет, русские, они белые, а она…
- Чёрная?
- Нет, зелёная.
- В смысле, молодая?
- Нет. Именно зелёная.
- Погодите, Ватсон, что-то я припоминаю. Инженер Гарин, инженер Лось, Аэлита… Она марсианка, верно?
- Нет, Холмс, она не с Марса. Она с Альфы Кретина. У неё поломался звездолёт, ей требовалась мужская помощь для ремонта, ну, а расплачивалась она сами понимаете как. Её звезда очень далеко, но за счёт релятивистского сокращения времени…
- Ватсон, я не знаю и знать не хочу, вращается ли Солнце вокруг Земли или наоборот, а вы мне впариваете теорию относительности, которую Эйнштейн разработает через много лет! Да и то её признают не сразу, а лохи-гуманитарии будут её оспаривать и в 21-м веке.
- Ну, короче, она улетела к себе. Но обещала вернуться.
- Все они обещают вернуться. И Карлсон, и Иисус… А реально вернётся только Терминатор. А вы уверены, что это был звездолёт?
- Это выглядело, как повозка без лошадей. Что это ещё могло бы быть?
- Логично. Но вы это точно видели?
- Как вам сказать, Холмс… Я перед этим выкурил несколько трубочек опиума, так что ручаться не могу.
- Ватсон, наркомания вас до добра не доведёт! Вы эту историю излагаете мне всякий раз, как мы куда-то едем. Вот скажите, почему всякий раз она звучит иначе? Причём отнюдь не в мелочах!
- Человеческая память причудлива. Иногда помнится так, иногда – этак.
- Но никаких звездолётов раньше не было!
- Понимаете, Холмс, эта история пишется на конкурс фантастического ретродетектива, так что у нашего автора просто не было другого выхода. Точнее, на внеконкурс, но это ничего не меняет.
- А, это меняет дело. Ну, Ватсон, рассказывайте о том, как космические корабли бороздят просторы Большого театра, раз уж фантастика, а я тем временем немного вздремну. Разбудите меня, пожалуйста, когда начнётся детектив. Не раньше.
***
Как и ожидалось, сэра Генри мы не застали, ведь нам было известно, что он совершает кругосветное путешествие в компании с доктором Мортимером. Но Берримор принял нас по высшему разряду.
- Мистер Холмс, доктор Ватсон, добро пожаловать в Берримор-холл! – радушно поприветствовал он нас, потрясая своей козлиной бородёнкой.
- Вы хотели сказать, в Баскервиль-холл? – уточнил мой друг.
- Мистер Холмс, я пока не в маразме! Что хотел сказать, то и сказал! Это имение теперь принадлежит мне.
- Как это получилось, Берримор? – поинтересовался великий сыщик.
- Очень просто. Четыре поколения моих предков служили предкам сэра Генри. Мой первый предок был очень беден, а тогдашний Баскервиль – очень богат. Но за эти годы Баскервили сильно обеднели. Вы как, следите за научными новостями?
- По мере сил, - скромно ответствовал я.
- Тогда, если сил у вас достаточно, вам должен быть известен закон сохранения, открытый мистером Ломоносовым из российского города Понаехали-тут-лимита-проклятая. Оный закон гласит: сколько чего у одного отнимется, столько присовокупится к другому. Мои предки много лет отнимали у предков сэра Генри, и вот результат! На лице, так сказать!
- Так в чём у вас проблема, Берримор?
- Мистер Берримор, - поправил Холмса владетель Берримор-холла. – Я ведь больше не слуга, извольте титуловать меня мистером. А проблема у меня действительно есть, я уже собирался просить вас о помощи, а тут вы бац, и сами приехали. Проблема такая. Отняв деньги у Баскервилей, я отнял у них также и родовое проклятие. Теперь мистическая собака преследует мою семью. Это уже не собака Баскервилей, а собака Берриморов!
- Жертвы уже есть?
- Есть, мистер Холмс! Эта адская псина по ночам кусает мою жену! Доктор Мортимер не успевает делать ей уколы от бешенства. Это ужасно! В смысле, это ужасно дорого!
- Постойте, мистер Берримор. Разве доктор Мортимер сейчас не в кругосветном путешествии с сэром Генри?
- Доктор Мортимер здесь, и его уколы очень дорого стоят. Это безобразие!
- Могу я взглянуть на следы укусов? – попросил Холмс.
- Конечно! Элиза, иди сюда! Покажи джентльменам эти ужасно разорительные укусы!
Элиза Берримор пришла и продемонстрировала. Укусы были ужасные. Я попытался представить собаку с такой огромной челюстью, и содрогнулся. Впрочем, укусы были не очень сильными, зубы зверя проникли в плоть женщины весьма неглубоко.
- Ватсон, что вы на неё уставились? – поинтересовался мой друг.
- Я врач, мне положено. А вот вы, Холмс, почему?
- А я великий сыщик. Мне ещё больше положено. Кстати, я не понимаю, почему укушена именно грудь? В смысле, сиськи.
- Холмс, как вы выражаетесь при даме? – возмутился я. – Это неслыханно!
- Да, мистер Холмс, в прошлый ваш приезд вы изъяснялись гораздо изысканнее, - согласился со мной Берримор.
- Ах, простите, - извинился великий сыщик. – Тут дело вот в чём. В прошлый раз реплики мне писал благородный сэр Артур, а сейчас – какой-то придурок, и даже не англичанин, а славянин. Расово неполноценный, как их называет мистер Гитлер. То есть, пока не называет, но когда-нибудь обязательно назовёт.
- Кто такой мистер Гитлер? – поинтересовалась миссис Берримор.
- Фюрер немецкого народа. Кстати, с прошедшим днём Победы вас.
- Чьей победы? – не понял Берримор.
- Советского Союза.
- А это что такое?
- Неважно. Англия тогда тоже победила. Но вернёмся к нашим баранам. То есть, собакам. Итак, нам нужно отловить собаку Берриморов. Собака – слово женского рода, а собака женского рода – это сука. Да и ведёт она себя на редкость по сучьи. А чтобы поймать суку, нужен кобель. Вот что, Ватсон, сбегайте-ка вы в Гримпен, на почту, и пошлите телеграмму мистеру Шерману, адрес - Ламбет, улица Пинчин-лейн, 3. Пусть он доставит к нам сюда Тоби. Вы помните Тоби? Это он в тот раз по запаху креозота отыскал нам того андаманского убийцу. Я в него верю, суку он наверняка не упустит!
Взяв у Холмса деньги на телеграмму, я направился в Гримпен. По пути я решил попросить телеграфом Шермана, чтобы он, помимо Тоби, прислал нам заодно какого-нибудь кота или кошку. Кошки – враги собак, а враг моего врага – мой друг. Или почти друг. Однако я не только не добрался до Гримпена, но даже не покинул двор Берримор-Холла. Как только я вышел на свежий воздух, ко мне тут же подскочил Картрайт, ведущий на поводке крошечную собачку и несущий в правой руке бесформенную кошёлку.
- Картрайт, вы откуда здесь взялись? - неимоверно удивился я.
- Доктор Ватсон, обращайтесь лучше ко мне на ты. Английский читатель всё равно ничего не заметит. А взялся я из Лондона. Меня сюда послал мистер Майкрософт Холмс. Он сказал, что его брату понадобится ищейка, и он непременно пошлёт за Тоби. Но Тоби уже стар, собачий век, увы, недолог, если не считать мистических собак, потому вместо Тоби возьмите лучшую ищейку Англии на настоящий момент. Его зовут Ути-Пути. Он прекрасно заменит Тоби, - Картрайт передал поводок мне.
- Это всё?
- Нет. Мистер Майкрософт ещё сказал, что лично вам понадобится кот. Держите, - он передал мне кошёлку. – Это кот миссис Хадсон, так что вы его знаете.
Кошёлку я открыл, и мерзкое животное умчалось куда-то в направлении Гримпенской трясины.
- Как мистер Майкрософт всё это узнал?
- Именно на этот вопрос он просил сказать вам «Это элементарно, Ватсон!».
Картрайт поспешил обратно на станцию, а я в сопровождении Ути-Пути вернулся в Берримор-Холл. Холмс и Берримор обсуждали инспектора Лестрейда, и я с бокалом бренди уселся в кресло с намерением слушать, не вмешиваясь в разговор.
- Следы этой ужасной собаки вели прямо в Гримпенскую трясину, - рассказывал Берримор. – Инспектор Лестрейд пошёл по следу, и не вернулся. Так и должно было быть, ведь из Гримпенской трясины мало кто возвращается.
Видимо, Холмса тема разговора не интересовала, потому что он вытащил револьвер и стал выстреливать на стенах Берримор-Холла свои обычные непристойности. Шум стрельбы мне надоел ещё в Лондоне, потому сославшись на усталость, я отправился в свою комнату, предварительно вручив Холмсу поводок с Ути-Пути.
***
мой мирный сон был прерван жуткими кошачьими воплями и заливистым собачьим лаем. Кое-как одевшись, мы все, не сговариваясь, собрались в обеденном зале.
- Что это было? –поинтересовался бледный от страха Берримор, стуча зубами.
- Трясина иной раз издает очень странные звуки. То ли это ил оседает, то ли вода поднимается на поверхность, то ли еще что, кто знает? – пояснил Холмс.
- Нет, нет! Это был голос живых существ, - возразил хозяин Берримор-Холла.
- Может быть. Вам никогда не приходилось слышать, как кричит выпь?
- Нет, не приходилось.
- В Англии эта птица попадается теперь очень редко, в сущности она почти вымерла, но на таких болотах все возможно. Я бы нисколько не удивился, если б оказалось, что до нас донесся голос одной из последних представительниц этого вида.
- Хотелось бы мне в это верить, - прошептал Берримор.
- Кстати, мистер Берримор, задолго до этих звуков я явственно слышал женские стоны. Это стонала миссис Берримор?
- Элиза! – заревел Берримор, что составляло впечатляющий контраст с его недавним шёпотом. – Ты уже давно не служанка! Ты больше не обязана спать со всеми гостями!
- Я не со всеми, - обиделась Элиза Берримор. – Я только с доктором Ватсоном. У меня слабость к докторам, ничего не могу с собой поделать.
- Ну, доктор Ватсон, погодите! То, что вы проделывали с моей женой, я записал на видео, и пошлю вашей жене!
- Во первых, мистер Берримор, видео ещё не изобрели. Во-вторых, я пока что не только не женат, но даже не то что не знаком, но даже не имею ни малейшего понятия о Мери Морстон, на которой через несколько лет женюсь! – с достоинством ответствовал я.
- Ватсон, а вы боитесь выпи? – поинтересовался Холмс.
- Нет.
- Тогда окажите нам всем любезность, сходите посмотрите, что там происходит.
Мне было страшно, но проявить трусость перед Холмсом я никак не мог. Перехватив поудобнее свою залитую свинцом трость, я отправился на разведку. Шум доносился откуда-то из конца тисовой аллеи, туда я и направил свои стопы. Идти я старался бесшумно, и постоянно внимательно прислушивался, именно поэтому я сумел явственно услышать, что следом за мной кто-то крадётся. Я резко развернулся, занося для удара свою трость, и опустил её – передо мной стоял инспектор Лестрейд. Ведь если он живой, бить его нельзя, будут неприятности с полицией, а если мёртвый – бить вообще бесполезно, потому что поздно. Лучше поговорить.
- Как дела, инспектор Лестрейд? – вежливо поинтересовался я.
- Спасибо, у меня всё в порядке.
- Надо же! А мне сказали, что вы умерли. Утонули в Гримпенской трясине.
- Это злобная клевета! Такое, как я, не тонет даже в Гримпенской трясине! До Холмса и Мориарти мне, конечно, далеко, они не утонули даже в Рейхенмоцартском водопаде…
- Рейхенбахском, - машинально поправил я.
- Может, и так. У меня слабая память на иностранные названия, - признал инспектор. – Но этого по службе и не требуется.
За непринуждённым разговором мы с инспектором незаметно дошли до калитки, ведущей на болото, в самом конце тисовой аллеи. Мерзкий котяра был тут, он сидел на заборе, злобно шипя, и, к моему искреннему сожалению, находился в полном здравии, никоим образом не пострадав от атаки мистической псины. Самой псины нам ни видно, ни слышно не было, но судя по тому, в какую сторону шипел кот, местоположение собаки определялось достаточно точно. От нас с инспектором её отделял разросшийся куст, и, если честно, мне очень не хотелось её там искать.
- Вы с оружием, Лестрейд? – поинтересовался я, чтобы немного потянуть время.
Маленький сыщик улыбнулся:
- Раз на мне брюки, значит, и задний карман у них есть, а раз есть задний карман, значит, он не пустует.
Узнав, что хоть у кого-то из нас оружие имеется, я почувствовал себя значительно увереннее и решительно двинулся к кусту, ярко освещённому луной.
- Превед! – донеслось оттуда.
Там Медвед, понял я и застыл на месте от ужаса. Но Лестрейд был полностью лишён воображения и потому действовал исключительно по уставу.
- Гражданин Медвед, предъявите документы на проверку. Паспорт, регистрацию, вид на жительство. А то понаехали тут, понимаешь!
Куст раздвинулся, и Медвед выбрался на тисовую аллею. Да, это в самом деле была собака, но ужас она отнюдь не внушала. Очень симпатичный шпиц, хотя и довольно крупный для своей породы, завилял хвостиком и вновь игриво зарычал:
- Пр-р-р-ревед!
Я вздохнул с облегчением, да и Лестрейд явно расслабился, насколько вообще был на это способен. Револьвер он, по крайней мере, в задний карман брюк вернул. И тут у себя за спиной я услышал голос моего друга.
- Вот ты и попался, гримпенский ужас! Теперь от нас не уйдёшь! Ути-Пути, фас!
Пёс, которого нам прислал Майкрософт, со злобным рычанием бросился на Медведа и крепко обхватил его сзади. Теперь я уже не сомневался, что это таинственное дело окончательно раскрыто. Вот только мне было немного стыдно за то, что я плохо подумал о Холмсе. Мне показалось, что он послал меня одного, почти безоружного, против ужасного болотного чудовища, и ему безразлична моя дальнейшая судьба. А на самом деле он, как и подобает верному надёжному другу, прикрывал мне спину.
Воспользовавшись тем, что луна вновь вышла из-за облаков, я, рассмотрел, что же происходит между собаками, и был изрядно удивлён.
- Скажите мне, джентльмены, неужели Медвед сука? – попросил я.
- Ещё какая! – хором подтвердили Холмс и Лестрейд.
- И что с ним, или с ней, теперь будет?
- То же, что и с остальными, - пояснил более подкованный в подобных вопросах Лестрейд. – Видите, как Ути-Пути имеет Медведа? Это, между прочим, символизирует! Ну а потом Ути-Пути, как всегда, его замочит. Возможно, в сортире, но необязательно. Хотя не исключено, что будет всё наоборот: Медвед замочит Ути-Пути. Но мне это безразлично – животные вне юрисдикции Скотланд-Ярда, пока не нападают на людей.
- Инспектор, но ведь Ути-Пути выполнил команду Холмса. Это что символизирует?
- Это же элементарно, Ватсон! – вместо Лестрейда ответил Холмс. – Я ведь британец! Стало быть, этот факт символизирует, что Британия правит и будет править! И не только морями. Но сейчас важно не это. Вы обратили внимание на челюсти Медведа? Скажите, на груди, точнее, грудях миссис Берримор были отпечатки зубов этой карликовой собачонки?
- Нет! – вынес я авторитетное медицинское заключение.
- Вот именно! И теперь я знаю, кто настоящий преступник. Идёмте со мной, собачки и кошечка сами между собой разберутся. Британским джентльменам не к лицу вмешиваться в дела братьев наших меньших, будь то животные или индусы. Бремя белого человека, так сказать!
***
Лестрейд настойчиво постучал в дверь, и почти сразу откликнулся знакомый всем нам голос.
- Элиза, это ты? Почему среди ночи?
- Открывайте, доктор Мортимер! – потребовал инспектор. – Полиция!
Доктору деваться было некуда, он это понимал, и потому открыл.
- Вы уже знаете? – потерянно спросил он.
- Да! – уверенно заявил полицейский. – Мы знаем всё! Сознавайтесь, доктор Мортимер!
- Ну, что вам сказать? Мы с сэром Генри отправились в кругосветное путешествие. И тут в поле его зрения попала Берил Гарсиа, которую раньше мы оба знали как мисс Степлтон. Сразу же после этого сэр Генри мне заявил, что я его больше не удовлетворяю, в том числе и как компаньон в кругосветном путешествии. Мне пришлось вернуться домой. И что я тут застал? Пока я путешествовал, моя жена куда-то исчезла, а все пациенты перебежали к другим докторам. И тут я допустил решающую ошибку. Вы помните старика Френкленда?
- Мы помним старика Френкленда, - ответил ему Холмс. – Продолжайте.
- Френкленд выиграл какой-то очередной иск, чем вызвал недовольство жителей Фернворси. Они его за это избили. Сильно избили. Другие врачи не хотели им заниматься, а я сдуру его вылечил. В результате обитатели Фернворси меня возненавидели, и теперь пациентов у меня не только нет, но и никогда не будет. Вот мне и пришлось, чтобы заработать хоть немного денег, завести эту собачку по кличке Медвед и самому кусать за грудь миссис Берримор, чтобы потом лечить её от бешенства. Без денег ведь не проживёшь!
- Вы арестованы, доктор Мортимер! – заявил Лестрейд. – Статью для вас я подберу позже. Не переживайте, был бы человек, а статья найдётся! С собаками, терроризирующими средний Девоншир, покончено усилиями Скотланд-Ярда! Ура, товарищи!
***
В поезде мы заняли купе для курящих, и Холмс, проявил свою обычную наблюдательность и заметил, что мне не всё понятно в этом деле с собакой Берриморов.
- Мой дорогой друг, я вижу, что вас терзает целый ряд вопросов. Задавайте же их, не стесняясь, - предложил он. – Я на все откровенно отвечу.
- Холмс, зачем вы выясняли девичью фамилию матери мистера Берримора?
- Просто стало любопытно.
- А почему вы не настаивали, чтобы мистер Берримор вам заплатил за работу? И раньше бывало, что клиенты поначалу отказывались платить, но вы всегда умудрялись убедить их, что они не правы.
- Понимаете, Ватсон, мистер Берримор не просил нас проводить это расследование. Мы приехали в Девоншир по собственной инициативе. Потому требовать оплату я счёл неэтичным.
- Вот что мне ещё непонятно. Холмс, вы всегда такой внимательный, ни одной мелочи не упустите. А тут, уезжая, надели вместо своего кепи цилиндр мистера Берримора. Как это могло получиться?
- Ватсон, вы определённо делаете успехи! Заметили, надо же! Раньше не замечали. А ведь этот вопрос – самый важный! Дело в том, что на внутренней подкладке цилиндра написан длинный ряд цифр. Как по-вашему, что эти цифры означают?
- Какой-нибудь шифр?
- Нет, Ватсон, не шифр, - лицо Холмса стало очень серьёзным. – Берриморы много лет обкрадывали Баскервилей. Деньги они не могли держать в виде наличных, это исключено. Слишком велик риск того, что тайник будет обнаружен. Нет, Ватсон, деньги они держали и держат на номерных счетах в швейцарских банках. Британские банки для них неприемлемы, потому что обязаны обо всём подозрительном сообщать в Ярд. А швейцарские считаются самыми надёжными.
- Холмс, а при чём тут ваше кепи?
- Моё кепи – ни при чём. При чём цилиндр с записанным номером счёта. Правда, я пока не знаю, в каком банке этот счёт, но выяснить это – вопрос весьма недолгого времени.
- Холмс, но ведь сам по себе номер счёта бесполезен. Нужно знать к нему пароль.
- Такие люди, как этот мистер Берримор, в качестве пароля способны выбрать всего два слова из общего их количества. Это либо девичья фамилия матери, либо девичья фамилия жены. В девичестве миссис Берримор звали Сэлден, это нам давно известно, а девичью фамилию его матери я только что узнал. Так-то!
- Холмс, это гениально! Вы снимите с этого счёта несколько фунтов, чтобы покрыть расходы на расследование. Браво, вы великий сыщик!
- Да, именно несколько фунтов, как же иначе. У вас остались ещё вопросы?
- Всего один. Вы говорили, что письмо, которое принёс нам Картрайт, написала Берил Гарсиа. Но она не могла этого сделать, ведь она вместе с сэром Генри совершает кругосветное путешествие!
- Вы правы, мой дорогой друг! То письмо писала не она, а другая женщина. Та, которую зовут Ирэн Адлер.
- Холмс, как вы это узнали?
- Это элементарно, Ватсон! Вот смотрите. Я решил, что письмо написала Берил Гарсиа. Но она это письмо не писала. Значит, меня обманули. А обмануть меня может только один человек во всём мире, и это именно Ирэн Адлер.
- Как всё просто, Холмс, когда вы объясняете, как приходите к своим гениальным умозаключениям!
- Вот потому я и не люблю объяснять. А теперь, с вашего позволения, я немного вздремну. И только попробуйте украсть у меня этот цилиндр!
***
Едва мы переступили порог нашего скромного жилища на Бейкер-стрит, миссис Хадсон тотчас же сообщила, что Холмса дожидается некая дама, представившаяся, как Ирэн Адлер. При этом известии лицо Холмса осветилось каким-то внутренним неземным светом счастья. Чем вызван такой эффект, для меня осталось загадкой. Прямо спросить моего друга я не решился. Мы вошли в гостиную, и я вновь увидел эту демоническую женщину. Да, я её увидел, а вот она меня – нет. Она видела только Холмса.
- Ах, милый Шерлок, - проворковала она. – Я надумала стать миссис Холмс, вы не против?
- Я полагаю, этот вопрос лучше обсудить в моей спальне, - сдавленным голосом предложил гениальный сыщик.
- Я уверена, что так действительно будет лучше, - томно произнесла мисс Адлер и направилась прочь из гостиной вслед за моим другом.
Меня это полностью устраивало. Впервые за долгое время Холмс не стрелял и не извлекал из скрипки жутких звуков, вполне заслуживающих называться какофонией. Таким образом, я получил отличную возможность выкурить сигару в благословенной тишине, пытаясь представить назначенную мне судьбой незнакомку по имени Мери Морстен.
- К вам гость, - сообщила миссис Хадсон. – Мистер Майкрософт Холмс. Вы его примете, доктор Ватсон?
- Конечно, пусть заходит, - разрешил я.
Майкрософт мне нравился, и я был рад его визиту. К сожалению, оный продлился совсем недолго.
- Шерлок в спальне с Ирэн Адлер? – поинтересовался гость, снимая шляпу и кладя её на столик.
- Да, именно там, мистер Холмс, - мне было непривычно именовать Холмсом почти незнакомого мне человека. – Присаживайтесь, пожалуйста, возьмите сигару.
Читатель, конечно, помнит, что своих сигар у меня уже не было. Но Холмс, хотя и предпочитал трубку, несколько сигар всегда при себе имел. И сегодня он, будучи выбитым из колеи неожиданным визитом мисс Адлер, оставил их на столике, рядом с цилиндром Берримора. Одну из них я в этот момент и курил.
- Спасибо за предложение, доктор Ватсон, но я вынужден его отклонить. Время не ждёт, увы. Кстати, вам известно, что прямо сейчас кот миссис Хадсон гадит в ваши ботинки?
- Не может быть! Он же остался в Девоншире!
- Кошки всегда возвращаются домой, вы разве не знали?
- Но как ему удалось обогнать поезд?
- Как говорит мой брат, это же элементарно, Ватсон! Вы забыли, что в рассказе должны содержаться фантастические элементы. Это – один из них.
- Понятно, мистер Холмс. А я вот сейчас подумал, что мы на болотах оставили не только этого мерзкого кота, но и двух собачек. Ведь они обе там без хозяев!
- Не переживайте за них. Они хоть и карликовые, но не пропадут. Правда, они никому особо не нужны, но разве остальные лучше? Мне пора, доктор Ватсон, позвольте откланяться, - с этими словами Майкрософт взял шляпу со столика и направился к выходу, держа её в руках.
***
Я уже почти докурил последнюю сигару из запасов Холмса, как вдруг тишину квартиры нарушил пронзительных женский вопль, сменившийся звонким звуком пощёчины. Из спальни моего друга вылетела разъярённая мисс Адлер, обернулась и выкрикнула:
- Шерлок, что вы себе позволяете? Вы ведёте себя, как свинья! Впрочем, все мужики свиньи!
- Козлы, - машинально поправил я.
Мисс Адлер подозрительно на меня посмотрела, после чего, не удостоив меня ответом, покинула наш гостеприимный дом. Через некоторое время из спальни вышел до крайности растерянный Холмс.
- Ватсон, вы не знаете, чего от меня хотела эта фурия? – озадаченно поинтересовался он, потирая физиономию, на которой уже расплывался синяк в форме изящной женской ладони.
- Она хотела выйти за вас замуж, Холмс, насколько я смог понять, - ответил я.
Холмс достал свою трубку и в этот раз набил её нормальным табаком, чем неимоверно меня обрадовал. Выпустив клубы обыкновенного табачного дыма, он попытался мне рассказать, что же произошло в его спальне.
- Понимаете, Ватсон, она битый час морочила мне голову, а потом как с цепи сорвалась. Неожиданно завопила, потом меня ударила, и ушла. Я ничего не понимаю. Мисс Адлер – единственный человек, способный сбить меня с толку.
- Не расстраивайтесь, Холмс, женщины – это не ваше, - я попытался утешить лучшего друга.
- Ладно, это действительно неважно, - отмахнулся Холмс. – Главное – эта шляпа!
Он взял в руки шляпу, осмотрел её, и срывающимся голосом произнёс:
- Ватсон, это не та шляпа! Эта шляпа совершенно новая, и я не смогу по ней найти её владельца! Совершенно очевидно, только, что владелец её – человек большого ума, и что у него были изрядные деньги.
- Как вы смогли это определить, Холмс?
- Шляпа дорогая, значит, деньги были, когда он её покупал. А насчёт ума…
Холмс нахлобучил шляпу себе на голову. Шляпа закрыла его лоб и уперлась в переносицу.
- Видите, какой размер! – сказал он. – Не может же быть совершенно пустым такой большой череп. А ещё я вижу инициалы владельца М. С. Неужели Михаил Сергеевич? Нет, откуда он в Лондоне в наше время?
- Холмс, инициалы там должны быть М. Х.
- Почему?
- Потому что это шляпа вашего брата Майкрософта Холмса. Он приходил к нам, но вы были заняты, и он ушёл. Видимо, расстроившись что не смог поговорить с вами, он перепутал шляпы.
- Вот оно что! – Холмс рухнул в кресло. – Она меня отвлекла, а он тем временем украл номер моего счёта! Она действительно хотела стать миссис Холмс, но не моей женой, а Майкрософта! Но у неё ничего не выйдет! Брат на ней не женится. Он никогда не любил ни с кем делиться, и с ней не будет. Но мне-то не легче! Я снова беден!
- Не переживайте так из-за пары фунтов, - посоветовал я.
- Мой дорогой простоватый друг, - вымолвил, глядя на меня в упор, Холмс, и ничего к этому не добавил.
Несколько минут мы помолчали.
- Знаете, Ватсон, теперь Майкрософт на миллионы Берриморов, или, с юридической точки зрения, Баскервилей, создаст фирму, которую назовёт своим именем. И тогда уж он покажет миру небо с овчинку!
- Какую фирму, Холмс? Чем эта фирма будет заниматься?
- На этот вопрос я вряд ли смогу вам ответить - вы слишком многого от меня требуете. Моя сфера деятельности - прошлое и настоящее. Что человек собирается делать в будущем, это я не берусь решать.
- Холмс, разве с помощью дедукции вы не можете предугадывать будущее? Вы же постоянно это делаете, и даже меня научили!
- Метод дедукции имеет свои ограничения. Там, где замешан Майкрософт, будущего вообще нет. Ни у кого. Кстати, Ватсон, когда будете писать этот рассказ, сделайте финал на нашем разговоре в поезде. Описывать остальное – всё равно что в рассуждение о пятом постулате Евклида включить пикантную любовную историю. Да так и с литературной точки зрения будет лучше. Обещаете?
- Конечно, мой дорогой друг.
Я честно намеревался выполнить своё обещание, но наш автор-славянин поступил иначе. Как оказалось, не во всех вопросах мнение Британии играет решающую роль.