По молодости часто ходил я в один дом.
Там хорошо принимали гостей. Даже пирогами угощали.
У хозяина, не стану называть его имени, было хобби – говорить людям очень приятные вещи, хвалить их, приписывать им достоинства, которых отродясь у этих людей не бывало.
Но человек так устроен – он любит, когда его по шёрстке гладят.
Поэтому гостей в упомянутом мной доме всегда бывало много.
В первый мой приход хозяин сказал:
- Слышал, что вы великолепные стихи пишете. Почитайте, если нетрудно.
Я учился на первом курсе университета, мечтал о судьбе, связанной с творчеством.
В нашей группе все были поэты, на лекциях обменивались стихотворными посланиями и эпиграммами.
Сказать по правде, в соперничестве со своими однокурсниками я выглядел бледно.
Мучился, что строчки стихов выходили слишком уж корявыми.
- Прочтите что-нибудь, – повторил просьбу хозяин дома.
Запинаясь и краснея, я прочёл два четверостишия. На большее не хватило духу.
- Гений! – воскликнул хозяин. – Без двух минут Некрасов.
Поверьте моему слову, вы далеко пойдёте. Очень далеко!
Хозяйка, лучась улыбками, ставила на стол пирог. Хозяйские дети и другие гости аплодировали.
Мне понравилось.
Я стал приходить на комплименты и сытные угощения.
Все гости этого дома считались людьми творческими. Один хорошо рисовал, другой пел под гитару.
Была одна пианистка и, по совместительству, композиторша.
А стихотворцев собиралось иногда человек до пяти.
Однажды весной пришла и Аннушка.
Я хорошо запомнил, что это было в апреле – цвели сады.
Аннушка была девчушкой лет восемнадцати, белобрысой, невзрачной, смущённой.
- Аннушка! – воскликнул хозяин. – Я слышал, что вы прекрасно танцуете.
Покажите же своё искусство.
Аннушка побледнела и вышла на середину комнаты.
Если это и был танец, то очень вымученный, сродни моим стихам.
Помню, меня даже позабавили странные телодвижения, весьма далёкие от гармонии.
- Браво! – крикнул хозяин, – Вторая Уланова! Вы танцуете бесподобно!
Надеюсь на долгую дружбу и радость общения с вами.
Потом все ели пироги.
Аннушка раскраснелась, расхрабрилась и даже улыбнулась несколько раз.
Улыбка у неё была такой же корявой, как танцевальные па.
Я посещал дом, где хвалили и вкусно кормили, почти целый год.
Часто я встречал там и Аннушку.
Как-то я застал её не в квартире, а на лестничной площадке.
Аннушка горько рыдала.
- Что случилось? – спросил я.
- Это ужасно! – отозвалась Аннушка. – Скажите, зачем им, – кивок в сторону хозяйской двери, – зачем им нужно издеваться?
- Да что случилось? – повторил я вопрос.
- Срезалась, – ответила Аннушка, – срезалась на первом же экзамене.
Сказали, что нет у меня ни слуха, ни чувства ритма. Вообще сказали, что я бездарная.
- Ну, и что дальше?
- Кондуктором пойду работать в автобусный парк. Уже документы оформила.
Так она мне ответила.
И вдруг оживилась:
- Слушай, бросай к чёрту свои стихи! Пойдём со мной.
У меня один знакомый шофёром работает, устрою тебя учеником автослесаря – верный кусок хлеба.
А эти! – новый кивок в сторону двери. – Эти пусть других дурачков ловят. Пойдём, а?
Я подумал и отказался.
Но с сожалением подумал: вот ещё один человек потерян для искусства.
Бедная Аннушка!
Р.Маргулис