Путник медленно шел по глубокому снегу, с трудом преодолевая напор холодного встречного ветра, несущего мелкие, режущие лицо льдинки. Колючий ветер забирался и под промерзшую одежду, давно уже не обогретую ничем, кроме тела самого Путника, много дней не знавшего крова и очага, воды и хлеба.
Вокруг были только снег и мгла. Но глаза измождённого Путника различали вдали высокую гору, вершину которой заливали мерцающие в тишине звезды. Казалось, что свет от звезд тоненькими ручейками стекает к вершине горы и там объединяется в мощный искрящийся поток.
И вдруг, две ближайшие к вершине звезды сорвались с неба и стали приближаться к Путнику. Еще несколько мгновений – и эти звезды превратились в глаза совершенно белой лошади, остановившей свой бег в двух шагах от Путника. Совершенная белизна делала ее почти неразличимой на фоне снежной пустыни.
Путника не удивило столь необычное появление Лошади. Удивительным для него было только его собственное спокойное отношение к столь необычному явлению.
Он объяснил это своей чрезмерной усталостью. Это же объяснение он приложил и к полному отсутствию удивления человеческой речи Лошади, услышав обращенный к нему вопрос:
- Куда ты держишь путь, одинокий странник?
- Я направляюсь к единственному, что манит меня – к вершине той горы, с которой ты спустилась, - ответил Путник, отважившись взглянуть в глаза-звезды Белой Лошади.
- Это гора зовется смертью, - очень тихо произнесла Лошадь, прикрыв глаза, чтобы не ослепить Путника.
- Что мне за дело до ее названия, если ее вершина ближе всего к звездам. Ничто земное больше не влечет меня, ничто не держит меня на земле.
- Но от вершины горы до звезд неизмеримо дальше, чем до вершины от подножия ее. А ведь и до подножия горы еще надо дойти. Хватит ли сил? – то ли это были слова Лошади, то ли его собственная мысль, Путник не смог различить.
- Ты поможешь мне? – обратился он к Лошади, - Твой бег от вершины до меня занял мгновения.
Лошадь подняла голову вверх, к звездам, как будто оценивая расстояние. Затем, обратившись к Путнику, произнесла:
- Путь вверх и с грузом сложней и длинней, чем вниз прыжок. К тому же, к подножию горы ты должен сам дойти, хоть и уставшими ногами. Ну, разве что, держись за гриву.
Путник благодарно погладил шею Лошади, крепко ухватился рукой за совершенно седую, серебристую гриву, и они пошли – Путник и Белая Лошадь. Там, где ступала нога Путника, оставался глубокий след в снегу. Следов Лошади не было видно.
Долог был переход к подножию горы, но и он, как все дороги земные, подошел к концу.
У самого подножия горы свет глаз Белой Лошади неожиданно для Путника выхватил из окружающей тьмы силуэт еще очень молодого человека и тропинку, ведущую вверх. Путь юноше, явно стремившемуся ступить на эту тропу, преграждало множество людей, протягивающих к нему руки.
Путник заметил, что к человеку тянутся не только руки, но и разноцветные нити, которыми он был, как бы соединен с препятствующими ему людьми.
Юноша метался между ними, пытался обойти то слева, то справа, то прорывался между ними, но все больше запутывался в паутине цветных нитей и казался Путнику птицей, пойманной в сеть.
- Что хотят эти люди от юноши? – спросил Путник у Лошади.
- Возврата долгов, - тихо ответила Лошадь и, помолчав, добавила, - он очень удлинил свой путь. Но твоя тропа не эта.
Лошадь повернула голову и осветила глазами-звездами другую узенькую тропинку, круто убегавшую вверх между острых камней.
Путник вступил в круг света, созданный лучами, льющимися из глаз Лошади, и тут же увидел мальчика, протягивающего к нему руки. Приглядевшись, Путник разглядел голубую нить, соединявшую его и мальчика.
- Что должен я тебе, малыш?
- Любовь! – прошептал мальчик, и две слезы скатились по его бледным щекам.
- Но когда я успел задолжать тебе? Ведь мы даже не встречались.
- Встречались. Ты забыл. Мы росли в одном дворе. Только ты был здоровым и сильным, а я больными и слабым. Я долго болел и не мог выходить из дома. Главным моим развлечением было наблюдать в окно, как вы, мальчишки, резвитесь и играете.
Ты был самым сильным и смелым. Ты был лучшим во всех играх и состязаниях. Ты всегда побеждал и был вожаком, и я полюбил тебя. Я мечтал о дружбе с тобой.
Когда я выздоровел и смог выходить на улицу, я подошел к тебе. К кому же мне было подходить с просьбой принять меня в вашу игру, как не к тебе?
Но ты засмеялся и сказал, что обойдетесь без «сопливых». И все остальные тоже только посмеялись надо мной. Ведь ты был вожаком. Так я и рос один, без друзей долгое-долгое время.
Глаза Путника опечалились. Он присел на корточки и взял тоненькие детские ручки в свои большие обветренные руки странника. – Давай поиграем с тобой. Столько, сколько ты захочешь, и во что захочешь.
Мальчик грустно улыбнулся:
- Уже не получится. Ты стар, я юн, и у нас теперь разные игры.
- Но когда же я смогу отдать тебе долг?
- Когда-нибудь, когда вернешься.
- Куда? В детство? – спросил изумленный Путник.
Но спрашивать уже было не у кого. Мальчик исчез. Мальчик исчез, но голубая светящаяся ниточка осталась. Ниточка, протянувшаяся куда-то вдаль и теряющаяся за пределами видимости.
Путник в задумчивости прошел еще несколько шагов по глубокому снегу и неожиданно оказался на весенней полянке, утопающей в солнечных лучах, зелени травы и наполненной хрустальными звуками ручьев.
Сначала он увидел исходящую из него самого розовую светящуюся нить, а затем и её, ту, к которой эта нить тянулась. Ее он узнал сразу. Она была такой же юной, как и много-много лет назад.
Такой же юной и такой же незабвенно прекрасной. Именно такой он помнил ее всю долгую жизнь. Она сидела у ручья, протянув к нему свои прекрасные, родные руки. Путник, сам того не замечая, опустился перед ней на колени и уткнулся лицом в ее теплые, пахнущие весной ладони.
- Я знаю, что должен тебе. Любовь! – немного дрожащим голосом произнес Путник, - Но я любил тебя всегда. И тогда, когда мы были вместе, и потом. Всю жизнь.
Ты же знаешь, что я не мог остаться с тобой не потому, что не любил, а потому что дело, которому я себя посвятил, было для меня превыше всего.
Вело меня желание помочь всем людям, человечеству. И ты же знаешь, что мои труды действительно помогли очень многим людям. Пусть не всем, но многим.
Она молчала. Он поднял голову и посмотрел в ее глаза, как и прежде погружаясь в этот калейдоскоп искрящихся огоньков, увлекающих вглубь.
В них не было ни осуждения, ни упрека, ни даже печали. Только любовь, забота и нежность. И эта нежность прозвучала в ее словах:
- Ты помог многим людям, но многих и не заметил. Ты смотрел вдаль, а тех, кто был вблизи, не видел. А ведь и им нужна была твоя помощь и любовь. И, возможно, только ты и мог им это дать.
- Я больше не оставлю тебя, я навсегда останусь с тобой здесь, - с горячностью произнес Путник.
- Это невозможно! – с грустью произнесла она, поглаживая его, как ребенка, рукой по седой голове, - Ты здесь, а я там, - и она стала медленно таять, растворяться в воздухе.
- Но мы еще встретимся? – крикнул он.
- Обязательно… - донеслось откуда-то издалека, куда тянулась розовая светящаяся ниточка.
Каждый шаг приносил Путнику новую встречу и выявлял новую светящуюся ниточку. И когда Белая Лошадь, про которую уже почти забыл Путник, погрузившийся в переживания новых встреч, ткнулась мордой ему в плечо, он был похож на радужный шарик, от которого вдаль тянулось множество разноцветных нитей.
- Садись на меня. Теперь я понесу тебя, - услышал Путник, повернувшись к Лошади.
- Но нити тянут меня назад. Хватит ли у тебя сил преодолеть силу их притяжения?
- Вернее было бы спросить, хватит ли их у тебя. Я буду пользоваться твоей силой. Силой твоих мыслей. Мыслей, которые ты порождал, когда забывал о себе. Мыслей, несущих красоту и гармонию, любовь и сострадание. Они теперь и понесут нас. Сколько ты накопил за всю свою жизнь, настолько высоко мы и сумеем подняться. Садись и не оглядывайся.
Путник, больше не раздумывая, вскочил на Лошадь, и они понеслись. Понеслись в вихре мыслей. Сильнейший ветер, казалось, срывал с Путника кожу, да и самое тело, и не одно.
Путник так плотно приник к спине Лошади, что теперь они были неразделимы. И в этом миг ветер стал попутным, а затем Путник ощутил свое единство с ним.
Теперь он сам был ветром, а ветер им. И этот ветер стал видимым, слышимым, осязаемым, обоняемым и имеющим свой вкус.
Вернее сказать, отдельные чувства и ощущения вообще исчезли, и появилось какое-то новое единое восприятие. Все воспринималось светозвучащим, ласкающим, ароматным.
И эта всепроникающая ароматно-музыкальная Красота ласкала Путника как извне, так и изнутри, переливаясь многообразием красок.
Все на что обращал внимание Путник, тут же оказывалось рядом с ним, нет, не рядом, а в нем самом. Язык птиц и зверей, трав и цветов, гор и ручьев был понятен ему.
Впрочем, и языка-то никакого не было. Было взаимопроникновение потоков любви в великом океане блаженства. Все было во всем.
Творчество взаимного преображения несло безграничную радость. Радость, которую ничто не омрачало.
И только легкая грусть от сознания оторванности Земли от этого блаженства на какое-то мгновение затуманила сердце Путника.
И в тот же миг он увидел, как подернулось дымкой и затуманилось все многообразие светящейся вокруг прозрачной красоты, и услышал голос Лошади:
- Мы на вершине.
- На вершине горы? – спросил Путник.
- На твоей вершине. Вершина горы осталась далеко внизу
- А звезды? Они все еще над нами. Мы не достигли звезд?
- Какой бы звезды ты ни достиг – всегда найдутся другие, которые светят над ней. И разве не прекрасен мир твоей вершины? И разве не проникает в него весь свет звезд, который ты в состоянии выдержать? И разве ты сейчас не наполнен до краев светом, звездным светом любви?
- Да, действительно, я ощущаю себя переполненным светом блаженства. И только сострадание к оставшимся на Земле занимает место в моем сердце, которое я мог бы освободить для света новых звезд. Но неужели я должен отбросить и его, чтобы подняться выше?
- Есть еще один путь, - произнесла Лошадь, устремив на Путника уже не обжигавший его взгляд своих глаз, - Ты можешь отдать часть света своего сердца людям.
- Но это значит – вернуться на Землю и отдалить свою встречу с новыми звездами.
- Да! Решай!
Путник опустил взгляд вниз к Земле и увидел, ставшие уже совсем тоненькими, цветные нити, уходившие от него в ночную мглу Земли.
- Я решил, - сказал Путник, повернувшись к Лошади, и увидел еще одну серебряную нить, соединявшую его и Белую Лошадь с седой гривой.
- Тогда прыгай. Путь от вершины к подножию – мгновение.
И он прыгнул. Серебряная нить тянулась за ним. А в это время двое на Земле смотрели в звездное небо.
- Смотри! Звезда падает! – сказала девушка державшему ее за руку юноше.
- Родился новый человек, - прошептал юноша.