Когда я впервые попал в Израиль, лето было в самом разгаре.
Помню, меня поразила яркая зелень. Именно, яркая.
Не потускневшая, не припорошенная пылью, а такая – словно в свой первый день рождения.
И пальмы у моря, и кипарисы вдалеке, и оливковые рощи за окном машины, –
всё было неподдельной чистоты и свежести.
Но сильнее всего моё воображение потрясли цветущие кустарники.
Они полыхали повсюду – у дороги, во дворах, на многочисленных детских площадках и в скверах.
Полыхали синим, или ярко-красным, или розовым, или сиреневым пожаром.
Такой красоты я ещё не видел, хотя много лет жил в краю,
где по весне горели бело-розовым огнём абрикосовые сады, заставляя сладко замирать сердце.
Но то, что открылось моему взору на Святой земле, превзошло все представления о красоте.
Передо мной было не земное, а небесное зрелище.
- Жаль, – в своей наивности новосёла думал я, – что этим чудом нельзя любоваться круглый год.
Миновало лето, на небо сначала набежали лёгкие облака, а потом и тяжелые тучи наползли.
Наступил сезон дождей.
Каждое утро, пробудившись ото сна, я спешил к окну.
В пейзаже ничего не менялось. Нет, я неверно говорю.
Правильнее будет так – чем прохладнее становилась погода, тем ярче выглядела трава на газонах,
тем жарче пылал в кустарнике разноцветный пожар.
Я не мог себе объяснить такой парадокс.
Не понимал ещё, что такое жить без зимы. Совсем-совсем без зимы.
В вечном разгуле лета. С бабочками и поющими птицами.
Время приближалось к январю. Началась предновогодняя суета.
У магазинов стояли вечнозелёные искусственные ёлки, украшенные гирляндами из мигающих огней.
Одну из таких красавиц я, уже в самый канун новогоднего праздника, притащил домой
и щедро одарил игрушками.
31-го декабря к нам пришли гости – супружеская пара новых репатриантов из центральной России.
Мы с ними жили по соседству.
- Что-то мне не по себе, – признался сосед, – вроде бы канун Нового года, а вроде бы и нет.
- Подождите, – мечтательно сказала его жена, – вот сядем за стол, и всё переменится.
Начнётся снегопад.
- Непохоже, – ответил я и откупорил бутылку шампанского.
Выпили. Завели музыку. Покружились вокруг ёлки.
Дождавшись боя курантов на Спасской башне, сказали «Ура!»
Снова выпили – уже в январе.
Потом все поспешили на балкон, словно ожидая чуда.
Была ясная, звёздная ночь. Летней свежестью веяло от газонов.
Кусты, объятые цветочным пламенем, светились сильнее, чем гирлянды на ёлке.
Мы стояли молча.
- А знаете, – задумчиво произнёс сосед, – только сейчас, в эту самую минуту, я понял,
как круто изменилась наша судьба.
- Да, – согласился я, – зелёный месяц январь – это совсем другая жизнь.
Какова то она будет?
Друзья, вот уже шестнадцать лет мне кажется, что прохожу свою вторую жизненную дорогу.
Лучше она или хуже? Не знаю. Но как ярок зелёный месяц январь!
Р.Маргулис