Музыкальная пауза

               

 
       Вечер был душным до невозможности.Это при всём при том, что середина осени и   поздний вечер. Да ладно бы  эта изнуряющая жара!Так  ведь ещё  со всех  сторон на него пикировали комары и жалили беспрестанно.Он весь извёлся на этом  кафельном пятачке, вокруг которого  росли какие-то дикие травы, густые кустарники  с   экзотическими  цветами. Оттуда  комары взлетали. Причем были какие-то они особенные – маленькие и летали кусать его без звука. То есть  стремились застать жертву  врасплох. Ни писка, ни стона, ни крика «Банзай!».Кусали как бы исподтишка! Он чесался и крутился на стуле, как на раскалённой сковороде. В какой-то момент не выдержал, вскочил и, наплевав на все запреты и инструкции охранников, бросился к машине. Она стояла напротив его работы. Хлопнув дверкой, заперся в салоне.
  Если бы он только терпел от комаров! Он столько натерпелся ото всех, что мысль потерять работу стала ему совсем не страшной! Хозяева охранной фирмы не хотели считаться с ним никак! Никогда, ни в чём не шли  навстречу, не считались  ни с его желаниями и ни с возможностями. Посылали охранять куда хотели  и  в любое время. Это был какой-то колониальный труд,  за который  платили сущие гроши. «Хватит,- решил он,-я постою за себя! Я достойно вам отвечу, если вы накроете меня в машине! Мне терять нечего».Сколько раз перед его глазами рисовалась такая картина: в то время когда он, как на Голгофу с отвращением поднимается на свои объекты, по всей стране  люди куда удачливее его, деловитее, сноровистей да что там - умнее и понаглее распахивают двери студий, театров, редакций, разных павильонов и галерей!Входят и начинают  заниматься любимейшей работой! Творят, репетируют, сочиняют, рисуют, пишут, редактируют, строят декорации и мизансцены! Они вовлечены в интереснейших проектах  и делах!Они затребованы,их знают и ждут! Он же  затребован своими наглыми хозяевами охранной фирмы да ещё этими комарами! Но  ведь он тоже, когда-то живя  в Ленинграде,  выступал, сочинял, репетировал и ставил! Почему же сейчас он, как собака на привязи, должен сидеть на  кафельном полу  и  охранять этот вход. Кровь  стучала в висках, глаза наполнялись яростью! Уже давным-давно экивоки на свою дорожную аварию, как на причину, как на чёрную кошку, перешедшую  ему дорогу и как следствие - неуспех во всём,  воспринимались аргументом, не выдерживающим никакой критики. 
 Вдоволь начесавшись в салоне, глотнул тёплой  воды из бутылки и, немного придя в себя, включил радио. Услышал обрывок фразы диктора « … в нашей  музыкальной паузе  эту песню исполнит сам  автор, популярнейший в шестидесятых годах певец  Жан Тотлян». И раздалась песня. Охранник оторопел, напрягся как струна, из груди то ли стон, то ли возглас:  Это же  его песня! Песня, которую не слышал тысячу лет! Почти забыл её! Никогда не вспоминал и вот через завалы лет  она звучит! Звучит из  его пионерского детства! Они были пионеры! Он и его лучший друг Миша  Коробков. Точнее  это была их песня.Они пели её вдвоём:

Где-то вдали догорает закат,
и фонари ярче горят.
И не дают они людям сбиться с пути,
ночные спутники  фонари.

Охранник уронил голову на  руль машины, закрыл глаза и поплыли картинки далёкого детства. 
        Стояло лето 1968 года.Вадиму с Мишей было по шестнадцать лет  и они проводили школьные каникулы в пионерском лагере «Зорька». Принять в  этот лагерь могли  не каждого.Только детей ответственных работников разных райисполкомов, райкомов  и прочих высоких партийных инстанций. А их отцы как раз партийные работники. Привилегированные отцы,а потому привилегированный лагерь. Наверное, поэтому в лагере  был  настоящий  бильярдный стол с  настоящими шарами и четырьмя киями. Эта  настольная игра была тогда в СССР  в диковинку. Стол  стоял в небольшом зале, перед кабинетом директора  и  играли на нём  в основном физрук и сам директор. Пионерам погонять шары давали  очень редко.  Лагерь  раскинулся на крутом берегу  реки  Буг, среди  красивейшего  соснового  бора. Дирекция лагеря  чтобы показать высокому начальству не просто праздношатание их чад между сосен,  игр в теннис, бадминтон или тот же бильярд, а чтобы летние каникулы запомнились, к родительскому дню был подготовлен  большой торжественный концерт.Мишка и  Вадик  захотели спеть на этом  концерте. Слух у обоих был  врождённый. Мишка даже учился в музыкальной школе по классу рояля, но потом  бросил, за что отец его сильно выпорол. Но интерес  к советской эстраде не выбил. Он  был у друзей всегда. Они жили в одном доме, учились в одном классе. До этого публичного выступления вместе пели лишь под  гитару соседа, когда собирались  вечерами во дворе беседки. Они любили  петь «Битлов», но слышать их  часто тогда не могли. Это было время, когда  телевизоры были не у всех. Слушали радио, да крутили пластинки. Чаще всего из открытых окон звучала   тогда  песня  об уличных фонарях. Но не только это увлечение  вокальным пением, было свидетельством их тесной дружбы.Кроме пения их связывало нечто иное. По сути, были некоторые нюансы, о которых не каждому другу поведаешь, а только самому закадычному, другу, как  родному брату. Например, по утрам, улучшив момент, когда в палате никого не было, они могли показывать друг другу свои простыни со следами  ночных поллюций. Таинственная, желанная ЭТА  тема, занимала их всегда и сполна.Они могли, перебивая друг друга,говорить сколько раз за ночь и что им при этом снилось. Однажды их  так  зашкалило, так совратило! Спасу не было! Это когда они однажды проходили мимо палаты, где жила  старшая пионервожатая  и увидели случайно   высыхающие на бельевой верёвке её  трусики! Замерли, прислушиваясь, как  у них в  районе штанов зашевелилось.  Потом  захохотали и  полетели к берегу. Ныряли в речку, остывали. В воде   эрекция проходила. Собственно, участие в концерте тоже было  не банальным поводом  привлечь к себе внимание тех самых Галочек и Ленок. Девичьи маленькие грудки под белыми рубашками будоражили  воображение. По ночам  же мечты пацанов  сбывались  во снах.
   …Их отвели к аккордеонисту Сергею Николаевичу. У него был  немецкий красного цвета  аккордеон. Точно такого же  цвета, как аккордеон был  нос музыканта. Ещё у него  был  большущий живот. Инструмент покоился на  животе, а под ним, ниже из коротких шорт торчали две тонких как спички ножки Сергея Николаевича.  Когда он играл, аккордеон переливался всеми бликами на солнце. Переливался и нос музыканта блестящий  и  красный. 
     Это даже не были репетиции.Просто Сергей Николаевич  несколько раз менял исполнителей местами. Мишка был на полголовы выше Вадима и по каким-то соображениям его переставляли  то слева, а то справа. Вот Сергей Николаевич немножко зажимаёт кончик языка между зубов и  кивает мальчишкам пританцовывая: «Вступайте!» И те вступали. Парни пели уверенно, без всякой  фальши, пели раскованно и, видно было, как  сами получают от этого  удовольствие.
    Наступило то самое воскресенье, когда намечен был концерт. У ворот лагеря скопилось много автобусов и служебных машин. Приехали родители проведать своих деток.Сетки,баулы огромные сумки-холодильники с дефицитной тогда едой.  С колбасами, мясом и рыбой. Зам директора лагеря, полная дама в синем трико  с взъерошенной причёской и яростными глазами металась между аллеями лагеря с мегафоном на груди. Она умоляла,кричала  в мегафон,  чтобы родители не кормили детей  абы где! «Товарищи родители, пожалуйста, не  устраивайте распитие маёвок на траве и газонах!» Вадим запомнил это чисто русское «распитие маёвок» на всю жизнь! Несчастная требовала, чтобы  гости дождались обеда  и сели с детьми за столы в просторной столовой.Ничего подобного!Образцовый лагерь в считанные минуты превращается  в такое Куликово поле, в такую маевку, словно  в лагерь съехались голодные коммунисты со всего мира! Им незамедлительно  нужно было закормить своего ребёнка, где бы он ни попался! Промедление смерти подобно!Его смерти!  Он худой, отощавший, заморенный голодом! У него вот-вот  начнётся дистрофия! Короче, хлеба  было достаточно! Потом народ требовал зрелищ. И они грянули! Дощатый маленький помост был сценой. Перед этой  свежеструганной  некрашеной эстрадой  стояли  скамейки  и стулья. На  них  восседали  умиротворённые  родители. Мамы Миши  и Вадима сидели рядом. Мишина мама демонстрировала маме Вадима импортные солнечные очки, а та  в свою очередь,хвасталась перед Мишиной мамой купленной по
 блату книгой  популярного в  те годы пистаеля Валентина Пикуля. Они смотрели концерт спокойно, почти равнодушно, ждали выступления сыновей. Вот их объявили и вот они вышли, подталкиваемые Сергеем  Николаевичем. Зазвучал аккордеон, Сергей  Николаевич   высунул язык, затанцевал на месте   и  дуэт запел  про закат над городом  и про то, как  горят неустанно его фонари:

Город ночной серебрится в реке,
арки мостов в сказочном сне.
Окна больших домов погасили огни,
лишь неустанно горят фонари.

В зрительных рядах перестали плеваться семечками, рты  полуоткрылись. После стихов про Ленина и партию, рассказов про  то, как чуден Днепр при тихой погоде, после  морских танцев и «Яблочка»  песню Жана Тотляна о  фонарях, что не дают людям сбиться с пути, слушали с особым воодушевлением.Им  долго хлопали, кричали «Браво» и  довольный Сергей Николаевич  несколько раз заставлял их выходить кланяться. После концерта мамы принимали поздравления и выслушивали восторженные слова.
   На  следующий день на торжественной линейке им  вручили  грамоты за активное участие в общественной жизни лагеря и за участие в художественной самодеятельности. Впрочем,такими грамотами были отмечены все участники концерта. Однако сыграть на бильярде два раза разрешили только  Мишке и Вадиму.Но самое непредсказуемое случилось  позже. На линейке было  объявлено, что  после завтрака   состоится  катание по реке на  лодках. Позавтракав,до берега шли  стройными отрядами, но когда подошли к пирсу  и  дали команду   садиться в лодки, началась сущая давка и толчея. Напрасно плаврук и физрук  пытались навести порядок. Пионеры бросились   в лодки, как сумасшедшие. В этой  толчее Вадима кто-то толкнул, он поскользнулся на   илистом дне  и правым  глазом напоролся  на  резиновую   ручку торчащего  весла. От боли  река  слилась с небом! А через  минуту он уже не мог различить, где начинается одно и кончается другое. Глаз опух, сделался  фиолетовым. Хотели  отвести его в медчасть, но  Вадим отказался наотрез. Сел на нос лодки и к синяку стали прикладывать  всякие холодные предметы  и делать водные  примочки. Боль утихла, катание на лодке состоялось. Только  для него лодочный  круиз прошёл не в фокусе, всё он видел не в резкости.После полуторачасового катания, как только посудина, в которой сидел Вадим, пришвартовалась к берегу, к нему  уже летела   толпа: «Это у тебя  фонарь под глазом про который ты пел?»- тыкала толпа пальцами  и  ржала, падая  в траву.  «Не ваше дело! Идите  в задницу!»- кричал Вадим, придерживая компресс.  Казалось бы, Мишка должен был врезать кое-кому за насмешки! Так нет!  Смеялся вместе с ними и никак не заступился. Но  самым неприятным было то, что  ни одна  из девочек не удосужились  подойти к нему, промокнуть  белым платочком синяк, или предложить мазь Вишневского, или  хотя бы просто  выразить  сочувствие. Ни одна душа! Возможно, тогда в  его юношеское сердце вкралась   мысль, что  все  женщины   честолюбивы и эгоистичны. За это хорошо бы их всех  переправить на необитаемый остров.
       …Песня давно закончилась, а Вадим продолжал  лежать на руле, не поднимая головы. Песня закончилась, а вместе с ней  исчез, закончился голубой сосновый лес и зелёная вода реки Буг. Закончился запах сосен и елей, запах сосновых шишек, запах лесного озона. Закончилось замечательное кино пионерского детства, пропали  детские голоса и  звуки аккордеона Сергея Николаевича. Вадим  лежал  и  думал: «Жизнь, конечно, не удалась, а в остальном, пожалуй, все нормально. Ты здоров, у тебя взрослый сын. А если  до  сих пор не встретил женщину, ниспосланную тебе Богом, значит, ты спасён.Потому что в противном случае могло быть хуже. Как спрашивали в одном советском кино: «Что тебе нужно ещё чтобы встретить старость?». «Пусть же всегда  они  людям светят в пути, мои ночные друзья фонари»,- пропел он, нашарил рукой в пепельнице  бычок и, закурив, вышел из машины. Его обволок всё тот же душный   израильский вечер.Откуда-то доносился запах жаренных шашлыков и  кофе.  Охранник  направился к своему объекту.Вдруг  он поймал себя  на мысли:   Оказывается события прошлого, которые не казались тебе   счастливыми, на самом деле были счастливыми.