На территории огромной могучей и большой, самой большой страны на матушке земле, на семи холмах стоял город - столица страны. В городе жили миллионы жителей, их было так много, что когда город просыпался утром, и жители спешили на работу, казалось, если посмотреть сверху, людские ручейки вдруг образовывались у домов, спешили куда - то и зачем - то, по своим важным и не очень делам.
Затем ручейки объединялись в речки и речушки, потом превращались в полноводные людские реки и вновь растекались, чтобы появиться вновь в иных местах. В главном городе, который казалось не объехать, не обойти стояло множество домов и зданий высоких, не очень и таких высоких, что приходилось придерживать детям и даже взрослым кепочки, фуражки и даже шляпы когда хотелось сосчитать число этажей. В городе, где жили и трудились, смеялись и плакали, любили и чего - то не любили миллионы жителей, пролегали широкие и узкие улицы просторные проспекты. По ним катили, ехали и мчались десятки тысяч больших и малых машин по своим неотложным машинным делам. Машины перевозили нужные большому городу грузы, продукты, товары и прочие, ну совершенно необходимые городу грузы вещи и предметы. В главном городе, как впрочем, и во всех других городах страны дома и здания делились на очень важные, важные, нужные и прочие в которых жили и растили своих детей жители города.
В столице было очень много гигантских магазинов и магазинчиков, и везде шла бойкая торговля. Чего только не было в этих магазинах. В одних продавали колбасы и сыры. За стеклянными большими витринами лежали головки сыра, висели связки всевозможных колбас, варёных, варёно - копчёных, копчёных и прочих мясных вкусностей и деликатесов. Даже маленькие дети, те которые не могли читать, не путали их с другими, из этих магазинов всегда вкусно пахло колбасой и сыром. В других продавали фрукты и овощи, лимоны и виноград, сливы и апельсины, капусту и свеклу и много – много чего свежего и вкусного . В – третьих магазинах продавали обувь и одежду для взрослых и маленьких жителей большого города. В четвертых магазинах и магазинчиках, каких только не было конфет и пирожных. У жителей, больших и даже маленьких , разбегались глаза от изобилия. Сразу же хотелось покупать и покупать всё и вся.
А что творилось в магазинах детских игрушек, полки ломились от множества всяких и разных игрушек и игр. Чего там только не было. Десятки игрушечных зайцев барабанили в барабаны, На полках и стеллажах громоздились грузовые и легковые машины, а пирамидки, а какие там были куклы неваляшки с музыкой. Другие куклы лежали на полках в дорогих коробках и когда продавщицы вытаскивали их из коробок, куклы открывали глаза и говорили - мама. Под потолком на закреплённых ветках ухали игрушечные филины и сверкали лампочками – глазами, плюшевые медведи ревели – «Уммм» и махали лапой. А велосипеды, а самолёты, которые если продеть ниточку, в закреплённую за кабиной пилота металлическую скобу можно было пускать туда – сюда. О эти волшебные магазины для детей. Уйти не купив что то, было очень трудно и почти невозможно. В городе катились по рельсам трамваи, звеня пронзительно звонками. "Дзень" – "Дзень" пели трамваи, перевозя жителей по неотложным и не особо важным делам целые дни до глубокой ночи. Завывали электромоторами троллейбусы, набитые до отказу жителями, шевеля усиками токоприёмников. И целый день и даже вечером и даже очень поздним вечером тысячи жителей подходили к знакам М на улицах и проспектах, затем словно исчезали бесследно и вновь, затем возникали, словно ниоткуда в разных местах так же неожиданно, как исчезали.
Жители сновали по своему городу с озабоченными лицами чего - то покупали, чего - то доставали, работали на заводах и фабриках и других нужных местах и местечках, жили и растили детей. Одним словом жили в своём большом; самом главном городе. В сквериках и у песочниц даже возле подъездов сидели седенькие и не очень бабушки и зорко присматривали за внуками и внучками, успевая при этом ещё посплетничать обо всём и обо всех на свете. А по дорожкам детских площадок и в песочницах играли дети, при этом ещё умудрялись кричать, пищать и даже драться, правда, иногда.
Вот такой трудовой радостной жизнью жил большой город. А на праздники город украшали тысячами красных флагов больших и маленьких. Всюду звучала музыка, а в скверах и парках играли на ярко начищенных трубах духовые оркестры. Музыка духовых оркестров одновременно оглушала и притягивала, словно просила, прошу вас жители на тур вальса, пожалуйста, прошу. Везде продавали мороженное пломбир и эскимо на палочке, и каким вкусным было это мороженное не передать никакими словами. Так и жил город повседневными буднями «буднями» и весёлыми праздниками.
На окраине этого города у самой речки, правда, такой узкой и неглубокой, что она больше походила на ручей, чем на речку, стояла фабрика, на которой делали детские коляски. Это была современная фабрика с новенькими станками, которые сверлили, резали, пилили и точили. За некоторыми окнами, если приглядеться были видны огоньки электросварки и сварщики в больших и странных масках. Со стороны фабрики целые дни и даже ночью доносились приглушенные рокочущие голоса механизмов и станков. Бух – бух стучали прессы, вжик – вжик звенели пилы, дзень – дзень – дзень пели станки, и так целый день. Люди на фабрике трудились и делали коляски для малышей и малышек и даже особые коляски для близнецов и близняшек и эти коляски рабочие нежно называли двойняшки, а особых случаях и по особому заказу, изготавливали, и коляски для троих детей, их называли тройняшки. Коляски, которые изготавливались на фабрике, были очень красивые и нарядные. Колёса сверкали и горели на солнце хромом и никелем. На каждое колесо было одето резиновое колечко - ободок с рифленым узором, про такие коляски на фабрике говорили - "дутики. Откидной сдвигающийся верх боковин колясок обтягивались красивой набивной непромокаемой тканью украшенной яркими бабочками и цветами. На солнце крылья бабочек сверкали перламутровым блеском, и казалось, что бабочки летят и машут крылышками. На фабрике этот материал называли "непромокашка".
Ручка, за которую катили, и толкали коляски, была кокетливо и красиво изогнута и обтянута пористой резиновой ручкой. А ещё на коляски ставились тормоза с педалью. И ещё много чего нужного и необходимого для молодых мам и даже пап. Одним словом коляски на фабрике делали на славу.
Одну из колясок делали особенно старательно и тщательно. На выставочную витрину главного магазина говорили на фабрике. Её и полировали дольше и колёса прилаживали вручную, и обтягивали специальной тканью полученной из далёкой страны Японии тоже вручную, даже спицы на колесах ярко и парадно сверкали двойным никелированным покрытием, оси колёс смазали особой смазкой. И бока коляски изгибали на новой машине по новой технологии. Откидной верх и всё что положено, обтянули особой непромокаемой тканью, украшенной яркими необычайно красивыми бабочками и цветами, которая называлась Райский сад. Ручку не просто обтянули резиной, но и поверх отделали кожей с узорами.
Рабочие постарались на славу, коляска получилась куда тебе, принцесса, да и только. Она была такая воздушная нарядная и так блестела на солнце, что было больно глазам и нельзя было оторвать взгляда. Катилась коляска легко и бесшумно, чуть подрагивая рессорами. Как я прекрасна, гордилась собой коляска, когда её провозили мимо других колясок на склад.
- Кланяйтесь!- Я ваша Королева! - требовала она на складе.
- Я такая воздушная, я непростая, как вы.-
- Я выставочная, модельная Коляска, - важно произносила она, - Но вам этого не понять, вы ведь обычные коляски.-
Остальные коляски признавали её красоту и говорили:
- Вы, правы Королева, Вы прекрасны.-
Однажды утром на фабрику приехала, большая машина. Машина стала у склада, и шумно рыкнув мотором, замерла, отдыхая перед обратной дорогой. Из комнатки при складе вышел кладовщик, открыл склад, рабочие стали аккуратно и бережно грузить готовые коляски в машину. Коляски хихикали и шептались друг с другом,
- Нас везут в город, - говорили они.-
- Мы поедем на экскурсию, - говорили другие.-
- А может в парк", - посмеивались третьи.
- Как хорошо!- - от избытка чувств вздыхали четвёртые, и всем – всем без исключения было хорошо.
Коляску для витрины погрузили в последнюю очередь, даже упаковали в особую пергаментную бумагу и обвязали бечевой.
- Осторожнее, - попросила выставочная коляска, -
- Не запачкайте мою прекрасную обшивку и не толкайтесь, вы меня помнёте, вы меня запачкаете.-
Кладовщик покрикивал для порядка на рабочих, ворчал:
- Не дрова грузите,-
А сам любовался колясками, бормотал себе в усы,
Ладненькие получились коляски, просто прелесть, да и только.-
Когда машина заполнилась до отказа, шофёр влез в кабину посигналил, ворота фабрики раскрылись, и машина с только что изготовленными колясками покатилась по городу. Коляски стояли рядами. Их обдувал ветерок и пригревало утреннее солнышко. Коляски даже пытались было поехать по настилу кузова, правда, пытались это сделать самые шаловливые коляски, но не тут - то было, они стояли на специальном тормозе.
И тогда коляски запели:
- Мы едем- едем – едем в далёкие края хорошие соседи весёлые друзья.- И пусть пения колясок никто не слышал кроме самих колясок, но они всё же пели, легонько покачиваясь в машине. Даже выставочная коляска запела правда чуть слышно, но запела, ведь королевам не пристало выражать свои чувства громко. Машина с колясками катилась себе по городу а жители которые обращали на машину внимание улыбались, а некоторые показывали пальцем и говорили:
- Смотрите какие красивые коляски.-
И восхищенно крутили головами.
Машина с колясками ехала по улицам и проспектам останавливалась когда положено, на красный свет светофоров и наконец подъехала к огромному многоэтажному зданию на крыше которого были большие – большие буквы ГУМ. Машина сказала бип – бип и въехала в ворота здания - магазина затем фыркнула и напоследок сказав ух – Фрр остановилась.
Рабочие магазина стали быстро и сноровисто выгружать коляски из машины и поднимать их на лифте прямо в торговый зал.
- Не так быстро,- попросила выставочная коляска - Меня ведь может укачать.
Она никогда ещё не поднималась на лифте и боялась, что у неё что либо может сломаться. Коляски составили в торговом зале. Они стояли, тесно прижавшись, друг к другу. Продавцы снимали с них оберточную бумагу и коляски предстали во всём своём блеске. А у отдела уже выстроилась огромная очередь из молодых мам и пап и даже бабушек, даже некоторых дедушек, которые хотели купить эти удивительно красивые коляски своим внукам и внучкам. Очередь волновалась. Это волнение передалось и коляскам. Сейчас меня купят, именно меня думала каждая из них.
А выставочную коляску бережно распаковали, протёрли и поставили на самое видное место за стеклянную витрин, которую по утрам мыли уборщицы в синих халатах длинными щётками теплой мыльной водой, а затем окатывали чистой. И витрина становилась такой чистой, что иногда дети протягивали руки и пытались взять игрушку и не понимали, почему у них ничего не получается. Да, наконец, то я на своём королевском троне улыбнулась коляска, смотрите на меня и восхищайтесь. Коляска вся переливалась и блестела.
Разноцветные бабочки на ткани, обтягивающей коляску, казалось вот – вот, взлетят, закружатся в танце, никелированные спицы ярко блестели. Цветы на ткани откидного верха манили к себе и притягивали взгляды прохожих.. Ручка кокетливо изогнутая по последней колясочной моде просила взяться за неё и покатить коляску. И действительно все кто проходил мимо витрины не мог оторвать взгляда от коляски, а некоторые даже останавливались, замирали на мгновение, а некоторые торопились в магазин за такой чудесной коляской. Боже мой, думала коляска, как я прекрасна. Как неуклюжи люди по сравнению со мной, ведь у них нет даже колёсиков, и они не могут так плавно катиться.
От избытка чувств у неё даже закружилась голова (конечно головы у коляски не было, но ей так показалось.) А за колясками в торговом зале стояла большая и не всегда терпеливая очередь. В большом городе было много – много молодых мам и пап и всем им очень хотелось, чтобы их ребенок лежал, катился и покачивался в самой лучшей коляске. Люди выбегали из очереди и звонили из телефонов – автоматов друзьям и знакомым. В Г. У. М. выбросили такие красивые коляски просто блеск – красота и восхищённо цокали языками Цок – цок – цок.
Коляски разобрали в тот же день. А про выставочную коляску вроде бы забыли.
- Я прекрасна, я совершенство, - всматриваясь в стекло витрины, говорила себе коляска. - Вот сейчас меня купят вот сейчас, - но никто её не покупал.
С витрины нельзя многозначительно поднимали палец продавцы, это же выставочный экземпляр, вот завезут следующую партию, милости просим, говорили они и вновь повторяли, нельзя и точка. Дни шли за днями, ничего не менялось. Коляска по – прежнему, одиноко, стояла за стеклянной витриной. Неужели я никому не нужна, думала коляска. И она мало - помалу стала грустить, страдать и даже что уж совсем плохо, ворчала:
- У них просто не хватает денег, чтобы меня купить.-
- Я ведь чересчур красива и недоступна для этих жителей.- От тоски и одиночества коляска стала покрываться магазинной пылью и слегка потускнела.
- Ну и не надо меня покупать - бормотала тихонько себе под нос коляска.
- На этой прекрасной витриной я не испачкаю противной липкой грязью свои красивые колесики.-
- На меня не будет капать холодный дождик, мне не будет холодно от ледяного снега и трескучих морозов, - но коляска лукавила.
Коляске очень – очень хотелось, чтобы её немедленно купили. Ей до дрожи в колёсиках, хотелось катать в себе малыша, а ещё лучше малышку. Катиться по городу, вызывать всеобщее восхищение и зависть, пугать голубей в парках, клюющих крошки на тротуарах, и не надо было её осуждать, ведь все эти чувства присущи не только коляскам и прочим игрушкам, но и людям. Время шло, а коляске казалось, что оно остановилось. Как вдруг стеклянная дверь витрины распахнулась, и коляску бережно выкатили из стеклянного плена. - Вообще, то мы с витрины не продаём, - услышала коляска и испугалась.
- Но в честь Нового Года и рождения вашей «первеницы», ещё вашей настойчивости, мы сделаем исключение из правила.-
- А она у вас не бракованная? - усомнился покупатель.
- Что вы - обиделась продавщица, - Она у нас выставочная, сделана в единственном экземпляре, не пожалеете.-
-Платите быстренько в кассу и забирайте нашу красавицу.-
Продавщица, стала сноровисто и быстро вытирать пыль. Коляска сразу же заблестела, помолодела и вновь почувствовала себя королевой. - Осторожнее - прикрикнула она на продавщицу - Не поцарапайте хром на моей ручке и не трите так сильно, у меня ведь такая нежная кожа.-
Молодой, высокий мужчина уже неоднократно повторивший огромное вам спасибо, вновь произнёс:
- Спасибо вам душевное, жена будет так рада.-
Он проворно, почти бегом пронёсся к кассе оплатил покупку, сказал от радости ещё раз, уже на ходу спасибо, и покатил коляску к выходу.
-Ой – ой – ой - запричитала коляска, - Там же снег я замёрзну, я простыну, у меня будет ревматизм.-
Но её причитания никто не расслышал. Мужчина выкатил коляску из магазина и покатил по заснеженному тротуару к машине.
- Холодно - пискнула коляска почувствовав, как предновогодний мороз дохнул на неё ледяным дыханием.
- А какой снег, он же такой мягкий и пушистый.-
Коляска ведь всю свою недолгую жизнь простояла на витрине, и ей всё было в новинку. Мужчина тем временем подкатил коляску к машине, сложил коляску, и аккуратно положил в багажник, коляска влезла без труда, ну просто вписалась и всё тут тебе. А мужчина, напевая песенку, поехал по большому городу к себе в спальный район, в квартиру, где его ждали жена и недавно родившаяся дочка.
- Как здесь темно, и пахнет не так у меня за витриной, и холодно - вздохнула коляска и замолчала пытаясь согреться.
Машина мчалась по городу, а мороз вместе с ветром пытались догнать и напугать коляску, дыша своим холодным дыханием во все щелки в багажнике.
- Остановите машину вы меня заморозите - скрипнула коляска даже пыталась поехать.
Но в первых, она стояла на тормозе а во вторых в багажнике было тесно и коляска смирилась со своим положением. А тут машина, фыркнув выдохнула - приехали и остановилась у большого многоэтажного дома. Мужчина, продолжая напевать, вытащил коляску, закрыл машину и понёс коляску в квартиру. У дверей квартиры он достал ключи осторожно, чтобы не услышала жена открыл входную дверь услышал, как попискивает дочка и тогда уже не таясь, крикнул:
- сюрприз -
И стал ждать, когда в коридор выглянет женщина. Женщина вышла в прихожую.
- А – ля гоп - крикнул мужчина, подпрыгнул высоко вверх вместе с коляской.
Затем ловко расправил коляску и легонько толкнул навстречу женщине.
- Боже мой, какое чудо, красота, да и только,-
- А ты её не поцарапал? -спросила она.
- Спасибо тебе любимый мой человек, а доченьке нашей как она понравиться.-
Дочка родилась лишь недавно, но мужчина и женщина были абсолютно уверены, понравится.
- Не коляска, а чудо я таких, красивых, не у кого ещё не видела.-
- И не увидишь,- важно ответил мужчина, - Выставочную отхватил, штучную с витрины выпросил.-
Мужчина был горд, что смог достать для их доченьки такую необыкновенную красавицу коляску и его распирала радость.
- Да что же мы стоим, раздевайся и ужинать, промерз наверное.-
Женщина на мгновение крепко прижалась к мужчине гибким телом. Давай покатаем нашу девочку по улице, пусть подышит свежим воздухом.- предложил мужчина
- А не холодно?" - забеспокоилась женщина, - Не замёрзнет? - Ведь малышка совсем. -
- Да мы немного, ну минут десять не больше - отозвался мужчина. -
- А ужинать? - рассмеялась женщина.
- Да потом поем, погуляем и поем.-
Женщина согласилась и попросила:
- Но только минут на десять, а то простынет наша доченька, беды не оберёшься.-
Они оделись сами, одели, тепло – тепло – тепло свою ненаглядную дочку уложили её в новую коляску. Вдвоём держась за ручку коляски, покатили по заснеженным тротуарам, вдоль больших домов. В большом городе шёл снег. Снежинки падали на землю густо – густо, засыпали всё вокруг белым мелким кружевом и тротуары, улицы, проспекты с проносящимися машинами и прохожих, падая им на пальто, фуражки и шляпы и даже на ресницы и тая на лицах.
Снежинки летели на землю, искрились как драгоценные камни в свете ярко горящих уличных фонарях, бесшумно садились на ветви больших и малых деревьев. Снежинки всем своим видом и красотой словно говорили жителям города Скоро Новый Год, мы хотим украсить город всем на радость, усыпать его серебром, радуйтесь люди и живите счастливо в новом году.
Мужчина и женщина медленно прогуливались вдоль домов по тротуарам. Девочка спала, коляска бесшумно катилась, покачиваясь на рессорах. Лёгкий почти незаметный ветерок сдувал снежинки, с ярких красочных бабочек и казалось, что они вот – вот взовьются и полетят среди падающего снега.
Мужчина и женщина были в это время абсолютно счастливы. Они, шли рядом, касаясь друг друга плечом, что - то говорили, мечтали о будущем и о своём и своей пока ещё крошечной дочки желали ей расти и быть счастливой. В коляске тихо спала их ненаглядная девочка, спала их дочурка, не просто в коляске, а в удивительно красивой коляске и такой ни кого не было. Прохожие спешили с покупками, елками, свёртками, подарками. Несмотря на занятость и предновогоднюю спешку все, ну или почти все, оглядывались и любовались коляской и молодой красивой парой. А одна молодая женщина даже остановилась и спросила:
- Где такую красавицу оторвали? -
- Это спец – заказ - многозначительно произнёс мужчина. Женщина кивнула головой, понимаю не маленькая и пошла дальше.
- Ох и «хваста,» ты у меня - засмеялась женщина,- Сказал бы в ГУМ.е.
И взъерошила мужчине волосы. Мужчина в ответ тоже засмеялся, нагнувшись, поцеловал женщину в губы. Коляска тоже прониклась предновогодним настроением и катилась, как и полагается коляске королевской крови с большим достоинством. Да мой первый выход удался, думала коляска вон, сколько у меня поклонников, сколько жителей не могут оторвать от меня глаз, сколько восхищения в их глазах. А снег – глашатай Снежной Королевы и предвестник Нового Года продолжал падать на машины стоящие у тротуаров, на беспризорных собак спешащих по своим делам, на забытую кошку сидящую у двери подъезда , на детскую лопатку оставленную в песочнице и на весь огромный предновогодний город. Так вот и началась семейная жизнь нашей красавицы коляски.
Первой - наперво коляске определили место; в прихожей.
- Вот тут твоё место, правда проходить будет тесновато, но зато место в комнатах не займет, а там видно будет - произнёс мужчина и женщина с ним согласилась.
- Это возмутительно - воскликнула коляска, - Я же особа королевской крови моё место в спальне или на худой конец в зале, я не хочу жить в прихожей.-
Коляска продолжала возмущаться и дальше но её по прежнему никто не слышал, ведь слышать и понимать разговоры колясок, чайных сервизов, диванов, ботинок чайных ложечек, кукол, игрушечных машинок и прочих вещей и предметов нужен особый дар, а мужчина и женщина да впрочем, как и многие другие люди, им не обладали поэтому и не слышали и не даже не подозревали, что коляска может разговаривать.
Люди жили своей жизнью и даже думать не могли что предметы и вещи способны говорить, правда, на особом, к сожалению только им понятном языке.
Вот так и началась жизнь коляски; жизнь, о которой она мечтала и к которой стремилась, когда стояла за стеклом витрины в магазине. Утром следующего дня мужчина ушёл на свою работу, а женщина к полудню сшила дополнительный матрас, чтобы дочка не мерзла в коляске, и тепло одела свою любимую и ненаглядную дочку и вышла из квартиры и покатила дочку в новой коляске в парк, подышать воздухом, как говорили в таких случаях жители этого города да и других городов тоже. Над большим городом ярко светило солнце что бывало не часто зимой в этом городе стоял лёгкий морозец, снег поскрипывал, под ногами жителей на разные лады, под взрослыми снег хрустел баском, а под ногами детей он вроде бы пищал и смеялся вместе с ними, в общем денёк удался на славу. И многие жители, спеша по своим делам и не смотря на свою занятость и заботы неожиданно для себя, говорили, кто себе под нос, а кто - то и друг другу, славный выдался денёк и улыбались.
Женщина катила коляску, коляска девочку и всем было хорошо, и даже коляска не ворчала как обычно, что ей холодно и на колёсики налипал снег.
Теперь коляску выкатывали почти каждый день, а на ночь иногда ставили рядом у кровати, где спали мужчина и женщина, и когда дочка просыпалась женщина полусонная, чуть покачивала коляску и чуть слышно нашёптывала, напевала дочке чишь – чишь – чишь родная моя, спи моя радость, спи. И это было так приятно и покойно, что коляска тоже погружалась в дрёму и ей снились свои сны.
Так прошла зима, весна с дождями и сыростью, лето которое коляска провела большую часть своего времени, в парке катая девочку по дорожкам. Летними вечерами мужчина и женщина ладные, молодые, красивые гуляли, любовались подраставшей дочкой и мечтали о будущем и составляли жизненные планы. Иногда мужчина бережно вытаскивал дочку из коляски и осторожно подбрасывал вверх перед собой, девочка смеялась, а женщина всё говорила:
- Осторожнее, прошу тебя осторожнее.-
Осенью девочка уже сидела в коляске и тянула свои маленькие ручки к гроздям красной рябины проезжая по дорожкам парка. А затем вновь пришла зима накрыла большой город снежным одеялом, дохнула ледяным дыханием, и разом город нахохлился, замёрз и оделся теплее. Городские пруды замёрзли и покрылись льдом. По льду забегали мальчишки с клюшками, с горок покатились санки с орущими и смеющимися детьми, дворники застучали лопатами, счищая снег с тротуаров.
Голуби жадно и торопливо клевали крошки хлеба и затем подолгу сидели нахохлившись под козырьками крыш. Зима на целых три месяца завладела городом. В очередной Новый Год девочка сделала свои первые робкие шаги.
- Ура" - закричал громко мужчина.-
Женщина принялась ему выговаривать:
- Ну что ты так раскричался, дочку перепугал и меня тоже,- но при всём этом светилась счастьем.
Девочка росла, время незаметно для всех на земле отбивало без устали земные часы. Кто - то из жителей города не замечал его, кому то его не хватало, у кого то его было много и это было правильно, хотя и немного непонятно особенно детям, но что поделаешь таково свойство времени. Весна выдалась тёплой и дружной.
Лениво, по тёмной воде поплыли льдины по реке, лопнули и побелели почки на вербах в парках и садах, первые самые храбрые воробьи стали купаться в стылых лужицах, голуби ворковали и даже дрались, добиваясь внимания голубок. Иногда холодный ветер, с далёкого севера, налетал на город и дул, срывая шляпы и береты с прохожих. Пугал их своим воем и резким свистом, Жители втягивали голова в плечи, зябко ёжились, но все равно говорили весна, и от этого ветру становилось тоскливо и он уносился к себе на север к морозу и вьюгам. Коляска привыкала к новой жизни. Она уже почти не вспоминала витрину, магазин и при встрече с другими колясками в парке важно говорила:
- У меня своя двухкомнатная квартира, а у вас есть собственное жильё?-
- А место у дивана?- Да что с вами говорить вы ведь простые коляски.-
Всё больше теплело, на берёзках зеленели серёжки и появились первые клейкие листочки. Скворцы на все голоса пели у своих скворечников, у выходов метро старушки торговали перво цветами.
Одуванчики торопились подставить свои жёлтые головки весеннему солнцу. Парковые муравьи, проснувшись, забегали по своим неотложным муравьиным делам, шевеля усиками. Огромный город, похорошевший и посвежевший после весенних солнечных дней и тёплого дождика, умывшего весь город, стал ещё краше. И жители города, чувствуя запах земли, травы вылезшей в скверах, пряный запах ландышей у выходов метро расправляли плечи. Мужчины втягивали животы, женщины стали незаметно для себя ходить легкой скользящей походкой от бедра и перешли на обувь на высоком каблуке.
Жители стали чаще улыбаться и стали добрее друг к другу. А всему - то причиной была весна. Время счастья и любви. Мужчина пошел в парк прогуляться с дочкой. В воздухе витал ветерок любви и весеннего кокетства. Весна приводила в любовное чувство не только людей, но и всё и вся в большом городе да впрочем, и на всей матушке земле.
Коляска исправно катилась по асфальту, но сама не зная почему, слегка нервничала и трепетала, весна она весна не только для жителей, но и для колясок.
Навстречу нашей коляске катилась другая коляска, которую катила молодая, яркая, красивая женщина. В коляске сидел толстый краснощекий малыш. Он сосредоточенно крутил колеса игрушечной машинки, затем подносил её к уху произносил РРРРР- РРРР и счастливо улыбался. Коляска, катившаяся навстречу была украшена рисунками гоночных машин и автомобильными эмблемами, украшена вставками из лакированных кусочков синей кожи, а на торце обивки красовался маленький и почти настоящий гоночный руль. Коляска с бабочками первая увидела красавца.
- Ах! - воскликнула коляска - Это моя судьба. - Я влюблена. -
- И пусть меня считают легкомысленной, я полюбила это мой избранник.- И коляска, каким то образом вывернулась из рук мужчины,и покатилась к коляске украшенной гоночными машинками.
Встречная коляска тоже вдруг словно встрепенулась, изменив, направление и ходко устремилась к коляске с бабочками. Подкатившись коляски легонько стукнулись друг одруга, и прошуршав тканевыми бортиками застыли рядом.
- Я люблю Вас - произнесла коляска, украшенная гоночным рулём.
- Вы мой кумир на всю мою жизнь - нежно ответила коляска с бабочками.
Мужчина и женщина подбежали почти одновременно и также одновременно громко и тревожно спросили:
- Ты не ушибся?- Ты не ушиблась?- И опять же разом радостно засмеялись, увидев, что всё в порядке.
- Извините, задумался и упустил свою коляску - произнёс мужчина осторожно дёргая свою коляску.
- И вы меня извините, - засмеялась женщина.
- Не расцепляются, что - то, - озадаченно бормотал мужчина и добавил - Странно.-
А коляски продолжали свои признания в любви,
- Как мы прекрасны,- шептались коляски.-
- Как нам хорошо вдвоём, мы просто идеальная пара, как мы подходим друг другу - и так далее.
Ну вот и мужчина наконец осторожно расцепил коляски и они разъехались в разные стороны слегка смущенные, о это коварное время – весна.
Отъехав, мужчина обернулся. и увидел что женщина на мгновение также обернулась назад и махнула ему рукой. О это волшебное время – весна!
Девочка уже проводила почти все время на ногах и парке уже не катилась в коляске, а толкала её перед собой. Иногда коляска попадала колесиками на бордюры вздрагивала и просила:
- А нельзя ли осторожнее, ведь я могу сломаться,-
Но её как всегда никто не слышал. Затем в семье появился второй ребёнок, и коляска добросовестно и аккуратно катала вторую девочку. Так незаметно для всех бежало неспешное вроде время.
Коляска незаметно для себя немного потускнела и постарела. Спицы блестящие потеряли свой шик и блеск, ткань, которой была обита коляска, потускнела и прежде яркие и роскошные тропические бабочки выглядели безжизненными и серыми. Одно из колёс стало поскрипывать при езде скрип – фить скрип – фить скрипело колесо.
- Надо бы нашу - мужчина хотел по привычке сказать красавицу смазать.
Но подумал и добавил:
- Нашу старушку смазать-
И почему то смутился. Я вам не старушка подумала коляска и очень обиделась на мужчину и женщину, но как то увидев свое отражение в зеркальной витрине магазина она себя еле узнала и коляска горько расплакалась, а выразилось это так. Звоночек на ручке жалобно звякнул, а из ступиц колёс вытекло немного смазки. А время всё продолжало отсчитывать своё тик – так. Девочки подрастали, старшая готовилась к школе, младшая ходила в садик. Мужчине на работе выделили участок под дачу, и на следующий год он нанял рабочих, и те поставили за летний сезон рубленый домик с мансардой.
- Вот что, - как - то сказала женщина - Дети давно подросли,- а коляска весь коридор в новой квартире занимает,- давай свезём её на дачу.-
И весной коляску свезли на дачу. Поначалу коляска страшно испугалась. А вдруг меня украдут, или на меня кто- то или что - то упадет, но потом потихоньку попривыкла и даже как - то сообщила садовой тележке, что проживала на соседнем участке, что дачный воздух её полезней городского. На моей даче, коляска считала, что дача принадлежит ей, столько красивых цветов и я живу здесь в собственном доме, а не в каком то коридоре, где невозможно развернуться. И это было правдой.
У мужчины и женщины была страсть к цветам. Они единственные на дачной линии не сажали картошку и прочую зеленушку. На их даче, как только оттаивал на прогретых солнцем местах снег, распускались на клумбе лютики. Жёлтые словно выкрашенные глянцевым лаком цветы словно предлагали себя солнцу.
На другой клумбе невозможно было оторвать взгляда от синего ковра пролески. У водоема выложенного камнем распускались подснежники, у беседки проклёвывались первые ростки тюльпанов прежде укрытых зимой. Ну а летом дача и вовсе утопала в цветах.
Коляска уже постоянно жила, как она сама говорила на даче. Она больше простаивала, в углу комнаты, возила младшую девочку в сельский магазин, что стоял на пригорке у дачного поселка. Иногда девочки возили на ней продукты.
Временами мужчина и женщина грузили на коляску напитки, мангал, кусок брезента нехитрую снедь и припасы и они с девочками не торопясь шли к речке за дачным поселком.
Девочки гонялись на лугах за бабочками и плели венки из полевых цветов. Коляска проворно, сколько позволяли силы, везла поклажу. Как я им нужна, думала коляска, без меня они не смогли бы устраивать такие пикники у речки.
В пойме у реки, по лугу бродили ленивые чёрно – белые коровы щипали траву и жевали свою бесконечную жвачку. Речка то замирала в камышах в затонах, то чуть слышно плескалась на перекатах, на берегу шумели мальчишки, прыгая в тёплую воду с близстоящих деревьев, а в камышах раздувая до отказа горла, орали лягушки. Так на даче мужчина и женщина и их девочки проводили лето.
А когда осень начинала обносить землю жёлтыми листьями с деревьев и мелкий холодный дождик, не переставая, шуршал по крыше дачного домика, мужчина прижал на дачу один, запирал окна и двери, закрывал наглухо ставни и обращаясь к коляске говорил:
- Ну бывай до весны -
И уезжал в город. А коляска оставалась до весны одна одинёшенька в дачном доме. Лишь холодный ветер – бродяга пытался проникнуть в дом, сквозь крошечную щелки, да вороны, сидя на мокрых ветвях деревьев кричали своё, хриплое карр – карр – кар. А затем прилетала на вьюжных снежных своих санях, зима заметала всё снегом и домики на участках и дороги к ним. От морозов стены дома потрескивали и поскрипывали.
- Как скучно - вздыхала коляска, - Скорее бы весна.- Она что бы разогнать тоску вспоминала то цветущие тюльпаны, то как её девочки бегали и носились по лугу, то мужчину и женщину которые целовались когда поблизости не было детей и всё стояла, стояла, ожидая весны.
Однажды большая полевая мышь в самый разгар январских морозов прогрызла в углу пола отверстие и влезла в комнату. Осмотревшись, и пробежав всю комнату, вдоль и поперёк мышь подобралась к коляске. Обнюхав колеса, мышь ловко взобралась по тканевому бортику и оказалась в коляске.
- -Не смейте меня щекотать, своими противными холодными усами - пыталась возмутиться коляска.
И звякнула звоночком на ручке, но полевая мышь не испугалась, а стала вдруг грызть тканевые бока и подстилку.
- Как вы смеете грызть мою прекрасную обивку не сметь, не сметь.-
Коляска пыталась откатиться в сторону, но не смогла, потому что крепко стояла на стояночном тормозе, а мышь всё грызла и грызла, не обращая никакого внимания на протесты и плач коляски. И скоро в коляске появилось круглое гнездо из ватных и тряпичных полосок и комочков, а вскоре и шестеро мышат, поначалу беспомощных и голых. Мышата скоро подросли и вконец изгрызли ткань коляски, а к весне убежали.
Весной, когда мужчина и женщина открыли свой дом, то первым делом увидели, что ткань коляски вся изорвана и прогрызена до основания, а грязные клочки ваты разбросаны по всей комнате.
- Фу - гадость какая - поморщилась женщина, - Выкати ты её быстренько во двор,- только заразы нам не хватало,- она же вся мышами пропахла.-
Коляску поначалу выкатили во двор, а затем закатили в маленький хозяйственный сарайчик и забыли. Затем её несколько раз перекатывали с место, на место, освобождая пространство в сарае для чего - то более нужного и необходимого. А как - то мужчина, у которого стала побаливать спина, стал возить на коляске то немного песка, то камень для обрамления водоёма. Коляска покрылась слоем грязи и строительной пыли, искривилась и изогнулась. Колёса то и дело выпадали из ступиц катились в разные стороны. Вся коляска отчаянно скрипела, когда катилась; иик – иик –ик –ик иик – иик ик. А однажды коляску и вовсе забыли поставить в сарай, когда закончился дачный сезон и она всю осень, и долгую зиму провела в саду.
Осенью холодные дожди промочили коляску до последней ниточки. Пружинки, звоночек на ручке, спицы рессоры всё поржавело и почернело. Спицы в колёсах торчали словно щетина, а зимой коляску и вовсе занесло снегом. Коляска уже почти ничего не говорила и не понимала и почти замёрзла. А к весне она стала просто грудой ржавого металлического хлама.
- Да отработала наша красавица,- грустно сказал мужчина женщине, когда они приехали на свою дачу.
- И как это я забыл её в сарай поставить.
- Неужели это говорят обо мне и я по прежнему красавица - прошептала почти неживая коляска, но увидев своё отражение в весенней луже, тут же рассыпалась. Колёса отвалились и раскатились в разные стороны. Спицы повыскакивали из колёс и кучкой ржавых, изогнутых веточек лежали в траве.
Кривая ржавая ручка с таким же ржавым звоночком уткнулась в землю, а ткань коляски вовсе сгнила и исчезла за зиму. Вечером мужчина собрал в мешок из - под сахара всё, что осталось от коляски перевязал горловину бечевой и положил в багажник машины. Вечером следующего дня, подъезжая к городу, он остановил машину, у мусорного бака у дороги бросил мешок в бак.
- Прощай моя красавица и прости - произнёс мужчина и уехал.
И весь оставшийся вечер ему было грустно словно он, потерял что то, а что непонятно. Он ворчал на женщину, сказал, что не хочет опять каши, а потом добавил, что вообще ничего не хочет и точка.
Рано утром старый пьяница, копаясь в мусорных баках, взял и отнёс то что осталось от коляски к приёмщику чёрного лома и получил за всё полтора рубля чем остался очень недоволен. Нёс дольше выругался «пьяница» и сплюнул. А коляску вернее то, что от неё осталось вечером того же дня вместе с другим ржавым и гнутым железом отвезли на плавильный завод. Всё привезенное железо поначалу смяли в огромном прессе, а затем положили в ковш завалочной машины. Машина подъехала к жарко дышащей необъятной печи, где ревело пламя и несло нестерпимым жаром, и ухнула железо в печь. Печь гудела, пламя ревело, ожгу – обожгу.
- Как больно - простонала коляска и стала плавиться плача бело – красными капельками металла.
Остатки резины на колёсиках мгновенно сгорели и исчезли в трубе едким дымком, а ненасытная печь продолжала плавить всё новые порции металла, рыча ожгу – обожгу.
Высокий старик, слегка сгорбившись, вышел из электрички. В руках он держал плотный полиэтиленовый пакет, за спиной висел модный спортивный рюкзак - подарок внука. Старик шел, чуть волоча ноги. Он по привычки пытался, как прежде, расправить свои плечи, но они не слушались, и фигура через мгновение становилась ещё более сутулой.
Он шёл знакомой дорогой, в толпе дачников спешивших на свои дачи. Многие несли лукошки для ягод, лопаты обернутые тряпками или чехлами, ящички с рассадой. Дачники торопились и вскоре обогнали старика и виднелись далеко впереди, постепенно расходясь по своим дачам. Старик шел не торопясь, неделю назад он продал свою дачу и по договорённости с новыми хозяевами теперь шёл попрощаться с ней и забрать, какие-то нужные, только ему инструменты. Дети отговаривали его от поездки, обещая отвезти на машине, да как всегда, не хватало времени, постоянно находились неотложные, важные, и неотложные дела. Дети хорошо помнили эту дачу, в детстве все лето и весну они проводили там, но затем стали взрослыми, обзавелись своими семьями, купили свои дачи, и на дачу родителей стали ездить только по праздникам.
Старик, пока жива была жена, наотрез отказывался продавать дачу. Привык я к ней, отмахивался он, от наседавших на него детей. Пока позволяло здоровье, он и его жена ездили на дачу на машине, затем, когда стало напоминать, о себе знать сердце, и стали неметь временами ноги, он подарил машину внуку, и они стали ездить электричкой. С каждым прожитым годом, они с женой бывали там реже и реже, а если и бывали, то больше сидели рядышком на скамейке под огромным кустом черёмухи, и либо вспоминали прошлое, либо молчали, прижавшись друг другу. Иногда старик по-детски обижался на какие то слова жены, а она ласково гладила его по голове, говорила:
- Прости ты меня, Бога ради,-
И старик стихал и лишь обиженно поджимал губы. Сил работать почти не осталось и дача начала бурно зарастать сорняком и полевыми цветами, а когда жена умерла, старик держался ещё год и не продавал дачу, но уже ничего не делал, а просто сидел, глядя на то, что осталось от сада, выцветшими глазами. Потом, вздыхая, запирал двери, и на негнущихся ногах уходил на станцию, к электричке
После того, как врачи многозначительно переглядываясь между собой, посоветовали ему поменьше ходить и следить за своим здоровьем, старик позвал дочерей и попросил продать дачу. Немедленно, попросил старик. И теперь он шел туда в последний раз, за нужными, как он объяснил своим детям, инструментами. Дети уже увезли на свои дачи, кто что хотел, и просили его не ездить, но старик заупрямился.
- Я сегодня же вернусь, ночевать не останусь- пообещал он им.
Старик открыл дачу, и вошёл внутрь. Лестница уже была приставлена к чердачному отверстию мансарды, внуком, которого он просил это сделать.
- Ну вот, Мила, - бормотал он по - привычке, - как бы, обращаясь к жене,
- Вот я её и продал. - Все как ты хотела.
Он решил не переодеваться, соберу инструменты, отдохну, да обратно вечером. Старик, медленно переставляя ноги, поднялся по лестнице на чердак, и пошел к ящикам и мешкам, в которых хранились, собранные за сорок лет дачной жизни, как ему казалось нужные вещи и инструменты. Он слегка вспотел его, чуть знобило. Сердце почему-то не стучало, а вроде хрипело; «хрум, «хрум, «хрум, и вдруг замирало. Старик достал из кармана пластиковую баночку с лекарством и положил пару таблеток под язык.
- Ну-ну - сказал он, - Что это там у нас?-
И он запустил руку в мешок и стал доставать : то большие старые садовые ножницы с обгоревшими ручками, которые он так и не успел отремонтировать, дети купили ему новые; то жгутики двужильного провода; то разводной гаечный ключ.… Пригодится им ключ, пригодится, и он отложил его в сторону. То моток бечевы, для воздушного змея, которого он когда-то запускал с внуками. Вытянул старый паяльник; затем банку из под леденцов, с гвоздями и шурупами.
- Ничего им не надо,- бормотал он, - И этого не надо и того.
Было почему-то жалко и обидно, что все это собранное и сохранённое им за долгие годы никому не нужно. Затем старик вытащил из очередного ящика ржавое колесо от коляски, с изогнутым ободом растрескавшийся резины с несколькими черными, грязными спицами. Старик хотел отбросить колесо, но тут, то ли по воле случая, то ли солнце показалось в окне мансарды, одна из спиц, когда он потер её пальцами, вдруг блеснула ярким, хромовым блеском. Старик продолжал стирать пыль со спицы и вспомнил, это же колесо от нашей коляски красавицы.
Он вспомнил, как покупал эту коляску. Вспомнил новогоднюю витрину магазина. Увидел как - бы со стороны, себя, молодого, высокого, сильного; увидел вдруг свою верную молодую, красивую жену, которая, смеясь, катила коляску, украшенную тропическими бабочками ему навстречу; увидел солнцем залитый город, в котором он прожил всю жизнь. И прожитая жизнь завертелась перед его глазами, вспыхивая яркими цветными картинками, словно стеклышки детского калейдоскопа, складывали ему мозаику прежней прожитой жизни. И тут сердце стукнув свое последнее "хрумм, и остановилось.
Дети звонили ему на мобильный телефон, но он не отвечал. В воскресенье утром, дочки заехали к нему на квартиру и не застав его там, поехали на дачу. Старик сидел у самого края чердачного люка, прислонившись к ящику с широко открытыми глазами. Руки крепко сжимали ржавое, изогнутое колесо от детской коляски, в котором одиноко блестела, ярким хромовым блеском, одна единственная спица, а на его лице застыла широкая, счастливая улыбка……….