Рассказ из цикла "Салон "Пёстрая лента""
1.
Город покрыл снежный туман, он медленно съедал низкие коричневые крыши и светло-желтые стены городских зданий; свет фонарей на площади перед Домом культуры сквозь туман пробивался слабо и придавал городскому ландшафту таинственность и благородство.
Ну а прямо за городом – может быть, в одном или двух километрах – начиналось кладбище. Это было довольно молодое кладбище – ему было столько же лет, сколько городу – шестьдесят. Однако за этот короткий срок оно разрослось изрядно; казалось даже, что – еще немного – и кладбище сможет соперничать с городом – вот насколько оно разрослось.
Огромные липы, березы, сосны бросали на могилы косые тени; иные из этих могил почти совсем вросли в землю, и вот теперь сквозь мглу первого снегопада чудилось, будто это небольшие светлые холмы, ничего было не разобрать.
Итак, с низкого ноябрьского неба летели огромные, пушистые хлопья, превращая обыкновенный, привычный мир в волшебный и недосягаемый. Эта красота, впрочем, имела вторичное значение; ну а главным было вот что: снег обычно (не только в детективных рассказах, но и в жизни) укрывает следы, прячет. Это важное обстоятельство сыграло свою роль и в данной истории; снег, и кроме него – серебристый туман, который лишал окружающее четких очертаний.
Конечно, снегопад – дополнительное, можно сказать, отягчающее обстоятельство. Снег, туман… Несправедливо объяснять всё одним только беспрерывно падающим снегом. Но вот странно: когда, спустя несколько месяцев, Гарик Мерцалов вспоминал женщину, исчезнувшую в ноябре, а потом ту, вторую, которую нашли с перерезанным горлом; короче, когда он принимался вспоминать этих двух бедолаг, и кладбище, и кое-что еще, – ему первым делом представлялся снег – огромные, пушистые хлопья, наполняющие воздух и словно соединяющие землю и небо… Прикрывал человек глаза – и видел снег, только снег.
2.
«Байки из склепа» - сомнительный жанр. Продукт для малообразованных подростков. Гарик Мерцалов, хозяин парикмахерского салона «Пестрая лента», не был подростком, зато был большой любитель поболтать и посмеяться; ну а подобные истории вообще никак не комментировал; пожимал полными плечами, и всё.
В ноябре, однако, история ожила – в том самом снежном, полном тумана и серебристой мглы ноябре.
Историю принес человек, которому в принципе слово «мистика» ничего не говорило; было, так сказать, за ненадобностью.
Звали человека (а это был гость Гарика, его давний знакомый) Воротаев Геннадий Анатольевич; красавец, средних лет, с плотно сжатым ртом и неприветливым взглядом. «И в отличной упаковке», - мысленно добавлял опытный Гарик, знавший толк в хорошей одежде.
Пришелец, заметил Гарик Мерцалов, был раздражен и растерян в одно и то же время. Его взгляд блистал и при этом как бы все норовил скользнуть через плечо… «От сглазу, что ли?» - подивился Гарик.
Впрочем, все скоро разъяснилось.
Хотя вначале гость высказался довольно туманно.
- Я в этот самый не верю, - угрюмо и без предисловий заявил он. И докончил решительно: - В фольклор.
Гарик вежливо вскинул тонкие брови: ну и ну.
Однако на всякий случай уточнил:
- Фольклор – это сказки? Былины всякие? В них вроде бы не требуется верить.
Воротаев спросил с внезапным ожесточением:
- Зачем же болтать?
Хозяин салона немного подумал и пожал плечами:
- Для услады, наверное, - заметил он довольно равнодушно. Хотя, конечно, равнодушие его было напускное. Какое там равнодушие – с Гариковым-то любопытством!
Гость уселся в низкое кресло, так что у Гарика не осталось сомнений: явился не ради прически. Да и понятно! Мы наводим красоту в других салонах; слыхал Гарик об одном стареньком мастере японского происхождения, что работает на южной окраине Сен-Дэни… И не гонится, представьте себе, за популярностью! У него, между нами говоря, собственная клиентура – и, кстати, не из Сен-Дэни… Район – только вывеска, не более, чем вывеска! Во всяком случае, Воротаева Геннадия Анатольевича мастер вполне устраивает. Они понимают друг друга без слов, так-то. Да и откуда взяться словам? Воротаев по-французски не силен… не говоря о японском!
Гарик косвенно оглядел гостя и, продолжая заниматься своими делами (а по сути – всё поглядывая на раздраженного пришельца), негромко крякнул. Что же с нашим миллионером стряслось, господи? А в том, что стряслось, Гарик Мерцалов не сомневался; он работал в своем салоне не первый год, умел неплохо стричь своих клиентов, но еще лучше – разбираться в нюансах их поведения. Тем более – знал Воротаева не первый день; связывала их – чего уж там! – одна общая тайна. Помог однажды Гарик Воротаеву разобраться с необъяснимыми делами на его заводике; с делами, которые творились за спиной хозяина… Конечно, того заводика давно нет, Воротаев теперь хозяин иного масштаба; но – что было то было, помнит Воротаев услугу; и, судя по всему (догадался наблюдательный Гарик), намерен вторично прибегнуть к помощи парикмахера. Парикмахера-детектива, хм.
Гарик, наверное, уже в пятый раз протер стеклянную полочку, передвинул банки-склянки…
Гость заговорил внезапно; он страшно нервничал, а возможно, был близок к панике.
Он сказал глухо в Гарикову спину:
- Пропал один человек. Женщина, бухгалтер. Хотя дело не в этом…
- Ваш бухгалтер? – вежливо спросил Гарик Мерцалов.
- Не моя. Малахова Мишки. Ты знаешь Малахова?
Гарик потер переносицу.
- Ммм, - сказал он задумчиво. – Малахов… Поношенный жилетик на огромном брюхе? Джинсы Кировской фабрики? Стриг я его как-то раз. Под ноль. Строго говоря, такую операцию он мог бы проделать сам… Сэкономил бы деньги… Ведь Малахов – жмот?
Воротаев немного подумал.
- Деньги считать умеет, - наконец, сказал он. – Что и неудивительно: человек небедный.
- Ага, - рассеянно кивнул Гарик. – Угу. Понятно… А почему сам не пришел? – вдруг спросил парикмахер и засмеялся. – Боится, что я за консультацию дорого возьму?
Воротаев прошелся по салону, бросая по сторонам злобные взгляды.
- Черт его знает! – наконец, выговорил он. – Я и сам не пойму. То есть…
Гарик Мерцалов вздохнул и сказал:
- Да вы расскажите по порядку. Что толку терзаться?
- Терзаться? – повторил Воротаев и усмехнулся. – Ну да, ну еще бы… Короче говоря, ситуация такова: Люба (эта бухгалтерша) исчезла не одна. Сгинула, тварь, с моими деньгами.
Гарик осторожно спросил:
- Она присвоила ваши деньги?
Воротаев вновь пробежался по салону, а потом сказал неопределенно:
- Да вроде бы нет… Тут, видишь ли, одно из трёх: либо темнит Мишка, либо – все-таки Люба, либо кто-то третий.
Гарик Мерцалов, любитель таинственных историй, свел полные пальцы на животе. Шелковый пиджак с оранжевыми драконами слегка распахнулся на безволосой груди; Гарик устроился в удобном кресле, вытянув вперед ноги в атласных тапочках.
Воротаев вдруг сказал:
- Очень большие деньги. Сумма такая, что лучше не называть к ночи… - тут он вторично ухмыльнулся, а Гарик заметил, как бледен и напряжен его гость. Да, что-то явно разладилось в его устроенном существовании…
- Дело простое, даже чересчур, - с горечью высказался Геннадий Анатольевич. – Вообще-то я в долг не даю…
Через пять минут Гарика окончательно посветили в суть дела.
Геннадий Анатольевич Воротаев, человек богатый и успешный, одолжил деньги Мише Малахову, также человеку успешному и богатому. Большие деньги.
- Миша Малахов – это все городские аптеки. Восемь штук, - пояснил Воротаев. – А аптечный бизнес при определенных обстоятельствах может быть очень выгодным… Очень-очень выгодным, - добавил Геннадий Анатольевич с нажимом. – К чему я это говорю? К тому, что я ни на секунду не усомнился, что обещанные мне Мишей проценты абсолютно реальны. А это очень хорошие проценты…
- Что же, так и дали без расписки? – спросил Гарик. – И вообще без юридического участия?
- Расписка? – повторил Воротаев и усмехнулся третий раз за вечер. – Я ведь, голубчик, не в собес пришел… Миша – мой должник, это факт. Об этом знаю я, знает Миша – этого вполне достаточно. Проблема в другом: мы с Малаховым до сих пор неплохо ладили… И мне – тут Воротаев слегка помялся – мне не хотелось бы перечеркивать наши отношения, не разобравшись в том, что же все-таки произошло. А то выходит поразительная вещь: я деньги выдал, а Миша их не получил. Деньги были выданы Любе (а это, кстати, все равно, что ему самому! Люба не просто бухгалтер, это Мишкина собака); ну а Люба, как я уже сказал, исчезла. Испарилась вместе с сумкой. Всё!
- А что же, - спросил Гарик, помолчав, - эта бухгалтер с такими деньжищами ушла от вас одна, без сопровождения?
- Не ушла, а уехала, - сказал Воротаев мрачно. – Одна. Миша потом объяснил, что думал было приставить к ней охранника, но решил, что это только подозрительно: всегда, мол, ездила одна, а тут с охраной…
- Эта Люба, - отвлекся вдруг Воротаев, - вообще тот еще крокодил. Никакая охрана не требуется…
- Требуется, как видите, - тихонько вставил Гарик Мерцалов и принялся что-то насвистывать. – А машина?
- Машину нашли у въезда на городское кладбище, - произнес Геннадий Анатольевич. – И никаких следов сумки.
- А женщина?
- И женщины, естественно, тоже. То есть, как это говорится… никаких следов борьбы.
Воротаев окончательно помрачнел.
- И вот тут-то, хочешь-не хочешь, в голову лезут нехорошие мысли. Да и откуда взяться х о р о ш и м мыслям? - прибавил он с сарказмом. - Когда исчезают т в о и деньги?
Гарик задумчиво кивнул; это понятно, чего там… А вслух сказал:
- Наверное, вам пришло в голову, что последнее страшное событие как-то связано с исчезновением бухгалтерши?
Гариков гость, насупившись, посмотрел на хозяина салона и энергично взмахнул рукой.
- Само собой, - сказал он угрюмо.
- И главное – одно место действия, - неопределенно улыбнувшись, добавил Гарик. – Кладбище.
Тут необходимо внести некоторые пояснения.
Не более недели назад небольшой город потрясла дикая и неправдоподобная история. На городском кладбище была обнаружена женщина с перерезанным горлом. Крови, хлынувшей из яремной вены, оказалось столько, что серое пальто несчастной буквально изменило цвет, так что человек, у которого была назначена встреча с пострадавшей (и который, по его словам, на эту встречу опоздал), сразу даже не признал свою подругу. В наступающих сумерках, в мелькании сухих снежинок ему почудилось, что около мраморного надгробия лежит какая-то незнакомка в красно-коричневом пальто. Однако это была никакая не незнакомка, а была хорошая знакомая мужчины Ольга Горякина; и она была мертва, мертвее некуда. Мужчина (его звали Саша Стригов) это понял сразу и некоторое время неподвижно стоял над телом подруги, а снежинки продолжали свой беспечный танец над мертвой женщиной и живым мужчиной.
Наконец, Стригов опомнился. Вспомнил для начала, что по первой своей профессии он врач (окулист, но неважно!); и что, как минимум, он должен предпринять необходимые в таких случаях действия. Но вот что следует делать, обнаружив свою знакомую с перерезанным горлом? Оказывать первую помощь поздновато, тупо подумал бывший врач (а уже говорилось, что у Стригова имелась и еще одна – новая – профессия, об этом еще придется говорить). Вероятно, надо было звонить, приглашать компетентных людей. И Стригов, с трудом выудив из кармана брюк мобильник, нажал нужные цифры.
Гарик Мерцалов спросил:
- Знаете, зачем их понесло на кладбище?
Гость равнодушно пожал плечами: ему, мол, не до того; со своими бы проблемами разобраться.
Но Гарик не унимался.
- Послушайте, это интересно, - выговорил он, решительно направляясь на кухню. И правда: не сидеть же было просто так, без желтого японского чая?
- Стригов пошел на кладбище вслед за Горякиной вот зачем, - продолжал Гарик из кухни. – Имелся совместный проект… Сейчас, кстати, любую фигню называют проектом, заметили? – спросил хозяин парикмахерского салона, вернувшись в комнату.
Но гость это замечание оставил без ответа.
- Короче говоря, был проект, - продолжал болтать Гарик Мерцалов. – Написать историю местного кладбища. А вернее – историю суеверий, связанных с местным кладбищем.
- Зачем? – угрюмо спросил Воротаев.
Гарик пожал плечами.
- Не знаю, - ответил он честно. – Наверное, чтобы развенчать…
Воротаев сказал устало:
- Ладно, меня это не касается. Меня интересует м о ё дело.
- Угу! – вскричал Гарик, вновь направляясь в кухню, на зов свистнувшего чайника. – Понимаю. Но только, на мой взгляд, это интересное совпадение. В одно и то же время (если я правильно понял) одна женщина исчезает без следа с деньгами, а ее машину находят на кладбище; ну а вторая, безо всяких денег, оказывается жертвой разбойного нападения. И все это, прошу заметить, среди одних и тех же покрытых снегом могил!
Тут Гарик окончательно вернулся из кухни; в руках его тихонько позвякивал серебряный поднос с двумя чашками, чайничком и прозрачным мармеладом в плетеной корзинке.
- Но это еще не все, - заявил Гарик Мерцалов, устанавливая поднос на чайный столик. – Имеется, если вам интересно, кое-что еще… Вы тут, я помню, упоминали о фольклоре? Стало быть, тоже слышали? Я имею в виду нашу городскую кладбищенскую легенду.
- Будет вам, - сказал Воротаев хмуро. – Может, я и упоминал… Чего не брякнешь со страху? Только деньги мои уперли не мертвецы… И Любу уходили тоже не призраки.
Гарик быстро спросил:
- А вы думаете, ее уходили?
Геннадий Анатольевич пожал плечами.
- Думаю, да, - так же хмуро откликнулся он. – Иначе – объявилась бы… Знаете, как она к Мишке привязана? Как собака. Да я уж объяснял…
Гарик, который кивал и в задумчивости постукивал ложкой по пустой чашке, вдруг сказал:
- Секунду! Так вот – наша кладбищенская легенда. Ровно пять предложений, и ни слова больше – клянусь! Для полноты картины…
Воротаев сердито засопел.
- Валяйте, - наконец сказал он. А в усталом голосе слышалось: мол, куда от тебя денешься? Но Гарик Мерцалов словно не заметил недовольства гостя.
- Нашим местным покойникам не видать покоя, - уверенно заявил хозяин салона и неуместно хихикнул. – И вот почему. Народная молва, которая почти совсем не врет, а только помаленьку и з м ы ш л я е т, говорит, что наши покойники – не простые покойники.
- Ну? – заметил Воротаев без особого интереса.
- Не простые, а отравленные, - бодро повествовал Гарик. – Хотите знать – чем? Высокой дозой облучения, которой мы обязаны нашему секретному предприятию.
- Ну? – повторил гость теперь уж с некоторым удивлением.
- Ну и всё, - выговорил Гарик, опять хихикнув. – То есть почти всё. Так вот: народная молва уверяет, что облученные мертвецы – это совсем не то, что обыкновенные. И ведут они, мол, себя иначе…
- Это как же понимать?
- Шалят, - пояснил Гарик, продолжая улыбаться. – Шалят, выкидывают всякие штуки… Если верить легенде, на кладбище по временам реет с л а б ы й с в е т…
- Ага, - угрюмо высказался Воротаев, - реет свет, кресты качаются, и мертвые с косами стоят… Но, может, все-таки, обратимся к нашему делу?
Гарик поставил чашку с чаем на поднос и всплеснул полными руками:
- Я вас умоляю! – вскричал он. – Вот же я и обращаюсь к нашему делу. Можно сказать, подхожу вплотную…
3.
Гарик Мерцалов сказал:
- Дело в том, что пару дней назад ко мне обратился Саша Стригов. Тот самый врач, поняли? Кладбищенский проект, зарезанная подруга…
Воротаев вздрогнул.
- Я-то тут причем? – в который раз спросил он.
Гарик, немного помолчав, ответил:
- Дело в том, что вначале Стригов подумывал обратиться за помощью к вам. Да-да, представьте себе! Дело оборачивается таким образом, что наша милиция – от растерянности, надо полагать – заподозрила в кровавом преступлении Сашку. Мол, встретились с подругой, поссорились, да мало ли…
- А что, - удивленно спросил Воротаев, - этот врач принес на свидание нож или бритву?
- Не знаю, - сказал Гарик. – Понятия не имею. И милиция, кстати, тоже не в курсе. Но предполагают, что нож он мог запросто выкинуть в какой-нибудь сугроб. Ищи-свищи!
Воротаев потер рукой бледный лоб.
- Почему же ко мне? – спросил он.
Гарик улыбнулся.
- Сашка решил как? Решил, что вы, будучи человеком криминального склада (тут Гарик извинился), должны быть в курсе всяких страшных делишек, которые творятся у нас в округе. Ну, знаете, как показывают в кино: милиция бессильна, и тут приходят на подмогу криминальные авторитеты…
Воротаев, казалось, был поражен.
- Какой же я криминальный авторитет? – искренне спросил он. – Да и вообще, я сам жертва чьих-то криминальных делишек.
Гарик охотно кивнул.
- Я Сашке так и сказал, почти, - заметил он. – То есть сказал, что вы имеете к криминалитету только косвенное отношение (тут Гарик подумал и вторично извинился). – Так, дальний родственник, - прибавил он для чего-то. – Так что Сашка, в сущности, был прав, что обратился ко мне… Я, конечно, не специалист, - с некоторым самодовольством заключил Гарик, - но все-таки лучше обратиться ко мне, чем сидеть и ждать, когда тебе предъявят обвинение в убийстве, которого ты не совершал.
Установилось молчание.
- Так-так-так, - произнес Воротаев, потирая сухие ладони. – Вы, Гарик, как я понимаю, видите между двумя событиями связь? И полагаете, что одно преступление является ключом к другому? Если я вас правильно понял?
- Правильно, правильно, - кивнул Гарик, благодушно улыбаясь. – Тем более, у этой истории имеются некоторые… ммм… ускользнувшие аспекты.
- Ускользнувшие?
- Вот именно. Милиция их не приметила. Знаете, как бывает? Нет спроса, потому что не спрашивают… Вот они Сашку Стригова спрашивали о многом, а кое-что упустили! Или Сашка со страху забыл, - прибавил Гарик задумчиво.
- Сашка Стригов, - помолчав, продолжил Гарик, - эту Горякину не убивал. Это факт. Во-первых, Сашка не способен на убийство. Во всяком случае, на к р о в а в о е убийство. Он, если хотите знать, не выносит вида крови. Абсолютно.
- Врач? – ахнул Воротаев.
- Вот именно. Как уж он получил свое мед. образование – не знаю… Но на лицо была полная профнепригодность… Может, потому он и переквалифицировался в писателя? За- нялся странными исследованиями… И тут, кстати, мы имеем причину номер два, по которой Сашка никак не мог убить свою подружку: в этом их творческом союзе Ольга была первой скрипкой. Писала она, конечно, отвратительно – но все-таки лучше Сашки, который и того не умел, а просто, так сказать, поставлял идеи… Короче говоря, без своей подружки ему никак не закончить сей эпохальный труд… Так что – убивать? Нет, конечно, нет.
- Хорошо, - прервал Воротаев хозяина салона. – Этот ваш Стригов не убивал. Я очень рад. Но дальше что? Я имею в виду мое дело…
Гарик Мерцалов улыбнулся с некоторым превосходством.
- Я долго разговаривал с Сашкой. Честно говоря, он повторил мне свою страшную историю раз пять… И тут – на пятый раз – мне в глаза бросились некоторые детали. Так, я обратил внимание, что Сашка не сразу нашел свою мертвую подругу. Некоторое время ему пришлось проблуждать по кладбищу… «Почему же, - спросил я себя, - такое было возможно, если Стригов и эта Ольга абсолютно определенно договорились о месте встречи?». Сашка, кстати, об этом подумать не успел; он решил, что его Ольга просто что-то перепутала…
- По какому же кладбищенскому адресу, - хмыкнув, спросил Воротаев, - была назначена их встреча?
- А вот по какому, - с готовностью откликнулся Гарик. – В противоположном конце от въезда – собственно, там, где много лет назад были вырыты первые могилы. В самой старой части… Почему? Понятно: эти двое, если вы помните, сочиняли историю местных баек; всякие там аномальные явления, отравленные мертвецы – ну, да я говорил… Так что встреча в и с т о р и ч е с к о й части кладбища для них была абсолютно естественна. А нашел Сашка свою подружку в другом конце, нашел случайно, двигаясь к выходу и вообще собираясь уходить… Да и как нашел? – тут Гарик азартно потер руки и продолжал: - Увидел, как он уверяет, в снежной мгле какое-то слабое свечение… Следов, естественно, никаких: снег… А с земли, то есть со снега, в стороне от дорожки, что-то светится…
Воротаев спросил хмуро:
- Что же это было?
Гарик усмехнулся:
- Собственно, светился покойник. Как в легенде, - довольно беспечно добавил он. – Эта Ольга, понимаете, была особа, лишенная художественного вкуса. Хотя о мертвых плохо не говорят… Так вот, она носила отвратительную вязаную шапку – ядовито-желтого цвета; вот это пятно и приметил Стригов. Так и наткнулся на свою подругу… И вот я задаю вопрос: зачем ей понадобилось дожидаться Сашку не на указанном месте, а совершенно на другом участке кладбища? Ответ, как мне кажется, прост; этот ответ, я думаю, нашел бы и Сашка – не иди в тот вечер такой сильный, нескончаемый снег… Горякина, конечно, дожидалась своего друга там, где было условлено. Но друг опоздал (на это указывает сам Сашка). Итак, он опоздал. Ну, а явился, по-видимому, кто-то другой… И этот другой н е и з в е с т н о п о ч е м у у б и в а е т Ольгу, а потом, дополнительно рискуя, оттаскивает тело в противоположный конец кладбища! Честно говоря, если бы тело осталось на месте, я бы подумал о преступлении, совершенном каким-то сумасшедшим… Но тело оттащили, на это была определенная причина…
Гарик Мерцалов замолчал и сделал глоток остывшего желтого чая.
- Убийца, - уверенно произнес он минуту спустя, - что-то скрывал. А что можно скрывать на кладбище?
Гариков гость растерянно пожал плечами.
- На кладбище, - веско произнес Гарик, - можно скрыть труп.
- Да ведь эту Ольгу нашли, - заметил Воротаев. – Ничего убийца не скрыл.
- Вот именно! – с триумфом выговорил хозяин салона. - На эту тему я некоторое время размышлял… И вот как мне представляется эта история…
- Какая история из двух? – нетерпеливо спросил Геннадий Анатольевич. – Моя или этого Стригова?
- Эти истории, - важно заметил Гарик, - представляют, как ни странно, одну общую историю. Так уж получилось. А тут еще этот снег, туман…
4.
Снег и плотный туман плыли над землей. Свет дня стремительно гас, городское кладбище постепенно погружалось во мглу.
Но еще не было совсем темно.
Еще можно было различить очертания крестов, силуэты каменных надгробий, печальные холмы на старых могилах.
Снег реял в серебристом воздухе, это было волшебное зрелище.
Но человеку, явившемуся в этот час на кладбище, было плевать на красоту.
Человек был убийца, в машине (это был «Хаммер» предпоследнего выпуска) он привез на кладбище тело женщины, которую намеревался упрятать в мерзлую землю, справедливо полагая, что к следующему утру – да что там к утру! Через пару часов – уже никаких следов его присутствия на кладбище не останется. И получится то, о чем он мог только мечтать: деньги – у него, женщина – в земле, а снег – идет…
Труп был уже почти упрятан в могилу, оставалось лишь забросать его ледяными комьями, когда кое-что пошло не так, как следует. Проклятое кладбище, которое – вне всяких сомнений – должно было быть пусто в эту пору, вдруг обнаружило признаки жизни. Сквозь тлеющий зимний сумрак убийца заметил смутную фигуру – и где? – как раз недалеко от того места, где была упрятана жертва под покров земли и снега! В первый миг человеку показалось даже, что смутная фигура – мираж, мерзкое видение, порожденное сумраком и кладбищенской тишиной… Однако, сделав еще пару шагов, пришлось убедиться: там, в снежном сумраке, не призрак, к сожалению; не призрак, не сгусток тумана – а человек, женщина… Свидетель.
Убийца думал не долго; он нащупал за поясом холодную рукоять.
Буркнул мертвыми губами: «Сама виновата…».
Эти слова относились к той несчастной, что зачем-то явилась вечером на пустое городское кладбище. Не в добрый, как говорится, час…
Скрытый туманом и сумраком убийца неслышно подобрался к будущей жертве. Возможно, она не успела и испугаться…
Ну, а далее следовало действовать быстро. Он не имел права рисковать и наводить людей на место недавнего захоронения. Последнюю жертву следовало оттащить как можно дальше от свежей могилы. Ну а снег – снег запорошит проклятый след…
Гарик Мерцалов, хозяин парикмахерского салона «Пестрая лента», завершил рассказ. В ярко освещенной комнате слушать кладбищенскую историю было приятно и жутко в одно и то же время. Впрочем, у гостя Гарика оставались вопросы…
- Если я правильно понял… - медленно начал он.
- Правильно! – встрял нетерпеливый Гарик. – Женщина с перерезанным горлом – случайный свидетель Ольга Горякина. Женщина, закопанная в землю, - бухгалтерша Люба. Убийца – ваш приятель Миша Малахов. Он изобрел, как ему показалось, самый простой способ распорядиться деньгами и своей судьбой. Деньги, взятые у вас в долг, - исчезли, якобы не дойдя до адресата, то есть до него. Бухгалтерша – тоже исчезла; с деньгами… Мало ли, на какого лихого человека наткнулась? Ищи-свищи… А с него, Миши, и взятки гладки. А тут Горякина, дожидающаяся своего Сашку на кладбище… и в аккурат в тот момент, когда Мишка закапывал труп! Вот бедняге и пришлось умереть – а Мишке пришлось оттаскивать тело, чтобы не навести никого на место захоронения первой жертвы…
Гарик Мерцалов вдруг надул полные щеки и слегка покраснел.
- Конечно, - вежливо прибавил он, - это только предположение. Теория. Но, по-моему, вам следует обратиться в милицию, вместе с Сашей Стриговым, и предложить раскопать землю в том месте, где была назначена встреча наших изыскателей. Исследователей
г о р о д с к и х л е г е н д ! Пусть поищут… Думаю, тогда установить связь между вашими пропавшими деньгами, убитой бухгалтершей и погибшей Горякиной будет не так уж сложно?
Воротаев подумал немного и медленно кивнул головой.
- Не сложно, - пробормотал он задумчиво. – Только зачем беспокоить милицию? Проверю сам, а потом – рядом Мишку закопаю… Для симметрии! – зловеще прибавил он.
Гарик Мерцалов бросил на гостя встревоженный взгляд.
- Угу, - наконец выговорил он. – Конечно… Их нравы, как говорится… Пардон! Только надо поторопиться, пока идет снег и висит туман. Кладбище, снег, туман, городские легенды! – говорил он в спину уходящему Воротаеву.
- Шучу, – докончил он уныло, оставшись в салоне один.
За окном освещенной комнаты висела серебряная снежная мгла.