Это небольшой эпизод из моего далёкого безоблачного детства.
Время действия - начало восьмидесятых.
Место действия - Гомель, Беларусь, тогда - Белорусская Советская Социалистическая республика.
Мне было лет пять или шесть.
Однажды летним вечером нас собралось во дворе человек десять ребятни, лет от пяти до восьми. Набегавшись и наигравшись, мы устроились на скамейках около песочницы - отдохнуть и обсудить насущные проблемы. И как-то неожиданно обычная детская болтовня перешла на до сих пор никогда не затрагиваемую тему: на евреев.
Нужно сказать, что я в то время, как человек, вернее, человечек, имеющий за спиной не так много лет, особого значения национальностям не придавала. Дома у нас об этом разговоров не велось, а из детского сада и общего развития я знала, что в нашей великой и самой лучшей в мире стране есть много различных наций, как-то русские, белорусы, украинцы, молдаване, узбеки ну и так далее. Евреи, кажется, тоже были. И всё, что я знала, вернее, восприняла своим неопытным умишком и детским сердцем - что все национальности одинаково хороши. По крайней мере, никаких других сведений ко мне ниоткуда никогда не поступало.
Но вдруг в нашем разговоре начали выясняться интересные вещи, поразившие меня до глубины души. Оказывается, существует и плохая нация, а именно эти самые евреи. Они не только плохие, но ещё и очень опасные люди. Они крадут, колдуют и обманывают других, они жадные и злые, причём все, без исключений, и, конечно, они ненавидят всех остальных, хороших, добрых и честных людей. Я слушала рассказы старших детей, услышанные ими, скорее всего, в их собственных семьях и приукрашенные собственной фантазией, и моё маленькое, но впечатлительное сердце наполнялось ужасом и негодованием: да как они посмели быть плохими, как посмели приносить столько зла, как посмели быть не такими, как все!
В эту минуту во мне родился такой антисемит, с таким зарядом ненависти, какому могло бы позавидовать общество "Память".
Если бы в этот момент я узнала, что кто-то из стоящих рядом детей - еврей, я могла бы его ударить.
Потому что люди должны быть хорошими и добрыми. Другие же были для меня не людьми.
От этих переживаний меня отвлекло появление мамы, которая несла из магазина тяжёлую сумку. Я вприпрыжку бросилась к ней навстречу. Мама взяла меня за руку и мы весело пошли к нашему подъезду. И тут у меня в голове возник вопрос и я спросила: "Мама, мы живём в Белоруссии, а говорим по-русски. Так кто мы, русские или белорусы?"
Мама остановилась и поставила сумку на землю. Затем присела на корточки, как-то смущённо посмотрела мне в глаза и тихонько ответила: "Мариночка, мы - евреи".
Последнее чувство, которое я вынесла из этого дня, был животный, дикий, замораживающий душу ужас. Последнее же воспоминание - мама затаскивает меня в подъезд, а я бьюсь у неё в руках, захлёбываюсь от рыданий и непрерывно повторяю: "Не хочу! Не хочу! Не хочу!"