На следующее утро я начала действовать.
И начала с того, что первым делом позвонила в Кировский райотдел милиции и попросила соединить меня с начальником, Лукьяновым Петром Яковлевичем. Но дежурный, узнав что я звоню по личному делу, отмахнулся от меня, сообщив, что начальника нет и сегодня не будет в райотделе. На все мои просьбы он отвечал мне как заведённая механическая игрушка:
- К сожалению, я ничем не могу вам помочь. Лукьянова нет и сегодня не будет.
Я уже хотела положить трубку, когда услышала, как дежурный с грохотом поднялся со стула и произнёс:
- Слушаюсь, товарищь полковник!
Я разозлилась: вот ведь гад, решил меня отфутболить, чтобы я не беспокоила его начальника! Ну хорошо, ты всё равно мне не помешаешь, я добьюсь своего!
Быстренько одевшись, я бросилась на улицу со всей возможной для меня скоростью, перешла через дорогу, влезла в маршрутку. Через пятнадцать минут я стояла перед окошком дежурного по райотделу. И что я увидела?
Из-за стекла на меня уставился своими светлыми глазами не кто иной, как наш участковый, Василий Алексеевич Косачёв. Его глаза насторожённо наблюдали за мной, словно он предчувствовал, что моё появление ничего хорошего не сулит лично ему. Он ещё помнил всё, что приключилось со мной полгода назад, и что доставило ему немалую головную боль.
- Здравствуйте, Василий Алексеевич, - невинно поприветствовала я его.
- Что случилось на этот раз? – неприветливо ответил он мне.
- Почему вы так нелюбезны со мной? – наивно осведомилась я.
- Какие у вас проблемы на этот раз? – снова осведомился он.
- Фу, как грубо и невоспитанно с вашей стороны! А ещё офицер нашей доблестной милиции, нашей защитницы и охранницы!
Мне нравилось наблюдать за его лицом. Сначала оно выражало скуку, потом на нём проявилось раздражение.
- Тамара Ивановна, не морочьте мне голову. У меня забот хватает и без вас. Зачем пришли? Снова труп нашли?
- Уважаемый Василий Алексеевич! Ничего я не нашла! И пришла я не к вам лично, а к вашему начальнику, Лукьянову Петру Яковлевичу.
Я начала терять терпение. Ну что за тип! Сидит тут в тепле, а там Андрей страдает!
- Уважаемая Тамара Ивановна, а начальника нет, и не будет сегодня, - радостно сообщил он.
- Не старайтесь меня обмануть, Василий Алексеевич. Я знаю, что он сидит в своём кабинете, а вы стараетесь уберечь его от лишней заботы. Так на то он тут и сидит, чтобы выслушать меня и принять меры.
- Тогда надо было написать заявление по всем правилам и принести мне, я сам разберусь в ваших проблемах.
- Нет, вам своё заявление я не принесу, - ответила я мстительно.
- Это почему же? Чем это я вас не устраиваю? – возмутился он.
- Не внушаете доверия, товарищ лейтенант, - нагло ответила я.
От такого ответа Вася застыл с открытым ртом, подискивая слова для ответа, но не успел сделать это. К окну подошёл сотрудник милиции в форме, со звёздочками майора на погонах. Василий вскочил со стула, вытянулся по стойке смирно и поприветствовал вошедшего.
- Полковник у себя? – спросил вошедший.
Василий покосился на меня и ответил:
- Так точно, у себя в кабинете.
Майор скрылся за углом коридора, где была лестница, ведущая на второй этаж, к кабинету Лукьянова. Я молча уставилась на дежурного.
- Та-ак, значит шефа нет и не будет?
Василий покраснел, но не сдавался.
- Для вас его нет! У него важное совещание, у него сегодня не приёмный день.
- Ничего, я не гордая, я подожду его, ведь когда-то он всё же освободится, или в туалет захочет выйти. Вот тут-то я его и встречу!
Василий не успел среагировать и перекрыть турникет, как я прошмыгнула мимо него и устремилась на второй этаж.
Я рано радовалась, что Василий один сидел в дежурке, не мог оставить свой пост и перехватить меня. У самых дверей кабинета начальника райотдела меня догнал напарник дежурного. Он просто отлучился по своим делам, когда я терзала Косачёва. Теперь он решил навести порядок и выдворить меня на улицу.
Я только успела схватиться за ручку двери кабинета, как на меня налетел молодой человек в милицейской форме, схватил за свободную руку и потянул прочь.
- Куда это вы направились, гражданочка?
- К вашему начальнику, - ответила я, пытаясь освободиться.
- А туда нельзя, там совещание, - упорно тянул он меня.
- А мне надо к нему. Срочно, - упиралась я, держась за ручку двери. Она поддалась, дверь приоткрылась, но дежурный свободной рукой прихлопнул ее. Я снова потянула ручку на себя, он снова прихлопнул дверь. Так мы сражались с ним несколько минут, что привлекло внимание сотрудников райотдела. Они, спешащие по коридору, стали останавливаться около нас и интересоваться что происходит. В пылу сражения нам с дежурным не было возможности объяснять всем причину возни у дверей начальника.
Хлопанье двери привлекло внимание Лукьянова. Из его кабинета выглянул майор, что вошёл туда раньше. За его спиной стоял Лукьянов.
- Что происходит? Дежурный, что тут у вас?
Дежурный отпустил мою руку, вытянулся в струнку и стал докладывать.
- Да вот, товарищ полковник, нарушают порядок. Эта гражданочка пытается пробраться к вам на приём. Ей уже объясняли, что у вас сегодня нет приёма, а она прёт как танк. Вот пытаюсь остановить.
Пока он докладывал о происходящем, я успела привести себя в порядок и повернулась к Лукьянову.
- Здравствуйте, Пётр Яковлевич! Рада вас видеть. А вы уже полковником стали! Поздравляю.
Лукьянов внимательно вгляделся в меня:
- Тамара Ивановна?! Вот так встреча! Да отпустите вы человека, - обратился он к дежурному. Тот спросил разрешения и удалился, всё время оглядываясь.
Лукьянов пригласил меня в кабинет. Я прошла и молча, не дожидаясь приглашения, опустилась в кресло, стоящее у стола. Лукьянов уселся за свой стол, молча наблюдал за мной. Его посетитель тоже с интересом поглядывал на меня.
- Водички? – предложил Пётр Яковлевич, пытаясь нарушить затянувшееся молчание.
- Давайте, - согласилась я.
Он протянул мне стакан с водой. Я отпила половину, поставила стакан на стол.
- Ну, и что всё это значит? – поинтересовался Лукьянов.
- Поговорить надо. Срочно. Конфиденциально, - прохрипела я и закашлялась.
- Можете говорить при майоре. Это наш сотрудник, от него нет тайн.
- Нет, - упёрлась я, - надо поговорить наедине.
- Вообще-то у нас тут решались важные вопросы, а вы всё испортили своим появлением. У вас снова что-то случилось? Вы ведь у нас мастер попадать в сложные ситуации и притягивать к себе неприятности от которых нет покоя всей милиции города.
Он засмеялся тоненьким голоском, что меня крайне озадачило и удивило. Такой мужичара, а смеётся тоненьким голоском!
- Вы можете подождать, пока мы с майором не закончим наши дела? Тогда у меня будет немного свободного времени и мы сможем поговорить.
- Нет, мне нужно срочно, это вопрос жизни и смерти, - настаивала я.
- Мы здесь работаем, а не семечки щёлкам, - попытался образумить меня майор. Но я даже головы не повернула в его сторону. Я в упор смотрела на Лукьянова. Он не выдержал.
- Ладно, поговорим. А то от вашего взгляда меня морозит, и сердце начинает барахлить. Николай Михайлович, погуляйте немного, минут десять, пока мы тут разберёмся с её проблемами. Это дамочка у нас непростая, большие неприятности от неё могут получиться. Ей лучше уступить.
Майор Николай Михайлович поднялся со стула и направился к выходу из кабинета, всё время поглядывая на меня. Я проводила его взглядом, пока за ним не закрылась дверь. Потом вскочила с места, проверила дверь, закрыла и вторую. Лукьянов с интересом наблюдал за моими действиями.
- Что, всё так серьёзно? – согнал он улыбку со своего лица.
- А то, - припугнула его я, и стала вполголоса рассказывать всё, что мне удалось узнать о судьбе Андрея Чижова.
Лукьянов слушал меня внимательно, не перебивая и не задавая вопросов. Когда я закончила, он спросил:
- А почему это так секретно? Не думаю, что майора нужно было выгонять из кабинета, ему тоже это было бы интересно услышать.
- Много будет знать – плохо будет спать. Я никому не доверяю, потому что неизвестно кто «крышует» тех лихих молодцев, которые завели себе рабов. А, сами понимаете, без ведома милиции такие дела не делаются, это не юбку сшить дома и продать соседке. Это серьёзное дело. И откуда мне знать, что ваш майор не грешен? Хотя и вы тоже не святой, - закончила я, глядя на Лукьянова.
Он опешил от такой наглости.
- Выходит, вы меня тоже считаете за рабовладельца? Да вы понимаете, что за такие слова можно и срок получить?
Его лицо налилось краснотой, глаза выпучились.
- А что я такого сказала? Это что, неправда, что среди вашего брата тоже есть типы, которые не брезгуют левыми доходами?
- Бывают и у нас грешники, но не все подряд. А вы сейчас обвинили меня чёрт знает в чём!
- Я не обвинила, а предположила, что лишние уши могут быть во вред.
- Если вы не верите нам, тогда зачем пришли сюда? И вообще, я так и не понял, что вы хотите от меня?
- Я хочу, чтобы вы помогли Андрею избавиться от «братков», вернуть его к нормальной жизни. Его надо лечить. У него рана на ноге, совсем плохая. А они не остановятся ни перед чем, могут заплатить врачам, где ему отрежут ногу, искалечат и заставят снова работать на себя, пока не сведут в могилу! Вы же его знаете, он работал у вас, с вами!
- Вот именно что работал. Он уволился, теперь мы за него не отвечаем, - спрятал глаза Лукьянов.
- А чисто по-человечески неужели нельзя помочь? Только и всего-то надо вам позвонить по своим каналам и попросить за Андрея! Вы же все друг друга знаете, помогаете по мере надобности! Так помогите человеку!
Лукьянов молча встал со своего места, подошёл к окну и стал смотреть на улицу. Я ждала его ответа.
- Понимаете, Тамара Ивановна, в чём дело? Это не мой район, я там не хозяин. Никакого отношения к тем рынкам не имею.
- Но вы можете созвониться с Марьяновским УВД, выйти на участковых того района, где расположен рынок, попросить их посодействовать спасению человека!
- Вы слишком много придаёте значения моей скромной персоне. Тут навряд ли чем я смогу помочь, - он сделал свой «коронный» жест – потёр голову руками.
Меня взбесило его отношение к такой большой проблеме, как спасение жизни человека. Ну и как можно доверять такому человеку, как этот полковник? Я поднялась с кресла.
- Всё понятно. Значит, и вы грешите такими делами, если не хотите вмешиваться в судьбу Чижова. Значит, и у вас рыльце в пуху.
Я повернулась и пошла из кабинета.
- Что вы себе позволяете? Хулиганка! Да за такие дела…- услышала я вслед, подойдя к двери.
- Ну и что вы мне сделаете? – поинтересовалась я, поворачиваясь лицом к полковнику.
- Да я вас за клевету отправлю на нары, или заставлю возместить моральный ущерб, - стукнул он кулаком по столу. Его лицо покраснело ещё больше, он задыхался от злости.
- Ничего вы мне не сделаете. Свидетелей нет, никто не слышал наш разговор. Никто не знает, что мы тут делали. И пользуясь этим, я подам на вас в суд за попытку изнасилования. Как вам такой расклад?
Я с интересом наблюдала за его реакцией. От моей наглости ему стало плохо. Он схватил стакан с недопитой мною водой, одним глотком опорожнил его и грохнул по столу. Осколки разлетелись в разные стороны, сверкнув на свету от горевшей люстры, а Лукьянов, схватившись за сердце, упал в своё кресло.
Дверь приоткрылась и в кабинет заглянул майор. Я махнула на него рукой, давая понять, что он здесь лишний. Дверь медленно закрылась.
Я молча смотрела на Петра Яковлевича. Ничего страшного, всего лишь псих взыграл оттого, что ему дали отпор. Он привык командовать, приказывать, и все подчинялись ему безоговорочно. А я посмела возразить, нахамить. Но это была вынужденная мера, потому что только так можно было заставить человека позаботиться о своём собрате.
- А стакан-то тут причём? – подлила я масла в огонь.
- Уйди с глаз моих долой. Или я вызову дежурного и тебя упекут в обезъянник за хулиганство, - устало махнул он рукой, пытаясь отделаться от меня.
- Ай-яй-яй, а ещё офицер, воспитанный человек! С женщиной на «ты»! Просчиталось ваше руководство, когда присваивало вам звание полковника. Вы не «настоящий полковник», воспитания не хватает. Привыкли возиться с отбросами, вот и нахватались отвратительных манер, - покачала я головой. Я чувствовала, что он начал сдаваться, ещё немного, и я дожму его.
- Что вы хотите от меня? – взмолился полковник.
Я вернулась на своё место.
- Начнём сначала. Я хочу, чтобы вы помогли выручить из беды Андрея Чижова, помогли доставить его в больницу, помогли выправить ему документы. Вот и всё.
Лукьянов застонал.
- Я же вам объясняю, что у меня нет таких полномочий, чтобы лезть в дела Марьяновской милиции!
- У вас есть связи, знакомства и влияние. Вы, начальники, все знаете друг друга, помогаете друг другу, встречаетесь на совещаниях, и вообще на всех ваших ментовских тусовках. Что вам стоит поднять трубку и позвонить куда надо?
Лукьянов молча разглядывал меня. Я молча смотрела на него. Наконец он первый не выдержал:
- Ладно, чёрт с вами. Попытаюсь помочь вашему Чижову.
- Он не мой Чижов. У него есть семья, жена.
- Да, кстати, почему это его жена не пришла сюда, а вы заявились? Вы ему посторонний человек! А мы принимаем заявление только от родственников, - обрадовался он возможности избавиться от меня.
- Жене, похоже, наплевать, где её муж. А мне он знакомый. Хороший знакомый. И я не пишу заявление о розыске, я устно прошу помочь человеку вернуться к жизни. Хотя бы помочь с лечением и документами. А это в вашей компетентности, потому что он прописан и жил в вашем районе.
Полковник жалобно застонал, обхватив голову руками.
- Что, голова разболелась? Давление поднялось? Где у вас лекарство? – участливо спросила я.
- Как только вы закроете двери кабинета с обратной стороны, у меня всё сразу пройдёт. Это у меня аллергия на вас, мадам, - жалобно произнёс несчастный полковник.
- Не пытайтесь меня разжалобить, полковник. Поймите, человек попал в беду, ему надо помочь. Я не могу бросить его на произвол судьбы, умирать от гангрены или голода. В своё время он спасал меня, помогал просто так, чисто по-человечески. Так почему я не могу попытаться помочь ему? Но без вашей помощи мне не справиться. У меня нет такой власти, как у вас, нет силы и возможности, как у вас, нет таких связей, как у вас. Вот я и пришла к вам, как к порядочному человеку, с просьбой помочь Андрею. Ведь вы же знаете его! Это не какой-то алкаш или наркоман. Это просто несчастный человек, который потерял память, которого ограбили, лишив документов. Помогите ему! Ну хотите, я перед вами встану на колени, чтобы растопить ваше ледяное сердце?
Я поднялась с кресла. Но полковник резво выскочил из-за своего стола и удержал меня за плечи. В этот момент снова приоткрылась дверь и появилась голова майора. На этот раз Лукьянов махнул на него рукой. Голова исчезла и двери закрылись. Ну до чего же настырный тип! И чего лезть в кабинет, когда люди заняты?!
- О, вот и свидетель, - вырвалось у меня.
- Какой свидетель? Чего свидетель? – не понял Лукьянов.
Я хихикнула.
- Да того, что вы приставали ко мне с грязными намерениями.
- Не понял… - вытаращил глаза Пётр Яковлевич.
- Да что тут непонятного? – удивилась я, - Этот ваш майор видел как вы меня хватали за плечи и всё такое прочее. А если я заявлю, что вы ко мне приставали с неприличными предложениями, то он сможет это подтвердить, так как видел своими глазами всю сцену. Вот и подумайте над моим предложением о помощи Чижову.
- Да идите вы к чёрту! – оттолкнул он меня. – Шантажом хотите заняться? Знаете, чем это заканчивается?
- Знаю, знаю, да только выхода у меня нет. Вы же добровольно не хотите сдаваться. Что мне остаётся делать? Хотя…
Во время моей пламенной речи в моей голове возникла ещё одна идея. И как это я раньше не догадалась?!
Лукьянов забеспокоился:
- Что ещё? Какие ещё подлые мысли возникли в вашей голове?
Я снова подошла к двери, взялась за ручку. Вот теперь-то он точно сломается.
- А у меня возникла идея обратиться к Попову Виктору Михайловичу. Его-то вы точно знаете. И рассказать ему как вы ведёте себя с людьми, которые просят у вас помощи. Думаю, что он не откажет. И ему я больше доверяю.
Я стала открывать дверь, но Лукьянов как-то уж очень быстро подскочил ко мне.
- Ну и зачем так нервничать? Давайте всё обсудим ещё раз. Мы просто не поняли друг друга. Вот и все дела, - подхватил он меня под локоток и подвёл к креслу.
- Хорошо, давайте обсудим ещё раз. И сейчас, при мне, позвоните в Марьяновку.
- Я потом позвоню. Сейчас мы не в том состоянии, чтобы решать такие вопросы. Надо всё подготовить, прозондировать почву, так сказать.
Я решила не сдаваться.
- Нет, только сейчас. Потом вы передумаете, или приготовите какую-то отговорку и ничего не станете делать. Не верю я вам.
- Если не верите, то тогда зачем пришли сюда, морочите мне голову, отвлекаете от работы?! – снова заорал он на меня. Я поморщилась от его громкого крика. Звук ударил по ушам, завибрировал в барабанной перепонке, причиняя неприятные ощущения. А это верный признак того, что скоро меня накроет волна головной боли. Навалится очередной тяжёлый приступ мигрени. Значит, мне пора сворачивать все дела и мчаться домой. Нехватало, чтобы я свалилась тут или на улице с головной болью.
- Быстро звоните, и уйду от вас, оставлю в покое на время. Потом вернусь узнать как продвигаются дела.
Видимо, я изменилась в лице, потому что полковник участливо спросил:
- Вам плохо?
- Мне очень хорошо, у меня раскалывается голова, я сейчас потеряю сознание, но всё равно никуда отсюда не уйду, пока вы не сделаете то, ради чего я пришла сюда.
Он молча схватил трубку телефона и стал набирать номер. На другом конце провода ответил дежурный. Лукьянов поинтересовался на месте ли Мартьянов Василий Михайлович. Похоже, что там ответили утвердительно и переключили на требуемого. Он, в свою очередь, нажал на кнопку громкой связи и в кабинет ворвался приятный баритон.
- Здоров, Василий Михайлович! Как жизнь, как семья? Как служба?
Долго слушал, держа трубку на расстоянии от уха, потом перешёл к делу:
- Слушай, Василий Михайлович, тут такое дело. Надо найти одного человека. Его видели у вас, в Марьяновке. На Матросском рынке. Он бомжует, ничего не помнит о себе. Давно служил в Чечне, была контузия, а теперь, похоже, последствия. Память потерял. Надо поспешить, потому что у него проблема с ногой, рана не заживает, как бы гангрена не приключилась, тогда его не спасти. А хороший человек. Тут его друзья и родственники ищут, переживают. Поможешь? Вот и добре, спасибо. Я тебе его фото и данные перешлю по факсу. Идёт? Тогда всего доброго.
Он положил трубку и облегчённо вздохнул.
- Ну, слышали? Я сделал всё, как вы просили. Надеюсь, теперь оставите меня в покое?
- Да, теперь я оставлю вас в покое. Теперь надо фото Чижова достать и отправить.
Каждое слово давалось мне с трудом. Речь стала замедляться, перед глазами поплыли разноцветные круги.
- Извините, мне нужно срочно домой.
- Может, вам «скорую» вызвать? – забеспокоился полковник.
- Нет, мне нужно домой.
Я медленно поднялась и поплелась к двери, спустилась по ступеньками на первый этаж и побрела к выходу, пошатываясь и натыкаясь на препятствия. Со стороны это выглядело так, словно я была пьяна до такого состояния, что не держалась на ногах. Вдобавок меня стала бить крупная дрожь, к горлу подкатывала тошнота.
Кое-как я вышла на крыльцо прислонилась к стене. Ноги отказывались идти. И тут ко мне пришла помощь в виде водителя Лукьянова.
- Полковник просил отвезти вас куда скажете. Вам плохо?
- Домой, на Новостройку, - прошептала я.
Паренёк подхватил меня под руку, подвёл к машине, открыл дверцу и усадил на заднее сидение. Я тут же прилегла. А он достал из багажника подушку и подсунул мне под голову.
Очнулась я на следующий день рано утром. Стараясь изо всех сил, припомнила всё, что происходило со мной вчера. Даже припомнила, как водитель Петра Яковлевича привез меня домой, помог подняться на этаж, уложил в постель, предварительно напоив меня горячим молоком с сырым яйцом. Сквозь сон я слышала как Тошка возился на постели возле моего лица, лизал мне нос своим горячим язычком, но отогнать его у меня не хватило сил. И теперь, рано утром я обнаружила его у себя под одеялом.
- Ах ты разбойник, наглая собачонка! Ты пользуешься тем, что мне нездоровится? А ну, марш отсюда в свой домик!
Тошка спрыгнул с кровати и побрёл в свой домик, ворча и оглядываясь.
- Давай-давай, иди к себе, нечего забираться туда, куда тебе запрещено. И не ворчи, а то быстро состаришься.
Мне стало смешно. Вот ведь наглый! Совсем берёт надо мной верх. И нет сил проявить строгость. Я же его так люблю!
Я с удовольствием потянулась в кровати, откинула одеяло и сползла на пол. Направляясь в душ, я чувствовала себя молодой и сильной, что было просто удивительно, потому что обычно, после таких приступов, я чувствую слабость ещё пару дней.
Душ, завтрак, и – за дела! Тошку отправлю к Анне Павловне. Он на меня в большой обиде, даже гулять со мной не пошёл. Ну что ж, нужно показать ему, кто в доме хозяин, кто старше.
Что же мне делать? С чего начать? С кем встретиться, чтобы ускорить процесс водворения Андрея в больницу?
Эврика!
Я посмотрела на часы: ровно восемь. Вообще-то ещё рановато для звонков домой. Наберусь терпения и позвоню в девять.
Я долго и мучительно ждала, когда пройдёт этот час. Ну до чего же удивительная метаморфоза происходит со временем, когда начинаешь его подгонять! Стрелки часов стоят на одном месте, когда смотришь на них, уговариваешь двигаться побыстрее. Они издеваются над тобой, стоят на месте, а часы ехидно тикают, словно насмехаются над моим нетерпением. Стоит мне отвести глаза, как стрелка быстро перепрыгивает на следующую цифру и снова замирает, выжидающе карауля движение моих глаз. Но я их победила, они сдались и показали девять часов утра.
Я торопливо набрала номер телефона, после обычного набора приветственных слов, договорилась о встрече.
Через два часа я уже нетерпеливо прогуливалась в скверике в центре города. Весна набирала силу. День выдался тихим, хоть и прохладным. Но я не чувствовала холода. Внутри меня всё горело от нетерпения. Часы снова издевались надо мною. Вся кровь бросилась мне в голову, когда я услышала знакомый голос.
- Тамара, вы уже здесь?! Значит, случилось что-то настолько серьёзное, что вы примчались намного раньше меня.
- Разве? – удивилась я.
- Конечно, ведь сейчас ещё только без четверти одиннадцать.
Лукавые смеющиеся глаза Сергея Николаевича смотрели на меня, а его рука протягивала мне маленький букетик подснежников.
- Ой, ну что вы? Зачем вы это делаете? Их итак мало осталось!
- Не переживайте, это не то, что вы думаете. Просто я выращиваю их на балконе.
- Правда? – удивилась я.
- Конечно правда. Всего лишь нужно создать им соответствующие условия, и можно снимать урожай.
- Большое спасибо за букетик. Так приятно чувствовать себя женщиной, получать букетики, выращенные руками мужчины.
Я не удержалась и поцеловала его в щеку. Он удивлённо глянул на меня.
Мы погуляли по скверику, поболтали на разные темы, потом как-то получилась пауза, и он предложил мне зайти в кафе. Но я отказалась.
- Мне не хотелось бы говорить об этом там, где есть посторонние люди.
- Хорошо, давайте говорить здесь. Я очень внимательно слушаю вас.
Я принялась рассказывать. По мере того, как мой рассказ приближался к концу, лицо моего собеседника делалось всё мрачнее.
- Да-а, это проблема. Большая проблема. Если бы Андрей был просто бомжом, сам по себе, тогда никаких проблем не возникло бы. А тут целая организация. Без борьбы его оттуда не вытянуть. Сами мы ничего не сделаем, нужно подключать правоохранительные органы
.
- Вот и я о том же,- поддакнула я. – Вот поэтому я обратилась к вам за помощью, чтобы вы замолвили словечко вашему брату, Виктору Михайловичу.
- Даже не представляю, чем он может помочь, - с сомнением произнёс Сергей Николаевич.
- Да всё очень просто! Нужно только, чтобы Виктор Михайлович связался с нужными людьми и вытащил Андрея из этой банды!
- Это-то так, но на это нужно время.
- Его-то у нас и нет! У него проблемы с раной, нога синяя, в любой момент может начаться гангрена!
Сергей Николаевич мне не ответил. Мы молча шли по аллее сквера, я пыталась заглянуть ему в лицо, прочитать его мысли. Наконец он принял решение.
- Ладно, будем пытаться напрягать моего брата. У него итак полно работы, а тут ещё эта проблема. Но не оставлять же вашего Чижова в беде.
Я не стала возражать, пусть он считает Чижова моим, только бы помогли вытащить его из беды.
Сергей Николаевич вытащил из кармана куртки сотовый телефон и набрал номер.
- Виктор Михайлович, надо бы встретиться. Да, дело серьёзное. Нужна твоя помощь. Ждем тебя в нашем кафе. Да, я не один. Это сюрприз. Приезжай быстрее, сам увидишь с кем предстоит встретиться.
4.
В кафе я села лицом ко входу и с нетерпением ожидала Попова. Он появился, когда я уже начала терять терпение, отчего с моей тарелочки исчезли два больших куска торта, и эти куски стали отравлять мне жизнь. Я не люблю выпечку с кремом, она слишком жирна для меня. Почти сразу появляется тошнота и неуютность внутри меня. А сегодня я не заметила, как торт исчез с тарелки и очутился внутри меня. Но и это его не устроило, он стал проситься назад. Я вскочила с места и помчалась в туалет, на ходу зажимая рот рукой.
Я так активно «пугала» унитаз, что во рту появилась горечь. Это жёлчь ринулась наружу, обжигая все пищеварительные пути. Она отомстила мне за жирный торт.
Умывшись и прополоскав рот водой из-под крана, я вернулась к столику. Там сидел Сергей Николаевич с удивлением на лице, растерянно поглядывая в мою сторону. Виктор Михайлович терпеливо ждал моего появления.
- Что случилось? – первым делом задал вопрос Сергей Николаевич.
- Ерунда, - отмахнулась я. – Торт вернулся. Никогда не ем жирного, а тут расслабилась, нервы. Вот и поплатилась за это.
Я содрогнулась всем телом, отхлебнула остывшего чая из чашки.
- Я сейчас закажу горячего, станет легче, - сочувственно заглянул мне в глаза Виктор Михайлович. Потом он тихонько рассмеялся:
- Вот уж не думал, что от одного моего вида вас стошнит!
- Виктор Михайлович, ну что вы такое говорите?! – я просто растерялась от его слов.
- Шучу-шучу, - подняв обе руки и отгораживаясь ладонями от меня Попов.
- Это я всё сама виновата. Я никогда не ем тортов с кремом, а здесь не заметила как проглотила их. Очень нервничаю, переживаю от того, что не знаю чего ожидать от вас.
- Даже так?! – удивился Попов.
Официант поставил чашку с горячим чаем передо мной. На блюдце лежал в упаковке кусковой сахар. Люблю пить чай вприкуску!
Я принялась заливать горечь чаем, а мужчины, сидящие за одним столиком со мной, наблюдали за этим процессом. Наконец Сергей Николаевич рассмеялся:
- Тамара, вы с таким вкусом пьёте чай, что просто любо-дорого наблюдать за вами!
- Горько во рту, вот и запиваю её, - оправдалась я.
- Почему же вы не признались, что не едите тортов? Зачем же мучаете себя? Я заказал бы что-то другое, - с огорчением произнес Сергей Николаевич.
- Я ем торты, но только без крема, - оправдалась я. – Да и нервничаю очень, не заметила что поставили передо мной. Ну, выбила меня из колеи вся эта история.
- Что за история? У вас снова неприятности? – вклинился в разговор Виктор Михайлович.
- Это не у меня неприятности. Сергей Николаевич, пожалуйста, расскажите всё сами. У меня все мысли разбежались, не смогу складно всё изложить, - обратилась я к Сергею Николаевичу.
Он пожалел меня и принялся излагать проблему своему брату. Чем больше он говорил, тем больше хмурился Виктор Михайлович. Когда он услышал, как отреагировал на проблему Лукьянов, его пальцы забарабанили по столику.
- Н-да, неприятная история. Чижову не позавидуешь. Но его нужно доставить в больницу, спасти ногу. А это задача не из лёгких. Тут много темного замешано. Сразу не разобраться.
- Виктор Михайлович, не нужно ни с кем разбираться! Вы только помогите Андрея доставить в больницу. Главное - спасти ему ногу. А там будет видно, что с ним делать дальше, - взмолилась я.
- Я всё понимаю, - ответил задумчиво Попов. – Только вот не придумаю, как его забрать и вывезти из Марьяновки сюда. Это чужой район, и меня по головке не погладят за то, что хозяйничаю в чужом доме.
- Неужели ничего нельзя придумать? – вырвалось у меня.
- Не знаю, не знаю, - задумчиво произнёс Попов.
У меня появилось нехорошее предчувствие. Об этом человеке у меня были самые хорошие мнения, но, похоже, он сейчас собирается их испортить. Если он откажется помочь Чижову, то будет просто катастрофа. Сама я ничего не смогу сделать. Нет у меня никаких полномочий, нет денег, чтобы выкупить несчастного Чижова, да и здоровья нет, чтобы приложить усилия вытащить его из неприятностей. Внутри у меня появился знакомый холодок, в голове образовалось чувство невесомости. Это верный признак того, что меня не ждёт ничего хорошего. Я получу отказ. Я была бы рада хоть раз ошибиться, но…
- Вы знаете, Тамара Ивановна, к сожалению, я ничем не смогу вам помочь.
- Как это? – опешила я.
- Да просто у меня нет таких прав, чтобы хозяйничать на чужой территории. Я человек служивый, мне не пристало вмешиваться в чужие дела. Ведь этот Чижов для меня совсем чужой человек, я его совсем не знаю. И служил не у меня, не в моём районе. А потом вообще из наших органов уволился. Так что к нам он никакого отношения не имеет. Я не имею права. Я не могу взять на себя такую ответственность, как вмешиваться в дела чужого района.
Попов не смотрел мне в глаза, упорно гипнотизировал взглядом пластмассовую кофейную ложечку. Сергей Николаевич удивлённо переводил взгляд с меня на брата.
В животе у меня стало холодно, всё сжалось. Потом стала нарастать ярость. Она заполнила всю меня, в глазах потемнело от злости. Я тихо спросила:
- Значит, вы мне не хотите помочь? Вернее, не мне, а человеку, который попал в тяжёлое положение? Человеку, который находится на грани жизни, которому угрожает гангрена, и возможно, угроза смерти?!
Под конец монолога я уже говорила в полный голос. Не сдерживая себя, я всё больше распалялась. А если я в таком состоянии, то уже не соблюдаю никакие субординации, не различаю, кто передо мной сидит. Даже самому генералу я бы выдала всё, что думаю о нём, а уж какому-то полковнику…
- А как же ваше милосердие? Как же помощь человеку, попавшему в беду? Неужели вам всё равно, что станет с несчастным Чижовым? А ведь он человек, он нуждается в помощи, защите, поддержке. Если бы это было не так, я никогда в жизни не стала бы вас беспокоить, нарушать ваш драгоценный покой. Да вы просто трус, который боится за свою шкуру. «Не мой район»! А человечность ваша где? Да меня просто тошнит от вас, от вашего самодовольного вида! Трус!
Я вскочила со стула. От злости не могла продохнуть. Эмоции затопили меня полностью, разум не контролировал руки. А они жили своей жизнью: смахнули на колени Виктору Михайловичу всё, что стояло на столе. Он взвизгнул: горячий кофе обжог ему колени. Я ринулась в двери. Дорогу мне заступил охранник, пытаясь задержать, но я так толкнула его, что он отлетел в сторону, ударившись спиной о стену, выскочила из кафе. Вслед мне неслось:
- Хулиганка!!!
Пусть я буду хулиганка. Пусть. Пусть я буду самый плохой в мире человек, но я не брошу Андрея на погибель. Пусть мне самой грозят неприятности, но его я доставлю в больницу, если надо будет – оплачу его лечение. А там он сам решит, как ему жить дальше. Может, наладятся отношения с женой, он вернётся к ней.
Я долго шла пешком, пытаясь справиться со злостью и обидой. Надо же, какой чистоплюй попался мне, этот полковник Попов! А ещё работает в правоохранительных органах! Да таких людей нельзя на пушечный выстрел подпускать к руководящим постам, они страшнее врага, который просто добьет жертву. Эти же спокойно переступят через умирающего живого существа и пойдут своей дорогой. Своим равнодушием они портят жизнь другим людям. Они ни за что не нарушат свой покой, если чья-то сложная ситуация не касается лично их.
Постепенно я стала успокаиваться. Плевать на всех. Будем искать другие варианты спасения Чижова.
А этот Попов, возможно, и прав в чём-то. Не может он вмешиваться в работу других людей. Это так. Но ведь мог бы просто посодействовать тому, чтобы освободить Андрея от «братков», помог бы определить его на лечение, мог бы воспользоваться своим правом на телефонный звонок. Я просто уверена, что начальники всех отделений УВД как города, так и районов области знают друг друга и запросто решают более сложные вопросы, чем данная проблема.