-- Здравствуйте, -- она зашла в палату и осмотрелась. -- Я новенькая. Где у вас свободная койка?
-- У нас две свободные, занимайте какую хотите, -- ответило лицо за газетой.
От окна отошла женщина в красном байковом халате. Скрещенные на груди руки, ладони подмышками, глаза заинтересованные.
-- А вас с каким диагнозом положили?
-- Думаю, у нас тут у всех диагнозы одинаковые. Неврология – руки, ноги, позвоночник…
-- Не скажите, – Красный Халат присел на краюшек кровати. -- Вот я уже вторую неделю лежу, все болит, а диагноз поставить не могут. Снотворными кормят три раза в день, и все лечение. Бездари... И чего щемятся в медицинские институты, клятву Гиппократа дают? А как до дела – никому мы не нужны.
-- Во сколько здесь обход? -- новенькая уже перекладывала из сумки в тумбочку предметы личной гигиены.
Красный Халат оживился:
-- А когда придется. Могут в семь утра прийти, разбудить. А могут и после тихого часа. Никакого режима. А ты лежи здесь и бойся. Смерти жди.
-- Мне после тихого часа нельзя. Я на дневном стационаре. До обеда должна все процедуры пройти и домой.
-- Зря вы на это согласились. Тут двадцать четыре часа в сутки помощи можно не дождаться, а до обеда так вообще: с чем пришли, с тем и уйдете.
Красный Халат включил во весь напор воду в рукомойнике и принялся тщательно намыливать руки.
Новенькая поворочалась, пытаясь поудобнее устроиться на жестком ортопедическом матрасе, раскрыла книжку. Палата еще та попалась. Все молчат, как глухонемые. Один Красный Халат внушает доверие. Слава Богу здесь не ночевать. Главное анализы сдать, массаж пройти, иголочки, капельницу и домой. Надоели эти больницы до чертиков. Хорошо еще пошли на встречу, разрешили в порядке исключения на дневной стационар.
-- А врачиха палатная у нас тоже подарочек, молодая, опыта нет. А разговаривает, словно издевается. – Красный Халат вытирал руки домашним махровым полотенцем. – Вы устали, у вас все нормально, отдохните, в больнице и стены помогают, попейте успокоительного, – тоненьким гнусавым голоском заверещал Халат, видимо, копируя палатную врачиху. -- А на что мне их успокоительные? Я спокойна, как слон. У меня болит все, я от боли спать не могу! Утром встаю -- все тело ломит. Поем немного -- желудок скручивает. Читать не могу -- глаза режет. Успокоительные... Врачи, прости меня, господи.
Красный Халат яростно втирал в ладони увлажняющий крем. По палате поплыл дешевый сладковатый запах отечественной косметики.
Новенькая погрузилась в чтение. Минуты три в палате было тихо. Красный Халат закончил с кремом и принялся за содержимое своей тумбочки. Противно зашелестели полиэтиленовые пакеты и газеты.
-- Яблоки принес, -- себе под нос бубнил Красный Халат. – Как будто не знает, что мне от них плохо. Лишь бы отмахнуться. Булочки… А потом первый скажет: поправилась ты, мать, что-то. Ходит, ходит… Нет, чтобы к главному сходить, поговорить. Конечно, жена не мать. Ждет, наверно, когда помру. Может, уже и венок присмотрел. Вот! Печенье овсяное! Зубы терять последние. Пломбодёры... Всю тумбочку забарахлил, а поесть нечего.
С ворохом опустошенных пакетов Красный Халат подошел к рукомойнику. Резко ударилась о жестяную раковину струя воды. Умелыми отработанными движениями Халат принялся за стирку пакетов. Каждый пакет самым добросовестным образом перемывался мылом, громко встряхивался, водные капли при этом летели по всей палате, а затем отправлялся в мусорное ведро.
Новенькая отложила книгу, понаблюдала за процессом перемывания мусора, обвела глазами соседок по палате. Пожилая дама с газетой уже не читала, а лежала, повернувшись к стене и уткнувшись лицом в подушку. Рыжеволосая худенькая женщина у окна терла виски тонкими прозрачными пальцами с явными следами артрита. Пятая обитательница палаты молодая и полная, вытирала кружевным платочком вспотевший лоб. На ее широком гладком лице отчетливо проявились яркие красные пятна. Все молчали.
Отправив последний чисто вымытый пакет в мусорку, Красный Халат уже намыливал руки, ставшие от холодной воды пунцовыми. Закрутив кран локтем, Халат прошел к своей койке, по ходу отряхивая капли воды на пол и кровати пациенток, двумя пальцами подхватил полотенце и зашуршал. Минуту спустя по палате вновь поплыл запах дешевого крема.
Дверь открылась, и звонкий голос медсестры громко возвестил:
-- Лукьянова, подойдите на пост.
Красный Халат засуетился, спрятал красные ладони подмышки и поспешил к двери. Повозившись с дверной ручкой, не освобождая ладоней, неловко открыл дверь локтем и зашелестел по коридору.
-- А что это с ней? – поинтересовалась новенькая.
-- Моча в голове, -- ответила рыжеволосая. – Достала -- сил нет. Голова просто раскалывается. Через каждую минуту руки моет, брызгается, кремом мажется. Ни поспать, ни почитать. Ужас!
-- А что вы ей не скажите? Может, она не понимает, что вас это утомляет, -- удивилась новенькая.
Палата молчала. Рыженькая по-прежнему терла тонкими пальцами виски, пожилая вновь развернула газету, а полная молодуха скрестила руки на груди и тяжело вздохнула.
В палате воцарилась благостная тишина. Новенькая с удовольствием вернулась к своему чтиву. Только бы до обхода продержаться, а там дело пойдет веселее: анализы, обследования, процедуры. А потом и домой, там чисто, тихо, телевизор, дети. Вкусный, приготовленный с вечера, обед.
За дверью зашуршало. Дверная ручка со скрипом несколько раз опускалась и с треском возвращалась на исходные позиции. Наконец она поддалась, и в палате появился Красный Халат с ладонями подмышками.
-- Все, дождалась, вылечили! В четверг выписывают. Анализы у меня, оказывается, хорошие, по их профилю я в полном порядке. А что у меня желудок никуда и печень ничего не принимает, и легкие не дышат, это их не касается. Нет, этого я так не оставлю. Две недели коту под хвост. Только все руки искололи. По крови и моче они определили, что я в полном порядке. Сволочи!
Красный Халат открыл локтем кран. Струя с шумом ударила по дну рукомойника. Благостная тишина исчезла. Несколько раз намылив руки и смыв их ледяной водой, Красный Халат приступил к процедуре сушки. Энергично взмахнув руками и в очередной раз обрызгав всю палату, Халат принялся извлекать из-под подушки махровое полотенце. Локтем это сделать не удалось, поэтому пришлось немного помочь себе зубами.
Закрыв книгу, новенькая с интересом наблюдала за происходящим. Насухо вытерев руки, растопырив пальцы, Красный Халат в задумчивости стоял перед тумбочкой. Крем был недальновидно упрятан в один из ее ящичков. Приняв решение, Красный Халат резким движением выдвинул верхний ящик и двумя пальцами подхватил тюбик. Аккуратно положив его на полотенце, Халат бросился к рукомойнику.
Трижды намыленные и облитые водой ладони уже запорхали в воздухе, освобождаясь от излишков воды. На этот раз и полотенце, и тюбик с кремом были наготове. Добросовестно втерев крем в руки, Красный Халат привычно упрятал ладони подмышки, забыв завинтить крышечку от тюбика. Заметив это слишком поздно, Халат напрягся.
Новенькая, готовая на самое непредсказуемое действие, даже приподнялась. Чем она его закрутит: локтем, зубами или шеей?
Халат медленно освободил ладони из-под собственных подмышек и осторожно, двумя пальцами приступил к процедуре закрытия тюбика. Справившись с этой наисложнейшей задачей, Красный Халат нежно опустил тюбик на тумбочку и бросился к умывальнику. Резко ударила струя. В брызгах воды запенилось в руках мыло.
-- Женщина, а что это вы все время моете руки? – усмехнулась новенькая.
-- Почему все время? Просто испачкались, – Халат уже тщательно растирал ладони полотенцем.
-- Я в палате меньше часа, а вы уже раз двадцать бегали мыться. Вы же всю кожу себе испортите.
-- А вам какое дело? По-моему я никому не мешаю, это моя кожа, – Халат густо намазал на руки крем.
-- Ну, не скажите. А вам не кажется, что это может кому-то мешать? Здесь больница, люди пришли лечиться, полежать спокойно в тишине, а вы ни минуты не даете возможности расслабиться. То моетесь, то пакеты мусорные стираете, то этот крем ваш... Всю палату завонял. А может, у кого-то аллергия на запахи?
-- Не знаю. Похоже только вы одна такая нервная. Две недели тут лежу, хоть бы кто что сказал. Женщинки, я что, часто руки мою? Вот скажите этой больной.
Женщины молчали. Полная комкала в руке платочек, рыжая замерла с прижатыми к вискам ладонями.
-- Да вас уже никто не переносит, как я понимаю, – новенькая взяла власть в свои руки. – Если у вас ума не хватает сообразить, так я вам скажу. Всю палату забрызгали, покоя не даете, воздух портите, воду изводите. Это же раздражает. Вы, пожалуйста, свои водные процедуры немного сократите.
Халат швырнул тюбик на кровать, спрятал руки подмышками и направился к умывальнику. Привычное движение локтем и струя, проснувшись, снова зашумела, засвистела и забрызгала.
-- А что мне прикажите, с грязными руками ходить? Тут же антисанитария полная, везде пыль, тараканы, -- Халат намыливал руки.
-- В голове у вас тараканы, – в молчании соседок новенькая почувствовала одобрение и поддержку. – Если уж вам так нравится мыться каждые две минуты, Бог в помощь. Идите в общий туалет, там шесть умывальников. Вот туда и бегайте.
-- Хамство какое! Скандалистка! Понятно теперь почему на дневном стационаре. С такой соседкой ночь никто не переживет. Женщинки, что ж вы молчите? Мы ж две недели так мирно жили, -- никто не ответил. Отслужившее свое дело полотенце полетело на тумбочку, в ход снова пошел крем. -- Вода им мешает! Ну, зарастайте грязью, если хотите.
Нервным движением Халат отбросил в сторону тюбик, спрятал ладони скрещенных на груди рук подмышки и направился к двери. Минуты через три рычаг ручки поддался под напором локтя, и Халат скрылся в коридоре. Но не успели обитательницы палаты перевести дыхание, как дверная ручка вновь зашевелилась, несколько раз со скрипом опустилась вниз и поднялась и, наконец, щелкнула и освободила дверь. В дверном проеме показался Красный Халат. Бормоча под нос самой собой выставленные диагнозы соседок по палате, Халат подплыл к своей кровати, подхватил двумя пальцами полотенце и скрылся в темном коридоре. Дверь на этот раз осталась открытой.
-- Может, ей лучше в палате мыться, -- засомневалась полная. – А то сквозняк, простудимся еще. Локтем-то неловко двери открывать и закрывать.
-- Зато брызги лететь не будут, -- возразила рыжеволосая. – Ой, скорее бы четверг. Неужели ее и вправду выпишут? Даже боюсь поверить в такое счастье. Спасибо вам, новенькая. Кстати, давайте хоть познакомимся. Меня Ларисой зовут.
-- Елена, -- пожилая дама отложила газету.
-- И я Елена, -- полная улыбнулась и села в кровати.
-- Полный комплект, -- новенькая обвела новых подруг хитрым взглядом. -- Я тоже Елена.
Все рассмеялись. Рыжая Лариса сквозь смех выдавила из себя:
-- Мне-то как повезло, хоть желание загадывай.
-- Я думаю, желание у нас всех одно, -- новенькая села. – Поскорей пролечиться и по домам.
-- Вот тут вы ошибаетесь, – включилась в разговор пожилая. – Это программа максимум. А программа минимум – дожить до четверга.
Взрыв смеха оборвала медсестра, заглянувшая в открытую дверь:
-- Женщинки, успокоились, не в лесу. Приготовились к обходу. А где Лукьянова? Моется?
Новый взрыв смеха.
-- Девочки, хотите сладенького? – полная открыла коробку шоколада и пошла по палате. – Угощайтесь, конфеты с коньячком!
-- Ну, тогда за знакомство, – пожилая взяла одну. – Пусть коньяк не в рюмке, зато сразу в закуске.
-- За ваше здоровье, -- рыжая Лариса запихнула конфету в рот целиком, чтобы не вылилось содержимое.
-- И за хороших соседей, -- новенькая приподняла свою конфету как рюмку вверх, артистично выдохнула и отправила ее в рот.
-- А мне вот сладкого нельзя, а так люблю -- сил нет, – полная с грустью осматривала красиво уложенные в маленькие узорчатые гнезда упаковки шоколадные лакомства. – Ну сегодня, думаю, можно. Как думаете?
-- Главное рук не испачкать, а то я крем дома забыла, -- сказала новенькая.
На этот раз очередной взрыв смеха оборвала палатная врач, появившаяся на пороге.
-- Ой, какое настроение у нас сегодня хорошее, молодцы! Значит, выздоравливаете. Я же говорила, что в больнице и стены лечат.
Полная с коробкой подплыла к докторше:
-- Наталья Алексеевна, угощайтесь. У нас сегодня маленькое торжество.
-- Не знаю, у кого торжество, но поздравляю от души. Спасибо. Попозже. О, а у нас новенькая. Точнее, новенькая-старенькая. Как себя чувствуете, Елена Петровна, опять к нам? А почему на дневной? Вам не очень показано много ходить.
-- Наталья Алексеевна, я так от больниц устала, что, поверьте, не могу больше. А погода хорошая, билет бесплатный, так что никаких проблем.
-- Ну, смотрите, смотрите. Операция на позвоночнике дело сложное, до полного выздоровления у вас впереди еще долгая дорога в дюнах. Надо себя беречь. Но, может, вы и правы, главное, чтобы было внутри комфортно, тогда и лечение быстрее на пользу пойдет. Так, а где же моя Лукьянова?
-- Я тут, милая Наталья Алексевна, я тут, -- защебетал Красный Халат, появившись в палате и закрывая дверь рукой, замотанной полотенцем.
-- Ну что, прощаемся в четверг? Эпикриз я вам подготовлю, заберете после обеда на посту. Так что звоните мужу, обрадуйте, что скоро будете дома. А то он, бедный, все ноги истоптал, такой внимательный, каждый день ходит, вас навещает.
-- Не перетрудится, не волнуйтесь, на нем пахать можно, -- Красный Халат мыл руки. – Сейчас, Наталья Алексеевна, вот только умоюсь. Вы знаете, что-то у меня сегодня в боку колит, а ночью проснулась, как-то сердце не так стучало. Может, мне к кардиологу вы направление дадите? Чувствую, у меня что-то не так.
-- Все у вас так. По нашему профилю вы абсолютно в возрастной норме. Витамины дома попейте, побольше гуляйте, думайте о хорошем. А к кардиологу вам пока рано.
-- А к какому специалисту мне лучше обратиться? Вот у меня еще в животе ноет, когда сильно надавливаю. И устаю быстро, слабость общая, жару совершенно не переношу. И холод тоже. А в дождь вообще умираю. Может, вы что-нибудь посоветуете?
-- К психиатру вам надо, -- не удержалась новенькая. Обитательницы палаты сдавленно захихикали. Палатная сдержано улыбнулась.
-- Ну, положим, нам всем психиатр не повредит. Время сейчас нервное, забот много. Ну, кто следующий? – палатная подсела к полной. – Что скажете, Елена Дмитриевна, процедуры принимаете?
Обход пошел своим чередом. Внезапно освобожденный от внимания врача Красный Халат принялся за крем. Плотно сжатые губы и нахмуренный лоб указывали на полное несогласие с высказыванием новенькой и неожиданной реакцией Натальи Алексеевны. А что с нее взять? Молодая, красивая, но наверняка не замужем. Думает, очевидно, только о мужиках. В мужской палате она с больными так, небось, не разговаривает. Ничего, ничего. Я этого так не оставлю, думает Халат. Дома пару раз скорую вызову и добьюсь полного обследования. Профессионального. Не то, что здесь. Халтура! Халат отбросил крем, спрятал руки подмышки и шумно грохнулся на кровать.
***
-- Доброе утро, -- вчерашняя новенькая вошла в палату. – Как спалось? Позавтракали уже?
Обитательницы палаты сидели рядком на одной кровати и рассматривали глянцевый журнал.
-- И позавтракали уже, и спалось хорошо. А как там погода, на воле?
-- Девчонки, весна, супер! Воздух такой свежий, травка зеленеет, ласточки поют. Выздоравливайте скорее, поедем на дачу грядки копать.
-- Ой, как на дачу хочется! – рыжая Лариса прижала к груди искривленные артритом руки. – Вот странное дело, когда в земле ковыряюсь сутками, боли отступают, а дома вроде и не перерабатываю, но даже картошку почистить – проблема. Без обезболивающего не обойтись.
-- Точно, -- закивала головой Елена полная. -- У меня, правда, дачи нет, но тоже заметила. Самое трудное праздники или выходные пережить, а в будни на работе и дома наработаешься, звонки разные, проблемы, магазины, стирка, о боли думать некогда. Вроде и не болит ничего.
-- Главное, девочки, не залегать. Поверьте поему опыту, -- пожилая Елена уверенно постучала костяшкой пальца по тумбочке. -- Деревья умирают стоя. Или вообще не умирают, скрипят, но держатся. Что хотите делайте, грядки копайте, собак выгуливайте, носки вяжите, но только не залегайте. И поменьше лечитесь. Все будет хорошо. Прорвемся!
-- Что-то у вас сегодня не так, как вчера. Что-то изменилось, а что, не пойму. Атмосфера другая, – новенькая подошла к рукомойнику и включила воду.-- Руки надо помыть. В транспорте и на улице столько микробов, кошмар! Я и крем с собой сегодня взяла...
В палате стало тихо.
-- А, испугались! -- новенькая закрутила кран и повернулась к новым подругам. – Не бойтесь, я пошутила. Фигня все это – микробы, бациллы, грязь. Кто меньше моется, тот меньше болеет, это аксиома! А, кстати, где наша чистюля Лукьянова?
-- Уф, -- рыжая Лариса облегченно вздохнула. – Я уж было подумала, что мытье рук болезнь заразная и передается с каплями воды.
-- А я действительно испугалась. Думаю, все! Конец покою. Неужели все сначала?
-- И я испугалась. Вот поверьте, я сегодня действительно себя лучше чувствую. А чистюля наша еще вчера вечером домой ушла. Мужа дождалась, устроила ему такую сцену, что мало не показалось. Эпикриз забрала и ушла, одежда-то у нее в тумбочке была, и туфли. Вот только халат свой красный забыла сдать. Кастелянша уже два раза приходила. Говорит, халат новый, почти неодеванный. Жалко женщину.
-- А я думаю, хорошо, что забрала. Может, этот халат от нее уже такой энергетики набрался, что хорошему человеку только навредить может. Халат-убийца. Все! Забыть, забыть, как страшный сон. Девчонки, давайте я вам лучше анекдот свежий расскажу по теме, вчера по телевизору услышала. Так, значит, купил муж жене в подарок на день рождения красный халат…
С жутким смехом все обитательницы палаты упали на свои кровати. Временами смех прерывался стоном, икотой или мольбой о пощаде, а затем возобновлялся с новой силой.
-- Женщины! Женщины, да что с вами?.. Алло! Жен-щи-ны! Я новенькая. Где тут у вас койка свободная? – на пороге палаты стояла, недоуменно наблюдая за происходящим, красивая брюнетка в длинном красном халате. – Так где койка свободная? Новенькая я...