Пётр Васильевич уже пять лет на пенсии. Жизнь его за эти пенсионные годы стабилизировалась. Он старательно соблюдает утренний ритуал, помогающий продлению жизни. Каждое утро он принимает контрастный душ. Первая часть этой процедуры даёт сто процентов удовольствия, потому что вода горячая.
Когда из душа начинает лить ледяная струя, удовольствия никакого, но так надо для здоровья. Так рекомендуют врачи. Правда, они рекомендуют не ледяную струю, а только холодную или прохладную. Пётр Васильевич терпит, зная, что после обтирания полотенцем организм станет моложе лет на десять. Может, на пять или три.
Затем - гантельная гимнастика. Это тоже необходимо для продления работоспособности и вообще для борьбы с похудением. Ведь отсутствие нагрузок на мышцы сразу сказывается на аппетите. А если нет аппетита, нет и сохранения веса.
Вес же необходим для любой повседневной работы.
Поднимание гантелей с помощью рук Петру Васильевичу даётся легко. Самые трудные для него приседания. Кто же не знает, что у стариков проблемы всегда связаны с ногами! Многие пожилые люди, вместо того, чтобы приседать даже и без гантелей, ходят с палочкой, а то и с костылями. Ноги слабеют и чем дальше, тем больше.
Мало того, что палочка или костыли являются дополнительной нагрузкой на позвоночник, так их ещё и носить приходится. Рука или руки заняты, что уж совсем неудобно при ходьбе в магазин за продуктами.
Благодаря приседаниям с гантелями, Пётр Васильевич в свои шестьдесят пять лет выглядит моложе лет на пятнадцать.
Рядом с дверью в его квартиру имеется дверь в квартиру соседки, женщины лет под сорок пять. Пётр Васильевич, конечно, не равнодушен к истинной красоте, поэтому радуется каждой мимолётной встрече с соседкой. Дело в том, что пенсионер для своей безопасности установил вторую дверь, которая открывается на лестничную площадку.
Конечно, открывать дверь из квартиры приходится с предосторожностью, чтобы не задеть красивую женщину, если она тоже выходит из квартиры. Так получилось, что замок, который Пётр Васильевич сам врезал в дверь, делает два громких щелчка.
Два раза щёлкнув замком, Пётр Васильевич осторожно открывает дверь, выступающую в подъезд. Загадкой это назвать затруднительно, но дверь соседки открылась однажды одновременно, и два голубка столкнулись лицом к лицу. Молчать в таких случаях не только неприлично, но мало кому это и удаётся.
-Здравствуйте, меня зовут Пётр Васильевич! - произнёс пенсионер с надеждой на
взаимность.
-Здравствуйте! А меня - Таня. Вы - новый сосед?
-Да, так вот получилось, - не нашёлся, что ответить, Пётр Васильевич. - Заходите в гости!
-Спасибо, как-нибудь в другой раз! - вежливо отказалась соседка Таня.
Пётр Васильевич с того дня изредка продолжал видеться с Таней, всё больше восхищаясь её неувядающей красотой. Он даже стал забывать о приличной разнице между ним и дамой, пронзившей его стрелой амура. Однако скоро Таня заметила, что Пётр Васильевич не спешит на работу, узнала от подруги по этажу, что сосед далеко не мужчина лет пятидесяти, а самый настояший пенсионер со стажем.
Что делает с людьми паспорт! Он докладывает истину, не позволяя лгать воюблённым, даже если они не похожи на развалину в силу своего истинного возраста. Петру Васильевичу постоянно приходилось разочаровываться в жизни по этой причине.
Однажды Таня просто назвала Петра Васильевича дядей Петей, после чего прекрасные, тёмно-коричневые локоны соседки стали для пенсионера недосягаемыми.
В тот день Пётр Васильевич стал подозревать, что Тане, скорее всего, только сорок лет, и до его возраста ей ещё жить и жить. А вот соседка со второго этажа жмёт на кнопку звонка с уверенностью, которая свойственна родственникам. В открываемую дверь она входит как в свою квартиру.
-Ну, что нарисовал, сосед? - задаёт она первый же вопрос. Пётр Васильевич не замечает не только интереса соседки со второго этажа к пейзажам, но и разницы между цветной фотографией и живописью маслом она не видит. Пётр Васильевич рад и этому лживому интересу к его работам, усердно показывает всё, что успел изобразить за неделю. Тамара, так зовут соседку, сфотографировав взглядом за одну минуту всё, что находилось в квартире, спешит к выходу.
Пётр Васильевич идёт следом, не приглашая задержаться. Сам приход Тамары больше походит на визит инспектора, чем на желание поболтать и даже обаять соседа.
Тамаре уже полных семьдесят два года. О любви ей мечтать не приходится, поэтому она ведёт себя с чувством собственного достоинства. Достоинство Тамары настолько ощутимо, что она не умеет шутить, смеяться и не понимает шуток.
Скорее всего, полтора десятка лет назад Тамара не была просто Тамарой, а непременно имела отчество и занимала солидный кабинет, в который робко входили просители.
Таня, наоборот, смеялась заливисто шуткам Петра Васильевича, смотрела на пенсионера кокетливо и даже однажды сообщила, что он может заходить к ней в любое время суток. Такое откровенное приглашение Пётр Васильевич получил, подарив Тане массу радости своим искромётным юмором.
Пётр Васильевич, конечно, к нахальным людям никак не относился, продолжал вести себя дружески настроенным исключительно на лестничной площадке первого этажа родного дома. Если они сталкивались на автобусной остановке, Таня с удовольствием отдавала себя в общество пожилого соседа, который одаривал её большой порцией юмора. Заливистый смех Тани слушали все пассажиры автобуса, одновременно стараясь вникнуть в смысл разговора, который так веселил красивую женщину.
Пётр Васильевич был недостаточно богат, если не сказать, просто беден, чтобы ужаживать за Таней по-джентльменски. Так что, придя в свою квартиру, он оглядывал невзрачную обстановку комнат и успокаивался. Едва ли ему было прилично приглашать в гости красивую женщину в неуютное жилище. Ведь ей далеко уже не восемнадцать лет.
Старух много, что медленно бродят вокруг Петра Васильевича. Выбор просто богатый.
Каждая бабушка мечтает свить семейное гнёздышко, прикоснуться к мужскому плечу, забывая посмотреть на себя в зеркало трезвым взглядом. Многим из них не важно,
есть ли у старика боевой дух после одиннадцати часов вечера или нет. Не важно всё то, что происходило у них полста лет назад, важно поговорить, посочувствовать или просто молча посидеть рядом с живым мужчиной.
Да, старухи страдают от одиночества больше, чем старики. Старики могут зайти в гости к любой женщине. Старухи это себе позволить не могут, потому что имеют остатки чувства собственного достоинства. Это может позволить себе только Тамара со второго этажа, которая привыкла по роду своей былой службы вмешиваться в личную жизнь неправильно живущих мужчин.
Она, наверно, работала в милиции, на мужчин привыкла смотреть, как на нарушителей общественного порядка. Пётр Васильевич никак не поймёт, каким образом он попал в её поле зрения.
Пенсионер смотрится в зеркало часто, от своей внешности особого восторга не испытывает, и себя вполне трезво оценивает в смысле "донжуанства".
Но старух он оценивает ещё строже, отчего получается, что он достоин более подходящей кандидатуры на пост своего заместителя в кухне и спальне его квартиры, чем Тамара со второго этажа.
Да беда вся в том, что найти женщину, равную по красоте с Таней из соседней квартиры едва ли возможно. Поезд, как говорится, давно покинул станцию, и паспорт никаким способом переписать не удастся. По телевидению как-то показали семейную пару, в которой муж был восьмидесяти четырёх лет, а жена его была в возрасте внучки! Но это - случай, а не массовое явление.
Петру Васильевичу такое счастье может только присниться. Для такой действительности ему надо устроиться на работу, получать приличную зарплату, впридачу чистить каждый день туфли, носить модный галстук. Не помешает, в таком случае, служебный "Мерседес", возможность отдыхать на Канарах. Ну и, в конце концов, платить зелёной валютой за услуги служащих в отеле "пять звёзд".
Ах, это всё несбыточные мечты!
Три раза в день орудовать на своей кухне с минимальными удобствами, готовя себе завтрак, обед и ужин, с привкусом мужского неумения - вот та реальность, которую ему уготовило бытие! Правда, есть самая большая радость - свобода! Никто не может заставить пенсионера что-то делать, если он не хочет. Но и в этом случае жизнь заставляет делать многое против его желания.
Прореху в рубашке штопать приходится так же неохотно, как и постирать. Да мало ли дел, которые обойти никак невозможно. Петру Васильевичу не нравится гладить утюгом брюки, поэтому он носит спортивные штаны с надоевшими ему тремя яркими полосками. А о галстуке пенсионер забыл с того дня, как в последний раз приехал из московской командировки.
В столице без галстука ему просто по роду службы никак нельзя было появиться в присутственном месте. Таня всегда имеет приличный "прикид". Она ещё молода, чтобы ходить в таких же штанах, как Пётр Васильевич.
Есть ещё соседка по дому, в котором живёт Пётр Васильевич. Но она живёт а соседнем подъезде. Когда-то она была так молода, что Пётр Васильевич мог жениться на ней, подождав стоически три года. Было ему тогда двадцать пять лет.
Терпение было на исходе, он и не смог прожить этот срок монахом. Да и женился-то он за три месяца до совершеннолетия Светы. Правда, Люся, жена его бывшая была эффектнее Светы, но, как выяснилось только сейчас, со Светой-то он не знал бы ни горя, ни заботы.
Только сейчас, когда после сноса дома он получил от строительной компании квартиру в этом доме, в котором и жила Света, узнал он, мимо какого счастья проскочили они оба!
Света всё время удивлялась тому, сколько Пётр Васильевич получал денег в то время, когда Света со своим мужем перебивались с хлеба на квас!
Оказывается, Света никогда не забывала Петра Васильевича. Он же смотрел сейчас на Свету, как на картинку из букваря. Прошлое проникало в его сознание не так бурно, как в Свету.
Она приходила к нему в гости, звякнув по телефону с коротким - "Я иду"! И шла-то от мужа, а не от своего одиночества. И сидели два пожилых человека, получая от воспоминаний по капле адреналина, не отличаясь разницей в десять лет ни единым волоском. О сексе у Петра Васильевича мысли не мелькали, потому что и муж где-то между ними значился, и восторга внешность Светы уже не вызывала.
Первое время Пётр Васильевич выставлял на стол поллитра водки, готовил вкусное блюдо и закуски. Света была к своему возрасту откровенной любительницей не только выпить, но и плотно закусить. Её дородное тело с полным отсутствием талии об этом выразительно вещало Петру Васильевичу, сохранявшим своё тело в первозданном виде.
Однако рассказы Светы о своей жизни говорили пенсионеру, что красота не всегда бывает яркой, да дела - лучшие подарки. Оказывается, в семье Света была добытчитцей, не то, что её муж.
Скоро Пётр Васильевич перестал заготовлять поллитра водки. Светлана продолжала теперь уже во дворе перекидываться двумя-тремя словами. Отношения почти родственные сохранились на нейтральной территории.
Остальные соседки мелькали на лестничной площадке. Пётр Васильевич равнодушно оглядывал всё это пёстрое общество с равнодушием, достойным порицания. Ведь многие пытались здороваться, даже заговаривать. Но его взгляд художника мгновенно оценивал женщин с половины взгляда, перещупывая под толстым или тонким одеянием все кости скелета, мышцы и жировые прокладки. Объекты мгновенно стирались до состояния фантомов, чтобы в следующий раз даже не поднимать головы, не поворачивать её в сторону стука каблуков по ступеням.
Ижевск, 2011 год