Женитьба Фёдора
В один из воскресных дней утром после завтрака Фёдор твёрдым серьёзным голосом сказал:
- Мать, жени меня.
- Ой! Да зачем тебе эта колодка на шею?!... – запричитала с перепугу Шура. - Самим негде помещаться, хата маленькая. Что это ты придумал?!
- Это ничего мы саманную комнату приделаем. Я уже всё обмерил.
- Нет, нет, … не нужна она тут, будет ходить по двору, гавкать.
Уверения Шуры, что она не нужна, для Фёдора были не убедительны и не возымели должного действия. Тогда она поменяла подход.
- Федя, ты же не здоров, неграмотный.
- Огороды лопатою перекапывать, воду вёдрами носить, поливать грядки, на работу ходить, деньги зарабатывать - это я здоров, а как что другое, так не здоров! Мать, не юли, не женишь меня - печку развалю!
Разговор перешел в скандал. Фёдор стоял на своём. Шура видела, что Фёдор не на шутку разозлился. Она сочла за лучшее прервать разговор, вышла из кухни и пошла к подруге, решив пересидеть некоторое время у неё.
- Слыхала: как он на меня.
- Слыхала. О! Как его разобрало. Шура ты пойми – Фёдор вошёл в мужскую силу, ему одному тяжко. Не доводи до греха. Пусть женится.
- Кто за него пойдёт, какая-нибудь придурочная?! И зачем дураков плодить.
- Ты с придурочками погоди. Я знаю: одна большая многодетная семья недавно переселилась к нам станицу, живут они на другом краю в маленькой мазанке, живут очень бедно. У них есть девка, уж пора бы ей замуж. Летом её видела – ходит в резиновых сапогах, одеть больше нечего, такие бедные. Давай её попытаем, может, согласится.
Через неделю изобретательная на интриги Шура придумала предлог и вместе с Раисой посетили эту семью, и как бы невзначай и в шутку, и в серьёз проговорили – не выйти ли Тоне (так звали девушку) замуж за Фёдора. Видя, что Тоня не согласилась, но задумалась, свахи крепко принялись её уговаривать:
- От первого жениха не отказывайся, будет ли второй?
- Этот плохой, этот не такой – так можно и одной остаться. У Феди душа добрая, золотой характер.
- Он заботливый, работящий, не пьяница, не табакур.
- А красавец-то, какой: здоровый сильный.
- Ты была бы за ним как за каменной стеной. Выходи за него, не пожалеешь.
Долго трещали свахи, перебивая друг друга, чуя, что девушка колеблется и уговорить её вполне можно.
На другой день Тоня советовалась со своей подругой:
- Валя, ваша семья живёт бедно, а мы бедны до крайности: сплю втроём с двумя сёстрами на одной кровати; нет ни стола, ни стульев, порой сесть не на что; хожу в латаной одежде; едим впроголодь что попало и выхода не вижу. Я уж думаю: может быть и вправду выйти за Фёдора – что бы просто уйти из дома. Меня останавливает то, что он какой-то чудоковатый. Ты здешняя, скажи: что они за люди, Чумаковы?
- Я помню дядю Матвея, он был хороший улыбчивый добрый. Сын родился в отца; чудоковатый оттого, что мать не хотела его рожать и чем-то не дотравила, но рассуждает по-умному. Денег не знает, а ты на что будешь, ты же знаешь?! Какая тётя Шура? – сама смотри. Ты познакомься с ним, почувствуй – как он к тебе, тогда и решишь.
Через месяц Тоня согласилась. На свадьбе невеста была грустной, Фёдор светился от счастья и своей радостью зажигал гостей так, что хотя свадьба была небогатой, но весёлой. Её родители были рады, что в их маленькой хатенке одним человеком будет меньше. Вскоре Фёдор пристроил комнату. Отношения Фёдора и Тони складывались хорошие. Фёдор любил свою жену чистой верной и пылкой, как у юноши любовью, заботился о ней, был счастлив и горд тем, что у него есть жена, которую считал самой красивой в станице, хотя это было не совсем точно. Однако, когда она сменила резиновые сапоги и латаную одежду на новую более приличную, то оказалась совсем не дурнушкой. Тоня, чувствуя его любовь к ней и видя в нём прекрасные мужские качества, полюбила мужа. Фёдор сумел завоевать сердце Тони на радость и счастье обоим.
Отношения невестки и свекрови складывались плохо. С приходом Тони в их семье стал образовываться уклад жизни, который не нравился Шуре. Она от этого страдала, заедала невестку по всякому поводу и, придравшись к чему-нибудь, всегда первой затевала скандал:
- Глянь, солнце где! - с претензией обратилась Шура.
- А что оно? – выразила недоумение Тоня.
- Как что?! День уже давно! А ты всё спишь! Вон, у колодца кадушка стоит вся рассохлась, а тебе горя мало. Водой налей сейчас же. Шесты в курятнике почисть.
Потом забубнила себе под нос: «Ленивая какая, ничего не хочет делать. Зря я её сватать ходила. И на кой она тут нужна». Свекровь была не справедлива. Невестка была работящая и добросовестная. Тоня работала в больнице нянечкой и кроме работы много трудилась, занимаясь домашним хозяйством. Каждодневные упрёки обижали невестку. Нелады в семье Фёдор воспринимал с горечью, успокаивал жену:
- Старайся не принимать близко к сердцу. Не обращай внимание. Подожди…, подожди…,- при этом обязательно приласкает.
Ему приходилось выслушивать и мать, и жену. Он любил их обоих, и не знал – что делать. Фёдор, Шура и Тоня прошли суровую школу испытания материальными нуждами. Прежде им казалось, что если в семье есть материальный достаток, то счастье наполнит их жизнь. Теперь, когда они работают все трое, трудности материальных лишений отступили, но до полного семейного счастья было не близко. Скандалы тяжёлым камнем всем ложились на сердце. Фёдор душой чувствовал, что им нужно пройти какой-то рубеж, но что именно – не знал. Обстановка продолжала накаляться.
В недавно открытой больнице была острая нехватка медицинских кадров и медсестёр в том числе. Главврач пригласил к себе в кабинет молодых нянечек, которые работали усердно и с увлечением, имевших полное среднее образование. В их числе была и Тоня. В беседе с ними он предложил пройти шести месячные курсы медсестёр. Тоня сразу согласилась. Придя домой, она поделилась этой радостной новостью со свекровью. Но Тонина радость для свекрови оказалась в тягость.
- Учиться ей захотелось! И какая польза от этой учёбы?! Работаешь и работай, выноси горшки из-под лежачих, - Шура не могла понять связь между учёбой и житейской пользой, воспринимала это как прихоть невестки, желание чем-то развлечься. – Учатся: сидят на буквы глядят. Какой толк?!
В конце концов, отношения невестки и свекрови дошли до крайности, после чего наступили серьёзные изменения. Однажды Тоня тихо и спокойно сидела в кухне, читала газету и время от времени заглядывала в большую кастрюлю, поправляла крышку, подкладывала дрова в печку. В кухню вошла Шура.
- Ты что это делаешь?! – с негодованием закричала она.
- Борщ варю, - испугавшись крика, робко, не понимая гнева свекрови, ответила Тоня.
- Ты же газету читаешь!!!– Шура эти слова прокричала так, словно обвиняла в тяжком преступлении, подскочила, выхватила газету из рук и ловким движением сунула в печку. Потом ещё некоторое время дала волю своему негодованию. При этом в очередной раз напоминала, как она её голую привела к себе домой, одела, обула.
- Дома спала на голых досках, а тут на перине и подушках, укрываешься хорошим одеялом, свинья неблагодарная, устроила тут - газеты читать.
Тоня молчала, по её щекам ручьями текли слёзы.
- Фёдор придёт с работы, я ему всё расскажу, - с этими словами Шура вышла из кухни и направилась к подруге жаловаться на невестку, как это она часто делала.
- Раечка, вот, она зараза какая: уткнётся в газету и читает. Сколько я их пожгла?! Не счесть. Откуда она их берёт?
- Как откуда?! – удивилась Раиса, - в киоске «Союзпечать» покупает.
- Как покупает?...
- Никто ей бесплатно давать не будет.
- Она на них ещё и деньги тратит?! – Шура, обомлев от такой неожиданности, побежала обратно. Там началась такая перебранка, которой у них ещё ни разу не было, и она оказалась последней.
В этот время мимо дома Чумаковых проходил Фёдор Фёдорович, пожилой мужчина, их сосед. Он услышал громкий скандал, Шура кричала на Тоню оскорбительными словами:
- Читать тебе хочется, грамотная, какая нашлась, бесподольница голозадая, я тебя из погреба вытащила (вероятно, имелась в виду небольшая мазанка, в которой Тоня жила с родителями) все деньги на газеты потратила …,- и прочее, и прочее, словно ополоумев, кричала Шура, стараясь больнее уязвить невестку.
Слышно было: Тоня в ответ огрызалась. Вдруг на секунду всё стихло, затем послышался грохот падающей кухонной утвари. Через мгновение Фёдор Фёдорович услышал нечленораздельные звуки, от которых ему стало жутко. Он быстро забежал к ним во двор, вскочил в кухню и увидел страшную картину. На полу валялась посудная полка, кругом рассыпаны ложки, кружки, половники, миски, тазики, кастрюли и сковородки. Невестка завалила свекровь между печкой и стеной, схватила её за горло и душила, та безуспешно вырывалась и истошно орала придушенным голосом.
- Брось, брось … до беды недалеко, ты же её задушишь, - начал оттаскивать Фёдор Фёдорович доведённую до полного отчаяния невестку.
- Иди в дом, Тоня, а ты оставайся в кухне, - сказал он Шуре.
В тот день Фёдор отработал две смены и возвратился домой поздно вечером почти ночью. Он сел на табуретку посреди большой комнаты в доме, жена стояла у печки, а мать в дверном проёме. Женщины всхлипывали, Фёдор возбуждён и очень расстроен случившимся.
- Ну, вот, сынок, она меня чуть ни задушила. Спасибо, Фёдор Фёдорович шёл мимо и отбил, - Шура вытирала слёзы передником, вид у неё был совсем не геройский.
Фёдор никому никаких вопросов не задал – ему давно было всё ясно.
- Тоня, ты не должна была поднимать руку на мать. Кланься ей в ноги и проси прощения.
Она стала напротив свекрови и со словами:
- Простите меня маменька, - сделала земной поклон.
- Мать, отныне ты ничего не говори Тоне. Она сама знает, что ей делать и как поступать.
Конфликт был исчерпан. Девочки разобрались – кто первая и кто вторая. Была установлена новая иерархия, появились новые порядки и новые семейные ценности. Дремучая безграмотность перестала быть определяющей в семье, это осталась только при Шуре. Тоня пошла учиться на курсы медсестёр, успешно окончила и с увлечением работала, возглавила комсомольскую организацию больницы. В больнице её уважали и медперсонал, и больные. Однажды был удобный случай, и Тоня долго разговаривала с главврачом о Фёдоре, вернее сказать, о его состоянии здоровья. Он ей сказал, что, судя по всему, используя человеческие резервы, его можно научить знанию цифр и простым действиям с ними, а также он может выучить азбуку и освоить чтение по слогам, но для этого нужно с ним много трудиться. Он ничего не знает, потому что некому было учить. У Тони хватило терпения научить мужа самой простой грамоте, и Фёдору это понравилось. Однажды в магазине он покупал буханку хлеба за три рубля, у него было пять рублей одной купюрой. Продавщица подала буханку, взяла пять рублей и чем-то отвлеклась.
- С вас два рубля, - вежливо сказал Фёдор.
- Глядите на него, знает, - очень удивилась продавщица.
Шура не поменялась, иногда в разговоре с какой-нибудь знакомой женщиной говорила о Тоне: «Пролетарка голозадая, косомолка-краснокасыночница …». До Тони это доходило, и она жаловалась мужу, на что он ей отвечал:
- Мать не переделается, тебе придётся её терпеть. Не обращай внимания.