- Товарищи дети и их дорогие родители! – так начал свою речь директор пионерского лагеря, дыша на близстоящих непобедимым перегаром, доставшимся ему в наследство от вчерашних проводов в лагерь в одном из лучших ресторанов города, - Тут мы все не там! Тут у нас уже вполне начинается вторая смена для отдыхательных пионеров!
- Третья! – робко, но громко шепнула ему в ухо старшая пионервожатая.
- Как это третья? – тоже шопотом вздыбил брови директор, - уже август?
- Август, Петр Петрович, первое число! – понимающе ухмыльнулась старшая.
- Вот я и говорю, поздравляю вас с началом второй смены, если считать, что первая смена была в июле! Считайте, что это только лишь первая для вас всех загвоздка, а их за месяц будет задано вам очень много!
- Загадка! – опять шепнула директору в ухо пионервожатая.
- Я хочу сказать, что «загвоздка» в третьей смене заменит нам слово «загадка» потому, что мы будем не только отдыхать, но и приносить лагерю пользу прямо вашими руками!
Сергей и Вовка стояли во втором ряду третьего отряда, переминаясь с ноги на ногу. Ужасно хотелось есть. В шесть утра они уже были на пристани, а потом почти четыре часа плыли на речном трамвайчике, любуясь красотой берегов, которая, впрочем, нисколько не заглушала голод. Родители заранее были строго проинструктированы, что никаких продуктов с собой брать нельзя во избежание любых видов инфекций. Обещанный на кораблике завтрак заключал в себе кусок хлеба с крохотным кусочком масла, варёное яйцо и стакан компота, что только раззадорило аппетит.
- Дорогие родители! Обещаю вам всем, что ваши чуды вернутся домой здоровыми, окрепшими и загорелыми!...
- Чада, а лучше – дети! – опять вмешалась шопотом старшая пионервожатая.
- Да! Дорогие наши чады, а теперь вы все со своими вожатыми и воспитателями разойдётесь по своим палатам согласно отрядной схемы и моего приказа!
Затрубил горн, на флагштоке поднялся красный флаг и отряды, недружно печатая шаг, побрели за вожатыми в комнаты, которые почему-то назывались палатами.
Сергей не хотел ехать в лагерь. Он ценил личную свободу, но не смог отбиться от настойчивых просьб родителей, у которых тоже были свои планы насчёт санатория. В конце концов он, скрепя сердце, согласился, взяв с родителей обещание приехать к нему, как только они вернутся из санатория.
Лагерь вольготно раскинулся в сосновом бору совсем недалеко от чистой и неширокой реки. Правда, радость купания сразу была омрачена присутствием двух купален, которые неофициально назывались «лягушатниками». Никто, даже первый отряд, не мог купаться вне лягушатника, а уж о третьем отряде и речи никакой не было. Так противно было касаться ногами осклизлого дна! Но жара стояла неимоверная и приходилось соглашаться с правилами. Зато в лагере было прекрасное футбольное поле, летний кинотеатр, отличная библиотека и парк с гипсовыми фигурами: фигуристка, девушка с веслом, гимнастка с отломанной рукой, которая валялась тут же в траве. Транспортные ворота охраняла овчаро-дворняга, с которой Сергей сразу подружился и окрестил Лобзиком.
Утро начиналось с сигнала горниста:
- Ту-ту-ту! Вставай, вставай, Ерёма! Здесь тебе не дома! Вставай, вставай, постели заправляй!
Сонная ребятня выползала сначала из-под одеял и, прихватив полотенца и зубные щётки, плелись к умывальникам, находящимся под открытым небом в сотне шагов от спальных корпусов. Совершив нехитрый утренний обряд, все делали зарядку и шли на утреннюю линейку и на подъём флага. После зарядки наступало время завтрака.
Потом начинались занятия по интересам. У Сергея и Вовки был один интерес – футбол. Но старшие пацаны не пускали мелюзгу на настоящее поле и приходилось гонять мяч рядом на песчанике, поле на котором было на треть меньше настоящего.
- Ту-ту-ту! Бери ложку, бери хлеб и скорее на обед! – фальшивил горнист, а голодные пионеры спешно строились у своих отрядов. Ну до чего же вкусно! Даже перловая каша! Конечно, не мамина, но такая вкусная после двух часов, проведённых на футбольном поле.
- Спасибо нашим поварам за то, что вкусно варят нам! – голосили радостно на сытый желудок порядочные пионеры, а непорядочные, но честные:
- Спасибо за обед, наелся дармоед!
После обеда наступал тихий час... Вот уж маета! Ну как можно спать при дневном свете, когда за окном яркое летнее солнце? Серёжка всегда держал под подушкой книгу и весь тихий час читал, накрывшись с головой почти прозрачным одеялом. Конечно, более дисциплинированные спали, но их мазали зубной пастой всем на потеху.
После тихого часа все шли на полдник и с нетерпением ждали, когда солнце скроется за верхушками сосен, чтобы дружно бежать в летний кинозал и занимать там лучшие места.
- Ту-ту-ту! Спать, спать по палатам пионерам и вожатым! (Пионеры спать не хочут, а вожатые хохочут!)
На пятый день Серёжку и Вовку вызвал сам директор:
- Вы мной назначены ийти в сосецкий лагерь! Тут возьмёте наш фильм, а там возьмёте их фильм, а наш фильм оставите там! А их фильм чтобы мне быстро назад! Один час вам времени, то есть пятьдесят минут!
Пацаны обрадовались. До соседнего лагеря было около километра через сосновый бор. Всегда можно придумать причину для задержки или даже опоздания! А в том, что это опоздание произойдёт, они ни капельки не сомневались.
Взяв в клубе тяжеленную банку с фильмом, Серёжка и Вовка бодро направились в гости, передавая её друг другу через каждые пятьдесят шагов.
- Тридцать шесть, тридцать семь, тридцать во... – Вовка перестал считать, поставил фильм на землю и выцарапал из травы пустую бутылку из-под «Солнцедара», - Гляди, что я нашёл!
- Ну и что с ней делать? Тут и не сдать нигде,- огорчился Серёга.
- Слышь, а давай так: кто с пяти шагов бутылку о сосну разобьёт, тот выигрывает десять щелбанов! – предложил Вовка и Серёжка тут же согласился.
Бросали долго, минут десять-пятнадцать. Бутылка то глухо стукалась о сосну, то вообще летела мимо. Мальчишкам уже самим надоело, но признаться в этом никто не хотел.
Сергей в очередной раз швырнул бутылку в сосну, а Вовка побежал следом, чтобы тут же её поднять. Шмяк – бутылка врезалась в дерево и срикошетила прямо в вовкину голову. Бац - и разлетелась на множество осколков. Голова обагрилась кровью:
- А-а-а-а! – орал Вовка, не переставая, а испуганный Серёжка стоял, не зная, что делать.
- Лопух давай! На голову! Лопух! – вспомнил Вовка, как они лечили разбитые на футболе коленки.
- Какой лопух? Тут только иголки сосновые да мох! – расплакался Сергей, но решив, что плачем горю не поможешь, сорвал пласт мха и накрыл им вовкину голову.
- А-а-а! Больно! Зараза! – вопил несчастный Вовка.
- Бежим назад к нам в лагерь! – Сергей подхватил банку с фильмом одной рукой, другой вцепился в вовкину руку и вместе они понеслись к своим. Банка уже не казалась тяжёлой, мальчишки мчались, что есть сил.
- Гав! – грозно обозначил своё присутствие Лобзик, но тут же завилял хвостом, узнав Сергея.
Медсестра побледнела, увидев окровавленного Вовку, но сразу же оказала первую помощь – выстригла машинкой вовкину макушку, обработала раны и щедро замазала зелёнкой. Через несколько минут пацаны стояли навытяжку в кабинете директора.
- Вы что это себе разрешать позволяете, а? Я вам что сказал – фильм поменять! А вы где? Зачем нашим пионерам вчерашний фильм смотреть? А? Это же сплошная бесхалатность! Что за бутылка хоть была?
- Из-под «Солнцедара», там наклейка была! – робко подал голос Сергей.
- Ах, из-под «Солнцедара»? Это же семьсот пятьдесят граммов! А вы, часом, остатки не выпили? А ну дыхните! – и директор, сам дыша перегаром, навис над Сергеем.
- Не пили мы. И дышать не будем. От вас самого спиртным пахнет, вы всё-равно ничего не унюхаете! – внезапно осмелел Вовка.
- Да я вас! Да у нас! Вы мне прекращайте здесь! Тут вам не там! Почему узлы на галстуках не в "подушечку", а в бабий узел? В общем так: это ваша первая попытка и последняя! Это я вам как мастер спорта по прыжкам в длину говорю! Пер-ва-я и пос-лед-ня-я! – чётко и раздельно закончил свою речь директор.
Над Вовкой смеялись. Вернее, не над ним в целом, а над его выстриженной макушкой в частности. Он терпел насмешки пару дней, а потом стащил из медпункта машинку и Сережка постриг его наголо. Медсестра застукала их на месте «преступления», но прочувствовала ситуацию и долго хохотала. А потом завела обоих в столовую с чёрного хода и выдала по куску хлеба и по паре сарделек:
- Выздоравливайте оба! Один - головой, а второй – бодростью духа!
Мальчишки договорились не рассказывать родителям о случившемся. Зелёнка скоро сошла, а волосы, хоть и медленно, но отрастали. Впереди было ещё три недели и оба надеялись на лучшее.
В середине смены весь лагерь пошёл в поход. Каждый отряд по своему маршруту. Третьему отряду достался маршрут вдоль реки. Отойдя километров пять от ненавистных лягушатников, пионеры остановились на отдых. Вожатая, опасливо оглянувшись по сторонам, приложила палец к губам и кивнула головой.
- Ура-а-а-а! – ребятня с визгом влетела в реку. Вдоволь накупавшись, приступили к отчёту о походе – развели костёр и сварили в котле кашу. Вечером на линейке каждый отряд вручил директору по поллитровой банке каши с запахом костра.
Так и катились пионерлагерные деньки прямо к концу смены, радуя детвору солнцем, теплом и запахами сосен.
А сосны вокруг стояли высоченные и при ветре качались, грозя упасть прямо лагерь. Луна светила огромная-преогромная, а на небе ни облачка! И страшилки после отбоя были очень даже в моде:
«И вот умерла бабушка, а кольца родственники с пальцев снять не смогли, отрубили ей руку и так и похоронили... А бабушка стала к ним по ночам приходить и говорить: «отдайте мою руку!»». И все лежат, накрывшись с головой одеялами, а сладкий ужас ползёт по телу каждого, выступая на нём гусиной кожей...
За три дня до окончания смены Вовка нашёл и приволок из парка отломанную руку гимнастки и спрятал под своими окнами снаружи. После отбоя он пошептался с Серёжкой и оба потихоньку выпрыгнули из открытого окна на улицу. Светила полная луна, а сосны шумели, потому что были соснами.
В девчачьей палате кто-то загробным голосом вещал:
- Сидят они у себя, бабкины кольца примеряют, и вдруг в окне появляется образ бабки и говорит: Отда-а-ай мою ру-у-у-ку-у-у!!!
В окне на фоне луны и сосен вдруг медленно появилась белая-пребелая рука. В палате затихли. Рука немного покачалась из стороны в сторону и влетела в палату, упав к одной из девчонок прямо в кровать. Палата огласилась истошным воплем пятнадцати будущих жён-матерей-бабушек. А пацаны ловко заскочили через окно в свою палату и бросились в свои кровати...
Кровати в лагере были армейскими – две спинки и сетка. Пока Вовка и Серёжка пугали девчонок, доброхоты аккуратно отсоединили сетки от спинок и когда хулиганы прыгнули в свои кровати, то кровати просто напросто развалились, похоронив под собой незадачливых шутников.
Всю ночь лагерь не спал. Отовсюду доносились визги и стоны. Первый отряд просто ухал филином, лаял собакой и выл волком. Второй отряд устроил перекличку и никак не мог найти двух самовольщиков. Четвёртый отряд спал. Да и что с них взять – мелюзга!
На утренней линейке директор лично читал приказ:
- За фулиганские выходки пионеров Кропоткина и Морозова из лагеря отчислить! Про всё сообщить в их школу и ихним родителям! Выдать денег на дорогу из буджета, а потом взыскать с родителей! Предупредить всех, что бросание отбитых рук в палаты через окна категорически воспрещается! Воспитателям и вожатым открытые окна закрыть! Завхозу восстановить руку на фигуре гимнастки!
Получив деньги на дорогу, Сергей и Вовка покинули лагерь и окопались в сосновом бору недалеко от зарослей терновика. Завхоз принёс большой кусок брезента и сам соорудил подобие палатки. Оставшиеся в лагере друзья приносили им днём поесть, а ночью после отбоя пускали их через злосчастное окно в палату на ночёвку и будили до подъёма.
Родители приехали вовремя и прямо из санатория. Серёжка и Вовка встретили их у ворот, сказав, что тут уже можно и не задерживаться. Кто и как возвратил деньги – история умалчивает. Самое невероятное в этом рассказе то, что родители так и не узнали о приключениях своих сыновей. А может и узнали, но ничего не сказали, потому что умные. На то они и родители.
30.08.2011 Рига