ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
Я,
Василий Иванович Штанбур, уролог в поликлинике.
Я: Здрасьте. Можно?
Василий Иванович: Да-а-а! На-а чём мы остановились?! Вчерашний анализ?
Я: Да.
Василий Иванович (начинает перебирать бумажки на столе): Иванов…
Я: Ченский.
Василий Иванович: Шустов, Жукова, Гурский. И Ченский. Соломенно-жёлтый, белок – нет. Как себя чувствуешь, говори.
Я: Хорошо.
Василий Иванович: Заходим, снова массажик сделаем. Снова желёзку посмотрим. Рукавичка?
Я: Вот. Купил, как вы говорили.
Василий Иванович: Давай её сюда.
Оба заходим в смежную комнату для осмотров и процедур. Я начинаю расстёгивать штаны.
Василий Иванович: Ещё раз говорю, коль спровоцирована предстательная железа, надо быть аккуратным. Может, даже жениться и нормально жить.Понимаешь, завести семью, а не то, что – случайные встречи. Знаешь, это же, можно сказать… ну не выход из положения.
Я: Ну, понятно.
Снимаю трусы, расставляю ноги и наклоняюсь, опершись руками о больничный лежак, покрытый клеёнкой. Василий Иванович одевает перчатку.
Василий Иванович: Сейчас. Надо мылом немного…
Уходит. Вскоре возвращается и приступает. Я вначале покряхтываю, а потом начинаю глубоко дышать.
Василий Иванович: Не бойся, у меня палец маленький…
Я: Ага.
Василий Иванович (делая своё дело): И вот смотри (наконец, видимо, добирается до простаты). Вот она. Для твоего возраста ещё, так называемая желёзка. Нет никаких узлов. Поэтому она хорошо поддаётся массажику. Легко идёт под пальчиком. Понимаешь, сокращается. Она молодая. А только что – нет половой жизни, поэтому застой вроде бы секрета предстательной железы происходит. Поэтому желательно жениться.
Я: Понятно.
Василий Иванович: Я же не говорю – сразу. Но есть там – подруга, спутница, любовница - что хочешь… Один раз в недельку. Один раз в пять, в три дня. По разному. В зависимости… Чтобы гармония была половой жизни.
Я: А мастурбация не помогает?
Василий Иванович: Эээ.. гм-м… Ну она, конечно, тоже снимает напряжение… Но это видишь… как там… орально можно…мм-мг-иг-ме-мгма… как-то… женщина… А мастурбация… ну в детстве это все… никуда не избежать. А взрослые люди ищут.
Я: Ну, а если не нашёл пока. То пойдёт?
Василий Иванович: Ну, да… Застой хуже чем… Ну, воздержание, ну это… Вот сейчас мы пока говорили, я в это время пальчиком… Ну, прямо чудесно, хорошо сокращается. Что я могу сказать: желёзка, как желёзка. Как у молодого человека… А что тут? Завёл подругу. Молодая. Любите друг друга. Не сразу ж детей. Можно просто пока. Предохраняться. Можно же… как… не обременяя вроде бы друг друга. И с гармоничной связью, можно сказать, какой-то… Чтобы красиво… Это намного лучше, как говориться… Здоровый образ жизни…
Я: Да я не против. Только у меня что-то не ищется. В секс войти – это для меня всегда было непросто.
Василий Иванович: В каком смысле?
Я: Вот, знаете, я как раз сегодня в туалете читал… Можете кулёк подать? А то не дотянусь.
Василий Иванович, не вынимая пальца, тянется к принесенному мною кульку. Цепляет рукой, передаёт его мне.
Я: Спасибо.
Достаю из кулька книгу. Кладу на лежак, начинаю перелистывать в поисках цитаты. Василий Иванович смотрит через моё плечо.
Василий Иванович: Андрей Платонов?
Я: Да, «Котлован». У него есть тут такой Вощёв (листаю). В начале про него пишется: «В день тридцатилетия личной жизни Вощеву дали расчет с небольшого механического завода, где он добывал средства для своего существования. В увольнительном документе ему написали, что он устраняется с производства вследствие роста слабосильности в нем и задумчивости среди общего темпа труда». Вот ещё такое: «Администрация говорит, что ты стоял и думал среди производства, - сказали в завкоме.- О чем ты думал, товарищ Вощев?». Ну и так далее.
Василий Иванович: …?
Я: Мне кажется, я как Вощёв. Только он задумывался среди общественной жизни, а я – среди половой.
Василий Иванович: Та-ак.
Я: Не могу я понять отношений с женщиной. Непостижимо это для меня.
Василий Иванович: Та-ак.
Я: Ну… Трудно объяснить… Здесь же, в «Котловане» Вощёв пытается про своё сказать: «Не убывают ли люди в чувстве своей жизни, когда прибывают постройки? - не решался верить Вощев. - Дом человек построит. а сам расстроится». Я тоже могу подумать: не убывает ли человек, вступая в отношения с кем-либо? Конечно, не это меня останавливает. Но и это в том числе.
Василий Иванович: Вы вот погодите. Можно?
Я: Да, пожалуйста.
Василий Иванович(листает книгу свободной рукой). Сейчас я вам найду… Помните Настю?
Я: Девочка-сирота, родившаяся от буржуйки?
Василий Иванович: Точно. Здесь в конце есть…(листает)…
Я: Я ещё туда не дошёл.
Василий Иванович: Я хорошо конец помню… Вот, послушайте: «Ослабевшая Настя вдруг приподнялась и поцеловала склонившегося Чиклина в усы - как и ее мать, она умела первая, не предупреждая, целовать людей. Чиклин замер от повторившегося счастья своей жизни и молча дышал над телом ребенка, пока вновь не почувствовал
озабоченности к этому маленькому, горячему туловищу». Думаю, вам нужна такая женщина.
Я: Может быть. Только мать Насти – дочка кафельщика – умирает почти в самом начале книги.
Василий Иванович: Знаю. И Настя в конце умирает…
Я: Ну вот…
Василий Иванович: Ну и что? Мужчина всё равно должен верить, понимаете… Нужно верить.
Я: Я верю.
Василий Иванович: Ну вот и хорошо. Хорошо… Можно одеваться. Предстательная железа – она как барометр. Только простудился и… А сварщики… Вот только что у меня мужчина был… На металле сидел. Поэтому лучше что-нибудь подложить. Стараться ноги в сухом, в тепле держать… Только писять хочется – лучше помочиться, чем передерживать… Вот такие пироги.
Занавес